Временная жена

Глава 2

Кадир обеими руками сжал кованые перила балкона и взглянул на расстилавшуюся перед ним панораму Парижа. Подсветка на Эйфелевой башне переливалась золотыми огнями, вдоль улиц сновали автомобили. Он слышал смех, доносившийся из какого-то гостиничного номера, легкий ветерок скользил по его разгоряченной коже.

Его отец умирает. Сегодняшний телефонный разговор все крутился в его голове, вызывая в нем противоречивые эмоции. Кадир вспоминал своего отца, человека, которого боялся и в то же время боготворил. Он всю жизнь так жаждал его любви, внимания и признания, что готов был делать все что угодно, лишь бы получить это.

Если у отца и был любимый сын, то им был Кадир. Отец никогда не говорил об этом и ремнем воспитывал сына довольно часто. Хотя Рашида отец порол куда чаще. В детстве Кадир был полностью уверен, что если отец зол на Рашида, значит, доволен им. А если он был внимателен к Рашиду, Кадир исчезал, чтобы избежать наказания. Поэтому брату часто доставался отцовский гнев.

Кадир провел рукой по волосам. Он задумался о том, чтобы заказать чего-нибудь крепкого, но он никогда не пил в одиночестве, это был вопрос принципа и самодисциплины.

Он взял свой телефон, положил его на стол и стал ждать звонка. Он был уверен, что Рашид обязательно позвонит. Потому что брат прекрасно понимал: Кадир узнает новости первым.

Когда они с Рашидом были детьми, Кадир бессовестно пользовался своим преимуществом перед братом, ведь отец любил его больше. Когда Кадир выпустил лошадей из конюшни, отец обвинил Рашида. Когда он выпустил из клетки отцовского ястреба, снова виноватым сочли Рашида. Когда он случайно отравил любимого пса отца − к счастью, он выжил, − отец снова наказал Рашида.

Рашид всегда брал вину на себя и никогда не жаловался. Он ни разу не проронил ни единой слезинки во время порки, но после наказания всегда возвращался в общие с братом комнаты разгневанным и злым. Кадир вздрогнул от воспоминаний о том, что пришлось вытерпеть Рашиду из-за него.

Удивительно, что брат не возненавидел его. Кадир всегда чувствовал такой всепоглощающий стыд в его присутствии, хотя Рашид ни слова не говорил о том, что происходило между ним и отцом. Для Рашида этой темы как будто и не существовало вовсе.

Кадир искренне сожалел, что сам не может относиться к прошлому так же, как и брат.

Еще целый час он простоял один в темноте, ожидая звонка. А потом телефон наконец зазвонил.

− Я ждал твоего звонка, − сказал он, вместо приветствия.

− Я тоже рад слышать тебя, брат, − ответил Рашид после долгой паузы.

− Рашид… − Кадир вздохнул.

Он никогда не мог сказать брату всего, что хотел.

«Я сожалею, что причинил тебе столько неприятностей. Мне правда очень жаль», − вот и все, что нужно было сказать. Вместо этого он смог произнести только одну вещь:

− Ты же знаешь, мне не нужен трон, и никогда не был нужен.

В Кире, как правило, трон доставался старшему сыну, но это не было обязательным условием. Король мог сам выбрать наследника из своих сыновей, и их отец собирался сделать именно это. Кадир не мог выразить словами, как это его злило. И беспокоило. По его собственному мнению, он − далеко не самая подходящая кандидатура, чтобы занять престол. Потому что он просто этого не хочет. С одной стороны, стать королем означает оказаться в ловушке, быть отрезанным от остальной жизни. А с другой − он будет чувствовать себя грязным мошенником, если выступит против брата.

− У тебя такие же права, как и у меня, − отрезал Рашид ледяным голосом, лишенным всяких эмоций.

− Да, но у меня есть бизнес, которым я должен управлять. Стать королем означает, что я должен жить в Кире круглый год, а я этого не хочу.

Это была та причина, которую он мог озвучить. Остальные были куда глубже.

− А почему ты считаешь, что я этого хочу? − вспылил брат. − Я покинул Кир много лет назад, и у меня тоже есть бизнес.

− У тебя нефтяной бизнес! А это главный бизнес в Кире!

− Мы уже знаем, какой он сделал выбор. − Рашид повысил голос.

У Кадира пересохло горло. Именно этого он и боялся.

− Он умирает. Неужели ты не поедешь с ним попрощаться?

− Зачем? Чтобы он снова мог сказать, как разочарован во мне? Он поманит меня троном, а потом получит истинное удовольствие, отдав его тебе, а я ничего не смогу сделать!

Слова брата прозвучали для Кадира как пощечина. Он не сделал ровным счетом ничего, чтобы заслужить корону, зато сделал все, чтобы вбить клин между Рашидом и отцом, дабы уберечь собственную шкуру. И то, что он был ребенком, его не извиняло.

− Ты не можешь знать, что он задумал.

Рашид вздохнул:

− Все было решено, когда мы были еще детьми. Он не изменился. И он выберет тебя.

− Я не тот человек, который достоин стать королем. А ты − да. − Кадир сказал это без сожаления и стыда.

Ему нравилось возводить здания из бетона и металла, превращая стекло и сталь во что-то красивое и функциональное. Ему нравилось бросать вызов, делать математические расчеты и чертежи, чтобы создавать то, что ему хотелось.

Он наслаждался жизнью, ему нравилось быть востребованным и находиться в движении. А если он станет королем Кира, у него больше не будет таких возможностей.

Да, он мог бы строить небоскребы и в Кире, но мир не ограничивался одной страной, а у короля много других обязанностей. Кадир любил свою страну, но для него ответственность была гнетом, а не даром.

В отличие от него Рашид хотел править страной. Он хотел этого с тех пор, как они были мальчишками. Он всегда думал, что будет единственным претендентом на трон в силу своего старшинства, пока однажды отец не объявил, что еще не выбрал преемника.

Если король Заид умрет, так и не сделав своего выбора, это должен будет сделать административный совет. В любом случае страна не останется без лидера.

Рашид знал, что отец может манипулировать им при помощи трона, но он не поддался провокации и самоустранился. Насколько Кадир знал, его отец не разговаривал с Рашидом по крайней мере лет десять. Кадир поддерживал теплые отношения с отцом на расстоянии, но это было не всегда просто.

− Будь выше этого, Рашид. Поезжай и попрощайся со стариком. Дай ему то, чего он хочет, и Кир станет твоим.

Рашид долго молчал.

− Я поеду, Кадир. Но не ради тебя. И не ради него. А когда все произойдет так, как я предрекал, когда тебя коронуют на трон Кира, не вини меня. Потому что не я буду тому виной.

Эмили подпрыгнула, услышав стук в дверь. Она уснула прямо на диванчике в своем небольшом номере. Стопка бумаг упала с ее коленей на пол, а сердце колотилось как сумасшедшее.

Она схватила телефон с кофейного столика и посмотрела на часы: было слегка за полночь. Стук в дверь снова повторился, и она встала, на ходу поправляя волосы.

Эмили уже успела переодеться ко сну в топ на тонких бретелях и пижамные брюки, так что сейчас она выглядела не слишком презентабельно, но стук в дверь был очень настойчивым, и она направилась к входу в номер. Должно было случиться что-то очень серьезное, чтобы Кадир − а больше некому − постучался к ней в такой час.

Она открыла дверь, постаравшись максимально за ней укрыться. По другую сторону двери стоял Кадир, явно в плохом настроении. Она не могла взять в толк, что могло привести его к ней среди ночи.

− Ваше высочество? Что случилось?

− Мне нужно с вами поговорить.

− Я… я приду в ваш номер. Дайте мне несколько минут, чтобы переодеться и…

− На это нет времени.

Щеки Эмили покрыл румянец от мысли, что она стоит перед принцем в одной пижаме, но она распахнула дверь и позволила ему войти. В конце концов, ей доводилось видеть его в куда меньшем количестве одежды.

Кадир зашел в номер и начал мерить шагами ее скромную комнату, как хищник, заключенный в клетку. Эмили молча наблюдала за его движениями, ее сердце взволнованно билось от его непосредственной близости.

Эмили попыталась пригладить взлохмаченные со сна волосы, но вдруг осознала, что на ней нет бюстгальтера, и скрестила руки на груди. Не то чтобы она опасалась ошеломить Кадира своим скромным вторым размером, но она бы чувствовала себя куда комфортнее, будь на ней один из ее деловых костюмов.

Кадир перестал ходить по комнате и повернулся к ней. Если бы Эмили не наблюдала за ним, то ни за что не поверила бы, что она на его лице может увидеть удивление. Ее щеки заалели еще ярче.

− Я должна написать письмо? Или, возможно, позвонить в Штаты? Но там еще слишком рано…

− Нет.

Эмили нервно переминалась с ноги на ногу. Документы, разбросанные на полу, ее раздражали, как и то, что она стоит перед принцем, одетым в сшитые на заказ брюки и рубашку, растрепанная и в одной пижаме.

Кадир скользнул взглядом по Эмили и несколько напрягся:

− Я тебя побеспокоил.

− Я уснула на диване.

Кадир подошел к ней вплотную, и Эмили словно накрыло горячей волной. Сейчас перед ней стоял не ее изысканный утонченный босс. Это был принц пустыни, человек, стоящий на краю пропасти между цивилизацией и дикими песчаными дюнами.

Эмили заставила себя выйти из оцепенения. Он, конечно, восточный мужчина, но это не делает его нецивилизованным варваром. Это предположение так же нелепо, как и предположение, что все американцы поголовно носят ковбойские шляпы и сапоги.

Кадир был просто мужчиной. Однако внутренний голос нашептывал ей, что Кадир аль-Хасан − мужчина далеко не заурядный.

− Вы выглядите… помятой, мисс Брайант, − сказал он с некоторым удивлением, и Эмили разозлилась:

− Вообще-то я спала. А вы обычно звоните, если вам что-то нужно.

Он пригладил пальцами волосы.

− Мы летим в Кир.

Эмили нервно сглотнула. За четыре года она ни разу не была на его родине. Если бы она своими глазами не видела Кир на карте, то подумала бы, что такой страны не существует. Но она существовала: небольшой кусочек суши в Персидском заливе. Страна была богата нефтью, как и многие другие в этом регионе, и ею правил король, отец Кадира.

До сегодняшнего дня ей не доводилось говорить с королем. Она все еще как наяву слышала его скрипучий голос с командными нотками, когда он попросил пригласить к телефону своего сына. Он был властным и вежливым одновременно.

«Кир! Господи боже…»

− Когда?

Кадир задумался, и Эмили пожалела, что у нее под рукой нет блокнота. У нее, конечно, был и планшетный компьютер, но она любила писать на бумаге и делать небольшие заметки, которые потом переносила на электронный носитель.

− Утром.

Эмили в задумчивости прикусила нижнюю губу. Кадир не сводил с нее взгляда. Он был сам на себя не похож, и это не на шутку ее встревожило.

− Я проконтролирую, чтобы все было готово. В котором часу вы предпочитаете вылететь?

− Я уже все сделал. − Он сунул руки в карманы брюк и обвел комнату взглядом, словно видел ее впервые. − У вас не найдется бутылки вина? Или, может, скотча?

− М-м-м… где-то должно быть вино. Минутку.

Она подошла к небольшому холодильнику, замаскированному под шкаф, и достала початую бутылку белого вина. Затем Эмили взяла бокал и налила в него вина. Когда она повернулась, Кадир стол у нее за спиной. Он двигался так плавно и бесшумно, что она даже ничего не заметила. Кадир возвышался над ней, как скала, Эмили с удивлением поняла, что без привычных каблуков она намного ниже его.

Она молча протянула ему бокал.

− Пожалуйста, выпейте со мной.

Эмили налила вино во второй бокал, почувствовав облегчение оттого, что ей хоть на какое-то время не нужно на него смотреть. Когда она повернулась, он все еще стоял у нее за спиной, нарушая ее личное пространство и волнуя ее.

Она подумала, что он мог бы отойти, сесть в кресло, но он этого не делал. Он просто стоял и молча смотрел в свой бокал. Но когда он поднял на нее взгляд, Эмили увидела в его глазах такое неподдельное горе, что ее сердце сжалось.

Она сразу распознала боль. Казалось, она поглотила его целиком, превратив светло-серые глаза в темный сланец. Эмили с трудом подавила порыв погладить его по щеке и сказать, что все будет хорошо.

Но он был ее боссом.

− Что случилось, ваше высочество?

Кадир нахмурился и сделал большой глоток вина, глядя ей в глаза.

− Мой отец умирает, − просто сказал он. Сердце Эмили сжалось. Она знала, какая боль кроется за этими словами, знала, какую черную пропасть они открывают. И как они могут в одночасье все изменить.

Но она также знала и радость оттого, что можешь найти способ спасти любимого человека. И беспокойство, хватит ли тебе денег, чтобы заплатить за дорогостоящие процедуры. Хотя это последнее, о чем стоит волноваться королю.

Она инстинктивно подалась Кадиру навстречу и взяла его за руку. Никогда прежде она не осмеливалась прикоснуться к нему. Эмили показалось, что сквозь нее прошел разряд электрического тока, словно она схватила провод под напряжением и теперь не может его отпустить.

− И ничем уже нельзя помочь? − Ее голос снизился до шепота, но он услышал.

Кадир смотрел на ее руки, на бледные пальцы, и снова поднял на нее глаза. На мгновение Эмили пожалела, что не была какой-то другой женщиной, красивой и энергичной. Такой, которая могла бы заинтересовать Кадира.

Боже, какая глупость! Она была прагматиком до мозга костей. В ее жизни не было места веселью и приятному возбуждению, которыми окружен Кадир.

Однажды она почти стала такого рода женщиной, но очень быстро поняла, что гораздо лучше быть разумной и уравновешенной. А если ее вдруг одолевали сомнения, она сразу вспоминала о трагической судьбе своей матери и о том, куда может привести неуемная жажда наслаждений.

− Нет, уже слишком поздно. Ему уже ничем не поможешь.

Его голос звучал отстраненно и холодно, но она знала, что эта новость глубоко его ранила. Эмили сжала его руку:

− Мне очень жаль.

Кадир накрыл ее руку своей ладонью, и ее словно обожгло. За все четыре года они соприкасались только случайно. Но это… Эмили казалось, что она вышла на свет после долгого пребывания в темной пещере.

Кадир был, несомненно, привлекательным мужчиной, но совершенно не в ее вкусе. Ей нравились широкоплечие блондины и не такие высокие. Ей нравились тихие, спокойные мужчины, от прикосновений которых ей не становилось неловко.

Она должна заставить себя посмотреть ему в глаза. Продолжать таращиться на его руку было как минимум неприлично. В его глазах все еще плескалась боль, но в них было и что-то еще.

Эмили всегда знала, что Кадир − человек сложный. Но сейчас ей казалось, будто кто-то приподнял занавес и она краем глаза увидела, что творится за кулисами. Но только на одно мгновение.

− Я очень зол, Эмили.

− Мне кажется, это нормально.

Она прекрасно помнила свою злость, когда узнала, что отцу срочно требуется пересадка сердца. Каждая минута ожидания донорского сердца была мучительной. Не каждый член их семьи мог с этим справиться. Ее отец выжил, но семья распалась.

Кадир внимательно изучал ее. Эмили напомнила себе, что он все еще ее босс и нарушение их формальных отношений носит лишь временный характер. Если она воспримет это неправильно и сделает то, чего так хочет − обнимет его и нежно погладит по волосам, − обратного пути уже не будет.

− Мне кое-что от тебя нужно, Эмили.

Его голос был мягким и томным, и у Эмили подкосились ноги от одной мысли, о чем именно он мог бы ее попросить. Но она одернула себя: ему просто очень больно, и это всего лишь побочный эффект его чувств. Ему просто нужно с кем-то поговорить, излить душу.

− Все, что смогу, ваше высочество.

Уголок его губ дрогнул в улыбке. Эмили никогда особо не разглядывала его, она всегда была слишком занята. Но она, безусловно, могла понять, почему женщины, с которыми он встречался, таяли перед его мужской красотой. Его губы так и призывали к поцелуям, его волосы хотелось гладить…

Эмили предприняла отчаянную попытку взять себя в руки и постараться выглядеть собранной и деловой, как обычно. Ей было бы гораздо проще это сделать, если бы она не стояла тут в одной пижаме.

Кадир положил руку ей на плечо. Эмили не смогла сдержать судорожный вздох. Он посмотрел ей в глаза:

− Во-первых, ты должна начать называть меня Кадиром.

− Я не думаю, что это хорошая идея, − растерянно пробормотала она. − Вы мой босс, а это получится своего рода фамильярность и…

Кадир приложил палец к ее губам, заставив замолчать на полуслове. Кровь застучала в ее голове. Она не имела ни малейшего представления о том, что происходит и как ей на это реагировать.

− Эмили.

Он всего лишь произнес ее имя, но это странным образом успокоило ее. Что бы он ни сказал, она справится. Но его слова разбили ее уверенность вдребезги.

− Ты должна выйти за меня замуж.