Возрождение полевых цветов

Глава третья

Салем

На кухне пахнет кексами, и я солгу, если скажу, что не поддалась слабости и не съела парочку. На вкус они такие же, как в моих воспоминаниях, и печь их было приятно. Это как езда на велосипеде. А я даже не позволяла себе осознать, как сильно мне этого не хватало.

– Мне нужно… ненадолго присесть. – Мама задыхается, слабость снова подкрадывается.

– Нет проблем. – Я обхожу барную стойку и протягиваю ей руку. Я веду ее в гостиную и чувствую, как она перекладывает на меня свой вес. – Хочешь на диван или на кровать?

– На кровать, – подумав, отвечает она.

– Хорошо. – Я помогаю ей лечь на ее специальную кровать и накрываю одеялами. – Отдыхай, мама. – Я целую ее лоб.

– Не забудь отнести кексы Тайеру.

Я подавляю стон.

– Не забуду.

Я возношу безмолвную молитву, чтобы его не оказалось дома. Ее веки тяжелеют, и когда я выхожу из комнаты, она уже дремлет.

У меня звонит телефон. Джорджия.

– Привет. – Я включаю громкую связь, чтобы во время разговора прибраться на кухне. – Как дела?

– Как мама сегодня?

– Утром было немного сил, но сейчас она дремлет. Мы испекли кексы.

– О. – Я слышу в ее голосе улыбку. – Отлично.

– Я тоже так подумала. – Я загружаю посудомоечную машину.

– Спасибо, что приехала и осталась с ней. Я знаю, ты не хотела, и я тебя не виню.

Я понимаю, ты не хочешь иметь…

– Джорджия, она наша мама. Тебе не нужно меня благодарить. Я хочу быть здесь. Мне нужно быть здесь.

Она прочищает горло, и я чувствую, что она немного задыхается.

– Мне пора возвращаться к работе. Позвоню позже.

– Мы в порядке. – Джорджия – медсестра, а я – нет, но это не значит, что я не способна позаботиться о нашей маме. А у сестры и без того забот хватает.

– Может, я заскочу к вам после смены, привезу фастфуд или что-нибудь еще.

– Просто дай знать.

Мы прощаемся и завершаем звонок. Кухня сияет чистотой, и мне не остается ничего другого, как отнести тарелку с кексами Тайеру.

Я знаю, что это неправильно, но меня раздражает, что он дружит с моей мамой. С ней он общался, а мне ни разу не позвонил.

Придурок.

Я выкладываю кексы на тарелку и накрываю их пленкой. Глазурь слегка помялась, но мне все равно. Сделав глубокий вдох, я впервые за много лет готовлюсь встретиться с Тайером. Я смогу, я справлюсь. Я сильная женщина. Я ни одному мужчине не позволю заставить себя чувствовать подавленной.

Только вот когда я обхожу забор, на его парковке нет машины. Наверное, это… к лучшему.

Но пока я живу у мамы, это не имеет значения. Рано или поздно я с ним непременно столкнусь, и я не знаю, что почувствую в тот миг.

Джорджия входит в дом через боковую дверь с пакетами еды. Ее комбинезон натянут на животе, и я не в силах сдержать улыбку.

– Ух ты! Можно потрогать? – воркую я, забираю у нее пакеты и ставлю на стол.

– Давай, – вздыхает она и выпячивает живот. – Этот весь в отца. Никогда не затихает. Я вся измучилась. Пинается и не дает спать по ночам.

– Ты узнала, что это мальчик?

Она улыбается от уха до уха.

– Да, на днях. Три мальчика, представляешь? Я всегда думала, что буду мамой девочки, но знаешь, я бы по-другому и не хотела. – Она кладет ладонь на живот рядом с моей. – Разве ты не хочешь еще одного?

– По-моему, сейчас у меня всего ровно столько, сколько я в состоянии вытянуть.

– Даже не представляю, как ты выдерживаешь разлуку с ней, – продолжает она. – Я знаю твои доводы, но… – Мы обе смотрим в сторону гостиной, где по-прежнему спит наша мама. Она спит с тех пор, как легла.

– Меня убивает, что я так далеко от нее, но ей не стоит видеть бабушку такой. – Я показываю на все медицинское оборудование и на спящую, хрупкую фигуру мамы. – Она слишком маленькая. Она с Калебом, в его надежных руках, и мы при любой возможности общаемся по FaceTime[1].

Джорджия качает головой, достает коробку с картошкой фри и запихивает в рот целую горсть.

– Я была в шоке, когда ты сказала, что вы разводитесь. Я всегда считала, что у вас все хорошо. Этот парень пошел тебе навстречу и женился, когда ты родила от другого.

Я опускаю голову. Для наших родных не секрет, что моя дочь не от Калеба. Мы не хотели лгать ни им, ни ей, но никто, кроме Калеба и Лорен, не знает, кто настоящий отец Сэды.

Я до сих пор помню, сколько ненависти выплеснула на Калеба его мать, когда мы ей об этом сообщили. Она не понимала, как он принял меня обратно, женился на мне и согласился воспитывать чужого ребенка.

После этого она перестала с ним разговаривать. Даже на свадьбу не явилась.

Я себя за это так и не простила. Мне она никогда особо не нравилась, но она мама Калеба. Мне не хватило духу спросить его, связывалась ли она с ним после нашего развода.

– Калеб – хороший человек, – говорю я сестре, роясь в пакетах с едой. – Но он не тот, кто мне нужен.

Она качает головой и прищелкивает языком.

– Прости, но ты дура.

– Я знаю, – смеюсь я и достаю завернутый бургер.

Поверьте, я прекрасно осознаю все свои ошибки и грехи, и отношения с Калебом очень болезненны для меня. Хуже всего то, что он по-прежнему мой лучший друг. Зато в какой-то степени это облегчает ситуацию с Сэдой. Она – его дочь. Родителей определяет не только ДНК, но и отношение, а Калеб – лучший папа для нашей девочки. Он никогда, ни разу не обращался с Сэдой как с чужой.

– Как думаешь, ты останешься здесь или переедешь обратно в Бостон после того, как мама?… – шепотом спрашивает Джорджия.

– В Бостон я не вернусь, – выпаливаю я. Мне никогда не нравились большие города, и за последние несколько лет я ими досыта наелась. – Но пока не знаю, останусь ли здесь.

– Это хороший дом, – задумчиво произносит Джорджия, озираясь по сторонам. – На случай, если решишь остаться.

– Вряд ли я смогу здесь жить.

Дело не только в Тайере, хотя и в нем тоже. Это дом нашей мамы, и я сомневаюсь, что когда-нибудь почувствую, что он мой.

– Да. – Джорджия печально опускает голову и переводит взгляд туда, где в соседней комнате дремлет мама. – Понимаю. Я тоже не уверена, что смогла бы. Кристи, – добавляет она, – одна из моих подруг-медсестер, сказала, что в эти выходные может остаться с мамой на день и ночь. Я подумала, ты захочешь использовать это время, чтобы увидеть Сэду, но решила сначала обсудить это с тобой.

– Было бы здорово, – честно признаюсь я и чувствую облегчение.

Я знаю, что Сэда в надежных руках Калеба, но я ненавижу быть вдали от моей маленькой девочки. Я не хочу, чтобы она видела, как умирает моя мама. Смерть неизбежна, но ни один ребенок не должен видеть, как кто-то любимый разрушается у него на глазах. Не то чтобы я не разрешала ей видеться с мамой, но я против того, чтобы она проводила здесь сутки напролет. Кроме того, у нее в Бостоне школа. Я не собираюсь ее оттуда выдергивать за несколько недель до конца учебного года.

– Отлично, я дам ей знать. Она прекрасный человек и замечательная медсестра, так что не волнуйся. Маме будет обеспечен наилучший уход.

В этом вся Джорджия: она бывает слегка диковатой, но всегда о нас заботится.

– Я люблю тебя, – говорю я.

– Ох, я тоже тебя люблю. И я рада, что ты вернулась, даже если и ненадолго.

– Спасибо. Я тоже рада, что я вернулась.

Удивительно, но это даже не ложь.