Время не ждет

— Уважаемый клиент! Вам отказано в доступе, — приятный, мелодичный женский голос произнес эту фразу с такими теплыми, с такими домашними интонациями, что Митя едва не расплакался от обиды. — Ваш индивидуальный чип заблокирован по техническим причинам. Обратитесь в Многофункциональный центр государственных и муниципальных услуг по месту жительства с заявлением на замену. Спасибо.

В сердцах саданув кулаком по металлической стойке турникета, Митя отошел в сторону, прислонился к мраморной, зеркально отполированной колонне вестибюля станции скоростного метро и закрыл глаза.

Это была уже пятая станция — в центре старой Москвы они попадались часто, дойти от одной до другой пешком можно было безо всяких проблем. Пятая станция. И одинаковый результат. Никакой.

А все из-за дурацкого желания выпендриться перед одноклассниками! И одноклассницами, конечно. Особенно Мите нравилась зеленоволосая сероглазая стройняшка с первой парты. Он еще не узнал ее имени, но уже твердо решил, что это будет его девушка. Но прежде чем знакомиться, нужно было как-то заявить о себе, произвести впечатление. И Митя решился на маленький подвиг.

Ну или маленькое преступление, если называть вещи своими именами.

Он дождался выходных, когда родители улетели в Карпаты кататься на горных лыжах, взял у отца из кабинета старый, еще прадедовский планшет — тяжеленную, граммов в четыреста, пластину с экраном из настоящего, «каменного», стекла и допотопным восьмиядерным процессором на кремнии — и отправился в центр Москвы. Там, в Музее связи и информационных технологий, работала последняя в 2118 году точка доступа Wi-Fi на планете.

План Мити был вроде бы прост: даже не заходя в здание музея, с улицы, как и сто лет назад, подключиться к сети Wi-Fi и с помощью этих древних технологий передать на сайт школы свою презентацию «История развития сетевых связей в начале XXI века». Естественно, все манипуляции с планшетом и Wi-Fi Митя собирался заснять на видео и продемонстрировать на уроке, во время самой презентации. Это было бы действительно круто — показать, как это делали в начале века, как искали название сети, вводили пароль, отслеживали трафик. Круче только добывание огня с помощью деревянной палочки, но этот фокус Митя показывал в прошлом году на уроке истории, когда они проходили Великие географические открытия.

Обычно материалы для презентаций восьмиклассники просто собирали по сети и тупо пересказывали скачанное, показывая на экране картинки, поэтому креативный Митя предвкушал триумф. У учителя от удивления вытянется лицо, одноклассники будут шушукаться. А сероглазка с первой парты посмотрит на него с удивлением и интересом. Да, так и будет!

Точнее, так бы было… Если бы не дурацкий инч!

Инчи, иными словами, «индивидуальные чипы», появились относительно недавно, лет десять назад, и быстро вытеснили все прочие документы и идентификаторы. «Будь в тренде, заведи себе инч!» — призывали улыбчивые девушки с экрана «объемника». «Индивидуальный чип — твой пропуск в будущее!» — горели в ночи над крышами экограда, где жила семья Мити, буквы голографической рекламы. «Инч — и никаких проблем!» — смеялись герои вирусного ролика, гуляющего в сети.

Конечно, можно было по старинке пользоваться картой школьника, идентификатором в смартфоне и обычными банковскими карточками, но это не круто, и Митя, давно считавший себя настоящим гиком, уговорил родителей оформить ему инч, который совмещал в себе все эти и еще многие другие документы.

Уговорил, как оказалось, на свою голову.

Любая технология рано или поздно дает сбой, это аксиома. Но в Митином случае она совместилась с печально знаменитым законом бутерброда. И в итоге он остался посреди гигантского мегаполиса один-одинешенек.

Без денег. Без связи — лишенный инча смартфон работал только на прием. Без возможности воспользоваться транспортом. И даже без интернета, поскольку соединение с мировой бесплатной сетью тоже осуществляется через инч.

Без ничего.

И главное — обвинить некого. Сам виноват.

Утром, торопясь на станцию скоростного метро, связывающего Подмосковье с центром столицы, Митя полоской скотча приклеил блестящую таблетку инча на запястье. Вообще существовало много способов ношения и использования индивидуального чипа, некоторые особо отвязные персонажи даже вживляли его под кожу в разных местах организма и снимали потом веселые ролики про то, как они проходят через турникеты или расплачиваются в магазинах, кланяясь или делая неприличные жесты. Митя, пожалуй, тоже бы вживил себе инч, но увы — по закону до восемнадцати лет ни он, ни его ровесники не имели права что-либо делать со своим телом.

Однако и приклеенный скотчем инч прекрасно справлялся со своей задачей — Митя простым взмахом руки открывал турникеты и входные двери вестибюлей на станциях, расплатился за кофе в автомате, за пакетик кукисов «с натуральным шоколадом» и даже от нечего делать считал в вагоне метро инфу о проплывающей за окнами церкви Михаила Архангела, построенной в восемнадцатом веке «по прошению правнука Юрия Долгорукова — князя Александра Владимировича Долгорукова после того, как в его имении сгорела деревянная церковь».

Все закончилось в одну секунду. Уже приехав в центр, Митя вышел из метро, чтобы сесть на электробус и добраться до музея, но то ли от того, что он вспотел, то ли просто из-за низкого качества зеленый английский скотч отклеился, и инч вылетел.

Вылетел прямо под колесо фитороллера, на котором катил жизнерадостный толстяк. Фитороллер был не просто массивным великом с укрепленной рамой для желающих похудеть, нет, это оказалась особая конструкция с утяжеленными колесами и дополнительными чугунными грузами по бокам. Толстяк, о чем-то разговаривая через гарнитуру связи с невидимым собеседником и периодически похохатывая, ничего не заметил и уехал. Митя поднял инч, точнее, то, что от него осталось — серебристую металлическую лепешечку, — и понял, что попал.

Попал крепко.

В какой-то книжке, которую они проходили по школьной программе в прошлом году, Мите запомнилась фраза: «до Бога высоко, до царя далеко». И вот сейчас он ощутил, что фраза эта относится к нему, как говорится, «на все сто».

В подмосковный экоград «Таволга» семья Приваловых переехала перед самым первым сентября из новосибирского Академгородка. Отцу предложили «интересную и перспективную» работу в Курчатовском центре, но без удаленки, только оффлайн.

— Такой шанс бывает раз в жизни, — с улыбкой сказал Привалов-старший дома, но Митя видел, что глаза у отца очень серьезные.

Отец занимался двигателями «Святогора», ядерного ускорителя для корабля Первой звездной экспедиции. И мама сразу сказала:

— Надо — значит, надо.

Митя для вида покапризничал — ему не хотелось покидать школу, друзей, но на самом деле его тоже манила Большая Москва, новая жизнь и какие-то непонятные, но наверняка веселые и интересные события, а может быть, и приключения.

Вот он и доприключался…

Митя вздохнул, открыл глаза, отклеился от колонны и вышел из вестибюля на залитую вечерним солнцем улицу. Он с трудом представлял себе, в какой стороне находится их экоград и как теперь ему туда попасть. Вокруг ворочался, шумел, звенел миллионами голосов, гудков, сигналов, рингтонов огромный мегаполис, и никому в нем не было дела до тинейджера с рюкзачком, в котором лежал антикварный прадедовский планшет. В какой-то момент Мите стало так грустно и одиноко, что он чуть не расплакался. Но это было бы уже перебором — все же ему четырнадцать лет, а не семь.

Какие, на фиг, слезы?

— Включи логику, Привалов, — сказал себе Митя. — Надо идти вдоль линии метро, по которой приехал. Если двигаться со скоростью пешехода — пять километров в час, то за десять часов можно пройти пятьдесят километров. Как раз столько, сколько от нулевого километра до «Таволги».

Родители Мити прилетали в пять тридцать утра. Сейчас было около семи вечера. Время у него есть, и времени этого предостаточно. Просто нужно принять решение и выполнить его.

По-мужски. Без соплей.

— Вперед! — произнес Митя, поправил лямку рюкзака и двинулся по улице, то и дело поглядывая на прозрачную трубу скоростного метро, висящую над крышами домов.

Поначалу идти было легко и даже весело. Митя вертел головой, читая голографические вывески; пока ждал зеленого сигнала светофора на перекрестках, рассматривал экары, пытаясь определить марки и модели — у них в экограде машин было мало, все больше электробусы и велосипеды.

В городе велосипедов тоже хватало, в основном прокатных, но то и дело на велодорожках, идущих вдоль проезжей части, Митя замечал всадников на дорогущих суперсовременных велоконях с металлопластиковыми рамами и композитными колесами-дисками, сверкающими всеми цветами радуги.

Линия метро внезапно вильнула и ушла вниз. Улица тоже нырнула в туннель, а перед Митей открылась «Сретенка» — один из ста московских стрит-парков — все пространство между домами было превращено в газон, украшенный альпийскими горками, а на искусственных холмах росли исполинские дубы, раскинувшие ветви-руки выше домов и полупрозрачных колпаков популярных в последнее время соляриев-медитационников.

Между деревьями и искусственными холмами вились тропинки, в воздухе трепетали разноцветные флажки, играла музыка, повсюду прогуливались, сидели на траве, ели, отдыхали, смеялись, танцевали сотни людей. Мите очень захотелось плюнуть на все, развалиться на травке, подставив лицо вечернему солнцу, и просто полежать, прикрыв глаза и ловя сквозь ресницы солнечные лучи.

Но если он не доберется до дома раньше родителей и не положит планшет на место, ему будет, как говорили в одной старинной радиопостановке, «больно об этом вспоминать». Отец очень дорожил планшетом, но дело было даже не в старинности фамильного гаджета, а в том, что Митя взял его без спроса.

Как вор.

Поэтому, с трудом сглотнув тягучую слюну — хотелось есть и пить одновременно, — Митя упрямо двинулся через стрит-парк туда, где, по его расчетам, проходила линия метро.

И он нашел ее! Прозрачная труба поднималась над домами, какое-то время шла над улицей, затем спускалась вниз, к самой земле, и посреди сквера с тополями и скамейками уходила вниз, прямо под огромный жилой комплекс.

Митя остановился. Это было фиаско.

Низкий, тягучий гул родился в недрах туннеля. Он нарастал, становясь выше по тону, пока не перешел в пронзительный свист. Митя, прижавшись лбом к выпуклому металлопластику, с тоской посмотрел на промелькнувшие вагоны скоростного метро. Тотчас же над его головой зажужжали аэрогенераторы, вырабатывающие электричество для нужд столичного метрополитена. Еще во втором классе Мите и другим ученикам рассказывали, что благодаря аэрогенераторам метрополитен возвращает до тридцати процентов энергии. Устроена эта система просто, как все гениальное: поезд скоростного метро несется по туннелю на электромагнитной подвеске и, словно поршень, толкает перед собой воздушную подушку. Воздух с огромной скоростью уходит через многочисленные воздуховоды, в которых установлены крыльчатки аэрогенераторов нового поколения с высоким КПД.

Вечерело. Небо сделалось высоким, прозрачным и словно бы стеклянным. Митя зябко поежился от налетевшего ветра и посмотрел в конец улицы. Там, над неровными силуэтами дальних небоскребов, засверкала дорожка из движущихся огоньков. Это была первая в мире трасса для гравимобилей. Для их передвижения мэрия в прошлом году выделила специальный коридор с четырьмя зонами посадки, проходящий в стороне от жилой застройки и крупных торговых центров. Про это много говорили в новостях. Гравимобили были новым видом транспорта и мечтой каждого горожанина.

Митя представил, как возле их дома паркуется, покачиваясь на невидимой гравиподушке, элегантный «УАЗ» марки «Чеглок», темно-бордовый, похожий на каплю вишневого варенья, и вздохнул. Конечно, на гравимобиле он бы добрался до дома за пятнадцать минут, а то и быстрее…

Огромный пузырь рекламного дирижабля вылетел из-за крыш слева и, озаряя все вокруг фиолетовыми прожекторами, громыхнул из динамиков, рекомендуя приобретать только детское питание компании «Няняша»:

— Наша «Няняша» — лучшая каша!

Митя не запомнил, когда он свернул в тот злополучный туннель. Просто внезапно стало ясно: он где-то под городом. В каких-то технологических подземельях, галереях и проездах, где совсем нет людей.

Надо было выбираться наверх, но после получасовых блужданий между бетонными колоннами, мимо запертых дверей, мимо ворот и арок, уводящих в неизведанные глубины мегаполиса, Митя понял: он заблудился.

Как Мальчик-с-пальчик в лесу.

И еще Митя поймал себя на том, что жажда стала просто нестерпимой. Во рту пересохло, губы стали словно бы чужими, и когда Митя их облизывал, он чувствовал жжение. Сердце гулко стучало в висках, ноги налились тяжестью, и каждый шаг давался с большим трудом. В голове всплыло словечко из спортзала: «обезвоживание», и дура-память тут же раскопала и выложила в свободный доступ все, что Митя об этом знал или когда-то слышал: «обезвоживание — патологическое состояние организма, вызванное уменьшением количества воды в нем ниже физиологической нормы, сопровождающееся нарушениями метаболизма».

Что там делает с человеком это самое нарушение метаболизма, Митя помнил смутно, зато у него отчетливо запечатлелись симптомы обезвоживания: «сильная жажда (есть!), темно-желтый цвет мочи (надо проверить), переутомление (присутствует), слабость (вроде тоже есть)».

Особенно «радовало», что при тяжелой форме обезвоживания наступало помрачение сознания, снижалось артериальное давление, появлялись галлюцинации и наступал какой-то непонятный, но, безусловно, страшный цианоз. Еще Митя помнил, что потеря двадцати пяти процентов воды является смертельной, и с ужасом почувствовал, что он, кажется, потерял уже все тридцать.

— Воды! — прошептал Митя, оглядываясь. Он стоял в темном, наверняка построенном еще в прошлом веке подземном помещении с мрачными кирпичными стенами. Видимо, здесь располагались грузовые терминалы — тогда их называли «склады». Свет фонарей из холодного белого стал почему-то фиолетовым. «Галлюцинации, — подумал Митя. — Началось…»

Митя с горя сплюнул сухим ртом и пошел дальше, решив придерживаться правила правой стороны — в школе историк рассказывал, что так можно выйти из любого лабиринта. Повернув за угол, Митя увидел автомат по продаже воды. Вспыхнувшая было радость тут же потухла — без инча воды не купить. Митя на всякий случай подошел к автомату и убедился, что он вдобавок еще и антивандальный: стальной корпус, бронестекло, мощная защита блока управления. И тут ему в глаза бросился засаленный квадратик биосканера справа от кнопок выбора товаров. Митя вспомнил: в некоторых районах города уже несколько лет ставили автоматы с функцией бесплатной выдачи воды и еды для бездомных и малообеспеченных граждан. Нужно было всего лишь приложить большой палец к биосканеру, чтобы получить банку воды или упаковку печенья. В следующий раз умный автомат выдавал товар владельцу отпечатка через двенадцать часов — это было сделано, чтобы несознательные личности не злоупотребляли муниципальной благотворительностью.

Митя улыбнулся пересохшими губами, скривился от боли — нижняя губа треснула — и приложил палец к сканеру. Автомат засверкал огнями, женский голос ободряюще произнес:

— Выберите наименование товара…

Она еще не закончила фразу, а Митя уже ткнул в панельку «Вода негаз. 1 л». Через несколько томительных секунд, во время которых в кишках автомата скрежетало и звякало, в лоток вывалилась вожделенная банка.

О, как Митя пил! Пожалуй, только путешественники эпохи Великих географических открытий и арабские купцы времен Первого Халифата смогли бы понять те чувства, которые испытал Митя, опустошая банку с водой.

Напившись и бросив банку в черный зев утилизатора, Митя огляделся. Он по-прежнему не знал, где находится. Было темно. Вокруг высились силуэты каких-то объектов непонятного назначения. Сбоку доносилось мощное, низкое гудение; нагретый, неживой воздух струился между серых стен, неся странные, тревожные запахи.

Одинокий фонарь вдалеке освещал кусок туннеля — крашенные серой краской автоматические ворота, толстые изгибы труб, похожие на застывших питонов, провода, железные боксы системы управления — в общем, что-то очень технологическое и очень непонятное. Но там был свет, и Митя, то и дело озираясь, двинулся к этому свету.

Как мотылек.

Отчего-то ему вдруг стало страшно. В памяти всплыли всякие дурацкие слова типа «маньяк», «серийный убийца», «извращенец», а затем и кадры из «ужастиков», сюжеты из книг и строчки старинных новостей с сайтов «серой зоны» сети: «Поиски пропавшего без вести мальчика не увенчались успехом».

Митя остановился. Он тяжело дышал, ладони сделались влажными, сердце гулко бухало в ушах. Темнота вокруг казалась ему теперь густонаселенной и очень-очень враждебной. Там, прячась до поры за выступами стен, в проходах, в коридорах и каких-нибудь будках, таились, плотоядно облизываясь и потирая волосатые лапы, бандиты и насильники. Они уже доставали ножи, кастеты, пистолеты и гнусно улыбались в предвкушении… предвкушении чего-то очень ужасного!

Это было жутко — знать, что вокруг тебя преступники и враги, и даже не видеть их. Митя затравленно оглянулся — пока никого! — и побежал к конусу света под фонарем. Понятно, что свет не защитит, но там по крайней мере хотя бы будет видно злодеев. В том, что они, эти самые злодеи, уже собрались напасть, Митя в тот момент не сомневался ни на секунду.

Вот и фонарь. Митя буквально вцепился в холодную бетонную колонну, с трудом сдерживая себя, чтобы не заорать от ужаса. Обернувшись, он огляделся и испугался еще больше, поняв, в какую ловушку сам себя загнал.

Теперь его было видно всем, как актера на сцене, а он не видел никого.

Вообще никого.

В темноте произошло какое-то движение. До слуха Мити донеслись шаги. «Вот и все! — молнией пронеслось в голове. — А у меня даже оружия нет… Только прадедовский планшет».

Шаги приближались. Митя сжал кулаки. Кто бы там, в темноте, ни был, но сдаваться без боя Митя не собирался. Как там учил отец? «Если драка неизбежна, бей первым!»

Он скинул рюкзачок, напружинил ноги. Сейчас… «Мамочки, как страшно-то!» — подумал Митя и заорал:

— Ну, где ты?! Выходи, гад!

— Эй, — раздался из темноты девчачий голос. — Ты что орешь, ругаешься? Ты чего там делаешь вообще? Уходи! Тут нельзя!

Митя сглотнул. На свет вышла девочка, высокая и худая. Вьющиеся светлые волосы, большие, насмешливые глаза. Незнакомка была одета в серый комбинезон и хайповую оранжевую куртку-безразмерку. Митины кулаки разжались сами собой.

— Почему? — тупо спросил он.

— Это контрольный узел теплового контура, — сказала девочка. — Здесь нельзя находиться посторонним. Как ты вообще сюда попал?

— Шел, шел — и попал, — пробурчал Митя. — А почему нельзя посторонним?

— Объект повышенной опасности, — важно сказала девочка и похлопала по сгибу трубы-питона. — Тут хладагент. Он вроде бы ядовитый. Если прорвет, мало не покажется…

— Часто прорывает? — поинтересовался Митя не без опаски.

Девочка легко засмеялась, махнула рукой.

— Ни разу не слышала!

Митя тоже улыбнулся, успокаиваясь. Темнота вокруг фонаря в одно мгновение стала уютной, дружелюбной и какой-то свойской.

— А ты откуда знаешь… ну, про хладагент? — спросил Митя. — И что ты тут вообще делаешь одна?

— У нас сегодня практика, — не очень понятно объяснила девочка. — Я проверяю давление в системе. Это же теплоконтур для отопления зданий наверху. Ты что, никогда про теплоконтуры не слышал?

Митя отрицательно помотал головой.

— Ну, это как холодильник наоборот, — еще более непонятно пояснила незнакомка. — Нормальный холодильник забирает тепло из камеры и отдает наружу, а тут тепло берется снаружи, из воздуха, и выделяется внутри здания. Понял?

— Конечно, — солидно произнес Митя, хотя на самом деле ничего не понял. — А зимой как?

— И зимой так же. Разница температур, понимаешь? Хладагент замерзает при температурах намного ниже, чем у нас на улице даже в сильные морозы… Система такая, в общем.

Девочка замялась, и Митя догадался, что она и сама не до конца во всем этом разбирается.

Повисло тягостное молчание.

— Меня Йоко зовут, — вдруг сказала девочка и сделала полукниксен.

— Митя… то есть Дмитрий, — по-дурацки представился Митя, деревянно кивнул и мысленно обругал себя дураком. Разозлившись из-за этого, Митя посмотрел на курносый нос и веснушки Йоко и спросил:

— Ты что, японка?

Девочка засмеялась.

— Не, почти русская. Просто по-японски «Йоко» значит «дочь солнца».

— Твой отец солнце, что ли?

— Типа того, — посерьезнев, кивнула Йоко. — Он инженер-ремонтник на солнечных фермах. А вот мама и вправду из Японии, они в Осаке на конференции познакомились. — И не дав задать Мите какой-нибудь очередной вопрос, девочка спросила сама: — Признайся честно — ты заблудился?

Митя засопел.

— Ничего я не заблудился. Мне в Музей истории связи и информационных технологий надо. Срезать хотел, свернул — и вот…

Йоко снова засмеялась.

— Не умеешь ты врать, Митя. Я знаю, где этот музей. Хочешь — провожу? Только сначала ты мне расскажешь, зачем он тебе нужен. Уговор?

Митя посмотрел в смеющиеся глаза девочки, судорожно сглотнул и кивнул.

— Угу.

— Вот и твой музей, — сказала Йоко, указав на треугольную крышу, горбом выпирающую над темным силуэтом соседнего здания. — Где тут этот… вай-вай?

— Вай-фай, — поправил ее Митя. — Сейчас.

Он скинул с плеч рюкзачок, вжикнул молнией, достал планшет и нажал кнопку включения. Через некоторое время экран засветился, на нем появилась заставка.

— А почему он такой медленный? — с интересом наблюдая за манипуляциями Мити, спросила Йоко.

— Почему-почему… Древний потому что. Ему сто лет!

— Ого! — уважительно протянула Йоко. — Дедушка уже.

— Прадедушка, — поправил Митя.

— А вай… фай-то где?

— Где надо! Ты снимай давай!

Йоко подняла повыше маленькую «живую» камеру, направила экран на Митю. Он уселся на парапет, положил планшет на колени, вошел во вкладку «Сеть», нашел значок «Wi-Fi подключения» и нажал на него. Появилось окошечко с надписью «Поиск доступных сетей». Митя затаил дыхание — сейчас все должно было решиться…

— О, смотри! — Склонившаяся над светящимся экраном Йоко ткнула пальцем в высветившуюся сеть «Moscow_Museum_2118». В последний момент Митя успел отдернуть руку с планшетом.

— Ты что! — воскликнул он, сердито посмотрев на девочку. — Нельзя в него тыкать! Нужно осторожно…

— Извини, — потупилась Йоко. — Я же не знала. А что дальше?

— Дальше… — Митя нажал на сеть, и появилось окошечко для пароля. Снизу на экране возникла клавиатура. — Дальше надо ввести пароль.

— Паро-оль? — удивленно переспросила Йоко. — А это что такое? В смысле — зачем он здесь?

— Чтобы те, кто не заплатил за трафик, — солидно, со знанием дела начал объяснять Митя, — не подключались к сети.

— Ты что, — засмеялась Йоко, — хочешь сказать — раньше за интернет платить надо было, что ли?

— Угу, — кивнул Митя, доставая распечатку с паролем. — Это же начало века было. Темные времена. Еще до отмены сотовой связи.

— У мамы есть старый сотовый телефон, — важно сказала Йоко. — Бабушкин еще. Бабушка рассказывала, что, когда маленькая была, у всех такие были. А потом запустили всемирную сеть, и мобильные стали не нужны. В них еще карточки доступа вставляли. Зумки, да?

— Симки, — снисходительно, на правах знатока, поправил девочку Митя. — Это не карточки, а идентификационные модули абонента. Есть! Есть!!

Мгновенно забыв обо всем на свете, Митя едва не запрыгал от восторга — планшет подключился к музейной сети Wi-Fi!

— Ты снимаешь, снимаешь? — закричал он, поднимая планшет повыше.

— Да снимаю, успокойся. — Йоко выставила руку с камерой. — Все хорошо.

Митя начал демонстрировать возможности старинной технологии — зашел через Wi-Fi в сеть музея, полазил по страницам сайта, потом вышел в интернет, открыл сайт школы и отправил свою презентацию.

— На этом наша трансляция заканчивается, — улыбаясь, сообщил он в камеру, — а презентация продолжается.

— Какая презентация? — удивилась Йоко, выключая камеру.

— Это для школы, забудь, — отмахнулся Митя, возясь с зависшим планшетом.

— А у нас в школе презентаций не бывает, — вздохнула девочка.

— Почему? — Митя с удивлением посмотрел на Йоко.

— У нас специализированная школа, при МУМХе. Ну, Московском управлении муниципального хозяйства, — объяснила она. — Не понимаешь? Ну, вот наш класс с теплотехническим уклоном, а «бэшки» — с энергетическим. А девятиклассники — там весь поток на биотехнологиях сидит. Это удобно — когда ты окончишь школу, у тебя сразу будет профессия и место работы.

— Хм… — Митя убрал планшет в рюкзак и нахмурился. — А если ты не хочешь быть этим… теплотехником?

— Папка сказал, что лучше синица в руках, чем журавль в небе, — вздохнула Йоко, и Мите показалась, что она не очень-то рада своему будущему.

— Но ты же можешь после школы пойти учиться дальше и стать… дизайнером там… или химиком каким-нибудь?

Йоко развела руками.

— Могу. Только вначале я должна отработать на муниципалитет три года. Так написано в контракте. А еще они помогают поступить в университет по профилю, на заочное или вечернее.

— Это же здорово! — Митя наконец сумел перезагрузить капризное устройство. По экрану планшета побежала какая-то разноцветная рябь. — Считай, у тебя все будущее обеспечено.

— А если я хочу стать актрисой? — тихо спросила Йоко, отдала Мите камеру и отвернулась. Митя хмыкнул, но ничего говорить не стал.

А через мгновение забыл о Йоко — и вообще обо всем. Забыл, потому что с планшетом творилось что-то непонятное.

Что-то такое, чего не должно было быть!

Экран перестал рябить, но на нем теперь вместо рабочего стола со значками приложений появилась странная заставка — на сером фоне, стилизованном под металлическую поверхность, медленно помахивала крылышками маленькая бабочка. Сквозь виртуальный металл проступили выпуклые буквы: Desunt inopiae multa, avaritiae omnia. Митя ничего не понял.

— …Ты чего завис? — долетел до Мити голос Йоко.

Он поднял голову, посмотрел на девочку, молча показал ей экран планшета. Там по выпуклым металлическим буквам бежали трещины.

— Что-то случилось? — Йоко склонилась над экраном, бросила быстрый взгляд на Митю. — Что это?

— Понятия не имею…

— Какая-то игра?

— Может быть, но раньше такой в планшете не было. — Митя нахмурился.

Буквы на экране рассыпались, и из образовавшихся дыр полезли жирные стальные черви, похожие на шланги от душа. Они, клацая острыми жвалами, быстро съели весь металл на заставке. Осталась только бабочка с радужными крыльями, порхающая над шевелящейся массой.

— Противные какие, — прокомментировала Йоко, имея в виду червей. — А как в эту игру играть?

— Не знаю, — покачал головой Митя. — Черт! Там соединение было небезопасное! Если эта фигня скачалась через Wi-Fi, отец меня убьет.

Бабочка тем временем долетела до центра экрана — и вдруг взорвалась, разлетевшись на тысячу разноцветных осколков. Каждый из них достался одному из червей, и они тут же поменяли цвет, сделавшись красными, синими, желтыми, зелеными, оранжевыми, фиолетовыми.

— Красиво, — отметила Йоко. — Может, выключишь? Ну, мало ли что…

— Интересно же, — возразил Митя. — Смотри, они поползли куда-то.

Черви и в самом деле расползались с экрана, оставляя безжизненную каменистую поверхность. Когда уполз последний, камни сложились в буквы: A gang of eaters of energy. Откуда-то вновь взялась радужная бабочка и начала порхать над камнями.

— «Команда пожирателей энергии». Или банда, — перевел Митя и повернулся к Йоко. — Группа такая старинная? Хип-хоп? А это заставка к альбому?

— Нет, — помотала она головой и сощурила глаза. — Это заставка не к альбому. Я вспомнила бабочку. Это символ «энергетических партизан». Кибертеррористы, двадцатые годы… Мы в школе проходили.

— И что? — тупо глядя на экран планшета, спросил Митя.

— Ничего. — Йоко взяла из рук Мити планшет. — Видишь цифры в окошечке?

Митя посмотрел — действительно, в правом верхнем углу экрана появились цифры, явно показывающие обратный отсчет времени: «89:34:27».

— Ну, вижу.

— Ты только что запустил их программу-киллера. Через девяносто минут… уже через восемьдесят девять… она убьет энергосистему Москвы. И город погибнет, — тихо сказала Йоко.

«Энергетические партизаны» появились в 2020 году и сразу же заявили о себе на весь мир, уничтожив за полтора часа энергосистему Сеула. Это едва не привело к вооруженному конфликту между Южной и Северной Кореей. Анонимная хакерская группировка сумела сделать то, чего не могли совершить террористы в реальной жизни, — «партизаны» чуть не устроили Третью мировую войну.

Спецслужбы всего мира три года гонялись за неуловимыми хакерами, о которых было известно только то, что у них нет ни единого центра, ни руководства, ни внятной идеологии. «Партизаны» провозгласили своим девизом латинское изречение Desunt inopiae multa, avaritiae omnia, что означало «У бедности нет многого, у скупости нет ничего», и объявили, что человечеству пришло время возвращаться к истокам и отдавать долги природе. Для этого, по мнению «партизан», нужно было уничтожить крупные города, переселиться в леса и жить там, как десять тысяч лет назад, родоплеменными общинами.

Уничтожать города «партизаны» решили с помощью разрушения энергосетей и генерирующих мощностей — атомных, тепловых и гидроэлектростанций. «Банда пожирателей энергии» была самой радикальной группировкой «партизан». Именно они устроили кибердиверсию на французской атомной станции в Фламанвиле, приведшую к перегреву и полной остановке реакторов, — тогда избежать ядерной катастрофы удалось буквально чудом. Следом были аналогичные диверсии на АЭС в немецком Эмсланде, американском Браунз-Ферри и российском Балаково. После этого за «партизан» взялись всерьез. «Пожирателей энергии» выловили всех до одного, но еще несколько лет, до 2027 года, изолированные группы «партизан» заявляли о себе, устраивая блэкауты и энергетические коллапсы меньшего масштаба. Обычно киллер-программы «партизан» атаковали компьютерные системы управления энергоузлами, подстанциями и энергетическими хабами, выводя их из строя. После этого целые регионы погружались во мрак. Переставили работать не только холодильники в квартирах и светить фонари на улицах — останавливались насосы водопровода и канализации, переставал поступать газ в дома и на заводы, останавливался весь транспорт, замирали аэропорты и железнодорожные вокзалы.

Резервные генераторы в роддомах и больницах позволяли избежать массовых человеческих жертв, но вообще обойтись без них не удавалось. Иногда счет погибших в результате кибердиверсий шел на сотни, а экономический ущерб от деятельности «партизан» исчислялся миллиардами. Полностью покончить с ними удалось, только когда интернет был разделен на «светлую», легальную, и «серую», изолированную, зоны.

— Киллер-программа спала, спрятавшись в накопителе или облаке сети музея, — сказал Митя, продолжая смотреть на экран планшета, где в окошке бежали цифры: «87:12:28». — Когда я подключился к Wi-Fi, она распознала кодировку и использовала мой планшет для активации…

— Так выключай его скорей!

— Бессмысленно. Программа ушла в городскую сеть. На планшете остался только автономный модуль для контроля за временем. Так мы хотя бы будем знать, сколько времени нам осталось. Черт! Надо идти в полицию. Скорее!

Митя вскочил, но Йоко неожиданно схватила его за лямку рюкзака и остановила.

— Нет. Нельзя!

— Почему?

— Ты что, не понимаешь? — Йоко сурово сдвинула светлые бровки. — В полиции тебя сразу арестуют. Это раз. А потом арестуют твоего отца. Планшет-то его! И будете вы двадцать пять лет доказывать, что не верблюды.

Митя понял: его новая знакомая права, но из упрямства спросил:

— Почему обязательно двадцать пять?

— Потому что столько дают за кибертерроризм, — пояснила Йоко.

— И что тогда делать?

— Подожди. Мне надо подумать…

Солнце еще не село, но в ущелье улицы быстро стемнело. Йоко медленно брела по тротуару, погруженная в свои мысли. Митя шел за ней, то и дело посматривая на экран планшета.

— Прошла еще минута, — напомнил он.

— Не дергай меня! — неожиданно зло рявкнула девочка. — Я думаю!

— Думай быстрее!

— Как могу!

Митя задрал голову. Небо оставалось ясным, и если бы не зажегшееся уличное освещение, не вспыхнувшие огни рекламы, не фары экаров, он увидел бы первые звезды.

Внезапно Йоко обернулась, посмотрела на Митю странным, оценивающим взглядом. Она словно бы прикидывала про себя: выдержит ли этот мальчик предстоящее испытание, справится или даст слабину?

— Я знаю, кто нам поможет, — сказала Йоко и улыбнулась кончиками губ. — Только…

— Что — «только»?

— Ты высоты как… боишься?

Митя фыркнул.

— Ага, щас. Я вообще ничего не боюсь!

Йоко дернула его за руку.

— Тогда побежали! Скорее!

Она устремилась по улице, обгоняя прохожих. Митя поспешил следом.

— Зачем мы так торопимся? — крикнул он на бегу.

— Синхрон пропустим — и он уйдет! — как всегда, непонятно объяснила Йоко и перепрыгнула через парапет.

Они попетляли по переулкам, пару раз сворачивали в какие-то арки, пока наконец не остановились перед входом в подземный паркинг. Митя осмотрелся — над ним нависала громада небоскреба этажей в двести, не меньше.

— Ого! Где это мы?

— «Вышеград», башня «Ирий», — в своем стиле объяснила Йоко. — Ты точно готов?

— Да готов, готов, — усмехнулся Митя. — Что делать-то надо?

— Не бояться, — тоже усмехнулась в ответ Йоко и ловко нырнула под шлагбаум.

Они прошли мимо ряда запаркованных экаров и опять остановились, на этот раз возле неприметной железной двери в стене. Йоко прикоснулась к ней рукой — и дверь со щелчком открылась.

— Это что за фокус? — без удивления спросил Митя. — Она инчем открывается?

— Нет, у меня чип доступа муниципального служащего, я же практику прохожу каждый месяц, — пояснила Йоко. — Просто я его в рукав зашила, вот сюда… — Она указала на обшлаг куртки. — Так удобнее и надежнее — не потеряешь.

Митя сделал себе пометочку — вот как надо было! А он нашел самое простое и ненадежное решение — со скотчем. Зашил бы инч в рукав и нашел бы Музей сам. «И с Йоко бы не познакомился», — насмешливо сказал внутренний голос. Митя мысленно поблагодарил отлепившийся скотч и посмотрел на планшет.

«84:33:11».

Следом за девочкой он вошел в небольшое темное помещение, наполненное тихим гудением. На панелях многочисленных приборов загадочно перемигивались индикаторы, пахло нагретой пластмассой и почему-то — кофе.

— Это аппаратная, — сказала Йоко. — Иди сюда! Быстрее!

Она буквально за руку потащила Митю в нишу, где обнаружилась еще одна дверца, сдвижная. За стеной что-то громыхнуло, ритмично защелкало, дверца отъехала, и Митя прищурился от яркого света — перед ним была маленькая лифтовая кабина.

— Рот закрой и глотай почаще, — посоветовала Йоко, втолкнула Митю в крохотную кабинку и вошла следом.

Дверца с тихим шелестом задвинулась, Йоко нажала сенсор, и вдруг лифт взмыл вверх с такой скоростью, что Митя едва удержался на ногах. Уши мгновенно заложило, и он понял, зачем его спутница советовала чаще сглатывать.

Казалось, подъем длился вечность, но всему на свете приходит конец. Лифт остановился, и Митя на ватных, подгибающихся ногах вышел в темное пространство лифтового холла. Йоко, посмеиваясь, выскочила следом.

— Давай быстрее, за мной! — И снова началась гонка, на этот раз по каким-то лестничным пролетам, освещенным только панелями аварийного освещения коридорам и гулким холлам. Поднявшийся следом за Йоко на технический этаж небоскреба — раньше эти помещения называли смешным словом «чердак» — Митя остановился перед дверью, ведущей на крышу.

— Давай! — Йоко подтолкнула его в спину.

Митя распахнул дверь — и удивленно замер. Он ожидал увидеть ровную площадку с перилами, пару каких-нибудь антенн или, на худой конец, вертолетную площадку — такие крыши обычно показывали в кино. Реальность оказалась сложнее. По сути, никакой крыши не было. Митя и Йоко стояли среди настоящего леса из металлических решетчатых стволов. Каждый ствол венчал пятиметровый «цветок», круглый и состоящий из множества мелких ячеек. Все эти рукотворные подсолнухи сейчас смотрели в сторону догорающего заката.

— Смотри, сейчас будет интересно! — воскликнула Йоко, указывая в сторону багрового диска солнца, почти полностью ушедшего за сиреневую полоску горизонта.

Внизу лежал гигантский мегаполис, уже погрузившийся в ночную тьму. Подсвеченные солнцем облака, узкие и длинные, расчертили небо, и через них, а точнее — высоко над ними, оставляя ослепительно-багровый инверсионный след, двигалась крохотная звездочка — межконтинентальный гиперзвуковой лайнер.

Митя послушно уставился на закат, украдкой смаргивая — солнце все еще слепило, хотя вечерняя дымка работала как светофильтр.

— Да не туда смотри, — с досадой дернула Митю за рукав Йоко, — на ферму!

— На какую еще ферму? — не понял Митя.

— На эту, господибожемой! — Девочка обвела рукой «подсолнухи». — Сейчас будет синхрон.

Митя не понял и хотел переспросить, но не успел — в этот момент солнце полностью скрылось из глаз. И в то же самое мгновение все вокруг Мити и Йоко пришло в движение. Сотни «подсолнухов» с тихим жужжанием начали поворачивать свои огромные «цветы». Это было красиво и немного страшновато, особенно когда ты стоишь посреди такого «цветочного» поля. Митя почувствовал себя букашкой и поежился.

— А почему ты называешь их фермой? — спросил он.

— Потому что это и есть ферма, — пожала плечами Йоко. — Только энергетическая. Их по городу штук сто. Или тысяча, я точно не знаю. На всех больших крышах стоят. Солнечные батареи с помощью специальных датчиков ориентируются на солнце под тем углом, который позволяет получать максимум солнечной энергии. А чинит эти датчики мой папа. И самое главное, чтобы был синхрон.

Митя моргнул.

— Ну, ты просто не в теме. — Йоко досадливо дернула плечиком. — Синхрон — это когда все платформы солнечных батарей поворачиваются вместе. Тогда они не затеняют друг друга, и выработка энергии максимальна. Эта солнечная ферма полностью покрывает потребности всего дома и еще отдает излишки в общегородскую сеть.

— За деньги? — поинтересовался Митя.

— Нет, блин, за так, — рассмеялась Йоко и посмотрела на часы. — Папа где-то здесь, у него плановый осмотр фермы. Он умный, он нам поможет с этим. — Она кивнула на планшет. — Сколько там уже?

— Осталось меньше восьмидесяти минут, — ответил Митя.

— Папа! — закричала Йоко и пошла между «ножек» «подсолнухов». — Па-а-ап! Ты где?

В ответ раздалось ровное и мощное гудение сотен энергонакопителей.

— Па-а-ап! Ты тут? — снова крикнула Йоко.

— Эй, кто там? — донесся откуда-то слева мужской голос.

Митя обрадовался, а Йоко — нет. Она даже присела и жестом показала Мите — пригнись.

— Что случилось? — не понял он.

— Это Хорошилов, папин напарник. Значит, они поменялись, — прошептала Йоко. — Надо сматываться. Если он нас тут засечет, мне влетит. Тут посторонним на самом деле нельзя. Давай, быстро, быстро!

Митя вспомнил о скоростном лифте, представил, каким будет спуск, и опять поежился. Ожидания его не оправдались. Точнее, оправдались, но не полностью. Вначале серебристая капсула лифта действительно ухнула вниз с такой скоростью, что у Мити сердце подкатило к горлу и затукало там, словно бы просясь наружу.

Но внезапно лифт встал, причем так неожиданно, что не только Митя, но и опытная Йоко повалилась на пол и ойкнула, ударившись локтем.

— Все, — почему-то шепотом спросил Митя, поднимаясь. — Застряли?

— Это временный сбой, — тоже шепотом объяснила девочка. — Система отключила питание из-за перегрузки. Раньше были специальные предохранители, они перегорали, и электричество пропадало. А теперь за всем Исайя Иннокентьевич следит. Он лифт вырубил.

— Надолго? — удержавшись от желания спросить, кто такой Исайя Иннокентьевич, поинтересовался Митя.

— Не, минут пять, и поедем. — Даже в темноте было понятно, что Йоко беспечно махнула рукой. — Исайя Иннокентьевич энергопотоки перераспределит — и всех делов.

Однако в этот раз Йоко ошиблась. Ни через пять, ни через пятнадцать минут лифт с места не тронулся. Митя прямо физически чувствовал, как уходит время, как тает шанс добраться до знающих, компетентных, как любит говорить отец, людей — и спасти Москву.

И когда лифт наконец осветился и, щелкнув, начал опускаться, ускоряясь с каждой секундой, Митя твердо решил: все, теперь только в полицию. Не важно, что будет с ним, но могут пострадать миллионы ни в чем не повинных горожан. Нужно найти ближайшее отделение — и сдаться…

Огромный город жил своей жизнью — разноцветные огни залили улицы и площади, вспыхнуло в небе зарево рекламных лазерных прожекторов, загорелся свет в окнах тысяч домов. Люди спешили домой, к семьям, к уюту и теплу того, что раньше называлось домашним очагом. И никому не было дела до Мити и Йоко, ругавшихся на узком тротуаре, идущем вдоль линии электробуса под опорами прозрачной трубы метро.

— Я все равно пойду в полицию! — кричал Митя. — Ты меня не остановишь! Мне надо было сразу идти, без твоего дурацкого синхрона…

— Дурак! — Йоко сжала кулаки. — Я же как лучше хотела!

— Сама дура!

— Сколько там? — неожиданно спросила Йоко.

— Шестьдесят две минуты осталось, — буркнул Митя, поглядев на планшет.

Он сел на круглый бордюр, теплый, словно батарея отопления. Собственно, он и был батареей — внутри проходила труба с горячей водой, зимой возле таких термобуферов не образовывался гололед, а летом не росла трава, разрушающая асфальт.

— Мы все сделаем, — уверенно ответила Йоко, присаживаясь рядом.

— Ага, сделаем, — проворчал Митя, глядя на приближающийся электробус. — Как? Как волшебники, что ли?

— Нет, как нормальные люди. — Йоко указала пальцем вниз. — Смотри — сейчас без двадцати десять. В двадцать два тридцать, через час, дядя Коля заступает на дежурство. Так что вставай и…

— Что — «и»? — хмуро спросил Митя.

— И как всегда — побежали!

Они бежали почти час. За это время перед глазами Мити промелькнула вся изнанка Большой Москвы — паркинги электробусов, многоярусные автоматические гаражи уличных роботов-уборщиков, комплексные станции биоочистки воды во дворах офисных центров и многоступенчатые колонны городских воздушных фильтров, замаскированные под основания рекламных конструкций.

Йоко знала все закоулки и «кротовые норы» города и вела Митю напрямик, избегая шумных, заполненных народом улиц. То и дело ребята спускались в коллекторы или технологические туннели или использовали для прохода через здания служебные помещения. Йокин чип-вездеход творил настоящие чудеса, и Митя только диву давался, как все, оказывается, сложно устроено в городском хозяйстве, пробегая через очередной зал или ангар, уставленный аппаратурой самого экзотического вида. Он уже давно не задавал вопросов. Но Йоко, добровольно взяв на себя роль гида, не давала Мите скучать. Потряхивая челкой, она объясняла и рассказывала в своем фирменном «непонятном» стиле:

— Это комплекс КУГВ. Ну, контроля уровня грунтовых вод. В старых, советских еще туннелях метро сейчас выращивают грибы — трюфели, шампиньоны, вешенки, лисички, белые. Там влажность должна быть всегда одна и та же. Если уровень грунтовых вод поднимется, влажность повысится. И вообще может затопить. Поэтому КУГВы над такими туннелями круглосуточно фиксируют уровень. У них датчики специальные установлены на километровой глубине.

— Это вам в школе все рассказывают? — поинтересовался Митя, искоса глядя на свою спутницу.

— Не, — помотала головой Йоко. — Это Исайя Иннокентьевич. Пригни голову — тут кабели высокого напряжения.

И Митя послушно пригибал голову, перешагивал, перепрыгивал, прижимался, вытягивался, бежал или, наоборот, крался на цыпочках, в точности следуя указаниям Йоко: «Вот тут вдоль стены иди. Линию, маркером нарисованную, видишь? За нее не выходи. Там сектор с грифом „Доступ запрещен“, его камера со сканером держит. Если нас засекут — все, меня с практики снимут».

А счетчик на экране планшета безжалостно отсчитывал секунды и минуты до часа «Х». Митя только стискивал зубы, глядя на окошечко:

«65:23:57».

«53:09:41».

«38:24:36».

«27:43:02».

— Здрасьте, дядь Коль! — крикнула Йоко, буквально за руку втаскивая Митю в большую, хорошо освещенную полукруглую комнату. Митя огляделся — и, несмотря на тревогу, открыл рот от удивления.

Помещение было заставлено компьютерами. Точнее, не так — все эти шкафы и стеллажи с блоками памяти, рядами жестких дисков, охладителей, графическими станциями, процессорами и перемигивающимися блоками питания представляли собой один-единственный компьютер.

Комп-гигант!

Перед громадным пультом-клавиатурой и вогнутым панорамным экраном с интерактивной картой Москвы в полстены, больше всего напоминающими систему управления звездолетом из фантастического фильма, сидел в крутящемся кресле невысокий человечек с обширной лысиной. Он обернулся и подмигнул Йоко:

— О, Йошка, привет! Ты чего гуляешь так поздно? Отца ждешь?

— Да нет, я тут вот… помогаю. — Йоко вытолкнула вперед Митю. — Он вай… фай ловил. В музее. Исследование у него. А потом там программа сработала… И осталось совсем мало времени. Сколько?

Последний вопрос адресовался Мите.

— Добрый день, — сказал он, хотя был уже вечер, и показал планшет. — Вот. Меньше десяти минут.

Человечек посмотрел на экран. Видимо, ему была знакома заставка с каменистой пустыней и разноцветной бабочкой — дядя Коля изменился в лице, выпрыгнул из своего кресла и подскочил к ребятам. Росту в нем оказалось практически столько же, сколько в Мите, Йоко была выше на полголовы.

— Исследователь. Ученый, значит? — выхватив планшет, проговорил дядя Коля, сделал суровое лицо, зачем-то обошел Митю и похлопал его по плечу. — Программист небось? Что изучаешь, коллега? Кибернетический терроризм?

— Я… не специально… Оно само… — промямлил Митя, чувствуя себя не в своей тарелке. — Я в полицию хотел.

Ему на помощь пришла Йоко.

— Дядь Коль, он правда исследованиями занимался. В Музее связи. Для презентации. И он правда в полицию хотел. Он же не знал!

— Не знал он, — проворчал дядя Коля, колдуя над планшетом. — А надо знать! И потом — незнание законов не освобождает от ответственности, молодые люди.

Митя внезапно разозлился.

— Все! — закричал он. — Отдайте планшет. Я больше не буду никого слушаться! Надо было сразу идти…

— Не кипятитесь, коллега. Обойдемся без полиции. — Лицо дяди Коли подобрело, он подмигнул растерянной Йоко, посмотрел на Митю. — Тем более что времени уже не осталось. Не все так плохо. Это стандартная киллер-программа, мы такие проходили еще на втором курсе. Исайя Иннокентьевич разберется, я думаю. Иннокентьевич! — повысил человечек голос. — Я открыл тебе доступ, посмотри.

Дядя Коля положил планшет на край пульта, склонился над ним, внимательно вглядываясь в экран. Митя завертел головой, пытаясь увидеть в комнате загадочного Исайю Иннокентьевича, о котором столько слышал. Почему-то он представился ему высоким стариком с белой окладистой бородищей и умными глазами под густыми бровями. Но в комнате был только дядя Коля.

— А этот… дядя Коля… Он кто? — украдкой, шепотом спросил Митя у Йоко.

— Ты что! — Девочка округлила глаза. — Он же дежурный диспетчер ЦИТС! Он сейчас самый главный в городе!

— Во всей Москве? — Митя как-то по-новому взглянул на маленького человечка у пульта. — Вот он? А что такое «Цыц»?

— Не «Цыц», а ЦИТС, — засмеялась Йоко. — Центральная инженерно-техническая служба. Дядя Коля за все отвечает — за транспорт, за коммуникации, энергию, водопровод, газ, свет, тепло. А Исайя Иннокентьевич ему в этом помогает.

— Да где он, Иваныч этот ваш? — не выдержав, повысил голос Митя.

— Здесь, юноша, здесь! — внезапно прокатился по диспетчерской мощный, глубокий бас.

Йоко от неожиданности ойкнула. Митя и сам бы… и ойкнул, и даже ой-ё-ёйкнул, но ему было стыдно показать девочке, что он испугался, поэтому Митя мужественно завертел головой, старательно пряча в карманы задрожавшие руки.

— Не трудись, вы меня не увидите, — пророкотал голос. — Я в некотором смысле нахожусь не здесь. И в то же время я — везде и всюду.

Дядя Коля встал из-за пульта, повернулся к ребятам.

— Иваныч, представься, — сказал он, кивнув Мите — мол, не робей. — Твои загадки разгадывать можно вечно.

— Принято, — рыкнул Исайя Иннокентьевич. — Итак, позвольте представиться: искусственный интеллект КХ-32М на базе квантового компьютера «Эверест» с расширенной периферией и универсальным многопользовательским интерфейсом. Коммуникационное имя — Исайя Иннокентьевич. Здравствуйте, очень приятно.

— Ух ты! — Митя буквально подпрыгнул на месте. — А я думал, такие только в космических войсках бывают и на орбитальных станциях…

— Поздоровайся, — тихо и серьезно сказала Йоко. — Исайя Иннокентьевич ждет. Он очень вежливый.

— Извините, — потупился Митя. — Здравствуйте. Дмитрий. Мне тоже очень приятно.

— Иваныч у нас на все руки мастер, — сказал дядя Коля. — Все про все знает, на любой вопрос ответить может. Из любой ситуации выход найдет. Проверено!

Большой экран, на котором перемигивалась огнями карта Москвы, неожиданно поменял цвет, приобретя бордовый оттенок. Йоко засмеялась.

— Это он изображает, что смущается и от этого покраснел, — заговорщицким тоном сообщил Мите дядя Коля. — А вообще ему приятно, тем более что это все правда. Когда в прошлом году авария на Кузьминском канализационном коллекторе случилась, Иваныч в три секунды правильное решение принял. Город даже ничего не заметил, а могло быть плохо, очень плохо. Вплоть до биозаражения жилых кварталов. Или вот еще… — Дядя Коля уселся в кресло, закинул ногу на ногу и предался воспоминаниям: — Летом, в июле, мы чемпионат мира по легкой атлетике проводили. А жара была несусветная, плюс тридцать пять! Так это Иннокентьевич накреативил создавать в людных местах криозоны со снегогенераторами, чтобы москвичи и, как говорится, гости столицы могли отдохнуть и расслабиться от жары. Или возьмем случай с нашествием на Москву вирулярии…

— Дядя Коля! — напомнила о себе Йоко. — Там же всего минут пять осталось!

— Шесть минут семнадцать секунд, — прогрохотал Исайя Иннокентьевич. — Я заканчиваю выявление внедренных в программное обеспечение городских систем вредоносных кодов и начинаю зачистку. На нее уйдет около трех минут. Еще две минуты займет нейтрализация самой киллер-программы и активатора в музейной сети. Таким образом…

— Таким образом, — подхватил дядя Коля, — опоздай вы хотя бы на минуту, и тут такое бы началось…

— Москва бы погибла, — кивнул Митя.

— Ну, погибнуть не погибла бы… — дядя Коля внимательно посмотрел на Митю, на Йоко и закончил: — Но без жертв вряд ли обошлось бы. Так что вы — молодцы. Я серьезно.

— Это Йоко молодец, — тихо произнес Митя. — А я — виновник. Это из-за меня все.

— Ты не виновник, коллега, — тем же серьезным тоном сказал дядя Коля. — Скорее, наоборот. Если бы не твоя презентация, киллер-программа могла бы спать в сети еще очень долго, и кто знает, при каких обстоятельствах она бы пробудилась и каких бед наделала. А так мы ее аккуратненько… чик! И нету!

Он засмеялся, взял с пульта планшет и перевел разговор на другое:

— У нас такой же был, дедушкин, когда я в школу пошел. Помню, я на нем в игрушку играл… — дядя Коля усмехнулся. — Названия не помню, а смысл, если словами объяснить… В общем, вы решите, ребятушки, что дядя Коля с ума сошел.

Йоко хихикнула.

— Неприличная какая-то, что ли?

— Кто бы мне, ребенку, неприличную-то дал? — даже как будто обиделся дядя Коля. — Нет, там просто такими круглыми птичками нужно было стрелять из большой рогатки в… ну, в свиней, в общем. И в их домики. И все взрывалось. Веселая была игра. У тебя тут нет такой? — Он постучал пальцем по планшету, посмотрел на Митю.

— Нет. Это ж бред какой-то, а не игра, — выдавил из себя Митя. Он все еще робел и не знал, как себя вести. — Птичками — в свиней. Зачем?

— Время такое было… — дядя Коля, словно бы извиняясь, развел руками. — Нет, значит?

— Не-а.

— Жаль. — Дядя Коля вернул Мите планшет. — Я как эту штуку увидел — словно в детство на мгновение попал. Теперь-то все иначе — объемники, голография…

— Внимание! — загрохотал Исайя Иннокентьевич. — Объявляется минутная готовность!

Цифры на экране планшета показывали «00:45:13».

На карте Москвы возникло множество кроваво-алых точек, зловещих, словно маленькие пожары.

— Выявлены все локации внедрения вредоносного программного обеспечения. Начинаю санацию.

Мите показалось, что последнюю фразу Исайя Иннокентьевич произнес не без удовольствия.

— Он успеет? — тихо спросил Митя.

— Спокойно, — так же тихо ответил дядя Коля. — Я верю ему, как себе.

Алые точки на карте Москвы начали гаснуть — вначале медленно, одна за другой, затем все быстрее, быстрее, и вот уже на карте не осталось ни одного тревожного огонька.

«00:11:36».

— Очистка завершена, — отрапортовал Исайя Иннокентьевич. — Сеть Музея связи и информационных технологий отключена, в ней ведутся антивирусные работы.

«00:00:01» — цифры в окошечке замерли, бабочка сложила крылья и…

И исчезла!

— Ну, вот и все, — с улыбкой сказал дядя Коля и протянул Мите планшет. — Держи свой раритет. И в следующий раз, прежде чем лезть в гробницы фараонов, надевай респиратор. Понял?

Йоко удивленно посмотрела на дядю Колю, потом перевела взгляд на Митю.

— Понял, — кивнул он.

И из вредности ничего не стал объяснять девочке.

— Сеть музея проверена и зачищена, — сообщил Исайя Иннокентьевич. — Работы по уничтожению киллер-программы завершены.

— Спасибо, Исайя Иннокентьевич, — сказал Митя, повернулся к дяде Коле. — И вам спасибо…

— Дядя Коля! — решительно перебила его Йоко. — Тут еще такое дело… Мите домой надо! У него родители утром возвращаются…

— Ах да. — Дядя Коля провел ладонью по лицу, словно бы стирая воду. — Извините, коллега. Итак, точка назначения?

— Экоград «Таволга», — сказал Митя.

— Расчетное время?

— Родители будут дома в пять тридцать утра. Мне надо раньше.

— Исайя Иннокентьевич, задача понятна? — спросил дядя Коля.

— Принято! — прогрохотал голос. — Вычисления произведены. Оптимальным вариантом является использование в качестве средства доставки объекта «Дмитрий» в экоград «Таволга» конвейерного поезда МП-12. Точка посадки — станция технического контроля номер четыре. Время посадки — двадцать два часа пятьдесят одна минута. Точка высадки — мусороутилизирующий терминал «Клязьма-17». Расчетное время прибытия — пять часов ноль две минуты.

Дядя Коля прищелкнул от восторга пальцами.

— Не, ну каков, а?! Профи! Йошка, проводишь молодого человека? И поторопитесь, время не ждет.

— Ага, — кивнула Йоко и схватила Митю за руку. — Оно сегодня никогда не ждет. Все, мы побежали. Пока, дядь Коль! И это… нас тут не было, ага?

— О чем речь, — развел руками дядя Коля. — Отцу привет!

— Обязательно! — Девочка уже тащила Митю к выходу.

— Спасибо! — запоздало, от дверей, крикнул Митя и, спохватившись, добавил: — До свидания, Исайя Иннокентьевич! Еще раз спасибо!

— Всего доброго, Дмитрий! — рявкнули со стен динамики. — До связи!

Станция технического контроля номер четыре оказалась неказистым бетонным помещением с низким потолком. Вместо одной из стен была темнота — там проходил туннель с рельсами, по которым ходили конвейерные поезда. Йоко объяснила Мите, что они вывозят из Москвы мусор, день и ночь, без остановок. В автоматическом режиме.

— У них гермоконтейнеры вместо вагонов, а внутри них живут специальные нанобактерии. Они сортируют и разлагают мусор прямо во время поездки, и на подземные мусорные терминалы он приходит уже в виде разного сырья. В общем, это такое метро, только для мусора. И мусороперерабатывающий завод на колесах.

— А с сырьем что дальше происходит? — спросил Митя.

— А дальше из него делают удобрения, новую пластмассу, красители, даже бумагу и ткань. Вот у тебя рюкзак, например, из такой ткани сделан, видишь ярлычок? А ты разве не знал?

Митя в ответ промолчал. В голове у него был полный сумбур. Он действительно до сегодняшнего дня не знал очень многого о жизни современного мегаполиса.

Большие светящиеся часы на стене показывали, что до прибытия мусорного поезда оставалось меньше минуты. Момент прощания приближался, и от этого Мите было грустно.

— А почему искусственный интеллект так смешно зовут — Исайя Иннокентьевич? — спросил он, в основном для того, чтобы как-то заполнить паузу.

— Ну, ты совсем… — с улыбкой тряхнула челкой Йоко. — Ис — искусственный, Ин — интеллект, понял? Эх ты, а еще технологиями увлекаешься.

Митя отвернулся. Не от того, что ему стало стыдно, а просто… ну как-то не так он представлял себе сцену прощания. Йоко ему понравилась, но не просить же у нее в лоб ссылку на сетевой профиль! Сразу все станет понятно.

— У тебя какой ник в сети?

Мите показалось, что он ослышался. Но нет. Йоко насмешливо смотрела на него, чуть наклонив голову.

— Что молчишь? Забыл?

— Ничего я не забыл, — пробурчал Митя. — DV2103.

— Я тебя добавлю, — Йоко повернулась, посмотрела в темный зев туннеля. Там вспыхнули огоньки, затем выкатился плотный, упругий гул приближающегося поезда. — Все, пока! Увидимся.

— Ага, — кивнул Митя, не зная, куда деть руки — не протягивать же девчонке для рукопожатия.

Из туннеля выползла железная змея конвейерного поезда — плосколицый локомотив с крохотной пустой кабинкой и пузатые, похожие на тыквы желтые гермоконтейнеры с мусором.

— Давай! — Йоко подтолкнула Митю к краю перрона, мимо которого двигался замедливший ход поезд. — Быстрее!

Митя сглотнул, переборол страх и впрыгнул в кабинку, едва не упав. Он вцепился в поручень, присел на узкую скамейку, посмотрел через мутное стекло на бегущие навстречу огни, и сразу же киллер-программа, счетчик на экране планшета, дядя Коля, станция, и все события последних часов отдалились, ушли на задний план, превратившись из настоящего в воспоминания.

Митя ехал домой.

Он успел положить планшет в шкаф, умыться и даже перекусить. За окнами разгорался новый день, ныли натруженные ноги, уставшая от сидения на неудобной скамеечке спина, слипались глаза, отчаянно хотелось спать, но… Если бы Мите сейчас предложили снова отправиться в Москву, чтобы встретиться с дядей Колей, Исайей Иннокентьевичем, а самое главное — с Йоко, он, не задумываясь, согласился бы.

За окнами зажужжало экар-такси. «Умный дом» поймал сигнал и распахнул калитку — хозяева приехали. Митя метнулся из кухни, на ходу стягивая футболку. Когда родители вошли в прихожую, шикая друг на друга, чтобы не разбудить сына, Митя уже лежал под одеялом у себя в комнате. Он улыбнулся, закрыл глаза и мгновенно уснул.