Время решать

Глава 2. Уход

Сегодня перед первым уроком царило какое-то странное возбуждение. Смысл его прояснился во время первого перерыва.

– Ну, рассказывайте, у кого какие наваждения? – с улыбкой обратился вдруг Жозеф к товарищам по группе. – Или у вас ещё нет ностальгической ломки?

– У меня – ничего, – пожала плечами одна из девушек.

– И у меня! – подтвердила другая.

– А у меня было, ещё как! – радостно сообщила Мари. – Я смотрела представление цирка, где клоуном был Сен-Жюст! Вот это зрелище! Всё представление он стоял на голове, выкрикивал весёлые ругательства и размахивал ногами! Тем временем лошади прыгали через гильотину! А у тебя самого что? – обратилась она к Жозефу.

– У меня Гитлер просил милостыню и играл на аккордеоне «Мой милый Августин»! А у тебя как? – спросил он у Эвара. Но тот только вздохнул:

– У меня невесело было. Июльское восстание – почти в точности как оно происходило. Погибшие люди…

Общее веселье тут же утихло.

– Да… – неуверенно произнесла Мари. – Наверное, дело в том, что тогда ты был рад победе, она казалась важнее всего. А теперь видишь, что все эти короли, президенты, революции – мишура, наносное, а вот люди, которых уже не вернуть…

– Почему не вернуть? – возразил третий из парней группы. – Пока существует Эксодус, остаётся надежда.

Разговор о наваждениях увял. Выяснилось, что из восьми учащихся группы только у четверых началась ностальгическая ломка, а другим она ещё предстояла. Наваждения у всех, кроме Эвара, были весёлые, но его слова о погибших огорчили всю группу.

– Кто-нибудь собирается идти в Охранение? – ни к кому конкретно не обращаясь, произнёс вдруг третий из парней, явно стараясь сменить тему. Его вопрос вызвал общее оживление:

– Девушки в Охранение не ходят!

– Почему? Ходят, только им нельзя на опасные участки!

– И вообще, это добровольное дело!

– Конечно, добровольное, я ведь спросил – пойдёте ли? – недовольно сказал парень.

– Погодите, погодите! – ошеломлённо заговорил Эвар. – Я ничего не знаю про Охранение, мне не рассказывали! Что это такое?

– Как это – тебе не говорили? Почему? – удивился Жозеф.

– «Почему, почему». Он же самый талантливый из нас всех, – объяснила одна из девушек. – Им нельзя рисковать. Должен же кто-то наукой заниматься, а не только палить в чудовищ.

– Там не надо палить!

– Да ну, это не опасно! За весь период Спасения было лишь восемь несчастных случаев, и только один из них смертельный!

– Да объяснит мне кто-нибудь, что такое Охранение?! – возмутился Эвар. – Или хотите, чтобы я себя дураком чувствовал рядом с вами?

Все переглянулись.

– Охранение – это система безопасности колоний Спасения, – заговорил Жозеф. – Защита от всяких там чудовищ, контроль за изменениями, которые вызываются нагуалями. Только нас, спасённых, поначалу на контроль не поставят, нам же трудно определить, изменилось ли что-то или просто мы это впервые видим.

– На самые опасные участки нас тоже не отправят. Только туда, где разная мелочь ожидается. И вообще, раньше, чем окончится ностальгическая ломка, никуда не пустят. Сейчас можно только на тренировки ходить.

Эвар вздохнул. Жизнь колонистов Мира Спасения на поверку оказалась не столь уж безоблачной. Однако ещё хуже то, что о существовании опасностей и некоего Охранения, к службе в котором нужно готовиться прямо сейчас, он узнал из случайной беседы с друзьями по учебной группе. Почему Жюли ничего до сих пор не рассказала? Впрочем, мог бы и сам догадаться: про чудовищ Жюли говорила, хотя и мельком.

Его печальные размышления прервал Давид, вернувшийся с перерыва.

– Так, друзья мои! – с весёлой деловитостью заговорил он. – Сейчас у нас последнее занятие на сегодня, а потом экскурсия в Англию периода войны Роз! Попрошу всех надеть шлемы мнемофонов, и займёмся астрофизикой!

– Ну как, есть вопросы? – спросил у учеников Давид, когда те сняли шлемы. Все неуверенно переглянулись.

– Это непривычно, но, кажется, всё понятно, – задумчиво произнёс Жозеф. – Просто надо самим поразмышлять.

– У меня вопрос насчёт Большого Взрыва! – заговорил Эвар. – В лекции сказали, что сегодня основной считается открытая модель Вселенной. Согласно ей, наша Вселенная – одна из многих в структуре Метакосмоса, и её можно сравнить с ячейкой Бенара. Или с живой клеткой. Но ведь это не одно и то же!

– Да, конечно, – кивнул Давид. – Но и Вселенная не может быть вполне отождествлена ни с ячейкой Бенара, ни с клеткой живого существа. Потому в лекции и давалось два сравнения – для наглядности.

– Однако ячейки Бенара и живые существа возникают вследствие самоорганизации систем, в состав которых входят. Значит ли это, что и Вселенная образовалась в результате самоорганизации Метакосмоса?

– Откуда вы знаете про самоорганизацию? – вскинулся Давид.

– Мы по философии проходили! – засмеялась Мари.

– Ах, вот в чём дело! – улыбнулся Давид. – Спасибо, что указали на нестыковку в учебной программе. По физике мы тоже будем проходить самоорганизацию, но чуть позже, в рамках курса неравновесной термодинамики. Однако поздравляю вас, Эвар, вы сделали совершенно точный вывод. Да, сегодня считается, что вселенные образуются вследствие самоорганизации Метакосмоса.

– А Конструктор – это то, что раньше называлось Богом?

Давид почесал в затылке:

– Ну – можно так сказать, хотя это неточно. Понятие Конструктора широко используется учёными государств, а для нас имеет значение скорее в плане истории науки. Проблема ещё и в том, что исторически понятие Бога довольно расплывчато. Хотите знать моё частное мнение? Явление самоорганизации приводит к тому, что Метакосмос приобретает личностные черты. В этом смысле он сам для себя – Конструктор.

Мари негромко ахнула. Эвар словно и не заметил, что завёл разговор в дебри абстрактных рассуждений:

– Если так, то не являются ли нагуали одним из проявлений самоорганизации?

– Понятия не имею! – улыбнулся Давид. – Знаете что, Эвар? Попробуйте решить эту задачу! Вы уже владеете достаточными знаниями, а мозги у вас такие, что нашим учёным остаётся тихо завидовать. Библиотека в вашем распоряжении. А сейчас – простите великодушно, пора отправляться на экскурсию!

Они вышли из класса и направились к экскурсионному павильону.

– Давид, мне кажется, что Генрих Шестой был, как бы это сказать, не от мира сего, потому что его дед, Карл Шестой, был сумасшедший! – заявила вдруг Мари.

– Согласен! – присоединился Эвар. – Как раз это доказывает, что Генрих Шестой был потомком Карла Шестого, а Карл Седьмой – нет!

Группа заволновалась: Эвар и Мари затронули вопросы французской истории, которые интересовали всех присутствующих.

– Эвар, ты считаешь, что Жанна Дарк была неправа, когда короновала дофина Карла?

– Конечно, права!

– Как же так, если он не имел права на престол?

– Какая разница? Все эти права на престол – чепуха! – уверенно заявил Эвар. – И вообще, лучше всего республика!

Девушки захихикали.

– А лучше всего – президент вроде Робеспьера? – съехидничала Мари.

– Почему обязательно Робеспьер? – недовольно возразил Эвар. – Он и не был президентом. А как тебе Шарль де Голль?

– Де Голль, между прочим, сам был роялистом!

– Но он даже не попытался восстановить монархию! Это и доказывает преимущество республики! – уверенно заявил Эвар.

– Если дофин Карл не имел права на французский престол, что же такого хорошего сделала Жанна Дарк? – упорствовала Мари. Хотя сама она была поклонницей Жанны, девушку уязвило, как Эвар использовал её же аргумент насчёт роялистских взглядов де Голля.

– Ещё раз говорю: права на престол – чушь. Важно, что англичане были жестоки, убивали мирных людей тысячами, грабили, насиловали женщин. Жанна должна была спасти французов, а не задумываться о феодальных глупостях. Она так и поступила, и правильно!

Мари недовольно пожала плечами. До прибытия в двадцать шестой век она была роялисткой, и, хотя знакомство с Миром Спасения побудило её изрядно пересмотреть свои взгляды и изменить поведение, прежняя баронесса нет-нет, да и проскакивала в девушке.

Группа вошла в экскурсионный павильон.

– Друзья мои, продумайте хорошенько, кому что интересно! – обратился к ученикам Давид. – Вы уже неплохо знаете этот период, а время экскурсии ограничено: два часа.

– Хочу посмотреть битву при Сент-Олбансе! – заявил Жозеф.

– А мне бы заглянуть в обычную английскую деревню ближе к концу войны! – сказала Мари. Быстро выяснилось, что мужская часть группы настроена поглазеть на сражения, тогда как дамы предпочитают ознакомиться с бытом тогдашних англичан из разных слоёв общества. Давид быстро развёл учеников по кабинкам.

– Всё помнишь, не запутаешься, как в прошлый раз? – напутствовал он Эвара.

– Нет, – заверил его молодой человек. – В прошлый раз мне просто захотелось посмотреть на взятие Йорка шотландцами с точки зрения сначала обороняющихся, а затем штурмующих, вот я и запутался в командах. Но теперь всё будет в порядке!

Давид улыбнулся в ответ и вышел. Эвар положил руки на пульт перед собой и невольно взглянул на бесцветный пока экран.

– Итак, битва при Босуорте! – шепнул он самому себе и написал команду, а затем нажал клавишу «Пуск». Очень удачно, что битва, которую он решил посмотреть, сама продолжалась ровно столько, сколько отведено на экскурсию. Значит, не придётся ущемлять себя.

Окружающая комната мгновенно исчезла, и Эвар с пультом оказался словно парящим в воздухе над босуортской равниной. Августовский ветер не ощущался, только было видно, как колышутся деревья. Внизу, слева от Эвара, в направлении к востоку, маршировали солдаты – вероятно, наёмники-французы. Эвар с неудовольствием подумал, что сейчас запутается, где чьи войска. Остаётся полагаться на своё знание обстоятельств сражения. Он вспомнил, что большую часть армии Тюдора составляют всё-таки англичане, сторонники Ланкастера, примкнувшие к нему во время марша от побережья Уэльса до Лестера. Всего лишь пять тысяч человек под командованием неопытного полководца, для которого это первое сражение в жизни, против двенадцати тысяч солдат прославленного Ричарда Третьего…

Эвар нажал на пульте кнопку «вправо» и сместился примерно на пол-километра к востоку. Ага, вот и второе войско – заняло один из холмов у Босуорта. Королевская армия уже заметила противника, и часть её – видимо, авангард под командованием Норфолка – удалялась от холма, чтобы атаковать.

– Лучники!

Эвар скорее понял смысл команды, донёсшейся откуда-то снизу, чем расслышал её. Кавалеристы, среди которых выделялся Норфолк со своим знаменем, сдвинулись к флангам, пропуская вперёд лучников. Прикрываемые конниками, те не спеша приближались к авангарду Тюдора под командованием графа Оксфорда.

– Пли!

Сотни стрел взметнулись в воздух, поворачиваясь, пролетая совсем рядом с Эваром. Молодому человеку стало не по себе, мурашки пробежали по коже: что, если одна из стрел попадёт в него? Нет, конечно, ничего не будет, пройдёт мимо, как будто насквозь, и всё же неприятно, пусть лучше промахнутся. Вот стрелы начали опускаться на французов – и словно град забарабанил по щитам солдат войска мятежников. Послышались крики боли, несколько человек упали.

– Пли!

Снова в воздухе стрелы – и опять они бьют по щитам закованных в железо солдат. Словно зачарованный, Эвар наблюдал за движением стрел – залп за залпом. Казалось непостижимым, что хоть кто-то мог уцелеть под этим смертоносным дождём, но солдаты Тюдора стояли непоколебимо.

– Конница, в атаку!

Королевские конники выехали вперёд и, ускоряясь, понеслись на противника, прикрывшегося щитами и, кажется, неготового отразить кавалерийскую атаку. Воздух наполнился стуком копыт по земле, лязгом доспехов, криками всадников и ржаньем лошадей. Внезапно что-то произошло: откуда-то из-за спины Эвара вынырнули несколько десятков конных рыцарей. Не сразу замеченные врагом, прикрытые от лучников королевскими же кавалеристами, они неслись прямо к знамени Норфолка. Эвар издал недовольное восклицание: вот и упустил самое интересное – откуда взялись эти безумцы, пытающиеся остановить бурю…

Воины вокруг Норфолка разворачивали коней, пытаясь задержать врагов, вступали в рукопашные схватки, но поздно: сражённый ударом чьего-то меча, командир королевского авангарда медленно опустился с лошади на землю.

Прежде чем Эвар досмотрел сцену гибели Норфолка, слева донеслись ликующие крики. Латники-французы, размахивая мечами, бежали на вражеских конников, захваченных врасплох гибелью командира – и вот уже солдаты королевского авангарда начали медленно отступать, возвращаясь к холму, откуда лишь несколько минут назад начали своё триумфальное выдвижение в предвкушении лёгкой победы.

Помня, что следующая драма разыграется на холме, где находится королевская армия, Эвар сместился ещё на триста метров правее, ища взглядом знамя лорда Стэнли. А, вот оно. Что же тут происходит? Да ничего. Стоят спокойно, ждут приказа. А сам лорд Стэнли? Внимательно смотрит, как приближается войско его мятежного приёмного сына – Тюдора. Когда же произойдёт то, что историки назвали предательством лорда Стэнли?

Опасаясь пропустить ключевой момент сражения, Эвар сдвинулся влево, так, чтобы видеть события у подножия холма. А, вот оно: сам король Ричард Третий уже идёт в атаку, нацеливаясь на знамя Тюдора. Смелый манёвр, попытка одним ударом решить участь битвы, всё равно – двоим претендентам на английскую корону не хватит места под солнцем. Кавалеристы обеих армий схватились на мечах… Эвар спустился пониже, выбирая самую удобную позицию, чтобы увидеть побольше… А, вот Генрих Тюдор, будущий король – до чего растерян, не сравнить с Ричардом. Вся заслуга будущего повелителя Англии – что не успел ещё ни с кем поссориться…

Словно зачарованный, Эвар смотрел, как Ричард и его воины сражают одного за другим защитников Тюдора. Падает знаменосец, штандарт мятежников летит под копыта коней… Да, вот оно: со стороны холма вылетают конники Стэнли, Ричард не успевает встретить их, в последний момент разворачивает коня, вступает в неравный бой сразу с тремя противниками – и падает замертво. Король Англии Ричард умер. Армия погибшего владыки сдаётся. Да здравствует новый король – Генрих Тюдор!

Внезапно всё исчезает. Там, где только что сражались кавалеристы, мгновенно возникают стены. Экскурсия окончена. Как быстро пролетели два часа!

Эвар тряхнул головой, сбрасывая азарт увиденной битвы и успокаивая разгорячённую кровь. Сразу пришла мысль: ещё ночью я оплакивал гибель трёх человек, которые пали со мной рядом в дни революции. А сейчас, только что на моих глазах погибли сотни, если не тысячи людей – и никаких чувств, кроме возбуждения. Почему так? Оттого ли, что погибшая женщина была в двух шагах от меня, а солдаты обеих армий – в десятках метров? Или из-за их доспехов, скрывших кровь и увечья? Или потому, что Июльская революция – часть моей памяти, а война Роз – не более чем исторический факт, предмет увлекательной экскурсии? Всё-таки много ещё во мне от того, прежнего мальчишки-забияки, который размахивал ножом перед изображением Луи Филиппа…

Эвар со смешанными чувствами направлялся к кабинету Жюли. Сейчас он толкнёт дверь – и предстанет перед самой прекрасной девушкой в мире. Но…

– Добрый день, Жюли!

– Привет, Эвар! – радостно улыбнулась психолог. – Как твои дела?

Улыбка этой девушки, хотя всего лишь дружеская, сбивала с мысли и вызывала желание повести разговор совсем не в том русле, которое намечено. Однако Эвар мысленно прикрикнул на себя и, не сводя жадного взгляда с красавицы-психолога, заговорил:

– Спасибо, Жюли. У меня уже начались наваждения, но пока ничего страшного.

– Что именно? – услышав про наваждения, красавица посерьёзнела.

– Ну… в эту ночь мне приснилась июльская революция: как мы строили баррикады, а солдаты сначала стреляли в нас, а затем перешли на нашу сторону…

Эвар замялся, не решаясь рассказать, чем закончился сон. Жюли внимательно смотрела в его глаза и, казалось, понимала, что многое недосказано.

– Потом я прогуливался по цветущему лугу, – вышел из положения Эвар.

– А как ты попал на луг?

– Не помню. – Эвар решил, что скорее умрёт, чем ответит на этот вопрос. Кроме того, он слышал, что при преодолении наваждений часть сна нередко выпадает из памяти.

– Ладно. А когда ты видел революцию, всё было в точности как в прошлом?

– Не совсем. Сначала я не собирался вмешиваться в события, но потом, когда началось строительство баррикады и появились солдаты…

Жюли покачала головой, помолчала немного, затем сказала:

– Я тебя понимаю. Трудно остаться в стороне, когда другие люди рискуют жизнью ради дела, которое тебе дорого. Однако в следующий раз помни, что всё это давно в прошлом и твоё дело победило. Будь снисходителен к прошлому, как и подобает победителю.

– Хорошо, Жюли, я постараюсь, – кивнул Эвар. – Однако у меня есть и другой вопрос.

– Да, я тебя слушаю.

– Почему ты не рассказала мне про Охранение?

Жюли смутилась, отвернулась, ответила не сразу:

– Я считаю, что тебе не нужно служить в Охранении.

– Почему? Туда берут даже девушек, а я мужчина.

– Девушки служат только на объектах низкого уровня риска. Если бы я была уверена, что и ты будешь служить там же, я с удовольствием рекомендовала бы тебя в Охранение. Однако я знаю тебя достаточно хорошо и не сомневаюсь, что ты попросишься на объект высокого уровня риска. Или я неправа? – она пристально посмотрела в глаза Эвара. Молодой человек смутился:

– Понимаешь, я же не девушка…

– Эвар, поставь себя на моё место. Ты бы направил в Охранение человека, который в нашей колонии всего три месяца и известен своей склонностью к неоправданному риску?

Молодой человек покраснел, но не так от упрёка, как оттого, что представил себе коралловые губы Жюли вблизи.

– Если я обещаю, что буду осторожен, ты меня пустишь?

Девушка вздохнула:

– Эвар, тебе не требуется моё разрешение. Ты можешь сам обратиться туда. Но учти: если командир группы сочтёт твоё поведение неосторожным, тебя сразу исключат из Охранения. Это будет неприятно и тебе, и мне.

Эвар кивнул:

– Жюли, обещаю тебе, что буду очень осторожен.

– Ну, хорошо, – кивнула девушка. – Сегодня в восемнадцать ноль-ноль приходи на пятый этаж того же корпуса, где у вас учёба. Комната пятьсот три.

– Спасибо, Жюли. Можно мне спросить? Почему служба в Охранении вызывает такое беспокойство? Мне говорили, что за всё время было только восемь несчастных случаев.

– Да, но из них шесть – в нашей колонии за последний год. Один смертельный.

– Понимаю, – вздохнул Эвар. – Клянусь, я буду очень осторожен. Но у меня ещё вопрос. Наверное, нам будут это преподавать, но… Жюли, как управляется колония? Кем?

Девушка вздохнула и улыбнулась:

– Не сомневалась, что однажды ты задашь этот вопрос, неисправимый республиканец. Могу тебя порадовать: короля у нас нет.

– А что есть?

– Для начала уточню, кто такие «мы». Мир Спасения – это свыше ста колоний.

– На Земле?

– Не только, хотя в основном – да.

– Прости, я слышал только про четыре колонии: нашу – амазонскую, а также европейскую, тибетскую и гвинейскую.

– Это самые большие. Общая численность населения в колониях превышает сто миллионов человек. Наши колонии находятся на всех материках и самых больших островах, более того – не только в настоящем, но и в прошлом.

– В прошлом? – вздрогнул от удивления Эвар. – Зачем создавать колонии в прошлом?

– Это, как правило, станции наблюдения. Дело в том, что нагуали меняют и прошлое тоже, хотя пока незначительно. Однако и там, на станциях наблюдения, проводятся мероприятия по программе Эксодус и живут спасённые люди.

– А за пределами Земли колонии есть?

– Крупных колоний нет, но станции наблюдения имеются в нескольких районах Вселенной. Как ты понимаешь, машина времени позволяет добраться куда угодно, и вопрос только в целесообразности.

– То есть вы действуете под носом у государств, а они вас не замечают?

– Хороший вопрос, – улыбнулась Жюли. – Удивительно, но так и есть. Одно из объяснений этому состоит в том, что нагуали, возможно, действуют везде по одним и тем же механизмам. Нас не хотят видеть на Земле, и как результат – также в космосе. Впрочем, мы и не стремимся быть заметными: никому не вредим, значительных ресурсов не потребляем, используем энергию светил и управляемых термоядерных реакций. Возможно, дело в этом.

– Понимаю. У колоний и станций наблюдения есть единое руководство?

– Да, разумеется.

– Кто в него входит? Кто их избирает?

– Эвар! – покачала головой Жюли. – Мне придётся сейчас сказать тебе не очень приятную вещь. Высшее руководство Миром Спасения осуществляется Советом Старших, но выборов как таковых нет.

– Тогда откуда этот Совет берётся? – заволновался Эвар.

– Начнём с того, что далеко не все жители колоний хотят состоять в нём. К примеру, я не хочу – если только обстоятельства не сделают моё присутствие там необходимым. В этом случае Совет сам пригласит меня.

– А если я захочу?

– Сожалею, Эвар: спасённые – а они составляют двадцать процентов населения колоний – не могут входить в руководящие органы. Однако почти всё население нашего Мира, в том числе члены Совета, это потомки спасённых людей из разных времён.

– Почему же нам нельзя участвовать в управлении? – недовольно спросил молодой человек. Малоприятные известия немного ослабили на время его интерес к Жюли как к женщине.

– Эвар, представь, что ты оказался в руководстве колонии. Как ты будешь принимать решения, исходя из чего?

– Но ведь базовую информацию о состоянии дел мы, спасённые, получаем на уроках!

– Думаешь, этого достаточно? Есть вещи, которые невозможно ввести в твой мозг через мнемофон. Личный и генетический опыт, например. У тебя определённые идеалы, и в руководстве колонией ты будешь основываться на них. Но ведь они происходят из девятнадцатого века!

– Разве всё в прошлом было так плохо? – пробормотал Эвар, чувствуя, что сбит с толку.

– А ты сам как полагаешь? В твоей учебной группе есть девушка-роялистка. Она не совершила никаких преступлений, поэтому её забрали из прошлого. Она ничем не выделяется среди других спасённых, вежлива, доброжелательна и благодарна. Но как ты думаешь – её можно ввести в органы правления?

– Нет, конечно, роялистов нельзя.

– А республиканцев можно? Наш строй отличается от выборной республиканской государственности больше, чем республика от монархии.

Эвар грустно вздохнул. Ему казалось несправедливым, что спасённые могут рисковать собой в Охранении, но не имеют права руководить. Однако он понимал, что если высказать вслух подобный довод, это скорее снизит его шансы вступить в Охранение.

До шести часов вечера оставалось минут двадцать, когда Эвар уже подходил к нужному корпусу. Собственно говоря, это не было здание в том смысле, к которому молодой человек привык в своём прошлом. Вся колония представляла собой несколько тысяч высоких цилиндрических башен различного назначения, в основном жилых, связанных между собой длинными трубообразными переходами. Передвигаться по ним можно было не только пешком, но также на движущихся, бегущих с разной скоростью дорожках и в небольших вагончиках на подвесном монорельсе. Весь путь от одной башни до другой, где бы они ни находились, занимал не более получаса – если только не было настроения пройтись пешком. Сейчас был тот самый случай. Поглядывая задумчиво на джунгли, простирающиеся за прозрачными стенами перехода, Эвар отмерял шагами расстояние до нужного корпуса, старался настроиться на предстоящий разговор в Охранении.

Вот и нужный корпус. Подняться в лифте… Комната пятьсот три – направо. Постучаться на всякий случай… Это привычка почти всех спасённых, ненужная здесь: двери автоматически запираются, если хозяин комнаты отдыхает или просто не настроен принимать гостей. Дверь открыта – значит, можно заходить. В небольшой комнате пусто, пахнет хвоей. В голову лезут ненужные мысли вроде «Не ошибся ли я?»

Неожиданно противоположная стена сдвинулась, и Эвар увидел здоровенного рыжего парня в одних спортивных трусах и тапочках, словно состоящего из сплошных мускул.

– Привет! Ты Эвар, да? – доброжелательно улыбнулся рыжий. – В Охранение хочешь поступить? Меня зовут Ян! – и он протянул огромную ладонь. Эвар несмело ответил на рукопожатие.

– Да, я Эвар! – робко улыбнулся он.

– Отлично, будешь в моей группе. Примерно знаешь, чем мы занимаемся?

– Надо воевать с чудовищами?

– Вроде того. А что для этого требуется, как ты думаешь?

– Ну-у… Оружие, конечно. И не трусить. А что ещё?

– А вот и нет. Оружия ты здесь не увидишь. Потому что, как только ты выходишь на пост, сам становишься оружием. И насчёт «не трусить» ты неправ. В нашем деле как раз нужно трусить, только умеючи.

– Это как? – спросил озадаченный Эвар.

– Как по-твоему, что такое испуг? Это ведь нормальная реакция твоей психики на опасность. А что нужно для правильного применения оружия? Ровно то же самое! Не так ли?

– Так, – пробормотал Эвар, чувствуя, что чем больше узнаёт, тем меньше понимает.

– Ну вот. Оружие у нас такое, что как только ты замечаешь опасность, так она сразу устраняется. Только успей заметить её раньше, чем погибнешь. Да и переломы тебе ни к чему. А как заметил – тут же забудь про неё, успокойся и дальше оглядывайся по сторонам, чтобы ничего не упустить. Понятно?

– Кажется, да, – пробормотал Эвар. Он догадывался, что оружие Мира Спасения намного превосходит всё, что было известно в девятнадцатом веке, но то, что рассказывал Ян, выходило за рамки воображения. – Ян, а почему в Охранении можно погибнуть? Вы же спасаете людей из прошлого. Почему не спасаете тех, кто рискует в Охранении?

– Не так это просто. Не всегда получается, к тому же нужно выждать некоторое время, а это довольно неприятно, особенно для родственников человека, считающегося погибшим. Так что лучше беречь и себя, и других.

– Ясно, – пробормотал Эвар, хотя мало что понял из объяснения.

– Ну как, хочешь прямо сейчас потренироваться? – посуровел Ян.

– А можно? – Эвар смущённо оглядел свой спортивный костюм.