Впервые

Глава шестнадцатая

На другое утро Лорен вошла в мраморный холл, держа в руках коробку с кексом и затейливо перевязанный сверток с серым свитером. На душе у нее было легко и спокойно, и она улыбнулась пожилому мужчине в коричневом костюме, который галантно предложил ей первой войти в лифт.

Когда на тринадцатом этаже двери лифта открылись, Лорен успела прочитать надпись на противоположной стене: «Отдел безопасности».

— Прошу прощения, — сказал мужчина в коричневом костюме. — Мой этаж.

Лорен посторонилась, и он вышел из лифта.

Первой обязанностью отдела безопасности было защищать тайны «Глобалиндастриз» и ее новейшие разработки во всех странах мира, где бы они ни велись. Однако здесь, в Детройте, подразделение безопасности занималось в основном бумажной работой. Директором отдела был Джек Коллинз, которому бумажная работа была совсем не по вкусу, тем не менее ухудшающееся здоровье и немолодые годы заставили его сесть за письменный стол.

Помощником у него был молодой и честолюбивый Руди, который, пока Джека не было на месте, сидел, водрузив ноги на стол.

— Ну, как? — спросил своего начальника круглолицый Руди, торопливо снимая ноги со стола.

— Да ничего, как будто, — ответил Джек. Он положил портфель на стол и достал из него досье."Внутреннее расследование. Лорен Э. Дэннер. Служащая. № 98753» — гласила надпись на его обложке. Джеку не особенно нравился Руди, однако в его обязанности, пока он не подал заявление об уходе, входило учить Руди делу. — Получил тут кое-что насчет одной из наших секретарш.

— Секретарша? — разочарованно протянул Руди. — Мы как будто секретарями не занимаемся.

— Обычно не занимаемся. Но она попала на самый верх. В ее ведении один из секретных проектов. Так что я надумал ее проверить.

— Ну и что?

— Когда послали запрос в Миссури, то выяснилось, что она в течение пяти лет работала на одного предпринимателя, но неполный день, так как училась в колледже. А Уитерби пишет, что она работала полный рабочий день.

— Она соврала? — заинтересовался Руди.

— Да. Но дело не в этом. Мисс Дэннер соврала, когда заявила, что не училась в колледже. В Миссури наши люди навели справки и узнали, что она еще прошла университетский курс и получила степень магистра.

— А зачем ей сообщать, что она не училась в колледже, если она училась? Странно…

— Вот это меня и беспокоит. Я еще понимаю, если бы она сказала, что училась, а на самом деле не училась. Можно было бы объяснить это тем, что ей очень хотелось получить работу.

— Есть еще что-нибудь?

Джек посмотрел на круглое лицо Руди, на его загоревшиеся алчным блеском глаза и пожал плечами.

— Ничего, — солгал он. — Но мне бы хотелось проверить ее. Ради собственного спокойствия. В конце недели я должен быть в больнице, а в понедельник займусь этим делом.

— Может быть, позволите мне проверить ее, пока вы будете в больнице?

— Если меня там задержат, я тебе позвоню и скажу, что делать.

— Сегодня у меня день рождения, — заявил Джим, едва Лорен вошла в кабинет. — Обычно секретарша приносит кекс для своего босса, но, боюсь, ты еще не успела войти в тонкости наших взаимоотношений.

В его голосе слышались печальные нотки.

Лорен рассмеялась. Она даже сама не понимала, как обещание, данное Филиппу Уитворту, тяготило ее все это время. А теперь она свободна. Скоро будет свободна…

— Я не только испекла кекс, Джим. У меня есть для тебя подарок, — весело сообщила она изумленному начальнику. — Подарок, изготовленный моими собственными руками.

— Зачем ты?.. — Он, улыбаясь, взял свитер. — Ох, спасибо, Лорен! Ты лучший на свете секретарь!

— Поздравляю тебя с днем рождения и благодарю за то, что помог мне справиться с… трудностями.

— Если уж ты заговорила о «трудностях», то Мэри сказала, что Ник сегодня похож на динамит, который взорвется от первой же искры. Она сказала, что ты держишься великолепно. Тебе удалось завоевать ее расположение.

— Мне она тоже понравилась, — сказала Лорен, и глаза у нее затуманились при упоминании о Нике.

Джим подождал, пока она ушла, потом взял трубку и набрал четырехзначный номер.

— Мэри, как там сейчас атмосфера?

— Взрывная, — усмехнулась она.

— Вечером Ник никуда не уходит?

— Нет. А что?

— Собираюсь зажечь спичку и посмотреть, что будет.

— Не надо, Джимми, — испуганно попросила Мэри.

— Увидимся без пяти пять, дорогая, — рассмеялся он, не обращая внимания на ее просьбу.

Когда Лорен вернулась с ланча, ее ждали две дюжины умопомрачительных красных роз, которые уже стояли в вазе на столе. Она вытащила из них конверт с карточкой и прочитала: «Спасибо, дорогая. Д.»

Лорен оторвала изумленный взгляд от карточки и тут же увидела Ника, стоящего в дверях. Выражение его лица, крепко стиснутые зубы, ледяной взгляд серых глаз не предвещали ничего хорошего.

— От тайного обожателя? — с сарказмом спросил он.

За четыре дня это была первая фраза, обращенная лично к Лорен и не связанная с работой.

— Почему от тайного?

— Кто же он?

Лорен не знала, что ответить. Пожалуй, Ник не на шутку рассердился, но она не хотела называть Джима.

— Я не совсем уверена.

— Не совсем уверена? — прорычал он. — Со сколькими же мужчинами, имена которых начинаются на «д», ты встречаешься? Сколько из них считают, что стоит потратить больше ста долларов ради всего-навсего одного «спасибо»?

— Сто долларов? — переспросила Лорен, настолько потрясенная упомянутой суммой, что даже не обратила внимания на то, что Ник прочитал записку.

— Наверное, ты многому успела научиться, — съязвил Ник.

Лорен было отвратительно вести этот диалог, но она гордо вздернула подбородок и заявила:

— У меня отличные учителя!

Окинув ее ледяным взглядом, Ник повернулся на каблуках и исчез в кабинете, из которого не показывался до вечера.

Без пяти минут пять в кабинет Мэри вошел Джим с четырьмя кусками кекса на двух тарелках. Новый свитер, который он надел, был ему очень к лицу. Поставив тарелки на стол Мэри, Джим оглянулся на дверь кабинета Ника.

— А где Мэри? — спросил он.

— Ушла около часа назад, — ответила Лорен. — Она просила тебе передать, что ближайший огнетушитель около лифта… Не знаю уж, что она имела в виду. Я сейчас вернусь. Мне нужно отнести эти письма Нику.

Лорен встала и, взяв стопку писем, направилась к двери, но то, что она в этот момент услышала, привело ее в состояние шока.

— Я скучаю без тебя, любимая, — сказал Джим и ни с того, ни с сего обнял ее.

Мгновением позже он выпустил ее из своих объятий с такой стремительностью, что Лорен едва не упала.

— А, Ник! — воскликнул он. — Посмотри, какой свитер Лорен подарила мне на день рождения. Она сама связала его. Кстати, я принес тебе кусок кекса, который она тоже сама испекла. — Казалось, он не замечал грозного выражения лица Ника, потому что улыбался, как ни в чем не бывало. — Увы, мне нужно к себе. — Он повернулся к Лорен. — Увидимся позже.

И с этими словами Джим ушел.

Изумленная Лорен смотрела на его удаляющуюся спину. Она еще не успела осмыслить происходящее, как Ник бросился к ней и развернул лицом к себе.

— Мстительная сучка, ты отдала ему мой свитер! Что еще ты отдала ему из того, что принадлежит мне?

— Что еще? — не поняла Лорен. — О чем ты?

Он сжал ее так, что ей стало больно.

— Я говорю о твоем прекрасном теле, радость моя! Вот о чем я говорю!

Изумление Лорен уступило место бешеному негодованию.

— Как ты смеешь обзывать меня, лицемер? — закричала она, слишком взволнованная, чтобы испугаться. — Сколько я тебя знаю, ты только и делаешь, что говоришь мне, будто нет ничего плохого в том, что женщина удовлетворяет свои сексуальные желания с первым подвернувшимся мужчиной. А сейчас что? Когда ты решил, что я последовала твоим советам, почему-то вдруг обзываешь меня, как уличную женщину. И это ты… ты… Претендент на чемпионский титул Олимпийских игр от команды «кобелей» Соединенных Штатов!

Ник резко, словно Лорен ударила его, отпустил ее. Тихо, едва сдерживаясь, он приказал:

— Уходи, Лорен.

Она ушла, а он направился к бару и налил себе виски. Ему пришлось не раз прикладываться к стакану, прежде чем он немного успокоился.

У Лорен есть любовник! Возможно, у нее несколько любовников…

И ему стало жаль невозвратимого. Стало жаль дурочку с сияющими глазами, которая искренне верила, что мужчина и женщина должны любить, прежде чем они лягут вместе в постель. А теперь… Теперь ее прелестное тело знакомо не только ему. Перед мысленным взором Ника мелькали видения обнаженной Лорен в объятиях Джима.

Ник налил себе еще виски, сел на софу и положил ноги на стол.

Вскоре Ник почувствовал, что от его злости ничего не осталось. В душе его зияла пустота.

— Что на тебя нашло вчера? — первым делом спросила Лорен у Джима, когда утром явилась на работу.

Он улыбнулся.

— Нашло что-то…

— Это же безумие, — не выдержала она. — Ты не представляешь, в какую он впал ярость. Ник меня обозвал! Я думаю… Он сошел с ума!

— Сошел, — с довольной улыбкой согласился с ней Джим. — Все из-за тебя. Мэри тоже так думает.

Лорен округлила глаза.

— Все вы тут сумасшедшие. Но мне ведь нужно работать с ним. Как ты это себе представляешь?

Джим хмыкнул.

— Тебе придется быть очень осмотрительной.

Через час Лорен точно знала, что имел в виду Джим, и в последующие дни ей все время казалось, что она ходит по натянутой проволоке. Ник работал как дьявол, отчего все его сотрудники без исключения старались быть тише воды, ниже травы и не попадаться ему под горячую руку.

Если чья-то работа Ника устраивала, он был холодно учтив. Если не устраивала, а так было в большинстве случаев, он набрасывался на несчастного с таким неистовством, что у Лорен стыла кровь в жилах. В самых демократических традициях он распространял свое неудовольствие на всех сотрудников от телефонистки до вице-президента, доводя своим сарказмом телефонистку до слез, а вице-президента до сердечного приступа. Могущественные помощники входили в его кабинет, чтобы через пять минут вылететь оттуда, будто их ошпарили кипятком, и предупредить остальных многозначительными взглядами, от которых их подчиненным хотелось стать невидимыми.

К среде на следующей неделе атмосфера на восьмидесятом этаже накалилась до такой степени, что напряжение стало распространяться дальше с этажа на этаж. В лифтах никто не позволял себе рассмеяться или посплетничать. Одна Мэри Каллахан словно ничего не замечала. Она даже становилась все милее по мере того, как распоясывался Ник, но, с другой стороны, ей ни разу не досталось от Ника, тогда как Лорен попадало чуть ли не ежеминутно.

Ник был на редкость учтив по отношению к Мэри и Вики Стюарт, которая теперь звонила ему чуть ли не по три раза на день. Как бы он ни был занят, над чем бы ни работал, для Вики у него всегда находилось время. Стоило ей позвонить, и он, забыв обо всех делах, откидывался на спинку кресла. Со своего места Лорен слышала его ласковый голос, и сердце у нее сжималось.

В среду Ник решил ехать в Чикаго, и Лорен не могла дождаться, когда он наконец покинет офис. После стольких дней нечеловеческого напряжения, когда он вел себя с ней, словно ее вид вызывал у него отвращение, она лишь неведомым ей прежде усилием воли продолжала вести себя спокойно и не плакать по любому поводу.

В четыре часа, за два часа до отъезда, Ник позвал Лорен в конференц-зал, чтобы она помогла Мэри. Совещание было в разгаре, и Лорен была полностью поглощена стенографированием, как вдруг услышала крик Ника:

— Андерсон, если ты соизволишь оторвать взгляд от бюста мисс Дэннер, то мы сможем значительно быстрее закончить совещание.

Лорен мгновенно вспыхнула, а пожилой Андерсон стал таким багровым, что все присутствовавшие в зале испугались, не случится ли с ним апоплексический удар.

Когда последний служащий удалился за зала, Лорен, проигнорировав взгляд Мэри, решительно повернулась к Нику.

— Надеюсь, вы довольны! — прошипела она. — Вы не только меня унизили, но и чуть не довели несчастного старика до инфаркта. Что у вас намечено следующим пунктом?

— Уволить первую же женщину, которая откроет рот, — сухо произнес Ник и направился к выходу из зала, демонстративно обойдя Лорен, как будто она была статуей или колонной.

Разъяренная Лорен бросилась за ним, но Мэри удержала ее.

— Не спорьте с ним, — сказала она, с такой очаровательной улыбкой глядя вслед Нику, словно ей явилось чудо. — В теперешнем своем состоянии он способен уволить вас, а потом будет всю жизнь жалеть об этом.

Лорен не знала, на что решиться.

— Он пробудет в Чикаго до вечера пятницы, — продолжала Мэри, — что дает нам два дня передышки. Завтра мы устроим себе большой ланч… Может быть, у Тони? Мы это заслужили.

На другое утро после отъезда Ника на восьмидесятом этаже воцарились мир и тишина. Лорен отметила про себя, что здесь на редкость спокойно и ей это нравится.

В полдень она и Мэри поехали к Тони, которому Лорен заранее позвонила. Старший официант, как всегда, стоял у входа, встречая посетителей, но Тони, завидев их, поспешил к ним сам. Лорен немного опешила, удивленная тем, что Тони схватил Мэри в объятия и чуть не сшиб ее с ног.

— Когда ты работала на деда и отца Ника, то была всегда рядом, в гараже. Мне это нравилось больше, — повторял он через каждые две минуты. — По крайней мере, мы могли чаще видеться — ты, я и Ник. — Потом он с сияющей улыбкой повернулся к Лорен. — Ну, моя маленькая Лори, теперь ты знакома не только с Ником, но и с Мэри, и со мной. Ты как будто становишься членом нашей семьи.

Он повел дам к столику, усадил и улыбнулся Лорен.

— Рикко позаботится о вас, — многозначительно произнес он. — Рикко думает, что ты очень красивая… и краснеет, стоит упомянуть твое имя.

Рикко принял заказ и, покраснев, поставил бокал вина перед Лорен. Мэри едва сдерживала улыбку, но когда Рикко ушел, она в упор посмотрела на Лорен и спросила:

— Хотите поговорить о Нике?

Лорен чуть не захлебнулась вином, которое как раз решила попробовать.

— Пожалуйста, не надо портить приятный ланч. Я уже вполне достаточно знаю о нем.

— Да? И что же вы знаете? — стояла на своем Мэри.

— Что он нетерпимый и взбалмошный тиран.

— И при этом вы любите его.

Мэри не спрашивала, она утверждала.

— Да, — рассердилась Лорен.

Мэри, как ни старалась, не смогла скрыть своего удивления откровенностью Лорен.

— Я в этом не сомневалась. Подозреваю, что он тоже вас любит, — спокойно и уверенно вынесла приговор Мэри.

Стараясь не показать, как ей приятно это слышать, Лорен повернулась к окну.

— Что дает основания вам для подобного утверждения?

— Начнем с того, что Ник никогда не обращается с женщинами так, как с вами.

— О да. С другими он само очарование, — с горечью сказала Лорен.

— Правильно! — подтвердила Мэри. — Он всегда ведет себя со своими женщинами… как бы это получше выразиться… с терпеливым безразличием. Пока женщина ему нравится, он внимателен и обаятелен, а когда она начинает ему наскучивать, он вежливо, но решительно и твердо выставляет ее из своей жизни. Насколько я помню, ни одной женщине не удалось зацепить его чувства. А я уж видела, как они старались вызвать его ревность. И что? Он удивленно смотрел на них, словно не понимал, чего от него хотят. Вот и все. А теперь ваш случай…

Лорен покраснела, когда Мэри заговорила о ней, как об одной из многих женщин, побывавших с Ником в постели, но не стала ничего отрицать.

— Вы, — продолжала Мэри, — лишили его покоя. Ник злится на вас и на себя. Но он не вычеркивает вас из своей жизни. Он даже не отсылает вас на другой этаж. Вам не кажется странным, что он не позволяет вам работать с Джимом и заставляет каждый день сидеть на восьмидесятом этаже в ожидании звонка от Росси?

— Я думала, он держит меня при себе из мести, — мрачно призналась Лорен.

— Не исключено. Наверно, он хочет, чтобы вы почувствовали то же, что он чувствует из-за вас. А возможно, он пытается найти в вас слабое место, чтобы избавиться от своего чувства. Не знаю. Ник — человек сложный. Джим, Эрика и я очень дружны с ним, и все же он всех нас держит на расстоянии. Есть внутри него что-то, что он не желает ни с кем делить, даже с нами… Почему вы так странно смотрите на меня? — оборвала себя Мэри.

Лорен вздохнула.

— Вы хотите сыграть роль свахи, и у вас это неплохо получается, только невесту вы выбрали не ту. Вам бы надо поговорить с Эрикой, а не со мной.

— Не понимаю вас, Лорен…

— А вы видели заметку о приеме в Харбор-Спрингс несколько недель назад? — Лорен отвела взгляд. — Я была в Харбор-Спрингс с Ником, а потом приехала Эрика, и он отослал меня домой. Он назвал ее «деловым свиданием»…

— Так и есть! — воскликнула Мэри и погладила руку Лорен. — Они настоящие друзья и деловые партнеры, к тому же… Но это все. Ник входит в совет директоров компании ее отца, а тот, в свою очередь, входит в совет директоров «Глобалиндастриз». Эрика купила дом Ника. Этот дом всегда ей нравился, и, наверное, она поехала туда уладить последние формальности.

У Лорен отлегло от сердца, хотя разумом она понимала, что ее отношения с Ником не будут иметь продолжения и все ее надежды — самообман. По крайней мере, она была с ним не в постели его подружки. И дом тоже тогда еще принадлежал ему. Подождав, пока Рикко поставит тарелки на стол, она спросила:

— Вы давно знаете Ника?

— Кажется, всегда знала, — ответила Мэри. — Я стала работать у его отца и деда бухгалтером, когда мне исполнилось двадцать четыре года. Нику тогда было четыре. А через полгода умер его отец.

— Какой он был ребенком?

Лорен показалось, что она не может не задать этот вопрос, так сильно ей захотелось узнать все, что только можно, о загадочном мужчине, завладевшем ее сердцем и не желавшем его принять.

Мэри улыбнулась своим воспоминаниям.

— Тогда мы называли его Ники. Более очаровательного черноголового чертенка трудно себе вообразить. Он был гордый, как его отец, и иногда очень упрямый. Умный, веселый мальчишка — таким любая мать могла бы гордиться. Но только не его мать, — печально проговорила она.

— Почему? — упорно допрашивала ее Лорен, помня, как неохотно Ник отвечал на вопросы о матери в Харбор-Спрингс. — Он почти ничего не рассказывает о ней.

— Удивительно, что Ник вообще о ней говорит, ведь он никогда вслух не вспоминает ее. — Взгляд Мэри посерьезнел, стоило ей заглянуть в прошлое. — Она была очень красивой и очень богатой, но вместе с тем избалованной, капризной, эгоистичной. Как наряженная рождественская елка. Снаружи великолепно, а внутри пусто. А Ники обожал ее, несмотря ни на что.

Сразу после смерти отца Ники она ушла к своим… В общем, ушла, оставив Ники с бабушкой и дедушкой, и он много месяцев просидел около окошка, ожидая ее. Мальчик понял, что его отец умер и не может к нему прийти, но он не мог поверить, что его мать никогда к нему не вернется. Ни разу он не спросил о ней. Просто сидел и ждал. Я тогда думала, что родители его отца не пускают ее к сыну и мысленно винила их в этом, но я была не права. Они вели себя безукоризненно.

А потом, это случилось месяца за два до Рождества, Ники вдруг перестал сидеть возле окошка и мгновенно превратился в сгусток энергии. К тому времени прошло уже около года после смерти его отца. Его мать вышла замуж и уже родила ребенка, хотя мы об этом не знали. Как бы то ни было, Ники не сидел сложа руки. Он всеми правдами и неправдами старался скопить деньги, и за две недели до Рождества попросил меня пойти с ним за «главным подарком».

Я подумала, что Ники собирается порадовать бабушку, потому что он тащил меня из магазина в магазин, высматривая нечто «исключительное для дамы». Только к вечеру я поняла, что он хочет сделать рождественский подарок своей матери.

Наконец Ники нашел подарок — прелестную, украшенную эмалью, коробочку для лекарств, на которую истратил все свои деньги до последнего цента. Мальчик был в восторге и сумел всех заразить своей радостью. За пять минут он уговорил продавщицу красиво упаковать подарок, а меня — пойти с ним к матери, чтобы он мог вручить его.

Мэри смотрела на Лорен глазами, полными слез.

— Ники… он собирался задобрить свою мать, дать ей взятку, чтобы она вернулась к нему, но тогда я этого не поняла. — Мэри всхлипнула. — Ники и я сели в автобус и поехали на Гросс-Пойнт. Он так волновался, что не мог усидеть на месте, все время спрашивал, в порядке ли у него волосы и не испачкался ли его костюмчик. «Мэри, я хорошо выгляжу?» — без остановки спрашивал он меня.

Найти нужный дом не составило труда… Великолепный особняк, да еще украшенный ради праздника. Я хотела позвонить в дверь, но Ники остановил меня. Никогда еще мне не приходилось видеть, чтобы ребенок так волновался. Ники без конца спрашивал, уверена ли я, что он хорошо выглядит и может показаться маме.

Мэри отвернулась к окну. Голос у нее дрожал.

— Малыш Ники так боялся, а ведь он был очень красивым ребенком. Тогда я искренне верила, что если мать увидит мальчика, то поймет, как она нужна ему и будет хотя бы изредка его навещать. Как бы то ни было, дворецкий впустил нас, и мы вошли в прелестную гостиную с большой рождественской елкой, которая была украшена так, словно ее готовились выставить в витрине магазина. Однако Ники ничего не замечал. Едва он увидел блестящий красный велосипед и большой лук на нем, его лицо загорелось радостью. «Вот видишь, — сказал он мне, — я знал, что она обо мне не забыла. Она просто ждала, когда я сам к ней приду». Он подошел к велосипеду и хотел дотронуться до него, но горничная, вытиравшая пыль, едва не свернула ему шею. Велосипед был предназначен для малыша. Ники отдернул руку, словно обжегся.

Когда наконец пришла его мать, то ее первыми словами, обращенными к сыну, были: «Что тебе нужно, Николас?» Ники отдал ей подарок и объяснил, что выбрал его специально для нее. Когда она хотела положить его под елку, он настоял, чтобы она его развернула…

Мэри вытерла глаза.

— Она это сделала, равнодушно посмотрела на коробочку и сказала: «Я не принимаю таблетки, Николас… ты же знаешь». И отдала коробочку горничной, убиравшей гостиную. «Вот миссис Эдвардc принимает таблетки, и я уверена, коробочка ей пригодится». Ники видел, как его мать положила его подарок в карман горничной, а потом очень спокойно сказал: «Счастливого Рождества, миссис Эдвардс». Он посмотрел на свою мать и сказал: «Нам с Мэри пора идти».

До самой автобусной остановки он не произнес ни одного слова. Я-то все время старалась сдержать слезы, а у него на лице невозможно было что-нибудь прочитать. На остановке он повернулся ко мне и, выдернув свою руку из моей, торжественно произнес: «Она мне больше не нужна, Мэри. Я уже большой. Мне никто не нужен». — У Мэри задрожал голос. — Больше он ни разу не позволил мне взять его за руку.

Мэри помолчала, собираясь с силами.

— С того дня Ник, насколько мне известно, ни разу ничего не подарил женщине, если не считать его бабушку и меня. Эрика слышала от его подружек, что он очень щедр на деньги, но никогда не покупает подарки. Он дает женщинам деньги и предлагает самим купить, что им нравится. Ему все равно, украшения это или меховая шубка, — это не имеет для него никакого значения. Лишь бы ему самому не выбирать.

Лорен вспомнила прелестные серьги, которые он привез ей, и то, как она отказалась взять их. У нее сжалось сердце от жалости к Нику.

— Почему его мать хотела забыть о его существовании? Почему делала вид, будто его нет на свете?

— Могу только догадываться. Она принадлежит к одной из самых богатых семей на Гросс-Пойнт. Красавица… Едва начала выезжать в свет, тут же стала королевой балов. Для таких людей семейные связи много значат. У них есть деньги, поэтому их социальный статус зависит от семейных связей. Когда она вышла замуж за отца Ника, естественно, стала отщепенкой. Сейчас все иначе… Престиж зависит от денег. Ник вхож в самые высшие круги, но его это не очень-то волнует, как и то, что он почти затмил свою мать и ее мужа. Конечно, Ник не только умопомрачительно богат, но и очень красив. Что ему совсем не мешает.

Но тогда Ник для его матери был живым напоминанием о ее временном отщепенстве, поэтому она хотела забыть о брошенном сыне, и его отчим этому способствовал. Наверное, вам приходилось встречать таких холодных эгоистичных женщин. Единственный человек, который имеет для нее значение, помимо нее самой, это другой сын, единоутробный брат Ника… Его она обожает.

— Наверное, Нику больно ее видеть.

— Не думаю. В тот день, когда она отдала его подарок горничной, его любовь умерла. Он сам убил ее, раз и навсегда. Ему было тогда всего лишь пять лет, но у него хватило сил и решимости сделать это.

У Лорен появилось желание задушить мать Ника, а потом найти его самого и излить на него всю свою любовь, даже если ему это не нужно.

К столику подошел Тони и протянул Мэри листок бумаги, на котором было что-то написано.

— Этот человек звонит вам. Он говорит, что ему нужны какие-то бумаги, которые заперты в вашем кабинете.

Мэри посмотрела на записку.

— Увы, придется возвращаться. Лорен, вы оставайтесь и поешьте по-человечески.

— Почему вы не притронулись к паштету? — нахмурился Тони, обращаясь к обеим женщинам. — Невкусно?

— Не сомневаюсь, что очень вкусно. Не беспокойся, Тони, — сказала Мэри, кладя салфетку на стол и беря в руки сумку. — Просто я рассказывала Лорен о Кэрол Уитворт, и у нас испортился аппетит.

Сначала Лорен показалось, что она ослышалась. Потом имя, прозвучавшее как удар грома, вытеснило из ее головы все остальное, и у нее перехватило дыхание. Лорен остолбенела и не могла произнести ни слова.

— Лори!

Тони по-отечески положил руку ей на плечо, в то время как Лорен не могла отвести испуганных глаз от Мэри.

— Как?.. — шепотом спросила она. — Как Мэри назвала ее?

— Кэрол Уитворт. Это — мать Ника.

Лорен посмотрела на Тони, словно узнала нечто ужасное.

— О Боже! Нет!

Лорен взяла такси. Понемногу она пришла в себя, но в груди у нее словно застыла ледышка, которая не давала ей дышать. Пройдя через мраморный холл, она подошла к справочной и попросила разрешения позвонить.

— Мэри? Это Лорен. Я плохо себя чувствую… Можно мне поехать домой?

Всю ночь Лорен просидела перед давно потухшим камином. Она накинула на себя платок, который связала себе из очень теплой шерсти в прошлом году, но согреться не могла. Ее трясло, стоило ей вспомнить о своем последнем визите к Уитвортам. Кэрол Уитворт председательствовала на совещании трех близких людей, замышлявших нанести удар ее собственному сыну. Ее сыну! Красивому, умному сыну. О Боже, как же ты это позволил?!

Лорен, сжимая кулаки, дрожала от бессильного негодования, ибо не в ее возможностях было добраться до царственно прекрасного лица Кэрол Уитворт… тщеславной, эгоистичной, жестокой Кэрол Уитворт.

Если кто и шпионит, так это Филипп, а не Ник. Теперь Лорен была убеждена в этом. Но даже если Ник кому-то платит, чтобы получать информацию о Филиппе Уитворте, никто, Лорен в этом абсолютно убеждена, не сможет обвинить его. Сейчас, когда у нее открылись глаза, она бы собственными руками, будь ее власть, уничтожила «Уитвортинтерпрайзиз».

Возможно, Ник любит ее. По крайней мере, Мэри так думает. Но Лорен никогда об этом не узнает. Как только ему станет известно о ее связи с Уитвортами, он убьет все добрые чувства, которые питает к ней, как поступил с любовью к своей матери, когда она предала его. Ник захочет узнать, зачем ей понадобилась работа в «Синко», и он никогда не поверит ни в случайность, ни в совпадение, даже если она соврет ему.

Лорен с отвращением огляделась и подумала о том, что еще ни разу не приходило ей в голову. Она живет здесь как любовница Филиппа Уитворта! А как иначе можно расценить ее пребывание в этом шикарном доме? Но теперь всё! Она едет домой! Если потребуется, будет работать на двух работах и еще учить детей игре на фортепьяно, чтобы заработать достаточно денег. Но в Детройте она не останется, потому что везде ей будет мерещиться Ник и она не сможет ни о чем думать, кроме как о нем. Бежать отсюда, и как можно скорее! Иначе она сойдет с ума…

— Сегодня тебе лучше? — спросил Джим, едва Лорен вошла в его кабинет. — Мэри сказала, что вы говорили о Кэрол Уитворт и тебе стало плохо.

Лорен выглядела бледной, но старалась держаться спокойно и уверенно, когда закрыла дверь кабинета и протянула Джиму листок бумаги, отпечатанный на машинке.

Он развернул его и прочитал всего четыре строчки.

— Ты уходишь по семейным обстоятельствам? Какого черта?! Что это все значит? Какие семейные обстоятельства?

— Филипп Уитворт — мой дальний родственник. До вчерашнего дня я понятия не имела, что Кэрол Уитворт — мать Ника.

Джим выпрямился в своем кресле и в упор уставился на Лорен.

— Зачем ты мне об этом рассказываешь?

Он долго смотрел на нее нахмурясь, нопостепенно черты его лица разгладились.

— Ты приходишься родственницей ее второму мужу, — задумчиво произнес он. — Ну и что?

Лорен не ожидала долгих расспросов и выяснений причин ее ухода из фирмы, поэтому, потеряв последние силы, упала в кресло.

— Джим, тебе не приходит в голову, что если я родственница Филиппа Уитворта, то могу шпионить для него?

Джим внимательно посмотрел на Лорен.

— Ты шпионишь?

— Нет.

— Уитворт просил тебя шпионить?

— Да.

— Ты согласилась?

Лорен даже не представляла, что можно чувствовать себя настолько несчастной.

— Я думала об этом, но по дороге в «Синко» решила, что не хочу и не могу быть шпионкой. Мне в голову не приходило, что меня возьмут на работу, и я буду в состоянии… — Коротко Лорен рассказала Джиму, как встретилась с Ником. — А на другой день ты провел собеседование и нанял меня.

Лорен откинула голову и закрыла глаза.

— Я хотела быть рядом с Ником, ведь я знала, что он работает в этом здании, поэтому и приняла твое предложение. Но Филиппу я ничего не рассказывала.

— Не могу поверить…

Джим потер виски, словно у него вдруг разболелась голова. Они молчали уже несколько минут, но Лорен была слишком измучена, чтобы что-то замечать. Она сидела и ждала приговора.

— Все это не так уж и важно, — сказал Джим. — Ты не уедешь. Я тебя не увольняю.

Лорен в упор посмотрела на него.

— О чем ты говоришь? Тебе безразлично, если я вдруг выложу известные мне секреты Филиппу Уитворту?

— Ты не выложишь.

— Почему?

— Это неразумно. Если бы ты собиралась шпионить, ты не подала бы заявление об уходе и не рассказала бы мне о своих родственных связях с Уитвортом. Кроме того, ты влюблена в Ника, и, думаю, Ник влюблен в тебя.

— Вот уж нет, — стараясь сохранить достоинство, отозвалась Лорен. — Но даже если так, едва он узнает о моем родственнике, как не захочет иметь со мной ничего общего. Он обязательно захочет узнать, зачем мне понадобилась работа в «Синко», и ни за что не поверит в случайное совпадение. Даже если я надумаю соврать ему, а я не надумаю…

— Лорен, женщина может признаться мужчине в чем угодно, если выберет правильное время. Подожди, пока Ник вернется, а там…

Когда Лорен, махнув головой, отвергла это предложение, Джим решил ей пригрозить:

— Если ты уйдешь вот так, я не дам тебе хорошую характеристику.

— И не надо.

Лорен направилась к двери, и Джим смотрел ей вслед. Несколько минут он был в полной растерянности, потом задумался, мрачно сдвинув брови. Наконец он придвинул к себе телефон и взял трубку.

— Мистер Синклер, — склонившись над Ником, тихо проговорила секретарша, стараясь не побеспокоить других, а их было семеро, главных магнатов Соединенных Штатов, собравшихся вместе, чтобы обсудить проблемы международной торговли. — Прошу прощения, сэр, но вам звонит мистер Джеймс Уильямс…

Ник кивнул, отодвинул кресло, но ничем не выдал своего беспокойства по поводу неурочного звонка. Он представить не мог, что такого, оправдывавшего подобный звонок, могло случиться дома, если Мэри не остановила Джима. Секретарша провела его в комнату с телефоном, и Ник нетерпеливо схватил трубку.

— Джим, что случилось?

— Ничего. Но мне нужны твои указания.

— Указания? — не поверив, со злостью переспросил Ник. — У меня важное совещание, а ты…

— Знаю. Я быстро. Новый менеджер по продажам, которого я нанял, может приступить к работе через три недели, то есть пятнадцатого ноября.

Ник тихо выругался.

— Ну и что?

— Ну, я звоню, чтобы узнать, приступать ему в ноябре или, как мы с тобой планировали, первого января. Я…

— Не верю ни одному твоему слову! — перебил его взбешенный Ник. — Плевать мне, когда он приступит к работе! Пятнадцатого так пятнадцатого. Что еще?

— Пожалуй, все. Как в Чикаго?

— Ветрено. Пожалуйста, если это все… если ты ради этого вытащил меня…

— Ладно, извини. Я заканчиваю… Кстати, сегодня Лорен подала заявление об уходе.

У Ника возникло ощущение, словно его больно ударили по лицу.

— Я поговорю с ней в понедельник.

— В понедельник будет поздно… Лорен не хочет ждать. Кажется, завтра она собирается уехать в Миссури.

— Ты потерял хватку, — с издевкой заметил Ник. — Обычно женщины влюбляются в тебя, и ты не знаешь, как от них избавиться. Лорен освободила тебя от лишних забот, поздравляю.

— Она не влюблена в меня.

— Это твои проблемы, а не мои.

— Черта с два! Ты хотел затащить ее в постель, а когда она воспротивилась, довел ее до того, что она превратилась в живую тень. Она любит тебя, а ты заставляешь ее передавать тебе сообщения от других женщин, ты заставляешь ее…

— Лорен плевать на меня! — выпалил Ник. — И у меня нет времени говорить о ней с тобой.

Он бросил трубку и вернулся в зал, где велись переговоры. Семеро мужчин посмотрели на него с вежливым недовольством. По взаимному соглашению ни один из них не отзывался на телефонные звонки, разве что в случае крайней необходимости.

— Прошу прощения. Мой секретарь преувеличил важность проблемы.

Ник постарался сконцентрироваться на обсуждаемых вопросах, но перед глазами у него стояла Лорен. Он видел ее на озере Мичиган… Они смеялись, говорили о всяких пустяках, а ветер играл ее восхитительными золотыми волосами…

Он вспомнил, как заглянул в ее непостижимые глаза.

— Что будет, если башмачок подойдет?

— Я превращу тебя в очаровательного лягушонка.

Нет, в лягушонка он не превратился, вместо этого он стал самым настоящим маньяком. Ревность едва не довела его до сумасшествия. Каждый раз, когда на столе Лорен звонил телефон, он подозревал, что звонит ее любовник. Каждый раз, когда кто-нибудь в кабинете позволял себе лишний взгляд на нее, у него появлялось варварское желание выбить этому мужчине зубы.

Завтра она уедет. В понедельник он уже не увидит ее. Так лучше для них обоих. Так лучше для этой чертовой корпорации, сотрудники которой уже шарахаются от него, стоит им завидеть его в коридоре.

Совещание закончилось в десять часов, и после ужина Ник, извинившись, удалился к себе в номер. Проходя по холлу в сторону лифтов, он обратил внимание на крохотный ювелирный магазин, торговавший очень дорогими вещами. Его взгляд привлекла великолепная подвеска с изумрудом посередине, окруженным сверкающими бриллиантами. Может быть, если он купит их для Лорен… Неожиданно он вновь почувствовал себя маленьким мальчиком, который выбирал коробочку для таблеток.

Ник резко повернулся и зашагал дальше. Взятка, напомнил он себе, самое низкое, что только может быть. Нет, он больше никого и ни о чем не будет просить.

Часа полтора Ник провел в своем номере, отвечая на звонки и улаживая проблемы, которые возникли в его отсутствие. Когда он закончил, было около одиннадцати. Подойдя к окну. Ник посмотрел на открывшийся ему вид Чикаго.

Лорен уедет. Джим сказал, что она стала похожа на тень. А что, если она заболела? А вдруг она беременна? Ну и что, черт побери! Он даже не будет знать, чей это ребенок.

А всего пару месяцев назад он бы точно знал, потому что был единственным мужчиной в ее жизни. Теперь, наверное, она сама может научить его кое-чему, с горечью подумал Ник.

Он вспомнил, как в воскресенье поехал к Лорен, чтобы отдать серьги. Когда он попытался затащить ее в постель, она накричала на него. Многие женщины были бы довольны тем, что он им предлагает, но Лорен не такая. Она хочет, чтобы он любил ее, чтобы отдался ей не только телом, но и душой. Как много она хочет!

Ник вытянулся на кровати. Ну и хорошо, что она уезжает, с обидой и злобой подумал он. Пусть сидит дома. Там она найдет себе какого-нибудь провинциалишку, который бухнется ей в ноги и скажет, что будет любить ее по гроб жизни.

На другой день совещание началось ровно в десять утра. Все присутствовавшие на нем промышленные магнаты ценили свое время и не опаздывали. Председательствующий, оглядев мужчин, сидевших за круглым столом, встал и сказал:

— Ник Синклер сегодня отсутствует. Он просил меня извиниться перед всеми, но его отозвали в Детройт срочные дела.

— У нас у всех есть срочные дела, — пробурчал один из присутствующих. — Какого черта ему понадобилось в Детройте?

— Он сказал, что это связано с трудовыми соглашениями.

— Это не оправдание, — послышались со всех сторон возмущенные голоса. — У нас у всех такие же важные проблемы.

— Я говорил об этом Нику, — заметил председатель.

— Ну, и он что?

— Ник заявил, что ни у кого нет такой проблемы, как у него.

Лорен вынесла из дома уже второй чемодан. Уложив его в машину, она подняла голову, чтобы взглянуть на облачное осеннее небо. То ли дождь будет, то ли снег, мрачно решила она.

Вернувшись в дом, Лорен оставила дверь приоткрытой, чтобы в следующий раз, когда она опять будет нести тяжелые вещи, не мучиться, отпирая ее. Тапочки она промочила, поэтому пошла в кухню и, включив духовку, поставила их посушить. Можно было бы отвезти их домой и мокрыми, но Лорен хотелось сразу же надеть их, как только она переступит порог родного дома.

Она поднялась наверх, надела туфли и посмотрела на последний чемодан. Осталось только написать записку Филиппу Уитворту — и она свободна как ветер. Слезы жгли Лорен глаза, и она смахивала их тыльной стороной ладони.

Спустившись с чемоданом вниз, Лорен в последний раз оглядела гостиную, как вдруг услышала чьи-то шаги. Она удивленно оглянулась и от неожиданности застыла на месте, увидев выходящего из кухни Ника. В глазах у него горел опасный огонь, когда он приблизился к ней, и Лорен едва не закричала, испугавшись, что ему уже все известно о Филиппе Уитворте.

Не помня себя от страха, она бросила чемодан и отпрянула, совсем забыв о стоящей позади нее софе. Один шаг — и Лорен, потеряв равновесие упала на спину.

Глаза Ника смеялись, при виде распростертой перед ним красавицы, словно приглашавшей присоединиться к ней.

— Я польщен, радость моя, но сначала неплохо было бы перекусить. Ты могла бы что-нибудь приготовить… кроме запеченных туфель?

Лорен с трудом поднялась на ноги. Несмотря на шутливый тон, Ник был явно напряжен. Лорен не могла не заметить этого и попыталась убежать.

— Стой смирно, — приказал он.

Она подчинилась.

— Почему ты… вы… ты не на совещании? Ты же должен быть в Чикаго.

— Знаешь, я все утро задаю себе тот же вопрос. Я спросил себя об этом, когда обманул семь человек, которым нужно знать мое мнение по очень важному вопросу. Я спросил себя об этом в самолете, когда женщина, сидевшая рядом со мной, начала блевать в мешок.

Лорен истерически хихикнула. Ник был не просто напряжен, он был зол, но он не был в ярости. Значит, ему ничего не известно о Филиппе.

— Я спросил себя об этом, — продолжал Ник, сделав шаг навстречу Лорен, — когда вытряхнул старика из такси, потому что боялся, опоздать.

Как ни старалась Лорен собраться с мыслями, ей это не удавалось.

— Ну вот, ты здесь, — дрожащим голосом пролепетала она. — Что ты хочешь?

— Я хочу тебя.

— Но я же сказала…

— Я помню, что ты сказала, — нетерпеливо перебил ее Ник. — Ты сказала, что я слишком стар и циничен для тебя. Правильно?

Она кивнула.

— Лорен, но я всего лишь на два месяца старше, чем был в Харбор-Спрингс, хотя на самом деле чувствую себя стариком по сравнению с тем юношей. Но тогда ты не считала меня слишком старым для себя, да и сегодня ты так не думаешь. Знаешь, я, пожалуй, разгружу машину и распакую твои вещи.

— Ник, я возвращаюсь домой, — твердо проговорила Лорен.

— Нет, никуда ты не едешь. Ты принадлежишь мне, а если будешь возражать, я отнесу тебя наверх и заставлю это признать.

Лорен знала, что он может это сделать, поэтому она опять непроизвольно попятилась.

— Ты докажешь только, что сильнее меня. И, что бы я там не признала, это не будет считаться твоей победой. Важно только то, что я не хочу принадлежать тебе!

Ник печально улыбнулся.

— А я хочу принадлежать тебе.

У Лорен едва не разорвалось сердце. О чем это он? Интуитивно она поняла, что он говорит о женитьбе, но главное — он предлагает ей себя. Что будет, если она сейчас расскажет ему о Филиппе Уитворте?

Когда Ник заговорил вновь, его голос звучал хрипло от пережитого им волнения.

— Считай меня аморальным, беспринципным циником… Но только подумай, ты ведь можешь меня исправить. Только ты и можешь…

Лорен хотелось смеяться и плакать одновременно. Наклонив голову, отчего волосы закрыли ей лицо, она изо всех сил боролась с застилавшими глаза слезами. Ничего не поделаешь. Судьбу не обойдешь. Придется ей увеличить список секретарш, влюбленных в своих боссов и находящихся с ними в тайной связи. Придется поступиться своей гордостью и самоуважением. А вдруг он полюбит ее? И тогда она расскажет ему о Филиппе, рискнув его любовью и привязанностью.

— Я люблю тебя, Лорен, — неожиданно услышала она.

Лорен подняла голову, не веря своим ушам, и сквозь слезы посмотрела прямо ему в глаза.

Увидев слезы Лорен, Ник сдался окончательно.

— Не плачь, пожалуйста, — попросил он. — Я еще никогда и никому не говорил это, но я…

Неожиданно Лорен бросилась ему на шею. Ничего не понимая, Ник взял ее за подбородок и заглянул в лицо. На ее длинных ресницах блестели слезинки. Она заговорила, и Ник напрягся, ожидая услышать отказ, о котором он думал всю дорогу из Чикаго.

— Ты самый замечательный, — прошептала она. — Ты такой красивый… красивее всех на свете.

Со стоном Ник приник к ее губам. Все крепче прижимая Лорен к себе, он как будто хотел слиться с ней в одно целое. Ник никак не мог насытиться поцелуем, а когда в конце концов оторвался от губ Лорен, борясь с желанием снова завладеть ими, нежно погладил ее голову и прижал к своей груди.

Несколько минут они простояли неподвижно, после чего Лорен слегка отстранилась и заглянула в глаза Ника. В ее взгляде он прочитал вопрос и желание принять любое его решение. И еще он понял, что, если он попросит, она будет безраздельно принадлежать ему. Случится это здесь или в любом другом месте, уже не имеет для них никакого значения.

— Нет, Лорен, — прошептал он. — Совсем не то… Я не собираюсь тащить тебя в постель. Это уже было в Харбор-Спрингс.

Непостижимой красоты женщина, пребывавшая в его объятиях, колдовски улыбнулась ему и вкрадчиво спросила:

— Ты, действительно, голоден? А то я могла бы приготовить к туфлям еще и колготки. Или ты предпочитаешь что-нибудь банальное? Например, омлет?

Ник хмыкнул и чмокнул Лорен в лоб.

— Моя домоправительница что-нибудь приготовит, пока я буду принимать душ. Потом я собираюсь поспать. Мне ведь не удалось даже вздремнуть в дороге, — со значением произнес он.

Лорен с нежностью посмотрела на него, чем заслужила еще один долгий поцелуй.

— Советую тебе тоже вздремнуть, потому что после того, как мы вернемся с приема, я не дам тебе спать до утра.

Через пять минут в машине не осталось ни одного чемодана.

— Жди меня в девять, — сказал он на прощание. — Прием формальный. У тебя есть что-нибудь подходящее?

Лорен не хотелось надевать платья, принадлежавшие любовнице Филиппа Уитворта, но выбора у нее не было.

— Куда мы идем?

— На благотворительный бал в отель «Уэстинг». Я — один из спонсоров детской больницы, поэтому мне каждый год присылают билеты.

— По-моему, нам следует быть осторожнее, — неохотно заметила Лорен. — Кто-нибудь может увидеть нас там.

— Все увидят. Это один из самых престижных балов, поэтому-то я тебя и приглашаю. Что-нибудь не так, Лорен?

Если этот благотворительный бал собирает только изысканное общество, то никого из сотрудников «Глобалиндастриз» там не будет, поэтому Ник и не волнуется насчет сплетен. Подумав так, Лорен ответила:

— Все нормально. Я принимаю твое приглашение. — Она встала на цыпочки и поцеловала Ника. — С тобой хоть на край света.