Время возвращать долги

Глава 2

– Ты куда, сына? – заволновалась мама, когда вечером Крест, воспользовавшись тем, что та переключила внимание на дочь, засобирался на улицу.

Надоело ловить на себе жалящие недовольные взгляды сестры, чувствовать исходящий от нее негатив. Почему-то здесь, дома, он оказался уязвим и беззащитен перед теми, к кому так жадно стремился. Морально он был готов к тому, что окружающие не скоро забудут его преступление и не единожды напомнят о нем, но вот то, что с порога его оглушит неприятием сестра, этого он не ожидал. Поэтому, как только мама скрылась в комнате Насти, и оттуда донесся возмущенный бубнеж подростка, Крест натянул спортивку, кроссовки и ушел бродить по родным улочкам.

На улице уже темнело, несмотря на то, что дни давно шли на рост. Крест медленно шел по улице, прислушиваясь, наблюдая за тем, как во дворах домов за высокими заборами сельчане занимались домашними делами. Скрип, стуки, невнятный говор, редкие вскрики на фоне свежего весеннего воздуха – все это было давно забытой мелодией, сопровождавшей его первые семнадцать лет жизни.

У большого дома из красного кирпича под новой, недавно перекрытой крышей в конце улицы Крест остановился. Здесь жил его друг и одноклассник Макс Сладких, косвенно из-за истории с которым Крест и оказался на зоне. Только об этом мало кто знал – сам Макс, Крест и пара друзей в городе. По словам мамы, после произошедшего несчастья семейство Сладких никуда не уезжало из деревни, так и жило здесь в заботах о сыне.

Сквозь забор Крест разглядел на заднем дворе беседку, где в приглушенном свете сгущающихся сумерек в инвалидном кресле угадывалась знакомая фигура. Крест свистнул особым свистом, служившим когда-то средством общения в их мальчишеских играх, и фигура в кресле зашевелилась, принялась оглядываться по сторонам.

– Макс, – Крест свистнул еще раз, махнул рукой, привлекая внимание.

Больно было смотреть на то, как некогда здоровый и крепкий парень превратился в обездвиженного калеку, способного передвигаться только в инвалидном кресле. Зато радость на лице Макса была неподдельная, искренняя, как у мамы.

– Джон!

Еще одно забытое прозвище.

Крест распахнул калитку, вошел во двор, мужским объятием приветствовал друга. На крыльце дома тут же появилась тетя Галя, мать Макса, привлеченная громким лаем молодой овчарки, бешено скачущей на цепи у конуры в дальнем углу двора. Старина Рекс, рыжий пес с черными подпалинами на брюхе, привыкший ко всем друзьям своего юного хозяина, которого помнил Крест, уже умер.

Судя по тому, как сухо поздоровалась женщина, Крест сделал вывод о том, что она тоже не в курсе, что же на самом деле привело к его аресту и последующему заключению. Что ж, друзья сдержали слово, и никто ничего не узнал. Интересно, а сам Макс?

– Как жизнь? – Крест хоть и не хотел, но не сдержался, скользнул глазами по спрятанным за теплым пледом ногами друга, которые больше ему не служили.

– Знаешь, иногда я думаю, что моя жизнь сложилась все же лучше твоей, несмотря на то, что я теперь калека, – горько пошутил Макс, и Крест понял, что тот все знал. – Спасибо, Джон. – Знал и ценил.

– Джон, – улыбнулся Крест, – ты все так же любитель английского?

– Нет, – вздохнул Макс, – теперь у меня другие интересы: удаленный заработок, прокачка мозгов. Путешествую я теперь исключительно виртуально, благо, интернет и в нашу дыру провели. Стараюсь не раскисать, в общем.

Они еще долго болтали, сидя в беседке, вспоминали юность, шальное студенчество, разные смешные случаи, коих было немало. Когда уже совсем стемнело, и в беседке включилась лампочка, вокруг которой сразу зароилась мошкара, Макс сказал:

– Зря ты тогда вписался за меня…

– Не зря, – тут же оборвал его Крест. – Случись это еще раз, сделал бы то же самое.

– Этот козел на тебя такую статью повесил, – голос Макса от волнения сорвался. – Я даже не представляю, что ты за столько лет на зоне вынес.

– Ну да, статейка оказалась с плюсом, – Крест невольно усмехнулся. – Только там тоже люди сидят. Люди, которые умеют думать, и способны разобраться, где правда, а где наглое гонево. Если ты за меня переживаешь, – он перевел взгляд на друга, – то напрасно. Я нормально отсидел, спокойно. Не вини себя. Я знал, на что шел.

У Макса от его слов явно полегчало на душе. Вот и непонятно, кому все эти годы было хуже – отбывающему наказание Кресту или пребывающему на воле искалеченному Максу. Правду говорят, у каждого своя тюрьма.

Они еще немного побеседовали о том, о сем, и Крест, отказавшись от чая, начал прощаться. Понимал, что долго задерживаться не стоит – мама будет волноваться, а хотелось еще чуть-чуть прогуляться.

Он решил сделать круг, пройтись по центральной площади, освежить голову. Вокруг уже было совсем темно, но Крест мог найти дорогу даже с закрытыми глазами – настолько все осталось неизменным. Где-то там впереди был клуб, в котором по пятницам, субботам и воскресеньям проводилась дискотека. Вот и сейчас по сотрясающим темноту басам и всполохам в темном небе он понял, что традиционная дискотека начинает набирать обороты. Из любопытства Крест направился туда.

Клуб, в котором проходила дискотека, располагался в здании бывшего коровника. По обеим сторонам зала тянулись ряды стульев, в дальнем конце была сооружена деревянная сцена. Некогда в юности Крест с друзьями тоже заглядывали сюда, сейчас же, оказавшись внутри, он почувствовал себя чужим.

Зал до отказа был набит подростками в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет. Парни, странно одетые, с крашенными волосами и серьгами в ушах и носу, девчонки в слишком коротких юбочках и на немыслимых каблуках. Они ритмично отплясывали под современную песню, где был сплошной набор бессмысленных слов. На сцене за диджейским пультом стоял такой же малолетка с разноцветными дредами на голове и заплетающимся языком периодически выкрикивал в микрофон что-то невнятное. Интересно, это у них в поселке молодежь вся повырождалась или с наступлением утра эти монстры превратятся в обычных подростков?

Приглядевшись к окружающим повнимательнее, Крест понял, что все находящиеся тут пребывают явно «навеселе». Конечно, по молодости и они с ребятами, бывало, выпивали перед дискотекой, хотя сам Крест никогда не напивался, но нынешнее поколение их превзошло. Одна из девушек не удержалась на ногах, растянулась прямо посреди зала и, кажется, собиралась заснуть прямо на полу, не боясь быть растоптанной. А парочка подростков по соседству так увлеченно целовалась, что и не заметили, как начали раздеваться, по-видимому, собираясь заняться любовью на глазах у всех.

Хороша дискотека, ничего не скажешь. Крест уже намеревался уйти, как вдруг кто-то коснулся его руки.

– Потанцуем?

Девушка, которая стояла напротив, не была похожа на тех, кто здесь тусовался. Скромно одетая, без каблуков и яркого макияжа. И как ее сюда занесло?

– А я тебя здесь раньше не видела, – улыбнулась она, желая заполнить затянувшуюся паузу.

– Меня здесь и не было, – честно ответил он и добавил: – Уезжал, далеко.

– А меня Аля зовут.

– Женя, – чуть помедлив, ответил Крест.

– Потанцуем? – повторила она приглашение, видя, что джентельмен колеблется.

Крест скептически осмотрел отрывающуюся под музыку толпу и выдвинул встречное предложение:

– Может, просто прогуляемся?

Девушка легко согласилась, без сожалений оставив в клубе подруг, если таковые имелись. Доверчиво пошла с новым знакомым, даже не думая о том, что это, возможно, опасно. Причина такой открытости стала ясна, как только выяснилось, кто ее отец.

– Анатолий Сергеевич Рыльский, участковый, – просто, без тени хвастовства ответила Аля, и Крест тут же выудил из памяти все, что помнил об их участковом. Ну да, Анатолий Сергеевич, и его единственная дочь, в пору его школьных лет – мелкая дошкольница.

– А, да, помню. Значит, ты вон там живешь? – он указал головой в сторону стоящих в отдалении рядов одноэтажных домов. – Дом номер семь.

– А ты откуда знаешь? – удивилась девушка, и Крест представился еще раз:

– Я Насти Крестовской брат, только ты меня, скорее всего, не помнишь.

– Нет, не помню! – ее интерес вспыхнул с новой силой, и она, опередив парня на шаг, заглянула ему в лицо. – Вообще не помню. Настя никогда про брата не говорила, правда, мы с ней редко общаемся.

Крест ничего не ответил, лишь улыбнулся невеселой кривой улыбкой, утонувшей в темноте. Они медленным шагом шли от клуба мимо спящего в ночи здания детского сада, а вслед им неслись взрывы хохота подвыпившей молодежи. К клубу только что подошла новая кучка подростков, и ночной воздух прорезал неожиданный и громкий визг:

– Блин, Настя, дура! – и снова кто-то оглушительно захохотал.

Крест, замедлив шаг, остановился, оглянулся. Возле клуба кучковались тени, с разных сторон слышались подвыпившие голоса, сливающиеся в единый гул. Чуть поодаль, ближе к дороге, стояла компания из пяти человек – две девушки и три парня, и именно оттуда снова завизжали, истерично хохоча:

– Оно же холодное!

Одна из теней подпрыгивала на месте, пытаясь сбить с ног капли воды, пролитой на нее нерадивой подружкой. Крест направился туда, Аля – следом за ним. Еще не доходя до них, в одной из фигур он узнал Настю. У всей компании в руках было по бутылке пива и по сигарете. Они что-то рассказывали, перебивая друг друга, во все горло гоготали.

Крест, остановившись за спиной сестры, громко спросил:

– Ты что здесь делаешь?

Настя от неожиданности резко прервала смех и, бросив на него недоумевающий косой взгляд через плечо, недовольно буркнула:

– А тебе-то что?!

Чтобы скрыть мимолетный испуг оттого, что брат застукал ее с сигаретой, она вела себя нарочито грубо.

– Мама знает? – проигнорировав ее встречный вопрос, спросил Крест.

– Конечно! – фыркнула сестра.

– Настя, это кто? – вопросительно взглянул на нее парень, стоявший рядом. В сумрачном свете от неоновой вывески над клубом Крест разглядел у него на щеке родимое пятно и догадался – Андрей, племянник его одноклассницы Ольги Никитиной.

– Никто, – презрительно усмехнулась та.

– Никто? – невольно эхом повторил Крест, чувствуя себя стариком – настолько велик показался ему разрыв между ним и сестрой и ее ровесниками. – Пошли домой.

– Отстань!

– Насть…

– Слушай, иди домой! – болью кольнуло неуважение, звучащее в ее голосе. – Тебя там мамочка заждалась! Дождалась наконец!