Возвращенная любовь

Ей снова снился все тот же кошмар: кто-то большой и сильный сжимает ее до боли, она пытается вырваться, кричит, но тяжелая ладонь закрывает ей рот. Она слышит хриплое, прерывистое дыхание и снова пытается позвать на помощь, но не может произнести ни звука. По щекам катятся бессильные слезы, а черный человек смеется, так отвратительно, издевательски…

Мишел в который раз проснулась от собственного плача. Она уткнулась лицом в подушку, чтобы не разбудить весь дом громкими всхлипами. Потихоньку успокоившись, молодая женщина подняла голову и взглянула на будильник: без пяти семь. Можно уже и встать, чтобы приготовить завтрак для всей семьи.

Она сползла с кровати и нехотя направилась в ванную. Всякий раз после этих ужасных снов Мишел чувствовала себя разбитой, словно над ней учинили насилие по-настоящему. Но самое неприятное было то, что память не сохранила никаких сведений о происшедшем. Оставалось только гадать, что такое этот кошмар: воспоминание о когда-то случившемся или плод больного воображения.

Она взглянула в большое зеркало над умывальником. На нее смотрели большие светло-карие глаза, заплаканные и покрасневшие. Надо срочно привести себя в порядок, чтобы родители ничего не заметили, решила Мишел. Не стоит лишний раз их волновать, они и так уже достаточно натерпелись из-за непутевой дочери.

Мишел заправила за уши длинные пряди ярко-рыжих вьющихся волос — с этакой львиной гривой совершенно невозможно ни умываться, ни готовить, ни даже нормально ходить по улице. Но как-то рука не поднималась принять радикальные меры и оставить это сокровище на полу в парикмахерской. Поэтому приходилось закручивать на затылке большущий пучок, придающий ей вид занудливой школьной учительницы преклонного возраста.

В действительности же молодая женщина была на редкость красива, хотя сама об этом не подозревала. Тонкие черты лица, серьезные глаза необычного золотистого цвета, изящная и при этом полная достоинства походка — Мишел можно было принять за принцессу, путешествующую инкогнито. Довольно высокого, по крайней мере для женщины, роста, она тем не менее, производила впечатление хрупкой и беззащитной и вызывала у многих мужчин желание немедленно ее защитить, а у некоторых — воспользоваться кажущейся беспомощностью. Она быстренько приняла душ и, оправившаяся от ночного кошмара и посвежевшая, спустилась в кухню. Через час нужно будет ехать в аэропорт — проводить Перси, улетающего в Канаду. А затем осмотреть выставленный на продажу дом — возможно, он как раз подойдет.

Дело в том, что Мишел собиралась выходить замуж. С тех пор как они с Перси объявили о помолвке, прошло уже четыре месяца, три из которых ушли на поиск места для проживания. Будущие супруги были несколько ограничены в средствах, что очень затрудняло выбор. К тому же у жениха обнаружилась довольно неприятная привычка экономить на мелочах.

Подумав про Перси, молодая женщина улыбнулась самой себе: она очень хорошо относилась к будущему мужу и была готова делить с ним все радости и трудности. К тому же родители явно считают мистера Хилдинга прекрасной кандидатурой и будут просто счастливы от этого брака.

Размышляя о своем, Мишел не заметила, как приготовила отличный завтрак. Гренки никогда еще не были так ровно и аккуратно прожарены, аромат свежесваренного кофе разносился по всему дому, а молочная кашка для маленькой Кэтрин вызвала бы аппетит у самого большого ненавистника детского питания. Усилия не оказались незамеченными, и уже через пару минут в кухню спустилась миссис Андерс, а за ней и ее супруг с внучкой на руках.

Глядя на свою семью, рассевшуюся вокруг деревянного стола, молодая женщина испытывала щемящую нежность. Она была так счастлива наконец-то обрести родных, почувствовать себя любимой и нужной! Неожиданно сердце сжалось от странной тревоги: получится ли у них с Перси создать такой же домашний уют, будут ли они одним целым?

Отгоняя прочь неприятные мысли, Мишел весело заболтала о планах на сегодня. Не может ли мама отвезти Кэтрин в детский сад, пока она провожает жениха и осматривает дом? Поедет ли она после этого в магазин? Да, конечно, ответила та, как только освободится. Договорившись обо всех делах, Мишел попрощалась и направилась в гараж.

Когда она добралась до аэропорта, Перси уже ждал ее в маленьком кафе, расположенном прямо в здании. Молодой человек отличался редкостной пунктуальностью, и постепенно под его влиянием неорганизованная Мишел тоже училась быть точной. Он встретил невесту вежливой улыбкой.

— Привет, милая. Сразу хочу тебя обрадовать: мама согласилась, чтобы после свадьбы мы жили у нас в доме. Так что одной проблемой стало меньше. — Перси терпеть не мог пустых разговоров и даже в общении с близкими людьми старался избегать тем, не относящихся к делу. — Никогда бы не подумал, что мама сделает нам столь любезное предложение!

— Да, но… — Нельзя сказать, чтобы Мишел ощутила прилив радости, услышав новость.

— Теперь не нужно выбрасывать кучу денег, чтобы купить подходящее жилье. Нам всем хватит места в Грин-гардене. — Он словно специально не замечал встревоженного лица невесты.

— А ты уверен, что мы не будем мешать миссис Хилдинг? — попыталась она переубедить Перси. — Тем более если нас в какой-то момент станет больше…

Но Перси явно не собирался отказываться от этой, как ему казалось, замечательной идеи. Возможность сэкономить деньги грела его сердце, к тому же в родном доме всегда спокойнее.

— Не волнуйся, дорогая, — беззаботно отмахнулся он. — Раз мама сказала… — В этот момент объявили посадку на самолет до Монреаля, и Перси тут же поднялся. — Ладно, обсудим все еще раз, когда я вернусь.

— Я провожу тебя до турникета… — Мишел старалась быть образцово-показательной невестой.

— Не стоит, — довольно сухо ответил он. — Не совсем понимаю, зачем вообще обставлять все так торжественно. Меня не будет всего три дня.

С этими словами Перси легко коснулся сухими губами щеки молодой женщины, подхватил сумку и уже через секунду скрылся в толпе. В одиночестве Мишел допивала сок и размышляла о предложении поселиться в Грин-гардене. Идея не казалась ей такой уж привлекательной. Мишел прекрасно понимала, что миссис Хилдинг недолюбливает ее, и тем более маленькую Кэтрин и перспектива женитьбы дражайшего сыночка на матери-одиночке ей тоже совсем не нравилась.

Тяжело вздохнув, Мишел направилась к выходу. Все-таки стоит осмотреть дом. Быть может, Перси еще удастся переубедить…

Она медленно лавировала между спешащими людьми, глубоко погрузившись в собственные мысли, как вдруг внимание ее привлекло нечто из ряда вон выходящее. У турникета стоял мужчина — дело не в том, что Мишел никогда не доводилось видеть мужчин, — просто этот каким-то непостижимым образом притягивал к себе ее взгляд. Казалось, все ее существо реагирует на его присутствие — пульс участился, на щеках загорелся румянец.

Человек этот был высокого, очень высокого роста. Темные волосы разметались в беспорядке. Какая-то неправильность, необычность просматривалась в чертах лица, покрытого бронзовым загаром, на котором ярко горели фантастические синие глаза.

Стоп, почему она решила, что синие? Отсюда ведь не разглядеть! Но Мишел знала, что глаза у незнакомца синие, как небо вечером, как глубокая вода, как крыло Синей Птицы… Она уставилась на мужчину, совершенно забыв, что находится в общественном месте, игнорируя все правила приличия. Неожиданно он повернул гордую голову, и взгляд его, казалось, проник ей в душу. Молодая женщина вздрогнула и, в смущении опустив глаза, поторопилась покинуть аэропорт. В ее возрасте просто стыдно вести себя, как глупая школьница! Только теперь Мишел заметила, что тело ее горит, словно в лихорадке, мокрые руки дрожат, сердце стучит как бешеное, а внизу живота сгустилась жаркая влага. Быть может, имеет смысл обратиться к врачу? Это ненормально, когда взрослая женщина возбуждается от одного только вида мужчины, да еще к тому же незнакомого.

Незнакомого? А вдруг она раньше знала этого человека? Мишел попыталась вспомнить хоть что-нибудь из своего прошлого, но снова натолкнулась на глухую стену: память молчала о прожитых годах. Никто так никогда и не узнает, что же с ней случилось за те годы, что словно выпали из ее жизни, никогда не станут известны события, произошедшие до того, как она очнулась на больничной койке…

Неожиданна на пути ее возникла преграда. Мишел остановилась и в недоумении подняла голову — выше, выше и выше, пока не поняла, что смотрит прямо в синие глаза незнакомца, которого недавно разглядывала с прямо-таки неприличным любопытством. Сердце замерло, кровь застыла в жилах, Мишел словно превратилась в мраморную статую.

— Эрика? — В низком, слегка хриплом голосе послышались напряженные нотки. — Проклятье, это ты!

Теперь она изумилась по-настоящему. Отступив на шаг, молодая женщина покачала головой.

— Вы ошиблись. Вероятно, приняли меня за кого-то еще… — Ее слабая попытка объясниться была прервана незнакомцем.

— Тебе бы хотелось, чтобы это было так. — Он всматривался в ее лицо так пристально, что на ее щеках вспыхнул смущенный румянец. — Мой Бог, ты все так же краснеешь. Как у тебя это получается? — спросил мужчина неожиданно мягко, даже нежно.

— Послушайте, я вас не знаю и к тому же тороплюсь, — пробормотала Мишел, начиная ненавидеть себя за глупое поведение, которое ввело этого человека в заблуждение относительно ее рода занятий.

— Ты не знаешь меня? — Синие глаза полыхнули огнем, а в голосе послышалась издевка. — Эрика, я же Клайв Макферсон, старина Клайв. И теперь тебе не удастся сбежать так просто.

— Не понимаю, о чем вы говорите. Произошла ошибка…

— Никакой ошибки, Эрика. Я узнаю тебя из тысячи женщин даже в темноте, — произнес он сухо, и твердые, чувственные губы скривились в презрительной усмешке. — Не думай, что, сменив прическу, ты ловко замаскировалась. И вообще, какого черта ты устраиваешь этот глупый спектакль! У тебя и без того намечаются серьезные неприятности.

— Неприятности? Бога ради… — Мишел стала осторожно озираться по сторонам, выискивая пути к отступлению. Компания сумасшедшего начинала утомлять.

— Тебе придется многое объяснить мне. Нас ожидает долгий разговор, но где-нибудь в более укромном месте, — властно произнес Клайв Макферсон, не обращая внимания на растерянное выражение лица молодой женщины. — Поехали отсюда, пока меня не заметили журналисты.

Мишел сделала попытку обойти неприятного собеседника, но тот встал у нее на пути.

— Будьте добры, позвольте мне пройти. — В ее голосе послышалось раздражение, смешанное со страхом. Боже, что еще выкинет этот ненормальный?

— Нет.

— Если вы меня не пропустите, я закричу! — Мишел рванулась в сторону, но в то же мгновение железная рука схватила ее за запястье, заставляя едва ли не вскрикнуть от боли.

— И куда же ты направляешься? — Незнакомца обуревала ярость, которую он даже не пытался скрыть. Он притянул женщину к себе, чтобы предотвратить дальнейшее сопротивление.

— Я позову полицию! Прекратите сейчас же! — выдохнула Мишел, не до конца веря, что все это происходит с ней наяву.

— Что, черт побери, с тобой случилось? — Он так крепко сжал ее пальцы, что ему в ладонь впился бриллиант кольца, подаренного Перси по случаю помолвки. Клайв Макферсон уставился на золотой ободок с маленьким прозрачным камешком, словно это был по меньшей мере дракон. Веко его дернулось, губы плотно сжались, и он медленно отпустил ее руку.

— Теперь я понимаю, почему ты ведешь себя, как дикая кошка, — пробормотал он, с трудом сдерживая злость. Казалось, этот человек хочет стереть Мишел с лица земли.

Дрожа как осиновый листок, она отступила назад, подальше от безумца. Надо срочно уйти, пока его не обуял следующий приступ бешенства.

— Я вовсе не Эрика, которая вам так нужна, и никогда в жизни вас не видела, и меньше всего хочу встретиться снова…

Мишел развернулась и быстрыми шагами направилась к спасительному выходу. Ее все еще трясло, когда она забиралась в машину, В изнеможении молодая женщина откинулась на сиденье. Этот человек так напугал ее, что еще несколько минут она не решалась завести двигатель, боясь, что просто не справится с управлением. Клайв Макферсон. Это имя ничего ей не говорило. Что, впрочем, неудивительно.

Странным казалось то, что она первая обратила на него внимание. И только тогда незнакомец подошел к ней, как будто неожиданно узнал…

Но это невозможно! Он не мог узнать ее, потому что они ни разу не виделись! Мишел никогда бы не дошла до того, чтобы скрываться под чужим именем. Она дочь Моники и Хьюго Андерс и пусть подростком причинила родителям немало горя, но у нее никогда не могло быть приятелей, подобных мистеру Макферсону.

Через полчаса, успокоившись, Мишел корила себя за излишнюю нервозность. Почему она, взрослая женщина, прожившая на свете уже двадцать шесть лет, испытала такой дикий ужас? Ведь причины никакой не было! Всего лишь ошибка, ее приняли за кого-то другого. Ничего больше.

Она не отрывала взгляда от дороги, но не видела ни машин, ни проезжей части. Перед глазами стояло лицо этого безумного человека.

Клайв Макферсон беспокойно расхаживал по своему большому кабинету. То и дело он останавливался у широкого, во всю стену, окна, словно желая разглядеть впечатляющую панораму города, но не замечал ничего.

Он из последних сил сдерживал негодование и возмущение, не позволяя себе взорваться. Иначе на мебель уже давно бы обрушился град ударов его дорогих итальянских ботинок. Он так долго искал Эрику, что уже почти потерял надежду. И вот наконец-то совершенно случайно они встретились. Но кто бы мог подумать, что Эрика придумает такую дурацкую шутку: притворится, что не знает его! А как она пыталась убежать! Неужели ей не пришло в голову, что он не даст ей отойти и на десять метров и будет следить за ней?

Клайв обхватил голову руками. Воспоминания нахлынули снежной лавиной, терзая воспаленный рассудок. За все три года поисков ему никoгдa не было так горько. Снова привиделась Эрика, выпрыгивающая из торта, — рыжая и веселая, в блестящих ангельских одеждах и с крылышками за спиной. Эрика, умопомрачительно красивая, страстная и трепещущая от желания в постели, но капризная и требовательная в дурном расположении духа. Эрика, единственная женщина, давшая ему почувствовать, что такое домашний уют…

И ты любил все это, наивный идиот! Пальцы Клайва сжались в тяжелые кулаки. А теперь вспомни, как драгоценная и беременная Эрика обнималась с твоим братцем, с глупым мальчишкой Тимоти! После такого поневоле усомнишься в прелестях семейной жизни. До того момента он и помыслить не мог о неверности Эрики, насколько доверял ей. А тогда, вместо того чтобы предложить ей руку и сердце, как хотел сначала, завел роман с другой женщиной.

В ту ночь он с трудом удержался, чтобы не убить обоих. Двое самых близких людей предали его: девятнадцатилетний мальчишка и девочка-женщина всего на пару лет старше. Клайв забыл о разнице в возрасте или просто не хотел признавать, что они с Эрикой принадлежат к разным поколениям. Ей с Тимоти было куда проще, да к тому же тот просто обожал ее. Впрочем, Эрику обожали все.

Она звонила ему по малейшему поводу и ни разу не упустила возможности сказать, как сильно любит его. Да, она слишком много времени проводила в одиночестве. Но для Клайва работа стояла на первом месте, и он честно предупредил об этом. Он никогда не обещал больше, чем мог выполнить, но зато слово свое всегда держал. И ни разу не изменил своей любовнице — что несколько необычно для холостого мужчины в его положении.

В дверь постучали, и Клайв резко обернулся. В кабинет вошел Герберт Малколм, начальник его службы охраны в Лос-Анджелесе. Мой ребенок, подумал миллионер с чувством злорадного удовлетворения. Она должна была родить его, а значит, теперь малыша можно будет использовать, чтобы отыскать мать. Понравится это Эрике или нет, но она вернется к нему…

— Ну? — нетерпеливо обратился он к своему помощнику.

Герберт Малколм внимательно посмотрел на шефа: невероятно богатый и влиятельный, он, казалось, не знает жалости. Клайв Макферсон, один из самых удачливых продюсеров в индустрии кино, появился в Голливуде из ниоткуда. Он сделал себе имя и состояние, сначала играя на бирже, а затем переключившись на вложение капитала в фильмы и развлекательные программы. Его имя ассоциировалось с успехом: какой бы проект он ни поддержал, тот неизбежно пользовался бешеной популярностью.

Макферсон ни разу не потерпел краха, напротив, все увереннее поднимался вверх и теперь приобрел немалое влияние и в Европе. Он обладал звериным чутьем и пугающим хладнокровием и никогда не боялся идти на риск. Риск, который всегда окупался сторицей.

— Если эта женщина действительно Эрика Даниэлс… — осторожно начал Герберт.

— Что значит «если»? — раздраженно прервал его Клайв.

Шеф службы охраны поморщился.

— Послушай, Клайв, даже если это и Эрика, то она все равно живет под другим именем. Вот уже несколько лет.

— Бред какой-то! — воскликнул миллионер, придя в некоторую растерянность.

— Три года назад Мишел Андерс нашли на обочине трассы, ведущей из Лас-Вегаса в Лос-Анджелес, с серьезными повреждениями. Она не имела при себе никаких документов, удостоверяющих личность, — принялся докладывать Герберт сухим деловым тоном. — Полиция считает, что ее сбила машина, после чего она подверглась ограблению.

— Боже! — Клайв был потрясен обрушившийся информацией.

— В то время она действительно находилась на последнем месяце беременности, — продолжил Малкоям. — И сейчас у нее есть ребенок.

Миллионер замер в ожидании, и начальник службы безопасности не стал томить шефа неведением, а быстро и четко доложил:

— Девочка двух с половиной лет. В июне ей будет три. Она родилась, когда мать еще не вышла из комы.

Клайв на минуту прикрыл глаза, словно желая скрыть бушующие внутри чувства. Когда он поднял веки, лицо его снова приобрело выражение спокойного безразличия.

— А теперь объясни мне, как Эрике Даниэлс удалось прижиться под чужим именем. — Голос его, словно записанный на пленку, не выражал никаких эмоций.

— Прошло много времени, прежде чем она смогла говорить, — но при ней нашли примечательный кулон… — Герберт запнулся, увидев, что у Клайва дернулось веко. Он искренне удивился этому проявлению чувств со стороны всегда бесстрастного шефа. — Фотографию этого кулона и поместили в объявлениях. По нему ее быстренько опознали как девчонку, в шестнадцать лет сбежавшую из дому. Приехали родители, подтвердили, что это их дочь…

— Но родители Эрики давно умерли, — резко прервал его Клайв.

— У этой женщины так и не восстановилась память после аварии. У нее полная амнезия…

— Полная амнезия? — переспросил миллионер, не веря своим ушам.

— Это большая редкость, но случается, — подтвердил Герберт. — Я разговаривал с персоналом больницы, где ее лечили. Стоило молодой женщине прийти в себя, как родители тут же забрали ее домой. Но она так ничего и не вспомнила и знает о себе только то, что они рассказали ей. Похоже, Андерсы против того, чтобы к их дочери вернулась память.

— Нормальные люди не станут поселять у себя в доме незнакомку и выдавать ее за собственную дочь, — мрачно заметил Клайв.

— Дело в том, что родители не видели дочь в течение семи лет, но ни капли не усомнились, что молодая женщина с кулоном их давно утраченный ребенок. И теперь весь район знает чудесную историю возвращения блудной дочери, Мишел Андерс.

— Какое к черту возвращение! Это была Эрика, я не мог не узнать ее. И она теперь ничего о себе не помнит исключительно по милости людей, которые ничуть не лучше, чем похитители детей! — в ярости воскликнул Клайв, едва не стукнув кулаком по столу.

— Ее родители — люди весьма уважаемые и во всех отношениях достойные. Андерс держит небольшую сеть спортивных магазинов, обслуживающих пригород. И если произошла ошибка, то это действительно ошибка, а не злой умысел. Люди склонны выдавать желаемое за действительное.

— Возможно, и так, но только пока Эрика была больна. Когда она поправилась, они должны были заподозрить правду. Почему же и тогда ничего не сделали? — Похоже, объяснения Герберта не произвели на Клайва должного впечатления. — А что там с жейихом? — произнес он угрожающим тоном.

— Персивал Хиддинг, тридцать пять лет. Главный бухгалтер. Правая рука мистера Андерса и его официальный заместитель. Ходят слухи, что он решился на этот брак больше по расчету. — Заметив странный огонь в глазах шефа, Герберт решил дальше не распространяться о Перси.

— Главный бухгалтер, — прошипел миллионер сквозь зубы, напоминая в данный момент готовящегося к прыжку тигра. — Ладно, Берт, пожалуй, пришла пора навестить дочь. Что, запустим кота в это уютное гнездышко?

Малколм слегка вздрогнул. Он слишком живо представил, как Макферсон «запускает кота» в жизнь женщины, которая имела несчастье вступить в интимную связь с этим очень влиятельным и очень опасным человеком, а потом забыла об этом. Похоже, многих людей вскоре ожидают сюрпризы, и не факт, что приятные…

— То есть ты просто скажешь Перси, что отказываешься жить с его матерью?

Вивиан Голдсмит бросила на Мишел удивленный взгляд и рассмеялась. На вид ей можно было дать лет двадцать, хотя на самом деле эта темноволосая невысокая женщина уже разменяла третий десяток и в одиночку воспитывала двух сыновей-близнецов. К тому же отличалась язвительностью, и если кто попадал ей на язычок, то участь его была печальна.

— Не смеши меня. Ты просто не в силах никому возразить, — поддразнила она.

— Ничего подобного…

— Да брось! Ты в лепешку расшибешься, чтобы доставить радость окружающим! Твои родители ведут себя так, словно твоя душа и тело — это их собственность. А про Перси я и не говорю! И ты соглашаешься жить той жизнью, которая тебе не по нраву.

Мишел тяжело вздохнула. Они были лучшими подругами, к тому же работали вместе. Но все же Вивиан далеко не всегда понимала то чувство вины, которое молодая женщина испытывала по отношению к родителям.

— Все совсем не так…

— Все именно так. Ты всегда стараешься угодить другим, напрочь забывая о себе, — с горечью сказала Вивиан. — Когда-то ты хотела стать ветеринаром, но родителям это не понравилось. И вот теперь ты здесь, в зоомагазине, рассаживаешь морских свинок по клеткам и развешиваешь по пакетикам корм для рыб.

— Зато рядом с тобой, — рассмеялась Мишел.

— Да, но меня-то это вполне устраивает. Так что, моя дорогая, если ты не примешь радикальных мер, то кончишь свою жизнь под одной крышей со старухой Хилдинг. А она, я уверена, приложит все усилия, чтобы тебе эта жизнь медом не казалась. Да еще так, что малыш Перси ничего не заметит. Думаешь, я не вижу, насколько ты подавлена после вашего последнего разговора, хотя он состоялся уже два дня назад?

Мишел покачала головой. В кои-то веки предположение Вивиан оказалось ошибочным. Причина волнения крылась совсем в другом разговоре. Она никому не сказала про странную встречу в аэропорту, но и не могла забьпъ таинственного незнакомца.

Дома она не стала никому задавать вопросов, потому что в семье не любили вспоминать о ее прошлом. И ничего удивительного, ведь после побега Мишел ни разу не посчитала нужным сообщить о себе.

Именно поэтому она не могла избавиться от комплекса вины по отношению к родителям. Как она могла вести себя столь бессердечно? Теперь Мишел пыталась восполнить недостаток дочерней любви и заботы и делала все, чтобы родители были ею довольны. К тому же ее не покидало ощущение, что чета Андерс приобрела нечто вроде кота в мешке: кто знает, что произошло с ней за эти семь лет? И вообще чего можно ожидать от женщины, которая после аварии оказалась без дома, без средств к существованию, без мужа, зато с ребенком? К счастью, Моника и Хьюго оказались людьми изумительного благородства и доброты и не побоялись взять ее к себе, чтобы помочь стать нормальным человеком.

Впрочем, Мишел сильно сомневалась, что когда-нибудь станет нормальной. Она не помнила ничего из двадцати трех лет своей жизни: ни одного человека, ни одного события. Но если хочешь, чтобы людям с тобой было хорошо и спокойно, приходится делать вид, что амнезия не такая уж большая проблема.

Вначале она честно старалась восстановить в памяти ранние годы, проведенные здесь, в отчем доме. Ей показывали фотографии, водили по знакомым местам, но ничего не отзывалось в ее сознании. Постепенно Мишел привыкала к окружающей действительности, ей даже стало казаться, что она вспоминает.

И теперь молодая женщина пыталась заново строить свой мир — мир спокойной и счастливой семьи. Однако настоящим центром ее жизни, смыслом существования оставалась малышка Кэтрин. Да, Мишел искренне любила родителей за их заботу и поддержку, любила Перси за его спокойствие, за то, что принимает ее такой, как есть, но дочь она обожала с самозабвенной страстью, которая порой пугала ее саму.

— Нет, что-то еще гложет тебя помимо разговора с Перси, — неожиданно сказала Вивиан, словно озаренная свыше.

Повисло молчание. Наконец Мишел глубоко вздохнула и, поняв, что больше не в силах скрывать свою тайну, начала:

— Со мной в аэропорту заговорил мужчина. Он очень упорно называл меня другим именем Эрикой. — Даже сейчас, рассказывая об этом инциденте, молодая женщина не могла избавиться от гнетущего чувства тревоги. — Быть может, у меня есть двойник… Словом, все выглядело довольно странно, но при этом… пугающе. — Голос ее дрожал, она с трудом произносила слова.

— Почему пугающе?

— Видишь ли, я первая обратила на него внимание. Более того, не могла оторвать глаз. — Мишел нервно сцепляла и расцепляла пальцы, словно ей все еще было стыдно за свое поведение в аэропорту.

— Он просто захотел познакомиться с тобой поближе, — подвела итог Вивиан, обнимая подругу за плечи. — Но скажи мне, что привлекло тебя в нем?

— Не знаю. Он был очень, очень красив, — честно призналась Мишел, и на щеках ее вспыхнул румянец смущения.. — И сначала я подумала, что сама спровоцировала его. Но теперь мне кажется, что все не так просто…

— Почему же нет? Милая, даже если ты наденешь скафандр, твоя красота все равно заявит о себе и мужчины будут оборачиваться вслед!

— Я не о том. Этот человек, он был зол на меня. То есть на Эрику. Обвинял ее в побеге и очень удивился, когда я сказала, что не знаю его, и пригрозила полицией. Его зовут… Клайв Макферсон, и мне это имя ничего не…

— Как ты сказала? — Вивиан буквально подскочила на месте и уставилась на подругу широко раскрытыми глазами.

— Клайв Макферсон.

— Поздравляю, ты произвела впечатление на одного из могущественнейших людей Голливуда. Твой таинственный незнакомец является продюсером огромного количества проектов в Америке и Европе. — В темных глазах ее заплясали насмешливые искорки. — Ах, если бы я знала, что этот одинокий и богатый мужчина ищет в аэропорту женскую компанию, я бы непременно захватила с собой спальник, чтобы дождаться, пока он обратит внимание на меня!

— Нет, это не может быть он, — нерешительно пробормотала Мишел. — Наверное, я перепугала имя.

— А может, ты раньше водила дружбу с сильными мира сего, — поддразнила подругу Вивиан.

— Да, наверное, — скептически произнесла молодая женщина.

Вот теперь уж точно пришла пора забыть о глупом эпизоде. И чтобы отвлечься, стоит съездить в агентство недвижимости и взять ключ — от дома, в который она влюбилась с первого взгляда.

— Правда, Перси не разделял ее восторгов по поводу слегка заброшенного особняка. Значит придется объяснить, почему ее никак не устраивает жизнь в Грин-гардене. Быть может, тогда он по-другому посмотрит на замечательное двухэтажное здание, просто созданное для молодой семьи.

Дом находился в окружении небольшого, очень красивого сада. Стоит немного за ним поухаживать, и он превратится в настоящий райский уголок. Мишел прошла по гравийной дорожке, отперла входную дверь и медленно переступила порог. В комнатах пахло стариной, под ногами приятно поскрипывал деревянный пол. Она неспешно прошлась по большому холлу, чувствуя, что этот дом предназначен для нее. Какой-то тихий звук привлек ее внимание, и Мишел повернулась к выходу. Она чуть не села на пол от изумления и испуга, когда увидела в дверном проеме Клайва Макферсона. С губ ее сорвался судорожный вскрик, золотистые глаза в ужасе расширились.

— Все, что мне нужно, это поговорить c тoбой. Я не хотел приезжать к тебе домой. А здесь ты по крайней мере одна и на нейтральной территории. — Он протянул руки, желая таким образом успокоить женщину, но добился прямо противоположного. — Не бойся, я не стану подходить ближе. Просто выслушай меня.

Но Мишел утратила способность воспринимать человеческую речь. Ее трясло как в лихорадке, она буквально пожирала взглядом мужчину, запоминая каждую черточку загорелого лица. Темный пиджак, небрежно распахнутый, не скрывал большого, мускулистого тела.

— П-пожалуйста, — прошептала она, чувствуя, что начинает сходить с ума.

— С каких это пор у тебя так испортились нервы, что ты каждую минуту едва не впадаешь в истерику? Ладно, я всего лишь продемонстрирую тебе доказательство нашего… прежнего знакомства.

С этими словами он вытащил из внутреннего кармана пиджака маленькую фотографию и протянул молодой женщине. Она непонимающе уставилась на карточку.

— Это было снято три года назад, — объяснил Клайв, понизив голос, в котором появились искушающие нотки. — Как раз перед тем, как мы затеяли решающую схватку…

— Решающую схватку… — бездумно повторила она, все еще не понимая, что именно запечатлено на фотографии.

— Я подкрался к тебе с фотоаппаратом. Ты пришла в ярость, заставила меня пообещать уничтожить пленку. Но я солгал. Боюсь, это единственная оставшаяся после тебя фотография. — Он положил снимок на полированную поверхность столика.

Мишел наклонила голову, и глаза ее расширилась от изумления. С фотографии на нее смотрела стройная рыжеволосая красотка, чье обнаженное тело было полускрыто хлопьями лены. Она соблазнительно улыбалась, и Мишел с ужасом узнавала эти глаза, полные яркие тубы, вьющиеся волосы. Даже грудь и длинные ноги — все было ее. Неужели эта развратная девица — она? Не может быть!

— Я не уничтожил его… Вполне понятное стремление сохранить память о мимолетном, но сильном увлечении, — сказал Клайв резко.

С ее губ сорвался протестующий стон, и неожиданно изображение перед глазами стало расплывчатым, а затем мир окутала тьма. Голова Мишел поникла, ноги подкосились, и она непременно упала бы, если бы мужчина не подхватил обмякшее тело в полуметре от деревянных досок пола.

Мишел постепенно возвращалась из мрака, не совсем понимая, что с ней и где она находится. Она с трудом разлепила веки и увидела мужское лицо, на котором горели ярко-синие глаза. Молодая женщина не могла отвести от них взгляд, в горле у нее пересохло, дыхание участилось.

Тело словно отозвалось на некий импульс: грудь ее напряглась, соски затвердели, естество неожиданно стало жарким и влажным. Повинуясь инстинкту, Мишел протянула слабую, неверную руку к твердому подбородку склоненного мужчины. С приоткрытых губ ее сорвался страстный полувздох.

— Клайв… Клайв… — позвала она слабым от истомы голосом, ощущая во всем теле сладкую боль.

Его глаза холодно вспыхнули, в них читалось презрение. Он выпрямился.

— Когда я захочу переспать с тобой, Эрика, я скажу. А пока держи руки при себе.

Эти слова вернули ее к реальности. Мишел вспомнила все, произошедшее до обморока. Она осматривала дом, он приехал, показал фотографию ее самой в обнаженном виде. Он знал ее. Они были знакомы. Более того, спали вместе.

В голове у Мишел все перемешалось. Она слышала свой собственный голос, зовущий его по имени. О Господи, неужели это первое воспоминание после трех лет полной пустоты? Или это лишь игра воображения, плод фантазий.

Она рискнула посмотреть в глаза Клайву Макферсону, но тут же зажмурилась, не вынеся его пронзительного, холодного взгляда. С ней творилось что-то странное. С первой секунды, как она очнулось, ее охватило чувственное возбуждение. Она испытывала самый настоящий голод плоти. Мишел и не подозревала, что способна на такую безудержную страсть.

Звук быстрых шагов заставил ее снова открыть глаза. В комнату вошел мужчина, одетый в униформу. В руке он держал бокал с золотистой жидкостью. Клайв взял его и поднес губам молодой женщине. В ноздри ей ударил терпкий запах виски.

— Выпей. Ты бледна как полотно, — приказал он.

Мишел чувствовала себя настолько слабой, что даже не стала спрашивать откуда, словно джинн из кувшина, появился человек в униформе. Должно быть, у этого Макферсона в машине целый бар, медленно катилась мысль по пустой, как елочный шар, голове. Значит, это большая машина. Пропасть между ними неожиданно показалась огромной. Какого рода отношения могли связывать Мишел Андерс и этого богатого и влиятельного продюсера?

— Выпей, — повторил Клайв с нарастающим нетерпением в голосе.

— Я почти не пью…

— Раньше ты была свободна от этих глупых комплексов, — без колебаний сообщил он.

Придя в смятение от того, что этот человек знает о ней куда больше, чем она сама, Мишел поднесла бокал к губам. Жидкость обожгла горло, и уже через пару мгновений кровь превратилась в огненные ручейки. Она отдышалась, после чего твердо посмотрела на Клайва.

— Вы, кажется, когда-то знали меня… Да, верните мне фотографию, — попросила молодая женщина и с надеждой посмотрела на стол. Но карточки там уже не было.

— Забудь об этом. Она моя, — жестко ответил Клайв и добавил уже откровенно язвительно: — Это ведь так по-женски! Я всего лишь показал тебе снимок, чтобы продемонстрировать, какой характер носили наши отношения. А ты зациклилась на ерунде.

— Послушайте, мистер Макферсон…

— Мистер Макферсон? — повторил он с улыбкой, от которой у нее мороз пробежал по коже. — Лучше Клайв.

Она внимательно посмотрела на него и поразилась его сходству с хищником, готовящимся к прыжку. Неожиданно Мишел почувствовала страх, от которого кровь заледенела в жилах.

— Вы ненавидите меня, ..

Клайв замер. В комнате повисла мертвая тишина. Затем он тихо спросил:

— Ты меня не помнишь? Ты совсем ничего не помнишь?

— Совсем ничего, — так же тихо призналась она.

— Я думал, ты задашь мне кучу вопросов. Но теперь мне ничуть не легче, — пробормотал Клав, меряя комнату решительными шагами. — Признаюсь, в аэропорте я хотел разобраться с тобой. Но я тогда не знал, что ты потеряла память… И мне не нравится, когда ты смотришь на меня так, словно ожидаешь нападения.

Мишел была насколько подавлена и растеряна, что в ответ смогла лишь глубже вжаться в кресло, в котором сидела.

— Эрика…

— Это не мое имя!

— Послушай, — он не обратил внимания на ее протест, — ты боишься меня, потому что я рушу твой маленький уютный мирок. Но на самом деле страшен не я сам. Страшно то неведомое, что стоит за моей спиной.

Мищел ответила слабым кивком. Она изумилась, насколько точно он описал происходящее внутри нее. К тому же она не привыкла, что кто-то пытается понять ее чувства и ощущения.

— Я не хочу тебя пугать. Но все мои cлова становятся причиной твоего беспокойства. Так что я буду краток.

— Но откуда вам известно, где я живу? И что у меня амнезия? — встревоженно спросила Мишел, поднимаясь с кресла.

— Я просто проследил за тобой на пути из аэропорта. А потом провел небольшое расследование, — спокойно ответил Клайв, словно говорил о погоде.

— Но к чему такие усилия и настойчивость? Зачем все это? Только потому, что когда-то мы были вместе?

— Я как раз подхожу к сути. Во мне жила наивная надежда, что, увидев меня, ты сама все вспомнишь. — С губ его сорвался саркастический смешок, лицо приобрело напряженное, если не мрачное, выражение. — Но, видимо, придется все объяснять с самого начала. Думаю, тебе лучше сесть.

— Нет. — Мишел гордо выпрямилась и обхватила руками худые плечи, стараясь вернуть контроль над ситуацией, пока та не зашла слишком далеко. — А что, если я не захочу вас выслушать? Ведь я совсем не обязана…

— Боюсь, что все-таки придется, — пробормотал Клайв.

— Нет, не придется, — твердо ответила она. Теперь, когда представилась возможность приоткрыть завесу тайны над прошлым, она стремилась избежать этого, боясь того, что может оказаться с другой стороны.

— У тебя нет выхода, — спокойно произнес миллионер, не отрывая от ее лица пронзительного взгляда. — Тебе наверняка интересно, что я здесь делаю. Все очень просто. Когда ты исчезла из моей жизни, ты носила под сердцем моего ребенка.

Мишел с ужасом уставилась на мужчину, высокого и темноволосого, который без малейшего усилия разрушал ее понятный и спокойный мир.

— Кэтрин — моя дочь, — веско добавил Клайв.

Пол под ее ногами начал стремительно вращаться, и Мишел покачнулась. Макферсон подхватил ее и, поддерживая за плечи, повел к выходу.

— Больше так не делай. И вообще, давай выберемся из этого старого дома. Нам обоим не помешает немного свежего воздуха.

Солнечный свет резанул по глазам. Мишел закусила губу и прижала пальцы к вискам, в которые кто-то старательно завинчивал шурупы.

— Нет, только не Кэтрин. Это невозможно… Только не ты… — бормотала она, пытаясь справиться с обрушившимися на нее сведениями.

Не обращая внимания на протесты, Клайв подвел ее к скамье и осторожно усадил на деревянное сиденье. Затем присел перед ней на корточки и мягко, но одновременно крепко взял ее дрожащие пальцы в свои.

— Невозможно рассказать все, не причинив тебе боли. Я и так стараюсь оградить тебя от потрясений.

Ей хватило и одного «потрясения», чтобы потерять всякую способность мыслить здраво. Что может быть хуже того, что он уже сказал?

— Мне очень плoxo, — прошептала Мишел доверчиво, словно ребенок, ожидающий сочувствия и утешения.

— Прости, но я должен был тебе сказать. — Клайв сильнее сжал ее пальцы. — Почему, ты думаешь, я здесь? Почему я провел три года в непрестанных поисках вас обоих?

Мишел попыталась спокойно посмотреть ему в лицо. Отец ее ребенка. Почему такая мысль не пришла ей в голову раньше?

Некоторое время назад она буквально помешалась на том, чтобы выяснить, кто является отцом девочки. Но родители явно не одобряли этой идеи, считая, что, будь он человеком достойным и любящим, то не бросил бы Мишел одну. Нашел бы ее и на краю света.

Постепенно интерес угас, и молодая женщина смирилась с мыслью, что Кэтрин — это результат случайной связи. На ум не раз приходили страшные истории о сбегающих из дому подростках и о том, на что им приходится идти, чтобы выжить…

С губ Мишел сорвался нервный смешок. Теперь, когда ей уже было почти все равно, кто отец Кэтрин, он наконец-то объявился.

— Эрика…

— Это не мое имя, — выдавила она сквозь сжатые зубы.

— Это имя, которым я тебя всегда называл, — мягко произнес Клайв, беря в ладони ее лицо.

Молодая женщина затрепетала от его близости.

— Пожалуйста, оставьте меня…

— Да ты вся дрожишь, — суховато, но как-то заботливо сказал он.

Мишел действительно колотило как на сильном ветру. Она непроизвольно положила руки ему на грудь, почувствовала жар его тела и отпрянула. Но запах этого человека все еще щекотал ноздри — такой отчетливо мужской и даже будто знакомый. А от Перси всегда пахло мылом… О Боже, Перси! — пронеслось в голове. Ее жених!

Но тут Мишел посетила еще более жуткая мысль. Кэтрин, любимая больше жизни, принадлежит теперь не только ей! Сидящий напротив мужчина — ее отец, желающий внести поправки в ход жизни дочери. Возможно, он даже захочет отобрать дочь… Она закрыла лицо ладонями и закусила губу, чтобы не застонать.

— Я должен тебе кое-что сказать, — тихо произнес Клайв. — За три года, проведённых без меня, ты превратилась в трясущуюся развалину. Ты едешь ко мне домой, где тебя осмотрит врач.

Он заставил ее подняться со скамьи и дойти до машины. Шофер предупредительно распахнул дверцу большого черного «мерседеса».

— К тебе домой? — безвольно повторила Мишел, и тут только смысл слов дошел до нее. — Я не могу!

Вместо ответа Клайв очень бережно, сложив чуть ли не пополам, засунул ее в машину, а затем усадил на мягкое, обитое дорогой кожей сиденье. Сам он опустился рядом, заставляя спутницу продвинуться в глубь салона. Через секунду дверца захлопнулась.

— Я никуда не еду! — запротестовала Мишел. — Мне надо вернуться в магазин…

— Уверен, за пару часов без тебя там ничего не случится.

— Я должна забрать Кэтрин из садика… То есть я совсем забыла, — лихорадочно начала придумывать она. — Они с группой уехали и не вернутся до…

— Расслабься, — небрежно бросил Клайв, предварительно окинув Мишел внимательным взглядом. — Все равно ты ее от меня не спрячешь. Если я захочу видеть дочь, я увижу. Только не сейчас, когда ты то и дело впадаешь в истерику.

— Никуда я не впадаю, — пробормотала она, в ужасе от того, как легко Клайв читает ее мысли. — Но дом не закрыт… Моя машина…

— Я захлопнул за нами дверь, — ответил он. — А теперь, если ты дашь мне ключи от машины, то ее отгонят к моему дому. Ты сейчас не в состоянии сесть за руль.

Молодая женщина посмотрела на него широко раскрытыми испуганными глазами, но безропотно протянула ключи. Этот человек напоминал танк, который вминает ее в землю, смешивая с пылью и грязью. От него исходил такой холод, что кровь стыла в жилах. Он пытался успокоить ее, но она чувствовала, что внутри у него нет ни капли человеческого тепла, и боялась его. Синие глаза казались двумя льдинками.

У Кэтрин глаза такого же цвета, машинально подумала Мишел. Но кожа светлее. А вдруг этот Макферсон лжет и дочь вовсе не его? Но тут же Мишел поняла всю бессмысленность этой слабой надежды: разве стал бы такой человек гоняться за чужим ребенком?

Значит, она действительно спала с ним. Купалась в его ванне. Но какие отношения связывали их? Они провели вместе одну ночь? Или много месяцев? Если бы она хотела только денег, он не был бы так уверен, что ребенок его.

Конечно, ни о какой романтике не может идти и речи, так что остается предполагать худшее.

В полной тишине Клайв дотянулся до вмонтированного бара, налил в бокал виски и аккуратно поднес к ее полуоткрытым губам.

Неужели она пила раньше? Была настоящей пьяницей с деревянной головой? Обжигающая жидкость заструилась по пищеводу, даря ощущение тепла и легкого головокружения. Но сердце все равно сжималось от ужаса, и Мишел так и не рискнула спросить сидящего рядом мужчину, зачем он все это делает.

Она не заметила, как они въехали на территорию частного владения, и очнулась от своих мыслей, только когда «мерседес» остановился напротив большого белого особняка.

— Я не хочу туда, — слабо запротестовала она, впрочем не мешая Клайву вытаскивать ее из машины. — Отвези меня домой.

— Тебе сейчас лучше всего прилечь, — не обращая внимания на ее слова, произнес он. — Привести мысли в порядок.

— Ты меня совсем не слушаешь…

— Потому что ты не говоришь ничего, что я желал бы слышать.

Он что, издевается над ней?

Тем временем Клайв одной рукой открыл тяжелую деревянную дверь — другой он поддерживал обессилевшую женщину — и вошел в дом. Глазам Мишел открылся просторный, светлый холл, широкая лестница, ведущая на второй этаж, высокие потолки и мраморные колонны.

— Я не хочу туда, — повторила молодая женщина.

— Знаю, но я привык делать то, что хочу я, — невозмутимо ответил Клайв и, наклонившись, подхватил ее на руки. В ответ на протестующее мычание он сухо заметил: — Пожалуй, тебе не следовало пить второй бокал. Но все равно так лучше, чем раньше. Алкоголь всегда действовал на тебя успокаивающе.

Шаги его нисколько не замедлились, словно ноша ничего не весила, и уже через несколько секунд он распахнул ногой дверь в спальню. Клайв положил женщину на широкую кровать и направился к выходу.

— Врач придет через пару минут и осмотрит тебя.

— Мне не нужен врач…

Он ничего не ответил, даже не удостоил ее взглядом, а просто вышел из комнаты, оставив дверь открытой.

Врач действительно не заставил себя ждать. Впрочем, Мишел уже не особенно понимала, что с ней происходит, и с трудом отвечала на вопросы. Голова отяжелела, веки слипались. Бог мой, как я устала, невероятно устала, мелькнула мысль.

Клайв не мог оторвать глаз от спящей Эрики. Она казалась такой хрупкой, словно сделанной из хрусталя. И если он не будет вести себя предельно осторожно, она просто расколется, и тогда ее уже не склеить. А Кэтрин нужна мама — нужна здоровой и нормальной, а не истеричкой, в которую Эрика рано или поздно превратится.

— Проклятье, — пробормотал Клайв Ему все больше хотелось хорошенько поколотить Хьюго и Монику Андерс за то, что они сделали с Эрикой. Она перестала быть собой и теперь едва напоминала тень прежней рыжеволосой красавицы. Беспокойная, напуганная, все время напряженная. При этом доверчивая и наивная, как не очень умный ребенок: разрешила привезти себя в дом к совершенно незнакомому человеку и теперь преспокойно спит у него в спальне.

Впрочем, Клайв не мог относиться к ней, как к ребенку. Ему хотелось стащить надетые на нее уродливые тряпки, освободить прекрасные медные волосы и затащить в постель хотя бы на сутки, а там…

Он надеялся, что эта женщина рано или поздно оставит его равнодушным, как и любая другая, однажды прискучит. Только почему-то до сих пор этого не произошло. Если бы он не застал ее с Тимоти, она бы сейчас уже была его женой. Узнав, что любовница беременна, Клайв немедленно почувствовал, что должен узаконить их связь. Воображение рисовало чудесную идиллию: дом, семья, дети… А эта маленькая хрупкая женщина, которая с легкостью сворачивалась клубком у него на коленях, не только обратила в прах все мечты, но и разрушила отношения с братом.

И до сих пор ему хотелось отомстить. Губы Клайва скривились в горькой усмешке: он ненавидит ее, но не способен жить без ее восхитительного тела. Он не может причинить ей зла, но ситуация сложилась так, что он просто обязан вмешаться в ее тихую и спокойную жизнь, развалить уютный мирок. Ей придется вернуться к прежней жизни, а значит, и к нему.

Синие глаза загорелись каким-то странным светом. Эрика и так принадлежит ему. С момента встречи в аэропорту Клайва сжигало желание, и только железная воля и холодный рассудок помогали ему сдерживать порывы страсти. Он ждал ее три года, и больше не намерен. Следовательно, жених должен быть устранен. Интересно, как Перси Хилдингу понравится известие, что его невеста на самом деле вовсе не дочь шефа?

Эрика вздохнула во сне и перевернулась на другой бок. Не совсем понимая, что делает, Клайв протянул руку и расстегнул уродливую заколку. Тяжелые медные кудри рассыпались по подушке. Пальцы его запутались в шелковистых прядях, и он с тихим проклятием отдернул руку.

Когда она все вспомнит, он немного развлечется с ней, а потом бросит. Но сохранит право приезжать в любой момент, когда захочет. Конечно, только ради дочери. Клайв взглянул на гриву рыжих волос. Пожалуй, пройдет немало времени, прежде чем он отпустит ее. У желания ведь нет срока годности.

Но как сказать ей правду и при этом не обидеть? Чем приукрасить тот факт, что Эрика оказалась расчетливой и лживой стервой? И едва только память вернется, она немедленно вспомнит, что вила из него веревки с того самого момента, как выпрыгнула из торта. Эта женщина была его единственной слабостью, и Клайв хотел снова почувствовать ее вкус, даже отлично зная теперь, кто она на самом деле…

— Ангел…

Кто-то слегка встряхнул ее, и Мишел с трудом разлепила веки. Через мгновение сон как рукой сняло. Над ней возвышался Клайв Макферсон.

— Как ты меня назвал? — Она чувствовала, что память возвращается, но не была готова встретиться лицом к лицу с прошлой жизнью прямо сейчас.

— Эрика… Я назвал тебя Эрика. — На его смуглых щеках загорелся темный румянец.

— Мое имя Мишел, — твердо произнесла она, не желая быть другим человеком. Иначе пришлось бы задавать слишком много вопросов, а на это у нее не было сейчас сил. — Зачем ты привез меня сюда?

— Тебе нужно было отдохнуть.

Она взглянула на часы и в панике спрыгнула с кровати.

— Мне нужно забрать Кэтти…

— Позвони миссис Андерс. Ты должна поесть, прежде чем садиться за руль.

Как он странно называет ее маму! Еще с большим удивлением она заметила беспорядок у себя на голове. Должно быть, волосы растрепались во время сна. Она быстро заправила пряди за уши и повернулась к Клайву.

— Поесть? Но меня ждет дочь!

Он протянул ей телефонную трубку.

— Попроси миссис Андерс забрать ее сегодня вместо тебя. Нам нужно поговорить.

— Нет, я…

— Тебя не избежать этого разговора.

Сие простое утверждение неожиданно взволновало ее. Клайв Макферсон опять пытался заглянуть ей в душу. А родители и жених всегда довольствовались тем, что лежало на поверхности.

Интересно, как Перси отреагирует на неожиданное появление родного отца Кэтрин? Вряд ли обрадуется, хмуро подумала Мишел. Мистер Хилдинг принадлежит к племени Очень Серьезных Людей. Однажды он сказал, что только абсолютная уверенность в том, что после рождения дочери у нее не было других мужчин, позволяет ему нормально относиться к девочке.

В руках у Мишел оказалась телефонная трубка.

— Думаешь, что можешь мне приказывать, что делать… — резко начала она.

— Да. Особенно сейчас, когда ты только ищешь случая, чтобы улизнуть!

Молодая женщина обернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Клайв был совершенно спокоен и полностью держал себя в руках. Его самоуверенный и даже несколько оскорбительный вид подействовала на нее как пощечина.

— Когда ты позвонишь, мы пообедаем.

Мишел сжала зубы. Она больше не могла терпеть вызывающего поведения этого типа.

— Кажется, ты мне по-настоящему не нравишься.

Клайв на мгновение замер, а затем улыбнулся.

— А, понимаю… Спящая красавица хотела, чтобы ее разбудили поцелуем.

— Она хотела, чтобы ее разбудил Прекрасный принц! — сорвалось с языка прежде, чем Мишел успела подумать. Она никогда ни с кем не спорила. Напротив, ее всегда призывали в качестве миротворца решать разнообразные проблемы. Так что же случилось сейчас?

— Если бы я поцеловал тебя, ты бы закричала на весь дом… Только не от страха… — На его губах появилась кривая усмешка. — Думаю, твое тело помнит меня лучше, чем твой мозг.

— Как ты смеешь! — возмущенно воскликнула Мишел.

— А как ты можешь сочетать целомудренную девственность и материнство? — Клайв пожал плечами. — Если что-то меня раздражает, я не считаю нужным скрывать это.

Он развернулся и вышел из спальни, оставив ее одну, — с пылающими щеками и с открытым ртом. Почему этот мужчина злит и одновременно привлекает ее? Он словно манит к себе, и в то же время ей хочется влепить ему пощечину, чтобы стереть самодовольство с красивого лица.

Со вздохом Мишел набрала домашний номер.

— Мама, здравствуй, это Мишел. Очень жаль, но я не приеду домой в обеденный перерыв. И еще, прости, что так поздно предупреждаю, но не могла бы ты забрать Кэтти из садика? — осторожно спросила Мишел.

— Конечно, могу, дорогая, — незамедлительно ответила Моника Андерс. — У тебя какой-то расстроенный голос. Много работы в магазине? Не обращай внимания. Ладно, мне пора, если я хочу успеть заехать за внучкой и вернуться домой раньше Хьюго.

— Спасибо, мама.

Мишел положила трубку и взглянула на себя в зеркало. Целомудренная девственность? Как с ней на самом деле произошло это?

Мать не раз предупреждала ее, что теперь она представляет собой весьма уязвимую мишень для общественного порицания. Мало того что она была трудным подростком, а потом вообще сбежала из дому, Мишел вернулась обратно с ребенком, но без мужа. Молодая женщина знала, насколько родители дорожат своей репутацией и поэтому обеспокоены тем, как она может себя повести.

Андерсы принимали большое участие в жизни района и местной церковной общины. Поэтому Мишел всегда руководствовалась материнским вкусом в выборе одежды, круга общения, занятий.

Она еще раз внимательно изучила свое отражение. Даже теперь, когда непослушные волосы разметались по плечам огненным потоком, она не стала похожа на ту развратную красотку с фотографии! Впрочем, какая разница, похожа или не похожа, все равно это была она.

И неважно, что за последние три года она ни разу не была близка с мужчиной! Иногда ее приглашали в ресторан, но она прекрасно знала, чем кончится вечер. Мишел решила, что просто-напросто фригидна, и поэтому не переставала удивляться существованию дочери.

К счастью, Перси вполне разделял ее взгляды на сексуальные отношения и никогда не позволял себе несдержанности. К тому же он сказал, что хочет, чтобы первая брачная ночь действительно стала для них первой. По его мнению, это поможет сохранить взаимное уважение. Особенно с его стороны — поскольку если твоя невеста совершала в молодости ошибку… Поняв, что под ошибкой он понимает Кэтрин, молодая женщина поначалу пришла в ужас.

Мишел прошла в соседнюю комнату, где около небольшого столика ожидал официант в белом кителе. Клайв стоял около окна и, заслышав шаги, обернулся. Под его пристальным взглядом щеки женщины покраснели, дыхание участилось, а внизу живота появилось уже знакомое ощущение влажного жара.

— Давай поедим, — мягко предложил он, продолжая следить за ней глазами.

Неожиданно Мишел почувствовала себя очень голодной. К счастью, в течение всего обеда неподалеку находился официант, поэтому разговор не касался личных тем. Впрочем, беседа текла совершенно непринужденно, поскольку молодая женщина полностью подпала под влияние собеседника. Он рассказывал такие интересные истории, так тонко шугал, к тому же продемонстрировал изрядную эрудированность, что в итоге Мишел поняла, что имеет дело с очень умным и образованным человеком.

Наконец официант налил кофе и удалился. Клайв в упор посмотрел на гостью блестящими синими глазами и произнес совершенно спокойно:

— А теперь пора поговорить о Кэтрин.

— О Кэтрин? Но зачем? — тут же запротестовала Мишел. — Честно говоря, я с трудом верю, что ты действительно ее отец.

— Можешь не сомневаться. Перед тем как ты исчезла, были проведены исследования, подтверждающие, что Кэтрин — моя дочь.

Мишел чуть не выронила чашку. Она уставилась на Клайва и секунд двадцать не отрывала от него изумленного взгляда.

— То есть ты не был уверен, что… Выходит, ты не доверял мне? — Губы с трудом произнесли этот унизительный вопрос, тихий голос заметно дрожал.

Лицо Клайва можно было сравнить с вырезанным на камне рельефом. Он уже пожалел о том, что упомянул об исследованиях.

— Видишь ли, я очень богатый человек, так что это всего лишь необходимая мера предосторожности, — принялся объяснять он. — Теперь я уверен, что у Кэтрин не возникнет проблем с правом наследования, если со мной что-нибудь случится.

Мишел неуверенно кивнула, удивляясь, что миллионер Клайв Макферсон заранее позаботился о будущем дочери. За эти три часа ее отношение к этому человеку несколько изменилось. Если сначала она мечтала только о том, чтобы он исчез из их с Кэтрин жизни, то теперь ей было просто необходимо узнать, что их связывало. Понять, что у него не было причин не доверять ей и что исследование было проведено ради Кэтрин, а не из желания убедиться в своем отцовстве.

— Ты сказал, что я могу попытаться… улизнуть, — тихо начала она, глядя ему в лицо. — Да, сначала я хотела. Мне было очень плохо. Но теперь я собираюсь задать тебе много вопросов.

— Насчет нас, — кивнул Клайв. — К сожалению, будет неразумно вывалить на тебя гору сведений.

— Почему? — нахмурилась Мишел.

Он резко отставил чашку и откинулся на спинку стула, не спуская с женщины внимательного взгляда.

— Перед тем как прийти сюда, я говорил с психоаналитиком. Он сказал, что тебе сейчас, по возможности, надо иметь дело с какой-то одной проблемой. Именно поэтому мы начнем с разговора о Кэтрин. — Клайв говорил тихим, спокойным голосом, словно перед ним сидел ребенок. — С тебя пока хватит и этого.

— Одним словом, — нетерпеливо вставила Мишел, — ты просто еще не готов…

— Свалить на тебя чертову кучу ненужной информации. Да, не готов, — подтвердил он неожиданно прорвавшейся злостью в голосе.

Мишел возмущенно вскочила со стула, чуть не опрокинув его.

— Кто ты такой, чтобы решать, что разумно, а что нет?

— Сядь и допей кофе, — бесцветным голосом произнес Клайв.

Но молодая женщина и не думала его слушать.

— Я имею право знать, какую роль играла в твоей жизни! Это не ненужная информация! — дрожа от негодования, воскликнула она.

— А я хочу поговорить о моей дочери, потому что ни разу не видел ее и был бы весьма рад встретиться с ней.

— И не увидишь, пока не ответишь на мой вопрос! — прокричала женщина, гордо вскидывая голову.

— Давай оставим это до другого раза, дорогая, — примирительно сказал хозяин дома, вставая и приближаясь к ней. — Когда настанет нужный момент, я тебе расскажу все, что захочешь.

— Прибереги этот тон для умственно отсталых! Я сама могу разобраться с моими проблемами! — Золотистые глаза пылали такой яростью, словно она намеревалась испепелить обидчика. — Последний раз спрашиваю: кем я была тебе?

Клайв вздохнул, но взгляда не опустил.

— Любовницей. Содержанкой.

Глаза Мишел все расширялись и расширялись, рот приоткрылся, но с губ не сорвалось ни звука. Лицо побледнело, а на щеках проступили красные пятна. После пережитого потрясения она казалась потерянной и беспомощной. Мишел с трудом заставила себя встать и подойти к двери, но затем повернула обратно, вспомнив, что забыла сумочку.

— Ключи от машины здесь? — спросила она деревянным голосом.

— Да, — ответил он.

— Как долго я была твоей любовницей? — снова спросила Мишел так, словно каждое слово отдавалось болью во всем теле.

— Два года…

Она поморщилась, как будто ее ударили. Затем подняла голову, расправила хрупкие плечи и снова пошла к выходу. На пороге она помедлила секунду и обернулась.

— Надеюсь, ты хорошо оплачивал мой… труд.

В полной тишине она посмотрела на его застывшее лицо, на котором не отражалось ни единого чувства. Но она интуитивно ощущала, что сейчас этим человеком владеет настоящая ярость. Мишел медленно развернулась и стала спускаться по широкой лестнице.

Сев в машину, она бессмысленно уставилась в ветровое стекло, прокручивая в памяти недавний разговор.

Содержанка! Как ни ужасно, но это имело логическое обоснование. Клайв Макферсон безумно богат, а она явно не принадлежит к его кругу, так что никак не могла бы стать его подругой, не говоря уж о невесте. Теперь понятно, почему он так упорно не желает говорить об их отношениях: в течение двух лет миллионер платил ей за услуги определенного рода. Потребовалось так много времени, чтобы наконец-то прозреть и уйти с пути порока!

Но два года, два потерянных года! В обмен на секс он обеспечивал ее существование. Мишел похолодела, с ужасом сознавая, какой была до аварии. Да, жуткая женщина эта Эрика! Какие еще унизительные открытия ожидают ее в будущем?

Она наконец-то нашла в себе силы завести двигатель и отъехать от особняка. Ничего, что так долго пришлось учиться, зато этой ошибки она больше не повторит. Надо просто начать все сначала. Где-то я это уже слышала, мрачно подумала Мишел.

Неожиданно она почувствовала сильную резь в глазах, голова заныла от тупой боли. Молодая женщина тут же включила аварийную сигнализацию и остановилась у обочины. Пот тек с нее в три ручья, но все внимание было поглощено появляющейся в сознании картинкой.

Создалось ощущение, что в голове у нее находится маленький киноэкран, на котором она видит сидящую в кресле рыжеволосую женщину с телефонной трубкой в руке. Мишел поняла, что это она сама, и словно почувствовала мокрые дорожки от слез на своих щеках.

— Дорогой, я не видела тебя уже три недели. — Она пыталась говорить веселым, даже слегка дразнящим тоном, потому что Клайв, как настоящий трудоголик, ненавидит нытье.

— Тогда купи себе билет на самолет до Парижа.

— Хорошо, — тут же согласилась она, немедленно утирая слезы.

— Я и не думал, что прошло три недели… — Он замолчал на секунду, а затем продолжил, не в силах преодолеть врожденной склонности к точности. — Нет, не три. Ты разве не помнишь, что я ночевал у тебя перед полетом в Рио-де-Жанейро.

— Клайв, я очень тебя люблю, — сказала она. — Но иногда мне также сильно хочется тебя ударить. Ты провел со мной меньше пяти часов!

Экран погас. Мишел, по-прежнему не двигаясь, сидела за рулем, но теперь к ней вернулись все чувства, которые скрыло беспамятство, и во весь голос заявляли о своей власти над слабой женской душой.

Неужели это произошло, неужели это настоящие воспоминания, а не старательно придуманные фантазии? Но, к сожалению, небольшой отрывок из прошлого оставил после себя привкус горечи.

Она любила его — любила Клайва Макферсона. И совершенно очевидно, что страсть поглотила ее всю без остатка. Мишел никогда бы не подумала, что способна испытывать насколько сильные эмоции. Ей стало понятно, что раньше она не могла существовать без этого человека, жила от встречи до встречи, нуждалась в нем как в воздухе и воде, чувствовала себя тенью, когда его не было рядом…

Ладно, сегодня просто чертовски неудачный день. Надо взять себя в руки и завтра во всем разобраться. Приняв такое решение, Мишел снова завела двигатель. Она направилась в сторону Юнити-стрит, где располагался их с Вивиан магазин.

Любовница Клайва Макферсона! Она, должно быть, сошла с ума от любви, если согласилась на такое унижение. Но как сказать об этом Перси? Он ведь очень впечатлителен. Молодой человек привык считать, что его невесту изнасиловали какие-то подростки или маньяк, иначе он вряд ли согласился бы иметь дело с матерью-одиночкой.

Но любовница Клайва Макферсона — это уже не невинно пострадавшая девушка. Ужас в том, что придется рассказать Перси все как есть, ведь миллионер хочет во что бы то ни стало увидеться с дочерью. Теперь уже ничто не спасет ее от разоблачения. И родители, и жених будут по меньшей мере шокированы. И возможно, ей не удастся вернуть их прежнего к себе отношения. А Клайв Макферсон преспокойно сядет в свой черный «мерседес» и уедет, куда ему заблагорассудится. Мишел поняла, что впереди ее ждет не самый лучший период жизни.

Она вылезла из машины и вошла в магазин. Покупателей не было, и Вивиан чистила клетки, напевая что-то себе под нос. Увидев подругу, она в недоумении остановилась.

— Что это с тобой случилось?

— Ничего… ничего не случилось. — Мишел почувствовала себя ежом, готовым к нападению.

— Что ты сделала с волосами? — не успокаивалась Вивиан. — Мой Бог, я никогда не думала, что у тебя их так много!

— У меня болела голова… болит голова, — неловко поправилась молодая женщина. — Прости, я должна была предупредить, что меня не будет так долго.

— Ерунда. Сейчас же поезжай домой. Ты очень плохо выглядишь, — приказала Вивиан, решительно выпроваживая подругу за порог.

Мишел с радостью последовала совету. Через полчаса она уже была около небольшого двухэтажного коттеджа, от которого так и веяло домашним уютом. Вокруг дома миссис Андерс — не без помощи дочери — разбила чудесный сад, полный цветов в любое время года.

Услышав звук открываемой двери, Кэтрин вылетела из кухни как пробка из бутылки.

— Мама! — радостно завопил она, подпрыгивая, чтобы забраться к ней на руки.

Мишел так крепко прижала дочь к сердцу, что та даже возмущенно пискнула. Молодая женщина пристально вгляделась в малышку — у нее были темно-рыжие волосы матери и синие глаза отца — и с горечью осознала, что дочь принадлежит не только ей, но еще и очень богатому человеку, который не пожелает отказаться от нее. Мишел с ужасом поняла, как неустойчиво ее счастье, как его легко разрушить.

На пороге кухни показалась миссис Андерс — невысокая, полноватая женщина с седыми волосами и с ласковой улыбкой. Несмотря нa миролюбивый вид, она проявляла массу активности, когда речь заходила о семейных или общественных делах.

— Решила отдохнуть во второй половине дня? — спросила она, не скрывая удивления по поводу столь раннего появления Мишел. — Ох, дорогая, что случилось с твоими волосами?

— Я потеряла заколку.

— Тебе нужно почаще брать выходные, — заботливо произнесла Моника, обеспокоенно глядя в лицо дочери, — Ты выглядишь очень усталой.

Ничего не ответив, Мишел последовала за матерью в кухню, по-прежнему держа дочь на руках. Необходимо поговорить с родителями прямо сегодня, не откладывая, решила она. Ведь Клайв Макферсон может уже завтра позвонить в дверь.

— Раз ты дома, то я, пожалуй, съезжу в районный муниципалитет и прослежу за приготовлениями к ярмарке, — продолжила Моника, помешивая ароматный соус. — Конечно, там и так будет куча народу, но они обязательно что — нибудь напутают.

Миссис Андерс очень любила чувствовать себя занятой и нужной, поэтому всегда участвовала во всех мероприятиях местного масштаба. А это означало, что она не вернется до вечера.

Вздохнув, Мишел пошла наверх в спальню, чтобы переодеться. Кэтрин ползала рядышком, не выпуская из рук большого плюшевого медведя. Ее мама натянула джинсовые шорты с черной футболкой и, взяв дочь на руки, вышла в сад.

Но сегодня даже мягкий шум деревьев и сладкие запахи цветов не могли ее успокоить. Молодая женщина чувствoвала, что ничем не защищена, что беда может прийти в любой момент. Что задумал Клайв? Неожиданно ей стало стыдно за свою пассивность. Каждый сам кузнец своего счастья — так почему бы первой не позвонить Макферсону и не договориться о встрече, вместо того чтобы мучиться бессмысленным ожиданием? Меньше всего на свете она хотела, чтобы этот человек без предупреждения появился на пороге ее дома.

Она нашла в телефонном справочнике нужный номер, но слуга заявил, что не знает, где находится хозяин. Впрочем, он попросил Мишел сообщить свое имя и телефон, чтобы миллионер сам решил, стоит ли отвечать на звонок. Вместо этого она решила оставить сообщение, чувствуя, что еще немного, и с ней случится истерика от нервного перенапряжения.

— Скажите, что… Эрика хотела бы с ним встретиться! Я буду в парке в четыре часа! — выпалила она и бросила трубку.

Мишел решила, что обслуге совершенно незачем знать ее настоящее имя. Нечего вмешивать честную фамилию родителей во всякие грязные истории! Клайв Макферсон — человек очень богатый и могущественный, поэтому идти против него без существенной на то причины достаточно неразумно. Так что нужно узнать, что он на самом деле хочет.

Через час Мишел оставила машину на стоянке около парка. «Мерседеса» Клайва не было видно, впрочем, как и других автомобилей. Держа дочь за руку, она направилась в зеленую глубина парка, где на берегу искусственного пруда находилась детская площадка. Сердце Мишел стучало так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Она свернула на боковую тропинку и заме-. тила невдалеке мужчину в темном костюме, говорящего по рации. Мишел насторожилась, недоумевая, что он здесь делает. Вообще парк выглядел странно пустынным — ни одного прохожего с собакой, ни одной мамы с ребенком. Когда они шли мимо, человек с рацией замолчал и внимательно посмотрел им вслед.

Кэтрин заметила разноцветные детские качели, лесенки и прочие сооружения и с визгом побежала вперед.

— Мама, посмотри на меня! — вскоре завопила она, карабкаясь по вертикальной лестнице.

В этот момент из тени деревьев показался Клайв. Он шел быстрым шагом по узкой тропинке, не обращая внимания на грязь под ногами. Человек с рацией попытался ему что-то сказать, но миллионер лишь махнул рукой, приказывая тому замолчать. Взгляд его был прикован к маленькой фигурке на верхней перекладине лестницы. Девочка воодушевленно махала ногами и восторженно повизгивала.

Мишел не могла оторвать глаз от Клайва. Она видела, как тот нервно сглотнул, как-то беззащитно тряхнул головой, а затем опустил руки в карманы роскошного пиджака. Он смотрел на дочку, как на Святой Грааль, все еще не веря, что это не обман зрения.

В синих глазах горело столько любви, что Мишел с невольной ревностью подумала, ощущал ли он нечто подобное, глядя на нее? Она никогда бы не подумала, что за холодной манерой поведения скрывается такое чувствительное сердце. Похоже, она имела дело с человеком, обожающим детей, и при этом убежала, зная, что носит под сердцем его дочь. Зачем она сделала это? Почему бросила его? Или она сомневалась, что он будет относиться к малышке с любовью?

Мишел не могла понять мотивов своего поведения. Она лгала, прикрываясь чужим именем. Может, ей было стыдно за любовную связь с Макферсоном? Или она не хотела, чтобы имя Мишел Андерс было опозорено? Или думала предупредить его попытки отобрать ребенка?

— И-и-и! — запищала Кэтрин, повисая на перекладине на руках и совершенно не обращая внимания на взрослых. Они в свою очередь не спускали с нее глаз.

— Она рыжая, — тихо произнес Клайв, останавливаясь в метре от Мишел, но не глядя на нее. — Я почему-то не думал об этом.

— А глаза синие и брови темные, — почти прошептала она. — Кэтти очень высокая для своего возраста.

— Она замечательная, — резко произнес миллионер, но в голосе его прозвучала еще и странная нежность.

Мишел знала этого человека всего день, но этого оказалось достаточно, чтобы Клайв Макферсон изменил всю ее жизнь. Неожиданно он повернулся к ней, взгляд холодных глаз причинял почти физическую боль.

— Я потерял два с половиной года жизни моей дочери. Ты должна мне… — с угрозой начал он.

— Я не знала… Я не помню, — робко пробормотала Мишел, бледнея и обхватывая себя руками за плечи, словно защищаясь.

— Ты знала, когда исчезла, — глухо ответил он. — А теперь пойди и скажи Кэтрин, кто я такой.

— Я не могу…

— Почему? — Клайв не желал ждать.

— Еще слишком рано… Я хочу сказать, что она совсем тебя не знает…

— Я не потерплю, чтобы мой ребенок считал меня случайным прохожим, — перебил он. — Я отец Кэтти. В ее возрасте она должна спокойно принять это известие.

Назначая встречу Клайву, Мишел не знала, чего ждать от нее. Она лишь хотела оттянуть время, чтобы Макферсон не приступил к непредсказуемым действиям.

— Господи! — неожиданно воскликнул он, потрясенный неожиданно возникшим подозрением. — Она что зовет твоего жениха папой?

— Нет, конечно нет! — ответила Мишел, испуганно отступив назад.

Внутри у Клайва что-то защемило, когда он увидел расширенные от страха глаза, маленькую напряженную фигурку, закрученные в узел волосы. В отвратительном мешковатом платье и в уродливых туфлях на плоской подошве Эрике походила на старуху. Ярость, охватившая его, исчезла.

Хотя бы в одном ты осталась прежней, — подумал он с горечью. Когда меня нет рядом ты совершенно забываешь о своей красоте и думаешь только об удобстве и практичности.

— Все хорошо, дорогая, успокойся, — нежно произнес он, делая шаг вперед. — Все хорошо.

Его тяжелые, сильные руки легли на узкие плечи. Молодая женщина тут же ощутила их тепло, от чего по спине пробежали мурашки.

— Ты кто? — спросилa Кэтрин, задирая рыжеволосую голову, чтобы получше разглядеть высокого мужчину.

Тот рассмеялся и тут же присел на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с дочкой.

— Думаю, ты будешь почти как я, — пробормотал он, обращаясь больше к себе самому.

— Это… — начала Мишел, глядя в широко раскрытые глаза малышки. — Кэтти, это твой отец.

Кэтрин, казалось, не поняла.

— Твой папа, — повторила молодая женщина очень тихо.

— Папа? — Это слово девочка узнала. Синие глаза округлились, и теперь она смотрел на миллионера с живым интересом. — Папа Сары?

Клайв вздрогнул, и Мишел присела рядом с ним.

— Нет у Сары есть свой папа. А это твой, — объяснила она, кладя руки на плечи малышке.

— Кто такая Сара? — почти не разжимая губ, спросил миллионер.

— Подруга из детского сада, — прошептала Мишел в ответ. — Кэтги ходит к ним играть.

— Кормить мишку? — спросила Кэтрин, неожиданно загораясь энтузиазмом. — Папа будет кормить мишку?

— Давно не кормил, но могу попробовать, — пробормотал он, не совсем уверенно глядя на дочь. — Почему я не подумал принести какую-нибудь игрушку?

Кэтрин явно расстроилась. И Мишел поняла, что папа Сары — фигура куда более значительная в глазах дочери, чем она могла предположить.

— Ездить машины? — продолжила Кэтрин, рассудив, что это занятие папе подходит больше. — Трр, трр!

— Трр, трр, — послушно повторял Клайв. — Я люблю ездить машины!

Девочка заулыбалась и притянула ручки. Клайв без слов понял ее, поднялся и взял дочь на руки — очень бережно, словно боясь причинить боль. Его обычно мрачноватый взгляд посветлел. Он держал Кэтрин несколько неловко, не совсем понимая, как это делается.

Почувствовав себя в центре внимания, девочка решила произвести незабываемое впечатление. Она широко развела ручки и принялась изображать самолет, идущий в пике.

— Кэтти, осторожнее! — воскликнула Мишел и рванулась вперед, чтобы подхватить дочь.

Но Клайв справился сам: крепко прижал к себе маленькое тельце, не дав малышке совершить катапультирование.

— Папа! — завопила Кэтрин, обнимая его за шею и прижимаясь к щеке. — Мой папа, мой!

На глаза Мишел навернулись слезы. Даже в таком возрасте ребенок остро чувствовал разницу между собой и Сарой. А она-то думала, что девочка слишком мала, чтобы обращать внимание на такие вещи. Да, в жизни Кэтрин явно не хватало мужского внимания. Хьюго Андерс приходил слишком поздно и не мог уделять любимой внучке много времени, а Перси сразу заявил, что не умеет обращаться с маленькими детьми и лучше подождет еще пару лет.

А вот Клайв просто сиял, обнимая малышку. Перси никогда не смотрел на ее дочь с такой гордостью. Впрочем, ничего удивительного — это ведь не его ребенок.

— Вниз! — скомандовала Кэтрин, и была немедленно опущена на толстый ковер из опавших листьев. Она быстро встала на четвереньки и принялась мотать головой из стороны в сторону. — Гав! Гав! — разнеслось по парку.

— Это мы изображаем собачку. Ты удостоился чести увидеть все ее номера, — объяснила Мишел, с грустной улыбкой глядя на дочь. — Кэтти очень любит производить впечатление на новых знакомых.

— Она такая жизнерадостная, такая милая, — пробормотал Клайв, беззаботно наступая в лужу дорогими итальянскими ботинками.

«Собачья жизнь» быстро надоела Кэтрин. Она встала на ноги и скомандовала: — Ути!

Клайв вопросительно посмотрел на Мишел.

— Утки на пруду. Она любит кормить их.

Кэтрин тем временем уже семенила к пруду, и Мишел поспешила за ней. Начинало смеркаться, и она не хотела выпускать дочку из виду. Неожиданно из тени деревьев показался мужчина в темном костюме, и молодая женщина едва не вскрикнула от неожиданности. Клайв сказал ему несколько слов, и тот снова скрылся.

— Что происходит? — спросила она, вспомнив про еще одного человека около детской площадки. — Кто эти люди?

— Я очень удивился, когда получил твое сообщение. Тем более что ты представилась Эрикой, — пояснил он.

— Я подумала, что так ты не будешь тянуть со встречей, — покраснев, призналась Мишел.

— К сожалению, ребята из службы безопасности решили, что это сообщение было ложным.

— Служба безопасности? — Неужели эти люди работают на Макферсона?

— Весь парк напичкан ими, как мясо чесноком. Они тут уже больше часа. Иногда мне кажется, что им доставляет удовольствие прочесывать местность и неожиданно возникать из-за кустов, — насмешливо сказал Клайв.

— Но почему они решили, что сообщение ложное? — допытывалась Мишел.

— Обычно ко мне не обращаются с просьбой встретиться в таких людных местах. Я предположил, что это журналисты наконец-то разнюхали про нас и что тебе тоже пришло подобное сообщение. Таблоиды заплатили бы целое состояние за фотографию, где мы сняты вместе…

— Таблоиды? — недоуменно повторила она.

— Проснись, дорогая. Новость о том, что у меня есть ребенок, поднимет большой шум. Рано или поздно о Кэтрин станет известно. Единственное, что бы я мог сделать, дабы оградить вас от внимания посторонних, это держаться подальше. Но к такому я не готов. И вообще, я не собираюсь прятать дочь, словно какой-то грязный секрет.

Мишел испугалась. Появление этого миллионера и так перевернуло весь ее мир с ног на голову, а теперь он с поразительным спокойствием заявляет, что дальше будет только хуже. При мысли о публичной известности ей стало дурно.

Кэтрин остановилась на берегу пруда и принялась звать уток, разбрасывая крошки припасенного хлеба. Ее родители подошли ближе и встали под раскидистым деревом.

— А тебе все равно, да? — горько произнесла она, не поднимая взгляда. — Неважно, как это отразится на моей семье, ты настаиваешь на общении с Кэтрин.

— Вина не остается безнаказанной, — сухо ответил Клайв. — Я и так слишком долго был исключен из жизни дочери.

На лице его не дрогнул ни один мускул, синие глаза полыхали недобрым огнем. Он явно не собирался отступать.

— Какой ты бесчувственный! — вырвалось у нее.

Клайв подошел ближе и склонился над женщиной, опершись рукой о ствол дерева. Лицо его находилось теперь совсем близко, и Мишел с удивлением заметила, какие длинные у него ресницы.

— Разве? — спросил он мягко.

От звука чуть хриплого и такого искушающего голоса по телу ее пробежала сладкая дрожь. Она не могла оторвать взгляда от его сузившихся горящих глаз и нервно облизнула губы. Ей захотелось убежать, но уже через секунду эта мысль показалась нелепой.

Клайв притягивал, зачаровывал ее. Дыхание Мишел участилось, во всем теле появилась странная тяжесть, мышцы напряглись. Соски затвердели, сердце билось с бешеной скоростью, гоня по жилам не кровь, а жидкий огонь.

Едва дыша, она смотрела в синие глаза Клайва. Он провел большим пальцем по ее полураскрытому рту. Мишел закрыла глаза и прикусила губу — от этого прикосновения у нее чуть не закружилась голова. Клайв дотронулся до ее щеки — ласково, медленно — и нежная кожа загорелась румянцем.

Мужчина самодовольно улыбнулся. Она открыла глаза и, нервно сглотнув, обхватила себя руками за плечи. Чтобы не упасть, ей пришлось опереться спиной о ствол. Улыбка Клайва пьянила сильнее вина, она чувствовала себя во власти его чар, и это ощущение почему-то радовало.

— Бедняга Перси, — хрипло выдохнул Клайв, убирая руку и выпрямляясь. — Мы нанесем ему такой удар… Пусть он уйдет раньше, чем история выплывет на свет.

Мишел во все глаза уставилась на него. В чертах лица этого мужчины проглядывало нечто демоническое, дьявольское. Боже, как она могла потерять из-за него голову! Этот человек опасен, он как зверь, вышедший на охоту. Наверное, над ней сыграли злую шутку прежние чувства. Но это не значит, что нужно по-прежнему идти неправильным путем.

— Оставь в покое Перси! — воскликнула Мишел в ярости.

— Вряд ли это удастся, — хладнокровно заметил Клайв. — Почему бы не отставить его от должности? Все равно в этом нет никакого смысла.

— Я не понимаю, з-зачем ты говоришь об этом, — прошептала молодая женщина. При мысли о том, что Макферсон мог иметь в виду, она покрылась холодным потом.

— Я недостаточно хорошо знаю Хилдинга, но думаю, он просто не в курсе, что браконьерствует на моей территории.

— На твоей территории?

Клайв усмехнулся и провел пальцем по ее шее. Мишел нервно сглотнула и инстинктивно подалась к нему.

— Вот видишь, ты все еще принадлежишь мне, дорогая, — мягко произнес он, не спуская глаз с ее полных губ. — Ты никогда не могла сопротивляться мне… Эрика, и я хочу, чтобы ты вернулась ко мне.

— Ты с ума сошел! Нас больше ничто не связывает… кроме Кэтрин! — возмущенно выпалила Мишел, чувствуя, что готова удариться в панику.

Она подбежала к дочери и схватила ее за руку.

— Уже темнеет. Нам пора домой, — проговорила она дрожащим голосом.

— Ути… — робко напомнила Кэтрин, удивляясь странному поведению матери.

— Утки легли спать, — твердо сказала мать и решительно направилась к выходу.

Но еще долго в ее ушах звучал хриплый и довольный смех Клайва.

Мишел усадила возмущенную Кэтрин в детское сиденье и уставилась в переднее стекло. Клайв снова чуть не довел ее до истерики: она сдерживалась сколько могла, а потом просто сбежала.

Его территория! Он хочет, чтобы она вернулась! Можно подумать, что она вещь, собственность, движимое имущество! Он имеет право требовать общения с дочерью, но претендовать на мать ребенка — это уже слишком!

А как он спокойно говорит об этом, словно уверен, что по-другому и быть не может. С отвратительной мужской наглостью! Клайв окончательно вывел ее из себя, когда упомянул Перси. Ее жених, человек, которого она любит, чьей женой она станет через пару месяцев должен уйти по прихоти мистера Макферсона! Самое страшное то, что миллионер, похоже, считает, что Перси уже наполовину ушел из ее жизни.

Но, быть может, она навела его на такие мысли? Краска стыда залила щеки Мишел. Этот мужчина обладает невероятной привлекательностью, в его обаянии есть что-то опасное, как смертельный яд, и в то же время притягательное, как запретный плод. Он словно обладает неограниченной властью над женщинами. И над ней в том числе.

Увидев Клайва в старом доме, она почувствовала едва ли не страх, но теперь… Теперь в его присутствии она становилась другим человеком, в ней просыпались скрытые инстинкты и потаенные страсти.

Когда тело оживало в ответ на его прикосновения, Мишел не вспоминала про Перси, словно его вообще никогда не было. Лишь много после в душе поселялось ощущение предательства. Зачем же так глупо себя вести! Неужели во всем виновата неожиданная вспышка памяти? Ведь теперь она знает, что любила Макферсона, и ей не так-то просто относиться к нему равнодушно. Граница между настоящим и прошлым исчезла, и на несколько минут она превратилась в другого человека. Мишел Андерс никогда бы так не поступила…

Но она больше и не ужасная Эрика, не любовница миллионера, и поэтому не допустит повторения ошибки. Не поведет себя как развратная девица, потому что теперь Клайв Макферсон должен быть ей совершенно безразличен…

Мишел чуть не подскочила от испуга, когда заметила на боковом стекле чью-то руку. Она резко повернула голову — и пульс застучал как бешеный от огромной дозы адреналина, поступившего в кровь. Клайв открыл дверцу и просунул голову в салон.

— Что ты делаешь? — обеспокоенно спросила молодая женщина.

— Ты сидишь в темноте в незапертой машине, а вокруг ни души. Твои умственные способности оставляют желать лучшего. Давай я подвезу тебя до дому, — предложил он.

— Если я и последняя дура, то кто меня такой сделал? — возмущенно отозвалась Мишел. — Почему бы тебе не оставить меня в покое хотя бы на пять минут?

— Тебе нельзя оставаться тут одной, — произнес Клайв, даже не скрывая чувства собственного превосходства. Затем он бросил взгляд на заднее сиденье, где дремала уставшая Кэтрин. — Да и ребенок выглядит довольно несчастным.

— Папа? — пробормотала девочка, с трудом разлепляя сомкнутые веки. И тут сон ее как рукой сняло. — Папа!

Мишел вздрогнула, услышав в голосе дочери неподдельную радость. Она склонила голову к рулевому колесу, с трудом удерживаясь, чтобы не огласить округу пронзительными гудками.

— Иди отсюда, Клайв, — проговорила она, не поднимая взгляда.

— Только если ты сразу же поедешь домой и ляжешь спать.

Молодая женщина напряглась еще больше. Она совсем не хотела ехать домой. Там придется говорить с родителями, сообщать им, что отец Кэтрин наконец-то объявился. Прошлое обрушилось на нее снежной лавиной, и никому не удастся избежать катастрофы.

Наконец выпрямившись, Мишел повернула ключ зажигания.

— Я позвоню тебе завтра. А теперь мы с Кэтти поедем в кафе, — решительно заявила она и захлопнула дверцу перед носом у Клайва.

По дороге Кэтрин то и дело всхлипывала. Неужели она успела так сильно полюбить отца?

Остановившись около телефонного автомата, Мишел решила позвонить домой — извиниться перед родителями, что не сможет разделить с ними семейную трапезу. Ей пришлось довольно долго ждать, пока отец возьмет трубку.

Она объяснила, почему не приедет, и мистер Андерс ответил несколько смущенным голосом:

— Все в порядке. Нас тоже не будет дома. Мы вернемся поздно, так что не дожидайся нас. Кстати, Перси вернулся.

— Не может быть! — воскликнула Мишел.

— Он прилетел другим рейсом и позвонил мне в офис, когда я собирался уходить.

Мишел с дочерью добралась до кафе, где заказала роскошный ужин из всяких вкусностей. Кэтрин уплетала за обе щеки, а мать печально смотрела на нее. Да, Клайв действительно имеет права, отрицать которые она не может. И намерения у него самые серьезные. Отцы многих детей, даже родившихся в браке, и то не проявляли такого рвения, а Макферсон потратил три года на поиски дочери. Он явно хочет играть важную роль в жизни Кэтрин, совершенно не заботясь о том, что для матери его присутствие мучительнее самой жестокой пытки.

Перси сейчас дома, и это решало вопрос о дальнейших передвижениях. Именно жених, а не кто-то другой должен первым услышать новости. Он всегда сохраняет спокойствие, и, хотя теперь вряд ли обрадуется услышанному, у него хватит сил справиться с ситуацией.

Мишел чувствовала себя перекати-полем, когда парковалась на площадке перед Грин-гарденом. Мать и сын Хилдинги жили вместе, но сегодня, к счастью, пожилая леди присутствовала на одном из приемов. Кэтрин уже засыпала, но оставлять ее в машине Мишел не решилась.

Перси открыл дверь и в удивлении уставился на невесту с дочерью на руках.

— Мишел?

— Папа сказал, что ты прилетел раньше, а мне нужно было срочно тебя увидеть. И вот… я здесь. — Она закусила губу, чувствуя странное напряжение.

— Но почему ты не оставила Кэтрин дома?

— Там никого нет. Мама с папой ушли куда-то вместе.

— Ты уверена, что вместе? Когда я сегодня заглянул к Хьюго в офис, он как раз говорил о сегодняшнем деловом ужине с партнерами. — В голосе Перси послышалось недоверие, смешанное со снисхождением. — И поверь мне, встречу с Патриком Опшероном нельзя переносить за такой короткий срок. Он слишком важная фигура.

Мишел была слишком занята, устраивая спящую дочь в уголке дивана, поэтому ничего не ответила. Да и вообще она не особенно слушала Перси.

— Перси, кое-что произошло, пока тебя не было, — заговорила она о своем.

— Похоже, сегодня все решили вести себя как можно неожиданнее. Твой отец вел себя со мной более чем странно, — произнес в ответ жених, и в его светло-карих глазах отразилось явное беспокойство.

— Послушай, это действительно важно, — настойчиво повторила Мишел, и теперь он наконец-то прислушался к ее словам. — Случилось совершенно невероятное. Объявился отец Кэтти. Его зовут Клайв Макферсон, — с трудом сказала она и немедленно покраснела.

Перси так и сел. Вот теперь она уж точно завладела его вниманием.

— Клайв Макферсон… Подожди, подожди, это тот голливудский продюсер, который держит в руках половину американских проектов? И ты хочешь сказать, что Кэтрин его дочь?

— Да, я тоже была поражена.

— Прекрати делать вид, словно к тебе это не имеет никакого отношения! — неожиданно вспылил Перси. — Поверь, я не слишком счастлив слышать все это. Клайв Макферсон! Как, черт подери, ты ухитрилась с ним познакомиться?

— Я не помню…

— Ты работала на него?

— Нет… — Мишел нервно крутила на пальце кольцо с бриллиантом. Неожиданно ей показалось, что оно стало жать.

— У меня возникли подозрения, что твоя амнезия — это лишь способ забыть нелицеприятные подробности прошлого, — шипящим шепотом произнес он.

— Что ты говоришь? Это ужасно! Я ведь ничего не могу поделать с моей памятью! — с болью в голосе воскликнула молодая женщина.

— Клайв Макферсон… Значит, когда-то ты вращалась в высоких кругах. — От его усмешки Мишел поморщилась. — Интересно, какие у вас были отношения?

Перси разозлился куда сильнее, чем можно было предположить. К тому же перешел на откровенно издевательский тон. Я не смогу сейчас сказать ему всей правды. Просто не смогу, поняла Мишел.

— Как твой будущий муж я имею право знать! И если ты не ответишь мне, я поговорю с ним сам!

— Он сказал… сказал, что я была его любовницей, — прошептала несчастная женщина.

В комнате повисла мертвая тишина. Наконец Мишел набралась храбрости и подняла взгляд. Лицо Перси покрылось красными пятнами, а в светло-карих глазах появилось выражение отчужденности.

— Мне очень стыдно, — тихо добавила она.

— Так вот на ком я собираюсь жениться!.. Объедки Клайва Макферсона! — Он смерил невесту полным презрения взглядом. — Спасибо, что сообщила.

Побледнев как полотно, Мишел медленно поднялась, прижимая к себе спящую Кэтрин.

— Не вижу смыла продолжать разговор, — тихо сказала она. — Ты потрясен, я понимаю, но это мое прошлое, Перси, а не настоящее.

— Потрясен! Это еще мягко сказано! — В голосе его слышалось неподдельное отвращение. — Ты только представь, что, если об этом узнают, я стану посмешищем всего Лос-Анджелеса!

— Клайв не станет болтать на каждом углу. Я сообщила только тебе, потому что не могла скрывать от тебя.

— Мама как-то сказала, что я никогда не смогу быть уверен, какое именно приданое получу, женившись на тебе. — Он невесело усмехнулся. — Жаль, что я тогда ее не послушал!

— Отдать тебе кольцо? — прямо спросила Мишел, устав от оскорблений. Перси напрягся, задумавшись.

— Конечно нет! И совершенно незачем спрашивать об этом каждую секунду. Я всего лишь немного погорячился.

— Называть меня «объедками», это больше чем погорячиться, — взволнованно ответила Мишел, подозревая, что после свадьбы Перси всякий раз, когда разозлится, будет тыкать носом в ее прошлое. — Тебе еще предстоит многое узнать. Я была любовницей Клайва два года и я любила его!

Судя по всему, жених просто не поверил в столь безумное заявление.

— Мишел… — осторожно начал он, словно обеспокоившись состоянием ее рассудка.

— Мне пора домой, Перси. Быть может, откроешь дверь?

Не сказав больше ни слова и по-прежнему прижимая дочь к груди, она прошествовала с гордо поднятой головой к машине. Затем устроила спящего ребенка на детском сиденье и поехала домой.

Да, теперь она предстала перед Перси в ином свете, и винить его за грубость просто нельзя. Молодого Хилдинга всегда очень беспокоило мнение других людей о себе. И так уже многие удивлялись, что он решил жениться на матери-одиночке, а теперь и сам Перси наверняка сомневается, правильно ли поступил. Достаточно ли сильны его чувства, чтобы противостоять гнету неприятных разоблачений? — размышляла Мишел.

В уютном коттедже родителей ярко горел свет. Мишел выбралась из машины и с дочерью на руках быстро поднялась на второй этаж в спальню. Уложив малышку, она направилась в кухню, только теперь заметив некоторые странности. Казалось, дом покидали в страшной спешке: лампы остались включенными, в кухне сохранились следы приготовления ужина, тихо играло радио. Пожав плечами, молодая женщина принялась убираться, недоумевая, что могло заставить всегда такую аккуратную миссис Андерс бросить недочищенную картошку в раковине.

Куда они так торопились? Отец отменил важную деловую встречу, мать пропустила собрание в муниципалитете. Но Мишел настолько выдохлась за этот сумасшедший день, что больше не могла беспокоиться, поэтому, когда добралась до спальни, рухнула на кровать и моментально заснула.

Завтра будет новый день, гораздо лучше предыдущего. Перси успокоится, подумает, и все вернется на круги своя. Таковы были ее последние мысли…

Мишел привыкла просыпаться от того, что Кэтрин бесцеремонно запрыгивала к ней в постель, но сегодня ее разбудила мертвая тишина. Она взглянула на будильник и моментально вскочила. Стрелки показывали без четверти одиннадцать.

По дороге в ванную она заметила, что постель Кэтрин аккуратно застелена. Приняв душ и надев длинную юбку и рубашку с коротким рукавом, она сбежала по лестнице. Сегодня была ее очередь принимать товар в магазине.

Но, увидев в гостиной родителей, Мишел замерла. Они сидели рядышком на диванчике, и вид у них был какой-то подавленный. Оба казались усталыми и как будто постаревшими. Хьюго Андерс тяжело поднялся навстречу дочери.

— Мы решили, что тебе стоит поспать. Не волнуйся, я позвонил Вивиан и предупредил, что ты нездорова, — объяснил он. — Кэтти я, как обычно, отвез в детский сад. Нам нужно серьезно поговорить, и мы решили, то есть мистер Макферсон решил, что ребенка незачем вмешивать.

— Мистер Макферсон? Клайв? — недоуменно повторила Мишел. — Как… как вы узнали о нем?

— Сядь, пожалуйста, — скорее приказал, чем попросил отец.

На щеках ее выступил лихорадочный румянец. Она уже догадалась, что произошло, и в этот момент возненавидела Клайва Макферсона. Судя по всему, он уже успел связаться с родителями, и именно с ним они встречались вчера вечером. Теперь бедные старички совершенно раздавлены известиями.

— Он не имеет никакого права вмешиваться! — яростно воскликнула она.

— Мишел, мистер Макферсон… — Но она так и не услышала, что же хотел сказать отец по поводу миллионера.

Краем глаза молодая женщина заметила какое-то движение и резко обернулась. Почти весь дверной проем закрывал широкоплечий высокий мужчина, в котором без труда узнавался Клайв. Мишел чуть не задохнулась от злости.

— Что ты здесь делаешь? Как ты смеешь встревать между мной и родителями?

— Мишел, довольно, — строго произнес Хьюго Андерс.

— Почему вы пустили его в дом? — не унималась она.

Клайв неспешно прошел в комнату.

— Сядь и помолчи, — бросил он, скользнув по ней ледяным взглядом. — Я попросил, чтобы мне разрешили принять участие в семейном совете. Хьюго и Моника должны поговорить с тобой, и тебе придется их выслушать.

В полном недоумении Мишел медленно опустилась в кресло и обвела глазами присутствующих. Взгляд остановился на непрошеном госте. Он не принадлежал этому дому и казался чужим, как тигр на улицах города. Неужели родители тоже подпали под его влияние?

Сегодня Клайв был одет в черные брюки и темно-синюю шелковую рубашку. Как этот цвет подходит к его глазам! — восхитилась Мишел, но тут же оборвала себя.

— Мишел… — несколько неуверенно начал отец, то и дело поглядывая на жену в поисках поддержки. — Когда три года назад мы опознали тебя в больнице, мы ни секунды не сомневались, что ты и есть наша сбежавшая дочь. У тебя на груди был кулон, который мы подарили ей на шестнадцатилетне. У нее были такие же рыжие кудри и золотисто-карие глаза. Правда, весила она несколько больше, но что не изменится за семь лет?

— Зачем ты говоришь все это? — нахмурилась она, начиная испытывать легкий страх.

Мать прижала руку к груди и закрыла глаза, как от боли.

— Я не могу этого вынести, — пробормотала она.

— Хьюго пытается объяснить тебе, что они с женой совершили печальную ошибку, — вмешался Клайв, четко выговаривая последние слова.

— Мы были так рады снова найти тебя, — всхлипывая сказала миссис Андерс. — Только через год я рискнула признаться себе, что, возможно, мы обознались. — Видя непонимающий и испуганный взгляд Мишел, она быстро продолжила: — Вначале ты была очень больна, а когда пришла в себя, ничего не помнила. У нашей дочери не было никаких особых примет. И мы решили, что с возрастом ты сильно изменилась.

Клайв внимательно посмотрел на молодую женщину. Лицо ее по-прежнему выражало бесплодные попытки понять суть происходящего.

— Моника и Хьюго пытаются сказать, что они не твои родители, — пояснил он, отводя взгляд в сторону.

— Не мои родители, — бесцветным голосом повторила Мишел; услышанное просто не умещались в ее голове. — Но это же безумие… Зачем вы городите всю эту чушь?

— Мы очень полюбили тебя, — продолжил отец, то есть тот, кого она до недавнего времени считала таковым. — С того момента, как мы узнали, какой ты стала, нашему счастью не было предела.

— Но постепенно мы сталкивались с тем, чего никак нельзя было объяснить или не заметить, — вновь заговорила Моника, кладя руку мужу на локоть. — У тебя высокий, мелодичный голос, хороший слух, а Мишел не могла спеть ни одной ноты правильно. Ты говоришь по-итальянски, рисуешь, а у Мишел были способности к точным наукам.

Молодая женщина вспоминала, как Андерсы делали эти маленькие, печальные открытия. Однажды к ним в гости пришел итальянец, и Мишел, сама того не ожидая, ответила ему на его родном языке. Потом она как-то купила краски и, случайно выйдя в сад, поняла, что просто не может не нарисовать замечательный закат…

— Эти детали постепенно складывались в цельную картину. Отличий было слишком много, человеку просто не дано так измениться за несколько лет. Мы в отчаянии искали хоть что-нибудь, напоминающее нашу дочь, но не находили ничего.

Мишел казалось, что из нее по капле выходит жизнь. Она бессильно откинулась в кресле и попыталась возразить:

— Но кулон… На мне же был бабушкин кулон…

— Наша дочь, наверное, продала его. Она взяла его с собой, но на самом деле никогда не любила это украшение. Ты могла купить его. Так что довольно глупо полагаться на бижутерию.

Моника смотрела на молодую женщину покрасневшими от слез глазами: честность далась ей нелегко.

— Это невозможно… — прошептала Мишел, но голос ее затих, потому что она сама уже перестала верить в почти магическую силу бабушкиного кулона.

— Если она не верит, то я только рада, — быстро сказала миссис Андерс, бросая на гостя неприязненный взгляд. — Как бы то ни было, мы любим Мишел как родную дочь и не хотим потерять. Ни я, ни Хьюго не желаем ничего менять. Мы об этом уже вчера говорили…

— А я спросил, что вы будете делать, когда объявится настоящая Мишел, — незамедлительно напомнил Клайв.

— Вряд ли это случится после десяти лет, — возразила Моника.

— То есть вы хотите сказать, что я не ваша дочь и никогда ею не была, — подвела итог Мишел. — Я присвоила себе чужую жизнь, чужое имя…

— Тебя зовут Эрика Даниэлс, и тебе двадцать четыре года, — прервал ее Клайв и веско добавил: — Пока я рядом, тебе нечего бояться.

Эрика, мысленно повторила она, стираясь привыкнуть к новому имени. Эрика Даниэлс. Глядя на людей, которых так долго называла родителями, она чувствовала боль и растерянность.

— Как давно вы узнали, что я не ваша дочь?

Тишина в комнате, казалось, стало еще ощутимее. Никому не хотелось останавливаться на этом неприятном вопросе.

— Полтора года назад, — ответил Клайв, не разделяя смущения остальных участников разговора. — Именно тогда они признались друг другу в своих подозрениях.

— Мы всю ночь не спали и думали, что делать, — с тяжелым вздохом сказал Хьюго. — Мы просто не знали, как поступить. Мы полюбили тебя и Кэтрин, ты тоже признала нас родителями…

— Конечно, куда проще смолчать, чем смириться с собственной ошибкой, — перебила Эрика, которой больше всего хотелось остаться Мишел.

— Мы просто были счастливы тем, что есть, — тихо, но твердо сказала Моника. — И мы не хотели никаких изменений.

— Я сделаю все, чтобы найти вашу настоящую дочь, — пообещал Клайв, обращаясь к пожилой паре. — Но Эрика не может здесь больше оставаться.

— Может, если захочет, — спокойно возразил Хьюго.

— Она будет общаться с вами, даже приезжать в гости. Но она больше не та, какой вы хотели ее видеть! — Синие глаза Клайва не отрываясь смотрели в лицо молодой женщины, которое то бледнело, то покрывалось красными пятнами. — У нее другая жизнь, и ей нужно все вспомнить, прежде чем снова принимать решения.

— Но она помолвлена! Она выходит замуж! — воскликнула Моника.

— А что, по-твоему, скажет Перси, когда обо всем узнает? — воскликнул ее муж. — Но ничего, я все устрою. Встречусь с ним завтра и все объясню.

Эрика наблюдала за происходящим, и ее не покидало ощущение нереальности. Клайв стоял несколько в стороне, не спуская с нее взгляда, и в его синих глазах она прочитала жалость, которой не смогла вынести. Она встала и вышла из комнаты.

Моника рванулась следом. Но Клайв положил тяжелую руку на плечи пожилой женщине.

— Вы сейчас ничем не сможете помочь Эрике, миссис Андерс, — тихо и даже печально произнес он. — Она чувствует себя преданной самыми любимыми людьми. Нужно время, чтобы примириться с этим.

— Какие у вас планы в отношении нее, мистер Макферсон? — печально спросила Моника.

Клайв посмотрел на пожилых супругов, чувствуя, что неприязнь его к ним не уменьшилась. Он ненавидел их за тот вред, что они причинили Эрике, хотя и понимал теперь, что ими двигали благие намерения и любовь. Почему, узнав, что это не их дочь, они промолчали и продолжали делать вид, что все идет по-прежнему? Им было совершенно наплевать на то, что у этой женщины может быть другая жизнь, в другом месте, они эгоистично хотели быть счастливыми сами.

К тому же вели себя так, словно Эрика — это их частная собственность, которая не может ни думать, ни говорить. А этого он вытерпеть не мог. Эрика принадлежит ему, и никому больше!

Она родила ему ребенка. Он знает ее лучше любого другого человека, и только он может вернуть ее к настоящей жизни. Клайву было не под силу выносить вид этого безвольного и покорного существа, в которое молодая женщина превратилась по воле Андерсов. Он хотел прежнюю Эрику — своевольную, свободолюбивую, неуправляемую.

Она стояла в спальне перед зеркалом, пристально глядя на свое изображение. Кто я? Кто такая Эрика Даниэлс?

Это не ее дом, родители внизу — это не ее родители. Ничто уже не принадлежало ей: ни магазин, который отец купил специально для нее, ни машина — подарок к двадцатипятилетию. Да и ей самой еще только двадцать четыре… Только Кэтрин была точно ее.

Мир, который она так долго строила, .стремительно разваливался. Ужас овладевал ею по мере понимания своего положения.

— Эрика… поехали ко мне.

Она повернулась, и взгляд ее столкнулся со взглядом синих глаз Клайва. Волна отвращения захлестнула Эрику: этот человек во всем виноват, это он разрушил ее жизнь!

— Ненавижу тебя, — прошипела она, дрожа от возбуждения.

— Это пройдет, — без тени сомнения ответил Клайв.

— Я хочу к Перси, — всхлипнула она, снова отворачиваясь.

— И это тоже пройдет, — резко произнес Клайв.

— Ты не имеешь права отнимать его у меня! — Эрику душила ярость. — Все, что угодно, только не Перси!

— Ты же не любишь его. — Синие глаза потемнели, как небо перед грозой. — Ты не можешь его любить. Он ничтожество!

— Нет, он человек, которого я люблю! — закричала Эрика.

Клайв глубоко вздохнул.

— Хочешь меня убедить, что любишь этого слизняка?

— Оставь в покое Перси! Неужели ты еще разрушил не все, что намеревался?

Клайв не отрывал от нее глаз и вдруг безо всякого предупреждения шагнул вперед. Он притянул ее к себе, и губы его прижались к ее полураскрытому рту. Они были сладкими и горьковатыми одновременно, и Эрика тут же почувствовала голод, голод по его плоти. Язык ворвался в ее рот, и она застонала от наслаждения.

— Мишел! — с явным неодобрением воскликнула Моника, появившись на пороге.

Клайв тут же отстранил от себя дрожащую Эрику. Она попыталась сосредоточить взгляд на женщине, стоящей в дверях.

— Я не Мишел, — неожиданно вырвалось у нее. — Я Эрика!

— Но ты все еще помолвлена! — Миссис Андерс повернулась к Клайву. — Она расстроена и потрясена, а вы этим пользуетесь! Почему вы не оставите ее в покое?

— Думаю, сейчас пришло время рассказать Эрике правду о ее помолвке, — мягко произнес он.

— Не понимаю, на что вы намекаете, — ответила Моника, опуская взгляд.

— В день вашей свадьбы Перси станет полноправным компаньоном семейного предприятия, — объяснил он, обращаясь к молодой женщине.

— Этого не может быть! — Эрика не могла поверить в такую гнусную ложь.

— Эта новость должна была стать свадебным подарком тебе и Перси. — Моника гордо подняла голову, словно принимая вызов.

— Почему вы не говорите всей правды, миссис Андерс? — Клайв усмехнулся. — Вы же обещали это Хилдингу еще до того, как он сделал предложение.

— Ложь! — воскликнула Эрика, и пальцы ее сжались в кулаки. Она в упор посмотрела на «бывшую» мать, требуя опровергнуть мерзкие наветы.

— Это было деловое соглашение, мистер Макферсон. Ведь только к Перси может перейти дело моего мужа. — Лицо Моники покрылось красными пятнами.

— В мире бизнеса не слишком-то одобряются вольные партнерства, миссис Андерс. К тому же вы зря не предупредили Хилдинга, чтобы он не рассказывал ничего своей матери. А то она теперь уверена, что половине города известна причина, почему ее сын женится на матери-одиночке.

«Скажите, что это не так!» — хотела взмолиться Эрика, но подавила в себе эту унизительную просьбу. Она подняла голову, расправила плечи и с достоинством вышла из спальни. Только Перси скажет ей правду. Только Перси убедит ее, что хотел жениться на ней, а не на фирме ее отца.

— Куда ты? — спросила Моника.

— К Перси, — спокойно ответила Эрика и бросила на миллионера полный отвращения взгляд. — Ты мерзкий ублюдок! И мне не нужно ничего вспоминать, чтобы понять, почему я тебя оставила!

Ничто не могло заставить Эрику изменить решения. Она сбежала по лестнице, схватила ключи от машины и уже через несколько секунд гнала на предельной скорости к офису «Андерс-спорт».

По пути она вспоминала, как развивались их отношения с Перси. Он с самого начала зарекомендовал себя человеком внимательным и заботливым. Просто мечта для матери-одиночки! Конечно, «родители» изо всех сил поощряли их отношения. Еще бы, мистер Хилдинг, старый друг семьи и надежный работник, казался идеальной парой для дочери.

Но на саму Эрику большое впечатление произвело его демонстративное безразличие к ее амнезии. В его обществе она чувствовала себя совершенно раскованно и ничего не боялась. Перси всегда проявлял к ней огромное уважение, так что неудивительно, что она в него влюбилась.

И что с того, что это чувство совсем не похоже на ту страсть, которую она некогда испытывала к Клайву Макферсону? В ее отношениях с миллионером на первом месте всегда стоял секс, он беззастенчиво пользовался тем, что Эрика не могла противиться ему.

Для Перси же секс значил гораздо меньше, чему она была только рада. Их любовь казалась более прочной, глубокой, не ограничивалась только физическим влечением. Да, конечно, Эрику не охватывало пламя, когда Перси целовал ее. Но до чего довело ее это пламя? Эрика, беременная и одинокая, была выброшена на улицу человеком настолько жестоким, что можно только поражаться, что она смогла провести с ним столько времени.

Она оставила машину на стоянке около офиса, с радостью замечая, что Хьюго Андерс еще не приехал. Значит, Бог избавит ее от вмешательства других людей.

Все в порядке, твердила себе молодая женщина. Я справлюсь. Клайв Макферсон хотел разрушить мою жизнь, но, пока Перси со мной, я все переживу.

Эрика заглушала внутренний голос, предупреждающий, чтобы она не слишком обольщалась.

Перси быстро поднял голову от стола, как только услышал звук открываемой двери. Во взгляде его сквозили настороженность и недоверие — явные последствие вчерашнего разговора.

— Я собирался позвонить тебе сегодня, — произнес он вместо приветствия.

— Мне нужно было тебя увидеть и поговорить. Сегодня утром я узнала нечто, что, мне казалось, ты должен был бы рассказать мне первым.

— В отличие от твоей моя жизнь — раскрытая книга. — Откуда у него это стремление уязвить ее? — Я ничего от тебя не скрываю.

— А как насчет партнерства, которое ты получишь в обмен на женитьбу на мне? — напрямую спросила Эрика, от все души желая, чтобы он немедленно опроверг это грязное предположение.

— Твои родители сказали, что хотели бы сохранить это в качестве свадебного сюрприза, — ответил Перси, заметно напрягшись. — Естественно, я не стал обсуждать это с тобой.

Она бы, наверное, упала прямо на пол, если бы рядом не оказалось кресла.

— А ты бы сделал мне предложение без этого договора? — Ее голос звучал тихо, но твердо. — Пожалуйста, только честно.

— Это нечестный вопрос.

— Партнерство было тебе обещано прежде, чем ты сделал мне предложение, да? — настаивала Эрика.

— Не понимаю, почему для тебя это такая большая проблема. Щедрый подарок твоего отца финансово обеспечивал наш брaк. Конечно, это меняло ситуацию.

— А как насчет любви?

— Ты мне очень нравишься. Но я не могу не понимать, как рискую, вступая с тобой в серьезные отношения.

— Рискуешь?!

— Неужели об этом нужно говорить вслух? Тот скандал, что ты мне вчера устроила, не произошел бы при нормальных обстоятельствах, — раздраженно напомнил Перси. — Как любой другой мужчина, я хочу быть уверен в прошлом своей жены. А ты не можешь дать мне такой уверенности.

— Но перспектива финансового благополучия затмила все мои недостатки, — подытожила Эрика, прилагая неимоверные усилия, чтобы голос звучал ровно. — Тем не менее ты сказал, что любишь меня.

— Бога ради, ты говоришь, как глупый подросток…

— Иногда мне кажется, что в глубине души я все еще подросток. Если бы я знала, на какие «уступки» ты пошел ради меня, никогда не согласилась бы выйти за тебя замуж! — Эрика сняла с пальца кольцо и, поднявшись, положила его на угол стола.

— Ты же сама просила меня быть честным! — воскликнул Перси, похоже не ожидавший такого поворота событий.

Да, но говорить правду и унижать — это не одно и то же!

— Когда твой шеф расскажет тебе новости, ты будешь прыгать от радости, что я вернула кольцо. Думаю, он в любом случае предложит тебе стать партнером. Желаю тебе счастья, Персивал.

Молодой человек поспешно вылез из-за стола и крепко схватил ее за запястье.

— Кто ты такая, чтобы так говорить со мной? — прошипел он ей в лицо, еще сильнее сжимая нежную руку.

— Отпусти меня! Мне больно! — Эрика не узнавала жениха.

— Твое вчерашнее поведение просто оскорбительно, — продолжал Перси, от ярости чуть не брызжа слюной. — Мне показалось, что с того момента, как объявился папаша Кэтрин, ты слишком много о себе возомнила! А теперь надень кольцо, и мы больше не будем говорить об этом.

К счастью, в этот момент в дверь постучали, и в кабинет вошла секретарша. И Эрика, не дожидаясь продолжения спектакля, быстро побежала по коридору.

Она оставила ключи от машины в ячейке, куда складывали корреспонденцию, поступающую на имя Хьюго, неожиданно поняв, что не хочет ничего из принадлежащего Мишел Андере.

Перси никогда не любил ее, просто заботился о своем благосостоянии. Он понимал, что без положения партнера в «Андерс-спорт» его не ждет ничего хорошего. До сегодняшнего дня невеста ни разу не спорила с ним, не противоречила ему, поэтому мистер Хилдинг сдерживал свой отвратительный нрав. Родители настолько убедили ее, что Перси делает ей большое одолжение, беря в жены, что Мишел Андерс даже пикнуть не смела.