Возьми меня себе

Глава 14

Айза

Падаю на синий мат лицом вниз, не чувствуя своего тела. Мат кажется таким мягким. Всё равно, что тёплое болото.

– Ещё раз, и закончим, – чувствую спиной насмешливый голос.

– Иди к чёрту! – стону, накрывая голову руками в розовых боксёрских перчатках.

Я пришла в восторг, когда их увидела.

Мокрая футболка прилипла к телу, по позвоночнику катятся струйки пота. По вискам тоже. В ухе звенит. Пальцы в перчатках не разгибаются. Я выгляжу не лучше тех детей. И я никогда не спала так крепко, как буду спать сегодня ночью! Знаю это точно!

– Поднимайся. – Получаю шлепок по заднице поролоновой палкой, которой он мучает меня уже сорок минут.

– Неееееет! – визжу, отбиваясь и переворачиваясь на спину.

Раскинув в стороны руки, смотрю на него снизу вверх и смеюсь.

Его голубые глаза тоже смеются, губы улыбаются.

У меня внутри все сжимается.

От восторга.

От дикой потребности бежать куда-то и что-то творить. Безумный всплеск энергии. Жизни. Прямо в моих венах.

– Не могу… – говорю с жаром, продолжая демонстративно лежать у его ног.

Распластанная и уставшая, но я… мне кажется, я счастлива…

Я всё время смеюсь и никак не могу перестать. Никак не могу перестать смотреть на него и ждать каждого прикосновения. Случайного и нет. Подушечки его пальцев немного загрубевшие, а сами пальцы такие сильные. Эти мысли плавают в моей голове, кружа её. Мысли постепенно возвращаются в мою голову, потому что последние полчаса их там вообще не было. Они испарились сразу после того, как мы перешли от разминки к “делу”. Так он это назвал.

Последние полчаса я думала только о том, как дышать, когда горят лёгкие и мышцы. Когда это происходит, у человека в голове пусто. Это я теперь точно знаю! Он тоже это знает.

Это… урок?

– Я умираю, – говорю ему звонко, поворачивая голову вслед за ним.

– Что-то не похоже. – Бросив поролоновую штуковину на пол рядом с матом, вращает плечами.

Неимоверно бодрый и довольный.

– Клянусь! – все также звонко смеюсь я.

Посмотрев на меня с иронией, наклоняется и подхватывает с пола термос с водой. Гладкая ткань шорт натягивается на мощном бедре, и я с волнением отвожу глаза.

Подойдя к мату, Максут приседает и упирается коленями в пол у моих стоп, ставит рядом термос и манит пальцами:

– Дай руку.

Оторвав от мата плечи, со стоном протягиваю ему неподъемную перчатку. Обхватив пальцами запястье, дергает на себя, заставляя принять вертикальное положение. Пошатнувшись, сажусь напротив, а потом подбираю под себя ноги, копируя его позу. Стукнув второй перчаткой по голове, мотаю ею из стороны в сторону.

– Голова кружится? – Расстегнув застёжку, освобождает мою руку.

–Ты спрашиваешь каждую минуту, – поднимаю на него глаза.

Он изучает моё лицо, глядя сверху вниз.

На самом деле, его забота… от неё у меня колет где-то под рёбрами. Я не знаю, почему ему не плевать. Почему он делает это для меня? Из… жалости?

Только не это. Я не хочу его жалости! Я хочу… хочу…

– Раз спрашиваю, значит так нужно.

Опустив глаза, разматывает специальный бинт, в который укутана моя ладонь.

Вздыхаю, любуясь венами на его руках.

– Если скажу, ты расхочешь со мной заниматься?

– Если не скажешь, я не буду с тобой заниматься.

– Кружится, – сознаюсь хмуро. – Все время.

Откладывает в сторону бинт, а я сжимаю и разжимаю пальцы, морщась.

– Что ещё?

– В ухе звенит…

Его ладонь подхватывает мою. Просунув свои пальцы между моих, сцепляет их в замок, а потом давит кончиками на мои костяшки, создавая невообразимо приятные ощущения в руке до самого локтя.

Закрываю глаза и выдыхаю:

– Ммммм…

Ещё одно нажатие и ещё один блаженный стон. Покачнувшись, упираюсь лбом в широкую грудь, положив вторую руку в перчатке в его раскрытую ладонь, лежащую на здоровенном бедре.

– Как ты с ним борешься? – спрашивает над моим правым ухом.

– Со звоном? – отзываюсь я.

– Да.

Он не спешит разъединять наши руки, а плавно вращает свою и мою кисть, увлекая её за собой и подчиняя. Открыв глаза, наблюдаю, чувствуя как по спине и плечам поднимается тепло.

Боже… мы такие разные.

Мы не похожи друг на друга ни в одном месте. Наши лица совершенно разные, никто никогда не принял бы нас за родственников. Его черты тяжелые и крупные, а мои… мои наоборот…

Почему мне так хорошо? Я не хочу расставаться с ним. Не хочу! Я знаю его один день. С половиной…

– Просто… стучу по затылку… – шепчу, потому что вокруг нас так тихо.

Потому что мы здесь одни. Только он и я. Я хочу… до ужаса хочу, чтобы он опять меня обнял!

– Понятно, – хмыкает Максут, сдавливая мою ладонь так, что пальцы выпрямляются.

– Тебе смешно? – возмущаюсь я.

– Мне НЕ СМЕШНО.

От стали в его голосе выпрямляюсь, заглядывая ему в лицо.

Он роняет наши руки на свободное бедро, глядя на меня, слегка откинув голову, а потом резко оборачивается через плечо. Вздрогнув, приподнимаюсь на коленях, глядя на дверь. Приподнимаюсь, потому что его тело мешает видеть мне хоть что-то вокруг!

В моей груди собирается тяжесть.

Потому что в спортзал, неся с собой потоки энергии, врывается… Тина.

В спортивных лосинах и коротком спортивном топе.

Я… никогда бы не смогла такое надеть. Между высоким поясом лосин и топом кусок голой кожи. Это немного шокирует меня. Она видит нас и весело машет рукой, сбрасывая с плеча маленькую спортивную сумку.

Я не могу испытывать к ней неприязни, как не пыталась бы.

Она такая… такая…

– Вторую снимешь сама, – хрипловато говорит Максут, освобождая мою руку и вставая. Повернувшись спиной, отрывисто говорит. – Выпей воды и возьми в сумке мою толстовку. Надень капюшон, чтобы выровнять температуру тела. И поешь как следует.

Не глядя на меня, идёт к боксерской груше, начиная регулировать её высоту, а мне хочется швырнуть в него чем-нибудь!

Или заплакать.