Временно живые. Продолжение романа «Период распада»

Картинки из прошлого. Великобритания. Герефорд, Кремль. Вечер 18 марта 2011 года

В Герефорде было непривычно, не по-весеннему тихо, народа почти не было. Шевеление было только у дальних казарм – предназначенных для новобранцев.

– Людей нет совсем… – словно отвечая на невысказанные мысли своего подчиненного, словно в пустоту сказал полковник Монтроуз, командующий САС – совсем нет людей…

– Я слышал, что собираются понизить требования, сэр.

– А вот это хрен! – мигом отреагировал полковник – требования если и будут понижены, то только после моей отставки. У нас тут не школа для маменькиных сынков

– Да, сэр.

– Хорошо, что ты это понимаешь.

Они высадились около старого здания штаба – именуемого в просторечье «Кремль». Около здания было как всегда чисто, но непривычно пустынно.

Полковник провел его в одну из комнат. Воткнул в розетку вилку от большого старого чайника – заварить чай.

– Ты предпочитаешь по старинке? Или тебе заварить как привык? Как там пьют?

– Сэр, там пьют так, как обычно пьют русские – с белым, не тростниковым сахаром, но без молока. Сахара немного, чтобы не отбивать вкус чая. А некоторые пьют и вовсе – очень крепкий чай безо всякого сахара, я слышал, что так пьют чай в местах заключения.

Полковник расхохотался.

– Попробуем без молока. Мне тоже всегда казалось, что молоко в чае – это для баб. А русские… крепкие парни, им это не надо. Черт… когда мы воевали против русских вместе с этими вшивыми ублюдками… мы убивали их, но убивали их со всем к ним уважением, мать твою. Я помню русских, когда мы работали против них в Германии… ты знаешь о том, что когда ты вывалил все это на совещании, многие там наложили в штаны? – безо всякого перехода спросил Монтроуз

– Мне так не показалось, сэр.

– Наложили и еще как. Никому не хочется думать о том, что будет дальше… а дальше будет только хуже. То, что ты сказал – реально?

– Да, сэр. И хуже того – я не был в России, но слышал и не раз. В России есть места, где преподают такие же ваххабитские проповедники, и в этих местах – уже действуют нелегальные точки. Хуже того – среди ваххабитов есть русские, самые настоящие русские с русскими фамилиями и внешностью типичных белых людей. Их не отличишь от нас, сэр.

– Мать их, этого только не хватало… И что делает правительство?

– Я мало интересовался этим вопросом, но мне кажется, что оно их преследует. Вопрос – с какой эффективностью. Там, как и в Восточной Европе, как и в Средней Азии – очень высокий уровень коррупции, чиновники постоянно берут взятки и занимаются казнокрадством. Это снижает эффективность государства… в том числе и в борьбе с подрывными элементами.

– Самое хорошее во всем этом скотстве то, что угрозы от русских мы больше можем не опасаться. Но, черт возьми, как же я скучаю по тем старым добрым временам…

На подоконнике запыхал чайник, полковник достал две чашки, щедро сыпанул заварки. Они все же пили чай не так как русские – они заваривают в чайнике, а не сыплют заварку в чашку. Но и не так как гражданские педики – им пакетик подавай.

– Как ты думаешь, зачем тебя отозвали из Казахстана? – спросил полковник, отхлебывая чай

– Не хватает людей, сэр?

– Людей всегда не хватает…

Лейтенант начал догадываться

– Что-то с О?

Вместо ответа – полковник достал из стола пакетик – небольшой, с пластиковым замком, такие использовались, например, для хранения всякой мелкой дряни, придавались к продаваемым компьютерам. Внутри была стреляная гильза.

– Узнаешь? Только не открывай.

Лейтенант взял пакетик, поднес к свету так, чтобы было видно донце.

– Триста тридцать восьмая. MLAP – Match Light Armor Penetrator. Похоже, что не переснаряжалась. К гражданскому обороту запрещена.

– Ее нашли в Лондоне, около сгоревшего склада. Рядом с этим складом была машина, тоже сгоревшая. Полицейский универсал. В ней – двое сгоревших полицейских. Оба – убиты пулями триста тридцать восьмого калибра, выстрелы сделаны с очень близкого расстояния. Если верить экспертам – с крыши сгоревшего склада.

Лейтенант положил гильзу на стол.

– Почему вы думаете, что это сделал О? Да, он накосячил в Басре и немало накосячил – но стоит ли вешать на него всех собак из-за этого, сэр?

– Мы ошиблись насчет О, лейтенант – спокойно сообщил полковник

– Вот как?

– Да. Он не тот, кем кажется… кем казался. Мы считаем, что он связан с террористическим подпольем.

– Чушь, сэр.

– Хочешь сказать, что вы с ним были в Ирландии? Да, были. Но что там было, лейтенант, вспомните? Национальное перемирие. Много ли вам пришлось пострелять?

– У нас были рейды на ту сторону.

– Нечастые. И чаще всего, вы просто выслеживали людей и помогали их арестовывать. Времена Додж Сити ушли в прошлое. Но не для О.

– Его проверяла контрразведка. Его брату просверлили коленные чашечки.

– Лейтенант, мы не знаем, что у кого творится в голове. Черт возьми, мы не можем понять, чем руководствуется пятнадцатилетний ублюдок, который надевает на себя пояс шахида и идет к нашему чек-пойнту! О сломался – сейчас, тогда, возможно он с самого начала работал на другую сторону! Но мы не можем этого просто так оставить!

– Я в это не верю, сэр.

– Черт возьми, лейтенант, вы и не должны верить!

– Нет, должен, сэр. Если он виновен – пусть его арестуют и судят. Это дело британского правосудия, а не наше.

Лейтенант понимал, что тем самым он закрывает себе дорогу к продвижению наверх и возможно – его вышвырнут из САС при первой возможности. Что для него далеко не конец – он просто будет зарабатывать раза в три больше в частной конторе, кого-то охранять или заниматься специальными операциями без государственного прикрытия. Он нарушал сразу два неписанных закона британской армии. Первый и главный – командир всегда прав. Второй – свое дерьмо убираешь за собой сам.

– Британское правосудие попыталось с ним разобраться! Вот результат!

Командир бросил на стол пачку фотографий. Лейтенант на них посмотрел, но не прикоснулся ни к одной.

– Сэр, на пуле не написано имя. Сейчас полно всяких психов, ублюдков свихнувшихся, они прошли Ирак, Афганистан и Бог знает что еще. Стало гораздо проще достать снайперскую винтовку такого калибра, сейчас их просто продают в магазине. В Ираке, в Стане много кто снялся с тормозов, не один О.

– Пули, которые вытащили из трупов – сравнили с теми, что были в Ираке. Совпадение более девяноста процентов.

– Все равно, это ничего не решает и ничего не доказывает. Я сильно сомневаюсь, что в Ираке патологоанатомы сделали дело как надо. Я сильно сомневаюсь, что пули, которые извлечены из так сильно деформированных и разложившихся тел могут хоть что-то сказать. Тем более – на таком расстоянии пуля должна была пройти навылет даже через бронежилет – она же бронебойная! И что от нее останется? Нет, сэр, доказательств маловато. Пусть разбирается полиция и суд. Пусть будет все по закону, сэр…

Полковник собрал фотографии

– Это ваше окончательное решение, лейтенант?

– Так точно.

– Странно. Я полагал, что могу рассчитывать на вас, Стирлинг. Ведь именно вы вывели этих подонков на чистую воду, лейтенант, тогда, в Басре.

– Они совершили военные преступления, сэр. Это верно. Они остаются моими друзьями – и живые, и мертвые. Это тоже верно, сэр.

– О’Флагерти может думать по-другому.

– Это его проблема, сэр.