Враг Сальдисской Империи (4)

Глава 13

В итоге я всё же сумел вспомнить несколько основных течений в земной философии, оказавших огромное влияние как на жизнь людей в целом, так и на развитие науки. Благо предмет «философия» преподавался моему первому донору в российском институте, и мне было что вспоминать.

К примеру, основой всей науки, как мне кажется, был материализм. Философское течение, считающее материю, то есть физический мир, основой всего. А идеальный мир — сознание, мысль, волю и прочие — её следствием. То есть результатом взаимодействия материи. Эта философия считала что бытие определяет сознание, и в зависимости от материального мира, что тебя окружает, человек точно также меняется, становясь его продуктом. На самом деле крайне полезная философия в моём случае, способная стать основой государство образующей идеологии! Но и здесь есть недостаток. Материализм не создаёт предпосылок к изменению мира человеком.

Идеализм же мне не нравился по той причине что определял мир как следствие воли некого идеального. Определялся продуктом воли, бога, духа или чего-то подобного. По сути, «идея» в идеализме была первична по отношению к материальному. Что также было для меня полезным по причине сильной схожести с религией или фанатизмом. Хотя и эту философию не стоило сбрасывать со счетов. Но когда без оглядки на окружающий мир какую-то идею ставят во главе всего, может случиться всё что угодно. И таких примеров в земной истории была масса. Как положительных, вроде самопожертвования Иисуса во имя своих идей, так и отрицательных, вроде холокоста. Когда идея превосходства одного народа над другими привела к миллионам жертв. Крайне опасная философия, требовавшая аккуратного подхода.

Метафизика и вовсе определяла мир как неизменный, постоянный, и в то же время постоянно меняющийся. Что казалось мне сложным для понимания простых людей. Конечно, мир имел постоянные законы, работавшие в зависимости от условий на изменявшихся принципах. К примеру в пустоте космоса время шло по одним законам, а глубоко гравитационном колодце (чёрной дыре) уже по другим. И я понимал что имела в виду эта философия, однако для человека малообразованного всё это будут выглядеть либо догмой, либо бредом. С этим также стоило быть осторожным.

И наконец, диалектизм. Философия, считавшая что в споре рождается истина. Утверждавшая, что в универсуме (вселенной?) и человеке постоянновзаимодействуют противоположности, а количественные изменения переходят в качественные, с поступательным движением от низшего к высшему. Крайне полезное течение для теоретиков! Его стоило преподавать даже школьникам.

В итоге, я так и не смог остановиться на чём-то одном, решив использовать все эти философии себе на благо. В науке, в армии, в повседневной жизни людей. И даже для обоснования моей политики завоевания подойдут разные аспекты этих философий. Я не вспомнил ни одного направления, не способного принести пользу!

И начать свой поход следовало конечно же с графства Кёнинг. Уже сейчас. Пока власть окончательно не сменилась — маркиза-то я прибил. А значит следовало действовать!

Размяв шею, я с удивлением обнаружил что наступило новое утро, почувствовав наконец зверский голод. Всё же пять дней обходился без обычной пищи, что было пределом для моей работоспособности — после я просто начну терять физические силы и общую кондицию. А значит пришло время подкрепиться!

А ещё следовало уделить сегодня побольше внимания своим девушкам, а то из-за недельного воздержания нервное напряжение уже ощутимо давило на пах!

Симона Кёнинг проснулась от беспокойного сна рывком. Стоило только утреннему холоду начавшейся ранней зимы коснуться её лица. Оглядевшись, в сумраке комнаты она сходу разглядела мужа, стоявшего у распахнутого окна. Он уже оделся, и потому мороз не доставлял ему больших проблем. Ставни обычно прилегали плотно, не выпуская тепло наружу, так что сейчас морозная прохлада ощущалась очень остро.

— Альфред. Ты как? Всё хорошо?

— Впервые в жизни я не знаю что делать, милая. Впервые в жизни я просто не понимаю за что хвататься и как исправлять наше положение… Я ещё никакого не чувствовал себя таким бессильным! Дьявол! — уже суховатый, но ещё очень крепкий кулак мужчины ударился об оконный проём, выбив гулкий деревянный стук.

— Может быть пришла пора просить помощи у других? Хотя бы поговори с Вальтером, попытайся понять его, его мотивы, цели… — поднявшись в чём мать родила эта пожилая уже, но всё ещё крепкая и подтянутая женщина, прильнула к мужу со спины, как делала всегда когда позволяла интимная обстановка.

— Это больше не наш сын, Симона… — с болью с голосу выдохнул мужчина, — он стал совсем другим.

— Таким, каким ты и хотел его видеть? Властным, сильным, решительным! Вспомни, Альфред, как ты сокрушался о «позоре всего рода» что тянет нашу репутацию в пропасть. Разве не о таком сыне как сейчас ты всегда мечтал? Чтобы он стал, словно наш основатель, началом нового могущества Кёнингов.

— Но он не человек, милая. Как мне смотреть ему в глаза? Как держаться рядом? Он меня банально пугает… Даже сейчас, потеряв силу, я чувствую невероятное давление, что исходит от него. Даже император Дальгрог не вызывал во мне такого трепета…

— Ты справишься, я уверена. Просто не думай больше о нём как о глупом юнце, волочащимся за каждой юбкой. В конце концов он не просто человек! Ещё он живое божество огня, спустившееся с неба. И с этим мы ничего не сможем поделать… Но поговорив с ним я вижу: Вальтер всё ещё внутри, он живёт в этом существе. Он всё ещё смотрит на нас с тобой с любовью, и даже считает себя частью рода Кёнингов. Это самое главное! Он помнит всё что произошло с нашим сыном, даже незначительные мелочи вроде обычного положения за обеденным столом. Знает о нас всё что должен был знать Вальтер, помнит места в нашем замке где мог быть только наш сын… Я не зря задавала наводящие вопросы вчера. А ещё, как мне рассказали местные служанки, у него уже четыре наложницы! И все они выходят от него едва живыми, даже отдохнув и проспав до утра. А в течение дня он часто выпивает что-нибудь крепкое целыми бутылками, совершено не пьянея. Ты понимаешь? Даже пороки нашего сына всё ещё при нём, влияя на нынешнего Вальтера.

— Хмх… — что-то недовольно-ворчливое выдохнул её муж, как обычно не став ничего отвечать. Ему всегда требовалось обдумать вопрос всесторонне, хотя женщина была уверена, её слова он мимо ушей не пропустит.

— Обещай что хотя бы подумаешь над всем этим. И закрой, пожалуйста ставни — у меня ножки замёрзли.

— Ох ты! — опомнившись, Альфред захлопнул деревянные створки, придавив их широкой деревянной повертушкой, после чего схватил жену на руки и быстро унёс в постель. Не хватало ещё чтобы она простудилась!

А отогревшись, они наконец-то облачились в постиранную вчера одежду. Она хоть и была поношенной, и кое-где порванной, пережив массу испытаний, но всё ещё была гораздо удобнее и качественней чем всё то, что мог предложить Вальтер.

Спустившись же на завтрак, супружеская пара встретила и его самого, с аппетитом уплетавшего на вид не очень утончённую кухню. Какая-то похлёбка с костью в тарелке, и странная жёлтая масса с большой мясной котлетой с краю. Правда, если учесть в какой глуши они теперь находились, это было в порядке вещей. На охоте и в боевом походе тоже было не до изысков. Сам Альфред был привычен к подобной кухне более чем! Пожелав доброго утра хозяину стола, пара села за длинный стол. Установилось робкое молчание.

Когда первый голос родители утолили, я решил нарушить затянувшуюся паузу.

— Отец, мне нужно с тобой кое о чём поговорить. Дело серьёзное.

— Хорошо, давай поговорим, — легко согласился он, вставая из-за стола. Под встревоженным взглядом матери мы удалились к подвальным помещениям. Спустились по каменной лестнице, миновав несколько охранных порогов. После чего попали в небольшую сокровищницу, залитую ровным белым светом.

— Решил похвастаться добычей? — не понял моих намерения отец. Но когда мы остановились перед искорёженным доспехами, всё ещё не сумевшими восстановить свою форму, и могучим цвайхендером, его непонимание сменилось недоумением. Он буквально замер, разглядывая меч. И чем дольше на него смотрел, тем выше взлетали его брови, а глаза выражали всё большее удивление.

— Откуда…? — сипло выдохнул он, опускаясь перед мечом на колени. — Откуда у тебя «Буревестник»?!

— С трупа снял, — пожал я плечами. — Его носил Чернобог — тот кто разрушил ваш замок. Ещё он носил эту броню — на ней память формы. В бою она восстанавливала любые повреждения, сколько бы урона я ни наносил. Но после моего пламени процесс саморемонта сломался — она так и осталась частично изуродованной.

— Чернобог… ты упоминал о нём что-то, когда нас настигли враги. Легендарный бессмертный воин. Дьявол, убивший нашего бога… Убит тобой. Немыслимо! И у тебя даже есть меч бога северных ветров! Во имя бескрайних пустынь, я думал меня уже ничем не удивить после твоего рассказа, — Альфред сел на пол по турецки, подогнув под себя ноги, с грустью в глазах но с улыбкой на лице продолжив разглядывать легендарный артефакт. Даже попытался прикоснуться к нему, но до того как я остановил старика, он и сам одернул руку.

— И правильно. Он кусается.

— Меч не признал тебя? То есть… значит Чернобог не умер.

— Не то чтобы умер. Он изгнан обратно в бездну, так что когда-нибудь вернётся назад. На самом деле я сам его отпустил.

— То есть как сам? Зачем?! Почему ты не добил его? — вдруг вскочил Альфред, — Из-за него рухнуло всё! Весь северный архипелаг морских воинов! Наши предки вынуждены были бежать на континент! Наш замок уничтожен! А ты… Ты!

— Он рассказал о планах нашего врага. От него я узнал что стало с вами и другими аристократами старой крови.

— Но ты мог убить его после! — растерянно простонал граф, поняв что сын попросту не мог знать всей истории Чернобога и их народа. Об этих днях легенды предавались только от старейшины к новому главе. Как и…

— Потому что я ему обещал это. А я не нарушаю своего слова. Никогда! И никогда не вру! Запомни это раз и навсегда, отец.

— О боги милосердные… — вдруг взгляд Альфреда расфокусировался, а выражение лица скривилось от ужаса.

— Что? Что такое? Тебе плохо? — положил я на плечи отца свои руки, попытавшись прощупать его ауру и тело. Тело отца, лишившись привычной магической силы в полном объёме, и правда начало пошаливать, не справляясь с нагрузкой.

— Свиток Божественного Воскрешения. У нас был Свиток! Большая его часть. Если его захватили… но я же активировал уничтожение сокровищницы! Скажи, она сработала? Ты был там? Мне даже представить страшно что может произойти… — неожиданно он заглянул в мои глаза, и какое-то время пытался в них что-то разглядеть. Я не отводил взгляд, позволив отцу старого Вальтера продолжать сколько потребуется. Благо это давало чуть больше времени чтобы подправить энергопотоки в теле отца. Моё тело было теперь достаточно прочным и чистым в энергетическом плане, чтобы я мог оперировать куда более тонкими материями чем раньше. Даже не используя пламя я теперь мог влиять на живых существ, исправляя мелкие нарушения в ауре и нервной деятельности. Вот и в области сердца у Альфреда начали замедляться аурные потоки, что могло грозить приступом. Разогнал это болото мягким толчком, одновременно влив в ауру и тело чуть-чуть нейтральной магической силы, собранной из окружающей среды. Немного, недостаточно для использования в человеческих техниках, но общее самочувствие отца и процессы старения это повлияет весьма плодотворно — ведь магические жилы никуда не делись из его тела. Им просто отрезали путь к душе чародея.

— Сын… — вдруг впервые обратился он ко мне подобным образом, — Ты и правда всё ещё наш сын… твоя мать была права. Ты обязан их остановить, Вальтер. Не дай им использовать этот свиток.

— Я не понимаю, отец, что за свиток? Ты о чём?

— Эти легенды повествуют о прошлом нашего народа. И передаются только от прошлого главы рода наследнику. Давай найдём какое-нибудь удобное место и я тебе всё расскажу.

Мы быстро покинули сокровищницу, поднявшись в мой кабинет. Благодаря тому что орден уже несколько дней занимался переездом, таская вещи из своего огромного замка на мою территорию, в моём распоряжении появились даже бочонки с виски, осевшие частично и в моём погребке. Налив отцу небольшую порцию из хрустального графина, я усадил его в своё кресло. А сам встал у открытого окна, не забыв блокировать прущий оттуда холод.

И отец, осушив свою порцию одним махом, наконец рассказал главный секрет нашей семьи. Северный народ был очень похож на викингов земной истории. Они жили на архипелаге островов, в особой зоне магических аномалий, породивших целого бога. Не просто стихию, а разумное существо! С чего и начался рассвет великого морского королевства разбойников, грабивших континент по всему северному полушарию.

Их растущая сила, как видно, не понравилась проникшим на планету бездонникам, и те через какое-то время уничтожили и страну и самого бога северных ветров. Не помогла даже самая жутка снежная буря, поднятая божеством морских разбойников на поле последнего боя. Хотя она и умудрилась заморозить ту часть океана почти на столетие.

Выжившие в этой войне сумели сбежать на материк, прихватив реликвии прошлого. Кои порой всплывали на аукционах и в карманах богатых коллекционеров по всему континенту. Одной из них был и тот свиток. Род Кёнингов, бывший роднёй тогдашнему королю, был его хранителем и почти не участвовал в войне. Что и позволило им сохранить силы для прорыва блокады, потеряв восемьдесят процентов чародеев рода. Сам же свиток по преданиям мог помочь возродиться их богу, в случае если его когда-нибудь убьют. Дальновидной оказалась та великая сущность, подготовив этот артефакт всего за десятилетие до своей смерти. При этом кроме самих Кёнингов об этом артефакте вообще никто не знал! Даже король островов.

Так или иначе, но они сумели скрыться на континенте, надолго исчезнув с горизонта. И появились вновь на людях лишь присягнув императору вновь созданной Сальдисской Империи! При этом оказались достаточно сильны и полезны, чтобы с ходу получить титул баронов. А сила молний рода Дальгрог, бывшего уже тогда императорским, долгое время держала на расстоянии паладинов Доминиона. Что также помогло Кёнингам стать на ноги, заняв место среди дворян новой страны.

— Понятно. Боюсь тебя огорчить, но даже если твари бездны и забрали свиток, узнать мы об этом не сможем прямо сейчас. Я уничтожил Чернобога, и его наёмников. Мы сняли с их трупов огромное количество богатств, разворованных из нашего замка. Но свитка не было ни у кого из них. Также не было следов взрыва сокровищницы. А сама сокровищница наша теперь недоступна, при чём даже я не смогу пробиться туда.

— Почему? Мне казалось, теперь ты достаточно силён для любой задачи.

— Есть там одна смертельная проблема, и я её обязательно решу в будущем. Но сперва, — я подошёл к комоду с длинными ящиками, запиравшимися на простой но надёжный магнитный замок. И вынул оттуда те документы, что снял с трупа убитого мной маркиза. Молча отдал их отцу, и принялся ждать.

По мере чтения бумаг, его лицо сперва начало багроветь, а после и вовсе приобрело бледноватый оттенок.

— В наш дом перед самым нападение пришли люди из имперской тайной службы. Они были заодно с Чернобогом, напав на меня во время переговоров. Это, — потряс он бумагами, — было подписано за день до этого нападения! Здесь явный подлог. Мы обязаны поговорить с императором Дероном!

— Император мёртв. Его дети пропали. Все кроме одного. На троне сейчас сидит его младший сын — Сигверт. А регентом выступает императрица.

Не успел я закончить, как отец совсем побелел, схватился за сердце, но я не дал случиться беде! Положив руку на его голову, я быстро-быстро начал разгонять его энергетику, не вмешивая в это огонь. Притянуть же нейтральную силу природной магии, витавшую в этом мире повсюду, оказалось несложно. Так что уже спустя минуту отец порозовел лицом, задышал ровно и глубоко, а гримаса боли полностью сошла на нет.

— Благодарю, сынок. Мне лучше. Откуда ты знаешь об этом?

— Мне служит Орден Бури. Это они принесли вести о перевороте.

Вдруг в двери постучали.

— Войдите!

— Вальтер, я могу побеспокоить тебя на минутку? — внутри появилась Электра, выглядевшая как всегда свежо и аккуратно.

— Ах да. Позволь вас познакомить. Электра, это мой отец — Альфред Кёнинг. К сожалению, теперь уже бывший граф.

— Очень приятно, — кивнула девушка, одетая в наряд ордена.

— А это Электра Дальгрог, бывшая принцесса империи. И моя любимая наложница!

От услышанного Альфред вновь впал в прострацию, тяжело рухнув на спинку кресла. После чего вдруг закрыл глаза и начал смеяться. Сперва тихо, а потом всё громче и громче, пока всё его нервное напряжение последних дней не выплеснулось в своеобразную историку. Похоже наличие рядом со мной принцессы стало окончательной каплей для выдержки старого графа.