Возвращение домой

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Едва услышав его голос, она поняла — что-то случилось.

Что-то очень серьезное.

— Шелли?

Шелли склонилась над селекторной связью.

— Да, Марко?

— Ты не занята?

Каждое слово он произносил так, словно декламировал стихи. Глубокий, сильный, сексуальный, лирический голос. Такой голос должен сводить женщин с ума. Всякий раз Шелли ощущала это на себе.

Официантки от такого голоса теряют всякое самообладание. Все женщины в банке сразу начинают хлопать ресницами, даже те, кто в силу возраста не должен бы вешаться ему на шею. Хуже всех богатые, самоуверенные, скучающие женщины среднего возраста, мечтающие о том, что к ним в постель заберется красавец итальянец. Да черт с ними!

Шелли могла предположить, что как раз сейчас к нему пристает кто-то из наиболее настырных. Да, наверное, так. Затем он ей и звонит чтобы попросить ее разъяснить преследовательнице в максимально мягкой форме, что он совершенно недоступен!

— Нет, я вовсе не занята. — Она бросила взгляд на массивный каталог, который только что изучала по его просьбе. Несомненно, Марко — самый успешный торговец произведениями искусства на мировом рынке. — Что у тебя?

— Мне надо с тобой поговорить.

— Марко, я в твоем распоряжении.

Шелли захлопнула каталог и отодвинула его на дальний край стола.

— Замечательно.

Несколько секунд спустя он появился на пороге ее кабинета.

Шелли удивленно взглянула на него. Что-то в нем переменилось.

— У тебя все в порядке?

Он помедлил с ответом. Его глаза поблескивали из-под густых черных ресниц.

— Даже не знаю, что сказать.

Она смотрела, как он входил в комнату, залитую ярким дневным светом, которую она имела счастье называть своим кабинетом. От нее не укрылось, как рассеянно он взглянул в окно на лежащее внизу озеро. Вода сверкала золотом в лучах утреннего солнца.

Он опять повернулся к Шелли, и она — как всегда — испытала удовольствие просто оттого, что видит его. Она знала, как ей повезло и сколько людей завидовали ей, что у нее такая замечательная работа и такой замечательный шеф.

— Может быть, сварить кофе?

Марко покачал головой.

— Нет, спасибо.

Она заметила непривычные тени у него под глазами.

— У тебя неприятности? Я права?

Он уселся напротив и широко — очень по-итальянски — развел руками.

— Не то чтобы неприятности. Просто кое-что изменилось.

— Марко, только не говори загадками, — взмолилась Шелли. — Ты же знаешь, я не терплю неопределенности! Я из тех, кто сначала узнает сюжет фильма, а потом смотрит. Мне нужно знать, чем все закончится!

— Шелли, мне непросто рассказать тебе…

Тут она догадалась.

— Ты кого-то встретил?

— Да.

— И влюбился?

— Точно.

— Я вижу, это серьезно.

— Ну… да, — признался он, и его лицо на миг приобрело почти суровое выражение. — Да, серьезно. Очень серьезно.

— Настолько серьезно, что вы вместе завтракаете в постели?

— Шелли! — возмутился он, но на его губах уже играла улыбка. — Как тебе не стыдно задавать такие вопросы?

— А это потому, что мне, как женщине, свойственно любопытство! Думаешь, я бы сочла такой вопрос болезненным?

— Для меня-то он болезненный. Нет, скорее трудный.

— Из-за того, что я с тобой вот уже три года и по этой причине все женщины Италии готовы выцарапать мне глаза?

— Шелли! — Он замялся. — Пойми, я бы сделал что-то, если бы мог.

— Ты хочешь сказать — избавиться от любви?

— Нет. — Он помотал головой. — Переписать историю.

— Этого ты не можешь, — спокойно сказала Шелли. — Это никому не под силу.

— Но я увел тебя, — с горечью произнес он. — Забрал тебя у Дрю.

Дрю.

Это имя захлестнуло ее, как океанский прилив. Шелли покачала головой, чтобы отогнать от себя образ, возникший в ее памяти с кристальной ясностью. Синие, как сапфиры, глаза, волосы цвета меда…

— Марко, прошу тебя, не говори «забрал», — тихо проговорила она. — Как будто я — банка фасоли, которую ты берешь в супермаркете.

Он скрипнул зубами.

— Но я именно это и сделал! Именно это!

— Нет, ты не забирал меня у Дрю! — горячо возразила Шелли. — Я ему не принадлежала.

— Ты была с ним помолвлена, — мягко напомнил Марко. — Разве не так?

— Да, на пальце у меня было дешевенькое колечко! — взорвалась она. — Знак собственности — как все обручальные кольца! Кружок металла, означающий: «Руки прочь — она моя! И я могу делать с ней что хочу, потому что у нее на пальце мое кольцо!»

Она сморгнула неожиданные, непонятно откуда взявшиеся слезы, которые вдруг обожгли ей глаза. Очень давно она не вспоминала об этом кольце, да и сейчас есть более важные вещи, о которых стоит подумать. Например, о том, как сохранить лицо и удалиться как можно скорее. Чтобы не стоять на пути у Марко. Они оба соглашались, что так и следует поступить.

— Марко, можешь организовать билет на ближайший рейс?

— Конечно. А куда? — тихо спросил он.

— Естественно, я вернусь в Милмут. — Эти слова она сопроводила милой улыбкой. — Куда же еще?

— Тебе будет… тяжело?

— Вероятно, — согласилась она. — Но Милмут — моя родина. Я там выросла. А главное — у меня там свой дом, надо же мне где-то жить, пока я не решу, что делать дальше.

— Ты уедешь и поселишься там? — изумленно переспросил он.

— Тебя это удивляет? — отозвалась она. — Неужели из-за того, что мой городишко нельзя сравнить с дворцами, где я жила с тобой?

— Разве ты забыла об одной трудности, что тебя там ожидает?

Их глаза встретились. Она знала, что он имеет в виду…

— То есть?

— Дрю, разумеется. Он по-прежнему живет там?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Понятия не имею, чем он занимается. Я ничего не знаю о его жизни. По-моему, Марко, здесь нет ничего удивительного. У меня давно оборваны все связи с Милмутом. После смерти мамы не осталось никого, кто снабжал бы меня местными новостями. Я для всех была скверной девчонкой, паршивой овцой.

По-видимому, Марко с ней не согласился.

— Я дам тебе время. Скажем, месяц — пока я не объявлю официально.

Шелли поднялась и разгладила складки кремового платья. На ее лице отразилось удивление.

— Ты намерен объявить о помолвке?

— Да. — Его лицо оставалось невозмутимым и серьезным. Давно она не видела его таким счастливым — несмотря на тяжелое бремя, лежавшее на его плечах. — Не терплю лжи.

Она кивнула.

— Мне это нравится. Я тоже не терплю.

— Шелли!

Его голос стал тише. Медовый и каменный. Мягкий и сильный. Прежде она не могла противостоять этому голосу, но тогда она была слабее.

— Да?

— Я буду скучать по тебе.

Она улыбнулась — не столько грустно, сколько задумчиво.

— И я буду скучать по тебе, — сказала она и направилась к двери.