Возвращение Поллианны

11. СЮРПРИЗ ДЛЯ МИССИС КЭРЬЮ

За ремонт взялись всерьез, и когда он был близок к завершению, миссис Кэрью решила про себя, что она выполнила свой долг и здесь можно поставить точку. Обо всем этом следует просто забыть. Этот мальчик не Джейми, просто невозможно, чтобы это был он. Может ли быть, чтобы жизнь возвратила ей ее дитя немощным и изувеченным? Нет. Надо выкинуть из головы такие мысли.

Но забыть это не удавалось. Темная комнатушка и задумчивое лицо мальчика неотступно стояли у нее перед глазами. И она задавала себе без конца один и тот же мучительный вопрос: «А если это все-таки Джейми?» И во все это оказалась замешана Поллианна. Еще можно было отделаться от нее, когда она проповедовала и вопрошала, но как отстраниться от этих глаз, полных мольбы и укора? Уже дважды миссис Кэрью навещала больного мальчика, и ей казалось, что следующий визит обязательно откроет ей истину. Что-то такое будет увидено или сказано, по чему она поймет, что этот мальчик — не ее Джейми. Уже в присутствии мальчика она решительно сказала, что он не имеет к ней отношения, но вопросы продолжали возникать и возникать. Наконец, загнанная в тупик, она решила сесть и написать обо всем Делле. Подробно изложив всю историю своего знакомства с мальчиком, она продолжала:

Едва пробежав глазами письмо, Делла тут же собралась и поехала к сестре. И сразу же они навестили мальчика. Но и Делла не смогла сказать ничего определенного. Скорее она была согласна с Руфью, что это не Джейми. Но нельзя исключать и того, что это все-таки он. Но в том, как вести себя дальше, Делла всецело была солидарна с Поллианной.

— Ну почему бы тебе его не взять? Да, он серьезно болен, но он умница, и у него прекрасное сердце. К тому же если за него возьмутся лучшие врачи санатория, то можно будет возвратить ему здоровье. А представляешь, сколько радости ты доставишь этому несчастному?

Но Руфь только негодовала и раздражалась.

— Не могу, не могу! — повторяла она сквозь слезы. — Никого не хочу. Только моего Джейми.

В конце концов Делла оставила сестру в покое, если можно было назвать ее состояние покоем. Вновь для Руфи потянулась череда беспокойных дней и бессонных ночей. Все короче казалось ей расстояние между «возможно» и «несомненно». И все тяжелее складывались отношения с Поллианной.

Поллианна была озадачена всеми произошедшими событиями. Все давало повод к расспросам и беспокойству. Впервые в жизни она столкнулась лицом к лицу с настоящей бедностью. Она увидела и узнала людей, которым нечего есть, которые носят старые лохмотья и живут в тесных, грязных, ужасных комнатах. Первым ее порывом было, конечно, прийти на помощь. Два раза посетив Джейми вместе с миссис Кэрью, она страшно обрадовалась тому, что мистер Доудж привел жилища в относительный порядок. Но Поллианне казалось, что это лишь первые шаги. Ведь кроме семьи Джейми в переулке обитало множество других семей — опустившиеся мужчины, измученные женщины, оборванные дети. И иногда она решалась просить миссис Кэрью, чтобы та помогла им тоже.

— Что же мне, снабдить их всех новыми обоями, масляной краской, добротными лестницами? Ведь это же не один переулок, а целый квартал. Так ты и меня пустишь по миру! Ну говори мне, чего ты еще хочешь?

— Ах, очень многого! Вы же видите, скольких необходимых вещей им недостает. Как мне хочется вырасти и разбогатеть, чтобы всем им помочь. Но пока я счастлива быть с вами, когда вы им помогаете.

Миссис Кэрью изумленно всплеснула руками. Она обстоятельно, хотя и не слишком терпеливо объясняла Поллианне, что она больше ничего не хочет делать для этого «переулка Мэрфи» и не видит для этого никаких оснований. Она и так сделала вдвое больше обещанного и всех покорила своей щедростью (правда, в том, что она владелица этих жилищ, миссис Кэрью никому не призналась). Далее она объясняла Поллианне, что существует масса благотворительных организаций, которые помогают всем, кто заслуживает заботы, и что в эти организации она платит солидные взносы. Однако даже это не убеждало Поллианну.

— Но не лучше ли собирать людей в клубы и делать для каждого то, чего ему больше всего хотелось бы. Ведь Джейми приятнее было получить книгу в подарок от нас, чем от каких-то неизвестных старушек. Лучше пусть все будет по дружбе, а не по обязанности.

— Может быть, — раздраженно отвечала миссис Кэрью. — Но не кажется ли тебе, что Джейми уже немножко устал от нашей опеки?

Потом она стала сыпать какими-то новыми для Поллианны словами: «пауперизация бедноты», «вред неразборчивых субсидий», «парниковый эффект неорганизованной благотворительности».

— И кроме того, — убеждала она взволнованную девочку, — еще неизвестно, примут ли эти люди от меня помощь. Помнишь, когда я предложила миссис Мэрфи свою помощь, она сказала, что ей лучше быть обязанной соседям с первого этажа?

— Да, я помню. Мне это было не совсем понятно. Но может быть, мы их просто раздражаем? Ведь это несправедливо, что у одних есть столько чудесных вещей, а у других ничего нет.

День проходил за днем, и миссис Кэрью чувствовала, что Поллианна начинает играть в ее жизни все большую роль. Но далеко не всегда вопросы и комментарии со стороны Поллианны благотворно действовали на душевное состояние миссис Кэрью. Да и сама Поллианна уже не могла утешиться своей игрой.

— Я никак не могу придумать, что может быть утешительного в нашем общении с этими бедными людьми. Конечно, можно радоваться тому, что мы живем не так, как они. Но, если я этому радуюсь, то одновременно мне очень жаль их, и тогда я не могу долго радоваться. Конечно, радость может быть в том, что мы помогаем бедным людям. Но если мы не помогаем или они не берут от нас помощь, то чему же тогда можно радоваться?

И девочка не представляла себе, кто бы мог дать ей удовлетворительный ответ.

Особенно часто она обращалась с этими вопросами к миссис Кэрью, но та все не могла решить, Джейми — ее мальчик или это другой Джейми, и чувствовала себя от этого удрученной и отчаявшейся. Даже приближение Рождества не приносило ей радости. Ни огни, ни подарки не забавляли ее, а пустующий детский уголок в доме напоминал ей о том, что там жил Джейми.

И вот за неделю до Рождества произошло ее последнее и решительное сражение с самой собой. Уверенно, но не выражая никакой радости, она отдала необходимые распоряжения Мэри, а потом позвала Поллианну.

— Вот что, — обратилась она к девочке довольно резко, — я решила взять Джейми. Сейчас подойдет машина. Я поеду за ним и привезу сюда. Если хочешь, поедем со мной.

Личико Поллианны совершенно преобразилось от восторга.

— Какая радость! Какая же это радость! — восклицала она. — Я на седьмом небе! Я хочу кричать! Миссис Кэрью, а почему когда человек очень счастлив, ему всегда хочется кричать?

— Я, право, не знаю, Поллианна, — сухо ответила миссис Кэрью. Радость отсутствовала на ее лице.

Войдя в комнату Мэрфи, она коротко изложила обстоятельства, связанные с судьбой ее племянника. Она не скрывала, что сильно сомневается в том, что Джейми, воспитанный миссис Мэрфи, — это ее Джейми. Вместе с тем она выразила желание взять мальчика к себе в дом и заняться его воспитанием. Потом, как будто ей это безразлично, она стала говорить о том, что могла бы ему дать.

Миссис Мэрфи стояла возле кровати больного и тихонько плакала. Джерри, выслушивая миссис Кэрью, повторял что-то вроде: «везет же тебе, лорд!» А Джейми сперва показалось, что для него приоткрываются двери в настоящий рай, но потом взгляд его стал постепенно тускнеть. Он закрыл глаза и отвернулся.

Прошло время, прежде чем он опять посмотрел на миссис Кэрью и ответил ей. Он был страшно бледен, из глаз катились по щекам слезы.

— Спасибо, миссис Кэрью, но я не могу поехать к вам, — сказал он очень просто.

— Что ты говоришь? Почему? — воскликнула миссис Кэрью, отказываясь верить собственным ушам.

— Джейми! — закричала Поллианна.

— Да ты понимаешь, чем тебя будут там кормить? А книги! — затараторил Джерри, подскакивая к постели больного.

— Да, но только я не могу, — повторил бедный мальчик.

— Но Джейми, подумай, у тебя будет совсем другая жизнь! — проговорила миссис Мэрфи.

— Я было подумал… Конечно, мне бы всего этого хотелось, какой разговор? — Он вдруг повернул покрасневшее от слез лицо к миссис Кэрью. — Я не могу позволить, чтобы все это делалось для меня. Я знаю, что вы постараетесь сделать для меня все. Но именно постараетесь… Ведь я вам не нужен — вам нужен другой мальчик. Вы хотите настоящего Джейми. А я, видимо, не настоящий. Я вижу это по вашим глазам.

— Пусть даже так. Но, послушай… — В растерянности она не могла подобрать слов.

— И потом… Если бы я был как другие мальчишки, бегал, играл! — с жаром продолжал Джейми. — Вы от меня будете очень уставать. Вы даже теперь уже от меня устали. Я не перенесу, если я стану обузой. Конечно, если бы вы как мамзи… — Он понял, что сказал неподобающее, откинул голову, поправил прядь волос, упавшую на глаза. — Я просто не ваш Джейми. Я не могу переехать к вам. — Его тонкая рука на фоне черного платка, которым он был укрыт, казалась совсем белой.

Воцарилось молчание. Потом миссис Кэрью поднялась, чтобы уйти. Казалось, что ее лицо ничего не выражало, но Поллианна заметила что-то такое, что заставило ее перестать плакать.

— Пойдем, Поллианна! — Это были единственные слова, произнесенные миссис Кэрью.

— И дурак же ты, скажу я тебе! — набросился Джерри на больного, как только дверь за гостями затворилась.

А Джейми печально улыбнулся и вдруг зарьдал, как будто открытая для него дверь в рай внезапно захлопнулась, захлопнулась навсегда, навечно.