Возвращение в «Кресты»

Пролог

Подо мной, я это ясно ощущаю, деревянные нары. Как же я сюда попал и почему так раскалывается голова, словно в нее безжалостно вгоняют острые гвозди?! Самое удивительное, что тело не болит, хотя все кости, по идее, должны сейчас ныть так, словно по мне проехались дорожным катком. Умеют, конечно, мусора работать кулаками, чтобы без переломов и повреждений внутренних органов. Наверное, курс какой-нибудь на эту тему проходят в своей милицейской школе. Однако чтобы и не болело ничего – это уже, граждане, фантастика! Правда, голова болит! Может, по ней только и били?! Странно…

Со всей возможной осторожностью я приподнял веки. Ровно настолько, чтобы проступили контуры окружающих предметов. Усилием воли отогнал снова вдруг подступившие глюки и попытался припомнить, как же все было на самом деле…

В пулковском кафе было на удивление малолюдно. Я вошел, лениво оглядываясь – после перелета из Тель-Авива чувствовал себя немного вяло. Смена часовых поясов сказывается, хотя с моим образом жизни пора бы привыкнуть. Сегодня я в Израиле, завтра – в Европе, послезавтра, глядишь, судьба, забросит, скажем, на Южную Африку. Фигаро здесь, Фигаро там!

Рука моя отягощена дипломатом, в котором аккуратными пачками уложены зеленые купюры. Перевозка наличных таким образом, казалось бы, должна была давно отойти в прошлое. Слава богу, есть денежные переводы. Ничего не стоит с помощью компьютерной банковской сети переслать бабки за считанные мгновения из Сибири в Антарктиду. Если только они там кому-нибудь могут понадобиться.

Однако бывают случаи, когда приходится действовать по старинке. Как в гангстерских фильмах. Суровый тип с корявым лицом открывает чемоданчик перед героем, которому поручают убрать кого-нибудь или еще какую-нибудь пакость устроить!

Возле зеркала я задержался, чтобы еще раз осмотреть свою физиономию. Приобретенный глаз, принадлежавший неизвестному донору, отличался немного от моего – был темнее и, как мне казалось – немного хитрее! Следуя полученным в клинике наставлениям, я пока что старался лишний раз не напрягать его и периодически надевал черную повязку, становясь похожим на одноглазого пирата. Но здесь, в кафе, был приглушенный свет, поэтому повязка осталась лежать в кармане.

А вот из глубины кафе ко мне уже приближалось чудесное видение. Видение не парило над полом, оно передвигалось на длинных ножках, обутых в красные туфельки. Туфельки прекрасно гармонировали с алым, как революционное знамя, платьем, заканчивающимся над коленями. Сверху было откровенное декольте. Словом, фасон платья был столь же вызывающ, сколь и его яркий цвет.

Эпитет «сногсшибательная» подходил к этому созданию как нельзя кстати. И направлялось это сногсшибательное создание прямиком ко мне. И, кажется, по собственной инициативе. Для проститутки ведет себя слишком дерзко, скорее – как старая подруга. Только вот вспомнить ее лица я никак не мог.

– Привет, Знахарь! – сказала она, остановившись передо мной и протягивая руку.

Я взял ее руку и припал к загорелой коже с галантным поцелуем, пытая в то же время свою память – кто это такая?!

А тонкие пальчики стиснули тем временем мои, обещая интересное продолжение этой встречи.

– Не узнаешь?! – улыбнулась она, сверкнув чудесными зубками.

В точку! Как ни пытал я себя, но кто эта роскошная деваха – даже и представить себе не мог! А ведь должен был знать. Судя по всему, я не только с ней был когда-то знаком, но и успел переспать.

– Вижу, забыл меня! – констатировала она, качая укоризненно головой, только я видел, что она нисколько на деле этим не огорчена. – Я Вера, мы с тобой вместе когда-то в «Эскулапе» лежали…

Стоило ей произнести название клиники пластической хирургии, как я сразу все вспомнил. Вера – фамилии я не помнил – была пациенткой клиники, когда туда обратился я, из-за некоторых проблем, возникших после операции по изменению внешности. Она там явно скучала и в первый же вечер пришла ко мне «пить кофе». Мы занимались сексом всю ночь, а в перерывах Вера жаловалась на своего мужа, имевшего обыкновение подкладывать ее под своих дружков, что в сексопатологии называется кандаулеизм и считается явным отклонением от нормы…

– Вспомнил, вспомнил! – сказал я, и ее глаза радостно вспыхнули.

Мы разместились за столиком в глубине зала. Вера щелкнула пальцами, и барменша, выплыв из-за стойки, пересекла пространство, направляясь к нам с подносом. Вера успела сделать заказ заранее.

На подносе оказалось две чашечки кофе эспрессо и стакан апельсинового сока.

– Угадала! – поразился я.

– Такой мужчина, как ты, должен любить эспрессо! – ответила она и эротично обвела кончиком языка красные губы.

Было приятно видеть ее, но еще приятнее будет оказаться с ней снова в постели. При мысли об этом я почувствовал возбуждение. Хитрая чертовка, видимо, догадавшись, в каком я состоянии, улыбнулась довольно.

– Тебе следовало еще волосы перекрасить! – заметил я, намереваясь шуткой немного сбить ее очарование. – В тон платью – в красный… Как у панкушки какой-нибудь!

Она улыбнулась, и все мои ничтожные попытки загородиться от ее уничтожающего влияния разбились об эту улыбку, о белоснежные идеальные, как у американской кинодивы, зубы. Да что там кинодивы! Все они вместе взятые и в подметки не годятся этому ангелочку.

– Тебе не нравятся мои волосы?! – она тряхнула шевелюрой огненного цвета. Лиса. Настоящая лиса, и манеры те же самые. Хитрые. Наверняка что-то ей нужно. Иначе бы просто так не появилась. В случайную встречу я не верил, и, прежде чем окончательно попасть под чары ее голубых глазок, следовало узнать, для чего она меня здесь ждала.

Или, может, все-таки сначала сделаем то, «что нам обоим хочется»! Она тонкий дипломат, хотя с другой стороны – не знаю, можно ли назвать тонкой дипломатией древнюю женскую хитрость. Сначала секс, а уже потом она мне, разморенному от любви и ласки, и изложит свою просьбу. На ушко. И я соглашусь. Форт Нокс атаковать она меня не заставит. «Титаник» поднять тоже не попросит…

– Как твои дела? – поинтересовалась она, прихлебывая кофе.

Я вспомнил о своей чашке и тоже проглотил немного остывающего эспрессо.

– Превосходно! Только давай не будем о них сейчас! – попросил я. – Я сыт по горло делами и хочу теперь полюбоваться тобой.

Я допил кофе и, поставив чашку, заметил, что в ее глазах на мгновение проскочило странное выражение, которое заставило меня насторожиться. Инстинктивно я почувствовал опасность. Но достаточно было посмотреть еще раз в эти глаза, окунуться в их манящую прозрачную синеву, чтобы убедиться, что ничего подозрительного там нет и быть не могло. Все мне только показалось.

– Ну что, радость моя…

В голове слегка зашумело. Этого еще не хватало! В самом начале свидания с очаровательной девушкой! Излюбленный женский предлог для отказа от близости, как известно, – больная голова. Настолько излюбленный, что не сразу и веришь, когда слышишь…

Зато, похоже, сейчас мне придется самому ссылаться на эту чертову боль. Выйдет ли правдоподобно?! Чтобы такой здоровый и молодой еще, в общем-то, мужчина отказался от секса из-за головной боли! Еще что-нибудь нехорошее подумает!.. Она продолжала улыбаться, я попробовал сделать вид, будто ничего не случилось, и улыбнулся ей в ответ.

Однако с каждой секундой изображать бодрячка становилось все сложнее. Боль не проходила, а, наоборот, усиливалась. Что за дела?! Может – следствие перелета? Так ведь летал уже не раз… И в самолете все было нормально!.. И никаких таблеток с собой. Сапожник без сапог. Врач, хоть и бывший, но все-таки – врач, а ничего, кроме бесполезной в данном случае жевательной резинки «дабл минт», в распоряжении не имею. Разве не смешно?!

Но нет, граждане, мне совсем не до смеха! Боль, правда, исчезла, так же внезапно, как и появилась, но радоваться было рано. Взамен пришло головокружение, и это было еще хуже. Я чувствовал, что стремительно начинаю терять контроль над собой. Нужно было сразу попросить барменшу принести аспирин. Ха, аспирин – тут дело похуже. Может, у меня менингит… Нужно сразу вызвать врача, а теперь я не уверен, что смогу сформулировать свою просьбу внятно… Страх взял внезапно за горло… Боже мой, да я просто сейчас умру. От чего?! Не знаю, но умру наверняка… Вера продолжает что-то щебетать, глядя мне в глаза. Неужели она не видит, как мне паршиво? Не может быть, чтобы она была сейчас настолько озабочена…

Я набрал воздуха, чтобы попросить о помощи, хотя в помощь не верил. Мне никто не может здесь помочь, а когда прибудут врачи, меня уже, наверное, не будет в живых. Чувствую, как пот стекает каплями по лицу и попадает на губы…

А умирать страшно… Правда, очень страшно… И не потому, что я боюсь попасть в ад, где всех нехороших людей поджидает злой дядька Люцифер со сковородками, на которых шипит кипящее масло, и прочим инвентарем. Нагрешил я, конечно, достаточно, но расплаты за свои деяния не страшусь. Страшно было уходить отсюда, из этого светлого летнего дня, из мира, полного красок и света в пустоту.

– Тебе нехорошо?! – осведомилась девушка, заметив запоздало, что со мной творится неладное.

– Что-то голова кружится! – хотел сказать я, но не уверен, что получилось разборчиво, – язык будто распух, или мне это только казалось, и с трудом ворочался в ставшем тесном рту. Звуки, которые я издавал, мало походили на человеческую речь.

Но, как ни странно, Вера все поняла!

– Приляг, отдохни! – посоветовала она и очутилась рядом.

Очень вовремя – я начал мягко заваливаться набок. Словно издыхающий слон. Когда слон чувствует, что умирает, он идет на кладбище слонов.

Очертания предметов стали расплываться. Я вяло помахал ватной рукой своим любимым гориллам. Теперь их лица и в самом деле напоминали какие-то уродливые обезьяньи маски. А лицо Веры… Ее лицо наклонилось надо мной. В голубых глазах опять мелькнуло то странное выражение, которое минутой раньше заставило меня напрячься, – черт возьми, нашло прозрение – да она в курсе того, что со мной происходит, и наблюдает совершенно теперь неприкрыто за тем, как идет разрушительный процесс в моем организме. Меня несло в никуда. В сверкающий ядовитыми красками мир, где все образы, живущие в моем сознании, предстают в каком-то чудовищном, мутировавшем варианте. И хочется бежать от них. И бежать некуда.

А потом я учуял запах, «мертвенный запах без тени и надежды». Запах тюрьмы.