Временная мама для дочери соседа

Глава 1. Царев

— Хочу, хочу, хочу! — верещит своим писклявым, тонюсеньким голосом Бусинка, подпрыгивая на стуле.

У меня на плече мобила, под ногами тявкающая Псина, в сковороде дымящийся окорочок, а на важном договоре арахис в растаявшей глазури.

— Хочу! — громче кричит Бусинка.

Это было первое слово, которое она сказала в своей жизни. С тех пор «Хочу — и точка» — ее жизненный принцип.

— Ангел мой, — обращаюсь к ней, как можно сдержанней, убирая банку шоколадно-ореховой пасты в холодильник, — сначала надо поесть курочку.

Из головки ангела тут же вылезают рожки.

— Не хочу курочку! — куксится, насупившись и ручонками обхватив плечики.

Ненавижу, когда она так смотрит. Словно я монстр.

— Константин, ты еще на связи? — подает голос мобильник.

Зажимаю его между плечом и ухом, беру деревянную лопатку и пытаюсь перевернуть окорочок в шипящем масле.

— Да-да, Рубен Давидович! Я в метро… Тут очень шумно…

— В метро? — удивляется Рубен, начиная подозревать, что я ему лапшу на уши вешаю.

Какое к черту метро? А Лексус мой куда делся?

— Малая вчера сок пролила в тачке. Угнал на чистку в сервис.

— Поспеши, сынок, — делает он вид, что верит моей брехне. — Китайцы не любят ждать.

Брызнувшее масло обжигает руку. Мобильник выпадает прямо в собачью миску с водой. Псина юркает в сторону, мордой цепляется за юбчонку Бусинки, и та летит кнопкой в пол.

Перед моими глазами проносится вся жизнь. За долю секунды успеваю подхватить малявку на руки, а уже потом отключаю плиту, достаю мобильник из миски, открываю окно проветрить и с тоской гляжу на испачканный договор.

Это не жизнь. Это дурдом.

Единственная няня, которая как-то сумела поладить с Бусинкой, умудрилась выйти замуж за турка и свалить в Стамбул. В пятьдесят три самое оно экспериментировать с замужеством! А детсады для меня ад. Осточертели звонки воспитательниц и заведующих посреди совещания с жалобами, что Бусинка разбила нос Васеньке или сломала куколку Леночки. Еще эти яжмамки в чатах и те, кому одиноко по вечерам. Бр-р-р!

Передергиваю плечами, вспомнив те печальные времена. Развлечение не для чувака, на плечах которого серьезный бизнес.

— Ты меня не люби-и-ишь! — начинает хныкать Бусинка.

— Люблю, — отвечаю на автомате, возвращая ее на стул.

Не представляю, что делать с договором. Только недоумок подпишет бумагу в шоколаде. Значит, китайцев мы упустим. А без них плакало все, что я построил.

Воскресенье. Лидочка и не подумает приехать в офис распечатать еще один экземпляр. Она даже на звонок не ответит. И ключи от приемной не даст, даже если лично к ней заявлюсь с огромным букетом цветов, шампанским и ее любимыми пирожными. Пароль-то от компьютера я давно знаю. Только Лидочка способна вбить «сдохнитварь». Такая милая…

— Не люби-и-ишь! — продолжает завывать Бусинка.

Псина уже дерет коврик «Добро пожаловать» у входной двери. Правильно делает. Слишком упоротая надпись для нашей берлоги.

— Люблю, — отвечаю тем же тоном, вытираю мобильник полотенцем и в паутине давно разбитого стекла отыскиваю номер Лидочки.

Сам себе подписываю смертный приговор. Теперь в свой обеденный перерыв, наминая бургеры, она будет метать дротики в мое фото, а не Рубена.

— Константин Сергеич, выходной же, — вздыхает она устало, наверняка уже плетя куклу Вуду в мою честь.

Спорить с ней о том, что в нашем деле понятие «выходной» абстрактное, бессмысленно. У Лиды пятидневка, с восьми до пяти и четким обеденным перерывом. Как жаль, что моя личная секретарша ушла в декрет. С тех пор словно весь мир повернулся ко мне жопой.

— Лидочка, радость моя, — растягиваю я лыбу во всю челюсть, — выручай. Китайцы меня на шашлык для Рубена пустят, если через двадцать минут я не явлюсь на встречу с ними.

— Нет, не люби-и-ишь! — не перестает Бусинка, нервно болтая ножками.

В коридоре скулит Псина, завернувшись в коврик и не зная, как из него вылезти. Зачем я вообще взял этого йоркширского терьера?!

— Так вызовите такси, номер у вас вбит в книге контактов, — вещает мне истину Лидочка.

— Нет-нет-нет, только не бросай трубку! — прошу я ее, вылетая в коридор и вытряхивая Псину из коврика. — Я испортил договор. Это наш экземпляр. На нем сегодня должны появиться китайские каракули. Если я просру контракт, Рубен сделает каракули из меня.

— Это ваши проблемы, Конст…

— Лидочка, но ты же девочка. Красивая, добрая, ласковая…

Сам не знаю, откуда столько комплиментов с языка слетает для Лидочки весом в сто двадцать килограммов и с черным поясом по каратэ. Ее даже Рубен боится. Взял в секретарши, только потому что ревнивая жена настояла. Но в командировках таскает с собой Вику. Она в делах сечет и всегда согласна помочь лучшему другу семьи. Единственная, ради кого я еще терплю и Рубена, и Лидочку. Не свела бы она меня с ними, так и прозябал бы в тени со своим малым бизнесом и огромным багажом продуктивного ума.

— Я же сказала, не люби-и-ишь! — продолжает реветь Бусинка. Пытается выдавить слезу, актриска.

Возвращаюсь в кухню, хватаю ее под мышку и тащу в комнату.

— Лидочка, ты же понимаешь, что если сейчас все выгорит, я тебя неплохими премиальными награжу. Помимо тех, что тебе Рубен отвалит. Другой помощницы у меня нет.

Залезаю в комод, достаю первое попавшее под руку платьице, но не угождаю Бусинке.

— Оно мне не нравится! — психует она. — Хочу зеленые штанишки!

— Зеленые штанишки в стирке, — бормочу ей, прикрыв мобилу. Не хватало только, чтобы Лидочка узнала, что я остался без прислуги.

— И сколько я получу? — идет на контакт та.

— Не знаю. Зависит от того, сколько Рубен даст. Половину от его суммы?

— Нет, Константин Сергеич, называйте твердую цифру.

Этого следовало ожидать. Лидочка палец о палец не ударит, если ее не замотивировать.

— Сколько ты хочешь?

— Сто косарей.

СТО КОСАРЕЙ?! ЗА РАСПЕЧАТКУ ГОТОВОГО ДОГОВОРА?!

Глава 2. Лиза

— И что ты собираешься с этим делать?

Сенька буравит придирчивым взглядом малышку, а я — ее новый шиньон и длинные острые когти насыщенного красного. Дружу с ней с самого универа. Но то, что она творит с собой после развода, до сих пор вызывает у меня вопросы.

Марьяна тем временем жадно грызет сочное яблоко, беззаботно болтая ножками на диване.

— Не знаю, — признаюсь со вздохом. — Наверное, ее надо умыть и переодеть.

— Еще чего! — возмущается Сенька и смотрит на свои наручные часы. — Он сказал, полчаса. Прошло сорок минут.

— Это же Царев! — напоминаю я ей. — Полчаса можно смело умножать на три.

— Знаешь, что я тебе посоветую? Если через десять минут он ее не заберет, отведи ее в их квартиру. Ключи у тебя давно есть.

— Предлагаешь бросить четырехлетнюю девочку дома одну?

— У них вроде есть собака. Не заскучает. — Сенька достает из сумочки пачку тонких сигарет и вопросительно кивает на балкон.

— Иди, — разрешаю я, хоть и не люблю коптильни в многоквартирных домах. Но лучше Есении Викторовне не отказывать. Иначе она целый год будет припоминать, какая бессердечная я подруга.

— Хотя у меня есть еще одна идея! — не перестает делиться советами Сенька, зажав двумя пальцами неподкуренную сигарету. — Обратись в органы опеки. Ребенок голодный, грязный, зареванный.

— Ее же могут забрать у отца.

— Он тебе только спасибо скажет, — усмехается подруга и наконец выходит на балкон, оставив нас с Марьяной таращиться друг на друга и хлопать ресницами.

— Не слушай ее, — улыбаюсь я, заметив, как начинает дрожать острый детский подбородочек. — Хочешь искупаться? У меня есть пенка. Малина со сливками.

— Хочу! — кивает она с загоревшимися глазками.

Впрочем, какого ответа я ждала? Марьяна девочка безотказная. Она хочет все и всегда. Царев так помешан на своем бизнесе, что совсем не занимается дочерью. А она растет. Ей нужно внимание, уход, воспитание.

Беру ее за ручку и отвожу в ванную. Пока набирается вода, выпутываю из ее тонких волосиков резиночки и заколочки. Этой девочке остро не хватает материнской заботы. Была бы она моей дочерью, ходила бы в пышных платьицах, с бантами, в изящных туфельках.

Добавляю в воду пену, наполняя ванную синтетическим ароматом малины, и раздеваю свою временную подопечную. Кофточка, брючки и трусики дружной компанией отправляются в стиралку. Там им самое место на ближайшие два часа. Наливаю гель, сыплю пятновыводитель и запускаю беспощадное отдраивание одежонки. Теперь приступаю к отдраиванию их юной владелицы.

Сначала хорошенько замачиваю, потом выскабливаю крошки из волос, промываю их шампунем на два раза. Снова замачиваю, не найдя у себя ничего для водных игр, кроме пустого флакона от геля для душа. Но Марьяна не привередничает. Говорит, дома купается с такими же «игрушками».

За полтора года, что Царевы живут по соседству, я сидела с этой девочкой дважды. И всякий раз она умудряется удивить меня особенностями их быта. Боюсь, в следующий раз скажет, что ест из одной миски с их йоркширским терьером. А ведь Царев разрушил романтические стереотипы в моей голове. Я-то думала, все миллионеры крутые властные мужики. Вокруг них вертятся модели, а слуги вылизывают подошву их итальянских ботинок. Оказывается, у богатых дяденек тоже бывают трудные времена. Маленькая дочка сводит его с ума, а единственная зазноба не задерживается у него дольше часа. Либо Марьяна срывает их сердечные планы, либо у Царева совсем беда…

Отмыв маленькую царевну до скрипа и блеска, укутываю ее в свой безразмерный плюшевый халат, отношу в гостиную и включаю ей мульт-канал.

Сенька к тому времени уже хозяйничает у меня на кухне. Варит кофе и приглашает полакомиться пирожными, вытащенными из моего холодильника. Хорошо, что она не нашла бутылку коллекционного вина, которое я купила для сегодняшнего вечера. Всем ясно, что Валера собирается сделать мне предложение. Ужин в крутом ресторане, где столик приходится бронировать за месяц вперед, даже для мужчины его величины — роскошь. А он, как-никак, пилот. Почти семь тысяч часов в небе. Не мужик. Мечта!

— Прошел час, — снова терзает меня подруга, когда я шлепаюсь на стул и гляжу на мокрый сарафан. — Не успеешь купить платье, будешь в халате говорить «да» бриллианту.

— До вечера еще есть время. Магазины работают допоздна, — успокаиваю я саму себя.

— У тебя так-то еще прическа, маникюр и мейкап, — напоминает Сенька, откусывая пирожное.

— Может, тогда ты посидишь с Марьяной? — с мольбой спрашиваю я. — Царев ее не бросит. Должен же он вернуться.

— Ага. Как в прошлый раз. Через сутки.

— У него сломалась машина, он застрял за городом, — зачем-то выгораживаю я его.

— Или в позапрошлый. Через двое.

— У него состоялась незапланированная командировка.

— А сегодня его похитят сомалийские пираты. Лизка, не будь дурой. Он трындынбулькается с телками, а ты подтираешь сопли его дочери. Пусть этим занимается его мать, раз вовремя не научила сына половой компетентности. — Сенька запивает пирожное глотком кофе и сверлит меня глазами. — Или ты передумала выходить за Валеру? Имей в виду, семь лет разницы в возрасте не проблема. Зато он состоявшийся мужик. И без балласта… — со вздохом добавляет она, когда Марьяна пришлепывает на кухню, кутаясь в мой халат.

— Я хочу кушать, — признается она, голодно глядя на пирожные и облизываясь.

— Слу-у-ушай, — тянет Сенька, разглядывая отмытую девочку, — так вот почему ты о ней печешься. Она же твоя копия. — Переводит ошарашенный взгляд на меня. — Ты что, ее мать?

— Глупостей не говори, — ворчу на Сеньку и опускаюсь на колени перед Марьяной.

Подворачиваю ей рукава халата, поправляю пояс и усаживаю ее на свое место. Не представляю, чем накормить ребенка. Не льняной же кашей, которую я ем на завтрак.

— Нет, ты приглядись! — не отстает Сенька. — Ее как будто по тебе лепили. Погоди, я тебе сейчас докажу.

Отложив надкусанное пирожное, она вытирает пальцы салфеткой и покидает кухню. А я лезу в холодильник. Меня больше волнует голодный ребенок, чем продырявленный мыльными сериалами мозг подруги.

Глава 3. Царев

Нервно тру висок, пока наши потенциальные китайские коллеги обсуждают контракт. Я надеялся, что они прилетели сюда, уверенные в своем решении. А эта делегация из пяти кругломордых рыл по-прежнему рассчитывает на более выгодные для их стороны условия. Хотя мы и так не загоняем их в рамки, пользуясь действующим в их стране ограничением по вырубке леса. Устанавливаем цену на печатную продукцию, согласно рыночным законам и нынешней инфляции.

— Не понимаю, — шиплю Рубену, — когда Кайсаров успел сделать им предложение? Пока они в самолете стюардесс лапали?

— Какая уже разница? — ворчит тот. — Если мы не подсластим сделку, они заключат контракт с ним. А нам придется искать другого импортера.

— Говори своими словами. Мы будем сосать…

— Наши коллеги посовещались, — перебил меня их переводчик, — и пришли к выводу, что ваши условия утратили актуальность. Рынок диктует новые принципы работы.

Все китайские морды растянулись в широких улыбках и закивали. В самых сокровенных мечтах я уже обмотал их галстуки вокруг шей и затянул так, что у них глаза из орбит вылезли.

— Ваша конкурентоспособность вызывает уважение у представителей нашей страны, — продолжил переводчик перебазаривать никому не нужную лесть. — Мы приятно удивлены, что ваши бизнесмены делают невозможное для развития разных отраслей…

Плевать мы с Рубеном хотели на эту чушь. Нам нужен контракт! И уже завтра эти скупердяи получат первую партию товара!

— Рубен Давидович, Константин Сергеевич, ваши старания достойны оваций…

Рубен пониже сползает под стол, разблокирует экран своего смартфона и пишет Вике: «Твой выход, девочка».

А куда нам еще деваться? Китайцы спрыгивают, альтернативы нет, Вика — наш последний шанс обеспечить себя надежными партнерами на ближайшие пять лет. Мы из кожи вон вылезем, чтобы контракт пролонгировался. Снова и снова. Пока с моей башки не упадет последний седой волосок.

Паршиво, что Рубен сразу не послушал меня. Думал впечатлить китайцев шашлыком и люляшкой. Забыл, что они тоже мужики. Им бы девчонок смазливых и изысканный стол с дорогим пойлом.

Одно только появление нашей палочки-выручалочки на пороге кафе вызывает слюноотделение у китайцев. Даже их переводчик замолкает.

Цокая каблуками своих туфель, плавно покачивая бедрами, натренированными на уроках дефиле, и с изяществом поправляя крупные локоны волос, Вика приближается к столику и в народном для наших гостей жесте приветствует их. Их ехидные улыбки теплеют. Видеть перед собой роковую красотку куда приятнее, чем жиреющего Рубена и вымученного отцовством меня.

Вика в красках рассказывает, как рада видеть столь почетных гостей в родной стране и родном городе, как усердно она готовилась к этой встрече, и что хотела бы обсудить представленный нами договор еще раз, акцентируя внимание на деталях, которые они могли проглядеть и которые не имеют более выгодной конкуренции у других экспортеров. Пока она приглашает их покинуть кафе и отправиться в лучший ресторан города, мне звонит Лиза.

Черт! Как не вовремя!

Я уверен, с Бусинкой все в порядке. Лиза — единственный человек в мире, рядом с которым моя мелочь становится просто шелковой. Это невероятно, но факт. А причина ее звонка — мое нарушенное обещание. Ясно, что она будет орать в трубку, требовать немедленно приехать и забрать ребенка. Но я не могу просто взять и сорваться! Китайцы еще на крючке. Повернуться к ним задом — это перечеркнуть все наши усилия и собственноручно отдать миллионы Кайсарову.

Прости, Лизонька, но сходишь на свидание в другой раз.

Решаю не отвечать и возвращаю внимание к гостям. Вика их уже разогрела, и они готовы набить брюхо в ресторане. Остается надеяться, что наша бронь не будет напрасной, и к концу сегодняшнего дня мы получим заветные каракули на договоре.

Рубен провожает их к выходу, у которого припаркован наш кортеж, а я рассчитываюсь за угощение и попадаю во власть Вики.

— Детка, ты как всегда на высоте, — лыблюсь ей.

— Кончай, Царев, — усмехается она. — Комплиментами сыт не будешь.

— Ну не дуйся. — Обвиваю ее талию своей лапой и притягиваю к себе. — Скоро я найду няню, и мы снова будем проводить много времени вместе.

— А мы когда-то проводили много времени вместе? — оскорбленно хмыкает она. — Доиграешься в папашу, глазом не моргнешь, как я за кого-нибудь замуж выйду.

Взмахнув ресницами, легонько отталкивается от меня и следует за делегацией. Выдыхаю, стиснув зубы. Взглядом сверлю ее сочную задницу и чувствую себя спящим вулканом. Того и гляди — взорвусь. Но не могу я доверить Бусинку кому попало. Достаточно того, что ее матери до нее нет дела.

Выхожу на улицу, где китайцы расфасовываются по тачкам, и задерживаюсь из-за входящего звонка. Только теперь меня беспокоит не Лиза.

Принимаю вызов, подношу мобилу к уху.

— Рано звонишь злорадствовать, Иван Григорич, — насмешливо начинаю я. — Или хочешь услышать, что ты гнида?

— Я, Костик, предупреждал, что с Рубеном у тебя будущего не будет. Зря ты за юбкой побежал, — напоминает Кайсаров.

— Я с Рубеном на равных работаю, а у тебя на побегушках был. Как мальчик, — выплевываю зло. — Ты меня не сломаешь, слышишь?

— Не забывай, что я знаю твое слабое место. Мне достаточно сделать один звонок — и ты лишишься Марьяны.

— Ну ты и мразь, — цежу сквозь зубы, в кулаке сжимая мобилу.

— Подумай об этом, когда сядете за стол в ресторане.

Глава 4. Лиза

— Лизунчик, ты королева, — идеализирует меня моя драгоценная старшая сестренка, заканчивая последние штрихи.

— А с платьем не перебор? — спрашиваю я, крутясь перед зеркалом. — На тебе оно казалось скромнее.

Меня слегка напрягает голая спина и открытые колени. Все-таки в одежде должны быть разумные меры обнаженки: либо плечи, либо бедро, а не все сразу. Да и пайеток излишне много. Я вся сверкаю, как гирлянда.

— Отличное платье, — выносит свой вердикт Сенька, щелкая семечки.

— Лишь бы Валера не ослеп, — ворчу я.

Поправляю уложенные сестрой локоны, контрольный раз осматриваю маникюр и мейкап.

— Ясик, может, подводки добавить? Не тускло?

— Лизунчик, успокойся, дыши ровнее, — утешает меня сестра. — У тебя очень яркие глаза. Они прекрасно подчеркнуты. Лучше давай выберем серьги.

Она открывает шкатулку, от вида которой глаза разбегаются.

— Ва-а-ау! — восторженно тянет Марьяна, подбежав к нам. — Как много бусиков!

Яся улыбается ей:

— Хочешь бусики? Как тебе эти?

— Краси-и-ивые…

— Тогда я дарю их тебе. Поворачивайся. — Яся аккуратно убирает шелковистые волосики Марьяны на плечо и надевает на ее тонкую шейку бусы.

— Спасибо! — взвизгивает девочка, крепко обняв мою сестру.

Та вмиг напрягается, поправляя свой по моде безразмерный пиджак. Яся всегда была стильной. У нее изысканный вкус, большие светло-карие глаза, аккуратный нос, от природы пухлые губы и выраженные скулы. Она с детства умела одеваться элегантно. Я, как младшая сестра, пыталась повторять за ней, восхищалась ее чувством стиля, но меня постоянно тянуло к пестрым блузкам, юбкам-разлетайкам или растянутым майкам. Наверное, поэтому она в итоге работает в крутой фирме, а я до сих пор ищу себя.

— Смотри, что у меня есть еще. — Яся достает из коробки ленточку для волос, украшенную большим бантом-цветком и стеклярусом, повязывает на головку Марьяны и разворачивает ее к зеркалу. — Погляди, какая красавица!

Я наконец останавливаю свой выбор на серьгах и надеваю их. Зазвонивший телефон заставляет Ясю не только отвлечься от Марьяны, но и занервничать. Приняв вызов, она уходит на кухню и прикрывает дверь.

— Сень, тебе не кажется, что она ведет себя странно? — пытаюсь я развеять свои сомнения.

— Вы обе ведете себя странно, — вздыхает Сенька, отодвигая от себя пакетик с семечками. — Возитесь с этой девчонкой, как будто она ваша. Лучше набери еще раз ее папашу. У тебя свидание через час. С минуты на минуту подъедет такси. А Царев не торопится забирать свое избалованное чадо.

— Да, ты права.

Беру телефон и сотый раз набираю Царева. Снова не отвечает. Видимо, корона не позволяет. Пишу ему пятнадцатое по счету сообщение. Уже не спрашивая, где он и когда вернется. Сразу с ноги: «Ты гад, Царев!»

В комнату возвращается Яся. Впопыхах собирает свои шкатулки, коробки, сумочки, объясняя срочность авралом на работе.

— Какая работа, Ясик? — удивляюсь я. — Ночь на носу.

— У нас важный проект. Нашли ошибку… — тараторит она и вдруг замирает. — Лизунчик, я оставлю это все у тебя? Потом заберу, окей?

— Ну ладно, — пожимаю я плечом.

Просить ее посидеть с Марьяной до приезда Царева бессмысленно. Сестра буквально испаряется из моей квартиры, даже не чмокнув меня на прощание.

Мы с Сенькой гасим свет в гостиной и тихонько выбираемся на балкон. Уж очень интересно, кому так срочно понадобилась моя сестра. Чего и следовало ожидать, за ней приезжает вовсе не такси. Черный «Форд Мустанг», в который она запрыгивает со свистом.

— Есть какие-нибудь соображения? — спрашивает Сенька.

Автомобиль выруливает со двора с визгом колес. Оставляя в воздухе запах жженной резины.

— Похоже, это очень важный проект, — бормочу я, надеясь, что сестра ни во что не вляпалась. — Слушай, Сень…

— Посидеть с ребенком? — догадывается она и закатывает глаза. — Хорошо. Только учти, я не буду ей готовить, читать сказки и подтирать попу.

— И не нужно. Я вернусь часа через два. Придется поменять планы. Не стану приглашать сегодня Валеру к себе. Потому что не уверена, что до утра Царев заберет Марьяну. Позову его завтра или послезавтра. Приготовлю что-нибудь вкусненькое…

— Лиз, такси.

— Да-да, я уже вызвала…

— Лиза! — перебивает меня Сенька и указывает на двор. — Твое такси уже приехало.

— О, и правда мое. Сень, я так волнуюсь. Видишь, руки дрожат. Сердце из груди выпрыгивает. — Я возвращаюсь в квартиру и, быстро собирая всякую мелочь в клатч, объясняю Марьяне: — Марьяш, мне нужно ненадолго уйти. За тобой присмотрит тетя Сеня. Она очень хорошая…

Глаза девочки тут же тонут в море слез. Шмыгнув носиком, она садится на диван и закрывает личико ладошками.

— Я не хочу, чтобы ты уходила! Эта тетя злая! Она будет пугать меня плохими дядьками! А еще от нее невкусно пахнет!

Сенька возмущенно цокает языком.

— Нет, — улыбаюсь я, присаживаясь перед Марьяной. — Она очень хорошая. Вы вместе посмотрите мультики.

— Возьми меня с собой на свидание! — начинает просить Марьяна и складывает ладошки в молитвенном жесте.

Надо было держать язык за зубами при ребенке. А мы весь вечер только и болтали о том, какая я счастливица.

— Я буду сидеть тихо. Как мышка, — обещает девочка. — Твой Валера меня даже не заметит.

Боже! Как я объясню Валере, что это за девочка? Но совсем не прийти на свидание — это поставить крест на его доверии. Пусть присутствие чужого ребенка немного подкорректирует развитие наших отношений, и он сделает мне предложение на неделю позже, чем не сделает вообще.

— Ты можешь сказать ему, что я твоя племянница, — всхлипывает Марьяна, обливаясь слезами. — А если не возьмешь меня с собой, тогда запри меня в нашей квартире, как тебе предлагала злая тетя Сеня. Я обниму нашего песика и буду плакать в него.

У меня душа разрывается от ее плача. Девочке и так не повезло, еще я рушу ее надежды.

— Хорошо, — выдавливаю я из себя подобие улыбки и вытираю с ее щечек слезки. — Поедем вместе.

Глава 5. Царев

Полдня катаем китайцев по городу. Вика показывает им все, даже то, что достопримечательностью стыдно назвать. Удивительно, но она им не приедается. А еще периодически стреляет в меня глазками. Мол, смотри, Царев, как с клиентами работать надо. Вот уж точно, если наша фирма разорится, Вика без работы не останется.

Вечером наконец приезжаем в ресторан. У меня к этому времени из-за бесконечных звонков и сообщений от Лизы появляются галлюцинации. Пока паркуюсь, в боковом зеркале замечаю мелькнувшее сверкающее платье и маленькие зеленые брючки, выпорхнувшие из такси. Сзади сигналит какой-то дегенерат с купленными правами. Отвлекаюсь, ставлю тачку, но такси уже уезжает, а вышедших пассажирок нигде не видно.

— Константин, ты в порядке? — пыхтит Рубен.

Верчу башкой. Показалось. Не могла же Лиза приехать кормить Бусинку ужином в ресторане, где столик бронировать за месяц вперед надо. Ерунда какая-то в мозги просачивается от нервов.

— Пойдем выпьем и этих напоим. Виктория их разогрела. Горяченькие. Сейчас все подпишут.

— Хотелось бы.

Устало потираю шею, жму кнопку блокировки дверей на брелоке и тащу себя в ресторан. На входе успеваю незаметно помять задницу Вики.

— Царев, держи себя в руках, — не прекращая улыбаться китайцам, произносит она. — Подпишем контракт и отметим.

Да, безусловно, сегодняшнюю ночь я проведу в кайф. Заслужил.

Хостес любезно приветствует иностранных гостей. Вика каким-то чудом умудрилась договориться, чтобы наша официантка была одета в национальный наряд Поднебесной, а в вип-зоне даже звучали традиционные мотивы. Не удивлюсь, если через пять минут остальных гостей попросят подвинуться вместе с их столиками, а посреди зала проведут чайную церемонию.

— Впечатляет, — мурчу ей на ухо, но едва она поворачивается, как слышу знакомый визгливый голосок:

— Папочка!

Частый бег маленьких ножек — и вот мои колени уже охвачены пухлыми детскими ручками.

Я в шоке. Вика в шоке. Рубену и подавно можно «скорую» вызывать. Только китайцы лыбятся и сюсюкаются на своем, качая головами.

— Уважаемые гости интересуются, — поясняет мне их переводчик, пока я перевариваю, какого черта творит Лиза, — это ваша дочка? Значит, и мама где-то рядом?

Ошалело гляжу на Вику. Глазами молю ее выручать меня. Знал бы, что Лиза за мной следит, чтобы подставить, ответил бы на ее звонок еще днем.

— Марьяш! — К нам подбегает испуганная Лиза.

Таращимся с ней друг на друга. Выходит, мне не показалось. Знакомое блестящее платье. Серо-буро-малиновые глаза, так вообще, как родные, клеймо во лбу выжигают. Тот же запах сладкой свежести. Те же колючие шипы.

Они правда выходили из такси.

— Ты че наделала? — шиплю ей, отрывая от себя липучую Бусинку.

— В смысле? — обалдевает Лиза. — Я же тебе говорила…

За ее спиной вырастает какой-то верзила в костюме «с иголочки», но китайцы дружной толпой оттесняют его и окружают Лизу. Что-то бормочут, скалятся, осматривают ее, как витринный экземпляр в магазине.

— У вас очень красивая жена, — сообщает мне их переводчик. — И дочка вся в маму.

— Серьезно? — опускаю голову и смотрю на счастливую Бусинку, задравшую личико.

Спасибо, услужила.

Не помню, когда в последний раз видел ее умытой до блеска. Волосики сверкают, рассыпаются. Костюмчик чистый. Поразительно. Я и не знал, что мое мелкое чучело — такая красавица.

— Уважаемые гости приглашают вашу супругу и дочь к общему столу, — докладывает переводчик, а Лиза начинает верещать:

— Царев, что происходит? — Пробивается к верзиле, но китайцы между ними стеной, будто не замечают ничего.

— Константин, — цедит злющий Рубен, — исправляй ситуацию. Они вот-вот подпишут договор.

Вариантов у меня нет. Либо представлю Лизу своей женой и получу плюсик в карму, либо все это будет выглядеть, как цирк, после которого вернуть китайцам добытое последними силами настроение уже будет невозможно.

Прости, Лиза. Позже в твоей личной жизни разгребемся. Сейчас мое финансовое положение надо спасать.

Поднимаю Бусинку с пола, прижимаю к себе с одной стороны, а другой рукой обвиваю тонкую талию Лизы, отчего она вмиг замирает и теряет дар речи, широко распахнув глаза.

— Да-да-да, — киваю китайцам. — Это моя дорогая жена Елизавета и наша доченька Марьяночка. Смысл всей моей жизни. Ради них я готов на все.

Бусинка у меня просто ангел. Машет китайцам ладошкой, улыбаясь самой очаровательной улыбкой и невинно хлопая глазками.

— Что здесь происходит? — слышится заглушаемый китайскими бормотаниями голос.

Лиза пытается отнять от себя мою руку. Медленно приходит в себя и ворчит:

— Царев, прекращай. Это уже не смешно. Какая жена и дочка?

— Я тебе позже все объясню, — отвечаю, растягивая губы в улыбке обдолбанного наркозом кота.

Вика быстро берет себя в руки и вместе с Рубеном приглашает китайцев к столу. Чувак в костюме тем временем испаряется. Лиза вырывается из моей хватки, дрожащими руками достает телефон из своей маленькой сумочки и хлюпает носом.

— Царев, что ты наделал?!

— Так, радость моя, — спускаю Бусинку с рук, — беги к дяде Рубену. Я сейчас подойду.

Пока слежу за перемещением малявки по ресторану, Лиза уже спешит на выход. Мчусь за ней, нагоняю у самой двери, хватаю за локоть и утягиваю в сторону туалетов.

— Пусти меня, придурок! — ругается она, извиваясь. — Меня из-за тебя жених бросил!

Разворачивает мне экран своего телефона, демонстрируя оскорбительное сообщение. Ни слова не могу прочитать. Рука у нее трясется, да и экран быстро гаснет. Похрен. Я примерно соображаю, что там написано.

— Я же предупреждала тебя! — вопит надрывно.

Ненавижу бабьи слезы. Но если Лиза меня не спасет, сам ими рыдать буду.

— Я весь день звонила! Ты же обещал…

— Планы изменились.

— А у меня нет! — психует она, сжимая в кулаках ремешок сумочки и телефон. — Мне пришлось твою дочь с собой на свидание тащить! И что ты наделал?!