(1) Маршал Советского Союза РОКОССОВСКИЙ К.К. командовал войсками 1-го Белорусского фронта с февраля до ноября 1944 года. Далее и вплоть до июня 1945 г. эти войска возглавлял Маршал Советского Союза ЖУКОВ Г.К. Начальником штаба фронта оставался генерал-полковник МАЛИНИН М.С. (2) Генерал-лейтенант БЕРЛИНГ 3. (1896-1980) служил, будучи еще подполковником, начальником базы в Польской армии генерала АНДЕРСА В. После ее ухода в Иран весной 1942 г. остался в СССР. В 1943-1944 гг. полковник Берлинг командовал дивизией им. Костюшко будучи генерал-майором - 1-м Польским корпусом, затем Польской армией в СССР и с июля 1944 г. - 1-й армией Войска Польского. В октябре-декабре 1944 г. этой армией командовал генерал-лейтенант КОРЧИЦ В. Далее - генерал-лейтенант ПОПЛАВСКИЙ С.Г. (3) БЕРЛИНГ 3. с осени 1944 г. учился в Военной академии Генерального штаба в СССР, в 1948-1953 гг. являлся начальником Генерального штаба Войска Польского, затем находился на гражданской службе. (4) СВЕРЧЕВСКИЙ К. В звании генерал-лейтенанта командовал 2-й армией Войска Польского в июле-сентябре 1944 г., затем ее возглавил генерал-лейтенант Поплавский С.Г, а с декабря 1944 г. - опять Сверчевский. (5) БЕРУТ Б. (1892-1956) в 1944-1947 гг. был председателем временного высшего органа власти - Крайовой Рады Народовой. (6) Писательница ВАСИЛЕВСКАЯ В. (1905-1964) была в годы Великой Отечественной войны полковым комиссаром, а потом полковником Красной Армии, работала агитатором Главного политического управления, редактором газеты "За Радяньску Украину", в 1943-1945 гг. главным редактором газеты "Свободная Польша", была председателем Союза польских патриотов в СССР. (7) Генерал армии СОКОЛОВСКИЙ В.Д. служил начальником штаба 1-го Украинского фронта с апреля 1944 г. до апреля 1945 г., потом был заместителем командующего войсками 1-го Белорусского фронта (по май 1945 г.). (8) ПОНОМАРЕНКО П.К. занимал эти посты в 1944-1948 годах. (9) Лидер партии "Польске Стронництво людове" Винценты Витос возглавлял ее с 1931 года. "Воля люду" (ее левое крыло) входило в состав Крайовой Рады Народовой и Польского комитета национального освобождения. (10) ГОМУЛКА В. (Веслав) был Генеральным секретарем ЦК Польской партии рабочей с ноября 1943 г. по август 1948 г., а затем до декабря 1948 г. этот пост занимал Берут Б. Далее ППР стала называться Польской объединенной рабочей партией. (11) Генерал брони РОЛЯ-ЖИМЕРСКИЙ М. командовал Войском Польским с июля 1944 года. (12) Это было предместье Люблина, гитлеровский концлагерь Майданек. (13) Речь идет о 5-й Гвардейской армии под командованием ЖАДОВА А.С. (14) Они приземлялись на трех аэродромах: под Полтавой, у Миргорода и возле Пирятина. (15) Это случилось у Полтавы 22 июня 1944 года. Там были уничтожены 47 американских самолетов, повреждены 21 американский и 24 советских. 23 июня состоялся налет на аэродром возле Миргорода. Там были уничтожены 3 американских самолета и повреждены 13. Всего погибло 30 советских военнослужащих и ранено 80; американских погибло 2, ранено 14. (16) БЕГМА В.А. (1905-1965) был в 1939-1941 гг. первым секретарем местного обкома КП(б)У, в звании генерал-майора являлся в 1942-1944 г. секретарем Ровенского подпольного обкома партии. (17) Ровно освобождал 6-й Гвардейский кавалерийский корпус (командующий генерал-лейтенант СОКОЛОВ С.В.). (18) Автор ряда монографий по городскому строительству и развитию городского транспорта СТРАМЕНТОВ А.Е. (19) Председатель Временного правительства Польши с 1 января по 28 июня 1945 г. ОСУБКА-МОРАВСКИЙ Э. Президент Варшавы в 1944-1945 гг., потом заместитель министра народной обороны генерал СПЫХАЛЬСКИЙ М. Ранее он являлся начальником штаба Гвардии Людовой и заместителем начальника штаба Армии Людовой. (20) БЕРМАН Я. После войны был членом ЦК ППР и ответственным деятелем правительства; МИНЦ X. - членом ЦК ППР, министром промышленности и торговли. (21) ЦИКАНКЕВИЧ Ю. (1911-1989) находился в гитлеровских концлагерях с 1941 г. по 1945 г., потом был Генеральным секретарем Польской партии социалистов, в 1948 г. вошел в состав Политбюро ЦК ПОРП, в 1947-1970 гг. являлся премьером страны (в 1952-1954 гг. был вице-премьером). (22) Драматург КОРНЕЙЧУК А.Е. в 1946-1953 гг. был председателем Союза писателей Украины. (23) БУР-КОМОРОВСКИЙ Т. (1895-1966) входил в 1943-1944 гг. в руководство Армии Крайовой и официально возглавлял Варшавское восстание с 1 августа по 2 октября 1944 года. (24) МИКОЛАЙЧИКС. (1901-1966) был в 1940-1943 гг. вице-премьером эмигрантского правительства Польши, в 1945-1947 гг. являлся вице-премьером в самой Польше и председателем партии "Польске Стронництво Людове", потом опять убыл в эмиграцию. (25) Бои за г. Бреслау тянулись с середины февраля по 6 мая 1945 года. (26) Из Силезии 38-я армия двинулась на г. Моравска Острава. Генерал-полковник КУРОЧКИН П.А. командовал 60-й армией с апреля 1944 г. по май 1945 года. (27) Генерал армии ЧЕРНЯХОВСКИЙ И.Д. командовал этой армией с июля 1942 г., потом он возглавлял с апреля 1944 г. войска Западного фронта и также - войска 3-го Белорусского фронта. Погиб 18 февраля 1945 г. возле г. Мельзак (ныне в Польше). (28) Генерал-лейтенант авиации КРАСОВСКИЙ С.А. командовал 2-й Воздушной армией с марта 1943 г. помай 1945 года. А штаб 1-го Украинского фронта находился в Ш?нвальде (на железной дороге из Познани в Катовице). (29) Маршал Советского Союза ЖУКОВ Г.К. командовал войсками 1-го Белорусского фронта с ноября 1944 г. по июнь 1945 года.
ПОСЛЕВОЕННЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ
На 24 июня 1945 г. в Москве был назначен Парад Победы. Я тоже приехал в Москву. Мне хотелось посмотреть, как пройдут войска по Красной площади, порадоваться вместе со всем народом в столице нашей Родины. Не помню, звонил ли мне Сталин, чтобы я приехал, или же я сам просто взял да поехал. Прибыл к нам Эйзенхауэр. Он тоже стоял тогда на Мавзолее. В тот раз я впервые встретился с Эйзенхауэром, в ту пору еще не президентом США, а верховным главнокомандующим силами союзников в Западной Европе. Как прошел парад, не мне сейчас описывать. Его видели многие, он запечатлен в кинокартинах и художниками. Это действительно был парад большой радости. Потом Сталиным был дан обед. Там находился и Эйзенхауэр, и все наши видные военные. Английского командующего, кажется, не было. У Сталина сложились хорошие отношения с Эйзенхауэром и еще лучше с Рузвельтом. С Черчиллем же были плохие отношения и очень скверные с Монтгомери (1). Сталин относился к нему плохо, и я считаю, что для того имелись у Сталина большие основания. Хочу высказать здесь свою точку зрения на наши взаимоотношения с союзниками, с которыми мы вместе воевали против гитлеровской Германии. Франция почти не воевала после 1940 г., а вскоре после своего освобождения вышла из масштабной войны в связи с ее окончанием. Реально оставались боевыми союзниками на протяжении 1941 - 1945 гг. США и Англия. Я считаю, что большую роль в ходе войны сыграл Черчилль. Он понял угрозу, нависшую над Англией, и делал все, чтобы натравить немцев на Советский Союз, втянуть СССР в войну против Германии. А когда Гитлер счел возможным напасть на нас, Черчилль первым заявил, что Англии необходимо заключить договор с СССР, чтобы объединить наши военные усилия. Сталин поступил правильно: он принял это предложение, и установились соответствующие контакты, которые были оформлены договорами. Спустя какое-то время вступили в войну США. Сложилась коалиция трех великих держав: Советского Союза, США и Англии. Япония выступила в конце 1941 г. против США, Англии, Нидерландов и других стран, которые имели свои колонии в Азии и на Тихом океане. Тут уже мы получили военное облегчение, смогли использовать наши войска с Дальнего Востока и обрели уверенность в том, что Япония не будет воевать против нас. Теперь наш Дальний Восток уже не находился под непосредственной угрозой. Это создавало возможности для маневра, для лучшего использования наших вооруженных сил, хотя и тогда мы должны были учитывать возможность какого-то удара со стороны Японии. Япония же вначале успешно наступала и была уверена, что скоро добьется решающей победы. Но это были "неразумные победы", и, когда она застряла в войне и американцы остановили ее продвижение, стало видно, что Япония не в состоянии организовать нападение на Советский Союз. Англия и США делали все, чтобы оказать нам материальную помощь всех видов, главным образом военную - вооружением и другим материальным обеспечением, нужным для ведения войны. Мы получили очень существенную помощь. Это было, конечно, не великодушие со стороны Англии и США и не то, что они хотели помочь народам Советского Союза, вовсе нет. Они оказывали нам помощь, чтобы мы перемалывали живую силу общего врага. Таким образом, они нашими руками, нашей кровью воевали против гитлеровской Германии. Они платили нам, чтобы мы могли продолжать воевать, платили вооружением и материалами. С их точки зрения это было разумно. И это действительно было разумно, да и нам выгодно. Ведь нам тогда приходилось тяжело, мы платили очень дорогую цену в войне, но вынуждены были это делать, потому что иначе воевать были неспособны. Тут возник взаимный интерес, и у нас установились и налаживались далее хорошие отношения и обоюдное доверие. Хотел бы высказать свое мнение и рассказать в обнаженной форме насчет мнения Сталина по вопросу, смогли бы Красная Армия, Советский Союз без помощи со стороны США и Англии справиться с гитлеровской Германией и выжить в войне. Прежде всего хочу сказать о словах Сталина, которые он несколько раз повторял, когда мы вели между собой "вольные беседы". Он прямо говорил, что если бы США нам не помогли, то мы бы эту войну не выиграли: один на один с гитлеровской Германией мы не выдержали бы ее натиска и проиграли войну. Этой темы официально у нас никто не затрагивал, и Сталин нигде, я думаю, не оставил письменных следов своего мнения, но я заявляю тут, что он несколько раз в разговорах со мной отмечал это обстоятельство. Он не вел специально разговоров по этому вопросу, но когда возникала беседа непринужденного характера, перебирались международные вопросы прошлого и настоящего и когда мы возвращались к пройденному этапу войны, то он это высказывал. От Сталина трудно было ожидать объективности. Он был человеком очень субъективным. Да и вообще в политике, между прочим, субъективизм, личность играют большую роль. Иной раз бывает полезно оценить, что было сделано правильно, подойти объективно к прошлому, взвесить все влиявшие на дело факторы, с тем чтобы вернее оценить пройденный этап и на будущее находить правильные решения. В данном случае считаю, что заключение Сталина было правильным. Когда я слушал его, то полностью был с ним согласен, а сейчас - тем более. Поэтому хочу аргументировать со своей стороны то, что говорил Сталин, и то, что я сам тогда видел и понимал. Как протекала война? Надо войти в наше положение, мысленно проанализировать пройденный нами путь после нападения Германии, особенно после того, как Гитлер вынудил нас оставить Белоруссию, Украину и огромные области Российской Федерации, включая Северный Кавказ с его нефтеносными районами. Правда, основные нефтеносные районы оставались там в наших руках, но они были фактически выведены из строя, оборудование демонтировано, прекратились добыча и переработка нефти (2). Сложились тяжелые условия для промышленности. Кроме того, мы лишились возможности экономически использовать территории, которые достались противнику. Возьмем хотя бы Украину. Какой удельный вес в СССР занимала в 1941 г. украинская металлургия? Я сейчас не имею статистических данных, но думаю, что тогда Украина вырабатывала как минимум 50% всей стали, если не больше (3); занимала ведущее место по добыче угля; имела большой удельный вес в производстве хлеба, овощей, мяса. Мощными были украинская машиностроительная промышленность, химия. Была фактически выведена из строя ленинградская промышленность: судостроение, танкостроение, приборостроение. Это была промышленность с высококвалифицированными рабочими и большим количеством научно-исследовательских институтов, мозговой центр всей технической мысли Советского Союза. Он был парализован и дезорганизован, реально блокирован. Вопрос стоял уже не о производстве, а о том, как людям выжить физически. Много тысяч ленинградцев умерло, лишь частично они эвакуировались. Стала работать с перебоями горьковская промышленность, ибо попала в сферу действия немецкой авиации. Московская промышленность тоже была дезорганизована. Производство самолетов вывели из Москвы, производство моторов - тоже, производство автомашин в Москве прекратилось. Да мало ли что делала Москва с ее мощным квалифицированным потенциалом? Харьков: крупнейший тракторный завод, второй в СССР по силе после Сталинградского; потом машиностроительные, паровозостроительные заводы. Харьковская промышленность давала много средств ведения войны, и все это осталось в руках противника. Воронеж - крупный промышленный город. Там большой авиационный завод, и он тоже фактически прекратил производство: не тогда, когда противник вторгся в Воронеж, а еще ранее его оборудование было вывезено, завод же использовался как мастерские фронтового значения для ремонта самолетов, а не их производства. Мы лишились самых мощных баз по производству самолетов, танков, моторов для тракторов и автомашин. А Сталинградский тракторный завод? Мы и его потеряли. Там же находился крупнейший орудийный завод, который давал легкую и тяжелую артиллерию для армии и военно-морского флота, включая береговую артиллерию дальнего боя. Можете себе представить, какая надвинулась на нас катастрофа? Мы оказались без средств передвижения, у нас не стало заводов, которые обеспечивали нас автомобильным транспортом, особенно тягачами, без которых нельзя воевать. Нет тяги! Приходилось ориентироваться на лошадей, возвращаться в прошлое. Значительная часть артиллерии у нас перешла на конную тягу. Кроме нас в эту войну только румыны воевали с артиллерией, которая передвигалась на волах. Значит, и нам полностью переходить на волов и лошадей? Вот какое возникло положение. При современной технике и современном вооружении немецкой армии, когда немцы захватили почти всю Европу с ее промышленным потенциалом, создавалась тяжелая для нас ситуация. Если оглянуться, то скажу, что, когда мы отступали, я не мог представить себе, как же мы сумеем выйти из этого положения. Часть оборудования эвакуировали на Восток, но еще надо найти помещение, установить и смонтировать оборудование, а это требует большого времени. Наши люди героически справились с такими трудностями. Они творили чудеса. Порой буквально в сараях монтировали оборудование и приступали к производству вооружения. Но, как бы там ни было, потеря времени была неизбежна. Тут американцы и англичане предприняли усилия, чтобы не дать нам выйти из строя, чтобы противник не разгромил нас, чтобы мы не оставались беспомощными. Они нам давали самолеты, автомашины, вооружение. Когда я увидел машины, которые мы стали получать, то глазам своим не поверил. А мы их получали в довольно-таки большом количестве. Эти цифры у нас пока что не опубликованы. Их хранителем, если не в письменных материалах, то в памяти, является сейчас Микоян. Он выполнял соответствующие функции представителя СССР, имел дело с США и Англией при получении по ленд-лизу военного снаряжения и промышленного оборудования. Ленд-лиз - это особый кредит военного времени, за который предусматривалось рассчитываться на льготных условиях после окончания войны. Одним словом, к нам потекли всякие товары. Как-то Анастас Иванович рассказал, сколько он получил дюралюминия, стали, бензина, самолетов, материалов для производства самолетов, сколько другого военного имущества и вооружения. Это была очень существенная помощь. Прежде всего автомашины. Мы обрели возможность обеспечить подвижность наших войск, что в современных условиях является решающим условием для успешной войны. Немцы против Франции и против нас широко использовали подвижность своих войск, наносили удары рассекающими клиньями, а потом окружали наши войска, уничтожали их или пленили и двигались дальше, совершая марши на большую глубину для нового окружения. Они наводили панику на гражданское население, да и военные были напуганы, подвержены боязни окружения. Это затем нашло, между прочим, отражение в нашей военной и художественной литературе. А дальняя бомбардировочная авиация? В начале войны мы фактически ее не имели. Она была у нас, так сказать, символической. Иной раз несколько самолетов добирались до Берлина. Но это же не систематическая бомбежка. Такой бомбежкой нельзя нарушить производственный потенциал противника. Это была капля в море, булавочные уколы, а были нужны мощные налеты на промышленные центры. У нас для этого не было возможностей. Я уж не говорю о том, что, когда мы отступили и Ленинград остался в окружении, то потеряли возможность бомбить административный центр Германии - Берлин (только Балтийский флот обладал самолетами, способными долететь до столицы Германии), не говоря уже о районах Западной Германии. Они находились в безопасности, и мы для них никакой угрозы не представляли. Другое дело налеты английской авиации. А когда вступили в войну США, которые поставили свою промышленность на рельсы удовлетворения запросов войны, то огромный потенциал американской промышленности создал реальную угрозу для Германии. Думаю, что Гитлер, видимо, представлял себе, что это - начало его конца. Вот я ссылаюсь тут на Сталина, критикую его. Но деятельность Сталина имела две стороны. Он делал много хорошего и полезного для нашей страны, это всеми признавалось, и я это сейчас тоже признаю. Но как человек, который был поставлен на такой высокий пост, который я занимал, я должен был все анализировать, вскрывать недостатки, промахи и злоупотребления властью, превышение этой власти со стороны Сталина. Вот одна сторона дела. Теперь я беру и другую сторону, положительную. Сталин, когда США вступили в войну, сказал в беседе: "Ну, сейчас пойдет война моторов". Но он говорил это и раньше. Были ли это его собственные слова или они были сказаны кем-то до него, не знаю. Ясно, однако, каждому среднеразвитому человеку, что война сейчас, на современном этапе, действительно война моторов. У кого больше моторов, у кого больше возможностей держать эти моторы на ходу, то есть иметь в достаточном количестве горючее, тот и выиграет войну. Конечно, США, у которых совершенно исключалось всякое нарушение их промышленной деятельности, имели огромный экономический потенциал и такие возможности. И они эти возможности использовали. А нам это было выгодно с точки зрения поставки материалов и вооружения. Конечно, поставки обогащали капиталистов, на них наживались монополии США. Но они помогали нам. США создали мощные воздушные силы. У них появился самолет "летающая крепость", замечательный самолет, лучший в мире. Американцы на таких самолетах вторгались в воздушное пространство противника даже без сопровождения истребителей, а наши бомбардировщики могли так поступать только ночью, днем же должны были иметь прикрытие. Без прикрытия они могли действовать в пределах фронта, используя внезапность нападения. И мы несли довольно тяжелые потери от зенитной артиллерии и истребительной авиации немцев. Американцы же без прикрытия налетали на территорию противника и подвергали бомбардировке его промышленные центры, что имело огромное значение. Эти самолеты были вооружены крупнокалиберными пулеметами - хвостовыми, бортовыми и лобовыми. В 1943 г., когда мы наступали под Киевом, авиация у противника была уже довольно жиденькая и не представляла такой серьезной силы, как в начале войны. В 1944 г. я редко выезжал на фронт. Но я вообще не слышал жалоб, что немецкая авиация не дает нам покоя. Мои фронтовые приятели (с ними я поддерживал телефонную связь, они приезжали в Киев или я иной раз приезжал на фронт) говорили: "Вы не можете себе даже представить, сейчас мы ездим и днем, и ночью, и нас авиация противника не беспокоит". Чья это была заслуга? Американской авиации. Она вывела из строя немецкие заводы, которые производили самолеты. Металл у немцев был, и бензин имелся, но разрушены были авиационные заводы. Разве этого мало? Разве маленькая помощь? И другие их заводы, которые производили вооружение, США очень настойчиво, упорно и со знанием дела разрушали. Это была большая поддержка нам. А помощь, которую мы получали в виде готовых танков? Помню, получили мы английские танки под Сталинградом (сейчас уже забыл их название). Их боевые качества были невысокими, но это все же был танк. Пехотинец был прикрыт броней, смелее шел в атаку и лучше наносил удары по врагу. Эти танки уступали нашим по броне, но в ходовой части превосходили их. В этой связи вспоминаю возмутительные случаи с нашими танками. Во время Сталинградской битвы получили мы танки, а они, не пройдя и 100 километров, остановились в пути, у них вышла из строя ходовая часть. Я тогда написал записку Сталину, и Сталин принял суровые меры. В частности, сделал перестановку в руководстве, ответственным за производство танков был назначен Малышев (4). Заострили внимание на качестве ходовой части танков, а не только на их количестве. Но ее качество оставалось отвратительным. Зимой 1943 года, когда немцы стремились прорвать кольцо окружения вокруг Сталинграда, пришла к нам Гвардейская армия Малиновского. В ней имелось три корпуса, а в каждом корпусе - по танковому полку. И из этих танковых полков ни один не вышел на линию фронта: все танки стояли на дорогах и ждали, пока их приведут в подвижное состояние. Если бы дошел хоть один танк из трех, то мы имели бы танковый полк, а так не получилось ни одного полка в результате низкого качества производства. А ведь воевать надо было! Противник имел достаточно вооружения. Оно было порой хуже нашего, но его было значительно больше. Да и не все у немцев было хуже нашего. Простой патриотизм - он больно бьет, если на нем основывать политику и не анализировать факты. Следовательно, и на будущее нельзя строить иллюзий, а надо исходить из реальных фактов. У нас нет соответствующих сведений. Они не появились в печати из-за чувства ложного стыда. Это неправильно. Считаю, что было бы полезно, если бы такие работы были опубликованы. Может быть, даже подготовлены каким-то научным институтом, который провел бы глубокий научный анализ былого. Надо изучать прошлое, чтобы не допускать тех ошибок, которые были допущены раньше, и исключить их в настоящем и будущем. К сожалению, Сталин в то время уже стоял на неправильных позициях. Он многое признавал, но сам перед собой, в туалете. А высказать это где-то публично, чтобы другие услышали, он считал унизительным. Нет, это не унижение! Признание заслуг своего партнера не принижает наших заслуг. Наоборот, объективное заявление подняло бы нас еще выше в глазах всех народов и ни в какой степени не принизило бы наших достоинств, наших успехов, наших побед, значения тех решающих ударов, которые мы нанесли по общему врагу. Но это было для Сталина невозможно. Он старался прикрыть нашу слабость, полагая, что это делает нас как бы сильнее противника: пусть нас больше боятся. Это глупый вывод, неправильный. Противника не обманешь: он умеет считать, умеет анализировать, а наш народ все понял бы правильно. Возможно, Сталин боялся, что откровенность в этом вопросе когда-то обернется и против него: почему не предвидел? Это уже другой вопрос. Думаю, что надо было бы пойти на откровенное признание, не щадить себя, потому что лучшая помощь стране и делу, которому ты служишь, - не прикрывать недостатки, а вскрывать их, даже с болью, чтобы народ все увидел. Тогда народ правильно поймет тебя, оценит и поддержит, если нужно, то и простит ошибки, которые были допущены. Если люди искренне анализируют ошибки, следовательно, они не будут их повторять. Могут сказать: "Вот, Хрущев критикует Сталина, а сам в этих вопросах анализа и критики на Сталина же и ссылается". Верно. Впрочем, полагаю, что мои товарищи, с которыми я вместе работал под руководством Сталина, тоже оставят какие-то воспоминания. Если они будут объективны, то не побоятся перед историей рассказать о недостатках Сталина, обо всем том, что они знали. Сталин же то, о чем я сейчас рассказываю, обычно говорил не один на один, айв беседах, в которых участвовало 5, 7, 10 человек. Не все члены Политбюро принимали обычно участие в заседаниях Сталина. Сталин всегда выбирал какую-то группу, которую он приближал к себе, а какую-то группу как бы в порядке наказания некоторое время не приглашал. В такую группу мог попасть кто угодно. Одних он приглашает сегодня, а завтра пригласит тех, которых не приглашал вчера. То, о чем говорил Сталин на этих заседаниях, являлось правильным, глубоким и трезвым признанием на основе сопоставления всех фактов, определяющих, быть нам на свете или не быть, победить или же проиграть войну. Когда там Сталин хорошо оценивал роль наших союзников, я был абсолютно согласен с ним и считал, что это - правильный анализ фактов. Сказать это никогда не поздно. Ведь новое поколение, которое сменит современное руководство страной, обязательно осмелится объективно осветить начало войны. Сейчас это уже не имеет принципиального значения. Все равно наши вчерашние союзники сегодня стали нашими противниками. Признание их помощи нам с точки зрения материального обеспечения и вооружения в то время не отражает нынешнего состояния дел, потому что сейчас мы находимся в другом положении. Шутка ли сказать, дожили до такого времени, когда нас считают второй державой по промышленному потенциалу в мире! Мы действительно являемся такой державой. Мне британский премьер Макмиллан (5), когда я в свое время беседовал с ним, говорил: "Ну что сейчас Англия? Англия сейчас уже не та, когда она была владычицей морей и определяла мировую политику. Теперь все решают две страны - США и СССР". Почти в таких же выражениях мне сказал это де Голль, президент Франции, человек трезвого ума. Он сказал: "Господин Хрущев, сейчас США и Советский Союз - вот два великих государства. Франция не имеет того величия, какое имела в прошлом. Теперь она уже не может определять мировую политику". Таково признание нашей мощи, нашей роли и значения в мировой политике. Поэтому нисколько не умалило бы нашего достоинства признание, что в прошлом эти страны оказали нам такую помощь, которая существенно повлияла на исход войны. Повторяю: они оказали нам помощь не ради победы дела социализма, идей марксизма-ленинизма. Для них стоял вопрос о жизни или смерти. Они нам помогали для того, чтобы наша армия не пала под ударами Гитлеровской Германии, а, опираясь на более современное вооружение, перемалывала бы живую силу врага, тем самым ослабляя и себя. Это ведь тоже было в интересах наших союзников. Они хотели выбрать подходящее время и активно включиться в войну против Германии тогда, когда Советский Союз уже не обладал бы мощью и не занимал бы решающего положения при решении мировых проблем после разгрома Германии. Поэтому их помощь - это не любовь к нашему народу и не проявление уважения к нашей государственной системе, а результат трезвого взвешивания возникшего тогда положения для западных стран. Ситуация сложилась так, что мы стали союзниками с ними, чтобы выиграть эту войну против общего врага. Англия и США хотели воспользоваться ситуацией и использовать наши государственные и главным образом людские ресурсы, с тем чтобы чужими руками перемолоть силы общего врага, добиться победы и получить возможность самим вершить судьбы мира. Этим они и руководствовались, когда помогали нам. Они не стыдились того, что идут на союз с социалистическим государством - заклятым врагом капитализма. И Сталин, нужно отдать ему должное, тоже пошел на это. Конечно, не от хорошей жизни, а потому, что иного выхода не было, никакого выбора не было. Но это был путь к спасению. Единственный путь, чтобы выжить и выиграть войну. Так я оцениваю этот вопрос, и такое же мнение я слышал от Сталина. Он подробно не разбирал тот период войны. Но не требуется больших усилий, чтобы прийти к такому заключению. Он понимал это и говорил об этом. Я надеюсь, что моя точка зрения найдет отражение в исследованиях тех историков, которые попробуют объективно разобраться в обстановке, сложившейся в 1941-1943 годах. Впрочем, и в 1944 - 1945 гг. американцы многое нам давали. Уже после войны Жданов съездил в США, и мне сказали, что после этого по ленд-лизу мы получили мощный прокатный американский стан и этот стан решено смонтировать на заводе им. Ильича в Мариуполе, потом этот город назвали Жданов (6). Я туда съездил. На монтаже работали японцы. Монтаж был организован узлами, чтобы быстрее ввести стан в строй. Помню, говорил я с японцами, спрашивал об их жизни. Потом мы шутили над тем, что нам пленные японские солдаты отвечали: они приехали сюда помогать русским, их прислал помогать микадо. Они считали себя не пленными, а посланцами микадо (императора). Итак, мы получали от союзников оборудование, корабли, много военного снаряжения. Это сыграло важную роль в войне. Почти вся наша артиллерия была на американской тяге. Как-то, уже после смерти Сталина, я предложил: "Давайте все машины, которые мы производим, дадим нашим военным, потому что просто неприлично смотреть: идет парад, а тягачи - американские". Почти вся наша военная техника, которая стояла в ГДР, тоже была на американских "студебеккерах". Это неудобно, это для нас позор. Уже сколько лет прошло, как кончилась война, а мы все еще ездим на американской технике. Хочу тут подчеркнуть, какое количество этих машин и какого качества мы получили. Представьте, как без них мы бы наступали? Как двигались бы от Сталинграда до Берлина? Я не представляю себе. Наши потери были бы колоссальными, потому что не было бы никакой маневренности у наших войск. Кроме того, мы получали много стали и дюралюминия. Наша промышленность была подорвана, частично оставлена врагу. В этих условиях помощь от США имела очень большое значение. В оказании нам помощи проявили большое упорство и англичане. Они доставляли грузы кораблями в Мурманск и несли при этом большие потери. Там пролег длинный путь, на котором безнаказанно разгуливали немецкие подводные лодки. Германия захватила Норвегию и подошла вплотную к нашему Мурманску. Поэтому многие машины англичане и американцы перегоняли к нам и через Иран (7). Это было гораздо выгоднее, потому что южный путь был безопасен. Корабли разгружались в Персидском заливе, а дальше машины своим ходом двигались к нам. Кроме того, самолеты из США летели своим ходом через Аляску, Чукотку и Сибирь. Там получились довольно большие грузопотоки. Конечно, это не все полностью решало, но без этого не оказалось бы и главного решения дела. Из крови наших бойцов и техники со стороны США и Англии в совокупности складывалось обеспечение победы, обеспечение действий Красной Армии, которая дралась и наносила сильнейшие потери нашему общему врагу. Продукты питания мы тоже получали тогда в большом количестве. Ходило немало анекдотов, в том числе неприличных, об американской тушенке. И все-таки она была вкусной. Много появилось на этот счет прибауток, но тушенку-то мы ели. Без нее нам было бы очень трудно кормить армию. Ведь мы потеряли самые плодородные земли - Украину и Северный Кавказ. Это надо себе представить, как трудно было в таких условиях организовать обеспечение продовольствием всей страны. Кроме того, мы получили от союзников много новых технических устройств, о которых вообще не имели понятия. Для противовоздушных сил мы получили электронный прибор - радиолокатор. Командующий военно-воздушными силами говорил мне, что этот аппарат прибыл из Англии. Раньше мы оборудовали противовоздушную оборону из приборов только прожекторами и "слухачами", довольно грубыми и сложными. О современном электронном оборудовании мы и понятия не имели, англичане же его имели и какое-то количество передали нам. На командном авиапункте меня обучали военные, как можно следить за авиацией противника по экрану этого аппарата. Одним словом, надо честно признать вклад наших союзников в разгром Гитлера. Нельзя хвастать: вот мы шашки вынули и победили, а они пришли к шапочному разбору. Такая точка зрения верна, если рассматривать лишь вклад союзников с точки зрения высадки десантников, то есть непосредственного участия американских и английских войск в борьбе против Германии на Европейском континенте. Тут будет верно. Но техника и материалы, которыми они помогали нам, - другой вопрос. Если бы они не помогали, то мы бы не победили, не выиграли эту войну, потому что понесли слишком большие потери в первые дни войны. Теперь - о десантах союзников. Мы ждали второго фронта в Европе в 1942 г. и в 1943 году. Особенно он был нужен в 1942 г., когда нам приходилось очень тяжело. Я говорю в основном о нашем участке Юго-Западном и Южном фронтах, где в 1942 г. наносился врагом главный удар. Противник поставил задачу лишить нас нефти и пробиться через Кавказ в Иран. Он был недалек от реализации своих планов. Конечно, если бы наши союзники высадили десант именно тогда, то наши потери были бы гораздо меньшими. Сейчас мне трудно судить о намерениях союзников в то время. Было ли решение не высаживать десант продиктовано желанием переложить еще больший груз на плечи Советского Союза и еще больше нас обескровить? Этого я не исключаю. Или же было так, как они нам объясняли: что они еще недостаточно подготовлены, что у них еще недостаточно развито производство вооружения и они не готовы к высадке мощного десанта? Что им нужно еще какое-то время? Думаю, что имело место и то, и другое, но больше первого. Больше было желания обескровить нас, обескровить своего союзника, с тем чтобы включиться в войну как следует уже на завершающем этапе и потом вершить судьбы мира. Воспользоваться результатами войны и навязать всем свою волю: не только врагу, но и союзнику. Это я вполне допускаю. И это, видимо, сыграло немалую роль. Если рассматривать с классовых позиций, то союзникам было неинтересно усиливать нас. Их интересы заключались в том, чтобы своевременно использовать СССР, несмотря на то что он базируется на социалистических принципах. Так уж сложилась наша общая судьба, что нам понадобилось объединить свои усилия. Каждый из нас поодиночке или совсем не смог бы выиграть войну, или же выиграл бы, но с гигантскими потерями и очень большой затяжкой во времени. Поэтому стороны шли на такой союз и, прилагая совместные усилия в борьбе против общего врага, оставались в то же время на своих классовых позициях. Мы тоже считали, что нам было бы полезно стать значительно сильнее своих союзников к концу войны, чтобы наш голос звучал еще внушительнее при решении международных вопросов. Если бы это удалось, то не так был бы решен вопрос о Германии, как он был решен в Потсдаме. В Потсдаме решение явилось компромиссным. Оно основывалось на соотношении сил, которое сложилось к концу войны. Особенно сказалось это на статусе Берлина и Вены. Эти города находились в зоне, которую занимали советские войска. Казалось бы, эти города должны целиком входить в нашу зону. Однако союзники целиком нам их не отдали. Эти города были разделены на четыре сектора: мы получили четвертую часть, а три части получили Англия, США и Франция. Это тоже свидетельствует о соотношении сил, которое сложилось к концу войны. О многом, конечно, американцы и англичане думали еще тогда, когда пошли на союз с нами. Особенно стала эта проблема беспокоить их, когда наша армия выдержала немецкий удар и при напряжении всех сил перешла в наступление, весьма устойчиво чувствуя себя на всех фронтах. Когда мы уже двигались на запад и подошли к Германии, союзники вынуждены были поспешить открыть второй фронт в Европе, потому что они теперь боялись, что мы можем продвинуться значительно дальше на запад от тех границ, которые были определены ранее, когда намечались зоны оккупации для каждой страны, участвовавшей в войне. Все это тоже надо учитывать, указывая и на достоинства союзников, их вклад в общее дело разгрома гитлеровской Германии, и на их классовую позицию. Теперь хочу рассказать насчет высказываний Сталина относительно взаимоотношений с союзниками в процессе войны, конкретно - с Рузвельтом и Черчиллем. Франция не имела крупных сил в Европе, и Сталин стал уделять ей внимание, в сущности, начиная с Потсдамской конференции и после нее. Его внимание занимали раньше главным образом Рузвельт и Черчилль. Сталин, по его собственным словам, больше симпатизировал Рузвельту, потому что президент США с пониманием относился к нашим проблемам. Сближала Рузвельта со Сталиным и его нелюбовь к английской монархии, к ее институтам. Сталин как-то рассказал о таком эпизоде. Когда во время Тегеранской конференции главы держав встретились за обедом, Рузвельт, подняв бокал, предложил выпить за президента Советского Союза господина Калинина. Все выпили. Спустя какой-то срок Черчилль, тоже подняв бокал, объявил тост за короля Великобритании. Рузвельт сказал, что он пить не будет. Черчилль обиженно насторожился, а тот - ни в какую: "Нет, я пить не буду. Я не могу пить за английского короля. Я не могу забыть слова моего отца". Оказывается, когда отец Рузвельта уезжал в Америку из Европы, то уже на пароходе он сказал сыну про британского короля: "Он наш враг". Сын не забыл этого и, невзирая на этикет, так и не поднял бокала. При деловых разговорах и возникавших спорах очень часто Сталин встречал поддержку со стороны Рузвельта против Черчилля. Таким образом, у Сталина симпатии сложились явно в пользу Рузвельта, хотя Черчилля он тоже ценил и относился к нему с уважением. Это был крупный политический деятель не только Англии, он занимал одно из ведущих мест в сфере мировой политики. При неудаче конца 1944 г. в Арденнах, когда немцы серьезно угрожали союзным войскам на втором фронте, Черчилль обратился за помощью к Сталину, с тем чтобы мы оттянули на себя немецкие армии. Для этого нам нужно было провести внеочередную наступательную операцию. Ее мы провели, хотя она планировалась у нас на значительно более поздний срок (8). Это стало демонстрацией дружбы и помощи союзнику, у которого сложилась тяжелая обстановка. Это было Сталиным проведено очень хорошо, он умел понимать и такие дела и проводить их в жизнь. Помню, как Сталин несколько раз возвращался к характеристике Эйзенхауэра. Он отмечал его благородство, рыцарский подход к взаимоотношениям с союзником. Несколько раз я слышал такие высказывания при беседах в узком кругу у Сталина уже после войны, но еще до моего переезда в Москву. Когда я вновь начал работать в Москве и чаще бывал у Сталина, он стал часто приглашать меня, когда уезжал в отпуск на Кавказ. Я чувствовал, что он просто не терпит одиночества и даже боится его. У него появлялся физический страх перед одиночеством. Это было для всех нас довольно накладно (говорю о членах руководства страны, которое окружало Сталина). Отдыхать вместе с ним и обедать считалось великой честью. Но это еще и большая физическая нагрузка. Однажды я с ним вместе отдыхал целый месяц. Он меня поместил буквально рядом с собой. Приходилось и жить рядом, все время вместе обедать и ужинать. Но это внешняя сторона дела. А если бы знали, что это означает на деле, какие это физические нагрузки, сколько нужно было съедать и вообще потреблять того, что вредно или неприятно, лишь бы не нарушить личных отношений! Отношение к тебе демонстрировалось самое хорошее, дружеское, и приходилось идти на жертвы. Но такая жизнь была отчасти полезна тем, что велись беседы, из которых можно было извлечь для себя пользу и сделать различные политические выводы. В ходе таких бесед я неоднократно слышал от Сталина очень лестные отзывы о порядочности Эйзенхауэра. Сталин говорил, что когда мы наступали на Берлин, то если бы со стороны союзников был не Эйзенхауэр, а какой-то другой верховный командующий их войсками, мы бы, конечно, Берлин не взяли, просто не успели бы. Его бы заняли раньше нас американцы. И это действительно так, потому что немцы сосредоточили главные силы против нас и охотно готовы были сдаться Западу. Сталин обратился к Эйзенхауэру с письмом, в котором говорилось, что, согласно межсоюзническому договору и с учетом крови, которая пролита нашим народом, мы хотели бы, чтобы наши войска вошли первыми в Берлин, а не союзные. Как говорил Сталин, Эйзенхауэр тогда придержал свои войска и прекратил наступление. Он предоставил нашим войскам возможность разбить немцев и занять Берлин. Таким образом, мы получили приоритет, захватив столицу Германии. Другой человек на это не пошел бы. А ведь если бы Берлин был захвачен американцами, то тогда, по словам Сталина, по-другому решался бы вопрос о судьбе Германии, а наше положение значительно ухудшилось бы. Эйзенхауэр проявил такое рыцарское благородство и был верен слову, данному нам Рузвельтом. Он уважал память о Рузвельте. В это время новым президентом США стал Трумэн, которого Сталин и не уважал, и не ценил. И, видимо, правильно делал, потому что тот заслуживал такого отношения. А вот еще один факт, о котором рассказывал Сталин, тоже относящийся к концу войны, когда немцы были уже приперты нашими войсками к стене капитуляции и не могли оказывать сопротивления, должны были слагать оружие и сдаваться в плен. Многие из них не хотели сдаваться в плен нашим войскам и двинулись на запад с тем, чтобы сдаться американцам. Опять последовало обращение Сталина к Эйзенхауэру: было сказано, что советские войска проливали кровь, разгромили врага, а противник, который стоит перед нашими войсками, сдается в плен американцам: это несправедливо. Эйзенхауэр приказал тогда не брать немцев в плен (кажется, это было в Северной Австрии, где у нас наступал Малиновский) и предложил командующему германскими силами сдаться в плен русским, так как именно русское оружие победило его армию. Так и получилось. Сталин рассказывал также, что он обратился с аналогичной просьбой к Черчиллю. На участке в Северной Германии, который занимал Монтгомери, немцы тоже убегали от войск Рокоссовского к англичанам. Сталин попросил, чтобы их англичане не брали в плен и вынудили сдаться нашим войскам. "Ничего подобного! - возмущался Сталин. - Монтгомери забрал себе их всех и забрал их оружие. Так наши войска разбили немцев, а результат разгрома пожинал Монтгомери". И Эйзенхауэр, и Монтгомери - оба представители буржуазного класса. Но они решили по-разному и по-разному соблюдали принципы партнерства, договоренности, слова, чести. Когда я имел дело с Эйзенхауэром, то всегда передо мной как бы стояли его былые действия. Я помнил слова, сказанные Сталиным, и верил им. Ведь Сталина заподозрить в симпатиях к комулибо никак было нельзя. В классовых вопросах он был неподкупен и непримирим. Это у него была очень сильная политическая черта, за которую он пользовался среди нас большим уважением. Под конец войны Сталин очень беспокоился, как бы американцы не перешли через линию разграничения союзных войск. Я уже говорил, что против нас было организованное сопротивление немцев, а американцы спокойнее наступали и легко пересекли линию разграничения. Сталин сомневался, уступят ли они, сдержат ли слово, данное Рузвельтом. Они ведь могли сказать, что их войска останутся там, куда вышли, и это будет теперь разделительная граница оккупационных районов. Но нет, американцы отвели свои войска назад и расположили их по линии, которая была намечена в Тегеране, еще до победы над Германией. Это тоже свидетельствует о порядочности Эйзенхауэра. Из таких вот фактов складывалось хорошее отношение Сталина к Эйзенхауэру. Поэтому Сталин и пригласил Эйзенхауэра на Парад Победы и выразил наше признание его заслуг награждением его высшим военным орденом СССР "Победы". Это очень высокая награда. Правда, тем же орденом был награжден фельдмаршал Монтгомери. Но в данном случае налицо формальное выполнение нашего долга по отношению к союзнику, потому что англичане тоже награждали наше начальство своими орденами. Здесь имела место лишь официальная взаимность, а Эйзенхауэра Сталин выделял особо. Потом я не раз встречался с Эйзенхауэром, но об этом я расскажу в другом месте. Сейчас хочу высказать свои соображения на тему, были ли созданы условия в СССР для того, чтобы все отдать нашей Красной Армии, дабы она могла противостоять врагу. Следовательно, вопрос конкретно стоит так: могла ли Красная Армия противостоять гитлеровской армии и, как тогда говорили Ворошилов и Сталин, не уступить ни пяди земли врагу? Могла ли бить врага только на его территории? Был такой лозунг. Весь мир чувствовал ложность этого лозунга, необеспеченность СССР реальной силой. Но могли ли мы сделать его реальностью? Безусловно, могли. Другое дело, что, помимо экономики, очень остро зависело это, особенно в начальный период войны, от проблемы военных кадров. Мы бы легче справились с фашистами, если бы в 30-е годы не были уничтожены наши военные кадры. Кадровый состав командиров Красной Армии был истреблен в очень большой степени. У меня нет точных количественных данных, сколько офицеров различных званий было уничтожено. Но если посмотреть на высший командный состав, то видно, что почти весь он - от командующих войсками военных округов до командиров дивизий - был истреблен. А ведь это были люди, которые обладали хорошими знаниями, многие из них окончили военные академии, а некоторые - и по две академии: общевойсковую и специальную. Средний командный состав имел среднее военное образование. Но самое ценное в этих кадрах было то, что они прошли Гражданскую и другие войны, обладали важным опытом. Они не имели нужных знаний раньше, когда участвовали в Гражданской войне, но после окончания Гражданской войны получили теоретические и специальные военные знания и накопили большой опыт командования соединениями, а до того прошли солдатскую и офицерскую школу Первой мировой войны, в Красной Армии стали командирами разных степеней и рангов, участвовали в военных играх, военных маневрах. Все у нас было сделано, что только можно было сделать, с этими кадрами, чтобы научить и должным образом натренировать этих людей. Они вполне соответствовали своему назначению и готовы были выполнить свой долг перед Родиной. К сожалению, эти люди были истреблены, после чего были выдвинуты на командные должности люди, не обладавшие ни знаниями, ни опытом. Поэтому они во время войны уже на поле брани проходили стажировку и обучались вождению войск. А это совсем не то, что в мирных условиях. Правда, тут созревание шло быстрее, но обходилось народу дороже. Когда разыгрывается на карте та или другая операция, подсчитывают: столько-то тысяч людей погибло; но тут условные потери. На фронте же погибали не условно, а безусловно. Если бы сохранились кадры, которые прошли должную школу еще до войны, то мы понесли бы значительно меньшие потери. Это каждому понятно, и это обязательно нужно учитывать при анализе событий начального периода войны. К сожалению, никто не приподнимал этой завесы. Люди, которые были уничтожены в 30-е годы, считались "врагами народа". Вот почему их гибель не ставилась в вину тем, по чьей вине эти люди были загублены; наоборот, их уничтожение даже возводилось в заслугу. Ну, ладно, тогда все мы были обмануты, все верили, что прозорливость "отца и вождя советского народа великого Сталина" спасла нас от врагов. Но потом-то, на XX съезде КПСС все эти вопросы были подняты и неопровержимо освещены. Неопровержимые факты могут быть предоставлены в распоряжение всем, кто захочет произвести глубокий анализ свершившегося. Однако еще и сейчас остались люди, которые буквально дрожат перед загаженными кальсонами Сталина, по-прежнему становятся перед ним во фронт и считают, что исторически тогда были неизбежные потери и что они говорят о величии того, кто не остановился перед потерями, а вывел нашу страну туда-то и туда-то, на такой-то рубеж, добился того-то и того-то. Я даже не знаю, как называть людей, которые так рассуждают. А если бы не было тех потерь и злоупотребления властью? Разве было бы хуже? Вспомним, что говорил Ленин о Сталине. Что Сталин нетерпим, поэтому нужно его отстранить от партийной власти. Если бы это было сделано, то война за спасение СССР стоила бы нам во много раз меньше, чем стоила при "отце родном, величайшем и гениальном вожде". Подготовка к ведению войны - это не только занятия на местности, проведение операций на картах, тренировка и муштровка людей, хотя без этого нельзя подготовиться к войне. Если не создать необходимых материальных условий, не создать экономического фундамента, то никакая война не может быть выиграна. Главное - это вопросы материального обеспечения и производства вооружения: авиация, артиллерия, танки, стрелковое оружие, инженерные средства, другое оружие - все то, что нужно для разгрома врага и отражения его нападения. Некоторые средства нужно иметь на всякий случай: химическое и бактериологическое оружие. К счастью. Вторая мировая война прошла без применения таких средств (9), но в Первой мировой войне использовались газы. Если бы у нас не имелось заранее таких средств, а противник применил бы их, то для наших армий создалось бы бедственное положение. Следовательно, это оружие, необходимое в прошлом, необходимо готовить, увы, и в настоящем, и даже на будущее, пока существуют противоположные общественные системы. В какой-то степени мы просто вынуждены накапливать такие средства войны и держать их про запас. Итак, я высказался относительно репрессированных военных. Мне трудно перечислить их всех, хочу остановиться лишь на некоторых из них. Возьмем Гамарника, заместителя наркома обороны СССР. Это был большой политический деятель и очень хороший организатор, человек, который принимал непосредственное участие в создании Красной Армии. Его роль как заместителя наркома обороны тоже была весьма велика. Скажут, что Гамарник не был казнен. Знаю, Гамарник сам застрелился. Но он предвидел, что будет казнен. К нему пришли, чтобы его арестовать, и он застрелился. Палачи пришли тянуть его на плаху, и он решил, что лучше будет покончить жизнь самоубийством. Это был честнейший человек. Егоров - крупнейший военачальник. Еще в Гражданскую войну он командовал Юго-Западным фронтом. Тухачевский в возрасте 27 лет руководил рядом фронтов. Какие операции поручал лично Ленин проводить Тухачевскому? Кронштадтская, против Антонова, против Колчака, против Деникина, против белополяков. Когда его казнили, сколько всякого ничтожного лепета произносилось в его адрес теми людьми, которые недоросли не только до его пупа, но и до его коленок. А они лягали его. Если в Гражданскую войну какая-то операция проводилась под командованием Тухачевского, то потом персонально валили все неудачи именно на Тухачевского. Однако после тех операций, которые, как считали эти критики, были провалены в результате того, что Тухачевский оказался "не на высоте", другие, даже более сложные операции, связанные с вопросом и жизни, и смерти Советской страны, Ленин неизменно поручал Тухачевскому. Он его ценил, и ценил правильно. Я с Тухачевским встречался, хотя знал его не столь близко, но и не очень далеко. Когда я работал секретарем Московского городского и областного комитетов партии, мы с ним перезванивались и встречались, причем не только на пленумах: я с ним не раз выезжал в поле, где он показывал мне в деле некоторые военные новинки. Я говорю о новинках, которые имеют отношение к вооружению Красной Армии и ее инженерному оборудованию. У меня осталась самая добрая память о Тухачевском. Теперь - Якир. Якир был раньше студентом, не имевшим до 1917 г. никакого военного образования. Он не был на мировой войне, а во время Гражданской начал свою военную карьеру с создания какого-то отряда. Вооружались тогда, кто чем мог, а главным оружием трудящихся была ненависть к старому строю и преданность новому строю, во имя которого и шла война. Отряд Якира вырос затем в дивизию. Он командовал ею, оставаясь на Юге, где был отрезан от основных сил Красной Армии, пробился к основным силам, прошел как бы сквозь строй белогвардейцев и вывел дивизию к своим. Потом успешно руководил группами войск. Кончилась Гражданская война, и он занимал высшие командные посты в Красной Армии, командуя войсками Украины и Крыма, других округов, а затем был арестован и казнен. Эйдеман. Он был поэтом и был воином. Тоже выделялся как крупный военачальник. Возглавлял Осоавиахим, когда был арестован и тоже казнен. Я сейчас забыл фамилию того военного, по национальности эстонца, который был офицером царской армии, но прошел вместе с нами всю Гражданскую войну, а затем командовал войсками Московского и других военных округов. Я знавал его в Москве. Он тоже считался крупнейшим военачальником, тоже был арестован с Тухачевским и Якиром и казнен вместе с ними (10). А Блюхер? Сейчас в газетах без конца твердят: Блюхер получил первым орден Красного Знамени, Блюхер сделал то-то, Блюхер сделал то-то. Никто не осмеливается, однако, рассказать, как окончил жизнь Блюхер. Где он был, когда шла война с Гитлером? А он был уже мертв. Почему? Он сам умер? Нет, тоже был казнен как "враг народа". Это был рабочий, имел профессию слесаря, приобрел военный опыт в Первую мировую войну унтер-офицером, а потом вырос в крупнейшего военачальника, командовал в Гражданскую войну соединениями, был нашим советником у Чан Кайши, которому мы тогда доверяли как военному и политическому деятелю, командовал войсками Дальневосточного военного округа, являлся грозой для врагов и надежным щитом Страны Советов. Сейчас ему ставят памятник. Как же не стыдно тем, которые не хотят сказать народу правду, что Блюхер пал от руки того, о ком Ленин сказал, что ему нельзя доверять? Да, памятник Блюхеру нужен. Но памятник ему должен ставиться такой, чтобы все знали, что нас лишила возможности использовать талант Блюхера в войне против немцев не естественная смерть человека. Я недавно вновь смотрел кинофильм "Железный поток" по одноименной книге. Это была первая книга о Гражданской войне, которую я в свое время прочел. Написана она талантливым писателем Серафимовичем, а теперь эта книга вышла на экран. Я смотрел этот фильм не в первый раз, но, как всегда, волновался и переживал, все время вспоминал этого мужественного и умного человека, командующего авангардом Таманской армии. В книге его назвали Кожух, а на деле это Ковтюх, человек, проявивший ум, военный талант и мужество: он вывел Таманскую армию, прорвался из белого окружения. Зрители восхищаются талантом этого человека и его бойцами крестьянами и кубанскими казаками, которые выходили из окружения со своими семьями. Спрашивается, где же Ковтюх? Что он делал во время этой войны? Нет Ковтюха. Он тоже попал в число "врагов народа" и был расстрелян. Можете себе представить? Если бы Ковтюх был жив и возглавлял бы воинские соединения в борьбе с немцами, какую пользу принес бы? Когда его арестовали, он имел звание комкора, крупное воинское звание. Так разве только Ковтюх? А другие? Они тоже погибли от руки Сталина как "враги народа". Теперь всем им вернули доброе имя. Это сделано после XX съезда партии. Но сейчас многое замалчивается. Я считаю, что нужно не только вернуть, но и показать их всех как мучеников террора, который проводился Сталиным под лозунгом борьбы с "врагами народа". Чего же он стоит? Какой он гений? Какой же он "отец родной" советского народа, каким его провозглашали на митингах и повторяли это, где надо и где не надо? В литературе он тоже выведен "отцом родным". Нет, прежний покров будет сорван, и Сталин будет показан перед советским народом нагим, займет именно соответствующее ему место в истории. Еще один крупный военачальник, тоже выходец из народа, - Федько. И его тоже нет. В последнее время своей деятельности он командовал войсками Киевского военного округа и стал заместителем наркома обороны. Потом был арестован в 1938 г. и тоже погиб, как и другие честные люди, объявленный "врагом народа". Я сейчас уже не помню, рассказывал ли я когда-нибудь раньше об Иване Наумовиче Дубовом. Дубовой - выходец из пролетарской семьи. Его отец - донецкий шахтер с дореволюционным партийным стажем. Мне говорили, что во время Первой мировой войны Иван окончил школу прапорщиков и стал офицером. Потом началась Гражданская война, и вот он уже заместитель начальника дивизии, а начальником был Щорс. Я познакомился с Дубовым позже, на съездах Компартии Украины. Он всегда был участником этих съездов. Особенно близко я с ним познакомился в 1928 - 1929 гг., когда работал в Киеве, заведуя орготделом Окружного комитета партии, а Дубовой был помощником командующего войсками Украинского военного округа. Он очень дружил с Николаем Несторовичем Демченко, секретарем Окружного комитета партии Киева. А я в свою очередь уважал этого человека, часто с ним встречался, выезжал вместе с ним в войска. Дубовой был ближайшим другом Якира. Я радовался, что вот такие у нас сейчас имеются командиры в Красной Армии, душой и телом преданные делу революции. Советской власти и социализма. Когда же началось разоблачение "врагов народа", погибли Якир, Тухачевский и другие, то спустя какое-то время Сталин разослал нам их "показания". Он иной раз делал это. Редко, но рассылал. Читаю я эти "показания" Дубового. Оказывается, они собственноручно написаны Дубовым. Он там писал, что убил Щорса, так описывая место, где тогда вела бой дивизия, которой командовал Щорс: "Мы со Щорсом лежали и наблюдали за боем. Вдруг пулеметчик противника повел огонь в нашем направлении. Пули довольно хорошо ложились вокруг наших бойцов. Мы тоже были под обстрелом этого пулемета. Я сзади был, а Щорс впереди, он повернулся: "Ваня, Ваня, а у беляков-то пулеметчик хороший, смотри, как он метко ведет огонь". Потом он еще обернулся и что-то хотел мне сказать. Тут я убил его - выстрелил ему в висок. Убил, чтобы после него самому занять его место, то есть получить командование этой дивизией". Вы можете себе представить, насколько я был возмущен? Я уважал этого человека, и вдруг он сделал такую подлость. Я ругал себя: каким же я оказался слепцом, как же я мог не увидеть! Ведь когда я его знал, он уже был убийцей Щорса! Теперь, после XX съезда партии, когда мы подняли архивы, взяли те дела, по которым людей объявляли "врагами народа", расстреливали и душили, я увидел, что все это были ложь и обман. Так я оказался во второй раз обманутым: в первый раз был ложный обман, когда я считал Дубового честным человеком, а он "признался" в своих преступлениях; а вторично я оказался обманутым уже убийцей этого человека, то есть Сталиным. Я вполне допускаю, что это были собственноручные показания Дубового, которые он сам написал и сам рассказал о своих "преступлениях", признался в убийстве Щорса - ближайшего друга. Тогда же я узнал, как делали "врагом народа" Мерецкова (11). Он тоже собственноручно написал показания, в которых признавался, что является английским шпионом, врагом народа и прочее. Его показаний я не читал, в 1941 г. Сталин уже не нуждался в том, чтобы его поддержали другие лица в руководстве, он просто сам вершил суд и уничтожал людей. Шла война; мне эту историю рассказал Берия, то есть источник довольно точный. Бывало, когда о ком-нибудь говорили как о стойком человеке, Берия высказывался так: "Слушайте, дайте мне его на одну ночь, и он у меня признается, что он английский король". Уж он-то знал, как этого можно добиться, да и не раз добивался. Тогда, при жизни Сталина, он только говорил так, а позднее, когда мы подняли архивные материалы, арестовали и осудили Берию, то увидели, какими методами он достигал своей цели. Так вот, Берия еще при жизни Сталина рассказывал об истории ареста Мерецкова и ставил освобождение его себе в заслугу: "Я пришел к товарищу Сталину и говорю: "Товарищ Сталин, Мерецков сидит как английский шпион. Какой он шпион? Он честный человек. Война идет, а он сидит. Мог бы командовать. Он вовсе не английский шпион". Я и сейчас не могу понять, кто же его арестовал? Берия валил все на Абакумова. Но кто этот Абакумов? Человек Берии. Он в своей деятельности прежде всего отчитывался перед Берией, а уж потом перед Сталиным. Следовательно, Абакумов не мог арестовать Мерецкова, не посоветовавшись с Берией и без санкции Сталина. "И вот, - продолжает Берия, - Сталин сказал: "Верно. Вызовите Мерецкова и поговорите с ним". Я вызвал его и говорю: "Мерецков, ты же глупости написал, ты не шпион. Ты честный человек, ты русский человек, как ты можешь быть английским шпионом? Зачем тебе Англия? Ты русский, ты честный человек". Мерецков смотрит на меня и отвечает: "Я все сказал. Я собственноручно написал, что я английский шпион. Больше добавить ничего не могу и не знаю, зачем вы меня опять вызвали на допрос". "Не допрос. Я тебе хочу сказать, что ты не шпион. Ступай в камеру, посиди еще, подумай, поспи, я тебя вызову". Его снова увели в камеру. Потом, на второй день, я вызвал Мерецкова и спрашиваю: "Ну что, подумал?" Он стал плакать: "Как я мог быть шпионом? Я русский человек, люблю свой народ и верю в свой народ". Его выпустили из тюрьмы, одели в генеральскую форму, и он пошел командовать на фронт". А теперь, когда я видел Мерецкова в последний раз, это был уже не Мерецков, а его тень. Раньше он был молодой генерал, физически крепкий, сильный человек, а теперь он еле ходит, "скрипит". Я узнал, что его в очередной раз наградили в связи с 50-летием Советских Вооруженных Сил. Это, конечно, награда по заслугам. Но здоровье-то отнял у него Сталин, и он из честного человека был превращен во "врага народа", в английского шпиона, спасся чудом, и я не знаю, как это пришло в голову Берии. Думаю, что он хотел его вернуть в строй как талантливого полководца, хотел вернуть его армии, чтобы он делал свое дело, командовал войсками и громил вражеские полчища, которые вторглись в нашу страну. Но Берия - это такая бестия. Не исключаю, что он мог так поступить еще и с дальним прицелом: ведь два века никто не живет, а талантливый полководец Мерецков вновь займет соответствующее место в Вооруженных Силах в свое время, сможет лично ему пригодиться. Берия был очень коварен, и я не исключаю, что с его стороны тут был шаг большой политики, предвидение возможности опереться на него и других "своих" военачальников в будущем, когда Берия будет нуждаться в этом. Много потребовалось бы мне времени (да я и все равно не смог бы), чтобы перечислить всех, кто погиб в результате сталинского вероломства и террора. Впрочем, для моих воспоминаний этого, вероятно, и не требуется. Может быть, когда-нибудь, уже для наших потомков, историки покопаются в архивах и извлекут все на свет. Это все станет доступно, и они обнародуют тайные факты, чтобы люди их знали и чтобы они не допустили возможности повторения такого. История иной раз повторяется, особенно вот в таких делах. Тут нельзя благодушествовать, нельзя считать, что это пройденный этап, который никогда не повторится. Надо клеймить содеянную гнусность, надо разоблачать ее авторов, надо не замалчивать событий, не приглаживать историю, а, наоборот, поднимать и обострять чувство ответственности у народа, у партии, с тем чтобы исключить повторение того, что было сделано Сталиным. Ведь Сталин сделал с превышением то, о чем Ленин предупреждал, причем предупреждал очень четко. Несмотря на его предупреждение, Сталин все-таки втерся в доверие народа, а потом быстро вернулся к тем методам действий, о которых упоминал Ленин, предупреждавший, что может произойти злоупотребление властью. Так и случилось. Возвращаюсь опять к тому, что если бы кадры, которые были обучены, выращены партией и прошли школу Гражданской войны, остались бы в живых и занимали в войсках соответствующие места, то совершенно иначе пошло бы дело при нападении Гитлера на Советский Союз. Недаром нам в войну потребовалось выдвижение новых командиров. Наверное, имели место две, три, а где-то и четыре смены командного состава. Я знаю людей даже пятой смены. Многие из них заслуженно вырывались вперед. Это были способные и честные люди, преданные Родине. Но им нужен был опыт, а опыт этот они приобретали в ходе войны за счет солдатской крови и материального ущерба для ресурсов Родины. Такое учение стоило огромного количества жизней и разорения страны. В конце концов мы выжили, победили, на собственных ошибках научились командовать по-настоящему и разбили врага. Но чего это стоило? Если бы не произошло того, что сделал Сталин, когда выдумал "врагов народа" и уничтожил честных людей, я убежден, что нам победа стоила бы во много раз дешевле, если, конечно, это слово морально допустимо с точки зрения оценки количества крови тех человеческих жизней, которые пришлось положить во время войны. Все бы произошло значительно дешевле и гораздо легче для нашего народа. Сейчас таких работ еще не написано, никто таким анализом не занимался. Многие историки получают кандидатские и докторские ученые степени за анализ событий, которые мало интересны. Иной раз смотришь: состоится защита диссертации на такую-то тему, а тема достаточно сомнительная для науки. Порою бывают такие темы. А вот провести бы ту работу, о которой я мечтаю. Она еще ждет своих исследователей и, конечно, будет осуществлена, но, видимо, не сразу. Что касается наших прежних кадров, то полагаю, что, возможно, при их наличии противник и не решился бы навязать нам войну. А если бы война возникла, то велась бы действительно больше на чужой территории, чем на нашей. Итак, умение использовать человеческие ресурсы, правильно организовать войска, верно командовать, быть на высоте положения в военной тактике и стратегии - одно из решающих условий победы. Но только одно. Вторая сторона дела - экономика. Насколько развита страна экономически и в какой мере экономика может служить базой механизации и вооружения армии, от этого в современных условиях тоже зависит победа. Прошли времена, когда князья выводили свои дружины с пиками, топорами, вилами и булавами драться с врагом. Теперь налицо война механизмов, моторов, артиллерии, авиации, танков и противотанкового оружия, инженерных войск. Она идет на земле и на воде, под землей (мины, убежища) и под водой, в воздухе. Если одна сторона будет владеть всем, что создали современная наука и техника, а другая станет опираться только на мускульную и волевую возможности человека, возникнут неравные условия. Так имела ли Красная Армия эту инженерно-техническую материальную базу до войны? Если нет, то возникает следующий вопрос: имели ли мы общую возможность создать соответствующую военно-техническую базу, вооружение, средства защиты и нападения? Без всяких колебаний я категорически отвечаю: "Да, имели!". Наш народ, рассматривая окончание Гражданской войны как передышку борьбе с империалистами, стремился использовать ее, чтобы создать могучую индустрию, перестроить народное хозяйство, пробежать в короткий срок путь, который капиталистические страны проходили за десятки лет. Наш народ затягивал животы поясами, голодал и холодал, жил в нужде, но не жалел средств на создание такой индустрии и вооружение армии, с тем чтобы враг не мог даже подступиться к нашим границам. Помню время, когда я вернулся с фронтов Гражданской войны в начале 1922 года. Как только пришел, меня партийная организация направила заместителем управляющего рудниками Французской компании, туда, где я в 1912 - 1914 гг. работал слесарем. А управляющим этими рудниками был мой ближайший друг Егор Трофимович Абакумов. Это не тот Абакумов, который был министром внутренних дел, а другой, который стал одним из руководителей угольной промышленности СССР. Тяжелое время переживали мы в 20-е годы. На рудниках был голод, в 1922 г. отмечались отдельные случаи людоедства. А деревня еще сильнее была разорена, чем промышленность. Вот какое возникло положение. Но народ поверил партии, потому что знал, что нам навязала разруху наша собственная и мировая буржуазия, которая поддержала контрреволюцию и организовала интервенцию. Лозунги партии были понятны каждому неграмотному. Мы тогда не только клали животы ради новой жизни, но иной раз брали грех на душу и говорили, что в старое время, дескать, жилось хуже. Грех потому, что хотя и не все, но высококвалифицированные рабочие в том районе Донбасса, где я трудился, до революции жили лучше, даже значительно лучше. Например, в 1913 г. я лично был обеспечен материально лучше, чем в 1932 г., когда работал вторым секретарем Московского комитета партии. Могут сказать, что зато другие рабочие жили хуже. Наверное, хуже. Ведь не все жили одинаково... Да, мы сознательно шли на лишения, потому что мы выжимали буквально все ради раскручивания индустриализации. Надо было выиграть время. Порой это требовало просто нечеловеческих жертв. Но и на это шел народ и создал современную промышленность. Однако использовать эту промышленность как следует мы не сумели. Наша армия оказалась к началу войны и без квалифицированного командного состава, и без соответствующего вооружения, необходимого для отражения наступления противника и разгрома его еще на границе СССР. Думаю, что нашим историкам понадобится проанализировать результаты потерь не только военных кадров, уничтоженных Сталиным, но и в народном хозяйстве. Сколько же там погибло честнейших людей, партийных, профсоюзных и других работников промышленности! Тысячи и тысячи... Самые квалифицированные люди были загублены: директора заводов, главные инженеры, начальники цехов, секретари районных и городских партийных комитетов, председатели рай- и горсоветов, секретари первичных партийных организаций. Погибли безвинно сотни тысяч людей. Я, конечно, не смогу их перечислить, я могу здесь назвать лишь отдельных людей, из числа тех, которых знал. Вот, например, Иван Тарасович Кирилкин - директор Рутченковских рудников, где я раньше был рабочим, а потом заместителем управляющего. Как я уже рассказывал, я поступил на эти рудники в 1912 году. Тогда они принадлежали французской компании, которая потом продала их (кажется, "Брянскому акционерному обществу"). После революции они стали государственной собственностью, и их назвали Рутченковскими. Одно время они носили название Краснотворческих, но это слово не прижилось. Их называли Рутченковские копи по фамилии владельца местных земель, крупного помещика. Кирилкин был управляющим этими рудниками в 1925 - 1926 годах. А потом Ивана Тарасовича назначили директором Макеевских металлургических заводов, и он со знанием дела руководил ими. А заводами, которые принадлежали раньше англичанину Юзу, командовал Базулин, всем известный Вася Базулин, местный рабочий. Он неплохо управлял этими заводами, опираясь на актив, на инженеров. А затем наступил 1937 год. Погиб Иван Тарасович. Я так и не нашел следов, где и при каких обстоятельствах он погиб. Базулин тоже исчез с горизонта. А в Москве сколько же директоров заводов, сколько инженеров погибло? Только, бывало, и докладывают мне: вот, проглядели "врага народа". Партийная организация бьет себя в грудь: Проглядели! Таких "врагов народа" набралось столько, что уже и Орджоникидзе не смог переварить это и застрелился. Покончил с собой честнейший человек рыцарского склада характера. Как мне передавал в разговоре Анастас Иванович Микоян, перед тем как застрелиться, Серго ходил с ним вечером по аллеям Кремля и говорил: "Не могу больше, не могу мириться с тем, что творится. Бороться со Сталиным я тоже не могу и не вижу сейчас возможности продлевать свою жизнь". И вот Серго застрелился. А как же Сталин? Сталин этот случай ловко обставил по-своему. Я в то время был секретарем Московского городского и областного комитетов партии. В один из выходных дней мне звонит Авель Софронович Енукидзе и говорит: "Товарищ Хрущев, приезжайте ко мне в Кремль. Срочный вопрос". Приезжаю. Спрашиваю: "В чем дело?". "Умер, - говорит, - Серго". "Как умер? Я его видел недавно". "Скоропостижно скончался. Вы же знаете, что он был больной человек. Создана правительственная комиссия по организации его похорон, и Вы входите в эту комиссию, а я в ней председатель. Мы должны сейчас подготовить предложения для ЦК о порядке проведения похорон". Имелся соответствующий трафарет для таких похоронных дел, мы быстро обсудили вопрос и дали свои предложения. Не помню сейчас точно, но, кажется, я выступал от Московского комитета партии на этих похоронах. Я очень жалел Серго. Он пользовался большим уважением в народе, а мне лично было его жаль еще и потому, что я чувствовал его хорошее, теплое отношение ко мне. Серго ко мне относился с некоторым отцовским покровительством, а я нуждался в этом, к тому же было приятно. Ведь всякому человеку приятнее доброе слово, чем окрик или грубость, которые тогда были в ходу... Похоронили. Я так и считал тогда, что Серго скоропостижно скончался в выходной день. Говорили, что он позавтракал, прилег на диван и уже не поднялся. Он действительно лег на диван, но застрелился. Столько лет я и другие были обмануты на этот счет Сталиным. Зачем ему понадобилось обманывать? Видимо, чтобы не будить лишних мыслей в головах наших людей, почему такой человек, как Серго, ближайший к Сталину человек, вдруг застрелился. Видимо, не от хорошей жизни? И это - человек, который прошел через испытания подпольной борьбы, ссылок. А в годы, когда СССР на подъеме, когда, казалось, только и надо, что работать да радоваться, вдруг решил уйти из жизни и уничтожил сам себя. Значит, была причина. Без причины такой человек не мог умертвить себя, потому что это был коммунист высокого толка и особого воспитания, с высокоразвитым чувством чести. Я так говорю, опираясь на мнение и самого Сталина: беспринципный в вопросах морали, Сталин его осуждал как раз за это. Когда я узнал, что Серго застрелился, мне многое стало понятнее из того, что я слышал от Сталина о Серго: Сталин всегда старался приуменьшить его роль в революции и в борьбе за развитие экономики СССР. А Завенягин Авраамий Павлович? Мой приятель, с которым я познакомился в 1922 г., когда вернулся из Красной Армии. Он тогда был в Юзовке секретарем уездного комитета партии. Потом я пошел учиться в Юзовке на рабочий факультет, а Авраамий Павлович поступил в Горную академию и с блеском ее окончил. Это был интересный человек и хороший работник. Он трудился на многих постах. Потом Орджоникидзе выдвинул его своим заместителем по черной металлургии. И вдруг Завенягин исчез. Я обеспокоился, где же Авраамий? Ни слуху ни духу. Но через какое-то время опять всплывает Завенягин. Позднее он стал заместителем Председателя Совета Министров СССР. Последняя его должность (по совместительству) министр среднего машиностроения СССР. Иначе говоря, он занимался атомными делами. А умер он, пострадав от облучения атомными зарядами. Где же пропадал в свое время Завенягин? Оказывается, отбывал ссылку. Мне потом рассказывали, что Сталин его вызвал и выразил ему свое недоверие: "Вот, Завенягин, на тебя есть показания". И куда-то сослал его за тридевять земель (12). Там он трудился и отличился. Честный был человек, с умением мог использовать свои знания и энергию. Потом, правда, Сталин вернул его, и он опять стал работать в Москве. Я сейчас и не решаюсь называть всех зря пострадавших по фамилиям. Во-первых, я забыл фамилии многих директоров заводов, инженеров и начальников цехов, которые были уничтожены в те годы в Москве. Их, наверное, были тысячи. Во-вторых, просто не в курсе дела: где эти люди, куда подевались? Но делаю такой вывод: если бы эти кадры не были уничтожены, а продолжали свою деятельность на пользу нашей страны, создавая средства производства и средства вооружения Красной Армии, применяя разумно и со знанием дела промышленный потенциал, то мы использовали бы с толком все условия, чтобы создать нужное вооружение и в нужном количестве, так что Красная Армия была бы обеспечена не хуже, а лучше немецкой. Мы имели для этого все возможности. Хотел бы показать это наглядно. К примеру, мы сумели создать нужное количество вооружения уже в ходе войны, к середине 1943 года. Как раз тогда мы разгромили на Курской дуге огромнейшую армию гитлеровцев, вооруженную до зубов самым современным оружием. Я не припоминаю, чтобы там в составе наших наземных войск использовалось какое-то иностранное оружие, если не говорить об автомобилях. Я видел под Сталинградом отдельные экземпляры английских и американских танков, но советские танкисты по боевым качествам всегда ставили на первое место наши, отечественные танки, особенно Т-34. Артиллерия, пулеметы, винтовки, автоматы были нашими, отечественными. Следовательно, смогли же мы создать замечательное оружие в нужном количестве, чтобы вооружить нашу армию к середине 1943 года? Далее, мы получали наше оружие в нарастающем количестве, хотя ранее оставили врагу обширную территорию - Украину с Донбассом, Белоруссию, другие районы с их заводами и сырьем. Но и это еще не все. Мы лишились тогда промышленной, научной и технической базы блокированного Ленинграда и эвакуированной Москвы - двух центров индустрии союзного значения. Лишились мы Ростова, Воронежа, Сталинграда, Северного Кавказа. Если сделать сейчас выборки из статистических данных, то районы, которые оказались оккупированы немцами, давали чугуна, стали, угля и нефти значительно больше половины всего их производства в СССР. Вероятно, процентов 60 или 70, если взять металлургию. И вот, лишенный всей этой базы, наш народ, вывезя кадры и оборудование, какое успел, нашел возможность смонтировать это оборудование, порою на чистом месте, где-нибудь в сараях, и наладил заново производство танков, артиллерии, автоматического оружия, винтовок, пулеметов, мин, взрывчатки и прочего. Колоссальная была проделана работа для того, чтобы дать армии все необходимое. В чем же дело? Почему не все успели сделать до войны? Как только определилось, что война с фашистской Германией у нас будет, а это определилось с приходом Гитлера к власти в 1933 г., мы должны были непрерывно наращивать производство боевой техники и подготовиться к неизбежной войне. В 1936 - 1939 гг., когда шла война в республиканской Испании, мы стояли лицом к лицу со своим врагом, оказывая помощь революционным силам Испании. Наши люди сталкивались там с немецкими и итальянскими фашистами, которые воевали на стороне мятежника Франко. Но вот наступил 1939 год. Был подписан договор Риббентропа Молотова, как тогда называли его на Западе. И Сталин сказал нам: "Обману, обману Гитлера". Следовательно, он считал, что Гитлер все равно нападет на нас, но он-то выиграет нужное время, подписав этот договор. Вместо того, чтобы сразу столкнуться лбом с Гитлером и вызвать огонь на себя, мы подписанием этого договора миновали опасный рубеж, создав условия для столкновения Гитлера сначала с западноевропейскими странами. Это и был тот выигрыш времени, о котором говорил Сталин. Сталин именно так оценивал тогда сложившееся положение. Хочу думать, что он его понимал как раз так. В таком случае он должен был приложить все усилия, чтобы, подписав договор о ненападении, а затем новый договор - о дружбе и границе с Гитлером, сейчас же развернуть работу нашей промышленности, научных учреждений, конструкторских бюро по производству требуемого вооружения, развернуть дело на полный ход, на все обороты. А мы имели достаточно времени с 23 августа 1939 года по 22 июня 1941 года. Я считаю, что это был прямой предвоенный период. Неизбежность войны была ясна каждому, мало-мальски думающему человеку; стоял только вопрос времени. А время определялось Гитлером. Нужно было использовать это время и максимально развить производство средств ведения войны. Если бы мы это сделали (беру 1939 г., 1940 г. и почти половину 1941 г., то есть 2,5 года, именно то время, за которое мы потом потеряли, отступая, полстраны по промышленному потенциалу), то сумели бы раньше наладить выпуск вооружения и заранее обеспечить армию всеми средствами ведения войны. Значит, если бы мы с толком использовали полученную передышку, то к 1941 г. имели бы то, что получили в 1943 г., и Красной Армии этого было бы достаточно, и даже с лихвой, чтобы разгромить немцев еще на наших границах и не допустить вторжения фашистских орд в пределы Советского Союза. Конечно, мы не бездельничали, а трудились. Однако использовали передышку не так, как следовало. Это знает история. Мне, близко стоявшему к армии, хорошо известно, что, как только началась война, рабочие на Украине сами пришли в ЦК партии и потребовали: "Дайте винтовки!". А я ничего не смог предложить им, ибо винтовок не было, и обратился с этой просьбой к Москве. Москва сказала (к телефону подходил Маленков): "Нет винтовок. Те, что были в Москве, осоавиахимовские винтовки с дырочками, мы восстановили, заклепали дырочки и отдали Ленинграду. А вы должны теперь ковать оружие сами. Делайте ножи, пики и прочее". Можете себе представить? Немцы обрушились на нас с такой боевой техникой, а нам говорят: "Куйте пики, куйте ножи, громите врага, который наступает с танками". Только наш народ, наша армия, наша партия смогли выдержать такое испытание! Несмотря на тяжелейшие условия, армия сопротивлялась, отходя, но и при отходах перемалывала живую силу противника и его технику. Тут шли в ход и бутылки с горючим, и мины, и всякие другие выдумки, на которые пошел народ, защищавший свою родную землю, честь и богатство. А если бы мы полностью использовали передышку? Имел ли Сталин право, игнорируя опасность, сохранять прежние темпы работы промышленности по производству вооружения и на том же уровне, на котором она была до подписания договоров с Германией? Нет, не имел такого права. Ведь он сам сказал, что обманет Гитлера. Следовательно, был уверен, что Гитлер нападет на нас. А раз нападет, нужно с толком использовать время, пока Гитлер завяз на Западе, с тем чтобы развернуть производство средств уничтожения врага, дать их в нужном количестве и создать резервы. Тут надо бы вставить цифровые данные об уровне производства чугуна, стали, проката, развития машиностроения. Цифр этих у меня под рукой нет. Разумеется, сказанное не противоречит рассуждениям о том, что мы победили с учетом помощи нам боевых союзников. Как не противоречит сказанное и тому, что мы сами производили массу вооружения для разгрома врага. Не знаю, получали ли мы артиллерию от союзников. По-моему, нет. Самолеты, автомашины получали. Автомашинами мы не только оснастили армию, но даже после войны поступило в народное хозяйство большое количество американских автомобилей. Морской транспорт у нас в значительной степени тоже был американским. Часть кораблей мы вернули США после войны. В принципе же тот факт, что мы отступили далеко от границы и дали противнику возможность занять и разорить Украину, Белоруссию, часть Российской Федерации, явился результатом просчетов и неумелого руководства. Вероятно, многие люди, которым доверили дело, были достаточно примитивны. Еще раз напомню о Кулике. Кулик, занимавшийся вопросами вооружения армии, был именно примитивным человеком. Сталин потом его расстрелял. Повторяю в который раз, что это было преступно, он не заслуживал расстрела. Но что Кулик был недостоин назначения на столь высокий пост, несомненно. В этом я давно не сомневался и говорил это Сталину еще до войны. А теперь о технике. В 1940 г. танк Т-34 был уже принят на вооружение и прошел нужные испытания. Раз мы находились в таком состоянии, что вот-вот грянет война, надо было не на одном 75-м Харьковском заводе заниматься этим танком, а сейчас же разработать массовую технологию, создать технологическое оборудование, выделить ряд заводов и развернуть широкое производство Т-34. Тогда в начале войны мы могли бы каждый месяц давать Т-34 столько, чтобы обеспечивать минимальную в них потребность. У нас не было также достаточно зенитных пулеметов, а уж пулеметы-то производить мы умели, да и промышленность наша готова была дать их столько, сколько нужно. Хлопали ушами. Я уже говорил раньше, что после заключения договора о ненападении с Германией Сталин поставил вопрос о строительстве новых заводов по производству зенитных пулеметов. Заводы, конечно, не были выстроены к началу войны, не построили их и во время войны. Производство таких пулеметов перенесли на другие заводы, так что в дальнейшем потребности армии были удовлетворены. Почему же это не было сделано в 1939-м, в 1940 году? Имелось ведь достаточно времени. У нас не хватало и дивизионной артиллерии. Под Сталинградом к нам приходили пополнения без пушек. Помню, прибыла дивизия (при ней служил сын Долорес Ибаррури) не только без артиллерии: она не была даже вооружена в должном количестве пулеметами. Кто отвечает за это? Говорят, Сталина подвели. Значит, когда Сталин уничтожал военные, хозяйственные, партийные и научные кадры, интеллигенцию, это подсказывал ему его гений? А то, что он допустил, чтобы наша армия не имела в начале войны нужного количества винтовок, не говоря уже о другом вооружении, тут его подвели другие. Отчего же столь неодинаковый подход к оценке гениальности и провалов вождя? Я же считаю, что случившееся - преступно. Тут проявляется моральное потворство, рабская психология: все прощать сильному и искать слабого, который "подвел" сильного, чтобы слабого бросить в мясорубку, вдобавок к тому, что этой мясорубкой уже было раньше уничтожено. Думаю, что партия сделает правильные выводы и завершит то дело, которое было начато на XX и XXII партсъездах; что будут названы все виновные и таким образом правильно проинформирована советская общественность, с тем чтобы не допустить в дальнейшем повторения этого. Вот мое мнение о наших поражениях в первые годы войны, наших потерях, нашем отступлении. Поражения, которые как бы готовились "в союзе" с Гитлером. Гитлер использовал подозрительность, недоверие и вероломство Сталина и подбросил ему материалы о том, что наши известные военные - немецкие агенты. Сталин поверил, и заработала машина истребления. Так враг сумел лишить нас военных кадров. А мы ему в этом помогли. Высшего накала уничтожение честных советских людей достигло в 1937 г., том единственном предвоенном году в рамках пятилеток, когда промышленный план не был выполнен. А Гитлер учел задержку в развитии нашей промышленности, готовясь к войне с СССР. Сталинисты (эта кличка станет позднее, я знаю, самой оскорбительной, самой ругательной) сегодняшнего дня лакируют Сталина как гения и как вождя. Это вреднейшие люди. Они, вольно или невольно, не только прикрывают преступления, которые были совершены, но и прокладывают путь в будущее таким же методам, которыми пользовался Сталин. Открыл это "движение" сталинистов с середины 60-х годов маршал Захаров. По его пути идет маршал Конев, а за ними плетется в хвосте Гречко на своих длинных ходулях. Это позор! У Захарова мог иметься какой-то личный осадок по отношению ко мне, хотя у меня никогда не было с ним столкновений и я никогда ему не сказал ни одного плохого слова во время войны, да и от него не слышал. Уже в 1960-е годы я действительно говорил Малиновскому, что надо Матвея Захарова освободить от обязанностей начальника Генерального штаба. Но ведь я это не сам сделал единолично. Боже упаси! Когда я возглавлял руководство страной, то все вопросы проводил через заседание Президиума ЦК, все важные решения обсуждались и с этим предложением все согласились. Чем я мотивировал? Возрастом и физическим состоянием человека. Нельзя оставлять начальником Генерального штаба человека, который на заседании через пять минут после его открытия клюет носом или просто спит. Как же можно доверять оборону страны людям, которые физически износились? Это не их вина. Возраст есть возраст. Держать в должности людей, которые физически не могут с должной энергией работать на пользу армии, нельзя. Поэтому я и сказал, что надо найти Захарову другой, тоже почетный пост. И он был назначен начальником Академии Генерального штаба. Это не только почетно, но и ответственно: создавать кадры, учить людей. Там его возраст не мешал, ибо там преподает ряд профессоров, преподавателей, да и он сам, человек знающий, грамотный, честный и преданный, понимал, какие отдавать распоряжения. Видимо, человеческая обида иной раз заглушает разум и лишает возможности правильно уразуметь акцию, которая не обязательно является приятной. Но надо же понимать, что осуществляется в интересах дела! Его преемником назначили маршала Бирюзова, который погиб, когда летел с делегацией в Югославию. Захаров был выше его по уровню военных знаний, зато Бирюзов - моложе и энергичнее. Сейчас Захарова вернули на прежний пост. Считаю, что эту комбинацию произвели за счет интересов страны, за счет улучшения руководства, за счет улучшения работы по подготовке армии. Потому что, увы, стар товарищ Захаров. А почему такую позицию занял Конев? Конев - это человек особого склада ума и особого характера. Он единственный из крупных военачальников, кто "откликнулся" на материал, который был разослан Сталиным по делу "врачей-вредителей", арестованных под конец жизни Сталина. Конев в ответ на эти псевдоматериалы прислал Сталину письмо, в котором солидаризировался с разосланной фальшивкой, хотя это была липа. Он укреплял Сталина в мысли о правильности ареста врачей и даже подтверждал это на примере собственной персоны, что его вроде бы врачи тоже неправильно лечили. Это просто позор для честного человека! Не могу примириться с тем, как это мог культурный человек согласиться с бредом, который был выдуман Сталиным. Потом все рассеялось, как дым. Никаких преступлений не было, и все эти люди, крупнейшие врачи, освобождены. А Гречко? Это - КВД (то есть куда ветер дует). Я много приложил усилий, чтобы его приподнять. Тот же Конев упрекал меня, что Хрущев покровительствует Гречко, выдвигает его, поддерживает его, что именно Хрущев предложил присвоить ему звание Маршала Советского Союза уже после войны, и пр. А потом с Гречко произошло удивительное превращение! Я многих видел, перед моими глазами прошел не один Гречко, и могу сказать, что в ряду людей-хамелеонов он тоже типичный хамелеон. Да, господа хорошие, какой бы вы пост ни занимали, какие бы у вас ни имелись личные заслуги, нельзя становиться на ложный путь, история этого не прощает. Вы только оставите неверную память по себе, потому что не были честны перед самими собою и вводили в заблуждение народ, прикрывая злоупотребления Сталина и обеляя его тем фактом, что наша страна ведь победила! Да, народ добился победы, партия добилась ее. А Сталин? Сталин в своих идеях, в своем мировоззрении, понимании дел был, конечно, партийный человек. Но его методы, формы работы основывались на уничтожении людей, расстрелах, пытках, вымогательствах признаний в несуществующих преступлениях. Не может возникнуть двух мнений в оценке личной деятельности Сталина, подробности которой выявились в полной мере уже после его смерти. Многие стороны этой деятельности заслуживают морального осуждения, а может быть, и суда истории. На этом хочу закончить свои воспоминания о ярком периоде борьбы нашего народа за преобразование нашего общества на социалистических началах. Мы добились больших успехов в строительстве, создании могучей индустрии, перестройке сельского хозяйства, подъеме культуры, науки, искусства. Народ пробудил свои силы и создал такую сильную державу, какой является Советский Союз. Сегодня мы не слабее любой страны. Хотя промышленность США сильнее нашей, но наши Вооруженные Силы вооружены не хуже, а может быть, даже лучше американских. Пусть это будет серьезным предупреждением для всех авантюристов, милитаристов и агрессоров. Если они развяжут войну, то такая война выйдет им боком. Я не говорю о каких-то европейских противниках СССР, таких, как Западная Германия. В сравнении с нами любая страна Европы без США - просто нуль. Сейчас никакой здравомыслящий человек, как бы он ни был ослеплен ненавистью к Советскому Союзу, не может думать об агрессии против СССР. Вот дальнее последствие победы Октябрьской революции в 1917 году.
(1) МОНТГОМЕРИ Аламейнский Бернард ЛОУ (1887-1976) - виконт, фельдмаршал британских войск. С 1942 г. командовал в Северной Африке 8-й армией, нанесшей поражение германским и итальянским войскам под Эль-Аламейном. Командующий группой армий в 1944-1945 гг. во Франции, Бельгии и Германии. До 1948 г. возглавлял Генеральный штаб. В 1951-1958 гг. являлся заместителем главнокомандующего вооруженными силами НАТО в Европе. В описываемое время был главнокомандующим британскими оккупационными войсками в Германии. Из советских орденов был награжден, помимо ордена "Победа" (см. ниже), также орденом Суворова 1-й степени. (2) С июля 1942 г. прекратилась отправка кавказских нефтепродуктов по железной дороге через Ростов-на-Дону, затем через Сальск - Сталинград. Нефтепродукты из Краснодара и Грозного вывозились железнодорожными "вертушками" через Махачкалу и далее морем в Астрахань. Позднее они шли через Красноводск и оттуда, кружным путем, через Среднюю Азию на Урал и Волгу. Из-за этого цистерны на кавказских линиях простаивали. К августу 1942 г. по кавказским линиям поступало в страну 48% всего налива горючего, по окончании боев за Сталинград зимою 1943 г. - лишь 17%. Удельный вес значения кавказских пунктов налива упал втрое. В Махачкале цистерны без колес, спущенные прямо в море и для равновесия частично заполненные водой, буксировались в Гурьев или Красноводск, а тележки с колесами грузились на сухогрузные баржи либо буксирные пароходы. (3) 1940 г. из выплавленных в СССР 18,3 млн. тонн стали на долю Украины пришлось 8,6 млн. тонн. Но в первой половине 1941 г. темпы роста выплавки возросли и в УССР, и по стране в целом. Из 166 млн. тонн общесоветского угля в 1940 г. на Украине добыто 83,73 млн. тонн. (4) МАЛЫШЕВ В.А. (1902-1957) - генерал-полковник инженерно-технической службы с 1945 г.. Герой Социалистического Труда с 1944 г., являлся с 1941 г. наркомом танковой промышленности. (5) МАКМИЛЛАН Г. (1894-1986) - лидер консервативной партии в 1957-1963 годах. Тогда же был премьер-министром. С середины 60-х годов он возглавлял крупную издательскую фирму. (6) Мариуполь стал Ждановом в 1948 г., теперь вновь Мариуполь. Речь идет о заводе, построенном в 1897 г. Никополь-Мариупольским горным и металлургическим обществом. (7) Эту операцию осуществляло Советское транспортное управление в Иране с февраля 1942 года. Американская военная администрация отвечала за участок от Персидского залива до Тегерана по железной дороге и до Казвина по шоссе, а далее на север действовало СТУ. Самолеты, поставляемые союзниками, перегоняли в СССР два советских перегоночных истребительных авиаполка. Всего с 1941 по 1945 год общий оборот грузов через Иран в СССР составил (с учетом перевалки) 10,5 млн. тонн. Эксплуатацию и ремонт дорог, по которым перегонялись автомобили и другие союзнические грузы, обеспечивали советские ВАД (то есть "военно-автомобильные дороги" подразделения дорожных войск). (8) Речь идет об обращении Черчилля к Сталину от 6 января 1945 года. Советское наступление в Восточной Пруссии и Польше началось 12 января. Планировалось же с 20 января. (9) Япония применяла некоторые виды бактериологического оружия против монгольских и китайских войск. (10) Речь идет о командарме 2-го ранга КОРКЕ А.И. (1887-1937). (11) МЕРЕЦКОВ К.А. находился под следствием с конца июня по конец августа 1941 года. (12) В Норильск, где Завенягин являлся начальником строительства и директором горно-металлургического комбината.
ДАЛЬНИЙ ВОСТОК ПОСЛЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Сейчас на дворе 1969 год, и я хочу продиктовать свои воспоминания об окончании войны, о победе над Японией, о том, как непросто складывались послевоенные отношения с этой страной. Потерянные в результате Русско-японской войны 1904 - 1905 гг. права на собственность в Маньчжурии и Корее вернулись к нам. Та война закончилась поражением царской России, и Япония навязала, как известно, кабальный мирный договор (1). Соответствующие пункты, касающиеся нас, были включены сначала в текст Сан-Францисского мирного договора с Японией, но без учета всех предложений СССР, и мы в 1951 г. не подписали его. Очень трудно, на мой взгляд, найти какую-то логику в нашем подходе к заключению мирного договора. Имело значение одно: нам нужно было признать, что главные усилия для разгрома Японии были приложены США. Этот факт понятен каждому знающему факты и мыслящему человеку. В результате вероломного нападения со стороны Японии именно США понесли главные потери, хотя были затронуты также интересы Англии, Нидерландов и других стран европейских колонизаторов: Япония захватила некоторые колонии этих стран. Не нам переживать за это. Что касается нас, то на протяжении всего времени вплоть до Второй мировой войны Япония проводила враждебную политику в отношении СССР. И не только враждебную, а наглую, вымогательскую, нетерпимую. Мы же тем не менее вынуждены были терпеть. Кроме того, мы понимали, что дело не только в Японии: милитаристская Япония действовала на Востоке, нацистская Германия - на Западе. Надо было вести дипломатическую игру, лавировать, чтобы обеспечить мир и не вызвать противников на войну. Нельзя было допустить войну СССР на два фронта: на Западе и на Востоке. Мы были тогда еще слабы для такой войны. Даже в 1945 г. мы соблюли трехмесячный интервал. Впрочем, я никогда не слышал от Сталина (он не рассказывал этого при мне), как конкретно был оформлен договор СССР с союзниками о нашем участии в войне против Японии после разгрома гитлеровской Германии. Когда этот момент наступил, наши войска перешли маньчжурскую границу. Главнокомандующим этими войсками был назначен Василевский. Фронтами руководили Малиновский, Мерецков, Пуркаев. Больше других дали войск Малиновскому. И мы разгромили Квантунскую армию Японии. Правда, после того, как Япония уже была, собственно, разбита, ибо на нее были сброшены американцами две атомные бомбы. Япония металась в предсмертной агонии и искала возможность как-нибудь выйти из войны. Буквально в последний месяц событий и мы включились в войну с нею. Я присутствовал в Москве при разговоре, когда Сталин торопил военачальников как можно скорее начать операции против Японии, иначе она капитулирует перед США и мы не успеем включиться в войну. У Сталина были тогда сомнения, станут ли американцы держать данное ими ранее слово. Думал, что могут и не сдержать. Обговоренные между нами условия были таковы: мы получаем территории, которые были отторгнуты от России Японией в войне 1904 - 1905 гг., если сейчас станем участвовать в этой войне с Японией. А если не будем участвовать? Если еще до нашего вступления в войну Япония капитулирует? Складывается другая ситуация, так что американцы могут пересмотреть обязательства, которые они нам дали. Скажут: вы не участвовали, и мы вам ничем не обязаны. Если бы оставался жив президент Рузвельт, у Сталина было бы больше надежд. Рузвельт был умным руководителем и считался с Советским Союзом. С ним Сталин не раз делал дела, и у них сложились. как говорил сам Сталин (видимо, так оно и было), хорошие личные отношения. Они были куда лучше, чем взаимоотношения с другим нашим союзником Великобританией и лично с ее лидером Черчиллем. Но Рузвельта летом 1945 г. уже не было в живых, он умер весной, а войну с Японией завершал Трумэн. Трумэн был неумный человек и стал случайно президентом. Он вел разнузданно реакционную политику, а в отношении Советского Союза его политика стала потом просто нетерпимой. Когда Япония капитулировала, я сейчас точно не могу вспомнить, но наш представитель, кажется, в этом не принимал участия, он прибыл только на официально-парадную церемонию подписания капитуляции. И это не случайно. Мы ведь не воевали на тихоокеанских островах, если не говорить о Сахалине и Курилах; наших войск там никогда не было. Наши претензии на решение послевоенной судьбы Японии вызвали раздражение союзников по отношению к нам, а Сталин, переоценивая свои возможности, отвечал им той же неприязнью. Одним словом, отношения с США начали портиться. Нас нередко игнорировали, с нами порою не считались, нас пытались третировать. Первым третировал нас Трумэн. Это вытекало из его характера и умственных способностей. Умный президент не вел бы себя так вызывающе и не восстанавливал бы Советский Союз против Соединенных Штатов Америки. Что касается территорий, то американцы, нужно отдать им должное, сдержали свое слово. Когда проект мирного договора с Японией был составлен, мы тоже получили там место для подписи. Соблюдение наших интересов было предусмотрено, как и оговаривалось ранее протоколом, подписанным еще Рузвельтом. Нам надо было подписать этот договор. Я не знаю, что сыграло главную роль в нашем отказе: самолюбие Сталина, гордость за наши успехи во Второй мировой войне или то, что Сталин переоценил свои возможности и влияние на ход событий. Но он закусил удила и отказался подписать договор. Кому была выгода от нашего отказа? Правда, мы фактически территории Южного Сахалина и Курильских островов получили. Наши войска стояли там, реализация соответствующих пунктов договора как бы уже произошла. Но юридического подтверждения она не обрела и не была закреплена в мирном договоре. Раз мы не подписали договор, то и не сумели воспользоваться им для закрепления принятых решений (2). Сталин был недоволен, и справедливо недоволен, политикой Трумэна. Но одно дело быть недовольным и другое - совершать неправильные действия, которые наносят вред нашему государству. Нас пригласили подписать мирный договор с Японией, а мы отказались. Сложилась неясная обстановка, которая тянется до сих пор. Мне лично это совершенно непонятно. Тогда было непонятно и сейчас непонятно. Сталин не советовался с нами, да и вообще не считался с другими людьми. Он был слишком самоуверен. Тем более после разгрома нами гитлеровской Германии. Тут, как раньше говорилось, он изображал лихого казака Кузьму Крючкова. Люди младшего поколения могут не знать этого газетного героя. Во время Первой мировой войны был создан армейский герой. Донской казак Кузьма Крючков. Изображали на иллюстрациях в журналах и газетах, как он поднимал на пику сразу по 10 немцев. Лучше бы Сталин изображал не его, а Василия Теркина, известного героя поэмы Твардовского, если уж искать аналогию, а не точное сравнение. А Сталин изображал именно Кузьму Крючкова. Ему море по колено, ему все нипочем. Что захочет, то, дескать, и получит. Но в то время война уже кончилась. Главный враг, для разгрома которого мы были нужны Западу, был разбит. Теперь Запад начал уже мобилизовывать и сплачивать свои силы против Советского Союза. И когда мы отказались подписать мирный договор с Японией, это не только не огорчило былых союзников, но оказалось для них выгодным. Были созданы Дальневосточная комиссия и Союзный совет для Японии, которые наблюдали за положением дел в этой стране после капитуляции японской армии (3). В них были и советские представители, но мы занимали там, на мой взгляд, незавидное место, как нищий на свадьбе у богача. Наши представители в Дальневосточной комиссии и Союзном совете для Японии никакого влияния на ход событий не имели, американцы их третировали. Я сейчас конкретного подтверждения не могу привести, факты выветрились из памяти, но было так. Это нас раздражало, да и не только Сталина. Но ничего не поделаешь, там первенствовали США. Не войну же объявлять им из-за этого? Немыслимое дело! Да и возможностей таких у нас не было. Вообще из-за подобного умные государственные деятели войн не объявляют. Однако отношения между союзниками не только заморозились, но и все время накалялись. А если бы мы дали ранее правильную оценку сложившихся после разгрома японского милитаризма условий и подписали бы мирный договор, разработанный американской стороной без нашего участия, но с учетом наших интересов, мы бы сразу открыли в Токио свое представительство, создали посольство. Наши люди имели бы контакты с японцами на новой основе. Наше влияние как-то возросло бы. Думаю, что в те дни, когда только что был подписан мирный договор, существовали более хорошие условия установления контактов с прогрессивной общественностью в Японии и доведения сути нашей политики до сознания ее общественности, чем сейчас. Главной силой, которая разгромила Японию и разрушила ее военщину, были США. Но своими действиями они нанесли материальный и моральный ущерб Японии, особенно в результате применения атомных бомб. Это было первое в истории такого рода зверство, совершенное против человечества! А мы не использовали тогда выгодный момент, сами себя изолировали и тем самым позволили агрессивным силам США натравить японцев против Советского Союза. После того как наши представители удалились из Японии, много лет мы не имели там никаких представителей. Это большая потеря. Мы сами, проявив тупость, непонимание, создали наилучшие условия для антисоветской пропаганды со стороны врагов как внутри Японии, так и в США. Огромный пропагандистский аппарат, находившийся на Японских островах, был нацелен против Советского Союза. Так поплатились мы за проявленное нами совершенно необъяснимое упорство. Я и сейчас толком не пойму, чем оно было вызвано. Помню, уже после войны приезжала по какому-то случаю делегация из США. Возглавлял ее государственный секретарь Бирнс (4). Я был в то время в Москве и присутствовал на обеде, который Сталин дал в его честь. На этом обеде присутствовал и лидер лейбористов Англии Бевин (5). Он раньше входил в военный кабинет Черчилля. Влиятельный человек. В какой атмосфере проходил обед? Сталин как хозяин стола объявлял тосты и при этом буквально третировал Бевина. Мы позднее, когда обменивались мнениями, возмущались этим. Ведь Бевин вышел из рабочих, он был шофером и докером. А когда Сталин за столом делал в его адрес какие-то совершенно недопустимые намеки, предпринимал булавочные уколы, Бевин стыдил Сталина: "Я первым поднял голос в защиту Советской России. Это я организовал в свое время забастовку английских докеров под лозунгом "Руки прочь от Советской России!". Так и было, он говорил правду, об этом писали все газеты. Чем было вызвано такое поведение Сталина? Трудно объяснить. Думаю, что Сталин, как говорится, закусил удила, считал себя вершителем мировой политики. Поэтому он столь несдержанно вел себя в отношении этого представителя союзной страны, нашего партнера по войне. Зато он очень любезно держал себя в отношении Бирнса. Правда, его любезность тоже имела обратную сторону. Сталин, ухаживая за Бирнсом и говоря ему всякие приятные слова, в то же время позволял себе отпускать шуточки, направленные против президента США Трумэна. Это было совершенно недопустимо: любезничать в лицо с представителем Трумэна и поносить самого Трумэна. Бирнс же как-то "уворачивался", не принимал комплиментов в свой адрес. А Сталин сравнивал Трумэна и Бирнса в невыгодном для президента свете. Даже Берия, когда мы после обеда беседовали, возмущался: "Слюшай, как это можно, как это можно? Ведь еще сегодня, как только Бирнс выйдет от нас, все станет известно Трумэну". Видимо, так и произошло. Трумэн как бы подогревался нами в своих антисоветских настроениях и антипатии к Сталину. После подписания мирного договора с Японией были постепенно ликвидированы органы, созданные для наблюдения за ней (6). Мы входили в них, пусть на положении, не соответствующем статусу великой державы, но все же присутствовали там. А после подписания мирного договора с Японией ею были установлены обычные дипломатические отношения со странами, подписавшими договор (7). Наши представители еще какое-то время пребывали в Токио, не хотели уезжать оттуда, пользовались правом державы, которая тоже принимала капитуляцию Японии. Наконец американцы попросили, чтобы мы ушли вон. Мы сопротивлялись. В конце концов, наши люди были там буквально блокированы. Им были созданы невыносимые условия жизни. И при этом они ничем, по существу, не занимались, их никуда не пускали, с ними не считались. В результате наши люди уехали домой. Что же получилось? После разгрома Японии мы обрели то, что было утеряно царской Россией. Наша честь великой державы была восстановлена. Наши войска участвовали на завершающем этапе операций в разгроме японской армии, нам надо было проявить трезвость: все-таки главные затраты и материальных средств, и живой силы пришлись в войне с Японией на США. Если сравнивать, то мы меньше затратили в войне против Японии, чем американцы и англичане при разгроме гитлеровской Германии. Их вклад соответственно был побольше, хотя они тоже пришли к победе над Германией, уже завоеванной СССР, завоеванной кровью советских людей и истощением наших ресурсов. Конечно, они, согласно договору о ленд-лизе оказывали, нам существенную помощь. Даже Сталин признавал это в нашем кругу, я об этом несколько раз от него слышал: "Если бы нам американцы и англичане не помогли по ленд-лизу, то мы бы одни не смогли справиться с Германией, мы слишком много потеряли". Почти каждый солдат знает, как шли дела в Маньчжурии под конец Второй мировой войны. Наши самолеты приземлились с десантом в Мукдене, и был захвачен в плен император Маньчжурии Пу И, ставленник Японии (8). Одно это само по себе говорит о том, в каком состоянии находился противник. Император не успел даже уехать из Маньчжурии и был захвачен нашими солдатами, которые прибыли туда на транспортном самолете! Разве сравнимо это с тем, что происходило на германском фронте? Конечно, иное дело, что в других местах Маньчжурии и мы пролили немало крови. А когда после подписания мирного договора наших представителей, собственно говоря, выдворили из Японии, то вплоть до самой смерти Сталина абсолютно никаких контактов с нею у СССР как бы и не было. А это кому было выгодно? Произошло же это по нашей вине. Если бы мы подписали договор, то завели бы в Японии свое посольство, имели бы мы контакты с японской общественностью, налаживали бы торговые и деловые отношения с японскими фирмами и предприятиями. А мы такой возможности лишились. Вот то, чего как раз хотели американцы. Они желали, чтобы наших представителей там не было, и вообще стремились изолировать нас. Эта политика, впрочем, проводилась фактически с первых дней возникновения Советского государства: вражеское окружение, интервенция, непризнание; но теперь мы сами попались на эту удочку, в угоду агрессивным силам США. Да и не только США, а и всех антисоветских сил в мире. Вот такое положение мы создали по своему недомыслию в результате какого-то затемнения сознания и переоценки собственных возможностей. Противник же наш, по тому времени - США, этим воспользовался. Когда мы после смерти Сталина, в середине 50-х годов начали расчищать политическое поле и убирать осколки, оставшиеся после Второй мировой войны в Европе и в Азии, то сразу столкнулись с еще не нормализованными отношениями с Японией. У нас не было с нею никаких прямых контактов, и это наносило ущерб нашей политике и экономике. Американцы же были представлены в Японии не только посольством: они как оккупанты были там почти хозяевами, вели себя нагло, строили базы, проводили антисоветскую политику, настраивали японцев против нас. Одним словом, делали все, что диктовали оголтелые монополисты и милитаристы, дышавшие ненавистью к странам социализма, в первую очередь к стране, первою поднявшей марксистско-ленинское знамя борьбы рабочего класса и добившейся больших успехов в этой области. Хочу теперь рассказать, как мы решили ликвидировать это наследие сталинских времен, убрав осколки ошибочной политики. Эту политику Сталин строил вместе с Молотовым. Внешнеполитические взгляды Сталина и Молотова это все равно, что взгляды Молотова и Сталина. Кто у них был первой Скрипкой? Безусловно, Сталин. Но Молотов вторил ему, как мог, во весь голос. Между прочим. Молотов - скрипач. Я не могу оценить, насколько хорошо он играл на скрипке, но слышал, как он играл. Сталин иной раз подтрунивал над ним в этой связи, иногда просто издевался. Когда Молотов был до революции в ссылке в Вологде или еще где-то (9) (Молотов сам про это рассказывал, а я был слушателем), то пьяные купцы в ресторан зазывали его. Он играл им на скрипке, а они ему платили. Молотов говорил: "Вот был заработок". Сталин же, когда раздражался, бросал Молотову: "Ты играл перед пьяными купцами, тебе морду горчицей мазали". Тут я тоже, признаюсь, был больше на стороне Сталина, потому что считал, что это унижало человека, особенно политического ссыльного. Тот играет на скрипке и ублажает пьяных купцов! Можно ведь было поискать пути материального самообеспечения и другим трудом. Ну, ладно, это попутно. Итак, когда я поднял вопрос о ненормальном положении с Японией, то разговаривал с Микояном, Булганиным, Маленковым и другими. Все мы в этом вопросе оказались едины: надо искать пути, как поставить свои подписи под мирным договором и таким способом официально ликвидировать состояние войны СССР с Японией. Мы хотели иметь возможность послать в Токио посольство, которое проводило бы необходимую работу в Японии. Только Молотов проявил непонимание, выказал запальчивость и резкость, такие же, как при заключении мирного договора с Австрией: "Как же так? Они и того не сделали, и этого не сделали... Поэтому и мы не можем!". Одним словом, повторял все аргументы, которыми прежде руководствовался Сталин, когда отказался поставить нашу подпись под мирным договором. Мы Молотова убеждали: "Вячеслав Михайлович, поймите же, чего сейчас мы можем добиться в создавшемся положении? Какое может быть наше влияние в Японии? Поправить пройденное невозможно, старое ушло невозвратимо. Единственное, что еще можно поправить, - добиться, чтобы приняли нашу подпись к протоколу мирного договора. Тогда все встанет на должное место". Мы ведь, собственно, получили все, что было предусмотрено протоколом. Наши интересы фактически учтены, и мы это уже реализовали. Осталось единственное: мы все еще находимся юридически в состоянии войны с Японией. Нет ни японского посольства в Москве, ни нашего в Токио. Кому выгодно наше отсутствие в Токио? Надо же понимать, что выгодно это только США. Они господствовали и ныне господствуют в Японии. Наше возвращение будет выгодно прогрессивным японцам, а невыгодно американцам. Сразу же, как только наше посольство появится в Токио, оно, как магнит, станет притягивать силы, недовольные реакционной политикой. Так мы начали бы оказывать влияние на политику Японии. Ведь в Японии, естественно, существует большое недовольство американцами. Достаточно вспомнить о Хиросиме и Нагасаки! Больные люди, которые облучились, но остались еще живы. Мертвые, конечно, недовольство выражать не могут. А их родственники? Японцы ничего не могли тут поделать, потому что были обессилены. Американцы после войны вели себя в Японии нагло, их солдаты проявляли грубость и насилия, всяческие художества. Да и сейчас это еще случается. "Поэтому, - говорил я, - если мы будем упорствовать, отказываться от поиска контактов и возможностей подписать мирный договор, который нас устраивает, то это подарок лишь американцам. Им и желать более нечего от нас, это самое лучшее: мы будем выражать недовольство, а им предоставим абсолютную свободу действий в проведении политики. Они восстанавливали Японию в еще большей степени против СССР, указывая, что советские захватили то-то и то-то, но не подписали мирный договор; видимо, имеют еще какие-то намерения... А никаких других особых намерений даже у Сталина не было!". Вот с какими трудностями столкнулись мы и какую оппозицию встретили со стороны Молотова. Но она не вызывала у нас гнева, а мне было просто жаль Молотова. Я недоумевал: как же это можно? И этот человек при Сталине занимался вопросами дипломатии? Представлял столько лет нашу внешнюю политику в самых ответственных ситуациях? Был наркомом иностранных дел и даже главой правительства? И такая ограниченность, такое непонимание простейших вещей? Да, ограниченность. Я и сам удивляюсь, откуда такое? Если с ним просто о чем-то разговаривать (а у меня даже дружеские отношения сложились ранее с Молотовым), то видно, что умный человек. Поговорить с ним доставляло мне удовольствие. О хороших отношениях, сложившихся у нас с Молотовым, свидетельствует и такой факт. Я всегда называл его на "Вы": "Вячеслав Михайлович, Вы". А он мне как-то говорит: "Слушай, давай перейдем на "ты"? Будем называть друг друга по имени и перейдем на "ты". Я первое время испытывал какую-то неловкость. Потом привык. Он особенно хорошо был расположен ко мне после устранения Берии. Когда был дан обед в честь моего 60-летия в кругу руководства страны, то Молотов произнес там в мой адрес очень дружескую речь, причем особенно подчеркивал мою роль и заслуги в организации устранения Берии. Не хочу играть в скромность, но скажу, что устранение Берии было проведено своевременно. Если бы мы не сделали этого, то совершенно по-другому направлению развивались бы все события внутренней и международной политики Советского Союза. Этот изверг и палач расправился бы со всеми нами, и он уже был близок к такой расправе. Все убийцы, которые выполняли его тайные поручения, были уже собраны им в Москве и, видимо, успели получить или должны были получить задания. После ареста Берии эти люди были названы нам пофамильно. Я сейчас их фамилий не помню. Те события очень сблизили нас, потому что Молотов хорошо понимал Берию и знал, на что тот способен. Понимал, что, начни Берия действовать, головы Молотова и Хрущева полетели бы в первую очередь. Эти головы Берии надо было снять, чтобы развязать себе руки. Было бы пролито море крови, еще больше, чем при Сталине. Я отвлекся, чтобы рассказать, какие у меня были хорошие, не просто доверительные, а даже дружеские отношения с Молотовым. Поэтому у меня лично не было никаких причин быть недовольным Молотовым. Но факты политики, столь разное понимание простых вещей, истин для каждого, даже не искушенного в политике человека меня обескураживали. Казалось, и другого выхода-то нет, нельзя найти другого решения. Конечно, лишь единственное решение бывает полностью разумным, но могут быть и компромиссные решения. Компромисс с учетом условий, в которых может быть проведено единственно правильное решение. В данном же случае заключение мирного договора вообще не требовало никакого компромисса. Отказ - это затемнение мозгов и проявление тупоумия. В конце концов мы стали предпринимать дипломатические шаги к установлению контактов с японским правительством. Нельзя было обойти США при этом, потому что протокол-то находился там и от США зависела возможность подписания договора. Когда мы сообщили, что хотим подписать мирный договор, США отказались. Ведь протокол был составлен руками Америки, и там наша подпись была, как говорят канцеляристы, уже заделана. Надо было только расписаться. Но нам в этом отказали. Японцы тоже вели линию против нашего подписания. Я говорю о японцах, проводивших антисоветскую политику. Тогда именно они были у власти, те, которые были угодны США. Америка фактически определяла подбор людей и комплектование ими высших государственных органов в Японии и оказала решающее влияние на японскую позицию. Естественно, японцы стали бороться против пунктов мирного договора, фиксирующих переход Курильских островов и Южного Сахалина к Советскому Союзу, а также против прочих выгод, которые предусматривались в нашу пользу. Вот почему мы так и не получили возможности подписать договор. Не захотели нашей подписи не японское правительство, ни американское. Какую позицию занимала по этому вопросу Англия, у меня не отложилось в памяти. Видимо, занимала подчиненную позицию, не решающую. Антисоветская политика по японскому вопросу в это время определялась США. А у нас отношения с США были тогда обострены до невозможности. Казалось бы, простое дело: исправить ошибку, которая была совершена Сталиным и Молотовым, проявить желание подписать мирный договор с Японией и подписать его? На деле же оказалось, что одного нашего желания мало. И это было понятно. Почему? Да потому, что недругам было выгодно, чтобы мы не имели советского посольства в Токио, не имели возможности оказывать влияние на японские общественность и правительство. Напротив, США развернули активную деятельность по закреплению своих позиций в Японии. Были подписаны договоры о военных базах (10). В резкой форме подтверждалось пребывание американцев на территории Японии. После войны еще не остыли страсти, и США наслаждались победой над Японией, а в 50-е годы Япония уже сама прикрывалась силами США от Советского Союза. Главным врагом Японии стал Советский Союз. Вот как обернулось дело! Когда Молотов по вопросу о подписании мирного договора с Японией буквально становился на дыбы, я его абсолютно не понимал, смотрел на него и думал: "Что такое? Почему?". Потом, после принятия нами решения. Молотов уже не возражал. Ведь существовало партийное решение. Но понял ли он сам суть дела или нет? Я никогда не возвращался позднее к тем неприятным разговорам. Такой опытный дипломат, каким мы его считали, и вдруг оказал нашей стране медвежью услугу. Мы же пресекли это, решив по-своему. А теперь жизнь показала, что мы поступали правильно, хотя нам и не предоставили возможности подписать мирный договор. Мы подписали декларацию о прекращении состояния войны между Советским Союзом и Японией (11), и только. Юридически это можно толковать как перемирие. Конечно, лучше, если бы мы имели подписанный нами мирный договор. Правда, сейчас наши отношения нормализовались и развиваются так, как развивались бы, если бы был подписан мирный договор, но юридическая сторона дела остается прежней. Итак, мы создали в Токио свое посольство и получили тут равные права с другими странами, которые находятся в состоянии мира с Японским государством. Таким образом, было восстановлено нормальное положение, стали хорошо развиваться различные контакты, даже очень хорошо, я бы сказал. Сейчас забыл фамилию японского премьер-министра той поры, либерального человека (12). Когда он пришел к власти, то приехал к нам, в Советский Союз. С ним приезжал, кажется, еще министр земледелия и рыболовства, не старый, можно даже сказать - молодой человек, и очень активный. У нас состоялись переговоры относительно возможности подписать все-таки мирный договор с Японией. Я нетвердо сейчас помню, говорилось ли об этом с премьер-министром или же с министром, хотя и очень влиятельным. Вспоминаю, но не могу восстановить это в своей памяти, а к газетному источнику сейчас не в состоянии обратиться. Повели мы переговоры. Премьер проявлял много внимания к делу и прилагал все усилия к тому, чтобы нормализовать отношения с СССР. Он был сторонником подписания мирного договора. Но внутренние силы Японии, а самое главное, влияние США, которые давили на общественность и на правительство Японии и держали японскую внешнюю и внутреннюю политику в шорах, не позволили сделать это. Японцы могли делать тогда только то, что. им негласно рекомендовали американцы. Правда, самим приездом японской делегации были заложены основы, которые обещали принести хорошие плоды. Но, к сожалению, улучшение отношений не получило дальнейшего развития. Реакционная сторона была сильна, а США проводили политику изоляции СССР. Да и сейчас проводится эта агрессивная антисоветская политика. Может быть, если бы тот премьер пожил бы дольше и укрепился у власти, то общественное мнение Японии могло измениться. Но он был уже стар и очень болен. По возвращении в Японию он вскоре умер. Таким образом, его усилия по нормализации наших отношений, по фиксации новых, хороших отношений подписанием мирного договора не увенчались успехом. Во время его визита японской стороной был поднят также вопрос об уступке нами двух небольших Курильских островов (13), непосредственно прилегающих к Японским островам. Мы долго совещались тогда в руководстве СССР и пришли к выводу, что стоит пойти навстречу желаниям японцев и согласиться с передачей этих островов (сейчас не помню их названий), но при условии подписания мирного договора Японии с СССР и выведения войск США с Японских островов. Иначе было бы непонятно, просто глупо передавать эти острова такой Японии, которая сама фактически находится под оккупацией. Несмотря на подписание мирного договора, она как бы оккупирована войсками США. Мы бы передали острова японцам, а США превратили бы их в свои военные базы. Мы хотели одного, а получили бы другое. И поэтому мы сказали: "Поймите, что мы не можем выполнить вашу просьбу. Когда будут выведены американские войска и прекратится действие военного союза Японии с США, направленного против СССР, тогда можно будет говорить о передаче вам островов". Хочу сказать еще несколько слов, чтобы было понятно, почему мы решили пойти в те годы на уступку Японии, точнее - тому премьеру, который приехал к нам и проводил политику сближения и дружбы с Советским Союзом. Мы считали, что такая уступка не имеет особого значения для СССР. Там лежат пустынные острова, которыми пользовались только рыбаки и военные. Оборонного значения при современной военной технике эти острова тоже не имеют. Когда мы получили ракеты, которыми можно поражать врага на тысячи километров, острова утратили значение, которое они имели ранее для береговой артиллерии. Экономического значения они тоже никакого не имеют. По-моему, и никаких полезных ископаемых там не было найдено. Зато дружба, которую мы хотели завоевать со стороны японского народа, наша взаимная дружба имела бы колоссальное значение. Поэтому территориальные уступки с лихвой перекрывались бы теми новыми отношениями, которые сложились бы между народами Советского Союза и Японии. Мы хотели усилить влияние этого премьера в японской внутренней и международной политике, считали, что она должна развиваться в сторону укрепления дружеских отношений с Советским Союзом. Вот главное, чем мы руководствовались, когда решали этот вопрос. Я и сейчас полагаю, что это было правильное решение, что оно сыграет полезную роль, если мы будем и дальше развивать политику мирного сосуществования и крепить дружбу с Японией. Правительства уходят и приходят, они меняются, а народы остаются. Дело затянулось. Сейчас очередной премьер-министр Японии Сато (14) во время своей поездки в США и встречи с президентом Никсоном достиг какого-то соглашения о выводе американских войск. Непонятно, конкретно какая там достигнута договоренность, но об Окинаве они договорились (15). Как это осуществится на практике, надо еще посмотреть, не торопиться с выводами. Во всяком случае, США не расстанутся полностью с территорией Японии, не выведут целиком свои войска и не прекратят действие военного договора с Японией, направленного против СССР. Тогда и наше упомянутое соглашение с премьер-министром Японии, видимо, не будет реализовано. На этот счет я уже ничего не могу сказать, потому что это вопрос той ситуации, которая сложится в будущем, в процессе развития наших отношений с Японией. Это будет зависеть и от позиции руководства Советского Союза, даваемых им оценок ситуации. Но о том, что была допущена грубая ошибка, когда мы не подписали мирный договор с Японией, свидетельствует многое. Когда в 60-е годы были испорчены наши отношения с Китаем (я входил тогда в руководство страны), я узнал, что Мао Цзэдун принимал какую-то японскую делегацию. Не помню, были ли это промышленники или политические деятели. В беседе с Мао японцы подняли вопрос об их претензиях к Советскому Союзу, в том числе о Южном Сахалине и Курильских островах. Мао Цзэдун согласился с их претензиями: "Да, мы поддерживаем вас. Ваши претензии имеют силу и законные основания". Я познакомился с некоторыми материалами, опубликованными уже после возвращения той делегации в Японию. Японцы публиковали в своей печати сообщения о том, что Мао с пониманием отнесся к их национальным чаяниям, к претензиям в адрес Советского Союза. Вот вам конкретные плоды нашей былой ошибки. Конечно, возмутительный поступок со стороны Мао Цзэдуна. Он не только не поддержал СССР, но натравливал общественность Японии на нас и поддерживал их стремление отторгнуть от нас Курильские острова и Южный Сахалин. Ведь Япония никаких исторических оснований к этому не имела. В свое время, когда Россия была слаба, были учинены захваты, осуществленные японцами (16). Соединение усилий таких могущественных и богатых стран, как Советский Союз и Япония, предоставило бы много возможностей расширения и углубления наших связей, а на этой базе - расширения дружбы, укрепления братских отношений между нашими народами. Японский народ потерял Окинаву, американцы ее оккупировали. А обратный шаг с нашей стороны, возвращение Японии двух островов, как мы считали, мобилизует общественное мнение Японии в пользу дружбы с СССР и направит народные силы Японии против оккупантов, против тех, кто втянул Японию в военный союз и преследует военные цели. Вот сумма вопросов, которыми мы руководствовались, когда шли на такой шаг, думая, что уступка, которую мы сделаем Японии, политически оправдана и окупится с лихвой. И еще одно подтверждение тому же. Не случайно Мао Цзэдун вдохновлял против нас японских политических деятелей, с которыми он беседовал, укреплял их претензии к нам. Тут пошла борьба за то, чтобы Япония и Китай нашли взаимопонимание хотя бы в тех вопросах, которые не служат мирным целям. Но это проявились уже личность, характер Мао. Он, к сожалению, остался и сегодня этому верен, вершит дела не в пользу социализма, а во вред братским отношениям, которые сложились у нас с Китаем. Все народы СССР хотели бы их восстановления. Думаю, что это сбудется, потребны только время и терпение. Сейчас я, читая газеты и слушая радио, полагаю, что дипломатические отношения СССР с Японией, экономические связи развиваются нормально. Мы долго вели в свое время переговоры о прямом воздушном сообщении из Европы с Японией по самому краткому маршруту, через воздушное пространство СССР. Нам не удавалось решить вопрос. Уже в самом конце моей деятельности мы достигли договоренности на базе какого-то суррогата, все же пришли к тому факту, что полеты состоятся, но на наших самолетах и под нашим контролем (17). И здесь тоже на японцев давили США, они не хотели этого. Но существовало и другое: нас самих сдерживали навязанные нам во времена Сталина практика и неправильное понимание вещей. Вот скажут: "Опять на Сталина все валят!". Нет, я не валю. Нужно ведь признать: столько лет мы воспитывались в духе того, когда даже малейшее послабление казалось недопустимым. Как это так: иностранец поднимется в воздух и пролетит через Советский Союз? Надо будет пролететь через СССР буквально от восточной его границы до западной. Мы считали, что зарубежные разведчики буквально вывернут нам нутро, все будут знать о нас. Конечно, мы тоже смотрели тогда на вещи упрощенно. Сами же осуждали Сталина, а смотрели его глазами, руководствовались его практикой и его ложным, неправильным, больным пониманием событий. Надо беречь суверенитет. Надо не давать возможности разведчикам империалистических держав работать против нас, эта мысль всегда свежа и правильна. Но нужно все-таки иметь и чувство меры. Разведчики останутся, пока существуют разные социально-политические и экономические устройства в государствах, пока мир будет разделен, как сейчас. Пока существуют антагонистические общественные устройства, сохранится их борьба, и разведки будут стремиться делать свое дело. Здесь, как говорится, надо "держать ухо востро". Но это не значит, что мы должны пойти на самоизоляцию, которая выгодна только крупным капиталистическим державам, лидерам западного мира вроде США. Вот что я хотел сказать. Думаю, что эта тема представляет общий интерес, ибо речь идет о значительных вехах в развитии наших отношений с Японией. Япония сегодня - третья страна в мире по размерам производимой продукции. Она стоит сразу же за СССР и довольно быстро развивает свою экономику. Так что с Японией надо считаться и надо прилагать усилия к созданию между нами нормальных отношений, насколько возможно их создать при различном социально-политическом устройстве. Японии выгодно укреплять экономические и дипломатические связи с нами, это бесспорно, потому что мы - самая близкая к Японским островам страна, к тому же богатая природными ресурсами, в значительной степени могущая удовлетворять запросы промышленности Японии в сырье. Например, когда я входил еще в руководство, японцы проявляли особый интерес к нашему лесу. Скажут, что немудрено. Япония нуждается в сырье, а мы нуждаемся в покупателе и в товарах, которые может нам поставлять Япония. Да, японцы предложили тогда: мы вам поставим оборудование по переработке леса, выработке целлюлозы и получения на основе полученной целлюлозы пряжи из искусственного волокна. Оно по техническим характеристикам было бы наилучшим для производства корда автомобильных покрышек из всего, что производится за границей. Условия действительно выгодные и для той, и для другой стороны. Они нам поставят в кредит все оборудование. После его монтажа на Дальнем Востоке мы должны будем платить им целлюлозой из перерабатываемого леса. Что может быть более выгодно? Проценты тоже, как говорится в капиталистическом мире, были божеские. Да и другое сырье мы могли бы поставлять в Японию. Япония вообще очень интересная страна, с сильно развитой промышленностью. Я это повторяю сейчас с осадком горечи. Ведь если принять во внимание, что Япония была разбита в войне, не имеет природного сырья и обладает гораздо меньшим населением, чем мы, то как оценить, что она так шагнула вперед не только в производстве промышленных товаров, но и в технике, в производстве тончайших и точнейших приборов? Не знаю, на каком уровне они сейчас находятся в оптике, но в конце моей деятельности Япония занимала тут одно из первых мест (может быть, самое первое место в мире). Помню, как наши инженеры-оптики ездили в Японию, привезли оттуда образцы продукции и нам показывали. Наши специалисты смотрели раскрывши рты. Я спросил: "Сколько это стоит?". Услышал ответ: "Ничего. Это просто дали нам в подарок". Тогда я сказал: "Если это дали в подарок, так имейте в виду: то, что они нам дали, уже снято с производства. Никогда фирма не даст образцы, которые сейчас по-новому находятся в производстве, потому что это может создать конкуренцию их фирме". Все это вполне закономерно: конкуренция, прибыль! Да, многое свидетельствует, говорит о том, как далеко шагнула техническая мысль в Японии. А транзисторные приемники? Японские считаются самыми лучшими. Говорят, с ними конкурируют западногерманские. Тоже ведь разрушенной была страна! Все это заставляет нас подумать об организационных формах, о работе наших научно-исследовательских институтов и многом другом. Видимо, здесь существует у нас какой-то большой дефект. Количество инженеров и ученых, если подходить к делу чисто арифметически, у нас, видимо, не меньше, чем в Западной Германии и Японии. Статистика гласит даже, что мы выпускаем во столько-то раз больше инженеров и техников. А сколько у нас докторов и кандидатов наук? Тем не менее результаты технической и научной мысли, на основе которой создаются прогрессивные машины и приборы, приходится приобретать за границей. И сейчас остается такое же положение. Это заставляет нас думать, и не только думать, а хорошенько проанализировать ситуацию, чтобы поправить дело. Победа будет за тем общественным строем, который сумеет лучше использовать возможности научно-исследовательской мысли и инженерно-конструкторских усилий. Кто обеспечит наивысший уровень производства и самую высокую производительность труда, тот и победит. Материальные блага, которые может получить человек при той или другой общественной системе, капиталистической или социалистической, определяются уровнем развития науки и техники, инженерной мысли, станочного оборудования и приборов, увеличивающих производительность труда. Я не скрываю, что говорю это с завистью: мне и завидно, и обидно, что мы, прожив уже 52 года после Октябрьской революции, хотя достигли огромных успехов и преобразили свою страну, до сих пор не можем похвастать передовыми позициями в технике и науке. Наша техника и наука сделали невероятно большой шаг вперед. Но все же ученые, наверное, лучше меня знают и чувствуют, как подпирают нас ученые капиталистических стран. Это не какое-то свойство социалистических или капиталистических условий. Никак невозможно согласиться с тем, что капиталистические порядки создают лучшие условия для развития науки и техники. С этим я не смогу согласиться. Нет, имеются какие-то у нас организационные дефекты, которые нужно нащупать и устранить, чтобы мысли ученых реализовались и были поставлены на службу социалистическому обществу. Интересы японского народа созвучны интересам советского народа. Если бы Япония стала дружественной страной по отношению к СССР, то она от этого только выиграла бы и экономически, и политически. Сейчас действующий договор Японии с США преследует главным образом военные цели. Такие договора ведут к истощению материальных ресурсов страны и могут вовлечь Японию в военную катастрофу, более ужасную, чем пережил японский народ во Вторую мировую войну, когда на него свалились две атомные бомбы. Ведь если разразится война, неизвестно, сколько и каких бомб обрушится на Японские острова. Что останется тогда от Японии? Дружба же с Советским Союзом, устранение с Японских островов военных сил США принесли бы облегчение. Создались бы возможности использования природных ресурсов для развития экономики, повышения жизненного уровня народа. Япония обрела бы возможность получать сырье из соседней страны, находящейся под боком у нее: лес, нефть, газ, руду, уголь. Многое еще можно назвать.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги