Возмездие

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Лавров положил цветы на могилу Надежды и поднял к небу свои глаза, словно надеясь, что Бог ответит ему на его молчаливый вопрос. Но, небо молчало, лишь посыпало его голову мелким снегом, который, как и его счастье, таял от прикосновения с землёй и теплом рук. Рядом с могилой Надежды находилась могила его матери, которая, узнав о покушении на сына и Надежду, умерла от обширного инфаркта миокарда. Он хорошо запомнил этот день, когда он потерял сразу двоих своих самых близких людей.

Он медленно вышел с кладбища и, опираясь на палочку, побрёл на останову транспорта. Он медленно шёл по улице Ботанической, не замечая идущих ему навстречу людей.

Павел узнал о смерти матери и Надежды, когда его подняли из реанимации в палату. Его сердце сжалось и превратилось в камень. Он лежал на койке и вынашивал в себе планы мести. Мысль о мести позволила ему подняться на ноги. С этой мыслью он вставал и ложился каждый день своего пребывания в больнице.

Как-то его навестил начальник убойного отдела Харитонов. От него Павел узнал, что пока он находился в больнице, руководство УВД города уволило его из милиции якобы за допущенные нарушения в работе. Ему инкриминировалось физическое воздействие на задержанного Ермолина, в результате которого он не только получил от него показания, которые не соответствовали действительности, но и побудили того наложить на себя руки.

В отношении его было возбуждено уголовное дело, однако вскоре оно было прекращено. Из его сейфа пропали несколько секретных документов, в том числе и протокол допроса Ермолина.

— Юрий Андреевич! Я же Вам докладывал, что этот протокол допроса у меня забрал Новиков. Он должен быть у него.

— Извини, Лавров, но он утверждает, что вернул тебе этот протокол вечером того же дня. Скажи, почему в твоём сейфе лежал рапорт о твоём уходе из органов? Новиков моментально пустил его в дело, и МВД посчитало, что проще уволить тебя из органов, чем проводить довольно большую и масштабную проверку.

— Юра, вы задержали Гришина? Это он стрелял в меня и Надежду. Я узнал его. Я об этом говорил следователю прокуратуры.

— Я не в курсе. Уголовное дело по факту убийства Громовой Надежды приостановлено в связи с отсутствием лица, совершившего данное деяние.

— А как УАЗ? Там что-нибудь нашли?

— Ты знаешь, Павел, проведённая экспертиза, которая проводилась по факту возможного наличия в ней крови Корнеева, подтвердила её наличие, но почему-то признала обнаруженную кровь кровью совершенно другого человека, а не погибшего Корнеева.

Он извинился перед Лавровым и молча ушёл из палаты, оставив его один на один со своими мыслями.

Павел стоял на остановке с мокрой головой и промокшими ногами. Он не чувствовал холода и не обращал внимания на то, что его демисезонное пальто уже промокло. Ему не хотелось идти домой, там было пусто и холодно. Его никто и нигде не ждал. Пошарив в кармане, он нащупал в нём деньги. Пересчитав их, он вышел на дорогу и поднял руку. Через минуту около него остановилась машина.

— Мне в Московский район. Не подбросишь?

Водитель смерил его своим рентгеновским взглядом, стараясь угадать финансовое состояние этого человека.

— Садись, — коротко сказал он. — Я как раз еду на завод Органического синтеза.

Павел осторожно влез в салон машины и положил на колени свою палочку. Водитель ещё раз взглянул на него.

— Мужик, а ты при деньгах? Я не из тех людей, кто катает бесплатно. Больно уж ты бледный?

— Не переживай, деньги есть. Поехали. А бледный, это из-за того, что только что вышел из больницы. Три месяца провалялся без солнца и воздуха.

Водитель высадил его не так далеко от пивного бара. Расплатившись с водителем, он хромая направился туда. Выбрав столик в самом дальнем конце бара, он сел за стол. К нему подошла молодая полная официантка.

— Валя, как вчера. Два пива и триста граммов водки.

Она испуганно посмотрела по сторонам и молча ушла. Через минуту она поставила перед ним две кружки пива и бутылку из-под минеральной воды, в которой находилась водка. Лавров пил уже третий день, то есть с момента, когда его выписали из больницы, и местный пьющий народ уже считал его своим закадычным другом.

— Как дела? — спросил его мужчина с помятой внешностью.

— Лучше всех, у кого хуже меня.

— Не угостишь?

Мужчина подставил свою пустую кружку к его кружке. Лавров плеснул в его кружку немного водки и залил её пивом.

— За тебя, за твоё здоровье, — произнёс мужчина и чокнулся с его кружкой.

— А теперь вали. Оставь меня одного.

Мужчина встал и, забрав свою кружку, плавно переместил за соседний стол.

Допив заказанное спиртное, Павел, шатаясь, направился к двери. Как он добрался до дома, он плохо помнил. Проснулся среди ночи. Голова раскалывалась от боли. Он прошёл в туалет и сунул её под струю холодной воды, сел в кресло и впервые за эти дни задумался над тем, как ему жить дальше. Чем дольше он думал, тем больше и больше приходил к выводу, что абсолютно не знает, как жить дальше.

Он взял в руки верёвку, которая почему-то лежала на диване, и посмотрел на люстру. Ему вдруг захотелось уйти из этой жизни. Это желание всё больше доминировала над другими. Павел побрился, надел чистую белую рубашку. Он снова остановился около люстры и посмотрел вверх, где должен был находиться крюк.

— Вы, наверное, тоже хотите, чтобы я вздёрнулся? — произнёс он вслух. — Нет, уважаемые, вы этого не дождётесь. Сначала я перебью вас всех, а затем решу, что мне делать дальше, жить или умереть.

Он посмотрел на часы, несмотря на столь ранний час, поехал на Центральный колхозный рынок.

Он уже часа три шлялся по рынку, внимательно вглядываясь в лица продавцов и таких же праздно шатающихся людей. Наконец, он подошёл к одному из мужчин.

— Привет! — поздоровался он с ним. — Мне нужен ствол.

Тот удивлённо посмотрел на Павла.

— Ты, наверное, ошибся. Я этим товаром не торгую.

— Извини. Я, наверное, действительно ошибся, — ответил ему Павел. — Шутка.

Он ещё походил немного по рынку и не спеша направился на остановку трамвая.

— Парень, погоди! — крикнул мужчина, к которому Павел уже подходил.

Лавров остановился и посмотрел на него. Внутренний голос подсказывал ему, что он не ошибся, выбрав из сотни человек именно этого мужчину.

— Что тебя интересует?

— Всё, что угодно, лишь бы стреляло.

— Вот возьми адрес. Я буду ждать тебя около этого дома в шесть часов вечера. Приходи один с деньгами.

В шесть часов вечера Лавров уже стоял около указанного в записке дома и ждал мужчину. Он появился на двадцать пять минут позже назначенного времени.

«Похоже, проверял меня, один я или нет», — подумал про себя Павел.

— Давай, отойдём в сторону и поговорим, а то торчим с тобой, как два тополя на Плющихе, — предложил мужчина и завернул в арку дома.

Павел оглянулся по сторонам и молча проследовал за ним.

— А теперь покажи свои деньги, — обратился к нему мужчина. — Ты знаешь, что эта штука стоит больших денег?

Лавров полез в карман и вытащил деньги.

— Я думаю, что этого хватит, для того чтобы купить у тебя ствол.

Он не успел закончить свой монолог, как за спиной у мужчины выросли две массивные мужские фигуры.

— Давай деньги! — с угрозой произнёс мужчина. — Покалечим!

Павел вздрогнул от неожиданности. Он сам не понял, как на него налетел какой-то непонятный для него кураж.

— Только взамен на товар, — ответил ему Павел.

Павел сжал кулаки и стал выбирать из них наиболее опасного противника. Опасней всего ему показался молодой мужчина лет тридцати с синими наколками на фалангах пальцев. Судя по всему, он был ранее судим, и возглавлял эту группу уличных разбойников.

— Вагиз! Ты что с ним базаришь? Посади его на перо и всё. Ты же знаешь, что он не побежит в милицию жаловаться на тебя. Он же не дурак и не будет говорить, что он лишился своих сбережений при покупке оружия.

Мужчина сунул руку в карман, этого оказалось вполне достаточно для того чтобы Лавров сильным и точным ударом в подбородок отправил его в нокаут. Схватив второго нападающего за рукав куртки, он резким движением своего корпуса тут же сломал ему руку. От сильной боли мужчина охнул и стал пятиться назад. Лицо его побледнело, то ли от сильной боли, то ли от страха. Сильным ударом в лицо Павел повалил его на землю. Третий мужчина предпочёл не связываться с ним и, повернувшись к нему спиной, бросился бежать и через минуту исчез в какой-то подворотне.

Павел нагнулся над мужчиной и осмотрел его карманы. В одном из карманов он наткнулся на самодельный револьвер, в барабане которого находилось пять мелкокалиберных патронов. Сунув наган в карман куртки, он собрался уйти, но его остановил стон второго мужчины. Осмотрев его карманы, он обнаружил в одном из них финский нож и деньги. Забрав всё это, он вышел из арки дома и, оглядевшись по сторонам, направился к остановке трамвая.

Приехав домой, Павел снял с себя куртку и направился в кухню. Расстелив на столе старую газету, он быстро разобрал револьвер.

«Слабоват, — подумал он про себя, рассматривая разобранное оружие. — Едва ли выдержит два или три выстрела. Но другого пистолета пока у меня нет, и мне придётся рассчитывать только на этот самодельный ствол и финский нож».

Павел быстро собрал разобранный револьвер и взял его в руку. Прицелившись в лампу, он мысленно представил, как из ствола этого револьвера вылетает пуля и впивается в лицо Гришина. Впервые в своей жизни он испытал какое-то удовлетворение только от одной мысли о предстоящей мести. Павел улыбнулся, представив как тот, схватившись руками за лицо, будет медленно сползать вдоль стены. Он положил на стол револьвер и взял в руки нож.

Финский нож ему понравился больше револьвера. Подкинув его дважды в воздух, Павел моментально ощутил, что нож был изготовлен неплохим кузнецом, хорошо знавшим толк в изготовлении подобных изделий. Повертев финку в руках, Павел положил его рядом с револьвером. Итак, он был готов к началу боевых действий.

Лавров прошёл в комнату и сел в кресло. Сейчас в его голове снова стали прокручиваться мысли о мести. Первым, с кем хотел рассчитаться Павел, был Гришин. Ведь это он, со слов Волкова, должен был убить его.

Павел закрыл глаза и стал вспоминать всё, чем он располагал о Гришине. Насколько он помнил, тот жил в частном секторе на улице Второй Вольной. Он был не женат и проживал в небольшом доме вместе с семьёй своего старшего брата. Он трижды привлекался к уголовной ответственности и трижды выходил «сухим из воды».

— Ну что, посмотрим, Гришин, как тебе удастся вывернуться из этой ситуации. Я приду к тебе не для того чтобы забрать тебя в милицию, я приду для того чтобы убить тебя. Кровь за кровь, глаз за глаз.

Убрав оружие со стола, он направился в ванную комнату. Приняв душ, он лёг спать.

Павел сидел на лавочке недалеко от дома Гришина. Он сидел уже более трёх часов, чем вызывал у проходящих мимо него людей нескрываемое любопытство. Чтобы не замёрзнуть, он надел шерстяной свитер и дублёнку.

Наконец, калитка дома Гришиных открылась, и из ворот вышла молодая женщина, за руку которой держался мальчик.

«Похоже, это жена брата, — подумал он про себя. — Наверное, повела ребёнка в садик. А где сам Гришин? Время много, пора уже и ему выползти из берлоги».

Прошло ещё минут тридцать, калитка снова открылась. Из неё вышел мужчина в возрасте тридцати-тридцати пяти лет. Он равнодушно посмотрел в сторону Лаврова и прошёл мимо.

«Наверняка, старший брат. Они сильно похожи друг на друга, разница лишь в возрасте, — вспоминая ориентировку, подумал он. — А вдруг он ждёт его напрасно? Гришин парень молодой и мог ночевать где угодно. Хорошо, посижу ещё минут тридцать, если не выйдет, пойду домой».

Прошло минут пятнадцать, и из дома вышел тот, ради которого он мёрз с самого утра. Лавров медленно поднялся с лавочки и, не спеша, направился вслед за Гришиным.

Павел старался держаться как можно дальше от него, чтобы не попасть ему на глаза. Он хорошо усвоил одну истину, обучаясь на курсах. Если ты обратил внимание на человека, а затем его вновь встретил в течение дня, это должно насторожить тебя. Если ты увидел человека в третий раз, это говорит о том, что за тобой установлена слежка.

Гришин свернул с дороги и пошёл проходными дворами, сокращая свой путь. Он вышел на остановку третьего троллейбуса и стал ждать транспорт. Павел, стараясь не попасть ему на глаза, встал за афишным щитом.

Около Гришина остановилась бежевая «девятка». Из машины вышел молодой парень и поздоровался с ним. Они отошли в сторону и стали о чём-то разговаривать. Шум проходящих мимо машин заглушал их разговор, поэтому Павел не услышал, о чём они говорили.

Поговорив, парень направился к машине. Открыв дверь, он повернулся к Гришину и громко произнёс:

— Так мы тебя ждём вечером, не забудь. В девять вечера в «Арене».

Машина тронулась и помчалась в сторону улицы Тверской. Павел повернулся и медленно направился в сторону своего дома. Теперь он знал, где будет этим вечером Гришин.

Дома Павел быстро переоделся, надел на себя белую рубашку, галстук, костюм и поехал в центр города. Он вышел из троллейбуса и, свернув на улицу Пушкина, остановился около дверей ночного клуба «Арена». Дверь в клуб была закрыта. Немного подумав, он постучал. За дверью было тихо. Ему пришлось долго стучать в дверь, прежде чем открыл её заспанный охранник.

— Здравствуйте, — поздоровался с ним Павел. — Я из пожарной инспекции. Извините, но я должен обследовать все ваши помещения.

— Вы знаете, я не уполномочен отвечать за какие-либо нарушения. Может Вам стоит зайти чуть позднее, когда придёт администратор?

— Я не могу подстраиваться под всех ваших руководителей. Так что пойдёмте, будем осматривать вместе с Вами.

Охранник замялся. Он уже сто раз пожалел, что открыл дверь клуба этому человеку.

«Сейчас найдёт кучу нарушений, выпишет постановление и закроет клуб. Если это произойдёт, то меня точно вышибут с работы», — успел подумать охранник, прежде чем двинуться вслед за проверяющим.

— В чём дело, молодой человек? Если мы с Вами сейчас не посмотрим помещения, наличие в них приспособлений для локализации и тушения пожара, то я просто выпишу предписание и закрою ваш клуб, — сказал Павел.

Лицо охранника исказила гримаса, словно он проглотил что-то горькое.

— Можно сделать один звонок? — спросил он у Павла. — Хочу всё-таки поставить в известность об этой проверке администратора. Всё же я охранник, а не какое-то ответственное лицо. Для меня главное, чтобы не было драк и каких-то других подобных происшествий.

— Я думаю, что Вам не стоит особо беспокоиться. До открытия клуба ещё полтора часа и я думаю, что мы успеем всё проверить.

Лавров, не обращая внимания на охранника, прошёл в танцевальный зал, откуда прошёл в бар, а затем направился по коридору в туалет. Охранник, всё время следовавший за ним, остановился около двери туалета.

— Может, Вы позволите мне сходить в туалет без присмотра? Если Вам это так интересно, то можете сопровождать меня до самого унитаза.

Павел вошёл в туалет и прошёл в кабинку. Достав из кармана костюма револьвер, он положил его в смывной бачёк. Вымыв руки, он вышел из туалета. Заметив отсутствие охранника, он достал из кармана финский нож и в нескольких местах перерезал телефонный провод.

Лавров медленно направился к выходу из клуба. Заметив спешившего к нему охранника, он поинтересовался у него, каким образом охрана контролирует отдыхающих в зале людей.

— В разные смены по-разному. Иногда, проверяем металлоискателем парней, иногда нет. Всё зависит от настроения старшего по смене.

— Понятно, — ответил Павел. — Я хочу сказать, что пройти в ваш клуб с оружием практически невозможно?

— Мне трудно сказать, при мне таких случаев не было. Здесь дежурят бывшие сотрудники милиции, а у них глаз, как алмаз. Думаю, что они сразу заметят, если у человека в кармане будет пистолет.

Лавров поблагодарил охранника и вышел на улицу. Неожиданно за ним на улицу выскочил охранник.

— Скажите, пожалуйста, Вашу фамилию. Вдруг возникнут вопросы у администрации заведения?

— Если спросят, скажите, приходил капитан Сафин из городской пожарной инспекции. А лучше вообще ничего не говорите. Вечером я сам встречусь с администратором, и вместе с ним осмотрим помещение. Думаю, что так будет лучше. А так у вас вроде бы всё в порядке. Ещё раз до свидания.

Он сел в троллейбус седьмого маршрута и поехал в сторону железнодорожного вокзала.

Лавров приехал в «Арену» в начале девятого. Заметив знакомого охранника, который стоял у дверей, он дружески помахал ему рукой словно старому знакомому.

— Пропустите его, — произнёс охранник своим товарищам. — Этот человек из пожарной охраны. Я его знаю.

Павел прошёл мимо охраны и, подозвав к себе знакомого, обратился к нему:

— Администратор здесь?

— Была здесь, если не ушла ужинать, — ответил охранник. — Могу поискать, если хотите?

— Спасибо, не стоит. Я сам её найду, — ответил он и направился в зал.

Павел сидел за стойкой бара и медленно потягивал красное вино из бокала. Было ещё сравнительно рано для постоянных посетителей клуба, и это давало ему возможность полностью контролировать обстановку в клубе. Ближе к девяти вечера в зале появился знакомый Лаврову парень, которого он видел на остановке троллейбуса. Парень уверенно вошёл в зал, поздоровался с охранниками и сел за дальний столик. По его поведению можно было безошибочно сделать вывод о том, что он является постоянным клиентом этого клуба. К нему быстро подошёл официант и принял у него заказ. Пока он ожидал свой заказ, в зал вошёл Волков. Остановившись на входе, он стал искать кого-то в этом большом зале. Волков быстро увидел знакомое лицо и направился к столику. Он поздоровался с парнем и сел на свободный стул. Они обменялись несколькими фразами. Парень достал из кармана пиджака небольшой свёрток и передал его Волкову.

— По всей вероятности, наркотики, — сделал заключение Павел. — Если это так, то сейчас Волков встанет из-за стола и уйдёт. Наверняка, будет толкать эти наркотики на входе в клуб.

Так и произошло. Волков встал из-за стола и медленной походкой направился в сторону туалета. Павел посмотрел на часы. Было сорок пять минут девятого.

Бокал Павла опустел. Он снова заказал себе бокал вина и стал медленно его цедить, поглядывая на посетителей. Зал постепенно стал заполняться молодёжью. Заиграла музыка, и все устремились к центру площадки, чтобы потанцевать.

Чтобы лучше видеть интересующий его столик, Павел встал из-за стойки бара и сел за пустующий недалеко от бара стол. Отсюда он снова видел столик, за которым сидел тот парень. Сердце Павла учащённо забилось, когда он увидел, как в зал вошёл Гришин и сразу направился к нужному ему столику. Поздоровавшись с сидящим за этим столиком парнем, он присоединился к нему. Они о чём-то стали оживлённо говорить, иногда бросая взгляды на танцующих девушек.

Наконец, Павел дождался того, за чем он пришёл в этот ночной клуб. Гришин поднялся и направился в сторону туалета. Лавров оказался раньше в туалете, чем Гришин. Он сунул руку в бачок и достал оттуда револьвер.

Встав около двери, он приоткрыл дверь кабинки и увидел Гришина, а вернее его мощный бритый затылок. Он взвёл револьвер и приставил его к голове Гришина.

— Ну что, Гришин, пришло время собирать камни. Ты, наверное, забыл, как стрелял в меня летом?

— Слушай, мужик! Я думаю, ты не станешь здесь стрелять. Кругом люди, охрана. Ты же не сумасшедший.

— А ты не думай. Я разнесу сейчас твою голову, как куриное яйцо.

— Мужик! Может, договоримся? Ты же знаешь, я это сделал по приказу Жана. Это он мне приказал убить тебя.

— Но ты, Гришин, убил не меня, ты убил девушку, которую я любил.

— Это просто эксцесс исполнителя. Я промахнулся и, по всей вероятности, попал в неё.

— Повернись ко мне лицом. Прежде чем всадить в тебя пулю, я хочу посмотреть тебе в глаза.

Он повернулся. Их глаза встретились. В глазах Гришина была пустота. Павел не увидел в них ни раскаяния, ни страха. Павел плавно нажал на курок, но револьвер сухо щёлкнул.

— Осечка, — пронеслось в голове Павла.

Он снова нажал на курок, однако револьвер снова дал осечку. Гришин сразу всё понял. Он оттолкнул растерявшегося Павла в сторону и выскочил из кабинки. Правая рука Гришина потянулась за пистолетом, который был у него во внутреннем кармане пиджака. Он выхватил пистолет, но взвести его не успел. Лавров отбросил в сторону уже никому не нужный револьвер и выхватил из кармана нож. Он размахнулся и по рукоятку всадил нож в грудь Гришина. Тот повалился на пол. Из его рта потекла тонкая струйка кровь, которая стала пузыриться. Он захрипел и умоляюще посмотрел на Павла. Он вытащил из его груди нож и ударил его ещё раз. На этот раз удар пришёлся в шею. Ноги Гришина несколько раз дёрнулись и затихли.

Павел оттащил его труп в кабинку туалета и, схватив швабру, быстро затёр кровь с кафельного пола. Он поднял с пола свой револьвер, тщательно вытер ручку и снова бросил его в ноги мёртвого Гришина. Обтерев нож об одежду трупа, Павел осмотрел карманы убитого. Забрав деньги и пистолет «ТТ», он спокойно вышел из туалета и повесил на дверь туалета табличку «Технический перерыв». Осмотревшись по сторонам и убедившись в том, что его никто не увидел, он сразу же направился в гардероб. Получив своё пальто, он быстро оделся и вышел из клуба «Арена».

Он шёл по улице Баумана, не обращая внимания на встречный холодный ветер. Его колотила мелкая, противная дрожь. Он сейчас пожалел, что не взял с собой клюшку, так как почувствовал, что у него сильно заболела раненая нога. Он прислонился спиной к холодной стене и закрыл глаза. Он снова вспомнил пустые глаза Гришина, его искривлённый от боли рот. Бившая его дрожь стала стихать. Почему-то он вспомнил Афганистан, своего первого убитого врага, которого он вот так же, как и Гришина, зарезал ножом. Однако всё, что когда-то было в Афганистане, осталось где-то там вдали. Там он убивал моджахедов безо всякого сожаления, там были враги. Но здесь в Союзе, где человек человеку брат, товарищ и друг…

Павел поднял воротник пальто и снова побрёл по Баумана в сторону вокзала. Вскоре ветер заставил его свернуть в переулок. Он поправил воротник пальто и потёр замерзающие от ветра уши.

«Ты что раскис, — успокаивал он себя. — Этот человек стрелял в тебя. Он убил твою любимую девушку и мать. Чем он лучше моджахеда? Ничем! И тот, и другой хотели убить тебя, но ты оказался более удачливым, чем он».

Успокаивая себя, он незаметно для себя дошёл до железнодорожного вокзала, сел в трамвай девятого маршрута и поехал домой.

Раздевшись, Лавров собрал всю свою одежду, в которой был в этот вечер в ночном клубе «Арена», сложил в полиэтиленовый пакет и выбросил в мусорный контейнер. Он наполнил ванну горячей водой и лёг в неё, закрыв глаза. Прошло несколько секунд, и он почувствовал, как его тело, ещё недавно сжатое словно пружина, стало потихоньку расслабляться. Павел снова думал, правильно ли он поступил, что убил Гришина, и пришёл к однозначному для себя решению, что он это сделал абсолютно правильно, так как, передав его в руки правосудия, он не мог гарантировать, что возмездие настигнет Гришина.

Павел открыл глаза и посмотрел на белый потолок ванной комнаты. На потолке разноцветными бликами отражались огоньки хрустального плафона, некогда подаренного его матери работниками цеха, в котором она работала. Он снова закрыл глаза. Перед глазами медленно поплыло искажённое страхом и ненавистью лицо Гришина. Рука Павла вновь почувствовала, как его нож врезался в его грудь, дробя на мелкие кусочки его грудину.

— Кто ещё повинен в смерти моих любимых? — задал он себе вопрос, хотя великолепно знал об этом.

— Жан, — коротко ответил он сам себе. — Именно он послал Гришина убить его.

Минут через десять он вышел из ванной комнаты и, накинув на себя махровый халат, прошёл в комнату, где на столе лежал пистолет «ТТ», принадлежащий убитому Гришину. Он взял его в руки, вынул магазин и, убедившись, что он полон патронов, вставил его обратно. Теперь он был на сто процентов уверен, что этот пистолет не подведёт. Выпив полстакана водки, он лёг спать.

Павел проснулся от настойчивого звонка. Он схватился за будильник, но сразу понял, что звонят в дверь. Павел встал с кровати и, накинув халат, босиком направился к двери. Он молча открыл дверь и изумлённо посмотрел на стоявшего в дверях старшего лейтенанта милиции.

— Лавров? — спросил он его.

— Да. В чём дело? — спросил его Павел.

— Вас приглашает к себе начальник отдела уголовного розыска УВД Казани Харитонов. Вы знакомы с ним?

— Да. Я раньше работал у него в отделе.

— Вот и хорошо. Он попросил меня передать Вам его просьбу зайти к нему. Он хочет с Вами о чём-то поговорить.

— Я всё понял. Если позвонит ещё раз, скажите, что я обязательно зайду к нему.

Дня через три Лавров зашёл на работу к Харитонову.

— Привет, Павел! Как твои дела?

Павел криво усмехнулся.

— Ты что, Юрий Андреевич, издеваешься, спрашивая у меня про дела? Какие у меня могут быть дела? Ты что, прессу не читаешь, телевизор не смотришь? Меня сейчас ничего не интересует. Просто молча живу, как другие люди. Никуда не лезу и ничего сверх того, что имею, не требую. Сейчас занимаюсь поиском работы. Ты даже не представляешь, Юрий Андреевич, как трудно найти работу. Стоит только сказать, что ты воевал в Афганистане, тут же следует отказ. Они даже не смотрят на боевые награды и заслуги, а просто отказывают, считая тебя ненормальным человеком или наркоманом.

— Кстати, Павел, ты где был в это воскресенье?

— Дома, а что, Юрий Андреевич? Ты приезжал ко мне и не застал? Я только один раз выходил в магазин часа в два, а всё остальное время провёл дома. Ты почему меня об этом спрашиваешь?

— Ты в курсе, что в воскресенье вечером убили Гришина?

— Это какого Гришина? Гриню что ли?

— Его.

— И кто его замочил?

Он сделал небольшую паузу и удивлённо посмотрел на Харитонова. Харитонов в упор посмотрел на Павла, стараясь разглядеть в нём что-то такое, что могло бы подтвердить его версию.

— Ты что, Юрий Андреевич, думаешь, что это я его завалил?

Харитонов поморщился от этого вопроса.

— Ты меня извини, Павел, но так думают многие в нашем отделе, и особенно Новиков. Именно он настоял на том, чтобы включить эту версию в план оперативно-розыскных мероприятий.

— Вон оно что? Ну что, Юрий Андреевич, давайте задерживайте меня, сажайте в ИВС, крутите и вертите меня, как хотите. Да ты не поверишь мне, но я рад, что одним ублюдком на этой земле стало меньше. Я ещё в больнице мечтал свести с ним счёты, однако, видимо, нашёлся кто-то другой, кто решил за меня этот вопрос. Вы бы с таким рвением работали по раскрытию убийства Надежды. А то поработали два месяца и приостановили дело из-за неустановления личности преступника. Я ведь хорошо помню, что называл Вам фамилию убийцы, но Вы не поверили мне, а вернее не захотели поработать с ним.

Лавров замолчал и посмотрел на Харитонова.

— Что смотрите, Юрий Андреевич? Давайте, вызывайте следователя, пусть допросит меня.

— Да брось ты, Павел. Лично я так не думаю. Хотя сам бы на твоём месте, наверное, тоже мечтал убить этого человека.

Неожиданно для них в кабинет вошёл Новиков. Увидев сидящего на стуле Лаврова, он на какой-то миг растерялся, но, быстро подавив в себе эту растерянность, сказал:

— Ну что, Лавров? Если гора не идёт к Магомеду, то тот идёт к горе. Вовремя ты пришёл. В соседнем кабинете находится следователь прокуратуры, он хотел бы с тобой побеседовать.

— Я никуда и ни от кого не скрываюсь. Живу по месту прописки, имею дома телефон. Могли бы просто позвонить и пригласить меня, если я вам нужен.

— Зачем звонить, если ты сам пришёл? Ведь ни для кого не секрет, что ты в больнице говорил, что убьёшь Гришина, когда выйдешь из санчасти. Вышел ты три недели назад, а Гришина убили три дня назад.

Лавров криво улыбнулся.

— Вы что, бред раненого человека принимаете за умысел? Тогда я Вам советую, Владимир Иванович, съездить в сумасшедший дом. Может быть, тогда Вы сумеете раскрыть все кражи и убийства.

— Ты не дерзи мне. Ещё посмотрим, кто из нас будет смеяться последним.

— Я ещё не преступник, а Вы меня уже записали в этот разряд. Как говорят люди, не стоит зарекаться от тюрьмы и сумы. Я тоже с удовольствием принесу Вам передачу в изолятор, когда Вы там однажды приземлитесь.

Новиков размахнулся и хотел ударить Павла. Но, заметив внимательный взгляд Харитонова, резко повернулся и вышел из кабинета.

Павел шёл по улице и улыбался, вспоминая отдельные эпизоды его сегодняшнего допроса. Следователь прокуратуры, молодой паренёк, не так давно окончивший юридический факультет Казанского университета, изображал из себя опытного следователя. Он постоянно надувал щёки перед очередным вопросом, что неизменно вызывало у Лаврова лёгкую улыбку. Когда он снова надул для важности свои щёки, Павел не сдержался и улыбнулся открыто.

— Я бы на Вашем месте меньше улыбался, — сказал следователь. — Неужели Вы не понимаете, что следствие обоснованно Вас подозревает в совершении убийства гражданина Гришина?

Он пристально посмотрел на Павла. Его глаза словно два маленьких буравчика впились в него. Он, вероятно, рассчитывал, что это вызовет у Павла бурю эмоций, он вскочит со стула и начнёт стучать себя в грудь, доказывая обратное. Но ничего этого не произошло. Подозреваемый сидел на стуле и словно не слышал того, что ему говорил следователь. Когда тот отвёл свои глаза в сторону, Лавров спокойно спросил его.

— Скажите, гражданин следователь, на чём основаны эти подозрения?

Лицо следователя напряглось. Видимо, спокойный тон Павла стал выводить его из равновесия.

— В управлении только и говорят о Вашей возможной причастности к этому делу. Есть основания считать, что это Вы убили Гришина, мстя таким образом за смерть Вашей девушки.

— Что ещё говорят мои бывшие коллеги? — спросил его Павел. — Они ещё не инкриминируют мне убийство товарища Кирова или отравление Наполеона? Я смотрю, что Вы, гражданин следователь, далеко пойдёте, если будете прислушиваться к разговорам. Вот скажите мне, если все считают виновным в смерти Надежды этого человека, тогда почему он свободно передвигался по городу и не был задержан и арестован правоохранительными органами? Вы знаете, гражданин следователь, что Гришина даже не задерживали и не допрашивали по этому факту. А теперь, когда его убили, прокуратура и доблестная милиция сбивается с ног, разыскивая человека, который взял на себя функции милиции, прокуратуры и суда? Вам не кажется это странным?

— Извините меня, но я не занимался Вашим делом и не в курсе того, кто проходил по этому делу, а кто нет. Меня сейчас больше волнует тот факт, что у Вас нет алиби на этот вечер.

— Извините, но и у Вас нет ни одного показания в отношении меня. Кто меня там видел? А если точнее, кто видел, что это я убивал этого человека? Когда у Вас появятся эти люди, то и у меня появится алиби о том, что я находился в гостях у своих знакомых. У кого был, я пока называть не буду.

— Интересный Вы человек, Лавров. Вы же бывший сотрудник уголовного розыска, Вам знакомы методы работы оперативных служб. Скажите, Вы не боитесь, что Вы где-нибудь проколетесь? Нельзя же всё просчитать заранее.

— Нет, не боюсь. Я уверен, что и это уголовное дело так и останется нерасследованным. Сейчас вы посуетитесь немного, а затем приостановите расследование. А для того чтобы предметно говорить со мной об этом убийстве, нужны факты, а не разговоры моих бывших коллег. Вы правильно подметили, что я бывший сотрудник уголовного розыска, и поэтому я привык оперировать лишь фактами, то есть уликами, изобличающими преступника. Следами рук, микрочастицами одежды, показаниями очевидцев. А у Вас, насколько я понял, ничего этого нет. Тогда мне совсем непонятна Ваша логика. Вы думаете, что во мне заговорит совесть, как у Раскольникова? Не надейтесь, гражданин следователь, этого не произойдёт. На нет и суда нет. А теперь можете меня бить, пытать, я больше ничего по этому факту не скажу.

— Зря Вы так. Я думаю, что мы ещё не раз с Вами встретимся.

— Земля круглая. Поживём, посмотрим.

Сейчас он шёл по улице и анализировал свои действия в тот вечер. Он специально оставил этот самодельный револьвер на месте преступления. Таким оружием часто пользовались преступники из молодёжных группировок, и этот револьвер, оставленный им в туалете, должен был повести следствие по ложному пути.

Он тогда ещё и не догадывался, что его бывший друг и товарищ Харитонов как раз и занимался отработкой этой версии. Что созданная им оперативная группа усиленно работала именно в этом направлении, разыскивая владельца этого оружия.

Он сам не знал, почему, но ноги его почему-то привели в то небольшое кафе, в котором он первый раз увидел Волкова. Павел вошёл в полутёмное помещение кафе и, сняв пальто, устроился в уголке этого небольшого по размерам зала. Он заказал себе мясо по-татарски и стал ждать, когда ему принесут это блюдо. Он налил в стакан минеральной воды и сделал несколько глотков. Он скорей почувствовал, чем увидел, как в кафе вошла группа молодёжи. Громко разговаривая, они прошли вперёд и сели за столик, стоявший недалеко от него.

«Всё как тогда, — подумал про себя Павел. — Единственная разница в том, что в зале нет Волкова».

Словно услышав его слова, в дверях кафе показалась фигура Волкова. Озираясь по привычке по сторонам, он направился к столику, за которым сидели ребята. Он присел на свободный стул и стал, жестикулируя, что-то объяснять. Переговорив с ним, ребята слали расходиться по одному. Оставшись один, Волков пересчитал деньги, сунул их в карман куртки и направился к выходу. Заметив сидящего за столом Лаврова, он замер и рванулся обратно, стараясь выскочить из кафе через кухню.

Волков упал, споткнувшись об порог. Он проехал по мокрому полу кухни и попытался встать. Поднявшись на ноги, он понял, что не может бежать. При падении он повредил ногу. Двигаясь вдоль стенки, он направлялся к запасному выходу с кухни. Открыв дверь, он вышел на улицу и заметил Павла, который сидел в двух метрах от двери на корточках и, улыбаясь, смотрел на него.

— Привет. Вот не ожидал сегодня увидеть тебя. Правду говорят, что волка ноги кормят. Давай рассказывай, как живёшь, как травишь молодёжь?

— Ты кто такой! Да если я захочу, то тебя закатают в асфальт.

— Ты не кричи. Зачем шумишь? Я бы на твоём месте придержал свой язык. Ты забыл, о чём мне писал на улице Кирова? Если забыл, то могу напомнить? Не хочешь рассказывать, дело твоё. Я её Жану по факсу отправлю, чтобы он проверил твоё правописание. Ты знаешь, он не любит людей, которые делают ошибки. Вспомни Кактуса, которого повесили в камере ИВС. Бывай, Волков.

Лавров повернулся и, не торопясь, направился вдоль улицы. Волков постоял минуты три и бросился вслед за Лавровым.

Жан сидел в банкетном зале ресторана и ждал Новикова. Он встал из-за стола и подошёл к стеклянной перегородке, отделявшей это помещение от основного зала. Отодвинув в сторону занавес, Жан с интересом посмотрел на веселившихся в зале людей. Он был педантом, любил порядок и пунктуальность, и сейчас, рассматривая отдыхающих в ресторане людей, он чувствовал, что в нём начинает закипать раздражение. Он не помнил ни одного случая, когда он куда-то опоздал. Опоздание Новикова он расценивал не иначе, как нанесённое лично ему оскорбление. Он посмотрел на стоявшего в дверях Канадца и направился обратно к столу. Он взял в руки бутылку французского вина, и не спеша налил себе немного в бокал. Он крутанул вино по стенкам бокала, посмотрел его на свет, лишь затем слегка пригубил его. Ему нравился терпкий вкус этого знаменитого французского вина. Бывая в этом ресторане, он всегда заказывал именно это вино.

Прошло ещё минут пять, прежде чем в дверях зала появилась фигура Новикова.

— Извини, Жан. Пришлось немного задержаться, сам понимаешь, работа.

Новиков протянул руку Жану, поздоровался с ним и сел за стол. Жан взял накрахмаленную белую салфетку, вытер ею руку и отбросил в сторону от себя.

— Вы, Владимир Иванович, хотите сказать, что Вы только один работаете? А я, по-вашему, прожигаю жизнь в этом заведении.

— Брось, Жан, хватит цепляться за слова. Что ты всё передёргиваешь и передёргиваешь. Ты работаешь, а я служу, вот в этом вся разница.

Тот посмотрел на Новикова испепеляющим взглядом и, отвернувшись от него в сторону, тихо спросил:

— Что скажете? Есть какие-то новости по убийству Гришина?

— Пока ничего хорошего нет. Сегодня допросили твоего крестника. Судя по всему, он не при делах. Харитонов считает, что Гришина завалили какие-то твои конкуренты, и это убийство является предупреждением тебе. Сейчас они копают в этом направлении.

— Почему у него такая уверенность в этом?

— На месте преступления был обнаружен самодельный револьвер, по всей вероятности, изготовленный в нашей второй колонии. Эксперты говорят, что человек, перед тем как зарезать его, пытался его застрелить из этого оружия, но он дважды дал осечку. Если бы это сделал нормальный убийца, то он бы выбрал оружие посолидней, чем эта самоделка.

Жан поднял бокал и сделал два небольших глотка.

— Так, значит, Вы говорите эта чёрная метка для меня?

— Это не я так считаю, а Харитонов. Ты знаешь, Жан, я сегодня захожу к нему в кабинет, а там сидит этот недострелянный Лавров. Я даже потерял дар речи. Стал с ним разговаривать, а он, козёл, стал показывать мне зубы. Совсем обнаглел, скотина.

— Я что-то Вас не понял, Владимир Иванович. Вы что, предлагаете мне самому с ним разобраться? Что у Вас самого кишка тонка? Вы, наверное, забыли, где служите?

— С чего ты взял, Жан? Я просто так тебе рассказал о нём. Мало ли что? Вдруг он узнает, что Гришин стрелял в него по твоему указанию?

Жан нахмурился, а затем улыбнулся одними уголками губ. Глаза его по-прежнему были холодными и напоминали глаза змеи, приготовившейся к броску.

— А он это знает, как Вы думаете? Да я тогда, по всей вероятности, сказал лишнее. Я его предупредил о том, что разберусь с ним. Но я не думал, что этот Гришин застрелит не его, а эту девушку. Поэтому он мне и интересен сейчас. Мне плевать на эти молодёжные бригады. Никто мне ничего не предъявлял, и если Вы считаете, что те замочили Гришина, то это видно его «косяк». Рано или поздно они придут ко мне, и если это сделали они, то объяснят причину. Единственный человек, которого я сейчас по-честному боюсь, это десантник. Просто так ордена и медали там не давали. Поэтому, Владимир Иванович, сделайте так, чтобы я его больше не слышал и не видел. Вы, наконец, проявите свои милицейские возможности. Посадите его, разве для Вас это сложно?

— Не знаю, Жан, не знаю. Он не мальчик, и у него неплохо варит голова. Его просто так не прихватишь. Мне кажется, что его проще завалить, чем посадить. Что, у тебя нет наркоманов, которые за дозу готовы убить свою мать? Вот им и поручи это дело, а там посмотрим.

Жан вытащил из внутреннего кармана конверт и положил его на стол. Новиков взял конверт, открыл его и посмотрел на деньги, которые находились в нём.

— Маловато будет, — сказал он. — Сейчас другое время, Жан, и мне твои крохи не нужны. Не хочешь или не можешь платить, так и скажи. Я просто посмотрю со стороны, что из этого получится.

— Пока Вы больше не заработали. Заработаете, получите больше. Хочу ещё раз напомнить Вам, дорогой Владимир Иванович, что мы с Вами связаны одной нитью. Плохо будет мне, Вам от этого легче не станет. Я плачу за конкретную работу, а не за звёзды на Ваших погонах. Пусть Вам за них платит государство. Может, Вам напомнить о небольшом коттедже, построенным Вами в Боровом Матюшино? Ведь он мой, а не Ваш, так как он построен на мои деньги.

— Ты что, мне угрожаешь, Жан? Выходит, что моя «крыша» ничего не стоит?

— Вот за эту «крышу» Вы и получили деньги. Работать надо, Владимир Иванович, а не выпрашивать деньги. Пока я реальной работы не вижу.

Новиков сунул деньги в карман и, выразив на своём лице гримасу недовольства, вышел из зала.

— Шакал, — произнёс Жан. — Всё ему мало.

— Может, двинем его? — спросил Жана Канадец. — Неправильно переходил улицу и случайно угодил под машину. Разве такого не может быть?

— Погоди. Ещё не пришло время, — ответил Жан и встал из-за стола. Он накинул на себя чёрное кашемировое пальто и направился к выходу. Вслед за ним, прихватив недопитую бутылку с вином, устремился Канадец.

Новиков Владимир Иванович был назначен на должность начальника криминальной милиции городского управления не так давно. До этого назначения он работал на аналогичной должности в Московском районном отделе милиции.

Он знал Жана давно, ещё с тех времен, когда он работал простым оперативником и обслуживал так называемую зону, то есть участок, на котором проживал Жан и его родители. Мать Жана работала учителем в одной из школ района, а отец занимал немаленькую должность в министерстве сельского хозяйства.

Рос Жан как все дети. Кроме общеобразовательной школы, посещал музыкальную. Педагоги пророчили ему большое будущее, но оно его мало интересовало. Ещё в школе, он сколотил группу из неуспевающих учеников и начал потихоньку терроризировать сначала учеников свой школы, а затем и близлежащих. Особенно от их группы доставалось отличникам и «маменькиным сынкам».

Мать Жана очень переживала за все его выходки, но отец, наоборот, считал всё это нормальным и здоровым детством. Он иногда сравнивал его действия с героем произведения Гайдара Тимуром, который, как и его сын, смог сколотить вокруг себя близких по духу людей.

— Ты не права, — часто говорил отец матери. — Сын растёт здоровым человеком с большими организаторскими способностями. А то, что он сейчас хулиганит, так это и называется детством.

Детство Жана закончилось быстро и плачевно. Он был задержан сотрудником милиции при проникновении в чужую квартиру. Он и двое его товарищей залезли через открытое окно в квартиру, где успели собрать все ценности, которые нашли. Когда они стали покидать квартиру тем же способом, каким вошли, его схватила железная рука закона в лице оперуполномоченного уголовного розыска Новикова Владимира Ивановича. Он заставил его вернуть всё похищенное из квартиры, а самого его отвел к отцу. Отец недолго разбирался с сыном, натыкал ему подзатыльников и, достав из своего сейфа крупную сумму денег, передал их Новикову.

На этом их знакомство не закончилось, и Новиков ещё не один раз спасал Жана от тюрьмы. С этого времени Владимир Иванович и стал для него своеобразной «крышей», а если вернее, его ангелом-хранителем, правда, за деньги.

Однажды он не смог вытащить его из тюрьмы, и тому пришлось отсидеть три года за нанесение телесных повреждений. В это время Новиков находился в отпуске, отдыхал со своей семьёй в Сочи. Когда он вернулся в Казань, было уже поздно. Следствие закончилось, а уголовное дело передано в суд.

Отбыв наказание, Жан снова вернулся к своей прежней жизни. За три года, что он провёл в местах лишения свободы, он многому научился. Он понял, наверное, самое главное, чтобы снова не угодить за решётку, нужно иметь хороших защитников в лице сотрудников милиции и прокуратуры. А для этого нужны деньги и только деньги. Наличие этих государственных казначейских билетов у него в кармане всегда гарантировало ему свободу. Фраза «деньги пилят сталь» стала ключевой фразой его жизни.

Он снова подтянул к себе Новикова, который к этому времени стал уже начальником криминальной милиции Московского районного отделения. Он установил ему ежемесячный денежный оклад. Стороны оказались довольны этим решением, и их дружба снова расцвела пышным цветом.

Благодаря Новикову Жан всегда был в курсе предстоящих милицейских рейдов, арестов и задержаний участников его группировки. Они всегда успевали перепрятать краденый товар, своевременно подставить под удар своих врагов и недоброжелателей. Именно от Новикова он узнал впервые о Лаврове, который с маниакальным упорством стал копать под его группировку. Новиков смог вовремя сообщить ему о задержании Кактуса, о том, что тот дал показания Лаврову, назвал всех участников этого преступления. Тогда Жан отреагировал довольно быстро. Кактуса просто удавили в камере.

Жан не хотел убивать его девушку. Задача Гришина заключалась в том, чтобы как можно сильнее напугать Лаврова, заставить его бросить это дело. Но тот сделал всё по-своему и теперь у Жана, похоже, появился «кровник». Несмотря на заверения Новикова о непричастности Лаврова к убийству Гришина, он ему не верил. И чем больше тот пытался перевести это убийство в плоскость его взаимоотношений с другими группировками города, тем больше он ему не верил. Страх, возникший где-то в глубине его души, постепенно начал захватывать всё его жизненное пространство. Страх становился всё сильнее и сильнее, заставляя его принимать все меры для спасения своей жизни.

— Канадец, — обратился к нему Жан.

— Да, я слушаю.

— У тебя есть надёжные люди? Нужно убрать одного человека. Надо это сделать профессионально, чтобы комар носа не подточил. Ошибки быть не должно, так как этот человек не простит нам этого промаха.

— Кого нужно убрать, Жан? Если я правильно понял, этот человек Лавров?

— Да. Ты правильно понял. Нужно всё сделать быстро и чисто.

Канадец задумался. Он хорошо понимал, что если он откажется от этой акции, то автоматом подпишет себе смертный приговор. Жан не любил, когда его секреты становились достоянием отдельных лиц, и поэтому он или доверял этому человеку до конца, или не делился своим секретом. Сейчас он озвучил его, это означало, что он полностью доверяет ему и накладывает определённую ответственность за это. Он посмотрел на сосредоточенное лицо Жана и тихо произнёс:

— Я найду такого человека. Он уже несколько раз исполнял подобные задания, правда это стоит немалых денег. Зато никаких проблем, заплатил и спи спокойно.

— Другого ответа я от тебя и не ожидал. Единственное условие, этот человек должен быть со стороны. Лучше, если он окажется ранее неоднократно судимым.

— А если он не судимый? Что это меняет? У него столько «жмуров» за спиной, что хватит на десяток стенок.

— Хорошо. Я доверяю тебе. Если, что-то не срастётся, ответишь.

Теперь задумался Канадец. Лицо его стало сосредоточенным. Он перебирал в голове всех своих знакомых, выбирая среди них надёжную и проверенную в делах кандидатуру.

— Надо подумать, Жан. Есть у меня на примете один человечек. Он тоже бывший афганец и тоже десантник. Было бы здорово, чтобы всё потом выглядело как старый армейский конфликт.

Сказав это, он молча посмотрел на Жана.

— Меня не интересуют детали. Как говорят, нам по хрен пчёлы, нам нужен мёд. Так что я жду результат.

Машина Жана миновала посёлок Мирный и, набрав скорость, стрелой устремилась в сторону Зелёного Бора. Не доезжая до Зелёного Бора, машина свернула влево и въехала в Песчаные Ковали.

Канадец выскочил из машины и услужливо открыл дверцу Жану.

— Запомни, никаких проколов, — сказал он и направился к калитке ворот, около которых его ожидал охранник.

Передав машину Жана второму охраннику, Канадец сел в свой автомобиль и направился в Казань.

Нанятый Канадцем стрелок был родом из города Чебоксары, по фамилии Павлов. После демобилизации из рядов Советской Армии он редко выезжал за пределы города. Павлов был не женат, вёл скрытый образ жизни.

Он не вызывал у соседей особого интереса. При встрече с ними он был вежлив, здоровался. Некоторые считали, что он работает на тракторном заводе, другие же, наоборот, думали, что он занимается бизнесом, поэтому имеет свободный график работы, его можно было встретить в любое время дня. На какие средства он жил никто не знал.

На самом деле Павлов был, как принято называть в последнее время, профессиональным убийцей. Все его выезды из города, были в основном связаны с ликвидацией кому-то неугодных лиц. Полученные за убийства деньги он посылал в деревню, где проживали его мать и младшая сестра.

В 1985 году его призвали в армию. После ускоренных курсов в школе сержантов его отправили в Афганистан. Воевал он недолго. После одной из стычек с моджахедами он раненый попал в плен. Единственным способом выжить было принятие ислама. Павлов сразу же согласился принять ислам, так как цена жизни для него была выше моральных и духовных ценностей. Павлова привели к имаму, который прочитал над его головой какие-то суры из Корана. С этого момента его стали звать Салихом. В честь принятия ислама его заставили лично убить одного военнослужащего Советской Армии, который, как и он, попал к ним в плен, но отказался принять ислам. Павлов застрелил этого солдата, чем вызвал небывалый восторг у моджахедов. Но через три дня отряд моджахедов, в составе которого находился Павлов, был неожиданно атакован русскими десантниками и практически весь уничтожен прямо у него на глазах. Молодой и симпатичный лейтенант ворвался в дом, в котором находились ещё двое моджахедов, и автоматным огнём уничтожил их. После госпиталя Павлов вернулся в Союз, где дослуживал свой армейский срок.

Сегодня Павлов ждал заказчика, который обещал приехать к нему в три часа дня. Часы показывали начало четвёртого, но того до сих пор не было.

Он подошёл к окну и, отодвинув штору, посмотрел во двор. На улице темнело, и ему было плохо видно, что происходит на улице. Он не придал особого значения машине, которая остановилась на углу его дома. Он снова плотно задёрнул штору и сел на стул.

Несмотря на то, что он ждал гостя, стук в дверь заставил его вздрогнуть. Он машинально посмотрел на часы и медленно направился к двери. У него был электрический звонок, но все его заказчики стучали в дверь. Это было условным сигналом, что пришёл человек, которого ждут.

Павлов открыл дверь. Перед ним стоял тот, кого он ждал.

— Раздевайся и проходи в комнату. Почему опоздал?

— Ты не поверишь, но у вас в Чувашии самые ангажированные гаишники. Они меня держали минут сорок, пока я им не предложил деньги. Таких беспредельщиков нужно ещё поискать.

— Ты, надеюсь, один приехал, без водителя? Мне лишние люди не нужны.

— О чём речь? Выйди и проверь, если не веришь мне. Я с заказом, — тихо сказал он.

— Кто он? — спросил его Павлов. — Барыга, бандит?

— Не совсем так. Он простой мужик, бывший сотрудник милиции.

— И чего вы испугались? Что, сами не можете решить с ним этот вопрос? Наверное, ходит без охраны, и свернуть ему голову особого труда не представляет?

— Это не я, это шеф боится его. Во-первых, он тоже, как и ты, бывший афганец. Во-вторых, он очень умный и хорошо подготовленный человек, и не каждый сможет его вот так взять и убрать. А в-третьих, нам нужен человек из другого региона. Наших стрелков могут вычислить.

— Почему ты решил, что это дело смогу сделать я? Ваших стрелков, значит, могут вычислить, а меня?

— Да потому, что ты профессионал, каких мало. Да и дело очень серьёзное, здесь не должно быть никаких проколов. Понимаешь, нужен положительный результат, который можешь гарантировать только ты.

— Понятно. Сколько?

— Шеф даёт за это дело десяточку, — ответил Канадец.

Он внимательно посмотрел на Павлова, ожидая от того какой-то реакции. Но тот был спокоен.

— Пусть за эти деньги его убивает кто-то другой. Я отказываюсь.

Канадец заведомо снизил сумму гонорара в два раза, рассчитывая, что сможет сэкономить на этом деньги. Однако заметив на лице Павлова недовольную гримасу, озвучил новую сумму.

— Я пошутил, двадцатка. Вот задаток, здесь десять тысяч зелёных. Остальные, как обычно, после работы. Ствол, адрес и фотографию возьмёшь на старом месте.

Канадец встал и направился к двери. Остановившись в дверях, он повернулся к Павлову и сказал:

— В твоём распоряжении две недели.

Он вышел из квартиры и плотно закрыл за собой дверь.

Павлов приехал в Казань и уже второй день следил за домом, в котором жил Лавров. Это был обычный пятиэтажный панельный дом, построенный в конце шестидесятых годов.

Из припаркованной у угла дома машины он наблюдал за подъездом объекта, надеясь увидеть его сегодня днём. На пассажирском сиденье лежала фотография Лаврова. Он часто переводил свой взгляд с подъезда на эту фотографию. Изображённый на ней мужчина был очень похож на того лихого молодого лейтенанта, который освободил его не только из плена, но и от позора всей его родни. У лейтенанта была такая же обаятельная открытая улыбка, как и у этого человека, фотография которого лежала на сиденье рядом с ним.

Наконец, из подъезда дома вышел мужчина и не спеша направился в его сторону. Он не мог ошибиться, в приближавшемся к нему молодом человеке он узнал того лейтенанта, который освободил его из плена. Тогда, в Афганистане, он от радости забыл спросить его фамилию и имя, и сейчас, внимательно вглядываясь в знакомые черты идущего ему навстречу мужчины, он понял, кого он должен был убить. Его рука, сжимавшая ещё минуту назад рукоятку пистолета, стала вдруг влажной от охватившего его волнения. Он разжал руку, и пистолет упал ему под ноги.

Павлов вышел из машины и чуть ли не бегом бросился к Лаврову.

— Товарищ лейтенант! Вы помните меня? Это я, Павлов! Вы меня тогда спасли в Афганистане!

Лавров остановился и внимательно посмотрел на парня, который раскинул руки и стремительной походкой двигался ему навстречу. Да, он не мог ошибиться, это был сержант Павлов, которого тогда в результате рейда они спасли из плена.

— Но как он мог найти меня? — подумал Павел. — Я ведь не говорил ему ни своего адреса, ни фамилии?

Они обнялись, словно братья, и ещё долго мяли друг друга в своих объятиях.

— Как Вы живёте, товарищ лейтенант? — поинтересовался у него Павлов.

— Что тебе сказать, Павлов? Раньше жил лучше, даже тогда, когда воевал там, за речкой. Хотел жениться, не получилось.

— Как так не получилось? — прервал его на полуслове Павлов.

— А вот так. При выходе из ЗАГСа убили её. Хотели убить меня, а убили её. Я с ней познакомился ещё там, в Афганистане. Она служила в полевом госпитале. Встретились мы с ней, как и с тобой, случайно. Я возвращался домой после службы, а она ехала домой в том же поезде. Да о чём я говорю. Давай пойдём куда-нибудь, посидим, поговорим. Выпьем за наших друзей, которые сложили свои головы в Афганистане.

Они ещё раз обнялись и направились в ближайшее кафе.

Лавров сидел за столиком и смотрел на Павлова. Тот безостановочно рассказывал о себе, о своих родных и ещё о чём-то, но он его не слушал. Он снова вспомнил тот бой за небольшой кишлак, который, словно ласточкино гнездо, прилип к горному склону. Как донесла авиационная разведка, в сторону этого кишлака с боями прорывалась банда полевого командира Зуфара. Численность банды, по предварительным данным разведки, составляла около восьмидесяти человек. Несмотря на то, что банду сильно потрепали разведгруппы ГРУ, она по-прежнему представляла определённую опасность для военного командования группировки войск. Моджахеды могли оседлать дорогу, по которой непрерывным потоком шли грузы из Советского Союза.

Лаврова вызвали в штаб полка. Усталый полковник Сергеев расстелил карту и глухим простуженным голосом стал ставить ему задачу. Задачей его подразделения являлся захват данного кишлака и удержание его до подхода основных подразделений полка. В заключение, полковник посмотрел на него и сказал:

— Сынок! Вас будет всего пятнадцать бойцов. Рассчитывать на скорую помощь вам не придётся. Она может подойти не раньше чем через сутки. Так что вам придётся очень туго.

Он обнял Лаврова за плечи и внимательно посмотрел ему в глаза.

— Прости, сынок, что посылаю тебя на верную смерть, просто другого выхода у меня нет. Если они вырвутся из этого кольца, перед ними будет большой оперативный простор. Сколько они ещё убьют русских, одному только Богу известно.

Лавров вышел из палатки и направился к себе в разведывательную роту. Он построил разведчиков и молча прошёл вдоль строя. Оставив в строю молодых бойцов и солдат, ожидающих демобилизации, он отобрал пятнадцать наиболее опытных разведчиков, имевших за плечами боевой опыт.

— Лейтенант, возьмите меня с собой, — обратился к нему сержант Сутугин. — Мне до демобилизации ещё целый месяц. Не сидеть же мне на базе всё это время.

— Извини, Сутугин, не могу. Тебя, насколько я знаю, дома ждёт мать. Ты своё уже отвоевал. Извини.

Погрузив в машину боеприпасы, воду, батареи к радиостанции, они поехали на аэродром, где их ждал вертолёт. Они взлетели довольно быстро. Вертолёт набрал высоту, и вскоре под ними замелькали голые вершины гор.

— Лейтенант, нам ещё долго лететь? — прокричал ему в ухо сидевший рядом с ним радист.

Павел молча пожал плечами, так как действительно не знал, сколько времени займёт этот полёт. Вертолёт вздрогнул и сделал разворот влево. Лавров взглянул в иллюминатор и увидел в темноте яркие вспышки. Вдруг с земли потянулась огненная цепочка. Судя по всему, в них стрелял крупнокалиберный пулемёт. Трасса прошла рядом с вертолётом, не причинив ему никакого вреда.

«Слава Богу», — подумал про себя Лавров.

На какой-то миг он представил объятую огнём машину, стремительно несущуюся вниз. От этой мысли ему стало нехорошо. Он посмотрел на сидящих вдоль бортов бойцов и ободряюще подмигнул им.

Весь путь от аэродрома до точки высадки составил чуть более часа. Они высадились так же быстро, как и погрузились. До кишлака было километров десять-двенадцать. Лавров планировал преодолеть это расстояние за ночь. Погрузив на себя мешки со снаряжением, они выстроились в цепочку и растворились в темноте ночи.

На рассвете они подошли к кишлаку и залегли в метрах двухстах от него. Лавров посмотрел в бинокль. Он увидел, как с другого конца населённого пункта входила разведка моджахедов. Они были на двух джипах, на лафетах которых были установлены крупнокалиберные пулемёты. В одном из джипов находился русский солдат. Он был одет в комбинезон десантника. Судя по лицу солдата, он был сильно избит и нуждался в помощи. Павел ещё минут тридцать рассматривал кишлак, прикидывая, как лучше войти в него. Жителей в кишлаке не было. Похоже, они ушли в горы, узнав, что к ним приближается отряд Зуфара, и это развязывало руки Лаврову. Вести бой в населённом пункте всегда сложно, но воевать там, где есть мирные жители, ещё сложней.

Разведка моджахедов остановилась около крайних домов кишлака. Они вышли из машин и стали медленно входить в кишлак под прикрытием двух пулемётов. Лавров стал считать их, разведчиков было девять человек.

Павел молча указал рукой своим бойцам и те, скрываясь за глиняными заборами, стали медленно просачиваться в кишлак.

Бой вспыхнул неожиданно. Один из оставшихся в кишлаке местных жителей заметил русских десантников. Он поднял крик и бросился предупреждать разведчиков моджахедов.

Десантникам сразу же повезло, двумя выстрелами из гранатомётов «Муха» им удалось уничтожить автомашины моджахедов. Павел медленно полз между глинобитных домов, постоянно оглядываясь по сторонам. В метрах двадцати от него, за соседним домом, длинными очередями бил чей-то пулемёт. Он нащупал на поясе гранату и выдернул чеку. Выглянув из-за забора, он увидел пулемётчика, который, установив в проёме окна пулемёт, бил в сторону ползущих между домами десантников. Павел успел сделать короткую перебежку, прежде чем моджахед успел бы срезать его автоматной очередью. Павел швырнул в окно гранату и упал на пыльную землю. Из окна вырвался столб пламени, земля вздрогнула от взрыва. Крыша дома приподнялась и рухнула внутрь дома, сложившись пополам. Через минуту всё покрылось дымом и яркими языками пламени.

Свернув за угол, Павел лицом к лицу столкнулся с моджахедом. Перед ним стоял мужчина в возрасте пятидесяти лет. Грудь его опоясывали пулемётные ленты, а из-за пояса торчал большой кривой нож. Они растерянно смотрели друг на друга, не зная, что делать дальше. Первым пришёл в себя моджахед, он развернулся и моментально скрылся за углом дома. Павел бросился вслед за ним, но короткая очередь из автомата заставила его снова укрыться за углом дома.

Павел швырнул гранату и прижался к земле. Земля вздрогнула от взрыва, мимо его головы с визгом пронеслись осколки. Скрываясь в облаке пыли, он выскочил из-за угла и зигзагами побежал в сторону соседнего дома. Он заскочил в дом, в который двое моджахедов ранее завели пленного солдата. Двумя короткими очередями он срезал моджахедов.

— Ну как, жив ещё? — спросил он солдата, который забился в дальний угол небольшого дома.

Павел вытащил из ножен нож и хотел перерезать верёвки. Но руки пленного были без веревок.

— Пить, — попросил у него пленный.

Лавров, отстегнув от пояса флягу, молча протянул её ему.

— Держать автомат можешь? — спросил его Павел. — Тогда бери автомат и вперёд.

Они легли рядом и открыли огонь по подходившему отряду моджахедов. Бой был долгим и кровавым. Группа Лаврова в этом бою потеряла троих, пятерых ранило, среди них был и освобождённый из плена Павлов. За этот бой Лавров был представлен к медали «За отвагу».

— Ну что, лейтенант, накатим ещё по одной за эту встречу. Я раньше никогда не верил, что такое возможно. И вот на тебе, гляжу, ты идёшь.

Они выпили, и Павлов сославшись на дела, поспешил к своей машине.

— Слушай, Павлов? Давай оставайся, посидим ещё немного. Куда ты, пьяный, поедешь?

— Ничего, доберусь как-нибудь. Удачи тебе, лейтенант.

Он сел в машину и, махнув ему рукой, уехал. Павлов сидел в машине, размышляя о превратностях жизни. Он даже представить себе не мог, что объектом может оказаться его боевой товарищ, тот, который в принципе и подарил ему вторую жизнь. Несмотря на то, что он выпил достаточно много, он уверенно вёл машину, стараясь не нарушать правила дорожного движения.

После своего возвращения из Казани, в душе Павлова что-то надломилось. Он беспробудно пил все три дня. Он всё больше и больше стал задумываться о своей жизни. Ему показалось обидным, что его товарища по оружию к смерти приговорили бандиты, и он, такой же, как и он, афганец, стал простым орудием в руках этих жуликов и бандитов. Он, словно палач, приводил в исполнение их приговоры, не думая о том, что у тех людей, в которых он стрелял, были дети и жёны, что судьбы их были незримо связаны с такими же, как и он, людьми.

«Надо завязывать с этим бизнесом, — подумал он. — Хватит, грешить. Один раз тебе Бог уже дал шанс родиться заново, второго такого случая больше не будет».

Он посмотрел на себя в зеркало. На него смотрел мужчина с густо заросшей щетиной. Под глазами его нависли «мешки», окрашенные в какой-то непонятный нездоровый цвет. Он провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть этот образ, но тот по-прежнему смотрел на него слегка прищуренным глазом, словно целясь в него из пистолета.

«Дожил, — подумал он про себя. — Так недалеко и до «белочки» допиться».

Он быстро оделся и вышел из дома. Оглядевшись по сторонам, он, не торопясь, направился в ближайший от дома продуктовый магазин. Купив бутылку водки и закуску, он вернулся обратно в квартиру. Выпив стакан водки, он включил телевизор. В прихожей настойчиво зазвонил телефон, Павлов поднял трубку и услышал голос Канадца.

— Как живёшь, Павлов? Почему не исполнен заказ?

— Я не стал стрелять в лейтенанта, который два с половиной года назад спас меня в Афганистане. Я отказываюсь от заказа. Ищите другого исполнителя.

— А как же деньги? Разве они тебя больше не интересуют?

— Нет. Мне не нужны ваши поганые деньги. Ты можешь прямо сейчас забрать их у меня.

— Хорошо, базара нет.

— Ты знаешь, Канадец, когда я увидел лейтенанта, я понял, что из-за ваших денег я превратился в подонка, которого ненавижу всей своей душой. Сволочь ты, Канадец.

— А что, ты раньше этого не знал, когда стрелял в людей? Или ты считал себя ангелом с белыми и пушистыми крыльями за спиной? Ты как был мразью, так им и остался.

— Раньше я их не знал, и мне было всё равно, кто они. Так что приезжай и забирай свои деньги.

— Хорошо, Павлов. Ты приготовь их, я сейчас заеду к тебе. Буду минут через пятнадцать.

Услышав сигналы отбоя, Павлов положил трубку и направился в зал. Взяв бутылку в руки, он плеснул в стакан ещё немного водки и залпом выпил её. Он выключил телевизор и стал ждать гостя.

Тот постучал в дверь минут через пятнадцать-двадцать. Павлов встал с дивана и, шатаясь, направился в прихожую. Выпитая водка давала о себе знать. Посмотрев в глазок двери и убедившись в том, что Канадец один, он открыл ему дверь.

— Проходи, — коротко пригласил Павлов гостя. — Не стой в дверях.

Канадец осторожно вошёл в квартиру и становился в дверях зала. Павлов прошёл в зал и встал у окна.

— Забирай деньги, они лежат на столе. Больше ко мне приезжать не надо, я завязал с этим бизнесом.

— Ты бы подумал, прежде чем это говорить. Что ты, кроме этого, умеешь делать? Ты же весь в крови?

— Я сказал, что завязал, значит, завязал, — твёрдо ответил Павлов. — Давай бери деньги и вали отсюда. Не заставляй меня, чтобы я выкинул тебя из квартиры.

— Ну, что? Вольному воля, а мёртвому рай. По-моему так говорят русские, — сказал Канадец.

Он взял со стола деньги и, не считая их, сунул себе в карман куртки. Он повернулся и направился к входной двери. Павлов подошёл к двери и стал открывать замок. В этот момент сильный удар кастетом по голове свалил его на пол. Канадец открыл дверь, и в квартиру без шума вошли двое. Они подхватили Павлова под руки и потащили на кухню. Один из парней сорвал гибкий газовый шланг и соединил его с другим, который вытащил из кармана.

— Включай, — сказал он и сунул второй конец шланга в рот Павлову.

Тот очнулся и попытался вырваться, но ему это не удалось. Он снова потерял сознание и затих. Прошло ещё пять минут. Парень вытащил изо рта Павлова шланг, отсоединил его от основного. Он аккуратно установил его на прежнее место и включил газовую конфорку.

— Всё, мужики, уходим, — произнёс он и первым направился к двери.

Вслед за ним вышел и второй. Протерев все места, на которых могли остаться его следы, квартиру покинул и Канадец.

Почувствовав запах газа, соседи вызвали аварийную службу. Дверь квартиры Павлова, из которой сочился газ, пришлось взломать. Сотрудники аварийной службы и соседи увидели на полу безжизненное тело их соседа. Проведённое на следующий день вскрытие тела показало, что гражданин Павлов умер от отравления бытовым газом, находясь в нетрезвом состоянии.

Вечером Лавров встретился с Волковым. Они сидели за дальним столиком в кафе, и со стороны казалось, что они просто разговаривали между собой.

— Я вчера встречался с Канадцем, — оглянувшись по сторонам, сказал Волков. — Сейчас он большой человек, второй после Жана. Он недоволен реализацией наркотиков. Требует от меня расширить сеть. Он посоветовал мне привлекать к этой работе студентов и школьников, предварительно посадив их на иглу. Так легче ими управлять, да и намного дешевле, ведь они будут готовы работать за дозу. С его слов, сейчас их люди находятся в Казахстане.

— Почему в Казахстане?

— Между Казахстаном и Таджикистаном практически нет границ. Наркотики идут из Афганистана в Таджикистан, оттуда в Казахстан, а затем уже сюда. Наркотики, как правило, перевозятся военными самолётами, во-первых, их не обыскивают, а во-вторых, у военных свои аэродромы. Ведь не секрет, что наше правительство до сих пор продолжает помогать Афганистану. Вот и делай вывод, бывший афганец.

— Ты знаешь, я пришёл сюда не обсуждать политику нашего правительства. Я хочу знать дату поступления этой партии наркотиков. Ты не можешь этого не знать. Поинтересуйся у Канадца, когда ты должен быть готов к реализации этого наркотика? Он должен тебе назвать эту дату.

— А если он не скажет, что тогда? Тогда работаем дальше. Ты же хочешь, чтобы я вернул тебе обратно твою расписку? Когда ты назовёшь мне дату и место передачи наркотиков, тогда и получишь свою бумагу обратно. Ты понял меня?

— Понял, — не совсем уверенно ответил Волков. — У меня ещё есть информация. Ты знаешь, что тебя должны были убить или нет?

— Кто должен был убить?

— Говорят, что Канадец специально привёз для этого киллера, то ли из марийки, то ли из Чебоксар. Но, тот не выполнил этот заказ, потому что признал в тебе якобы своего командира по Афганистану.

Лавров сразу понял, как и для чего здесь оказался Павлов.

— И что с ним?

— Они его убили. Приехали прямо к нему домой и там завалили.

— Понятно, — тихо произнёс Павел.

Он невольно подумал о том, что стал человеком, с которым опасно контактировать. Летом из-за него погибла Надежда, сейчас Павлов.

— У тебя всё?

— Пока да, — ответил Волков и встал со стула.

Лавров проводил его взглядом, и когда тот скрылся за дверью, попросил у официанта счёт. Расплатившись, он вышел из кафе и, подняв воротник пальто, побрёл по улице.

Жан был крайне недоволен, что его указание по ликвидации Лаврова осталось неисполненным. Проезжая на машине по центру города, он случайно увидел Павла, который выходил из кафе.

— И как долго мне ещё ждать, когда ты разберёшься с этим человеком? — спросил Жан Канадца и пристально посмотрел на него. — Скажи, Канадец, может, мне самому с ним разобраться? Вот так запросто, пойти и разобраться? Тебе не кажется, Канадец, что я допустил большую ошибку, подтянув тебя к себе? Скажи, за что я плачу тебе деньги? Может, за то, что ты катаешься со мной в машине и важно надуваешь щёки, изображая моего охранника?

Канадец втянул свою голову в плечи и посмотрел на Жана как смотрит собака на своего хозяина.

— Жан, я всё сделал для того чтобы убрать этого человека. Откуда я мог знать, что Павлов воевал под его началом в Афганистане? Просто произошла накладка. Больше такого не произойдёт.

— Пойми меня, Канадец, меня это не интересует. Не можешь найти стрелка, иди сам и убей его. Может, я что-то говорю не так? Чего молчишь? Неужели это так сложно сделать? Ты только посмотри, сколько у Волкова этих никому не нужных людей, я имею в виду, наркоманов. Каждый из них готов за дозу убить не только Лаврова, но даже родную мать. А ты ломаешь голову, где взять людей для этой акции. Шевели мозгами, Канадец!

— Всё так, Жан. Считай, что его уже нет.

— Тогда ты тоже говорил мне об этом, а что из этого вышло?

Жан посмотрел в окно машины.

— Кстати, Канадец, как у тебя с Хакимовой? Жениться ещё не собираешься?

— Пока всё нормально, Жан. Жениться не собираюсь, а почему ты интересуешься этим?

— Да я всё думаю о ней. Скажи, не могла она сдать Лаврову Кактуса и других пацанов? Ведь после того, как он её закрыл в камере, он стал подтаскивать наших ребят?

— Ты что, Жан? Откуда у тебя эта информация? Она же ничего не знает?

— Может быть ты и прав, если ты сам ей не рассказал о Корнееве. Ты за ней посмотри внимательней, она сама себе на уме.

— Хорошо, Жан. Я всё понял.

Жан коснулся плеча водителя. Тот обернулся и замер, ожидая команды.

— Останови машину здесь. Мне нужно встретиться с одним человеком.

Водитель прижался к обочине дороги и остановил машину. Жан вышел из салона и направился в ресторан. В дверях он остановился и посмотрел на Канадца.

— Ты пока свободен. Меня сопровождать не нужно. Жди меня в машине.

Он уверенно прошёл в зал и, остановившись в дверях, осмотрел сидевших в ресторане посетителей. Один из них поднялся из-за стола и помахал ему рукой. Заметив это, он улыбнулся и направился к нему.

— Здравствуйте, Борис Максимович, — вежливо поздоровался Жан. — Как Ваши дела? Как драгоценное здоровье Вашей супруги и детей?

— Спасибо, Жан. У них всё хорошо, — ответил Королёв. — Присаживайся, пожалуйста. Меня интересует один вопрос, когда ты перечислишь мне деньги? Я же дал тебе свои реквизиты.

— Как только я получу свидетельство на собственность помещения. Бумаги по-прежнему крутятся у кого-то из Вашей конторы. Так что всё в Ваших руках, Борис Максимович.

— Хорошо, Жан, я разберусь с этим. У меня есть ещё одно приличное здание, которое я готов уступить тебе. Тебе это интересно или нет? Ты, наверное, знаешь это место. Это бывший магазин «Дары природы» на улице Ленина. Там чуть более тысячи квадратных метров.

— Сколько оно стоит?

— Девять миллионов. Можно оплатить векселями. Думаю, что тебя заинтересует этот магазин.

— Сколько хотите Вы?

— Совсем немного. Пятьдесят тонн зелени. Думаю, что это не так дорого за данный объект.

— Хорошо, Борис Максимович. Давайте вернёмся к этому вопросу чуть позже. Сейчас необходимо завершить старую сделку.

— Смотри сам, Жан. На это здание уже положили глаз отдельные люди из правительства. Могут и перехватить.

Жан улыбнулся. Он слишком хорошо знал Бориса Максимовича, чтобы с лёта поверить его словам. Если он уцепился за что-то ценное, то отобрать у него это было практически невозможно. Да и люди из правительства никогда не дадут ему столько денег, сколько он просил у Жана.

— Хорошо, я всё понял. Вы не будете против того, если я Вам завтра напомню о свидетельстве на собственность? Вы человек занятой, можете закрутиться и снова забыть.

— Ты прав, Жан. Работы у меня много. Кстати, ты не можешь мне оказать небольшую услугу. Нужно убрать одного человека. Нет, нет, ты не подумай, что совсем убрать. Просто предупредить его, что он поступает не совсем хорошо в отношении отдельного человека. Сломайте ему руку, а лучше ногу. Пусть посидит дома и немного подумает о жизни.

— Кто этот человек?

— Да есть такой Мальков Иван Витальевич. Директор продовольственной базы. Живёт он на улице Павлюхина. Дом сталинской постройки, рядом с ипподромом. Квартира у него номер семь. Пошли своих ребятишек, пусть поговорят с ним. Сделай это дело как можно быстрей.

— Хорошо, Борис Максимович. Если ко мне у Вас больше нет вопросов, тогда я пошёл.

— Иди, Жан. Я тебя больше не задерживаю.

Жан встал из-за стола и направился к выходу.

Мальков Иван Витальевич возвращался домой после собрания трудового коллектива возглавляемой им продовольственной базы. Собрание было посвящено вопросу приватизации базы. Ему удалось убедить в этом работников предприятия, хотя на собрании были люди, которые отрицательно восприняли это предложение. Присутствующий на собрании представитель управления государственного имущества попытался оказать давление на трудовой коллектив, суля им большие трудности в дальнейшей работе базы. Судя по его выступлению, управление госимущества уже запланировало продать данный объект, и в настоящее время новый владелец базы уже внёс залоговую сумму этой сделки. Однако, несмотря на всё это, ему удалось склонить рабочий коллектив к принятию его предложения.

Иван Витальевич вышел из машины и направился к своему подъезду. Взглянув на своё окно, в котором горел свет, он невольно улыбнулся.

«Ждёт, — подумал он про жену. — Она ещё не знает о его победе. Вот обрадуется, ведь он вскоре может оказаться собственником всей базы. Денег у него достаточно, чтобы через подставных лиц скупить практически все акции предприятия».

Он вошёл в подъезд и удивился тому, что в подъезде было темно. Буквально вчера он ввернул в подъезде новую лампочку, она не могла так быстро перегореть.

«Наверное, опять мальчишки разбили», — подумал он, пытаясь рассмотреть цоколь лампы.

Он достал из кармана спички и зажёг одну из них. Как ни странно, лампа, ввёрнутая им накануне, была целой. Он удивлённо посмотрел на неё, удивляясь превратностям судьбы. Ещё сегодня утром она сияла как солнце, и вдруг погасла.

— Продают разный брак, — выругался он про себя. — Сутки не горела, а успела уже перегореть.

Спичка обожгла ему пальцы и он, разжав их, выронил спичку из рук. Она словно звезда сверкнула в темноте и погасла. В подъезде снова стало темно. Он услышал, как в подъезд кто-то вошёл и стал быстро подниматься по лестнице.

«Наверняка сосед», — подумал он.

Он не успел разглядеть лицо человека, как получил сильный удар металлической палкой по лицу. Мальков упал на бетонный пол и почувствовал, как из раздробленного носа потекла кровь.

— Возьмите шапку, только не бейте меня, — простонал он.

— Мужик, ты многим мешаешь жить. Неужели ты не понимаешь этого?

Незнакомец размахнулся и сильно ударил его металлической палкой по руке, которой он прикрывал своё лицо и голову. Иван Витальевич взвыл от сильной боли. Арматура разбила его руку и ударила по голове. Он закричал от боли.

— Не ори, иначе убью, — сказал незнакомец.

Мальков закусил от боли губу и прекратил кричать.

— Извини, мужик. Ничего личного. Просто ты должен понять, что ты в этой жизни поступаешь не совсем правильно. Ты захотел стать собственником, но это не всегда полезно для здоровья. Надеюсь, ты понял, что нужно тебе делать. В следующий раз мы просто убьём тебя.

Он снова ударил его арматурой по ноге. Иван Витальевич застонал от боли. Мужчина положил кусок арматуры к его ногам и быстро вышел из подъезда. Он услышал, как завёлся двигатель машины, а затем потерял сознание. Его обнаружила жена, которая, обеспокоенная его отсутствием, решила выйти на улицу и подождать его там.

Малькова госпитализировали в институт восстановительной хирургии. У него были раздроблены обе коленные чашечки.

Заказ Королёва был выполнен.

Прошло несколько дней. За это время Лавров успел встретиться с Хакимовой. Встреча произошла на территории Приволжского рынка. Она рассказала Павлу о том, что Жан недоволен тем, что Канадец не может организовать его ликвидацию. Сейчас Канадец уехал в Набережные Челны и собирается привезти оттуда местных ребят, которые согласятся на это.

— Когда он должен вернуться? — поинтересовался он у неё.

— Я точно не знаю. Он обещал вернуться к концу недели, — ответила она. — Вам, наверное, лучше всего уехать из города. В конечном итоге Вы ничего не теряете. Поищут они Вас, не найдут и уедут.

— Спасибо за совет, Луиза. Просто я никогда не прятался за чьи-то спины. Перед тем, как напасть на меня, мне позвонил Жан и стал угрожать мне расправой. Сейчас он понял, что совершил большую ошибку, и поэтому боится меня. Спасибо тебе, за то, что предупредила. Предупреждён, значит, вооружён. По-моему, так говорят сейчас.

Он поблагодарил её за информацию и направился к остановке трамвая. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он сел в подошедший трамвай и поехал в сторону Компрессорного завода.

«Похоже, я наступил на больную мозоль Жана, — подумал он. — Сейчас он в панике, поэтому делает много ошибок. Попробую поймать его на собственных просчётах. Надо вывести его из равновесия».

Приехав домой, он достал из тайника пистолет «ТТ» и проверил его. Пистолет был исправен. Лавров ещё раз смазал его и, погладив так нежно, как гладят женщину, положил в тайник. До конца недели оставалось ещё два дня. Лавров снова оделся и вышел на улицу.

«Здесь они на меня едва ли нападут, — думал он, осматривая двор, в котором нельзя было нанести удар и незаметно скрыться. — Значит, стрелять во дворе они едва ли решатся. Они будут искать другое место, вдали от человеческих глаз. Это даже здорово. Значит, я сам должен подобрать для них это место».

Он быстро оделся и направился к остановке трамвая. Он сел в трамвай девятого маршрута и поехал в сторону Соцгорода. Павел вышел из трамвая и медленно направился вдоль железной дороги, ведущий к недостроенному железнодорожному вокзалу. Пройдя метров сорок вдоль насыпи, он остановился и оглянулся назад.

«Место довольно глухое, хотя до остановки метров двести, не больше, — подумал он про себя. — Здесь кричи, шуми, никто тебя не услышит. Да и спрятаться здесь, не зная местности, просто некуда. Народ здесь не ходит, и каждый человек на виду. Вот сюда я их и приведу. Лишь бы заметить их раньше, чем они начнут стрелять в меня».

Он ещё раз посмотрел по сторонам и направился к остановке трамвая.

Прошло два дня. В субботу утром Лавров по привычке подошёл к окну и отдёрнул штору. Он внимательно осмотрел двор. После встречи с Павловым он смотрел на некоторые вещи по-особенному. Он ещё с вечера срисовал на бумагу все стоящие в его дворе автомашины. На каждом отведённом квадрате значился определённый номер припаркованной на ночь машины. Он бегло взглянул на машины и сразу определил ту, которая появилась ранним утром. Он внимательно посмотрел на автомобиль, в котором сидели два человека. Машина стояла в стороне от общего ряда, что позволяло ей полностью контролировать всю территорию двора.

«Приятно работать с профессионалами, — подумал про себя Лавров, рассматривая припаркованную машину. — Теперь главное определить сколько их, двое, что сидят в машине или ещё есть те, которые поведут его по городу, выбирая место для расстрела».

Он отошёл от окна и поставил на плиту чайник. Он снова отодвинул в сторону занавеску, и рассматривая стоявшую машину, подумал:

— Если их двое, то, значит, в подъезде никого нет. Если трое, то третий, по всей вероятности, стоит в подъезде и ждёт его выхода, чтобы выстрелить мне в спину. Значит, он может стоять только этажом выше.

Павел быстро позавтракал и стал собираться на улицу. Перед тем как выйти на улицу, он проверил свой пистолет и засунул его за пояс брюк.

— Ну что, ребята, поиграем. Посмотрим, кто кого, — произнёс он про себя и открыл входную дверь квартиры.

Он осторожно вышел в подъезд и так же осторожно поднялся сначала на третий, а уж затем на четвёртый и пятый этажи дома. На лестничных площадках никого постороннего не было.

— Значит, их двое, — решил Лавров. — Это хорошо, что в подъезде никого нет. Значит, пока решили понаблюдать и определиться.

Он спустился на первый этаж и вышел на улицу. В какой-то момент у него возникло желание позвонить Харитонову и рассказать ему о готовившемся на него покушении. Сейчас он точно знал, кто это всё организовал, хорошо знал, откуда ждать удара. Однако не факт, что Харитонов поверит ему и пришлёт людей. С другой стороны, ну задержат сейчас ребята Харитонова этих стрелков. Хорошо, если при них будет оружие, а если нет, ну просто отпустит их и всё.

Он медленно прошёл мимо машины наблюдения. Лавров сразу же заметил, как напряглись лица ребят, сидящих в машине. Они попытались сделать безразличный вид, но это у них получилось плохо. Павел невольно улыбнулся про себя, на секунду вспомнив их растерянный вид.

Из машины вышел парень лет двадцати и направился вслед за ним.

«Хорошо, — подумал он про себя. — Значит, игра только начинается».

Он вышел на остановку трамвая. Оглянувшись назад, Павел заметил недалеко от себя уже знакомое лицо парня, который, подняв воротник пальто, приплясывал от холода.

Лавров невольно улыбнулся. Достав из кармана сигареты, он направился к парню.

Огня нет? — спросил он.

Парень вздрогнул, порылся в карманах куртки и развёл руками.

— Извини, зажигалку оставил дома.

— Извините, — сказал Павел и сел в подошедший трамвай. Вслед за ним в трамвай сел и парень.

Лавров шёл по улице Баумана, лавируя среди множества людей. Вскоре у него заболела нога, и ему пришлось сбросить темп своего движения. Он спиной ощущал на себе пристальный взгляд незнакомого парня, который двигался за ним от самого дома. Он боялся потерять Лаврова из вида, поэтому шёл от него сравнительно близко. Павел посмотрел на часы, шёл второй час дня.

«Надо где-то перекусить», — подумал он про себя.

Увидев рядом с гарнизонным магазином столовую, он направился туда. Несмотря на обеденное время, народу в столовой было не так много. Он быстро взял себе второе блюдо и сел за стол. Прошло минут пять, в столовую вошёл незнакомец. Заметив обедавшего Павла, он успокоился и, купив что-то, присел за соседний столик.

Лавров посмотрел в сторону парня, продолжая свой обед. Отрываться от парня не входило в план Лаврова. Он не был на сто процентов уверен, что эти двое не поменяют завтра план своих действий, и поэтому решил всё закончить сегодня.

Павел пообедал и вышел на улицу. Погода за эти полчаса заметно ухудшилась. Подул восточный ветер, и вскоре замело. Ветер гнал вдоль улицы позёмку и бросал в лица прохожих мелкий колючий снег. Павел шёл против ветра и вскоре почувствовал, что лицо перестало ощущать холод. Он быстро растёр лицо тёплой рукой и оглянулся назад. Парень по-прежнему устало брёл за ним. Судя по его скорченной фигуре, он сильно замёрз и, наверное, проклинал в эту минуту не только Лаврова, но и тех, кто его нанял.

Стало быстро темнеть. Павел свернул на улицу Чернышевского и направился в сторону железнодорожного вокзала. Он вышел на остановку девятого маршрута трамвая и стал его ждать. Павел оглянулся назад и про себя отметил, что идущий за ним парень куда-то исчез. Пошарив глазами, он увидел, синюю «шестёрку», которая стояла в его дворе.

— Как машина могла оказаться здесь? Случайно? — спросил он себя.

Он посмотрел в сторону машины. Ему стало абсолютно безразлично, как тот оказался на вокзале.

«Вот и хорошо, теперь все в сборе», — подумал Павел и вошёл в подошедший трамвай.

Он ехал минут сорок. Наконец водитель трамвая объявил нужную ему остановку. Лавров вышел из трамвая и медленным шагом направился в сторону железной дороги. Он оглянулся назад, машина развернулась на трамвайных путях и медленно двинулась вслед за ним. Лавров сунул руку под пальто и снял пистолет с предохранителя. Расстояние между ним и машиной стремительно сокращалось. Он услышал, как за его спиной хлопнула дверца автомобиля, и незнакомец устремился за ним. Павел резко развернулся, и прежде чем парень успел выхватить пистолет, дважды выстрелил в него. Незнакомец словно налетел на невидимую преграду. Ноги его ещё продолжали бежать вперёд, а тело под ударами пуль опрокинулось в другую сторону.

Водитель ещё не понял, что произошло, и продолжал ехать в сторону Лаврова. Павел поднял пистолет и снова дважды выстрелил. Машина остановилась. Дверца автомобиля открылась, и из салона вышел водитель. Он сделал два шага и рухнул на землю. Лавров огляделся по сторонам, на пустыре не было ни людей, ни машин. Он затащил тело водителя в салон машины, а затем вернулся к парню, которого сразил первым. В его кармане он нашёл пистолет «Стечкина», на ствол которого был навёрнут глушитель. Переложив свой пистолет в руки убитого, он забрал у него его пистолет и сунул за пояс брюк. Схватив парня под мышки, он потащил его к машине. Затолкав тело в салон, Павел открыл багажник машины и увидел в нём чёрную спортивную сумку.

«Интересно, что там», — подумал он.

Он открыл сумку и увидел в ней автомат Калашникова и три магазина патронов.

— Хорошо подготовились, пистолет, автомат.

Он вытащил сумку из багажника, поставил её около машины и открыл бензобак. Разорвав свой носовой платок на мелкие полоски, Павел связал их в жгут и опустил в горловину бензобака. Тонкая ткань носового платка быстро пропиталась бензином. Он вернулся к месту, где оставил свой «ТТ», поднял его и тщательно протёр полой своего пальто, после чего бросил в снег рядом с машиной. Вытащив из кармана пальто спички, он зажёг одну из них, прикурил от неё и поднёс спичку к носовому платку. Платок моментально вспыхнул. Павел успел отойти метров на двадцать, прежде чем машина взорвалась. Яркая вспышка осветила пустырь и ближайшие к нему жилые дома.

Когда подъехали пожарные, машина уже догорала. Около машины собралась толпа зевак. Потушив огонь, пожарные обнаружили в машине два обгоревших трупа. При детальном осмотре места преступления был обнаружен пистолет «ТТ». Проведённая баллистическая экспертиза установила, что из этого пистолета был убит предприниматель Корнеев. Принадлежность пистолета установить так и не удалось.

— Привет, Лавров, это Харитонов. Если тебе не тяжело, появись у меня, пожалуйста, завтра. Я буду ждать тебя в десять часов утра.

— Чем обязан, Юрий Андреевич? Что опять у вас произошло? Наверняка снова появилось желание у вашего руководства повесить на меня какое-нибудь нераскрытое преступление? Что будет, если я не приеду?

— Пойми меня, Павел, правильно. Если сам не приедешь, то тебя просто привезут. Вот и выбирай, что лучше.

— Считай, что я испугался. Жди меня завтра в десять утра.

— Вот и хорошо, — сказал Харитонов и положил трубку.

Услышав сигналы отбоя, Павел положил трубку и сел на диван. Он включил телевизор и, не обращая внимания на телепередачу, задумался. Ему не только не мешал работающий телевизор, но в какой-то степени помогал сосредоточиться.

«Что они имеют в отношении меня? — подумал он про себя. — Наверное, ничего, а иначе меня давно бы заковали в наручники и притащили к этому Харитонову».

После расправы с киллерами, он хорошо почистился. Сумку с оружием он спрятал в старом заброшенном доме, где её найти было абсолютно невозможно. Поменял обувь и брюки, на которых могли остаться следы крови.

— Если попытаются сделать смывы с рук? Нет, маловероятно. С момента убийства прошло около недели. На руках вообще не должно ничего быть, вся возможная пороховая гарь уже давно смыта. С другой стороны, если бы у них ничего не было, то Харитонов тоже не стал бы его дёргать. Значит, что-то есть? Но что?

Он встал с дивана и подошёл к окну. За окном было темно, и лишь только в свете дворовых фонарей было видно, что на улице идёт сильный снег. Он не стал больше гадать, а раздевшись, лёг спать.

Утром он приехал в городской отдел милиции. Позвонив по телефону, он стал ждать, когда его проводят к Харитонову. Через минуты две, его фамилию озвучил молодой оперативник. Лавров подошёл к нему, и тот повёл его к Харитонову.

— Присаживайся, — произнёс Харитонов, указав ему на стул. — Как дела, Павел? Работаешь?

— Пока нет, — коротко ответил Лавров. — Сам знаешь, что творится в городе. Заводы стоят, все люди на рынке, торгуют, чем могут. Я торговать не могу, вот и сижу без работы. А ты почему меня об этом спрашиваешь? Хочешь предложить работу?

Харитонов улыбнулся.

— Это хорошо, что ты не потерял чувство юмора. Ты же знаешь, Павел, здесь не контора по трудоустройству. Поэтому оставь свои шутки.

— Тогда давайте перейдём к делу, Юрий Андреевич. Чего тянуть кота за хвост.

— Хорошо. Давай перейдём к делу. Скажи, Павел, ты слышал об убийстве двух человек? Их нашли в сожжённой машине в Московском районе. Это не очень далеко от тебя?

— Нет, я не слышал об этом убийстве. Я сейчас не работаю в уголовном розыске и не интересуюсь подобными происшествиями. А в чём, в принципе, дело? Почему Вы меня спрашиваете об этом? Мало ли кого убивают в этом городе?

— Ты знаешь, нами получена оперативная информация о том, что эти люди прибыли в Казань из Челнов, чтобы убить тебя.

— Это шутка или нет? Я сейчас не работаю в милиции и ни для кого не представляю никакой опасности. Сам подумай, за что меня должны убивать?

Харитонов впился в него глазами, стараясь заметить какие-то внешние изменения в лице Лаврова. Но сколько он не всматривался, ничего заметить не мог. Лавров был абсолютно спокоен.

— Ты мне скажи, Павел, почему все люди умирают вокруг тебя. Сначала погиб Гришин, сейчас ещё два трупа?

— Спроси что-нибудь полегче, Юрий Андреевич. Я откуда могу это знать? Постойте. Насколько я Вас понял, Вы думаете, что всё это совершил я? Правильно я понимаю?

— Угадал, Павел. Да, я так думаю. К великому моему сожалению, у меня пока нет веских доказательств твоей вины. Но, я думаю, что скоро они у меня будут. Ты же сам знаешь всю нашу кухню. Птичка по зёрнышку клюёт.

— Что ж, закрывайте меня, крутите. Может, я признаюсь в этих преступлениях. Вы же знаете, если бы я был причастен к ним, я всё равно бы не признался в этом. Так что, Юрий Андреевич, на явку с повинной не рассчитывайте, её не будет.

— Вон ты как заговорил, Лавров? Доказывайте, говоришь?

— А Вы как думали? Вы рассчитывали, что если вытащили меня в милицию, я сразу же испугаюсь и загружусь на все ваши «висяки»? Нет, Юрий Андреевич, Вы не правы. Если бы у меня была такая возможность, то я бы лично сам уничтожал этих людей без суда и следствия. Они уже обнаглели, купили всех на корню. И суды их, и милиция. Вы посмотрите сами, кого убили? Что, это добропорядочные люди? Зачем они сами сюда приехали? Может на экскурсию? Вы же сами мне говорите — чтобы убить меня. Ну, нарвались ребятишки на кого-то, вот и кончили их. Где же справедливость? Кого Вы сейчас защищаете? Воров, бандитов? А ты вместо того чтобы работать и искать тех, кому я помешал в этом городе, пытаешься повесить эти преступления на меня.

— Ты, Лавров, это брось. Развёл здесь словоблудие. Не на митинге находишься, а в кабинете начальника убойного отдела. Послушаешь тебя, жить не хочется. Строишь из себя ангела. Смотри, Павел, проколешься, всё на тебя повесят.

— Спасибо, Юрий Андреевич, благодетель мой. Можно подумать, что я этого не понимаю. Не убивал я никого и всё. Доказывайте!

В кабинете стало тихо. Харитонов что-то писал на листе бумаги, не обращая внимания на Лаврова.

— Извини, Павел, но я вынужден тебя задержать по подозрению в совершении этого преступления. Вот постановление. Распишись вот здесь и пошли в ИВС.

— Вот и поговорили. Сначала в камеру, а затем к стене.

Лавров расписался в постановлении и встал со стула. В сопровождении Харитонова он спустился в ИВС.

Канадец стоял у порога кабинета Жана и не знал, как войти к нему. Очередной намеченный и хорошо спланированный им план по ликвидации Лаврова провалился. Лавров, словно насмехаясь и издеваясь над ними, подбросил в машину пистолет Гришина, чтобы лишний раз показать им, что всё это сделано одним лицом. Набрав в лёгкие как можно больше воздуха, Канадец открыл дверь и переступил порог кабинета Жана.

Жан сидел за столом и с кем-то разговаривал по телефону. Судя по его внешнему виду, настроение у него было хорошее. Не отрываясь от разговора по телефону, он жестом руки показал Канадцу на кресло. Тот осторожно присел, словно это было не обыкновенное кресло, а электрический стул, и уставился на своего хозяина.

Жан закончил разговор и аккуратно положил телефонную трубку на аппарат. Он откинулся на спинку кресла и молча взглянул на Канадца.

— Что скажешь? — спросил он обыденно и тихо. — Значит, опять у тебя всё сорвалось?

Канадец хотел что-то сказать, но Жан остановил его жестом руки.

— Не нужно оправдываться. Мне твои оправдания не нужны. Ты знаешь, что я не верю в случайности. Течёт у тебя, Канадец, течёт. Скажи, кто знал о том, что ты поехал в Набережные Челны за киллерами?

Взгляд Жана, словно рентгеновское излучение, проникал в каждую клетку тела Канадца, от чего ему было крайне некомфортно.

— Да я вроде бы никому не говорил об этом, — еле слышно произнёс он.

— Ты подумай, пока это можно. Кому ты об этом говорил. Думай, потом думать будет нечем.

Лоб Канадца покрылся испариной. Он лихорадочно прогонял в голове все свои контакты перед поездкой в Челны. Вдруг у него в голове возникла мысль, от которой ему стало не по себе. Он вспомнил, что перед самым отъездом он ненадолго заехал к своей подруге Хакимовой и именно там он рассказал, что едет нанимать людей для ликвидации Лаврова. На её вопрос, когда он вернётся в город, он, если его не обманывала память, назвал ей дату своего возвращения.

— Неужели это она всё сообщила Лаврову? — с ужасом подумал про себя Канадец. — Если это так, то Лавров хорошо был осведомлён о предстоящем покушении на него и смог предпринять соответствующие меры.

Он поднял глаза на Жана и тот моментально всё понял.

— Ты, Канадец, плохо всасываешь то, о чём я тебе говорю. Ты помнишь наш разговор в машине? Я ещё тогда поинтересовался у тебя, какие у вас взаимоотношения с Хакимовой? Лавров оказался намного опасней, чем я предполагал. Вспомни, как ты мне сам рассказывал, что он, ещё работая в милиции, дёргал её к себе? Вспомнил или нет? Что было потом? А потом пошли задержания. Сначала он задержал Кактуса, а затем планировал взять и тебя. Скажи мне, откуда он узнал о существовании Кактуса и тебя? Это она слила ему всю информацию по товару, о вас и соответственно про меня.

Канадец сидел и боялся признаться самому себе, что то, о чём сейчас говорил Жан, было правдой.

«Но как он мог так легко завербовать Луизу? — думал он. — Не могла же она сама прийти к нему и всё это рассказать?».

— Ау! Канадец! Ты снова меня не слушаешь? — спросил его Жан, заметив полную растерянность на его лице.

Тот словно очнулся от кошмарного сна и отрешённо посмотрел на Жана.

— Возьми ребят и поработай с ней. Мне интересно, что она ещё ему наговорила. Ты, надеюсь, понял меня? Сделай так, чтобы она всё тебе рассказала.

— Я всё понял, — произнёс он и встал с кресла.

Лавров стоял на пороге камеры и с интересом рассматривал своих сокамерников.

Шум закрываемой за ним двери был подобен грому, разделивший его жизнь на две половины. Первая половина была светлой, в ней присутствовала Надежда. Вторая половина была чёрной. Но, несмотря на эту черноту, он отчётливо видел в ней смерть Гришина, Павлова и двух молодых киллеров. Лавров прекрасно понимал, что это только начало чёрной жизни, в которой у него уже не будет ни радости, ни счастья. Будет только одно — желание убить всех, кто причастен к смерти его любимой девушки.

Он сделал несколько шагов и оказался в центре камеры. Налево от него стоял массивный металлический стол, который был намертво заделан в бетонный пол, а справа от него стояли двухъярусные металлические койки. В свете тусклой лампы Павел посмотрел на сидящих в камере людей и, пройдя мимо них, бросил своё пальто на свободное место.

Сегодня был явно не его день. Сказать, что он был не готов к этому, значит, сказать неправду. Ещё тогда, когда он решил отомстить бандитам за смерть Надежды, он предполагал, что всё это может закончиться именно так, небольшой и тёмной камерой. Но всё равно, он не думал, что это произойдёт буквально сегодня.

— Слышишь, мужик, как там, на воле? — поинтересовался у него один из сокамерников.

— Холодно, — коротко ответил ему Павел. — Зима.

— Тебя за что закрыли? — поинтересовался у него другой.

— Не знаю, — ответил он. — Похоже, пытаются повесить на меня два убийства каких-то бандитов.

— Я что-то слышал об этом. Говорят, что в милиции создано специальное подразделение, которое занимается уничтожением главарей бандитов. Они мочат нашего брата без разбора.

— Интересно. Тогда почему они меня грузят на эти убийства?

— Глупый вопрос. Если есть тюрьма и лагеря, то кто-то должен сидеть в них. Не будут же они сажать себя за эти преступления. Давай знакомиться. Меня зовут Игорь, я с Горок. А это Рамиль. Он из Кировского района. Говорит, попал сюда за кражу на рынке.

— Меня зовут Павел. Я из Московского района.

Павел замолчал и повернулся лицом к стене. Зная основы оперативной работы, он предпочёл молчать в камере.

— Павел, а, Павел? Скажи, а где этих бандитов замочили? — поинтересовался у него Игорь.

— А я откуда знаю, где их замочили? — настороженно ответил он. — А почему это тебя так интересует?

— Просто так, от нечего делать. Ты знаешь, здесь нет ни радио, не телевизора, вот поэтому и спрашиваю?

— Ты же сам мне говорил, что слышал об этих преступлениях? Если ты в курсе, то почему ты меня спрашиваешь об этом? Что-то мне не совсем понятно.

— Ты знаешь, Павел, я слышал об этом как-то вскользь, и теперь просто хотел услышать какие-то подробности этого дела.

— А ты поинтересуйся у оперативников, они тебе всё расскажут, только изъяви желание загрузиться этим делом.

Он снова замолчал и закрыл глаза. В какой-то момент он понял, что медленно погружается в сон, он попытался открыть глаза, однако это ему не удалось, он заснул. Перед глазами снова поплыл до боли знакомый пейзаж, выжженные солнцем горы Афганистана, лента дороги, терявшаяся где-то там, вдали, за горизонтом. Он на броне боевой машины десанта, а рядом с ним его друг Радимов Виктор, великолепный парень из Челябинска. Машина Павла возглавляет воинскую колонну. В небе постоянно барражируют вертолёты прикрытия. Ничего не предвещало столкновения с моджахедами. Перед его машиной встал столб из огня и пыли. Бойцы словно горох скатились с брони и залегли за камни. Похоже Радимов немного замешкался, и пуля афганского снайпера намертво пришила его к броне машины. Павел уже собрался выскочить из-за укрытия и броситься ему на помощь, но точно выпущенная моджахедом граната ударила в борт, около которого лежало тело Радимова. Тело Виктора взлетело вместе с машиной и растворилось в чёрном дыму. Не обращая внимания на свист пуль, Лаврову удалось добраться до боевой машины. Но тела Радимова он не увидел. Взорвавшаяся граната разнесла его тело на части.

Отчаяние и злость захлестнули Лаврова. Он не помнит, как вскочил с земли и бросился с криком вперёд, вслед за ним устремились и другие десантники. Эти пятьдесят метров, отделявших его от моджахедов, он пролетел на одном дыхании. Затем всё смешалось в рукопашной схватке. Он словно во сне видел перед собой искажённые от страха лица моджахедов, которые бежали перед ним, оглядываясь на преследовавших их десантников. Он стрелял и стрелял в их спины, до тех пор, пока не закончились патроны в его автомате. Когда он почувствовал, что у него нет патронов, он достал из ножен свой нож и стал резать их.

Он очнулся от того, что впереди уже не было врага. Лицо и руки его были все в крови. Он устало присел на камень и обвёл поле боя своими глазами. Вокруг него лежали трупы врагов и погибших десантников. Что произошло тогда с ним, он до сих пор не мог себе этого объяснить.

Услышав лязг открываемой двери, Лавров открыл глаза и посмотрел на вошедшего старшину милиции.

— Лавров, на выход, — приказал старшина и вышел из камеры.

Павел поднялся с койки и молча последовал за ним.

Хакимова спешила домой. Она ещё с утра объехала все свои торговые точки и собрала деньги, на которые хотела на следующий день приобрести большую партию товара. Недавно приобретённый товар уходил почти на ура, и это не могло её не радовать. Она ехала в автобусе, крепко прижимая к своей груди сумку с деньгами. Заметив на остановке «Мерседес» Канадца, она выскочила из автобуса и направилась к его машине.

— Привет, Марсель! Ты, случайно, не меня ждёшь? — спросила она и по привычке подставила под поцелуй свою щёку.

Но Канадец отвернулся в сторону, он словно не заметил её движения. Это было впервые за всё время их знакомства.

— Марсель, что с тобой? Скажи мне, что произошло? — поинтересовалась она у него.

— С чего ты взяла? Не знаю, как у тебя, а у меня всё хорошо.

— Не ври мне, я что, слепая? Что с тобой?

— Отстань от меня со своими вопросами. Ты домой или по делам? Если домой, давай присаживайся в машину, дома я тебе всё объясню. Луиза, ты права, у меня действительно возникли определённые проблемы, которые я решил обговорить с тобой дома.

Она открыла дверь машины и увидела сидящих в ней двух незнакомых ей молодых парней.

— Здравствуйте, — поздоровалась она с ними и села рядом с Канадцем. Путь от улицы Павлюхина до улицы Кирова они преодолели за считанные минуты.

Канадец заехал во двор дома Хакимовой и заглушил двигатель машины.

— Вот и дома, — произнёс он и посмотрел на Луизу.

Она вышла из машины. Канадец в нерешительности сидел в машине, не зная выходить из неё или нет.

— Марсель, ты идёшь или уезжаешь? — спросила она его.

Он взглянул на ребят и медленно вышел из машины. Дождавшись, когда ребята покинули машину, он закрыл её и направился вслед за Луизой. Ребята поднялись за ней на этаж и остановились за её спиной. Луиза открыла ключом дверь и первая вошла в квартиру. Единственное, что она запомнила, это яркую вспышку света, которая вспыхнула у неё в глазах.

Когда она очнулась и пришла в себя, то сразу почувствовала боль в голове. Боль была такой сильной, что не давала ей сфокусироваться на каком-нибудь предмете. Перед глазами всё плыло и качалось. Она почувствовала, как из разбитой сзади головы струится кровь. Она попыталась пошевелиться, но у неё ничего не получилось, руки и ноги её были связаны шнуром от штор, а во рту торчал кляп.

— Канадец! Похоже, она очнулась, — услышала она голос незнакомца. — Что будем делать с ней дальше?

— Я не знаю, но хочу, чтобы она поменьше мучилась, — ответил он. — Как никак, я с ней прожил чуть ли не два года.

Они перестали разговаривать и подошли к ней. Один из парней приоткрыл занавеску, отделяющую одну комнату от другой, и посмотрел на неё.

— По-моему с ней всё нормально, — сказал незнакомец. — Сейчас мы с ней поговорим.

Он прошёл в комнату и встал напротив неё.

— Скажи, сука, когда ты последний раз общалась с ментами? Не делай непонятливое лицо. Ты всё хорошо понимаешь, о чём я тебя спрашиваю?

— Какое твое дело с кем я общаюсь, — ответила она с вызовом. — Ты мне кто? Муж, любовник? Я женщина свободная, с кем хочу с тем и встречаюсь.

Она тут же пожалела об этом, так как сильный удар кулаком выбил у неё передние зубы. Она выплюнула зубы вместе с кровью и с усмешкой посмотрела на парня.

— Канадец, — закричала она, шепелявя и сплёвывая кровь на пол. — Ты что спрятался, выйди, защити свою любимую женщину, или тоже испугался этих подонков?

Из-за шторы показалась фигура Канадца. Он сел на диван и посмотрел на её окровавленное лицо.

— Луиза! Расскажи нам, как ты сдавала нас этому менту и тогда ты умрёшь без всяких мучений. Я же знаю, что это ты рассказала ему о том, что я уехал в Челны и должен оттуда привезти людей, для того чтобы они замочили Лаврова?

Она сплюнула на пол кровь и улыбнулась ему своими в кровь разбитыми губами.

— Так это ты сам мне об этом рассказал. Может, ты ещё кому-то рассказывал об этом, а сейчас из меня делаешь крайнего. Я думала, что ты мужик, а ты только и можешь воевать с женщинами. Тоже мне, вояка!

Она ещё хотела что-то сказать, но новый сильный удар в лицо заставил её замолчать. Она упала вместе со стулом, к которому была привязана. Никто из них не обратил своего внимания на это падение. Они подняли её вместе со стулом и снова усадили её посреди комнаты.

— Канадец! По-моему, она окочурилась, — сказал парень. — Смотри, у ней дыра в башке.

Канадец схватил её за волосы и поднял её голову. С левой стороны около виска виделась большая кровавая рана. Опустив её голову, он посмотрел на пол, а вернее на то место где лежала Луиза после падения. Около ножки стола на полу стоял окровавленный утюг.

— Да ты просто её убил, болван. Что, аккуратней ударить не мог?

Парень взял нож со стола и быстро разрезал шнуры, которыми была завязана Хакимова. Разрезав шнуры, они положили тело на пол.

— Чего смотришь? Давай ищи во что её завернуть. Нужно вынести труп на улицу. Вот, возьми это покрывало, заворачивай тело.

— Давай подождём немного, движение затихнет, тогда и вынесем.

— И куда мы его? — спросил парень.

— Сбросим около РТИ, там всегда горячая вода течёт. Унесёт в озеро Кабан, только весной тело всплывёт, если его за это время не сожрут рыбы.

Они вышли в другую комнату и, разогрев чайник, стали пить чай.

Лавров сидел напротив того же молодого следователя, с которым ему уже приходилось ранее встречаться.

— Вот видите, Лавров, я же говорил Вам, что та встреча была не последней. Вы тогда не верили мне, и вот снова сидите передо мной. Вас снова подозревают теперь уже в убийстве двух человек — Сафонова и Ахмадеева. Теперь что Вы скажете?

Он посмотрел на Павла, словно стараясь прочитать у него на лице, как тот отреагировал на его слова. Лавров молчал, тупо уставившись в зарешеченное окно кабинета. Если его не подводила память, раньше на окне этого кабинета не было решётки. Впрочем, ему было всё равно, была она или нет. Ему было не интересно общаться с этим следователем, так как, кроме словоблудия, тот ничего не мог преподнести такого, что могло заинтересовать его.

— Скажите, Лавров, а то будет хуже, Вы убили этих людей? — в очередной раз спросил его следователь прокуратуры.

— Извините меня, но что может быть хуже того, что меня расстреляют, если я Вам признаюсь в этом преступлении? Мне кажется, что Вы не отдаёте себе отчёта. Вы хоть сами понимаете, о чём Вы говорите, гражданин следователь?

Следователь опешил от наглой, как посчитал он, реплики Лаврова. Сначала он просто покраснел, а затем лицо его стало багряным от прилива крови. Чтобы не видеть это, Павел отвернулся в сторону и снова уставился в окно, за которым было темно.

Неожиданно следователь вскочил со стула и сильно ударил Лаврова в лицо. Не ожидая ничего подобного, Павел упал со стула. Из рассечённой губы хлынула кровь. Он зажал губу рукой и сплюнув кровь на пол.

— Если ты ещё раз меня ударишь, сука, я тебя просто сломаю, как ветку.

— Ты что, мне угрожаешь убийством? — процедил сквозь зубы следователь. — Да я тебя сотру в порошок.

— Я не угрожаю. Я тебя предупреждаю, не распускай руки.

Следователь сел за стол и стал что-то писать в протоколе допроса. Он писал с таким остервенением, что казалось, от этого зависит вся его жизнь. Закончив писать, он протянул его Павлу.

— Прочитайте и подпишите там, где стоят галочки.

Лавров взял в руки протокол допроса и стал внимательно его читать.

— Извините меня, но я этого Вам не говорил, — сказал Павел. — Почему Вы написали, что я знал, что эти люди прибыли в Казань, чтобы расправиться со мной? Кто Вам это сказал?

Следователь не отреагировал на его замечание. Он рассматривал свою руку, так как после нанесённого им удара, он сильно рассёк костяшки пальцев об его зубы. Павел продолжил читать, отмечая про себя все неточности, замеченные им в протоколе. Попросив ручку, он стал писать свои возражения на протокол. Лишь только убедившись, что все неточности, замеченные им в протоколе, учтены, он расписался. Он молча положил протокол на стол и поднял глаза на следователя.

— Запомните, Лавров, я сделаю всё, чтобы посадить Вас в тюрьму и надолго.

— Есть у русских такая пословица: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь». Поживём, увидим.

Следователь вызвал в кабинет конвой и приказал отвести Лаврова в камеру.

Лавров зашёл в камеру и лёг на своё место.

— Ну и как? — поинтересовался у него Игорь.

— Что, как? — переспросил его Павел.

— Я смотрю, у тебя губа разбита. Били что ли?

— Нет гладили. Этот сука следователь хочет на меня повесить эти два преступления. У самих ничего нет, но всё равно пытаются повесить.

Игорь слез со своей койки и присел рядом с Павлом.

— Слушай, Павел, я бы тебе посоветовал занять другую тактику общения с операми. Ты согласись, скажи, да, я завалил их. Пойми, всё решается не в этих кабинетах, а в суде. А ты в суде и заявишь, что понятия не имеешь об этих преступлениях. Что били тебя, и ты вынужден был признаться в совершении этих преступлений.

Павел удивлённо посмотрел на Игоря.

— А ты в свидетели пойдёшь? Могу я на тебя рассчитывать или нет?

Теперь уже Игорь удивлённо посмотрел на Павла.

— Ты знаешь, Павел, я, наверное, не смогу быть твоим свидетелем. Меня на днях погонят в тюрьму, а там суд и зона. Помимо этого, я всегда придерживался одного правила, это не быть свидетелем. Я из блатных, а мы против закона. Не могу же я менять свои принципы.

— Понятно. А я вот, слушая тебя, так рассчитывал на твою помощь. Вот скоро сутки, как мы все вместе. Рамиль говорит, что погорел на краже, а ты за что здесь?

— Да мы с ребятами хату выставили. Вещи уже собрали, а тут хозяйка. Вот я её пером в бок и саданул.

— Понятно. А на чём погорел? Не сам же пришёл сдаваться?

— Да дружок сдал меня. Сам погорел на краже. Стали его крутить, а он взял и меня запалил.

— Понятно. По-крупному ты залетел. Червонец наверняка потянешь.

Игорь вздохнул тяжело и посмотрел на Павла, словно ожидая от него каких-то вопросов. Но Лавров и без него знал, что ему делать дальше. Он подошёл к двери и стал стучать.

— Что нужно? — спросил контролёр. — Сейчас ты у меня достучишься.

Он открыл «кормушку», через которую подаётся пища, и посмотрел на Лаврова.

— А, это ты, Лавров? Что тебе нужно?

— Дай мне, пожалуйста, бумагу и ручку. Хочу написать жалобу прокурору республики.

Створка закрылась, и до ушей Павла донеслись удаляющиеся шаги контролёра.

«Пошёл советоваться с руководством, — подумал про себя Павел. — Ладно, ещё молчат и не говорят, что я служил в милиции, так как на основании действующего закона содержать бывших работников правоохранительных органов и обычных арестованных в общих камерах не разрешается».

Прошло минут пятнадцать, створка открылась.

— Вот, возьми. Пиши. Сегодня вечером передадим её дежурному сотруднику прокуратуры.

Павел взял лист бумаги, ручку и, сев за стол, начал писать.

Лавров шёл по улице, чувствуя на себе пристальный взгляд оперативника, который приклеился к нему от самых ворот изолятора временного содержания. Вчера вечером его привели к начальнику криминальной милиции Новикову.

— А ты оказался проблемным человеком, Лавров, — сказал Новиков, когда Павел присел на стул.

Павел промолчал на эту реплику. Ему не хотелось не только спорить с ним, но даже разговаривать.

— Лавров, давай поговорим начистоту. Неужели ты не понимаешь, что ты рано или поздно проколешься? Не может же тебе всё время везти, когда-нибудь это везение закончится, что тогда?

— Извините, но я не понимаю, о чём Вы говорите. Что Вы от меня хотите?

— Лавров, послушай мой добрый и бесплатный совет. Уезжай из города. Неужели ты не понимаешь, что ты лишний в этом городе. Может, ты действительно герой, афганец, но это здесь не самое главное. Ты мешаешь спокойно жить многим людям, в том числе и мне.

— И чем я Вам мешаю, Владимир Иванович? У Вас своя жизнь, у меня своя. Мы, по-моему, пока нигде не пересекались, чтобы я Вам мог в чем-то помешать.

Новиков пристально посмотрел на него.

— Я тебе ещё раз говорю, уезжай. Так будет лучше для тебя, а иначе я тебя посажу.

Лавров невольно усмехнулся и задумался. Он не знал, стоит ли ему озвучивать то, что он знал об этом человеке или нет. Прикинув про себя, что сейчас это не главное, он промолчал.

Новиков по-своему оценил молчание Лаврова. Он посчитал, что сказанное им заставило Лаврова задуматься.

— Ну, ты сам подумай, Лавров. У тебя в городе больше никого нет. Ты один, как перст. Что тебя здесь держит?

— Что меня здесь держит, спрашиваете Вы? Я скажу честно, память и месть, — коротко ответил Павел и посмотрел на Новикова.

Тот не ожидал подобного ответа от Лаврова. Он на какой-то миг растерялся, а затем его лицо исказила кривая улыбка.

— Я так и думал, что это ты убиваешь этих людей. Ты маньяк, Лавров. Самый настоящий маньяк.

— Скажите мне, разве я не имею права это делать? За что они убили мою девушку? Разве она была виновата в том, что я задержал и расколол Кактуса? Я понимаю, что это эксцесс исполнителя, что он не должен был убивать её, но он всё-таки убил. Ведь этот Гришин выполнял указание тех лиц, которым я мешаю жить. Так почему Вы его тогда не посадили? Почему из моего сейфа пропали документы, а взятый Вами протокол допроса Кактуса бесследно исчез? Кто его уничтожил, Владимир Иванович, случайно не Вы? Все эти люди виноваты в смерти моей девушки и матери, начиная с Жана и кончая Вами. Так знайте, что я не успокоюсь до тех пор, пока все вы ходите по этой земле. Вы им передайте, что скоро я доберусь и до них. Это Вы и Ваши друзья сделали из меня карателя, поэтому вы все и боитесь меня.

Новиков не знал, как реагировать на слова Лаврова. В принципе это было его признание в совершении этих преступлений. Но он почему-то не догадался включить свой магнитофон, и теперь это признание остаётся всего лишь словами и ничем больше. Он посмотрел на Лаврова и сразу понял, что ничего подобного он больше никогда не услышит. Он невольно вспомнил испуганное лицо Жана и его слова об этом человеке. Он действительно представлял большую опасность не только для бандитов, но и для него лично.

Владимир Иванович впервые за всё это время почувствовал реальную опасность, исходящую от этого парня.

«Если он действительно пойдёт по цепочке, то непременно выйдет и на меня. Почему он через меня предупреждает всех, в том числе и Жана, что он не остановится? Выходит, он знает или догадывается, что я связан с Жаном, — подумал он. — Теперь уже нужно думать мне, как избавиться от этого парня».

— Значит, не договорились, — сказал Новиков. — Мне очень жаль.

Он вызвал конвой и попросил его отвести Лаврова в камеру.

Отсидев в камере трое суток, Лавров был освобождён. За всё это время его один раз допросил следователь прокуратуры, не считая разговора с Новиковым. Он вышел из здания городского УВД и сразу же направился в столовую авиационного института. Пообедав, он вышел из столовой и медленным шагом направился в сторону улицы Баумана. То, что за ним неотступно движется оперативник, Лавров уже знал, так как хорошо запомнил лицо этого парня. Лавров пересёк улицу Ленина и стал спускаться вниз по Чернышевского. Он не заметил, как наступил на ледышку и, хватая воздух руками, упал на заснеженный тротуар. Павел моментально почувствовал, как его тело пронзила сильная боль. Он с трудом поднялся с тротуара и хромая, побрёл дальше.

Лавров вышел на улицу Баумана и, свернув направо, направился к остановке троллейбуса. Он оглянулся назад, парень, словно приклеенный, шёл за ним, стараясь держать необходимую дистанцию.

«Это хорошо, что они повесили за мной хвост, — подумал он про себя. — Непонятно, на что они рассчитывают? Думают, я как выйду из камеры, так сразу же побегу кого-нибудь из них убивать. Пусть походит немного, потаскаю его с недельку, а там посмотрим».

Он зашёл по дороге к дому в магазин. Пройдя по нескольким отделам, он купил всё необходимое и направился домой. Около подъезда он снова оглянулся и, увидев всё ту же знакомую фигуру, вошёл в подъезд дома.

Раздевшись, он прошёл на кухню и начал готовить себе ужин. Настойчиво зазвонил телефон. Павел вытер руки кухонным полотенцем и направился в прихожую.

— Привет, Павел, это Громов, — услышал он голос отца Надежды. — Ты знаешь, мы с женой на тебя в обиде. Что мы тебе такого сделали, что ты забыл о нас? Прости, может, я что-то не так тебе сказал или сделал, но ты поступаешь нехорошо в отношении нас.

— Простите меня, Гаврил Семёнович, — начал оправдываться Павел, понимая, что тот абсолютно прав. — Кручусь, как могу. Вы же сами хорошо знаете всё. Пока я валялся в больнице, меня почему-то уволили с работы. Кто-то похитил из моего сейфа документы, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы обвинить меня в халатности, превышении должностных полномочий и нарушении законности.

— Слышал я о твоих приключениях, но это не даёт тебе оснований забывать нас, стариков. Сколько ты у нас не был? Вот и я говорю, что около пяти месяцев. Так что приходи завтра. Жена испечёт пироги, посидим, поговорим по душам.

— Хорошо. Завтра обязательно зайду ближе к вечеру.

— Вот и договорились, — сказал Громов и положил трубку.

Павел вернулся на кухню и прежде чем заняться приготовлением ужина, подошёл к окну и слегка отодвинул краешек занавески. В дальнем конце двора стояла незнакомая ему «шестёрка», окутанная клубами выхлопных газов.

«Давно стоят. Греются», — подумал он, так как сразу всё понял, что именно эта машина сейчас караулит его.

Он задёрнул штору и стал готовить ужин. Поужинав, он направился в ванную комнату. Наполнив ванну горячей водой, он погрузился в неё с головой. Он мылся долго, стараясь смыть с себя этот кисловатый и противный запах камеры.

Погасив свет, он снова посмотрел на улицу. Машины на прежнем месте не было.

«Наверное, снялись, — подумал он. — Не караулить же им меня всю ночь».

Он лёг на чистое белое бельё и моментально заснул.

Утро выдалось снежным. Павел выглянул в окно и увидел сквозь плотную пелену снега всё ту же машину, которая стояла вчера во дворе его дома. Ветер крутил снег во дворе так, что иногда полностью скрывал машину от посторонних глаз.

Побрившись и позавтракав, Лавров вышел на улицу. Он успел пройти несколько десятков метров и почувствовал, как его колени потеряли гибкость.

«Что это со мной, — подумал он про себя. — Неужели оттого, что я так неудачно упал? Надо заехать в больницу и показаться хирургу».

Закрывшись воротником пальто, он, сильно прихрамывая, направился на остановку. Войдя в троллейбус, он отряхнул с себя снег и оглянулся назад. Ему сначала показалось, что сопровождавший его сотрудник отстал от него, однако он ошибся. Через две-три секунды в троллейбус вошёл молодой парень. Он быстро пробежал по лицам пассажиров своим натренированным взглядом и остановился на нём. Убедившись, что Лавров находится в салоне троллейбуса, он сел на сиденье, позволявшее ему видеть всё, что происходит в салоне, и поставил свои озябшие ноги на электрический обогреватель. Через некоторое время он почувствовал тепло. Павел не без улыбки наблюдал за ним. Парень закрыл глаза и, похоже, задремал.

«Видно не выспался, — подумал про него Лавров. — Работа собачья, встаёт рано, ложится поздно».

Троллейбус, скрепя металлом, нехотя переехал Ленинскую дамбу. Около цирка у него слетела одна из электрических штанг, и он остановился. Павел взглянул на оперативника, который по-прежнему сидел с закрытыми глазами, и вышел из троллейбуса. Мотор снова заработал и водитель, забросив на крышу троллейбуса верёвку, направился обратно в кабину. Троллейбус медленно тронулся и, раскачиваясь на кочках, медленно покатил в сторону улицы Кирова.

Лавров поднял руку и остановил проезжавшую мимо него машину.

— До РКБ не добросишь? — спросил Павел.

— Сколько дашь? — в ответ поинтересовался у него водитель.

Они быстро сговорились о цене, и Лавров сел в автомобиль. Через час он уже выходил из кабинета хирурга. Как он и предполагал, в результате вчерашнего падения на улице у него открылась ещё не совсем зажившая на ноге рана. Ему оказали необходимую медицинскую помощь и посоветовали на время отказаться от длительных прогулок и больше лежать.

— Сейчас заеду к Хакимовой и поеду домой, — решил он, выходя из больницы.

Павел поднял воротник пальто и медленно направился в сторону остановки. Он сел в подошедший автобус и поехал в сторону центра города. Выйдя из автобуса, он прошёл метров триста и свернул с улицы. Он решил сократить дорогу и направился проходными дворами. Вскоре он оказался около дома, в котором проживала Хакимова Луиза. Он поднялся по кривым ступенькам и оказался около двери Луизы. Постучав в дверь, он стал ждать, когда ему откроят дверь.

Открылась соседняя дверь. Из-за двери показалась взлохмаченная голова уже известной ему старушки.

— Чего стучишь? Нет там никого, — произнесла ворчливо старуха.

— Как нет? Мы с ней договаривались, и она сама мне сказала, что в это время она будет дома.

— Я не знаю, что она тебе говорила, но её нет вот уже дня три, если не больше.

— Бабуля? Ты ничего не путаешь?

— Нет. Я ещё в здравом уме. Они три дня назад приехали довольно поздно. Сначала в квартиру прошла она и её хахаль.

— Канадец, что ли?

— Я не знаю, откуда он, из Канады или ещё откуда-то. Но она с ним таскалась в последнее время. Так вот, смотрю я, они крадучись, словно воры, вышли из дома и шмыг в машину.

— Бабуля, кто это они?

— Ну, этот, её мужик и ещё один парень. Они что-то тяжёлое вынесли из дома, завёрнутое в покрывало. Куда они это всё увезли, я не знаю. Но я больше Луизу не видела. Где она сейчас, я не знаю.

— Значит, больше Вы её не видели?

— Нет, сынок, больше не видела.

— Ладно, бабуля, тогда я пойду. Если Вы случайно увидите свою соседку, передайте ей, что я заходил.

Павел вышел из дома. Он мельком посмотрел на зашторенные окна Хакимовой и медленно вышел со двора.

Лавров направился на улицу Кирова. Осмотревшись по сторонам, он остановил попутку и поехал к себе домой. Около дома стояла уже знакомая ему машина. Он прошёл мимо неё и невольно улыбнулся про себя, когда увидел в машине сотрудника, который сопровождал его в центр города.

Открыв дверь квартиры, Павел прошёл на кухню и поставил чайник на газовую плиту. Пока вода в чайнике закипала, он прошёл в комнату и сел на диван.

— Выходит, Канадец убрал Хакимову. Но как они могли выйти на неё? Неужели я где-то прокололся?

Он стал перебирать события последних дней, связанных с Хакимовой. Чем больше он думал, тем всё уверенней он мог заявить, что проколов с его стороны не было. Значит, они вышли на неё по другим каналам.

Зашумел вскипевший чайник. Павел встал с дивана и направился на кухню.

«Интересно, кто повесил за мной хвост, Харитонов или Новиков? — подумал он про себя. — Если это сделал Харитонов, значит, я где-то всё-таки наследил. Ну, а если это инициатива Новикова, значит, он точно повязан с Жаном и просто испугался за свою жизнь. Сейчас основным фигурантом для него становится Канадец. Именно он направлял людей из Челнов на его ликвидацию. Не без его непосредственного участия пропала Хакимова».

Сидя за столом, он посмотрел в окно, из которого хорошо была видна машина службы наружного наблюдения.

— Что я знаю о Канадце? — спросил он сам себя.

И словно студент во время экзаменационной сессии, задумался над вопросом.

— Итак, Канадец. Ялалов Марсель Якупович, двадцать шесть лет, служил в ракетных войсках. Демобилизовался в звании сержанта. После прибытия в Казань устроился на работу на завод ЭВМ. Судим за хулиганство. Отбывал заключение в колонии-поселении Дигетлях Мамадышского района республики. После отбытия заключения вернулся в Казань и, с его слов, случайно познакомился с Жаном. Вскоре поднялся до бригадира. Руководимая им бригада в основном занималась вымогательством. В настоящее время проживает в посёлке Нефтяников Советского района. Совместно с ним проживают отец, мать и младшая сестра. Ездит на «Мерседесе». В последнее время занимался непосредственной охраной Жана. Имеет двух охранников.

Он ещё немного подумал про себя, надеясь вспомнить ещё что-нибудь об этом человеке, но как он ни старался, ничего другого он вспомнить не смог.

«Да, маловато я знаю о нём, — с огорченьем подумал про себя Лавров. — Сейчас с ним постоянно находятся два охранника, и просто так его не завалить. Необходимо посмотреть за ним, жаль, что сотрудники мне мешают это сделать».

Он встал с дивана и стал собираться к Громовым. Надев пальто, он направился к двери.

Гаврил Семёнович встретил Павла в дверях. Он помог ему снять пальто и проводил в комнату, где очень вкусно пахло пирогами. Лавров посмотрел на стол, заставленный различными закусками, и невольно вспомнил свою покойную мать, которая вот так же, как и Анастасия Алексеевна, любила встречать гостей пирогами.

— Давай, Павел, присаживайся. Давно ты у нас не был, — приглашал Гаврил Семёнович.

Павел сел за стол. Хозяин взял в руки запотевшую бутылку с водкой и наполнил ею рюмки.

— Давай выпьем за упокой душ невинных, — произнёс Громов.

Они молча выпили и стали закусывать спиртное пирогами. Павел уже давно не ел таких вкусных пирогов и, краснея от стыда, уничтожал один кусок пирога за другим. Они выпили за здоровье гостя и хозяев дома. Когда все насытились, а Анастасия Алексеевна ушла на кухню, Гаврил Семёнович подсел поближе к Павлу.

— Скажи, сынок, это ты убиваешь бандитов? Я на днях встретился с бывшим начальником отдела кадров. Он говорит, что вся милиция считает, что это ты убиваешь негодяев, причастных к смерти Надежды. Это правда?

Лавров усмехнулся и посмотрел на Громова.

— Нет, Гаврил Семёнович, это к сожалению не я.

Тот словно не услышал ответа Павла, а может, просто не поверил его словам.

— Ты знаешь, Павел, я боюсь за тебя. Пойми, их уже не вернёшь, а сам можешь пострадать от этого. Я всё понимаю, что с тобой в милиции поступили нечестно, но не до такой же степени, чтобы убивать их.

Павел молчал, не зная, что ответить этому убелённому сединами человеку. Может, он и был прав, но всё в нём протестовало.

— Гаврил Семёнович! Эти люди растоптали всю мою жизнь. Они убили двух моих любимых людей, опорочили меня, сделав из меня чуть ли не преступника. И Вы сейчас призываете меня смириться со всем этим. Да, я терял своих друзей, но там была война. Там был враг, а что здесь? Здесь то же самое, что и там. Они ездят в шикарных машинах, заседают в богатых кабинетах, а сами продолжают воровать у нас с Вами. Бог с ними, с деньгами, они воруют наши души, веру в государство. Поэтому, пока они живы, я буду их убивать, чтобы они больше никогда не смогли украсть у людей их жизнь и счастье.

В комнате повисла тишина, лишь из кухни слышался шум льющейся воды.

— Может, ты и прав, Павел, но я всё-таки не сторонник столь радикальных мер. Есть же суд, прокуратура в конечном итоге, — возразил Громов.

— Вы посмотрите сами, кто там? Они уже давно обслуживают этих воров и бандитов. Разве Вы этого не замечаете? Когда я был там, то всё время думал о Родине, мечтал вернуться обратно, жениться, родить вместе кучу малышей. И что я сейчас имею? А ничего! Заводы закрываются один за другим, всё растаскивается. Недавно был на заводе. Как узнали, что я бывший афганец, сразу же замахали руками. И что мне теперь делать? Я спрашиваю Вас, какую Родину я защищал там, Родину воров или Родину родных и близких? Вот и я сейчас этого не знаю.

— Павел, ты же один? Ты одиночка, а там за их спинами государственная машина. Она же тебя раздавит и не заметит этого?

— Прежде чем она меня раздавит, я раздавлю пусть самую малость этих воров и бандитов. Вы помните Пушкина, но есть и Божий суд. Так вот, я и хочу показать им это.

Он не заметил, как в комнату тихо вошла и встала у двери Анастасия Алексеевна. Заметив её, Лавров встал из-за стола и стал собираться. Когда он надел пальто и направился к двери, его остановил голос хозяйки. Она молча подошла к нему и перекрестила.

— Бог тебе судья, Павел, — тихо произнесла она.

Гаврил Семёнович протянул ему ключи. Павел удивлённо посмотрел на несостоявшегося тестя.

— Вот, возьми, это ключи от нашего дома в деревне. Домик находится в Обсерватории, улица Лесная, дом пять. Я думаю, что они тебе могут пригодиться.

— Спасибо, — тихо произнёс Павел и вышел из дома.

Прошла ещё неделя. Наступил март. Днём в воздухе уже пахло весной, снег потемнел, а в отдельных местах уже проступила земля. Наружное наблюдение за Лавровым, которое велось всю неделю, было снято. Павел стал регулярно ездить в посёлок Нефтяников, туда, где проживал Канадец. Он заметил одну закономерность, которая заключалась в том, что независимо от того, в какое время возвращался домой Канадец, утром он выезжал всегда в одно и то же время, а именно в шесть часов утра. По дороге он забирал двух своих охранников и лишь после этого ехал в Песчаные Ковали к Жану.

За эти два с лишним месяца после выписки из больницы Павел успел отпустить длинные волосы, небольшую модную у молодёжи бородку и стал походить на аспиранта или молодого сотрудника какого-нибудь научно-исследовательского института. Теперь он не боялся быть узнанным Канадцем.

Вчера вечером он лицом к лицу столкнулся с ним у входа ресторана гостиницы «Татарстан». Канадец прошёл мимо, не обратив на него ни малейшего внимания. Встав около стены, Павел стал наблюдать за его действиями. По его суетливым движениям он сразу догадался, что тот ждёт Жана. Он оказался прав. Минут через десять, около гостиницы остановился шестисотый «Мерседес», из которого вышел Жан и ещё какой-то, неизвестный Павлу, мужчина. Жан что-то объяснял ему на ходу и не обращал внимания ни на кого из окружавших его людей.

Они прошли в зал и сели за столик. Канадец и ещё один человек из охраны Жана сели за соседний столик. Судя по его надменному взгляду, манере вести себя на людях и тому, как выглядел этот незнакомец, он, всей вероятности, был большим государственным чиновником.

«Интересно, — подумал про себя Лавров. — Что может быть общего между этим чиновником и бандитом?».

По всей вероятности, у Жана были деньги, которых не было у чиновника, и это их сильно сближало. Он долго стоял и смотрел на них, пока к нему не подошёл сотрудник милиции.

— Извините, Вы кого-то ждёте или так ради праздного интереса, вот уже тридцать пять минут стоите и за кем-то наблюдаете?

Лавров на какую-то долю секунды замешкался.

— Вы правы, товарищ сержант. Я жду вон того человека, что сидит за столиком около бара. Он мне нужен, но подойти к нему я не решаюсь. Он, по всей вероятности, очень занят разговором.

— Не стойте здесь, пройдите в холл и там подождите нужного Вам человека, — посоветовал милиционер.

Павел отошёл в сторону и присел в кресло. Прошло более двух часов, прежде чем они вышли из ресторана. Первым из зала вышел Канадец и, убедившись, что охрана находится на местах, направился к двери, из которой выходил чиновник и Жан. Последний остановился около Канадца.

— Завтра заедешь к Борису Васильевичу в контору и заберёшь у него документы.

Повернувшись к чиновнику, Жан задал ему вопрос:

— Борис Васильевич, когда лучше всего к Вам заехать?

— Пусть заедет завтра к восьми часам вечера. Посетителей уже не будет, и я к этому времени успею всё подготовить.

— Запомнил, завтра вечером заедешь в комитет управления госимуществом. Третий этаж, кабинет триста одиннадцать. Понял?

Канадец утвердительно посмотрел сначала на Жана, а затем и на чиновника. Они вышли из гостиницы и сели в ожидавшие их машины.

Павел прошёл мимо постового милиционера и, не торопясь, поднялся на третий этаж здания комитета управления государственным имуществом. Несмотря на то, что часы показывали начало восьмого вечера, в коридорах учреждения было ещё достаточно много сотрудников. Он прошёл по коридору и, заметив кабинет триста одиннадцать, на минуту остановился около него. На латунной табличке чёрными буквами была выбита фамилия чиновника «Королёв Борис Максимович».

Павел присел на один из стульев, которые рядами стояли вдоль стены, и стал ждать. Достав из кармана куртки газету, он углубился в чтение. Часы на стене показывали сорок пять минут восьмого, когда в коридоре появился Канадец. Не обращая ни на кого внимания, он открыл дверь кабинета Королёва и исчез за дверью.

Павел встал со стула и медленно направился к выходу. Он вышел из здания и стал рассматривать припаркованные на стоянке автомобили. «Мерседес» Канадца стоял недалеко от здания. Лавров достал из кармана металлическую линейку и подошёл к машине. На улице было достаточно темно, и на него никто не обращал никакого внимания. Ловким движением линейки он открыл заднюю дверь машины и сел на сиденье, положил рядом с собой пистолет Стечкина с навёрнутым на ствол глушителем и стал ждать возвращения Канадца.

Прошло минуты три, прежде чем из двери учреждения вышел Канадец и, не торопясь, направился к своей машине. Он открыл ключом водительскую дверь, бросил документы на пассажирское сиденье, сел за руль, завёл двигатель и уже хотел тронуться, но в этот момент кто-то невидимый в темноте накинул на его шею удавку. Он попытался просунуть под металлическую струну пальцы руки, но неизвестный потянул её на себя, лишая его последней возможности.

Канадец захрипел. Лицо его стало пунцовым. Павел слегка ослабил удавку.

— Марсель, не дёргайся, а иначе удавлю, — сказал Лавров. — Оружие есть?

Канадец утвердительно мотнул головой.

— Доставай и бросай его мне. Не вздумай шутить.

Тот осторожно достал из левого кармана пистолет Макарова и перебросил его на заднее сиденье.

— Вот мы и встретились с тобой, Канадец. Я думаю, что ты уже догадался кто я.

— Ты меня не убьёшь, я это знаю, — произнёс он, не совсем уверенно. — Около здания видишь, стоит машина милиции, ты же не самоубийца?

— Ты плохо меня знаешь, Марсель. Мне всё равно, кто там стоит. Ты же знаешь, что она тебе не поможет. Ты лучше скажи мне, за что вы убили Надежду?

— Лавров, это не я её убил, это ты её убил. Тебя же предупреждали о возможных последствиях, но ты никого не хотел слушать. Кстати, её убил Гришин. Он должен был убить тебя, а убил её.

— Чем я вам помешал, что вы пошли на это?

— Ты начал слишком глубоко копать. Нам сказали, что ты расколол Кактуса, и он дал тебе показания по убийству этого предпринимателя. Тогда-то Жан и дал команду на твою ликвидацию. Да ты и сейчас не жилец. Скоро тебе конец, Лавров, и это не зависит от того, убьёшь ты меня или нет. Ты приговорён.

— Кто из милиции работает на Жана?

— Мне проще сказать, кто на него не работает. Ты знаешь, деньги дают человеку не только независимость, но и власть. А денег у Жана много.

— Давай заводи машину, поехали отсюда, — приказал ему Павел.

— Я никуда отсюда не поеду, — испуганно сказал Канадец. — Убивай меня здесь.

Павел натянул струну. Канадец захрипел. Глаза его полезли из орбит. Тело его несколько раз дёрнулось и застыло.

— Вот и всё, — тихо произнёс Павел и, открыв дверь машины, вылез из салона, сунул пистолет Стечкина за пояс брюк и закрыл дверь автомобиля. Он быстро протёр ручку машины носовым платком и, не привлекая внимания стоявших у дверей здания сотрудников милиции, прошёл мимо них.

Павел вышел на улицу и стал махать рукой проезжающим мимо него машинам. Одна из них остановилась около него. Павел открыл дверцу.

— В Московский район.

— Садись, — коротко ответил водитель.

Машина тронулась и растаяла в свете уличных фонарей.

Труп Канадца был обнаружен рано утром. Дворник, убиравший снег, обратил внимание на машину, за рулём которой находился водитель. Он подошёл к машине и осторожно постучал в стекло водителя. Но тот по-прежнему сидел неподвижно, не обращая внимания на стук. Дворник открыл водительскую дверь автомобиля и отскочил в сторону, так как тело мужчины упало набок и вывалилось из салона. Бросив лопату, дворник бросился к зданию и стал стучать в дверь. Через некоторое время дверь открылась, и на пороге появился заспанный работник милиции.

— Слушай, Олег, — прошептал испуганный дворник. — Там в «Мерседесе», кажется, труп. Я постучал сначала, он молчит, а когда открыл дверь, он вывалился из машины.

— Ты случайно не пьяный? — спросил его сотрудник милиции. — Ты что мне мозги паришь? Откуда здесь может быть труп?

— Ты что, Олег? Думаешь, что у меня «белая горячка»? Что я живого от мёртвого отличить не могу? Он там находится, вон в том «Мерседесе».

— Погоди, я сейчас.

Он вышел минут через пять и в сопровождении дворника направился к стоящей во дворе машине. Дворник был прав. Из машины свешивалось тело молодого мужчины.

— Что я тебе говорил? А ты мне не верил! Я что, мёртвого от живого отличить не могу?

«Ну, теперь затаскают», — подумал про себя сотрудник милиции, жалея, что подменил вчера с обеда своего напарника.

Он медленно обошёл машину, заглядывая в замёрзшие стёкла, словно через них он мог что-то увидеть в салоне автомобиля.

— Стой здесь и никого к машине не подпускай. Я сейчас позвоню дежурному по отделу. Ничего руками не трогай! Понял?

Дворник понятливо кивнул головой. Постовой повернулся и чуть ли не бегом бросился в комнату дежурного, где был установлен прямой телефон с дежурным по отделу.

— Николаевич! — закричал он в телефонную трубку. — У нас здесь труп молодого парня около машины. Да, да, машина стоит рядом с нашим зданием. По-моему я вчера видел этого парня, он приходил к нам в учреждение. Что мне делать?

Постовой слушал указания дежурного по отделу и иногда кивал головой в знак согласия.

— Да, всё понял. Охрану организовал. Жду приезда оперативно-следственной группы.

Смахнув пот со лба, он снова направился на улицу.

— Ну что, вызвал милицию? — поинтересовался у него дворник.

— Короче, будь здесь. Никуда не отходи, — приказал милиционер и посмотрел на лицо парня.

В том, что именно он вчера вечером заходил в их учреждение он больше не сомневался. Минут через двадцать к месту происшествия подъехала оперативно-следственная группа, которая стала внимательно осматривать прилегающую к машине местность. Выпавший ночью снег свидетельствовал о том, что это убийство произошло вчера вечером, так как никаких видимых следов ног, идущих к машине или от неё, видно не было. Собака быстро взяла след и потащила за собой кинолога. Однако, добежав до перекрёстка дорог, жалобно заскулила и села на снег.

— Что это значит? — спросил оперативник у кинолога. — Почему она не ведёт нас дальше?

— Здесь след обрывается, — ответил кинолог. — Наверное, здесь убийца сел в ожидавшую его машину.

Эксперты снимали следы пальцев рук с автомобиля и тщательно упаковывали их в полиэтиленовые пакетики. В самый разгар их работы, к ним подъехала машина начальника криминальной милиции города. Новиков вышел из машины и в сопровождении Харитонова направился к трупу. Им было достаточно одного взгляда, чтобы узнать в трупе Канадца.

— Причина смерти? — спросил Новиков у медицинского эксперта.

— Предварительно могу сказать лишь одно, что он скончался в результате асфиксии. Его, похоже, задушили вот этой удавкой. — Он показал им пакет, в котором находилась гитарная струна.

— Ещё что изъято? — спросил он у руководителя оперативно-следственной группы.

— Документы на машину, паспорт, доверенность, документы и пистолет системы Макарова, который лежал на заднем сиденье автомашины.

Новиков повернулся к Харитонову и, глядя на него, задал ему вопрос:

— Ну, что теперь скажешь, Юра? Это точно дело рук Лаврова. Я в этом даже не сомневаюсь. Вытаскивайте его в УВД, и долбите до тех пор, пока он не сознается в совершении всех этих убийств.

— А чем всё это будем подпирать? Где следы, где улики, где показания свидетелей? Если бы они были у меня, то я давно бы его упаковал.

— А ты не следователь и улики тебе не нужны. Может, разучился прессовать эту гниль или на тебя тоже подул ветер перемен и демократии? Найди его и выбей признание, а остальное сделаю я. Ты понял меня?

— Понял, Владимир Иванович, — ответил Харитонов. — Тогда я беру ребят и на адрес Лаврова.

— Давай и без него не возвращайся.

Две машины подъехали к дому, в котором проживал Лавров, почти одновременно. Харитонов расставил людей под окнами квартиры Павла, а сам в сопровождении двух сотрудников и следователя прокуратуры поднялся по лестнице на второй этаж. Остановившись напротив двери Лаврова, он нажал на кнопку звонка. За дверью было тихо. Он ещё раз нажал на звонок. Неожиданно соседняя дверь открылась, и из-за неё выглянула голова старушки.

— Не звоните, Павла нет дома, — сообщила она. — Он три дня назад куда-то уехал.

— Откуда Вы знаете? — спросил её Харитонов.

— А как мне не знать? Он оставил мне ключи от квартиры, сказал, что уезжает ненадолго, и попросил меня, чтобы я поливала цветы в его квартире.

— Бабушка, он не сказал Вам куда едет? Он был с вещами или налегке?

— Сказал, что поехал к сослуживцу. Ну, с кем он вместе воевал в Афганистане. Я не знаю, что он взял из вещей, но в руках у него была большая чёрная сумка.

Это было неожиданно для всех. Харитонов переглянулся со следователем прокуратуры.

— Бабушка, мы из милиции. Вы не откроете нам дверь? Нам нужно осмотреть его квартиру. Будьте понятой, может, ещё кого-нибудь пригласите из соседей.

— Подождите минутку. Я сейчас возьму ключи и открою дверь. Дома у меня дочь, можно её позвать?

Харитонов молча мотнул головой. Она исчезла за дверью.

— Что будем делать? — поинтересовался Харитонов у следователя. — Будем проводить обыск или нет?

— Смотри сам, — произнёс следователь. — Постановление на обыск при мне.

Бабушка вышла на площадку вместе с дочкой и протянула им ключи от квартиры Лаврова.

— Вот возьми, сынок. Открывайте дверь, смотрите. Скажите, это по закону в отсутствии хозяина осматривать его квартиру?

— Всё по закону, бабушка, — ответил он ей.

Харитонов взял в руки ключ, открыл дверь, и они вошли в квартиру. Квартира была убрана словно вчера, ни пыли, ни лишних предметов на столе. Харитонов подошёл к столу и увидел под вазой аккуратно сложенный лист бумаги. Он взял его в руки и осторожно развернул.

«Я знаю, что рано или поздно ты всё равно придёшь сюда. Можешь делать всё, что хочешь, но ничего ты в квартире не найдёшь», — прочитал Харитонов.

Он непроизвольно улыбнулся и молча протянул записку следователю.

— Я думаю, что нам здесь делать нечего. Лавров прав, мы здесь ничего не найдём.

Следователь прочитал, а затем свернул записку и положил её в карман пальто.

— Всё, ребята, снимаемся. Здесь нам делать нечего.

Сотрудники вышли из комнаты и стали спускаться вниз. Вернув ключ старушке, последним из подъезда вышел Харитонов. По его команде все сели в машины и поехали. Харитонов ещё раз посмотрел на дом Лаврова и про себя отметил его грамотное решение.

Вечером Харитонова вызвал к себе Новиков. Он вошёл к нему в кабинет, и устало опустился в кресло.

— Ну, что скажешь? — спросил его Владимир Иванович. — Я гляжу на тебя и вижу, что устал, но расслабиться тебе дать не могу. Меня уже вызывал к себе заместитель министра с докладом по этому убийству. Говорит, что министр очень недоволен нашей работой, этим ростом нераскрытых убийств. Требуют активизации нашей работы.

Новиков посмотрел на Харитонова и продолжил.

— Юрий Андреевич, нужно что-то предпринимать. Я чувствую, как подо мной начинает шататься кресло. Ты этого не ощущаешь случайно? Мне не хотелось бы из-за этого Лаврова терять свою работу. Вы что-то нашли в его квартире?

— Пусто, — коротко ответил ему Юрий. — Дома его нет трое суток. Соседка говорит, что уехал к своим боевым друзьям дня три назад. В квартире тоже всё чисто, ни пылинки, ни соринки, лишь одна записка на столе, адресованная мне.

— Ну и гад этот Лавров. Ещё издевается над нами. Что в ней?

— Предлагал не делать обыск. Написал, что мы всё равно ничего не найдём.

— Вот, сука. Всё подготовил к своему отходу. Похоже, основательно почистился. Ты теперь, наверное, уже не сомневаешься, что все эти убийства совершил он. Научили его на свою голову.

Новиков грязно выругался и посмотрел на Харитонова.

— Чего молчишь? Завтра на месте Канадца может оказаться любой из нас, в том числе, я и ты. Слышишь, Юра, его необходимо каким-то образом объявить в розыск. Я хочу, чтобы все стенды милиции пестрели его фотографиями. Чем быстрее мы его поймаем, тем быстрее снимем эту головную боль.

Новиков встал из-за стола и подошёл к серванту. Он достал оттуда две рюмки, початую бутылку коньяка и тарелочку с нарезанным лимоном. Всё это он поставил на стол и разлил коньяк по рюмкам.

— У меня теперь только одна надежда, это на тебя, Юрий Андреевич. Насколько я знаю, вы раньше даже дружили с ним. Он наверняка тебе много рассказывал о себе, о своих друзьях и знакомых. Сейчас, Юрий Андреевич, всё это нужно вспомнить и проанализировать. Я не думаю, что он уехал из города. Он здесь, я это чувствую своей печёнкой. Наверняка осел где-то в пригороде и внимательно наблюдает за нашими действиями. Ты его должен найти и расколоть до самой задницы.

Харитонов посмотрел на него, стараясь угадать, с чем это всё связано.

— Ты, Юрий Андреевич, помнишь тот момент, когда ты его закрыл на трое суток в камеру? Так вот, я его поднял к себе и попытался поговорить с ним. Ты, Юра, не поверишь, но он отпетый, окончательно отмороженный ублюдок. Он мне здесь такое наговорил, с ушей не стрясёшь. Говорит, что разберётся со всеми, кто имеет хоть какое-то отношение к гибели его девушки. Говорит, что всех купили бандиты, в том числе и меня. Ты представляешь, какой нахал! Взять вот просто так, голословно и заявить подобное. Ну, погоди, Лавров, я ещё с тобой разберусь. Я посмотрю тебя изнутри, как это так — орденоносец и вдруг встал бандитом.

Он выпил коньяк, не обратив внимания на то, что Харитонов даже не прикоснулся к спиртному. Новиков снова налил себе коньяка в рюмку и посмотрел на Харитонова.

— Мне ещё тогда, когда я первый раз увидел его, он сразу не понравился. Все в одну сторону, а он в другую. Всё прикрывался то законом, то ещё чем-нибудь. Помнишь это его первое задержание? По-моему, он тогда задержал Кактуса, которого ночью освободил дежурный прокурор. Другой бы промолчал, сделал вид, что ничего не произошло. А этот стал звонить в прокуратуру, выяснять, на каком основании освободили. Всё правды добивался, а сам скатился до рядового убийцы.

— А он не рядовой убийца, он каратель, — неожиданно для Новикова сказал Харитонов. — Да, да каратель. Не стоит этому удивляться. Заметьте, он не убивает невинных людей. Он просто идёт по цепочке, устраняя одного виновного в смерти девушки за другим. На ком он остановится, я не знаю. Знаю лишь одно, намучимся мы с ним.

Харитонов посмотрел на Новикова, на его лице был написан испуг.

— Вы слышали что-нибудь о «Белой стреле»? — спросил он Новикова. — Так вот, эти «стрелы» мочат всех без разбора: авторитетов уголовного мира, коммерсантов, которые поднялись на крови. Я вот думаю, а вдруг он тоже из этих, я имею в виду, из «Белой стрелы». Что Вы так на меня смотрите испуганно? Всё может быть. Там тоже, говорят, бывшие бойцы спецназа и оперативных служб. Вы вспомните, где он служил? В разведке ВДВ. А это покруче всякого спецназа будет. Он прошёл войну, научился убивать. Ему неведом страх и сомнения. Государство само научило его всему этому, дало практику. Просто так мы его с Вами не возьмём. Ему, в отличие от нас, терять уже нечего.

Рука Новикова, поднявшего рюмку, мелко задрожала, коньяк стал выплёскиваться из рюмки прямо на его полированный стол. Он удивлённо посмотрел на Харитонова и осторожно поставил рюмку на стол.

— А что? Всё может быть, — произнёс, наконец, Новиков. — Если это так, то нас ожидают с тобой страшные перспективы. Лавров перебьёт многих, прежде чем мы его нейтрализуем.

Харитонов встал с кресла.

— Извините, Владимир Иванович, но я пойду, устал очень.

— Иди. Отдохни немного. Кто из ваших завтра поедет в морг на вскрытие Канадца? — спросил его Новиков и, не дождавшись ответа, задумчиво сел в своё кресло.

Как только за Харитоновым закрылась дверь, Новиков схватил телефонную трубку и стал набирать номер.

— Да, слушаю, — услышал он голос Жана. — Кто это?

— Новиков. Необходимо встретиться. Есть тема, нужно обсудить.

— Сколько сейчас времени? — спросил его Жан.

— Начало седьмого. Или ты уже отдыхаешь?

— Нет, я не отдыхаю. Жду тебя в восемь в ресторане «Восток». Только прошу тебя, не опаздывай, ты же знаешь, что я очень не люблю, когда люди опаздывают.

— Всё, договорились. В восемь встретимся в ресторане, — ответил Новиков и положил трубку.

Он допил коньяк, налитый в рюмку, и прошёл в комнату отдыха, где переоделся в штатский костюм. Посмотрев на себя в зеркало, он невольно отметил про себя, что за последние три месяца он определённо сдал. Его лицо приобрело какой-то нездоровый оттенок, а под глазами появились тёмные круги. Взгляд его упал на волосы.

«Седеем», — подумал Новиков, рассматривая в зеркале свою причёску.

Он вышел из комнаты и сел в кресло. Взглянув на полную рюмку Харитонова, он, пододвинув её к себе, выпил налитый коньяк и закашлялся. На глазах его выступили слёзы. Новиков осторожно смахнул их своим носовым платком и, взяв в руки пульт, включил телевизор. Диктор телевидения, миловидная девушка лет двадцати пяти, рассказывала телезрителям об обнаруженном сегодня утром трупе преступного авторитета по кличке «Канадец». Затем она обратилась с экрана телевизора к руководству городского управления милиции, спрашивая, когда прекратится этот бандитский беспредел. Новиков раздражённо выключил телевизор и снова налил себе рюмку коньяка.

«Я бы посмотрел на тебя, что ты бы предприняла на моём месте, — раздражённо подумал он про себя. — Болтать всегда проще, чем что-то делать».

Поднявшись с кресла, он быстро убрал в сервант недопитый коньяк, рюмки, после чего надел пальто и направился к выходу. Времени у него было вполне достаточно, чтобы не опоздать на встречу, и он решил пройтись немного пешком. Он шёл по улице Пушкина, обходя стороной весенние лужи. Из головы не выходил разговор с Харитоновым. Новиков и до этого неоднократно слышал об организации «Белая стрела», в которую входили бывшие спецназовцы, сотрудники КГБ и МВД. Он невольно вспомнил слова бывшего генерала Лебедя, который призывал физически уничтожать всех преступных авторитетов и продажных бизнесменов, которые финансировали преступную деятельность. Но это было в Москве. Неужели Лавров был одним из тех, кто состоял в этой организации? Он всё больше и больше приходил к мнению, что это действительно так.

«А почему бы и нет? Ведь, насколько я помню, перед тем, как вернуться в Казань, он был в Москве. Вполне возможно, что там он и вступил в эту организацию. Поэтому он так дерзко и разговаривал со мной? — подумал он. — Я бы тоже на его месте разговаривал точно так же, как и он, чувствуя за собой подобную поддержку».

Неожиданно Новиков остановился. У него ёкнуло сердце, и волна страха накрыла его с головой. Лоб его покрылся испариной, слабость сковала всё его тело. Он почувствовал, что перед его глазами медленно поплыла куда-то улица Пушкина. Он вдруг вспомнил слова Лаврова, адресованные ему. Как он тогда сказал, старался он вспомнить: «Передай им всем, что всех вас ждёт один конец».

«Почему он так сказал? — думал Новиков. — Неужели он в курсе моих взаимоотношений с Жаном? Если это так, то значит, моя жизнь находится в опасности так же, как и жизнь Жана».

Он упёрся спиной в стенку дома. Ноги его стали ватными.

«Нужно что-то делать, — подумал он про себя. — Не сидеть же и не ждать, когда тот придёт и застрелит его. Нужно каким-то образом заставить Жана ликвидировать Лаврова. Но для этого необходимо его найти».

Он пересёк улицу Профсоюзную и остановился около дверей ресторана «Восток». Оглядевшись по сторонам, он заметил машину Жана, которая уже стояла около ресторана.

«Опять опоздал», — подумал он про себя и толкнул входную дверь.

Новиков снял пальто и сдал его в гардероб. Поправив у зеркала галстук и причесавшись, он направился в зал. В зале ресторана было много народу. Он остановился в дверях и стал рассматривать людей, которые сидели за столиками и о чём-то разговаривали между собой. Где-то в дальнем углу играл оркестр, и кто-то с надрывом пел что-то из блатной лирики. Мимо Новикова прошла группа молодых ребят, одетых в спортивные костюмы и кожаные куртки.

«Надо же, — подумал про себя Новиков. — Сейчас ресторан для них, словно пивнушка. Ходят в чём попало».

Он сразу увидел столик, за которым сидел Жан. Махнув ему рукой, Новиков направился к нему. Жан, взглянув на Новикова, рукой указал ему на стул.

— Приветствую, — произнёс Жан. — Что-то случилось?

— Ты, наверное, уже в курсе о Канадце? Так вот, мы с Харитоновым пришли к выводу, что все эти убийства совершил Лавров.

— Для этого и не нужно было так долго и мучительно думать. Я это знал и без твоего Харитонова.

Новиков сделал вид, что не услышал этой реплики, и как ни в чём не бывало, продолжил:

— Скажи, Жан, ты слышал что-нибудь о «Белой стреле»?

Жан отложил в сторону вилку и, вытерев губы салфеткой, внимательно посмотрел на Новикова, и, перейдя на ты, сказал:

— Ты что, думаешь он из этой «стрелы»? Ты это серьёзно?

— Вполне серьёзно. Пойми, Жан, мне сейчас не до шуток. Я тебе вполне серьёзно говорю об этом. Всё это время, что он работал у нас, он просто прикидывался простачком. Ты только посмотри, как он профессионально работает. Он нигде не оставляет за собой никаких следов. Он профессионал в этом деле.

— Слушай, Владимир Иванович. Ты же сам читал его личное дело. Там же ничего другого, кроме армии и курсов, не было. Ты же сам мне об этом рассказывал?

— В том-то и дело, что ничего, кроме этого. Я тебе вот что хочу сказать, «Белая стрела» — это совместное спецподразделение МВД и КГБ, в состав которого входят бойцы спецназа и оперативники из этих ведомств. Они могут сделать любой документ прикрытия. Лаврова выдаёт профессионализм. Вот в чём дело. Мастера сразу видно.

Они замолчали. Каждый думал о чём-то своём. Первый не выдержал этого молчания Жан.

— Что ты предлагаешь делать? Бежать из города, бросив всё, что я заработал здесь? Или может пойти к тебе и написать явку с повинной? — язвительно спросил он у Новикова. — Скажи, его можно каким-то образом остановить или нет?

— Можно, но для этого его нужно сначала найти. Он съехал со своей квартиры, и мы сейчас не знаем, где он. Может в городе, а может, и нет.

— Тогда в чём дело? Вы же милиция, вы и ищите. Не мне же его искать за вас. Я что-то тебя не пойму, Владимир Иванович. Сначала ты меня заверял, что он никакого отношения к убийству Гришина не имеет. Обижался, что я мало тебе плачу. Теперь всё наоборот. Ты мне самому предлагаешь искать этого человека. Кто тогда будет отрабатывать полученные тобой деньги? Может, я?

Жан замолчал. Лицо его от возбуждения стало красным. Он отшвырнул в сторону вилку и посмотрел на Новикова.

— Нет, ты не швыряй вилки, ты лучше подумай, милый друг. Ты глубоко заблуждаешься, считая, что только я один заинтересован в этом. Искать его должна не милиция, а мы с тобой. Это мы с тобой сейчас у него на прицеле. Неужели ты ничего не понял из того, что я тебе сказал? У милиции, кроме догадок, больше ничего нет. Я даже не могу объявить его официально в розыск.

Новиков замолчал. Он протянул руку, взял салфетку и вытер свой вспотевший лоб. Не спрашивая разрешения, он налил в бокал минеральную воду и залпом выпил.

— Короче, слушай меня, Жан. Завтра я передам тебе фотографию Лаврова. Ты размножь её и отдай своим ребятам. Пусть немного поработают, порыскают по рынкам и улицам. Я не верю, что он уехал из города. Он здесь, просто притаился и ждёт, когда утихнет милицейская волна, чтобы нанести очередной удар.

— Хорошо, Владимир Иванович. Фотография за Вами. Мы её раздадим не только своим, но и другим бригадам в городе. Если он из «Белой стрелы», то нами он не ограничится, он будет убивать всех авторитетов.

— Правильно мыслишь, Жан. В одиночку эту проблему не решить. Нужно навалиться всем миром.

Новиков встал из-за стола и, не прощаясь, направился к выходу.

Жан впервые в жизни оказался в своеобразном тупике. Он не знал, что ему делать. Он отлично понимал, что ситуация вышла из-под его непосредственного контроля. Теперь уже он стал мишенью для этого Лаврова, так как хорошо был наслышан, что такое «Белая стрела». Только с начала этого года в Москве от рук этой организации погибли несколько его друзей и знакомых. Особенно бойцы этой организации проявили себя в Смоленске. Там один за другим погибли несколько местных авторитетов и «вор в законе». Насколько он слышал, милиция не принимала особых мер к розыску людей, совершивших эти убийства.

«Да, Новиков абсолютно прав. Спасение утопающих в руках самих утопающих», — подумал он.

Рассчитывать на то, что милиция сможет нейтрализовать Лаврова, было бесполезно и не безопасно. Жан закончил ужинать и, расплатившись с официантом, медленно направился к выходу из ресторана. Он шёл, не обращая внимания на людей, которые с ним здоровались. Они его сейчас не интересовали и даже немного раздражали своим вниманием.

«Может всё это бросить и свалить из этой России, — подумал он про себя. — Деньги есть, что ещё надо?».

Единственное, что его сейчас удерживало в Казани, был договор, заключённый им с лидером измайловской группировки Москвы Михеем. Исходя из условий этого договора, он брал на себя обязательства по реализации большой партии наркотиков в городе. Эта сделка сулила ему баснословные прибыли, а отказ автоматически причислял его к лику мучеников. Михей был не из таких людей, которые могли простить подобную выходку.

Он сел в ожидавшую его машину. Водитель завёл двигатель и застыл в ожидании приказа.

— Домой, — коротко приказал он водителю.

Он посмотрел на нового начальника его охраны, который занял это место после смерти Канадца. Парень сидел рядом с ним и молча смотрел в окно. Судя по его выражению лица, ему нравилась эта непростая должность. Сейчас в его распоряжении было около десятка охранников, которые день и ночь несли охрану в коттедже Жана. Ему льстило, что его стали называть по имени и отчеству, что он поменял свой внешний имидж и теперь уже второй день носит чёрный костюм и белую рубашку. Но самым главным было то, что машина, ранее принадлежавшая Канадцу, перешла к нему. Единственное, что он пока ещё не знал, что за всё это нужно платить, возможно, и ценой своей жизни.

Заметив на себе взгляд Жана, он улыбнулся ему.

— Жан, что-то не так? Подскажи, я ещё многого не знаю?

— Не переживай, пока всё нормально, — услышал он в ответ.

Жану было не до него. Он не верил в то, что вот этот парень сможет спасти его от Лаврова, от человека, с которым его свела судьба.

Машина медленно остановилась напротив коттеджа Жана. Если раньше он просто выходил из машины и шёл в дом, то теперь он сидел в машине и старался не выходить из неё раньше, чем его охранники проверят прилегающую к дому территорию.

Прошло минут пять, к машине подошёл начальник службы безопасности и открыл дверцу машины.

— Всё чисто, — сказал он. — Можно выходить.

Жан вышел из машины и, осмотревшись по сторонам, не торопясь, направился в дом. Вслед за ним в дом вошли начальник безопасности и ещё двое охранников. Сняв пальто в прихожей, он прошёл в комнату и устало сел в кресло. Взглянув на начальника безопасности, он махнул ему рукой. Оставшись один, он пододвинул к себе телефон и, не спеша, набрал телефонный номер.

— Привет, Михей! Казань, Жан. Как жизнь в столице?

— У меня всё нормально, как сам?

— У меня неожиданно возникла проблема. Она связана с «Белой стрелой». Я всегда думал, что это проблема столицы, и вдруг она возникла у меня здесь, в Казани. Боец уже завалил трёх моих людей. Сейчас, насколько я знаю, он начинает охотиться на меня.

На том конце возникла пауза. Похоже, Михей, прикрыв трубку рукой, с кем-то консультируется. Наконец, он убрал руку от телефонной трубки.

— Жан! Это действительно большая проблема. С ней сложно бороться, так как никто не знает, кто эти люди.

— В том то и дело, что мы знаем, кто он. Сейчас милиция ломает голову, как его нейтрализовать. Это бывший десантник, командир разведывательной роты. Короче, человек, прошедший Афганистан и умеющий убивать.

— Слушай, Жан. Ты на милицию особо не рассчитывай, они тебе не помощники. Ты же сам знаешь, что это люди структуры. Ворон ворону глаз не выклюет. Решай эту проблему самостоятельно. В положительном случае тебе никто и ничего не предъявит. Они просто откажутся от него. Поверь мне, у меня тоже была подобная проблема, пока я сам не решил её. Дай задание своим людям, пусть ищут. Объяви за его голову хорошие деньги. Люди любят деньги.

— Я того же мнения. Завтра у меня будет его фотография, и я сам начну охоту. Я на всякий случай усилил свою охрану и сократил свои поездки в город.

— Жан! Советую тебе завести собак. Охрана может и проспать этого человека, а собаку ты не обманешь. Если тебе нужны мои стрелки, ты не стесняйся, звони. Обязательно помогу. Я не хочу терять свой бизнес в Казани.

— Мне тоже не хотелось бы сворачивать его из-за этого человека. Кстати, на собак у меня аллергия, а так бы я уже давно их завёл. Спасибо за совет и поддержку.

— Тогда до встречи. Жду от тебя приятных новостей. Очередная партия готова и через два, от силы через три, дня будет у тебя в Казани.

— Удачи тебе, Михей.

Он посмотрел в окно. Там, во дворе, начальник безопасности проводил инструктаж охранников, и что-то им объяснял, забавно размахивая руками.

Он приоткрыл окно и крикнул его. Через минуту он уже стоял у него в дверях кабинета.

— Собери завтра всех бригадиров к десяти часам утра. Пусть все приедут сюда. Будет совсем неплохо, если ты сможешь подтянуть сюда и других авторитетных людей города. Скажи им, что я их очень прошу приехать.

Начальник охраны молча кивнул головой и вышел из комнаты.

На следующий день в коттедже Жана собрались около двух десятков человек. Все разместились в большом холле дома и делились последними новостями, связанными с убийством Канадца. Все моментально замолкли, когда в холл вышел хозяин дома.

— Вот что, пацаны, — начал он. — Я пригласил вас к себе по одному важному делу. Кто из вас слышал о милицейской организации «Белая стрела»?

В комнате повисло молчание. Некоторые из них слышали об этой организации, но мало кто верил в эти гуляющие в народе слухи. Они считали, что эти слухи распускают сами сотрудники милиции, для того чтобы каким-то образом напугать лидеров преступного мира.

— Молчите. Так вот, что я скажу, пацаны. Мне достоверно известно, что в нашем городе появился человек из этой организации. За ним уже четыре трупа. Два — это Гришина и Канадца, они работали со мной. Два других — ребята из Челнов.

Это известие невольно вызвало недоверчивую улыбку у многих присутствующих ребят на этой сходке.

— Да брось ты, Жан, пороть чепуху. Стреляная ворона и куста боится. С чего ты взял, что Гришина и Канадца замочил этот человек? Могли и сами нарваться на кого-нибудь из неместных ребятишек.

Эти слова вызвали приступ ярости у Жана. Однако он сдержал себя и, стараясь говорить спокойно, продолжил.

— Ребята, это не чепуха. Это проверенная через милицию информация. Скажите мне, что делает милиция в случае убийства кого-то из пацанов? Абсолютно правильно. Она начинает чесать все наши бригады, стараясь получить хоть какую-нибудь информацию о причинах конфликта и так далее. А что мы видим здесь? Кого закрыли по убийству Гришина или Канадца? Мне вот сказали, что этот человек не оставляет после себя следов, то есть работает очень чисто. Это работа профессионала.

Он сделал паузу и посмотрел на присутствующих.

— Сам я хорошо знаю этого человека. Это бывший сотрудник городского отдела уголовного розыска Лавров, а также бывший командир разведывательной роты десантно-штурмового полка ВДВ, прошедший Афганистан, награждённый орденами и медалями. Он профессионал, которого ещё нужно поискать. Мне удалось через свои связи уволить его из уголовного розыска, но это не остановило его. Он словно волк затаился где-то и сейчас работает только в одиночку. Как мне недавно сказали, что он якобы выехал из города и скрывается где-то в пригороде. Не знаю, насколько это правда, но предлагаю вам всем, здесь собравшимся, найти его. Вчера я разговаривал с Михеем из Москвы. Если кто из вас не знает, могу пояснить, что он довольно авторитетный человек в Москве и пользуется заслуженным уважением не только у местных ребят, но и в регионах. Так вот, он мне рассказал, что совсем недавно они вышли на одного, тоже бывшего оперативника, который занимался отстрелом авторитетов. Прежде чем они его замочили, он успел завалить более десяти человек. И вышли они на него только тогда, когда все объединились. Предлагаю и вам объединиться и совместными усилиями найти его, а иначе он найдёт нас сам.

Жан закончил говорить и сел в кресло. Теперь он ожидал ответных предложений и решений со стороны приглашённых лидеров группировок. Но все они молчали. Жан посмотрел на лица присутствующих и понял только одно, что никто из них ему не поверил.

— Послушай, Жан. Ты что, штаны намочил от страха, на тебя это что-то не похоже, — сказал один из авторитетов. — Извини меня, но ты сам создал себе этот геморрой, убив у этого парня девчонку. Сейчас ты хочешь зарядить нас под это дело, чтобы отвести от себя удар. Задумано, конечно, неплохо. Давай, братва, навалимся всем миром и спасём уважаемого нами Жана от пули этого, как он говорит, профессионала. Не знаю как у вас, пацаны, но у меня не возникло никакого желания вписываться в эту канитель. Зачем мне лично эти головняки? Кто заварил эту кашу, тот пусть её и расхлёбывает. У меня пока нет никаких напрягов с этим парнем, поэтому я и не боюсь его. И ещё, если ты, Жан, решил спрятаться за наши спины, то у тебя это не получится. Я не хочу, чтобы из-за тебя убили меня. Я сказал всё. Пусть теперь скажут свои соображения другие ребята.

Жан выслушал всё это молча. Лишь по ходящим на скулах желваках, можно было догадаться, что у него сдают нервы. Окинув взглядом сидевших ребят, он встал из-за стола и посмотрел в сторону говорившего.

— Спасибо тебе, Костян, за помощь. Как говорят, друг познается в беде. Я не прошу ни вас, ни ваших пацанов прикрывать меня от пуль этого человека. Спасибо, для этого у меня есть своя охрана. Хочу сказать вам, что вы просто плохо знаете людей из «Белой стрелы». Покончив со мной, он примется за вас. Поэтому, кто не хочет мне помочь в этом деле, пусть уйдёт. Я никого не призываю защищать меня. Я призываю вас защитить самих себя.

Он снова сел на своё место. Первым поднялся и направился к выходу Костян. Вслед за ним поднялись и направились к выходу ещё пять местных авторитетов, которые посчитали проблему Жана его личной проблемой.

— Ну, кто ещё? Я никого не держу. Пусть каждый, кто сейчас покинул эту комнату, помнит, что у него нет страхового полиса в этой жизни. Я не знаю, кто первый падёт от пули этого человека, я или вы.

Когда в комнате остались лишь верные ему люди, Жан стал излагать план действий.

Лавров вот уже две с лишним недели жил в загородном доме Громовых, который находился в посёлке Обсерватория. Дом был небольшой, старенький. Этот дом раньше принадлежал тётке Надежды. Павел отремонтировал крыльцо, залатал в нескольких местах протекающую от времени крышу, переложил печь, и в доме стало тепло и сухо. Закончив ремонт дома, он стал заниматься починкой мотоцикла «Ява», который он обнаружил в стареньком сарае.

Сегодня он закончил ремонт мотоцикла и рано утром выехал из посёлка, чтобы обкатать его. Он гонял на нём по дороге около часа и остался доволен работой двигателя. Заправив бак мотоцикла бензином, он решил на нём выехать в город. Дорога до города заняла всего двадцать минут. Остановив мотоцикл около кафе, он снял перчатки и, открыв дверь кафе, растворился в его полумраке. Осмотрев посетителей заведения, он увидел в дальнем конце зала знакомую фигуру Волкова. Он приветливо махнул ему рукой и присел за свободный стол. Волков, по всей вероятности, не узнал в этом человеке Павла и продолжал сидеть за своим столом.

Лавров встал и направился к нему сам.

— Привет, — произнёс он и сел на свободный стул.

— Привет, — ответил изумлённо Волков и с опаской посмотрел на него. — Извини, сразу не узнал, ты здорово изменился за это время.

— Время идёт. Всё течёт, всё изменяется, — тихо сказал Павел. — Как у тебя дела? Что нового?

— В каком смысле? — спросил его Волков. — Ты что, не в курсе, что тебя разыскивает не только милиция, но и вся братва? Жан пообещал неплохие деньги тому, кто выследит тебя. И вдруг ты рисуешься здесь! В самом центре города? Не боишься?

— Не знаю, я об этом не задумывался. С другой стороны, если ты меня не сразу узнал, то почему меня должны признать люди, которые меня ни разу не видели? Я специально приехал к тебе, чтобы переговорить. Что ты можешь мне сказать по наркотикам?

Волков посмотрел по сторонам и, убедившись, что никого рядом нет, начал говорить.

— Большая партия поступила три дня назад. Пока она хранится у Казака в сарае. Там с его слов, килограмма четыре героина и грамм сто пятьдесят кокаина.

— А кокаин откуда? У нас же не Южная Америка?

— Я не знаю, откуда кокаин. Короче, завтра его начнут фасовать на партии и дозы. Я думаю, что к концу недели мы завалим Казань этим дерьмом.

— Ты чему это так радуешься? Тому, что у тебя появятся бабки или тому, что вы отравите ещё не один десяток ребят?

Улыбка сползла с лица Волкова. Он вжал голову в плечи, словно ожидая удара по голове.

— Где живёт Казак?

Волков снова замялся и посмотрел на Лаврова. Он не хотел называть ему адрес, по которому проживал Казак. Этот адрес знали лишь несколько человек, и его могли легко вычислить люди Жана. Но, посмотрев на угрожающее лицо Лаврова, он понял, что шутить с ним не стоит, так как это чревато потерей здоровья. Неожиданно у него в голове возникла мысль.

— Давай меняться. Я тебе адрес, а ты мою расписку. Согласен?

Павел на миг задумался и сразу же согласился. Сейчас расписка Волкова для него не имела никакого значения. Он уже не был оперативником, и она ему была не нужна. Передав её обратно Волкову, он ничего в принципе не терял.

— Хорошо, я согласен. Хочу тебя предупредить, что если ты меня обманешь, то можешь сразу ехать на кладбище и выбирать себе там место. Ты понял меня?

Волков радостно кивнул ему головой. Он не мог поверить в свою удачу. Ещё минуту назад он не верил в то, что тот отдаст ему его расписку и вот, на тебе, пожалуйста, он с лёгкостью передаёт её ему. Лавров полез во внутренний карман куртки и достал оттуда вчетверо сложенный лист бумаги.

— Вот, возьми, Волков, — сказал он и протянул ему бумагу. — Теперь она твоя. Поступай с ней как хочешь.

Волков схватил её и, не читая, порвал на мелкие кусочки, которые положил в пепельницу и поджог.

— Ну, я жду. Называй адрес.

Волков взял салфетку и что-то быстро написал на ней, а затем протянул её Павлу. Лавров развернул салфетку и быстро прочитал.

— Он живёт один или с семьёй? — поинтересовался у него Лавров.

— Один. Это не его дом. Просто они снимают его у какой-то старухи. Помимо Казака, дом охраняют ещё двое ребят. Все они вооружены, — сказал Волков.

— Посмотрим. — Лавров, не прощаясь, направился к двери.

Не успел Павел выйти из кафе, как Волков бросился к телефону и стал звонить начальнику охраны Жана.

— Привет! Сапог, это я, Волков. Ты знаешь, только что из кафе, ну, которое у ночного клуба, вышел Лавров. Я сразу его узнал по фотографии. У него длинные волосы и кожаная чёрная куртка на молниях, какие носят рокеры на западе. Мне кажется, что он приехал в кафе на мотоцикле, так как от него пахло бензином.

— Ты не заметил, куда он направился? — спросил его Сапог. — Скажи, он был один или ещё с кем-то?

— Нет, я не посмотрел. Ну, ты знаешь, у меня клиенты, и я не мог их бросить и побежать за ним. Мне кажется, что он был один. Я с ним никого не видел.

— Значит, он в городе? Ладно, Волков. Смотри там, в оба глаза, Чуть что, сразу звони. Я сейчас доложу об этом Жану, пусть он поднимет всю милицию на уши.

Волков положил трубку и с облегчением вздохнул. Лучше стучать здесь, чем перестукиваться в камере, вспомнил он чьё-то крылатое выражение и невольно улыбнулся.

Лавров, искусно управляя мотоциклом, ехал по указанному Волковым адресу. Дом Казака находился в посёлке Победилово, в самом дальнем конце улицы. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, он оставил свой мотоцикл около небольшого магазина и, не торопясь, направился в сторону нужного ему дома.

Намётанным глазом бывшего разведчика он сразу оценил надёжность строения, а также охрану этого дома. Проходя мимо него, он сразу заметил двух больших азиатских овчарок, которые с лаем бросились на забор при его появлении. Встреча с этими зверями ночью не сулила ему ничего хорошего. Во-первых, невозможно проникнуть в дом без лишнего шума. А во-вторых, собаки представляли особую опасность для жизни, ведь подобные псы без страха вступали в схватки с волками и часто выходили из них победителями. Павел специально остановился около забора и стал рассматривать этих могучих и сильных зверей. Заметив его, к забору направился один из парней, сидевших около дома.

— Тебе что нужно, мужик? — спросил он. — Давай, вали отсюда.

— Извини. Мне ничего не нужно. Просто смотрю на ваших собак. У меня дома тоже такая же собака, только сучка. Сейчас потекла, хочу повязать. Как вы насчёт этого? Я готов заплатить неплохие деньги, если у ваших кобелей есть какие-то документы о родословной?

— Ты это серьёзно? — спросил его парень.

— Вполне, — ответил Павел. — Как договоримся. Могу отдать деньгами, могу щенками.

Парень отошёл от забора и, повернувшись лицом к дому, закричал:

— Казак! Подойди сюда, здесь какой-то мужик, хочет перетереть с тобой в отношении вязки с твоими собаками.

Из сарая вышел высокий парень с длинными до плеч волосами. Он внимательно посмотрел на Лаврова и направился к забору.

— Тебе чего? — спросил Павла Казак. — Собаки мои заинтересовали?

— Я уже говорил Вашему товарищу. Меня заинтересовали Ваши собаки. У меня сука, и я бы хотел повязать её с каким-нибудь из Ваших кобелей. Могу заплатить, если есть родословная.

— Сколько?

— В каком смысле сколько?

— Что не понятно? Я спрашиваю, сколько это будет стоить? Собаки у меня с родословной, даже есть чемпионы в породе.

— Я даже не знаю. Сколько ты сам хочешь?

— Отдашь двух щенков. Устраивает? Тогда договорились, — сказал Казак и, повернувшись, направился в сторону сарая.

— Слушай, если я сегодня вечером привезу собаку? Как ты на это смотришь? Можно?

— Привози. Я буду здесь. Покричишь меня, я открою калитку.

Павел повернулся и направился к магазину. Он сел на мотоцикл, завёл двигатель и поехал к себе домой. Войдя в дом, он вытащил из-под кровати сумку, из которой достал автомат и положил его на кровать. Он быстро разобрал автомат и стал его чистить. Закончив чистить, он собрал его и положил в сумку. Теперь он был готов к предстоящей встрече с Казаком.

Было уже довольно темно, когда Лавров выехал из посёлка на мотоцикле. Он быстро доехал до нужного ему адреса. Загнав в кусты мотоцикл, он отстегнул от багажника чёрную спортивную сумку и достал из неё автомат. Передёрнув затвор, он вогнал патрон в патронник и поставил автомат на предохранитель. Забросив ремень сумки на плечо, он направился к дому Казака.

Во всех окнах дома горел свет. Павел остановился около калитки и нажал на кнопку звонка. Минуты через три дверь дома открылась и на пороге возникла фигура Казака.

— Кого чёрт несёт? — спросил он. — Чего надо?

— Извините. Это я, Вы, наверное, помните, я сегодня приходил в отношении Ваших собак. У меня сука, она там в машине. Вы не будете против, если я сейчас её приведу сюда? Вы пока закройте Ваших кобелей в сарай, а то они могут сцепиться из-за суки.

— Ты что, днём не можешь это сделать? Обязательно на ночь глядя.

— Да днём как-то неудобно. Кругом дети. Да Вы не переживайте, я её оставлю здесь до утра в одном из вольеров с Вашим кобелём, а утром заберу. Вы не против этого?

— Хорош болтать, веди свою суку, я сейчас закрою собак, — ответил Казак.

Убедившись в том, что собаки закрыты в вольере, Лавров быстро перескочил через забор и, скрываясь в темноте, подошёл к двери. Он достал автомат из сумки и снял его с предохранителя. С минуту постояв около двери, он резким движением руки открыл дверь и оказался в доме Казака. Его появление было равносильно появлению в комнате Иисуса Христа. Находившиеся в комнате ребята сидели с открытыми ртами. Их взгляд застыл на автомате, который держал в руках Павел. У одного из парней дрогнула рука, и содержимое чайной ложки белой струёй посыпалось на стол.

Прошла секунда-другая, сидевший с левой стороны от Казака парень метнулся к тумбе, на которой лежал обрез двуствольного ружья. Глухо прозвучала короткая очередь. Стреляные гильзы со звоном покатились по полу. По комнате поплыл запах пороха. Парень, схватившись за грудь, упал на пол, окрасив светлые с накатом стены комнаты пятнами алой крови.

Глаза Казака расширились от ужаса. Он словно окаменел и, не отрываясь, смотрел на лежащего на полу парня. Второй парень молча поднял руки.

— Не убивай, — прошептал он. — Я всё тебе покажу. Мы отдадим тебе всё — наркоту и деньги, только не убивай!

— Давай быстро тащи всё сюда! Положи на стол и сядь на стул вон в том конце комнаты. Предупреждаю, если что, убью прямо на месте.

Парень вскочил и бросился к комоду, стоявшему около стены. Он выдвинул ящик и стал быстро укладывать пакетики с уже расфасованными дозами в коробку от рыбных консервов.

— Сейчас я всё выложу, только не стреляйте, — бубнил он себе под нос.

От глаз Павла не ускользнуло, что парень схватил пистолет «ТТ», который лежал под пакетиками с наркотиками. Он попытался направить его в сторону Павла, однако у него ничего не получилось. В комнате снова прозвучала короткая очередь. Парень, схватившись за прострелянную грудь, рухнул рядом с уже лежавшим на полу трупом своего товарища.

— Ты что, замёрз, Казак? Где остальные наркотики? Сколько ещё раз мне тебе об этом говорить?

Казак по-прежнему сидел за столом. Около его ног медленно растекалась лужа мочи. Лавров направил на него автомат и, качнув стволом автомата, приказал ему выйти из-за стола.

— Ты что, меня не понял? — спросил его Павел. — Давай, шевелись. Гони деньги и наркоту.

Казак, не спуская глаз с автомата, вышел из-за стола и на негнущихся ногах медленно направился в соседнюю комнату. Похоже, что делал он всё чисто автоматически. В голове его была лишь одна мысль — выжить при любых обстоятельствах. Он нагнулся и вытащил из-под кровати небольшой чемодан.

— Вот возьми, здесь всё, — сказал он и толкнул ногой чемодан в сторону Лаврова.

— А теперь деньги, которые принесли тебе продавцы. Зачем они тебе, Казак?

— Я всё отдам, только не убивай, — с трудом ворочая сухим от волнения языком, произнёс он.

— Раз всё, тогда вытаскивай и складывай всё прямо сюда.

Казак вытащил из-под матраса полиэтиленовый пакет, набитый деньгами, и осторожно положил его на стол.

— А теперь бери наркотики, деньги и осторожно выходи из дома. Дёрнешься, завалю на месте.

Казак собрал все наркотики, деньги и, поглядывая на Лаврова, вышел на улицу.

— Керосин есть? — спросил он у Казака.

Тот молча кивнул головой и указал рукой на стоявшую в прихожей канистру.

— Бери канистру. У нищих слуг не бывает. Складывай наркотики вот сюда, а теперь лей на наркотики керосин.

Когда его команда была исполнена, Павел бросил ему под ноги коробок спичек.

— А теперь зажигай. Если будут спрашивать, кто заставил тебя всё это сделать, можешь ответить им, что это тот, кто придёт за ними. Ты понял меня?

Казак мотнул головой и зажёг спичку. Когда она вспыхнула, он бросил её в открытый чемодан, в котором находились наркотики. Раздался небольшой хлопок, и чемодан исчез в огне. Казак стоял и словно заворожённый молча смотрел на разгоравшееся пламя. Он поднял глаза, надеясь увидеть лицо незнакомца, но того уже не было. Где-то застрекотал мотор мотоцикла, и вскоре всё стихло.

— Казак, что с тобой? — спросил его сосед, который выскочил из дома при виде пламени.

— Гена! Вызывай милицию, у меня дома два трупа, — попросил Казак и направился в дом.

Новиков медленно прошёл в залитую кровью комнату. Он молча взглянул на два трупа, лежащие на полу, и перевёл свой взгляд на сидевшего на стуле парня с закованными за спиной руками. Судя по его дёргавшимся плечам, парня била нервная дрожь.

— Как твоя фамилия? — спросил его Новиков. — Ты здесь прописан? Это твой дом?

— Это Казак, товарищ полковник. Он из группировки Жана, — ответил ему один из оперативников, находящихся в комнате. — Он бригадир у него. Занимался реализацией наркотиков.

— Сколько их было? — тихо спросил он у Казака. — Один, два или больше?

— Не знаю. В комнату вошёл один с автоматом. Может, кто-то ещё был с ним, но я, кроме него, никого больше не видел.

— Что было дальше?

Казак весь затрясся от этих слов. Он снова, как бы по-новому переживал всё случившееся.

— Короче, он вошёл с автоматом в руках и остановился около порога. Иван, короче, бросился к обрезу, который лежал у него на тумбочке, но мужик этот с автоматом тут же срезал его очередью.

— Понятно. Значит, вы здесь фасовали наркотики, а он вдруг вошёл и начал стрелять. Так получается?

— Нет. Этот парень приходил ещё сегодня днём. Он сказал, что у него сука течёт и её нужно повязать с каким-нибудь моим кобелем. Ну, мы с ним и договорились встретиться вечером. Короче, он позвонил в калитку и попросил меня на время убрать моих псов в вольер. Ну, я и убрал своих собак. А он вдруг неожиданно вошёл в дверь и начал стрелять.

Он замолчал и вопросительно посмотрел на Новикова.

— Что было потом?

— Что, что? Санёк, похоже, захотел его обмануть. Говорит, мужик, не стреляй, мы сейчас тебе всё отдадим — и деньги, и наркоту. Ну, он полез в комод, где уже были расфасованные наркотики, и стал их выкладывать в небольшой чемоданчик. В комоде он прятал свой пистолет «ТТ». Ну, короче, он начал вытаскивать наркотики, а потом схватил пистолет. Но этот, с автоматом, или знал, что у него там лежит пистолет, или просто догадался, но он сразу же завалил Санька, не дав тому даже поднять ствол.

Казака снова стало трясти. Кто-то из оперативников налил ему в металлическую кружку воды и поднёс ко рту. Он сделал несколько глотков и снова посмотрел на Новикова.

— Под угрозой автомата он заставил меня собрать все наркотики и сжечь их в саду. Когда они загорелись, он исчез, как будто его и не было здесь.

— Ты хорошо запомнил его внешность? — спросил его Новиков.

— Вроде бы да, — нерешительно ответил Казак. — Сами представьте, темно, автомат, стрельба, трупы. Если по-честному, то я вообще боялся посмотреть на него. Если бы я посмотрел, то он наверняка бы меня убил. Я и так не понимаю, почему он меня оставил в живых? Да, кстати, он попросил меня передать, что он разберётся скоро со всеми. С кем конкретно, ничего не говорил.

От этой фразы Новиков дёрнулся. Он моментально понял, кто здесь побывал и кому были адресованы все эти угрозы.

— Это случайно не он? — спросил его он и показал ему фотографию Лаврова.

Казак долго смотрел на фотографию.

— Нет, это не он. У этого были длинные волосы и небольшая такая бородка. А у вашего человека, сами видите, короткая стрижка.

— Ты что, не понимаешь, о чём я тебя спрашиваю? Причём здесь длина волос? Я тебя ещё раз спрашиваю, этот человек стрелял в твоих товарищей или нет?

Казак ещё раз посмотрел на фотографию.

— По-моему не похож. У того была борода, а у этого почему-то её нет.

Новиков отошёл от Казака и подозвал к себе Харитонова.

— Ну что, Юрий Андреевич, скажешь?

— Судя по тому, что мы нашли всего пять гильз от автомата, могу сказать одно, что стрелял профессионал.

— Я, что сам этого не понимаю, — чуть не закричал на него Новиков. — Ты, думаешь, что это сделал Лавров?

— Я только сказал, что стрелял профессионал. Лавров это или кто-то другой, пока ничего сказать не могу.

— Но Лавров как раз и есть профессионал. У него такой большой боевой опыт. Ты сам только подумай, пять гильз и два трупа. У нас в спортивных секциях не учат так стрелять из автоматов, и поэтому лично я считаю, что всё это совершил Лавров. Больше так чисто никто бы не сработал.

— Не знаю, что Вам сказать, Владимир Иванович. Подумайте сами, откуда у Лаврова может быть автомат? Его же не купишь в овощном магазине?

— Ты прав. Автомат — это весомый аргумент. Его действительно не купишь в овощном магазине. Это лишний раз подтверждает твоё же предположение о том, что Лавров входит в состав организации «Белая стрела». С их возможностями автомат достать не проблема.

Харитонов посмотрел на Новикова и впервые за последнее время не стал с ним спорить.

Харитонов отошёл от Новикова и присел на один из стульев, стоящих в комнате. Подъехавшие люди забирали трупы, чтобы отвести их в морг, где будет проводиться судебно-медицинская экспертиза.

Человек, который совершил это убийство, словно играл с ним, заставляя его делать первые ходы в этой затянувшийся игре. Он сидел и пытался понять этого незнакомца, отследить ход его действий и попытаться создать хотя бы какой-то психологический образ. Харитонов великолепно понимал, что если он не поймёт алгоритм действий этого человека, то он никогда не сможет поймать его. Стараясь отстраниться от действительности, он закрыл глаза и стал рассуждать.

Судя по показаниям Казака, незнакомец обладал достаточной выдержкой. Он не бросился бежать после первых выстрелов, что делают обычно идущие на подобное преступление. Он не побежал и после того, как хладнокровно расстрелял и второго парня, который попытался воспользоваться спрятанным в комоде пистолетом. Это говорит о том, что он привык к смерти и не боится ни крови, ни грохота выстрелов. Тогда возникает вопрос, зачем он сюда приходил? Для того чтобы вот так просто застрелить этих двоих, или ещё за чем-то? Может его интересовали наркотики? Но он почему-то не забрал их с собой, а заставил Казака уничтожить прямо здесь, во дворе дома. Странно как-то всё это получается, забрал деньги у Казака и уничтожил товар, который по цене в несколько десятков раз дороже. Следовательно, деньги его тоже не интересовали. Деньги — это ложный ход, по которому он хочет направить нас. Что у нас получается? Незнакомец — это новый Дон Кихот, который решил самостоятельно наказать торговцев белой смертью, не веря в законную власть. На такой поступок мог решиться только смелый человек, ведь для закона не столь важны мотивы этого преступления, для закона важен сам факт убийства.

Сейчас он уже не исключал, что этим человеком мог быть и Лавров, человек, прошедший войну, разведчик, которому присуще подобное хладнокровие, хорошо умеющий обращаться с оружием. Ему было не сложно уничтожить этих охранников. Другое, и наверное самое главное, было то, что он не верил в способность власти противостоять этим людям, так как хорошо знал, что Жан предпримет все усилия, чтобы сломать уголовное дело, ведь оно, в отличие от убийства, будет расследоваться милицейским следствием.

Его размышления прервал вошедший сотрудник уголовного розыска.

— Юрий Андреевич, мы прошли по ближайшим домам. Люди ничего не слышали — ни выстрелов, ни шума. Двое или трое жильцов этой улицы говорят, что слышали шум отъезжавшего мотоцикла. Однако никто из них самого мотоциклиста не видел.

— Куда привела собака?

— Собака довела до кустов. Судя по поломанным веткам, именно там прятал свой мотоцикл этот убийца.

— Позови ко мне экспертов, — попросил он оперативника.

Через минуту к нему подошёл молодой парень в больших роговых очках.

— Что скажешь, наука? Много следов изъяли?

— Следов много, теперь остаётся лишь разобраться, кому они принадлежат.

— Давай, разбирайся. На тебя вся надежда. Может, и вытянешь ты что-нибудь серьёзное. Вот что, Илья, подними из информационного центра следы рук некоего Лаврова, мы его закрывали недавно и, по всей вероятности, сотрудники ИВС его откатали. Посмотри в первую очередь не его ли пальцы. Вдруг повезёт.

— Хорошо, Юрий Андреевич, — ответил эксперт и, повернувшись, вышел в другую комнату.

К Харитонову снова подошёл Новиков.

— Ты сейчас куда, Юра? — поинтересовался он у него.

Харитонов посмотрел на часы. Было около трёх часов ночи, ехать домой на другой конец города было бесполезно, так как одна лишь дорога займёт около часа времени.

— Наверное, на работу. Там на стульях посплю.

— Тогда поехали. Я тебя заброшу в УВД.

Оставив людей на месте, Харитонов вышел вслед за Новиковым и поехал в отдел милиции.

Утром Харитонов собрал у себя в кабинете весь личный состав своего отдела.

— Вот что, мужики, — обратился он к сотрудникам. — Я здесь очень много и долго думал в отношении всех этих преступлений. Считаю, что все их мог совершить лишь один человек. Этим человеком является бывший наш коллега Лавров Павел. Вот его фотография, прошу вас всех с ней ознакомиться. Если кто из вас не в курсе, слушайте. Около года назад боевики Жана попытались его ликвидировать. Он тогда работал по одному убийству и вышел на конкретных исполнителей. Каким-то образом они узнали об этом, и решили его убрать. Перед этим покушением ему позвонил Жан и предложил своеобразную сделку. Я, мол, отдаю тебе непосредственных исполнителей, а ты прекращаешь копать дальше. Но Лавров отказался от этой сделки. При покушении его лишь ранило, но убили его невесту. Покушение было совершено около Московского ЗАГСа, где они только что расписались. Пока он находился в больнице, скончалась его мать, не пережив всего этого.

Харитонов замолчал. Затем откашлялся и продолжил.

— После того, как он вышел из больницы, начались эти убийства. Первым погиб Гришин, который тогда стрелял в него. Его нашли зарезанным в туалете ночного клуба «Арена». Затем загадочным образом погибают два киллера, которые по нашим оперативным сведениям прибыли в Казань, чтобы ликвидировать Лаврова. Кто их завалил, а затем сжёг в машине, пока остаётся загадкой. Эти убийства до сих пор остаются нераскрытыми.

Затем следует убийство начальника службы безопасности Жана Канадца. Того удавили в собственной машине. Несмотря на его физическую силу, он похоже, даже не пытался сопротивляться. Это говорит о чём? А о том, что убийца уже находился в машине, когда Канадец садился в неё. Когда на шее удавка, особо не подёргаешься.

Харитонов внимательно посмотрел на лица сотрудников, ожидая от них вопросы. Так и есть, один из них встал и задал, наверное, самый главный вопрос.

— Скажите, Юрий Андреевич, на чём основана эта версия? У нас ни по одному этому уголовному делу нет ни следов рук, ни микрочастиц, ни показаний свидетелей. Таким образом, можно сделать вывод, что этих людей мог убить любой из нас.

Харитонов усмехнулся.

— Ты прав, Сергей, — ответил ему Харитонов. — У нас с вами действительно ничего нет в отношении этого человека. А всё потому, что он профессионал. Он убивает этих бандитов, так как не надеется на неотвратимость наказания, он не верит, что мы сможем наказать этих бандитов. Всех их, таких людей как Лавров, объединяет некая организация под названием «Белая стрела». Вы наверняка слышали о ней. Сейчас об этом не говорит только ленивый человек. Как заверяет нас Москва, данной организации не существует, что её придумали сами бандиты, чтобы каким-то образом оправдать свои потери. Для меня лично это не столь важно, существует она или нет. Важно остановить Лаврова. Похоже, у него поехала крыша, и он будет методично убивать не только бандитов, но и других людей, возможно, не виновных в смерти его девушки.

— Юрий Андреевич! Неужели эта организация действительно существует? Я думал это миф, который так умело распространяют средства массовой информации. Кстати, в сегодняшней газете как раз об этом написано. Вы не читали газету?

— Сейчас трудно сказать, что миф, а что настоящая реальность. Пока мы не задержим этого человека, мы ничего не узнаем. Мы не можем объявить его в официальный розыск, так как следствие прокуратуры не располагает никакими показаниями в отношении этого человека. Однако найти этого человека мы обязательно должны. Никто его не остановит, кроме нас с вами. Поэтому прошу вас ориентировать всех ваших людей на его розыск.

Он замолчал и посмотрел на оперативников.

— Юрий Андреевич, что делать нам, если мы выйдем на Лаврова? — поинтересовался один из оперативников.

— Единственно, что вы не должны делать, это пытаться задержать его. Если он поймёт и заметит, что вы его выследили, то он не остановится ни перед чем.

— Но мы же не бандиты? Неужели он сможет оказать нам вооружённое сопротивление?

— Для него сейчас, наверное, не столь важно, кто вы, сотрудники милиции или бандиты. Кто не с ним — тот против него. Если вопросов нет, то работаем дальше по плану. Сотрудники, работающие по двойному убийству, остаются на месте, а все остальные свободны.

Новиков только что вернулся из министерства и устало сел в кресло. Он потянулся к телефону и стал звонить в кабинет Харитонова. Но его, похоже, не было на месте. Положив трубку на аппарат, он встал с кресла и подошёл к окну. Напротив окна его кабинета росла небольшая берёзка. Он невольно посмотрел на неё, так как ему показалось, что она была окутана лёгкой зелёной дымкой.

«Весна, — подумал он. — Вот уже и берёзка проснулась, зазеленела».

Он отошёл от окна и снова сел в своё кресло. Перед ним на столе лежала газета «Вечерняя Казань», в которой описывалось вчерашнее убийство двух бандитов. Автор статьи как всегда ставил вопросы перед министерством внутренних дел, интересовался, когда же сотрудники правоохранительных органов смогут поставить жирную точку под всеми этими убийствами. Журналист приводил в своей статье целый ряд загадочных убийств «воров в законе», авторитетов преступного мира, убийства которых так и оставались на этот момент нераскрытыми. Все эти нераскрытые убийства он почему-то приписывал милицейской секретной организации «Белая стрела». Именно из-за этой статьи Новикова и вызывал к себе заместитель министра.

— Слушайте, Владимир Иванович, — начал он. — Вы читали сегодняшнюю статью в газете «Вечерняя Казань»?

— Извините, ещё не успел, товарищ полковник.

— Плохо, товарищ Новиков, очень плохо. Мы с Вами уже обсуждали этот вопрос. Насколько я помню, Вы обещали раскрыть эти преступления. Похоже, Вы нас подвели. Сегодня министр был там, наверху, и ему пришлось услышать в свой адрес много нелестных слов. Мы уже говорили на эту тему с Вашим начальником УВД, он заверил нас, что в течение месяца Ваши сотрудники раскроют эти преступления. Мы были вынуждены поверить ему, так как он, в отличие от Вас, нас ещё не подводил.

Заместитель министра посмотрел на него каким-то недобрым взглядом и протянул ему чистый лист бумаги.

— Вот что, Владимир Иванович. Прошу Вас написать рапорт о Вашем увольнении из органов внутренних дел в связи с выслугой, а также в связи с ухудшением Вашего здоровья. Дату пока не ставьте. Через месяц я Вам или верну этот рапорт, или подпишу его у министра.

Новикова прошиб пот, который предательски потёк с его покатого лба, и крупными каплями стал падать на пол. Он смахнул тыльной стороны руки предательские капли со своего лба и, достав ручку из кармана, начал писать рапорт. Он отлично понимал, что добровольно подписывает себе приговор, однако возразить что-либо заместителю министра не решился. Всё было по-честному. Он действительно обещал раскрыть все эти преступления, но своего обещания не выполнил.

Закончив писать, он молча протянул рапорт заместителю министра.

— Я всё понял, товарищ полковник. Разрешите идти?

— Я Вас больше не задерживаю, — ответил заместитель министра.

Сейчас Новиков сидел в кресле и размышлял. Теперь он не знал, сможет ли он раскрыть эти преступления в течение месяца или нет. Судя по всему, перспектив к раскрытию этих дел практически не было.

Лавров сидел в доме и, разложив на столе свой автомат, тщательно его чистил. Иногда он бросал свой взгляд на открытый погреб, из которого он рыл подземный ход, который по его расчётам, должен был выйти за сараем. Павел рыл этот ход уже несколько недель, а вернее с того самого дня, как поселился в этом доме. Землю он вытаскивал по вечерам, когда соседи уже отдыхали и разбрасывал по своему участку, примыкающему к дому, не вызывая никаких вопросов со стороны соседей. Ему оставалось рыть совсем немного, и это добавляло ему оптимизма. Ещё тогда, когда Лавров приступил к этой работе, он не совсем осознавал, для чего он это делал. Но втянувшись в этот нелёгкий труд, бросать его он уже не хотел.

Вчера он весь день провёл на кладбище. Установил новый памятник на могиле Надежды и матери. Вечером усталый, но довольный он приехал домой, где помянул близких ему людей.

Лавров мельком взглянул на настенные часы и встал из-за стола. Быстро собрав свой автомат, он аккуратно прикрепил его к днищу стола, сделав там своеобразную нишу. Через минуту Павел вышел во двор дома и завёл свой мотоцикл. Надев шлем и надвинув на глаза очки, он медленно выехал со двора и направился в сторону центра города.

До центра города он добрался сравнительно быстро. Проехав «Кольцо», он доехал до улицы Горького и свернул налево. Вскоре он остановился на улице Большая Красная, недалеко от городского управления милиции и стал наблюдать за выходом из здания.

Ждать ему пришлось довольно долго. Лишь когда на улицах города загорелись уличные фонари, из дверей милиции вышел начальник криминальной милиции Новиков. Осмотревшись по сторонам, он направился к служебной автомашине, которая подъехала к подъезду.

— Давай на дачу, — приказал Новиков и сел в машину.

Машина медленно тронулась от УВД и вскоре, набрав скорость, направилась к выезду из города. Вслед за ней тронулся на своём мотоцикле и Лавров. Он держался сравнительно далеко от машины, стараясь не вызывать никаких подозрений. Выехав за пределы города, служебная машина на приличной скорости направилась в сторону Зелёного Бора.

— Владимир Иванович, Вам не кажется, что у нас на хвосте сидит мотоциклист? — поинтересовался у Новикова водитель. — Я его ещё срисовал на выезде из города.

Новиков испуганно обернулся назад и попытался разглядеть одинокий огонёк фары мотоцикла.

— Говоришь, от самого выезда из города он едет за нами?

— Точно, я его ещё тогда заметил. Настырный такой, не отстаёт и никуда не сворачивает.

Владимир Иванович нажал на клавишу радиостанции и начал запрашивать дежурного по городу. Когда тот ответил ему, Новиков сообщил ему, что их машину упорно преследует неизвестный мотоциклист. Он приказал дежурному связаться с любой дежурной машиной и подтянуть её к остановке автобуса Зелёный Бор.

— Всё ясно, товарищ полковник, сейчас направлю к вам ПМГ, — доложил дежурный.

— Сбрось скорость, — приказал Новиков водителю и стал смотреть, что предпримет мотоциклист.

Тот, заметив, что автомобиль сбросил скорость, в точности повторил этот же маневр. Мотоциклист всё так же держался на отдалении, не позволяющем не только рассмотреть его личность, но даже одежду.

— Темно, ничего рассмотреть не могу, — сказал Новиков.

Машина подъехала к конечной остановке и остановилась, поджидая, когда с ней поравняется мотоциклист. На остановке горел одинокий фонарь. Именно на него и рассчитывал Новиков, останавливая свою машину под этим фонарём. Мотоциклист тоже остановился и, похоже, заглушил двигатель мотоцикла.

К машине Новикова подъехала ПМГ. Из неё вышел старший сержант. Он представился Новикову и доложил ему о прибытии.

— Слушай, сержант, нас от самого города преследовал мотоциклист. Покатайтесь здесь, может он вам попадётся. Мне нужно знать, кто это и что ему было нужно от меня.

— Товарищ полковник, это наверняка ребята из Песчаных Ковалей на своих мотоциклах гоняют. Вечером, когда стихает движение, они начинают здесь гонять, пугая отдыхающих.

— Всё может быть, но вы всё же покатайтесь. Может, этот человек и попадётся вам навстречу.

— Всё ясно, товарищ полковник. Мы покатаемся, посмотрим.

Они разъехались в разные стороны. Когда ПМГ проехала мимо Лаврова, он снова завёл свой мотоцикл и поехал в сторону Борового Матюшино, куда направилась служебная машина Новикова.

Всю ночь Новиков не спал. Он молча бродил по коттеджу, переходя из комнаты в комнату, проверяя запоры на окнах и дверях. Новиков великолепно понимал, что все эти запоры не смогут отгородить его от Лаврова.

Он прошёл на кухню и достал из холодильника бутылку водки. Поставив её на стол, он полез в сервант за стаканом. За его спиной выросла фигура его жены.

— Володя! Что с тобой? Это ты с каких пор стал по ночам глушить горькую?

— Ириша, иди спать. Не переживай, со мной всё в порядке. Просто мне не спится, наверное, устал.

— Не ври мне, — повысила голос жена. — Я что, слепая и ничего не вижу?

— Я же сказал, иди спать, — уже раздражённо сказал он. — Ты по-русски понимаешь или нет? Я же тебе сказал, что у меня всё в порядке. Просто мне не спится.

— Я не верю тебе, моё сердце все чувствует, а оно чувствует большую беду.

Новиков молча налил полный стакан водки и залпом выпил его. Отломив кусочек чёрного хлеба, он обмакнул его в соль и положил в рот. Ему не хотелось ругаться с женой. Плохо или хорошо, но они прожили вместе тридцать лет, воспитали двоих детей, и теперь жена нянчится с его внуком. Предчувствие и интуиция жены её ещё ни разу не подводили. И сейчас, говоря о плохом предчувствии, она ещё больше страха и неуверенности вселила в его душу.

— Ирина, иди спать, — уже спокойно сказал он. — Я сейчас посижу немного и тоже пойду спать.

Жена резко повернулась и, виляя массивными бёдрами, направилась в спальню. Через минуту, стараясь не шуметь, в спальню прошёл и он, лёг около жены на кровать. Он попытался обнять супругу, но она резким движением сбросила его руку со своего плеча. Раздосадованный этим, он отвернулся от неё и постарался заснуть, но сон по-прежнему не шёл. Тогда он повернулся на правый бок и закрыл глаза. Перед глазами его засветился одинокий огонёк преследовавшего его мотоцикла.

«Нет, это были не ребята из Песчаных Ковалей, это был он, Лавров», — решил он про себя.

Новиков заскрипел зубами от своего бессилия. Впервые в своей жизни он, полковник милиции, начальник криминальной милиции города, стал для кого-то не человеком, а мишенью. Это состояние было трудно оценить какими-то общепризнанными нормами. Эти чувства были многогранными и включали в себя целый аспект ранее не испытанных им чувств. Он не мог повлиять на них, и от этого ему было ещё тяжелей. Лавров для него становился своеобразным исчадием ада, которого он так боялся всю свою жизнь, он был словно фантом, неуловим, его не могли найти ни бандиты, ни сотрудники милиции, и это заставляло душу Новикова трепетать от страха внезапной смерти.

— Надо будет завтра организовать рейд. Пусть участковые пройдут по своим участкам и покажут его фотографию. А вдруг повезёт, и кто-нибудь пусть и случайно, но выйдет на него. Если так пойдёт дальше, то я просто сойду с ума. Что станет со мной через месяц, когда с меня снимут погоны?

Он снова заскрипел зубами, сознавая своё полное бессилие перед этим человеком. С этой мыслью он и заснул.

Новиков проснулся рано от сильной головной боли. Боль была такой сильной, что заставила его застонать. Словно раскалённый в огне обруч намертво стягивал его голову. Он поднялся с кровати и направился в ванную комнату, включил воду. Из крана послышалось лишь лёгкое шипение, и на ладонь ему упала ржавая капля воды.

«Чёрт бы побрал этих сантехников, — подумал Новиков про себя. — Обещали устранить прорыв трубопровода ещё три дня назад, но до сих пор ничего не сделали. Нужно будет позвонить в водоканал, пугануть их. А то, похоже, засиделись там, мышей перестали ловить».

Он закрыл кран и направился на улицу. Включив электрический насос, он стал ждать, когда тот наполнит небольшой резервуар из нержавеющей стали. Когда резервуар наполнился, Новиков умылся холодной артезианской водой и вернулся в дом. В доме уже вкусно пахло.

— Ирина, позвони в водоканал. Узнай, пожалуйста, когда они починят этот трубопровод.

Он быстро позавтракал и стал звонить на работу. От дежурного он узнал, что патрульной машине не удалось задержать мотоциклиста, так как они его просто не нашли. Он молча выругался про себя и набрал номер начальника городского управления милиции.

— Рустем Эдуардович, — обратился он к нему. — Здесь у меня в коттедже небольшое происшествие. Вы не будете против, если я выставлю наряд милиции около своего жилища? Спасибо, я сейчас тогда распоряжусь.

Он позвонил в дежурную часть и попросил прислать к нему домой патрульную машину. Дождавшись, когда та приехала, он проинструктировал экипаж машины и со спокойной душой поехал на работу.

Ирина Александровна, жена Новикова, хлопотала по дому. Иногда она бросала свой взгляд на сотрудников милиции, которые сидели около своей машины и о чём-то разговаривали. Больше всего её раздражал громкий смех небольшого по росту милиционера. Чтобы не слышать его, она плотно прикрыла створку окна.

Ирина вышла из кухни и пошла во двор, где набрала ведро артезианской воды. Вернувшись в дом, она вошла в комнату и направилась к телефону, который стоял на столе. Она сняла трубку, однако никакого сигнала она не услышала.

«Этого ещё не хватало, — подумала она про себя. — Сначала отключили воду, а теперь, похоже, что-то случилось с телефоном».

Она положила трубку и направилась обратно в кухню, она невольно застыла от испуга и удивления. За кухонным столом сидел молодой мужчина, перед которым лежал большой чёрный пистолет с навёрнутым на ствол глушителем.

— Кто Вы и что Вам нужно? — еле слышно произнесла он, не отрывая своего взгляда с лежавшего пистолета.

— Вы не переживайте, Ирина Александровна. Я Вам лично ничего не сделаю. Я пришёл сюда, чтобы забрать жизнь Вашего мужа. Вы садитесь, не стойте. — Он стволом пистолета указал ей на стул.

Она хотела пройти, но ноги, скованные страхом, отказались подчиняться ей. Она сделала один шаг, перед глазами всё закружилось, и она почувствовала, что падает и теряет сознание.

Очнулась Ирина от резкого запаха нашатыря. Открыв глаза, она увидела, что сидит на стуле.

— Вот и хорошо, — вполне дружелюбно сказал незнакомец. — А я то подумал, что придётся вызывать карету скорой помощи.

Придя окончательно в себя, она стала внимательно рассматривать незнакомца. Перед ней сидел молодой мужчина в возрасте двадцати семи-тридцати лет. Его длинные тёмно-русые волосы касались его широких плеч, а чёрная короткая кожаная куртка лишний раз подчёркивала его неплохие физические данные. Рядом с ним на стуле лежал мотоциклетный шлем и солнцезащитные очки. Заметив её внимательный взгляд, незнакомец тихо сказал:

— Ирина Александровна! Я не хочу, чтобы Вы так внимательно рассматривали меня. Будет лучше, если Вы забудете, как я выгляжу. Вы же не хотите пережить ещё один мой визит к Вам? Второй раз я приду, чтобы просто убить Вас.

Она испуганно дёрнулась и отвернулась от него.

— Вот так будет лучше. Теперь я знаю, что Вы хотите жить, нянчить Вашего внука. А теперь к делу, которое привело меня сюда.

Он сделал паузу и посмотрел на неё.

— Вы знаете, Ирина Александровна, что этот коттедж, в котором Вы сейчас живёте, построен на деньги бандитов, которые оплачивают услуги Вашего мужа? Я так и думал, что Вы этого не знаете. Ваш муж уже давно живёт двойной жизнью. Одна его жизнь связана с милицией, а вторая — с бандитами. Вам знакомо имя Жан, это один из лидеров криминального мира Казани? Так вот, Ваш муж тесно сотрудничает с этим человеком. Будучи юристом по образованию и имея в руках власть, он помогает бандитам сухими выходить из различных ситуаций. Он, манипулируя показаниями потерпевших, даёт возможность этим бандитам уйти от суда справедливого возмездия. Вот за эти услуги ему и платит этот Жан.

Незнакомец замолчал и посмотрел на Ирину. Она тоже сидела и молчала, ещё до конца не веря словам этого человека. Чего скрывать, она и раньше удивлялась большим деньгам, которые приносил домой её муж. Однако тот всегда умел её успокоить, заверяя её, что деньги заработаны им в милицейской академии, где он иногда читал свои лекции курсантам. Сейчас только она узнала о происхождении этих денег.

— Вы, молодой человек, хотите очернить честное имя моего мужа, или у Вас ещё какие-то далеко идущие цели? — спросила она у него.

Она не хотела верить в то, о чём говорил этот симпатичный парень, так как всегда считала своего мужа эталоном честности и порядочности. Ирина часто ставила его в пример своим детям и знакомым, и вдруг сейчас выясняется, что её муж всю свою жизнь врал ей, врал детям и всем, с кем он общался.

Она снова внимательно посмотрела на незнакомца. Верила ли она ему? Скорее да, чем нет. Ведь он проник в этот дом не для того чтобы его ограбить, а лишь для того чтобы рассказать ей о её муже, о той второй жизни, о которой она не догадывалась.

— Вот что, Ирина Александровна. Если Вам дорог Ваш супруг, то заставьте его уйти из милиции, а иначе я просто убью его. Поверьте мне на слово. Он вполне заслуживает этого. Подумайте о своих детях и внуках. Если он не уйдёт из милиции, то я не пощажу никого из вас, как он не пощадил меня и мою девушку, передав бандитам время и место моей регистрации брака. Вы не смотрите на меня так удивлённо. Бандиты убили мою будущую жену, а меня тяжело ранили. Раньше я работал в милиции под руководством Вашего мужа. Но он предал меня, только потому, что ему за это хорошо заплатил Жан. А теперь я пойду. Кстати, на улице около ворот лежат трое связанных сотрудников милиции. Вы их развяжите минут через сорок, не раньше. Закройте, пожалуйста, за мной дверь.

Он взял шлем, надел очки и вышел из дома. Она ещё долго сидела без движения. Ей всё казалось, что этот незнакомец по-прежнему находится рядом с ней и внимательно наблюдает за ней. Прошло минут сорок после его ухода. Она медленно вышла из дома, держа в руках нож, и направилась к лежащим на траве сотрудникам милиции. Она перерезала шпагат, которым они были связаны, и молча направилась в дом.

Новикова в очередной раз вызвали в министерство внутренних дел. Он уже собирался выходить из кабинета, когда на его столе зазвонил телефон. Сняв с головы фуражку, он подошёл к столу и поднял трубку. Звонила жена.

— Прости меня, Володя, но я теперь знаю, почему ты не спишь ночами. Час назад от нас ушёл человек, который рассказал мне, на какие деньги ты построил наш коттедж. Ты мне всё время врал, говорил, что подрабатываешь лекциями в академии, а на самом деле тебе просто платили бандиты, которых ты спасал от правосудия и тюрьмы. Я ухожу от тебя, буду жить у дочери. Я не хочу, чтобы этот человек расправился с ними из-за тебя.

— Погоди, погоди, Ирина. Какой человек? Ты можешь мне всё это объяснить по порядку?

— Ты знаешь, о ком я говорю. Ты его так боишься, потому что сделал этому человеку больно. За что ты его так жестоко наказал? За правду или за деньги, которые тебе заплатил Жан?

— Послушай меня, Ирина. Погоди! Я всё тебе расскажу. Неужели ты поверила ему и не веришь мне?

— Я верила тебе все эти тридцать лет. Теперь я не верю ни одному твоему слову. Ты знаешь, что он пришёл к нам домой, чтобы убить тебя. Знай, что тебя не спасут ни погоны, ни охрана. Кстати, он связал охранников и затащил на наш участок. Они валялись на земле, словно поленья дров.

Она положила трубку. Ошарашенный этой новостью, Новиков застыл посреди своего кабинета, как замороженный. Слова жены парализовали его. Новиков молча опустился на стул и тупо уставился в одну точку. Сейчас он отлично понимал, что его бывший сотрудник переиграл его по всем статьям. Кто мог подумать, что вызванный им экипаж патрульной машины не только не остановит его, а превратит всё это в какой-то никому не понятный фарс.

— Владимир Иванович, Вы едете в министерство? — спросил его заглянувший в дверь водитель.

— Да, сейчас едем, — ответил он и тяжело встал со стула.

Новиков вышел из управления и медленным шагом направился к ожидавшей его машине. Через пять минут он уже входил в здание МВД. Поднявшись на второй этаж, он направился в приёмную заместителя министра.

— Присаживайся, Владимир Иванович, — заместитель министра указал ему на стул. — Как твоя половинка? Не хворает?

— Пока нет, — уклончиво ответил Новиков, продолжая думать о причине столь неожиданного для него вызова в МВД.

— Я пригласил тебя к себе, чтобы знать, что ты надумал делать дальше? Ты, наверное, хорошо знаешь, что говорят люди в городе. А люди говорят следующее. Говорят, что милиция не может найти этого таинственного человека, который с завидной регулярностью уничтожает лидеров преступного мира. Скажи, что случилось с тобой, неужели ты потерял милицейскую хватку и уже действительно не «ловишь мышей»? Я не верю, что ты полностью выработал себя.

— Я сейчас не берусь давать Вам обещания, что прямо завтра же раскрою все эти убийства. У меня ещё есть отведённое Вами время. Считаю, что мы впервые столкнулись не с криминальным убийцей, а совершенно с другим типом убийцы. Этот человек убивает не для того чтобы насладиться мучением человека. Мы впервые в истории столкнулись с человеком-карателем, который мстит преступному миру за убийство близких. Предположительно, этим карателем является некто Лавров. Он ранее работал в отделе убийств нашего городского управления. Прошлым летом люди Жана застрелили его невесту, с которой он познакомился ещё в Афганистане. Он бывший десантник, командир разведывательной роты. Так что, просто так его не возьмёшь.

Заместитель министра внимательно посмотрел на Новикова.

— Если Вам известен фигурант, то почему Вы его до сих пор не задержали? Неужели Вам не хватает людей для его задержания?

— Люди есть, нет информации, где он скрывается. Говорят, что он изменил свою внешность, сейчас разъезжает на мотоцикле. Вот и всё, чем мы располагаем в отношении его. У нас нет его следов ни на одном преступлении, он работает очень чисто. Если мы его даже и задержим, то мы не сможем доказать его причастность ни к одному этому преступлению.

— Ты этим хочешь сказать, что его не нужно искать? Пусть разъезжает по всему городу и стреляет в кого захочет. Ты скажи мне, как я буду объяснять Москве всё это? Им по барабану, в кого он стреляет, для них главное цифры. А эти цифры против нас с тобой, ты это понимаешь?

— Я всё это хорошо понимаю, товарищ заместитель министра. Могу сказать больше, этот человек был сегодня у меня дома, угрожал убийством всей моей семьи. Патрульная машина, направленная мной к дому, была им нейтрализована. Он связал милиционеров, как свиней, и уложил у меня во дворе.

— Тогда тем более, ты должен быть самым заинтересованным человеком в этом городе. Ты должен землю рыть, чтобы найти его.

— Я это всё понимаю, товарищ полковник. Но это не простой стрелок. Мы с Харитоновым разговаривали на эту тему и пришли к выводу, что он, возможно, из организации «Белая стрела».

— Какая «Белая стрела»? Ты что мне голову морочишь? Кто-то специально распускает эти слухи, пытаясь снять с себя эти убийства и переложить их на эту «стрелу». Ведь насколько я слышал, якобы участники этой организации являются действующими сотрудниками специализированных подразделений МВД. Ты сам понимаешь, какое это пятно на белом теле нашего МВД. А ты тоже туда, «Белая стрела». Как себя чувствует твоя жена после посещения этого убийцы?

— Трудно сказать, как она себя чувствует. Позвонила и заявила мне, что уходит жить к дочери.

— Вот видишь, как всё складывается. Ищи его. Если найдёшь, то прокуратуру беру на себя. Пусть сотрудники ночуют на работе, но доказывают ему все эти убийства. А сейчас иди, помни, что у тебя осталось всего три недели.

Новиков стал со стула и молча вышел из кабинета.

Совещание у Новикова шло около часа. На совещании присутствовали все начальники служб городского управления.

— Поймите меня правильно, если мы не найдём убийцу, то последуют организационные выводы в отношении нашего служебного положения. Это не мои слова, это слова министра. Сотрудники уголовного розыска не в состоянии найти и задержать преступника. У него, похоже, нет друзей, и он практически ни с кем не общается. Вся надежда на службу участковых инспекторов. Пусть каждый из них пройдёт по своему участку, зайдёт в каждый дом и в каждую квартиру. Он же не живёт в лесу, значит, его можно найти. Пусть участковые возьмут себе в помощники сотрудников пожарной охраны и проводят как бы противопожарные мероприятия. Запомните только одно, что в случае обнаружения убийцы не нужно предпринимать никаких попыток его задержания. Это мы сделаем сами, без их участия.

Новиков сделал паузу и посмотрел на руководителей служб. Судя по их лицам, они отлично понимали всю серьёзность этой задачи.

— Запомните, этот человек не прощает ошибок, поэтому прошу довести до всех своих подчинённых, не допускать самодеятельности. Нашли, сообщили и всё. Вопросы есть?

Вопросов не было, и он разрешил всем покинуть свой кабинет. Он набрал номер телефона дочери. Трубку сняла дочь.

— Привет! Мать у тебя?

— Мама! Возьми трубку, папа звонит!

Трубку взяла жена.

— Иришка! Может, хватит валять дурака? Я сейчас поеду в Матюшино, давай заберу тебя, там и поговорим?

— Извини, Володя, но я туда больше не поеду. Мне там делать больше нечего. Если хочешь, можешь жить там один.

— Слушай, Ира! Ты меня знаешь больше тридцати лет и вдруг в течение пяти минут ты решаешь кардинально поменять свою жизнь. Кому ты поверила? Он же убийца? У него руки в крови до локтей. Пойми, он просто меня оговаривает, делает каким-то демоном в твоих глазах.

Он сделал небольшую паузу и прислушался. Он отчётливо слышал, как тяжело дышит его жена, и снова начал оправдываться перед ней. Когда он закончил говорить, жена произнесла всего несколько слов:

— Володя! Я тебе не верю. Прости меня, совравший однажды соврёт и в последующем. Ты меня обманывал всю жизнь. Я, в отличие от тебя, верю этому человеку. Пусть он не прав в методах борьбы с бандитами, но он, в отличие от тебя, с ними борется, как может. Он не строил и, наверное, никогда не построит дом на деньги бандитов.

Она положила трубку. Услышав в трубке сигналы отбоя, он нервно швырнул её на рычаг телефона. Достав из серванта бутылку коньяка, он налил его в рюмку. Затем, вылив из стакана остатки воды, перелил коньяк из рюмки в стакан и вылил в него остатки коньяка. Он выпил неполный стакан коньяка и потянулся за закуской. Неожиданно на его столе зазвонил городской телефон.

«Наверняка жена», — подумал он и снял трубку.

— Привет, полковник! Ты всё ещё надеешься найти меня? Не старайся, я найду тебя быстрее, чем ты меня.

— Ах ты, сука! — зарычал в трубку Новиков. — Ты обнаглел окончательно. Ты забыл, с кем ты разговариваешь?

— Не выпрыгивай из штанов, полковник. Чем ты лучше этих бандитов? Ты хуже их, ты нарушил присягу и теперь отрабатываешь их деньги. Знай, я не боюсь ни тебя, ни твоего Жана. Следующим, кого я убью, будет Жан. Тебя оставлю напоследок, чтобы ты, тварь продажная, всё это время трясся от страха. Отсчёт пошёл.

Новиков услышал короткие гудки и положил трубку. Лоб его был покрыт крупными каплями пота. Теперь он понял, что он, как и Жан, приговорён этим человеком к смерти.

Лавров сейчас немного жалел, что позвонил Новикову. Он боялся лишь только одного, что тот, испугавшись, уйдёт в отпуск и укатит куда-нибудь из города. Но он ошибся в своих ожиданиях. Его звонок, наоборот, активизировал деятельность Новикова.

Павел стоял недалеко от городского управления и внимательно наблюдал за входом. То, что Новиков направится к Жану, он не сомневался. И он оказался абсолютно прав. Прошло минут десять, и в дверях управления показался Новиков. По его внешности и манере держаться было видно, что он очень возбуждён. Оглядевшись по сторонам, он сел в служебную машину. На улице было ещё достаточно светло, но это не остановило Павла. Он завёл свой мотоцикл и устремился вслед за машиной Новикова.

«Неужели я ошибся, он поехал домой? — подумал Лавров, когда машина Новикова миновала посёлок Мирный и устремилась в сторону Зелёного Бора. — Нет, Владимир Иванович, я тебя хорошо знаю. Ты едешь не домой, а к Жану. Ты хочешь поделиться с ним своим страхом. Не будешь ведь об этом рассказывать министру или ещё кому-то из руководства МВД. Значит, я всё же достал тебя своим звонком. Сейчас ты мне покажешь, где логово Жана.

Он оказался прав. Интуиция не подвела его и в этот раз. Машина Новикова повернула налево и устремилась в сторону Песчаных Ковалей. Он держался на довольно приличном расстоянии от машины, и в общем потоке движущегося транспорта остался незамеченным. Машина Новикова миновала посёлок и устремилась дальше.

«Куда он едет? — с интересом подумал он. — Насколько я помню, Жан должен жить в посёлке?».

Минут через десять машина Новикова въехала в посёлок Габишево. Павел сбросил скорость и осторожно поехал за ним. Повернув за угол, он чуть не столкнулся с водителем Новикова, который курил около стоявшей около металлических ворот машины.

«Если машина здесь, значит, он заехал ненадолго, — успел подумать Лавров, прежде чем в воротах появился Новиков в сопровождении Жана и двух его телохранителей».

Они, о чём-то разговаривая, сели в машину Новикова. Машина развернулась и поехала в сторону Песчаных Ковалей. Павел завёл мотоцикл и, не торопясь, направился вслед за ними. Он сделал два круга по Песчаным Ковалям, прежде чем подъехать к коттеджу Жана. Спрятав мотоцикл в кустах орешника и бузины, буйно растущих недалеко от забора коттеджа, он быстро перелез через забор и оказался во дворе дома.

Спрятавшись за сараем, он осторожно выглянул из-за угла. Во дворе коттеджа стоял чёрный «Мерседес» Жана, около которого в чёрном костюме и белой рубашке прохаживался молодой парень.

«Наверное, водитель, — подумал Павел. — Наверняка вооружён, поэтому и держится солидно и уверенно».

Около крыльца стояли ещё трое парней, в руках которых были помповые ружья.

«Это наверняка охранники, — решил он. — Интересно, внутри коттеджа есть ещё охрана или нет? Сколько же их у него? Десять или ещё больше?».

Охранники что-то весело обсуждали между собой. Иногда слышались взрывы смеха. Павел осторожно перебежал от сарая к гостевому домику и прижался всем телом к стене. Мимо домика прошёл охранник и вошёл в дом. Лавров прижался к стене, и после того, как кто-то из присутствующих в доме охранников открыл настежь одно из окон, он нагнулся и подполз к открытому окну. Из окна доносились мужские голоса, которые о чём-то спорили и, судя по всему, играли в карты.

«Значит, в доме двое. Водитель и трое охранников на крыльце. Итого, шесть человек, не считая самого Жана и возможной охраны внутри дома. Многовато, могу и не справиться», — подумал он.

Он достал из-за пояса пистолет Стечкина и вытащил из рукоятки пистолета обойму. Посмотрев на плотно уложенные патроны, он снова вогнал магазин в рукоятку. Похлопав себя по карманам куртки, он вытащил из кармана глушитель и накрутил его на ствол пистолета. Теперь он был готов принять бой.

Отдышавшись и немного успокоившись, он выглянул из-за угла гостевого домика. Это он сделал, услышав голос Новикова, который в сопровождении Жана вышел из коттеджа и направился к воротам, за которыми стояла его милицейская машина. Неожиданно он остановился посреди двора и, повернувшись лицом к Жану, сказал:

— Теперь мы с тобой, Жан, повязаны не только нашими общими делами, но, похоже, и смертью. Будь осторожен. Я бы на твоём месте всё бросил здесь и рванул за горизонт.

— Может быть, Владимир Иванович, я так и поступил бы, но меня здесь держит одно дело. Это долг перед Михеем. Пока я ему не верну деньги за поставленный им товар, бежать не имеет смысла. Его люди найдут меня и на Кипре, и в Греции. Тогда у меня действительно не будет никаких шансов выжить. Он не простит мне этот побег. У меня и так с ним геморрой, и вдруг этот побег. Нет, спасибо, Владимир Иванович за совет. Здесь я плохо или хорошо, защищён, а там? Не повезу же я всю свою охрану за бугор?

— Дело твоё, Жан, тебе решать. Главное, что я тебя ещё раз предупредил.

Он пожал Жану руку и подошёл к калитке. Посмотрев в сторону Жана, он махнул ему рукой и скрылся за воротами. Через минуту Лавров услышал шум отъезжавшей от ворот машины. Когда стих шум отъехавшего автомобиля, Жан повернулся и направился в сторону дома.

Он остановился на крыльце и подозвал к себе начальника службы безопасности.

— Сапог, — произнёс Жан, обращаясь к нему. — С сегодняшнего дня ты должен усилить охрану коттеджа. Сколько сейчас людей в твоём распоряжении?

— Восемь человек, — ответил Сапог и ещё раз пересчитал всех охранников, стоящих вокруг него.

— Раздай всем ружья. Я хочу, чтобы у каждого из них было ружьё. Чтобы повысить надёжность и эффективность охраны, предлагаю нести охрану парами. Двоих направь в дом, а остальные пусть обходят дом по периметру. Расставь людей таким образом, чтобы они видели друг друга. Пусть не спят, завтра их поменяй на новых людей. Я дополнительно оплачу эти неудобства. И ещё, стреляйте в любого, кто попытается перелезть через забор.

— Жан, может, объяснишь людям, что случилось? — спросил его Сапог.

— Могу сказать лишь одно. Тот, кто попытается проникнуть сюда, не пощадит никого из вас. Поэтому, как говорят, спасение утопающих в руках самих утопающих. Запомните, вы защищаете не меня, а скорей себя от этого человека.

Жан повернулся и направился в дом, оставив охранников и Сапога во дворе. Охранники разошлись, чтобы снова собраться на том же месте через минуту. Теперь у каждого из них в руках было помповое ружьё двенадцатого калибра.

Сапог быстро расставил людей по периметру забора и ещё раз проинструктировал их. После чего в сопровождении двух охранников направился в дом. Ни Сапог, ни Жан ещё не знали и не предполагали, что Лавров уже давно находится во внутреннем дворе охраняемого боевиками коттеджа.

Павел лежал на земле. Дважды мимо него размеренным шагом проходили охранники, не замечая его. Он ещё раз с благодарностью вспомнил полковника Козлова, преподававшего им основы маскировки и скрытого передвижения в тылу вероятного противника.

Стало темнеть. Он посмотрел на часы, они показывали начало десятого.

«Скоро совсем стемнеет, и тогда наши шансы уровняются, — подумал он про себя. — Это не профессионалы, а простые, купленные на деньги Жана парни, которые за эти жалкие гроши готовы положить за него свои головы. Они дилетанты против меня, обученного и прошедшего войну человека».

Рука, державшая пистолет, затекла, и он подтянул её немного ближе к себе. Прошло ещё тридцать долгих минут ожидания. Наконец, тишина и темнота накрыла двор и коттедж. Павел приподнялся с земли и рывком пересёк открытое пространство двора. Ему удалось вовремя прижаться к стене дома. Буквально секунд через десять мимо него, разговаривая между собой, прошла пара охранников.

Он осторожно толкнул входную дверь. Она, тихо скрипнув, открылась, и Павел осторожно вошёл внутрь дома. Он осмотрелся по сторонам и, стараясь двигаться бесшумно, двинулся вдоль коридора. Дыхание его стало ровным, и только сердце в груди тугими и мощными толчками гнало кровь по его сосудам.

Коридор, по которому двигался Павел, вскоре закончился. Впереди была лестница, которая вела на второй этаж. Осмотревшись по сторонам, он стал медленно подниматься по ней. Внезапно, одна из ступенек лестницы предательски заскрипела под его весом. Он замер, ожидая, что на скрип выйдет кто-нибудь из охраны, но в доме по-прежнему было тихо. Поднявшись на второй этаж, он повернул налево. В конце коридора, в кресле дремал охранник, между ног которого стояло помповое ружьё. Лавров поднял свой пистолет и, затаив дыхание, медленно подошёл к нему. Он упёрся стволом пистолета в его голову. Охранник вздрогнул от прикосновения холодного ствола и открыл глаза.

— Если хочешь жить, отложи ружьё в сторону и не думай дёрнуться. Если что, убью на месте.

Охранник отложил ружьё в сторону и поднял руки.

— Где второй? — спросил он его.

— Вон там, в комнате, — шёпотом ответил охранник и указал ему рукой на дверь.

— Сиди тихо и тогда останешься живым, — так же тихо произнёс Лавров.

В ответ охранник мотнул головой. Павел оттолкнул ружьё ногой и, прижавшись к стенке, направился к комнате, на дверь которой указал охранник. Неожиданно сидевший в кресле охранник вскочил на ноги и устремился к лежавшему на полу ружью.

Павел выстрелил первым. Пуля, словно игла, пронзила его грудь и навсегда пришила его к стене. Из его открытого рта тонкой струйкой потекла кровь, отчего белая рубашка моментально окрасилась в алый цвет.

Павел медленно нагнулся и, подобрав гильзу, сунул её в карман своей кожаной куртки.

— Девять негритят пошли купаться в море. Один из них утоп, и вот вам результат, восемь негритят, — пропел он про себя, почему-то вспомнив эту старую песню, которую они пели в походах в школьные годы.

Подойдя к двери, он замер, а затем осторожно открыл её. Из смежной комнаты в щёлку пробивался яркий электрический свет, слышались голоса. Прислушавшись к голосам, он понял, что в комнате работает телевизор. Он осторожно приоткрыл дверь комнаты. В комнате, развалившись в кресле, сидел второй охранник и смотрел телевизор. Он не услышал, как Павел подошёл к нему сзади и ударом рукоятки пистолета вырубил его. Он сорвал с окна шнур от шторы и связал этим шнуром руки и ноги охраннику. В рот ему он засунул салфетку, которая лежала на полированном журнальном столике.

— Итак, теперь в доме только Сапог и Жан. Интересно, где они? Вместе или отдельно друг от друга?

Павел вышел из комнаты и осторожно направился к следующей комнате. Он остановился около двери и прислушался. За дверью слышен был разговор двух человек. Он толкнул ногой дверь комнаты и открыл её. Павел словно вихрь ворвался в комнату и остановился посреди неё, направив свой пистолет на Жана, который сидел за столом и с кем-то разговаривал по телефону. Увидев Лаврова, он вздрогнул от неожиданности. Телефонная трубка выпала из его рук и повисла на шнуре. Рука его невольно потянулась к пистолету Макарова, который лежал на столе напротив него.

— Не стоит этого делать, Жан. Ты же хорошо знаешь, что я не промахнусь с трёх метров.

Лицо Жана исказила кривая улыбка. Он усмехнулся и тихо произнёс:

— Ну, что могу сказать, молодец. Вот видишь, навыки, отработанные тобой на войне, тебе здорово пригодились и в мирные дни. Ну, раз пришёл, тогда убивай меня. Чего ты стоишь в нерешительности? Я всё понимаю, что ты не можешь стрелять в безоружного человека, ведь ты не хочешь стать простым банальным убийцей? Ты же борец за справедливость?

— Я пришёл к тебе, чтобы забрать у тебя твою жизнь, как ты забрал её у моей девушки. Ведь по твоему личному указанию Гришин застрелил её. Лучше бы вы не делали этого. Такие как ты не должны жить на этой земле.

— Кто ты такой, чтобы брать на себя функции Бога? Ладно, я бандит, но ты же человек чести. Ты же офицер и, насколько я помню, орденоносец. Сейчас же не война, есть суд. Пусть он решит, виновен я или нет?

— Всё в прошлом, Жан. Сейчас я обычный каратель, человек, чьими руками Бог вершит правосудие. Я его гнев и кара. А на суд ты не надейся, твой суд здесь и сейчас.

Павел поднял пистолет и снова направил его в грудь Жана.

— Погоди! Дай мне сказать два слова. Я хочу купить у тебя свою жизнь. Я готов отдать тебе все свои бабки. Это не мало, дом здесь и на Кипре, квартиру, машину, только не стреляй.

Лавров скорей почувствовал, чем услышал за спиной тихие шаги Сапога. Почему тот не стрелял ему в спину, он так и не понял. Павел резко обернулся. Они выстрелили почти одновременно. Лавров почувствовал, как под ним вздрогнул пол, и зашатались стены комнаты. Пуля попала ему по касательной в шею. Сапог упал, как подкошенный. Из дыры в голове хлынула кровь.

Павел снова на секунду раньше Жана нажал на курок. Выпущенные им пули опрокинули его через кресло. Он подошёл к телу Жана, лежавшему на полу в неестественной позе, и дважды выстрелил ему в голову.

Лавров подошёл к окну и выглянул во двор. Двор был пуст. Он вытащил из кармана брюк носовой платок и приложил его к ране. Он моментально пропитался кровью. Бросив платок на пол, он устремился к двери. Но, услышав шаги бегущих к комнате Жана людей, он остановился, закрыл дверь на защёлку и бросился к спасительному окну. Это был единственный выход из дома. Он схватил стул и со всего размаха швырнул его в окно. Раздался шум разбитого стекла, и в комнату ворвался ветерок, который раздул белые тюлевые занавеси в разные стороны. Раздался выстрел, картечь вынесла из двери замок, словно его там никогда и не было.

Павел обернулся и трижды выстрелил в дверь. За дверью кто-то закричал.

«Похоже, попал», — успел подумать он.

Раздался выстрел, затем второй и третий. Картечь со свистом пронеслась над его головой, круша на куски мягкую гипсолитовую перегородку. Пока стрелок передёргивал затвор ружья, Павел успел выпрыгнуть из окна второго этажа. Вслед ему снова прогремело несколько выстрелов. Картечь, словно рой пчёл, в очередной раз пронеслась над его головой.

Лавров приземлился вполне удачно в этой темноте. Он обернулся назад и нажал на курок. Выглянувший из окна охранник выронил ружьё и наполовину вывалился из окна. Несмотря на сильную боль в шее, Павел вскочил на ноги и метнулся к каменному забору. Его натренированное тело легко оторвалось от земли, и через мгновение он уже перевалился на другую сторону забора. Оказавшись за забором, он метнулся к кустам, в которых спрятал мотоцикл. Надев на голову шлем, он быстро завёл мотоцикл и стрелой вылетел из кустов. Прибавив газа, Павел понёсся в сторону поселка Габишево. Миновав его на приличной скорости, он помчался в сторону Столбищ. Минут через тридцать в посёлок Песчаные Ковали осторожно въехали несколько милицейских машин. Милицию вызвали соседи Жана, разбуженные стрельбой в его коттедже.

На следующий день весь город только и говорил о побоище в Песчаных Ковалях. В результате этой стычки были убиты три человека, в том числе и лидер преступной группировки Жан, двое получили ранения. Допрошенные в качестве свидетелей сотрудники охраны ничего вразумительного и полезного для следствия сообщить не могли. Никто из них не мог описать внешность человека, совершившего это убийство. Все они видели его лишь со спины и могли сообщить лишь о том, что у него были длинные волосы, одет он был в чёрную короткую кожаную куртку. На месте преступления остался лишь след ноги на белом подоконнике и окровавленный носовой платок, принадлежность которого выяснялась.

Новиков находился в трансе, узнав о гибели Жана. Ведь всё это произошло буквально через полчаса после того, как он уехал от него. Сейчас он старался не высказывать своего мнения о возможном причастии к этому убийству Лаврова. Это было обусловлено тем, что он просто боялся навлечь на себя гнев руководства МВД РТ. Но он по-прежнему был на сто процентов уверен, что убийство совершил именно Лавров.

Каждый вечер ему докладывали о работе участковых инспекторов милиции, которые продолжали методично обходить дома и предъявлять фотографию Лаврова. Он был уверен, что рано или поздно они всё же выйдут на него.

Дошедшие до его жены слухи о бойне в посёлке Песчаные Ковали заставили её изменить тактику общения с мужем. Теперь она не только просила мужа не приезжать к дочери, где она проживала, но и настойчиво требовала от него, чтобы он вообще забыл этот адрес.

— Выбирай, Володя, кто тебе дороже, семья или работа. Пока не определишься, можешь не приезжать сюда. Я не хочу, чтобы из-за тебя пострадали наши дети и внуки.

— Ты хочешь, чтобы я уволился с работы? — чуть не закричал он. — Неужели ты не понимаешь, что пока я ношу на плечах погоны, мы защищены законом. Стоит мне их снять, кем я буду? Ты думаешь, что если я сниму погоны, это остановит убийцу? Я не верю! Я всё равно найду его и уничтожу!

— Дело твоё, тебе решать, как поступить.

Этот разговор сидел в его голове словно гвоздь, не давая ему нормально работать. Было глупо выбирать между работой и семьёй именно сейчас, когда убит Жан, единственный человек, с которым он контактировал последние годы. Теперь нет ни одного человека, который бы мог подтвердить его контакт с Жаном. Сейчас он мог стучать себя в грудь и требовать привлечь любого человека к ответственности, который обвинит его в контакте с лидером бандитов.

«Нет, уходить сейчас из органов опасно, — думал он про себя. — Кто он без погон? Никто! Странно, что это не понимает его Ирина, человек с которым он прожил четверть века».

То, что он найдёт и уничтожит Лаврова, теперь он не сомневался. Сейчас это был не вопрос его чести, а вопрос его жизни.

Утром руководство управления уголовного розыска МВД РТ затребовало все материалы по убийствам Гришина, Канадца, двух неизвестных киллеров. Прокуратура республики объединила эти все нераскрытые убийства в одно уголовное дело и передала материалы в производство управления МВД.

«Пусть теперь они помучаются с этим делом, — злорадно подумал про себя Новиков, подписывая сопроводительное письмо. — Пусть помучаются, а я всё равно найду его быстрее их».

Сейчас он сидел в кресле, вполне удовлетворённый принятым прокуратурой решением. Груз ответственности, словно дамоклов меч, висевший над ним всё последнее время, был неожиданно опущен мимо его головы, и он снова сполна ощущал свободу.

Он поднял трубку и, услышав голос дежурного, попросил его вызвать служебную машину.

Лавров второй день лежал в кровати, у него была высокая температура, его колотило словно в лихорадке. Полученное при ликвидации Жана ранение оказалось значительно серьёзнее, чем он предполагал ранее. Рана стала загнаиваться, боль с каждым днём становилась всё мучительней. Он не мог свободно поднять левую руку, и это заставило его кардинально поменять все его планы.

Дождавшись вечера, он на электричке поехал в город. Подъехав к дому Громовых на такси, он, шатаясь, словно пьяный, постучал в дверь и стал ждать, когда ему откроют. Он почувствовал слабость и чтобы не упасть, уцепился за косяк двери. Дверь открыл Гаврил Семёнович.

— Здравствуй, Павел, — поздоровался он с ним. — Что с тобой, тебе плохо? Давай, заходи.

Павел быстро вошёл и остановился в прихожей. Из комнаты вышла мать Надежды и с удивлением посмотрела на него. Заметив бледное лицо Павла, она сразу же поняла, что ему тяжело стоять и, схватив его за руку, повела в комнату.

— Павел, что с тобой, на тебе лица нет? — сказала она, обращаясь к нему.

— Плохо мне, мама, плохо. Рука отнимается, поднять её не могу. Кое-как доехал до вас. Если можете, то помогите мне. Похоже, у меня температура, меня сильно колотит.

Анастасия Алексеевна коснулась лба Павла и молча покачала головой.

— Давай, отец, одевайся и иди в аптеку. Купи что-нибудь от температуры и антибиотики. Скажи, что загноилась рана. Они там люди опытные, что-нибудь посоветуют.

Гаврил Семёнович набросил на себя пиджак и торопливым шагом направился к ближайшей аптеке. Анастасия Алексеевна помогла Павлу снять куртку и свитер. Увидев воспалённую и загнаивающуюся рану, по-бабьи запричитала:

— Да это где тебя, сынок, так угораздило. Смотри, как разнесло плечо. Да с такой раной не то что руку, ноги можно протянуть.

Она вышла в кухню и поставила на газовую плиту кастрюлю с водой. Пока вода грелась, она прошла в комнату и стала в шкафу искать бинт и йод. Найдя, она положила всё на стол и снова пошла в кухню, где уже закипала вода. Пришёл Громов.

— Вот что, Павел. Сейчас к нам зайдёт мой старый приятель Кондратьев Александр Геннадьевич. Ты его не бойся, он человек надёжный, я его знаю давно. Раньше он работал доктором на нашем участке. Прошёл войну и хорошо понимает, что нужно делать в таких случаях.

— Может, не стоило его беспокоить?

— Ничего с ним не случится. Я ему сказал, что ты это ранение получил во время ДТП, но сразу в больницу обращаться не стал.

Не успел он договорить, как в дверь кто-то постучал. Гаврил Семёнович встал с дивана и направился в прихожую.

— Заходите, Александр Геннадьевич, — услышал Павел голоса из прихожей. — Проходите, давайте я Вам помогу снять плащ.

Дверь комнаты открылась, и в проёме двери показалась худенькая фигура незнакомца.

— Ну что, молодой человек, — сказал незнакомец, — давайте будем знакомиться. Меня зовут Александр Геннадьевич. Я врач.

— Павел, — ответил Лавров и протянул ему правую руку.

— Что с Вами случилось? Расскажите мне и покажите Вашу рану.

Лавров довольно живо рассказал о ДТП, о том, что после удара их грузовика один из металлических прутьев, что они везли на стройку, вылетел из связанной пачки и едва не убил его, зацепив шею.

— Хорошо, пока всё ясно. Теперь покажите мне саму рану.

Павел убрал с плеча салфетку. Александр Геннадьевич надел очки и стал внимательно осматривать повреждённое плечо.

— Повезло Вам, Павел. Если бы прут прошёл на полсантиметра правее, он бы разорвал Вам сонную артерию. Но состояние Вашей раны вселяет в меня некоторое опасение. Рана сильно загноилась, и если бы Вы не обратились сегодня за помощью, то дня через два она могла Вам вообще не понадобиться.

Он подошёл к столу и стал перебирать лекарства и бинты, лежавшие на столе.

— Ну что, сейчас мы попытаемся помочь Вам. Вы можете сесть на стул, вот сюда, чтобы мне было лучше видно Вашу рану?

Павел поднялся с кровати и сел на стул, который доктор поставил под самой лампой.

— Я смотрю, молодой человек, у Вас и грудь в нескольких местах прострелена? Кто же это так Вас?

— Это Афганистан, — коротко ответил Павел. — Служил я там.

Врач попросил Анастасию Алексеевну принести горячей воды. Он долго мыл руки с мылом и вымыв их, тщательно вытер чистым полотенцем, которое подала ему хозяйка. Врач долго копался с раной. Удалив гнойный налёт, он обработал края раны йодом, наложил повязку, набрал в шприц антибиотик и сделал укол.

— Ну вот, пока и всё, молодой человек. Вам придётся немного полежать, дня три не больше. Посмотрим, как начнёт протекать процесс заживления.

Он снова вымыл руки и стал одеваться. В сопровождении Гаврила Семёновича он вышел в прихожую.

— Слушай, приятель? — обратился он к нему. — У твоего родственника рана не от арматуры, а огнестрельное ранение. Ты знаешь, нас собирал главный врач и инструктировал о том, чтобы мы были очень внимательны, так как не исключено, что к нам может обратиться молодой человек, получивший огнестрельное ранение.

— Саша! Ты же на пенсии. Это что-то меняет или нет?

— Я врач, Семёныч. На фронте я лечил не только наших бойцов, но и раненых немцев. А в отношении пенсии могу сказать, что сейчас на неё не проживёшь. Вот я и подрабатываю немного в больнице. Пусть небольшие деньги, но всё-таки поддержка.

Хозяин в знак благодарности пожал ему руку.

— Я завтра вечером зайду, посмотрю больного. Пусть он поспит. Судя по его внешнему виду, он давно нормально не спал.

Он вышел из дома и шаркающей старческой походкой направился домой.

Молодой организм Лаврова успешно боролся с возникшей инфекцией. Уже через двое суток температура у него спала, и боль, так мучавшая его в последнее время, практически прошла. Вечером, после очередного осмотра врача, Павел начал собираться домой.

— Павел, это ты куда, на ночь глядя, собрался? — поинтересовался у него Гаврил Семёнович.

— Спасибо Вам за всё, Гаврил Семёнович, я поеду домой. Загостился я у Вас, пора и честь знать.

— Может, завтра утром поедешь? А то как-то нехорошо отпускать человека в ночь.

— Мне лучше ночью, чем днём, — ответил Павел. — Да и Вам меньше хлопот.

— Погоди минутку. Присядь. Хочу поговорить с тобой, Павел.

Лавров сел на диван и приготовился к предстоящему разговору.

— Скажи мне, сынок, ты ещё долго собираешься воевать? Ты и так накрошил этих бандитов достаточно. Может хватит крови?

Павел на минуту задумался. Громов был прав, ведь он уже сполна отомстил бандитам за убийство Надежды. Сейчас у него уже не было кровных врагов, если не считать ещё одного, пусть и косвенно, но причастного к убийству Надежды. Этим человеком был начальник криминальной милиции городского управления Новиков.

— Всё правильно, Гаврил Семёнович, накрошил я их достаточно. Можно было бы и закончить на этом, но остался ещё один человек, это большой милицейский начальник, который помогал этим бандитам. Вот он мне и нужен. После того, как я покончу с ним, я перестану убивать, и буду считать, что все причастные к убийству Вашей дочери получили сполна.

— Может не стоит этого делать. Ведь убийство работника милиции может быть расценено как террористический акт. Надежде бы это не понравилось.

— Мне сейчас уже всё равно, какой краской будет окрашено это убийство. А в отношении Вашей дочери могу сказать лишь одно, я её до сих пор люблю. Я ещё тогда, когда лежал в больнице и не мог попасть на её похороны, дал себе слово, что отомщу за неё. Я человек слова, раз пообещал, то должен сделать.

Громов покачал головой и посмотрел на Павла. Лавров так и не понял этого жеста. Громов то ли осуждал его решение, то ли соглашался с ним.

— Ты знаешь, Павел, мы сегодня с женой были на кладбище. Спасибо тебе за памятник. Он нам очень понравился. Мы там с женой немного поплакали, жалели, что у нас с ней так и нет внуков. Ты, наверное, знаешь, что мы оба с Анастасией из детского дома, у нас с ней практически нет родственников. Мы были так рады за Надежду, когда она дождалась тебя с войны. Это действительно больше походило на сказку, чем на реальность. Мы так ждали, что вы поженитесь, и у вас появятся дети. Но видно не суждено, Бог так и не дал нам внуков.

— Гаврил Семёнович, Вы не против, если я ещё немного поживу в Вашем доме?

— Что ты. Живи, сколько хочешь. Мы с этим домом не можем совладать, а не то, чтобы что-то вкладывать ещё в один дом.

— Спасибо. Вы знаете, я отремонтировал мотоцикл, который нашёл в Вашем сарае. Сейчас езжу на нём.

— Я уже видел его. Молодец. Это не мой мотоцикл, соседский. На нём сосед наш Андрюшка разбился. Вот его родители и отдали этот мотоцикл мне.

— Понятно. Тогда я поеду. Мне ещё нужно заехать в одно место.

— Езжай. Постарайся остаться живым, Павел. Ты нам не чужой, и мы всегда будем рады твоему приходу.

Павел надел куртку и вышел во двор. Оглянувшись, он увидел чету Громовых, которые стояли на крыльце и махали ему рукой. Сев в трамвай девятого маршрута, он поехал на железнодорожный вокзал.

Новиков вернулся с очередного заслушивания по нераскрытым убийствам, которое проходило в прокуратуре республики и устало сел в своё большое и удобное кресло. Ему пришлось докладывать о работе участковых инспекторов милиции, хотя эта работа не относилась непосредственно к его прямым должностным обязанностям, заместитель министра почему-то поднял его, а не другого заместителя начальника УВД, отвечающего за работу этой службы. Ему было крайне неприятно выслушивать нарекания в свой адрес со стороны прокурора республики и заместителя министра.

— Ваши подчинённые плохо работают, — сделал вывод прокурор республики. — Я не верю, что этого человека невозможно найти. Не на Марсе же он живёт?

— Я тоже так считаю, — поддержал его заместитель министра. — С того момента, как МВД забрало это дело к себе в производство, активность городского управления, как мы видим, упала.

Новиков попытался оправдаться, начал говорить, что участковые инспектора милиции не подчиняются ему, что ими руководит другой заместитель начальника городского управления, однако его никто не стал слушать.

— Владимир Иванович, я бы на Вашем месте правильно воспринял эту критику в свой адрес. Я бы не стал перекладывать ответственность с себя на кого-то другого. Вы в конечном итоге отвечаете за раскрытие этих преступлений, и не так важно, какими средствами Вы их раскроете, с помощью сотрудников уголовного розыска или участковых инспекторов.

Новиков не стал спорить с заместителем министра, так как тот был абсолютно прав, а во-вторых, это было бы крайне необдуманным шагом с его стороны. Он молча сел на своё место, и предпочёл больше не вступать ни в какие споры с руководством министерства.

Вслед за ним на трибуну поднялся следователь прокуратуры. Он долго и монотонно отчитывался перед собравшимися сотрудниками о проведённой следствием работе, о результатах проведённых экспертиз. В заключение своего отчёта он подвёл не совсем утешительный для многих итог.

— В настоящее время следствие не может утверждать, что все вышеперечисленные убийства совершены одним и тем же человеком. Для подобного утверждения необходимо заключение экспертизы, которой, к сожалению, у нас нет. Пока мы придерживаемся версии уголовного розыска, что все эти преступления совершил один человек по фамилии Лавров. Нам ничего не остаётся, как надеяться на его скорое задержание. Именно только его задержание решит эту проблему.

Заместитель министра удивлённо посмотрел на прокурора республики. Тот поднялся с места и громогласно заявил, что в случае задержания Лаврова, вопрос о его причастности к этим убийствам снимется автоматически.

— У нас достаточно в штате опытных и высококвалифицированных следователей, способных уличить любого преступника в совершённом им преступлении. Дело за вами, товарищи сыщики, — сказал прокурор и сел на место.

Новиков сидел в кресле и размышлял над словами, сказанными ему заместителем министра после этого заслушивания.

— Владимир Иванович, министр крайне недоволен твоей работой лично. Не буду скрывать, что твой непосредственный начальник считает, что ты развалил работу возглавляемого тобой аппарата. Все хотят крови Лаврова, или твоей. Я хорошо понимаю, что у тебя очень много работы, однако ни министр, ни я не хотим быть «козлами отпущения» по этим преступлениям. Я хотел бы тебе напомнить, что у тебя осталась всего одна неделя до установленного мной срока.

— Я всё помню, товарищ заместитель министра. Пока меня память не подводит, — коротко ответил Новиков. — Поэтому и принимаю все меры по розыску этого человека. Вы знаете, товарищ полковник, я многого ждал от этого заслушивания. Рассчитывал, что Лаврова объявят во всесоюзный розыск, однако надежды мои не оправдались. У прокуратуры, как Вы сами слышали, нет оснований предполагать, что эти преступления совершены одним лицом.

Он сделал паузу и посмотрел на заместителя министра.

— Я же лично Вам докладывал, что этот Лавров звонил мне по телефону и угрожал мне убийством. Он сам мне лично сказал, что убьёт Жана. Я сообщал об этом прокурору, но почему-то всё это проигнорировали. Им сейчас подавай Лаврова. Я сегодня слушал следователя прокуратуры и понял лишь одно, что лучше вообще не задерживать Лаврова, ведь они могут его и не расколоть, что тогда?

— Ты правильно всё понял, Владимир Иванович. Нам нужен не Лавров, а его труп. Иначе мы с тобой так и будем сидеть по уши в этом дерьме. Не забудь, у тебя всего одна неделя.

Он пожал Новикову руку и направился к своему автомобилю.

Утром Павел вышел из дома. Он был одет в тренировочный спортивный костюм. Сделав небольшую зарядку, он вернулся в дом, взял деньги и трусцой побежал в сторону ближайшего магазина.

— Павлик, — окликнула его соседка, которая с полными сумками возвращалась из магазина. — Погоди! Я хотела бы тебе кое-что сказать.

Он остановился и поздоровался с ней.

— Павлик, на днях к нам приходил участковый инспектор. Милиция разыскивает молодого мужчину, который очень сильно похож на тебя, когда у тебя были короткие волосы.

— Спасибо, Любовь Васильевна, я уже об этом знаю. Меня и так почти каждый день останавливает милиция из-за этого. Меня всё время проверяют, тот я человек или нет. Скажите, разве я виноват, что немного похож на него?

— Я тоже так подумала, когда он показал мне фотографию. Нет, думаю, Павел хоть и внешне вроде бы похож, но он никакой не убийца. Кстати, как твоя фамилия?

— Громов я, бабушка. А он ко мне заходил?

— Он стучался к тебе, но, похоже, тебя не было дома. Вчера он снова днём заходил. Я видела, как он стучался в твою калитку, а затем перелез через забор и всё заглядывал в твои окна. Я ещё подумала, молодой, но такой настырный. Ты бы сам к нему зашёл, а то замучает он тебя. Да, чуть не забыла, фамилия того человека, которого они ищут, Лавров.

— Спасибо, Любовь Васильевна. Обязательно зайду к нему поговорить. Мне тоже эти головные боли ни к чему.

Он попрощался с ней и побежал дальше. Около магазина он остановился, раздумывая про себя, заходить ему в магазин за покупками или нет. Если участковый показывал его фотографию жителям посёлка, то это не сулит ему ничего хорошего. Его могли легко опознать. Немного подумав, он открыл дверь магазина и вошёл внутрь.

Народу в магазине было не так много, и он, купив хлеба, молока и сахара, направился к выходу.

— Павел! — окликнул его мужской голос.

Он вздрогнул и медленно обернулся. Внутри его всё сжалось, тело стало напоминать пружину, готовую разжаться в любой момент. Перед ним стоял молодой мужчина, в котором он узнал своего бывшего сокамерника Игоря.

— Привет, Павел, — поздоровался он. — Тебя и не узнать. Длинные волосы, весь такой спортивный, словно настоящий спортсмен. Я не удивлюсь, если ты бросил пить.

— Привет, Игорь! Я думал, что ты уже давно чалишься на зоне, а ты выходит, дышишь свободным воздухом. Как это тебе удалось сорваться с крюка ментов? Кто тебе помог?

Они оба выжидающе посмотрели друг на друга. Павел моментально догадался, кто стоит перед ним. У него было два пути, первый — развернуться и уйти. Однако он не гарантировал ему никакого успеха. Игорь мог проследить за ним и установить дом, в котором он проживал. Второй путь был немного сложнее. Это привязать к себе этого человека, не давая ему возможности сообщить о нём в милицию. Немного подумав, Павел выбрал второй путь.

— Ну что, Игорёк? Может, обмоем нашу встречу. Разносолов у меня нет, но закуску к водке я найду.

Он сразу заметил, как напряглось лицо Игоря. Он рассчитывал, похоже, на то, что Павел постарается всячески отделаться от него, и поэтому приглашение Павла выпить застало его врасплох.

— Чего молчишь? Или ты уже не пьёшь? Ты случайно не «зашился»?

— Почему не пью? Просто у меня с собой нет денег.

— Вот возьми деньги, купи литр водки, консервы, а я в молочном отделе пока куплю сыр.

Игорь взял деньги и направился в отдел, где продавали водку. Павел быстро купил кусок сыра и подошёл к Игорю, не давая ему возможности с кем-то переговорить. Сунув покупки в сумку, они вышли из магазина и направились к Павлу.

— Игорь, расскажи, как тебе удалось соскочить с такой серьёзной статьи? — поинтересовался у него Павел. — Насколько я помню, тебе корячился минимум червонец.

Игорь сначала растерялся, а затем понёс такую чепуху, от которой покраснел даже сам.

— Ладно, что ты мне мозги заливаешь. Для меня главное, что ты, Игорь, на воле, а не в зоне. Пусть там корячатся другие, а мы с тобой будем пить водку.

Они вошли в дом Павла и сразу же прошли в кухню.

— Давай, выкладывай продукты. Сейчас обмоем нашу встречу, — сказал Павел и стал нарезать хлеб.

Участковый инспектор, старший лейтенант милиции Латыпов не мог отчитаться за свою работу по проверке своего участка на предмет обнаружения разыскиваемого МВД преступника. Двое из жильцов одной из улиц, которые обслуживал он, посоветовали ему зайти в небольшой дом с железными воротами, окрашенными зелёной краской. Якобы в этом доме с недавнего времени проживал молодой человек, внешне похожий на разыскиваемого преступника, но он дважды посещал этот дом, но так там никого и не застал. Соседка по дому ничего вразумительного сказать тоже не могла. Она не знала, съехал её сосед или нет. Сегодня вечером участковый инспектор снова хотел посетить этот дом и наконец-то закончить свой отчёт и отправить его в Кировский отдел милиции.

Павел сидел за столом и периодически подливал в стакан Игоря водку, предлагая ему выпить то за встречу, то за дружбу, то за удачу. В какой-то момент Павлу показалось, что Игорь сильно опьянел. Тот откинулся на спинку стула, задрал лицо в потолок и захрапел. Лавров молча встал из-за стола и вышел в комнату. Вытащив из шифоньера свою спортивную сумку, он стал аккуратно складывать в неё свои вещи.

— Это ты куда собираешься, Павел? — услышал он за спиной голос Игоря.

Он обернулся и увидел своего гостя, который стоял в дверях и внимательно наблюдал за ним.

— Никуда. Просто укладываю свои вещи, — тихо сказал Павел. — Я думал, что ты в «отключке» и решил заняться домашними делами. А что ты так напрягся, Игорь?

Судя по голосу и внешнему виду, Игорь был абсолютно трезв.

— А я и не думал напрягаться. Просто проснулся, а тебя рядом нет.

— Раз так, тогда пойдём обратно в кухню и продолжим наше веселье, — предложил ему Павел. — Не киснуть же нашей закуске.

Они вернулись в кухню и сели за стол. Игорь взял в руки бутылку и разлил остатки водки по стаканам.

— Чтобы я опьянел, Павел, мне нужно выпить бутылки две водки. Если ты не против, то я сгоняю ещё раз в магазин за водкой. Дай мне денег, я куплю ещё на всякий случай бутылки две. Ты же сам знаешь, сколько водки не бери, всё равно придется бежать второй раз.

Он рассмеялся своей шутке, обнажив пожелтевшие от табака крупные зубы. Павел полез в карман куртки, которая висела на спинке стула, и удивлённо посмотрел на него. Он хорошо помнил, что когда они пришли с Игорем из магазина, он сунул деньги и свои именные наградные часы в карман кожаной куртки. Теперь в этом кармане ничего не было — ни денег, ни часов.

— Слушай, Игорь, ты случайно не взял мои деньги из кармана. Бог с ними, с деньгами, там ещё были мои именные часы, подаренные мне командованием училища перед выпуском. Они мне очень дороги и если ты их случайно смахнул, то я прошу тебя, верни их мне.

— Слушай, ты! Ты за кого меня принимаешь? За крысу? Я у своих ребят не ворую, понял? Ты сначала сам разберись, куда ты их мог положить, а уж потом предъявляй свои претензии.

— Ты что разорался? — спокойно спросил Павел. — Тебе никто ничего не предъявляет. Я тебя просто спросил о деньгах и часах. Если не брал, то, значит, не брал. Получается, я сам их куда-то засунул и забыл. Мы с тобой здесь, наверное, не для того чтобы предъявлять друг другу претензии. Сейчас я дам тебе денег, чтобы ты сходил в магазин и купил водки.

Павел вышел в соседнюю комнату и вернулся с деньгами в руках.

— Вот, возьми деньги. Купи литр водки и что-нибудь закусить. Кажется, мы с тобой всё изрядно подъели.

Игорь молча взял деньги и направился к двери. Павел подошёл к окну и посмотрел на улицу, по которой торопливо шёл Игорь. Он моментально всё понял, так как магазин находился в совершенно противоположенном направлении.

Павел отошёл от окна и сразу же метнулся в другую комнату. Он вскрыл одну из половиц и достал оттуда автомат Калашникова и пистолет Стечкина, проверил пистолет, взвёл его и поставил на предохранитель. То же самое он проделал и с автоматом. Сейчас он был на сто процентов уверен, что Игорь побежал звонить в милицию.

Павел вышел во двор и зашёл в сарай. Пошарив в углу сарая, он занёс в дом две двадцатилитровые канистры с бензином и поставил их в углу комнаты, недалеко от погреба. К одной из канистр он привязал липкой лентой две большие банки охотничьего пороха «Сокол», которые в случае воспламенения могли взорвать канистры с бензином. Он ещё раз проверил надёжность взрывной конструкции и вернулся в кухню. Он вынул из автомата магазин и пересчитал в нём патроны. Их было шестнадцать штук. Он взял изоляционную ленту и соединил два магазина в одно целое. После всего этого он взвёл автомат и положил его на шифоньер.

Отодвинув в сторону стол, он спустился в погреб и проверил подземный ход, который он вырыл ранней весной. Дойдя по нему до конца, он открыл дверь и выглянул на улицу. Выход из подземного хода был в метрах тридцати пяти от дома.

Лавров вылез из погреба и, закрыв его, вышел на улицу. Он залил в бак мотоцикла бензин, откатил его за сарай и поставил в кустах, недалеко от подземного хода. Теперь он был готов ко всем неожиданностям.

Игорь спешил к телефону-автомату, который находился в метрах восьмистах от дома Павла. Он не хотел вызвать у Павла каких-либо подозрений, и поэтому иногда переходил на бег. Добежав до телефона-автомата, он заскочил в кабинку и, сунув в паз пятнадцатикопеечную монету, стал лихорадочно набирать рабочий телефон оперативника. Но на том конце провода к телефону никто из сотрудников не подходил. Грязно выругавшись, он набрал номер ноль два.

— Дежурная часть управления внутренних дел города Казани, — услышал он голос оператора. — Я слушаю Вас?

— Девушка, как мне найти Вашего оперативника? Фамилия у него Савельев.

— Ничем Вам помочь не могу, — монотонно произнесла оператор.

— Погодите, девушка, не бросайте трубку. Я хочу сообщить милиции о том, что я нашёл человека, которого вы разыскиваете. Его фамилия Лавров. Сейчас он находится, — он вдруг понял, что забыл, как называется эта улица и номер дома.

Он моментально вспотел от этого.

— Ну что Вы молчите, говорите, пожалуйста, — произнесла оператор.

— Девушка, извините, но я забыл, как называется эта улица. Если милицейская машина подъедет к продуктовому магазину, то я смогу показать этот дом.

— Извините, как Ваша фамилия, где Вы проживаете? — спросила его оператор.

— Какое это имеет значение, как моя фамилия. Вы пришлёте машину в Обсерваторию или нет?

На том конце провода положили трубку.

— Ну и сука, — в горячке произнёс Игорь и положил трубку. — Откуда только берут таких тупых.

Теперь он уже побежал в обратную сторону, проклиная оператора и Лаврова. Добежав до магазина, он вошёл внутрь и сразу же направился в винный отдел. Он купил две бутылки водки, закуску и направился к выходу из магазина. В дверях он случайно столкнулся с местным участковым.

— Товарищ старший лейтенант, — обратился он к нему. — Можно с Вами переговорить?

Участковый смерил его взглядом с ног до головы и, взяв под локоть, отвёл его в сторону.

— Я слушаю Вас. Что Вы хотите мне сказать?

— Товарищ старший лейтенант! Я знаю, где скрывается Лавров Павел, — произнёс он на одном дыхании. — Я сейчас с ним пью в его доме.

— В каком доме? Вы можете назвать адрес?

— Я не помню, как называется это улица. Если Вы пойдёте со мной, то я Вам покажу этот дом.

— Хорошо, пойдём, — согласился участковый инспектор. — Запомни одно, если ты меня обманешь, то я тебя в порошок сотру.

— Зачем мне Вас обманывать? Пойдёмте, я всё Вам покажу.

Они вышли из магазина и направились в сторону дома Лаврова.

Павел увидел Игоря, который возвращался из магазина в окно. Он открыл ему дверь и молча впустил его в дом.

— Ты что так долго? Тебя только за смертью посылать, проживёшь ещё лишних два часа, если не больше.

— Разве я долго? Просто водка в том магазине кончилась, пришлось бежать в другой магазин.

— Понятно, — коротко произнёс Павел. — Закуску купил?

— Не переживай, всё куплено — и водка и закуска. Давай, разливай, а то у меня уже «отходняк», колотит ужасно.

Павел разлил водку по стаканам и посмотрел на Игоря.

— Ну что, Игорёк, давай выпьем за нашу жизнь. За то, чтобы как плохо бы мы не жили, мы продолжали верить в жизнь, что рано или поздно она повернётся к нам лицом.

Они выпили и стали закусывать. Игорь взял в руки бутылку и снова разлил её содержимое по стаканам.

Игорёк, не гони. Дай немного передохнуть. Может ты торопишься куда-то?

— Да нет. Всё вроде бы «устаканилось», бежать некуда. Вот ты скажи мне, Павел. Ты действительно порезал того парня или тебя тогда просто так закрыли опера?

Павел усмехнулся и посмотрел на Игоря.

— Тебе это зачем, Игорь? Я же не интересуюсь твоими делами? Наверняка дел у тебя не меньше, чем у меня?

— Ну, мне просто интересно. Тогда тебя опера крутили ещё по убийству каких-то двух залётных. Ты их тоже завалил? Ну, не молчи, я ведь ещё тогда в камере раскусил тебя. Ты хитрый и весьма изворотливый парень. Фортуна таких как ты любит.

— Игорь, не строй из себя психоаналитика или священника. Я не твой пациент и не прихожанин твоего прихода. Я исповедоваться перед тобой не собираюсь. Я ведь не спрашиваю тебя, как ты соскочил со своего дела, про которое мне рассказывал? Я не думаю, что это произошло просто так, и они тебя отмазали от зоны за твои красивые глазки?

— Ты это на что намекаешь? Ты знаешь, что за это бывает на зоне?

— Знаю, милый, знаю. Там таких стукачей, как ты, ставят на ножи. Ты не из таких людей, кто может мне что-то предъявить. Поэтому сиди, сука, и не суйся не в свои дела.

Игорь вскочил из-за стола. Стоявшая на столе открытая бутылка с водкой упала со стола и с шумом покатилась по полу, выплёскивая содержимое на пол. Он вытащил из кармана руку и нажал на кнопку рукоятки, из которой словно шило выскочило тонкое блестящее лезвие.

— Порежу, — прохрипел он, выставив вперёд руку с ножом.

Игорь попытался ударить Павла клинком ножа в лицо, но тот сумел увернуться от удара и сам ударил его в лицо. Игорь упал на пол, нож отлетел в сторону и оказался около порога. Он быстро поднялся на ноги и бросился к ножу. Павел снова ударил его в лицо, а затем, подняв его нож, упёрся им в горло Игоря.

— А теперь, ты, сука продажная, расскажешь мне всё. Ты же хочешь жить, или готов умереть за родную милицию?

— Я не понимаю, о чём ты меня спрашиваешь? — шлёпая разбитыми губами, спросил Игорь.

Павел слегка надавил на лезвие ножа. Острая кованая сталь ножа легко разрезала кожу, и по шее Игоря заструилась кровь.

— Не убивай, Павел, я всё тебе расскажу.

— Говори, тварь, а то зарежу!

— Сейчас сюда нагрянут сотрудники милиции и повяжут тебя. Я всё рассказал местному участковому инспектору, и он уже наверняка сообщил всё в городское управление милиции. Так что жить тебе осталось чуть больше, чем мне.

— Это мы ещё посмотрим, кто кого из нас переживёт, — сказал Павел и стал связывать руки Игоря изоляционной лентой. Убедившись, что руки Игоря связаны достаточно надёжно, он подошел к шифоньеру и достал с него свой автомат.

— Ну что, Игорёк, повоюем? — он закрыл входную дверь на засов и подошёл к окну.

Отодвинув в сторону занавеску, он увидел, как перебегает улицу один из бойцов спецназа.

— Ну вот и милицейский спецназ. Теперь посмотрим, кто из нас круче.

— Лавров! Вы слышите меня? Дом окружён, сопротивление бесполезно. Сдавайтесь!

— Вот видишь? Я же тебе говорил, что тебе конец, — сказал Игорь и улыбнулся.

— Лавров! Зачем Вам никому не нужное кровопролитие? Поднимите руки и выходите из дома, иначе мы начнём штурм. Вы слышите меня, это я Вам говорю, Новиков!

Павел отодвинул штору и выглянул из окна. Он видел, как бойцы спецназа выводят местных жителей из зоны возможного поражения.

— Новиков! Жалко, что я не успел разобраться с тобой, — закричал в ответ Павел. — Что ты там прячешься за спины бойцов. Выйди, я хочу посмотреть, как ты загнёшься!

Новиков действительно стоял за линией оцепления и кричал в мегафон. Услышав крик Лаврова, он подозвал к себе командира взвода спецназа.

— Ваши бойцы готовы к штурму? Этот человек просто так не сдастся. Советую вам вести огонь на поражение, этим вы сохраните жизнь своим людям.

— Всё понял, товарищ полковник, — ответил командир взвода и отошёл в сторону.

Он подозвал к себе командиров отделения и что-то с ними стал обсуждать. Похоже, они планировали захват дома. Поставив им задачи, командир взвода указал им рукой на дом и посмотрел на часы. До начала штурма оставалось пять минут.

— Лавров! — обратился к нему Игорь. — Зачем я тебе? Что может решить моя жизнь? Отпусти меня!

— Нет, гад, лежи и не дёргайся. Если умрём, то умрём вместе. Как это не парадоксально, но ты умрёшь за то, что сдал меня милиции.

— Ты же сам бывший оперативник, Лавров. Неужели ты будешь стрелять в своих же ребят? Что тебе даст их смерть? У них же тоже есть жёны и дети. Разве они виноваты в том, что бандиты убили твою девушку?

— Интересно. Значит, ты всё знаешь обо мне?

— Не всё, но кое-что знаю, — сказал Игорь. — Ты, наверное, сразу тогда расколол меня в камере, просто прикидывался дурачком. Ты знаешь, тогда тебе это здорово удалось. Я действительно поверил тебе, что ты ни в чём не виноват поначалу, а потом смотрю, гонишь ты пургу.

За забором раздался выстрел. Шумовая граната, пробив стекло в окне, влетела на кухню и завертелась под ногами Павла. Он успел схватить пустое ведро и накрыть её. Раздался сильный хлопок, от которого у Павла заложило уши. Глаза Игоря от страха полезли на лоб. Он попытался подняться с пола, но Павел ударом приклада в спину снова повалил его на пол.

Стволом автомата Павел разбил стекло и выпустил короткую очередь в сторону ворот. Пули, пробив двухмиллиметровое железо, понеслись дальше. Стоявшие за воротами бойцы спецназа упали на землю и стали отползать от ворот в разные стороны.

Новиков вжал голову в плечи и спрятался за капот грузовой автомашины. Бойцы спецназа, ещё минуту назад готовые броситься к дому, тоже залегли за забором. Прошло около минуты, прежде чем они открыли ответный шквальный огонь по окнам дома, рассчитывая подавить эту внезапно возникшую огневую точку.

Павел иногда огрызался короткими автоматными очередями, стараясь при этом не зацепить бойцов. Сейчас он не хотел никого убивать, тем более этих бойцов. Он посмотрел на настенные часы. Они показывали начало девятого вечера.

«Нужно продержаться ещё минут тридцать, — подумал он. — Скоро наступит темнота, и я смогу прорваться сквозь оцепление».

Внезапно стало тихо.

— Павел! Ты слышишь меня? Это говорит Харитонов. Павел, не стреляй! Ты же знаешь, что эти люди ни в чём не виноваты. Они никого не убивали.

— Юра! Ты знаешь, я тоже никого не убивал из нормальных людей. Я просто сделал то, что не смогли сделать все вы. Я убил только тех, кто был повинен в смерти Надежды.

— Я это знаю, Павел, и предлагаю тебе сдаться. Пусть суд разберётся в этом деле.

— Юра! Я не верю суду. Там такие же продажные твари, как и твой начальник Новиков. Это он сдавал все милицейские планы Жану, и поэтому вы и не могли зацепить его.

Снова стало тихо. Павел посмотрел на притихшего Игоря. Он толкнул его стволом автомата. Голова Игоря дёрнулась и безжизненно упала на грудь. Из его простреленной головы медленной струйкой вытекала кровь, капая крупными каплями на пол. В лучах заходящего солнца кровь казалась чёрной, словно смола. Павел нагнулся над трупом и похлопал его по карманам брюк. Как он и предполагал, в одном из карманов он нащупал часы. Вытащив из кармана брюк, он надел часы на левую руку Игоря.

Снова раздался выстрел. На этот раз граната влетела в соседнее окно. Раздался сильный взрыв. Яркая вспышка озарила кухню.

В этот момент он увидел, как один за другим забор преодолевают несколько бойцов спецназа. Остальные бойцы открыли плотный автоматный огонь по окнам дома, не давая ему возможности ответить на их стрельбу. Тем не менее, он поднял автомат и расстрелял в темноту свои последние патроны.

Прижавшись к полу, он медленно пополз по комнате. Павел быстро отодвинул стол и нырнул в погреб. Перед тем, как закрыть погреб, он достал пистолет и, прицелившись, выстрелил в банку с порохом. Последнее, что он услышал, был сильный взрыв в соседней комнате. Дом немного приподнялся с фундамента и моментально вспыхнул. Сухое дерево горело словно порох, не давая возможности никому подойти к дому.

В стороне от горящего дома стоял Новиков. Он, словно заворожённый, смотрел на пламя, которое буквально пожирало домашние постройки. Был ли он доволен подобным исходом, сказать однозначно было трудно. Лицо его было спокойным, лишь иногда по его лицу пробегала судорога, которая искажала его лицо. К нему подбежал командир взвода. Вскинув руку, он стал бойко докладывать, что в ходе боевого столкновения спецназ потерь не понёс.

— Молодцы, — равнодушным голосом похвалил он и, увидев стоявшего в стороне Харитонова, направился к нему.

— Вот и всё, Юрий Андреевич. Нет больше Лаврова.

— Не знаю как Вам, но мне его по-человечески жалко. Запутался он, потерял веру в людей и закон.

— А тебе не жалко тех, кого он замочил? Они тоже люди.

— Извините, Владимир Иванович, но мне их не жалко. Они сами выбрали себе жизнь, за неё и ответили, — сказал Харитонов и отошёл в сторону.

Вскоре подъехало несколько пожарных машин. Пожарные приступили к ликвидации огня. Когда им удалось погасить пламя, они стали проводить осмотр сгоревшего дома. Под обломками сгоревшей крыши они обнаружили обгорелое тело человека, на руке которого находились часы на металлическом браслете. Судя по надписи на часах, они принадлежали Лаврову Павлу.

«Вот и всё, — подумал про себя Новиков, садясь в служебную машину. — Нет больше Лаврова».

— Куда? — спросил его водитель.

— В министерство, — коротко ответил он.

Машина тронулась и, набрав скорость, устремилась в сторону города.

Новиков лично доложил министру о результатах штурма дома, в котором находился подозреваемый в совершении нескольких убийств Лавров.

— Значит, без стрельбы его задержать было невозможно? — спросил его министр.

— Нет, товарищ министр. Ему несколько раз предлагали сдать оружие и сдаться, но он на все наши предложения отвечал огнём из автомата. Я считаю, что штурм был осуществлён бойцами спецназа достаточно квалифицированно. С нашей стороны потерь нет.

— Это хорошо, что у нас нет потерь, — медленно произнёс министр. — Самое главное, что мы с Вами навсегда похоронили в народе легенду о «Белой стреле».

— Я тоже так считаю, товарищ министр. Разрешите идти?

— Да. Я Вас больше не задерживаю, — сказал он. — Отдыхайте.

Новиков развернулся и направился к двери.

— Минуточку, товарищ Новиков, — остановил его министр. — Завтра я Вам пришлю хорошего журналиста. Расскажите ему об этом событии. Я хочу, чтобы об этом знали все жители нашей республики.

— Всё понял, товарищ министр, — ответил Новиков и вышел из кабинета.

Он ехал в Матюшино и что-то напевал себе под нос. Несмотря на столь позднее время, настроение у него было великолепным. Заместитель министра вернул ему рапорт, который порвал прямо у него на глазах.

— Прибавь музыку, — попросил Новиков водителя.

Тот невольно вздрогнул и удивлённо посмотрел на него. Это был первый случай, когда его шеф попросил его прибавить звук магнитофона. Он медленно повернул ручку магнитолы и в салон ворвался ритмичный звук группы «Смоки».

— Красиво поют, — отметил Новиков. — У нас так петь и играть не умеют.

Вдруг в салон машины ворвался голос дежурного по УВД.

— Товарищ полковник, проезжавшая мимо Вашей машины ПМГ заметила мотоциклиста, который следовал за Вашей машиной. Какая будет команда?

— Пусть придерживаются своего маршрута. Меня охранять не нужно, — сказал он.

Водитель промолчал. Машина сбросила скорость и вскоре остановилась около ворот коттеджа.

— Свободен, — коротко сказал Новиков. — Завтра, как обычно, в семь тридцать.

Водитель проводил его взглядом до дверей дома, и когда его фигура скрылась за дверью дома, он медленно тронулся и поехал в сторону Казани.

Владимир Иванович прошёл в кухню и поставил на плиту чайник. Окинув кухню взглядом, он решил про себя, что завтра поедет к жене и уговорит её вернуться обратно в коттедж.

Пока чайник нагревался, Новиков снял с себя пиджак и повесил его в шифоньер. Сняв с себя галстук, он снова направился в кухню, где уже призывно свистел свисток чайника. Он налил кипятка в заварочный чайник. Внезапно Новиков почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Сердце предательски екнуло. Он резко обернулся и увидел стоящего в дверях кухни Лаврова. В руках Павла был пистолет Стечкина с навёрнутым на ствол глушителем.

— Рано вы меня похоронили, Владимир Иванович, — сказал он и направил на Новикова свой большой пистолет.

— Разве ты не погиб?

— Вы же видите, что нет. Я как Ленин, живее всех живых.

— Но мы нашли там обгоревший труп, на руке которого были твои часы?

Лавров тихо засмеялся. Вид у Новикова был такой растерянный, что невольно вызывал у Павла смех.

— Там сгорел ваш человек, который меня предал. По всей вероятности он украл у меня мои часы и таким образом, они и оказались у него на руке.

Новиков опустился на стул и обхватил руками голову. Он уже догадался, зачем пришёл к нему этот человек.

— Что тебе от меня нужно? — спросил он Павла. — Деньги, квартира или ещё чего-то?

— Нет. Мне от Вас ничего не нужно. Я пришёл к Вам за правдой.

— За какой такой правдой? — тихо спросил Новиков, не спуская своих глаз с чёрного зрачка пистолета.

— За настоящей правдой. Думаю, что пришло время рассказать людям правду. Пусть люди узнают, кто Вы такой.

— Скажи, кому нужна твоя правда? Ты думаешь, я один такой? Нет, Лавров, ты ошибаешься. Жизнь сейчас такая, и каждый выживает, как может. Это только слова, человек человеку друг, товарищ и брат. Неправда всё это. Так ты мне скажи, за что ты меня убиваешь, если таких, как я, сотни тысяч. Всех же не перебьёшь?

— Может Вы и правы, что всех не перебьёшь. Но если я буду убивать по одному, ещё тысячи людей задумаются и не захотят воровать и обманывать наш народ. А сейчас, вставай, пойдём в комнату, — приказал Павел.

Новиков послушно встал из-за стола и проследовал за ним в комнату.

— Садись за стол, — приказал ему он. — Бери бумагу и пиши.

— Что писать-то?

— Я же сказал тебе, пиши правду. Покайся в грехах и уйди на тот свет с чистой совестью.

— А как же моя семья? Мои дети и внуки? Они разве виноваты перед тобой. Я же испорчу им всю жизнь.

— Надо было думать об этом раньше. Сейчас пришло время собирать камни.

Новиков сел за стол и, пододвинув к себе чистый лист бумаги, стал писать. Он писал долго, часто останавливался и отрешённо смотрел в потолок. Исписав один лист, он потянулся за вторым. В какую-то секунду, Лавров немного расслабился, и этого оказалось достаточным для Новикова. Он резко вскочил из-за стола и попытался ударить шариковой ручкой ему в глаз. Павел успел увернуться. Удар пришёлся в челюсть. Ручка глубоко распорола ему левую щеку.

Лавров схватил Новикова за руку и борцовским приемом швырнул его через себя на пол. Владимир Иванович вскрикнул от боли. Вывихнутая из сустава рука плетью повисла вдоль его туловища. Павел схватил его за шиворот рубашки и снова усадил его за стол.

— Я больше писать ничего не буду, — сказал Новиков.

Лавров взял исписанный лист бумаги и прочитал, после чего положил его на стол.

— Где твоё оружие?

Новиков рукой указал на стул, на спинке которого висела оперативная кобура. Павел достал из неё пистолет Макарова, вытащил из него магазин.

— Я не буду стреляться, — сказал Новиков. — Если хочешь, то убей меня сам.

— Бог с тобой. — Вставив в пистолет магазин, Павел взвёл его.

Раздался выстрел. Пуля снесла половину головы Новикова и вошла в стену. Павел вытер пистолет носовым платком и вложил его в ещё тёплую руку Новикова, после чего крепко сжал его кисть.

Он быстро прибрался в комнате, уничтожил все следы своего пребывания, и направился к выходу. Через минуту одинокий мотоциклист отъехал от дома Новикова и исчез в темноте ночи.

Водитель вот уже полчаса стоял у ворот коттеджа, дожидаясь Новикова. Он дважды нажимал на клаксон, но тот словно не слышал призывного гудка машины.

— Дежурный, это второй. Позвони шефу, скажи ему, что я уже полчаса стою под его окнами.

Через пять минут в машине зашумела радиостанция.

— Второй, это база. Мы не можем дозвониться. Никто не берёт телефонную трубку. Сходи за ним сам.

Водитель вышел из машины и направился к нему в дом. Он потянул ручку двери на себя, та с лёгкостью открылась.

«Странно, — подумал водитель, входя в дом. — Раньше Владимир Иванович всегда запирал за собой дверь, а теперь она открыта практически настежь».

В доме сильно пахло горелым металлом, и поэтому водитель сразу же направился на кухню. На газовой плите стоял раскалённый чайник. Водитель выключил газ и осторожно вошёл в комнату. Он вздрогнул от неожиданности, заметив за столом привалившегося к спинке стула Новикова, у которого отсутствовала половина черепа. Стена около его головы была вся в сгустках уже засохшей крови. На полу рядом с ним лежал пистолет.

Водитель бросился к телефону. Через минут сорок у коттеджа стояли уже несколько милицейских автомашин.

Харитонов медленно обошёл все комнаты коттеджа. Следов взлома он нигде не заметил. Это говорило о том, что посторонние лица не проникали в этот дом. Все руководители, что приехали на место преступления, были единодушны в версии самоубийства. Но Харитонов почему-то не спешил с выводами. Накануне Новиков был весел, как никогда, и мыслей о возможном самоубийстве он никогда не высказывал. Что-то здесь было не так.

Он вышел из дома и пошёл вдоль высокого каменного забора. Внезапно его внимание привлёк чёрный след на белом заборе, словно кто-то перелезал через него, опираясь ногами. Он вышел из ворот и направился в ту сторону, где он заметил след на стене. Так и есть. Трава около забора была помята. Он нагнулся и стал внимательно рассматривать это место. Судя по всему, неизвестный человек, спрыгнув с забора, направился в сторону ближайших кустов. Харитонов, словно охотничья собака, взяв след, шёл по этому следу. Там, где заканчивались заросли кустов, он увидел след протектора, судя по всему, он принадлежал мотоциклу.

«Неужели Лавров?» — подумал Харитонов.

Он моментально вспомнил слова Лаврова, которые он кричал в ответ на обращение Новикова. Харитонов достал сигарету и закурил. Ломать версию о самоубийстве ему не хотелось, так как он был на сто процентов уверен, что больше не услышит этой фамилии.