Вприпрыжку за смертью

Глава 2

Как показали следующие события, утро бывает не только мудренее вечера, но подчас и мудрёнее. Первая же половина этого дня началась для меня с сюрпризов и загадок.

Обычно я встаю рано, а нынешнее утро было исключением. Тетушка Мила, как правило, просыпалась часов в десять, спустя три, а то и четыре часа после моего пробуждения. У меня оставалось время на зарядку и, если повезет, пробежку в близлежащем парке. Потом я возвращалась и готовила нам завтрак.

Но сегодня, только-только я пробудилась, как из кухни послышались звуки, которых я не ожидала услышать в такой час.

У нас были гости. Звон блюдец и чашек, шум кипящего чайника, льющаяся в дулевский фаянс струя заварки.

Может быть, тетю Милу зашел поздравить кто-нибудь из ее знакомых? Вряд ли – сейчас от силы часов десять утра – да-да, вот как раз пропикало по радио.

Или этот загадочный гость из тех, кто следует принципам Винни-Пуха: «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро!»

Порядком заинтригованная, я быстро приняла душ и, накинув кимоно, поспешила на кухню. Только лишь я открыла дверь, как призраки вчерашнего дня снова ворвались в мою жизнь.

– А, Женя! – обрадовалась моему появлению тетя Мила. – Как хорошо, что ты проснулась! Я как раз собиралась тебя будить!

Небольшого роста женщина, сидевшая ко мне спиной, медленно повернулась в мою сторону. Это была та самая посудомойка в синем халате, которую я видела возле кафе «Ромашка» после взрыва, – она транспортировала в хозяйственное помещение упавшую в обморок девушку.

– Я хочу тебя нанять, – сказала гостья, облизнув потрескавшиеся губы.

«Очень интересно! – подумала я. – Вот прямо так, с порога. Ни здрасте, ни доброго утра – сразу быка за рога, да еще на „ты“».

– Меня зовут Женя, – не торопясь проговорила я, присаживаясь к столу.

– У моей подруги беда, – продолжала визитерша. – Ее убить хотят.

– Может быть, вы сначала… – начала я фразу, но тетя меня опередила.

– Это Маша, – со значением посмотрела на меня Мила. – Мы давно знакомы.

Взгляд тетушки словно бы говорил мне: «Не обращай внимания на ее странности. Этому человеку можно доверять. Принимай ее такой, какая она есть».

– Так что, вы говорите, у вас произошло? – спросила я чуть более дружелюбно, наливая себе кофе. – И почему ваша подруга не пришла сама?

– Я ее спрятала. Понимаешь, она боится к тебе идти. Она вообще всего боится.

Мое обращение на «вы» было проигнорировано. Маша продолжала со мной общаться так, словно мы еще лет десять назад пили на брудершафт.

Гостья лишь подкрепила мое впечатление, которое отпечаталось у меня в сознании, – сочетание кротости и силы плюс явно придурковатый вид: отвисшая губа, чуть приоткрытый рот, большие мутные глаза. Взгляд всегда слегка удивленный, как будто девушку то ли обманули, то ли обрадовали. Да, ничего странного, что она обращается ко всем на «ты» – и даже к моей тетушке.

Рассмотрев это загадочное существо поближе, я убедилась, что Маша гораздо моложе, чем мне показалось сначала, – ей было от силы пятнадцать-шестнадцать, хотя с ходу можно было дать лет двадцать, а то и больше.

– Ну хорошо, – мягко проговорила я. – А кто тебе про меня говорил?

– Я вчера тебя у ресторана видела вот с ней, – указательный палец Маши запросто ткнулся в тетино плечо, как будто Мила была неодушевленным предметом. – А кто у нее племянница – Аня знает.

– Угу, – я поняла, что мне придется самой задавать вопросы, если я хочу что-то выяснить. – А эта самая Аня откуда меня знает?

– Какая ты непонятливая, – размеренно произнесла Маша, поглядев при этом на мою тетю. – Аня же бывала в этом доме вместе со своим папой. Да и меня тут хорошо знают, правда, Мила?

Тетушка одобрительно кивнула, подлила в пустую чашку Маше заварку и кипяток и пододвинула вазочку с печеньем.

– Угощайся, голубушка, а то что-то ты похудела за то время, пока мы не виделись.

Маша строго посмотрела на меня и спросила, указав пальцем вниз:

– Ты здесь полы моешь?

– Я. А что?

– Два раза в неделю стиральным порошком надо, чтоб блестели, – пояснила Маша.

– Уж она-то знает, – улыбнулась тетя Мила. – Опыт, голубушка!

– Я у Милы полы мыла, – медленно, словно произнося детскую считалку, проговорила Маша. – За пять рублей. А потом ты приехала.

– Вы так подрабатываете?

– Всем мою, кто хочет, – подтвердила Маша. – Меня папка с мамкой посылают.

Она отпила чай, громко при этом прихлебывая, и, вспомнив, о чем шла речь, заявила:

– Ты не бойся, Аня – она богатая, она тебе заплатит. У нее папа – миллионер!

– Вот как?

– Точно, – заверила меня Маша. – Его, правда, убили вчера, но это ничего.

– Так вы говорите о Головатове, – уточнила я наконец. – Правильно?

Маша утвердительно кивнула. Ее брови чуть сдвинулись, а улыбка пропала. Было видно, что девушка относилась к своей миссии очень серьезно.

– Значит, Аня сама не пришла, а послала тебя? – продолжала я расспросы.

– Ну да. Боится она, я же говорю. Ее тоже вчера убить хотели, – запросто ответила Маша, как будто речь шла о чем-то обыденном.

– Ладно, – качнула я головой, уже понимая, что у Маши голова устроена немного по-другому и сама она объяснить толком ничего не сможет. – Тогда ты мне вот что скажи: если у Ани отец миллионер, то зачем же она посудомойкой в «Ромашке» работает?

– Разве? – удивилась моя тетушка. – Анечка Головатова моет посуду?

– Женя правильно говорит, – Маша солидно подтвердила мои слова.

– А ты откуда об этом знаешь? – обернулась ко мне тетушка.

– Секрет фирмы.

– Аня Головатова моет посуду в кафе «Ромашка», потому что это я ее туда устроила, – не без гордости проговорила Маша.

Блестящий ответ!

Это похоже на анекдот про путешественников на воздушном шаре. Они заблудились, сбились с курса и кричат идущему внизу человеку:

– Где мы находимся?

Человек смотрит вверх и очень точно отвечает на поставленный вопрос:

– Вы, дорогие господа, находитесь в корзине воздушного шара…

– Она же дите, жизни не знает, – уверенно говорила Маша, отпивая чай глоток за глотком. – Целый месяц у нас жила, как из дома убежала.

Мы переглянулись с тетей Милой: оказывается, дочки миллионеров конфликтуют со своими родителями не только в американских детективах.

Очевидно, проблема отцов и детей не зависит от степени обеспеченности их родителей, и чада – хоть из бедных семей, хоть из богатых – будут по-прежнему отстаивать свое право на самостоятельность, независимо от времени и места проживания.

– Ну и как же Ане у тебя жилось? – участливо спросила тетя Мила.

– А че? – пожала плечами Маша. – Нормально. Мамка с папкой в запое целый месяц были, так что не мешали особенно. Это когда они трезвые, то начинают разговоры всякие про жизнь. Но это редко. А когда запой – то они не буйные, пьют и спят.

– И как же теперь у Ани будет складываться жизнь? – спросила я. – Отца ее вчера убили, верно ведь? А если ей грозит опасность, то ей нельзя продолжать работать на прежнем месте.

– А то! – немедленно согласилась со мной Маша. – Ну ничего, не пропадем. Найду работу и себе и Ане, прокормимся как-нибудь.

– А себе-то зачем?

– Так у нас после взрыва давешнего на учет закрылась администрация, – пояснила Маша. – Опять же – реконструкция. А нас – на улицу.

– Яснее ясного, – кивнула я. – Ну что же, с работой разобрались, хотя и не совсем. А где находится Аня? Что она сейчас делает?

– Я ж говорю – боится она, – твердила мне Маша. – Спрятала я ее.

– Место-то хоть надежное? – спросила я без особого энтузиазма.

– А как же! – гордо ответила Маша. – В погребе у меня сидит.

Я скривила губы. Мне не нравилась ни Маша, ни то, что она говорила, ни то, как она говорила, ни ее действия по отношению к Ане.

– Творило кирпичами завалила, никто не найдет, – уверенно продолжала Маша.

– И долго она там сидит?

– Долго, – озабоченно отозвалась девушка. – А ей долго нельзя. Там сыро, а она больная. Вот я к тебе и пришла со своей бедой.

Я вздохнула.

– Знаешь что, Маша, – начала я, тщательно подбирая такие слова, чтобы девушка поняла, но не обиделась на мой отказ, – я…

Но тут вмешалась тетя.

– Женя, я очень прошу тебя помочь, – с мольбой в голосе проговорила тетя Мила. – Я помню Аню с малых лет, и то, что она сейчас в погребе… С этим надо как-то разобраться. Смерть Вани Головатова, теперь эта история со взрывом… Все это ужасно.

– Ну что ж, – обреченно вздохнула я, – тогда поехали. Где твой погреб?