Врата времени

Врата времени

1. КРАСНАЯ ДВЕРЬ

БЕРНТ НОРТОН, I

– Гавайи, – сказал Том. – Морская биология.

Доктор Кэлвин Линструм положил вилку и внимательно посмотрел через стол в кафетерии. Его губы чуть тронула недовольная, саркастическая улыбка человека, осознающего свое старшинство.

– Ты считаешь, что компетентен принимать подобное решение? – спросил он.

– Не надо насмешек, Кэл. Мне уже восемнадцать. И речь идет о моем будущем.

– Которое ты хочешь испортить, – добавил Кэл.

Он глянул на часы в стене. Без десяти час. Через десять минут доктор Гордон Уайт начнет подготовку к отправлению в прошлое.

Потеряв аппетит, Том оттолкнул тарелку. Каждый разговор с Кэлом заканчивался одним и тем же.

Но Том решил попробовать еще раз:

– Университет считает, что я компетентен. Вчера я получил от них факс…

– Ты говорил мне.

– Да. Но ты понял главное? Университет принимает меня с нового учебного семестра.

– Значит, через два месяца ты улетишь в Гонолулу, проболтаешься там зря четыре года, и только потом задумаешься, поступать ли в аспирантуру?

– Что в этом плохого?

– Очень многое! Образование – слишком важное дело, чтобы пустить его на самотек. Нам необходимо сесть, выработать полную программу…

– Только если этот план не будет руководством на всю мою оставшуюся жизнь, и на нем не будет стоять личная печать одобрения доктора Кэлвина Линструма…

– Так кто из нас насмешничает? Хочу напомнить, что я начал заботиться о тебе, когда тебе было тринадцать лет.

Том тяжело вздохнул и сказал:

– Кэл, ты не думай, что я не ценю того, что ты сделал для меня после смерти отца. Но почему все должно быть смоделировано и спланировано – все до мельчайшей частички? Почему моя жизнь должна идти по какой–то определенной системе?

– Система – это ключ к науке, Том.

– Но я же не научный эксперимент и не подопытное животное!

– Правильно. Ты мой брат. И я беспокоюсь о твоем будущем.

– Позволь мне самому думать о своем будущем.

– Когда у тебя будет собственный опыт, когда ты достигнешь зрелости…

Том со злостью сбросил с себя салфетку.

– Ты всегда повторяешь одни и те же фразы, не замечаешь? Да, ты старше, опытнее, да, у тебя блестящее образование. Но мне уже надоела твоя постоянная опека и критика, я устал от нее. Можно подумать, тот факт, что ты продолжаешь дело отца, дает тебе право…

– Но так и есть, – перебил его Кэл. – Думаю, что дает.

Наступило тяжкое молчание.

Том знал, что Кэл желает ему только добра, и что, кроме них двоих, в семье больше никого нет. Но Тому казалось ужасно обидным, когда на утонченном, худом лице Кэла появлялось насмешливое выражение, с намеком на старшинство.

– Почему ты так уверен, что я справлюсь с докторской работой? – резко спросил Том. – Ты ведь видел результаты тестирования моих способностей. Они не так уж высоки.

– Каждый из сыновей доктора Виктора Линструма может заниматься любой наукой, которую изберет. Одно только имя откроет все двери. Вот почему так важно все взвесить, – Кэл придвинулся ближе. Его непослушные рыжеватые волосы то и дело падали ему на лоб. – Ты спрашиваешь, почему я так уверен. А на чем основывается твоя уверенность в том, что твое призвание – морская биология?

– Мне доставляли удовольствие путешествия по морскому заливу вместе с классом…

– Летние экскурсии в средней школе? Это не доказательство, – Кэл встал. – Мы все обсудим в другой раз.

– Давай сделаем это сейчас!

– Нет, Том. Позже. Когда ты не будешь обижаться за то, что я стараюсь тебе помочь.

– Я могу прислушаться к советам, – хмуро проговорил Том. – Но не приму приказов!

Кэл собрал свою посуду на поднос и опустил в загрузочное устройство, которое сразу же проглотило все внутрь стены.

– Я доволен, что ты не задираешь нос и проявляешь исполнительность, работая в нашем отделе, – сказал он. – Мы бы не потерпели, если бы взятый на лето неопытный ассистент вдруг начал требовать, чтобы мы управляли Вратами по его указаниям или вообще перестали работать. Постарайся вести себя так же разумно и в своих личных делах.

Сказав это, Кэл вышел.

Том чуть ли не швырнул свой поднос с посудой в сборник. Дверцы из нержавеющей стали со звоном захлопнулись, как только воздух засосал вниз, в подсобные помещения, использованную посуду и столовые принадлежности.

Почему Кэл никогда не может выслушать до конца?

Бесспорно, он был знаменитым. Конечно, очень редко удается ученому в тридцать с небольшим возглавлять такое престижное учреждение, как Отдел 239–Т. Но все благодаря тому, – эта мысль назойливо преследовала Тома! – что Кэл был старшим сыном Виктора Линструма.

Не то, чтобы Кэл не владел всеми тонкостями и сложностями путешествий во времени. Он был большим специалистом в своем деле. Но высокой научной квалификации не всегда сопутствует такое же высокое мастерство в отношениях с другими людьми.

А Том был вторым сыном. И, надо признаться, не таким способным. Тому не нравилось его положение.

Без одной минуты час. Том поспешил к двери и через окошко показал охране свое удостоверение. Дверь открылась. Том прошел по глухому бетонному коридору и приблизился к дежурному солдату у массивной металлической двери серого цвета. Часовой был в белой каске, а на боку у него висела кобура с оружием, заряженным нервопарализующими пулями. Табличка на двери гласила: «ВХОД РАЗРЕШЕН ТОЛЬКО СЛУЖЕБНОМУ ПЕРСОНАЛУ».

После предъявления документа Тома пропустили. Примерно посредине этого второго, короткого коридора, с левой стороны, была устроена ниша, в которой находился написанный маслом портрет, освещаемый сверху небольшим прожектором. С портрета добродушно смотрел голубоглазый человек с большой окладистой бородой – доктор Виктор Линструм. На маленькой металлической пластинке под портретом красивым шрифтом были выгравированы слова: «Лауреат Нобелевской премии, 1978».

Коридор привел Тома в большой вестибюль, где в каждой стене были расположены несколько дверей. Одна из них вела в костюмерные кладовые и была открыта. Том заметил Дональда.

Другая дверь, чрезвычайно массивная, служила входом в сейф отдела, где находилось реле времени и хранились первые оригиналы описаний каждой археологической эпохи. Все замки хранилища были расположены на внутренней стороне двери.

Через третью, красную дверь, можно было пройти к Вратам. Но Том вошел совсем в другую дверь и продолжал двигаться дальше.

В ярко освещенной подготовительной комнате Кэлвин Линструм разговаривал с полным, краснощеким человеком средних лет. У Гордона Уайта были длинные волосы, что совершенно противоречило современной моде. За месяц он отрастил седоватую бороду.

Уайт как раз вешал свою рубашку на плечики, когда увидел вошедшего Тома. Он поднял правую руку ладонью вперед и сказал ему:

– Прощай !

– Что это значит? – поинтересовался Том.

– Ты не можешь задавать вопросы жителю Помпеи, – усмехнулся Гордон Уайт. – Пожелай ему доброго здоровья и удачи.

– Хорошо вошел в роль, не правда ли? – спросил Кэл.

– Еще бы, – самодовольно хмыкнул Уайт. – Я, можно сказать, спал с этими инструктирующими машинами.

– Что тебе нужно? – решил уточнить Том.

– Ну, прежде всего моя тога.

– Я видел Дональда в костюмерной. Думаю, он готовит ее.

– И, конечно, мне нужны камера и магнитофон.

– Будет сделано!

Том прошел через вестибюль в комнату, где хранились миниатюрные электронные приборы. Он выбрал камеру величиной со спичечный коробок, располагающую сотнями кадров высокочувствительной кинопленки, и крошечный, по форме похожий на яйцо, аппарат.

Том зарядил камеру под красным светом, и вставил магнитофонную кассету в маленький яйцевидный прибор. Он написал свое имя и номер удостоверения на перфокарте и опустил ее в инвентаризационную машину. На ней зажглись лампочки и прозвучал сигнал – компьютер все понял и учел взятые Томом реквизиты.

Том снова пересек вестибюль. Он был высоким, хорошо сложенным юношей с более светлыми, чем у брата, волосами и не с таким худым и тонким лицом, как у Кэла. Том был выше брата дюйма на три. Наверное, Кэла это огорчало.

Том забыл о споре со старшим братом, как только снова увидел закрытую красную дверь.

Уже много раз он наблюдал за отправлением в другие археологические времена, но никак не мог привыкнуть к мысли о возможности таких путешествий. В тишине подземных помещений, где слышен был лишь слабый шум работающих кондиционеров, к Тому снова вернулось это чувство изумления.

Казалось поразительным и жутким, что меньше, чем через два часа, доктор Гордон Уайт пройдет в красную дверь к Вратам времени, а затем очутится в античной Помпее за четыре дня до того, как город был разрушен извержением вулкана Везувия…

Семьдесят девять лет после рождения Христа.

Из всех секретных учреждений правительства Соединенных Штатов самым секретным был отдел, скромно именуемый, как Отдел 239–Т.

Небольшие ассигнования на работу отдела, ежегодно утверждаемые Конгрессом, составляли тайную часть бюджета Министерства безопасности. И, таким образом, отдел 239–Т попал в полную финансовую зависимость от этого ведомства. Правительство отдавало себе отчет в том, что секретный подземный бункер, в котором находился отдел 239–Т, потенциально может иметь военное применение. Но никто до сих пор не нашел способа и места, где можно было бы без риска употребить секреты отдела.

Белый дом осуществлял тщательный личный контроль над деятельностью отдела 239–Т с целью не допустить, чтобы кто–то попытался использовать Врата времени для своей сиюминутной выгоды, потому что ни один человек точно не знал, какие могут быть последствия.

Даже Виктор Линструм, человек, создавший в 1974 году физико–математическую базу, благодаря которой появились Врата времени, не в состоянии был учесть все возможные последствия, хотя знал о многих из них. Озабоченный некоторыми вариантами применения его открытия, Линструм предупредил правительство о возможной опасности. Правительство выделило деньги на строительство бункера как одного из фундаментальных научно–исследовательских объектов и тогдашний президент с пониманием отнесся к опасениям доктора Линструма. Оба последующих президента также знали об этом.

Доктор Кэлвин Линструм стал во главе отдела после смерти старшего Линструма пять лет назад – в 1982 году. В бункере 239–Т располагалась единственная в своем роде лаборатория, занимавшаяся совершенно новым видом исследований – археологией разных временных эпох. Благодаря Вратам времени стали возможными путешествия в будущее и прошлое.

Однако предпринимаемые до сих пор попытки посещения других эпох были ограниченными и осторожными. Никто, например, не знал, что произойдет, если человек, живущий в двадцатом столетии, появится в Вашингтоне в конце войны между Северными и Южными штатами и предотвратит убийство президента Линкольна. Теоретически существовала возможность вмешиваться и вносить изменения в любые исторические события. Но этого нельзя было позволить, так как слишком велик был риск.

Поэтому, по требованию президента, запрещалось даже думать о каких–либо экспериментах по вмешательству в ход временных событий.

Ученые отдела путешествовали в прошлое по строго определенным историческим местам. Они надевали одежду в стиле того периода, куда отправлялись, и брали с собой соответствующие деньги. Предварительно изучив основы языка и обычаи, они могли довольно легко внедряться в то или иное общество.

Исследователям других времен разрешалось делать только три вещи: наблюдать; фотографировать; снимать происходящее вокруг на кинопленку, незаметно используя миниатюрную аппаратуру. Виктор Линструм настаивал на том, чтобы путешественник во времени не нарушал течения жизни той эпохи, в которую проникал.

По этой причине попытки заглянуть в будущее предпринимались крайне редко. Были сделаны всего несколько коротких прогулок в грядущее, – каждая из которых длилась не больше двадцати четырех часов, – чтобы просто доказать возможность осуществления самой идеи. Но даже во время этих экспериментов исследователям будущего запрещалось покидать отдел. По мнению Кэла, экскурсии в отдаленное завтра вообще немыслимы. Он считал, что логически невозможно внедриться в совершенно неизвестные общества будущего, так как никто не знает, каким должен быть внешний вид и на каком языке должен разговаривать тот, кто попадет в эти общества.

Велик был соблазн использовать Врата времени для того, чтобы увидеть, что ждет всех в ближайшие годы. Но тем не менее президенту удавалось охладить горячие головы тех военных, которые наиболее рьяно доказывали необходимость посещения будущего.

Из–за потенциально существовавшей опасности, которую имели Врата времени, правительство приняло решение не обнародовать факт их существования. Пока не доказаны истинные возможности оружия, предположительно способного наносить непредсказуемый ущерб, с ним нельзя играть, даже если это сулит скорую выгоду.

Продолжая идти по вестибюлю, Том заметил, как приоткрылась красная дверь и в ней появился темноволосый человек.

– Привет, доктор Стейн.

– Ты предупредишь меня о начале экспедиции, да, Том? Мы с доктором Валкером закончили контрольные испытания. Все будет готово к трем часам.

– Я скажу Кэлу, – пообещал Том, проходя мимо.

Открылась дверь из внешнего коридора, и Том увидел грузовой автомобиль, нагруженный большими закрытыми коробками, на которых были написаны название и адрес нью–йоркского дома театральных костюмов. Владельцы этого предприятия, подумал Том, должно быть, очень удивлялись тому, что Федеральное правительство заказало парики восемнадцатого века и бриджи американских индейцев.

Часовой указал, в каком направлении находятся кладовые. Водитель грузовика – еще один солдат в форме – включил двигатель и поехал вперед.

Что задержало Дональда? Со стороны костюмерных складов Том не обнаружил никакого движения – Дональда с костюмом для Уайта не было.

В подготовительной комнате Кэл и Гордон Уайт все еще обсуждали задачи предстоящей командировки. Том доложил, что проверка всех механизмов Врат времени прошла успешно. И тут в комнату вошел высокий, угловатый юноша. В руках у него были однотонная серая тога, сандалии и несколько колец на пальцы.

– Опаздываешь, – сказал ему Кэл.

– Виноват, – ответил Дональд Куп, хотя в его лице не было и тени вины. – Я задержался на пять минут, чтобы прочитать новости. Арчи опять проталкивает идею разоружения. Когда он, наконец, поймет, что есть только один способ обращения с врагами – их надо бить, а не похлопывать по плечу? Он еще, чего доброго, заставит нас сдаваться им на милость.

Кэл вытянул руку в сторону юноши:

– Одежду, Дональд. Мы как–нибудь обойдемся без твоей политинформации.

А Гордон Уайт добавил:

– Бог свидетель, что я не испытываю сверхпатриотических чувств к президенту, но мне начинает резать ухо, когда я слышу, как ты называешь президента Арчибальда фамильярным Арчи.

– Так называют его друзья, – сказал Дональд. – Я встречался с ним, вы же знаете.

– Да, – откликнулся Кэл. – Мы знаем.

Стоя за спиной Кэла, Дональд сделал гримасу Тому, как бы говоря, что этих старших никогда невозможно понять.

Дональд Куп был выше Тома, но более худой. Его высокий лоб казался еще круче из–за лысого черепа. В колледже в то время было модно брить голову. Куп носил очки с круглыми голубыми стеклами – самого распространенного и общепринятого оттенка. Его белый халат выглядел так, как будто его давно не стирали.

Дональд был старше Тома на два года. Зимой он учился в многопрофильном колледже, а летом работал ассистентом в отделе 239–Т, благодаря протекции своего дяди – сенатора Купа. Кэл не питал особой любви к Дональду.

Доктор Уайт надел грубошерстные нижние штаны, а потом натянул тогу через голову. Он засунул ноги в сандалии и надел кольца на пальцы. Под тогой его талию охватывал широкий эластичный пояс, в специально приспособленных кармашках которого Уайт спрятал камеру со спичечный коробок и миниатюрный магнитофон в форме яйца.

– Ты забыл принести мантию, – сказал Гордон.

Ничуть не смутившись, Дональд вышел и через некоторое время вернулся с длинной полосой ткани цвета красного вина. Уайт перекинул мантию через плечи и закрепил ее концы вдоль левой руки.

– Ну, что, разве я не точная копия римлянина? Что скажете?

– Ты будешь ею, когда снимешь свое модное кольцо, – сказал Кэл.

– Вот те на! – воскликнул Уайт и снял с пальца золотую печатку.

Тем временем Дональд подошел к Тому и тихо спросил у него:

– Ты читал о последних предложениях Арчи?

– У меня не было времени.

– Я считаю, что кто–то должен заняться этим человеком. Находясь три года у власти, он ведет страну к состоянию абсолютной незащищенности. Он только что опубликовал план разоружения, над которым начал работать в марте. Наш президент хочет превратить в лом все ракеты…

– Это не совсем новая идея. Вспомни Эйзенхауэра.

– Но в наше время все это слышат враги!

– Я привык относиться с одобрением к политическому курсу президента, – Том явно не поддерживал Дональда. – Думаю, даже друзья могут расходиться во мнениях по некоторым вопросам.

– Я постараюсь переубедить тебя в ближайшие же дни, – сказал Дональд.

В дверях появился доктор Валкер:

– К телефону, Кэл. Звонят из Белого дома.

Кэл нахмурился:

– Переведи разговор сюда.

– Не могу. Они хотят, чтобы ты говорил с засекреченного телефона в твоем кабинете.

Кэл вышел, а когда вернулся, выглядел озадаченным и расстроенным.

– Айра Хэнд нанесет нам экстренный визит в три часа.

Уайт вопросительно поднял бровь:

– Вице–президент?

Кэл кивнул.

– Его секретарь показался мне не в себе.

Дональд и Том переглянулись. Айра Хэнд был личным представителем президента Бенджамина Арчибальда в области возглавляемых правительством многочисленных научных программ и учреждений и, в частности, лично курировал деятельность отдела 239–Т, регулярно его посещая. Но о своих визитах он сообщал заранее, обычно за день.

Уайт подошел к зеркалу, выпятил свою бороду вперед и начал расчесывать ее гребнем.

– Смею думать, что замечательно известный вице–президент прибывает так спешно, чтобы увидеть мое…

– Перестань дурачиться, Гордон, – сердито сказал Кэл. – Хэнд едет сюда не ради тебя. Вице–президент обеспокоен известием, полученным его ведомством.

– Известием? – переспросил Том. – Какого рода?

– Есть опасение, что из нашего отдела может произойти утечка секретных сведений.

2. КТО ТАКОЙ СИДНЕЙ СИКС?

– Утечка сведений? – изумленно повторил Гордон Уайт. – При той абсолютной секретности и стабильном положении дел, которое мы имеем сейчас? Иногда у меня возникает такое чувство, что я сам себе не могу признаться в том, чем я занимаюсь.

Кэл постепенно терял самообладание. Он ходил взад и вперед и говорил:

– Я совершенно не понимаю, как это могло случиться. Мы принимаем все возможные предосторожности…

– Включая недельный испытательный срок и собеседование, даже для тех, кто устраивается сюда на работу временно, – сказал Дональд.

– Но если существует малейшая опасность утечки, – продолжал Кэл, – мы должны знать об этом.

Лицо Кэла выражало крайнюю напряженность. Том и думать перестал, что недавно злился на него. В такие моменты братья становились чрезвычайно сплоченными и поддерживали друг друга. Несмотря на некоторые недостатки, Кэл работал над продолжением дела Виктора Линструма серьезно и преданно.

– Секретарь Хэнда сказал, что вице–президент постарается прибыть немного раньше трех, – сообщил всем Кэл. – Давай просмотрим программу экскурсии в Помпею еще раз, Гордон. Потом я хочу перепроверить Врата времени. Том и Дональд, на сегодня все.

– Но можем же мы посмотреть, как будет отправляться доктор Уайт, – сказал Том.

Кэл глянул на молодых людей рассеянным взглядом и пошел к двери, вслед за ним двинулся и Уайт.

Дональд потер свою бритую голову.

– Лично я отдам, наверное, предпочтение Хэнду, а не Арчи. Хэнд уверен в необходимости иметь крепкие, надежные средства защиты страны.

Мысли Тома витали далеко отсюда.

– Так мы идем вечером на гонки? – спросил он.

– Ну, конечно. В половине седьмого. Ты поможешь мне разобраться с новым поступлением костюмов?

– Безусловно.

Проходы между стеллажами и полками в помещении склада освещались верхним желтым светом. Количество коробок с костюмами увеличилось раза в три. Вновь поступившую партию сложили здесь, пока они были в подготовительной комнате, догадался Том.

Несмотря на освещение, громадная площадь кладовой казалась наполненной призрачными тенями живых существ. Такое впечатление создавали, по–видимому, висевшие в ряд костюмы, которые могли принадлежать людям, обитавшим в далеком прошлом: жителям колоний, денди времен реставрации монархии в Англии, властителям из древнего Китая…

– Мы ни за что не справимся с этой кучей картонок за день, – причитал Дональд.

С помощью ножа он вскрыл первую коробку и начал сверять ее содержимое с инвентаризационной описью, делая отметки на листе синей маркировочной ручкой. Потом на одной из сторон упаковки он каракулями написал какие–то буквы и номер.

– Монголия. Конец двадцатого столетия, – Дональд подчеркнул ручкой код, нацарапанный на коробке. – Вот номер полки, куда надо отнести это.

Том подхватил упаковку с костюмами и понес. Проходя мимо заваленного всякой всячиной стола, он заметил газету, лежавшую сверху. В глаза бросился заголовок:

ПРЕБЫВАНИЕ ПРЕЗИДЕНТА НА ДАЧЕ ЛУКАУТ.

Готовится законопроект об очередном витке разоружения.

Один абзац заметки был обведен кружком. Что–то в газете показалось Тому странным, какая–то, пока еще бессознательная, мысль мелькнула в голове. Продолжая идти по полутемному проходу, он пытался разгадать, что привлекло его внимание, но не мог. Надо еще раз посмотреть на газету.

Пока Дональд разбирался со следующим ящиком, Том вернулся к столу. В абзаце, выделенном синей маркировочной ручкой, речь шла о предполагаемом времени отбытия президента Арчибальда с дачи Лукаут в Адирондакских горах, где у него был кратковременный отдых. Статья поразительно что–то напоминала Тому, хотя он не мог точно сказать, что именно. Ощущение похожести исходило, вероятно, из того, что президент постоянно работал над каким–либо вариантом разоружения.

Том более пристально всмотрелся в газетную полосу. Но снова ничего не понял.

И вдруг, досадуя на себя, потому что все было так просто, он понял, в чем дело.

На газете стояла дата – 12 марта. Не мудрено, что текст показался таким знакомым.

Том вспомнил, как пять месяцев назад широко публиковались материалы о пребывании президента в горах, откуда Арчибальд вернулся с первым проектом новой серии рекомендаций для Организации Объединенных Наций. Президент работал над усовершенствованием своих предложений все эти последние месяцы и готовился представить их лично на всемирном форуме через две недели.

Услышав, что Дональд подошел к нему, Том приподнял газету:

– Ты ведь не любишь президента, Дональд, зачем тогда сохраняешь заметку о нем?

За голубыми линзами очков Дональда Купа нельзя было увидеть выражение его глаз.

– Дай сюда, – сказал он.

– Пожалуйста, но мне хотелось бы знать, почему…

– Я пишу доклад.

Дональд схватил газету, сложил ее и сунул в задний карман.

– Об Арчибальде? На летних каникулах? Как ни крути, старый дружище, я знаю тебя лучше, чем…

– Слушай, у нас еще много работы.

– Ну, ладно, не обижайся.

– Я не обижаюсь. Просто хочу разложить весь этот хлам, чтобы твой умный брат не читал мне снова нотаций насчет трудолюбия.

Дональд яростно набросился на печать следующей упаковки и сокрушал ее размашистыми ударами ножа. Тому редко доводилось видеть своего друга таким сердитым.

Они работали, почти не разговаривая, пока не прозвучал гонг, возвещавший о конце рабочего дня. Большинство костюмов предыдущей партии были разложены, но к вновь поступившим коробкам молодые люди даже не притронулись.

Доктор Валкер, человек высокого роста с бритой головой, приоткрыл дверь и сообщил:

– Приехал вице–президент с группой сопровождающих лиц.

– Но сейчас только половина третьего, – сказал Том.

Доктор Валкер пожал плечами:

– Они хотят, чтобы все немедленно собрались в кабинете Кэла.

Личный кабинет Кэлвина Линструма был сооружен из сверхпрочных блоков и находился вдали от центральных помещений. В плохо освещенной комнате с множеством картотек, деловых бумаг и правительственных документов едва разместились Кэл, Гордон Уайт, доктора Стейн и Валкер, два других служащих отдела, двое секретарей, Том, Дональд и вице–президент Айра Хэнд со своими людьми.

Вице–президент – коренастый человек небольшого роста – славился как незаурядный оратор. Он привел с собой худощавого юношу с портфелем – одного из своих помощников, и незнакомца – мужчину с невыразительной внешностью, одетого в серый костюм.

Вице–президент Хэнд сразу же представил этого человека собравшимся:

– Это мистер Слоут, мой личный представитель в Министерстве юстиции. Я хочу, чтобы вы выслушали то, о чем он поведал мне вчера.

– Мы готовы, – сказал Кэл.

И Слоут начал:

– По нашему ведомству пронесся внушающий беспокойство слух, который может оказаться небеспочвенным. Вам знакомо такое имя – Сидней Сикс?

Кэл повертел карандаш кончиками пальцев.

– Журналист, торгующий информацией?

– А точнее, любитель скандальной хроники и жареных фактов, – добавил доктор Валкер. – Господин, продающий сенсации. Специалист по публичным разоблачениям. Человек с буйной фантазией, не опирающийся на факты.

Слоут сдержанно улыбнулся:

– Вы неплохо информированы. Так вот, есть вероятность, что Сидней Сикс прослышал о существовании этого отдела.

– Боже мой! – воскликнул Уайт. – О нашей работе может узнать вся общественность в самое ближайшее время.

Айра Хэнд кивком головы выразил согласие:

– Вот почему мы хотим, чтобы каждый из вас, постоянных сотрудников, удвоил свою бдительность. Извини, Слоут, продолжай, пожалуйста.

– Совершенно непостижимо, как Сидней Сикс мог что–то разнюхать в вашем секретном отделе. Неизвестно также, как много он знает, какими сведениями располагает. А главная проблема заключена в самом Сиднее Сиксе. Дело в том, что никто не знает, как выглядит этот человек.

Плотный, приземистый доктор Стейн, прочесывая указательным пальцем свою старомодную бороду, сказал:

– Знаете, вы правы. Я читал его материалы. Ужасные вещи. Но я никогда не видел его фотографии. Довольно странно, если учесть, в каком жанре работает этот репортер.

– Он очень осторожен, – подтвердил Слоут. – Сикс пользуется удостоверениями с вымышленными именами – невозможно даже представить себе, сколько у него поддельных документов – и с ними он проникает везде. То обстоятельство, что никто не знает его в лицо, помогает ему выходить сухим из воды. Вы помните те голограммы дарионских подлодок, которые были опубликованы в печати год назад?

Многие вспомнили.

– Дело рук того же Сиднея Сикса. Он сумел пробраться на этот суперсекретный и тщательно охраняемый объект и выбраться оттуда так искусно, что никто его не заметил. Наше министерство до сей поры не имеет точных данных о том, на кого он работает и каким образом действует. К сожалению, я вынужден сделать это откровенное признание. Хочу, чтобы вы почувствовали всю серьезность ситуации, которая может обернуться тяжелыми последствиями, если Сидней Сикс действительно поставил перед собой цель – заняться вашим отделом.

Кэл с лукавой улыбкой медленно переводил взгляд с одного лица на другое:

– А ну, признавайтесь, кто из вас Сидней?

Шутка Кэла вызвала не очень веселый смех. В центре внимания собравшихся вновь оказался вице–президент Хэнд.

– Если необходимы дополнительные меры предосторожности, доктор Линструм, примите их. Я повторяю снова, дамы и господа, пока правительство не придет к окончательному, официальному решению в отношении путешествий во времени, мы не должны позволить, чтобы поднимался шум в прессе. Во Вратах времени еще очень и очень много непонятного и неизвестного. Я, конечно, не знаю всех тонкостей и особенностей…

– А никто не знает, – неожиданно сказал Кэл. – Мы похожи на людей, попавших в пещеру, имея лампу со штепсельной вилкой, и не имеющих представления о том, как долго мы можем и должны идти, чтобы воспользоваться источником электричества.

– Если Сидней Сикс проникнет в этот отдел, – продолжал Айра Хэнд, – он без малейшего промедления и колебания раструбит о нем по всему миру. Начнутся бесконечные съемки, газетные публикации, расследования, и в конце концов все может кончиться тем, что президента заставят закрыть ваш отдел. Необходимо предпринять все меры, чтобы все шло так, как с тех пор, когда 239–Т был организован вашим покойным отцом. Исторические исследования надо вести с большой осторожностью и очень обдуманно, ни в коем случае не нарушая и не вмешиваясь в события, в которые попадают ваши люди. Мы позволим себе сделать вашу работу достоянием гласности только тогда, когда будет собрано достаточное количество бесспорных фактов и сведений, доказывающих, что Врата времени можно использовать для неограниченных путешествий в прошлое без всякого риска. Так и только так мы можем предупредить возможную панику в обществе.

Кэл встал.

– Спасибо за предупреждение и разъяснение ситуации, сэр. Мы будем бдительны и осмотрительны. Вот только бы еще узнать, чего или кого нам следует опасаться. Пожалуй, начать надо с того, что заменить всю наружную охрану. Всех стражников подвергнем строжайшей проверке.

– Но ты же не подозреваешь кого–то из охранников? – спросил Уайт.

– Нет, Гордон. Однако совершенно очевидно, что в нашем положении не может быть излишней осторожности.

– Я организую компьютерный отбор людей для вашего отдела, – пообещал Слоут. – Они пройдут проверочные испытания, разные тесты и приступят к своим обязанностям послезавтра. Гарантирую, что среди них не будет Сиднея Сикса.

Слоут сделал небольшую паузу и добавил:

– Если на этом все, то, наверное, уже время приступать к отправлению в путешествие?

– Мистер Слоут пожелал поприсутствовать и понаблюдать за вашей работой, – сказал Айра Хэнд. – Я не возражаю.

– Все понятно, – откликнулся Кэл, направившись к двери. – Сюда, пожалуйста.

– Куда отправляете путешественника? – поинтересовался Слоут.

– В город Помпею накануне ее гибели.

Через несколько минут все прошли в красную дверь, и она плавно закрылась за ними.

В конце темного туннеля виднелся золотистый свет. Звуки шагов идущих людей повторялись эхом. Том чувствовал, как нарастает его волнение и учащается пульс. Так происходило каждый раз, когда он видел Врата времени.

Придет день и сбудется его заветное желание – он попадет в другую эпоху, будет ходить по незнакомым улицам, слушать разговоры на древнем языке.

Сами Врата представляли собой площадку из нержавеющей стали. Эта стальная платформа на один фут была выше пола круглой комнаты, находившейся в конце туннеля. Комната имела футов тридцать в диаметре, ее стены были заполнены градуированными дисками и переключателями. В золотистом свете нескольких прожекторов, укрепленных на потолке, неярко светились экраны компьютеров, вспыхивавшие в определенной последовательности.

Доктор Стейн, держа в руках папку с плотно исписанными листами, приступил к проверке показаний на многочисленных приборах и дисплеях.

– Прошу прощения, – обратился Слоут к сотрудникам отдела, – именно здесь находится все, что необходимо для отбытия?

– Это только операционный центр, – ответил Кэл.

Доктор Уайт уже стоял на стальной платформе. Его лицо, руки и ноги были теперь намного темнее.

– Раз в тридцать больше оборудования и аппаратуры спрятаны внизу под нами, – добавил Линструм.

– Основную часть работы по согласованию двух сфер измерения выполняет компьютер, – сказал Валкер.

– Имеются в виду временной фактор и пространственный, – объяснял Кэл. – Время и пространство. Мы должны внедрять исследователя в чужую эпоху, учитывая оба фактора. И делаем это тщательно. Компьютер производит миллиарды расчетов, необходимых нам для полной уверенности в том, что Гордон появится в нужный день и в точном месте – на берегу Тирренского моря. Но я не думаю, мистер Слоут, что вам интересны все сложности и подробности процесса. Вам достаточно принять во внимание то обстоятельство, что каждый из разнообразных календарей, существовавших начиная с семьдесят девятого года нашей эры, немного отличается от своего собрата. Они все берутся в расчет.

– Согласен, что я далек от понимания технической стороны дела, – кивнул Слоут. – Главное, что меня волнует, можно выразить таким вопросом: насколько все это безопасно?

– Я был в древнем Вавилоне, – сказал Уайт.

– А я на прошлой неделе наблюдал за битвой при Ватерлоо, – добавил Стейн.

– И никто из нас, как известно, не потерялся и не погиб, – заключил Валкер.

– Расскажите о некоторых мерах предосторожности, предпринимаемых вами, доктор Линструм, – предложил Айра Хэнд.

Том заметил, что Дональд Куп не отрываясь, с почти мистическим обожанием на лице смотрит на вице–президента.

– Хорошо, – сказал Кэл. – За неделю до археологического путешествия мы начинаем работу над программированием пространственных и временных координат. Все это, конечно, можно сделать намного быстрее. Но мы привыкли работать внимательно и скрупулезно, поэтому перепроверяем координаты с начала до конца раз двадцать. И вот теперь все готово к тому, чтобы выпустить Гордона. Позади тяжелый, напряженный труд. А сама отправка – дело простое.

– И так же просто вернуть его назад? – спросил Слоут.

– Мы стараемся, чтобы это было так. Вы знакомы с нашими правилами?

– Только наблюдение с использованием камеры и магнитофона? Да, вице–президент говорил о ваших правилах.

– У Гордона в специальном поясе под тогой находятся камера и магнитофон. А вдобавок имеется контрольный прибор в самих Вратах времени.

Доктор Уайт вынул маленькую блестящую коробочку – приблизительно вдвое больше спичечного коробка.

– В руках у Гордона наше самое главное устройство, гарантирующее безопасность, – пояснил Кэл. – В случае, если исследователь столкнется с непредвиденными трудностями или опасностью, он нажимает на одну из сторон этого прибора и мгновенно возвращается назад. Возвращение проходит более успешно из того места, где исследователь бывал раньше. В других случаях есть некоторый риск, но это не означает, что возвращение невозможно. Немаловажно и то, что только одному ученому дается возможность пользоваться Вратами времени в какое–то определенное время. И он, в сущности, полностью владеет ситуацией с того момента, как покидает эту комнату.

Слоут обошел вокруг платформы и спросил:

– Каким образом?

– С помощью специальных реле обеспечивается такое положение, что больше никто отсюда не может отправиться никуда в прошлое, кроме того места, куда ушел первоначальный исследователь. Когда наша аппаратура правильно настроена, волны временной фазы сфокусированы и постоянно направлены в сторону первого объекта.

Слоут медленно переваривал объяснения Кэла.

– Иными словами, как только доктор Уайт отбудет, а я вдруг захочу увидеть Бородинское сражение и соответствующим образом запрограммирую компьютеры, то все равно меня занесет в Помпею?

– Именно так. Мы должны держать свободным течение времени между прошлым и настоящим, так как не имеем возможности предвидеть все неожиданности, с которыми может столкнуться исследователь. Несмотря на тщательные лингвистические занятия, в Гордоне, например, могут по его речи распознать чужака для Помпеи. И хоть он отлично загримирован и одет в безупречно сделанный костюм, он все же не настоящий житель Римской империи. Итак, какие еще вопросы?

– Все это поразительно, – покачал головой Слоут.

– Я бы сказал, потрясающе, – подправил его Айра Хэнд. – Надеюсь, всем вам понятно, как встревожатся простые люди, узнав об этом феномене и ожидая решения правительства о его использовании?

В наступившей тишине Том думал о тех удивительных вещах, с которыми скоро встретится Гордон Уайт. Непривычные, незнакомые зрелища, запахи, звуки окружат Гордона. Обыкновенные археологи могут только делать предположения о жизни Помпеи при раскопках ее стен по найденным рисункам и кусочкам разбитых глиняных кувшинов.

Доктор Стейн начал включать приборы.

– Осталось две минуты, – предупредил доктор Валкер.

– Когда он вернется назад, доктор Линструм? – спросил Слоут.

– Как у нас принято, примерно через три дня. Он исчезнет из города как раз перед самым извержением Везувия. Вы знакомы с историей Помпеи?

– Очень смутно.

– Помпея была одним из прекраснейших городов Римской империи. Город был расположен на западном побережье современной Италии – у подножья вулкана Везувия. Как повествуют легенды, основал Помпею бог Геракл. На берегу моря, в черте города и вокруг него, стояли роскошные виллы многих выдающихся и знатных людей. К примеру, Цицерона. Некоторые ученые называют Помпею Монте–Карло Древнего Рима. В шестьдесят третьем году нашей эры землетрясение разрушило множество общественных зданий. В семьдесят девятом году, в то время, когда была почти закончена реставрация построек, город постигло полное уничтожение.

– От извержения вулкана, – понимающе добавил Слоут.

– Погибли тысячи людей. Город был погребен под тоннами пепла и шлака. Археологические раскопки не начинались вплоть до восемнадцатого века, когда…

– Одна минута, – сообщил доктор Валкер.

На лице Уайта появились капельки пота, блеснули они и в проседи его бороды. С потолка на Гордона лились золотые лучи, окутывая все больше и больше его голову. Последовательно загоравшиеся огни стали сменять друг друга в более быстром темпе.

Неожиданно для всех Слоут высказал вслух свои сомнения:

– Но почему же надо возвращаться сюда, не предупредив их, – он ведь владеет языком и знает о том, что случилось, точнее, что вот–вот должно случиться в Помпее?

– И спасти множество жизней, – продолжил мысль Слоута Кэл. – Теоретически такое возможно. Но в этом есть опасность – мы не знаем достоверно, как наше вмешательство повлияет на дальнейший ход истории.

А Айра Хэнд добавил:

– К тому же, нет ни одного человека в этой комнате, во всей стране, да и, насколько я знаю, вообще нигде, кто был бы в состоянии взять на себя ответственность за такое важное решение. Вот почему мы не можем допустить, чтобы кто–то наподобие Сиднея Сикса…

Кэл сделал предупредительный знак.

Мигающие огоньки еще быстрее замелькали в голубых линзах, закрывавших глаза Дональда Купа. Доктор Уайт поднял руку в прощальном жесте…

Площадка из нержавеющей стали опустела.

По ее полированной поверхности пробегали отсветы огней. Кэл повернулся к своим гостям:

– Теперь наступает трудный момент, джентльмены. Единственное, что мы можем делать – ждать.

3. ДУЭЛЬ НА ТРЕКЕ

– Дамы и господа, – раздался громкий голос по радио, – через пять минут состоится главное событие вечера. Тот, кто быстрее всех пройдет двадцать кругов, получит приз в две тысячи долларов…

– Я заключил пари, что получит этот приз Гейзер Хэнкинз, – сказал Дональд, следуя за Томом по круто поднимающемуся проходу к их местам.

– Он грубый гонщик, – ответил Том, стараясь удержать в горизонтальном положении чашку с охлажденным фруктовым напитком в одной руке и пытаясь другой рукой вытереть остатки горчицы с губ. – Для него не существует никаких правил.

– Типичный для тебя ответ, – усмехнулся Дональд. – Ты слишком щепетилен в средствах к достижению цели. Гейзер Хэнкинз жаждет победы и сделает все, чтобы быть первым в сегодняшних гонках.

Дональд откусил шоколадное пирожное.

– Иногда мне кажется: нет ничего на свете, что увлекало бы тебя по–настоящему, – продолжал он. – Когда нормальный человек знает, чего он хочет, то отдает всего себя своему делу. А, может, Кэлвин вконец застращал тебя?

Том вскипел:

– Я считаю себя совершенно нормальным парнем. Но никогда не буду добиваться поставленной цели любой ценой. Поступать так – значит сводить к нулю все то, к чему стремишься.

– У тебя ущербная философия. Но, к счастью, большинство в этом мире думает иначе. Эй! Вот они появляются!

Внизу на овальном, крытом стадионе распахнулись внутренние ворота. К сегодняшним состязаниям трек вдоль всего бортика оборудовали скрепленными между собой плитами из очень легкой, но прочной, непробиваемой стеклянной пены. Только такое крепкое покрытие может выдержать нагрузку от сверхскоростных машин.

Спорткомплекс, в который пришли Том и Дональд, был совсем новым, похожим на полусферическую чашу, вашингтонским зрелищным сооружением, оснащенным кондиционерами. Все места, расположенные ярусами, заполнили болельщики, которые громкими криками приветствовали выезд на трек первых небольших гоночных машин.

На автомобиле лимонно–зеленого цвета с большой желтой цифрой семь была выведена надпись – Тайфун Макджи. Чернокожий Макджи поднял одетую в перчатку руку, сложенную в кулак. Его болельщики пронзительно вопили и аплодировали.

За первой на дорожке показалась следующая машина. Болельщики второго гонщика с большим энтузиазмом поддержали его криками и аплодисментами. Каждый участник состязаний придумал для своей машины название, вызывающее ассоциацию с бурей или штормом. Все эти имена полностью соответствовали своему смыслу, так как при движении из–под автомобилей, легких и быстрых, вырывались громадные столбы воздуха. Но специального полотна дороги машины не портили.

– Ко мне должны прийти вечером несколько друзей, Томас. Хочешь пойти со мной? – спросил Дональд.

Том удивился. Дональд объяснил, что он договорился о встрече буквально в последнюю минуту.

– Среди ребят будет и тот парень, с которым я заключил пари. Чтобы рассчитаться.

– Конечно, пойду, – ответил Том. – Я еще не видел, как ты устроился на новом месте. Ты доволен?

– Необходимо время, чтобы привыкнуть жить одному. Я очень сильно зависел от мамы во всех отношениях. Сейчас, правда, я ощущаю большую помощь сенатора.

Дональд снял очки и потер переносицу. На какое–то мгновение с него исчез налет постоянного прагматизма, и он добавил:

– Я не мог оставаться там, где мы жили, после того, как умерла мама. Слишком много воспоминаний.

Тем временем еще одна гоночная машина присоединилась к четырем, уже стоявшим у стартовой линии. Аплодисменты и крики становились все громче с появлением каждого нового участника – фавориты обычно выезжали последними. В программе было сказано, что Хэнкинз будет заключать выезд. Такая позиция ему досталась по жеребьевке.

Тому было интересно, разделяют ли друзья Дональда его политические взгляды. Если так, то они уже не нравились Тому. В последние дни студенческие настроения колебались между ультралевыми и крайне правыми. И Дональд повторял как попугай все воинственные лозунги.

Дональд начал работать в отделе прошлым летом. С тех пор, как казалось Тому, взгляды его друга сильно укрепились, а может быть, он просто стал больше говорить о них с течением времени.

Настрой Дональда частично можно было объяснить эмоциональным шоком в связи с трагической смертью на операционном столе его матери. Во всяком случае, в последнее время Дональд выглядел удрученным, даже изнуренным. Но он был хорошим товарищем.

– Вот показался самый сильный тигр! – закричал Дональд, вскочив на ноги.

Из ворот медленно выезжал блестящий черный автомобиль, слегка окутанный красноватой дымкой от вырывающегося из двигателя пара. Чуть ниже капота красовалось имя – Гейзер Хэнкинз, написанное огненными буквами. Несколько сидевших рядом болельщиков постарше, глядя на Дональда, начали свистеть. Стадион взорвался хором неодобрительных возгласов, и только кое–где послышались отдельные аплодисменты.

Гонщики делали последние передвижения, готовясь к старту. Гигантские прожекторы, установленные на потолке спорткомплекса, залили светом лакированные поверхности машин. Черная каска Гейзера Хэнкинза сверкала в мощных лучах света.

– Ты какой–то безразличный сегодня, Томас.

– Я думаю о докторе Уайте.

– Смелее, Гейзер! – вдруг пронзительно закричал Дональд. – Стукни этого балбеса, раз он не хочет подвинуться!

Именно так и делал Хэнкинз, слегка толкая своего соседа справа и тем самым освобождая себе больше места на линии. Потесненный водитель разозлился, но Хэнкинз не обращал на него никакого внимания.

Стартер состязаний начал подниматься на обзорную металлическую башню.

На трибунах воцарилась тишина в ожидании старта. Дональд снова обратился к Тому:

– Я начинаю думать, что путешествия, подобные тому, в которое отправился Уайт, – просто фарс. Я бы мог найти Вратам времени более интересные способы применения.

– Например?

– У нас в руках один из самых мощных – или потенциально мощных – рычагов, с помощью которых можно изменять историю человечества. А как использует это Арчи? Никак!

– Говори тише! Ты же знаешь, что мы не должны упоминать…

– Да никто из этих людей не поверит нам, даже если мы подробно им все объясним. Они тупые, Томас, как большинство людей. Каково общество – таковы и правители. Правительство становится слишком большим. И чересчур властным. У отдельной личности нет возможности продвинуться или чего–то добиться в жизни. Вот почему меня начинает раздражать все, что происходит с Вратами времени. Подумай только, как бы здорово можно было использовать их, например, для изменения окружающей жизни.

– Ты имеешь в виду вмешательство в прошлое и изменение его?

– Конечно! Смотри. Что если бы прямо сейчас кто–нибудь отправился в Германию 1933 года и убрал Адольфа Гитлера? Не было бы никакой второй мировой войны! Были бы спасены миллионы человеческих жизней!

– Мой отец писал о теоретической возможности подобных действий, – сказал Том. – По его мнению, прошлое подобно дороге, которую можно разветвлять. Вот мы живем в конце исторического отрезка времени, который начался, ну, скажем, в 1933 году. Но если бы не было Гитлера, второй мировой войны, были бы мы сейчас? Был бы здесь этот спорткомплекс? Кто знает? А если вспомнить сороковые годы – работала бы так усердно наша страна над созданием ядерной бомбы и всех атомных станций и предприятий, возникших вслед за ней? Смогли бы мы взять в плен немецких ученых, которые помогли нам забросить Армстронга на Луну? Удалось бы нам наладить серийное производство пенициллина? Насколько много или как мало произошло бы изменений в истории в результате осуществления только одной предложенной тобой переделки? Никто не знает. Поэтому мой отец не мог позволить себе экспериментировать, чтобы найти ответы на все эти вопросы. То же самое Кэл. Тем более, что существует много случаев, когда можно вмешаться в прошлое и изменить ход событий. Если посчитать все печальные исторические происшествия, их наберется несколько миллионов. И было бы глупым пытаться управлять настоящим через прошлое.

Дональд фыркнул.

– Ты не согласен?

– Нет. Я считаю преступлением бездействовать, не использовать Врата времени – такое прекрасное средство для совершенствования…

– Но кто правомочен решать, что именно изменять, Дональд? Ты?

– У меня есть несколько идей.

– Например?

– Я бы вернулся в прошлое и сделал бы так, чтобы Арчи не был избран в 1984 году. В связи с тем, что враги укрепили свое положение в Азии, нам ни к чему его сладкоречивые призывы к миру.

Обеспокоенный горячностью своего друга, Том снова задал вопрос:

– Как я понял, ты бы использовал Врата времени, чтобы сделать все возможное для поражения президента три года назад?

– Я бы использовал Врата времени, чтобы вообще убрать его из администрации. И даже из нашего времени. Я…

Выстрел из стартового пистолета заставил их вернуться к действительности. Гоночные машины единым сверкающим строем ринулись вперед. Они неслись почти на фут выше твердого покрытия дорожки, из выхлопных труб со свистом вырывались мощные струи пара и воздуха. На одном из кругов Тайфуну Макджи удалось занять место лидера. Он мчался впереди Гейзера Хэнкинза и опережал его на одну восьмую круга.

– Догони его, Гейзер! – кричал Дональд, сорвавшись с места и размахивая кулаками. – Столкни его прочь!

Вскоре гонки свелись к дуэли между Макджи и Хэнкинзом, – по всей вероятности, обладателями двух самых быстрых машин. Дональд выкрикивал имя Хэнкинза, пока не охрип.

На шестнадцатом круге, когда все остальные участники состязания боролись за второстепенные места, Хэнкинз, наконец, нашел в себе силы и сумел сесть на хвост лидирующему гонщику. Хэнкинз делал попытку обойти Макджи справа, когда оба автомобиля с большой скоростью начали преодолевать один из самых крутых поворотов.

– Сбей его, Гейзер! – орал Дональд. – Уничтожьего !

Хэнкинз, обгоняя Макджи, резко вильнул влево и задней частью своей машины ударил правое переднее крыло машины Макджи, которую отбросило налево. Одним боком автомобиль Макджи съехал с трассы и неожиданно замер. Макджи пытался справиться с управлением, а Хэнкинз в это время, как молния, пронесся мимо и занял ведущее место в гонках.

Оказавшись наполовину на дорожке, а наполовину вне ее, машина Макджи медленно начала накреняться. Кончилось тем, что машина Макджи резко повернула носом влево.

Поврежденный автомобиль прокатился футов восемь к ярко–зеленому декоративному ковру из дерна и с грохотом приземлился на брюхо. Из моторного отделения начал виться дым.

Все зрители, собравшиеся на стадионе, вскочили на ноги, большинство из них свистели в знак осуждения тактики Хэнкинза. Дональд же аплодировал ему. Том видел, как разгорелись щеки его друга. Этот совершенно дикий вид Дональда заставил Тома опять задуматься.

А Хэнкинз, между тем, уже опережал ближайшего своего соперника на целый круг.

Голубые линзы очков Дональда запрыгали у него на носу, когда он вдруг начал смеяться.

– Понимаешь, что я имел в виду? Если Хэнкинз принимает какое–то решение, то он обязательно добивается своего.

– Любой ценой – не так ли?

– Победителей не судят.

– В таком случае мне не по пути с такими победителями…

– Браво , Гейзер , тыдобилсяпобеды ! – закричал Дональд, как только Хэнкинз схватил пестрый флажок на финише.

К машине Макджи мчалась спасательная команда, чтобы успеть предотвратить возгорание. Тем временем, другие люди уже взламывали кабину водителя, и через несколько минут Макджи выбрался наружу. Он шел прихрамывая и махал рукой людям на трибунах, откуда неслись многочисленные возгласы сочувствия и ободряющие слова в его адрес. А Дональд, глядя на Макджи, прищелкивал языком в знак пренебрежения к поверженному гонщику.

Вначале Том решил, что не стоит встречаться вечером с Дональдом и его друзьями–радикалами. Но, увидев, каким жестоким стало лицо Дональда, когда он приветствовал и подбадривал Гейзера Хэнкинза, поставившего себе цель вырвать победу и приз, Том изменил свое решение.

Ему показалось любопытным познакомиться с окружением Дональда. Быть может, это даст возможность лучше узнать его и понять причину довольно беспорядочных убеждений Дональда.

– Бравопобедителю ! – перекрывая шум стадиона, продолжал кричать Дональд. – Браво !

После окончания гонок два молодых человека сели в маленький электромобиль, не знающий, что такое выхлопная труба, и поехали к Дональду домой. Том купил эту подержанную машину на деньги, заработанные в отделе. Приблизительно через полчаса они приехали в район больших многоквартирных домов, возведенных во время перестройки города.

Душный ночной воздух говорил о приближении дождя. Том и Дональд поднялись на лифте на предпоследний этаж, где находилась снятая Дональдом квартира. Там уже собрались человек двенадцать – студенты такого же возраста, как Дональд.

Все, как один, молодые люди были с бритыми головами и в очках с линзами самых разных цветов. Том заметил только трех девушек, одна из которых была очень полной. У всех был неряшливый, слегка отталкивающий вид – похоже на то, подумал Том, что так они демонстрируют свой вызов обществу. Из звуковых усилителей, установленных во всех четырех углах, раздавался громкий военный марш. В комнате стоял сладковатый запах дыма. Почти половина гостей курила разрешенный сорт марихуаны. Том никогда не употреблял эту гадость – по той же причине, что множество людей в прошлом избегали сигарет, уже долгое время запрещенных для массовой продажи. Тому нравилось чувствовать себя физически здоровым и, он терпеть не мог затуманивать каким–нибудь дурманом свои мозги.

– Брось куртку в спальне и выпей бодрящего в кухне, – сказал Дональд. А потом крикнул в голубой полумрак комнаты, освещаемой двумя тусклыми светильниками: – С тебя причитается, Карлберг. Гейзер выиграл гонку.

На стене коридора, ведущего в маленькую спальню, висела круглая мишень. К ней была приклеена фотография президента Арчибальда, вырезанная из газеты. Из продырявленного фото торчали три стрелы: одна была во рту президента, две другие – в его глазах. Том даже вздрогнул.

Когда он продолжил свой путь, ему встретилась одна из девушек с открытой банкой бодрящего напитка в руках.

– Вы здесь в связи с демонстрацией? – спросила она.

– Какой демонстрацией? Нет, я друг Дональда…

На лице девушки появилось явное разочарование:

– Извините.

И она поспешно удалилась.

Том зашел в спальню, всю обстановку которой составляли кровать, письменный стол и два стула. Его внимание сразу же привлек огромный американский флаг, висевший на стене над кроватью. Во вращающемся пластмассовом диске, укрепленном на потолке, попеременно проплывали красно–бело–синие узоры. Это были отражения от трехцветного символа нации.

Том бросил свою куртку на кровать и направился в кухню. Там два лысых студента обсуждали вопрос о демонстрации, упомянутой девушкой. Как только Том вошел, они прекратили беседу.

Том достал из холодильника баночку лимонадной воды самой популярной марки, хлопнув кольцом, открыл банку и утолил жажду сладким, слегка шипучим напитком. Откуда–то издалека доносились раскаты грома.

Приблизительно через минуту Том начал испытывать приятное чувство расслабления. Лимонад получил название «Бодрящий» благодаря тонизирующему свойству химического вещества, лежащего в его основе, разработанного в специализированной научной лаборатории несколько лет назад. Изобретенный как заменитель спиртного напитка, «Бодрящий» вызывал в человеке эйфорию, не лишая его способности мыслить и не нарушая двигательных функций организма – независимо от количества выпитой воды. Употребление ее не сопровождалось никакими отрицательными последствиями. Этот шипучий напиток, способный поднять настроение, поглощали в больших количествах и молодые, и старые – к большой радости полиции, которой теперь не приходилось бороться с многочисленными когда–то пьяными водителями.

Один из студентов сказал другому:

– Мы планируем отъезд на вторник. Автобус уже заказан. Прибудем в Манхэттен к…

Толчок локтем собеседника, красноречиво напомнившего о присутствии Тома, заставил замолчать говорившего. Оба уставились на Тома.

– Никогда не встречал тебя здесь раньше, – сказал один из них Тому.

– Да, я здесь в первый раз. Я друг Дональда. Мне хотелось бы узнать о демонстрации. Когда она будет?

Студенты продолжали испытующе разглядывать Тома. Грохотал гром, и барабанил военный марш.

Наконец, один из студентов неопределенно пожал плечами и сказал:

– Арчи будет представлять свои последние предложения о разоружении в Организации Объединенных Наций через пару недель. Его ждет большой сюрприз, как только он приступит к своему докладу на ассамблее.

– Какой сюрприз?

– Во–первых, начнется массовая уличная демонстрация, которая с пением будет маршировать прямо перед зданием, куда он прибудет.

– Но это не все, – сказал другой студент. – Арчи придется признать, что власть принадлежит в этой стране народу, а в противном случае он долго не продержится. У нас есть планы, которые пошатнут…

Кивком головы бдительный студент снова дал знак товарищу не забывать об осторожности. И тот, предложил Тому:

– Ты лучше поговори с Дональдом.

– Все это интересно, – сказал Том. – Поговорю обязательно.

А в действительности то, что узнал Том, показалось ему ужасным. Чем больше он общался с друзьями Дональда, тем меньше они ему нравились.

Потягивая напиток из банки, Том вернулся в гостиную. Его друга окружили пятеро юношей, и все они о чем–то говорили, стараясь перекричать музыку. Том забился в угол, прислонился к стене и продолжал пить лимонад. Казалось, комнату наполнил туман, и все, что в ней происходило, было похоже на сон. Клубы сладковатого голубого дыма медленно перекатывались в тусклых лучах света.

Здесь затевается что–то опасное, думал Том.

Просидев незамеченным полчаса, Том встал. Дональд все еще спорил. Том подошел к нему вплотную и сказал:

– Мне пора уходить, Дональд. Уже поздно.

Отойдя немного в сторону от группы парней, Дональд повернулся к Тому:

– Непривычное для тебя собрание, да, Томас? Эти люди очень сильно одержимы…

– Здесь не самое лучшее место для сбора демонстрации, – в спорящей группе, оказалось, была и девушка, которая подала свой визгливый голос. – Я вам докажу это! Дональд, где та карта, по которой мы все размечали?

– В верхнем ящике, в спальне, – ответил ей Дональд и снова обернулся к Тому: – Как я понял, тебе не нравятся наши политические взгляды?

– Нет, конечно. Но тем не менее спасибо.

Насильно улыбнувшись, он сказал Дональду, что они завтра увидятся. Дональд махнул ему рукой и пошел назад к своим спорящим друзьям.

Когда Том подошел к спальне, из нее вышла с картой в руках та визгливая девица, которая хотела что–то всем доказать. Он взял свою куртку и начал натягивать ее на себя. И тут случайно его взгляд остановился на письменном столе. Верхний ящик был полуоткрыт. Выпиравший из–под футболки студента Гарвардского университета предмет Том сразу узнал по очертаниям.

Он глянул на дверь. Шагов не слышно.

Сделав два быстрых шага, он оказался возле стола и поднял футболку. Под ней лежал черный игольчатый пистолет с оптическим прицелом.

Номерной знак под патронником был полностью счищен. Значит, куплен нелегально. Только на контрабандном оружии стирают федеральный регистрационный номер.

На кой черт Дональду Купу этот лазерный пистолет?

Тому вдруг показалось, что кто–то за ним наблюдает. Он открыл дверь и выглянул из комнаты.

В коридоре никого не было.

Он быстро положил футболку на место, закрыл ящик и вышел из спальни.

По пути в Джорджтаун Тома не покидали мысли о двух предметах: отражающемся в светильнике флаге и находящемся рядом смертоносном оружии.

Августовская ночь была все еще душной. Изредка вдали сверкала молния. Том закрыл окна и включил кондиционер, чтобы избавиться и от духоты, и от доносившегося с реки Потомак скверного запаха.

Сегодняшний вечер многое разъяснил, и эти открытия казались Тому зловещими. Неужели у его друга действительно такие непоколебимые убеждения?

«Победителей не судят…»

Сенатор Куп, без сомнения, не стал бы устраивать Дональда на работу в такое деликатное место закрытого типа, каким является отдел 239–Т, если бы он знал о радикальных наклонностях своего племянника. С другой стороны…

Том въехал на место стоянки перед роскошным старинным домом. В спальне Кэла еще горел свет. Он закрыл машину, вошел в дом и начал подниматься по лестнице.

…С другой стороны, как припомнил Том, явная воинственность начала проявляться в Дональде только после смерти матери. Оставшись совершенно без семьи, с единственным родственником – сенатором, Дональд дал себе полную свободу и сошелся с каким–то непонятным тайным обществом.

Дверь в комнату Кэла была полуоткрыта.

– Том? Тебе не кажется, что немного поздновато?

Том воздержался от резкого ответа и миролюбиво сказал:

– Я был у Дональда. Что–нибудь слышно от доктора Уайта?

– Все спокойно. Его командировка, должно быть, проходит по плану.

– Кэл, я…

– Что?

Направившись было в спальню брата, Том остановился:

– Ничего.

Кэл, одетый в купальный халат, появился на пороге и спросил:

– Ты хочешь продолжить разговор о колледже?

– Завтра, – бросил Том, удаляясь по коридору. – Я устал.

Войдя в свою комнату, Том включил кондиционер и разделся. Став под душ, он понял, что его остановило у дверей Кэла.

Чувство собственной глупости.

Конечно же, его подозрения относительно Дональда были не более, чем глупой фантазией. Откровенные разговоры, которые вел Дональд, еще никому не повредили и, скорее всего, дальше разговоров дело не идет.

А лазерный пистолет?..

Но множество людей в городе имеют оружие для личной защиты, ведь так?

Да, конечно. Однако их оружие официально ЗАРЕГИСТРИРОВАНО.

Этой ночью Том очень плохо спал.

4. ПОДОЗРЕНИЕ

На следующее утро Том не переставал размышлять о Дональде. Теперь он обдумывал возникшую вдруг проблему, соотнося ее с последним визитом вице–президента Хэнда, предупредившего о необходимости всем быть бдительными, и приходил к выводу, что, какими бы глупыми ни казались его подозрения, он должен для очистки совести рассказать о них Кэлу.

Том начал разговор по пути в Александрию. Ехать было тяжело. На горизонте поднималось жаркое марево, обещавшее снова душный день. Объезжая медленно двигавшегося по дороге водителя, Кэл нажал на сирену.

– Я уже говорил тебе, что вчера вечером был дома у Дональда, Кэл.

– И?..

– У него собралась компания очень странных друзей. Все они решительно настроены против политики разоружения президента Арчибальда. Они даже планируют провести демонстрацию, когда Арчибальд будет выступать в ООН.

– Это может принести неприятности сенатору Купу. Но не лишит Дональда работы, если он не нарушает закона. Так постановили в прошлом оппозиционно настроенные судебные власти – в конце правления Никсона.

– Но это еще не все.

Выглядевший усталым Кэл потянулся за своими солнцезащитными очками.

– Том, если твои сообщения не имеют первостепенной важности, давай не будем говорить о них. И без того хватает о чем беспокоиться в связи с нависшей угрозой. Я думал об этом почти всю ночь. Буквально каждый из нашего отдела прошел через самую строжайшую проверку, прежде чем был принят на работу. В том числе и Дональд.

– Но имей в виду, что Дональд проходил испытания больше года назад. После смерти матери он стал вести себя… совсем по–другому.

Поучительный тон брата вывел Кэла из себя, и он раздраженно спросил:

– Ты можешь сказать, что стряслось?

В ответ Том разозлился и весь ощетинился. Ему перехотелось говорить. Пусть Кэл потом сам расхлебывает последствия, если что–то случится.

Но так поступить он не мог. Когда Кэл повернул седан на кольцевую дорогу, ведущую в Александрию, Том снова заговорил:

– Вчера вечером Дональд сделал несколько совершенно возмутительных заявлений. Он считает, что Врата времени должны быть использованы для, как он называет, некоторых исторических поправок. Ему бы хотелось, например, провала президента Арчибальда на прошлых выборах.

– Я думал, что мозги у Дональда варят лучше.

– Мне кажется, он не понимает теорию альтернативности исторических процессов. А если понимает, то не верит в нее. Я пытался объяснить ему, но мне не хватает знаний.

– А у кого их хватает? – перебил брата Кэл. – Мы имеем дело с таким явлением, в котором невозможно что–то проверить, не пойдя на громадный риск. Кто может сказать, как изменился бы мир, если бы не пала Римская империя? Если бы не был распят Христос? Если бы Эдисон умер раньше, чем нашел нужную нить накаливания для своей электрической лампы? Появился бы другой Эдисон? Могли бы мы сегодня освещать свои города с помощью газа? Дональд наивен в своих суждениях.

– Люди с нарушенной психикой иногда понимают вещи слишком упрощенно.

– Я не замечал, чтобы у Дональда была нарушена психика.

– Но ты вряд ли когда–нибудь разговаривал с ним.

– Ты хочешь сказать, что лучше разбираешься в людях, чем я?

– Я хочу сказать, что знаю Дональда.

– Том, у нас достаточно проблем, связанных с необходимостью усиления охраны отдела. Так ни к чему еще придумывать…

– Я ничего не придумываю! Я только докладываю…

– Необоснованное подозрение, – кратко заверил Кэл. – Лично я не люблю Дональда. И никогда не любил. Он навязался на мою голову благодаря родству с сенатором. Но это родство не избавило Дональда от самых жестких проверок его благонадежности и психологических особенностей.

– Очень многое может произойти с человеком за двенадцать месяцев. Могут измениться взгляды, свойства характера.

– Я не хочу спорить с тобой, Том. У тебя есть конкретные доказательства того, что Дональд представляет опасность для отдела?

Лицо Тома помрачнело от обиды. Хмурое выражение вызывал еще и слепящий глаза блеск металла проезжающих мимо машин. Почему Кэл всегда уверен в своей правоте? Почему он не считает других хотя бы равными себе?

Том вспомнил о лазерном пистолете и хотел уже сказать о нем. Но, не видя у брата никакого интереса к разговору, он не заговорил об оружии, а ответил на вопрос Кэла:

– Нет, Кэл, доказательств у меня нет. Только болтовня Дональда.

– Я назначаю тебя главным слушателем всего того, что будет говорить Дональд. Если он скажет, что собирается проскочить во Врата времени, вернуться в 1984–й год и устроить поражение президенту Арчибальду, дашь мне знать.

Том погрузился в себя и молчал до конца путешествия.

Вскоре они повернули в сторону от кольцевой дороги. Через десять минут машина припарковалась у обыкновенного бетонного здания на окраине Александрии. С внутренней стороны стеклянной двери висела металлическая табличка с названием учреждения:

ДЕПАРТАМЕНТ США ПО ИССЛЕДОВАНИЮ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ

ОТДЕЛ КОНТРОЛЯ ЗА КАЧЕСТВОМ ВОЗДУХА

Швейцар приветливо кивнул Кэлу и Тому, как только они вошли в здание. Поздоровавшись, братья зашагали по длинному коридору, вдоль которого расположились кабинеты. Все двери были закрыты, и каждая из них имела пластмассовую дощечку с именем. Дойдя до последней двери, Кэл вытащил ключ. Надпись на табличке гласила, что этот кабинет принадлежит доктору Чарльзу Линду. В действительности такого сотрудника в учреждении не существовало.

Внутри стояло несколько предметов из мебели, что создавало видимость рабочего офиса. Время от времени на письменном столе заменяли деловые бумаги и документы на другие, с более свежими датами. На самом видном месте лежала папка с материалами о предельной допустимости загрязнения воздуха в городах.

Кэл отпер дверь в задней стене, и они с Томом вошли в потайную туалетную комнату необычно большого размера. Возле шкафчика с медикаментами была прорезана горизонтальная щелка – шире, чем для опускания использованных лезвий. Кэл вставил в отверстие свое удостоверение, подержал его там несколько секунд и вытащил. Затем Том сделал то же самое со своей карточкой.

Пройдя к центру пола, они остановились. И тотчас по всем сторонам прямоугольной площадки образовалась еле заметная щель. Своим весом Кэл и Том способствовали медленному погружению прямоугольника.

Опустившись в бункер, Кэл сразу же прошел в красную дверь. Во время проведения исследовательских путешествий здесь постоянно дежурил кто–то из старших специалистов, и Кэл хотел узнать, как прошла ночь. Том же отправился работать в кабинет брата вместо двух девушек – секретарш отдела, которым в целях конспирации не доверяли целый ряд ключевых документов.

У дверей костюмерного склада Том приостановился. Благодаря своему удостоверению Дональд, также как Кэл и Том, был пропущен через фиктивное учреждение наверху и приступил к работе – раскрывал и разбирал поступившие вчера коробки с костюмами.

Этим утром Дональд выглядел каким–то умиротворенным. Подняв голубые очки на лоб, он улыбнулся.

– Ты, наверное, был сильно поражен вчера вечером, Томас. Мы действительно повесили Арчи. Фигурально, конечно.

– Пойми, Дональд, если ты занимаешься еще чем–то, кроме подготовки к мирной демонстрации во время заседания ООН, ты можешь потерять работу.

– Не волнуйся. Сенатор дал мне четкие указания. Да и я сам не могу позволить себе не работать здесь. Ведь плата за обучение в колледже не маленькая. Мои друзья и я выступаем против Арчи, это так. Но в законных пределах. Мы будем использовать избирательную компанию.

На какое–то мгновение Том принял слова Дональда за чистую монету и почувствовал успокоение. Но потом заметил, что Дональд, как никогда, разговорчив.

Действительно, чересчур разговорчив.

Может быть, его друг, в свою очередь, что–то заподозрил? Странно, но больше всего встревожила Тома широкая улыбка на лице Дональда, такая непривычная в последнее время. Такие резкие изменения в настроении не могут быть искренними. И вдруг Том, к своему огорчению, понял, что он имеет дело с человеком, которому не может полностью доверять.

– Когда возвращается Уайт? – спросил Дональд.

– Завтра в девять вечера.

– Кэл будет руководить?

– Да, насколько я знаю.

– Это будет не в мою рабочую смену. Очень жаль. Момент возвращения из прошлого все еще вызывает большой интерес и удивление.

– Я уверен, Кэл не будет возражать против твоего присутствия на встрече Уайта.

– Да нет, у меня другие планы. Я прочитаю потом отчет Уайта.

– Ладно. Ждать тебя на завтрак?

Дональд опустил очки на нос.

– Даже не думай, Томас. Если я не возьмусь немедленно за дело, то никогда не закончу.

И он повернулся к Тому спиной.

По пути в кабинет Кэла Том вспомнил слова брата, сказанные накануне. Может, Кэл прав, и он действительно ничего не смыслит в людях. Это предположение повергало Тома в уныние и лишало уверенности в себе, потому что в таком случае следовало признать верными и все другие позиции Кэла. И тогда становилось справедливым и правильным требование старшего брата принимать его решения безоговорочно.

Том вспомнил, как ему показалось, что кто–то за ним следит, когда он обнаружил лазерный пистолет. Могло быть так, что его видел кто–то из друзей Дональда, проходя мимо по коридору? И этим объясняется попытка Дональда говорливостью и спокойствием прикрыть себя?

А может, я все же слишком усложняю ситуацию и вижу опасность там, где ее нет?

Задавая себе этот вопрос, расстроенный Том чувствовал, что он потерял еще один шанс в своем упорном стремлении выглядеть компетентным в глазах брата. Том вошел в кабинет Кэла, и первым его желанием было схватить бумаги, с которыми ему надо было работать, разбросать их как попало или смешать в беспорядке в одну кучу.

Но он не сделал этого.

На следующий день, когда в отделе 239–Т в пять часов закончилось официальное рабочее время, Том и Кэл остались на работе. Доктор Валкер ушел домой. Доктор Стейн, дежуривший по графику вместе с Кэлом, сказал, что ему надо отлучиться, но он скоро вернется.

Работа с документами оказалась не таким уж простым делом, поэтому Том продолжал заниматься этим уже три недели. Он все еще трудился, делая дубликаты с оригиналов на микрофишном кодирующем устройстве, ставя на каждом документе регистрационный номер и складывая подлинники в специальные лотки для хранения, когда к нему заглянул Кэл, сказал, что уже шесть часов, и предложил пойти поужинать.

Присланные Слоутом новые стражники уже приступили к службе. Громадного роста и крепкого телосложения солдат с флегматичным лицом, стоявший с внешней стороны толстой серой двери, был незнаком им. Когда Том высказал свои впечатления по поводу охраны, Кэл мотнул головой и сказал:

– Но если Сидней Сикс на самом деле такой, как его описывают, то я не уверен, что даже батальон будет ему преградой.

Они предъявили свои удостоверения у дверей кафетерия, вошли и выбрали себе еду – витаминизированный бифштекс и коктейли – из светящегося меню на экране дисплея. На экране меньшего размера появились суммы, которые компьютер автоматически вычтет из счетов, куда поступает их зарплата. Меньше, чем через пять минут, дверцы в стене, слегка хлопнув, открылись и механические руки выдали подносы с горячей пищей. Крошечный кафетерий в отделе был филиалом большого автоматизированного предприятия питания, располагавшегося в надземном здании.

За столом Кэл то и дело смотрел на часы. Он всегда очень волновался, когда наступало время возвращения кого–то из исследователей.

Тому о многом хотелось бы поговорить с братом. Прежде всего снова о Дональде. Тому, в частности, хотелось спросить Кэла, почему бы Дональда не подвергнуть повторным психологическим тестам, которые он проходил год назад. Кроме того, оставался открытым вопрос о планах после колледжа. Но по какой–то причине он не начал разговора ни на одну из тем, решив повременить.

Почти в конце ужина Кэл сказал:

– Я думал, Дональд присоединится к нам.

– Он не работает сегодня вечером.

Кэл удивленно поднял бровь.

– Вчера он просил разрешения прийти к моменту возвращения Уайта. Я и не знал, что профилирующей дисциплиной в колледже является римская история, такой горячий интерес он проявил к тому, чтобы получить рассказ о Помпее из первых рук. Пришлось удовлетворить его просьбу.

Вконец обескураженный, Том ничего не ответил.

Они допили свои горячие витаминные напитки и вышли из кафетерия. Часы показывали без пяти семь.

Том обратился к часовому у серой металлической двери:

– Вы видели Купа?

Однако фамилия ни о чем не говорила новому человеку. Тогда Том описал Дональда. Охранник утвердительно закивал:

– Он пришел около двадцати минут назад.

– А доктор Стейн? Такой плотный, с бородой?

– Он вернулся приблизительно в шесть пятнадцать.

Кэл, показав пропуск, пошел по вестибюлю к красной двери. Том повернул к хранилищу костюмов. Наружная дверь была приоткрыта.

Войдя, он зажег свет и огляделся вокруг. Дональда не было. Четыре больших короба с костюмами так и остались нераспакованными. На боку одного из них Том заметил пробитую дырку величиной с полдоллара.

Вернувшись в вестибюль, он увидел желтую предупреждающую лампочку, горевшую над дверью фотолаборатории. Инженер, работавший в отделе неполный день, по–видимому, готовил свою аппаратуру для просмотра фильма доктора Уайта.

На часах пять минут восьмого. Еще рано идти к Вратам времени. Можно пока продолжить свою работу…

И вдруг распахнулась красная дверь. Появился Кэл и бросился бежать по вестибюлю, не глядя по сторонам. Том никогда не видел брата таким встревоженным.

Нажав на кнопку, Кэл открыл серую дверь и закричал:

– Объявляю тревогу. Никого не впускать и не выпускать.

Закрывающаяся дверь скрыла удивленное лицо стражника.

– Кэл, что случилось?

– Стейн без сознания. Думаю, на него напали.

Чувствуя сильное сердцебиение, Том побежал вслед за братом по туннелю.

Доктор Стейн лежал на полу в комнате с Вратами времени и стонал. На его левом виске была опасная рана. Уже успевшая засохнуть тонкая струйка крови протянулась по всей его щеке и достигла бороды. На белом пиджаке образовались пятна ржавого цвета.

Но беда заключалась не только в Стейне.

Была полностью оторвана лицевая обшивка одной из секций управляющего механизма и брошена на пол, вся искореженная. В нескольких местах была разорвана электропроводка внутри стены. В помещении стоял запах горелой изоляции.

Том бросил взгляд на сигнальные приборы. Они были в порядке. Значит, после выхода из строя контуров первой системы специальные регуляторы благополучно включили запасную систему второго уровня.

Похожий на раненого медведя, Стейн поднялся, опираясь на руки и колени.

– Лео? – пригнувшись, окликнул его Кэл. – Ты меня слышишь?

– У меня кружится голова, – и Стейн сильно затряс головой из стороны в сторону, как бы пытаясь прийти в себя. – Помоги мне подняться.

Подняв его, Кэл нетерпеливо спросил:

– Кто ударил тебя?

На лице доктора Стейна было выражение, в котором слились два чувства: удивление и ярость. Тяжело дыша, он сказал:

– Куп. Этот парень Куп. Он пришел сюда несколько минут назад и, на мой взгляд, вел себя очень нервно… – Стейн замолчал, чтобы перевести дыхание. – Извините. Одну минутку. Я как–то немного не привык, что меня бьют по голове.

Он закрыл глаза и вдруг покачнулся, но Кэл поддержал его, быстро схватив под локоть. Спустя несколько мгновений Стейн показал движением руки, что ему уже лучше. Кэл отпустил его. Стейн, шатаясь, дошел до платформы и сел.

– Как я сказал, поведение Купа показалось мне странным. Но для него это нормально – я всегда так считал и никогда не любил его. Он задавал один вопрос глупее другого о путешествии Уайта. Я был слишком занят, чтобы обращать на него внимание. Работал вон там… – Стейн показал на неповрежденную часть пульта управления в стене. – Услышав шум, я не обернулся вовремя. А он уже подбежал ко мне, в руках у него было оружие. По–моему, лазерный пистолет. Им он меня и стукнул…

Стейн дотронулся до раненого виска, на котором появился страшный кровоточащий синяк.

– Я попытался схватить пистолет, но он ударил меня ногой в живот – и я упал. Потом он снова бил меня по голове, а на закуску от всей души пнул ногой. И приступил к работе – у него был какой–то инструмент…

Немного помолчав, Стейн тихо добавил:

– Но в это время я, видно, потерял сознание, потому что дальше ничего не помню.

Кэл стремительно бросился к стене с приборами. Когда он оглянулся и заговорил, его голос был растерянным:

– Врата времени переналажены.

Стейн испуганно крикнул:

– Что ?

Рука Кэла коснулась дисков набора кодов.

– Набраны новые пространственные и временные координаты.

– В какое время? – воскликнул Том. – И куда?

Стейн кивнул в сторону выведенной из строя панели.

– Он считает, что таким образом обеспечил себе надежность передвижения, Кэл?

– Очевидно. Надо быть отпетым дураком! Безумец! Как только он мог предположить, что сможет переналадить механизмы, настроившие Врата времени для переброски Гордона в его теперешнее местонахождение? Этот Куп достаточно долго здесь работал, чтобы успеть понять, что каждая система дублируется трижды. Если нарушить одну, вступает в строй другая.

– В том возбужденном состоянии, в котором пребывал Дональд в последнее время, – заметил Том, – он вполне мог решиться на такое.

Выражая вслух возникшую вдруг надежду, доктор Кэлвин Линструм сказал:

– Конечно, мы не можем быть абсолютно уверенными, что он предпринял еще что–то, кроме переналадки координат.

– Может быть, он где–то в бункере, – предположил Стейн.

– Давайте проверим.

И Кэл сам кинулся в туннель. Через несколько минут он вернулся с неутешительным известием:

– Его нет. И часовой сказал, что Дональд не покидал помещение через главный вход.

– А другой двери нет, – констатировал Том. – Куда же он отправился?

– Ты хочешь сказать, куда он хотел отправиться? – ответил Кэл. – Потому что, несмотря на переналадку программы, есть только одно место, куда он мог попасть, – Помпея. Том, я… я прошу прощения, я очень виноват. Ты пытался предупредить меня. А я не поверил тебе…

И, не переставая злиться на Дональда, сказал с возмущением:

– Столько проработать здесь, все видеть и тем не менее рассчитывать, что он сможет в одиночку справиться с изменением маршрута – он действительно ненормальный!

– Сделай расшифровку, Кэл, – предложил Стейн. – Выясни, куда он пытался попасть.

Кэл быстро застучал по клавишам компьютера. Машина запросила пароль. Кэлвин Линструм набрал секретный код. Компьютер затребовал еще один, страховочный пароль. После ввода второго пароля на экране появились расшифрованные координаты. Кэл с удивлением воскликнул:

– Какая–то бессмыслица! Он сделал настройку на один из дней марта прошлой весны.

Страшная догадка мелькнула в голове Тома. Он взглянул на экран и ужаснулся:

– Март? Двенадцатое число?

– Какое это имеет значение…

– Какое бы значение это ни имело, – сказал Стейн, – а мы влипли в большие неприятности. Этот сумасшедший бегает сейчас по Помпее в одежде двадцатого столетия, размахивая лазерным пистолетом, – трудно себе даже представить, что могло уже случиться.

На пустой, зеркально гладкой платформе отражались огни включавшихся в определенной последовательности прожекторов. Кэл и Стейн не отводили от платформы взгляда, как будто ждали от нее ответа.

Том теперь думал только о газете, в которой Дональд сделал отметку. Газета была за 12 марта, и в ней говорилось, что президент Арчибальд уединился на уик–энд в Адирондаках…

Дональду Купу был ненавистен план разоружения.

5. НЕПРЕДВИДЕННОЕ

Доктор Кэлвин Линструм поднял трубку красного телефона и начал набирать номер. Через секунду он уже разговаривал:

– Артур? Это Кэл. Как скоро ты можешь приехать в отдел? У нас ЧП. Все объясню, когда будешь здесь, а пока только скажу, что ты мне нужен, чтобы поработать в операционном зале, возможно, на всю ночь. Хорошо, спасибо. И не задерживайся.

– Почему на всю ночь? – спросил Стейн, когда Кэл положил трубку, и показал на одни из нескольких синхронно идущих часов, встроенных в стену. – Гордон должен вернуться примерно через час.

– Я надеюсь встретить Гордона перед возвращением сюда.

– В Помпее? – воскликнул Том.

– Да. Я отправляюсь ровно без десяти девять по нашему времени. Надеюсь встретить Гордона в его отправном пункте. Достаточно того, что из нас двоих только он владеет языком – мы попытаемся поймать Купа.

Доктор Стейн был поражен:

– Кэл, ты слишком много значишь для отдела. Мы не можем рисковать тобой…

– Если события выйдут из–под контроля, Лео, не будет вообще никакого отдела. Можно с уверенностью ожидать от Арчибальда его закрытия. Разве ты не понимаешь, что сейчас происходит как раз то, чего мы надеялись избежать. Мы молились, чтобы этого никогда не случилось. Ты сам сказал минуту назад, что произошла беда. Беду нам принес Дональд, как ты говорил, бегающий по улицам Помпеи – одетый в странную одежду и махающий непонятным для окружающих пистолетом.

Кэл снова потянулся к телефонному аппарату.

– Надо найти гримера, который изменит мою физиономию.

– Обойдемся без гримера, – сказал Стейн. – Если ты твердо намерен выйти за Врата времени, мы все сделаем сами. Костюм, грим…

– Кэл?

Все еще не сняв руку с телефона, Кэл повернулся:

– Что–то важное, Том?

– Думаю, я знаю, с чем связана дата, которую Дональд пытался ввести в программу. Двенадцатое марта…

Даже сейчас, в этот критический момент, Тому было трудно выложить всю правду: все, что он знал, казалось страшным и почти неправдоподобным.

Кэл, явно нервничая, с раздражением предупредил:

– Том, у меня нет времени для предположений о…

– Это не предположения. Я видел газету, где Дональд сделал пометку. Газету именно за двенадцатое число, – и Том кратко напомнил им о пребывании Арчибальда на даче в Лукауте в середине марта. – Дональд с особенной ненавистью относится к программам разоружения президента. А как раз на отдыхе в Адирондаках Арчибальд начал работать над предложениями, с которыми собирается выступить на заседании ООН через две недели.

– У него, кстати, большие шансы получить одобрение, – заметил Стейн.

– Лазерный пистолет Дональд хранил у себя дома, – продолжал Том и рассказал, как он обнаружил оружие в спальне Купа. – Так что все сходится и имеет значение: и газета, и пистолет, и разговоры Дональда. Но я никогда не думал, что он зайдет так далеко, что…

Мысль была такой ужасающей, что конец фразы застыл на губах Тома. Доктор Стейн сказал эти слова вместо него:

– Что решится на террористический акт.

Том печально кивнул.

Реакция Кэла была типичной:

– Просто смешно.

– Не будь таким самоуверенным, – возразил Стейн. – Я обратил внимание на поведение Купа в последнее время. Мягко говоря, он вел себя странно. Если он решил, что может употребить Врата времени, чтобы уничтожить президента, то более идеального места для убийства, чем дача Лукаут, и придумать нельзя. Арчибальда, конечно, окружали телохранители, но на уединенную дачу в горах проникнуть гораздо легче, чем в Белый дом. Могли быть такие моменты, когда Арчибальд находился на открытом воздухе. Направляясь из жилого дома к своему вертолету, например. Дональд мог занять очень хорошую позицию. Ты же понимаешь, что все зависит от прицела. Вероятно, он тщательно изучил все сообщения в печати об этом уик–энде Арчибальда. А ты знаешь, как подробно любят описывать каждое движение президента после какого–то события. Куп… – Стейн глотнул воздух. – Он мог бы иметь отличную возможность.

На какой–то миг Тому показалось, что взгляд его брата выражает бешеное негодование из–за того, что доводы Тома соответствуют действительности. Но затем, устыдившись своей мысли, Том отбросил ее. Кэл просто очень взволнован.

– Даже если все так и есть, – сказал Кэл, – сейчас Дональд ничем не грозит, ведь он в настоящее время в Помпее.

– Грозит, и очень, – не соглашался Стейн. – Факты говорят о том, что Куп, без сомнения, ненормальный. Только безумец мог таким варварским способом пытаться перенаправить поток энергии. А это в корне меняет дело. Дональд Куп – чрезвычайно опасен.

Все замолчали.

У Кэла был поникший вид. Том посмотрел на часы. Без двадцати двух восемь. И вдруг в голову младшего Линструма пришла идея, с которой ему трудно было бороться…

Кэл направился к туннелю.

– Мне надо сказать охраннику, чтобы он пропустил Валкера…

– Кэл, разреши мне отправиться в путешествие с тобой, – сказал Том.

– Что за глупая просьба!

Категоричность Кэла, граничащая с высокомерием, была почти равносильна пощечине. Но Том не унимался:

– Прошу тебя, послушай. Мое предложение не лишено смысла, потому что…

– Как ты можешь в эти критические минуты думать об увеселительной прогулке?

– Я могу принести пользу! Я знаю Дональда значительно лучше, чем ты. Если он совсем потерял голову, может быть, я смогу поговорить с ним так, чтобы он остыл, когда ты уже исчерпаешь все свои доводы. Возможно, мне удастся отвлечь его внимание, а ты в это время заберешь у него оружие. Ты не можешь не знать, как он будет реагировать на тебя и доктора Уайта. Ты ведь представляешь администрацию.

Кэл еще ничего не ответил, но Том по выражению его лица уже ясно видел, что брат отклоняет все уговоры. И действительно, Кэл решительно не соглашался:

– Ты предлагаешь невозможное. Я ни в коем случае не разрешу…

– Я бы серьезно обдумал такой вариант, будь я на твоем месте, – вмешался Стейн. – Согласен, что в нем есть риск. К тому же Том не может справиться с задачей лучше тебя. Но, с другой стороны, как сказал Том, у него больше шансов на то, что Дональд прислушается именно к его отрезвляющим словам и ни к чьим другим.

Кэл задумался. Его лицо было мрачным. Том почти физически чувствовал внутреннюю борьбу Кэла с самим собой. Старший брат продолжал противиться и не хотел соглашаться с чужим мнением. Но после некоторого раздумья он сказал:

– Это приведет к тому, что мы все четверо должны будем вернуться назад в одно и то же время. Мы еще никогда…

– Да, но мы никогда не сталкивались с подобной ситуацией! – воскликнул Стейн. – Ты же сам это только что сказал!

– Если Дональд все–таки наделает шуму в Помпее, ты доложишь об этом? – спросил Том.

– Я обязан буду сделать это.

– И зачеркнешь работу отца – и свою работу. Добьешься того, что Арчибальд закроет отдел, как только узнает о ЧП.

– Он прав, – Стейн продолжал поддерживать Тома. – Возьми его с собой, Кэл. Тебе не стоит отказываться даже от самой малой помощи.

Кэл еще раз смерил взглядом своего младшего брата и, Том был уверен, убедился в его горячем желании помочь. Приготовившись отклонить план Тома, и, как показалось молодому Линструму, на этот раз бесповоротно, Кэл посмотрел на Стейна. Широкое лицо ученого становилось сердитым – Том даже подумал, что Стейн очень хорошо понимает всю сложность отношений между двумя братьями.

Наконец Кэл сказал:

– Ладно. Но мы должны поторопиться. Нам во что бы то ни стало необходимо пройти через Врата времени без десяти минут девять.

И он быстро зашагал в сторону туннеля.

Следующий час проскочил в бешеном темпе. Том носился по бункеру, готовя тоги, ручные кольца, сандалии, косметику для грима. К восьми тридцати он и Кэл были полностью переодеты, а их лица стали темнее от наложенной краски.

Кэл распорядился, чтобы у каждого из них был персональный полный комплект коммуникационного оснащения на случай, если их разлучат какие–то непредвиденные обстоятельства. Том быстро сбегал в комнату с электронной аппаратурой, подобрал два маленьких устройства, используемые в качестве рации, и поместил их в специальных поясах, которые они надели под свою одежду.

В обоих приборах были встроены магнитофоны. Том вспомнил, как он недели две назад воспользовался одним из этих аппаратов, чтобы записать дома свою любимую электронную музыку в стиле поп–рока, намереваясь позже перенести запись на стационарный магнитофон. Заглянув в крошечное окошко прибора, Том увидел миниатюрную бобину. Он хотел вынуть ее, но в это время услышал громкий голос Кэла из вестибюля:

– Валкер уже здесь, Том. Давай двигаться!

Том так и оставил запись в магнитофоне и побежал по туннелю.

Доктор Стейн и доктор Валкер вдвоем производили проверку и настройку всех механизмов, готовя Врата времени к работе. Стейн прилепил повязку на свой раненый висок. Он вроде бы пришел в себя. А скорее всего старался пересилить свое недомогание, понимая всю чрезвычайность ситуации.

Том чувствовал себя неуютно в короткой тунике из грубой шерсти тускло–коричневого цвета. Его одетые в сандалии ноги замерзли.

Без четверти девять доктор Валкер попросил их стать на платформу.

Погруженный в работу, сосредоточенно щелкавший переключателями доктор Стейн, тем не менее, не удержался от шутки:

– Я еще никогда не видел таких двух благородных римлян…

– Четыре минуты, – прервал его доктор Валкер.

От волнения у Тома зачесались ладони и слегка закололо в желудке – ПРОСТО НЕ ВЕРИЛОСЬ, ЧТО ОН ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ПРОШЛОЕ, ВО ВРЕМЕНА И СОБЫТИЯ, КОТОРЫЕ ПРОИСХОДИЛИ ДЕВЯТНАДЦАТЬ ВЕКОВ И ВОСЕМЬ ЛЕТ НАЗАД. Том попытался улыбнуться Кэлу, но ответной реакции не увидел. Потоки золотистого света, бившие прямо в лицо Кэла, заставили его закрыть глаза.

Том любовался многоцветными огнями, мигавшими все быстрее и быстрее. Увидит ли он их когда–нибудь снова? Увидит ли Вашингтон? Весь привычный мир?

Доктор Валкер громко крикнул:

– Тридцать секунд. Станьте рядом.

Часы показывали без десяти девять. Тома вдруг окружила со всех сторон холодная, звенящая темнота.

Откуда–то издалека, через темную пустоту, уже успевшую отделить Кэла и Тома от комнаты с Вратами времени, донесся чей–то голос:

– Доброго пути и удачи…

Пахло соленым ветром. Чувствуя головокружение, Том открыл глаза.

Произошло что–то неладное! Ничего, кроме темноты…

– Кэл ?

– Я рядом с тобой! И не кричи. Приближается какая–то повозка.

Кэл оттащил брата за валуны. Глаза Тома постепенно привыкли к темноте голубой ночи. Кэл и Том наблюдали за следовавшим мимо них толстым дедом, управлявшим небольшой телегой, которая стучала по мощеной большими камнями дороге. Нагруженную бочками повозку тащили две чубарые лошадки.

Дорога вилась вдоль самой кромки моря, у подножья скалистого склона, куда «приземлились» Кэл с Томом. А дальше путь уходил в сторону от воды, но все так же шел по берегу. Шумело и шумело море.

На небе – приходило, наконец, ощущение реальности происходящего – мерцали звезды в незнакомых созвездиях. Легкий ночной ветерок нежно дул с юга. Направление ветра Том определил исходя из того, что Помпея располагалась на западном побережье Римской империи.

Запахи соленого океана смешивались с другими непривычными запахами. Время от времени где–то внутри земля гулко громыхала и дрожала. Возница на телеге покрикивал на своих лошадок, произнося слова на чужом языке.

Том, пытаясь найти источник грохота, огляделся вокруг и не смог удержаться от восклицания…

Везувий!

Его открытая вулканическая верхушка была чуть–чуть красной. Гора возвышалась прямо за городской стеной. А город светился множеством огней. Повозка катилась все дальше по изгибам дороги.

Кэл показал знаками, что им пора встать. Том не мог оторвать изумленного взгляда от города, раскинувшегося между Везувием и морем. Но внезапно восхищение Тома сменилось мрачной мыслью. Завтра жители римского города будут в страшной панике пытаться спастись от гибели, которую принесет им извержение вулкана.

– Гордон вот–вот может появиться на этой дороге, – сказал Кэл.

– Я почему–то думал, что Врата времени перенесут его – и нас тоже – ближе к городу.

Кэл покачал головой:

– Врата времени делают это с точностью до одной восьмой мили. Поэтому мы должны настраивать их так, чтобы они доставляли нас на предположительно открытое пространство возле места назначения. Кроме того, нетрудно себе представить, что могло бы произойти, если бы в самом центре Помпеи появился человек прямо из воздуха.

Том вслед за Кэлом спускался по скалам на дорогу.

– Значит, и Дональд появился именно здесь?

– Да.

– Как ты думаешь, куда он пошел?

– По–видимому, он отправился в Помпею. Больше здесь ничего нет поблизости.

– Но он понял, наверное, что попал не в Адирондаки.

– А кто его знает, о чем он думал? – ответил Кэл.

– У него ведь нет связи с Вратами времени.

– Ты прав. Она есть только у Гордона. Я проверил это в бункере и не нашел ни одного недостающего ручного контролирующего устройства. Если бы у Дональда были на месте мозги, он взял бы один из этих приборов для собственной безопасности. Он… Кто–то идет!

Они спрятались за большим камнем. Со стороны города по дороге шел человек примерно такого же роста, как Уайт. Том узнал бороду Гордона, его перекинутую через плечо красную мантию. Двигался он очень медленно, как будто стер ноги.

Кэл подождал, пока Уайт приблизится и будет от них ярдах в десяти, и встал.

– Гордон?

От неожиданности Гордон раскрыл рот. И тут же пригнулся, как бы ожидая нападения.

– Это мы, Кэл и Том.

Оправившись от шока, он подошел к ним шаркающими шагами.

– Когда я услышал свое имя, сказанное по–английски, думал, что сошел с ума. Что случилось, Кэл? Почему вы здесь?

– Сегодня вечером Дональд Куп воспользовался Вратами времени. Мы предполагаем, что он в Помпее.

Уайт справился и со вторым шоком.

– Мне не встретился никто из знакомых – в том числе и Дональд.

– Ты пришел с небольшим опозданием. Все в порядке?

– Я задержался, потому что опасно смотреть слишком часто на свои дьявольские часы. Нельзя же то и дело вытаскивать хронометр времени двадцатого века при всем народе. А еще я столкнулся с небольшой неприятностью.

И он поднял свою левую руку. На пальцах не было ни одного кольца.

Том заметил, что лицо Уайта в синяках и кровоподтеках.

– Что случилось? – спросил он Гордона.

– Все очень просто, – Уайт попытался улыбнуться. – Меня ограбили. Я зашел поужинать в маленькую таверну, которая называется «Фортуна Августа», – Фортуна Аугуста, на местном наречии, – чуть севернее форума. До этой таверны у меня было все в порядке с пунктами питания. Никаких проблем. А сегодня вечером – ну, что ж, в каждом городе есть криминальные элементы. Я наткнулся на них именно в Помпее. Они ждали снаружи, подскочили ко мне и забрали все кольца и оставшуюся у меня в кармане мелочь. К счастью, они меня не обыскивали. Если бы нашли аппарат, обеспечивающий связь… – Уайт тронул рукой свою талию. – Так что Куп? Когда он здесь появился?

– Час или два назад, – сказал Том. – По всей вероятности, он проник в Помпею до того, как ты покинул ее.

Уайт почесал бороду.

– Я сейчас вспомнил об одном немаловажном обстоятельстве. Город как раз часа два назад казался очень взбудораженным чем–то. Люди собирались на каждом углу. Мне хотелось узнать что случилось, но я сдержал свое любопытство – старался все время держаться в тени.

– Может быть, их волнения связаны с вулканом? – предположил Том.

Уайт отрицательно покачал головой.

– Везувий часто грохочет. Горожане и не помышляют о том, что завтра все погибнут от извержения. Между прочим, несколько священнослужителей в своих проповедях предсказывали страшные события. Они делают это для того, чтобы исправить к лучшему нравственность людей, но никто не воспринимает их всерьез. Теперь о Купе. Он решил позабавиться?

– К сожалению, нет, – сказал Кэл и все объяснил.

– Настоящая беда! – воскликнул Уайт, выслушав Кэла. – Мы должны найти его.

– И желательно до того, как Везувий похоронит нас всех, – заметил Кэл печальным голосом.

Держась одной рукой за плечо Кэла, Уайт массажировал свою ногу и осматривал ее.

– А я думал, что мои хождения закончились. Вы не можете себе представить, какие волдыри натерли мне эти сандалии.

Он повозился с ногой еще немного и выпрямился.

– Самое лучшее место для получения информации – это, конечно, форум – городская площадь. Вступать в разговоры с кем–либо для нас очень рискованно. Я старался говорить как можно меньше, потому что не владею местным диалектом достаточно свободно. Когда моя речь вызывает любопытные взгляды, – Уайт, продолжая прихрамывать, двинулся по дороге в обратный путь, а Кэл и Том зашагали рядом, – я выдаю себя за иностранца, который приехал, например, из Африки. И хотя она находится буквально на противоположном берегу моря, это все же совсем другая сторона света.

Том с замиранием сердца смотрел на залитую огнями Помпею, к которой они подходили. Приблизившись к городской стене, они неожиданно увидели группу знатных особ. Мужчины сидели верхом на лошадях, а женщин несли в роскошных паланкинах.

Уайт вдруг сошел с дороги и увлек за собой своих товарищей.

– Эти мужчины – из сословия всадников. Сословия, принадлежащего к высшим слоям общества. Так как мы с вами простые горожане, то обязаны уступить им дорогу. Я дам вам знать, когда можно будет продолжить путь.

У городских ворот, прямо под фонарем с колеблющимся огнем, стоял дюжий воин в доспехах. Он узнал Уайта. Гордон шепнул своим:

– Мы можем вызвать подозрение. Я ведь вышел из этих ворот всего лишь несколько минут назад. Постарайтесь улыбаться и вести себя, как пара деревенских олухов.

Призвав на помощь все свои артистические способности, чтобы выглядеть как можно глупее и неотесаннее – при этом главная ставка делалась на улыбку, и Том не без основания предполагал, что она выглядит явно фальшивой, – братья стояли чуть в стороне и ждали. Доктор поприветствовал стражника по–латински. Часовой внимательно посмотрел на Кэла и Тома. Уайт еще что–то сказал. Воин засмеялся и показал жестом, что они могут пройти в город.

Когда они уже шли по темной, извилистой улице Помпеи, Уайт объяснил:

– Я сказал ему, что вы мои друзья, которых я вышел встретить на дороге. Фермеры из пригорода Рима. Пришли поиграть в кости, выпить вина… и, если повезет, найти подружку или двух. Стражник отнесся с пониманием…

Дальше они шли молча. Оба брата с восхищением рассматривали город. Прямые мощеные улицы, почти на каждом шагу небольшие бассейны или фонтаны, внушительного вида дома, выходящие на улицу стены которых были совершенно глухими, если не считать ворот, запертых на ночь; но зато вторые этажи домов с просторными балконами и красивыми колоннадами были полностью открыты. Почти всюду на стенах были нарисованы красочные сценки из повседневной жизни. Том вспомнил учебник, где видел иллюстрации найденных при раскопках фрагментов этих стен. Изучая обнаруженные росписи, археологи очень много узнали о древнем городе.

Но, глядя на настенные рисунки, Том также вспомнил о гибели Помпеи. О гибели неотвратимой и свершившейся.

В этот час большинство жителей разошлись по домам. Из одного дома слышался смех. Вечеринка? На высоком балконе другого жилища нежно пела лютня. Редкие прохожие почти не обращали на них внимания. Вскоре Уайт привел их на площадь.

Они подошли к освещаемой факелами рыночной площади приблизительно пятисот футов в длину и четверти этого расстояния в ширину. Форум был вымощен большими плитами из мрамора, который уже изрядно поистерся. То и дело встречались громадные бронзовые статуи богов и богинь. Уайт пояснял назначение некоторых построек, расположенных вокруг обширной площади.

– Вот это macellum – местный мясной маркет. Дальше идут разные лавки. А это маленькое здание – культовый храм императорской семьи.

Следующее сооружение, на которое указал Уайт, находилось в дальнем конце форума. Перед входом в здание они увидели портик с шестью большими колоннами.

– А вот Капитолий. Храм, в котором вы можете засвидетельствовать свое почтение Юпитеру, Юноне и Минерве. Дальше…

Схватив Тома за руку, Гордон показал на группу загулявших людей, беседующих у ступенек храма.

– Стойте здесь, а я попробую что–нибудь выяснить.

Уайт медленно пошел к разговаривающим о чем–то горожанам, а Том и Кэл скрылись в тени от портика одной из лавок.

Подойдя к жителям Помпеи, Уайт для приветствия поднял правую руку ладонью вперед. Никто из этих, довольно бедно одетых людей, не проявил к нему интереса. Но Гордон продолжал изображать дружескую улыбку. Все так же гремел Везувий. От его вспышек время от времени все статуи, строения и лица людей окрашивались в красный цвет.

– Мне кажется бесчеловечным не сказать им, что на них надвигается, – шепнул Том.

Кэл посмотрел на брата с каким–то непривычным выражением.

– Именно по этой причине отец уничтожил почти все свои труды, в которых давал теоретическое обоснование эффекту проникновения в другие века. Когда люди еще только мечтали о создании машины времени, он уже понимал, что ситуация, подобная той, в которую мы сейчас попали, будет вызывать большие нравственные страдания.

– Я не знал. А что же заставило его изменить свое отношение?

– Он был ученым. И считал, что прогресс ни задержать, ни остановить нельзя, несмотря на возможные негативные последст… Идет Гордон.

Когда Уайт отошел от граждан Помпеи и, прихрамывая, поспешил к Кэлу и Тому, один из толпы проводил его подозрительным взглядом. Гордон быстро укрылся под портиком, улыбка с его лица исчезла.

– Нет сомнения, что причиной всех их волнений и суматохи является Дональд Куп. Я, по крайней мере, уверен, что это Дональд. Ведь не может быть, что еще какой–то – выражаясь их словами, «странно одетый варвар, говорящий на диком, чужом языке», – прибыл в Помпею в эту же ночь.

– Эти люди видели его? – спросил Кэл.

– Нет, но многие другие видели. И, судя по всему, он устроил настоящий переполох, прежде чем был схвачен.

– Схвачен? – удивился Том. – Кем?

– Стражей. По словам тех ребят, стражники приложили немало усилий, пока им удалось поймать Дональда примерно час назад. Они окружили его и увезли в телеге, направив на него свои копья. Он почему–то не воспользовался пистолетом. Возможно, сильно перепугался. Так или иначе, – Уайт безнадежно вздохнул, – но он заключен в тюрьму.

6. ВЫЗВОЛЕНИЮ ИЗ ЛАТИНСКОЙ ТЮРЬМЫ ПОМОГАЕТ РОК–МУЗЫКА

Кэл тотчас спросил:

– Ты знаешь, где тюрьма?

– Всего в нескольких кварталах от thermae – общественных бань, – кивнул Уайт. – Дональд находится в доме, куда стража приводит пьяных и других нарушителей порядка. Там их держат всю ночь, а потом они предстают перед магистратом. Тюремное помещение – недалеко от пекарни.

Гордон шагнул из–под портика, но Кэл быстро затащил его назад. Стоявшие возле Капитолия парни смотрели в их сторону с явным подозрением. А в следующее мгновение трое из них двинулись к портику.

– Как видно, меня подводит мой акцент, – шепотом сказал Уайт. – Сюда!

Они побежали по затемненному портику. Том оглянулся.

– Они приближаются!

Гордон бросился в узкий проход между закрытыми лавками. Ринувшийся вслед за ним Том споткнулся о какой–то мусор. Уайт знаком показал налево. Они все отчетливо слышали стук сандалий своих преследователей, которые пробежали по нескольким темным улицам, а потом остановились, вероятно, для того, чтобы прислушаться.

– Я думаю, мы оторвались от них, – сказал Кэл, тяжело дыша.

– Но мы еще не скоро доберемся до тюрьмы, – предупредил Уайт. – Нам придется сделать хороший крюк, огибая торговую площадь.

И, действительно, прошел почти час, пока они, наконец, нашли нужный дом. Дважды сбивались с дороги, так как Уайт никак не мог вспомнить точное расположение улиц Помпеи. Но в конце концов они вышли к бронзовому фонтану, журчащему на углу. Гордон взмахом руки показал, чтобы Кэл и Том остановились.

Посмотрев по сторонам, Уайт на одно мгновение наклонился к фонтану. Потом выпрямился и показал, в каком направлении двигаться дальше.

На полпути по узкой, покатой улице им встретился навес, поддерживаемый двумя шестами, которые были укреплены в камнях мостовой. Из–под навеса, из освещенного дверного проема исходил вкусный запах горячего хлеба. Пройдя еще два–три дома, они подошли к маленькому одноэтажному строению с решетками, в окнах которого был свет. Тому показалось, что он услышал чей–то сердитый крик, правда, не понял, из какого именно дома.

– Давайте походим мимо открытой двери тюрьмы, – сказал Уайт, – и попытаемся оценить ситуацию.

Делая вид, что прогуливаются, они не привлекали к себе внимания со стороны шумной пекарни. Оттуда доносились громкие крики споривших мужчин.

То, что они увидели в тюремном помещении, было неутешительным. Внутри на табурете под фонарем дремал тяжеловесный латинский воин, вооруженный мечом и копьем. От него исходила прямая угроза каждому, кто попытался бы проникнуть внутрь.

Кэл увидел узкий проход вдоль боковой стороны тюрьмы. Он заглянул в него, сделал знак, чтобы Гордон и Том ждали его, и исчез.

Прямо над головой Тома из зарешеченного окна пробивался тусклый свет. Сидевший в камере человек пел низким, пьяным голосом.

Кэл тихо подошел к ним.

– Плохие новости. Я обошел все здание вокруг. Другого входа нет.

Уайт расстроенным голосом сказал:

– Значит, придется вызволять Купа через единственную дверь.

– Но вначале надо убедиться, что он здесь, – предложил Том.

Кэл осторожно взялся за нижний выступ окна и, подтянувшись, глянул за решетку.

– Порядок, он здесь. С двумя пьяницами. Один спит, а другой поет. У Дональда так и остался его лазерный пистолет – он у него за ремнем. Просто страже невдомек, что это оружие.

– Мы должны отвлечь внимание этого охранника у двери… – начал было Том.

– Не так все просто, – перебил его Кэл. – В дальнем углу тюрьмы есть маленький офис. Через окно я видел там офицера. По крайней мере, у него более роскошная каска, чем у часового, – это говорит о том, что он старший по званию. Он писал на дощечке. Нам надо придумать что–то такое, чтобы они оба вышли наружу.

– Может, заварушку на улице? – предложил Уайт.

– Это заставит выйти солдата. А насчет офицера я не уверен, – сказал Кэл и посмотрел вокруг. – Найти бы что–нибудь необычное, чтобы отвлечь…

И тут Том вспомнил о приборе, спрятанном в его поясе.

– У меня есть кое–что. Вот.

– Но это всего лишь коммуникатор, – разочарованно произнес Кэл.

– Я брал его домой несколько дней назад, а потом вернул на склад, но забыл вынуть бобину из проигрывателя. На ней я записал несколько пьес из металлического рока. Фантастически бешеная музыка. Электронная. Такого жители Римской империи никогда не слышали. Можно включить на полную громкость…

– Как раз то, что нужно, – одобрил Гордон.

Кэл, покусывая нижнюю губу, сказал:

– Люди, находящиеся в пекарне, безусловно, тоже повыскакивают.

– Если ты возьмешь на себя стражника, – рассудительно говорил Уайт, – я позабочусь об обитателях пекарни. Потом я приду назад и помогу справиться с офицером. А ты, Том, откроешь камеру.

– Ты думаешь, она заперта на ключ?

– Скорей всего, там только решетка.

– Нужно найти какое–то орудие…

Кэл, пригнувшись, нырнул в проход между домами и быстро вернулся с большим камнем в руках. Том почувствовал, как у него все сжалось внутри. Он не привык прибегать к насилию. То же касалось и его брата, и Гордона Уайта. На их лицах отражалось сильное волнение.

Том нажал кнопку на коммуникаторе, продвинув таким образом музыкальную запись почти в центр прибора. Еще раз легонько щелкнуть другим маленьким переключателем – и Помпея услышит сумасшедшие звуки тяжелого рока, от которого волосы римлян встанут дыбом. Том надеялся именно на такой эффект.

Крадущимися шагами, стараясь не попасть в продолговатый луч света, падающий от фонаря через открытую дверь тюрьмы, все трое перешли на другую сторону улицы. Пока Уайт незаметно подкрадывался к булочной, Том и Кэл вернулись к тюрьме. Братья теперь были по разные стороны от луча света, и их скрывала темнота. Кэл вплотную прижался к внешней стене. Том украдкой глянул на стражника. Он все так же дремал.

Том нагнулся, подложил миниатюрный коммуникатор под истертый порог и, увидев сигнал Гордона Уайта о его готовности, лег у порога, сложившись ласточкой.

Тишину улицы нарушали только голоса спорящих людей в пекарне. Кэл еще раз осмотрел все вокруг – и резко кивнул Тому.

Том щелкнул переключателем.

С диким скрипом, лязгом и завыванием электронная музыка вырвалась наружу. Из маленького динамика приемопередатчика она звучала даже еще какофоничнее, чем в живом виде. Уайт выбил шесты, поддерживавшие навес. Он рухнул и загородил снаружи вход в булочную.

Из тюрьмы послышался страшный, пронзительный крик стражника. Потом раздались громкие удары шагов – и почти весь проем двери закрыла фигура великана с копьем.

Кэл подвинулся ближе к двери. И как только охранник вышел на улицу, он вытянул руку и стукнул его камнем по голове.

Громко что–то выкрикнув, часовой выронил копье и зашатался. Кэл схватил копье и отбросил его как можно дальше. Со стороны пекарни доносился нарастающий шум – это громко кричали и стучали булочники, пытаясь справиться с закрывшим им путь навесом и выбраться наружу. Уайт пустился оттуда наутек.

Придя в себя, стражник в бешенстве вскочил на ноги. Наушник его каски смягчил сильный удар, нанесенный ему Кэлом. Воин Помпеи решительно схватился за рукоять своего короткого меча. В ту же минуту Уайт набросился на него сзади и, вцепившись ему в подбородок, дернул его назад, но воин был высокий и сильный. Он мигом стряхнул с себя Гордона и бросился к Кэлу.

К счастью, Кэл был наготове и первым нанес удар кулаком в живот.

Удар выбил почву из–под ног стражника. Уайт ребром руки рубанул его по шее. А Том к этому времени вбежал в помещение и повернул налево, к тюремной камере.

Дверь камеры, действительно, была закрыта только решеткой. Том, однако, совсем забыл об офицере. А он уже бежал по короткому коридору, угрожая Тому мечом.

Том схватил первое, что подвернулось под руку, – табурет часового – и швырнул им в офицера, который закачался от удара. А тем временем во входную дверь уже ворвался Уайт, а за ним и Кэл с камнем в руках. Том слышал шум драки и ужасные ругательства, пока отодвигал засов решетки и открывал скрипучую дверь.

– Дональд? Дональд, выходи!

Дональд Куп, с поднятыми на лоб очками, сидел, опершись спиной о стену. На появившегося перед ним Тома он посмотрел так, как будто видел его во сне. На губах Дональда играла странная улыбка.

Но в следующее мгновение глаза Дональда стали ясными. Он вскочил на ноги и с тревогой в голосе спросил:

– Кто еще с тобой?

– Кэл, доктор Уайт – ну какая разница? Идем!

– Но они снова посадят меня под замок…

– Дональд, ты знаешь, что произойдет в Помпее завтра? Извержение вулкана. Будет погребен весь город! Если ты предпочитаешь остаться здесь вместо того, чтобы немедленно убраться отсюда, ты… – Том замялся, а потом добавил: – Ты , должнобыть , сошел с ума !

Он начал тащить Дональда за руку. Физическое принуждение, похоже, вернуло Дональду разум.

– Ладно, пойдем.

Уайт и Кэл свалили офицера на пол. Гордон сидел на его закрытой латами груди, а Кэл в это время бил его кулаком по голове. После трех ударов офицер потерял способность двигаться.

Когда они вчетвером бросились к выходу, Кэл вырвал лазерный пистолет из–за ремня Дональда. Открыв было рот для протеста, Дональд вдруг сразу сник под грозным взглядом Кэла.

Раздался громкий голос выбежавшего первым Уайта. Он кричал:

– Беда!

Слева, в нижнем конце улицы, из–за угла появились четыре воина, которые вели шатающегося человека. Два солдата несли факелы. Быстро среагировав на дикую музыку, два других воина выхватили свои мечи.

– Это стража! – снова крикнул Уайт.

Четверо стражников бросили пьяного пленника и ринулись к тюрьме.

Как только они начали бежать, Гордон, быстро оценив обстановку, сказал:

– Мы должны добраться до городских ворот до того, как они…

Том сомневался, что они смогут вообще куда–нибудь добраться. Все воины Помпеи были, как на подбор, могучими великанами, в том числе и эти четверо. Они бежали с невероятной скоростью. А если учесть, что улица, по которой они двигались, шла резко в гору, то их скорость была просто неправдоподобной. Но гостям из двадцатого века улыбнулась удача. Ее принесли пекари, которые, наконец, пробились сквозь навес и выбежали на улицу, крича и размахивая руками.

Первые два стражника столкнулись с людьми из булочной и упали. Это дало Тому и остальным выигрыш во времени.

Стараясь не упустить ни секунды, они кинулись бежать вверх по улице. Даже Дональд, казалось, осознал опасность и ускорил шаг.

При первом повороте за угол Том перевел дыхание и спросил:

– Кэл, не можем мы связаться с Вратами времени прямо отсюда?

– Очень рискованно. Не останавливайся!

Том мало что заметил за время их бешеного, казавшегося таким долгим бега–отступления к воротам Помпеи. Запомнилось только впечатление от настенных рисунков, которые он успевал увидеть лишь краем глаза. Уайт бежал впереди, часто меняя направление. Когда до городских ворот остался последний квартал, они сменили сумасшедшую гонку на более медленный бег.

В груди у Тома все колотилось и болело. Сильно кружилась голова, по спине бежали струйки пота. Но запыхавшиеся Уайт и Кэл, как показалось Тому, были еще в худшем состоянии.

– Надо спешить, – тяжело дыша и прихрамывая хрипел Уайт. – Они не могли отстать намного.

Время от времени оглядываясь назад, чтобы вовремя заметить преследователей, группа достигла ворот. Уайт набросил свою порванную мантию на плечи Дональда, закрыв как можно тщательнее выдающие его с головой рубашку и брюки. Часовой не обратил на Дональда особого внимания, так как и Линструмы, и Уайт старались хотя бы частично прикрыть его собой.

Но вот стражник удивленно поднял брови и хотел что–то спросить. Это он услышал предупреждающие крики приближавшихся воинов. Уайт и все остальные бросились бежать.

Когда охранник опомнился и начал кричать, они уже были довольно далеко от городских ворот Помпеи.

Том чувствовал, что бежит из последних сил. Хотя он не мог пожаловаться на свое здоровье, но такая долгая физическая нагрузка подействовала на него изнуряюще. Однако он как–то еще держался. Везувий выдавал из своих недр зловещий грохот, красные вспышки вулкана становились все ярче и ярче.

Когда они повернули на прибрежную дорогу, упал Кэл. Гордон и Том помогли ему подняться. Лицо Кэла было бледным от страшной усталости. Преследовавшая их стража в это время появилась у ворот города. Воины размахивали факелами, гремели копьями и мечами. Их теперь было человек десять, и они быстро приближались.

– Приготовь, – Кэл едва справлялся с дыханием, когда они снова побежали. – Приготовь свой коммуникатор, Гордон. Мы должны войти во Врата времени в тот миг, когда достигнем места…

Из всех четверых только Дональд Куп выглядел так, как будто совсем не устал. Возможно, это объяснялось пробудившимся у него сознанием своего безрассудства, запоздалым страхом перед тем, что могло с ним случиться. Бежавший впереди Том узнал склон холма, куда опустили их вечером Врата времени.

Том оглянулся. Погоня продолжалась. Факелы в руках стражей порядка подпрыгивали в дикой пляске.

И вдруг Том вспомнил, что оставил возле тюрьмы свой коммуникатор, и подумал, что он будет погребен под тоннами пепла после завтрашнего извержения Везувия. Превратится ли крошечный прибор в ничто? Или какой–то археолог через много столетий обнаружит расплавленный кусок металла вместе с другими реликтами?

– Не могу… сделай все сам, – задыхаясь, сказал Уайт и вдруг упал на колени.

Испугавшись, Кэл из последних сил поднял доктора на ноги. Вооруженные солдаты неумолимо приближались. «Они нас схватят, – с ужасом думал Кэл, – отведут назад в Помпею – и мы погибнем в завтрашнем светопреставлении!»

Везувий уже так громко грохотал, что стражники даже приостановились и повернули головы в сторону горы. Тома внезапно охватила жалость к этим людям. Они сейчас стараются честно нести свою службу, и не знают, что завтра их ждет гибель.

– Еще немного, Гордон, – поддерживая Уайта, говорил Кэл. – Буквально через несколько шагов мы покинем Помпею.

Дорогу сотрясало от толчков вулкана. Красные сполохи все чаще и чаще озаряли окрестность. Стража возобновила погоню, но внимание солдат снова и снова привлекал бушующий Везувий. И эти заминки способствовали спасению беглецов. Воины уже были у подножия холма, когда Кэл дрожащими руками пытался совладать с маленькой блестящей коробочкой. Но руки плохо слушались, и он уронил прибор. Почти в полной темноте Кэл начал искать его под ногами. У Тома сильно кружилась голова – ему казалось, что он вот–вот упадет с холма.

Кэлвин, наконец, нашел спасительный аппарат и нажал на одну из его сторон. В ту же минуту Том почувствовал прохладу и легкое покалывание в голове, а в глазах стало совсем темно.

Последним, что ясно запечатлелось в памяти Тома, был столб огня и красного дыма, вырвавшийся из вулкана. Яркий свет отразился в очках Дональда. Внизу один из воинов прокричал какую–то команду и метнул копье…

Том еще успел увидеть полет копья в свете звезд и был уверен, что оно попадет в кого–то из них…

Но в это время Помпея исчезла.

Гордон Уайт в полном изнеможении сидел на платформе из нержавеющей стали. Выглядевший не лучшим образом Кэл стоял рядом с лазерным пистолетом в правой руке.

Том прислонился к стене. Прогулка в прошлое лишила его сил. И только Дональд остался невозмутимым, по крайней мере, внешне.

Прошло пять минут, как все четверо вернулись в комнату с Вратами времени. На часах было десять минут второго ночи.

Кэл сердито сказал Дональду:

– Сними свои дурацкие очки. Хватит прятаться за них.

Пытаясь улыбнуться, Дональд повиновался.

– Послушайте, доктор Линструм, может ли извинение…

– Извинение?! Ты непроходимый болван! Неужели ты думаешь, что словами можно оправдать то, что ты сделал? То, что ты намерен был сделать? – Кэл показал на развороченные приборы в стене. – Восстановление всего этого будет стоить тысячи долларов. Кроме того…

На какое–то мгновение Кэл замолчал – у него не было сил говорить.

– Тебя надо лечить, Куп. Твое поведение – оно просто невыносимо!

Из туннеля появились Стейн и Валкер. В руках у Валкера был поднос с кофейником и чашками. Все обрадовались наступившей паузе.

Том с жадностью выпил кофе и почувствовал себя чуть лучше. Кэл выглядел все таким же уставшим и взбешенным.

– Вызвать охрану прямо сейчас? – спросил Кэлвина Стейн.

– Сначала послушаем его объяснения. Если они у него есть! Ты не ожидал, что тебя занесет в Помпею, не так ли, Куп?

Дональд изобразил на лице раскаяние.

– Я признаюсь, что пытался вывести из строя приборы, обеспечивающие…

– Тем самым подвергая опасности жизнь Гордона!

Дональд замолчал. Том много бы отдал, чтобы прочитать мысли своего друга. У него было предчувствие, что Дональд надел на себя маску и выжидает.

Помолчав, Куп продолжал:

– Я думал, что смогу перенастроить аппаратуру, никому не повредив. Я изучил кое–какие электронные схемы самостоятельно…

– Ты не только думаешь, что можешь играть со сложнейшими приборами, как с игрушкой, – взорвался снова Кэл, – ты еще, очевидно, уверен в том, что компетентен изменять историю. Каждый, кто так считает, безнадежно болен.

Дональд пропустил эти слова мимо ушей и сказал:

– Признаюсь, что я сильно испугался на том склоне холма, когда понял, куда попал.

– Почему ты отправился в Помпею? – спросил Уайт.

– Я надеялся встретить вас. Был страшно перепуган. Ничего не соображал…

– Ты хочешь доказать, что все произошло случайно! И выставить себя невинным! А на самом деле ты пытался вмешаться в сам ход исторических событий! Рискуя… – Кэл зло отчеканивал каждое слово, а под конец с возмущением добавил:

– И вообще я сильно сомневаюсь, в своем ли ты уме и стоит ли продолжать разговаривать с тобой.

– Так вот, когда стражники схватили меня, я начал размахивать перед ними пистолетом, – невозмутимо рассказывал дальше Дональд. – Думал, что они перепугаются…

Все молчали. Дональд разочарованно закончил:

– Но это не подействовало.

– Неужели ты всерьез рассчитывал, что римские воины знакомы с таким видом оружия? – спросил Уайт. – Сам факт, что они не забрали его у тебя, должен был убедить тебя…

– Знаю, знаю. Это дошло до меня довольно скоро. Как только я попал в тюрьму, решил с помощью пистолета выбить запоры на двери. Поздно ночью, когда все вокруг успокоятся.

Опять наступила полная тишина. И снова Дональд сделал слабую попытку оправдаться:

– Я не мог думать ни о чем другом.

– У нас имеется распечатка, где ясно и четко обозначен отрезок времени в прошлом, куда ты намеревался попасть, думая, что перенастроил Врата времени, – сказал Кэл.

Это сообщение, наконец, произвело впечатление на невозмутимого до сих пор Дональда – на его лице появился явный испуг. Но быстро оправившись, он как можно спокойнее спросил:

– Да?

– Мы знаем, что ты держал курс на двенадцатое марта этого года. Том рассказал нам о газете с пометкой.

Дональд глянул на Тома, и Том увидел в его взгляде что–то совсем новое, ужасающее.

Ненависть.

Кэл безжалостно продолжал:

– Ты хотел вернуться в двенадцатое марта. В те дни, когда Арчибальд был на отдыхе в Адирондаках. Чтобы убить его? Чтобы уничтожить не только президента, но и его предложения по разоружению?

– Где ваши доказательства? – огрызнулся Дональд.

– Ты все отрицаешь? – закричал Уайт.

Щурясь, Дональд немного съежился. Но потом вдруг встал и чуть ли не с гордостью сказал:

– Ладно. Я ничего не отрицаю. Арчи заслуживает смерти. Он со своими жалкими идеалами расшатывает нашу страну.

– Тебе, действительно, необходим врач, – заметил Валкер. – И чем скорее, тем лучше.

– Пойдемте в мой кабинет, – сказал Кэл. – Я буду звонить Слоуту.

Валкер и Стейн, напомнив, что надо отключить всю систему, остались на несколько минут. Кэл жестом руки, в которой держал пистолет, показал Дональду, чтобы тот шел вперед. За Кэлом пошли Том и Гордон Уайт.

Только они миновали красную дверь, как услышали страшный грохот из кладовой с костюмами. Уайт подбежал к двери, распахнул ее настежь и замер на месте. А Том подумал, что сошел с ума под влиянием ночных приключений.

Один из ящиков с костюмами был разбит на кусочки, а все его содержимое разбросано. Футах в трех над этим беспорядком, ничем не поддерживаемое, в воздухе висело ужасное привидение.

Оно представляло собой металлический куб серебристого цвета площадью в один–полтора фута. Поперек его лица расположились маленькие диски с дрожащими стрелками и два ряда мигающих огней. Из боков плавающей коробки торчали, слегка покачиваясь, две металлические руки. На конце каждой из них светилась верхняя часть бледно–зеленого стеклянного шарика, помещенного в металлическую чашечку.

Воспользовавшись тем, что Кэл, Том и Уайт, как зачарованные, повернули головы и уставились на невероятное зрелище, Дональд Куп ударил Кэла кулаком по голове и отбросил его в сторону. Пальцы Дональда мертвой хваткой вцепились в запястье Кэла. Вскрикнув от боли, Кэл рухнул на колени.

Дональд вырвал оружие из руки Кэла и оттолкнул его. Кэл сильно ударился о стену. Металлическое чудище взволнованно закачало своими руками. В зеленых стеклянных полушариях ритмично пульсировал свет.

Гордон Уайт кинулся вперед. Дональд своим страшным рыком заставил его отпрянуть.

Куп прислонился спиной к дальней стене, держа на мушке пистолета всех троих. Очки, похожие на голубые зеркала, были снова у него на носу. Чувствовалось, что он готов на все.

– Стойте тихо, – приказал Дональд. – Иначе я вынужден буду всех вас убить.

7. О ЧЕМ ПОВЕДАЛ ПЛАВАЮЩИЙ ЯЩИК

Несмотря на предупреждение Дональда, Том решил все же отрезвить его:

– Дональд, если ты думаешь…

– Думаю, Томас? – Дональд странно улыбнулся. – Я думаю, что из всех вас тяжелее всего мне будет убить тебя. Но я могу это сделать. Тем более, что ты симпатизируешь Арчи. Так что не вынуждай меня.

Уайт не мог оторвать глаз от плавающего ящика.

– Что это может быть?

Дональд пожал плечами:

– Не знаю. Но это, несомненно, металл. А металл горит, – Куп с пренебрежением подбросил в руке пистолет и добавил: – Так же, как и вы все.

Как бы услышав слова Дональда, стрелки на дисках металлического привидения яростно запрыгали, а руки заходили взад и вперед.

У Тома было такое ощущение, что они все вместе сошли с ума.

– А теперь слушайте внимательно, – скомандовал Дональд. – Я хочу, чтобы вы подвигались. Но очень медленно. Вы первый, Уайт.

– Куда?

– Вот туда.

Все посмотрели на массивную дверь. Кэл с изумлением выдохнул:

– В хранилище?

– Не волнуйтесь, – сказал ему Дональд. – Я включу там кондиционер. Надо, чтобы вы мне не мешали.

– Куп, если ты снова попытаешься использовать Врата времени…

– Доктор Линструм, ваши теории о так называемых последствиях не интересуют меня.

– Непоправимый вред всему ходу истории – это не теория! Это весьма реальная возможность.

– Откуда вы знаете? Кто пользовался Вратами времени для чего–то другого, кроме ваших глупых исследований? Никто!

– Ты не можешь всерьез думать о попытке убить Арчибальда! – воскликнул Уайт.

Перейдя почему–то почти на шепот, Дональд ответил:

– Я человек дела, а не просиживающий стулья философ. И никогда не был так серьезен. Так, доктор Уайт – открывайте хранилище.

Гордон поежился и пошел к массивной двери. Он нажал кнопку на панели управления рядом с дверью, и, когда она открылась, зашел внутрь.

Пересекая вестибюль большими шагами, Дональд не отрывал спины от блочной стенки и остановился рядом с красной дверью.

– Теперь вы, доктор Линструм. Откройте эту дверь. Позовите Валкера и Стейна, потом сразу отходите назад. Если я увижу что–то подозрительное на вашем лице, я убью вас первым.

Превозмогая страх, Том окликнул брата по имени. Едва заметным движением век Кэл дал понять, что слышит Тома. Том сказал:

– Он не сможет уложить всех нас, если мы нападем на него.

Дональд улыбнулся.

– Я все ждал, когда к кому–нибудь из вас придет эта мысль. Несомненно, ты прав. Но с другой стороны, Томас, один или двое из вас точно будут убиты. Ты хочешь подписать смертный приговор своему брату?

С упавшим сердцем Том вынужден был признать, что с Дональдом нелегко справиться. Лазерный пистолет способен смертельно ранить человека в долю секунды. Риск был слишком велик.

– Вызывайте их! – скомандовал Дональд.

Слегка дрожащей рукой Кэл тронул соответствующую кнопку, подождал, пока красное полотно двери скрылось внутри стены, и крикнул:

– Стейн? Валкер? Можете срочно прийти сюда?

Дональд угрожающе замахал:

– Назад!

Кэл повиновался. В туннеле послышались шаги. Дональд насторожился.

Шаги приближались. В проеме двери появился доктор Стейн. Он сразу увидел плавающий металлический ящик и уже хотел свернуть к нему…

Потом вышел доктор Валкер. Дональд пнул его в поясницу.

Валкер свалился на Стейна, который упал на колени. Пока Стейн и Валкер поднимались, Дональд занял удобную позицию в дальнем углу вестибюля.

– Ничего не предпринимайте, – предупредил Кэл Стейна и Валкера, когда они еще барахтались на полу. – Он убьет нас, если вы сделаете попытку…

– Но… – Валкер показал на висевший в воздухе ящик. – Чтотамтакое ?

Дональд вдруг зло сощурил глаза.

– Ничего общего с вашими защитными приборчиками, не так ли?

Кэл молча покачал головой. Том был совсем обескуражен.

Показавшуюся вначале такой заманчивой мысль Кэл отбросил в ту же секунду, как она пришла ему в голову. Если бы им удалось убедить Дональда, что ящик, чем бы он ни был на самом деле, фиксирует все это дикое представление…

Но Кэл не привык прибегать к обману, к тому же, как и все остальные, никогда не сталкивался с подобной ситуацией.

Дональд сказал Стейну:

– Присоединяйтесь к доктору Уайту в сейфе. А вы следуйте за Стейном, Валкер.

Нехотя, но Стейн выполнил приказ. За ним удалился и Валкер.

– Теперь вы, доктор Линструм. Прежде чем вы войдете туда, включите систему подачи воздуха.

Рука Кэла быстро прошлась по распределительной панели. Внутри помещения заработали вентиляторы. Кэл тяжелой походкой вошел в дверь.

Дональд снова взмахнул пистолетом.

– Твоя очередь, Томас.

– Дональд, послушай. Если ты опять воспользуешься Вратами времени, ты еще больше влипнешь в неприятности. Остановись на этом! Я уверен, что смогу уговорить Кэла дать тебе возможность…

Том мог бы этого и не говорить, потому что и он сам, и Дональд понимали, что такие обещания – явный обман.

– Не отнимай у меня время, Томас. Входи!

– Никакая цель не стоит того…

– Чтобы убивать, – добавил Дональд. Глаза его сверкали. – С этого момента мы прекращаем знакомство. Иногда я удивляюсь, что мы так долго были в дружеских отношениях. По многим признакам ты еще совсем ребенок.

Окончательно упав духом, Том направился к хранилищу.

– Одну минуточку! А что вы собираетесь делать со мной?

Как будто пораженный громом, Том остановился и повернулся на металлический голос. Даже Дональд выглядел ошеломленным.

Ящик–привидение выплыл из кладовой в вестибюль, покачивая руками и подмигивая зелеными стеклянными полушариями. Он говорил через маленькую решетку на своем освещенном лице:

– Не надо большого ума, чтобы сделать вывод, что происходящее здесь противозаконно. Я должен предупредить вас, молодой человек, – будьте готовы к самому серьезному наказанию. Вы находитесь под наблюдением представителя прессы.

– Представителя… – хотел что–то уточнить изумленный Том.

– Я, – объявил ящик, – Сидней Сикс.

– Репортер?

– Так точно.

Дональд подскочил к ящику, схватил его за одну металлическую руку и начал тащить.

– В таком случае вы отправитесь в сейф вместе со всеми остальными!

Плавающий робот не мог оказать физического сопротивления. Но он сдвинул стрелки на всех своих приборах в предельное положение, еще быстрее замигал лампочками и выразил решительный протест:

– Не думайте, что если я механический автомат, то не имею гражданских прав. Было юридически признано в суде, когда слушалось дело, возбужденное Мак–Элфрешом против Сикса, что искусственный интеллект, добывающий новости, приравнивается к… ой !

Отброшенный рукой Дональда, ящик проплыл через дверь хранилища и ударился о стену. Он висел теперь в неустойчивом положении, то подскакивая вверх, то опускаясь вниз. При этом все его лампочки сильно мигали. Кэл и остальные пленники не могли сдержать громких восклицаний.

– Давай! – крикнул Дональд, грубо толкнув Тома.

Пока Том пытался удержаться на ногах и восстановить равновесие, массивная дверь начала закрываться. Уайт ожесточенно бросился на стальную дверь. Но Дональд задействовал автоматический закрывающий механизм, помешать которому было невозможно. Где–то в глубине уже щелкнули реле.

– По заданной мной программе дверь откроется через пять часов, – сообщил Дональд. – На рассвете. К этому времени я проверну все свои дела.

Дверь захлопнулась.

Уайт прильнул к ней, закрыв глаза. Его поза лучше слов говорила об их поражении.

– Пять часов! – воскликнул Валкер. – За это время он может вывести из строя…

Уайт выпрямился и сказал:

– Возможно, если бы мы подняли шум…

– Бесполезно, – ответил Кэл. – Постовой всего лишь в трех футах от нас. Но бункер спроектирован и построен так, что часовой ничего не может услышать через эти стены.

– Думаю, что получил повреждение.

Все повернулись к говорящему ящику.

Металлический Сидней вернул себе устойчивость и висел теперь перед полками, забитыми документами и фильмами отдела 239–Т. Сидней Сикс деловито обследовал себя с помощью рук, а затем повернулся, чтобы показать вмятину в своем корпусе.

– Вот полюбуйтесь! Моя редакция не оставит так подобного оскорбления. А теперь может мне кто–нибудь любезно объяснить, что здесь происходит?

Зеленые стеклянные полушария на руках автомата мигнули дважды подряд.

– Не говорите ему… этому ящику… ничего! – предупредил Уайт.

– Мой дорогой сэр, почему нет? Мы вместе попали в эту сложную ситуацию. Ситуацию, которая, по–видимому, опасна для работы вашей аппаратуры. О которой я кое–что знаю с некоторых пор, между прочим.

Том удивленно спросил:

– Откуда?

– Ах, мой милый юноша. Открыть все секреты? Неэтично! Никто из вас не может отрицать, что обстановка здесь приняла самый серьезный оборот. Этот парень с пистолетом имеет все признаки человека, потерявшего разум. Раз он запер нас на несколько часов, давайте поболтаем.

Кэл разозлился:

– Как можно болтать в такое трудное время?

– Доктор Линструм, – естественно, я знаю, кто вы, – признайте, пожалуйста, что я, Сидней Сикс, проник в ваше учреждение, несмотря на все попытки помешать этому. Не помогла никакая усиленная охрана. Поэтому я предлагаю вам объединиться.

Быть может, Тому только показалось, но нравоучительный тон в металлическом голосе Сиднея вдруг сменился на угрожающий:

– Проснитесь, доктор! Взгляните в лицо реальности! У вас больше нет секретов от меня!

Гордон Уайт пристально смотрел на живой ящик.

– А я думал, что Сидней Сикс – это человек.

– Многие так думают, сэр. Однако я не менее умный, чем вы. Меня сконструировали в информационном синдикате за более чем миллион долларов. Я олицетворяю собой самые последние достижения в миниатюризации и фактически являюсь улучшенным вариантом гомо сапиенс, а потому не впадаю в глупые эмоциональные состояния. В связи с этим, сэр, вы ниже меня по развитию.

Уайт с раскрасневшимся от злости лицом ответил:

– Но у меня есть руки. Что бы вы сказали, если бы я подошел и разорвал вас на части?

– Я буду яростно протестовать! До тех пор, пока вы не заставите замолчать мой голосовой механизм, конечно. Уверяю вас, сэр, что ваше агрессивное поведение ни к чему не приведет. Незамедлительно сюда проникнет другой автомат аналогичной конструкции, чтобы заменить меня. Кроме того, я имею первоклассное средство выпутаться из затруднительного положения. Мои редакторы проявляют сильную заинтересованность в получении информации о вашем отделе. Информации, слишком долго скрываемой от общественности.

– Что делалось из самых лучших побуждений, – сказал Кэл.

– Смотря как на это взглянуть. Да, я слышал о беспокойстве вашего отца насчет возможного использования машины, созданной для путешествий во времени, как средства – ну, скажем, так, – вмешаться в прошлое. Однако мой долг обязывает меня не принимать во внимание трудные для понимания философские рассуждения. Люди имеют право все знать!

С хмурым видом доктор Валкер сел на пол. Флуоресцентное освещение хранилища было неприятным, температура – низкой. Спасибо еще, что вентиляторы поставляли свежий воздух.

– Гм! – произнес Сикс. – Я правильно понял, что явно неуравновешенный молодой человек, загнавший нас сюда, – работник вашего отдела, не так ли? И племянник сенатора Купа?

– Откуда вы всех знаете? – спросил Стейн.

– Я занимался расследованием несколько месяцев. Выискивал необходимые сведения по крупицам – из фраз с завуалированным смыслом, найденных в отчетах о заседаниях конгресса, из отдельных, вызывающих интерес высказываний вице–президента Хэнда…

– Попросту говоря, – сказал Том, – вы шпион.

– Это упорно продолжающееся враждебное отношение ко мне весьма печально! – возмутился ящик. – Мы же оказались здесь все вместе, мы друзья по несчастью!

– Но вас никто не приглашал, – сказал Кэл.

– Да, конечно. Мое присутствие, тем не менее, не является прихотью капризной судьбы. Я готовился к проникновению в это учреждение очень тщательно, пока, наконец, не был доставлен сюда с последней партией костюмов. Находясь в одной из коробок, я из своего пункта наблюдения намеревался тайно обозревать отдел 239–Т до тех пор, пока не был бы готов объявить о своем присутствии.

Том вспомнил о дыре, проделанной в одном из нераспакованных ящиков, и упомянул о ней.

– Наблюдал ли я через эту дыру? Догадливый парень! Я планировал ночью выйти и осмотреть отдел. Когда я проснулся и предположил, что все ушли домой…

– Проснулся? – удивился Валкер. – Разве вы умеете спать?

– Ну, это не совсем сон. Время от времени я выключаюсь, чтобы охладить свои схемы. Когда я снова привел себя в действие, то обнаружил, что не учел крепости шнура, которым была завязана коробка. Поэтому пришлось применить некоторые усилия, чтобы освободиться. Только я это сделал, как тут же стал свидетелем удивительного происшествия. Итак, мы снова возвращаемся к Купу. Мне кажется, что он намерен вмешаться в какие–то события в прошлом. В какие события?

Кэл выглядел сейчас более собранным и спокойным.

– Не смейте отвечать этому смехотворному куску старого железа.

Сидней Сикс резко повернулся в сторону Кэла и, хмыкнув, сказал:

– Меня предупреждали, что вы авторитарная личность, доктор Линструм, – если не сказать, диктаторская. Должен заметить, что эти предупреждения не преувеличены. Еще немного – и я могу сильно невзлюбить вас.

Кэл передернул плечами:

– Мне очень жаль.

– Вы же говорили, что не можете испытывать эмоций, – сказал Стейн.

– Моя неприязнь, – заявил ящик, – полностью рациональна.

– Как вы получили имя Сидней? – спросил Валкер.

– Выбрали его мои редакторы. Мне оно не нравится, но меня никто не спрашивал. Однако я разделяю редакторскую точку зрения в том отношении, что не годится печатать сенсационные публичные разоблачения и подписывать их одним серийным номером. Вторая часть моего имени Сикс объясняется тем, что я родом из шестого поколения конструкций, самостоятельно выполняющих обязанности репортеров. Представители серийной партии под номером шесть – первые в совершенстве удавшиеся модели.

– Так, кроме вас, есть еще экземпляры? – спросил Том.

– Увы, дорогой юноша, в настоящее время нет. Они появятся через месяц–другой. Сейчас еще несколько моделей шестой серии находятся в процессе сборки. Мои предыдущие коллеги были разобраны, разукомплектованы или же использованы в нетронутом виде для совершенствования журналистского мастерства.

Кэл, обращаясь к своим сотрудникам, сказал:

– Не удивительно, что охрана не справилась с заданием. Они ожидали появления человека–репортера.

– Совершенно верно! Мои размеры чрезвычайно удобны для проникновения в секретные объекты и раскрытия тайны, которую…

– Еще одно слово, гаркнул Кэл, – и я отправлю вас в компанию ваших коллег, исполняющих роль наглядных пособий. Или на металлический лом.

Сидней Сикс демонстративно закачал своими стрелками в знак недовольства, но ничего не ответил.

Вскоре все живые существа, находившиеся в хранилище, сидели на полу. Стейну хотелось узнать, каким образом собирается металлический ящик удрать из отдела 239–Т, раз его присутствие обнаружено.

– Я хочу сказать, – поинтересовался Стейн, – что мешает нам демонтировать вас?

С явным беспокойством в голосе Сикс отвечал:

– Когда я проник на военно–воздушные ракетные площадки в Мексиканском заливе и раскрыл там их секреты, мне точно так же угрожали. В таких случаях я заключаю соглашение. В ответ на то, что я опускаю в своем репортаже некоторые самые деликатные аспекты чьей–либо деятельности – я не лишен совести, джентльмены, – должностные лица учреждения, как правило, даруют мне право обнародовать те факты, которые не являются национальной тайной. Как будто у них есть другой выход! Гм! А дальше они скрывают все от высших чинов разведки и не выдают ни моей личности, ни происхождения. Все… – и машина многозначительно замигала своими зелеными лампочками, – буквальнокаждый относится с уважением к силе прессы… и Сиднея Сикса!

Беседа прервалась. Холодное хранилище располагало ко сну, а болтливый робот, по всей вероятности, выдал все сведения о себе. Он попытался задать еще несколько вопросов о намерениях Дональда Купа. Но, не получив ответов, замолк и скрестил металлические руки у своего освещенного лица.

Том посмотрел на часы. Пятнадцать минут четвертого. Дональд посадил их в заключение около двух, значит, откроется помещение сейфа почти в семь. Том зевнул.

На лице доктора Валкера, казалось, прямо на глазах росла щетина. Доктор Стейн дремал. Кэл сидел опершись на стену и смотрел в пустоту.

Том закрыл глаза…

Проснулся он без пятнадцати пять от сильного холода и попытался встать на ноги.

И вдруг как будто молния сверкнула в голове, – Том узнал новость.

Он не понимал, как новость дошла до него. Но известие уже было в его голове, не совмещаясь с полной уверенностью в том, что он видел президента Арчибальда по телевидению всего лишь четыре дня назад.

Как же это возможно: недавно видеть Арчибальда и в то же время с полной ясностью осознавать реальность другого, холодящего душу факта, весть о котором прилетела через все запоры.

– Кэл ?

По глазам Кэла, полным ужаса и тревоги, Том понял, что брат располагает тем же страшным известием. Том еле выдавил слова:

– У меня жуткое ощущение того, что я знаю… – он глотнул воздух и продолжал: – Президент Арчибальд был убит пять месяцев назад. Тринадцатого марта. Он был застрелен на даче Лукаут террористом, когда направлялся к вертолету, чтобы вернуться в Вашингтон. Убийца скрылся в лесу и не был пойман…

Том в бешенстве встал.

– Все уже известно. Но час назад я об этом не знал. Кэл, что происходит?

– Не чтопроисходит , Том, а чтопроизошло , – ответил Кэл.

– У меня такое впечатление, что в моей памяти все изменилось, так как в ней появился момент, когда Куп изменил историю. Гордон…

– Да, Стейн, – тихо сказал Уайт. – Я тоже знаю об этом. Да поможет нам Бог.

Сидней Сикс вдруг снова задвигал своими руками и начал спрашивать:

– Арчибальд мертв? Откуда вы знаете?

Никто не ответил ему. Валкер высказал сомнения, которые терзали и Тома:

– Я не могу разобраться, Кэл. Рассудок говорит мне, что Арчибальд погиб. Но в то же время я четко помню, что на прошлой неделе он был жив. Даже вчера! Неужели у нас у всех два направления памяти?

Все утвердительно закивали. Чувство страха возрастало.

– Но как это понять? – спросил Стейн.

– Я не знаю, – ответил Кэл.

– Важнее знать, какое из направлений памяти верно, – сказал Уайт.

Кэл медленно поднял правую руку и указательным и средним пальцами изобразил латинскую букву V.

– Исходя из теории об альтернативных течениях времени, оба направления потенциально реальны. По одной версии, Арчибальд убит. По другой – нет. Раздел между двумя вариантами произошел тринадцатого марта. В этот день одна реальность закончилась, другая началась. Почему мы знаем об обеих, я не готов сказать. Одно несомненно – на самом деле существует только один вариант…

Кэл постучал по полу.

– Каждый из нас – в одном экземпляре, есть одно хранилище, один отдел 239–Т. Ты верно сформулировал проблему, Гордон. Что в действительности ждет нас за этой дверью?

Все напряженно уставились на мощные двери.

– Узнаем через два часа, – сказал Уайт.

Время ползло очень медленно. Но все на свете проходит, прошли и эти два часа. Наконец, внутренности громадной двери начали жужжать и щелкать – и массивная стальная дверь хранилища плавно открылась.

В бункере – пусто и темно. В этот ранний час еще никого не было на рабочих местах. Стейн побежал по туннелю и, вернувшись, доложил, что Дональда Купа и след простыл. Кэл повел всех в свой кабинет. Сидней Сикс плыл скромно сзади, явно стараясь не привлекать внимания. И так же ненавязчиво проник вместе со всеми в рабочую комнату Кэла.

Доктор Стейн закрыл дверь.

Кэл подошел к телефону, схватил резную трубку и набрал номер.

Опять всем показалось, что время застыло на месте. Конфликтующая сама с собой память разрывала голову Тома – Арчибальд жив, Арчибальд мертв – альтернативные пути времени – что в действительности ?

– Алло? Говорит доктор Линструм из 239–Т. Я хотел бы поговорить с президентом, будьте добры. Да, благодарю. Да, я – что?

Пауза.

– Нет, не беспокойте его. Нет, позвольте мне позвонить еще раз через некоторое время. У меня ничего срочного.

Кэл положил трубку и сообщил:

– Телефонистка Белого дома сказала, что соединит меня с президентом Хэндом.

Стейн прошептал:

– Он приведен к присяге после того, как Арчибальд был убит…

Том подумал то же самое. Как и все остальные.

Совершенно упавшим голосом Кэл сказал:

– Итак, Дональд добился успеха, не так ли?

8. РАЗДВОЕННОСТЬ ПАМЯТИ

Доктор Кэлвин Линструм приказал охранять красную дверь и запретил вход в комнату с Вратами времени до особого распоряжения.

Он, Том и Гордон Уайт переоделись. Кэл послал Тома в кафетерий за кофе и булочками.

Том шел медленно. В голове у него все смешалось. Причиной тому была не только бессонная ночь. Проходя мимо часового на посту в коридоре, Том подумал: а что знает этот солдат об убийстве Арчибальда? Было совершенно очевидно, что никто в бункере, кроме пленников хранилища, не испытывал чрезмерной тревоги. Какова для них была реальность в это утро?

Возвращаясь в отдел, Том чувствовал, что его собственные мысли никогда не были в таком беспорядке. Две линии памяти продолжали бороться друг с другом: Арчибальд жив – Арчибальд убит; Айра Хэнд – у власти, Дональд Куп – на свободе.

На свободе где ? В Адирондаках, в прошлом марте? Думы обо всем этом только усиливали головную боль.

Как только Том вернулся с кофе и булочками, Кэл попросил закрыть дверь своего кабинета. Ведущие специалисты отдела Уайт, Валкер и Стейн выглядели усталыми и подавленными.

И только Сидней Сикс, расположившийся на углу рабочего стола Кэла, казалось, не терял активности.

– Неужели так уж необходимо запирать дверь, доктор Линструм? Сдается мне, это уже немного похоже на мелодраму.

– Я не нуждаюсь в советах жестяной банки.

Уайт схватил тяжелое пресс–папье.

– Хочешь, я заткну ему рот, Кэл?

– Не смейте! – закричал ящик. – Я предупреждал вас, джентльмены, – как только вы уничтожите меня, другой Сидней Сикс займет мое место. А еще напоминаю, что в случае, если вы станете совершенно неблагоразумными, я воспользуюсь своим вспомогательным козырем. А теперь был бы признателен тому, кто объяснит мне, что произошло. Я полагаю, что это касается президента.

Кэл с ехидцей спросил:

– А как его зовут?

– Помилуйте, – Бенджамин Арчибальд. Банк моей памяти… минутку! – все лампочки на кубике быстро–быстро замигали. – Да, банк моей памяти подтверждает, что президент Арчибальд жив и все так же у власти. Ваши разговоры о связи по телефону с президентом Айрой Хэндом не имеют никакого смысла.

– Ясно, что оно не имеет двух направлений памяти, – сказал Кэл своим сотрудникам, игнорируя лихорадочное подрагивание рук Сиднея Сикса.

– Потому что это машина? – в раздумье спросил Уайт. – А кто знает, как в таких обстоятельствах работает человеческий мозг?

– Я думаю, пора вызывать охрану, – предложил Валкер.

– Еще минуту, – кивнул Кэл. – Давайте сначала убедимся, что действительно произошло изменение в течении реальной жизни.

Он схватил Сиднея Сикса.

– Подождите, подождите, что вы со мной делаете?

– Хочу спрятать вас в туалете, Сикс. Я собираюсь пригласить сюда одного из моих служащих и не желаю перепугать его насмерть.

Стейн открыл дверь туалетной комнаты и отступил в сторону. Кэл втолкнул туда Сиднея. Тот в ярости затряс руками:

– Вы ведете себя, как грубые полицейские! Я не позволю…

– Сидите там и молчите. Только пикните; я превращу вас в груду металла. Понятно?

Электронный журналист произнес свое «гм!», но возмущаться перестал.

– Лео, найди кого–нибудь там в бункере, кто только что пришел на работу. Любого.

Вскоре доктор Стейн вернулся с седоватым, грустным человеком в очках с толстыми стеклами.

Кэл указал на стул:

– Садитесь, Биглоу.

– Да, сэр, доктор Линструм, спасибо.

– Биглоу, я хочу задать вам некоторые вопросы. Они могут показаться вам странными. Но прошу вас, поймите, что у меня есть веские причины, чтобы задавать их и не спрашивайте, почему.

Кэл старался выглядеть спокойным, но тени под глазами выдавали его напряженное состояние.

– Как скажете, доктор Линструм, – с готовностью ответил Биглоу и повернулся к Уайту. – Я пришел раньше, чтобы убедиться в полной готовности моей аппаратуры, доктор. Думал, что все ждут вашего фильма о Помпее…

– Мы столкнулись с непредвиденными обстоятельствами, – неопределенно сказал Уайт.

Кэл придвинулся ближе к Биглоу и спросил:

– Скажите, вы можете вспомнить, что вы делали тринадцатого марта этого года?

Киномеханик на секунду задумался, а потом ответил:

– В этот день убили президента Арчибальда в Адирондаках. Точно! Я вспомнил.

– Где вы были, когда узнали эту новость?

– В гостиной дома моей дочери. В Ричмонде. Мы с женой приехали туда на один день, чтобы повидаться с внуками. Как раз только пообедали, и маленький Фред смотрел телевизор. Неожиданно программа была прервана, и на экране появилась сетка, а затем диктор объявил, что президент скончался и что к присяге приведен уже Айра Хэнд.

Том и все остальные обменялись печальными взглядами.

– А что известно о террористе? – осторожно спросил Кэл.

Биглоу ударил рукой по подлокотнику стула.

– Я бы перевернул всю страну! Знаю, что правительство предприняло поиски, но могло бы сделать и больше усилий. Кто бы ни был этот мерзавец, он должен быть схвачен! Он, вероятно, все еще празднует победу. Но он не может спрятаться навеки. Я буду очень рад, когда его, наконец, поймают и разоблачат.

Полузакрыв глаза, Кэл задал следующий вопрос:

– Каково ваше мнение об Айре Хэнде – с тех пор, как он возглавил администрацию?

Биглоу с уважением сказал:

– В общем, хорошее. Я любил Арчибальда за его высокую приверженность делу разоружения. Но Хэнд проявляет большой интерес к внутренним делам. Экономика, несомненно, стала развиваться успешнее.

– И еще один вопрос. Что вы думаете о Дональде Купе?

Биглоу удивленно заморгал:

– Племяннике сенатора? Парне, который раньше здесь работал?

– Раньше ?! – выпалил Валкер.

– Ну, как же, вспомните, – удивился Биглоу. – Он работал здесь все прошлое лето. В этом году, неделю спустя после окончания занятий в колледже, он исчез. Говорят, кто–то из отдела звонил сенатору Купу, чтобы узнать, куда пропал Дональд. Но сенатор тоже ничего не знал. Он сказал, что племянник без всяких объяснений покинул университетский городок приблизительно в марте и что он, сенатор, не может напасть на его след до сегодняшнего дня. Только безответственные молодые люди могут исчезать таким образом.

Окончательно расстроившись, Кэл сказал:

– Правильно, как раз я и звонил сенатору. Я совсем забыл, но… теперь вспомнил.

Все замолчали.

Биглоу как–то вдруг занервничал. Он вроде бы почувствовал некоторую странность последних фраз Кэла, но их истинный смысл был для Биглоу непонятен.

Том решил прощупать свою собственную память. И вдруг всплыло ясное воспоминание об утре, когда Дональд должен был вернуться из Гарварда, но не приехал. Припомнившийся случай из прошлого был таким же реальным, как и тот факт, что Дональд запер их прошлой ночью в хранилище. Голова у Тома заболела еще сильнее.

Кэл поблагодарил Биглоу, который тут же удалился. Затем Кэл вызвал охранника, дежурившего у входа в серую дверь. Вопросы Кэла были в основном те же самые, а ответы часового почти полностью совпадали с тем, что говорил Биглоу. В тот день марта солдат навестил свою подружку в Мэриленде. Сообщение о смерти Арчибальда он услышал по радио в автомобиле.

Когда постовой ушел, Кэл сказал:

– Я думаю вот что. Память о другом прошлом – о том, в котором мы жили до вчерашнего дня и в котором Арчибальд был жив – эта память каким–то непостижимым манером стерлась в головах всех, кроме нас. Я опрошу еще нескольких человек, но почти уверен, что никто из них не скажет ничего другого. Они помнят только одно прошлое – то, в котором Арчибальд был застрелен. А мы, по какой–то причине, помним два варианта прошлой жизни.

– Возможно, – нерешительно предположил Стейн, – возможно, потому, что мы были ближе других ко второму варианту прошлого. Я имею в виду, что мы находились в близком контакте с человеком, который все изменил.

– Видимо, это самое вероятное объяснение, – согласился Кэл. – Те, кто непосредственно взаимодействуют с Вратами времени, становятся единственными людьми, которые могут ясно помнить обе реальности после того, как временной поток разветвляется. Мой отец, конечно же, никогда не ожидал увидеть такого рода феномен. И я тоже.

– А теперь нам пора вызвать сюда охрану, – сказал Уайт.

Кэл направился к туалетной.

– Да. Но давайте убедимся, что новоизобретенное приспособление для сбора информации будет сотрудничать с нами.

– Я все слышал! – закричал скрипучий голос за дверью. – Доктор Линструм, если вы будете продолжать наносить мне незаслуженные оскорбления только потому, что я механически–электронный…

Кэл распахнул дверь, бесцеремонно подтолкнул металлического репортера и приказал ему:

– Выходите, Сикс. Закройте рот и слушайте.

Ящик выплыл в кабинет. Издавая тихое жужжание, он опустился на стул. Кэл ходил по комнате, пересказывая короткими, скупыми фразами все, что произошло в последние сутки. Все остальные отнеслись с явным беспокойством к решению Кэла рассказать обо всем проникшему к ним журналисту. Но никто не вмешивался. В самом конце Кэл дал им понять о причине своих объяснений, когда сказал ящику:

– Надо предпринять шаги к тому, чтобы ликвидировать нанесенный вред. Но мы не сможем и полностью отдаваться этой работе, и одновременно заниматься тем, чтобы водить вас за нос. Поэтому предлагаю выбор. Дайте мне слово ничего не рассказывать о случившемся – по крайней мере до тех пор, пока мы не примем твердого решения…

Пальцы Кэла обхватили то же самое пресс–папье, которым не так давно угрожал Сиднею Сиксу Уайт.

– Или я разнесу вас вдребезги, а потом буду отвечать за это.

– Но ты не можешь доверять… плавающему магнитофону так, как будто он живое существо! – запротестовал Уайт.

– Ну почему же, он, несомненно, может! – возразил Сидней Сикс. – Я не без принципов. Основанных, конечно, на рациональной оценке обстоятельств.

Стеклянные полушария замигали чаще.

– Судя по всему, вы оказались в очень трудном положении, доктор Линструм. Да и вся страна в целом. Так что я готов сотрудничать. И не сделаю даже попытки передать мой репортаж…

– Или покинуть этот бункер.

– Как вам угодно. При любых условиях я не стану еще больше увеличивать ваши трудности. Даю вам обещание, честное слово журналиста, что по великой традиции в свободной пре…

– Вы можете больше ничего не говорить, – вздохнув, сказал Кэл и вернулся за свой стол.

Но Сикс не мог сдержать своего любопытства.

– Президент Арчибальд убит? Президент Хэнд у власти? В моей памяти нет таких данных. Никакой информации об этом – вплоть до сей минуты.

Лампочки на кончиках рук запульсировали.

– Скажите мне откровенно, Линструм, что и каким образом будет предпринято?

Прижав пальцами свои виски, Кэл ответил тихим голосом:

– Боюсь, что этот вопрос остается открытым.

Чтобы убедиться в правильности предположения о том, что только они, пятеро человек, собравшихся в кабинете, знают и помнят об обеих линиях одного и того же временного потока, Кэл опросил еще трех сотрудников отдела 239–Т: двух секретарш, которые занимались корреспонденцией и работали с ежедневно поступавшими правительственными документами, и механика, регулярно обслуживавшего автоматическое оборудование кафетерия. Их рассказы почти ничем не отличались. Все трое стояли на одном: с тринадцатого марта президентом Соединенных Штатов стал Айра Хэнд.

Во время этих бесед крайне уставший доктор Уайт то и дело погружался в сон. Бледный доктор Стейн ненадолго отлучился, но, когда вернулся, не стал выглядеть лучше. Голова Тома разламывалась от тупой боли. Одежда на нем была в беспорядке, очень хотелось помыть руки, во рту был неприятный привкус.

Когда опрос был закончен, и Кэл собрался подвести черту его перебил Сидней Сикс, опять запертый в туалете. Он жалобным голосом сказал:

– Если вы намерены провести совещание, пожалуйста, выпустите меня отсюда! Мои рецепторы чрезвычайно чувствительны и нежны. Их постоянная перегрузка, связанная с желанием все расслышать на расстоянии, может закончиться повреждением, которое…

Кэл жестом показал Тому, чтобы он освободил Сикса.

Слегка самодовольно электронный репортер заявил:

– Должен сказать, доктор Линструм, что до сих пор никто из тех многих людей, которые встречались с Сиднеем Сиксом, не чувствовал ни малейшего сбоя в своей нервной системе. То, что вы прячете меня от глаз ваших работников, является еще одним грубым оскорблением.

Кэл пристально посмотрел на журналиста, который не страдал от излишней скромности, но ничего не ответил. Сидней Сикс притушил огни на всех своих приборах, сказал тихо «гм!» и скромно устроился на полу возле плинтуса.

– Во второй раз за последние двадцать четыре часа, – снова заговорил Кэл, – мы вынуждены отправиться в прошлое за Дональдом. Ставка теперь значительно выше. Как мы предполагаем, он настроил Врата времени на двенадцатое марта, переждал ночь, выследил, когда Арчибальд собирался покинуть дачу в Лукауте, затем нажал на курок и скрылся. Если мы вернемся назад в двенадцатое марта, возможно, нам удастся остановить его.

Валкер задал сразу несколько вопросов:

– Ты хочешь попытаться предотвратить убийство до того, как оно произошло? Не усложнит ли это еще больше последующий ход истории? Не увеличит ли масштабы беды? Если вмешательство в историю просто опасно, то второе изменение прошлых событий опасно вдвойне.

– Нам нужно просто аннулировать случившееся. Вернуть события в первоначальное русло, сделав все, чтобы Куп даже не приблизился к Арчибальду. Все, что мы можем сделать, – это остановить Купа. Если эффект двойной памяти действительно существует и мы добьемся успеха, то станем единственными людьми, которые будут знать, что Айра Хэнд был президентом во время действия измененного отрезка истории. Биглоу, часовой, все остальные – их воспоминания будут точно такими, как прежде… какими были наши вчера, перед тем, как все это началось.

Каждый из присутствовавших согласился с точкой зрения Кэла. Доктор Стейн спросил, будет ли Кэл согласовывать свой план с президентом Хэндом. Кэл ответил, что он обдумывает этот сложный вопрос, но, скорее всего, сам будет принимать решение.

– Фактически, – вступил в разговор Уайт, – у нас есть только один путь, в который мы должны отправиться через Врата времени. Куп, несомненно, учел свой горький опыт в его первом путешествии и взял с собой контрольно–связной прибор. Нам нужно оказаться в том же месте и в том же времени, что и он.

– Следовало бы проверить наличие приборов на складе, – сказал Кэл Тому.

Том тут же отрапортовал:

– Недостает двух.

– Моего, – подытожил Уайт, – и того, что забрал Дональд.

– Давайте убедимся, что Врата времени повернуты на двенадцатое марта, – предложил Кэл.

Приказав Сиднею Сиксу оставаться на месте, он повел всех в направлении туннеля. Том так устал, что в туннеле беспрестанно спотыкался.

В круглой аппаратной доктор Стейн включил и настроил необходимые приборы. Все ждали выхода бумажной ленты из печатающего автомата. Стейн, прочитавший распечатку на показавшейся ленте, снова выглядел больным.

– Что–то не то. Врата уже не настроены на двенадцатое марта. Я… я, наверное, неправильно читаю. Возьми, посмотри сам… – Стейн передал ленту Кэлу.

Буквально через мгновение Кэл поднял голову и воскликнул:

– Здесь сегодняшнее число! Но – он не мог этого сделать!

Доктор Уайт взял распечатку из рук Кэла и внимательно рассмотрел ее. Голосом, полным ужаса, он проговорил:

– Год три тысячи девятьсот восемьдесят седьмой нашей эры!

– Две тысячи лет спустя? – в испуге спросил Том. – В будущем?

Вернувшись в кабинет Кэла, они снова начали ждать.

Доктор Стейн спустился вниз на два уровня, в редко посещаемое помещение бункера, чтобы быстро получить сводку с информацией из внутренних генераторов частоты во Вратах времени. Сидней Сикс «переварил» все последние новости и решил уточнить:

– Вы хотите сказать, что тот молодой безумец отправился путешествовать в будущее, как до него никто этого не делал?

– Как никто не осмеливался делать этого раньше, – подправил Сикса Том. – Посетитель будущего неизбежно сталкивается с той же проблемой, которую мы имели в Помпее, – он сразу бросается в глаза из–за чуждой одежды, незнания языка, на котором будут говорить… на котором говорят в будущем.

Даже употребление правильного языкового времени при разговоре на эту тему представляло трудности. Сидней Сикс тут же прицепился:

– Вы употребили глагол «говорят». Вы считаете, что будущее существует одновременно с настоящим?

– Есть общепринятая концепция времени, – начал объяснять Кэл. – Можно привести множество сравнений. Самыми доступными для понимания пояснениями могут послужить дорога или река. Если сравнить время с рекой, то место вдоль реки, в непосредственной близости к которому мы находимся, – это и есть наше настоящее, которое существует зримо. На пяти милях, оставшихся сзади, скажем так, за излучиной, существует пятьсот минувших лет. А пять миль впереди, скрытые за следующей излучиной реки, разместили на себе будущие пятьсот лет, которые также реальны. И то же самое можно сказать о любом другом участке реки, каждый из них – это еще один отрезок времени в прошлом или будущем. Тот факт, что не в нашей власти видеть прошлые и будущие реальности, отнюдь не доказывает того, что они не существуют. Но когда кто–то намеревается нарушить течение реки в каком–то определенном месте, то наступает беда.

– Значит, у вас в памяти два параллельных течения времени? Те разные реальности, о которых вы говорили? По правде говоря, Линструм, все это ставит в тупик и действует ошеломляюще.

Со скрученной в рулон компьютерной распечаткой в руке в кабинет влетел Стейн.

– Плохо, Кэл.

– Он действительно ушел в будущее?

– Вот как все было. Хронометры показывают, что в два тридцать четыре утра Дональд направил Врата на двенадцатое марта этого года. Затем, по всей вероятности, он вернулся. В три сорок пять Врата были переналажены на ныне действующие координаты: временные – на тот год, который наступит ровно через две тысячи лет, а пространственные – на наше с вами нынешнее местонахождение, то есть Вашингтон и его окрестности. Если они все еще существуют в том будущем.

– Зачем он отправился в будущее? – спрашивал Кэл. – На кой черт?

– Насколько я знаю Дональда, – ответил Том, – могу предположить, что он решил увидеть последствия убийства, которые могут сказаться через много тысяч лет. Он хочет узнать, как повлиял на ход истории, нажав на курок пистолета. Кроме того, он прекрасно знает, что путешествия в будущие времена запрещены. И если он все же пошел на это, то, наверное, его что–то заставило.

– Он сумасшедший, – сказал Уайт.

– Такое, как известно, случалось и раньше, – подал голос Сидней Сикс. – Помните дело Освальда? И того несчастного, который убил младшего Кеннеди? Такие люди, действительно, сумасшедшие. Они безумны в своей уверенности, что играют важную роль в жизни человеческого общества. Разными путями они стараются доказать необходимость своего существования и оправдать свои поступки. Однако найти оправдание действиям молодого Купа невозможно, потому что они приобрели дьявольский, антиобщественный характер.

Никто, в том числе и Кэл, не возразил Сиднею – возможно, потому, что плавающий ящик говорил перепуганным голосом. И потом каждый знал, что Сикс прав. Как и все прошлые убийцы президентов, Дональд Куп, ссылаясь на свои убеждения, может и объяснить, и довести до конца почти каждый свой шаг.

Кэл тихо произнес:

– Ну и влипли же мы.

Теперь у них совсем не было выбора. Если отправляться на поиски Дональда, то только в 3987 год – в будущее, к посещению которого у них не было возможности подготовиться. План Кэла предотвратить убийство Арчибальда был разбит наголову.

Послышался слабый голос Стейна:

– У меня такое состояние, как будто я не спал несколько лет. Я… – неожиданно он расплакался и одновременно стал извиняться: – Прошу прощения… человек не может… слишком много всего… я уже не могу казаться…

Уайт молча кивнул Валкеру, они оба подошли к Стейну и вывели его из кабинета, поддерживая с двух сторон. Том очень сочувствовал Стейну. Умопомрачительные события прошлой ночи повергли и его самого почти в такое же состояние. Кэл тоже выглядел так, что, казалось, его вот–вот хватит удар.

Дотянувшись до телефона, Кэл совершенно расстроенным голосом сказал:

– Я звоню президенту. Думал, что смогу принять решение в отношении Дональда без консультации с главой Белого дома. Но в связи с новым фактором…

Он замолчал и уставился в одну точку на противоположной стене каким–то отрешенным взглядом. Затем сказал в трубку:

– Снова доктор Линструм. На этот раз мне срочно нужен президент.

9. РЕШЕНИЕ ПРИНЯТО

– И это, господин президент, пока все.

Айра Хэнд побледнел. Он сидел напротив Кэла за письменным столом с почти детским выражением лица, по которому было видно, что Хэнд пытается справиться с непонятной головоломкой, но никак не может.

Во время повествования своего брата Том заметил, как несколько раз переглянулись Уайт и Валкер. Кэл даже не упомянул о Сиднее Сиксе. Журналист был снова заточен в туалетную комнату и, без сомнения, находился там у самой двери, прижав к ней свои руки.

Доктора Стейна все еще не было. Он отдыхал в оборудованном под спальню помещении бункера, приняв успокоительную таблетку, которую дал ему Валкер. Том не мог сдержать зевоту. Прошло только пол–утра, а ему казалось, что он не спал целую вечность.

Наконец, Хэнд заговорил:

– Доктор Линструм, вы поставили меня перед фактами, которые мой разум отказывается принимать. Так вы говорите, что Бен Арчибальд вчера был жив?

– Если брать во внимание один из потоков времени, да.

– Но я не помню этого. В последний раз я видел его утром в прошлом марте, когда он отбывал самолетом на дачу Лукаут. Перед тем, как уехать, он ввел меня в курс дел, которые не терпят отлагательства. В воскресенье, когда Арчибальд уже почти вошел в вертолет, чтобы лететь в аэропорт Сиракьюс, в него выстрелили и убили. Я был приведен к присяге председателем суда в седьмом часу. А потом я видел Бена, когда он… его тело было выставлено для прощания. Трансляция похорон по телевидению… на них съехались первые лица со всего мира – вы же сами все помните!

– Я очень ясно все помню. Но я также помню совсем другой ход событий. И в нем не было ничего того, о чем вы только что рассказали.

Хэнд начал ходить взад и вперед характерной качающейся походкой. Чувствовалось, что он растерян.

– Вы извините меня, что я так растревожился, выслушав ваш рассказ. Смерть моего друга Бена Арчибальда была тяжелой утратой для нашего народа, для всего мирового сообщества, для меня лично. Поэтому услышать, что он не был убит…

Хэнд закачал головой.

– Господин президент, я попросил вас прийти сюда, потому что только вы можете принять решение о дальнейших действиях.

Хэнд вытащил большой носовой платок, вытер свое потное лицо и сказал:

– Продолжайте.

– Как я говорил раньше, у меня был план вернуться на дачу Лукаут прошлого марта и попытаться предотвратить покушение. Теперь этот план можно осуществить только в два приема. Первое – совершить путешествие в будущее. Там мы должны обнаружить Дональда, перенацелить его контрольный прибор, возвратиться сюда и произвести переналадку Врат времени. Только тогда – и это второй этап – мы можем отправиться в Адирондаки, в двенадцатое марта.

– Путешествие в будущее, которое наступит через две тысячи лет? Такая дальняя перспектива не пугает вас?

– Если честно, мне очень страшно. Но я должен это сделать. И доктор Уайт. Кто–то может возразить и посчитать разумным оставить все, как есть. Но нельзя забывать, что Куп владеет средством, с помощью которого властен распоряжаться Вратами времени. Мы, конечно, можем установить постоянное наблюдение в камере с Вратами. Но если он появится с каким–нибудь сюрпризом или застанет нас врасплох…

Кэл передернул плечами и продолжал:

– Воодушевленный успехом своего первого эксперимента, он может совершить еще один рейс в прошлое – в какой–то другой поворотный момент истории. Если он вернется в бункер, мы, вероятнее всего, схватим его. Но я ненавижу ждать. Такому непредсказуемому человеку, как он, нельзя позволять свободно разгуливать дольше того времени, которое объективно требуется для его обезвреживания.

– Если вам удастся поймать Купа в далеком будущем, а потом так же успешно предотвратить убийство Бена – я перестану быть президентом?

– Весьма вероятно, что вы не будете даже помнить о том, что им были, – подтвердил Кэл. – Вот почему все зависит от вашего решения. Просить человека отказаться от самого высокого поста на свете…

– Бен был моим большим и добрым другом. Видит Бог, я не хочу президентства такой ценой.

– Нет никакой гарантии нашего успеха. Возможны всякие неожиданности, вплоть до того, что спустя две тысячи лет Земля окажется необитаемой. Но и при условии, что будущее встретит нас гостеприимно, нет твердой уверенности в том, что мы сможем найти Купа.

Наступила тишина. Через некоторое время Хэнд сказал:

– Вы должны попытаться.

Кэл облегченно вздохнул и, не скрывая радости, ответил:

– Хорошо, сэр. И спасибо.

– Когда вы предполагаете отправиться?

– Как только будем готовы. Думаю, во второй половине дня. Нам всем необходимо немного поспать.

– Согласен.

Хэнд снова начал ходить, постепенно обретая свойственную ему уверенность и энергию.

– У меня есть несколько просьб к вам. Во–первых, телефонная связь между вашим отделом и моим кабинетом должна быть постоянной. А ночью звоните мне в спальню. Я хочу знать результаты независимо от времени суток.

Кэл сделал заметку. Том подумал о том, что будет, если его брат и Гордон Уайт добьются успеха. Неужели Айра Хэнд сразу исчезнет из спальни президента в Белом доме? И снова вернется в дом, который занимал как второе лицо в команде президента?

А потом пришла еще одна будоражащая мысль.

В соответствии с теорией о времени, сравнивающей его с течением реки, и конец одной из недель марта, и далекое будущее сосуществуют наравне с настоящим. Теоретически Дональд находится в двух местах сразу. Какой же Дональд настоящий? Оба?

Том вздохнул. Он не мог разобраться во всех этих сложностях. Наверное, отец знал все досконально, потому и получил Нобелевскую премию.

А Хэнд тем временем продолжал:

– Во–вторых, отправьте домой всех, кроме того персонала, который необходим вам для обслуживания машины времени. Я дам задание Слоуту, чтобы ваш отдел был взят под самую надежную охрану. Уверен, вы отлично понимаете, что если хоть одно слово о том, что произошло, проникнет в печать или станет известно общественности, то неизбежно разразится общенациональный скандал. Никто вне этих стен не должен знать!

Кэл бросил взгляд на дверь туалетной комнаты.

– Да, сэр, безусловно.

Хэнд направился к выходу, но вдруг остановился и обернулся назад. В эту минуту он выглядел не как высший представитель государственной власти, а как простой, довольно уставший, обескураженный человек.

– Я все еще не могу этому поверить. Но вы должны сделать все возможное, все, что в ваших силах, чтобы восстановить прошлое таким, как оно было. Я не тот человек, который может заменить Бена Арчибальда. Нам нужен именно он.

Как только за Хэндом закрылась дверь, Кэл поднял трубку телефона. Он объявил по внутренней линии связи бункера, что через пятнадцать минут отдел закрывается и что все сотрудники могут не выходить на работу до особого распоряжения.

Доктор Валкер подавил зевок и спросил:

– Как быть со Стейном?

– Если он чувствует себя хорошо, я бы хотел, чтобы он остался на дежурстве. Я прошу вас обоих управлять Вратами.

– Что будет со мной? – спросил Том.

– Ты же слышал распоряжение.

Том, конечно, очень устал. Но он и не думал уходить.

– Это несправедливо, – сказал он брату.

– Другого ответа не будет.

Кэл встал и обратился к Уайту:

– Поспи немного, Гордон. Встретимся в подготовительной комнате в три часа.

– Кэл… – не унимался Том.

– Том, у меня нет никакого настроения для споров!

Эта категоричность вывела Тома из равновесия, и он запальчиво и быстро заговорил:

– Хоть режь меня, я не могу уйти отсюда. На самом деле, я не собираюсь оставаться даже в бункере, а отправляюсь с вами. Нет, не кричи на меня, Кэл. Выслушай! Ты не заходил в камеру в Помпее. И не видел, как реагировал Дональд. Сначала он отказался выходить. Если бы именно ты вошел тогда в камеру, он наверняка убил бы тебя. С той же целью, что ты взял меня с собой в Помпею, ты должен взять меня и в эту экспедицию. Скорее всего ты не сможешь подойти к Дональду так близко, чтобы забрать у него прибор для связи с Вратами. А я смогу.

– Впечатление такое, что ты забыл, кто стоит во главе этого…

Послышались шум и глухие удары из туалетной комнаты.

– Кто–нибудь, наконец, выпустит меня отсюда? Я слышал каждое слово. И меня поражает, Линструм, ваше поведение, с головой выдающее ваши высокомерные амбиции. Если утверждения юноши справедливы, его желание принять участие в готовящейся миссии не лишено здравого смысла. Больше того – гм! Я считаю, что и мне надо присоединиться к вам.

– Вы сошли с ума! – возмущенно закричал Кэл, когда ящик выплыл из туалета. – Если он у вас есть!

Услышав это, Сидней Сикс зажег свои зеленые стеклянные полушария и сказал:

– Сэр, вы постоянно кого–нибудь оскорбляете. Вы, вероятно, боитесь потерять власть? И для того даете волю своему необузданному характеру, чтобы непрестанно напоминать всем, что вы настоящий диктатор ?

– Я раздроблю вас на части! – устремившись к машине, закричал Кэл.

Сидней Сикс издал звук, похожий на сигнал клаксона, и бросился в плавание по кабинету с поразительной скоростью, стараясь ускользнуть от Кэла. Доплыв до угла, ящик быстро поднялся к потолку и направил свои руки к Кэлу. Если о роботе можно сказать, что он выглядит рассерженным, то именно таким был сейчас Сикс.

Уайт положил свою руку на плечо Кэла.

– Мы все крайне переутомлены. Не давай воли своему гневу…

– Эта груда металлолома может и не помышлять о том, чтобы сопровождать нас. Как и мой брат.

Доктор Валкер пораженно спросил:

– Какого дьявола вы хотите попасть в будущее, Сикс?

– Вы что, сэр, сумасшедший? Побывать в будущем две тысячи лет спустя – это ли не редкостная удача для репортера! Доктор Линструм, я настаиваю на том, чтобы сопровождать вас. Кроме того, хочу услышать ваше разрешение своему брату…

– Позвольте ему самому говорить за себя.

– Вздор! Никто не в силах защитить свою точку зрения в вашем присутствии. Вы автоматически отвергаете любую идею, если она не исходит от вас. Я удивился, когда вы решили посоветоваться с Хэндом по вопросу об экспедиции в будущее. И даже вообразил, что в вашем характере есть некоторые человечные черты…

Несмотря на усталость, Том не мог сдержать улыбки.

– …но потом – нет, сэр, спокойно! – закричал Сидней Сикс. – Не говорите ничего, пока я не закончу. Теперь я вижу, что ошибся. Вы снова стали самим собой. Так вот, сэр, я не только имею желание отправиться вместе с вами, у меня есть и средства, которые заставят вас сказать «да».

Неожиданно Кэл прекратил попытки дотянуться и схватить машину за одну из антенн.

– Меня не испугать дешевыми трюками, – сказал он.

– Я не обманываю, сэр. У меня есть все, чтобы принудить вас.

– Предполагаю, что вы собираетесь угрожать опубликованием репортажа? – насмешливо спросил Кэл.

– Почти так.

– Но вы дали мне слово…

– Которое я в связи с вашим жестким поведением вправе аннулировать.

Кэл вернулся к своему столу.

– Мне следовало бы знать, что лучше, чем доверять…

– Доктор Линструм!

Рассерженный до предела, Кэл посмотрел вверх.

– У меня нет намерения подвергать опасности национальные интересы. Я полностью осознаю последствия утечки секретной информации. Поэтому предупреждаю: если отсюда выйдут сенсационные сообщения, то только из–за вашего нежелания сотрудничать, из–за вашей самонадеянной привычки считать себя богом и решать все и вся в любой ситуации. В дальнейшем я обязательно расскажу о том, что вы единолично взяли на себя всю ответственность.

Кэл опустился в кресло и обхватил нос пальцами обеих рук, как бы для защиты.

– Каким образом вы предполагаете опубликовать свой репортаж отсюда? – поинтересовался Кэл.

– Вы забываете о принципах телеметрии, сэр!

– Хотите сказать, что вы все записали? – спросил Уайт.

– Все, что я слышал, все до единого слова, – подтвердил Сикс. – Полученная информация закодирована и спрессована до приблизительно четырех минут в чрезвычайно сложных электронных сигналах. Стоит мне только произвести простую операцию внутри себя – операцию, которую вы внешне и заметить не успеете, – как телетайп в моем редакторском офисе начнет принимать сигналы, передаваемые мной.

– Этого не случится, если я доберусь до вас и разобью вдребезги, – отпарировал Кэл.

– Держась под самым потолком, я смогу спастись от вас, вероятно, минуты на две–три. А за это время большая часть информации попадет в руки редакции.

Для убедительности Сидней Сикс включил все свои световые табло и привел в движение диски и циферблаты.

– Один–ноль в пользу машины, – невесело пошутил доктор Валкер.

А Уайт спросил:

– Это и есть козырная карта, которой вы уже пару раз угрожали?

– Да.

Уайт обратился к Кэлу:

– Лично я не считаю, что стоит рисковать, чтобы убедиться, обманывает или нет Сикс. А еще я за то, чтобы взять с собой Тома, – как раз по той причине, которую назвал он сам.

Настроение Тома сразу поднялось.

– Что же касается Сикса, тут я не совсем уверен. Машина может стать обузой, – добавил Уайт.

– В высоко развитой цивилизации будущего, – с обидой в голосе сказал Сидней, – мой интеллектуальный потенциал может оказаться очень полезным.

– Ну кто же осмелится сомневаться в ваших способностях, – с издевкой ответил Уайт. – При данных обстоятельствах – когда мы в полном неведении о том, что там впереди, – невозможно ничего предвидеть.

Вздохнув, Уайт добавил:

– Тем не менее я предлагаю сохранить секретность.

Кэл еще какое–то время выражал недовольство, что–то причитал и уклонялся от прямого ответа. Но в душе он уже перестал сопротивляться. И все об этом знали.

Странно, недоумевал Том, как он может, пусть даже где–то глубоко в душе, радоваться поражению Кэла. На самом деле Тому не доставляло большого удовольствия видеть брата припертым к стене.

Доктор Валкер постучал по циферблату своих часов:

– Время приближается к полудню. Если вы собираетесь немного поспать…

– Все свободны, – сказал Кэл, не поднимая глаз. – А мне надо кое–что привести в порядок.

Его руки стали бесцельно перебирать бумаги и микрофиши, разбросанные на столе. Поражение, нанесенное ему Сиксом, было сильным ударом по его самолюбию.

Том медленно пошел вслед за всеми. Вместе с ними удалялся и Сикс. Внезапно Том ощутил на себе пристальный взгляд Кэла. Том быстро оглянулся, но почти сразу же отвернулся и вышел из кабинета.

Том забрался в постель на одной из кроватей в комнате отдыха. Из памяти не уходили глаза Кэла.

Сердитые глаза.

Осуждающие.

Сидней Сикс, безусловно, одержал маленькую победу для себя и Тома. Но в конечном счете действия робота только усугубили конфликт между братьями.

Доктор Стейн тихо похрапывал в кровати напротив. Мягко работали кондиционеры. Рисуя в воображении картины будущего, Том представлял себе фантастические города, невероятно сложные по конструкции и причудливые по форме машины, летающие в небе и разъезжающие по земле…

Как могут выглядеть люди через две тысячи лет? Изменится ли их физическая наружность, как предсказывают многие ученые? Тела их станут длинными и тонкими, а мускулы атрофируются, потому что все за людей будут делать машины? И действительно ли окажется верным то, что утверждается в каждой характеристике человека будущего, – у него голова гораздо большего размера и суперинтеллектуальные мозги? Если это так, Том и все остальные неизбежно будут выглядеть еще большими анахронизмами, чем Дональд выглядел в Помпее…

Дональд.

Том, засыпая, видел тревожные сны.

В очках, отражающих солнечный свет, Дональд свалил громадную сверкающую вышку выстрелами из лазерного пистолета. Потом, подобно сменяющимся кадрам в фильме, появился другой Дональд. На этот раз он крался по похожему на пудру снегу, выдыхая клубы пара. Его глаза и пистолет были нацелены на расчищенную площадку, где готовился к отлету президентский геликоптер…

К счастью, продолжения сна Том не запомнил.

– Тридцать секунд, – предупредил Стейн.

Кэл, Том и Уайт стояли на платформе плечом к плечу. Деловито пощелкивая, Сидней Сикс плавал прямо над ними.

На всех троих живых путешественниках были надеты серые комбинезоны, похожие на те, которые носили рабочие бункера. На одежде не было никаких знаков государственной принадлежности. Кэл и Уайт спрятали в спецпоясах под одеждой магнитофоны, камеры и оружие.

Они выбрали серую форму, как единственный вариант костюма, который имеет какой–то шанс совпасть со стилем одежды далекого будущего. Было абсолютно невозможно предугадать, что их ждет впереди. А если мода изменилась настолько радикально, что все там носят юбки наподобие шотландских? Или живут в городах с полностью управляемой погодой и вообще ничего не надевают? Что предстоит увидеть? Что ?

– Пятнадцать секунд.

Огни забегали быстрее. Платформа начала вибрировать.

– Десять секунд.

Кэл так и выглядел уставшим, хоть и немного поспал. Он не добился успеха, решая проблему с пространственными координатами. Дональд Куп мог промахнуться: настроить Врата времени так, что и он сам, и Линструмы с доктором Уайтом окажутся в месте, которое перестанет быть твердой землей через две тысячи лет. Но похоже было, что Дональду хватило ума просчитать координаты и найти приблизительно такие, которые должны вывести на твердую почву. А там, кто знает, – оставалось только надеяться.

– Пять…

Прохлада, легкое пощипывание по всему телу и темнота охватили Тома.

Когда все это прошло, он увидел мир, который нельзя было представить ни в каком воображении.

10. 3987 ГОД НАШЕЙ ЭРЫ

Они стояли на высоком берегу над широким, размытым когда–то рекой руслом. По его дну протекала тонкая струйка, поблескивавшая алым цветом. Казалось, что в ручейке не вода, а краска. Путь русла пролегал по равнинному ландшафту и терялся в тусклой красной дымке на горизонте.

Сороковой век.

Жалобно завывал ветер. Том закашлялся. Было такое впечатление, что воздух наполовину состоял из пыли.

Их тени протянулись поперек пепелища, возникшего, похоже, на месте сгоревшей травы. И буквально над всем висел тот же грязно–красный туман.

Судя по направлению теней, они стояли лицом к востоку. А к западу уходили серовато–коричневые поля с выжженной травой. Нижний край красного солнца был виден неотчетливо, как будто он находился за большими клубами пыли.

Вокруг Том видел такую же серо–коричневую землю с пучками желтой травы. Неужели это местность, на которой когда–то располагалась Вирджиния с пышной растительностью? Что стало со всеми достижениями цивилизации? Кругом полное запустение и отсутствие признаков жизни.

Слегка покачивая руками, Сидней Сикс сказал:

– В высшей степени удивительно!

Кэл и Гордон Уайт спустились к самому руслу бывшей реки. Уайт вытащил свою миникамеру, приставил к глазу и щелкнул экспонометром.

Разговор начал Кэл:

– Или Дональд допустил грубую ошибку в своих расчетах, или мы видим то, что осталось от Потомака, и к чему привело исчезновение реки через две тысячи лет.

– Сколько градусов тепла? – спросил Том. – Пятнадцать?

– Чуть больше десяти, – ответил Уайт.

Кэл нахмурился:

– Десять? В августе?

Том взглянул на солнце. Такая низкая температура вызвана атмосферной дымкой, покрывшей всю землю?

– Ну должно же быть здесь что–то живое… – начал говорить Уайт и замолчал.

На застывшей местности не видно было ни одного живого существа – человеческого или какого–то другого. Но Том все же увидел несколько насекомых, ползающих в пучках травы. Он обратил на них внимание Кэла и Гордона, и они порадовались сделанному открытию. Значит, жизнь на Земле сохранилась.

Сидней Сикс в это время обнаружил город.

Его можно было запросто и не заметить. Видны были только верхушки каких–то строений на северном горизонте. Семь или восемь вышек были окутаны бледно–красным светом, как будто строения, чем–то похожие на башни, были сделаны из стекла. Одна башня с освещенной верхушкой была выше всех остальных.

– Миль десять отсюда, – прикинул Том.

– Пятнадцать, а то и двадцать, – покачал головой Кэл. – Пошли.

Они шли с трудом, не выбирая дороги, в направлении города, который стал для них пунктом назначения. Через полчаса они поднялись на вершину невысокого холма.

Никаких признаков человеческой жизни так и не было. Но теперь они видели значительно большую часть города. В поле зрения оказались более низкие постройки, теснившиеся под высокими. Горизонтальные соединительные сооружения – подвесные дороги? – связывали между собой некоторые башни. Однако по–прежнему настораживала абсолютная безлюдность и изолированность города. Пригородных окрестностей, как таковых, не существовало. Несмотря на свою грациозную красоту, создаваемую высоко парящими зданиями, город напоминал неприступную крепость, стоящую посреди враждебной для нее местности.

Они продолжали идти – и вот город предстал перед ними целиком. Том увидел, что даже те башни, которые на расстоянии казались низкими, были на самом деле высоченными. Парившая высоко над всеми остальными одинокая верхушка венчала сооружение, имевшее не менее трехсот этажей.

Все шли молча. Сидней Сикс иногда щелкал, жужжал и тихо говорил сам с собой, записывая впечатления от увиденного для будущего репортажа.

Было очевидно, что жители города избрали метод строительства ввысь, а не вширь. Потому что чем ближе к земле, тем труднее выжить? Такое предположение казалось логичным, если принимать во внимание выжженную растительность, пыльный туман над землей, тусклое солнце, наполовину скрывшееся к этому времени за западный горизонт.

Общую тревогу и растерянность выразил Гордон Уайт:

– Чтожеслучилось ? Это полное запустение…

– Война? – предположил Сидней Сикс. – Всеобщая гибель?

– Если война, то она произошла очень–очень давно, – ответил Кэл. – Не видно никаких разрушений.

Кэл был прав. Тем не менее, город казался безлюдным. Что–то заставило обитателей этих мест отказаться от земли.

Том, весь дрожа, сказал:

– Мы надеемся найти людей в городе. А если их там нет?

– Не исключено, – подтвердил Уайт. – Возможно, мы приближаемся к надгробному памятнику.

С этой ужасающей мыслью гости из двадцатого века продолжали путь.

Пройдя следующую небольшую возвышенность, они спустились к траншее, похожей на еще одно русло, которое имело два отличия от первого. На его дне вообще не было воды, и оно все густо заросло коричневой травой. С обеих сторон были построены не очень высокие стены, чтобы предотвратить обвал берегов. Стены были выложены из серых, похожих на камень глыб.

– Искусственные, – сказал Кэл, осмотрев стены. – Но очень прочные.

Идти стало легче, потому что они шли теперь по пустому дну реки или канаве – неизвестно, чем это могло быть. Но русло, похоже, должно было вывести прямо к городу. Прошло минут десять. Стены, тянувшиеся с двух сторон, были в отличном состоянии. И вдруг они услышали тихий, непрерывный шум.

Из–за поворота показалось быстро двигавшееся непонятное транспортное средство. Обтекаемой формы, с передним капотом иссиня–черного цвета, оно суживалось к большой выхлопной трубе сзади. Из трубы вился едва заметный пар. На машине были начертаны какие–то загадочные знаки, из которых только один был знакомым – треугольник, повторенный дважды.

Транспорт необычного типа несся над грунтом канала примерно в двух футах. Но он не был похож на сухопутную машину, передвигающуюся на воздушных подушках. Сухая трава от его быстрого движения почти не колебалась.

– Оружие, – шепнул Кэл.

Он и Гордон Уайт достали пистолеты из поясов под одеждой и спрятали их в больших наружных карманах брюк. Скоростное средство передвижения начало замедлять ход, и вскоре шум от его двигательного устройства уменьшился.

Машина остановилась приблизительно в десяти футах и медленно опустилась на землю. Вращаясь на шарнирах, сверху открылся капот. В машине было двое людей, сидевших один за другим.

Когда они вышли наружу, у Тома перехватило дыхание. Оба были по меньшей мере семи футов ростом.

Они были чрезвычайно худые, как палки. Тело каждого облегало что–то вроде темного плотного чулка, а поверх него на туловище был надет толстый жилет. Их шлемы напоминали блестящие черные яйца. Один из них держал в руке прут. Оружие?

Тот, что был без оружия, начал что–то кричать громким голосом через усилитель. Понять его было невозможно.

Кэл махнул одной рукой. Другую руку он все еще держал в кармане, где лежал лазерный револьвер.

– Господа! Мы не понимаем вас.

Из–под шлема снова раздалась нечленораздельная речь скороговоркой. Уайт показывал на свой рот, двигал губами, поднимал ладони в традиционном жесте, означающем непонимание.

Безоружный быстро вернулся к машине, влез в нее и исчез в заднем отделении. Когда он снова появился, в его руке была маленькая металлическая пластина.

Человек приложил пластину к горлу и убрал от нее руку, но она не упала. Неожиданно из усилителя в шлеме послышалась знакомая речь:

– Теперь мы можем разговаривать с вами. Я офицер Клок. Кто вы?

– Ученые, – ответил Кэл. – Путешественники…

– Вы такие маленькие, – дребезжал голос Клока. – Никто из людей, которых мы до сих пор видели, не был похож на вас. Откуда вы прибыли?

– Мы поговорим об этом с тем, кто является главой.

– Главой?

– С руководителем. С начальником, – Кэл для убедительности показал рукой в сторону башен, возвышающихся над берегом канала, и добавил: – С тем, кто правит этим городом.

– Председатель! Вы хотите видеть Председателя?

На лице Кэла появилась некоторая тревога, но он спокойно ответил:

– Да.

– Мы внимательно за вами следили, господа, – сообщил им Клок. – Вы выглядите очень странно, и поэтому должны подчиняться нам беспрекословно.

– Вы из полиции? – спросил Том.

Клок кивнул утвердительно.

– Мы сначала наблюдали за вами, глядя из Центра. А потом выехали, чтобы установить, кто вы такие, ваше происхождение и цель прибытия в Вашингтаун.

– Вашингтаун! – обрадовался Уайт. – Так это Соединенные Штаты?

Клок тронул пальцем плоский прибор на горле.

– У меня нет возможности получить перевод ваших выражений. Это Федеральная Земля. Провинция Америк. Вы должны объяснить нам, с какой целью вы прибыли сюда.

Кэл покачал головой и сказал:

– Мы сообщим об этом вашему Председателю и никому больше.

Клок на время снял с горла пластину, о чем–то посоветовался со своим товарищем, тоже офицером, и снова поместил ее на горло.

– Мы, конечно, отвезем вас. Однако предупреждаю: у офицера Нэма есть… – следующее слово, сказанное неразборчиво, было непонятным. – Малейшее подозрительное движение с вашей стороны или любое сопротивление – и офицер Нэм будет вынужден применить разжижение.

– Разжижение? – с содроганием переспросил Уайт. – Ну, уж спасибо!

– Что за прибор? – спросил Клок, показывая на Сиднея Сикса.

– О, это научно–исследовательская машина, – уклончиво ответил Кэл. – Я говорил вам, что мы ученые.

– Он покачивает руками, мигает огнями. Он слышит меня?

– Конечно, слышу! – откликнулся Сикс. – И должен откровенно вам заметить, что считаю ваши запугивания чрезвычайно оскорбительными. Я – представитель свободной пр…

Быстро отреагировав на предостерегающий взгляд Кэла, ящик замолк. А офицер Клок не унимался:

– Если у нас будут затруднения с вами, ваш прибор тоже подвергнется разжижению.

– Мы будем держать наш… э–э–э… прибор под контролем, – пообещал Уайт.

Клок властно махнул рукой и приказал:

– Садитесь!

Один за другим они взобрались на транспортное средство и, согнувшись, пролезли через люк в задний отсек. В отделении без окон, таком маленьком, что им пришлось сильно сгорбиться на мягких сидениях, расположенных по обе стороны, пахло цитрусами. Запах доносился от баков, установленных в задней части отсека. Топливо?

Верх машины закрылся. Началась вибрация. Послышался уже знакомый шум. Том почувствовал, как они поднялись, развернулись и с громадной скоростью помчались над дном канала в направлении города.

Вашингтаун . Выходит, кое–что сохранилось до сих пор. Означает ли название «Федеральная Земля» то, что существует одно правительство, руководящее всем миром? Этот факт мог бы стать многообещающим.

Офицер Нэм, закрыв люк, втиснулся на переднее сидение. Из–за своего роста он вынужден был сложиться почти пополам. Но его прут, предназначенный, как видно, для избавления от всякого рода смутьянов с помощью эффекта разжижения , был наготове. Вскоре, однако, Нэм заметно расслабился. Он расстегнул застежки на черном шлеме и снял его. Его череп был совершенно лысым и слегка заостренным. Раскрытые дюйма на три в ширину карие глаза были живыми и быстрыми.

– Генетическое изменение породы? – шепотом спросил Уайт у Кэла.

Офицер Нэм насторожился. Клок отдал Нэму пластину, которую тот поместил на горло.

– Я бы попросил вас не разговаривать между собой.

– Почему нет? – вызывающе спросил Кэл.

– Мы все еще не знаем, кто вы и каковы ваши намерения. Кроме того, у вас чрезвычайно подозрительная внешность, – сказал Нэм, а потом, как бы что–то вспомнив, добавил: – В самом деле, за всю мою службу я никогда не имел дело с такими странными людьми. Если не сказать, – неправильными!

– Думаю, все зависит от того, с какой точки зрения на нас смотреть, – проворчал Уайт, чувствовавший себя явно неуютно под долгим испытующим взглядом полицейского.

Том и все остальные не ожидали увидеть такого захватывающего зрелища, которое открылось перед ними, когда машина мягко приземлилась, и они вышли из нее.

Офицер Нэм выбрался из люка первым. Когда Том вылез на зеркально–черную поверхность, его окружила темнота, но вокруг было много огней. Солнце уже зашло за горизонт…

Перед их взором предстало нечто поразительное.

Поднявшись на машине на огромную высоту, они увидели сверкающие башни города, некоторые отражались в прозрачной стене громадной круглой комнаты, куда их привели. Гирлянды мелких огней усыпали соединительные горизонтальные дороги, проходившие ниже. Это была верхушка самой высокой башни, в которую машина, очевидно, проникла через просторное, похожее на фрамугу отверстие в крыше. От открывшегося вида захватывало дух.

Офицер Клок жестом показал на эскалатор и сказал:

– К моему удивлению, Председатель хочет лично принять вас. Поторапливайтесь, спасибо пожалуйста.

При других обстоятельствах Том не преминул бы ухмыльнуться такому смешному переводу, осуществляемому пластиной. Сидней Сикс снова что–то бормотал, делая очередную запись своих впечатлений.

Эскалатор представлял собой наклонную ленточную полосу без ступенек. Том шагнул на ленту и влип в нее на полступни. Но постепенно он почувствовал себя уверенно на движущемся эскалаторе.

Спустившись на один этаж, они пошли за Клоком и Нэмом по светлому коридору со стенами, излучающими свет. Том никак не мог понять, где источник иллюминации. Завернув за угол, они очутились у внушительной, мощной двери, украшенной серебряным гербом, основу которого составляли изображения совы и дерева. На гербе была еще какая–то непонятная надпись – такую же Том заметил и на боку полицейской машины.

Звонок прозвенел дважды. Дверь отворилась.

Внутри было еще одно гигантское помещение с прозрачными стенами, из которых открывался вид на город сверху. Со стула с необычной инкрустацией поднялся мужчина. Он был еще выше, чем офицеры и необыкновенно худой. Добрых семь с половиной футов, на глаз определил Том. У этого далеко немолодого человека было суровое лицо и все те же, лишающие присутствия духа, широкие глаза с крапинками. На подбородке у него росли седые волосы клинышком. А голова была совершенно лысая. Его облачала одежда, скроенная из одного куска пурпурной материи.

Во взгляде старика не было ни враждебности, ни дружелюбия. Офицер Клок особым движением выразил ему почтение и начал говорить на непонятном языке.

Выслушав Клока, человек кивнул головой. А затем показал жестом, что офицеры свободны. Их это явно удивило, но они, не сказав ни слова, тут же вышли.

Высокий старик вернулся к стулу необыкновенной конструкции, на подлокотнике которого размещался настоящий пульт управления. Он нажал на прозрачную кнопку и почти одновременно заговорил:

– Эта комната теперь подключена к специальной аппаратуре, которая способна осуществлять синхронный перевод. Не нужны никакие промежуточные приборы. Мы принимаем довольно много посетителей из других провинций. Поэтому очень полезна такая большая комната, оборудованная соответствующим образом.

По всей вероятности, там техника посложнее, чем горловая пластина, отметил про себя Том. Эта более совершенная система значительно лучше справлялась с работой по переводу речи старика на понятный им язык.

А он между тем продолжал:

– Я – Председатель, доктор Флоникус. Хоть я не отношусь к вам с таким подозрением, как мои офицеры, – отличные ребята, между прочим! – должен все же предупредить, что комната оснащена всем необходимым для моей личной защиты. В случае проявления малейшего агрессивного движения автоматически появятся скрытые устройства различного типа, которые схватят и обуздают нарушителей порядка.

И вдруг он улыбнулся:

– Но я уверен, что такое предупреждение излишне. Вы не похожи на врагов. Просто – только не обижайтесь! – у вас очень странная внешность. По нашим понятиям! А теперь, пожалуйста, представьтесь вы.

– Я доктор Кэлвин Линструм. Вы Председатель этого города или какой–то территории?

– Нет, – ответил доктор Флоникус. – Я – Председатель Федеральной Земли.

И, как бы давая возможность своим собеседникам осмыслить это сообщение, он замолчал. Сев на стул, Флоникус продолжил свой рассказ:

– В соответствии со своими полномочиями я провожу по году в каждой из столиц различных провинций, откуда управляю работой всемирного правительства. Два месяца назад мы с дочерью приехали сюда из нашей резиденции в Европе, где мы жили весь прошлый год. Вообще–то вы бы не попали на прием ко мне лично. Принять вас я решил из–за вашей необычной внешности, когда услышал ее описание. Могу я спросить, откуда вы прибыли?

– Из прошлого, которое было ровно две тысячи лет назад.

Доктор Флоникус полузакрыл свои серые глаза.

Том начал проникаться атмосферой этой комнаты, всего города: везде порядок, все под контролем и в равновесии – полный контраст жалкому запустению окружающей местности.

Ошеломленный доктор Флоникус просто попросил:

– Объясните.

И Кэл начал рассказывать.

Когда Кэл закончил, Флоникус сказал:

– Ваш рассказ поражает воображение. Пожалуйста, дайте мне несколько секунд, чтобы прийти в себя.

– А я был склонен думать, что ваше общество владеет механизмом путешествий во времени, – удивился Уайт.

– Мне встречались упоминания об этом в литературе, – отвечал Председатель. – В одной или двух невразумительных сносках, если мне не изменяет память. Мы не располагаем знаниями о том, как осуществляются такие путешествия.

Кэл удивленно поднял брови:

– Вы хотите сказать, что секрет утерян?

– Наряду со многими другими технологическими достижениями прошлого.

Доктор Флоникус шагнул к наружной стене и продолжал говорить, повернувшись к гостям спиной:

– Вид этого прекрасного города не должен вводить вас в заблуждение. Таких городов, разбросанных по всему миру, только девятнадцать. Все вместе они и называются Федеральной Землей. Девяносто девять процентов поверхности земного шара непригодно для человеческой жизни.

Путешественники из двадцатого века не могли проронить ни слова, услышав эту оглушительную новость.

Флоникус продолжал:

– Вы говорите, что вам нужна помощь в поисках одного из ваших коллег, который отправился в наше время. Для этого я должен убедиться, что вы прибыли именно из двадцатого века.

– Мы даже не предполагали, что нам когда–то придется это доказывать, – признался Кэл.

– Самым убедительным доказательством является ваше собственное удивительное телосложение. Вы такого низкого роста! Неужели человеческая порода могла так сильно измениться за какие–то две тысячи лет? По книгам, конечно, известно, что такие изменения действительно произошли. Но встретиться с живыми существами… – Флоникус покачал головой. – Я считаю, что намного легче иметь дело с абстрактными фактами. Однако в настоящий момент вы, вероятно, нуждаетесь в отдыхе и подкреплении…

Неожиданно двустворчатая дверь распахнулась, и в нее вбежала девушка.

– Отец, можно мне поработать в главном вычислительном центре? У меня не получаются расчеты на этих…

И она замолчала, увидев вдруг посторонних.

Девушка была примерно такого же возраста, как Том. Хорошо сложена. И выше Тома всего лишь на дюйм. Наверное, женщины этого далекого будущего не подверглись таким резким эволюционным изменениям, как мужчины.

У девушки было хорошенькое лицо и ясные серые с крапинками глаза, похожие на глаза доктора Флоникуса, но не такие широкие. Судя по тому, как выглядела ее голова, плотно обтянутая матерчатым головным убором, оставив открытым только овал лица, она была лысой.

С нетерпением в голосе Флоникус сказал ей:

– Мэри, я занят переговорами с этими редкостными посетителями…

– Я слышала о них. Но сказать, что они просто редкостные… – И тут же спохватилась: – Нас переводят?

– Они не говорят на нашем языке по причинам, о которых я расскажу тебе позже. Пожалуйста, изложи свои проблемы, Мэри. Только кратко!

– В мои вычисления постоянно вкрадываются грубые ошибки. Работа всей группы остановилась на мертвой точке. Если я не смогу воспользоваться вычислительным центром сегодня ночью…

Флоникус разъяснил гостям:

– Моя дочь занимается конструированием новой пешеходной дороги на двенадцатом уровне.

– Конструированием? – удивился Том. – Сколько же ей лет?

– Календарных? Семнадцать. А почему вы спрашиваете?

– Семнадцать – и уже работает над строительным проектом?

– Возглавляет работу, – внес поправку Флоникус.

А его дочь в это время рассматривала Тома с явной неприязнью. Он был, хоть и ненамного, но ниже ростом. И у него были волосы.

Председатель сказал своей дочери:

– Этого молодого человека зовут Томас Линструм. Он брат другого нашего гостя. Им непонятен наш образ жизни, Мэри. Почему так, я объясню тебе позже.

– Вычислительный центр…

– Тебе придется побеспокоить оператора. Но раз твоя команда зашла в тупик, я даю тебе разрешение. В следующий раз будь более внимательной при подготовке теоретической базы.

– Совет принят. Спасибо, отец.

Она собралась уходить, все еще с любопытством поглядывая на незнакомцев.

– Добрый вечер вам всем – кто бы вы ни были! – сказала она.

Когда Мэри ушла, Флоникус вздохнул:

– Она нетерпелива и импульсивна. Как все молодые. Но я уверяю вас, что она обладает достаточными способностями, чтобы руководить конструкторской работой. Ее индекс по результатам тестирования – три–десять, что причисляет ее к разряду гениев.

– Гений! – воскликнул Кэл, явно не желая согласиться с мыслью о том, что семнадцатилетняя девочка может быть умнее его.

– В этом нет ничего сверхъестественного, – отвечал Флоникус. – Фактически восемьдесят пять процентов детей, рожденных на Федеральной Земле, достигают такой же оценки. Как я уже говорил, мы утеряли целый ряд технологических секретов прошлого. Но не все. Некоторые продолжают существовать и поныне. Как, например, применение химических средств для стимулирования человеческого эмбриона и ограждения его от пагубных эмоциональных факторов, которые могут потенциально задержать развитие зародыша и лишить его генетических свойств в максимальном объеме. Короче говоря, мы все еще знаем, как помочь человеческому мозгу использовать весь свой потенциал.

В ответ на изумленные взгляды своих гостей Флоникус, взмахнув рукой, добавил:

– Химия, джентльмены, обыкновенная химия! Этой технологии пятьсот лет! На сегодняшний день она еще приносит пользу всему обществу. А если подумать о будущем… – медленно направляясь к прозрачной стене, он не отрывал взгляда от моря огней внизу. – …то это тщетные упражнения.

Доктор Флоникус снова повернулся к ним. Под его глазами лежали мрачные тени. Может быть, такой эффект давало освещение, но скорее всего они были результатом его горестных раздумий.

– Не принимайте мои проценты насчет гениальных детей за благополучное положение дел. Мы располагаем другой, намного более красноречивой статистикой. Стопроцентная рождаемость детей наблюдается только у четырех процентов мирового населения. Остальная часть человеческого рода неспособна к воспроизводству. В результате – количество человеческих существ на земле неуклонно сокращается от века к веку. Гении в конце концов ничего не будут стоить, если лучшим умам Федеральной Земли не удастся найти ключ к решению проблемы возрождения человечества. В качестве исторической справки могу добавить, что такие поиски ведутся непрерывно уже много столетий. Безуспешно.

С отчаянием в голосе Председатель продолжал:

– Попросту говоря, человеческая раса умирает. Еще две или три сотни лет… – он передернул плечами. – Весьма вероятно, что исчезнут и нынешние девятнадцать городов. Искусственное производство детей – не выход. Мы уже пробовали это делать. То же самое соотношение между бесплодием и способностью к оплодотворению – девяносто шесть против четырех – сохраняется и среди тех, кто был рожден в лаборатории. К сожалению, процент рождаемости имеет тенденцию к дальнейшему снижению, судя по последним данным. Некогда после вашей эпохи, такой сравнительно недолгой, и около одной тысячи девятисот лет до моей…

Флоникус сделал красноречивый печальный жест.

– …в катастрофе, размеры которой невозможно выразить словами, человечество уничтожило себя.

11. УМИРАЮЩАЯ ЗЕМЛЯ

– Вы знакомы с таким термином, как изобретение конца света? – спросил Флоникус. – Именно так, по крайней мере, называют его в народе.

Том, кивнув, ответил:

– Некоторые наши современники спекулируют на этом. Я имею в виду ядерное и химическое супероружие, способное уничтожить Землю. Гонка вооружений стала навязчивой идеей – чем больше оружия, тем сильнее страна. Дойдет до того, что в один прекрасный день какая–нибудь нация тайно соорудит машину, способную привести к концу света, а потом объявит о ее существовании – и обеспечит себе навсегда преимущество в силе. Многие в нашей стране выступают против создания собственного орудия опустошения. Но опасность остается, и она очень велика, хотя такая машина еще не создана.

– Да, действительно, в ваше время ее еще не было.

– Она появилась позже? – спросил Кэл.

Доктор Флоникус отвечал:

– Ее создание началось во второй половине двадцать первого века. В единственном экземпляре. Строительство завершилось только через тридцать лет, так как требовало громадных средств. Создатели машины чуть не обанкротились, потому что наряду с работой над этим адским устройством шло сооружение громадного количества защитных приспособлений. С самого начала они намеревались применить страшное устройство. И они это сделали.

По спине Тома побежали мурашки:

– Когда?

– Насколько я помню, это был 2080 год нашей эры.

– Кто построил машину? – спросил Уайт.

– Азиаты в союзе с несколькими наиболее воинственными народами, населявшими тогдашнюю Африку. Машина задумывалась для использования против западных стран и в конце концов именно так ее и применили.

Кэл побледнел.

– В наши времена речь шла о возможном конфликте между белой расой и третьим миром. Предсказывали мщение за эксплуатацию, реальную и выдуманную. Но никто не думал всерьез, что это когда–нибудь произойдет.

– Увы, произошло, – сказал Флоникус.

Том спросил:

– Машина, приведшая к концу света, была в форме бомбы?

– Не совсем так. Ее сердцем была установка где–то в Азии. Точное местоположение ее можно узнать из исторических документов. Центр управления, построенный вокруг гигантского компьютера, произвел запуск нескольких десятков радиоактивных источников, по виду очень похожих на первые, примитивные космические спутники. Каждый выпущенный на орбиту носитель излучал сильную радиацию на обширную территорию земного шара. Бомбы без взрывов, если можно так сказать. После того, как установка сработала, за считанные дни погибло около восьмидесяти процентов населения Земли. Кстати, не избежали истребления и соотечественники создателей машины. Оказалось просто невозможным защитить большое количество людей от радиации такой громадной силы. В итоге людские ресурсы азиатов значительно уменьшились. Они не смогли извлечь максимальную выгоду из своей безумной стратегии. Сумев заселить только половину земного шара, они владели им примерно двенадцать лет. По правде, и владеть–то было нечем – мало что уцелело.

После паузы Флоникус заговорил тихим голосом:

– С момента этой глобальной катастрофы и начался закат человеческого рода. Почти столетие планета находилась в состоянии, близком к первобытному. Первые поселения на Луне и Марсе, поселения, с которыми были связаны громадные надежды в начале двадцать первого века, утратили все контакты с планетой–родиной. Лишившись снабжения и поддержки, они вскоре погибли. Через некоторое время на Земле начался восстановительный процесс, включавший и тот ужасный период, когда на свет появлялись генетические уродцы – неизбежные плоды радиации. Оставшиеся в живых обитали под землей в течение почти четырехсот лет – до тех пор, пока окончание радиоактивного полураспада дало, наконец, им возможность вернуться на поверхность. К этому времени генетические свойства человека изменились коренным образом. Что самое ужасное, резко снизилась способность людей производить себе подобных. С тех пор смерть планеты – и человеческого рода – в сущности неотвратима. В силу того, что процесс идет так медленно… – Флоникус печально улыбнулся и закончил: – …мы позволяем себе делать вид, что все в порядке. Но это иллюзия. Возможно, такая иллюзия необходима для сохранения нормальной психики.

Воцарилась тишина.

Том пристально смотрел на сверкавший огнями город из башен. Где–то там Мэри хлопочет над строительным проектом. Что толку?

Сможет ли этот необычный город создать полноценную жизнь для людей даже после такого благоустройства? Вспомнив опустошенные окрестности города, похожего на крепость, стоящую во вражеском лагере, Том пришел к твердому и вместе с тем грустному убеждению, что Флоникус ничего не выдумывает и ничего не преувеличивает.

– Хочу еще кое–что добавить, – снова заговорил Председатель. – Я уже упоминал о том, что за столетие после 2080 года, время, полное хаоса, человек лишился многих технических достижений. И неудивительно. Целые города были сожжены толпами безумцев. Но некоторые знания удалось возвратить. Мы снова могли отправить ракеты на Луну. Но не сделали этого. Слишком дорогостоящее дело. Или другой пример. Нам и сейчас известно, как изготавливать невидимую оболочку, разработанную в начале двадцать первого века для полицейских, а затем применяемую всем населением для личной защиты. Мои офицеры иногда используют такие оболочки. А вот об эффекте перемещения во времени, который вы описали, доктор Линструм, мы ничего не знаем. Думаю, теперь вы понимаете, почему я удивился, когда узнал о вашем преследовании террориста Копа.

– Купа.

– А, да. Так вы говорите, он убил президента вашей страны, некоего Арчибелда?

– Арчибальда, – поправил Кэл.

– В наших исторических книгах пишется «Арчибелд». Ошибка вкралась, по–видимому, после катастрофы.

Уайт с изумлением спросил:

– Так вы слышали о нем?

– Дорогой мой сэр, в течение многих столетий наши историки пытались найти причины, вызвавшие всемирную гибель. Ваш Арчибелд был уничтожен в середине своего президентского срока. И я знаю, что он активно работал над программой уничтожения оружия, которое было предшественником изобретения конца света.

– Именно поэтому Куп и убил его, – сказал Том. – Он был убежден, что принимаемые Арчибальдом меры по разоружению ошибочны.

– Какая гибельная идея! По мнению наших лучших ученых, внезапное исчезновение Арчибелда с лица Земли сотни лет назад стало прямой, непосредственной причиной страшной гонки вооружений, что привело к всеобщему концу. Существует предположение, что, если бы Арчибелд остался в живых и осуществил свои планы, то все могло бы пойти совсем по–другому…

Флоникус показал рукой на сверкающий огнями город:

– И нам не пришлось бы прятаться в этих ярко освещенных пещерах в ожидании неизбежного наступления темноты.

– В таком случае наша миссия важна вдвойне, – сказал Уайт.

– Погодите, погодите!

Все повернулись на голос Сиднея Сикса. Он говорил, помахивая руками:

– Получается логическая дилемма, доктор Линструм. Если вы поймаете юношу Купа, вернетесь в лес на Адирондаках и предотвратите убийство Арчибальда, тогда события, начиная с этой точки в прошлом, изменятся и будут протекать в своем первоначальном временном русле…

– И Федеральная Земля в том виде, в каком мы ее знаем, может вообще не появиться, – добавил Флоникус. – Другими словами, мы являемся результатом, живыми последствиями того, что Арчибелда насильственно отстранили от земных дел. Эта дилемма стала очевидной за время нашей беседы.

– Я не могу отрицать такой возможности, – сказал ему Кэл. – Если мы добьемся успеха, вас может здесь не оказаться.

– Желание помочь вам может очень дорого мне стоить, доктор Линструм. Помогая вам, я тем самым буду содействовать возможному разрушению всего того, что я с таким трудом построил, – и даже своей собственной гибели…

Доктор Флоникус отвернулся и почти шепотом произнес:

– Я не готов дать окончательный ответ. Вам придется подождать.

В распоряжение гостей были предоставлены комфортабельные, но вместе с тем совершенно необычные, помещения, которые находились на несколько этажей ниже. Человек из служебного персонала Председателя показал, как обращаться со спальной платформой, похожей на обсидиановую плиту и висевшей в воздухе, казалось, без всякой поддержки.

С Тома сняли комбинезон, чтобы постирать его. Но вскоре ассистент вернулся и виновато сообщил, что стиральные автоматы отвергли незнакомую ткань и разорвали ее на клочки. Появился помощник ассистента с одеждой сорокового века: спальной пижамой, напоминающей воздушный шар, и темно–синим нательным чулком, таким же, как у полицейских.

К каждой отдельной спальне примыкала маленькая пустая комната с одной–единственной кнопкой, выступавшей из стены. Том нажал на нее. Моментально возникли слегка жужжащие волны, которые начали пощипывать оголенную кожу, пока Том не ощутил безукоризненную чистоту.

Тому не пришлось самому выключать свет в спальне. Как только он подумал, что хорошо бы оказаться в темноте, освещение погасло. Том забрался на спальную платформу и обнаружил, что не касается ее, вернее, не может коснуться. Он комфортно расслабился на мягких воздушных подушках.

Уставший, он лежал в ожидании сна. Подумал о Сиднее Сиксе, помещенном в отдельную спальню, несмотря на его заверения, что он может дать отдых своим внутренностям где угодно, даже в коридоре. Потом подумал о Мэри…

И пришел к выводу, что она вызывает в нем необычный интерес.

Девушка с лысой головой?

Уже в полусне Том улыбнулся. В своем плотно прилегающем матерчатом головном уборе она была очень привлекательна…

Ее образ сразу исчез, как только он представил себе серебристые шары, запущенные в атмосферу в тот день много веков назад. Он видел пылающие в огне континенты. Страшных генетических уродов, скитающихся по земному шару. Целые города в бункерах под землей. Колонистов на Марсе, пытающихся связаться с планетой–матерью и не получающих от нее никакого ответа…

Ключ ко всему этому – у Дональда Купа, который находится где–то здесь, на умирающей Земле. Последней тревожной мыслью, пронесшейся в голове засыпающего Тома, была мысль о Дональде. Том видел, как он идет шатающейся походкой по выжженной траве под красным солнцем, несущим гибель.

Утром доктор Флоникус пригласил всех в свои апартаменты. На треугольном столе приготовили завтрак, который состоял из бесцветного, безвкусного газированного напитка, больших розовых фруктов, напоминавших дыни, и маленьких темно–коричневых булочек с твердой, как камень, коркой. Надкусив булку, можно было сразу почувствовать сильный запах дрожжей. Жевать это хлебное изделие приходилось как жвачку.

Том, сидевший на мягкой скамейке рядом с Мэри, спросил, как продвигается ее проект.

Ясные серые глаза глянули на него с недоверием.

– Мы сейчас работаем над тем, чтобы исправить ошибку в расчетах.

Откусив кусочек дыни, она спросила:

– Тебя зовут Тхомас?

– Том – улыбнулся он.

Ответной улыбки не последовало.

– И сколько тебе лет?

Он сказал ей.

– Какой у тебя интеллектуальный уровень?

Том объяснил, что в их столетии не занимаются определением такого уровня.

– Первобытные, – так прокомментировала она его сообщение.

Том разозлился.

Вошел доктор Флоникус, выглядевший очень устало. На нем было все то же пурпурное одеяние. Неужели он не ложился и провел всю ночь в размышлениях?

Флоникус поинтересовался, как им отдыхалось, а потом перешел к делу:

– Я тщательно все продумал, доктор Линструм. Сердце подсказывает, что надо отказать вам. Но рассудок столь же убедительно говорит мне, что, если весь кошмар прошлых столетий можно уничтожить, пусть даже ценой моего «я», о чем я стараюсь не думать, то у меня в сущности нет выбора. Итак, я отдаю в ваше распоряжение все охраняющие меня машины, чтобы помочь вам найти убийцу.

Утром следующего дня три воздушных корабля, по форме похожие на капли слез, бесшумно направились в сторону от Вашингтауна. Чтобы найти Дональда Купа, не потребовалось много времени.

Напасть на след, как и объяснял доктор Флоникус, оказалось делом несложным. В самом начале полета автоматические приборы–глаза охватили своим взором окрестности площадью в триста километров, выискивая единственно возможную движущуюся точку – признак жизни в одной из ее форм. Этой точкой мог быть только Дональд, так как диких зверей уже не существовало.

Давным–давно на Земле перестали употреблять в пищу животных. Все продукты изготавливались с помощью химического синтеза. Но насекомые на бесплодной земле все же жили – в этом Том убедился. Единственным уцелевшим животным сравнительно большого размера была собака с измененной внешностью. Однако собак горожане держали в комнатах и никогда не выпускали за пределы города.

Так же, как Кэл со своей группой, Дональд появился за внешней чертой города и не попал в поле зрения сканеров, осуществлявших постоянное наблюдение за близлежащей местностью вокруг крепости в ограниченном радиусе. Команда Кэла пересекла внешнюю границу на пути к городу, что вызвало немедленное прибытие полицейских Клока и Нэма. Дональд же явно намеревался идти в другом направлении.

Не выпуская из виду обнаруженную точку, небесные корабли летели к востоку на большой высоте, чтобы Дональд не заметил, что за ним следят. На этом твердо настоял Кэл. Он решил сделать все, чтобы застать Дональда врасплох. Их настоящей целью был даже не Дональд сам по себе, а его прибор, осуществляющий связь с Вратами времени.

Не заметив города, что чуть не случилось и с Кэлом и его спутниками, Дональд побрел к берегу сухого русла, на месте которого в прошлом, по всей вероятности, был Чесапикский залив. Никакие воды не текли в Лантический океан, как назвал его Флоникус. Сам Лантический был теперь похож на выгребную яму шириной всего в сто километров, которая находилась приблизительно на полпути между материком Америком и Европой. А вокруг оставшегося от некогда мощного Атлантического океана жалкого озерка была громадная пыльная чаша.

Воздушные машины продолжали наблюдение с большой высоты. С помощью увеличительных оптических приборов убедились, что это действительно Дональд. Он к тому времени лежал в позе спящего человека на вершине дюны. А его преследователи летели на восток. На борту двух каплеподобных кораблей находились полицейские в черных жилетах и шлемах. В третьем, пилотируемом самим Флоникусом, были Кэл и его группа.

Несмотря на то, что было раннее утро, пустынная земля внизу выглядела все еще затемненной. От кораблей обтекаемой формы падала на пустошь одна общая тень, когда они плыли один над другим.

Мэри настояла, чтобы ее взяли с собой, заверив отца, что строительный проект сейчас в полном порядке. Том сидел рядом с ней на резном сиденьи позади места пилота. Он решил снова завести с ней беседу:

– Чтобы выполнять работу, которой ты занимаешься, надо пройти какую–то подготовку, школьное обучение…

Широкие глаза Мэри выражали полное непонимание.

– Школьное обучение? А что это такое?

Ее голос звучал слегка неестественно из–за горловой переводящей пластины.

– Школа – место инструктажа.

– Устаревшее понятие, – сказал Флоникус через плечо. – Школ не существует уже много веков.

– А как же вы учитесь?

– Естественным способом! – ответила ему Мэри. – Зародыш в чреве матери обучается с помощью беззвучных электронных сигналов. В мозг поступают знания…

– До рождения?

– Процесс слишком обширен, и выполнить его за девять месяцев невозможно. Обучение длится до двух лет. К этому возрасту ребенок овладевает всей суммой человеческих знаний. Ну конечно же, надо еще научиться, как применять полученные знания – на это уходит еще восемь лет. В десять подросток полностью распоряжается собой, выбирает профессию и, созрев к этому времени в достаточной мере и физически, начинает учебу по избранной специальности. К совершеннолетию юноши и девушки готовы к полноценной жизни и работе в обществе.

– Удивительно!

– Удивительным кажется твой ум, Тхомас. Я обследовала его.

Когда он спросил, каким образом, она бойко ответила, что, использовав телесканирующую аппаратуру, получила ясную картину содержимого его мозга, пока Том спал.

– Мэри! – снова вмешался Флоникус. – Это не совсем этично.

– А что тут такого, отец?

– И какой же вывод ты сделала? – спросил Том.

– Что ты человек с очень поверхностным умом, Тхомас.

Он посмотрел на нее сердито.

– Я имею в виду интеллектуальный уровень, – добавила Мэри. – Речь не идет о твоем старомодном эмоциональном складе ума.

Сидевший через проход Кэл не мог скрыть своей антипатии к девушке. Он упорно продолжал не признавать того, что она может обладать исключительными способностями. На этот раз Том думал так же, как брат.

А Мэри говорила сухим, не терпящим возражений голосом:

– К тому же, у тебя весьма своеобразное представление в отношении женского пола. Насколько я поняла, ваше общество считает женщин любовными объектами.

– Если ты подразумеваешь под этим, что мы женимся, обзаводимся детьми…

– Делая выбор наугад! По велению сердца! Придавать эмоциям решающее значение – крайне нерационально. Выбирать себе спутника жизни, основываясь на чувствах, а не на сочетаемости интеллектуальных уровней – такое можно назвать только одним словом: варварство!

– Ты видишь в нас много такого, что считаешь варварским, не так ли? Если не сказать – неприятным.

– Если тебе показалось, что я не рада вашему появлению, то это так и есть. Мне не может нравиться то, что я перестану существовать. Отдать свою жизнь, свое сознание для того, чтобы прошлые поколения могли пролагать себе путь вперед сквозь невежество…

– Мэри! – громко произнес Флоникус. – Я принял решение. Прекрати эти разговоры.

– Возможно, у тебя действительно рейтинг гениального человека, Мэри, – сказал Том, – но, что касается эмоциональных качеств – доброты, сострадания к другим, здесь тебе еще долго учиться.

Мэри густо покраснела и стала смотреть только вперед. Ее отец как бы рассудил их:

– Вы по–своему мудры, юный Томас Линструм. Эмоциональная зрелость, о которой вы упомянули, не появляется в результате применения химических средств, ее не может быть в раннем возрасте. Только жизненный опыт способен снабдить человека чувствами.

Том так рассердился на Мэри, что хотел уколоть ее обидным высказыванием насчет лысых девушек. Но сдержался. Зачем брать с нее дурной пример?

В корабле послышались потрескивающие звуки. Флоникус быстро щелкнул переключателем. Раздался голос офицера из другого корабля:

– Цель появилась на экранах. Шагает в полутора километрах и постепенно приближается.

– Значит, он все еще идет по берегу бывшего Лантика, – сказал Флоникус.

– Надо приземлиться так, чтобы он нас не заметил, – предупредил Кэл.

Председатель подобрал место для посадки в полукилометре от той точки, к которой, судя по всему, направлялся Дональд. Бесшумное летательное судно устремилось вниз и приземлилось, мягко коснувшись суши выпущенными к моменту посадки подушками. Два других корабля сели рядом. Все вышли.

В воздухе возникли слабые колебания, когда полицейские приводили в готовность странное оружие, состоящее из прутиков, шариков и надетых на древко трезубцев, на концах которых были укреплены многоцветные кристаллы.

Подошел офицер. Том узнал голос Клока.

– Цель впереди, примерно в полукилометре отсюда, там, где начинается котлован.

Он показал на дюну, закрывавшую горизонт.

Кэл вытащил лазерный пистолет из пояса, надетого на темно–оранжевый нательный чулок. Всю их собственную одежду съели стиральные машины. Уайт тоже достал оружие.

Сидней Сикс задергал руками и заговорил:

– Я нахожу все это захватывающим! С технической точки зрения, конечно. Так мы идем?

– Мы идем, – подтвердил Кэл. – Но без вас.

– Доктор Линструм, я снова протестую против вашего нестерпимого, авторитарного…

Флоникус дал знать офицерам. Двое из них кинулись вперед, забросили Сикса в один из кораблей и закрыли дверцу снаружи. Обиженный журналист громко выражал свое недовольство, бился о внутреннюю стену корабля, но вскоре затих.

– Мои полицейские будут следовать за вами на некотором расстоянии, – заверил Флоникус.

– Мы не будем звать их до тех пор, пока не почувствуем, что нам нужна помощь, – сказал Уайт.

А Кэл добавил:

– Чем меньше нас будет, тем больше шансов захватить его врасплох.

Казалось, гигантская сутуловатая фигура Флоникуса, касается пасмурного, с красными разводами неба. Он искренне пожелал:

– Успеха вам!

Выразив благодарность вежливым кивком головы, Кэл начал подниматься по дюне.

Дойдя до вершины, он лег на живот. Уайт и Том взобрались вслед за ним. Впереди, на берегу высохшего залива, они увидели одинокую фигуру.

Дональд прошел несколько шагов в одну сторону, затем – в другую. Он шел еле волоча ноги, без всякой цели, и производил впечатление человека, лишившегося рассудка…

Красное солнце отражалось в очках Дональда. Кэл сказал шепотом:

– Дальше надо ползти. Не забывайте, что он все еще вооружен.

Во рту у Тома пересохло. Между дюнами пел тихую, печальную песню ветер. Ползком они двинулись вперед.

12. РАЗБИТЫЕ ОЧКИ

И вот они уже достигли последней дюны, отделявшей их от Дональда и изменившегося до неузнаваемости берега. С грустью Том сопоставил чудесную панораму залива своего времени с картиной запустения, открывшейся перед ним сейчас. Наступил конец всему. Полное разорение. Смерть…

Том внезапно почувствовал острую жалость к Флоникусу и его народу. К чему их грандиозные технические достижения, когда налицо все признаки вымирания человечества?

А разрушил мир Дональд со своим больным, жаждущим власти эгоизмом.

Кэл прошептал:

– Когда я дам команду, вставайте. Спрячь пока пистолет, Гордон.

И Кэл вложил свое оружие обратно в пояс, направив рукоять вперед.

– А не лучше ли внезапно напасть на него? – спросил Уайт.

– Нет, мы слишком далеко. Он сразу начнет стрелять. Давайте посмотрим, как он будет реагировать.

Дональд был ярдах в тридцати. Он сидел на корточках у края котлована, рисуя узор на земле кончиком своего пистолета. На его лице было мечтательное выражение.

– Хорошо, что у нас есть прикрытие сзади, – сказал Уайт. – В случае чего, мне может не хватить силы воли. Посмотрите на лицо Купа. Он наслаждается тем, что видит вокруг!

Том оглянулся. Лежа плечом к плечу на дюне, доктор Флоникус и несколько его полицейских ждали дальнейшего развития событий. Один офицер держал прямоугольный прибор у своего шлема – было такое впечатление, что он все время смотрит в него. Что–то вроде видеокамеры, с помощью которой они следят за ними или Дональдом, а, может, и за ними, и за Дональдом?

– Пора, – сказал Кэл. – Встаем!

Все трое стали на ноги.

Буквально через минуту Дональд заметил, что за ним наблюдают. Он тоже вскочил. Полубезумная мечтательная улыбка исчезла с его лица. В голубых линзах полыхало красное солнце.

Кэл окликнул его:

– Дональд! Мы хотим поговорить с тобой.

Наступила тяжелая тишина. Том прекрасно понимал, в каком опасном положении они оказались, став живыми мишенями на открытой вершине дюны. Дональд держал пистолет в правой руке. Том напряженно следил за пальцами Дональда, малейшее движение означало бы, что он решился на сопротивление.

И вдруг Дональд улыбнулся:

– Здесь не Помпея, Линструм. Я не нуждаюсь в вашей помощи.

– Дональд, мы спустимся к тебе и тогда поговорим…

– Оставайтесь на месте! – Дональд поднял руку с оружием. – Я слышу вас прекрасно и отсюда.

Кэл нервно облизал губы.

– Ну, хорошо. Только, пожалуйста, выслушай. Произошло непредвиденное. Нам нужен коммуникатор для возвращения во Врата времени…

– Как вам нравится все это? – крикнул Дональд и, как помешанный, сделал нечто похожее на пируэт – полный поворот вокруг собственной оси, показывая при этом свободной рукой на тусклое небо, летающую в воздухе пыль, опустевший залив. – Вы были так уверены, что все исчезнет, если планы Арчи по разоружению вдруг рухнут. Бац – и нет Земли. Но она никуда не делась!

– Неужели он не видит… – начал было Том.

– Он ничего не видит, – тяжело вздохнул Уайт. – Он просто сошел с ума.

– Все прекрасно! – весело кричал Дональд, начав вдруг подпрыгивать, смеяться, размахивать руками. – И сделал это я! Я! Дональд Куп!

– Если ты создал Землю, где же люди? – Кэл уже еле сдерживался. – Где города? Я скажу тебе, Дональд. Благодаря тебе почти все погибло…

Уайт схватил Кэла за руку:

– Не зли его!

Но было поздно.

– Хватит поучать меня, Линструм! Вы ошибаетесь, вы все. Арчи должен был умереть. И никакой катастрофы! Земля прекрасна – и она моя! Я могу с ней делать все, что хочу! Она – моясобственность !

И он достал маленький знакомый предмет.

– Я могу менять ее, Линструм. Всюду, где только захочу! В любой эпохе! Я – Создатель !

Создатель – как бы плача повторило эхо. Создатель…

Лицо Уайта блестело от пота.

– Нет сомнения, что ему действительно кажется все прекрасным. Он считает, что остался один. Наверное, он не видел еще ни одного города. Думает, что он…

От волнения Уайт замолчал, и не менее встревоженный Кэл добавил за него:

– Бог.

Через мгновение Уайт немного справился с собой и сказал:

– Мы не сможем договориться с ним. Сигналь Флоникусу.

– Я попытаюсь подойти к нему близко и выхватить контроллер, – решительно заявил Том.

– Нет, Том, я запрещаю…

Но Том уже начал спускаться вниз по дюне, стараясь сохранять спокойствие. Идти по песчаному склону было тяжело. Том крикнул:

– Успокойся, Дональд. Ты же видишь, что это я.

– Мой друг Томас. Разумеется, вижу.

– Мы не причиним тебе вреда, Дональд. Убери оружие.

– Не пытайся одурачить меня, Томас, – отвечал Дональд. – Ты мне больше не друг. Раз ты явился сюда вместе с ними.

Поборов страх, Том достиг подножия дюны.

– Пожалуйста, послушай, Дональд. То, что сказал Кэл, – правда. Врата времени в аварийном состоянии. Нам очень нужен коммуникатор.

Дональд быстро направил пистолет на живот Тома.

– Коммуникатор принадлежит мне! Отныне он в руках Создателя! Ты не понимаешь, Томас. У меня теперь полная власть над жизнью и смертью. Над всем !

Правая рука Дональда начала подрагивать. Дуло лазера устрашающе качалось.

– В том числе и над тобой, Томас. Так что остановись.

Он отступил назад на один шаг – к котловану.

– Я сказал, остановись там, где стоишь…

– Ладно, оставим в покое контроллер. Давай просто поговорим. Ты не представляешь, что натворил, убив Арчибальда.

– Я изменил историю!

Том уже был ярдах в пятнадцати от Дональда. Каждый шаг, приближавший его к Купу, стоил Тому немалой силы воли. Страх сковывал его.

– Но когда ты узнаешь, что произошло…

– Ни шагу больше, Томас!

Том остановился.

– Я буду стрелять, если ты сделаешь еще хотя бы шаг. Томас , тебелучшепослушаться !

Том поднял руку.

– Дональд…

С дюны послышалось имя Тома – это Кэл окликнул брата. Рука Дональда, державшая пистолет, резко дернулась. Том молниеносно наклонился вперед и упал на песок, а в воздухе над тем местом, где он только что стоял, просвистел тонкий красный лучик.

Кто–то еще закричал. Том обернулся и увидел, как свалился на бок Гордон Уайт. На вершине дюны появился целый ряд черных шлемов. Доктор Флоникус развернул своих людей с правого и левого флангов. Похоже, зримое появление полицейских было неожиданностью не только для Тома, но и для Кэла.

Дональд соскользнул с края котлована вниз и теперь видны были только его голова и рука с лазерным пистолетом, целившимся в полицейских, бежавших от дюны с двух сторон и рассыпавшихся по одному, чтобы окружить Купа.

– Прикажите им не стрелять! – предупредил Кэл Флоникуса.

Дональд схватил пистолет обеими руками. А в следующую секунду Том услышал дикий скрежет и вслед за ним проклятья Кэла, выбившего оружие с тремя зубцами из руки офицера, который уже успел пустить его в ход.

– Я сказал – нестрелять !

– Используйте экраны! – приказал Флоникус. – Для этого мы и взяли их!

Председатель хотел применить экраны, делающие людей невидимыми, с самого начала. Но Кэл – из–за того, что не он, а кто–то другой внес предложение, – отверг эту идею. А теперь Том видел результат упрямого желания своего брата принимать самоличное решение в любой ситуации. На вершине дюны началось замешательство, в полном беспорядке полицейские разбегались во всех направлениях в поисках укрытия. Внезапно двое из них исчезли, затем еще двое, – очевидно, они воспользовались экранами.

Том посмотрел в сторону Дональда и замер от изумления…

Руки Дональда разомкнулись. Пистолет упал на песок. Медленно Куп пропадал из вида.

Вместе со всеми Том быстро побежал к тому месту, куда провалился Дональд.

– Что с доктором Уайтом?

– Исчез, – коротко ответил Кэл.

Они нашли Дональда на дне котлована.

Он лежал на боку с открытым ртом без каких–либо признаков жизни. Голубые линзы очков разбились на блестящие кусочки, многократно отражавшие солнце. Дональд был мертв.

Том чувствовал, что сейчас расплачется. Доктор Флоникус сказал:

– Мои люди приучены действовать быстро. Офицер Теп боялся, что будет убит кто–то из нас, поэтому выстрелил из сверхзвукового оружия.

Кэл жестом выразил свое согласие, что в такой напряженной ситуации могла произойти досадная ошибка. Стоя на коленях возле тела Дональда, он поднял глаза и вдруг сказал:

– Я не хотел его смерти. Я нехотелегосмерти .

– Это я – я виноват, – с трудом выговорил Том. – Я пытался. Но неожиданно до меня дошло, что никто на свете не способен образумить его. Он не поддавался ни на какие уговоры, – Том горестно покачал головой. – Доктор Уайт…

– Мэри занимается им, – сказал Флоникус, направляясь к офицеру с прямоугольным устройством, которое Том заметил раньше. Прибор был на самом деле похож на некое коммуникационное средство с эллиптическим экраном. Флоникус включил аппарат и обратился к Кэлу:

– Если бы вы согласились на мое предложение насчет скрывающих щитов, доктор Линструм, этого, наверное, можно было бы избежать.

Все еще стоя на коленях, Кэл сделал вид, что не слышит.

Флоникус посмотрел на него сердито, а потом заговорил с видеоприбором.

– Мэри?

На экране вспыхнул крошечный цветной узор, потом исчез – и появилось изображение лица девушки. В следующий момент лицо Мэри сместилось, и Том увидел доктора Уайта, лежавшего на песке с закрытыми глазами.

Послышался голос Мэри, слегка дребезжавший в динамике:

– Рана глубокая, в области ребер. Но, надеюсь, не смертельная.

– Садитесь в один из кораблей и немедленно возвращайтесь с раненым в город.

Мэри послушно кивнула. Изображение пропало.

Кэл разыскал коммуникатор и стряхнул с него песок. В глазах доктора Линструма стояло нетипичное для него выражение растерянности.

– Дональд умер. Но это ничего не изменило. Его смерть не уничтожила содеянного им зла.

Запутанные, сложные для понимания парадоксы потока времени, о которых вдруг подумал Том, зародили в его душе искорку надежды. Он вспомнил свои размышления о нескольких Дональдах, сосуществующих в разных местах вдоль реки времени. Надежда увеличилась, когда Кэл сказал:

– В том прошлом – тринадцатого марта – должен существовать другой Дональд. Еще живой.

– Тот Дональд, который отправился туда, чтобы убить Арчибальда? – как бы уточнял Том. – Дотого , как он прибыл сюда и… и умер?

– Да, – Кэл не отрывал взгляда от коммуникатора. – Мы можем снова поймать его.

Том потерял счет времени. Сколько он ждет? Три часа? Четыре? Казалось, целую вечность.

Он подошел к прозрачной стене и начал рассматривать высокие башни, которые окутал туман, поднимавшийся с земли. Том никак не мог забыть обиду от того, что Кэл снова заставил его замолчать, причем сделал это в грубой форме. Время тогда как раз приближалось к полудню.

Почему? Ведь он хотел помочь Кэлу. Том опять погрузился в раздумья, и его все больше охватывала злость, ставшая такой частой гостьей в последнее время.

Не находил оправдания Кэлу Том и тогда, когда говорил себе, что брат нервничает и переживает из–за усложнившихся обстоятельств, в которых они оказались. Гибель Дональда открыла ящик Пандоры с новыми несчастьями.

Том печально смотрел на стену, через которую падал на него красноватый свет. Мысли о Дональде почти оставили его. Но Том не забыл те хорошие времена, когда они дружили. На мгновение он вспомнил, как труп Дональда быстро унесли в холодное помещение – вплоть до особого распоряжения Кэла.

Распоряжение Кэла. ВсегдараспоряжениеКэла !

Казалось, братья теряют контроль над ситуацией. И как только ситуация ухудшится, их взаимоотношения станут еще напряженнее – и неприятнее. Если они оба будут продолжать жить в этом состоянии недоверия и риска, гнев Тома может, наконец, вырваться наружу. И произойдет самая большая ссора.

«Ну, что ж, – подумал он, – она назревала уже давно».

Пытаясь отвлечься от этих мыслей, Том вернулся в полутемную комнату, где находился Гордон Уайт.

Ученый лежал в так называемой терапевтической кровати. Она походила на гигантское пластмассовое яйцо, разрезанное по длине. С его краев тянулись разные трубки и измерительные устройства в виде подушечек к вискам, рукам, ногам и груди Уайта. Непривычные приборы в стене позади кровати рассказывали вслух о состоянии всех его жизненных систем.

Прямо над кроватью висела круглая тарелка. Ее поверхность была усеяна крошечными красными точками. Флоникус пытался объяснить, как невидимые лучи из этого экрана залечивают тяжелую рану. Но прошлой ночью, когда Уайта поместили в госпиталь, Том был таким уставшим, что почти ничего не понял.

Внешне Уайт выглядел хорошо. Он спал, и дыхание его было ровным. Светлая больничная одежда скрывала лазерную рану.

Экстренный видеозвуковой монитор в углу повторял в цветном изображении показ того, что происходило в полдень: кусок высохшей равнины, расположенный недалеко от того участка, который стал местом их прибытия в сороковой век; на заднем плане четыре офицера в шлемах стоят напротив машины, доставившей Кэла и Сиднея Сикса к пункту отправления; полицейские выглядят явно обеспокоенными.

Занавес из вертикальных лучей света, служивший дверью, внезапно растаял. Вошла Мэри.

Прежде чем световые лучи заполнили проем снова, Том заметил двух врачей снаружи. Один из них был около восьми футов ростом.

Серые в точечках глаза Мэри сначала обнаружили присутствие в комнате Тома, а потом обратились к мониторам.

– Он потрясающе быстро поправляется, Тхомас. В сущности, он может прийти в сознание уже завтра.

– Значит, ты веришь, что он выздоровеет?

– Мы были уверены в этом сразу после того, как твоего друга благополучно доставили в госпиталь. Трудность состояла в том, чтобы не допустить распространения заражения ткани вокруг раны. С чем мы также успешно справились, к нашему счастью, – она кивнула в сторону телеэкрана, на котором была все та же картинка равнины, залитой красным светом. – Никаких признаков появления твоего брата и того странного ящика?

– Нет еще.

Он почти привык к дребезжанию ее голоса в горловой накладке и даже начал благосклонно относиться к ее внешности, в том числе и к плотно покрытой голове. Вообще–то она была хорошенькой девушкой – с правильными чертами лица, с красивыми, благородными губами. С чем Том никак не мог примириться, так это с ее постоянной манерой важничать и напоминать о своем превосходстве. Вот и теперь на вопрос Тома о том, не могут ли настоящие доктора лечить Уайта, она с возмущением ответила:

– Я сама вполне квалифицированный…

– Так ты строительный инженер, а вдобавок еще и практикующий врач?

– Совершенно верно.

– В нашем же сравнительно примитивном веке учеба и медицинская практика настолько сложны, что человек не располагает временем, чтобы заниматься еще чем–то другим. Конечно, я понимаю, у тебя самый высший интеллект…

– Но дело не только во мне, Тхомас. Наши штатные врачи все до одного занимаются еще каким–то другим родом деятельности. Доктор Холмм, молодой человек, которого ты видел, конструирует также машины для приготовления пищи, а, кроме того, является помощником дирижера нашего оркестра легкой музыки.

– Чем объяснить, что вы так много умеете?

– Человеческий мозг способен на большие достижения, если его использовать на полную мощность. В силу того, что все наше развитие, или обучение, как называете вы, осуществляется в зачаточном состоянии и раннем детстве, у нас освобождается большое количество времени для овладения многими профессиональными навыками.

Том молчал. В первый раз ее обычно горделивый взгляд немного смягчился.

– Мои вчерашние высказывания рассердили тебя, да, Тхомас?

– Рассердили меня? Ничуть.

– Скажи честно, Тхомас. Наверное, я была слишком резка. Теперь, когда мне понятны недостатки твоего умственного развития…

– Спасибо!

– Пожалуйста, не сердись. Я не хотела тебя обидеть…

Она выглядела беспомощной. Все–таки у нее есть чувства!

Ее голос стал тише:

– Прежде чем разозлиться, Тхомас, подумай. Несмотря на все совершенства наших людей, мы не нашли способ остановить вымирание человеческого рода.

И она посмотрела на него с такой болью в глазах, что его враждебность сразу исчезла.

Мэри снова повернулась к экрану.

– Как долго твой брат и говорящий ящик будут отсутствовать?

– Не могу сказать точно. Они должны дождаться появления Дональда на даче в Лукауте. И, кроме того, потребуется время, чтобы отсюда попасть к Вратам, в наши дни, и переналадить аппаратуру на середину марта. Потом, прежде чем отправиться снова в будущее, им придется еще раз вернуться к Вратам и настроить их на ваше время.

Опускаясь в кресло с резьбой, Мэри сказала:

– Между твоим братом и плавающей машиной плохие отношения. Я так и не поняла, зачем твой брат взял ее с собой.

Во взгляде Тома появилась горечь.

– Я не думаю, что Кэл намеревался действовать в одиночку. Но была и другая причина. До того, как брат принял решение взять Сикса, я высказал желание пойти с ним.

– И он отверг твое предложение?

– Естественно. Он сказал, что кто–то должен оставаться с Гордоном на случай, если поток времени будет возвращен в свое первоначальное русло. Это была лишь отговорка. Кэл – выдающийся человек, что иногда создает ему и другим проблемы. Он совершенно не допускает того, что кто–то другой способен предлагать дельные идеи.

– Особенно, если предлагает кто–то из чужаков, – подтвердила Мэри. – Я заметила в нем дух противоречия.

– О, ты еще и психолог?

– Я посетила много спецсеминаров на тему об индивидуальных особенностях поведения человека. У твоего брата недостаток, типичный для людей с подобным складом ума. Недостаток, который всегда приводит к разногласиям с другими людьми, к враждебности…

– Этот недостаток, Мэри, может привести к беде. И он приведет, если…

Изменившееся на экране компьютера изображение привлекло внимание Тома. Разговор с девушкой, который начинал, казалось, приобретать дружеский характер, был прерван.

Все четыре офицера побежали к кому–то или чему–то, что было вне диапазона видимости.

Том нажал на кнопку для немедленной связи с полицейскими. Они должны были услышать его голос в приемопередающих устройствах внутри своих шлемов.

– Они вернулись? – спросил Том.

Взволнованная Мэри показала на город за стеной и воскликнула:

– Посмотри, Тхомас, – ничего не изменилось!

Она была права. Не было никаких визуальных доказательств того, что поток времени пошел по альтернативному пути.

Офицеры исчезли с экрана. Том крикнул громче. Они услышали его и изменили угол обзора объектива. Том увидел, как полицейские сгрудились вокруг Кэла. Потом заметил знакомую покачивающуюся антенну.

– Кэл? Сикс? Ответьте кто–нибудь!

Один из офицеров снова переменил положение оптических линз, после чего Том и Мэри увидели крупным планом плавающий металлический ящик, а позади него половину лица Кэла.

Кэл был необычайно бледен. По какой–то причине он закрыл глаза.

– Сикс, вы добрались до дачи в Лукауте? – спросил Том.

– Запросто. Во время нашего второго посещения бункера с целью переналадить Врата времени мы… я не могу говорить дальше в данный момент.

– Но мы ждали всю вторую половину дня…

– Произошел несчастный случай! Покажите, офицеры!

– Они, должно быть, потерпели неудачу, – сказал чуть слышно Том.

Всю площадь дисплея заняло изображение головы в черном шлеме.

– Офицер Клок просит приготовить терапевтическую кровать и реанимационную аппаратуру. Мы спешно везем Линструма в город.

Объектив, быстро повернутый в другом направлении, позволил увидеть Кэла. В бункере он успел надеть одежду двадцатого века. Том сразу заметил причину бледности Кэла.

Он страдал от боли. Большое мокрое пятно расползлось на передней части пиджака. Пятно крови.

Сидней Сикс, потеряв самообладание, воскликнул:

– Я предлагал ему остаться на лечение в своей родной эпохе! Когда мы были еще в бункере! Доктор Линструм же настоял на возвращении сюда, чтобы увидеть, что здесь изменилось. Он едва стоит…

– Кто стрелял в него? – с жаром спросил Том. – Арчибальд жив или мертв?

Ответа не было. Сикс закричал:

– Держитеего !

Но Кэл все же упал и исчез из поля зрения объектива.

13. ДОНАЛЬД НОМЕР ДВА

Спустившись на два этажа ниже в полупустую комнату, доктор Холмм и Том обсуждали состояние Кэла, а Сидней Сикс плавал поблизости.

Спокойный тон молодого врача не уменьшал тревоги Тома. Кэла быстро поместили в одно из хирургических отделений этого здания. Но Том до сих пор не знал, что произошло в Лукауте.

– Рану твоего брата мы классифицируем как довольно опасную. Может помочь только пересадка.

– Пересадка?! Чего именно?

– Лазерный луч повредил часть его кишечника. У него внутреннее кровотечение. Однако совсем скоро мы остановим его. Я сделаю пересадку. Советую реанимировать его здесь. Если подтвердится то, что рана слишком серьезна, я смогу принять меры для его лечения.

– Вы собираетесь заменить его разрушенный кишечник чьим–то другим?

Доктор Холмм приостановился на полпути к двери.

– Уже много веков назад перестали использовать натуральные донорские органы. Теперь нам служит только искусственный материал высшего качества. Изготовленные из него органы намного прочнее, чем человеческие. Чего нельзя точно предугадать в отношении конкретно твоего брата – какую реакцию выдаст его организм на такую операцию. Возможно, он не примет синтетику. Мы, конечно, располагаем химическими препаратами, способными противостоять негативному восприятию, но, с точки зрения обмена веществ, доктор Линструм сильно отличается от наших обычных пациентов.

– Каковы его шансы?

– Трудно сказать. Все зависит от того, как он будет реагировать на трансплантацию. Я пришлю кого–нибудь с сообщением, как только мы получим какой–то результат.

Холмм быстрыми шагами покинул комнату, и почти сразу же вошел Флоникус.

– Я послал Мэри ассистировать в хирургическую операционную. Она и доложит нам об исходе.

Том грустно посмотрел на Председателя, а потом повернулся к плавающему ящику.

– Вы с Кэлом провалились…

– Провалились? – Сидней Сикс возмущенно задвигал своими антеннами. – Наоборот!

– Но у нас здесь все осталось, как прежде! – поразился Флоникус. – Этот… поток времени, о котором говорил доктор Линструм, совсем не изменился!

– Изменился, – отвечала машина. – По крайней мере, я так предполагаю, исходя из того, что президент Арчибальд жив–здоров, вернулся в Белый дом и приступил к своим обязанностям утром 14 марта 1987 года.

– Вы нашли Дональда? – спросил Том.

Световые табло Сикса замигали.

– Вот что странно! Даже я, с моей незаурядной способностью усваивать все самое необыкновенное, затрудняюсь понять, как могут существовать два Дональда Купа. Один здесь, а другой там, в Адирондаках… Что? Нашли ли мы его? Да. Мы с твоим братом оказались примерно в полумиле от дачного дома, неподалеку от которого приземлялся вертолет. Тебе приходилось видеть эти места?

Том покачал головой. Он читал описания территории Лукаута, но в такой напряженный момент ничего не мог вспомнить.

Сикс рассказал, что дачные постройки расположены в живописном месте на одном из утесов, достаточно удаленном от его края, с которого открывается прекрасный вид на горы. Расчищенная посадочная площадка находится прямо к западу от дома, там, где утес разворачивается наружу. А сразу позади летного поля начинается густой лес, который тянется до самого края утеса. Среди деревьев, стоящих глубоко в снегу, Кэл без труда нашел следы Дональда.

Дональд, соорудив укрытие из упавших ветвей, затаился в лесу приблизительно в шести футах от вертолетной полосы, которая была у него как на ладони.

– Между прочим, Линструм учел необходимость иметь в запасе побольше времени. Мы прибыли туда примерно в десять в то утро убийства. Прошу прощения, планируемого убийства. Застали Купа совершенно врасплох. Я отвлек его внимание звуками своего клаксона. Твой брат попытался выхватить его лазерный пистолет. К несчастью, помешал глубокий снег. Кэл споткнулся. Куп повернулся и выстрелил. Твой брат упал. И хотя он испытывал страшную боль, я уверен в этом, он почти сразу же вскочил на ноги. А Куп теперь целился в ближайшую мишень – гм! Одно прикосновение страшного луча – и кончилась бы моя карьера, от меня бы ничего не осталось. Но он не успел выстрелить – Кэл снова бросился на него. Я помогал тем, что колотил Купа своими металлическими руками. В схватке Дональд лишился лазерного оружия…

– Где же сейчас Дональд?

– Я как раз подхожу к этому. Мой клаксон всполошил охрану президента. Телохранители выскочили из дома, присоединившись к военно–воздушному персоналу, охраняющему летное поле. Твой брат хотел лишить молодого Купа сознания и забрать его с собой в бункер, чтобы избежать длинных объяснений. К сожалению, ранение расстроило его планы. Купу удалось вырваться и убежать. По–видимому, он не сознавал, в каком направлении бежит. Вскоре мы услышали страшный крик…

Сикс замолчал, мигая своими зелеными стеклянными полушариями на концах антенн.

– Несмотря на глубокий снег, Куп бежал чрезвычайно быстро, должен вам заметить. Когда деревья кончились, он неожиданно для себя оказался на самом краю обрыва, не смог вовремя остановиться и упал…

– Он ранен? – спросил Флоникус.

– Он мертв.

– Мертв? – пораженно спросил Том. – Второйраз ?

– Я еще меньше вашего подготовлен к тому, чтобы понять эти парадоксы, – признался Сикс. – Так вот дальше. Мы не могли осмотреть тело вблизи. С утеса к большим скалам внизу пришлось бы очень долго спускаться. Но он лежал недвижимо. И в такой неуклюжей, со многими признаками смертельного исхода позе…

Сикс опять замолк. А потом очень тихо сказал:

– За время своей журналистской деятельности я видел много страшных зрелищ. Но ни одно из них не было таким ужасным, как вид Купа, лежавшего в неестественном положении среди валунов. Я считаю, что мы можем с уверенностью констатировать: Дональд Куп умер не только здесь, но и 13 марта 1987 года.

На лице доктора Флоникуса появилось отчужденное, полное обреченности выражение.

Сидней Сикс продолжал:

– Доктор Линструм сделал все возможное, чтобы мы могли с помощью управляющего аппарата вернуться во Врата времени. Мы исчезли из Лукаута как раз вовремя. Многочисленная команда охранников быстро продвигалась по лесу в нашем направлении. В бункере я предложил немедленно обратиться за медицинской помощью, как я уже говорил. Твой брат упрямо стоял на том, чтобы поскорее вернуться сюда. Остальное ты знаешь. Мне очень хочется уцелеть и написать репортаж об этих удивительных событиях.

Том опустился в кресло и задумался над парадоксом двух Дональдов. И о президенте Арчибальде, возвратившемся к жизни…

Впрочем, ничего удивительного. Несмотря на все грубые вмешательства в ход событий прошлого, это историческое прошлое, похоже, вернулось на круги своя и пошло в той последовательности, в которой оно было дотого , как Дональд отправился в свое путешествие во времени, оказавшееся для него гибельным. Изменилось только одно – Дональд Куп перестал существовать…

Дважды .

Том услышал, как Флоникус сказал тихим голосом:

– Значит, Арчибелд жил?

– Живет, – поправил его Сикс. – Насколько я понимаю аналогию с рекой, он живет сейчас, в настоящий момент, в 1987 году прошлого и усердно занимается работой по разоружению.

– Но у нас все осталось по–прежнему!

– У меня не было времени обратить на это внимание, доктор.

Том взволнованно обратился к Председателю:

– Вы говорили, что историки считали убийство Арчибальда прямой, непосредственной причиной разработки и применения машины, уничтожившей жизнь на Земле.

– Да.

– Может быть, все историки ошибались.

– Напрашивается именно такой вывод.

– Знаете, могло случиться так, что неправильное мнение было в трудах всего лишь одного историка. И это единственное, ложное заключение потом просто повторялось другими исследователями из поколения в поколение. Такое происходило и раньше. Во времена средневековья, например, ученые демонстрировали поразительное постоянство в слепой вере любому первоисточнику, считая его абсолютно безупречным только потому, что это был первоисточник, и совершенно не задумывались над всеми его ошибками и неточностями.

– Так Арчибелд жил, – снова повторил Флоникус. – Тем не менее смертоносные шары все же были запущены в небо. И планета не перестала умирать…

Том, как бы извиняясь за брата, сказал:

– Кэл привел в порядок эпоху, в которой живем мы. А ваша…

– У меня были такие большие надежды, – продолжал Председатель. – А я не из тех людей, которые легко поддаются эмоциям. Вы не можете себе представить, что я перечувствовал, пока принимал решение. Естественно, у меня нет желания умереть, исчезнуть в результате внезапного изменения в истории. Однако ради других я заставил себя позволить вашему брату отправиться в прошлое, надеясь всем своим сердцем, что мы вдруг увидим новую Землю вместо этой умирающей. К сожалению, ничего не изменилось. Историки были неправы. Абсолютно неправы!

Флоникус безнадежно махнул рукой и быстро вышел из комнаты.

Прошел час. Два.

Том собрался идти в хирургию, но тут появилась Мэри.

– Удача, Тхомас! Отторжения не произошло. Он выживет, в сознание придет через день или два.

Радостно крикнув, Том крепко обнял ее.

В сильном смущении, Мэри выскользнула из его объятий. Том, посмотрев на нее более внимательно, заметил в ее широких глазах большое беспокойство.

– Мэри, что случилось?

– Плохо с моим отцом, Тхомас. Его охватила какая–то ужасная печаль. Он закрылся в своем рабочем кабинете и не хочет ни с кем ни видеться, ни говорить.

Председатель просидел в одиночестве три дня, не пускал к себе даже дочь.

Кэл очнулся на третий день утром и был переведен в большую комнату, откуда открывался вид на город. В комнате находились две автоматизированные терапевтические кровати. Вторую занимал Гордон Уайт, который сразу поднялся и стал ходить вокруг Кэла. Лицо Гордона выглядело все еще болезненным, но общий вид говорил о том, что он выздоравливает.

Доктор Холмм сказал, что Кэл не должен вставать по меньшей мере всю следующую неделю. Это сообщение вызвало возражение со стороны Кэла. Он пытался заверить врача, что уже сейчас чувствует себя хорошо. И только неожиданный приступ острой боли убедил Кэла в обратном.

Он откинулся назад к изголовью, тяжело дыша. Доктор Холмм быстро запрограммировал обезболивающую инъекцию на компьютерных приборах – и терапевтическое ложе немедленно выполнило команду. Укол погрузил Кэла в сонное состояние и лишил его желания спорить.

Когда начало смеркаться, к ним заглянула Мэри. Она сказала, что отец прервал свое уединение и созвал президентов всех девятнадцати городов Федеральной Земли на экстренное совещание, которое начнется сегодня поздно вечером. Собрание, в котором примут участие и члены собственного совета Флоникуса, будет проходить под строжайшим секретом. Тема обсуждения неизвестна. Мэри сообщила также, что отец все еще плохо выглядит.

Несколько громадных воздушных кораблей появились над городом этой ночью. Каждый из них сопровождала стайка прикрывающих суден меньшего размера. Сверкая бегущими огнями оранжевого и зеленого цвета, небесные машины брали курс на верхушку самой высокой башни и плавно входили в ворота в форме радуги. Это прибывали высшие чины Федеральной Земли.

На следующий вечер Том узнал обо всем.

Кэл и Уайт заканчивали обед. Кэл все еще лежал в кровати. Уайт стоял у окна и жевал пурпурный фрукт, похожий на кочерыжку. Сидней Сикс куда–то удалился, чтобы увековечить свои впечатления для потомков.

Неожиданно световой занавес на двери растаял. Вошел Флоникус. Он был одет в свое пурпурное одеяние, которое на этот раз украшал серебряный медальон. Доктор выглядел уставшим, но, по сравнению с тем, каким его видел Том в последний раз, более уверенным и целеустремленным.

– Вы в состоянии разговаривать, доктор Линструм?

– Конечно, сэр, – ответил Кэл все еще слабым голосом.

– Мои врачи говорят, что через день–два доктор Уайт сможет вернуться к нормальному ритму жизни. Поэтому я прошу его личного участия и вашего разрешения… на управление Вратами времени в моих интересах.

– В ваших… – Кэл чуть не перевернул поднос с едой. – С какой целью?

– Чтобы вернуться в девятый день декабря 2080 года. Группа моих исследователей обнаружила в архивах сведения о том, что в полдень того дня была приведена в действие адская машина уничтожения.

И сразу все стало понятно.

– Вы хотите попытаться помешать этому? – спросил Уайт.

– Не допустить гибели человечества! Именно так. Я обрисовал потенциальные опасности своим президентам и советникам. Особо подчеркнул то, что наше общество может претерпеть большие изменения и даже вообще перестать существовать. Мы обсуждали этот вопрос больше двенадцати часов. Голоса распределились почти поровну. За мое предложение проголосовало всего лишь на три человека больше.

Пораженный Кэл начал:

– Я думаю, вы не понимаете…

– Я все понимаю, доктор Линструм, – сказал Флоникус. Его высоченная фигура, производила внушительное впечатление.

– Я дал согласие на проведение вашего плана в надежде на то, что это остановит катастрофу. Теперь стало ясно, что роль Арчибелда не была столь значительной, чтобы предотвратить всемирную гибель. Мне нелегко было принимать решение во второй раз. Но я считаю, что мы должны избавить Землю от нанесенного ей вреда, если нам доступно такое мощное средство, как механизм управления временем.

Кэл покачал головой:

– Ставка слишком велика…

– Ставка, мой дорогой Линструм, не может быть низкой, когда речь идет о выживании человеческого рода. Мы уверены в безошибочности вывода о том, что ликвидация страшного радиоактивного устройства изменит всю историю, которая была трагической в течение девятнадцати веков.

Том почувствовал волнение в голосе Кэла, когда брат сказал:

– Простите, доктор. Риск…

– Я полностью осознаю риск! И готов к нему!

– Без моего личного руководства Вратами…

Флоникус презрительно фыркнул, что сделало его похожим на простого смертного, каким Том его еще не видел ни разу.

– Доктор Линструм, я вынужден напомнить вам, что ваши решения не всегда правильны. Вы запретили моим людям применять экраны–невидимки при поимке Купа. И даже посмеялись над самой этой идеей. Вам , видите ли, не нужна была такая помощь.

Кэл густо покраснел. А Флоникус продолжал:

– Вы, сэр, не единственный живой человек, способный принимать умные решения или находить выход из трудной ситуации. Я намерен лично отправиться в 2080 год.

Уайт воскликнул:

– Вы подвергаете себя опасности!

– В связи с тем, что инициатива исходит от меня, доктор Уайт, я не могу допустить, чтобы опасности, если таковая угрожает, подвергся кто–то другой.

Кэл не без издевки спросил:

– Вы решили сделать попытку удержать азиатов от применения адской машины? В самомсердцеихсобственнойстраны ?

– Нелегкая задача, я согласен. Но я готов справиться с ней. Несмотря на свой возраст, я нахожусь в отличной физической форме. Вопрос о замене меня на посту Председателя уже улажен. Между прочим, я могу внедриться в прошлое, используя кое–что из наших достижений. Щиты, которые помогут мне стать невидимкой, например. В 2080 году они были в ходу только в западных странах. Это изобретение значительно увеличивает шансы на успех.

– Я все же не могу разрешить вам…

Флоникус резко прервал Кэла:

– Вы что, беспокоитесь о своей личной безопасности? Боитесь, что можете вдруг исчезнуть?

– Моя личная безопасность здесь ни при чем.

– Тогда я прошу – нет, я требую использования машины времени.

– Вы не можете ничего требовать!

– Если вы не перестанете упрямствовать, Линструм, я могу лишить вас способности трезво мыслить. И с помощью лекарств добиться сотрудничества доктора Уайта. Вы находитесь в моем городе и в моем госпитале, кроме всего прочего. Мне неприятно даже упоминание о подобных мерах. Но если вы принудите меня…

Из глубины комнаты послышался голос Уайта:

– Раз доктор Флоникус готов идти на риск, и его народ дал свое согласие Председателю, – что ж, я считаю, мы обязаны оказать ему содействие, – и Гордон обратился непосредственно к Флоникусу: – Насильственные средства не пригодятся, доктор. Я помогу вам.

– Не без моего разрешения! – гневно заявил Кэл.

Уайт стремительно подскочил к кровати Линструма.

– Кэл, держи себя в руках! Этот человек спас тебе жизнь. И мне тоже. Не окажи он помощи, Арчибальд был бы мертв. Если говорить честно, мы обязаны ему всем!

Некоторое время стояла напряженная тишина. Нарушил ее тихий вздох Кэла.

– Хорошо. Я дам разрешение. Но только тогда, когда поправлюсь и смогу действовать вместе с вами.

– Нет, – возразил Флоникус. – У вас будет постельный режим еще несколько дней. А я хочу отправиться как можно скорее. Мои президенты и советники могут изменить свое мнение и аннулировать результаты голосования. Пока я располагаю их согласием, нельзя терять ни минуты.

Кэл с огорчением сказал:

– Ну, хорошо. Но я ничего не знаю о местонахождении манипулятора.

– Он находится вместе с одеждой, в которой вас доставили в хирургическую палату. Прибор в наших руках. Все дело в том, Линструм, что я не мог поступить бесчестно, воспользовавшись им без вашего согласия. Доктор Уайт, мы отправимся, как только я закончу необходимые приготовления. Пожалуйста, займитесь и вы подготовкой.

Председатель сделал едва заметный поклон в сторону Кэла. В глазах Флоникуса забегали озорные огоньки, но голос был совершенно серьезным:

– Я благодарю вас за ваше самоотверженное решение.

Сказав это, он быстро удалился.

Напряжение не покидало и Тома. Он тоже принял решение. Том обратился к Уайту:

– Я иду с вами. Уверен, что Флоникус не будет возражать.

Не успел Уайт открыть рот для ответа, как раздался громкий крик Кэла:

– Не может быть и речи!

– Нет, Кэл, – твердо сказал Том. Ему не хотелось ссориться с братом, но он слишком долго терпел. Более подходящего момента нельзя и придумать. – На сей раз я собираюсь сам решать за себя. Флоникус прав. Ты – диктатор.

– Ты пользуешься тем, что я прикован к этой проклятой кровати!

– В какой–то мере, да, – признался Том. – Но, главное, я хочу помочь им, потому что они помогли нам.

– Я запрещаю тебе…

– Мне безразлично, что ты скажешь, Кэл. Понимаешь? Безразлично. Я взрослый и имею свой собственный рассудок – независимо от того, что ты о нем думаешь. Ты сам напросился на такой разговор. Если Флоникус скажет «да», я пойду с ними.

Он резко повернулся и направился к выходу.

В больничном коридоре Том слышал, как Кэл продолжал кричать, требуя, чтобы он вернулся. Тому было не по себе от того, что все так получилось. Но сделанного не воротишь. За какие–то считанные минуты произошел окончательный разрыв.

Разрыв, который был абсолютно неизбежен. И давно назревал, хотя ничуть не стал от этого менее болезненным.

Стараясь не обращать внимания на крики брата, Том пошел быстрее.

14. «МОНГОЛЬЯХ»

– Вот здесь, – показал пожилой служащий с широкими янтарными глазами. – Эта маленькая пуговица работает по принципу шатуна. Поднятая нажатием до отказа вверх, она включает защитный экран. Нажимая на кнопку так, чтобы она западала вниз, вы отключаете экран. Во время его функционирования вы ничего не будете чувствовать. Не ухудшится и зрение, ну, может быть, слегка затуманится. Во всяком случае, окружающие люди перестанут вас видеть, а если на них тоже будут щиты, то и вы не сможете видеть их. Как сидит?

Том помахал руками и ответил:

– По–моему, прекрасно.

Технический специалист прошел за спину Тома и отстегнул ремешки, державшие экран на теле. Сделанный из металла, но почти невесомый щит закрывал только грудь Тома.

Служащий положил предназначенный для Тома экран на монтажный стол рядом с таким же маскировочным щитом Председателя. Он спросил Флоникуса:

– Что еще нужно из спецснаряжения, сэр?

– Зимние принадлежности, Леккс. Для меня, доктора Уайта, Томаса и Мэри. Я полагаю, ящик–журналист невосприимчив к экстремальным температурам. Он может сопровождать нас, если ты сумеешь оснастить его защитной оболочкой.

– Я попытаюсь, сэр, – в голосе Леккса чувствовалось сомнение. Он сделал заметки световым пером и вслух перечислил:

– Пальто с капюшонами. Двойные термические брюки. Бесшумные ботинки… Все, сэр?

Флоникус кивнул.

– Наша цель – гористый район на Дальнем Востоке. Монгольях.

У Тома не было желания поправлять неверно произнесенное Председателем название. Мысли Тома были слишком заняты другим – он ломал себе голову над вопросом, зачем Мэри включилась в экспедицию. Сделать ему сюрприз? Факт ее участия он воспринял без энтузиазма. Присутствие в их группе девушки, казалось ему, добавит трудностей и опасностей, которых будет и без нее в избытке.

Находясь в расстроенных чувствах, Том вдруг понял, что он относится к Мэри примерно так же, как Кэл относится к нему.

Кэл. Вот уже два дня мысли о нем не покидали Тома. С момента краткого, но такого резкого спора он больше так и не навестил брата. Не подавал никакой весточки и Кэл.

Том тяжело переживал ссору. Но что–то внутри него настойчиво повторяло, что он сделал правильный выбор, что он должен участвовать в предстоящей миссии, чтобы доказать свою зрелость раз и навсегда.

– Оружие, сэр?

Вопрос Леккса Флоникусу вернул Тома в реальную обстановку лаборатории, где хранилось самое разное снаряжение.

– Невротриггер для меня и еще один доктору Уайту, – сказал Председатель. – И постарайся удобно разместить в пальто как можно больше магазинов со ста зарядами в каждом. Я думаю, Мэри понадобятся какие–то специфические инструменты. Но она сама скажет, какие.

Леккс заверил, что весь заказанный реквизит будет готов своевременно. Отбытие планировалось примерно через восемь часов. Одним из разделов подготовительного этапа было проведение жестких испытаний физического состояния Гордона Уайта. Необходимо было убедиться в том, что он достаточно окреп для тяжелого путешествия.

Сверкающая гладкой поверхностью машина, которую пилотировал Флоникус, несла их по транспортному пути к самой высокой башне. Том спросил у него:

– Когда ваша дочь решила идти с нами?

– Я сам принял такое решение, Томас. Нам нужен человек, который сможет вывести из строя машину смерти. Из того, что Мэри узнала в архивах, она сделала вывод – и убедила меня, – исполнить это будет совсем просто. Все стартовые площадки, запустившие радиационные носители, получили команду из одного компьютера – компьютера, считавшегося сложным в то время, но примитивного с точки зрения наших стандартов. По словам Мэри, сто сорок четыре распрограммирующих шага вызовут полную гибель всей системы, она сгорит дотла.

Том усмехнулся:

– Надеюсь, она возьмет с собой список операций.

– О, нет, – сухо ответил Флоникус. – Она все будет держать в голове, в точной последовательности, – он заметил изумление на лице Тома и улыбнулся. – Вы продолжаете считать способности Мэри необычными, не так ли?

– Слово «необычные» – слишком слабое для характеристики ее способностей, сэр.

– Но разрушение компьютера действительно подобно детской игре! Мэри сделать это не труднее, чем человеку вашей эры починить деревянное колесо. Каждое дело требует знаний. Для Мэри такой компьютер – антиквариат одной тысячи девятисотлетней давности. Вы не должны чувствовать себя приниженным – или ограниченным.

– Не должен. Но именно таким я себя чувствую.

Однако была другая причина, по которой Том не хотел, чтобы Мэри шла с ними. Он признался себе, что беспокоится о ее безопасности.

Том постепенно пришел к поразительному открытию: несмотря на всю их несхожесть, Мэри все больше и больше ему нравится. Возможно, отчасти потому, что она обладает таким огромным интеллектом. Но в большей степени из–за того, что он просто находит ее очень привлекательной.

Как только Флоникус завел корабль во входные ворота самой высокой башни, включилось автоматическое управление и направило машину к месту посадки.

Когда они шли к эскалатору, Председатель спросил Тома:

– Вы навещали своего брата сегодня? Он удивительно быстро идет на поправку.

– Рад это слышать. Я не видел его.

– Собираетесь повидаться с ним перед отбытием?

– Думаю, что да.

– Жаль, что между вами произошла размолвка.

Том попытался замять больную тему:

– Он думает, что я еще ребенок.

– Так вы решаетесь рисковать своей жизнью в Монгольяхе, чтобы доказать обратное?

Том посмотрел в необычно широкие глаза Флоникуса и ответил:

– Да.

Нахмурив брови, Председатель нарочито внимательно рассматривал зеркальные стены по бокам от медленно поднимающейся ленты эскалатора. А потом сказал:

– Учитывая отношение к вам доктора Линструма, я полагаю, что вы приняли правильное решение.

Около тридцати лысых, худых сановников сопровождали группу к месту отбытия. Том про себя решил, что эти люди, должно быть, советники Председателя. Полицейские в черных шлемах, образовав вокруг них кольцо, осуществляли охрану.

В сопровождении участвовал и Сидней Сикс, размахивавший руками в знак протеста против решения Флоникуса не брать его с собой.

– Деспотичный! Такой же деспотичный, как Линструм, если не больше – гм!

Технику Лекксу не удалось приладить к Сиднею экран так, чтобы сделать металлического журналиста невидимым.

Том, Флоникус, Мэри и Уайт отделились от всех остальных. Они покидали сороковой век почти с того же места, куда Том и его компаньоны прибыли из двадцатого. Том едва двигался в тяжелых брюках и меховом пальто с капюшоном. Вся одежда пропахла затхлостью, словно пролежала много столетий в каком–то музее.

Доктор Флоникус поднял руку и обратился к своим соотечественникам:

– Счастливо оставаться! Может быть, мы все встретимся в лучшие времена.

В эти последние моменты Том испытывал разноречивые чувства, мысли его путались. Он очень переживал, что Кэл еще недостаточно выздоровел, чтобы вернуться в бункер. Если Мэри успешно справится с заданием, если ход истории изменится, будет ли Кэл все еще находиться здесь в госпитале? Будет ли это здесь существовать?

До отбытия Том навестил брата в больнице. Они обменялись короткими незначительными фразами и быстро попрощались. Лицо Кэла было почти по–детски обиженным. Тому казалось странным, что он может игнорировать мнение брата и одновременно переживать за него и желать ему только благополучия.

Флоникус повернулся к Уайту:

– В ваше распоряжение, доктор.

Вернувшийся к Уайту румянец выглядел еще ярче на фоне бесцветного меха, обрамлявшего его лицо. Перчатка немного мешала Уайту работать с манипулятором, настраивая его на Врата времени.

– Станьте ближе, пожалуйста…

Красное солнце исчезло.

Очутившись на платформе из нержавеющей стали, Том первыми увидел знакомые прожектора комнаты с Вратами времени. В комнате никого не было, красная дверь в конце туннеля – закрыта. Где же Стейн и Валкер? Наверное, им надоело сидеть в пустом помещении и они пошли отдохнуть.

Уайт занялся настройкой на новые пространственные и временные координаты, которые они разработали с Флоникусом. Вскоре Уайт объявил о готовности.

Они опять стояли на площадке под золотистыми лучами света. Мэри посмотрела на Тома. Ее глаза выражали чувство, которое Том увидел у нее впервые.

Страх.

Если бы между ними не стоял доктор Флоникус, Том поддался бы охватившему его порыву и сжал бы ее руку в своей.

Взглянув на панель с приборами, Уайт сказал:

– Пять секунд.

В одно мгновение пройдя сквозь холодную, звенящую темноту, они оказались в ярком, слепящем свете.

– Включите экраны!

Флоникус выдал команду так быстро, что глаза Тома еще не успели привыкнуть к ослепительному солнечному свету. Он запустил руку под пальто и отжал управляющую кнопку вверх. Все окружающее слегка затуманилось.

Он был один. Все остальные куда–то пропали.

– Доктор Уайт? Мэри?

– Я здесь, Тхомас, – послышался голос Мэри.

Кто–то толкнул его в бок. Рука в перчатке взяла его руку.

Несмотря на некоторое помутнение зрения, себя Том видел ясно. Справа раздался голос Председателя:

– Возьмитесь за руки, чтобы мы были вместе. Будьте добры, скажите точное время.

Голос Уайта:

– Учитывая разницу в поясах времени, начало одиннадцатого.

– Осталось менее двух часов. Вход в центр управления должен быть виден отсюда…

После небольшой паузы Флоникус воскликнул:

– Точно! Вон там, на склоне.

– Это не меньше двух километров от нас! – определила Мэри.

– Сожалею, что мы не оказались ближе, – сказал Уайт. – Я хотел обеспечить как можно больше безопасности.

Флоникус заговорил быстро и энергично:

– Потребуется, по крайней мере, час, чтобы добраться до входа. Затем надо будет дождаться подходящего момента, чтобы проникнуть внутрь. Если такого момента не представится…

Том, почувствовав, что его увлекают вперед за обе руки, зашагал по каменистой земле, покрытой коркой льда.

– …мы будем вынуждены прорываться сквозь наружную дверь, используя лазерное оружие доктора Уайта. Но я надеюсь, что этого не произойдет. Такой вариант только затруднит нам дорогу в подземку.

Воздух был разреженным и пронизывающе холодным. Том заметил струйку пара справа от себя. А потом, сделав выдох, другую.

– Доктор, экраны не скрывают пар, который мы выдыхаем!

Мэри нашла частичное решение проблемы. Она закрыла рот воротником своего пальто, что дало возможность спрятать выдыхаемый пар, который до этого, казалось, появлялся ниоткуда. То же самое сделали все остальные. И продолжали трудный путь…

Их целью была громадная железобетонная дверь, встроенная в фасад горы. Несколько маленьких фигур крутились возле входа. Без всякого сомнения, охрана.

Совсем скоро участники группы вторжения в совершенстве овладели техникой движения в общей связке и пошли быстрее.

В каком–то смысле это пустынное плоскогорье, окруженное заснеженными пиками гор, внушало меньше опасений, чем Помпея или сороковой век.

Особых свидетельств того, что это год 2080, не было, кроме разве что нескольких необычно выглядевших мачт–антенн, торчавших с одной стороны горы, и большого грузовика непривычной конструкции, стоявшего на дороге прямо под железобетонной дверью. Со своим открытым задним бортом, машина напоминала транспортное средство для перевозки войск.

Тем не менее, они находились именно в Монголии – самом центре мощного азиатского блока. В стране, где белое лицо могло бы сразу вызвать подозрение.

Постоянно обдуваемые ветром горы обступали со всех сторон, их снежные вершины терялись в клочьях облаков. Прерывались горные массивы, окружавшие плато, только одним–единственным ущельем, уходившим далеко налево. По ущелью была проложена дорога, исчезавшая где–то вдали.

Тома охватила дрожь, причиной которой был не только холод. В голове звенело одно и то же слово. Катастрофа. Как только стрелки часов покажут полдень, произойдет катастрофа …

Когда невидимые гости были еще на расстоянии в полкилометра от припаркованного грузового автомобиля, огромная железобетонная дверь плавно открылась. Из горы вышли три человека восточного типа. Все они были одеты в тускло–коричневые формы и имели при себе оружие.

– Мы упустили шанс, – шепотом сказал Уайт, стараясь задержать под воротником пар от дыхания.

Солдаты спустились по склону к грузовику. Двое сели в кабину. Третий запрыгнул на открытую платформу.

Побуждаемые Уайтом, они ускорили шаг. Было уже десять минут двенадцатого – меньше часа до того момента, когда компьютер автоматически запустит орбитальные радиационные бомбы. Приноровившись держаться друг друга в состоянии невидимости, они быстро перестроились и шли теперь гуськом. По крайней мере, Том очень надеялся, что они были невидимыми.

Наконец, они подошли к большому грузовику. Человек, сидевший в задней части машины, курил маленькую сигару и с беспокойством смотрел в холодное, залитое солнечным светом небо.

Том шел за Мэри. Он осторожно обходил автомобиль сзади, стараясь не поскользнуться. Не сделав никакого предупреждения, Флоникус внезапно остановился. Том натолкнулся на девушку и от неожиданности негромко вскрикнул.

Азиат вскочил и начал пристально всматриваться в то место, откуда послышались звуки. От неподвижного стояния у Тома занемели все мышцы. А вдруг солдат увидит его?

Азиат постучал в заднюю стенку кабины, что–то громко протараторил, жестикулируя руками, и спрыгнул с грузовика.

Рука в перчатке потащила Тома – это был знак, что нужно двигаться дальше.

Солдат, заподозривший неладное, двинулся в их сторону. Том снова наскочил на Мэри, отступившую назад в тот момент, когда чья–то нога – может быть, Уайта? – задела небольшой камень, отчего он с шумом покатился.

Азиат резко повернулся на звук, глядя на землю…

Но его внимание отвлек нараставший шум со склона горы. Громадная железобетонная дверь медленно двигалась в сторону.

Изнутри стали появляться небольшими группами другие солдаты. Они оживленно переговаривались между собой, направляясь к машинам. Заметив их, человек, чуть не обнаруживший четверку гостей, начал кричать и размахивать руками. Он показывал на свои наручные часы необычной формы, потом на небо. Солдаты поняли его и стали поспешно заполнять заднюю платформу грузовика.

Включился двигатель. Транспортное средство, опираясь на воздушные подушки, приподнялось над землей. Шум мотора заглушил шаги кинувшихся вперед Тома и его спутников.

Том отклонялся то влево, то вправо, увертываясь от солдат, все еще выбегавших из горы. Задев все же одного из них, Том отпрыгнул назад, а тот, оглядевшись вокруг и никого не увидев в радиусе не меньше четырех шагов, пришел в замешательство.

Но Том к этому времени уже незаметно прошел мимо охранников со странными винтовками. Он вошел внутрь как раз в тот момент, когда двери начали автоматически закрываться.

Цементный пол вибрировал, и длинный туннель погружался в темноту. Удалось ли пробраться сюда всем остальным? Том пытался нащупать кого–нибудь из них, не осмеливаясь заговорить…

Тяжеловесная железобетонная дверь с шумом закрылась. И в тот же миг пораженный Том увидел Флоникуса, Мэри и Уайта.

– Что случилось с защитными экранами? – шепотом спросил он.

Вне себя от досады, Флоникус проверил управляющую кнопку у себя под пальто, потом быстро вытащил руку и провел ею по неотделанной стене туннеля.

– Должно быть, все из–за этой скалы. Каким–то образом она сводит к нулю…

– Надо спешить, – прервал его Уайт. – В нашем распоряжении тридцать четыре минуты.

Мэри показала в конец прохода.

– Там находятся подъемники. Нам надо попасть вниз на четвертый уровень.

Они двинулись по туннелю, едва освещаемому полусферическими плафонами в потолке. Подъемники оказались похожими на две шахты лифта без клетей и дверей. Перед лифтом коридор расходился в форме буквы Т. Из–за поворота послышался чей–то окрик.

Вооруженный стражник вскочил на ноги так быстро, что перевернул скамью, на которой сидел.

Но первыми на него напали Уайт и Флоникус. Они нанесли ему несколько ударов кулаками, отчего он упал на колени, вырвали у него из рук винтовку и стукнули его еще два раза.

Часовой оказался не на шутку выносливым и поразительно сильным. Он откатился в сторону, шатаясь, встал на ноги, протянул руку в направлении стены…

Тяжело дыша, Уайт подскочил к нему и снова сильно ударил. Солдат скрючился от боли, но все же успел дотянуться до клавиши Т–образной формы. При падении его рука сильно дернулась вниз, включив сигнал тревоги.

Тотчас загудела сирена.

15. ОТСЧЕТ ВРЕМЕНИ НА ЧАСАХ СМЕРТИ

Завывающие звуки сирены становились все пронзительнее и невыносимее для слуха. Уайт щелкнул переключателем, вернув его в первоначальное положение. Визги сирены не прекратились.

– К подъемникам! – крикнул Флоникус, вытаскивая невротриггер, которым снабдил его техник Леккс.

Оружие сорокового столетия представляло собой длинный толстый стержень, дуло которого сильно расширялось к своему концу, образуя нечто вроде раструба. В средней части стержня на него был насажен массивный барабан.

Флоникус всмотрелся в азиатские иероглифы, написанные сверху на каждой шахте.

– Вот эта ведет вниз, – сказал он и перешагнул через порог. Не найдя никакой опоры для ног, он начал медленно погружаться.

Вслед за отцом прыгнула Мэри, а за ней Том и Уайт.

Снижение было плавным. Когда они сравнялись с уровнем пола главного этажа, то увидели солдат, бегущих из дальнего конца туннеля на звучащий сигнал тревоги.

Продолжая плыть вниз, они заметили проем, ведущий в обшитый сталью коридор.

– Второй уровень, – объявил Уайт.

В это время снизу послышался шум и крики Флоникуса. Том увидел, как Председатель нацелился невротриггером на какой–то объект, который находился с внешней стороны лифта. И почти сразу же услышал два выстрела, похожие на звуки при откупоривании пробок.

Вскоре стал виден вход на третий уровень. На полу лежали усыпленные Флоникусом два азиата, выронив из рук оружие.

Уайт вытащил свой невротриггер – и, как оказалось, очень своевременно. Внизу появилась большая желтая голова, обладатель которой немедленно поднял тревогу, как только увидел плывущего Флоникуса. Уайт, направив оружие из шахты наружу, нажал на кнопку, производящую выстрел.

Глаза азиата закрылись. Его тело медленно вползло в лифт – судя по орденам, это был армейский офицер – и, плавно раскачиваясь из стороны в сторону, стало двигаться вниз по шахте.

До Тома доносились звуки непонятной человеческой речи – приближался четвертый уровень. Флоникус молниеносно исчез из виду.

А в это время со второго уровня в шахту начали запрыгивать солдаты. Один из них приготовился стрелять по пришельцам из винтовки необычной формы…

Том вытолкнул сначала Уайта, а потом сам откатился к стене шахты и вслед за доктором выскользнул через отверстие наружу. Буквально через секунду пучок белых лучей с шипением устремился вниз. Выстрел не задел Тома, а ударил в офицера, плывшего ниже в бессознательном состоянии. Беднягу разнесло на куски.

Том выскочил из лифта и оказался на высоте около трех футов от паркетного пола. Но вскоре действие энергетического потока прекратилось, и Том опустился на пол. Уайт уложил из невротриггера двух человек, чьи полосатые халаты напоминали домашнюю одежду в эпоху двадцатого века.

И вдруг наступила тишина. Тяжело переводя дух, Том поднялся на ноги. Он быстро посчитал усыпленных азиатов. Их было восемь – трое военных и пятеро гражданских в полосатых халатах.

Комната, в которую они попали, была высотой в несколько этажей. Перед их взором предстала похожая на полукруг стена, сверкающая множеством горящих лампочек, светящихся экранов и мигающих приборов.

Среди этого моря огней они увидели множество часов, показывающих время в самых разных уголках земного шара. На самом большом циферблате – без двадцати семи минут двенадцать.

Экраны работающих компьютеров воспроизводили потрясающе четкие цветные стереоизображения установок для запуска ракет. На каждой площадке стоял небольшой снаряд, увенчанный заряженной капсулой шарообразной формы. Радиационные снаряды!

Скинув с себя пальто и перчатки, Мэри побежала мимо каких–то пультов и стоек, установленных на защитном покрытии в центре паркета. Ее лысая голова блестела. В спешке девушка налетела на одну из стоек. Упавшая с нее бутылка разбилась вдребезги, и по полу потекла светлая жидкость. Рисовая водка? Для празднования дня всеобщей гибели?

Красная минутная стрелка самых больших часов прыгнула вперед.

Двадцать шесть минут до полудня.

– Попасть сюда можно только через лифт, – сказал Флоникус Уайту. – Охраняйте поднимающую шахту, а я возьму на себя другую. Когда опустошите свои магазины, обратитесь ко мне, у меня их много…

В шахте снижения появились два солдата, готовящих свое оружие к бою. Флоникус лег на пол, направил невротриггер вверх и произвел два хлопка. Азиаты поплыли вниз и скрылись из вида.

Но сверху прибывали другие. Вот и в подъемном лифте показались головы вояк. Начал стрелять Уайт. Вскоре огромное помещение наполнилось многократно повторяемыми эхом громкими криками и хлопками, как будто в громадном винном погребе ежесекундно выбивали пробки из бутылок.

– Тхомас, помогимне !

Услышав зов Мэри, Том бросился к ней, огибая целый ряд стоек с системами управления на пути к главному пульту. Все больше и больше военных появлялось в обеих шахтах. Один успел выстрелить. Уайт вовремя отскочил в сторону. На том месте, где он стоял, сначала задымился, а потом выгорел паркет. Участок пола примерно в три фута вздыбился, разорвался на куски и застыл в этом поврежденном состоянии. Уайт стрелял без перерыва…

А стрелки часов не стояли на месте. Поднявшись на цыпочки, Мэри с помощью маленькой автоматической отвертки снимала болты, державшие одну из секций обшивки на стене центрального управления.

Потянувшись вверх, Том поймал отпавший кусок защитной пластины и отбросил его в сторону.

Мэри достала из–за пояса прибор, похожий на зонд. Она вставила его между открытыми реле, повернула свой инструмент на пол–оборота вправо, а потом в обратную сторону – на полный оборот.

– Теперь дальше, Тхомас.

Пользуясь первым приспособлением, она вскрыла второй блок аппаратуры, затем третий. Том ловил отваливавшиеся секции лицевой панели и швырял их на пол.

Мэри тщательно запаяла два проводка инструментом, из которого вытекала крошечная струйка серебра. Сто сорок четыре этапа. Она сделала только шесть, ну, может быть, семь. Тому казалось непостижимым, что девушка могла запомнить все необходимые операции, да к тому же в определенной последовательности.

Большие часы показывали: осталось двадцать четыре минуты до полудня.

Руки Мэри проникли в четвертое вскрытое отделение почти до предплечий. И вдруг изнутри потянуло дымом. Мэри отскочила назад – из стены начали вылетать зеленые искры, напоминающие миниатюрный фейерверк.

– Теперь схемы выведены из строя, – облегченно вздохнула Мэри. – Дальше все связано с программированием и пойдет быстрее…

Она помчалась к мягкому креслу перед большим пультом с множеством переключателей и стартстопных кнопок разных цветов. Мэри села и быстро посмотрела на часы. В следующую секунду она наклонила свою лысую голову, взялась правой рукой за один из переключателей, подождала, дотронулась до другого левой рукой…

Рисунок огней на панели начал меняться: в некоторых местах их становилось больше, в других огни потухали или светили с новой интенсивностью. Руки Мэри работали с громадной скоростью, они просто летали, точно попадая на нужные клавиши. Вниз – вверх, вспышка, вспышка. Вниз – вверх, вспышка…

Возле лифта продолжались сумасшедшие вопли и непрерывные хлопки. Внезапно очень яркий свет залил все помещение. Вскрикнул знакомый голос. Том резко повернулся.

Мэри громко застонала, чуть ли не падая с кресла. У подъемников был только Гордон Уайт. Доктор Флоникус исчез.

В полу образовалась еще одна растрескавшаяся впадина.

Хлопнул невротриггер Уайта, устранив солдата в подъемной шахте, по всей вероятности, убившего Флоникуса. Заснувший азиатец поплыл прочь, на его лице застыла улыбка.

На какой–то миг в громадной комнате воцарилась тишина. Крики отчаяния Мэри сменились тихими слезами. Обе шахты опустели. Однако враги не оставят их в покое…

– У Флоникуса кончились заряды, – заговорил Уайт, отвинчивая барабан от ствола, а затем прилаживая на него новый цилиндр с зарядами. – Он менял магазины, когда был произведен выстрел… Том !

Оклик Уайта заставил Тома круто повернуться. Мэри бежала мимо него и кричала:

– Отец !

Том задержал ее.

– Отпусти меня!

– Стой, Мэри! – он слегка тряхнул ее. – Мэри, от него ничего не осталось!

Том неожиданно для себя произнес эти слова резко и грубо. Мэри медленно пошла к щиту управления, не отрывая взгляда от второго повреждения в паркете.

– Мэри, посмотри на часы!

Том повернул ее к панели с приборами. До двенадцати – девять минут. На дисплеях с изображением ракетных площадок показался дымок, поднимающийся от пусковых установок…

– Сколько операций надо еще сделать, Мэри?

Она тронула свою щеку.

– Двадцать. Двадцать одну. Я забыла…

– Ты не можешь забыть, Мэри. Твой отец погиб, чтобы эти проклятые ракеты никогда не поднялись, – Том подтолкнул ее к креслу у пульта. – Его смерть не должна стать бессмысленной. Мэри , тыпонимаешь , что я хочусказать ?

Она посмотрела на Тома рассеянным взглядом.

– У меня болит голова, Тхомас. Я, наверное, не смогу вспомнить последовательность. Все перепуталось…

– Постарайся. Ты справишься, – взяв девушку на руки, Том усадил ее в кресло. – Ты же сильный человек, Мэри. Такой ум, как у тебя… имеющий рейтинг гениальности…

Уайт громко закричал, предупреждая об опасности. Солдат в снижающей шахте целился в Мэри. Том быстро стащил ее на пол.

Яркая вспышка света расплавила операторское кресло. Уайт сделал ответный выстрел, но промахнулся.

Том придвинулся ближе к девушке, и что–то заставило его сказать:

– Это была одна из тех эмоциональных реакций, которые кое–кто называет ненужными. Мне не хочется видеть тебя убитой…

Невротриггер Уайта снова хлопнул. Глубокий вздох нападавшего азиата свидетельствовал о том, что он уснул. Когда Том помогал Мэри встать на ноги, она положила свою руку поверх его руки.

Мэри вернулась к главному пульту. Кресло оператора исчезло, остатки от него напоминали белые завитушки крема, вкрапленные в темный торт. Но стена с приборами не была повреждена. Мэри снова застучала по клавишам. Сначала медленно, а потом быстрее и быстрее. Время на часах – без семи минут двенадцать.

Уайт окликнул Тома, одновременно доставая из своего пальто прибор для связи с Вратами времени. Он бросил его Тому.

– Держи его у себя. На случай, если со мной что–нибудь произойдет. Похоже, они прекратили попытки расправиться с нами из лифта. По–видимому, они предпримут что–то другое. Они…

Он замолчал и начал прислушиваться. Том спрятал в карман драгоценное устройство.

– Слышишь? – спросил Уайт шепотом.

Том кивнул:

– Как будто просачивается воздух.

– Никакого запаха, – сказал Уайт.

Том определил место, откуда доносилось нараставшее шипение – из потолочного вентилятора. Но ни паров, ни запаха не появлялось. Однако шум не прекращался.

– Поторопись, Мэри, – крикнул Уайт. – Они закачивают сюда какой–то газ.

Том закрыл глаза, почувствовав вдруг звон в ушах. Его тошнило. Сделав шаг, он обнаружил, что ноги перестали слушаться. Отравляющий газ!

Парализующий на какое–то определенное время или смертельный? Неизвестно.

– Осталось пять операций, – сообщила Мэри, ударив по очередной клавише.

Головокружение усиливалось. Тома уже просто качало. До полудня – четыре минуты. Взглянув на мониторы, он заметил, что дымок из–под ракет исчез. На трех пусковых площадках сновали взад и вперед технические служащие – очевидно, в поисках причин сбоя. Тихо вскрикнув, Мэри свалилась на пол.

Шатаясь из стороны в сторону, Уайт попытался схватить руку Тома, но не смог.

– Идем. Я не думаю, что они явятся сюда сами… – доктора душил кашель. – Они теперь полностью полагаются на действие газа…

Полдень наступит через три минуты.

Том еле шел вслед за Уайтом. Голова его звенела и кружилась, кончики пальцев на руках онемели, в желудке все горело и жгло. Том никогда не оказывался в состоянии алкогольного опьянения, но он почему–то решил, что пьяный в далеком прошлом испытывал такие же ощущения – абсолютную потерю контроля над разумом и телом…

Уайт пригнулся на колени рядом с Мэри. Картинка на одном из экранов исчезла, и вместо нее появился очень неприятный азиат с множеством орденов на форме. За ним толпились другие офицеры. Глаза отталкивающего человека осматривали комнату, где находились Том, Мэри и Уайт. Том понял, что за ними будут следить до тех пор, пока газ не сыграет свою роль…

Уайт взял Мэри за подбородок.

– Ты все сделала?

– Еще один… – она освободилась от ладони Уайта. – Один…

Том упал на колени, не надеясь, что сможет потом подняться.

– Мэри, это Томас. Очнись. Осталось сделать один шаг?

Ее серые с крапинками глаза были закрыты. Она держалась за живот.

– Кружится голова. Тошнит. Сильно тошнит… я…

Удушливый кашель не давал ей говорить. Том прекрасно знал, что она чувствует. Тошноту, которая становится все невыносимее. Отвратительный человек на экране компьютера растянул губы в улыбке. Он сказал что–то своему окружению. Том, задыхаясь, спрашивал:

– Еще одна операция? Какая, Мэри?

– Не могу думать. Хочу спать…

– Мэри, какая операция? Скажи – и я сделаю ее.

– Наверное, не смогу вспомнить…

Она все глубже погружалась в бессознательное состояние.

Как видение из сна, часы расплылись до огромных размеров, став почти жидкими. Том протер глаза.

Без двух минут двенадцать.

И тут Том сделал то, что первым пришло ему в голову – сильно ударил Мэри по щеке.

Она застонала и начала двигать головой.

Изо всех сил борясь со своей собственной сонливостью, Том помог Уайту поднять Мэри и придать ее телу сидячее положение.

– Мэри, скажи мне, – умолял Том. – Какая клавиша?

Удар немного привел ее в чувство.

– Главный переключатель…

– Какой именно?

– Самый большой. Цветной кодер – ярко–красный…

– Как мне с ним поступить? Мэри! Говориже !

– Вниз. Вниз до упора…

Ее голова откинулась на плечо Уайта.

Тому пришлось приложить немало усилий, чтобы встать на ноги. Ему казалось, что паркет под ним ходит ходуном. Он посмотрел вниз – пол напоминал волнующееся темное море. От этой галлюцинации еще больше закружилась голова, усилилась тошнота, в горле появился кисло–соленый привкус.

Центральный пульт отодвинулся на несколько миль. Том протягивал к нему руки, но видел, как стена с приборами расплывается, уходит еще дальше, становится бесформенной…

Нет, это все из–за газа. Ложное восприятие…

Том, спотыкаясь, направился вперед. Он удивлялся, что все еще находит силы двигаться. Откуда он их берет? Как видно, сила воли помогает преодолеть физическую слабость и больное воображение…

Один шаг сделан.

Другой.

Было очень трудно идти по перекатывавшимся черным волнам к удалявшемуся компьютерному пульту…

Через шестьдесят секунд минутная стрелка сольется с часовой.

Том добрался, наконец, до угла пульта. Но из–за почти потерянного чувства расстояния промахнулся, не достигнув опоры. Он накренился вперед, ударился головой об угол и с криком упал.

Боль стала его спасением. Она прояснила сознание настолько, что Том смог нащупать рукой край стойки, схватиться за него и подняться во весь рост.

Когда он посмотрел на клавиатуру, ему показалось, что все на ней перемешано, превращено в какой–то студень и выглядит нереально…

В его распоряжении оставалось тридцать секунд.

Самый большой переключатель. Кодер ярко–красного цвета.

Почему в глазах все бежит, как вода? Где же он? Где ?

Пятнадцать секунд. Секундная стрелка двигалась неумолимо вперед.

Быстрее. Быстрее …

Подгоняемый отчаянием и какой–то неведомой силой, Том нашел нужный переключатель – скорее всего, из–за того, что он отличался от всех своим размером и цветом. Рука Тома уже нависла над клавишей.

Десять секунд, девять…

Какая позиция? Вниз?

Нет, вверх.

Нет, вниз…

Он не мог вспомнить. И не понимал азиатских надписей. Бесполезно…

Пять секунд.

Рискуя ошибиться, Том сильным ударом вдавил клавишу до отказа.

Закашлявшись, он отправился в обратный путь по волнам темного до черноты моря к Уайту и Мэри, которые, казалось, были от него на большом расстоянии и выглядели смутными пятнышками…

А в это время все огни на приборной стене погасли.

Том продолжал идти, подгоняя себя. Уайт начал замедленными движениями – как ни странно, Том заметил его жестикуляцию – на что–то показывать. Что он хочет? Что?

Коммуникатор!

Том вытащил его из кармана, уже подойдя к Уайту и Мэри. Громадный пульт оставался темным всего какой–то миг. Внезапно снова загорелись огни всех приборов, экраны всех компьютеров, в том числе и на панели, которая до этого не светилась. Эта большая красная панель в форме прямоугольника была испещрена крупными иероглифами. Все многочисленные лампочки неработавшей раньше секции мигали в бешеном темпе, как бы сигнализируя об аварии. Лицо противного офицера на экране изобразило сначала испуг, а потом ярость.

– Коммуникатор! – гаркнул Уайт. – Нажимай…

– Но мы не на открытом воздухе. Рискованно…

– У нас нет выбора. Приводи его в действие.

Но у Тома ничего не получилось. Прибор выскользнул из его пальцев, сознание затуманилось.

Им не удастся вырваться отсюда. Они будут казнены за уничтожение машины смерти…

Теперь уже ничто не имеет значения. Он устал, лишился последних сил, его единственное желание – закрыть глаза.

Как во сне, Том смутно видел лицо Гордона Уайта, видел, как ученый нащупал упавший коммуникатор, поднял его…

Слишком поздно, подумал Том. Поздно…

Темнота.

16. И СНОВА ГОД 3987

Откуда–то издалека послышался голос. Казалось, что он повторяет знакомые слова.

Рассудок делал попытки понять их смысл. Том открыл глаза…

И все вспомнил.

И узнал человека, повторявшего его имя.

– Том, – спрашивал доктор Стейн, – где Кэл? Что с ним случилось?

– Не могу сказать ничего определенного.

Внезапно пришло огромное облегчение. Он был в стенах комнаты с Вратами времени. На другой стороне платформы Уайт, пытаясь подняться, неуклюже стал на четвереньки.

Последствия действия газа мешали Тому сосредоточиться. Но тошнота и звон в ушах постепенно уменьшались.

Он увидел еще одного человека, лежавшего на платформе.

Мэри.

Она слегка всхлипывала. Воспоминания Тома стали ярче.

Ее отец погиб.

Помнит ли она об этом?

Золотистые лучи прожекторов делали ее волосы блестящими…

Ее волосы ?

Том взял Мэри за руку, как только она пришла в сознание. Он узнавал и не узнавал ее.

Глядя украдкой в лицо этой девушки с длинными, освещенными золотым светом волосами темно–рыжего цвета, Том видел прежнюю Мэри, но только отдаленно. Губы девушки стали более пухлыми, а глаза почти такими же, к каким привыкли люди двадцатого века. Глаза остались серыми, но крапинки исчезли. Уайт тоже заметил изменения во внешности Мэри.

Она дотронулась до своих волос и испуганно спросила:

– Что стало со мной? Тхомас – кто я?

– Ты помнишь свое имя?

– Меня зовут Мэр… я не уверена, – в ее глазах появилось сомнение, а потом слезы. – Я помню своего отца.

Уайт помог Мэри встать и сказал:

– По всей вероятности, мы добились успеха – сверх ожидания.

Том погрузился в собственные думы. Он пытался представить, что там впереди – в другом, новом 3987 году. Перед его взором промелькнуло несколько картин. Сверкающие на солнце голубые воды рек, летящие по небу короткокрылые летательные аппараты, изобилие ярких, красочных фруктов в садах. От этих образов Том перешел к мысли о брате.

– Кэл все еще в будущем, доктор Уайт.

– А может быть, и нет. Мы должны это выяснить.

– Мне бы очень хотелось услышать хоть какие–нибудь объяснения, – сказал доктор Стейн.

– Позднее, – ответил Уайт и подошел к стене с приборами.

Он быстро настроил аппаратуру на нужные координаты. Неожиданно для всех Мэри начала дрожать и еще сильнее плакать.

– Не забирайте меня туда. Я боюсь неизвестности. Того, кем я буду… – в ее голосе было отчаяние. – Возможно, я стану вообще никем.

Вскоре у Гордона Уайта все было готово. Он шагнул на платформу. Том взял Мэри за руку. Она не сопротивлялась.

Их охватила звенящая темнота…

Том услышал треск сломанной ветки и сразу понял, что «приземлился» на дерево. Он скатился в густую темно–зеленую траву, а вслед за ним с дерева посыпались похожие на груши оранжевые фрукты. Ярко светило и по–летнему ласково грело солнце. Неподалеку поднималась с земли Мэри.

Появился и доктор Уайт. Не говоря ни слова, все трое зашагали вверх по ближайшему холму.

Если они попали сейчас именно в 3987 год нашей эры, значит, действительно добились успеха в Монголии. Небо было ясным, а воздух прозрачным. Теплый ветерок доносил запахи плодородной земли. Зверек, напоминающий бурундука–альбиноса, высунул голову и с любопытством разглядывал проходящих мимо людей.

– Похоже, азиатам так и не удалось восстановить адское устройство, – прокомментировал Уайт. – Вероятно, для них это оказалось слишком дорогостоящим и потребовало чересчур много времени. Знать бы, что Кэл жив, так бы и осыпал нас всех орденами.

Том поднялся на вершину холма первым. Блеск ослепил его – яркий блеск от зеркальных стен бесчисленных зданий. Не очень высокие, расположенные по геометрическим принципам дома начинались милях в пяти и тянулись до самого горизонта.

– Это не мой город, – сказала Мэри. – О, Тхомас, это какой–то другой…

Она не в силах была говорить.

Издалека донесся тихий шум. Он исходил от быстро двигавшегося поезда, который проскочил мимо холма и помчался в сторону города.

– Думаю, самое правильное – связаться с властями, – сказал Уайт.

– Если они поймут нас, – засомневался Том.

– Посмотрим, кто нам встретится в районе железной дороги.

Они прошли по дороге около двух миль. Увидев что–то вроде пассажирской железнодорожной станции, они остановились. Она была похожа на большой пузырь, подвешенный на светящихся стержнях рядом с колеей. В подвесную станцию можно было попасть по замысловатой металлической лестнице.

Недалеко от лестницы стояло множество совершенно необычных машин. Какое–то семейство как раз только подъехало на одном из таких непривычных транспортных средств пирамидальной формы, с шестью колесами. Несмотря на свою довольно странную одежду, мужчина, женщина и двое детей выглядели как обыкновенные люди.

Взрослые были лишь ненамного выше Тома и Уайта. У всех четверых – нормальный разрез глаз и волосы на голове. Один из детей показал на тройку чужаков.

Подойдя к семье, Уайт улыбнулся.

– Привет. Не могли бы вы связать нас с полицией?

Непонимающие взгляды.

– Или с властями?

Перепугавшись, женщина о чем–то быстро заговорила на незнакомом языке и махнула в сторону лестницы. Семейство бросилось наутек.

Уже на верхней ступеньке муж приоткрыл окно, взглянул на троих внизу и быстро нырнул назад.

– Так или иначе, – чувствуя неловкость, сказал Уайт, – но, я думаю, мы встретимся с властями.

Почти в ту же минуту появился большой разноцветный фургон. Он состоял из двух пирамид, соединенных мощным цилиндром. Въехав на двенадцати огромных колесах на место припарковки, он остановился. Из машины выскочили три полицейских и начали задавать вопросы странным незнакомцам, но они ничего не понимали.

Тома, Уайта и Мэри запихнули в цилиндрическое отделение фургона. Путешествие в соединительной секции без окон длилось полчаса. Их высадили в помещении, похожем на гараж, и повели по коридору, стены и пол которого переливались цветными узорами. Том крепко держал Мэри за руку.

Наконец, они предстали перед должностным лицом со знаками различия на плечах.

Это был человек средних лет, полный, с добрым лицом. Задав несколько вопросов, он догадался, что его не понимают, и начал говорить в ромбовидный аппарат на ножках.

– Я думал, Мэри сможет общаться на их языке, – шепнул Уайт.

Том не ответил. Девушка, тяжело опустившись на стул, внимательно рассматривала свои руки. Кем она стала в этой новой, благополучной действительности, окружающей теперь человечество – человечество, которое не только выжило, а пришло к такому процветанию? Может быть, с ужасом думала Мэри, она вообще перестала существовать. У нее сильно болело сердце.

Ромбовидный прибор оказался переводчиком. С этого момента все пошло проще.

Полный мужчина представился эшелонным начальником Бомфилзом, что соответствовало должности командира полицейского округа. Здание, куда привезли Уайта, Тома и Мэри, было постом полиции на окраине города. Пытаясь нащупать почву, Уайт осторожно начал разговор о том, откуда они прибыли.

Бомфилз заволновался и отправил куда–то своих помощников, которые без лишних слов помчались выполнять его приказ. Вскоре высокие должностные лица – начальник участка и глава зональной полиции – присоединились к допросу, продолжавшемуся три часа.

Том в конце концов убедился, что они попали именно в тот год, который им нужен. Однако теперь здесь все было по–другому. Буквально все.

Бомфилз и его окружение понятия не имели о машине для уничтожения света. История этой Земли не знала ни о каком нападении азиатов.

– Удивительный рассказ, – сказал Бомфилз. – К сожалению, должен признаться, что я не верю вам.

Судя по лицам остальных, они тоже не верили.

Том пытался найти доказательство. И вскоре нашел.

– Вы имеете возможность путешествовать во времени?

– Конечно, – ответил Бомфилз через ромбообразный аппарат, немного искажавший его голос. – Этим занимаются исключительно ученые в исследовательских заведениях.

– А кто изобрел машину времени? – снова спросил Том.

– Я блюститель общественного порядка, молодой человек, а не историк.

– Не могли бы вы найти нужные сведения? Может, у вас сохранились какие–то научные материалы по этому поводу?

Начальник зональной полиции предложил:

– Надо, я думаю, заглянуть в информационное хранилище.

Бомфилз с неохотой согласился.

Прошел еще час. Шеф полиции организовал для троих гостей легкое угощение – еда, которую им предложили, была очень нежной и воздушной. Затем явился полицейский с маленькой видеокамерой. На экране замелькали слова, написанные буквами с непривычными очертаниями. Бомфилз быстро переключил изображение. Вместо непонятного текста появились живые люди. Том вскочил и радостно закричал:

– Вот мой отец!

Бомфилз еще пощелкал кнопками – и Том вдруг пришел в неописуемый восторг. Он узнал себя, хотя на экране был с седой головой и лет ему было не меньше пятидесяти. У того Тома был довольно строгий вид, и находился он в кабинете рядом с сутулым человеком постарше…

Кэл!

Бомфилз переводил взгляд с Тома на его экранное изображение, потом снова на живого Тома.

– Есть определенное сходство… – он помолчал, а затем обратился к своим офицерам: – Это монографическое описание, сделанного в двадцатом столетии открытия эффекта многофазовости времени. На пленке запечатлены изобретатель Линструм и его сыновья, которые стали продолжателями его дела, – Томас и Кэлвин. Похоже, этот человек, называющий себя Томасом Линструмом, говорит правду.

Почти перестав сомневаться, Бомфилз приказал подчиненным ознакомиться с последними донесениями полицейских постов по всему городу. В результате стало известно, что в одном из самых крупных госпиталей лечится необычный пациент. Человек, незнакомую речь которого подвергли переводу, настаивает на том, что он является гражданином прошлых времен. Больной не так давно был тяжело ранен и в настоящее время выздоравливает. Около него неотлучно находится металлический ящик непонятного назначения.

– Это донесение было передано во все районы, – пояснил Бомфилз. – Мои помощники не доложили мне о нем, потому что не придали ему особого значения.

– Я уверен, что это мой брат, – сказал Том.

– Мы отвезем вас к нему.

Обрадованный Том повернулся к Мэри. Но его улыбка сразу же исчезла, когда он увидел ее несчастное лицо. Он взял девушку за руку.

Полицейская машина повезла их в город. Как рассказал Бомфилз, город с населением сорок шесть миллионов жителей занимал все восточное побережье страны, которая в давние времена именовалась Соединенными Штатами.

Город назывался Провинция Восток. Среди мириад зданий правильной геометричной формы, так непохожих на башни доктора Флоникуса на той, умирающей Земле, стоял муниципальный госпиталь, к которому они вскоре подъехали. Госпитальные дома заняли четырнадцать кварталов. В огромной палате, предназначенной для одиноких и бедных, они нашли Кэлвина Линструма с Сиднеем Сиксом, склонившимся над Кэлом, подобно заботливой матери над больным ребенком.

Изменения здесь, рассказывал Кэл, произошли моментально. Вот только он был в палате, где его лечили врачи Флоникуса, как буквально в следующую минуту оказался в незнакомом госпитале. Так Кэл убедился, что события истории пошли по другому пути.

– Этого могло бы не произойти, – сказал Уайт, – если бы не Том.

И Гордон все рассказал.

Тем не менее, в глазах брата Том заметил недоверие. И тогда что–то толкнуло его сказать:

– Я признаю, что чуть ли не силой заставил, чтобы меня взяли в Монголию. Но я не мог поступить иначе, я должен был участвовать в этой миссии.

– Мне весьма трудно поверить в то, что ты один смог уничтожить машину смерти, – заметил Кэл.

Сидней Сикс не преминул вмешаться.

– Доктор Линструм, вы иногда просто невыносимы! Ну, почему бы вам не похвалить своего брата…

– Все в порядке, Сикс, – прервал его Том. – Я не обижаюсь. В дальнейшем я постараюсь не нажимать так сильно.

Он говорил спокойно и уверенно, что было для него необычно.

– Нажимать? – повторил Кэл.

– Настаивать на чем–либо.

– Например?

– У меня не было уверенности в себе, Кэл. Не был я уверен и в том, бываешь ли ты когда–нибудь неправ. Я не допускаю этого и сейчас, но тогда что–то подсказывало мне… Я очень тревожился, что оставляю тебя в чужом госпитале. Но иначе нельзя было. Теперь, когда мы вернулись, – вот теперь я убежден, что на что–то способен. Я совершил такое, чем могу гордиться, – Том посмотрел в глаза брата. – И никто не может отнять этого у меня.

– Я подтверждаю, что он сумел совладать с собой и довести дело до конца, – сказал Уайт. – Мэри и я, надо признаться, не нашли в себе силы, чтобы доконать тот проклятый компьютер. А Том нашел.

– Потом я все обдумал, – снова заговорил Том. – Что–то придавало мне силы – вело меня. Возможно, ты, Кэл. Не веришь, да? Но ведь именно ты, а не кто другой, был инициатором спасения человеческого рода.

– Мы обсудим психологические тонкости в другой раз, – резко прервал его Кэл.

Огорчившись, что реакция брата и на этот раз негативна, Том вскоре осознал: не может же Кэл изменить манеру своего поведения в один миг. Более того, он, наверное, вообще никогда существенно не изменится. Что действительно изменилось, так это отношение к жизни самого Тома. Даже в чужом для них времени он чувствовал себя уверенным. Не было необходимости возражать, спорить, что–то доказывать . Все уже было доказано в Монголии.

Со временем, быть может, Кэл признает его равным себе. Архивная пленка, отрывки из которой показал Бомфилз, давала на это надежду.

– Чем скорее мы вернемся в свой собственный мир, тем лучше, – решительно сказал Кэл. – Доктора продолжают настаивать, чтобы я пробыл здесь еще несколько дней, но я чувствую себя совершенно здоровым…

Он попытался подняться с кровати и вдруг сильно побледнел. Слегка качаясь, он сел.

Неугомонный Сидней Сикс, мигая всеми своими огнями, засуетился над кроватью Кэла.

– Если бы я был достаточно смелым…

Как раз в этот момент появился эшелонный начальник Бомфилз, сопровождаемый одним из помощников с ромбовидным прибором–переводчиком в руках. Бомфилз сразу приступил к делу:

– То, о чем мы узнали от вас сегодня, и поразительно, и очень важно. Поэтому, прежде чем вы отправитесь в… как бы это лучше сказать… свое родное время, мы бы хотели получить от вас расшифровку основных моментов этой удивительной истории. Нам представляется ценной такая информация.

Как по команде, все повернули головы к Кэлу. Даже руки Сикса направились в его сторону. Том не чувствовал обиды. Он спокойно воспринимал тот факт, что именно Кэл и дальше будет продолжателем дела отца – до тех пор, пока Тому не удастся завоевать доверие брата. Тем не менее, позднее он решил поговорить с Бомфилзом наедине.

Кэл не замедлил с ответом:

– Хорошо, я готов. Только быстро. Я хочу как можно скорее пройти через Врата времени.

Бомфилз кивнул в знак согласия.

На следующий вечер полицейский фургон перевозил их из госпиталя к фруктовому саду. По дороге Том заговорил с Кэлом:

– По поводу изучения мной морской биологии…

– Обсудим этот вопрос в другой раз.

– В том–то и дело, что уже ничего не надо обсуждать.

– Что ты хочешь сказать?

– Морская биология отменяется. Как утверждает монография, посвященная ранним годам эпохи путешествий во времени…

– Когда ты успел прочитать ее?

– Вчера поздно вечером. Бомфилз предоставил мне такую возможность.

– А я все думал, куда ты пропал почти на пять часов.

– Это фантастика, Кэл! Там говорится, что мы работали в отделе вместе. Врата времени стали нашим общим делом.

– Не уверен, что ты действительно пригоден…

– История подтверждает это, – Том усмехнулся непоколебимому духу противоречия, живущему в брате.

– Бомфилз дал мне печатную копию с микрофильма, – сказал Том, похлопав по своему карману, – переведенную, как он выразился, на древний английский. На наш английский. Ты потом можешь почитать. Так вот монография содержит совершенно однозначные сведения о том, что мы были содиректорами отдела.

Кэл громко фыркнул.

– Интереснейший документ, – ввернул в разговор свой металлический голос Сидней Сикс, поблескивая зелеными полушариями на кончиках антенн. – Я внимательно читал его через плечо вашего брата. Просто горю желанием написать свою книгу.

– Свою что?

– Мой рассказ об этом рискованном путешествии! Первый печатный репортаж о деятельности отдела 239–Т! Моя работа не будет иметь ничего общего с обыкновенными краткими сенсационными сообщениями в прессе, уверяю вас. Я напишу книгу, которая будет пользоваться широким спросом!

– Как я понял, она уже идет нарасхват, – сказал ему Уайт. – Я тоже немного ознакомился с монографией. Сикс опубликовал свою книгу осенью 1988 года. Арчибальд хотел было закрыть отдел, но после выхода книги передумал.

– Говоря языком истории, – гм! – выбор сделан. Но вы не волнуйтесь, доктор Линструм. Я не буду писать о ваших личных недостатках.

Кэл вскипел, а Сикс как ни в чем не бывало продолжал:

– А теперь извините меня, пожалуйста. Мне нужно записать еще несколько впечатлений перед тем, как мы отправимся домой. Материал для последней главы, как вы догадываетесь.

Мигнув дважды зелеными огоньками, машина начала тихо что–то наговаривать самой себе.

Кэл смотрел сердито. Тому хотелось улыбнуться, но он сдержался.

Наступившую тишину нарушила Мэри:

– Я все же не уверена, что это правильное решение – уйти с вами.

Кэл тут же заворчал:

– По–моему, не может быть никаких сомнений. Здесь нет для тебя жизни.

– Но я чувствую себя какой–то другой, доктор Линструм. Совсем не такой, какой я была… – и девушка прикоснулась к своим длинным волосам.

– А как насчет гениальности? Ее больше нет? – Том улыбнулся и очень обрадовался, когда она ответила ему улыбкой. Он взял ее за руку и сказал: – Меня ничуть это не огорчает.

Повернувшись к брату, Том спросил:

– Хочешь знать истинную причину решения Мэри идти с нами?

– Я убедил ее, что это единственно благоразумный шаг.

– А я прочитал ей монографию. Я не только работал с тобой в бункере, Кэл, а еще создал семью. Ты, между прочим, так и не женился. Был слишком занят…

Кэл снова сердито нахохлился. Том продолжал:

– В монографии имеется несколько довольно пространных сообщений о нашей личной жизни. И фотографии двух моих сыновей. Один из них возглавил работу отдела 239–Т после нашей смерти.

Кэл встрепенулся:

– Ты знаешь, как долго мы жили?

Том показал на карман:

– Здесь все сказано.

– Когда… Имею в виду, когда я…

– Об этом я не скажу тебе. И жалею, что сам прочитал это место в монографии. Прежде чем дать ее тебе, я вырежу кусок…

– Я настаиваю, чтобы ты…

– Нет.

Кэл продолжал возмущаться.

– На мой взгляд, – рассказывал дальше Том, – по–настоящему интересным является раздел, где говорится о моей жене. Ею стала девушка, которая пришла к выводу, что сердце все же не только центральный орган кровеносной системы, а нечто большее. Ее звали Мэри.

Машина плавно остановилась. Шеф полиции Бомфилз, открыл дверцу и сообщил:

– Мы прибыли.

Начинало смеркаться. Они пошли вверх по холму, чтобы потом спуститься в сад. Город, похожий на геометрические фигуры, ярко сверкал огнями вдоль северного горизонта. Фруктовые деревья издавали сладкий аромат.

– Где коммуникатор? – спросил Кэл.

Подмигнув Тому, Гордон Уайт послушно протянул прибор Кэлвину Линструму.

– Человеческую природу не переделаешь, не так ли? – шепнул Уайт.

Том улыбнулся.

Доктор Кэлвин Линструм был слишком занят своими мыслями и коммуникатором, чтобы слышать шутливые замечания в свой адрес.