Возвращение астровитянки

Глава 3 Рейнджер Уайт

Оставалось проехать не больше десятка миль, но усталость и недосып наваливались на Мэтта Уайта быстрее, чем шла к концу длинная дорога. Но устают не только люди, и рейнджер опасался за свою лошадку. Езда по каменным россыпям и мелким скользким болотам, а то и по рыхлым пескам, могла вывести из строя любую лошадь, особенно такую старую и заслуженную скотинку, как его. А в пустыне, где до ближайшего города сто пятьдесят миль, помощи можно и не дождаться. Дорога – одно название, по ней практически никто не ездит. Зимние дожди так расквасили южные предгорья Ксанаду, что дорогу не раз пересекали речки, не отмеченные на карте, и их приходилось медленно преодолевать вброд.

Мэтт хотел сделать перед дюнами небольшой крюк: проехать по берегу морского залива и проверить одно место в прибрежных скалах, отмеченное на карте крестиком.

Облака нежно засветились оранжевым – рассвет приближался. Дождевая морось прекратилась.

Вот и дюны.

Мэтт круто свернул с дороги и затрясся по кочкам и камням. С приближением к морю ветер усиливался, и вершины серповидных холмов закурились светлым песком. Ещё десять минут – и лошадка, обогнув груду округлых мутно-прозрачных камней, вышла на рыжий пляж – прямо к прибою.

Это зрелище завораживало Мэтта с самого детства. К берегу медленно двигались чёрно-красные высокие гребни. Их вершины флуоресцировали и дымились, свешивали пенные космы на литые глянцевые лбы.

Волна, дождавшись своей очереди, зарычала, встала на цыпочки, засветилась прозрачным красным светом – и пушечно грохнула в ледяную гальку. Фонтан брызг и камней взметнулся на сотню футов. Разбившись в розовую пену, волна добежала, дошла, доползла до рейнджера, остановилась и покатилась назад.

Этот момент Мэтт любил ещё больше.

Раздался мелодичный звон, который издавали прозрачные шарики ледяной гальки, сталкивающиеся друг с другом в уходящей волне.

Морская музыка никогда не надоедала Мэтту. Он мог слушать эту волшебную череду звуков бесконечно.

Львиный рёв, оглушительный выстрел, серебряный звон.

Рык, пушка, хрусталь.

Мэтт собрался ехать дальше, но тут в небе над морем появилось светлое сияние.

Неужели?..

Рейнджер с замиранием сердца смотрел, как облачная завеса над морем раздёрнулась и открыла огромный золотистый шар, нанизанный наискось на яркий стержень.

Шар был в одиннадцать раз больше полной Луны и ярко освещал курчавое от пены стадо волн.

Минута роскошного зрелища – планетный диск сверкнул в последний раз – и скрылся в новой красноватой туче.

Мэтт перевёл дыхание. Вид над океанским прибоем полного Сатурна, который достигал полной фазы раз в шестнадцать дней, он считал самой хорошей приметой. А когда Сатурн в полуфазе, на его терминаторе можно увидеть голубой рассвет.

В тихий сезон у моря тоже интересно: зеркальная поверхность идеально отражает висящую над горизонтом планету – словно вода уступила место небу, в котором оказалось целых два огромных Сатурна-близнеца.

«Если я когда-нибудь осяду и заведу свой дом, то он будет вот на таком побережье…» – подумал рейнджер, двинул рычаг старенького «мустанга» вправо и погнал лошадку вдоль прибоя. Морской бриз заметно потряхивал машину, а метановые брызги залепляли стекло. Мэтт сверился по карте, высмотрел нужную расщелину и свернул.

Ветер сразу ослаб. Рейнджер проверил, что хотел, и двинулся по ущелью дальше, решив, что его «мустанг» сможет форсировать большую лужу, преграждающую самый короткий путь к дороге, с которой он недавно свернул.

Лужа оказалась глубже, чем Мэтт ожидал: жидкий метан покрыл все шесть колёс и заплеснулся на стекло. Оно оказалось для него раскалённым – и метан с шипением испарился.

Амортизаторы сердито крякнули, и, подпрыгнув на шершавом берегу промоины, лошадка вынесла Мэтта на дорогу.

– Отличная работа! – похвалил её Мэтт и, включив автопилот, забрался в багажник. Порывшись в нехитром скарбе, он с огорчением понял, что два дня назад уже надел самую чистую рубашку, какая у него была.

– Всё время забываю купить фрак, – сокрушённо сказал рейнджер и вернулся за пульт. Тут машину так тряхнуло, что Мэтт чуть не ударился о лобовое стекло.

– Полегче на поворотах, крошка! – проворчал он и пристегнул ремни. – И некоторые чудаки считают, что это – дорога!..

Живописные скалы обступали вездеход, хотя карта утверждала, что морской берег лежит всего в сотне метров левее.

Мэтт с интересом рассматривал проплывающие мимо разломы пород, оценивал намётанным глазом узор прозрачных ледяных прожилок и чёрных углеводородных потёков и сосулек.

– Может, в этом что-то и есть… – пробормотал он.

Очередная скала была увенчана полусферой: обычное жилище небогатого старателя в пустынных районах.

Мэтт включил лазерный переговорник:

– Здравствуйте, хозяева. Я – Мэтт Уайт. Прошу вашего гостеприимства.

Через полминуты из динамика донесся женский голос:

– И вам здравствовать. Мистер Мэтт Уайт? Я слышала о вас.

– Надеюсь, только хорошее, мэм? – улыбнулся Мэтт в глазок камеры, досадуя, что не побрился, и радуясь полутёмной кабине.

– Ну… кое-кто считает вас опасным человеком, – сказал с сомнением женский голос.

– Для вас я безопаснее ягнёнка, мэм, – спокойно откликнулся рейнджер. – Я проехал триста миль по ужасной дороге и совершенно разбит. Моя лошадка нуждается в отдыхе и подзарядке. Ваше гостеприимство можно приравнять к милосердию.

– Я сделаю один звонок. Подождите, мистер.

Мэтт догадывался, кому будет звонить женщина, и набрался терпения.

Внезапно дверь шлюза, устроенного в подножии скалы, поползла вверх.

– Приглашение, которое лучше всяких слов! – улыбнулся Мэтт, развернул шестиколёсник и задним ходом заехал в проём.

Из закрытого шлюза одни насосы откачали густую азотно-метановую смесь, служившую атмосферой на Титане, а другие впустили менее плотную азотно-кислородную, привычную для землян.

Мэтт открыл кабину «мустанга» и спрыгнул на бетонный пол. В шлюзе было чертовски холодно, и он поспешил зайти в дом.

Его встретила симпатичная рыжая женщина с веснушчатым лицом. Зелёные глаза рыжеволосой были настороженны, но, как с облегчением отметил Мэтт, в её руках не было оружия. Одета молодая женщина была в чёрный комбинезон; он не скрывал её эффектную фигуру и контрастировал с молочной кожей лица и рук.

– Мэм, благодарю вас от имени всех бродяг Титана! – Мэтт улыбался и держал пустые ладони на виду.

– Что привело вас в наши края, мистер Уайт?

– Я еду в Сильвер-хилл, двести миль на запад отсюда. Там у меня небольшое дельце по геологической части. Если вы позволите мне переночевать, то я был бы вам крайне признателен. Я могу заплатить за пребывание в вашем доме.

– Я слышала об этих новомодных обычаях, но мы с братом придерживаемся традиционных взглядов на гостеприимство.

– Тогда разрешите сделать вам небольшой подарок, – сказал Мэтт и, не делая резких движений, достал из заплечного рюкзака продолговатый пакет.

Женщина с любопытством спросила:

– Что здесь?

– Копчёный палтус, мэм.

Глаза женщины расширились от удивления, а рука машинально отметила вес пакета. Стоимость такого деликатеса была неизмерима с расходами на однодневного гостя.

– Вы уверены, что… – Она осеклась, увидев обиженное лицо Мэтта, и улыбнулась: – Зовите меня Энн, мистер Уайт.

– Тогда – Мэтт, к вашим услугам.

– Хорошо… Мэтт. Вы подсоединили вездеход к энергосети?

– Да, моя лошадка уже вовсю чавкает.

– Теперь позаботимся о вас. Душ?

– О! – только и смог сказать Мэтт.

Энн отвела его в комнату для гостей:

– Грязное бросайте сюда. Я сама постираю, вы не справитесь с моей капризной машиной.

– Э-э… – смутился рейнджер.

– Давайте без лишних слов! – скомандовала Энн. – В шкафу найдёте чистую домашнюю одежду. Это вещи моего покойного мужа. Они вам подойдут, он был такой же… рослый.

Хотя женщина старалась говорить спокойно, напряжение в голосе выдавало свежесть потери.

– Сочувствую вашему горю, – тихо сказал Мэтт. – Я немного знал Эндрю. Он был прекрасным человеком.

– Спасибо, – и Энн ушла.

Вода бежала по сильному стройному телу Мэтта, смывая пот и усталость.

Душ воскресил рейнджера. Он с сожалением закрыл горячую воду и вышел из кабины. Его одежду Энн уже забрала, и он надел мягкие светлые шорты и футболку. Она была ему маловата: слишком обтягивала грудь и плечи.

Мэтт вздохнул, вспомнив беднягу Эндрю. Тот погиб восемь месяцев назад при прокладке своей шахты. Самая типичная смерть старателя на Титане – от обвала. А неспокойные вулканы и землетрясения, вызывающие сдвиги ледяных пород, густым кольцом охватывают малонаселённый южный берег Ксанаду.

Рейнджер вышел в гостиную, но Энн там не было.

Она пришла только спустя десять минут, и глаза её были красны.

Её «сорвало», когда она загружала одежду пришельца в стиральный барабан. Взяв в руки рубашку Мэтта, она вдруг почувствовала запах мужского пота, так похожий на запах работяги Эндрю. Она сомнамбулически поднесла рубашку к лицу, ещё раз вздохнула… – не выдержала и зарыдала, уткнувшись в клетчатую шерстяную материю.

Запах мужской рубашки опрокинул какие-то барьеры в Энн, которая прочно держала своё горе в кулаке, – даже брат, поселившийся в её доме полгода назад, удивлялся выдержке сестры. И вот, всего лишь из-за рубашки, которая долго облегала крепкие плечи…

Она выплакалась и почувствовала облегчение. С большой неохотой Энн положила в мыльную воду рубашку гостя. У неё даже появилась невозможная и неприличная мысль её украсть…

Женщина не возилась у кухонного автомата, но он справился сам.

Мэтт мудро решил не спрашивать, почему глаза хозяйки красны, и лишь нахваливал прекрасные отбивные и печёные ломтики сквоша с сыром.

– Мэтт, меня удивляет, что вы приехали как раз тогда, когда моего брата нет дома. А он крайне редко отсутствует. Это совпадение? – вдруг прямо спросила Энн.

Мэтт помедлил. Молодая женщина была не только миловидна, но и проницательна.

– Нет, – признался он. – Это не совпадение. Но дело не в том, что ваш брат уехал, а в том, что завтра ваша заявка должна быть заверена.

Женщина напряглась и невольно отодвинулась от стола и Мэтта.

– Не бойтесь меня, – сказал Мэтт. – Я заглянул сюда проследить, чтобы вас никто не обидел. Слишком много неприятных случайностей происходит с людьми в тот день, когда они должны стать законными собственниками квадратной мили вокруг своего дома. Особенно если речь идёт о перспективном руднике…

– А не являетесь ли вы сами этой неприятной случайностью, мистер Уайт? – высоким голосом спросила Энн.

– Нет, мэм… Энн… – мягко ответил рейнджер. – Захватом рудников занимаются бандиты, связанные с геологическими компаниями императора Дональдса. Только с его помощью можно нанять армию адвокатов, чтобы затормозить возможный судебный процесс, и армию киберов, чтобы за месяц выпотрошить любое месторождение кристаллов. Я одиночка и не работаю на императора. У меня с его шакалами… свои давние счёты.

– Вот почему вы здесь, – догадалась Энн. – Вы надеетесь на стычку, в которой будет возможность отомстить за какие-то обиды?

– Я всего лишь надеюсь помочь вам, если в этом появится необходимость. Вам с моей стороны ничто не грозит, тем более что ваш брат уже знает о моём присутствии…

Мэтт не сомневался, что Энн звонила брату.

– Если вы завтра благополучно ответите на вызов судьи и завершите законное оформление своего рудника, то я сразу поеду дальше – у меня действительно есть дела в Сильвер-Хилле.

Лицо женщины расслабилось и погрустнело.

– Извините, Мэтт, что я вас заподозрила. Я действительно опасаюсь… что завтра мне могут помешать. Мне уже предлагали за бесценок продать рудник – и очень настойчиво.

– Значит, они знают, что вы нашли хорошие гнёзда кристаллов.

– Конечно, это очень трудно утаить.

Энн вдруг встала и вышла. Через несколько минут она вернулась и положила перед Мэттом горстку ветвистых кристаллов.

– Может, я дура, что вам их показываю, но вы умеете вызывать доверие одиноких женщин.

– Это мой главный талант… – серьёзно сказал Мэтт и склонился над кристаллами, чтобы получше их рассмотреть.

А Энн глядела на Мэтта, обветренного, загорелого, с широкими плечами. Лицо молодого рейнджера было сухощавым и мужественным, с синими детскими глазами. В нём чувствовались уверенность и надёжность.

Да, перед Мэттом лежали первоклассные титаллы, драгоценные органические кристаллы Титана, золотистые по альфа-граням и рубиново-красные по бета-граням. Учёные считали титаллы невозможной аномалией, но факт их существования был бесспорен, и тысячи геологов и старателей добывали эти драгоценные веточки, пробивая шахты в глубину времён – туда, где углеводородные пласты миллионами лет прессовались в челюстях лёдников.

Красивые двуцветные кристаллы высоко ценились не только модницами, но и производителями электроники: титаллы служили основой самой компактной и надёжной перезаписываемой киберпамяти.

Могущественная империя Дональдсов, основавшая нынешнюю столицу Титана, не упустила выгодный рынок и захватила самые крупные месторождения кристаллов. Но и этого империи было мало: её агенты внимательно следили за результатами разведки индивидуальных старателей, которые разбрелись по дальним провинциям и берегам метановых морей Титана и закладывали там собственные шахты. Как только шахты натыкались на хорошую рудную жилу, империя всеми правдами и неправдами старалась отобрать у старателей лакомые куски. Агенты императора рыскали везде: они получали процент от захваченной добычи. Своей жадностью и жестокостью они заслужили прозвище «шакалы» и ненависть старателей.

– Прекрасные экземпляры, – с восхищением сказал Мэтт, отдавая кристаллы. – Если эти образцы типичны для вашей жилы, то завтра вы станете богатой женщиной! И перестанете сами стирать рубашки всяким бродягам.

Энн заметно вздрогнула, удивив Мэтта.

– Я рада, мистер Уайт, что вы гостите в моём доме. Спокойной ночи! – И она стремительно вышла из гостиной в боковую дверь.

Мэтт недоуменно пожал плечами, глядя на едва тронутую тарелку хозяйки.

Сам-то он доел всё до крошки. Ладно, честно признаемся – рейнджер стянул и съел ещё и отбивную с тарелки Энн. Ох уж эти холостые голодные мужчины…

Мэтт заснул рано, поэтому пробудился среди ночи. Посмотрел на часы: пять утра по универсальному времени, ещё можно пару часов поспать. Но долгая дорога всегда сушит горло.

Мэтт встал, натянул шорты, покосился на тесную футболку и решил, что до столовой и так дойдёт.

На кухне Мэтт заказал себе стакан лимонного напитка и заметил винтовую лестницу наверх – явно на смотровую вышку.

«Надо сделать рекогносцировку местности…» – и Мэтт отправился по крутым ступенькам.

Они действительно привели его в стеклянную башню с небольшим телескопом. Но великолепный круговой обзор был частично загорожен.

– Простите, Энн! – воскликнул Мэтт, замерев на месте. – Я не знал, что вы здесь.

Энн стояла босиком, в длинной ночной рубашке, и смотрела на море.

– Не могу спать. – Она обернулась и в упор поглядела на атлетически сложенного голого до пояса рейнджера. – Вы растревожили мой покой, мистер Уайт.

– Извините, мэм… – бормотал рейнджер, пятясь задом к лестнице.

– Не уходи, Мэтт, – сказала Энн…

Через три часа они снова стояли в смотровой башне. Они уже успели выпить кофе – Энн прекрасно его варила – и слегка одеться.

Хозяйка показывала рейнджеру местные достопримечательности, водя рукой по неровному горизонту. Но иногда Энн умолкала, поворачивалась к Мэтту и утыкалась лицом ему в грудь или в плечо. И неподвижно стояла с полминуты. Потом, как ни в чём не бывало, продолжала свой рассказ:

– Мы с Эндрю выбрали это место, потому что отсюда хорошо видно море. А в летний шторм брызги прибоя долетают даже до дома. Но это место оказалось удачным и для шахты – может, правду говорят, что кристаллы тоже любят море? К времени, когда Эндрю погиб, уже было понятно, что месторождение очень богатое, и тогда я вызвала своего брата, потому что одному человеку рудник не поднять.

– А что там за группа скал?

– Это выход из системы пещер возле каньона Дикой реки. Их тут как дырок в сыре – мы даже использовали одну в качестве начала шахты.

– Не скучно жить в провинции, вдали от крупных городов?

– Я пять лет проторчала в Ксанаду-Маунтин, но мне не нравится городская суета и работа на босса. Мне хочется быть хозяйкой своей жизни и не зависеть от капризов менеджеров компании. Кроме того, тут изумительные пейзажи. Когда над бушующим морем виден Сатурн с кольцами и дюжиной спутников, то просто дух захватывает.

– Да ты романтик, Энн!

– Без красоты жизнь пресна. Но как ты, Мэтт, стал бродягой и рейнджером? У тебя есть постоянное жилье?

– Нет. Только моя лошадка и дешёвые гостиницы. У меня нет денег на дом.

– И ты, бедняк, в одиночку бросил вызов императору?

– Император Дональдс, безусловно, могуч, поэтому его слуги преступают закон так часто, как им захочется. Но в провинции в их планах иногда случаются небольшие заминки.

– Например, в виде тебя?

– Да, – согласился Мэтт. – Я никогда не считал себя большим человеком. Возле столицы мои усилия ничего не дадут, а в таких удалённых от закона местах я иногда могу быть полезным.

– Так ты бескорыстный рыцарь и Робин Гуд?

– Ну… я вовсе не бескорыстен. Мне нужна еда и одежда, а моей лошадке – энергия и запчасти. Профсоюз старателей снабжает меня припасами и кое-какими премиальными деньгами. Так что в каком-то смысле я на них работаю.

– У тебя шрамов на теле больше, чем у меня пальцев на руках. Это тоже можно оплатить деньгами?

Мэтт нахмурился.

– Я родился на Титане. Имперские шакалы захватили рудник моего отца, когда мне было четырнадцать. Толстозадые земляшки! Терпеть их не могу!

– Я тоже земляшка, – сказала Энн.

– Не хотел тебя обидеть, и ты вовсе не… э-э…

– Ладно, принимаю твоё «э-э…» как комплимент. Рассказывай дальше.

– Я вырос в приюте Кристалл-Сити и с тех пор обожаю наступать на хищные лапы империи – везде, где они тянутся сломать жизнь таким труженикам и пионерам периферии, как вы с братом. Вот я и езжу по берегам Ксанаду, любуюсь прибоем и заглядываю на маленькие рудники, у которых наступает день регистрации.

Энн вздохнула. Они оба знали, что в момент рассмотрения заявки будущий владелец рудника становится очень уязвимым. Если он не выйдет на видеосвязь из своего дома и не подтвердит судье Кристалл-Сити под присягой, что постоянно проживает здесь в течение года, то регистрация нового участка откладывается на много месяцев и «ничейный» рудник становится лёгкой добычей банд шакалов.

Запищал зуммер и засветился экран. Два крупных вездехода типа «краб» преодолевали поворот в миле от дома.

– Императорские агенты! – побледнела Энн. – Всё-таки приехали.

Мэтт присвистнул:

– На двух тяжёлых бронеходах! Чёрт побери, они решили, что тут крепость?

Энн включила коммуникатор:

– Предлагаю вездеходам остановиться. Вы вступили на территорию рудника «Южный», и я, Энн Чандлер, его хозяйка, запрещаю вам двигаться дальше!

– Не втирайте нам очки, вы ещё не владеете этим рудником, – раздался из динамика грубый голос. – Я хотел бы перемолвиться с вами парой словечек по этому поводу. Если мы договоримся о цене рудника, то это будет лучший выход для вас.

– Я уже всё сказала вам, мистер Барт, о вашем оскорбительном предложении, – яростно крикнула Энн.

– Не стоит так сердиться. Лучше что-то, чем ничего.

– Не замахнулись ли вы на слишком большой кусок, мистер Барт? – вступил в разговор Мэтт.

– Вот и наш рейнджер Уайт! – обрадовался грубый голос. – Значит, не зря я захватил ребят побольше.

Мэтт отключил коммуникатор и повернулся к женщине:

– Я оказал тебе медвежью услугу, Энн. Они приехали такой армией, потому что рассчитывали на встречу со мной.

– Я не справилась бы и с одним танком. Двое против двух – лучше, чем один против одного.

– Ты даёшь мне разрешение действовать так, как я считаю нужным, для защиты твоей собственности?

– Да, – побледнела Энн.

– Значит, у вас появился наёмный работник, мэм. Когда спутник-ретранслятор выйдет в зону видимости и появится связь с Кристалл-Сити?

– Через три часа.

– Они всё грамотно рассчитали… Держи глухую оборону до связи с судьей, а после регистрации заявки сразу сообщи о незаконном вторжении на твою территорию. Я постараюсь увести их от дома.

– Будь осторожен, Мэтт! – Энн побледнела ещё больше, и на её милом лице прибавилось веснушек.

– Не волнуйся, Энн.

Мэтт включил коммуникатор.

– Я вижу, Барт, что наша прошлая встреча тебе запомнилась. И без пары тяжёлых танков ты уже не осмеливаешься встречаться со мной. Настоящий мужчина! А запасные памперсы ты захватил?

– Потявкай напоследок, Уайт. Что-то мне подсказывает, что это будет наша последняя встреча!

Рейнджер вырубил связь и сказал:

– Мне пора. С шакалами больше ни о чём не говори.

Энн крепко поцеловала Мэтта, и на её зелёных глазах выступили слёзы, сделав их ещё зеленее.

– Я буду ждать тебя. Возвращайся!

Отдохнувший и сытый, «мустанг» пулей выскочил из шлюза, и Мэтт погнал его на развилку в четверти мили от дома. Он заранее надел кислородную маску и не стал герметизировать кабину. Рядом наготове лежал испытанный карабин с фирменным клеймом на прикладе: «Winchester, VA».

Он успел вовремя, развернулся на перекрёстке и стал поджидать гостей.

Как только оба тяжёлых «краба» показались из-за поворота, Мэтт высунул карабин и выстрелил картечью: сначала в лобовое стекло первому вездеходу, потом – второму.

Стрелял Мэтт отменно, и горсть крупной дроби попала именно туда, куда и ожидалось, – прямо перед лицом водителя. Конечно, даже картечь не возьмёт бронестекло – выстрелы были лишь оскорблением. И оно достигло цели: в эфире раздался взрыв ярости и грязная ругань.

Мэтт вдавил педаль газа до упора, и «мустанг» прыгнул на крутую дорогу, ведущую в скалы.

Барт открыто орал, даже не переходя на внутреннюю связь:

– Оторвём голову этому ублюдку! У нас куча времени, с вдовой мы ещё успеем разобраться!

И оба вездехода повернули на дорожной развилке не к дому, а вслед за Мэттом, на что он и рассчитывал, зная психологию оскорблённых мужчин.

Прежде чем лошадка Мэтта свернула за скалу, каждый из «крабов» успел дать вслед по пулеметной очереди. Одна прошла правее и раскрошила придорожную скалу. Вторая крупнокалиберная очередь вспахала дорогу, разминувшись с вездеходом Мэтта всего на два фута и оставив позади его колёс цепь дымящихся ям.

Мэтт успел заметить в экране заднего обзора, что мутные пятна на стекле преследующих его «крабов» не стираются, невзирая на усилия дворников-щёток. Значит, дробь вдобавок ухудшила врагу видимость.

Скорость «мустанга» была выше, чем у вездеходов, но только на приличной дороге – среди камней и песка вездеходы догоняли Мэтта. Где его лошадке приходилось искать объезд или снижать скорость, чтобы не пропороть шины или не угробить амортизаторы, – там тяжёлые вездеходы шли напролом, раскалывая бронированными носами полупрозрачные ледяные валуны и размётывая дюны оранжевого песка. Клейкие углеводородные лужи тоже не задерживали массивных «крабов».

Дорога забежала на бугор, и Мэтт этим воспользовался: спустившись в низину и оставаясь в зоне невидимости, выбросил на дорогу пару плоских блинов.

Вездеходы выскочили из-за бугра, и почти одновременно раздались два мощных взрыва.

Однако то, что было бы фатально для лёгкого вездехода, оказалось малоэффективным против тяжёлого танка.

Колесо у переднего «краба» разнесло в клочья, но это лишь вызвало новую порцию ругани: вездеход был восьмиколёсный, и потеря одного колеса почти не замедлила погоню.

Выстрелы из пулеметов дополнялись огнём из лазерных ружей. Когда световой импульс впивался в придорожную полупрозрачную скалу, та освещалась изнутри кровавым мерцающим светом и лопалась. Два лазерных выстрела уже попали в корму «мустанга» – и там появились пробоины, по краям вскипевшие металлом.

Пулей зацепило и заднюю шину. Она ещё держалась на поддуве, но такая меткость преследователей тревожила Мэтта.

Барт хорошо подготовился после прошлого поражения и взял своих лучших людей.

Дорога выбежала на край моря, и в плотной азотной атмосфере поплыли клочья метанового тумана.

Комбинезон Мэтта был старым, терморегулировка барахлила, и свист морского ветра заставил выносливого рейнджера поёжиться в негерметичной кабине.

Меткая пулемётная очередь ударила прямо в колпак. Мэтта засыпало стеклянной крошкой.

«Чёрт!»

Мэтт впервые подумал, что смерть более вероятна, чем жизнь, и что он может не пережить этот день.

Что ж, это его дорога, и он её выбрал сам.

«А как же Энн?»

Мэтт пришпорил свою лошадку, несмотря на то что держаться на скользкой дороге было совсем не просто. На такой бешеной скорости «мустанг» делал огромные прыжки, на целые секунды зависая в воздухе и пролетая по несколько десятков метров: тяготение на Титане было в восемь раз меньше земного. Искусству, с которым Мэтт управлял своим «мустангом», позавидовали бы и легендарные ковбои.

Рейнджер старался быстрее добраться до прибрежной скалы, выступающей в море. Дорога огибала скалу, тесно прижимаясь к ней и пугаясь крутого обрыва, чьё подножие скрывалось в рычащих волнах, кипящих в двухсотфутовой глубине, но иногда неожиданно подступавших к самой дороге.

Наконец рейнджер добрался до скалы. Смертоносные «крабы» приотстали от шустрой лошадки Мэтта, но патронов не жалели и всё время грохотали длинными очередями – хорошо ещё, что танки тоже мотало на плохой дороге.

Как только Мэтт обогнул скалу и скрылся с глаз шакалов, он сразу резко сбросил газ и, выбрав подходящий поворот, нажал на небольшой рычаг. В корме машины открылась дверца, и раздалось дробное мелодичное постукивание.

Как только звук прекратился, Мэтт снова нажал на акселератор.

Передний вездеход с повреждённым колесом огибал скалу на максимально возможной скорости. Барт сидел рядом с Збигневом-водителем и подгонял его свирепой руганью. Вдруг он заметил на дороге странное мерцание.

– Что это? – крикнул Барт, а водитель уже тормозил, бледный, как заснеженная придорожная скала.

Но было поздно: вездеход влетел на крутой изгиб дороги, засыпанный круглой ледяной галькой, набранной Мэттом вчера на пляже. За ночь шарики из водного льда в багажнике «мустанга» сильно нагрелись: от обычных минус ста шестидесяти пяти цельсиев аж до минус сотни. И сейчас морская галька лежала на дороге, твёрдая, как камень, и скользкая, как и положено льду. Шарики из водного льда, высыпавшиеся из машины Мэтта, были раскалены с точки зрения обычной титанской погоды, и сейчас метановый снег и углекислотный иней с шипением таяли вокруг ледяных голышей, делая их ещё более скользкими.

Шины вездехода давили гальку, но та не сразу поддавалась, катилась и юзила. Сцепление колёс с грунтом резко уменьшилось, и «краба», под яростную ругань людей, сидящих внутри, стало заносить. Водитель рвал рычаги как безумный, но набранная инерция тащила «краба» боком по катящемуся ледяному гравию – прямо к двухсотфутовой пропасти, в которой бушевал метановый прибой.

Вездеход чуть замедлился, сгребая россыпь крупных камней на обочине, а потом столкнул их в пропасть и сам рухнул вниз, кружась и переворачиваясь в облаке обломков. Фонтан отметил место падения танка, и красноватые метановые волны сомкнулись над машиной.

Второй вездеход успел отреагировать на судьбу первого, сбавил скорость и миновал опасное место благополучно.

И гонка продолжилась.

Вскоре положение Мэтта стало отчаянным. Он не рассчитывал, что противников окажется так много и они будут так хорошо вооружены. Пулеметные очереди свистели вокруг, кромсали остатки стеклянного колпака, дырявили корпус и шины. Почти все колёса уже ехали на поддуве, а левое среднее превратилось в лохматую мочалку, бессильно шлепающую по дороге.

Мэтт тоже отстреливался, целясь по шинам, стеклу водителя и перископу пулемёта, но у него не было шансов подбить танк из карабина, даже с бронебойными пулями, а мины у него кончились.

Последняя надежда была отмечена на карте крестом.

Водители Титана пользовались трёхмерными картами, полученными спутниковым радаром. Горизонтальная точность карт достигала одного метра и позволяла автопилоту выбирать самую безопасную дорогу. Но Мэтт, по долгому опыту путешествий в ущельях Титана, знал, что в крутых каньонах карты могли ошибаться больше обычного – до нескольких метров. Граница между пропастью и дорогой иногда оказывалась значительно смещенной, в чём рейнджер вчера сам удостоверился.

Он ехал к месту, где дорога петляла над ущельем. Теперь Мэтт должен был сыграть на ошибке в карте, о которой его враги не знали. И это был рискованный трюк…

Мэтт подпустил к себе броневик на расстояние нескольких десятков метров. Пулемет строчил, не останавливаясь, дорога дымилась от ударов пуль, пыль взметывалась из-под колёс израненного «мустанга».

Приближался поворот, перечёркнутый крестом.

Мэтт схватил короткий карабин и закрепил его на груди.

Потом вцепился в рычаги и стиснул в напряжении зубы. Роковой поворот всё ближе и ближе…

«Краб» приблизился к «мустангу» вплотную. Сквозь исцарапанное бронестекло и пыль из-под колёс «мустанга» водитель «краба» плохо видел дорогу – и невольно ориентировался по противнику, следуя за ним, как привязанный. Автопилот следил за трассой по трёхмерной карте и не вмешивался в действия водителя, если не находил маршрут опасным.

«Мустанг» домчался до изгиба дороги, но не стал поворачивать. И вот перед ним разверзлась пропасть глубиной в сто восемьдесят футов.

«Мустанг», не снижая скорости, оторвался от грунта и слетел в ущелье.

Автопилот вездехода «не видел» опасности на карте, а человек-водитель слишком поздно понял самоубийственность прыжка машины рейнджера. Он завопил и ударил по тормозам, но «краб» уже падал вслед за «мустангом»…

Крики людей в «крабе» подстегнули Мэтта. Он выбил остатки колпака ногой и выпрыгнул из машины. Через секунду мимо Мэтта проплыл носом вниз броневик. Рейнджер отвел руки назад, схватился за рюкзак и распахнул небольшой параплан-крылья.

Падение замедлилось, и Мэтт успел увидеть, как его верная лошадка рухнула в скалы и превратилась в груду искрящих и дымящих обломков. Рядом упал «краб» – и взорвался, будто граната.

Но переживать было некогда. Ветер сносил Мэтта вдоль ущелья, и он опускался всё ниже между почти отвесными стенами каньона. Тут рейнджер чертыхнулся и максимально расправил крылья, пытаясь перелететь ту самую метановую промоину, которую он вчера так лихо форсировал на «мустанге». Но сейчас под ним не было его верной лошадки…

Несмотря на все усилия, Мэтту не удалось долететь до берега.

Он приземлился по колено в жидкий метан.

Смертельный холод пронзил его ноги, одетые в тонкий старенький комбинезон. Такая защита хороша против холодного воздуха, но от жидкости при минус ста семидесяти цельсиев она не убережет. А универсальный комбинезон стоит почти как новый «мустанг».

До сухого берега было метров двадцать. Мэтт брел по метановому болоту, и ледяная жидкость стремительно высасывала из него силы. Ноги немели. Мэтт понимал, что если упадёт, то умрёт от холода за несколько секунд.

Он чудом добрёл до ледяной обрывистой кромки, навалился на неё животом и осторожно выбрался на берег.

От дома Энн рейнджера отделяло несколько миль. Связи не было – видимо, каньон экранировал сигнал, но Мэтт всё равно оставил рацию на волне «SOS» и поковылял к выходу из ущелья на негнущихся ногах.

Прошло минут сорок, пока он добрался до дороги, но вместо помощи его встретил ураганный огонь из лазерных винтовок. Один выстрел прожёг комбинезон на плече и зацепил руку.

Не считая Земли, Титан – единственное тело в Солнечной системе, где человек может находиться без герметичного скафандра, но антарктический земной холод по сравнению с холодом Титана выглядит как тёплый летний вечер, поэтому любые дыры в комбинезоне, открывающие холоду ещё одну брешь, могут легко стать смертельными.

Мэтт рухнул за огромный валун, стянул с плеча карабин и, задыхаясь, крикнул:

– Кто вы, чёрт вас дери, и что вам надо?

– Ты про нас забыл, ублюдок? – услышал он злобный голос Барта.

Значит, вынырнул из моря непотопляемый Барт. Судя по обстрелу с двух направлений, спасся он не один. А найти Мэтта было легко – по его собственным сигналам «SOS».

Опять неравные силы. Почему это перестало удивлять Мэтта?

Рейнджер смертельно устал. Комбинезон старался нагреть его ноги, но они уже не чувствовали тепла. Мэтт совершенно не был готов к новой драке, но его никто и не спрашивал – готов ли? Просто стреляли – и всё.

Рейнджер с трудом покрутил головой. По бокам – крутые ледяные стены, впереди – Барт с кем-то ещё. Сзади – метановое болото.

Что делать? Мэтт лег на спину, зацепил зубами из рациона остаток шоколада. Потом запил его последним глотком кофе – того, который сварила утром Энн…

Глаза и мозг немного прояснились, и рейнджер заметил глубокую расщелину в стене каньона. Явно выходное отверстие для весенних метановых ручьёв. Значит, где-то есть и входное? Возможно, оно будет слишком мало для человека, но рискнуть стоило.

Мэтт вставил в карабин патроны с разрывными пулями и выстрелил несколько раз по стенам ущелья над головами своих противников. Куча обломков и пыли рухнула на Барта и его водителя Збигнева, который тоже сумел выбраться из утонувшей машины.

Пока они ругались и протирали щитки кислородных масок, Мэтт успел перебраться в пещеру. Барт слишком поздно заметил его движение и лишь бесполезно выстрелил вслед.

– Пошли за ним! – крикнул он Збигневу.

И они бросились к пещерному входу, полагая, что сейчас Мэтт удирает в глубь горы как можно быстрее.

Но навстречу раздался выстрел.

Збигнев застонал и упал ничком. Барт грохнулся рядом, убедился, что невидим для Мэтта, и перевернул Збигнева.

Грудь того стала решетом, из которого сеялись красные льдинки.

Трудно сказать, что быстрее остановило сердце водителя – смертельный холод или убийственная картечь, но через минуту Барт остался один. И почувствовал страх. Когда у него был огромный перевес в силах, он всё равно не смог победить Мэтта Уайта. Теперь же они остались один на один.

На что он надеется? Он падал сегодня со скалы и выныривал со стофутовой красной глубины. Его тело избито, он еле жив… Но он зашёл слишком далеко – и не может остановиться. Один из них должен умереть, и Барт сделает все, чтобы это был Мэтт.

Он сместился по осторожной дуге так, чтобы лучше видеть вход в пещеру, и обругал себя за то, что не сделал этого маневра, когда Збигнев был жив.

Сейчас Мэтт действительно ушёл в глубь ледяной стены, и императорский агент осторожно отправился следом.

Вскоре Барт понял, что его противник не идёт, а ползёт – слишком усталый или раненый, чтобы шагать на своих двоих. Барт обрадовался и заторопился.

И едва не нарвался на выстрел из карабина – хорошо, что увидел впереди блеснувший ствол и успел спрятаться за пещерный выступ.

Когда развеялись пыль и дым от попавшей в стену картечи, Барт издевательски крикнул:

– Ты так устал, Мэтт, что стал промахиваться? Позволь мне пристрелить тебя без мучений. Всё равно тебе грозит пожизненное наказание за смерть моих семерых людей. Нужно расплачиваться за содеянное.

Раздался голос Мэтта:

– Твои люди получили то, что заслужили. Вы просто банда кровавых убийц. Кто взорвал дом Пашута на участке «Килиманджаро»? Кто осадил рудник Самуила Пярну и вывел из строя кислородную систему, отчего вся семья Самуила, включая маленького сына, умерла от удушья? Это сделали ты и твои наёмники.

– Хе-хе, я вижу, слава обо мне гремит. Пашут сам виноват, что открыл такое богатое месторождение и не согласился мне его продать. И Самуил тоже был неправ – имея в семье маленьких детей, он посмел спорить о цене, которую я ему предложил за участок.

– Ты перестал быть человеком, ты – просто бездушное оружие «Титан Минералз», которая скупает захваченные рудники, не спрашивая, откуда они взялись. Но если станет известно о твоих методах ведения дел, то императорская компания живо от тебя открестится и сделает козлом отпущения.

– И от кого публика узнает о моих методах?

– От тебя самого – из записи этого разговора.

– Связи у тебя нет, и все твои записи умрут сейчас вместе с тобой.

И Барт выстрелил в сторону Мэтта. Лазерный луч врезался в потолок; толща полупрозрачной породы озарилась красным светом. Потолок треснул, и посыпались куски льда.

Мэтт заметил, что лазерная вспышка осветила на потолке характерную прослойку метанового льда. А лед этот очень нестабильный, его легко разогреть.

Рейнджер достал инфракрасный нагреватель из аварийного набора и нацелил его на потолок над Бартом. Бандит, ничего не замечая, хвастался своими грязными делами.

Может, психологи многое узнают о Барте, проанализировав его словесный поток, но Мэтта просто мутило от откровений наёмника.

Может, Барт предчувствует свою гибель и надиктовывает мемуары на этот случай? Даже маньяки хотят остаться в истории – пусть хотя бы в роли героев криминальной хроники.

Вскоре метановые ручейки побежали по стенам пещеры. Раздался треск.

Чтобы заглушить его, рейнджер крикнул:

– Барт! Ты очень хотел захватить эту землю. Теперь у тебя её будет вполне достаточно!

И выстрелил в потолок.

Огромный пласт породы обрушился на Барта, поставив тяжёлую точку в его гнусных откровениях.

Но рухнувший пласт был заметно больше, чем рассчитывал Мэтт: он накрыл обоих противников.

Энн благополучно зарегистрировала участок и даже успела встретить брата, срочно прилетевшего домой. Но ни Мэтт, ни имперские стражники не появлялись. Утренняя стрельба и взрывы были хорошо слышны Энн, и наступившая тишина пугала её ещё больше – она казалась кладбищенской.

– Он наверняка погиб, возможно, упал в море, – пожимал плечами рыжий Свен, похожий на сестру, но лохматый, со сломанным носом и дерзкими глазами. – Один на лёгком «мустанге» против двух тяжёлых «крабов»…

Но Энн не хотела верить в худшее.

Вдруг засветился экран, на нем появилась карта с тревожным красным огоньком.

– Сигнал «SOS» от той группы скал, где пещера! – воскликнула Энн. – Полетим туда вместе.

Мэтт полз по тёмным ледяным норам целую вечность. Потом ещё одну вечность, и ещё одну… Потом он сбился со счёта и решил поспать…

Пробуждение было приятным: на рейнджера глядели влажные зелёные глаза.

Мэтт лежал в санитарном коконе, и кибермедик колол его бесчувственные ноги, освещал их и массировал.

Энн сидела рядом и обрабатывала потрескавшееся от мороза и исхудавшее лицо своего спасителя. На теле Мэтта была куча обморожений, лазерных ожогов и синяков – будто он где-то ухитрился попасть одновременно в метановое болото и под обстрел с обвалом.

– Ты опоздал на обед.

– Не было аппетита. Что-то на нервной почве.

– А сейчас?

– Готов съесть три отбивные, два палтуса и всю тебя.

Через пару часов Мэтт почувствовал себя настолько лучше, что даже сел ужинать вместе с Энн и Свеном.

– На чём же ты будешь ездить? Как доберёшься до Сильвер-Хилл? – спросила Энн у рейнджера. Тот почесал висок со свежей ссадиной.

– Могу ли я попросить подбросить меня в Сильвер-Хилл? У меня срочное дело: у пожилой четы Симмонсов кончается годичный срок, и я должен узнать, как у них дела. И ещё… Вы, наверное, слышали, что в Сильвер-Хилле появилась сатурнианская штаб-квартира династии Гринвич. На Титан пришли большие перемены. Династия Гринвич собирается помочь профсоюзу старателей в борьбе с агентами Дональдса. Я везу в Сильвер-Хилл кучу улик против этих мерзавцев. Королева скоро прибудет сюда лично – вместе с большой группой независимых судей. Многомесячная очередь в суды исчезнет, и заявки на участки будут регистрироваться в любой день. Владельцы шахт перестанут бояться «шакалов»… с такой могучей поддержкой мы быстро вытравим эту стаю.

Мэтт улыбнулся, и эта полудетская улыбка озарила его лицо.

– А когда жизнь потеплеет, то и я перестану быть бездомным ковбоем и осяду где-нибудь на свободном бережку неподалёку от вас, буду ковыряться в шахте и смотреть на волны.

– Насчёт новых судей – это было бы хорошо, – сказал Свен. – Не знаю, сколько платят нынешним судьям Дональдсы, но слишком часто торжествуют компании императора, а не независимые старатели.

– И все-таки, на чём ты будешь ездить? – настойчиво расспрашивала Энн.

– Пока не знаю, – вздохнул Мэтт.

– Вот что, – решительно заявила Энн. – Ты потерял машину, защищая мой рудник, и я, в качестве платы, отдаю тебе вездеход, на котором прилетел Свен. Это «Дракон» – самая лучшая из наших трёх машин. Она практически новая, мы купили её недавно и почти не пользовались.

Брови Свена удивлённо поползли вверх, а глаза Мэтта округлились:

– «Дракон»?! Тот, что может не только ездить, но и летать?

Энн кивнула:

– Пять часов автономного полёта со скоростью двести миль в час. Посадка и взлёт вертикальные, никаких аэродромов не нужно. Высота полёта до пяти миль – ты сможешь чаще видеть звёзды и свои любимые голубые рассветы на Сатурне. И ещё – в «Драконе» есть универсальный комбинезон, а не та дрянь, в которой ты ходил.

– Нет, – категорически заявил Мэтт. – Я не могу забрать у вас такую ценность. Слишком большая плата за однодневную службу.

– Хорошо, не будем говорить о плате, – подняла брови Энн. – По закону гостеприимства гость должен принять ответный подарок хозяев.

Мэтт окончательно сдался, лишь когда остался наедине с Энн.

Добившись своего, владелица рудника удовлетворённо вздохнула, а рейнджер сказал:

– Видишь, я вовсе не бескорыстен. За несколько часов я заработал машину, которую и за несколько лет бы не купил. Я очень хитёр!

– Я помню, ты уже говорил, что умеешь втираться в доверие к одиноким женщинам. Признайся, ноги обморозил так, что чуть их не потерял, тоже, чтобы меня разжалобить?

– Да, с ногами я немного переиграл…

– Я тебя увижу снова?

– Конечно! Мы, бродяги, вечно стучимся в двери к молодым одиноким женщинам и просимся на ночлег и стирку.

– Ты врёшь!

– Не забывай, что в твоём гараже хранится масса новеньких запасных частей к моему «Дракону».

– Ты врёшь.

– Я полюбил тебя с первого взгляда.

– Ты врёшь…

Пыль взметнулась из-под дюз «Дракона», и машина умчалась в облачное небо, превратившись в яркую комету на фоне оранжевых туч.

– Как ты думаешь, – спросила Энн брата, не отводя глаз от светлого пятна на облаках, – приедет он через год, когда мы будем подавать заявку на расширение участка?

– Интуиция мне подсказывает, что он приедет гораздо раньше, – сказал брат.

Рыжеволосая женщина счастливо улыбнулась, а прижимистый Свен неодобрительно добавил:

– Вернее, не приедет, а прилетит.