Вредные игрушки

Глава III ЭТО ОЧЕНЬ ПОДОЗРИТЕЛЬНО!

Когда наш славный пароход забурбулил своими колесами Клязьминское водохранилище, вдруг захрипел и включился динамик и гнусаво сообщил:

– Дамы и господа! Уважаемые пассажиры! Просим вас собраться в салоне кают-компании и выслушать наши сообщения.

Кают-компания была шикарная, вся резная и позолоченная. И все в ней было большое: окна-иллюминаторы, зеркала в тяжелых бронзовых рамах, общий стол на сорока ножках и портрет мужчины в черном костюме с замысловатым, неразборчивым каким-то орденом на груди.

Уважаемые пассажиры, дамы, господа и мы с Алешкой расселись вдоль стола, в дальнем конце которого стояли красавец капитан и старший механик. А за ними висели на переборке две картинки – схема нашего парохода и географическая карта европейской части России.

Капитан тепло приветствовал нас в изысканных выражениях, а когда его приветствие завершилось нашими аплодисментами, он прижал руку к груди, где хранил заветный ключ от грузового трюма, и проникновенно сказал:

– Позвольте ваше одобрение целиком и полностью переадресовать человеку, благодаря которому возродился этот прекрасный пароход, на палубе которого вы проведете, я надеюсь, незабываемые дни, которые…

Он оказался прав. Мы-то с Алешкой это путешествие никогда не забудем. Впрочем, многим тут досталось. Незабываемого.

– …Я имею в виду, – продолжал капитан, – этого бескорыстного бизнесмена, обаятельного судовладельца…

Тут из-за спины капитана появился с громадным помидором в руке один из близнецов – не знаю точно, какой именно: Женька или Тедька. И гордо задрал нос – обаятельный, чумазый, весь в томатном соке, «судовладелец».

Пассажиры хихикнули, капитан несколько растерялся.

– Я не его имел в виду, – он с опаской погладил Женьку или Тедьку по голове и указал на портрет мужчины с замысловатым орденом на черном пиджаке. – Вот этот человек! Илья Ильич Муромцев!

Снова раздались аплодисменты.

– А теперь позвольте мне сказать несколько слов о распорядке на нашем судне и о маршруте, которым оно идет.

Капитан повернулся к карте. А Лешка достал блокнот. Он обещал маме записывать в пути все самое интересное.

– В ближайшее время, – сказал капитан, – мы войдем в прекрасный канал имени Москвы. Это грандиозный комплекс гидротехнических сооружений. Одиннадцать шлюзов, как большие водные ступени, поднимут нас над Клинско-Дмитровской грядой и опустят прямо в Волгу.

– Очаровательно! – выдохнула с восторгом Дама с пальчиком. – Одиннадцать шлюзов! И прямо в Волгу! Какая прелесть!

– «Грандиозный» – с мягким знаком? – спросил меня шепотом Алешка.

– Ага, – усмехнулся я в ответ. – После «о» или перед «г».

– Волга, – сказал капитан с гордостью, – великая русская река.

Алешка добросовестно записал.

– Она самая большая в Европе.

Алешка и это записал.

А капитан стал показывать на карте, как мы поплывем по великой русской и самой большой в Европе реке.

– Мы пересечем четыре природные зоны – от лесной до полупустынной. Мы посетим старинные русские города: Калязин, Углич, Ярославль… Мы будем останавливаться у песчаных и гористых берегов. Любители рыбной ловли смогут удовлетворить свою страсть обильными и разнообразными уловами. Ведь в Волге, – капитан многозначительно поднял палец, – насчитывается семьдесят пять видов рыб. И среди них – стерлядь, судак, жерех…

– Огласите весь список, пожалуйста, – поднял руку Алешка. – И помедленнее, пожалуйста, я записываю.

Капитан едва заметно поморщился, но все-таки продолжил перечисление.

– …А также вобла, сельдь, язь и голавль. – Он перевел дыхание. – Все!

– Семьдесят четыре получается, – не отступил Алешка.

Капитан вздохнул и задумался. Старший механик подсказал ему шепотом:

– Белоглазка.

Капитан послушно повторил.

– Очаровательно, – обрадовалась Дама с пальчиком. – Белоглазка, синеглазка… Очаровательно!

– Синеглазка, мадам, – буркнул дядя Вова с бутылкой, – это картошка. Сорт такой.

А капитан торжественно и гордо завершил свое выступление знаменитыми словами:

– А вот здесь Волга наконец впадает в Каспийское море!

Алешка и это «открытие» записал.

И у всех у нас сложилось впечатление, что и длина Волги, и семьдесят пять видов рыб, и старинные города, и лесостепные зоны, и все одиннадцать шлюзов через Клинско-Дмитровскую гряду – все это творение ума и рук нашего славного капитана. И даже то, что Волга впадает в Каспийское море, а не в Северный Ледовитый океан, – тоже исключительно его заслуга.

Потом слово взял старший механик. Он долго и нудно рассказывал нам, как устроен «Илья Муромец». Как надо на нем себя вести, чтобы не подвергать опасности себя, других и сам пароход; что можно делать и чего нельзя, что можно трогать, а что – ни в коем случае.

– При осмотре достопримечательностей с верхней палубы судна, – особо предупредил он, – категорически запрещено скапливаться на одном борту во избежание опасного крена парохода…

– Какой ужас! – ахнула Дама с пальчиком. – А если я упаду за борт, кто меня спасет?

– Вся команда бросится за вами, – галантно заверил ее капитан.

Соврал, конечно. Она уже так достала команду своими «что? где? когда?», что ее скорее утопят, чем спасут.

Но Дама-указка была очень польщена. А капитан дополнил свое сообщение:

– Хочу напомнить, что в некоторые города «Илья Муромец» будет приходить ночью. Но пусть вас это не беспокоит – весь следующий день будет большая стоянка, и вы сможете посвятить его экскурсиям по памятным и историческим местам.

Потом старший механик стал показывать на схеме, где что расположено: палубы, каюты, спасательные шлюпки, бары и рулевая рубка.

И опять особо предупредил:

– Категорически запрещается посещать грузовой трюм. – Он помолчал и, посмотрев на тетю Гелю, добавил: – А то тут у нас уже есть такие любители.

Алешка опять поднял руку:

– Покажите, пожалуйста, на схеме.

– Вот! – Старший механик ткнул указкой в чертеж.

И тут же в этот прекрасный рисунок шлепнулся красный, частично обглоданный помидор, точно в грузовой трюм. И обрызгал своим соком и старшего механика, и Даму с пальчиком, которая сидела ближе всех. На том важное сообщение закончилось. Под рев близнецов, которых тетя Геля потащила в каюту, под домашний арест.

А чуть позже случилось еще одно происшествие, взволновавшее всех пассажиров. Это была вторая загадка, после которой мы стали присматриваться к нашим попутчикам, и все они казались нам очень подозрительными.

…Это случилось в одном из одиннадцати шлюзов. Не помню точно, в каком по счету. В общем, недалеко от самой верхней точки Клинско-Дмитровской гряды.

«Илья Муромец» неспешно плыл по гидротехническому комплексу имени Москвы. Кругом было страшно интересно. Особенно когда начались шлюзы – такие громадные ворота, они как по ступенькам переводят корабли из одной реки в другую. Это капитан не соврал.

Вот мы заходим в шлюз. Ворота за нами закрываются, и мощные насосы накачивают в шлюзовые камеры воду. Она бурлит, клокочет и поднимается все выше и выше. А потом открываются другие ворота, и мы вплываем в следующую камеру. В них обычно собираются всякие суда – и пассажирские речные лайнеры, и теплоходики, и буксиры, и катера. И все мы стоим рядом друг с другом, и так интересно разглядывать, какая жизнь идет на других кораблях.

Вот на буксире выходит на палубу матрос и начинает повсюду развешивать выстиранное белье. А капитан буксира ходит по палубе и все время под ним нагибается, и мокрые наволочки хлопают его по голове.

А вот за буксиром тащится плот из громадных бревен. На нем тоже идет своя жизнь. Там стоит оранжевая палатка, а перед ней, на кучке земли, горит костер и варится на нем похлебка. А рядом сидит бородатый плотовщик и чистит рыбу и бросает ее в закоптелый котелок.

А вот притулился к нам красивый катер. На его палубе девушка в купальнике держит в руках видеокамеру и снимает бурлящие в шлюзе волны. А рядом с ней стоит собака и лает на наших близнецов, которые строят ей рожицы и тоже лают в ответ. А тетя Геля-Ланч оттаскивает их за шорты от борта подальше. Близнецы брыкаются, лают и вот-вот кусаться начнут.

Один из них все-таки вырывается – и шмыг в рулевую рубку. И тотчас же окрестности оглашает длинный свисток нашего парохода, выбрасывая над шлюзом струйку пара.

Двери рубки распахиваются, и рулевой вытаскивает на палубу за шиворот близнеца:

– Чей ребенок? Заберите этого хулигана! Чуть весь гудок не сорвал!

А второй ребенок тем временем обстреливает помидорами капитана буксира, и тот грозит ему кулаком и прячется за свежевыстиранным бельем. В общем – не скучно.

Но тут ворота шлюза расползаются, и мощная волна встряхивает наш пароход. И откуда-то из его нутра вдруг раздается какой-то неописуемый вопль. Будто много разных голосов взвыли одним хором – и жалобные, и злобные, и испуганные. Мы даже вздрогнули. И все пассажиры на палубе испуганно переглянулись. А капитан даже немного изменился в лице. Но взял себя в руки и успокоил пассажиров:

– Не волнуйтесь, дамы и господа. Наша паровая машина еще совсем новенькая, не приработалась и поэтому выдает иногда такие сюрпризы. Опасности в этом нет, а за причиненное беспокойство команда в моем лице приносит вам свои извинения.

– Ах, какой джентльмен, – прошептала с восторгом тетя Геля, подтаскивая упирающихся близнецов к пассажирскому трапу, чтобы запереть их в каюте. – Настоящий морской волк!

А морской волк (или морской орел), чтобы еще больше сгладить неприятное впечатление, восторженно объявил:

– Дамы и господа! Мы сейчас поднялись на тридцать шесть метров выше уровня реки Москвы!

– Как интересно! – взвизгнула Дама с пальчиком. – А это не опасно?

– Врет он все, – сказал мне Алешка.

А я, по правде, не понял, про что именно врет наш капитан – или про метры, или про паровую машину, только заметил, что матрос с трубкой на эти Алешкины слова покачал головой и нахмурился.

Но тут «Илья Муромец» вырвался на простор, и такие начались красивые берега, что мы тут же забыли об этом вопле и вместе со всеми пассажирами принялись любоваться окрестностями, медленно проплывающими мимо нас.

Зато вечером, у себя в каюте, мы опять вспомнили про этот дикий вой и задумались: кто же это выл? Ну не стадо же зверей. Голоса какие-то странные, но похожие на человеческие.

– Разберемся, – сказал Алешка. – Вот поспим и разберемся.