По данным К. В. Горшковой, к фонетическим явлениям XV в. относится: наличие парных по твердости—мягкости и глухости—звонкости согласных фонем, отвердение ряда исконно мягких, не противопоставленных по этому принципу согласных (ц, ш, ж) (Горшкова, 1968), а главное, наличие результата перехода [е] (но не [е̌]!) в [о] перед следующим твердым согласным (Горшкова, 1968; Васеко, 1973). Последнее явление не могло произойти без предшествующего по времени смягчения согласных перед *е, *ь. Следовательно, твердые согласные перед [е] в отличие от мягких перед [е̌] могли быть в это время только у определенной группы говорящих с традицией церковного произношения, которые искусственно сохраняли его, поддерживаемое сложившейся орфографией.
Л.Л.Касаткин пишет: «В языке Москвы XVII — первой половины XVIII в. звуки на месте е и ѣ различались под ударением, причем различие это выражалось и в том, что перед ними выступали разные по твердости—мягкости парные согласные, и в том, что сами гласные звуки были различны: в соответствии с ⟨е⟩ выступал [е], в соответствии с ⟨ѣ⟩ — [и͡е].» (Касаткин, 1991, с. 19).
Исследования С. С. Высотского (1977) и Р. Ф. Пауфошимы (1978) показали, что интонационно-силовая характеристика слогов слова московского говора близка владимирской и отличается от владимирской только некоторой ослабленностью всех гласных безударных слогов и силой 1‑го предударного слога: 1—2—3 и — 1—3—3. Это, вместе с единством звукового и грамматического состава категорий этих говоров, заставляет предположить более тесное старое единство московских и владимирских говоров, входящих в одно единое Ростово-Суздальское княжество, позднее в Великое Московское княжество.
Убеждение о фонетически закономерном [ʼо] на месте *е̌ подкреплялось современным описанием П. С. Кузнецовым говора села Кишлеева Владимирской области, где в первом предударном слоге при последовательном [о] из е, ь перед твердой согласной отмечены случаи произношения [о] в словах в соответствии с ѣ, которые П. С. Кузнецов принял за фонетически обязательное произношение [о] и на месте ѣ (чего на самом деле не было (Захарова, 1981, 1985; «Образование…», 1970, с. 360—365)).
Этому вопросу специально посвящены: карта фонетического выпуска ДАРЯ, №4, составленная К. Ф. Захаровой, ее же: глава в «Образование…» (1970, с. 360—367) и статьи «Об основе умеренного яканья в восточных среднерусских говорах» и «К вопросу о ёканье» (Захарова, 1981, 1985).