Враги

Писатель в изгнании

Говорят – рукописи и книги не горят. Но тогда почему так мало переиздают русских дальневосточных писателей, которые были вынуждены покинуть Родину при известных событиях 1922 года? Ведь среди них было немало тех, чьи имена в своё время блистали на литературном небосклоне русского зарубежья. Например, Яков Львович Лович-Дейч, о творчестве которого немало спорили и в Европе.

Яков Дейч родился 28 декабря 1896 года (по старому стилю) в Вильно в семье известного революционера. В 1915 году он окончил Благовещенскую мужскую гимназию, а затем продолжил учёбу в Московском университете. Весной 1916 года Яков был призван в действующую армию. Пройдя обучение в Царицынском студенческом учебном батальоне, бывший студент окончил затем 3 Московскую школу прапорщиков. На фронте офицер проявил незаурядную храбрость. Летом 1917 года в бою под Ригой он был контужен в голову. Вступив позже в армию адмирала Колчака, в боях с Красной армией получил лёгкое пулевое ранение. Поправившись, до 1920 года он служил следователем при военно-полевом суде, а также занимал должность прокурора по политическим и уголовным делам.

9 ноября 1922 года Яков Львович Дейч приехал из Йокогамы в Маньчжурию. До 1926 г. он работал в харбинской библиотеке Д.Н. Бодиско, затем журналистом газеты «Рупор». Тогда-то и изменил свою фамилию на Лович. В автобиографии он писал: «Я – сын правого социалиста (плехановца) Льва Григорьевича Дейча, но встречался с ним в своей жизни только два раза и никогда не разделял его убеждений, что, как мне кажется, и доказал, пойдя на войну и борясь за Родину. Отец принадлежал к правым социалистам, а потому подвергался преследованиям со стороны большевиков. В 1918 году, когда армия развалилась, я бежал в Петербург, где встретился с отцом во второй раз в жизни и он, зная, что я никогда не смогу работать с большевиками, помог мне достать солдатские документы, дал мне денег и я уехал в Амурскую область. С тех пор я никогда отца не видел, ибо в Россию не возвращался. В 1923 году в Харбине, служа в библиотеке Бодиско, я прочёл в журнале «Русская Мысль» (книга III, стр. 63), что мой отец арестован чекистами. В библиотеке брали книги и чины советского консульства. Через Бодиско я узнал от этих господ, что отца арестовали за то, что его сын (т. е. я) работал в полевом суде. Г-ну Бодиско было сказано (через некоторое время, по-видимому, после сношения с Москвой), что моего отца расстреляют, если его сын не принесёт повинной, не сдастся на милость победителей-большевиков и не поедет в РСФСР. «Долг платежом красен» – я решил ответить отцу тем, что он сделал для меня в Петербурге, рискуя своей головой. Я пошёл в консульство и подал прошение о совподданстве».

К счастью для Ловича, его заявление не получило никакой реакции от Советского консульства, и в 1937 году он решил переехать в Шанхай, где стал журналистом в газете «Шанхайская Заря». Он сотрудничал в харбинском журнале «Рубеж» со времени его основания, а также печатал свои рассказы в журнале «Грани» (Шанхай), который издавало объединение «Вестник Российского эмигрантского комитета» и журнал «Кстати» (Шанхай). В 1931 году в Харбине он выпустил рассказы о любви «Её жертва». Как было написано в рецензии, «для Харбина выход книги Я. Ловича стал большим событием, ибо в нашем эмигрантском существовании издать книгу, да ещё художественно издать – вещь далеко не лёгкая». А вот что писал известный поэт Арсений Несмелов в харбинской газете «Рупор» об этом сборнике: «…книга волнует тем, что обстановка, среди которой действуют и любят герои Ловича, – это бытие нашего сегодняшнего эмигрантского дня. Когда герои его бывают пошлы, на губах автора чувствуется насмешливая улыбка. Но улыбка эта не злая. Лович фотографирует, бытописует, но никогда не осуждает. Там же, где герои его страдают, где они решаются на подвиг – автор сочувствует им и стиль его прозы становится напряжён от пафоса сострадания».

Через год в Харбине вышел роман Я. Ловича «Что ждёт Россию». Это нашумевшее произведение было написано еще осенью 1921 года в японской рыбачей деревне Минега-Хара, где он оказался по пути из Японии в Китай. В ней русский писатель из Китая предсказал убийство президента Франции Поля Думера. «Возможно, – писали в Шанхае, – что способность заглядывать в даль, в тьму неизвестного будущего окажется характерной и для остальных, заключительных глав романа «Что ждёт Россию». Почему угадав многое, ему бы не угадать и дальнейшее? Тогда сердца русских националистов должны воспрянуть и возликовать. Ибо финал романа Ловича говорит нам о крахе советской грандиозной авантюры в самом зените. Красные знамена над русскими армиями сменяются национальными!» Об этом романе было опубликовано несколько откликов и в Советской России. Не вдаваясь в подробности этого произведения, отметим, что книга была переведена на несколько иностранных языков.

В 1936 году в соавторстве с харбинцем Георгием Мурашовым Я. Лович издал в Харбине книгу «Белая Голгофа», посвящённую Белому движению. Рецензент отмечал: «Оба автора – Мурашов опубликовал стихи, а Лович, рассказы – удачно дополнили друг друга. Читателям особенно понравились рассказы “В Страстную Субботу”, “Гимназист Лялька”, “Карета Российской империи”, “Одна слезинка”, “Женщина из ГПУ”. В них отражены путь Белого движения, страдания, которые с таким мужеством были перенесены русскими офицерами, и, наконец, проявленный не раз героизм… Рассказы Ловича имеют одно ценное качество: все они без исключения фабульны и читаются с неослабевающим интересом. Не претендуя на стилистические новшества, автор пишет хорошим простым русским языком, который делает чтение его книги лёгким и неутомительным».

Особой темой для писателя Ловича были кровавые события в Николаевске-на-Амуре, когда бандиты красного партизана-анархиста Якова Тряпицына уничтожили в 1920 году этот старый дальневосточный город. Этой трагедии был посвящён роман «Враги», который Яков Лович создал на основе расследования, проведённого им во время гражданской войны. Средства на издание дал его земляк – предприниматель A.M. Нетупский. Написанная ярким и сочным языком, эта книга вскоре стала самой популярной в русском зарубежье в Азии. Я.Л. Лович продолжал заниматься темой гражданской войны и стал редактором книги Константина Емельянова «Люди в аду», написав к нему предисловие. «В начале лета 1922 года, – вспоминал Яков Львович, – судьба забросила меня в Николаевск-на-Амуре – вернее на то место, где был этот когда-то цветущий город. Чёрная, страшная равнина, утканная печными трубами, грудами кирпича, ржавого кровельного железа, горелыми брёвнами. Кое-где, в разных местах, новые лёгкие фаршированные постройки, возведённые японцами. Остатки русского населения ютятся по разным сараям, баракам и лачужкам. Прошло уже два года после кровавых событий, но печать ужаса и горя осталась у этих людей. Я был на фронтах Великой войны и гражданской бойни, видел много страшного, но о таких ужасах, какие вытерпели эти люди, я никогда не слыхал. Мне рассказывали, как партизаны пороли, пытали, расстреливали, жгли, кололи штыками, рубили шашками и топорами, насиловали, грабили, убивали колотушками для глушения рыбы, вспарывали животы, разбивали черепа грудным младенцам. Рассказчики спаслись чудом: один бежал в лес и жил неделю на снегу, другой прожил больше недели под… тротуаром, правильно рассчитав, что никому не придёт мысль искать беглеца в таком месте. Третий, в момент ухода партизан из города и избиения ими всех оставшихся в городе, спрятался в помойную яму. Способы спасения были разнообразны и необыкновенны: когда угрожает смерть, человек становится изобретательным. (…) Я получил от дирекции фирмы командировку в Александровск-на-Сахалине и здесь поселился у Константина Александровича Емельянова, члена Петропавловского окружного суда, в прошлом судебного следователя. Узнав, что он и его жена пережили николаевские события, я начал расспрашивать их. Муж отвечал неохотно, а жена, обычно очень молчаливая, говорила много и с необыкновенным подъёмом. Емельянов, когда мы с ним остались одни, сказал:

– Очень прошу Вас не упоминать о Николаевске при жене. Когда она вспоминает эти события, то…

Тут он выразительно покрутил пальцем около лба. С тех пор мы при жене никогда не упоминали о событиях. Но зато во время прогулок по Александровску вдвоём с Емельяновым, и особенно во время охоты, на которую мы часто ходили, я выслушал полный отчёт о том, что произошло в Николаевске. Узнав, что Емельянов изложил всё это систематически на бумаге, я попросил его разрешение снять копию с записок и переписал их от руки, так как машинки не было».

В тридцатые годы К.А. Емельянов был расстрелян советской властью на северном Сахалине. По поводу этой книги рецензент «Рубежа» Н. Резникова писала: «Записки Емельянова написаны скорее даже сухо и сжато, – чувствуется, что составлял их судебный следователь, каковым и был в России Емельянов, но беспристрастность и добросовестность подкупают читателя и производят сильнейшее впечатление».

Яков Лович написал ещё несколько книг, которые пользовались большой популярностью в русском Китае. Вот несколько откликов. Газета «Шанхайская Заря» отметила издание сборника рассказов «Офицерская шинель» так: «Все эпизоды, выбранные им, не являются художественным вымыслом, а взяты из неизданных и нигде не запечатленных архивов о жестокой борьбе братьев, ставших врагами. Самыми ценными свойствами беллетристических произведений Ловича является их логичность, ясность и простота». Я.Л. Лович написал детективный роман «Дама со стилетом», по поводу которого критика писала: «Интригующая завязка, пёстрое и живое развитие увлекательной фабулы, ярко очерченные типы, элемент неожиданности сцен и положений в качестве лейтмотива, – всё это выдержано в плане, вполне соответствующем требованиям и заданиям каждого произведения такого характера. Чисто шанхайский фон “Дамы со стилетом”, развёртывание действия в знакомых местах придаёт роману особый интерес как для местных читателей, так и для более широкой аудитории, мало знакомой с ярким колоритом нашего города и единственной в своём роде “романтики Шанхая”».

Окончание Второй мировой войны поставило точку на успешной литературной деятельности Ловича. В 1951 году через Тубабао Я.Л. Лович эмигрировал в США. Его жену в благословенную Америку не пустили по причине болезни туберкулёзом, и вскоре она скончалась в Париже. Недолго пережил её и муж. 27 августа 1956 года Яков Львович Лович-Дейч скончался от рака лёгких в больнице Станфордского университета.

О.Г. Гончаренко