Время перемен

1

В уединенном уголке пляжа, неподалеку от сверкающей глади спокойного моря, под сенью зеленых и лиловых деревьев притулилась маленькая хижина из рифленого железа. В хижине на хлипкой койке спал человек, называвший себя Джонни Мантеллом. Внезапно он застонал и открыл глаза. Человек проснулся очень быстро, сразу же от сна — к яви.

Живой — пока!

Он подошел к умывальнику и посмотрел в осколок зеркала, закрепленный над раковиной.

На него глядело измученное, изнуренное лицо тридцатилетнего мужчины, которого уже много лет преследуют неудачи. Его глаза, когда-то весело светившиеся, сейчас казались робкими и жалкими, как у загнанного пса. Лицо было загорелым и обветренным: он много мотался по пляжам этого района планеты Мульцибер, «свободного рая Вселенной», как утверждали рекламные проспекты Галактической Федерации Планет, столицей которых была Земля.

«Чудно», — подумал он. Еще вчера было все как всегда. Утром он занимался своим ремеслом: последние семь лет Джонни продавал туристам яркие цветные раковины и амулеты.

А сегодня Мантелл решил покинуть Мульцибер.

Он бежал от закона. Его преследовала полиция.

Мантелл считался человеком справедливым, уважающим закон и права других людей, и не из страха перед наказанием, а из чувства собственного достоинства. Уважение к самому себе — последнее, что у него осталось, хотя большинство знакомых считало эту особенность просто причудой. Джонни, никогда не искал приключений на свою голову, но и никому не позволял наступать себе на ноги.

Однако на этот раз ему действительно пришлось туго. И ничего уже нельзя было изменить.

Поселившись на Мульцибере, Мантелл старался не думать о необходимости отъезда, поскольку ехать, собственно говоря, было некуда. Жизнь здесь казалась простой: отойди на несколько ярдов в теплое море — и все сорта деликатесных рыб и моллюсков к твоим услугам, лови хоть руками, хоть сетью. На деревьях круглый год висят душистые сочные плоды на любой вкус.

И никаких тебе забот, кроме главной — о безопасности собственной жизни. Но она появилась только теперь.

Если Мантелл хочет выжить, ему придется продолжить список своих преступлений: он должен украсть звездолет. Мантелл знал, как это сделать и где найти убежище.

Стархевен… Несколько лет назад Майк Брайсон, бродяга, известный всему Мульциберу, рассказал Мантеллу о Стархевене.

— Когда-нибудь, если меня сильно прижмут, я украду звездолет и улечу на Стархевен.

— Стархевен? А что это такое?

Джонни помнил, как Брайсон усмехнулся, скривив лицо и обнажив свои желтые зубы.

— Стархевен — планета красного сверхгигантского солнца, называемого Нестором, искусственная планета, созданная двадцать-двадцать пять лет назад парнем по имени Бен Зурдан. Он создал ее для людей вроде нас, Джонни, людей без роду, без племени, которых преследует закон и которым негде укрыться. Гонимые, бездомные, нищие, бродяги могут получить на Стархевене приличную работу и кров над головой. Это место для меня, когда-нибудь я туда обязательно отправлюсь.

Но Майк Брайсон так этого и не сделал. Как-то во время ловли жемчужниц на него напал грызекул и перекусил беднягу пополам. Мантелл пытался вспомнить, сколько лет назад они вытащили с отмели обескровленное тело Брайсона. Три года? Четыре?

Мантелл опустил голову на руки и постарался сосредоточиться. Разве можно представить себе тот далекий день, если плохо помнишь, что было позавчера или месяц назад, и все воспоминания кажутся нудным сном. Правда, иногда случалось что-то с памятью — и тогда перед ним ясно вставали все прожитые годы, вплоть до того времени, когда он жил на Земле. И стал отверженным.

Двадцатичетырехлетнему технику клингсановых защитных экранов казалось, что весь мир лежит у его ног. Он был в зените благополучия так, по крайней мере, думал. Его энтузиазму и энергии можно было позавидовать. И вдруг в нем проснулась роковая страсть к изобретательству.

Мантелл хорошо знал свои способности и безгранично верил в себя и свой талант изобретателя. Он не желал склонять голову, лгать и изворачиваться.

В то время клингсановые установки были немеханизированными. К ним подключались специальные сверхтяжелые прессы из новых сплавов, особые глушители и электронное оборудование. На все это требовались изрядные средства. Возможно, если бы Джонни поработал над своими изобретениями еще пару лет, а потом представил их на Совет директоров, то…

В горячую минуту Джонни высказал своему хозяину все, что думал.

Пришлось уйти работать на заводик поменьше, но там тоже отказались внедрять его изобретения, и он опять со всеми перессорился. Однако он нашел способ решения всех своих проблем: один-два глотка позволяли ему расслабиться, а от четырех-шести работа спорилась лучше. Хозяева не возражали. Вскоре Джонни глушил по кварте в день.

Затем он бросил работу, оставил Землю и помчался в пьяном угаре через всю Галактику на Мульцибер, где по двадцать часов в день светит солнце, а температура круглый год держится около семидесяти градусов по Фаренгейту.

Это был настоящий курортный рай, в котором человек мог беззаботно жить будто в приятном полусне, без трудов и печали.

Так он провел семь лет…

Это случилось ранним утром. Два лимонно-желтых солнца поднялись в шоколадном небе, и маленькие жарочертики затанцевали над раскаленным песком. Несколько ярдов белого песчаного пляжа, а дальше — до самого пустынного горизонта — спокойное море. У берега в прозрачной воде плескались отдыхающие с Земли и других богатых миров Галактики, а чуть подальше смельчаки развлекались охотой на грызекулов, громожаб и прочую местную морскую живность. Они ныряли с пульвиграторов или обычных весельных лодок.

В тот день Мантелл принес в казино свой товар: морские раковины, кораллы, всякие побрякушки. Он предлагал их богатым туристам, наводнившим фешенебельное Северное побережье Мульцибера. Не успел он пробыть в казино и двух минут, как кто-то окликнул его громовым голосом:

— Эй, ты! Поди сюда! Живо!

Мантелл с трудом сдержал себя. Так уж было заведено на Мульцибере: если ты нищий бродяга и взялся разносить товары, а тобой помыкает каждый, кому не лень, то молчи и терпи, если ты хочешь вертеться около туристов, то умерь свою гордость. Мантелл старался избегать неприятностей. Ему оставалось только сказать как можно спокойнее:

— Вы это мне, сэр?

Звавший был вдвое ниже Мантелла, но зато вдвое шире — маленький толстобрюхий морж, дочерна загорелый и залепленный в двух местах пластырем. Дорогой яркий халат обтягивал его крупное тело, пухлая рука сжимала фляжку с каким-то напитком. Он орал:

— Этот парень украл у моей жены брошь. Я заплатил за нее на Туримоне пятьдесят тысяч, а он ее свистнул!

Мантелл покачал головой:

— Вы обознались, сэр. Я не крал никаких драгоценностей.

— Лжешь, ворюга! Сейчас же верни брошь!

Что было потом, Мантелл помнил смутно. В голове царил сумбур.

Помнится, их окружили любопытные туристы, а коротышка-толстяк, глядя на него снизу вверх, изрыгал поток гнусных обвинений, не обращая внимания на все его протесты.

А потом толстяк ударил Мантелла по лицу. Джонни отпрянул и, защищаясь, поднял руку. Нищий бродяга не мог дать отпор разгневанному туристу, но и безропотно стоять столбом тоже не стоило.

Толстый коротышка приготовился для следующего удара. Каменный пол был мокрым: кто-то пролил здесь жидкость алого цвета. Не успел коротышка как следует размахнуться, как его обутая в сандалию нога угодила в лужу, и он с ужасающим воплем опрокинулся на спину, вскинув вверх руки и ноги. Исход печальный: он разбил себе голову о мраморную стойку. Вокруг засуетились люди, перешептываясь между собой. Голова коротышки нелепо наклонилась, из одного уха сочилась кровь.

— Я его не трогал, — стал оправдываться Мантелл. — Вы все видели, как это произошло. Он ударил, промахнулся и шлепнулся на землю. Я до него даже не дотронулся.

Обернувшись, Джонни увидел наблюдавшего за ним Джоя Харрела, одного из старейших бродяг Мульцибера. Этот человек побирался на здешних пляжах так давно, что успел позабыть, из какого мира он сюда явился. Лицо его было испачкано жевательным табаком, глаза тусклые и бесцветные. Но чутье у Джоя было хоть куда.

— Сматывай удочки, парень, — тихо сказал Джой, — беги пока цел!

— Но ты же видел, Джой! У меня своих забот по горло. Зачем мне было с ним связываться? Я его даже пальцем не тронул.

— Попробуй докажи.

— У меня есть свидетели!

— Свидетели? Кто, я? Чего стоит слово какого-то оборванца? — Харрел саркастически рассмеялся. — Этот парень здорово уделался, и они свалят всю вину на тебя, если ты вовремя не смоешься. Нет ничего важнее жизни землянина.

— Я тоже землянин.

— Может, ты когда-то и был Землянином, но теперь ты дрянь, мразь, подонок. А всякую дрянь надо уничтожать — уж об этом они позаботятся.

Беги, говорю, пока не поздно.

Мантелл послушался и, воспользовавшись царившей в казино сумятицей, скрылся. Однако он понимал, что у него мало времени. Вряд ли в казино знали, кто он и где прячется. А другие бродяги, вроде Джоя, будут держать язык за зубами. Но все равно, сейчас вызовут полицию, и она возьмется за работу. Полиции надо добраться до казино, засвидетельствовать смерть, опросить очевидцев. Примерно через полчаса-час они нападут на след подозреваемого в убийстве. Всегда найдется дюжина туристов, готовых подтвердить виновность несчастного бродяги, и никто не заступится за него.

Поэтому следовало поторопиться и найти способ избежать наказания. Мантелл знал, что оно будет тяжелым: либо реабилитация, либо каторга.

Худшим была реабилитация. Она заменяла смертный приговор. Используя сложную энцефалографическую технику, они полностью уничтожают разум приговоренного и вводят в его мозг новую личность, как правило, простую, незамысловатую, работоспособную, но добропорядочную и уважающую законы.

Реабилитация разрушала индивидуальность. Для Джонни Мантелла это означало конец: через полгода, от силы через год, его выпустили бы из госпиталя на свободу, но разум в его голове оказался бы разумом какого-нибудь Пауля Смита или Сэма Джонса, которые никогда бы не узнали, что их мозг принадлежит невинно осужденному человеку.

Если кто-то обвиняется в убийстве или другом тяжком преступлении, то реабилитации не избежать. Если же речь идет о непреднамеренном убийстве или воровстве — оставался шанс, что тебя отправят в каторжную тюрьму на Занзибаре-9 на несколько месяцев или лет тесать камни в каменоломнях, которых хватит заключенным не на один геологический период.

Мантелла не устраивала ни реабилитация, ни каторжная тюрьма, тем более за преступление, которого он не совершал. Оставался единственный выход. Стархевен.

Надо набраться смелости и похитить корабль, провести его через полгалактики к Нестору, солнцу Стархевена. В теле Джонни Мантелла должен сидеть человек, способный на это, и ему хотелось верить, что так оно и есть. Если честно, увести корабль не так уж и трудно. Его следует выкрасть на рассвете — так было уже не раз. Подвыпившие туристы потом возвращали корабль обратно и охотно платили любой штраф.

«На этот раз корабль не вернется», подумал Мантелл. Подготовив все необходимое, Джонни безмятежно подойдет к космодрому и перекинется парой шуточек с дежурными ребятами. Он имел дело с техническими разработками и знал устройство космического корабля. Местные жители слыли неповоротливыми, недалекими парнями, а это ему было на руку. Ему удастся без особого труда пробраться на корабль, заправленный топливом и готовый к старту.

И тогда прости-прощай, Мульцибер, с семью проклятыми годами нищеты и бродяжничества!

Идя по песку к далекому космодрому, он вдруг почувствовал, что воспоминания о Мульцибере стали смутными и расплывчатыми, словно ничего этого не было и в помине: ни Майка Брайсона, ни Джоя Харрела, ни толстого туриста-коротышки, — а все было лишь в призрачном сне.

Он не хотел быть реабилитированным. Он не хотел расставаться со своим «я», хотя в его прошлом не было ничего, кроме неприятностей и разочарований.

Будущее лежало в мире, созданном Беном Зурданом. Что таило оно неизвестно.

Но лететь навстречу неизвестности все же лучше, чем просто сидеть и ждать, когда явится полиция. А другого выхода не было.

2

Три маленьких кораблика мчались, пронзая черные глубины небес. Одним из них был корабль, похищенный Джонни Мантеллом на Мульцибере, два других — крошечные двухместные корабли космических патрульных, которые гнались за ним по пятам. Из Пятого сектора Галактики они уносились в безбрежную тьму.

Особо бояться Мантеллу было нечего. Пока все складывалось в его пользу, оставалось только суметь удержаться впереди погони и достичь орбиты Стархевена раньше космического патруля.

Охота за Мантеллом продолжалась уже около двух дней — захватывающая погоня со скачками по гиперкривой. Патрульные изо всех сил пытались уравнять скорости своих кораблей с угнанным звездолетом, чтобы набросить на него метамагнитные захваты и уволочь на Занзибар-9.

Обливаясь потом, он сидел у пульта управления со жгучим чувством бессилия, которое охватывает почти всех астронавтов, когда при скорости, в три с половиной раза превышающей скорость света, кажется, что ты завис в незыблемом, совершенно неподвижном стазисе.

Путь по гиперкривой как будто уходил в ничто, все вокруг было серым, и лишь где-то, вдалеке, маячили курносые звездолеты космического патруля.

Мантелл неуклонно придерживался взятого курса. Ему говорили, что управлять гиперкосмическим кораблем все равно что водить автомобиль, и это было действительно так. Он благополучно провел корабль через сотни световых лет.

Внезапно зажегся экран пульта управления. Фосфоресцирующими знаками высветилось сообщение, что корабль достиг пункта назначения, который был запрограммирован в курс-компьютере два дня назад. Мантелл удовлетворенно улыбнулся и нажал на эмалированную красную кнопку: корабль стал выходить из безликой серости гиперпространства в нормальный пространственно-временной континуум.

Масс-детектор, прозвонив несколько раз, сообщил Мантеллу, что преследователи заметили его маневр и секундой позже предприняли то же самое. Но теперь Мантелл был спокоен. Долгая изнурительная погоня подходила к концу. Впереди показалась цель путешествия — массивное тело Стархевена, заполнившее все небо.

Он увидел пылающий огнем медный диск с огромными заклепками, эту громаду, мучительно медленно плывущую ему навстречу. Дальше мерцал Нестор, красный сверхгигант, чьих слабых лучей едва хватало, чтобы вырвать из мрака поверхность Стархевена. Правда, Стархевен и не нуждался в свете Нестора: он был полностью покрыт металлическим панцирем и энергетически абсолютно независим.

— О'кей, — отозвался оператор на Стархевене. Через секунду проговорил снова:

— Оставайтесь на орбите. Мы побеседуем с вашими приятелями, а потом займемся вами.

Мантелл довольно хмыкнул:

— Спасибо! Надеюсь, беседа будет короткой?

— Да уж, будьте уверены!

Он прервал связь и кинул взгляд на задние видеоэкраны. Теперь Джонни знал, что находится дома и на свободе, и мог позволить себе небольшое развлечение. Пробежав по клавишам управления, он снизил скорость на десять процентов, ровно настолько, чтобы дать патрульным последний шанс.

Те не стали медлить. Двойная вспышка энергии немедленно ослепила его экраны, но защита выдержала. Он рассмеялся. В тот же миг с покрытой металлом планеты вырвался мощный луч света.

Джонни догадался, что это за луч: в игру вступили тяжелотактные орудия Стархевена. Он увидел, как к первому из преследователей протянулся луч энергии. Патрульный корабль вздрогнул, его защитные экраны с трудом поглотили выпущенную энергию, и в тот же миг батарея лучевых орудий послала новый разряд. Их общей мощности хватило бы, чтобы разнести земную луну. Всего мгновение — и маленького патрульного корабля не стало.

Что до другого патрульного, то он не захотел оставаться на орбите и вступать в единоборство с неприступной крепостью. На полной скорости корабль развернулся и дал деру.

Орудия дали ему секунд шесть форы, не больше. Потом огненная спираль энергии вылетела со Стархевена наперехват удирающему кораблю. И Мантелл оказался в космосе один. На свободе и в безопасности.

Он расслабился в кресле пилота и стал ждать, когда они займутся им.

Ждать долго не пришлось. Его корабль завершал очередной виток по орбите вокруг Стархевена, когда он заметил, что в сверкающем металлическом панцире, в пятидесяти тысячах футах под ним открылся люк.

На следующем витке навстречу ему из открывшегося люка вынырнул корабль. Он нагнал Мантелла на орбите, уравнял скорости и подошел вплотную. Да, это уже не крошечный корабль космического патруля, это гигантское чудовище размером с пассажирский лайнер, нагнавшее его с невообразимой легкостью. Джонни погасил экраны и позволил мета-магнитным захватам другого звездолета взять себя в плен. Его аккуратно втянули внутрь.

Люк корабля плавно закрылся. Коммуникатор щелкнул и ожил — низкий, густой голос сказал:

— Оставайтесь на своем месте и не вздумайте ничего предпринимать. Мы сами заберем вас из корабля. Откройте задний шлюз.

Джонни нажал клавишу управления, и крышка люка скользнула в сторону.

Снаружи была абсолютная темнота и тишина. Наконец, до него донесся слабый шипящий звук, который вдруг резко усилился, и воздух наполнился чем-то сладковатым.

«Газ», — подумал он. Охваченный внезапной паникой, он кинулся к клавише управления люком, но на какую-то долю секунды замешкался, и этого оказалось достаточно, чтобы газ завладел его мускулами и нервами.

Он покачнулся и упал. Наступила тьма, и больше ничего…

Мантелл очнулся, во рту ощущался неприятный привкус. Кто-то снял с него космический скафандр. Он находился в кабине другого звездолета в окружении четырех человек в штатском. Один из них держал бластер, нацеленный в грудь Мантелла. Он холодно сказал:

— Лучше не двигайся, Мантелл. Сейчас мы направляемся на Стархевен.

Каждую минуту мы можем войти под оболочку.

Мантелл потряс головой, стараясь избавиться от действия газа. Им овладел гнев.

— Что за дурацкая идея с этой гадостью? На кой черт вам оружие? И газ? Ничего себе, встречают у вас гостей!

— Нам нравятся порядки Стархевена, — ответил человек с оружием. — И мы стараемся придерживаться традиций. Каждый чужак, который сюда попадает, должен знать свое место и тихо ждать своей участи.

— К тому же нам известно, — добавил другой, — что космический патруль засылает на Стархевен своих шпионов самыми разными способами.

— Неужели ради этого космический патруль пожертвует двумя кораблями и четырьмя людьми! — огрызнулся Мантелл. — Что-то не верится. Я…

— А ты здесь никто, пока не пройдешь психопробу, — прервал Мантелла человек с бластером.

— Психопробу?

— Эту процедуру проходят все, кто впервые попал на Стархевен, обычная мера предосторожности.

Мантелл почувствовал, что бледнеет. Психопробы не проводят любители или рядовые психологи. Это сложная процедура, требующая многолетней практики.

— Как же вы… Разве вы способны проводить подобные исследования? Вы можете повредить человеческий мозг, и еще неизвестно, выудят ли ваши техники хоть каплю стоящей информации.

Один из присутствующих холодно усмехнулся:

— Не волнуйтесь, Мантелл. Психопробами у нас ведает Эрик Хармон. Ну что, полегчало на душе?

— Эрик Хармон? — Мантелл закрыл глаза, пытаясь все вспомнить об этом человеке. — Хармон? Здесь? Известный ученый, который открыл законы и технику психопробы? Который таинственно исчез из цивилизованного мира лет двадцать назад? Да, — угрюмо заметил Мантелл. — Лучше и быть не может.

Корабль совершил едва ощутимое приземление. Мягкое жужжание инерционного двигателя разом оборвалось, с боков гигантского корабля выскочили опоры стабилизаторов. Мантелл внутренне напрягся, на щеке задергался мускул: над ним в металлической оболочке Стархевена громко хлопнула крышка закрывающегося люка.

Человек с бластером попытался любезно улыбнуться и, прервав мертвую тишину, сказал:

— Милости просим на Стархевен, Мантелл. Первым делом мы нанесем визит нашему боссу, он знакомится со всеми новоприбывшими. Теперь смотри в оба.

3

Через пять минут после приземления звездолет Стархевена был уже обработан радиоактивным излучением. Мантелл стоял у гигантского корабля, посреди прекрасно оборудованного космопорта, освещенного так ярко, что казалось, будто находишься в солнечный день на какой-нибудь планете Галактики.

Над головой висело голубое небо, покрытое вполне правдоподобными пушистыми облаками. Ярко светило солнце. Скорее всего, оно было на искусственном дейтерии, хотя в какой-то момент ему показалось, что это горела настоящая звезда.

С трудом верилось, что Стархевен покрыт цельной металлической оболочкой. «Инженеры, создававшие этот мир, — подумал Мантелл, — отлично знали свое дело. И неважно, каким законам они подчинялись и каким целям служили».

— Вам нравится наша выдумка? — спросил Мантелла один из охранников.

Наверное, он лично участвовал в этом строительстве и гордился этим.

— Довольно убедительно. Если не знать про крышу над головой, так и не поверишь в нее.

— Еще узнаете, — ухмыльнулся второй охранник, — когда космический патруль решит до нас добраться. Правда, они не делают этого уже тридцать лет, с тех пор как Бен Зурдан создал Стархевен.

По полю, чуть покачиваясь, к ним катила маленькая каплеобразная машина. Она остановилась почти у самых ног Мантелла. Он и его свита забрались внутрь. Мантелл оглянулся назад и увидел, как портальный кран вытянул из трюма громадного стархевенского лайнера крошечный космический корабль, на котором его выловили в космосе.

Он облизнул губы. Мысль о предстоящей психопробе угнетала его, даже если ее будет проводить сам Эрик Хармон.

— В резиденцию Бена Зурдана!

Машина прокладывала себе путь на перегруженных транспортных магистралях деловой части города. Мантелл был поражен высоким уровнем механизации этой планеты — обители преступного мира. «Людей вроде меня», подумал он.

Мантелл вспомнил, что привело его на Стархевен, эту мертвую точку, планету-ренегат, последний оплот изгнанников из других миров Галактики, где к законам относятся с большим уважением. Нет, он не преступник — его вынудили пойти на кражу.

Но Джонни уже сам сомневался в своей невиновности: его давно исключили из уважаемых членов общества, и он почти поверил, что способен совершить преступление. Теперь у него будет уйма времени, чтобы окончательно свыкнуться с ролью преступника. Стархевен гарантировал таким людям безопасность, и еще никто из них не пожелал его покинуть. Это, наверное, было единственное место в Галактике, где человек свободно жил, не страшась завтрашнего дня.

Машина остановилась напротив громадного административного здания, которое возвышалось над всеми другими строениями в городе. Мантелл в сопровождении эскорта встал на эскалатор. Его попутчики держали оружие наготове.

— Вы соблюдаете этот этикет для каждого вновь прибывшего? — спросил Мантелл.

— Для каждого, без исключений.

Повинуясь сигналу фотореле, дверь плавно скользнула в сторону. Три человека ожидали Мантелла в кабинете, убранном словно для приема Президента Галактической Федерации.

Один из них — немолодой сухощавый человек в белом смокинге, с очень усталым лицом, буквально изрытым крошечными ямками. «Должно быть, это Эрик Хармон, отец психопробы», — подумал Мантелл. Справа от ученого стоял рослый, свирепого вида мужчина в театральной, из лилового синтетического шелка рубахе и ярко-желтых брюках, совершенно лысый. На вид ему было лет сорок или чуть больше. Весь облик говорил об огромной энергии и властолюбии этого человека. «А это, по-видимому, и есть сам Бен Зурдан, основатель Стархевена», — решил Мантелл.

А третьей была девушка с лиловыми, как рубаха на Зурдане, волосами и глазами цвета бело-голубых солнц, сияющими словно бриллианты. Она казалась лучшим украшением богато убранного кабинета.

— Вы Джонни Мантелл, не так ли? — спросил Зурдан. — Вы прибыли сюда в поисках убежища? — Его голос, как и следовало ожидать, был густым и басистым.

— Да, это так, — подтвердил Мантелл.

Зурдан повернулся к доктору Хармону, который стоял, раскачиваясь на своих слоновьих ногах. Он был похож на сморщенную черносливину.

— Эрик, я полагаю, ты возьмешь мистера Мантелла в лабораторию и проведешь обследование в полном объеме, — Зурдан в упор глянул на Мантелла и добавил: — Конечно, вы понимаете, мистер Мантелл, что эта вынужденная мера предосторожности — часть нашей повседневной работы.

«Мистер…» Бывший бродяга, к которому никто не обращался иначе, как «эй, ты!», целых семь лет! Мантелл коротко кивнул:

— Понимаю!

— Вот и отлично. Идите.

Мантелл проследовал за стариком Хармоном в сопровождении охранника.

Проходя мимо инкрустированного золотом косяка двери, он услышал низкий рокочущий бас, отвечавший на какое-то тихое замечание девушки:

— Да, наверное… Но с ним, скорее всего, все будет в порядке, вот увидишь.

— Надеюсь, мы его не прикончим, Бен, — сказала девушка громко. — Пожалуй, он мне нравится.

Дверь за ними захлопнулась, и разговор оборвался.

Мантелла ввели в хорошо оборудованную лабораторию. В самом центре возвышалась психопробная установка, похожая на громадного паука. К ней были подключены электроэнцефалограф старой модели и разные мудреные приборы, незнакомые Мантеллу. Возможно, это какие-то новые хармоновские устройства. Два ассистента провели Мантелла к кушетке и привязали ремнями.

Хармон надел ему на голову металлический колпак зонда. Он был холодным и твердым. Мысль о том, что один неверный поворот рычажка может повредить его мозг и вызвать путаницу в восприятиях, не давала покоя.

Глаза Хармона возбужденно горели. Старческими, похожими на клешни руками он коснулся эмалированных кнопок пульта управления и улыбнулся:

— Полагаю, вы не откажетесь рассказать мне немного о себе, мистер Мантелл.

Мантелл сжал челюсти, когда вдруг всплыли старые, давно забытые болезненные воспоминания. Он проговорил усталым голосом:

— Я бывший специалист по вооружению. Семь лет назад со мной случилась одна неприятная история: я потерял работу. А потом меня занесло на Мульцибер, где я пробыл дольше, чем рассчитывал. Я…

Пока он говорил, Хармон возился с установкой, поглядывая через плечо Мантелла на видеоэкраны, на которые с помощью осциллоскопа проецировались кривые биоритмов мозга.

— Как-то утром, идя с пляжа, где собирал ракушки, я…

В его мозгу что-то грохнуло, словно ударил десятитонный пресс.

Показалось, что полушария мозга раскололись на части, будто в его череп вонзился гигантский скальпель.

К счастью, приступ острой боли продолжался недолго — его сменила ноющая тоскливая мигрень. Мантелл открыл глаза и посмотрел на старого Хармона, который внимательно глядел на аппаратуру.

— Что случилось? — спросил Мантелл.

Хармон виновато улыбнулся:

— Небольшая ошибка в калибровке, не больше. Приношу вам искренние извинения, молодой человек.

— Надеюсь, доктор, больше не случится ничего подобного, — содрогнулся Мантелл.

Как-то странно взглянув на него, Хармон произнес:

— Но вас уже обследовали. Это длилось не более пятнадцати минут. Вы все это время спали.

Пятнадцать минут! А ему показалось, что прошло всего пятнадцать секунд! Мантелл потер ноющий лоб. Вдруг что-то яростно запульсировало в голове на уровне его бровей, еще немного — и он начал бы сдирать кожу со лба. Он крепко прижал руки к голове.

Сзади густой бас Бена Зурдана спросил:

— Он в сознании?

— Только что очнулся. Он упорно погружался в своеобразный стресс, который я не смог преодолеть. Чуть усилю давление — он сразу приходит в сознание.

— Используйте все свое мастерство, Эрик, — прогудел Зурдан. — Вы же не новичок. Если вы еще раз допустите подобную ошибку, мы поручим проведение психопробы одному из ваших ассистентов. Мантелл, вы можете встать на ноги?

— Не знаю, — неуверенно сказал Мантелл. — Попробую…

Он сполз с кушетки, лаборатория плыла перед его глазами. Но он почувствовал, что начал выбираться из состояния шока.

— По-моему, со мной все в порядке, — сказал Мантелл. — Боль проходит, но я еще не оправился полностью.

— Ничего, оправитесь, — гулко хохотнул Зурдан.

— Что, уже кончили?

— Да, вы абсолютно чисты и нам годитесь. Идемте в мой кабинет, немного поговорим о жизни на Стархевене.

Слегка пошатываясь, Мантелл последовал за этим властным верзилой в его роскошно обставленный кабинет. Зурдан растянулся на покрытой пенящейся тканью кушетке, специально сконструированной на его огромную фигуру, и небрежным жестом указал Мантеллу место напротив.

— Выпьем? — предложил Зурдан.

Мантелл кивнул, стараясь не обнаружить свое нетерпение, и Зурдан нажал кнопку, спрятанную в спинке кушетки. Из угла комнаты к ним выкатился изящный портативный бар и остановился прямо перед Мантеллом.

После некоторого раздумья он выбрал забористый тройной «соур чокер».

Джонни нажал на рычаг, и робот-бар налил в хрустальный бокал с тремя кварты зеленоватого зелья. Мантелл взял бокал, а бар переехал к Зурдану.

Тот заказал чистый «бурбон».

Мантелл пригубил и удовлетворенно кивнул:

— Подходяще. Наверное, с Муриака?

— Синтетическое — здесь все синтетическое. Зачем нам закупать какие-то напитки, когда мои химики могут запросто создать любую жидкость вроде этой. — Зурдан развалился на кушетке и внимательно посмотрел на Мантелла. — Доктор Хармон выяснил, что вы когда-то работали техником-вооруженцем. Для нас вы очень ценная фигура на Стархевене, Мантелл, — значительно добавил он.

Зурдан больше не произносил церемонное «мистер». «Видно, так называют здесь только новичков, которых еще не квалифицировали», — решил Мантелл.

— Ценной фигурой? — переспросил Джонни. — Почему?

— Стархевен живет только силой своего оружия. Ослабь мы хоть чуть-чуть поле своих защитных экранов, и из всех секторов Галактики на нас разом обрушится армада Космического патруля. Я поставил миллиарды заслонов перед Стархевеном, Мантелл. Это первая совершенно неприступная крепость в мировой истории. Но, как бы то ни было, без техников, устанавливающих орудия и экраны, нам не обойтись.

Мантелл ощутил легкую дрожь в руках.

— С тех пор, как я занимался защитными экранами, прошло много времени, — сказал он Зурдану. — За семь лет я уже все забыл.

— Ничего, вспомнишь, — просто ответил Зурдан. — Я знаком с данными психопробы. Семь лет бродяжничества и нищеты после потери работы. Потом ты убил человека, похитил корабль КП и прибыл сюда.

— Я не убивал его.

Зурдан лишь пожал плечами.

— Проба показала, что ты убил его, — возразил он с вежливой улыбкой.

— Проба не лжет. Она просто рассказывает, что случилось и как. Тебя подводит память, Мантелл.

Ошеломленный Мантелл сидел молча, крепко сжимая в руке бокал. Он отлично помнил все подробности того конфликта в приморском баре: толстый пьяный курортник, уверявший, что Мантелл похитил у его жены драгоценную брошку, вялая ладонь коротышки, ударившая его по щеке… и проломленный череп обидчика, поскользнувшегося прежде, чем Мантелл собрался ему ответить.

— Даю вам честное слово, я этого не делал, — спокойно ответил Мантелл.

Зурдан вновь пожал плечами.

— С психопробой не поспоришь. Но здесь это не имеет значения. Мы не преследуем преступников постфактум, — Зурдан поднялся и подошел к трехмерной картине, которая вращалась на одной из стен, меняя очертания красных и ярко-зеленых пятен различных оттенков, как в калейдоскопе.

Он стоял спиной к Мантеллу, сцепив сильные руки: огромный человек, выполнивший огромную работу, — сотворил уникальную планету.

— У нас здесь нет законов, — сказал Зурдан спустя некоторое время. — Нет и анархии. Вломись в чужой дом, укради деньги, и хозяин будет вправе догнать тебя и заставить вернуть их обратно. Если от тебя будет чересчур много хлопот, мы тебя прикончим. И никаких выдумок. Ни выжигания мозга, ни тюремного заключения. — Он обернулся. — Ты мог бы успешно работать над клингсановыми защитными экранами, если не будешь корить себя за прошлое, не ударишься в запой и не завалишь дело. Тогда придется предъявить ордер и выбросить тебя отсюда к чертовой матери.

Мантелл взял еще один бокал и обратился к Зурдану:

— Не говорите только, что мне теперь придется по четвергам посещать исправительную школу!

Зурдан повернулся, темные глаза его гневно сверкнули.

— Не мели чушь! Здесь никого не исправляют. Пей, сколько влезет, лги, изворачивайся, рискуй — нас это не касается. Мы не святоши. Толковый оператор — нужный человек на Стархевене, равноправный и уважаемый гражданин. Мы тебя силком сюда не тащили.

— Но вы утверждаете, что у вас нет законов. Как же это согласуется с тем, что вы только что сказали.

Зурдан рассмеялся.

— У нас есть законы! Их два, только два.

— Интересно!

— Первый — наше Золотое Правило. Я бы сформулировал его так: «С тобой поступят так, как ты сам поступаешь с другими». Просто, не правда ли?

— А второй?

Зурдан ухмыльнулся и сделал добрый глоток перед тем, как продолжить:

— Второй закон еще проще: «Ты будешь делать то, что прикажет Бен Зурдан, не споря, не переча и не задавая лишних вопросов». Абзац! И конец Конституции Стархевена!

Несколько секунд Мантелл молчал, разглядывая высокого широкоплечего человека в ярком, почти маскарадном костюме и думая о мире, который называется Стархевен. Затем он сказал:

— Этот второй закон несколько противоречит первому. Или я что-то не так понял?

— Все так! — кивнул Зурдан.

— Кем вы тогда здесь являетесь? И с какой стати ставите себя выше всех законов?

Зурдан разозлился.

— Я тот, кто создал Стархевен, — отчеканил он. — Я положил свою жизнь и потратил все деньги, до последнего пенни, которые только мог стащить, чтобы сотворить планету, где парни вроде тебя могли бы найти убежище.

Взамен я потребовал абсолютного подчинения. Поверь мне, я не злоупотребляю своей властью. Я не Нерон. Я ввел этот закон, потому что на Стархевене должен быть только один вождь.

Мантелл нахмурил брови. Приходилось признать, что это было вполне резонно. Жуткая, чудовищная философия тирана казалась совершенно приемлемой для Стархевена.

— Что ж, по рукам! — сказал Мантелл. — Я с вами.

Зурдан улыбнулся:

— У тебя не было выбора. Вот, возьми.

Он протянул Мантеллу маленькую белую капсулу. Мантелл внимательно ее рассмотрел.

— Что это?

— Противоядие к яду, который добавлен в твой бокал, — ответил Зурдан.

— Прими его: тебе осталось всего пять минут, потом уже будет поздно, оно не подействует.

Мантелл сжал тонкую скорлупку и поспешно сунул в рот. На вкус она показалась чуть горьковатой. Его бил озноб. Так вот, что значит быть в полной власти одного человека! Ну и хватка!" Ладно, он добился, чего хотел, — решил про себя Джонни. — В конце концов, я приехал на Стархевен по собственной воле. И никуда от этого не денешься".

— У тебя будет неделя, чтобы отдохнуть и разобраться, что к чему, сказал Зурдан.

— А потом начнешь зарабатывать на хлеб. У нас полно работы для квалифицированного вооруженца.

— Честно говоря, мне сейчас не хочется думать о работе.

— Хочешь еще выпить? — ухмыльнулся Зурдан.

— Не откажусь, — согласился Мантелл. Это был наилучший способ доказать Зурдану свое доверие.

4

Два человека снова осушили свои бокалы. Мантелл не уловил разницы между первым и вторым бокалом. Волноваться, однако, не стоило, надо положиться на здравый смысл. Зачем нормальному субъекту травить кого бы то ни было ради собственного удовольствия, тем более человека, который ему нужен?

Немного погодя Зурдан нажал кнопку на своем столе. В комнату вошла девушка с звездно-голубыми глазами. Она была одета в искристо-голубую синтетическую блузу с широкими рукавами и с застежкой только на одном плече, и темную ворсистую юбку. Этот наряд еще больше подчеркивал красоту ее движений. Если девушка хотела произвести на Мантелла впечатление, то она этого добилась.

— Это мисс Батлер, — представил Зурдан. — Майра Батлер, моя секретарша.

Джонни Мантелл перехватил взгляд Зурдана, в котором смешались теплота и гордость. "Господи! Зурдан в нее влюблен! — воскликнул про себя Мантелл.

Он, должно быть, на двадцать лет старше, но я восхищаюсь его вкусом!" — Привет! — сказал он, улыбаясь прямо в голубые глаза, которые сияли ярче, чем ее синтетическая блуза. Потом он решительно отвел взгляд в сторону. «Осторожно, Джонни! — предостерег сам себя. — Если Зурдан влюблен в нее, можно сразу нажить кучу неприятностей. Не зарься, парень, на чужое — проживешь дольше!» Но, с другой стороны, ему еще никогда не приходилось встречать женщину столь притягательной внешности, как Майра. Словно через нее был протянут скрытый кабель высокого напряжения. Правда, у него водились шикарные женщины в первые дни жизни на Мульцибере, пока не иссякли деньги и еще не потухло чувство собственного достоинства. Но потом, когда он начал скитаться по пляжам и продавать свои дешевые побрякушки туристам, он понял, что с ним захотят иметь дело только те женщины, которых он презирал, и ни под каким видом не желал с ними связываться.

— Мантеллу предстоит стать техником-вооруженцем, Майра, — сказал Зурдан. — Думаю, он будет нам очень полезен. Я хочу, чтобы ты познакомила его со Стархевеном. Соверши с ним первое турне. Ему дается неделя, чтобы как следует освоиться. Покажи ему все достопримечательности.

— Похоже, меня ожидает приятная неделька, — улыбнулся Мантелл. А про себя подумал: «Хуже не будет, если я воздам должное вкусу шефа».

Зурдан проигнорировал его замечание. Он вытащил из кармана пачку банкнот и сунул их Мантеллу.

— Этого хватит на первое время. А как приступишь к работе, тебе будут платить регулярное жалованье.

Мантелл взглянул на банкноты: добротная, многоцветная печать; они отдаленно напоминали стандартные галактические денежные знаки, выпущенные на Земле. Однако эти деньги предназначались только для одной планеты.

Посредине, там, где на крупных галактических банкнотах находилось стилизованное изображение созвездий, а на мелких — символическое изображение атома, на местных купюрах помещался портрет Бена Зурдана, выписанный с поразительной тщательностью. Мантелл получил немного крупных бумажек и, несколько мелких, называемых чипами.

— Это самая мелкая денежная единица, — пояснил Зурдан. — Я бы ввел ее во всех мирах вроде Стархевена. По стоимостному курсу один чип равен одному галактическому кредиту и сотне центов. Сначала я собирался ввести чипы различных цветов, синий, красный, зеленый, но это привело бы к излишней путанице… Так покажи ему Стархевен, Майра.

Они прошли через светлые залы — девушка чуть впереди, Мантелл за ней — в гравишахту, которая бережно доставила их на уличный ярус. Они вышли на свежий приятный воздух.

У обочины их дожидалась машина каплеобразной формы, гладкая, темная последняя модель.

Зурдан, очевидно, считал, что Стархевен не должен отставать от галактической моды, даже если планета и закрыта для нормальной торговли и туристских маршрутов.

Майра скользнула в машину и вполголоса сказала что-то шоферу, сидевшему с совершенно каменным лицом. Как только Мантелл захлопнул за собой дверцу, автомобиль сорвался с места и, нырнув под землю, помчался на большой скорости.

Не успели они и глазом моргнуть, как он вновь вылетел на поверхность и остановился у сверкающего, облицованного хромом здания. Майра покопалась в своем кошельке и протянула Мантеллу ключ.

— Этот отель называется «Номер Тринадцать», он принадлежит Бену.

Будешь жить здесь.

— А мне это по карману?

— Не беспокойся. Твой номер 1306. Где бы ты ни оказался на Стархевене, лишь скажи водителю «Номер Тринадцать», и он доставит тебя, когда только пожелаешь. Хочешь взглянуть на свою комнату?

— Лучше позже, — ответил Джонни Мантелл, ему не хотелось расставаться с девушкой.

Майра велела шоферу трогать и они покатили дальше по широким, хорошо спланированным улицам. Мантелл любовался привлекательным городским пейзажем. Все же Стархевен — довольно уютное местечко. Не забывал он, однако, посматривать и на свою очаровательную спутницу.

Майра рассказывала ему о всех чем-нибудь примечательных строениях.

— Это главный госпиталь, видишь?

— А, та двойная башня? На вид — ничего себе. А внутри там так же шикарно, как снаружи?

— А что ты ожидал найти на Стархевене? Сплошные кабаки, игорные притоны и развратные дома? Только потому, что Стархевен — убежище для преступников? Будто мы дикари, и нам незнакома цивилизация?

Мантелл смутился и поднял руки, в шутку прося пощады:

— Ладно, ладно, сдаюсь!

— Зурдан создал эту планету двадцать лет назад, — сказала она. — Раньше здесь был необитаемый мир, слишком холодный, чтобы привлечь кого-нибудь. Шеф имел много денег — неважно откуда. Он сплотил вокруг себя преданных людей, и они вместе построили оболочку, оснащенную внутренним солнцем. Так начинался Стархевен. Затем они поставили орудия, защитные укрепления, и там, где раньше был только холодный пустынный мир, возникла космическая крепость. Теперь здесь живут двадцать миллионов людей, и ни один благочестивый ханжа больше не властен над ними.

Мантелл взглянул на нее и задал ей вопрос, занимавший его с тех пор, как он впервые увидел ее:

— Как ты сюда попала?

Вряд ли стоило спрашивать об этом. Ее миловидное личико вспыхнуло гневом. Она стала похожа на разъяренную кошку с вздыбленной шерстью и выпущенными когтями. Однако Майра быстро взяла себя в руки.

— Я забыла, что ты новичок, Мантелл. Мы никогда не спрашиваем о подобных вещах. Прошлое навсегда остается личной тайной. О нем знает только Бен Зурдан. Больше никому не дано права что-то знать, кроме того, что ты сам захочешь рассказать.

Мантелл почувствовал, что краснеет.

— Извини, — сказал он.

— Пустяки. Обычное недоразумение. Только помни, такие вопросы задавать нельзя.

— Неужели Зурдан знает все о каждом жителе планеты?

— Разумеется, это трудно, нас двадцать миллионов, но он старается.

Шеф лично приветствует каждого, вот как хотя бы тебя. Но иногда случается, за день прибывают по сто, двести и даже пятьсот человек. Тогда, конечно, не получается с каждым выпить и каждому пожать руку. Всем новичкам Бен сам дает работу.

— И мы не можем делать то, что хотим?

— Сначала — нет. В течение нескольких лет занимаешься только той работой, на которую тебя поставили. Но если умудришься разбогатеть, расплатишься с долгами и гуляй себе, сколько влезет. Ты в дивизионе вооруженцев?

Мантелл кивнул.

— Там хорошо платят. Но и выкуп высок. С такой квалификацией и специальностью здесь можно сколотить приличное состояние. Но ведь кто-то же должен водить машины и торговать кукурузными хлопьями, и если Зурдан скажет, что это должен делать ты, то придется подчиниться. Иначе этот мир не устоит.

— Похоже, у него перспективное дело, — заметил Мантелл. — И похоже, он знает толк и в секретаршах.

— Не забывайся, — сказала девушка, но не рассердилась. — Давай выйдем.

Машина осторожно подкатила к остановке. Светящиеся дверцы раздвинулись, и они выбрались наружу. Мантелл огляделся кругом и присвистнул.

Они оказались напротив здания со сводчатым куполом, стоящего посреди идеально ровной, покрытой травой площадки. На верхних этажах купола искрился свет. Здание было необъятным, поднималось ввысь этажей на сто, а то и больше.

— Что это такое?

— Это дворец удовольствий, — сказала Майра, — второе по значимости здание на Стархевене после резиденции Зурдана. Давай войдем внутрь.

Они вступили на движущуюся ленту эскалатора, которая подкатила их к главному входу, в вестибюль, площадью не менее акра, с чудовищно высокими потолками. В зале толпилось много людей, но было тихо: их голоса заглушались звукопоглотителями. Стены были разрисованы довольно-таки смелыми изображениями высотой футов в пятьдесят. Вот это Дворец удовольствий, подумал Мантелл. Наверное, Стархевен когда-то приснился Бену Зурдану, и он постарался воплотить этот дивный сон наяву, мир, о котором можно только мечтать, построив фабрику, способную реализовать самые потаенные и самые смелые желания.

Мантелл зазевался, и его зажали в толпе. Вдруг о почувствовал, как чья-то рука осторожно скользнула в его карман. Он крепко сжал свои пальцы вокруг чужого запястья, второй рукой схватил карманника за горло.

Им оказался маленький, похожий на крысенка человечек, ростом по плечо Мантеллу, с юркими, бегающими глазами, коротко подстриженными черными волосами и кривым вороньим носом. Мантелл сдавил горло крысенка и выдернул его руку из своего кармана. Оглянувшись на Майру, он увидел, что она смеется, будто все это было на редкость забавной шуткой.

— Так вот как тут продают входные билеты? — сказал Мантелл.

Карманник посинел.

— Может, отпустишь, а, парень? Я едва дышу, — прохрипел он чуть слышно.

— Отпусти его, Джонни, — сказала Майра. Он смутился, отметив про себя, что она впервые назвала его просто по имени.

Мантелл решил, что еще успеет придушить этого воришку. Он встряхнул его хорошенько, чтобы помнил, и отпустил ко всем чертям.

Секундой позже он уже стоял под дулом бластера, нацеленным ему в живот.

— Отлично, приятель! Хитростью тебя не возьмешь, придется действовать напролом. Доставай свои монеты, да поживее.

Ошеломленный Мантелл отпрыгнул в сторону. Вокруг суетились сотни людей, и никто не обращал внимания на совершаемый среди белого дня бесстыдный грабеж. Он понял, где находится. Стархевен… Здесь возможно все, что угодно. С неохотой он вытащил из кармана свои деньги.

Все еще улыбаясь, Майра положила свою руку на его ладонь, секунду помешкала и резким движением засунула деньги обратно в карман Джонни.

Другой рукой она вынула маленький карманный бластер.

— Убери оружие, Хул, — велела она. — Он здесь новичок. Только что от Зурдана. Это все, что у него есть.

Бластер опустился. Щуплый карманник понимающе усмехнулся и сказал:

— Я не хотел тебя обидеть, приятель. Пусть это останется между нами, — он кивнул Майре. — Мне приказал это сделать Зурдан. Чтобы научить новенького уму-разуму.

— Я так и подумала, — ответила она. — Обычно ты работаешь не так грубо.

Мантелл хорошо усвоил преподанный урок. Зурдан организовал эту стычку, чтобы показать Стархевен во всей красе и посмотреть на Мантелла в действии. К тому же для карманника было нелишне попрактиковаться на публике, хотя обычно он действовал осторожно и избегал ситуаций, когда он мог быть пойман с поличным.

Наставить оружие на человека — для Стархевена обычная норма поведения. С тобой обходятся точно так же, как ты — с другими. И неважно, с кем имеешь дело: с трусом или храбрецом. На Стархевене выживали только смелые, решительные и ловкие. За счет естественного отбора их процент был здесь куда больше, чем в других мирах Галактики.

«От всего этого легко рехнуться, — подумал Мантелл. — Подобный мир может существовать в равновесии только при одном условии — если у руля находится человек вроде Зурдана».

— Дворец удовольствий, — проговорил он, когда маленький карманник скрылся в толпе. — Что это такое?

— Все, что угодно: любые развлечения, какие только пожелаешь. Можешь выпить, перекусить, посмотреть спектакль, концерт или трехмерку, порезвиться с девочками. На десятом этаже находится игорный зал, а на двенадцатом — танцевальный. Обслуживание — что надо!

— Зачем ты привела меня сюда?

— В основном перекусить, — ответила девушка. — У тебя было тяжелое путешествие и тебе надо расслабиться. Поужинаем, выпьем и можем немного потанцевать, если появится желание.

— А после еды, выпивки и танцев? — спросил Мантелл. — Не слишком ли рано наступит ночь и мы пойдем бай-бай?

— Там будет видно, — сказала она.

Мантелл взглянул на нее испытующе. На миг он пожалел, что не телепат.

Ему захотелось узнать, что таится за этими лучистыми глазами. Хотелось знать, как себя с ней вести и как тесно она связана с Зурданом. Если вообще связана…

Но Мантелл не был телепатом и надеялся, что вино прояснит ситуацию.

Джонни подал ей руку. Она оперлась на нее, весело улыбнулась, и все долгие тоскливые годы бродяжничества на Мульцибере разом вылетели из головы. Там он едва наскребал на еду, клянчил на выпивку, ловил в грязной мутной воде прилива моллюсков, чтобы продавать их раковины одуревшим от безделья туристам.

Теперь он на Стархевене, и в его руке — рука прекрасной девушки.

Впервые за семь лет он снова может держать голову высоко, снова чувствовать себя человеком!

5

Светящийся эскалатор поднял их на высоту в двенадцать футов и доставил в красивый холл, где располагалось множество лифтовых шахт.

Мантелл пропустил девушку вперед и последовал за ней в один из кабинетов.

Она набрала девятый этаж.

— Обеденный зал девятого этажа — один из лучших, — пояснила Майра. — И самый дорогой. Впрочем, увидишь сам.

Они поднялись вверх, миновав семь промежуточных этажей одним головокружительным броском. Лифт остановился. Их встретила слепая металлическая стена, отполированная до зеркального блеска. Майра вытянула руку и прикоснулась к ней украшенным печаткой кольцом. В ней мгновенно образовалась дверь, которая тотчас же откинулась назад.

У входа ждал вежливый робот, напоминавший маленький автомобильчик, с единственным неподвижным широкофокусным глазом посредине плоского лица. Он выкатился вперед, будто приветствуя старых знакомых, и проговорил, обращаясь к девушке:

— Добрый вечер, мисс Батлер. Столик, как обычно?

— Как всегда. Это Джонни Мантелл, он только что с дороги. Мой спутник на сегодняшний вечер.

На миг фоторегистратор робота уставился на Мантелла. Он услышал короткий щелчок и понял, что его уже сфотографировали и занесли в картотеку — на будущее.

— Пройдемте сюда, пожалуйста, — позвал робот.

В зале было восхитительно. Тяжелые красные драпировки из синтетического бархата глушили все звуки. В воздухе витал едва уловимый фруктовый аромат. Из невидимого оркестра доносилась нежная и тихая музыка.

После семи лет шатаний по пляжам Мантелл почувствовал себя не в своей тарелке.

Робот скользнул впереди них, указывая путь к столику, рядом с изумительной грацией плыла Майра, слишком прекрасная, чтобы быть натуральной. При всем том в ней было столько живости, столько пластичности! Этого не мог оценить никакой робот.

Они остановились у бесформенного столика, стоявшего около изогнутой серебристой стены. Через маленькое овальное окошко открывался вид на город — город парков, сине-голубых прудов и возносящихся ввысь небоскребов.

«Здесь, на Стархевене, Бен Зурдан создал удивительную, сказочную планету-сад, — подумал Мантелл. — И посвятил ее преступникам». Мантелл нахмурился, но вовремя вспомнил: ведь он и сам преступник… убийца. И неважно, что он не убивал. С Беном Зурданом не поспоришь. Сейчас он в безопасности и должен быть благодарен за это.

Робот выдвинул кресла для него и его спутницы. Джонни опустился в ковшеобразное сиденье — оно мягко охватило его тело: сидеть в причудливом, суспензионно-пенном кресле было все равно, что плавать в невесомости.

Скрипки на миг смолкли. Мантелл сидел, глядя на Майру, не произнося ни слова. Эти удивительные голубые глаза смотрели на него, но, казалось, мысли ее были так далеко от всего, что ее сейчас окружало. Да, Зурдан не ошибся в своем выборе: стройная, великолепно сложенная, с красиво изогнутыми губами и маленьким правильным носом, с голосом, нежным, хорошо поставленным и чуть-чуть хрипловатым.

— Скажите мне вот что: неужели каждый вновь прибывший на Стархевен удостаивается такого приема? Скрипки, отличная еда и прочее?

— Не каждый.

Мускулы на его скулах дрогнули. Он почувствовал, что его дразнят, а он ничего не может с этим поделать.

— Почему же я оказался среди избранных? Вряд ли Зурдан посылает свою секретаршу отобедать с каждым прибывшим на Стархевен бродягой.

— Конечно нет, — сказала она отрывисто. И, переменив тему, спросила:

— Что ты будешь пить?

Мантелл подумал и заказал двойной кирай, она взяла врафу.

Робот-официант что-то любезно пробормотал, исчез, вернулся с бокалами и, раскланявшись, укатил прочь.

Мантелл осторожно пригубил и посмотрел на Майру:

— Мы слишком много уделяем внимания моей персоне. А вы очаровательны и загадочны, мисс Батлер. Кто вы такая?

Она с улыбкой перегнулась через столик и взяла его руку:

— Не задавай слишком много вопросов, Джонни. На Стархевене это опасно. И главное, не торопись. В свое время ты узнаешь все, что пожелаешь… Может быть.

— Пусть будет так, — сказал он, пожимая плечами.

Во всяком случае, не стоит так настырно совать нос куда не следует.

Мантелл уже не раз убеждался, пассивно бредя по предначертанному пути, что лучше позволять событиям идти своим чередом.

Казалось, эта девушка была в нем заинтересована. Он решил сейчас принять это как должное, а объяснения искать потом.

— А что, Стархевен заметно отличается от Мульцибера? — спросила она, внезапно прерывая его размышления.

— Очень отличается.

— Ты провел там семь лет?

— Ты же знаешь все данные моей психопробы! И, наверное, тебе не нужны мои заверения, — он ощутил неожиданное раздражение. Теплой беседы не получалось, они не находили общего языка.

— Прости, — сказала Майра. — Я не собираюсь бередить старые раны. Бен создал это место для людей вроде тебя, чтобы они могли забыть свое плохое прошлое и начать все сначала. Мульцибер был ничто, Джонни, дурной сон и только.

— Хотелось бы в это верить. Но я провел там семь лет, выпрашивая медяки. Я убил человека. Я не могу, как ты предлагаешь, выбросить это из головы, будто дурной сон, — он проговорил это резко и грубо, и она отпрянула, будто ей залепили пощечину. «Спиртное слишком быстро ударило в голову», — подумал он.

— Давай оставим это! — сказала она с ноткой участия и подняла свой бокал. — За Бена Зурдана и за мир, который он создал, за Стархевен!

— За Стархевен, — отозвался Мантелл.

Они выпили, осушив бокалы до дна, и заказали еще. Голова Мантелла шла кругом, но это было приятное головокружение. Где-то за третьим бокалом Майра заказала еду, и чуть позже прикатили два робота, нагруженные подносами. Они расшаркались и начали расставлять блюда: фазаны с гарниром из трюфелей, белое и красное вино, венгиланские крабы, выложенные на панцири, точно на тарелки. Мантелл ошарашенно уставился на яства.

— В чем дело, Джонни? — спросила она.

— Этот ужин обойдется в пятьдесят кредитов пятьдесят чипов. Сейчас он мне не по карману.

— Успокойся, Джонни, — улыбнулась она. — Бен угощает. Не думай о деньгах.

Он не ел ничего лучше в своей жизни — особенно с 11 августа 2793 года, дня, который запомнился ему на всю жизнь. В этот день земная корпорация «Клингсановые защитные экраны» решила, что запросто может обойтись без его нововведений.

Мантелл вспомнил, невольно содрогнувшись, как отчитывался о работе, исписав три листа, а через два часа обнаружил на своем столе розовую карточку увольнения. Зло фыркнув, он кинулся на административный этаж к самому старику Клингсану. Он ворвался в кабинет главы компании, и потребовал объяснений.

Клингсан объяснил. Тогда Мантелл высказал ему все, что накипело у него на душе, и пока говорил, его имя медленно и неотвратимо проступало в черном списке — теперь ни в одном мире Галактики ему больше не найти приличной работы.

Друзья нашли ему грошовое дельце на Мульцибере, вдали от Земли. Он угробил последние девяносто кредитов, чтобы добраться до этой планеты и услышать о своей скандальной репутации, которая тащилась за ним повсюду.

Он стал нежеланным даже на далеком Мульцибере.

А набрать денег на обратную дорогу он уже был не в состоянии. И даже за семь долгих лет он не смог собрать суммы, необходимой для переезда из этого ленивого, сонного мира вечных субтропиков.

— Опять о чем-то задумался, Джонни, — прервала его мысли Майра. — Я же просила не думать больше о Мульцибере. Постарайся забыть его.

— Я и не думаю больше, — солгал он. — Я прикинул… что не плохо было бы удрать отсюда, вообще не уплатив по счету. По-моему, хозяева ресторана не станут поднимать шума и взывать к закону. Здесь ведь нет законов.

— Вполне возможно. Но ты тоже не станешь взывать к закону, если они тебя поймают и сделают из тебя бифштекс. А если ты захочешь прийти сюда снова — они попросту захлопнут перед твоим носом дверь, или подсыплют в еду какого-нибудь медленно действующего яда.

На секунду-другую он задумался. И тут его осенило:

— Знаешь что? Я могу побиться об заклад, что в этом царстве вседозволенности законы действуют куда лучше, чем там, где они основаны на сложной системе высокоморальных правил и архаичных обычаев. Здесь законы преступности сводят друг друга на нет.

Она кивнула:

— Это самая великая идея Бена. Если взять группу людей, не отягощенных принципами морали, и заставить жить по определенному образцу, их совокупные преступные наклонности превратятся в упорядоченный и практичный способ соблюдения закона. Но это происходит только тогда, когда начинаешь запускать добропорядочных людей в систему, разваливающуюся на части.

Мантелл нахмурился. Он чувствовал, что где-то в ее рассуждениях есть противоречие, но в данный момент он не собирался ломать над этим голову.

— Знаешь, кажется, мне здесь понравится, — сказал он с улыбкой.

6

Джонни и Майра еще трижды начинали разговор, полный намеков и недомолвок, но каждый раз он быстро обрывался, и они окончили ужин в полном молчании. Глядя мимо оркестровых декораций, где пели скрипки (не настоящие скрипки, как догадывался он, а хорошо подобранный электромузыкальный синтезатор, скрытый где-то в этом огромном здании), Мантелл думал: «Какая потрясающая женщина». Он постарался представить хоть и безуспешно — что же такое она совершила, что оказалась здесь, на Стархевене, скрываясь от сетей галактической полиции. Майра казалась такой чистой, такой невинной! Конечно, она не ангел, но тем не менее у него создавалось впечатление, что ею руководят только высокие мотивы. Себя Мантелл тоже не считал законченным негодяем. Он считал, что является жертвой обстоятельств: жизнь могла сложиться совсем по-другому, если бы он не попал на Мульцибер, а остался квалифицированным техником-вооруженцем на старой Земле.

«В конце концов, я опять стал техником-вооруженцем, — подумал Мантелл. — Только не на Земле, а здесь, на Стархевене, где никто не пристает с дешевой моралью».

И где была Майра.

Просто удивительно, что он сидит и просто глядит на нее, не делая никаких попыток к сближению.

Она была девушкой Зурдана — это служило главной помехой. На такой планете ни один человек не позарится на возлюбленную тирана, если дорожит своей жизнью. Но, возможно, Зурдан уже ею пресытился… — «Кого ты хочешь обмануть? — спросил он самого себя. — Кому может надоесть такая девушка?» В мрачном настроении Мантелл решил, что должен отказаться от Майры Батлер, иначе его будут ждать крупные неприятности.

Появились роботы-уборщики, унесли остатки еды и недопитую бутылку.

«Никогда бы не подумал, что смогу оставить полбутылки вина», — усмехнулся про себя Мантелл.

Он откинулся назад:

— Куда теперь?

Майра улыбнулась:

— Ты танцуешь?

— Давно не практиковался.

— Неважно, пошли! Танцзал тремя этажами выше.

Мантелл не чувствовал особого желания танцевать. Но она настаивала:

— Мне нравится танцевать, Джонни. А Бен со мной не танцует. Он ненавидит танцы.

Мантелл, сдаваясь, пожал плечами:

— Я вам очень обязан, леди. Так что, если хотите танцевать, пожалуйста.

Рука об руку они прошествовали из обеденного зала в кабину лифта и поднялись в танцзал. Даже здесь, на двенадцатом этаже, у Мантелла осталось такое впечатление, что весь Дворец удовольствий — над ними.

Танцзал представлял собой огромное, причудливо украшенное сводчатое помещение. Музыка билась в сотне скрытых динамиков. Пылающие пятна трепещущего света, красного, синего и светло-фиолетового, сказочно вспыхивали в воздухе. Это была изумительная картина, будто сошедшая со страниц красочной, богато иллюстрированной книги.

— Для человека, не любящего танцы, Зурдан построил просто великолепный дансинг, — заметил Мантелл.

— Это одно из правил Бена — удовлетворять желания других людей.

Поэтому у него столько приверженцев.

— Бен — хитрый мужик, — сказал Мантелл.

— Даже чересчур хитрый, — согласилась Майра.

Они вступили на танцплощадку. Майра скользнула ему в объятия, и они закружились.

Много лет миновало с тех пор, как Мантелл танцевал последний раз. На Мульцибере он не мог даже и подумать о подобном развлечении. Там его занимала только одна мысль — выжить. А на Земле он был полностью занят куда менее легкомысленным делом. Но здесь, на этой удивительной планете, Мантелл мог с удовольствием восполнить упущенное за все прошлые годы.

Под темным мерцающим люцифугиновым пластиком танцплощадки был установлен антигравитационный экран. Поле отрегулировано на низкую модуляцию, не настолько сильную, чтобы поднять танцующих к потолку, но достаточно мощную, чтобы компенсировать их вес где-то на тридцать-сорок процентов, как прикинул Мантелл. Пары не танцевали, а парили — они совсем не чувствовали своих ног.

Мантелл кружил Майру, словно пушинку. Да и сам он почти не ощущал собственного веса. Никогда прежде Мантелл не танцевал с таким удовольствием, как сейчас. Вокруг них вихрились искрящие разноцветные огни. Музыка играла страстно и волнующе.

«Все дело в антигравитационном поле, — подумал Джонни, — а еще — в Майре, легкой и воздушной».

Однако Мантеллу не давала покоя мысль, что все танцующие рядом с ним — преступники, еще недавно скрывавшиеся от полиции. Сейчас они развлекались, как развлекаются обычные люди, живущие по обычным законам.

Да, эти мужчины и женщины неплохо проводили время — без всяких законов.

Мантелл с Майрой танцевали час, возможно, два. Время бежало незаметно. Мантелл держался стойко. Когда музыка умолкла, а они в сотый раз сошли с площадки, чтобы немного передохнуть, Майра спросила:

— Ну как?

— Тяжеловато, — улыбнулся Мантелл.

— Тогда давай лучше пойдем, Джонни. Уже поздно.

Он взглянул на часы: скоро полночь… Только теперь Джонни почувствовал, как устал. Чего только не было за этот день: бегство от космического патруля, пытка психопробой, а под конец — несколько часов с Майрой. Полный джентльменский набор.

— Куда мы отправимся теперь? Игровой зал? Бар?

Она покачала головой:

— Пойдем домой. Мне пора спать.

Зазвучала веселая музыка, и любители быстрой пляски устремились на танцплощадку. Мантелл стал пробираться через резвящуюся толпу, крепко держа Майру за руку. Путь к лифтам был без особых приключений, они спустились и вышли из Дворца удовольствий на залитую огнями площадь.

Будто из-под земли вырос тот самый каплееобразный автомобиль, который привез их сюда. Они сели.

— Отвезите нас ко мне, — сказала Майра шоферу.

Машина остановились напротив жилого здания. Майра вышла, Мантелл последовал за ней. При их появлении двери здания распахнулись. Джонни проводил девушку до лифта, потом до дверей квартиры.

Она приложила палец к дверной панели, и дверь начала медленно открываться.

— Я не могу пригласить тебя к себе, Джонни. Уже поздно… и вообще… я не могу. Ты все понимаешь, правда?

Он улыбнулся:

— О'кей. Это был чудесный вечер. Я не стану больше искушать судьбу.

Спокойной ночи, Майра. И спасибо за все.

— Мы еще увидимся, Джонни. Не волнуйся.

Мантелл нахмурился и напомнил о запретной теме:

— А Бен…

— Не всегда же Бен будет с нами, — прошептала она со странной интонацией. — Многое зависит от тебя. Мы рассчитываем на тебя больше, чем ты себе представляешь.

— Что? Вы…

— Я же предупреждала тебя, не стоит задавать сразу слишком много вопросов, — оборвала Майра. — Всему свое время. Спокойной ночи, Джонни.

— Спокойной ночи, — ответил он в недоумении.

Девушка очаровательно улыбнулась, и вдруг он обнаружил, что стоит в одиночестве и смотрит на закрытую дверь, но ему было хорошо и спокойно.

Мантелл выбрался наружу — внизу поджидала машина. Было за полночь, и небо усыпали маленькие мерцающие звездочки. Зурдан не поскупился на средства, стараясь придать своей планете чарующую естественность земного мира. Он влез в машину. Водитель походил на человека, но, судя по чересчур прямой посадке головы и неразговорчивости, мог вполне оказаться и роботом.

— Неподражаемая женщина, а? — сказал ему Мантелл. — Мисс Батлер, я имею в виду.

— Да, сэр.

Мантелл улыбнулся. Чего-чего, а болтуном водителя не назовешь.

— Отвези меня домой, в «Номер Тринадцать», — приказал он.

— Хорошо, сэр.

Мантелл расслабленно наблюдал, как по обе стороны машины пролетали небоскребы. Теперь он почувствовал, что безумно устал и хочет только одного — добраться до постели. Он не просто устал — вымотался до предела.

Это был фантастический день.

7

На второй день пребывания на Стархевене Мантелл видел, как погиб человек. Да, первое впечатление от планеты-рая обмануло его. Стархевен не был милым и приятным миром или счастливой Утопией. Здесь царствовали смерть, зло и насилие.

Вчера он лег поздно и сразу заснул. В одиннадцать утра громко зазвонил комнатный видеофон, прервав его сон, полный кошмаров: бесконечная погоня, космические патрульные, древние, что-то невнятно бормочущие ученые, проводящие психопробы…

Он рывком вскочил на ноги, пересек комнату и включил фон, стирая с лица остатки сна. Бесформенное цветовое пятно, появившееся на видеоэкране, медленно приобретало хорошо знакомые черты.

Мантелл увидел лицо Бена Зурдана.

Даже на экране площадью не больше квадратного фута это напряженное лицо говорило о нечеловеческой силе своего хозяина. Он устрашающе улыбнулся и сказал:

— Надеюсь, я не разбудил тебя, Мантелл? Ты, наверное, не выспался.

Мантелл выдавил из себя натужный смешок:

— По-моему, переспал. Видимо, сказывается дурная привычка.

— Ну, как тебе понравился Дворец удовольствий? — спросил Зурдан.

И прежде чем заспанный Мантелл успел ответить, последовал новый вопрос:

— А как Майра?

Мантелл с трудом заставил себя говорить непринужденно:

— Довольно занимательное местечко, мистер Зурдан. Я никогда не видел ничего подобного. И мисс Батлер была очень любезна.

— Рад слышать, — спокойно ответил Зурдан. Возникла неловкая пауза.

Мантелл заерзал перед экраном, ощущая психологическое давление этого человека. Через некоторое время Зурдан произнес:

— Мантелл, я должен благодарить судьбу за встречу с тобой. В тебе есть характер, а мне нравятся люди с характером.

Мантелл не сразу понял, куда клонит хозяин Стархевена. Стараясь скрыть смущение, он очень серьезно сказал:

— Благодарю вас, мистер Зурдан!

— Называй меня просто Беном, — острые глаза сверлили Мантелла, пока тот не покраснел. — Я верю тебе, Мантелл. А если хочешь знать, я доверяю на Стархевене очень немногим людям. Ты мне симпатичен, Мантелл. Мне хочется, чтобы ты оказал мне небольшую услугу.

— Разумеется, Бен, если смогу. Но что ты имеешь в виду?

— Хочу, чтобы ты держал глаза открытыми. Сегодня ты снова проведешь день в компании мисс Батлер. Внимательно слушай и запоминай все, что она тебе скажет, Мантелл. И если узнаешь что-то, заслуживающее мое внимание, не стесняйся — сразу свяжись со мной.

Мантелл нахмурился:

— Я не совсем уверен, что до конца понимаю, о чем ты говоришь, но, кажется, в общих чертах представляю.

— Ну вот и отлично. Держись меня, Мантелл. Жизнь на Стархевене может быть очень и очень приятной, если тебе покровительствует Бен Зурдан.

Зурдан состроил гримасу, которая, видимо, должна была символизировать дружескую улыбку, и отключился. Мантелл уставился на светящийся лик слепого экрана, пытаясь осмыслить услышанное.

Просьба Зурдана явно имела отношение к загадочным словам Майры, брошенным перед вчерашним расставанием. Очевидно, Бен Зурдан чего-то боится, скорее всего, тайного заговора. И он предложил Мантеллу быть его глазами и ушами. Возможно — тут у Мантелла перехватило дыхание — Зурдан подозревает, что Майру втянули в заговор против него. И шеф свел Мантелла с девушкой, чтобы получить нужную информацию.

Джонни покачал головой. Вокруг него плетется паутина. «Не слишком ли скоро, — подумал он. — Выходит, я явился сюда, чтобы служить игрушкой в руках политических сил и оказаться впутанным в дворцовые интриги. Я же хотел только одного — убежища, места, где мог бы восстановить свою истерзанную личность, человеческое достоинство и забыть годы, прожитые на Мульцибере».

Джонни наскоро проглотил завтрак, не переставая тревожиться. Он ввязался в игру, где мог поплатиться головой. Наконец, взяв себя в руки, он набрал номер Майры. Она появилась на экране, бодрая, с безмятежной улыбкой. Несколько минут они болтали о пустяках, прежде чем Джонни предложил встретиться и позавтракать во Дворце удовольствий.

— Встретимся через девяносто минут, — сказала она. — На девятом этаже перед обеденным залом.

— Договорились.

Он отключился и принялся одеваться, потом убил добрую четверть часа, взволнованно расхаживая по комнате. Затем Мантелл сбежал по ступенькам и нашел такси, которое доставило его во Дворец удовольствий.

Майра пришла на свидание с ним вовремя, минута в минуту, и они вновь заняли столик у окна, опекаемые услужливым официантом. На завтрак подали хлорелловый бифштекс с жареным диаманским картофелем и золотое ливресайское пиво. Столиком им служил кристаллический сосуд, в котором гордо и безмятежно плавала рогатая рыба. Мантелл и девушка говорили очень мало. Над обоими, казалось, нависла мрачная туча.

Наконец, Майра спросила:

— Сегодня утром тебе звонил Бен?

Мантелл кивнул и ответил:

— Хозяин, по-видимому, хочет привязать меня к себе, должно быть, его что-то привлекло в данных моей психопробы.

Она выпила весь бокал:

— Результаты психопробы восхищают каждого, кто с ними познакомился, Джонни. Одного мы не можем понять, с какой стати ты околачивался так долго на Мульцибере.

— Я же говорил тебе — стечение обстоятельств.

— Согласно психопробе, ты из породы людей, которые заставляют работать на себя любые обстоятельства. И отлично умеют выходить из любой передряги.

— Видно, у доктора Хармона старческий маразм, — возразил Мантелл. — Обычно обстоятельства работают не на меня, а против меня.

— Ты заблуждаешься. По данным характеристики, в тебе скрыта изрядная доля непреодолимого упорства. Прочтя отчет о твоей психопробе, Бен сказал:

«Этот парень не промах, — надо его приручить».

— Получается, во мне скрыты великие возможности, о которых я и не подозревал, — Мантелл был удивлен. Он вспомнил грязного небритого бродягу, слонявшегося по горячим пескам Мульцибера, заискивающе клянчившего у веселых симпатичных туристов стаканчик виски. Где же скрывалось приписываемое ему упорство все эти долгие годы?

На несколько мгновений наступила тишина. Мантелла одолевали сомнения.

Затем он сказал:

— Вчера вечером, перед тем как попрощаться со мной, ты сделала странный намек…

Она заметно побледнела.

— Это была просто шутка, — ответила девушка. — Или надежда…

Когда-нибудь, возможно, я расскажу тебе обо всем…

— Я не стану ввязываться в это. Свергать вождя, каким бы он ни был, последнее дело. Но я не буду тебя отговаривать. Думаю, отговорить тебя невозможно.

— Милый мальчик, — сказала она, вертя в руках пустой бокал. — Я хочу попробовать еще какого-нибудь пива. А затем мы устроим пятичасовое турне по другим залам Дворца удовольствий.

Они выпили еще по бокальчику и вышли. Майра позаботилась о чеке сама, и учтивый метрдотель понимающе кивнул.

Они зашли в кабину лифта и поехали на десятый этаж. Там они оказались в зале, отделанном черным ониксом и светлым агатом. Их голоса тонули в шумной какофонии звуков.

— На этом этаже восемь казино, — сказала Майра. — Все работают круглосуточно.

Она свернула в узкий проход, Мантелл последовал за ней. Коридор заканчивался комнатой размером с ту танцплощадку, на которой они были прошлой ночью.

Его ослепили мириады крошечных светящихся разноцветных огней, летающих в воздухе, словно снежинки. Шум, веселье обрушились на него.

Вокруг — богато разодетые стархевенцы.

— Большинство собравшихся — профессиональные игроки, — прошептала Майра. — Некоторые из них практически живут здесь, играя почти круглые сутки. Последний месяц Марку Чантеллу везло в рулетку, и он играл восемь дней без перерыва. Под конец Марк остался с двумя компаньонами, скормившими ему бушель таблеток луробрина, чтобы он держался на ногах.

Марк остановился, когда выиграл одиннадцать миллионов чипов.

Мантелл уважительно присвистнул:

— Бьюсь об заклад, что хозяину дворца он пришелся не по нутру!

— Хозяин дворца — Бен Зурдан, — сказала Майра. — А он не станет размениваться на мелочи. В конце игры он сам приезжал сюда поаплодировать Чантеллу. Таков уж Бен!

Мантелл с интересом оглядел переполненный зал. Вокруг стояли самые разнообразные игровые автоматы и механизмы, окруженные толпами игроков и болельщиков. Некоторые столики обслуживались роботами, другие привлекательными молодыми женщинами с мелодичными, завораживающими голосами и прекрасными манерами. В дальнем конце огромного казино Мантелл увидел ряд карточных столиков: там поджидали желающих учтивые распорядители, готовые предложить клиентам любую игру на выбор.

— Во что сыграем? — спросила Майра.

Мантеллу было безразлично.

— У меня голова кругом.

— Рулетка, ротовил? Или попытаем счастья в лучевые кости?

— Начнем отсюда, — сказал он, указывая на зеленую бязевую поверхность ближайшего игрового столика.

Здесь было не особенно людно. Четыре-пять щегольски одетых игроков собрались вокруг, изучая тщательно продуманную систему ямок и ловушек, сдерживающих свободно падающие кости и обеспечивающих выпадение выигрыша.

Руководивший игрой робот ждал, на его металлическом лице застыла механическая улыбка, сложная электроника вычисляла ставки, которые менялись каждую минуту.

Мантелл сосредоточенно нахмурился, наблюдая за доской. Потом он вытащил из бумажника десятичиповый банкнот и хотел было положить на стол, но Майра внезапно задержала его руку.

— Подожди ставить, — быстро проговорила она. — Сейчас что-то будет.

Мантелл обернулся. Он заметил, что в огромной комнате как-то сразу стало тихо. Все настороженно уставились на только что вошедшего человека.

Прибывший был довольно высок — не ниже шести футов восьми дюймов. Левую щеку пересекал рваный мертвенно-голубой шрам, резко выделявшийся на бесцветной коже. Худое тело облегали черно-белые, сверкающие блестками арлекинские рейтузы и серо-золотая рубаха. Сбоку, над левым бедром, зловеще мерцал прицепленный бластер. Он спокойно стоял у входа — и все смотрели на него.

— Кто это? — спросил Мантелл.

— Лерой Марчин. Он покинул Стархевен месяц назад. Ему не следовало бы возвращаться, это безумие! Оставайся здесь, я сейчас…

Она прошла через зал, и Мантелл последовал за ней. Крупье затянул, наконец, свою монотонную песню, прервав напряженное молчание. Майра, казалось, совсем забыла о Мантелле, занявшись неожиданным пришельцем.

Подойдя поближе к этой парочке, Мантелл услышал их разговор.

— Привет, Майра, — голос Марчина звучал глухо и без всякого выражения.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Майра. — Если узнает Бен…

— Бен уже знает: десять минут назад роботы доложили ему по радио, что я здесь.

— Тогда сматывайся отсюда!

— Нет, — ответил Марчин. — Я надеюсь, Бен двинет сюда собственной персоной. В таком случае у меня будет шанс выстрелить первым.

— Лерой! — она возвысила голос до крика. — Ты не посмеешь!..

— Уйди отсюда! — грубо оборвал ее Марчин. — Я не хочу, чтобы ты была здесь, когда начнется пальба.

Он выглядел чудовищно усталым, лицо было бледным, без какой-нибудь тени страха. С показной небрежностью он прошествовал мимо Мантелла и Майры, пересек зал, подошел к рулетке и, когда крупье предложил сделать ставку, положил сточиповый банкнот.

Мантелл обернулся к Майре и спросил:

— Что все это значит? Кто этот человек?

Она нервничала.

— Он уже однажды пытался убить Бена. Когда-то, много лет назад, они вместе с Беном строили Стархевен, но потом Марчин откололся. Бену пришлось одному тянуть все предприятие.

Дело начинало проясняться.

— Зачем он явился сюда? — спросил Мантелл.

— Лерой долго скрывался. Видно, Бен его выследил, и он решил сразиться с ним здесь, в казино, один на один. Что-то будет…

Вновь наступила тишина, на этот раз еще более глубокая.

В зал въехал робот — приземистый, прямоугольный, около восьми футов в высоту, он тихо двигался на гусеничном ходу. Марчин повернулся к роботу.

Люди, стоявшие в десяти-двадцати футах от него, молча расступились.

Мантелл заметил, что Майру бьет дрожь.

— Привет, Лерой, — сказал робот голосом Бена Зурдана. Видно, автомат работал на дистанционном управлении.

Глаза Марчина гневно сверкнули.

— Какого черта, Зурдан! Почему ты не явился сам? Зачем ты послал робота выполнять эту грязную работу?

— Слишком велика честь для тебя, Лерой! — последовал холодный ответ.

— Так лучше: не будет сомнений в исходе.

Марчин вытащил бластер. В тот же миг огни во всем здании потускнели из-за внезапного падения напряжения, а вокруг робота возникло мерцающее сияние.

— Силовой экран, — пробормотала Майра. — У Марчина исчез последний шанс.

Мантелл знал: роботы могут спрятаться за силовым экраном, а люди нет.

Человеку нужен воздух, чтобы дышать, а силовой экран блокирует все: и свет, и воздух, и радиацию. Оснастить робота защитным экраном — стоит чудовищно дорого, однако, как видно, не для Бена.

Палец Марчина нажал на курок. Вспышка пламени пересекла пространство, окатив робота потоком огня. Но огонь был мгновенно погашен силовым экраном.

Невредимое металлическое существо безучастно ждало. Целую минуту Марчин вел бессмысленный огонь по барьеру, закрывающему терпеливого грузного робота. Убедившись, что все напрасно, Марчин грубо выругался и, размахнувшись, швырнул бластер через всю комнату в невозмутимого стального посланца.

Оружие со звоном отскочило от него. Робот рассмеялся. Так смеялся только Бен Зурдан.

Марчин взвыл от ярости, чертыхнулся и сорвался с места. В первое мгновение все подумали, что он собирается бежать, но у Марчина были другие намерения: он в безумном самоубийственном порыве бросился прямо на робота.

Лерой пробежал футов десять, не больше, когда робот поднял гигантскую, чудовищную руку и выстрелил энергетической молнией из скрытых в пальцах разрядников. Молния ударила Марчина в грудь, сбила с ног и отшвырнула обратно, к тому месту, где он стоял прежде. Он зашатался, схватился за горло и повалился на вращающийся игровой столик. Потом упал на пол и больше не поднялся.

Исполнив задуманное, робот повернулся и исчез, не проронив ни слова.

Откуда-то из-под потолка полилась легкая музыка, и напряжение спало. Вновь защебетали крупье, до Мантелла донесся звон бряцающих монет. Все в комнате будто сговорились делать вид, что ничего не произошло.

Откуда-то появились двое служителей и уволокли сморщенный обугленный труп. Мантелл наблюдал за ними, пока Майра не сжала ему руку и не потянула к столику, где шла игра в лучевые кости.

Он почувствовал, как где-то внутри у него застыл комочек страха.

Сегодня он еще раз воочию увидел, как Бен Зурдан управляет Стархевеном.

Вряд ли стоило вставать у него на пути.

8

Пережитое отбило у Мантелла всякую охоту начинать игру.

Майра же, напротив, выглядела спокойной, только лицо чуть-чуть побледнело. Это настораживало: когда-то, судя по всему, она близко знала Марчина, а теперь ее так мало расстроила его судьба. И только потом он понял причину: она привыкла к феномену убийства. Смерть — насильственная смерть — была на Стархевене заурядным событием.

Они играли около часа. Мысли Мантелла были далеко, он почти не следил за тем, что делали руки, и за короткий срок умудрился спустить половину и без того тощего кошелька. К счастью, Майра времени даром не теряла и почти все отыграла. Он подождал, пока Майра соберет выигрыш. Когда же она направилась через зал к магнерулетке, он взял ее под руку и сказал:

— На сегодня хватит! Пойдем отсюда.

— Куда?

— Куда-нибудь. Мне необходимо выпить.

Девушка понимающе улыбнулась. Они вместе пробились через толпу, которая теперь стала шумной, заразившись каким-то отчаянным весельем, и прошли к выходу. Когда они выходили из казино, в двери ввалило много людей, привлеченных, по-видимому, слухами о недавнем инциденте. Мантелл с Майрой прокладывали себе путь из казино, словно рыбы, борющиеся с течением в быстром горном ручье.

— Азартные игры — главная индустрия на Стархевене, — сказала Майра, когда они добрались до кабины лифта, вытирая со лба капли пота. — Рабочий день профессионалов начинается около полудня. Они делают перерыв в четыре-пять часов дня, а потом играют всю ночь напролет.

Мантелл не отвечал. Сейчас его мало занимали подобные темы. Он думал о высоком, бледном человеке по имени Лерой Марчин, которого прикончили прямо на глазах пятисот человек и смерть которого не вызвала ничего, кроме одного-двух равнодушно-сдержанных замечаний.

Они поехали вверх, куда-то на средние этажи, и Майра повела его в бар. Это было полутемное помещение, наполненное табачным дымом и алкогольными парами, освещенное лишь слабыми неоновыми трубками.

Мантелл нашел пустующий столик поближе к задней стене, инкрустированной скорее всего подлинными драгоценными камнями. Появился обслуживающий робот, и она выбрали себе напитки.

Мантелл заказал чистой пшеничной водки, решив на этот раз не смешивать. Он опрокинул рюмку и налил себе другую. Майра потягивала прозрачное голубое вино из хрустального бокала. Осмотревшись, Джонни заметил трехмерное видео, стоявшее в углу, позади бара. На его экране проступило худое, измученное лицо Лероя Марчина в ярких неестественных красках.

— Взгляни вон туда! — сказал он Майре.

Она обернулась. На экране появился робот, массивная темная громада, остановившаяся напротив Марчина. Неожиданно во всю ширину экрана показалось худое лицо Мантелла, недоуменно взирающее на происходящее.

Рядом стояла Майра. Когда началась стрельба, она крепко вцепилась в его руку. Джонни этого не помнил, хотя, скорее всего, так оно и было. Он слишком увлекся дуэлью, чтобы обратить на это внимание.

Вкрадчивый голос компьютера проговорил:

— Вы видите на экране, как около часа тридцати дня Лерой Марчин заявился в Хрустальное Казино. Марчин возвратился на Стархевен после самоизгнания, в которое он отправился в результате неудавшегося покушения на жизнь Бена Зурдана в прошлом году. В казино он пришел один.

Затем динамики передали короткую перебранку между Марчином и роботом, который говорил голосом Зурдана. А экран показывал сцены трагедии: перестрелку, смерть Марчина и вынос тела.

— Главный Комиссар Бриан Варнли собственноручно заверил свидетельство о смерти Марчина, наступившей в результате самоубийства, — невнятно бубнил комментатор. — Среди других новостей на Стархевене пришло сообщение о том, что…

Мантелл был угнетен.

— Вот и все, — сказал он мрачно. — Простое самоубийство. И никому нет до этого дела. Никого, черт побери, не волнует, что сегодня днем человека открыто пристрелили на глазах у сотен людей.

Майра с беспокойством посмотрела на него:

— У нас на Стархевене это обычная вещь. Таков наш образ жизни, и мы не задаем лишних вопросов. Если чувствуешь, что тебе не вынести законов Бена, лучше уноси со Стархевена ноги, да побыстрее, иначе тебя здесь прикончат.

Он провел языком по пересохшим губам. Ему хотелось ей возразить. Но что-то странное случилось с ним, какой-то необъяснимый темный страх поднялся из тайных глубин мозга и проник в сознание. Джонни крепко ухватился за стол обеими руками. Он невольно содрогнулся, ощутив внезапный прилив боли.

Майра встревоженно закричала:

— Джонни! Что случилось? Тебе плохо?

Через несколько секунд боль спала, и он смог произнести:

— Ничего страшного! Ничего…

И все же его охватил страх. Боль снова усилилась. Перед ним в одном безумном вихре промчались последние семь лет — с того дня, когда он порвал с корпорацией старика Клингсана, до того момента, когда он, преследуемый за убийство, бежал на украденном корабле с тихих пляжей Мульцибера.

Воспоминания взлетели, замерли монолитной колонной — и вдруг колонна закачалась и рухнула, рассыпавшись на миллион осколков. Вокруг вращался Стархевен.

Его пальцы до боли вцепились в холодную крышку стола, чтобы не упасть. Мантелл слабо чувствовал, как Майра гладит его онемевшие руки.

Что-то говорит, стараясь помочь, ободрить. А он задыхался.

Через несколько секунд все прошло. Мантелл откинулся назад, измученный, обливающийся холодным потом, с мертвенно-бледным лицом и потухшими глазами.

— Что случилось, Джонни?

Он покачал головой и сухо проговорил:

— Я не знаю. Наверное, психопроба дает о себе знать. Хармон говорил, что немного просчитался с калибровкой. Мог появиться побочный эффект. На какой-то миг, Майра, на один миг мне показалось, что я был кем-то другим!

— Кем-то другим?

Мантелл пожал плечами.

— Наверное, перепил, — ухмыльнулся он. — Или недопил. Лучше я приму еще стаканчик.

Он заказал рюмку и выпил ее залпом. Крепкий напиток привел его в чувство. В нервном возбуждении он собирал и складывал фрагменты личности, которые рассыпались на миг в его сознании. Он обретал прежнюю уверенность в себе. Теперь он вновь был Джонни Мантеллом, бывшим бродягой на Мульцибере, в пятом секторе Галактики, а теперь нашедшим кров на Стархевене, прибежище всех преступников Млечного Пути. Странный короткий приступ был почти забыт.

— Я чувствую себя значительно лучше, — сказал он Майре. — Пойдем, подышим свежим воздухом.

9

Остаток недели, предоставленной Мантеллу, чтобы осмотреться, прошел довольно сносно. Он хорошо усвоил нравы Стархевена, и хотя восхищаться всеми аспектами здешней жизни он не мог, нельзя было также не признать, что творение Зурдана можно сравнить только с чудом.

Мантелл виделся с Майрой, хотя и не так часто, как хотелось. Они держались отчужденно. Мантелл чувствовал, что некая невидимая, но осязаемая завеса отгородила их друг от друга. Она что-то не договаривала, поскольку не должна была говорить, а он что-то не рассказывал, поскольку сам не знал, что нужно рассказывать.

Необъяснимый приступ, который случился с ним во Дворце удовольствий, повторился. Он покрывался холодным потом, появлялось внезапное головокружение, внезапно его охватывало чувство полного одиночества, ему казалось, что он — кто-то другой и что он никогда не бродяжничал на Мульцибере.

В первый раз боль накатила в речном катере, стремительном пассажирском суденышке, на котором они плыли вверх по реке к северным плантациям Стархевена. В этих местах Зурдан сотворил обширные сельскохозяйственные угодья, и Мантелл с Майрой отправились туда на прогулку. Правда, приступ быстро прошел, хотя и выбил Мантелла на несколько часов из колеи.

Следующий приступ случился двумя днями позже, в три часа ночи. Боль разбудила его. Он сел на кровать, сотрясаемый конвульсиями. Когда кризис миновал, Джонни в изнеможении повалился на подушки. Затем неосознанно кинулся к видеофону и набрал номер Майры, надеясь, что она не рассердится на ночной звонок.

Ее не было дома.

Видеофон в квартире Майры прозвонил восемь, десять, девять, двенадцать раз, затем автомонитор включил его, и гладкое металлическое лицо ответило Мантеллу:

— Мисс Батлер нет дома. Что ей передать? Мисс Батлер не дома. Что ей передать? Мисс Батлер…

С минуту Мантелл слушал металлическую песню, будто погружаясь в гипнотический транс. Затем собрался с духом и произнес:

— Спасибо! Мне нечего сказать мисс Батлер.

Он оборвал связь и вернулся в постель. Но так и не смог уснуть до утра, ворочаясь с боку на бок. Джонни не сомневался, что существует только одно место, где Майра могла быть в такой поздний час.

Она была у Бена Зурдана.

Мантелл переживал эту мысль в своем мозгу пять часов кряду. Он понимал, что выглядит совершеннейшим дураком, что не вправе претендовать на Майру Батлер, что она, как все и вся на этой планете, принадлежит Бену Зурдану. Творец волен поступать так, как ему заблагорассудится, а люди вроде Джонни Мантелла должны довольствоваться пожертвованиями Великого Бена. Но, представляя Майру в объятиях этого громилы, он приходил в неописуемую ярость.

В восемь утра Мантелл поднялся и посмотрел на свое отражение в зеркале ванной. На него глядел лик привидения, изможденный и бескровный.

Он нашел пачку тонизирующих таблеток и разом проглотил три штуки. Три таблетки заменяли восемь часов глубокого сна.

Взвинченный Мантелл в одиночку отправился во Дворец удовольствий, чтобы скинуть напряжение, накопившееся в его нервной системе.

За неделю он нагулялся вдоволь. Для Мантелла это было не впервой.

Годы бродяжничества научили его убивать время весело и с пользой. Наконец, на седьмой день его пребывания на Стархевене в «Номер Тринадцать» позвонил Бен Зурдан. Мантелл включил видеофон и увидел властное лицо хозяина планеты. Зурдан так подался вперед, что, казалось, вот-вот вывалится из стереоэкрана.

— Пришло время взяться за работу, Джонни. У тебя была целая неделя отдыха. Этого вполне достаточно, — сказал Бен.

— Я готов начать в любую минуту, когда прикажете, — ответил Мантелл.

— Последний раз я ходил на работу более семи лет назад. Вполне достаточный отпуск для любого человека.

— Отлично! Оставайся дома, я заберу тебя сам, — в голосе Зурдана прозвучала непривычно теплая нотка.

Десять минут спустя Зурдан заехал за ним на аэрокаре, и они отправились на север, в удаленный район Стархевена. Мантелл уже знал от Майры, что хотя металлическая оболочка установлена вокруг всей планеты, заселена была только часть одного обширного континента. По существу, Стархевен представлял собой один гигантский город, укрывший около двадцати миллионов человек. После каждого всплеска иммиграции застраивался очередной участок подготовленной земли. За границами города — к югу и западу — лежали фермерские угодья, а дальше протянулись бесплодные и пустынные земли, до которых у Зурдана еще не дошли руки.

Аэрокар легко скользнул на посадку и приземлился на площадку, расположенную на крыше прямоугольного, темного, лишенного окон здания. Они находились далеко от обитаемых районов. Зурдан выпрыгнул из кабины, Мантелл — за ним.

— Именно здесь мозг и сердце Стархевена, — сказал Зурдан с нескрываемой гордостью.

Рядом открылась крышка люка. Они спустились на верхний этаж здания, и люк со скрежетом захлопнулся.

Внутри деловито сновали люди в чистых лабораторных комбинезонах. Они почтительно приветствовали Зурдана. Бен представил Мантелла как нового техника-вооруженца. Спустя столько лет слышать похвалу себе было весьма приятно.

Экскурсия началась.

— Оборона Стархевена строится на двух принципах, — говорил Зурдан, пока они продвигались по узкому туннелю, напичканному электронными детекторными устройствами. — Первый — пассивный — состоит в обеспечении защиты планеты. Вот почему я соорудил защитную металлическую оболочку.

Второй — активный и куда более важный — заключался в создании хорошего наступательного оружия. Наступательные силы, дополняющие защитную оболочку, делают оборону неприступной. Стархевен имеет лучшие энергетические орудия в мире. А когда вы примете во внимание наши защитные экраны, наши энергополя и отражающую силу самой наружной оболочки, вы поймете, почему космический патруль против нас бессилен.

Они вошли в большую комнату, заставленную блоками тихо пощелкивающего компьютера.

— Мы не оставляем им никакого шанса, — сказал громко Зурдан. — Каждый выстрел, выпущенный из наших тяжелых орудий, предварительно тщательно просчитывается. И редко бывает неудачным.

Мантелл изучал дисплей. Он сразу понял грандиозность созданной Зурданом крепости.

Под самым потолком Мантелл увидел яркие ряды счетчиков, циферблатов, шкал, и вопросительно указал на них.

— Управление энергопотоками, — пояснил Зурдан. — Когда мы окажемся под бомбардировкой, каждый ватт направленной в нас энергии, будет поглощаться нашими экранами и передаваться по силовым линиям сюда, в это здание. Накопленную таким образом энергию мы сможем использовать на благо Стархевена.

— И часто случаются бомбардировки?

— Ни одной стоящей за все годы. Космический патруль больше пижонит и задирает нос. Долгое время мы вообще не знали, куда деть наши генераторы, спасибо, нашлись свободные силы космического патруля, готовые броситься на нас, точно свора гончих. Но теперь они поумнели и совершают, как только представится случай, короткие набеги, лишь бы напомнить о себе.

Мантелл был ошеломлен. Он еще помнил дни, когда служил вооруженцем, и не мог не оценить великолепной стархевенской обороны. Она была выше всяких похвал.

— Скажи мне, Бен, — сказал Джонни. — Какой гений сумел создать подобное?

— Это был поистине гений, — ответил Зурдан. — Все увиденное тобой создал для меня Лорис Фарбер. Он работал целых три года, днем и ночью.

Может, ты когда-нибудь слышал о нем?

— Лорис Фарбер? Кажется, припоминаю. Не тот ли, что прикончил свою жену, а? Когда-то, очень давно, я читал об этом случае.

Зурдан кивнул:

— Он был блестящим кибернетиком и чересчур нервным, склочным, заносчивым человеком. Я сразу понял, чем все кончится — его погубит талант. Можешь мне поверить, что, когда я его встретил, он уже был малость тронутый.

— А что с ним сейчас?

— Однажды он увидел дух своей жены на нейтронном экране и хватил его топориком, — сказал Зурдан. — Чтобы распутать проводку, понадобилось несколько дней.

Экскурсия по зданию заняла почти три часа. Под конец Мантелл совсем вымотался. Контролируемое башней вооружение, казалось, совершенно необъятным, а давно забытые знания вооруженца с трудом возрождались в его голове. Он вспоминал увлекательнейшие часы, проведенные за конструированием защитных экранов, расчетом запутанных колонок сопротивлений и силы тока. Неужели это было семь лет назад? Кажется, что годы стерлись, слились и сразу перешли в настоящее.

Зурдан привел Мантелла в длинную комнату, полностью заставленную видеоприемниками. Она была богато убрана, как и все городские кабинеты Бена.

— Вот, — сказал Зурдан, — моя святая святых, нервный центр планеты.

Из этой комнаты я могу управлять всеми защитными экранами, могу ударить любым оружием с любой огневой позиции и с любой установки, могу послать субрадиограмму в любой мир Галактики.

Его густой бас наполнился гордостью. Он явно хвалился этой комнатой, из которой можно управлять планетой и бросить вызов всей Вселенной.

Зурдан тяжело плюхнулся в релаксационную люльку и стал тихо покачиваться вперед и назад:

— Ну ладно, Мантелл… Ты видел все, что нужно. Что ты теперь скажешь?

— Великолепно, Бен! Стархевен совершенно неприступен. Во всей Галактике нет ничего подобного.

Лицо Зурдана вдруг потемнело.

— И все же на душе у меня неспокойно, — сказал он значительно. — В нашей системе обороны появились опасные бреши… И дело становится с каждым днем все серьезней и серьезней, поскольку никто из моих лучших людей не может справиться с возникшими проблемами.

Мантелл в недоумении уставился на него:

— Бреши, изъяны? Где? Знаешь, шеф, может, я безбожно отстал, но могу поклясться, что это самая неприступная крепость, какую когда-нибудь создавал человек.

Рот Зурдана скривился в слабой усмешке, но его глаза остались мрачными и хмурыми.

— Твои суждения до какой-то степени правильны. Однако существует просчет, который при определенном стечении обстоятельств может означать конец Стархевена и всех, кто нашел на нем убежище. И этот просчет внутри системы.

— Внутри?

— Стархевен уязвим изнутри. Представь, что кто-то захватит центр управления. Он выключит экраны и преподнесет нас патрулю на серебряной тарелочке. Конечно, ему придется сначала убить меня. Несколько дней назад в казино на твоих глазах пристрелили человека, который пытался это сделать.

— Ты имеешь в виду Марчина?

— Да. Он был моим соратником и одним из первых колонистов Стархевена.

Но мы с Марчином не поладили. Я видел, как в течение долгих лет между нами назревал конфликт, но сдерживался, позволив ему нанести удар первым. Так уж вышло, что я оказался сильнее, — Бен скорбно покачал своей большой головой. — Ладно, хватит об этом! У меня есть для тебя дело, Мантелл, очень важное дело.

— Какое же? — осведомился Мантелл.

— Согласно результатам твоей психопробы, — начал Зурдан, — ты незаурядный специалист по защитным экранам. Все данные говорят о том, что ты мог бы подняться в своем мастерстве еще выше. Один раз ты упустил этот шанс, но если Хармон со своей машиной не сошел с ума, у тебя еще есть немалые возможности. Джонни, я могу дать тебе второй шанс стать главным специалистом по вооружению, к тому же ты окажешь мне большую услугу. Мы будем сражаться вместе. Я знаю — неважно откуда — о существовании заговорщиков, которые собираются меня ликвидировать.

— Ликвидировать… тебя? — недоверчиво переспросил Мантелл. — Но…

Но зачем? Кто посмеет?…

— Я не буду говорить о тех, кто хочет моей смерти. Это уж мои заботы, не твои. Но факт остается фактом. Они могут достичь своей цели прежде, чем я раскрою их и обезврежу.

— Но Марчин ведь сорвался.

— С Марчином другое дело — я все время держал его на крючке. Но теперь, скажу честно, я в постоянной опасности. О, конечно, я хорошо защищен, но не для такого случая. Так что, мой друг, я вручаю тебе лабораторию со всем ее ученым штатом и со всей ее начинкой. И помогай тебе Бог!

Правитель Стархевена сверил Мантелла пронизывающим взглядом.

— От тебя требуется только одно — сотворить невозможное. Я хочу, чтобы ты создал мне личный защитный экран, Джонни. И как можно скорее!

10

Мантелл, молча разглядывал громадного человека в релаксационной люльке, человека, который создал Стархевен. Личный защитный экран был мечтой всех правителей на любой планете Галактики. Основные принципы работы современных экранов делали их непригодными для использования человеком. Проблема оказалась слишком сложной: требовалось разработать устройство, которое выборочно блокировало бы лазерную энергию и свободно пропускало воздух. Аппарат должен быть достаточно маленьким, чтобы каким-то образом сбрасывать отведенную энергию и при этом обеспечивать непрерывный приток мощности к полю.

И даже если удастся решить эти проблемы, все равно такой экран скоро станет бесполезен. Каждое решение рождает новые проблемы. Создание эффективного портативного экрана, способного противостоять энергетическому лучевому оружию, только приведет к тому, что лазеры устареют. Тогда, возможно, возродится древнее, давно забытое огнестрельное оружие. А вот проблема: как создать экран, противостоящий ножу, пуле и яду и пропускающий пищу и воздух?

— Ну как? — спросил Зурдан.

— Да, задачка — будь здоров, вогнал гвоздь по самую шляпку, — сказал Мантелл. — Подобный экран, черт побери, на грани невозможного.

— Таким выглядело и создание Стархевена, — оборвал его Зурдан. — Но я же сделал его! Я ничего не понимаю в премудростях электроники, но я умею находить тех, кто понимает. Я нашел лучших специалистов в своем деле, и они рассмеялись мне в лицо, когда увидели черновые наброски Стархевена. Но я их не слушал. Я сказал им, что их дело строить, а мое — платить.

Неразрешимых проблем не бывает, Мантелл.

Мантелл пожал плечами:

— Я же не говорил, что отказываюсь попробовать. Просто не хочу давать обещания, пока не узнаю, как это сделать.

— Меня это вполне устраивает, — сказал Зурдан. — Ничего не обещай, просто возьмись. Я не хочу умирать, Джонни!

Мантелл уловил едва заметную дрожь в голосе Зурдана, когда тот произносил последние слова. Он начал постигать характер этого великого человека. За уверенным тоном повелителя, лежал страх перед неведомым будущим, перед смертью; как любое человеческое существо, Бен Зурдан не хотел умирать. Хозяин не желал покидать свой мир мечты, свою империю, ведь он ее придумал и он ее создал. «Что ж, — решил Мантелл, — не стоит порицать его за это».

— И еще об одном я хотел бы поговорить с тобой, Мантелл, — теперь голос Зурдана звучал твердо. — Дело касается Майры Батлер.

Мантелл сразу напрягся.

— В день твоего прибытия на Стархевен я просил ее составить тебе компанию, Джонни. Чтобы помочь освоиться, понимаешь? Но теперь, чтобы избежать дальнейших осложнений, нам надо объясниться. Майра занята. Я женюсь на ней, как только разрешу главную проблему.

— Я… я никогда, — пробормотал Мантелл.

— Что — никогда? — оборвал его Зурдан. — Ты как-то звонил ей в три часа ночи. Не знаю, о чем ты хотел поговорить с ней в столь позднее время, но могу себе это представить. Держи свои лапы подальше! На Стархевене прорва женщин, и если у тебя есть в них потребность, я помогу подобрать то, что нужно. Но Майру — не тронь!

Мантелл встретился взглядом с Зурданом и содрогнулся. Не стоило с ним тягаться: его силу не преодолеть. Если Зурдан прослушивает видеофоны, то лгать бесполезно. И даже опасно.

— Спасибо за предупреждение, Бен, — произнес Мантелл. — Я не хотел бы оказаться у тебя на пути.

— Да, — спокойно сказал Зурдан. — Не стоит и пытаться.

Следующий час Мантелл провел, выслушивая проекты Зурдана об устройстве Стархевена. Хозяин показал Мантеллу небольшую комнату, которой надлежало стать его кабинетом, познакомил с лаборантами, техниками и учеными, отданными ему в подчинение. Напоследок Зурдан вручил ему пятьсот банкнотов в счет будущего жалованья.

— Теперь тебе причитается твердый оклад, — сообщил Бен. — Будешь получать пятьсот чипов каждую неделю. Ты сможешь устроиться с комфортом.

— Полагаю, с пятью сотнями я как-нибудь управлюсь. Семь лет я жил на считанные гроши.

Зурдан натянуто улыбнулся:

— Дни нищеты безвозвратно канули в прошлое, Мантелл. Ты на Стархевене. И здесь все будет по-другому.

Они поднялись на крышу, сели в поджидавший их аэрокар и вернулись в город. Мантелл посмотрел вслед огромной широкоплечей фигуре, исчезающей в дверях своего офиса.

Он думал о Майре.

«Конечно, это здорово, — прикидывал Мантелл, — что с сегодняшнего дня я буду получать пятьсот в неделю. За это мне предстоит выдумать способ как защитить жизнь Бена Зурдана. А пока Зурдан жив, Майра будет с ним».

Мантелл размышлял об этом и вдруг увидел ее выходящей из соседнего здания. Они буквально столкнулись нос к носу. Опешив от неожиданности, они рассмеялись.

— Привет, Джонни, — сказала Майра, немного официальнее, чем обычно. — Кажется, ты ездил в башню управления с господином Зурданом?

— Так оно и было. Мы вернулись пять минут назад. Он у себя в кабинете.

— Мне нужно с ним повидаться — несколько срочных сообщений…

Она пошла прочь, но Мантелл рванулся за ней и схватил за руку. Тут он вспомнил, что скрытые фотокамеры фиксируют каждый кадр этой сцены, а или, возможно, Зурдан сам наблюдает ее из окна кабинета. Он был вездесущим и всевидящим, насколько, это вообще в человеческих силах.

— Что, Джонни?

— Я… я хотел попрощаться. Теперь нам вряд ли удастся видеться часто — я буду работать в башне. Моя неделя праздного безделья подошла к концу, — его голос предательски дрогнул. Джонни был уверен: Майра поняла, что он хотел сказать. Зурдан, видно, не постеснялся предупредить и ее, чтобы держалась от Мантелла подальше. Хозяин играет наверняка.

— Может, это и к лучшему, Джонни, — согласилась она.

Майра осторожно, но настойчиво высвободила свою руку, почти механически, выдавила ничего не обещающую улыбку и сразу замкнулась, словно щелкнула затвором фотоаппарата. Она прошла через слабо мерцающий силовой барьер в офис Зурдана. Мантелл постоял, глядя ей вслед, горестно вздохнул и пошел своей дорогой.

Джонни спустился по гравишахте вниз, поймал такси и поехал в отель.

Когда он поднимался в вестибюль, услужливый робот, охранявший вход, выскользнул ему навстречу, протягивая какой-то сверток.

— Господин Мантелл, вам посылка. Ее доставил специальный курьер.

— Спасибо, — сказал по привычке Мантелл. Взял сверток и прошел к лифту. Сверток, завернутый в плотную пластиковую обертку, был размером с книгу. Он нахмурился, прикидывая, кому это взбрело в голову дарить ему книги.

Наверху он швырнул сверток на кровать, поляризовал окно и принялся разглядывать Стархевен: искусственное солнце, искусственное небо и искусственные облака, бегающие по металлической оболочке.

Стархевен… Собственность Бена Зурдана, хозяина мира беглецов. И он, Мантелл, единственная надежда повелителя, призван спасти его от смерти.

Мантелл не мог представить себе Стархевен без Зурдана. Планета вращалась по его прихоти. Зурдан был абсолютным монархом, хотя официально не заявлял об этом. Созданная им система работала на славу. Могла ли она существовать, окажись на его месте кто-то другой, — это еще был вопрос.

А что произойдет, если Зурдан умрет? Скорее всего, хорошо отлаженный механизм социальных отношений Стархевена развалится, и будет покончено с уникальным экспериментом в области политической теории. Начнется безумная борьба за власть, и человек, который захватит башню управления, будет единолично править этим миром, пока его не скинет кто-нибудь из помощников.

Внезапно Мантелл покрылся холодным потом. Кому, как не ему, Джонни Мантеллу, будет проще всего захватить башню управления! Его исследовательская лаборатория находится рядом с центральной рубкой, и он, само собой разумеется, будет ближайшим помощником Зурдана.

Его одолели непривычные мысли.

Мантелл отвернулся от окна и взглянул на сверток, одиноко лежащий на кровати. Он взял его и поднес к уху. Никаких механических звуков. Он осторожно развернул.

В руках оказалось что-то, напоминающее книгу, впрочем, наверное, это и была книга: не магнитная кассета, а старомодный фолиант в кожаном переплете. Потемневшие буквы на обложке гласили: «Изучение водородоаэробной жизни в Системе Спики».

— Что за глупая шутка? — удивился Мантелл. Открыв книгу между форзацем и титульным листом, он увидел сложенную полоску бумаги.

Нахмурившись, Джонни развернул ее и прочел.

Через пару секунд бумажка вспыхнула у него в руках, превратилась в пепел и рассыпалась на мелкие пылинки.

Это было занятное послание, напечатанное опытным анонимщиком на вокотайпе заглавными буквами:

11

Через три дня Мантелл отправился в казино Масок. Он решился на это после долгой и мучительной внутренней борьбы. Первой реакцией на анонимное письмо была вспышка гнева. Джонни не желал участвовать ни в каком заговоре против Зурдана, по крайней мере сейчас.

Но затем он снова вспомнил странные слова Майры, взволновавшие его в первую ночь, и начал прикидывать, какие возможности открылись бы перед ним после смерти Зурдана. Это заставило отнестись к посланию более серьезно.

Больше в книге не было ничего. Разумеется, ее использовали для передачи послания. Чтобы не оставлять следов, Мантелл сжег ее.

Итак, ему дана неделя на посещение казино Масок.

Первые два дня Мантелл устроил себе ускоренный курс переподготовки в теории защитных экранов. Он с удовольствием воскрешал в памяти забытые знания.

В эти дни ему удалось наметить несколько пробных путей к созданию личного защитного экрана для Зурдана.

Он сделал три выстрела наугад, они показали направление, по которому он должен пойти. Могут уйти месяцы, а то и годы, прежде чем он добьется какого-то результата, но он определил линию штурма, а это уже хорошая фора для будущей победы.

В первые дни работы в лаборатории Мантелл мало общался с Зурданом и совсем забыл о Майре Батлер. Ему казалось, что это был просто неудавшийся роман, мимолетное увлечение. Осталась горечь и тоска, но не больше. Он знал ее слишком мало.

Джонни загорелся работой. Он страстно желал восстановить свои былые технические способности, вновь обрести веру в свой талант инженера.

Мантелл познакомился с собратьями-вооруженцами: Харрелом, Брайсоном, Ворилойненом и еще с полудюжиной других ученых; все они были блестящими специалистами, но своенравными и эксцентричными людьми — они когда-то преступили закон и бежали на Стархевен, под крылышко мудрого Зурдана, дающего всем хлеб и кров над головой.

Как-то раз техник по фамилии Брайсон задал Мантеллу задачку, от которой голова пошла кругом. Брайсон был низеньким человечком с покатыми плечами и пальцами, желтыми от никотина, ходившим какой-то шаркающей походкой. Однажды утром, когда он работал в лаборатории, Мантелл как бы между прочим спросил, откуда у него такие великолепные знания в электронике.

Брайсон улыбнулся:

— Еще бы, ведь мне довелось работать в корпорации «Клингсановые защитные экраны» на Земле, это было до того, как я нажил себе неприятности.

Мантелл, державший в руках пачку транзисторных плат, от неожиданности выронил их. Транзисторы рассыпались по полу лаборатории.

— Говоришь, «Клингсановые»?

— Небось, слышал о них? — кивнул Брайсон.

— Я тоже работал там некоторое время, — проговорил Мантелл, — с восемьдесят девятого по девяносто третий год, пока меня не уволили.

— Странно, — удивился Брайсон. — Я был там с девяносто первого по девяносто шестой и знал всех в отделе вооружения. Я непременно должен был с тобой встречаться. Но я что-то не припоминаю никакого Мантелла. И в лицо не помню. Может, ты назвался Мантеллом, когда прибыл сюда?

Мантелл недоуменно пожал плечами:

— Это было более семи лет назад. Можно что-то и забыть. К тому же мы могли работать в разных отделах.

— Возможно, — как-то неопределенно ответил Брайсон.

Но Мантелла грызли сомнения. Он постарался вспомнить Брайсона и не смог. Никогда прежде ему не попадалось это имя, никогда прежде он не встречал этого маленького человечка с пожелтевшими пальцами. Все казалось странным. Если они были там в одно время, то должны были работать в одном отделе, поскольку имели одну квалификацию.

«Что-то здесь не так», — подумал Мантелл. Но он загнал эту мысль в дальний уголок подсознания, где хранились все воспоминания, которые он не желал теперь ворошить, и вернулся к своим делам.

Однако анонимка не давала покоя. Некоторое время Мантелл боролся с искушением и наконец решился — он должен все выяснить.

В тот же вечер Джонни отправился в казино Масок.

На десятом этаже Дворца удовольствий находилось восемь различных казино, имевших свои названия и свой круг постоянных клиентов. Казино Хрустальное, куда водила его Майра, было самым большим и самым популярным.

Остальные, расположенные дальше по сияющей ониксовой галерее, были поменьше, но зато с более значительными ставками.

Казино Масок находилось в самом конце галереи. Мантелл сразу узнал его по громадным статуям перед центральным входом.

Было ровно девять часов. У Мантелла пересохло во рту. Напряжение возросло до такой степени, что казалось, будто тело его сжимает громадный кулак. Он протянул руку, поднеся запястье к лучевому барьеру, который заведовал дверью. Она отворилась, и Джонни вошел внутрь.

Мантелл оказался в темноте, такой густой, что не смог бы различить собственную руку, поднесенную к лицу. «По всей вероятности, — подумал он, — меня сейчас разглядывают сверху в инфракрасном свете, наверное, чтобы удостовериться, не числюсь ли в черном списке».

Через мгновение голос робота услужливо промурлыкал:

— Пройдите в кабину налево, сэр.

Он послушно шагнул влево.

— Прошу вас в казино Масок, уважаемый сэр, — произнес голос другого робота.

Надо было заранее узнать у Майры или у кого-нибудь еще, что представляет собой это казино, но теперь уже было поздно.

Его невидимый гид сказал:

— Теперь можете выбрать маску.

В кабине загорелся тусклый свет. В сумраке Мантелл выбрал треугольную маску, лежавшую в маленькой коробке, и в зеркале увидел свое отражение.

— Возьмите маску из коробки и наденьте на голову, проинструктировали его.

— Она обеспечит вам полную неузнаваемость.

Джонни растянул маску пальцами и надел ее.

— Нажмите на рычажок у правого уха, — гласила следующая инструкция.

Он коснулся рычажка. И вдруг изображение в зеркале исчезло, сменившись расплывчатой фигурой того же роста, окутанной колеблющимся в воздухе туманом.

Теперь Мантелл вспомнил, что слышал о таких масках. Они рассеивали свет вокруг человека, надевшего маску, позволяя видеть только с одной стороны. Для тех, кто хотел остаться неузнаваемым, казино было идеальным местом.

— Теперь вы готовы войти в казино, — сказал вежливый робот.

Мантелл протянул руку или, скорее, мерцающее облачко, которое было его рукой. Скрытый полем, он не увидел облака, но, оглянувшись через плечо, он уловил движение в зеркале и улыбнулся. Кабина открылась, и Джонни шагнул в казино Масок.

Мантелл остановился у входа, оценивая ситуацию. Ему вдруг показалось, что на нем ничего нет, ни маски, ни поля, его даже бросило в озноб. Но когда он взглянул вдоль длинного холла, то увидел не людей, а только серые туманные фигуры. Теперь Мантелл понял, что стал неузнаваем.

Как же заговорщики собираются с ним связаться, если он скрыт непроницаемым покрывалом, подумал он. А может, и не было вовсе никаких заговорщиков?

Он было решил, что, возможно, это одна из шуток Зурдана. Что ж, к этому Джонни успел подготовиться: он просто сообщит Зурдану, что проводит неофициальное расследование, отвечая на вызов в книге, поскольку надеется вывести заговорщиков на чистую воду.

Он огляделся.

Казино было набито обычными играми, основанными на теории вероятности, а у задней стены стояло множество карточных столиков. «Вполне логично», — подумал Мантелл. Для жульнической игры, вроде покера, где процветает обман и блеф, лучшего места, чем это казино, не найти: невольная мимика лица уже не выдаст играющего. Но ему не хотелось ввязываться в карточную игру. Вместо этого он побрел к высокому круглому столику «ротовила».

Столик обступили жестикулирующие дымчатые фигуры, делающие ставки для следующего круга.

В центре стола располагалось металлическое колесо, на эмалированной поверхности которого были нарисованы различные числа. Колесо свободно вращалось и останавливалось в произвольном положении. Когда оно замирало, падавший сверху луч света фокусировал число, на которое выпал выигрыш.

Человек, который угадал число, получает с каждого игрока сумму, равную этому числу, например: если он выиграл на номере двенадцать, то все играющие вручают ему по двенадцать чипов и вдобавок платят в банк сумму, соответствующую их проигравшим номерам, в виде штрафа. Проиграть или выиграть на «ротовиле» круглую сумму было делом одной минуты.

Мантелл протиснулся к столику. Вокруг собралось человек шестьдесят.

Оказавшись у игрового поля, Джонни поставил на число «22».

— Не стоит этого делать, сэр, — посоветовала высокая туманная фигура, стоящая рядом. Голос казался таким же смутным и невыразительным, как и его лицо: звуки речи искажались рассеивающим полем, а также скрывающей лицо маской.

— Почему? — спросил Мантелл.

— Потому что «22» выпало в предыдущем туре.

— Колесо ведь не помнит, какие числа выиграли в прошлый раз, огрызнулся Мантелл.

— Для всех чисел вероятность одинаковая.

— Тогда давай, спускай свои денежки!

Мантелл оставил свои деньги на прежнем месте. Немного погодя крупье дал знак, и колесо начало вращаться. Раз… другой… Наконец оно замерло на числе «49». Пожав плечами, Мантелл добавил сорок девять чипов к уже лежавшим двадцати двум и проследил, как крупье сгребает их в сторону.

Счастливый победитель с туманным, ничего не выражающим лицом, которое скорее всего скрывало довольную ухмылку, выдвинулся вперед, чтобы забрать деньги. «Его выигрыш, — прикинул Мантелл, — составил не менее трехсот чипов. Да, неплохо».

Мантелл провел у столика около пятнадцати минут, и за это время без особого труда умудрился взять двести восемьдесят чипов. Затем он поставил на «11» — теперь он играл более осторожно — и ушел, выиграв около пятисот.

К его удивлению, в казино не было часов, а свои ручные часы он умудрился забыть в номере. Он не представлял себе, как можно узнать, сколько сейчас времени, но предполагал, что уже больше десяти часов.

Когда Джонни стоял, соображая, чем бы заняться дальше, внезапно прозвучал гонг, и в зале стало тихо. Он заметил робота, поднявшегося на платформу в центре зала.

— Прошу внимания! Если к сцене выйдет джентльмен, который случайно оставил книгу под названием «Изучение водородоаэробной жизни в Системе Спики», то мы сможем вернуть ему ее. Спасибо за внимание!

Толпа радостно загудела, предвкушая своеобразное развлечение, приняв объявление за шутку. Но Мантелл понял, что слова робота, которые тот произносил каждый вечер на этой неделе, относились именно к нему.

Он помедлил секунду и решил, раз уж он сюда явился, то нечего и отступать. Пробравшись через толпу весело переглядывающихся расплывчатых фигур, он вышел к сцене.

— Это я потерял книгу, — обратился он к роботу. — Мне бы очень хотелось получить ее обратно.

— Разумеется! Пройдите сюда, сэр.

Мантелл последовал за роботом в небольшой зал.

Слева открылась дверь, и он оказался в кабинке, похожей на ту, в которой надевал маску. В ней его ждала розовая тусклая фигура, державшая книгу, обернутую во что-то желтое.

Туманное облако подняло книгу так, чтобы он мог ее разглядеть, и сказало бесстрастным монотонным голосом: «Это вы потеряли книгу, сэр?» Мантелл кивнул:

— Да. Большое спасибо. Она мне очень нужна, и я не знал, куда обратиться.

Он глядел на облако, тщетно стараясь разгадать, кто скрывается за ним.

Джонни хотел было взять книгу, но ее тут же убрали за предел досягаемого.

— Пока еще рано, сэр, — сказала другая фигура. — Всего один вопрос.

Вы читали эту книгу?

— Нет… То есть я хотел сказать да, читал, — поправился он, сообразив, что они, скорее всего, подразумевают записку, а не текст самой книги. — Да, я читал ее.

— И вас заинтересовала тема, о которой в ней говорится?

Фигура замолчала, давая понять, что «темой», о которой шла речь, могло быть только одно — смерть Бена Зурдана.

— Да, — наконец отозвался Мантелл. — Заинтересовала.

— Что ж, смотрите! Но я должен быть абсолютно уверен в сохранении тайны.

Джонни почувствовал, как у него под рубашкой выступает холодный пот.

— Хорошо. Я обещаю хранить тайну, если надо.

Смутная фигура напротив слегка качнулась, подняла руку и чуть коснулась рычажка с правой стороны маски. Мантелл уловил щелчок — и перед ним появилось лицо девушки. Он охнул.

Почти в тот же миг она щелкнула выключателем еще раз, и Джонни увидел, как тонкие черты, звездно-голубые глаза, которые так нравились ему, растворились за туманной вуалью серого цвета — и Майра Батлер снова стала такой же далекой и нереальной, как и все посетители этого казино.

За один короткий миг Мантелл пережил два удара: на какое-то мгновение ему явилась милая и недосягаемая Майра Батлер, и он узнал, что она является частью заговора против Бена Зурдана. Затем кусочки мозаики начали складываться в ясную картину. Он сурово посмотрел на туманный силуэт:

— Это шутка?

— Едва ли. Замысел созрел уже давно. Возможно, даже слишком давно. Но сначала нам нужно стать сильными, а потом уж поднимать голову.

— А ты не боишься говорить в этой кабине открыто? — спросил Мантелл, нервно озираясь вокруг. — У Бена повсюду шпионы. Тогда прямым ходом…

— Нет, — ответила она. — С этой кабинкой все в порядке. Управляющий казино — наш человек. Опасности нет.

Мантелл в изнеможении опустился на стул:

— Отлично. Тогда расскажи мне об всем подробно, пока у нас есть время. Когда вы собираетесь начать?

Смутные розовые линии, которые могли быть проступившими сквозь дымку плечами, сделали неопределенный жест.

— Мы пока не назначили точные сроки. Но мы решили точно: любым способом надо избавиться от Зурдана.

Мантелл не стал спрашивать почему.

— У вас есть шансы победить, не так ли? Но почему вы думаете, что я не побегу и не расскажу обо всем Зурдану? Это его очень бы заинтересовало.

— Ты сам не захочешь этого сделать, — ответила Майра.

— Откуда ты знаешь?

— Из данных психопробы. Ты не станешь выдавать нас, Джонни. Я видела твои характеристики и знаю людей такого рода. Ты сам о себе слишком плохо думаешь. С той минуты, как ты прошел психопробу, я поняла — ты наш.

Мантелл сидел, разглядывая свои пальцы и обдумывая ее слова. Он понимал, что проба не ошиблась: сообщить Зурдану о разговоре с Майрой было для него так же невозможно, как отрастить крылья. Она действовала наверняка.

— А как же Марчин? — спросил Мантелл. — Он тоже был с вами?

— Нет. Марчин знал о нас, но у него были свои планы. Он стоял в стороне. Лерой собирался править, как Зурдан, в одиночку.

— А что собирается сделать ваша группа?

— Мы установим на Стархевене цивилизованную форму правления, последовал твердый ответ.

— Взамен тирании установим демократию.

— Но тирания иногда полезна. Нельзя отрицать, что Бен хорошо поработал, управляя этой планетой, — сказал Мантелл.

Дымчатое облако, которое было Майрой Батлер, всколыхнулось, словно не соглашаясь, и покачало головой.

— Я не желаю оспаривать твои доводы, — проговорила она. — Бен не особо утруждал себя, управляя Стархевеном. Все шло своим чередом. Но что будет, если он, не ровен час, умрет? — она стала дожидаться ответа. — Я… мы очень хорошо знаем, что тогда будет. Жестокая борьба за власть превратит планету в восставший дом сумасшедших, где воцарится насилие, произвол и смерть. Вот почему мы хотим убить его и захватить власть в свои руки. Здесь подойдет только убийство: он слишком властолюбив, чтобы удовлетвориться какой-либо другой формой правления, кроме диктатуры. Бена нельзя сместить, его нужно ликвидировать.

— Здесь есть своя логика. Бен — хороший правитель, но где гарантия, что следующий повелитель Стархевена будет такой же широкой и просвещенной натурой. Поэтому вы и решили устранить босса, упразднить введенную им систему и упредить разрушительную борьбу за трон, пока она не началась.

— Ты верно уловил мою мысль. Ну как? Ты с нами?

Мантелл вздохнул. Он подумал о гиганте по имени Бен Зурдан, который боялся смерти, и еще подумал о Майре и о возможностях, которые открывались перед ним лично.

Он сомневался не слишком долго.

— Конечно, с вами!

Она облегченно вздохнула:

— Слава богу, ты согласился, Джонни! Мне было бы очень жаль, дорогой, тебя прикончить.

12

Известие о заговоре против Бена Зурдана не могло заметно повлиять на ход работы Мантелла над проектом защитного экрана, хотя он и сознавал всю нелепость ситуации: ведь успешное завершение исследований означало крушение всех надежд на убийство. Но он явно напал на след хорошей идеи, а для кого решилась задача — это был уже другой вопрос. Результатом станет создание личного защитного экрана для Зурдана или кого-то еще — возможно, для самого себя — словом, для того, кому придется им воспользоваться.

Мантелл совсем уединился в своей лаборатории. Майра предупредила, чтобы он не искал с ней встречи, пока все не устроится, и обещание свидания умерило его тоску.

Несколько раз в течение следующей недели они виделись в казино Масок.

Узнавали друг друга по заранее условленному сигналу и проводили несколько часов за столиком. Но эти встречи были короткими и не приносили желаемого удовлетворения.

Встретившись с ней во второй раз, Мантелл спросил напрямую, что их сдерживает. У него было такое чувство, что при малейшем сопротивлении они попрячутся по углам или сдадутся на милость Зурдана. Бен имел сеть осведомителей, разбросанных по всему Стархевену, и чем больше заговорщики медлили с решительными действиями, тем более возрастали шансы Зурдана раскрыть их и покончить разом и с ними, и с заговором.

— Скоро пробьет наш час, Джонни, — сказала она. — Это похоже на шараду или на картину-загадку. Чтобы вся картина встала перед глазами, нужно кусочки мозаики разложить по своим местам.

Мантелл опустился в кресло, нахмурившись:

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Но мне не нравятся эти оттяжки.

Я сгораю от нетерпения, а Бен, ведь он переловит всех нас поодиночке.

Майра рассмеялась, и действие маски превратило смех в легкий трепет.

— Ты сгораешь от нетерпения, Джонни? Мы вынашивали наши планы многие годы, а ты на Стархевене без году неделя!

После этого Мантелл перестал задавать ей вопросы и углубился в лабораторные исследования. Он работал с неистовым рвением, энергия, скопившаяся за период семилетнего безделья, нашла брешь и наконец вырвалась наружу.

Мантелл сконструировал громоздкие защитные экраны, которые были слишком массивными даже для слона, и построил их. Затем стал убирать все лишнее, пока одна из моделей не достигла почти приемлемых размеров. Но поле постоянно вибрировало, не достигая нужной силы. И он начал все сначала. Джонни не отчаивался. Подобные неудачи были вполне естественными: достичь успеха с первого раза никто и не надеялся. Он работал без передышки изо дня в день. Едва ли не ежедневно звонил Зурдан.

Не тревожимый внешними агрессорами, Стархевен переживал мирный период, и поэтому Зурдан редко навещал лабораторную башню лично, за исключением регулярных проверок.

Но вот однажды нагрянул космический патруль, и над Стархевеном нависла страшная угроза.

Мантелл узнал о нападении, когда бой продолжался уже более часа. Он склонился над рабочим столом, колдуя над сверхминиатюрными позитронными дисперсерами, стараясь втиснуть их в соответствующие места разработанного им блока, когда, предвещая беду, распахнулась настежь дверь, и, взглянув через плечо, Джонни несказанно удивился, увидев ввалившегося в лабораторию Бена Зурдана.

— Привет, Бен! С чего этот переполох?

Каменное лицо Зурдана выражало крайнюю степень напряжения.

— Бомбардировка. Целый флот патрульных кораблей преследует какого-то беглеца, который просит у нас убежище. Они обстреливают планету. Пошли со мной, я покажу тебе кое-что, Мантелл. Пошли!

Мантелл вприпрыжку бросился за ним по коридору к центральной комнате управления.

— А что беглец? — спросил он, вспоминая собственное бегство. — С ним все в порядке?

— В порядке. Наемный убийца.

— Что?! — вздрогнул Мантелл.

— Прикончил Президента Драйллеранской Конфедерации и смылся сюда.

— И ты его примешь?

— Конечно. Мы принимаем всех. Сейчас он проходит психопробу у Хармона. Но он привел за собой патрульную армаду. Корабли вооружены тяжелыми орудиями нового типа, совсем незнакомыми мне. Вот, послушай…

Мантелл прислушался. До него донесся звук глухого удара, и ему показалось, будто потолок чуть вздрогнул. Через несколько мгновений удар повторился.

— Слышишь? — спросил Зурдан. — Они обстреливают наши экраны.

Он сел на консоль управления — в огромное кресло, специально сконструированное, чтобы выдержать его вес, и включил видеоэкраны. Почти сразу же над металлической оболочкой Стархевена Мантелл увидел стаю патрульных кораблей, кружащих по орбите, словно коршуны, и выпускающих чудовищные стрелы энергии.

Зурдан улыбался. Все его существо излучало уверенность и радость вступающего в битву непобедимого бойца. Его толстые сильные пальцы забегали по клавишам управления.

— Смогут ли наши защитные экраны поглотить всю их энергию? — спросил с беспокойством Мантелл.

— Посмотрим. Теоретически у наших экранов беспредельные возможности.

Хотя эти парни сверху действительно льют на славу.

Зурдан указал на блоки датчиков, чьи дрожащие стрелки стойко держались у красной черты, которая обозначала перегрузку, и резко дернулись назад, когда чудовищно мощные батареи Стархевена сбросили опасную дозу в космос. И снова патрульные корабли принялись метать огненные молнии, и опять оборона Стархевена выстояла.

— Наша оборона продержится еще несколько минут, не больше, — сказал Зурдан. — Слишком велика нагрузка на экраны, нет времени подготовить ответный удар. Но мы их остановим! Смотри!

Мантелл оглянулся.

Отбив кончиками пальцев на пульте управления быстрое стаккато, Зурдан вывел защитные экраны Стархевена из синхронизированного равновесия, установив переменно-циклическое взаимодействие.

— Теперь экраны выдержат, — проворчал он. — Возьми мне производную.

Мантелл покосился на датчики, нашел нужную колонку и быстро описал картину Зурдану. Великан осторожно нажимал на клавиши, проделывая в уме ошеломляюще сложные вычисления. Наконец он откинулся назад, дьявольски усмехаясь. С него градом катился пот.

У дверей раздался звонок.

— Спроси, чего им надо, Мантелл, — пробормотал Зурдан.

Мантелл бросился к двери. Там столпилась кучка техников, обслуживающих защитные экраны, бледных и растерянных.

— Что здесь происходит? — спросил Харрел. — Синхронизация экранов будто взбесилась!

— На грани перегрузки, — добавил Брайсон.

Мантелл улыбнулся.

— Это идея шефа, — сказал он просто. — Входите и посмотрите сами.

Он проводил их туда, где восседал Зурдан, который не отрывал взгляда с видеопанели, с кружащих по орбите кораблей. Их было несколько сот, они мастерски обрушивали мегаватты энергии на металлический щит Стархевена.

— Их флот готовился к нападению не меньше года, — сказал Зурдан. — Надеялись улучить момент, когда мы потеряем бдительность, чтобы раз и навсегда прорвать оборону Стархевена. Они так уверены, что способны на это, дурашки! — он рассмеялся. — Видишь, Мантелл?

Мантелл кивнул, слишком поглощенный картиной развертывающегося боя, чтобы говорить. За спиной шептали обеспокоенные техники.

— А теперь наша очередь, — мрачно усмехнулся Зурдан.

Его указательный палец резко надавил на большую зеленую кнопку пульта управления. Здание содрогнулось. На видеоэкранах сверкнула фиолетовая вспышка энергии.

И там, где секунду назад одиннадцать патрульных кораблей выстраивались в боевой ряд, теперь не осталось ни одного.

— Могу поспорить, этого они не ожидали, — расхохотался Зурдан. — Они считали, что невозможно отражать такую мощную атаку и в то же время вести ответный огонь. Но я дам им прикурить, я верну им огонь сторицей!

Его пальцы ударили вновь, и весь правый фланг нападающих патрульных превратился в ничто.

Мантелл понял, в чем заключался маневр Зурдана: он бил в ничтожно короткую паузу, между фазами синхронизации экранов, выбрасывал сноп энергии в мизерный интервал, когда Стархевен оставался незащищенным. Но сила луча, выпускаемого планетой, служила тем же экраном, защищавшим покрытый металлом мир от разрушения.

Снова и снова палец Зурдана с силой нажимал на клавишу огня, до тех пор, пока небосвод не очистился от кораблей. Рассерженное облако жужжащих, злобно жалящих комаров исчезло бесследно.

Погибли все корабли, за исключением одного. Остался один-единственный космический патрульный. Мантелл ждал, что Зурдан подобьет его лучом.

Вместо этого Бен приказал в микрофон:

— Поднимите корабли и захватите этого последыша. Будет полезно ознакомиться с их оружием.

Он встал, стер струйки пота со лба. Зевнул и потянулся. Стархевен праздновал победу.

Часом позже, когда Мантелл сидел в кабинете Зурдана, четверо личных телохранителей повелителя доставили экипаж захваченного патрульного корабля.

В этот момент Зурдан разъяснял Джонни достоинства своей экранной установки, которой, как он понял, шеф очень гордился. Только что великан продемонстрировал свое сверхъестественное мастерство, и Мантелл не преминул сказать об этом. Он испытывал искреннее восхищение и не видел причин молчать.

— Они потеряли сто восемьдесят один корабль, — произнес Зурдан. — Погибло около пятисот патрульных, убытки для Галактической Федерации исчисляются в миллиард банкнотов.

— И без потерь для Стархевена, — заметил Мантелл.

— Это только кажется, — возразил Зурдан. — Мы потратили энергию, которой хватило бы Стархевену на целый год. Я приказал отключить на некоторое время три вспомогательных генератора, пока мы не подведем дополнительные мощности. Нам…

В дверь позвонили.

Из внутренних комнат появилась Майра. Она спокойно пошла к двери со словами:

— Я посмотрю, кто там, господин Зурдан.

Через несколько секунд она появилась вновь.

— Ну? — проворчал Зурдан.

— Сюда доставили под стражей пленных патрульных.

Лицо Зурдана нахмурилось.

— Пленных патрульных? — повторил он. — Разве я упоминал о пленных, Майра? Кто захватил корабль Космических патрульных?

— Бентли и его экипаж.

— Вызови к видеофону Бентли, да поживее.

Майра кивнула и набрала номер. Мантелл сидел у стола Зурдана, не глядя на Майру, чтобы не увлечься ее грациозными движениями. Он знал, что Зурдану это не понравится.

На экране замелькали цветные блики и появилось лицо, которое Мантелл сразу же узнал. Оно принадлежало человеку, доставившему его на Стархевен.

— Кто приказал тебе брать пленных, Бентли? — проговорил Зурдан.

— Как?! Никто, сэр. Я думал…

— Ты думал! В будущем советую поменьше думать, Бентли. Предоставь это дело мне. Тебе оно не по плечу. Стархевен не тюрьма, нам не нужны заключенные. Понял?

— Да, сэр!

— Вот и прекрасно. В следующий раз, когда тебе случится захватить корабль, выбрось в космос всех патрульных, которых найдешь на борту.

— Слушаюсь, сэр!

Зурдан прервал связь и повернулся к Мантеллу:

— Джонни, там, за дверью кабинета, патрульные. Ликвидируй их и доложи мне об исполнении.

Бен сказал это холодным, равнодушным тоном, гнева, с которым он обрушился на Бентли, — как не бывало.

«Ликвидируй их!» — только и всего.

— Чего ты ждешь, Мантелл?

В комнате стало очень тихо.

— Убийство — это не по моей части, Бен. Я — исследователь, ученый. Я не могу прикончить группу ни в чем не повинных космических патрульных только потому, что ты не хочешь…

Кулак Зурдана взлетел быстрее, чем это успел заметить Мантелл. В голове у него взорвалась бомба, и он грохнулся на стену. Раздался крик Майры. В последнюю секунду Зурдан разжал кулак и лишь врезал ему пощечину.

Но несмотря на это, Мантелл чувствовал себя так, будто его шибануло обухом по голове.

В глазах все поплыло. Он оттолкнулся от стены и нетвердым шагом пошел на место, не сомневаясь, что еще дешево отделался.

— Я думал, ты предан мне, Джонни, — сказал Зурдан. — Я отдал приказ.

А ты пытаешь перечить. На Стархевене это не проходит. Я ведь предупреждал тебя. Пришлось напомнить еще раз.

Мантелл кивнул. Его скула невыносимо ныла.

— Да, Бен…

— Теперь, наверняка, усвоишь! Проваливай и распорядись насчет патрульных. Возвращайся, когда выполнишь свое дело. Это приказ!

К концу речи его голос стал ровным и спокойным, как прежде. Нет, Зурдан не был ни сумасшедшим, ни параноиком. Зурдан был просто хозяином и относился ко всему соответственно.

Майра безучастно смотрела в окно за его спиной.

— Ладно, Бен, — сказал хрипло Мантелл. — Я позабочусь, чтобы все было как надо.

13

Мантелл шагнул в холл, где находились четверо бледных патрульных, напряженно ждущих своей участи в окружении личных телохранителей Зурдана.

Охранники, узнав его, коротко кивнули.

— Уберите этих людей. Приказ Зурдана, — сказал Мантелл сухим, надтреснутым голосом.

— Вы имеете в виду под арест? — уточнил старший из группы.

— Нет… в расход.

— Но Бентли говорил…

— Это приказ шефа, — нахмурился Мантелл. — Минуту назад Зурдан устроил Бентли выволочку за то, что тот взял пленных, — он взглянул на патрульных, которые старались ничем не выдать своих чувств. — Отведите их в тамбур и выкиньте в шахту!

Внутренне Мантелл поражался собственной покорности. Но он помнил, что это Стархевен, где царствует Зурдан.

Телохранители пинками погнали четверых пленных через ярко освещенный холл в пустую комнату в конце коридора. Те сгрудились в кучу.

— О'кей, Мантелл, — сказал старший охранник. — Тебе командовать. Кто из них будет первым?

Мантелл было кивнул на высокого патрульного, но тот как-то странно уставился на него и спросил, обращаясь к телохранителю:

— Как вы сказали? Мантелл?

— Да.

Мантелл нервно облизнул губы. Наверное, этот парень был с Мульцибера и узнал его.

— Джонни Мантелл? — переспросил тот.

— Да, я, а что? — огрызнулся Мантелл.

— Кажется, я тебя знаю, — сказал нерешительно патрульный. — Я — Картер из Четырнадцатого Земного взвода. Какого черта ты здесь делаешь?

Помогаешь Зурдану? Видно, с тех пор как я тебя знал, ты здорово переменился.

Мантелл онемел от изумления:

— С чего ты взял, что видел меня раньше? Где?

— В патруле, конечно!

— Ты, видно, рехнулся!

— Это было пять лет назад, когда мы участвовали в подавлении сиртисианских волнений, — патрульный говорил таким тоном, что не оставалось сомнений в его искренности. — Неужели ты ничего не помнишь, Джонни?

— Что ты придумываешь? — грубо оборвал его Мантелл. — Пять лет назад я скитался по Мульциберу. Да и семь лет назад я делал то же самое, что и год назад. Я не знаю тебя и не понимаю, чего ты хочешь этим добиться. Я никогда не был в патруле. Последние семь лет я старался держаться от патрульных подальше, пока не оказался здесь, на Стархевене.

Космический патрульный недоверчиво покачал головой:

— Наверное, они что-то с тобой сделали. То же имя, то же лицо — это должен быть ты!

Мантелл почувствовал, что его встревожили слова патрульного.

— Ты просто тянешь время! — однако сказал он. Потом оглянулся на старшего телохранителя: — Ледру, займись своим делом.

— Разумеется, Мантелл!

Патрульный, который назвался Картером, в ужасе, уставился на телохранителя, потом перевел взгляд на Мантелла:

— Ты собираешься пустить нас в расход? Спихнуть в шахту живыми? Но мы же патрульные, Джонни, такие же, как и ты!

Эти последние слова потрясли Мантелла. Он хорошо знал репутацию патрульных: они пойдут на любые уловки, чтобы исполнить свой долг до конца. Зурдан потому и не хотел брать пленных — что космические патрульные на Стархевене представляли потенциальную опасность, где бы ни были, за решеткой или на свободе.

Но что-то в тоне патрульного заставляло верить в его искренность.

Немыслимо! Семь долгих лет Мульцибера навечно отпечатались в памяти Мантелла — слишком долгими они были для простого сна.

— Готовы? — спросил он как мог равнодушнее.

Ледру кивнул. Он дал знак своим людям, и они схватили одного из патрульных.

— Видно, ты совсем потерял голову, Мантелл, — сказал парень, назвавшийся Картером. — Или они что-то с тобой сделали.

— Заткнись! — крикнул Мантелл. Он взглянул на стоящего с каменным лицом старшего телохранителя и подумал: «Они уверяли, что я совершил на Мульцибере убийство. Но даже если я и совершил его — это могло случиться лишь в драке, нечаянно. А теперь они решили сделать из меня хладнокровного убийцу. Сейчас, наверное, за мной следит Зурдан».

— Ледру, — сказал он, указывая на Картера. — Сбрось его первым.

— Слушаюсь!

Телохранители отпустили человека, которого держали, и направились к Картеру.

И вдруг с Мантеллом вновь случился тот самый приступ, который уже трижды терзал его на Стархевене. Его охватило ощущение нереальности происходящего, впечатление, что часть его жизни оказалась чьей-то злой выдумкой. Физически он почувствовал, как какая-то сила уволокла его в темноту. Джонни покачнулся. Пол ушел из-под ног.

Телохранители потащили упирающегося Картера к жерлу открытого люка, и Мантелл понял, что не в силах видеть это убийство. Ему надо бежать подальше от того, что неминуемо должно случиться.

Повернувшись, он рванулся к двери, распахнул ее и выскочил в коридор, ничего не видя перед собой.

Джонни услышал за спиной протяжный крик безумного ужаса — последнего патрульного выкинули через отверстие шахты в открытый космос.

Затем наступила звенящая тишина…

Мантелл пустился бежать по коридору, гулкий стук его ботинок, казалось, гнался за ним по пятам. Наконец в изнеможении он остановился прислонился к холодной стене, чтобы перевести дух. Перед ним тянулся прямой пустынный коридор: там, где-то далеко, его стены, пол и потолок сливались в одну точку.

Мозг механически отбивал слова космического патрульного Картера:

«Пять лет назад, когда мы вместе участвовали в подавлении сиртисианских волнений… Пять лет назад, когда мы…» Он зажал ладонями уши, пытаясь заглушить этот мозговой бред.

— Ложь! Все ложь! — услышал Мантелл собственный крик. Он стал уверять себя, что это обыкновенный трюк космического патруля, попытка в последнюю минуту спастись от гибели.

Мантелл стоял, прислоненный к стене, и тяжело дышал. Внезапно в его воспаленном мозгу стали возникать странные видения. На мгновение ему показалось, что он унесся в другой мир, в другое время. Вот он ползет на локтях и животе через кроваво-красный ямбовый подлесок, перед ним мелькает мушка бластера, соединенного гибким энергопроводом с «магна-баком» за спиной. Где-то впереди, скрытый за изогнутыми алыми стволами, лежит секретный космодром, который им надо захватить. Внезапно весь лес наполнился краснокожими сиртисианами, засверкали их клыкообразные бивни.

Он нажал кнопку мощности бластера… А потом и лес, и он сам разом погрузились в темноту. В редкие минуты просветления он чувствовал, как его тащат за ноги. Затем над ним склонился высокий человек и сказал, что космодром они все-таки захватили…

Мантелл затряс головой, прикрыл глаза, его дыхание выровнялось… и перед ним возникло новое видение, более ясное и реальное, чем первое. Он бредет по теплому, золотистому песку Мульцибера. На широкой поднимающейся в гору тропинке он заметил снисходительные и самодовольные лица туристов.

Толстяк, одетый в широкую, похожую на хитон одежду, расписанную в красную и желтую клетку, со смехом показывает на него пальцем и бросает несколько монет. Мантелл знает, что от него ждут, какое хотят посмотреть представление.

Он бросается на песок, барахтается руками и ногами, жадно роет золотистую пыль в поисках монет, в то время как все вокруг сотрясается от громового хохота землян-туристов.

«Пять лет назад, когда мы участвовали в подавлении сиртисианских волнений…» Бред! Ложь! Мульцибер — вот единственная правда, истинное прошлое. Но откуда тогда взялся бой за космодром в кроваво-красном ямбовом лесу? Нет, это фантазия, не имеющая никакой связи с действительностью!

«Пять лет назад, когда мы…» Низкий голос звучал навязчиво-монотонно, словно отбивал нескончаемый невыносимый такт в его голове.

Мантелла раздирали мучительные сомнения. В нервном возбуждении ему казалось, что голодные крысы рвут на части его мозг. Галлюцинации? Да! Но у кого — у Картера или у него самого? Потеряв контроль над собой, он затрясся в конвульсивных рыданиях и бросился бежать, ничего не видя перед собой и слыша только стук ботинок о пол.

Он врезался во что-то твердое и, оглушенный, отскочил. Джонни подумал, что столкнулся со стеной или дверью.

Но нет! Перед ним было каменное, как у статуи, лицо Бена Зурдана.

Сейчас он выглядел таким же холодным и суровым, как в момент нападения космического патруля. Бен вытянул руку вперед и вцепился в плечо Мантелла железной хваткой.

— А ну пошли в мой кабинет, Мантелл! Я хочу с тобой побеседовать.

Пробираемый дрожью, Мантелл смотрел на Зурдана, стоящего с другой стороны стола. Дверь была закрыта на ключ. У окна стояла Майра, она окинула Джонни беглым взглядом и свирепо уставилась на Зурдана.

— Мне не понравился твой разговор с патрульными, Мантелл. Я не могу тебе доверять. С самого начала я чувствовал, что с тобой что-то не то.

— Бен, я…

— Заткнись! Я не доверял тебе и не мог позволить четырем космическим патрульным навсегда исчезнуть в космосе, не поведав о себе ни слова.

Поэтому я воспользовался этим, — он указал на утыканный переключателями пульт управления, — и записал вашу беседу от начала до конца.

Мантелл изо всех сил старался сдержаться.

— Что ты хочешь этим сказать, Бен? Космические патрульные уничтожены, не так ли?

— Конечно. Но ты здесь ни при чем. Ледру с приятелями сделали твою работу, пока ты бегал как угорелый по коридорам Стархевена. Но послушай вот это.

Зурдан щелкнул переключателем, и магнитофон ожил. Мантелл услышал голос Картера: «В патруле, конечно! Это было пять лет назад, когда мы участвовали в подавлении сиртисианских волнений! Неужели ты успел забыть об этом, Джонни?» Зурдан выключил микрофон и спросил:

— Ну что ты теперь скажешь?

— Обычный трюк, — как мог равнодушнее ответил Мантелл, стараясь не выдать своего смятения. — Патруль на этом собаку съел, сам знаешь. Он пытался нас озадачить, смутить, воспользоваться нашей растерянностью и бежать. А ты…

— Я вовсе не склонен верить тому, что сказал патрульный, — оборвал Зурдан. — Психопроба показала, что ты жил на Мульцибере. В ней ничего не говорилось о твоей службе в космическом патруле. — Темные глаза Зурдана сузились, он буквально сверлил Мантелла взглядом. — Но только, может быть, психопробе и полагалось быть неправильной?

— Это как же?

Зурдан пожал плечами:

— Возможно, в космическом патруле нашли способ вводить ложные воспоминания настолько искусно, что смогли обмануть Хармона. Или по какой-то причине доктор намеренно исказил запись. А может, он просто ошибся — сказался преклонный возраст? — Зурдан повернулся к Майре: — Пошли за доктором Хармоном.

Спустя несколько минут в дверях появилась худенькая сгорбленная фигура доктора Хармона, что-то бормочущего себе под нос. Казалось, за эти дни он состарился еще больше.

«Сколько же ему лет? — подумал Мантелл. — Наверное, более ста. Даже современная техника геронтологии не способна сохранить человеку молодость, если ему за восемьдесят пять. А Хармон выглядит старше».

— Что-нибудь случилось, Бен? — спросил старый доктор.

— Может быть, да, а может, и нет, — зыкнул на него Зурдан. — Я не уверен. Вроде бы один из космических патрульных, которых захватил Бентли, узнал Мантелла и уверял, что служил вместе с ним пять лет назад!

— Служил с… но это невозможно, Бен! Я сам проверял Мантелла. Он пробыл на Мульцибере семь лет. Об этом говорят все данные. И уж конечно, если бы я увидел что-то связанное с космическим патрулем, то сразу же сообщил бы тебе.

— Ты уже стар, Эрик. Ты уже был стариком, когда влип в ту скандальную историю с вивисекцией и бежал сюда. С тех пор ты не стал моложе. Может, ты плохо прощупал Мантелла? Может, что-нибудь проглядел?

Хармон, белый как мел, при последних словах начал багроветь.

— Послушай, Бен, — с досадой, проговорил Мантелл. — Неужели из-за дурацкой попытки патрульного выгадать себе несколько минут жизни ты станешь…

— Заткнись, Мантелл! Для меня слова патрульного показались достаточно убедительными. Для собственного спокойствия я хочу прояснить дело, не сходя с места. И чем скорее, тем лучше.

— Но ведь… — начал было Хармон.

— Готовь оборудование, Хармон. Мы повторим обследование.

На миг в комнате наступила мертвая тишина. Майра и Мантелл одновременно посмотрели друг на друга широко раскрытыми от ужаса глазами.

Мантелл понимал, какими последствиями грозит ему психопроба: сейчас они обнаружат заговор против Зурдана. Как только тонкие иголочки коснутся мозга Мантелла, для него и для Майры наступит конец.

Майра среагировала первой. Она выступила вперед и сжала пальцы на толстой руке Зурдана.

— Подумай, Бен! Джонни проверяли всего несколько недель назад. Ты же сам говорил, что нельзя применять психопробу дважды за один месяц: можно повредить мозг. Разве не так, доктор Хармон?

— Разумеется…

— Замолчите, вы оба! — Зурдан на миг задумался, как бы вслушиваясь в наступившую тишину, потом сказал: — Мантелл для меня слишком ценен, и мне не хотелось бы его потерять. Но с другой стороны, здесь пахнет опасностью для Стархевена. Если космический патруль сказал правду, то Мантелл первый шпион, сумевший проникнуть на Стархевен. Готовь свою аппаратуру, Эрик!

— Как прикажешь, Бен, — проговорил Хармон.

— Приказываю!

Хармон, шаркая ногами, направился к двери.

— Вели доктору Полдерсону провести запись, — крикнул вдогонку Зурдан.

Полдерсон был главным ассистентом Хармона. Старый ученый обернулся и зло сверкнул глазами на Бена:

— Я еще и сам способен управляться со своей аппаратурой.

— Может — да, а может — нет! Но я хочу, чтобы проверкой Мантелла занялся кто-нибудь другой. Понятно?

— Очень хорошо! — нехотя ответил Хармон после многозначительной паузы.

Мантелл видел, что у старика задета профессиональная гордость. Что ж, он, конечно, сумеет отстоять свою репутацию. Запись Полдерсона полностью совпадет с записью, сделанной Хармоном, за исключением одной пустячной детали — заговора.

Шагая по коридору в лабораторию психопробы, Мантелл почувствовал, как дрожат его руки.

Скоро все кончится. Все…

Лаборатория выглядела точно так же, как и в прошлый раз: кушетка, аппаратура, ряды книг и причудливый механизм для снятия психопробы. Новым было только одно: Полдерсон.

Ассистент, правая рука доктора Хармона, был бледен, как сама смерть.

Он взглянул на Мантелла с некоторой опаской.

— Вы и есть подопечный? — спросил он замогильным голосом.

— Да, — через силу подтвердил Мантелл. За ним шаркающей старческой походкой вошел Хармон. Зурдан и Майра остались в приемной.

— Соблаговолите прилечь на кушетку, мы должны снять психопробу, проскрипел Полдерсон. — Доктор Хармон, аппаратура готова?

— Сейчас я проверю еще раз, — пробормотал старик. — Постарайтесь, чтобы все было, как надо. Запись должна быть безупречной, совершенно безупречной.

Он прошаркал за стеллаж с аппаратурой и поколдовал немного у ящика с лекарствами. Мантелл следил за ним с нарастающим беспокойством. Но вот Хармон повернулся, подошел к Полдерсону и дружески хлопнул его по плечу.

— Сделайте все, как надо, Полдерсон. Я уверен, что вы справитесь, сказал он с натянутой улыбкой.

Полдерсон механически кивнул. Но когда он подошел к Мантеллу, чтобы покрепче привязать пациента к кушетке, его глаза вдруг стали сонными и мутными.

Доктор Хармон усмехнулся и поднял руку, показав Мантеллу свою ладонь.

С внутренней стороны, у среднего пальца виднелась крошечная ампула микрошприца. Полдерсон, так кстати занявшийся аппаратурой и услужливо подставивший старику свое плечо, получил дозу наркотика.

14

Мантелл взобрался на кушетку и позволил Полдерсону привязать себя.

Тот водрузил ему на голову холодный колпак зонда. Хармон слонялся рядом, посмеиваясь про себя и наблюдая.

Внезапно старый доктор наклонился вперед и прошептал что-то на ухо Полдерсону. Первые несколько слов Мантелл не расслышал, уловив лишь окончание фразы: — …смотри, чтобы данные психопробы были идентичны прежним по всем параметрам. Понимаешь? Идентичны!

Полдерсон неопределенно кивнул. Он пересек комнату, открыл опечатанный ящик и начал внимательно изучать журнал с записью прошлой психопробы. Мантелл настороженно следил за тем, что происходит.

Через несколько минут Полдерсон удовлетворенно кивнул, закрыл журнал и вернулся к аппаратуре.

До Мантелла, ожидавшего начала обследования, донеслись звуки голосов:

— Бен, я уже говорила тебе… По-моему, слишком жестоко подвергать его второй раз психопробе. Он может лишиться рассудка, ты же знаешь. Он может…

Мантелл вздрогнул, услышав звук пощечины. Зурдан распахнул дверь лаборатории и проревел:

— Хармон! Я же приказал, чтобы психопробу проводил твой ассистент!

— Все так и есть! — пробурчал недовольно Хармон. — Доктор Полдерсон проводит психопробу один, а я лишь наблюдаю, как идет операция.

— Я не желаю, чтобы ты крутился вокруг Полдерсона, Мантелла и аппаратуры, пока все не кончится, — рявкнул Зурдан. — Я хочу иметь совершенно независимую запись.

Хармон со вздохом ответил:

— Тогда давай подождем в твоем кабинете. Нехорошо, когда во время психопробы толчется слишком много людей.

И он с достоинством прошаркал мимо Зурдана в коридор. Зурдан последовал за ним, затворив за собой дверь. Мантелл остался наедине с Полдерсоном и его аппаратурой.

Худые пальцы Полдерсона нежно поглаживали приборную доску машины, словно ласкали любимую женщину.

— Теперь вам надо расслабиться. Расслабьтесь, — произнес он беззвучным от наркотика голосом. — Вы слишком возбуждены. Спокойней. Еще чуточку спокойней. Вам нельзя волноваться.

— Я и не волнуюсь, — солгал Мантелл. Нервы его были на пределе. — Я спокоен, дальше некуда.

— Расслабьтесь. Вы слишком напряжены, господин Мантелл. Чересчур взволнованы. Всякая опасность абсолютно исключена. Психопроба — это научный метод, совершенно безвредный, лишь…

Трах!

Как и в первый раз, Мантелл почувствовал, будто его мозг раскололся надвое. Он закачался под ударом психопробы, цепляясь за остатки сознания, и провалился в беспамятство.

Когда он очнулся, то увидел перед собой лицо Бена Зурдана. Оно улыбалось.

— Ну как, Джонни, выкарабкался? — спросил он несвойственным ему ласковым голосом.

Мантелл неуверенно кивнул.

— Видимо, мне следует перед тобой извиниться, Мантелл, — сказал Зурдан. — Показания приборов повторились точь-в-точь. Этот патрульный плел чушь.

— Лучше помоги мне избавиться от головной боли, — проговорил Мантелл, череп которого будто вращался в голове. — Я ведь все время твердил, что никогда не был космическим патрульным.

— Я не мог принять это на веру, Джонни. Я должен был убедиться.

Понимаешь, Джонни?

— Не совсем. Но как бы то ни было, я надеюсь, ты не будешь подвергать меня проверке всякий раз, когда какой-нибудь болван вздумает плести обо мне невесть что.

Зурдан дружески рассмеялся:

— Думаю, теперь я могу довериться тебе полностью, Джонни.

— И слава богу.

Мантелл огляделся и увидел всех остальных: Полдерсона, доктора Хармона, Майру. Его голова кружилась уже меньше, действие психопробы проходило.

— Я виноват и перед тобой, Эрик, — сказал Зурдан, обращаясь к Хармону. — Пусть не говорят, что Бен Зурдан не берет своих слов обратно.

Великий человек тоже может ошибаться. Разве не так?

Хармон улыбнулся, показав желтые зубы:

— Конечно, Бен. Ты, как всегда, прав!

Зурдан повернулся и вышел. Майра последовала за ним.

— Вы молодчина, Полдерсон, — проговорил Хармон. — Спасибо за помощь.

Теперь я закончу сам, а вы можете идти.

Полдерсон удалился. Мантелл остался наедине со старым ученым.

— На этот раз наша жизнь висела на волоске, — сказал Хармон доверительным шепотом, склонившись над ним. — Хочешь выпить, Мантелл?

— Не откажусь.

Чуланчик в дальнем конце лаборатории скрывал хорошо оборудованный маленький бар. Хармон набрал код двух бокалов «соур чокер», и когда они отстоялись, подал один из них Мантеллу. Тот жадно выпил.

— Кого вы имели в виду, говоря, что наша жизнь висела на волоске? спросил Мантелл.

— Тех, кто мог жестоко поплатиться, узнай Зурдан истинные данные психопробы твоего мозга.

Мантелл изумленно заморгал глазами:

— Выходит — вы один из них?

— Я был первым, — улыбаясь, кивнул Хармон. — Затем подключилась Майра и остальные. Если бы Зурдан увидел твою настоящую психопробу и узнал все, что тебе известно, пришлось бы плохо всем нам.

— Но как же вам удалось избежать этого?

— Я вколол Полдерсону гипнотик, пока он настраивал аппарат. Остальное было проще простого, я только приказал ему увидеть то, что нужно было увидеть. Он сделал пробу, в которой не сказано ни слова о заговоре.

Внезапно Мантелл выпрямился:

— А как быть с историей космического патрульного? Что это — просто бред или в ней есть доля правды? Его слова пробудили во мне какие-то странные воспоминания…

Хармон отрицательно покачал головой:

— Твоя первая психопроба и эта показали одно и то же: последние семь лет ты провел на Мульцибере. Если только не изобрели какую-нибудь новую технику, вводящую ложные воспоминания.

Мантелл удовлетворенно кивнул: крошечная доза реальности досталась ему в вознаграждение за недавнее испытание.

Он спустился с кушетки, чувствуя, как дрожат ноги:

— А как насчет того, что повторная психопроба может причинить вред мозгу?

— Такое иногда случается, — подтвердил Хармон. — Но в данном случае этого не произошло. И слава богу.

Облегченно вздохнув, Мантелл натянул свою скомканную одежду и последовал за Хармоном в кабинет Зурдана. Бен восседал за своим столом. Он всегда казался чересчур громоздким — сидел он или стоял. Мантелл каждый раз поражался его габаритам: рост шесть с половиной футов, вес не менее двухсот семидесяти фунтов. При этом Бен Зурдан имел грубый нрав и всегда лез на рожон и ввязывался в драку, несмотря на свой шестидесятилетний возраст.

— Как ты себя чувствуешь? — пророкотал Зурдан.

— Немного лучше.

Мантелл упал в пенную релаксационную люльку и, растирая лоб пальцами, постарался унять пульсирующую боль. Каждый толчок крови, каждое сокращение сердца отдавались в его мозгу.

— Могу я удалиться? — спросил Хармон. — Мне надо отдохнуть.

— Останься, — сказал Зурдан ровным спокойным голосом, которому было трудно не подчиниться. — Ты ученый, Эрик. Я хочу, чтобы ты услышал, о чем Мантелл собирался мне сообщить. Тебе должно быть интересно. Джонни, я полагаю, Майре и доктору Хармону будет полезно услышать, над чем ты работал последние недели в лаборатории.

Мантелл посмотрел на Хармона:

— Я разрабатывал личный защитный экран, — сказал он. — Невидимое поле, соразмерное человеческому телу. Своеобразная оболочка, которую человек мог бы носить, оставаясь совершенно неуязвимым, пока он в ней находится.

Майра бросила заинтересованный взгляд. Зурдан расстегнул папку, которую он получил несколько часов назад с отчетом о проделанной Мантеллом работе и ее результатах.

Хармон выглядел несколько удивленным.

— Вы сказали «личный экран»? — негромко переспросил он. — Разве такое возможно?

— Расскажи им, Джонни!

— Пока не построю хотя бы один и не удостоверюсь сам, я не берусь утверждать, что это возможно.

— Но ты веришь в успех?

— Пока не могу сказать, — поспешно возразил Мантелл. — Потребуется еще не менее недели. Но если экран получится, то он… — …обеспечит мне полную безопасность, — закончил за него Зурдан. Он испытующе оглядел три фигуры, сидящие вокруг стола. — Вы понимаете?

Понимаете, что значит для меня Джонни? И все-таки я пошел на риск разрушить его мозг — ради безопасности Стархевена!

Никто ему не ответил. Зурдан, казалось, испытывал чудовищное напряжение. Его сильные пальцы играли на столе с дорогой и хрупкой безделушкой.

— Что ж, ладно! — сказал он наконец, нарушив тишину. — Можете идти.

Оставьте меня одного.

После этого им не оставалось ничего другого, как удалиться. Мантелл, Майра и Хармон молча покинули кабинет Зурдана, даже не оглянувшись. Они не проронили ни слова, пока не достигли внешнего коридора. Мантелл уже один раз поплатился за пренебрежение подслушивающей аппаратурой, которой Зурдан наводнил весь холл.

Майра и Хармон направились каждый в свои апартаменты. Мантелл вызвал кабину лифта и спустился вниз. Снаружи у входа остановилось такси, он сел в него и направился в «Номер Тринадцать».

Ему необходимо было отдохнуть: психопроба совсем измучила его.

Через несколько минут Джонни добрался до номера, чувствуя себя так, словно его выпачкали в грязи. Он принял душ, живительная игра ионов на коже освежила и очистила его, затем проглотил снотворное и чуть живой растянулся на кровати.

«Ну и денек!» — подумал Джонни.

Только сообразительность и быстрая реакция Хармона спасли их от провала. А где гарантия, что вскоре какой-нибудь слепой случай не выдаст Зурдану информацию о заговоре? Тогда им всем конец! Бен активен и безжалостен, он не пощадит никого ради господства над Стархевеном.

Зурдан должен умереть. Мантелл восхищался старым тираном, но логика жизни была на стороне Майры и ее группы. Зурдана нужно убрать именно сейчас, пока не подняли голову другие претенденты на власть, и предвосхитить свару, которая сделает жизнь на Стархевене невыносимой.

Мантелл задремал. Прошло какое-то время, Джонни с трудом представлял себе сколько именно. В дверь позвонили, и прежде чем он сонно слез с кровати и ответил, позвонили второй раз.

За дверью в коридоре стоял робот-посыльный. В резиновых зажимах он держал сверток.

— Мистер Мантелл, вам посылка.

— Большое спасибо, — сказал Мантелл. Взяв сверток у робота, он захлопнул дверь.

Судя по форме и размерам, в свертке была книга. Теперь он знал наверняка, что там содержится еще одно послание. По-видимому, это был самый удачный способ сообщения между заговорщиками: один из них имел доступ ко всем электронным средствам коммуникации.

Он развернул сверток. Это была книга, переплетенная дешевым сафьяном отвратительного цвета. Называлась она «Этиология и эмпиризм», некоего доктора Ф. Г. Сзи. Перелистав ее, Мантелл обнаружил между восемьдесят шестой и восемьдесят седьмой страницами записку следующего содержания:

Мантелл перечитал записку несколько раз, его глаза вновь и вновь останавливались на слове «дорогой», казавшемся таким безликим на бумаге и таким значительным в вокотайпе.

Затем записка сморщилась и рассыпалась. В считанные секунды она превратилась в коричневую пыль, потом исчезла совсем.

15

В казино Масок толпилась масса народу. Мантелл очутился среди сотен безликих фигур со смутными очертаниями и неузнаваемой внешностью.

Одна из них была Майра, но которая?

Джонни направился к столику игры в «водоворот», куда крупье как раз приглашал новых игроков. Он увлекся взаимодействием ярких цветов и потерял десять чипов на комбинации синий-зеленый-красный-черный. Вместо нее выпала комбинация красный-фиолетовый-оранжевый-зеленый. Мантелл оказался в небольшом проигрыше.

Окинув взглядом толпу, он заметил сочетание бледно-розовых бликов, которые могли быть Майрой, а могли и не быть — спросить все равно не у кого. Он решил потерпеть. Они с Майрой договорились об условном знаке, но сперва нужно было усыпить бдительность возможных осведомителей.

Мантелл потерял чуть больше пяти чипов на быстрых перескоках «фликера», а потом подцепил сто пятьдесят, удачно поставив на ротовиле.

Решив, что прошло уже достаточно времени, он дал условный сигнал, направился к карточному столику в дальнем конце казино и занял место с таким расчетом, чтобы рядом оставалось свободное.

Почти тотчас появилась девушка, к ее маске была прикреплена малиновая лента.

— Ищете партнера, сэр?

— Нет, спасибо. Жду одного человека.

Мантелл отверг еще четыре предложения сыграть: три от мужчин, одно от девушки, служащей в казино. Наконец появилось светло-розовое облако и проговорило беззвучным голосом:

— Я сыграю с вами, дружок, если только вы согласитесь на мои ставки.

Мантелл улыбнулся: это была Майра.

— Я не играю по одному пенни, мисс.

Она села.

— Доставайте карты и начинайте сдавать.

Он сдал. Разобрал карты, передернул, а между тем прошептал одними губами:

— Я получил твое послание. Думаю, ты права: пора действовать.

— Рано или поздно Бен догадается подвергнуть кого-нибудь психопробе и обо всем узнает. Мы должны ударить первыми.

— Когда?

Она выложила три карты на стол. Это были тузы.

— Сегодня ночью, — ответила она. — Ровно в полночь.

Мантеллу показалось, что от этих слов по всему казино прокатилось гулкое эхо. Дрожащей рукой Мантелл выудил бесполезного теперь четвертого туза из карт, которые держал в руке, и бросил его поверх тузов Майры.

— Сегодня? — переспросил он. — Как это будет?

— Я собираюсь все сделать сама, — заявила Майра. Искажение рассеивающего поля лишило ее голос всякой эмоциональной окраски. — Зурдан просил меня прийти сегодня ночью к нему в апартаменты. Мы должны поужинать, затем немного поработать — так, несущественные детали, на которые не хватило времени днем. Я приду в постель с ножом. Это будет для него приятным сюрпризом.

Мантелл сгреб со стола раскрытые карты, механически перетасовал их, почти не понимая, что делает.

Он смотрел на созданное электроникой туманное пятно, сидящее напротив, и вдруг осознал, что совсем не знает скрывающейся за ним девушки. Секретарша и любовница Бена Зурдана с голубыми как лед глазами, которая решила прикончить властелина Стархевена ночью в его собственной постели!

И тем не менее Мантелл знал, что любит ее.

— Мы готовы к перевороту, — сказала она. — Наши предводители выступят, как только получат известие о его смерти. Мы не хотим допускать ошибок при захвате власти. Доктор Хармон подготовил обращение к народу.

Глава корпуса личной охраны Бена, Мак-Дермотт, тоже один из наших, постарается, чтобы все обошлось без сильных потрясений и жертв. Выделены силы для захвата башни управления. К утру вновь созданное правительство будет контролировать весь Стархевен. Мы надеемся обойтись без единого выстрела.

— И кто же станет во главе новоявленного правительства, когда все образуется? Ты? Хармон? Мак-Дермотт?

— Нет, — спокойно произнесла Майра. — Его возглавишь ты.

Мантелл сидел очень тихо, впитывая окружающие звуки, отфильтровывая шумы казино и пропуская в сознание только холодный голос Майры. Она сказала «ты».

— Временный правитель Стархевена, Джон Первый! Ты…

— Почему я? — спросил он наконец. — У вас столько…

— Нет, — возразила Майра. — Они не подходят. Мы перебрали всевозможные варианты и остановились на твоей кандидатуре, как наиболее нейтральной. Ты здесь новичок и не успел нажить недоброжелателей. Ты один сможешь быть беспристрастным и не сводить старые счеты.

— Откуда ты знаешь, что я на это соглашусь?

— Ты же сам сказал, что возьмешься за любую работу, чтобы нам помочь.

Вот и помоги.

— Я не собираюсь быть диктатором.

— И не будь им. Просто возглавляй Временное правительство, пока на Стархевене не войдет в силу конституция.

Он думал. Времени было девять сорок пять. Через два часа пятнадцать минут Бен Зурдан будет мертв. И Джонни Мантелл с Мульцибера, бывший техник, специалист по защитным экранам, выброшенный с работы и скитавшийся по пляжам далекой планеты, станет правителем железного мира Стархевена.

Какая головокружительная карьера! Перемена стремительная, почти революция.

К завтрашнему утру все будет кончено.

— Давай сматывать удочки, — сказал он и начал подниматься из-за стола. Майра поймала его за руку и усадила на место.

— Постой! Мы же не кончили игру. — Она снова разложила карты.

Через двадцать минут они решили, что могут спокойно покинуть казино, и, направившись к выходу, скинули маски. Они встретились в ониксовом коридоре. Майра была одета в голубую облегающую тунику, выгодно подчеркивающую ее стройную фигуру.

«Сегодня ночью она увидится с Беном Зурданом в последний раз, подумал Мантелл. — Завтра она станет моей».

Они шагнули в холодную стархевенскую ночь и медленно пошли вдоль площади, расположенной перед Дворцом удовольствий. На черном небе блестели ярко-белая луна и острые, как иголочки, звезды. Бен Зурдан намеренно поместил туда луну и звезды, чтобы подчеркнуть искусственность Стархевена.

Мантелл знал, что это были всего-навсего световые пятнышки, проецируемые с помощью линз на металлический небосвод, обегающие его за ночь по строго запрограммированному закону и исчезающие по «утрам». Небо Стархевена напоминало гигантский планетарий — планетарий размером с планету.

Холодный и сырой ветер налетел на них с востока, когда они остановились в темноте, прижавшись друг к другу и мечтая о завтрашнем дне.

Они стояли так, пока не начал накрапывать дождик. Инженеры, ведавшие погодой, были хитрые бестии: уж если на Стархевене лил дождь, то вы промокали до нитки, даром что погода создавалась искусственно.

— Что ни говори, а Бен — великий человек, — тихонько сказала Майра. — Поэтому и надо его убить. Он слишком велик для Стархевена, как Цезарь для Рима.

— Ты любила его?

— Любила ли я Бена? Да, любила. Несмотря на всю его жестокость и безжалостность, он неординарный человек. Он больше, чем просто человек.

— Мы так и будем говорить только о нем? — спросил Мантелл.

— Если тебе неприятно, я не буду. Но я стараюсь быть честной перед своей совестью, Джонни. Теперь Бен должен умереть. Если он умрет собственной смертью, здесь будет сущий ад. А он уже не молод. Но все же…

Было странно слышать ее рассуждения о совести на этой планете. Здесь совесть отошла в область преданий. Мантелл повернулся к ней лицом:

— Могу я полюбопытствовать, Майра?

— Смотря о чем!

— Ты никогда не рассказывала мне, почему очутилась на Стархевене. Это так и останется для меня тайной?

Она посмотрела на него в упор и спросила:

— Ты действительно хочешь знать?

Он секунду помолчал, задумавшись. Насколько ужасной может оказаться ее тайна? Может быть, это будет преступление настолько страшное, что навсегда вобьет клин между ними, и лучше о нем умолчать.

Джонни потряс головой, отгоняя малодушные мысли: между ними не должно быть недомолвок.

— Да, — сказал он.

— Но это неинтересно, потому что я не совершала никаких преступлений, Джонни. Я одна из немногих людей на Стархевене, которые не скрываются от закона.

Его глаза расширились от удивления.

— Так ты не…

— Нет. Я не беглянка.

— Тогда с какой стати ты оказалась здесь? — спросил он, совсем сбитый с толку.

Она помолчала.

— Восемь лет назад, — начала девушка, как будто о чем-то далеком, — Бен Зурдан оставил Стархевен в первый раз, с тех пор как построил его. Он решил поразвлечься и отправился инкогнито на планету Лурибар. Он провел семь дней в тамошнем отеле. Там мы и встретились.

— Ты с Лурибара?

— Мои предки участвовали в ее колонизации полтораста лет назад.

Как-то раз Бен пригласил меня танцевать. Он был ужасно неуклюжим, я потешалась над ним. Потом увидела, что задела его за живое, буквально до слез. Представляешь, задеть за живое такого великана! Я почувствовала, что должна извиниться. Больше он ни разу не вышел на танцплощадку, ни со мной, ни с кем-либо еще. Но на следующую ночь он покидал Лурибар, чтобы возвратиться на Стархевен. Он рассказал мне, кто он, и что из себя представляет его мир. Он просил меня поехать с ним.

— И ты согласилась?

— Да.

Мантелл глянул вверх на испещренную звездами чашу ночи, думая о Бене Зурдане, построившем железный кокон вокруг планеты, и которому скоро суждено умереть.

Затем он обернулся к Майре, и она упала в его объятия.

16

Мантелл расстался с Майрой без четверти одиннадцать. Зурдан ждал ее прихода уже около часа. Они должны были отправиться в главную резиденцию за необходимыми бумагами и… «Через семьдесят пять минут Зурдан будет мертв», — подумал Мантелл.

Майра просила его прибыть в апартаменты Зурдана в десять минут первого, чтобы убрать тело. До тех пор он не должен вмешиваться.

Джонни скоротал полчаса в баре неподалеку от Дворца удовольствий, маленьком заведении со слабым освещением и дрянными напитками. В полумраке танцевала девушка, аккомпанируя себе гнусавым заунывным пением. Когда она закончила танец, откуда-то вынырнул худой рябоватый человечек и пустил по кругу шляпу.

Мантелл швырнул ему одночиповую монету, рябой рассыпался в благодарностях и исчез. Мантелл заказал пива и стал потягивать его. Минуты тянулись невыносимо медленно.

Устав ждать в баре, он вышел на воздух и около получаса бродил по улицам Стархевена.

Теперь часы показывали одиннадцать тридцать пять — миновала большая часть условленного срока.

Он нашел еще один бар, задержался в нем ровно настолько, чтобы заказать пива, отпить половину и уйти. С каждой минутой его тревога росла.

Майра такая хрупкая, маленькая, а Зурдан такой здоровяк.

Одиннадцать сорок… Одиннадцать сорок пять. Сейчас она как раз входит в его апартаменты. Мантелл подозвал аэротакси и дрожащим от напряжения голосом назвал роботу-пилоту улицу, находившуюся невдалеке от личной резиденции Зурдана.

Одиннадцать пятьдесят…

Он стоял в одиночестве под мерцающими уличными фонарями в ожидании назначенного срока.

Одиннадцать пятьдесят две…

Осталось восемь минут. Семь. Мантелл не спеша двинулся к зданию.

"Месяц назад я был простым бродягой, скитавшимся по пляжам Мульцибера, думал он.

— А теперь я на пути к титулу правителя целого мира! Это похоже на сон".

В одиннадцать пятьдесят семь Мантелл подошел к зданию. Оставалось три минуты. Конечно, не было полной гарантии, что Майра завершит дело ровно в двенадцать. Они не догадались предварительно сверить часы, но в любом случае, даже несмотря на непредвиденные задержки, Майра должна вот-вот ударить. Он молился, чтобы лезвие было острым, а рука Майры твердой.

В вестибюле особняка сидел на столиком робот, увидев Мантелла, он спросил:

— Чем могу служить?

— Я должен увидеться с Беном Зурданом, — сказал Мантелл.

— Прошу прощения. Господин Зурдан очень занят важными правительственными делами и не может вас принять.

Мантелл взглянул на часы: одиннадцать пятьдесят девять… Напряжение стало невыносимым.

— Очень жаль, — произнес он.

Как раз в этот момент Майра должна вытащить кинжал. Робот закрывал проход:

— Господин Зурдан просил его не беспокоить!

Мантелл пожал плечами и вытащил бластер, который носил под пиджаком.

Он выстрелил сразу, перебив роботу нейтронный канал. На металлическом лице застыла идиотская улыбка, а голос продолжал монотонно вещать, как на испорченной пластинке:

— Господин Зурдан просил не беспокоить… Господин Зурдан просил не беспокоить… Господин Зурдан про…

Мантелл выстрелил еще раз. Робот сник и опрокинулся на темно-красный ковер. Еще раз или два он вздрогнул, дернулся — и застыл, превратившись в бесформенную груду хромированного железа. Его тонкий криотронный мозг перегорел, и теперь это был уже никому не нужный металлолом.

Казалось, лифт еле тащился на сорок восьмой этаж зурдановского пентхауза. Мантелл считал секунды, глядя, как движется стрелка на ручных часах.

Двенадцать ноль одна. У него еще уйма времени: Майра велела ему прибыть десять минут первого.

Он шагнул через открывшиеся двери кабины и оказался в бесконечном, ярко освещенном коридоре. Там стоял на страже еще один робот. Зурдан был из тех парней, которые не оставляют шанса своим убийцам. Его апартаменты, как и сам Стархевен, тщательно охранялись.

Робот повернулся и резко окликнул:

— Стой!

Можно было предположить, что уж этот-то робот специально обучен охранять резиденцию и потому окажется куда проворнее своего коллеги в вестибюле.

Мантелл скользнул в нишу, надеясь, что робота не снабдили сверхчувствительными рецепторами, способными найти его убежище, или портативным силовым полем вроде того, которое использовали, чтобы убить Марчина.

Металлические ноги затопали по коридору.

— Стой! Вам надлежит выйти из укрытия. Господин Зурдан приказал, чтобы его не беспокоили.

Робот проскочил мимо, не заметив Мантелла. Тот выскользнул из ниши и выстрелил вслед роботу, перерезав спинной хребет, парализовав и блокировав его моторные реакции. Потом, присев на корточки, он выжег ему мозги, прекратив бесполезное жужжание двигателей.

Было пять минут первого. Мантелл рванул по коридору к зурдановским хоромам. И остановился снаружи, прислушиваясь.

До него донеслись звуки рыданий. «Неужели Майра мучается раскаянием?» — удивился он.

Шесть минут первого…

Зурдан уже пять минут как мертв. Мантелл понимал, что ему нужно войти внутрь, вывести Майру из шокового состояния, в котором она скорее всего находится после убийства. Он толкнул дверь, к его удивлению, та услужливо отворилась.

Джонни оставил дверь открытой и кинулся искать спальню. Анфилады комнат, казалось, тянулись во всех направлениях. Овальные окна зашторены богатыми гардинами. На полах — дорогие ковры. Это была резиденция Цезаря, обезумевшего от роскоши. Все стены завешены картинами.

Звуки рыданий стали громче. Мантелл помчался на них. Он услышал, как Майра предостерегающе закричала:

— Джонни! Джонни! Не надо!

Но было уже поздно.

Он влетел в комнату, и в тот же миг на него обрушилась сокрушительная сила в двести семьдесят фунтов. Бластер, который он сжимал в руке, отлетел в угол комнаты, а сам Мантелл зашатался, стараясь сохранить равновесие.

Бен Зурдан жив!

Комната была ярко освещена. С ужасающей ясностью Мантелл увидел громадный заваленный бумагами стол, папки, залитые кровью. Вошла Майра.

Ее заплаканное лицо было в красных пятнах, из разбитой верхней губы стекала тонкая струйка крови. Одна сторона лица, на которую, очевидно, пришелся чудовищный удар, горела и опухла. Она истерически всхлипывала, и при каждом всхлипе ее тело конвульсивно вздрагивало.

Сквозь располосованную рубаху на груди Зурдана виднелась алая царапина длиной в шесть дюймов, протянувшаяся от левой ключицы до левой груди.

Мантелл догадался, что произошло. Нанося роковой удар, Майра промахнулась, и нож, вместо того чтобы вонзиться в сердце, скользнул по ребрам.

— Так ты тоже ввязался в это дело! — утробным голосом проревел Зурдан. Даже теперь, без пиджака, в разорванной рубахе, он подавлял всех своим величием. На лишенной волоса голове выступили капельки пота. — Вы все против меня, да? Хармон, Полдерсон, Ледру, Мак-Дермотт, Майра и даже ты, Мантелл? Даже ты?!

Он медленно надвигался на Мантелла. Они были безоружны. Нож Майры, который должен был прикончить Зурдана, куда-то делся, а бластер Мантелла валялся сейчас за пределами досягаемости. Мантелл знал, что Зурдан не нуждается в оружии. Он мог разорвать Мантелла на куски голыми руками.

Джонни начал осторожно пятиться, чтобы не оступиться. Взглянув в злобное лицо Зурдана, он был поражен, увидев слезы в горящих глазах. Мысль о том, что твои ближайшие соратники сговорились тебя прикончить, не может оставить равнодушным даже такого сильного человека, как Бен.

— За что вы хотели убить меня? — негромко спросил Зурдан. — Может, я мало для вас сделал? Разве не я построил Стархевен — вот этими руками?

Разве не я пригрел вас здесь, когда вы спасались от закона? Вам этого показалось мало, и вы решили меня уничтожить. Но вам не удастся покончить с Беном Зурданом, не удастся!

Мантелл пытался знаками показать Майре, чтобы та добралась до бластера. Но она была слишком взволнована, чтобы понять его жесты. Она лежала на софе, прикрыв руками глаза, содрогаясь от рыданий.

Зурдан протянул руку, чтобы достать Мантелла, тот присел, извернулся под могучей шарящей ладонью и послал хороший удар снизу в челюсть. Это было все равно что бить камень. Зурдан, казалось, даже не заметил удара, зато у Мантелла рука заныла от боли.

Лапы Зурдана схватили его за плечи, он вывернулся и опять ускользнул.

— Бластер, Майра! Подай мне бластер! — прохрипел он. — Достань его из угла!

Это было ошибкой. Зурдан метнул быстрый взгляд через плечо, увидел, что бластер лежит не дальше, чем в трех шагах от него, подцепил его своей громадной лапой и швырнул в открытое окно в ночную тьму.

Теперь против голых рук были только голые руки. Исход схватки предрешен.

Мантелл отклонился как можно дальше, чтобы его не достал Зурдан.

Дыхание у него сбилось, воздух с шумом вырывался из груди.

— Ты хотел убить меня? — кричал Зурдан. — Я покажу вам! Я вам всем покажу!

Зурдан рванулся вперед, перехватил противника одной рукой поперек туловища, поволок словно котенка через всю комнату и грубо швырнул на столик, заставленный красивой фаянсовой посудой. Мантелл перекатился через него, попытался подняться, свалился и замер в ожидании своего конца.

Но Зурдан не торопился. Он стоял над ним, слегка покачиваясь, и его лицо отражало глубокое потрясение. Мантелл лежал навзничь, ожидая удара, но Зурдан к нему даже не прикоснулся.

— Я построил Стархевен — я его и уничтожу! — наконец выпалил он.

Зурдан дико рассмеялся и, повернувшись, кинулся в темноту коридора.

17

Мантелл медленно поднялся на ноги и замер, стараясь унять подступившую боль. Неожиданное исчезновение Зурдана его обескуражило.

Мантелл обернулся к Майре.

— Ты видела? Он умчался как угорелый.

Майра слабо кивнула. Ее левый глаз заплыл. Она с трудом натянула на себя остатки одежды. Ей приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы сохранять присутствие духа.

— Пойдем, — сказала девушка. — Там, на балконе, его персональная посадочная площадка. Наверное, он побежал туда.

— Зачем?…

Не тратя времени на объяснения, она направилась в ту сторону, куда скрылся Зурдан, и Мантеллу ничего не оставалось, как последовать за ней.

Они миновали темный коридор и сбежали в громадную комнату, балконные двери были распахнуты настежь, колеблемые ночным ветром. Майра указала на темноту за дверьми:

— Он там!

В эту минуту с балкона в воздух поднялся аэрокар. Огненная струя в черном небе выдала направление. На посадочной полосе балкона стояли наготове еще два аэрокара. Видно, Зурдан держал их здесь на всякий случай.

— Он полетел к башне управления! — вскричал Мантелл. — Подобно Самсону, разрушившему храм, он собирается снять экраны и повергнуть в прах весь Стархевен.

Они прыгнули в один из аэрокаров, и Мантелл включил двигатель. Машина рванула с места. Сразу же после старта он перевел двигатель на режим форсированного ускорения, и они очертя голову помчались над Стархевеном.

Город, едва заметный сверху, казался нереальным.

Майра прижалась к нему, пытаясь согреться. Она все еще дрожала, но теперь скорее от ночного холода.

Мантелл сосредоточился на управлении аэрокаром.

— Что у вас произошло до меня? — спросил он.

— Все шло нормально, — сказала Майра, — пока я не вытащила нож. Я… я заколебалась, всего на какую-то долю секунды. Бен увидел… Я ударила, но он успел увернуться, и я только оцарапала ему кожу. Он выбил нож из моей руки и ударил меня. Кажется, он собирался меня убить. Но тут пришел ты…

— А что с Хармоном и остальными? Они все еще ждут?

— Думаю, да. Мы предвидели, что не все будет гладко. Они ждут от меня известий. Я должна была дать сигнал, чтобы они могли объявить о смерти Зурдана. А теперь…

— Теперь все изменилось, — сказал Мантелл. Впереди смутно замаячил темный, лишенный окон остов башни управления; он увидел дымный след зурданового аэрокара и бросил аппарат вниз, к посадочной площадке.

Они выскочили из машины и нырнули в башню управления, Мантелл буквально тащил за собой спотыкающуюся Майру. Его рука крепко сжимала ее запястье. Теперь на счету была каждая секунда.

— Он, наверное, в малом зале центра управления, — сказал Мантелл. — Один бог знает, что он собирается сейчас делать.

— Как мы попадем туда? Я не знаю дороги…

— Пошли! — оборвал он. — Отсюда идет лифт.

Но первый лифт, в который они влезли, не действовал: по-видимому, его отключили на ночь. Пришлось попробовать второй, затем с тем же успехом третий. В поисках работающего лифта они обошли весь этаж. Бежать вниз по темным переходам через всю башню казалось немыслимым. Наконец они обнаружили единственный работающий лифт и отправились на нем.

Они проникли в коридор, находящийся рядом с лабораторией защитных экранов Мантелла и ведущий в святая святых Зурдана — в комнату управления.

Там, в главном мозговом центре Стархевена, горел свет.

Мантелл разжал руку, выпустил запястье девушки и помчался по коридору, оставив Майру далеко позади. Но Зурдан его опередил. Он запер дверь и включил вокруг комнаты небольшой экранирующий барьер, так что проникнуть туда было невозможно. Это была глухая оборона.

Правда, было слышно, что он говорил. Видеоэкран оказался включен, и через прозрачную дверь из плексигласа Мантелл видел, что Зурдан беседует с серолицым человеком в форме космического патруля.

— Командир, я — Бен Зурдан! Вы слышите меня? Зурдан! Ты меня наверняка знаешь. Я говорю прямо со Стархевена, — Зурдан, казалось, обезумел. Его железной выдержки как не бывало.

Космический патрульный воспринял его заявление скептически.

— Это что, шутка, Зурдан? Ваши бредни меня не интересуют.

Когда-нибудь мы прорвем вашу оборону, и вот тогда…

— Заткнитесь! Сейчас говорю я! — проревел Зурдан, глядя на экран, словно раненое животное. — Я вручаю вам Стархевен на плутониевом блюдечке, главнокомандующий Вайтстон! Говорят, у вас имеется флот. Отлично!

Высылайте свои чертовы корабли. Я опускаю экраны. Я сдаюсь! Вы меня поняли, Вайтстон?!

Лицо на экране вздернуло брови и уставилось на обезумевшего полуобнаженного великана:

— Сдаетесь, Зурдан? Мне что-то не верится. С какой стати…

— Черт вас побери, я же сказал, высылайте флот!

Прижавшись лицом к прозрачной панели, Мантелл стоял у двери, захваченный происходящим. Сзади подошла Майра.

— Что здесь происходит? — спросила она.

— Зурдан совсем рехнулся. Сейчас он договаривается сдать Стархевен Вайтстону, главнокомандующему Космическим патрулем. Он уговаривает их выслать флот и обещает опустить экраны, когда флот будет здесь.

— Этого не может быть! Он сейчас не в себе.

— Думаю, это серьезно, — сказал Мантелл. — Он никогда не сможет понять, почему мы пытались убить его сегодняшней ночью. Он считает, что заговор направлен против всего, что он создал на Стархевене, — и это сводит его с ума.

— Мы должны его остановить! — решила Майра. — Если патрульные доберутся сюда, они засадят всех жителей Стархевена в тюрьму и устроят всей планете промывание мозгов. Пострадают люди, которые уже двадцать лет жили как честные граждане. А этот мир уничтожат.

— Если бы мы могли проникнуть туда и остановить его… Но он загородился защитным экраном.

— Экран всегда можно отключить. Ты же на защитных полях собаку съел, Джонни. У тебя есть какая-нибудь идея?

— Нет, — сказал он. — А впрочем, я попытаюсь. Подожди меня здесь, ладно? И кричи как можно громче, если Зурдан выйдет из комнаты прежде, чем я вернусь.

Мантелл помчался сломя голову по коридору в свою лабораторию. Ткнул на бегу пальцем в дверную пластинку и ударом ноги открыл дверь.

Автоматически включился свет.

Мантелл бросился к столу и принялся искать незаконченную опытную модель, на которую возлагал самые большие надежды.

Ага, вот она!

Он вытянул ее из путаницы электрокатушек, обрывков проводов и транзисторов. Оглядев комнату, он обнаружил портативный сварочный резак единственный инструмент, который, на его взгляд, мог послужить эффективным оружием. Он схватил все это в охапку, развернулся и опрометью выскочил в коридор — туда, где ожидала его Майра.

— Что нового? — спросил Джонни.

— Он все еще говорит с тем космическим патрульным, — сообщила Майра.

— Думаю, что Вайтстон теперь воспринимает слова Бена всерьез.

Мантелл громко застучал кулаками по плексигласу. Разговор прервался, и экран погас.

— Бен, — позвал он. — Послушай, Бен!

Зурдан обернулся и взглянул на него через прозрачную панель. Мантелл еще раз позвал его по имени.

— Чего тебе? — прогудел Зурдан. — Лжец, предатель! Ты умрешь вместе со всеми остальными.

— Ты ничего не понимаешь, Бен! Я с тобой! Я на твоей стороне! Все это чудовищная ошибка. Ты должен мне поверить. Смотри! Я принес тебе личный защитный экран.

Он поднял модель экрана — незаконченную, неработающую модель.

— Я закончил ее сегодня ночью, — сказал он с отчаянием в голосе. — Я работал над ней весь вечер, ночью сделал последние проверки. Работает вполне удовлетворительно! Ты пристегнешь ее к поясу, и тогда тебя не достать никаким оружием.

— Неужто! — проревел подозрительно Зурдан. — Помнится, ты утверждал, что нужна еще неделя, чтобы ее закончить.

— Я тоже так думал. Но я работал ночами и успел закончить к сегодняшнему дню.

Зурдан с интересом уставился через толстый пластик двери, который отделял его от тех двоих в коридоре, впрочем, как и силовой барьер, который окружал его комнату. Проникнуть Мантеллу в комнату было невозможно. Но если удастся выманить Зурдана оттуда…

Он грубо схватил Майру и вытолкнул ее вперед. Она остановилась, протянув руки к Зурдану.

— Ее я тоже привел, — сказал Мантелл. — Она твоя. Она все объяснит сама. Между ней и мной никогда не было ничего серьезного, Бен. Выходи оттуда! Не предавай Стархевен. Не предавай все, что ты создал, все, что ты замыслил. И из-за чего все это? Ради чего?

Мантелл увидел, что слова его подействовали. Губы Зурдана задрожали, его глубоко посаженные суровые глаза забегали, потерянные и смущенные.

«Бедный Бен, — подумал Мантелл с жалостью. — Да, печально видеть, как такого человека водят за нос, словно малого ребенка».

Рука Зурдана потянулась к выключателю, на лице отразилась мучительная борьба. Затем быстрым конвульсивным движением он резко опустил рубильник, уничтожив экранирующее поле, которое служило барьером вокруг комнаты.

Последовало томительное ожидание. Мантелл услышал, как щелкнул замок, потом дверь медленно распахнулась.

Зурдан вышел!

Он шел нетвердо, спотыкаясь и покачиваясь, точно могучий дуб перед падением. Удивительно тихим голосом, каким говорят, чтобы не разразиться истерическим хохотом, он сказал:

— Ладно, Джонни. Давай сюда экран.

Мантелл бросил ему никчемную модель. Зурдан подхватил ее своей громадной ручищей.

— Нацепи ее на пояс, — сказал Мантелл. — Чуть ниже. Вот теперь хорошо.

Майра тихо всхлипывала за его спиной. Теперь Мантелл не испытывал страха, его охватило холодное, леденящее спокойствие. Он внимательно следил, как бережно примеряет Зурдан свое новое снаряжение.

— Иди сюда, Майра, — промурлыкал Бен. — Иди ко мне.

— Одну минуту, Бен, — Мантелл встал между Зурданом и девушкой. — Сначала давай испытаем эту штуку. Или ты не хочешь опробовать ее в деле?

Глаза Зурдана вспыхнули.

— Какого черта?!

Мантелл вытащил портативный сварочный резак:

— Ты ведь мне веришь, Бен, правда?

— Само собой, Джонни. Я верю тебе. А теперь вдобавок и проверю.

Внезапно он осознал, что его обвели вокруг пальца, выманив из неприступного убежища комнаты управления. Зурдан двинулся на них с кровожадным блеском в глазах.

Мантелл выждал немного и включил газовую горелку.

Послышался шипящий звук, потом вспыхнула дуга, вырвалось яркое пламя и окатило Зурдана струей огня. Тот взвыл и отпрянул назад, размахивая руками, будто отбиваясь. Он сделал последний тяжелый шаг, словно человек, упорно шагающий по морю кипящей патоки. Он даже не успел понять, что произошло.

Раздался крик, и Бена Зурдана не стало. Он умер, пойманный в ловушку, словно громадный горный медведь.

Мантелл отвернулся от поверженного врага. На душе его было мерзко.

— Прости, Бен, — сказал он тихо. — Ты бы никогда не понял, почему мы должны были это сделать.

Беглый взгляд на датчики сказал Мантеллу, что защитные экраны сняты по всему Стархевену. Зурдан убрал их еще до того, как закончил разговор с командующим космическим патрулем. Впервые за много лет неприступная планета была совершенно открыта для нападения космического патруля.

Мантелл нажал кнопку коммуникатора и, когда оператор автоматически произнес: «Да, господин Зурдан», Мантелл сказал:

— Это не Зурдан. Говорит Джонни Мантелл. Соедините меня с линией, по которой шел разговор минуту назад — со Ставкой главнокомандующего космическим патрулем на Земле. Зурдан беседовал с главнокомандующим Вайтстоном.

На установление субрадиосвязи ушло секунд десять, за это время сигналы перекинулись через серое гиперпространство, нашли адресат и возвратились назад.

Засветился видеоэкран. На нем вновь возникло лицо Вайтстона.

— Флот уже в пути, Зурдан, — незамедлительно начал космический патрульный. — Не говорите мне, что вы передумали, или что…

Он замолчал.

— Зурдан мертв, — быстро проговорил Мантелл. — На Стархевене произошло нечто вроде революции, и я отвественен за ситуацию. Меня зовут…

— Мантелл? — Внезапно перебил его главнокомандующий. — Ты жив, Мантелл? Тогда почему столько времени не давал о себе знать? Что с тобой было, парень?

Ошарашенный Мантелл во все глаза смотрел на изображение видеоэкрана.

Когда он заговорил, его голос звучал, как карканье вороны:

— Что вы сказали?! Откуда вы меня знаете?

— Откуда знаю? Я сам давал тебе это задание, Мантелл. Мы перебрали всех патрульных, прежде чем остановили выбор на тебе. Ты как нельзя лучше подходил для этой роли.

Пол поплыл из-под ног Мантелла. Он сделал шаг назад и бессильно плюхнулся в то, что служило Зурдану креслом.

— Вы говорите, что я был в патруле?

— В четырнадцатом взводе Земного Сектора, — последовал безапелляционный ответ. — И мы выбрали тебя для засылки на Стархевен, предварительно снабдив ложными воспоминаниями. Это была новинка нашего разведывательного отдела, специально созданная, чтобы ты прошел зурдановскую психопробу.

— Это неправда…

— Мы придумали тебе легенду и внедрили ее под гипнозом в твое сознание с постгипнотическим приказом, запрещающим проявиться настоящей личности еще двадцать четыре часа после того, как тебя подвергнут психопробе.

— Джонни, о чем он говорит? — удивленно спросила Майра.

— Хотел бы я сам знать это, — глухо отозвался Мантелл.

— Что с тобой, Мантелл? Ты только что заявил, что полностью контролируешь Стархевен. Ты отлично поработал, парень! Меньше чем через час прибудет флот.

— Похоже, вы меня не поняли, — сказал Мантелл безжизненным голосом. — Что-то не сработало. Я так и не вспомнил своего истинного лица. Я ничего не знаю о своей службе в космическом патруле и о своем задании. Насколько мне известно, я семь лет бродяжничал на планете Мульцибер, а перед этим работал техником по защитным экранам на Земле.

— Да, да, конечно, все это так — собственную личность мы тебе вернем, восстановим. Ты действительно специализировался на защитных экранах, но…

— Но я не помню никакого космического патруля! — запротестовал Мантелл. — Для меня реально только то, что я помню.

Космический патрульный долго молчал.

— Они уверяли меня, что обработка прошла успешно и что ты вернешь свою личность сразу же после окончания психопробы, — сказал он наконец.

— Этого не произошло.

— Еще не все потеряно. Мы все исправим. Наши психохирурги вернут тебе твою личность сразу же после возвращения на Землю.

Мантелл встряхнул головой, стараясь понять слова Вайтстона.

Комната, Майра, изображение Вайтстона, Стархевен и, наконец, Вселенная — все вокруг стало чудовищно нереальным, будто смотришь на мир через призму и все предметы приобретают странный пурпурный оттенок.

Казалось, все происходит во сне, в кошмарном сне.

Майра стала рядом и коснулась его рукой.

— Это правда? — спросила она. — Или новая уловка Космических патрульных?

— Не знаю, — пробормотал Мантелл. — Я сейчас вообще ничего не знаю.

— Это только доказывает, — сказал Вайтстон, — что наш замысел удался на славу. Достиг ты цели сознательно или нет — неважно, факт остается фактом: твоя миссия выполнена, Мантелл. Экраны Стархевена опущены. Через час туда прибудет эскадрон космического патруля и очистит эту всемирную помойку. Благодарю, Мантелл!

— Я в этом не уверен, — сказал Мантелл, взвешивая каждое слово и выговаривая слова отчетливо, слог за слогом.

Не продолжая разговор, Мантелл устало откинулся в кресле, и поток видений заполнил его мозг.

Дни работы в корпорации Клингсана на Земле, долгие годы бродяжничества на Мульцибере, когда приходилось перебиваться с хлеба на воду, клянчить на выпивку.

А теперь этот чудаковатый маленький человек в форме космического патруля пытается втолковать ему, что все это нереально, не имеет смысла, что все воспоминания были искусственно введены в его сознание умелыми психохирургами для того, чтобы он мог спокойно проникнуть в неприступную крепость Бена Зурдана — Стархевен.

Что ж, возможно, так оно и было. Вполне возможно.

Но для Мантелла эти воспоминания были реальными. Для него это была жизнь, которой он жил. Страдания, которые он вынес, были реальностью.

И реальностью был Стархевен.

А космический патруль был смутным сном, сверкающим мыльным пузырем нереальности, ненавистным врагом.

Где все началось? Неужели он действительно убил человека на Мульцибере и прилетел на Стархевен в украденном корабле? Или его выбросили в какой-то точке пространства, после того как обработали его разум, и пустили за ним по пятам два беспилотных космических корабля, преследовавших его до самого Стархевена.

Наступил момент выбора. Он понимал, что может вернуться на Землю, и Мульцибер со всеми последующими невзгодами и злоключениями счистят с его сознания, словно кожуру с лука. И вновь появится белая косточка — честный и неподкупный солдат космического патруля. Это один путь.

Другой путь — он останется здесь, с Майрой…

— Мантелл, с тобой все в порядке? — громко спросил с экрана Вайтстон.

— Твое лицо здорово побледнело.

— Я думаю, — заявил Мантелл.

Он размышлял о Бене Зурдане и о том, что сделает патруль со Стархевеном, когда они наконец-то прорвут его оборону. Двадцать миллионов беглецов предстанут перед судом, и справедливость восторжествует во всей Галактике.

Но разве это так?

А что, если оставить Стархевен таким, какой он есть — прибежищем беглых преступников, где будут править он, Мантелл, Майра и те, кто никогда не нарушал законов. Может, им удастся постепенно превратить металлическую крепость Бена Зурдана в планету реабилитации — не вдаваясь в подробности прошлого тех, кого надо реабилитировать.

Это показалось Мантеллу лучшей перспективой, чем открыть планету космическому патрулю.

— Передайте своему флоту, чтобы поворачивал и убирался домой, Вайтстон, — очень тихо проговорил Мантелл.

— Что?!

— Я говорю, что вы можете сберечь уйму времени. Когда ваш флот прибудет сюда, то обнаружит, что Стархевен все такой же неприступный. Я решил остаться здесь, Вайтстон. Я снова установлю экраны. И Стархевен, как и прежде, будет чихать на остальную Галактику.

— Мантелл, опомнись, это безумие! Ты космический патрульный, уроженец Земли. Где твоя верность? Где твое чувство долга? Мантелл!!!

Мантелл улыбнулся.

— Долг? Верность? Я Джонни Мантелл со Стархевена, а прежде — с Мульцибера, спившийся и недисциплинированный служащий «Клингсановых защитных экранов». Вот, что говорит мне моя память, и вот, что я собой представляю. И я не отдам Стархевен в руки космического патруля.

Он провел языком по сухим губам и умудрился изобразить улыбку.

Вайтстон недоверчиво уставился на него и начал было что-то говорить, но Мантелл протянул руку и выключил экран, лицо главнокомандующего заметалось в электрическом вихре и исчезло.

Внезапно Мантелл почувствовал, что смертельно устал.

«А вправе ли я так поступать?» — подумал он.

«Да!» — ответил он самому себе.

Собиралась гроза. Снаружи раздался раскат грома. И предназначался он этим утром только двоим — только двоим на Стархевене предназначался этот гром, он принес с собой дождь, омывший планету, уничтоживший пыль прошлого и оставивший все чистым, ярким и новым.

Ему улыбнулась Майра.

Он подался вперед и опустил главный рубильник. В тот же миг стрелки индикаторов ожили. Снова Стархевен окружила неприступная сеть силовых заслонов, снова они были надежно защищены снаружи.

С восстановлением силового щита начинается самый грандиозный за всю историю Галактики эксперимент по искоренению преступности. На планете, где нет законов, закоренелые рецидивисты Вселенной превращаются в нормальных граждан, изолированные от остальной Галактики. Стархевен станет гигантской исправительной тюрьмой, только добровольной.

Тихо забарабанил начавшийся дождь. Мантелл притянул Майру к себе и сразу же отпустил. Всему свое время.

— Свяжись с другими членами Временного правительства Республики Стархевен и сообщи им, что Зурдан мертв, — сказал он ей. — Нам всем предстоит много работы.