Воздастся каждому

8. Что глаз не видит

В номере отеля «Оксфорд Прайвет» яркие солнечные лучи пробились сквозь опущенные занавески и разбудили Кэллагена.

Он протер глаза и сел, потом позвонил, чтобы принесли чай. За чашкой чая он позволил своим мыслям свободно воспарить, а затем принялся детально анализировать новейшую ситуацию в деле по убийству Мероултона. Все, что надлежало делать, нужно было делать немедленно. Гринголл не станет долго терпеть положение одураченного простака. Когда Беллами категорически откажется от серого «хомбурга» и не сможет объяснить, как тот попал в квартиру на Пойнтерс Мьюс, Гринголлу придется выяснить, откуда взялась злополучная шляпа. Пройдет пара дней, пока он установит, что практически сразу после её покупки Кэллаген помчался на свидание с Беллами, и все поймет.

Он придет к заключению, что Кэллаген подбросил шляпу Беллами. Поймет, что его коварно подтолкнули к обвинению Беллами в незаконном хранении наркотиков, как прелюдии к задержанию. И сделал это Кэллаген. Конечно, Гринголл поймет, что Кэллаген провел отвлекающий маневр, подбросив дохлую кошку на пути закона и порядка. И немедленно придет к выводу, что Кэллаген не только обеспечивал ложное алиби Цинтии Мероултон, но и делал все возможное, чтобы увести расследование как можно дальше от нее.

Тогда все подозрения сосредоточатся на ней.

Гринголл приложит все усилия, чтобы разыскать Цинтию, привлечет все возможные и невозможные средства: наводнит прессу её фотографиями, опросит всех ночных портье, железнодорожных кондукторов, мобилизует всех информаторов, чтобы напасть на её след.

Цинтия прочитает газеты и придет к выводу, что Кэллаген её подставил, невзлюбит его ещё больше и, вероятно, отправится в Скотланд-Ярд в попытке объясниться и доказать, что она никуда не убегала. Премиленькая ситуация.

«Ладно, — думал он, — у меня есть два дня. Возможно три, но два — наверняка. И ещё следует принимать во внимание Беллами».

Беллами, должно быть, изрядно напуган. Когда он поймет, что обвинение, связанное с наркотиками, просто способ задержать его как подозреваемого в убийстве, он придет в бешенство и заговорит. Наверняка расскажет Гринголлу, что сам видел Цинтию на Линкольн Инн Филдс. Естественно, это послужит признанием, что он там был, но он будет полагаться на алиби, надеясь на Олали. Олали опровергнет его слова и Гринголл задумается, кто из них — Беллами или Цинтия — действительно убийца.

Он может даже прийти к заключению, что преступление они совершили вместе.

Кэллаген заставил себя выбраться из постели и развалился в кресле, любуясь своей новой синей шелковой пижамой. Он взлохматил свои черные волосы, сочувственно размышляя о трудностях полицейской жизни, особенно когда приходилось добывать доказательства убийства, даже если оно не вызывало и тени сомнения.

Потом набросил халат, направился в ванную, принял душ, побрился и вернулся в комнату. Порылся в карманах и достал свою наличность.

Из первоначальных пяти сотен фунтов, врученных ему Цинтией Мероултон, осталось двести восемьдесят. И к ним — три сотни фунтов Вилли Мероултона, плюс двести от Беллами. Итого шестьсот восемьдесят фунтов. Маловато для того, что он задумал. Нужно раздобыть еще.

На этот счет у него уже были идеи, но процесс получения денег обещал быть нелегким.

Кэллаген тщательно просмотрел банкноты, выписывая их номера и серии в свой маленький черный блокнот. Потом оделся и решил направиться к служанке Цинтии Мероултон. Он понимал, что полиция уже побывала в квартире на Виктория-стрит, расспрашивая о Цинтии и одновременно разузнавая, что и как. Кэллаген усмехнулся про себя, зная, что девушка ничего не знала. И все же, — думал он, — надо заскочить повидать её.

Но следовало действовать быстро, ведь Гринголл скоро станет за ним охотиться. И сможет предъявить не менее трех обвинений. Существовала миленькая старомодная статья 1896 года «Препятствие расследованию», которая тут подходила наилучшим образом. Кэллаген представил себя щиплющим паклю и усмехнулся, сожалея.

Он спустился позавтракать и ожидая, пока его обслужат, нашел в вестибюле телефонную кабину, позвонил Ривенхольту и спросил, удалось ли что-нибудь узнать.

Ривенхольт рассмеялся.

— У меня полно информации, Кэллаген. Вы убедитесь — я отработал 80 фунтов.

— Посмотрим, — ответил тот и предложил приехать в «Оксфорд» немедленно.

Ривенхольт смотрел через стол на Кэллагена. Он выглядел свежим и очень энергичным, глаза казались ясными и яркими. Кэллаген невольно подумал: почему такие люди всегда выглядят независимо от того, что в самом деле у них внутри?

Ривенхольт протянул ему листок бумаги.

— Это было до удивления легко и весьма интересно.

Он закурил сигарету, предложенную Кэллагеном.

— Три с половиной года назад Пол Мероултон приобрел не меньше четырех компаний, зарегистрированных разными неудачниками и неумехами много лет назад. Так что точнее сказать, он купил имена и вывески этих компаний. Вы знаете, как это делается. Некая компания регистрируется, пытается выжить и разоряется. Теперь она подлежит ликвидации. Любой желающий платит минимальную цену и может пользоваться имуществом фирмы и заняться её переустройством. Правда, обычно капитал такой фирмы состоит из долгов и официальной торговой марки.

Так Пол и поступил. За сто двадцать фунтов он купил четыре старые компании, которые обанкротились и подлежали ликвидации. Вот их названия.

Ривенхольт подтолкнул листок через стол. Кэллаген прочитал: «Экспортная и торговая компания, Коннектикут», «Фрешуотерс и Илворс Траст компани», «Айдевор коал финанс синдикат», «Грейтер Атлантик бонд компани».

— Пол Мероултон купил первые две компании в начале 1934 года, последние две — в конце того же года, — продолжал Ривенхольт. — Мне казалось, вас заинтересуют директора и совладельцы этих компаний. Так что пришлось проделать небольшие изыскания. И вот что я обнаружил: во всех случаях Пол Мероултон — генеральный директор, а прочие совладельцы (и тоже директора) — Беллами, Персиваль и Джереми Мероултоны. Официальный адрес этих компаний: Гринигл-стрит 22, Рассел Плейс. Офис — комнатенка на третьем этаже, в которой только стол, телефон и несколько бухгалтерских книг. Пол Мероултон появляется там раз в две недели и проводит не больше часа. Как я полагаю, только чтобы посмотреть, нет ли корреспонденции.

Ривенхольт угостился ещё одной сигаретой.

— Вам это было нужно? — спросил он бодро.

Кэллаген усмехнулся.

— Это меня вполне устраивает. Хорошая работа, Ривенхольт.

Он встал.

— Окажи мне ещё одну небольшую услугу, и потом можешь заглянуть к Дарки и получить оставшиеся 80 фунтов. Дело вот какого рода: у Джереми Мероултона есть девица. Насколько мне известно — латиноамериканка. Я хочу знать, где она. Она может жить в резиденции Джереми под Оксфордом, которая именуется «Шоу Даун», но может там бывать только эпизодически. Вероятно, она появляется в городе за покупками и может иногда останавливается здесь на день-другой. Выясни, ладно? Я хочу навестить её, когда она появится здесь. Немного побеседовать тет-а-тет. Как думаешь, справишься?

Ривенхольт кивнул.

— Это нетрудно. Я выйду на контакт с кем-нибудь, знающим персонал «Шоу Даун», и те меня просветят. Впрочем, — загадочно добавил он, — есть и другие способы.

— Отлично, — подхватил Кэллаген. — Выясни, и постарайся успеть сегодня. Позвони в мой офис на Ченсери-Лейн в 16.00. Если меня не будет, передай, где можно разыскать эту Майолу Фериваль. Фред Мейзин будет приглядывать за офисом. Он запишет и сообщит мне. Понял? Как только передашь, можешь расколоть Дарки на остаток денег. Пойдет?

— Замечательно, — с энтузиазмом воскликнул Ривенхольт. — Я постараюсь уложиться поскорее. Это уже в моих собственных интересах.

Он выдал одну из своих ослепительных улыбок, которые вскружили голову десяткам безутешных женщин, взял шляпу и поспешно вышел.

Кэллаген улыбнулся ему вслед.

Он просидел в холле отеля «Оксфорд» до полудня, размышляя, дымя сигаретами и потягивая кофе. Затем сложил свой чемодан, расплатился, взял такси до вокзала Виктория и оставил чемодан в камере хранения.

Теперь Кэллаген неторопливо шагал по Виктория-стрит, в сторону квартиры Цинтии Мероултон. Перейдя на противоположную сторону, он затесался в толпу на автобусной остановке, наблюдая за зданием и высматривая, не шатается ли поблизости переодетый сыщик. Затем, довольный результатами, снова перешел улицу, поднялся на второй этаж и нажал кнопку звонка.

Ему сразу понравилась девушка, открывшая дверь. Той было около двадцати. Рыжеволосая, с белой чистой кожей, добрыми глазами и смешливым ртом, она казалась взволнованной.

— Доброе утро, — приветствовал её Кэллаген. — Вы — горничная мисс Мероултон?

Девушка кивнула.

— Но её нет. И я не знаю…

Кэллаген с улыбкой остановил её.

— Полагаю, вы обо мне не слышали. Моя фамилия — Кэллаген. Я работаю на стряпчих, действующих в интересах мисс Мероултон. Мне бы хотелось с вами переговорить.

Она отодвинулась в сторону, освобождая проход.

— Входите пожалуйста, сэр.

Он вошел, пересек холл, повернулся и посмотрел ей в лицо. Оно светилось благожелательностью, честностью, дружелюбием — и всем, что только можно было придумать.

— Как вас зовут?

— Дженни Этлбайт.

— Послушайте, Дженни, — спокойно начал Кэллаген. — Вы читали газеты, не так ли? Отлично. Итак, вы знаете, что случилось, и знаете, что мисс Мероултон куда-то уехала, но не знаете, куда.

Он закурил и улыбнулся девушке, застывшей раскрыв рот. Кэллаген чувствовал, что девушка из тех людей, которые принимают близко к сердцу душевные кинокартины, страстно сопереживая героям в драматических ситуациях.

Он понизил голос.

— Наша фирма и я лично на стороне мисс Мероултон, Дженни. И мы знаем, кто её друзья, а кто — враги. Мы уверены, что вы — из её друзей.

— Я для мисс Цинтии готова на все, — быстро отреагировала Дженни. — Она — лучший человек из всех, кого я знала. Она…

— Знаю, — прервал её Кэллаген, изображая полную осведомленность. — Я все об этом знаю. Она мне рассказала о вас все, — лгал он привычно гладко и уверенно. Потом сел и знаком предложил ей сделать то же самое. Дженни присела на самый краешек стула, чтобы только не соскользнуть.

— Полагаю, у вас были визитеры, Дженни? — спросил Кэллаген с обаятельной улыбкой. — Мистер Гринголл из Скотланд-Ярда, верно? Он говорил, что хотел побывать здесь и немножко с вами побеседовать.

Девушка кивнула.

— Он был здесь прошлым вечером и спрашивал, не знаю я, где мисс Цинтия. Как она собиралась и куда поехала, если я в курсе дела. Я сказала, что не знаю. И что во всяком случае, если бы мисс Цинтия пожелала сказать, к кому она собирается, то сказала бы сама.

Она взлохматила свои рыжие волосы.

— Хорошая девочка, — одобрил Кэллаген. — Что он ещё спросил?

— Он задавал какие-то странные вопросы. Спросил, не знаю я, есть ли у мисс Цинтии пистолет. Я ответила, что есть, уже давно, такой маленький… Ее отец привез с войны.

Кэллаген кивнул. Дело шло не так хорошо, как хотелось бы. Августа Мероултона убили из пистолета малого калибра — .22.

— Я поняла, куда он клонит, — продолжала Дженни. — И потому сказала кое-что еще. Сказала, что у мисс Цинтии не было патронов, а пистолет — просто память о войне.

Она сделала паузу.

— Я не знала, что на самом деле у нас были патроны. Не знала до тех пор, пока мистер Вилли не пришел их забрать.

— А-а, — протянул Кэллаген, улыбаясь. — Но он не мог этого не сделать. Не так ли?

И закурил следующую сигарету.

— Расскажите мне о приходе мистера Вилли за патронами. Как вы считаете, его могли увидеть?

Она покачала головой.

— Он прошел черным ходом и спросил, приходил ли кто-нибудь. Я рассказала о мистере Гринголле, и он явно встревожился. Когда я рассказала о расспросах мистера Гринголла, о пистолете и о том, что я сказала про патроны, он воскликнул: «Слава тебе, Господи!» И сразу спросил разрешения на минутку пройти в комнату мисс Мероултон. Там он сразу направился к столику, где в нижнем ящике хранился пистолет, и вытряхнул все вещи на постель. Мисс Цинтия обычно хранила там множество старых безделушек и коробочек. Ему понадобилось время, чтобы найти патроны. Такая маленькая квадратная коробочка…

Дженни понизила голос:

— Мистер Вилли положил коробочку в карман и приказал мне навсегда забыть, что он их брал. Чтобы я не рассказывала никому, кроме вас. Еще он добавил, что если вы придете и спросите, что произошло, я должна рассказать о мистере Гринголле и о коробочке патронов.

Кэллаген кивнул.

— Вы замечательная девушка, Дженни. Теперь я хочу попросить об услуге. Мне нужно самому удостовериться. И ничего больше. Могу я пройти и тоже осмотреть ящик?

— Ну почему же, конечно, сэр. Я понимаю, вы должны проверить… — она провела его в спальню.

Кэллаген вытащил ящик. Он был полон безделушек, коробочек, кусочков ткани и парчи — и ещё тысячи вещиц, которые женщины хранят, сами не зная почему.

Кэллаген был методичен. Он вытащил из ящика все коробочки и безделушки, каждый кусочек материала, каждую старую перчатку. Перевернул все досконально и тщательно осмотрел каждую коробочку. Затем с усмешкой посмотрел на Дженни, тряхнул кусочек крепдешина — и из того что-то вывалилось. Он протянул это ей: патрон калибра .22.

— Надо быть очень внимательным. Патроны вечно выпадают из этих дурацких картонных коробок… Они тяжелые, и когда коробку переворачивают, несколько штук могут выпасть. Помогите мне, Дженни, я собираюсь пересмотреть все ящики.

Они обыскали все ящики столика, комод, шкафы — все подряд. Но ничего больше не нашли.

Кэллаген положил патрон в карман.

— Скажите мне ещё кое-что, Дженни: в этой комнате когда-нибудь были мистер Пол, мистер Персиваль, мистер Джереми или мистер Беллами? Если были, то оставались ли они здесь одни?

Девушка задумалась.

— Да, что-то вспоминаю… Около трех месяцев назад мистер Джереми пришел повидаться с мисс Цинтией, но её не было. Он решил подождать, пока она вернется. Я была занята на кухне: гладила платье. Он заглянул туда и спросил разрешения осмотреть квартиру, заявив, что ему здесь очень нравится. Я, конечно, разрешила. Так что какое-то время он был здесь один.

Кэллаген улыбнулся.

— Это замечательно. Да, Дженни, вы настоящий друг. Мисс Цинтия когда-нибудь вас отблагодарит за это. А теперь все, что от вас требуется: забыть, что мистер Вилли и я когда-то были здесь. И не волнуйтесь. Все обойдется. А теперь и мне разумнее воспользоваться черным ходом. Счастливо, Дженни. Мы ещё увидимся.

Он прошел в дальний конец квартиры и спустился в лифте для прислуги. На улице поспешно огляделся, но в пределах видимости никого не было. Тогда Кэллаген довольно сдвинул шляпу набекрень и зашагал в сторону вокзала Виктория.

Там он зашел в телефонную будку, позвонил в офис «Эстейт Мероултон», представился и попросил к телефону Вилли Мероултона.

Вилли взял трубку. Говорил он медленно и устало.

— Мистер Мероултон, — вежливо начал Кэллаген, — хочу сказать, что вы прекрасно провели операцию на известной вам квартире. Я имею в виду изъятие одной маленькой коробочки. Подумав о том же самом, я там только что побывал. Возможно, вас заинтересует, если я сообщу, что два-три месяца назад Джереми оставался в комнате один. Вы понимаете?

— Я понял, Кэллаген. Спасибо за звонок. Как там некоторые наши знакомые?

— Замечательно. Я был у них прошлым вечером, и убедил, чтобы даже не пытались выходить на контакт с вами. Или с кем-то из семьи. Чтобы по этому поводу не просочилось ни малейшей информации. Пришлось сказать, что вы несколько дней проведете в Эдинбурге. Еще я обещал узнать ваш телефонный номер. Но мне кажется, это не получится.

Одной рукой он достал из пачки очередную сигарету.

— Надо сказать, мистер Мероултон, что я надеюсь на успех. Рассчитываю в ближайшие двое суток расставить точки над «i». Как бы там ни было, время от времени я буду с вами связываться; но если по каким-то причинам вы долго ничего обо мне не услышите — не беспокойтесь. Возможно, мне придется на день-два уехать из города.

Он щелкнул зажигалкой.

— Только одно меня немного беспокоит, мистер Мероултон. Откровенно скажу, что все ещё волнуюсь за Цинтию: через день-другой могут вскрыться дополнительные факты против неё и весьма весомые дополнительные улики.

Он выпустил клуб дыма и глубоко затянулся.

— Почему она не пришла ко мне, когда вы её послали? Ведь прошло восемь дней… Почему она так поступила? У неё не было денег?

— Это не причина, — буркнул Вилли. — Не знаю, почему она меня не послушала. Деньги тут не при чем. Конечно, она отлично знала, что вам нужно платить вперед, но деньги можно было взять у меня. Когда бы ни понадобилось…

— Глупая девчонка, — буркнул Кэллаген.

— Глупая, — согласился Вилли. — Я каждый день настаивал, предлагал отвезти её, если назначит время, но вечно что-то ей мешало. Знаете, как это бывает у женщин… Думаю, она совсем не жаждала с вами беседовать.

Кэллаген рассмеялся.

— Уверен, что не жаждала. Думаю, я ей вообще не симпатичен. И все-таки вы заставили её прийти! Это лучше, чем если бы она совсем не явилась. В конце концов, мы можем кое-что придумать.

— Может быть, — согласился Вилли. — Но если бы она пришла, когда я просил, ничего бы и не случилось.

Кэллаген выдохнул дым, заполняя им всю кабинку.

— Забудьте об этом. Лучше поздно, чем никогда.

Голос Кэллагена звучал почти дружески.

— Чертовски вам сочувствую, мистер Мероултон. Не вешайте носа! Придет день, когда останутся одни воспоминания о наших нынешних заботах. До свидания, сэр.

Он повесил трубку и выбросил окурок.

Затем Кэллаген отправился к Стюарту и заказал двойную порцию бараньей отбивной с мятным соусом.

Отбивная оказалась великолепной.

«Такова жизнь. Но могло быть и хуже» — подумал он.

В половине третьего Кэллаген вышел из ресторана, напрямик отправился на вокзал, вошел в телефонную будку, позвонил в Скотланд-Ярд и попросил детектива-инспектора Гринголла.

Тот сразу взял трубку.

— Хелло, Слим! Неплохо вы поработали прошлым вечером с Белдо. Я и не знал, что вы можете действовать так жестко.

Кэллаген усмехнулся.

— Пустяки. Я пытался выжать из него информацию по поводу одной истории с шантажом, а он попробовал со мной шутить. Пришлось его немного поучить…

Гринголл что-то промычал, в голосе его звучало недоверие.

— Я звоню, поскольку собираюсь на пару дней уехать, — сообщил Кэллаген. — И не хочу, чтобы вы думали, что я куда-то убежал или стараюсь держаться от вас подальше.

Гринголл саркастически хмыкнул.

— Я бы никогда о вас такого не подумал, Слим. Нет-нет! Между прочим, Беллами Мероултон рассказывает про вас занятные истории!

— В самом деле? — беззаботно удивился Кэллаген. — О чем же?

— О том, что вы его нагрели на двести фунтов. Чистейший шантаж, как он заявляет. Мол, вы сказали, что считаете Цинтию Мероултон убийцей старика…

Кэллаген рассмеялся.

— Беллами — беспардонный лжец. Но наркоманы все такие. Согласны?

— Возможно.

Тон Гринголла изменился

— Я пытаюсь проследить путь шляпы, которую мы обнаружили у Беллами. Вы знаете, что я её искал? Так вот. Я сомневаюсь, что её вообще покупал или носил Август Мероултон. Придется выяснять, где и кем она куплена. И я это сделаю завтра или послезавтра. К несчастью, это очень распространенная модель, и на подкладке нет марки изготовителя.

Гринголл умолке и откашлялся.

— Если нам повезет и мы узнаем, кто купил злополучную шляпу и подсунул её Беллами, мне захочется перекинуться с вами парой слов, Слим. — Голос его стал холоден и тверд. — Так что я рассчитываю, что вы будете в городе, скажем, через два дня.

— Обещаю, хотя не имею понятия, какое отношение ко мне имеет какая-то шляпа и откуда она взялась. Но все равно я объявлюсь через пару дней. Уверен, у меня тоже появиться желание с вами пообщаться.

— Отлично. Вот только не уверен, что это желание будет обоюдным.

Кэллаген рассмеялся.

— Одно могу обещать, Гринголл: когда мне понадобится что-то сказать, вы будете слушать. Клянусь дьяволом — будете! Вот так!

Он повесил трубку, вышел из будки и взял такси до Ченсери-Лейн. Фред Мейзин торчал в приемной, клюя носом над справочником по бегам и скачкам.

Кэллаген прошел в свой кабинет, снял шляпу, водрузил ноги на стол и стал молиться, чтобы Ривенхольт вышел на связь.

Что делать, если тот не позвонит?

На обдумывание этой ситуации ушло немало времени. Затем он снял ноги со стола, открыл ключом один из ящиков и достал любовно ухоженный и заряженный «люгер». Осмотрев оружие, Кэллаген сунул его в карман, подумал, вытащил и осмотрел снова. Потом сунул обратно в ящик и щелкнул замком.

— Если понадобится его взять, значит понадобится, — заключил он, снова взгромоздил ноги на стол и стал ждать звонка.