Всадники смерти

Глава VIII

После ухода Белогорцева с Верстаковым Петр выпросил у лечащего врача укол снотворного и крепко проспал три с лишним часа. Пробудившись, он съел переданные женой бутерброды с холодным мясом, запил виноградным соком, ощутил некое неудобство в животе, гордо отверг предложенное санитаркой судно, самостоятельно сходил в туалет, потом покурил в коридоре с мужиками, одолжил у одного из них иллюстрированный журнал, вернулся обратно в палату и попробовал развлечься чтением. Однако не получилось. Журнал оказался дешевой бульварщиной, чередующей сплетни из жизни кинозвезд с гороскопами и плоскими анекдотами. Из прозы тут была представлена только повесть из жизни вампиров. Едва увидев красочный заголовок «Мы наслаждаемся горячей кровью», Агафонов задрожал как осиновый лист. Ему живо вспомнились события минувшей ночи: угрюмое, заброшенное кладбище; белый саван, черные капюшоны, ублюдок, с хохотом облизывающий окровавленный нож...

Настроение резко упало, сердце захлестнула волна дурных предчувствий. А вдруг маньяки не успокоятся и явятся за ним сюда, в больницу?!

Много ли сможет сделать он, ослабевший от потери крови, избитый, израненный, со сломанной конечностью? Откровенно говоря, даже тогда, на кладбище, ему лишь чудом удалось спастись!

Помогли ярость загнанного зверя да болевой шок, позволявший отчаянно сопротивляться, невзирая на серьезные травмы. Теперь же ярость улетучилась, уступив место усталой апатии, а боль полностью вступила в законные права. Левая рука под гипсом ноет как гнилой зуб и вдобавок постоянно чешется. Ушибленная утюгом голова трещит по швам. Тело как ватное. Резаная рана на плече тоже не дает покоя. Он уже не боец, а живая развалина! Легкая добыча для своры озверелых шакалов!!!

Внезапно Петр поймал себя на мысли, что больше не жаждет скорой смерти. Напротив – страстно хочет жить! «Каркал, каркал и, наконец, докаркался! – мысленно простонал он. – Господи Боже! Прости меня, придурка!»

– Здравствуйте! Вы меня узнаете? – прозвучал над ухом нежный голосок. Агафонов поднял затуманенные глаза. У постели стояла хорошенькая, худенькая блондиночка в белом халате медсестры и в аккуратном, кокетливом чепчике. Та самая, которую они с Верстаковым спасли в воскресенье от насильников.

– Привет, – слабым голосом откликнулся Петр.

– Меня зовут Галя, – представилась девушка, опасливо оглянулась и, склонившись к уху Агафонова, взволнованно зашептала: – Вам угрожает смертельная опасность! Надо немедленно уйти отсюда и спрятаться понадежнее. Даст Бог пронесет!

– Какая опасность?! – встрепенулся Петр.

– Те, кто напал на вас ночью, собираются добить вас прямо на больничной койке, как ненужного свидетеля! Первую выжившую жертву они умертвили на рассвете – в реанимации. Следующий на очереди – вы!

– Но откуда ты знаешь?!

– Потом, потом, нет времени объяснять! – нетерпеливо сказала Галя. – Убийцы могут объявиться с минуты на минуту!

– А где ты предлагаешь укрыться? – тяжело поднимаясь с постели, поинтересовался Агафонов.

– Под больницей есть обширное заброшенное подземелье, сохранившееся от прежней постройки, – скороговоркой пояснила блондинка. – О нем мало кому известно, отыскать нас будет не просто. Я же там неплохо ориентируюсь. Покойный дедушка (отставной генерал КГБ) неоднократно устраивал мне и моей сестре экскурсии по подземным ходам... Идемте же скорее!!!

Когда-то давно на месте долговодской городской клиники стояло здание Следственного отдела НКВД, а еще раньше (на рубеже восемнадцатого-девятнадцатого века) особняк каких-то загадочных господ с иностранной фамилией.

Нерусские господа вроде бы входили в одно из тайных, оккультных обществ, ставящих целью свержение в России самодержавия и установление массонского правления. А может, и не входили, а просто были весьма чудаковатыми особами? Кто сейчас разберется, если в последующих поколениях сами их имена стерлись из памяти потомков! Так или иначе, но владельцы особняка обустроили под ним целую сеть подземных комнат, галерей и разветвленных ходов, ведущих Бог знает куда. После установления Советской власти обосновавшиеся здесь чекисты проведали про старинное подземелье и без труда нашли ему практическое применение. Часть подвальных помещений переоборудовали под камеры пыток, в других расстреливали «врагов народа», а некоторые так и остались нетронутыми. Подземные же ходы пригодились энкавэдэшникам для отступления, когда в город вошли немцы... По окончании войны на месте разрушенного артиллерией здания поначалу разбили прогулочный сквер, а потом (примерно в середине пятидесятых годов) выстроили городскую больницу. Про подземелье же долговодцы благополучно забыли. Сведения о нем сохранились лишь в виде смутных, малоправдоподобных слухов, коим большинство жителей города ни капли не верило.

«Бабушкины сказки! – безапелляционно заявляли скептики. – Заброшенный лабиринт под нашей больницей?! Ха-ха-ха! А может, там в придачу сокровищница Али-Бабы находится?!»

К числу таких скептиков относился и Петр Агафонов.

Упомянутые слухи он называл даже не «бабушкиными сказками», а «бредом пьяного олигофрена» и ехидно подтрунивал над Игорем Верстаковым, допускавшим, с определенными оговорками, существование чего-то похожего. «Не глупи, братан! – смеялся Петр. – Окромя ржавой канализационной трубы ты под больницей вовек ни хрена не отыщешь!»

Однако во вторник 27 мая 2003 года Агафонову на собственном опыте пришлось убедиться в обратном. Незаметно покинув хирургическое отделение, они с Галей проехали на лифте до первого этажа, миновав пару служебных помещений, проникли в полуподвальную больничную кухню (в данный момент, по счастью, безлюдную) и зашли в душную, заброшенную подсобку. В дальнем углу виднелся проржавевший металлический люк с ручкой.

– Поднимите его, – попросила девушка и тут же спохватилась: – О Господи! Ну и дура я! У вас же рука повреждена!

– Не беда, зато вторая целехонька, – проворчал Петр и с силой потянул крышку вверх. От напряжения у него на лбу канатами вздулись вены, рана на плече приоткрылась, бинты стали набухать кровью. Галя жалостливо ойкнула. В следующий миг крышка со скрежетом поддалась. Под ней оказалась шаткая железная лестница, уходящая в непроглядную черноту. Из открывшейся ямы тянуло могильной сыростью.

– Ничего, у меня есть фонарик, – сказала девушка и начала первой спускаться вниз.

Агафонов не раздумывая последовал за ней и вскоре очутился в облицованной древним камнем галерее. Галя уже включила обещанный фонарик. Слабенький желтоватый луч с трудом пробивал окружающую темень.

– Куда теперь? – старательно скрывая дрожь в голосе, спросил Петр.

– Прямо!..

Шли долго. Галерея быстро закончилась, сменившись узким тоннелем, напоминающим тюремный коридор. Спустя секунды Агафонов понял, что когда-то он таковым и являлся в действительности. Все двери были либо выбиты, либо до отказа распахнуты вовнутрь. В некоторых камерах выглядывали из мрака полусгнившие человеческие скелеты.

– Кошмарное место! – поежившись, шепнула девушка. – Перед войной здесь пытали и расстреливали заключенных!

Наконец зловещий тоннель оборвался. Дальше простиралась обширная пещера с высокими сводами. Как ни странно, более-менее освещенная! Пробежав глазами по потолку, Агафонов обнаружил источник света – небольшую неровную дырку у противоположной от входа стены. На полу пещеры валялись в беспорядке крупные глыбы черного мрамора довольно причудливой формы: одни конические, другие звездообразные, третьи – похожие на головы с рогами и т.д. и т.п.

Все они носили следы ручной обработки.

«Наверное, стародавние хозяева извращались, – подумал Петр. – И впрямь чудаки на букву «М»!

– Вот тут, пожалуй, остановимся! – дойдя до середины, Галя присела на корточки у самого большого камня, внешне похожего на миниатюрную копию египетской пирамиды. Агафонов устало опустился рядом, прямо на сыроватый пол. Несколько минут прошло в полном молчании. Неожиданно луч света упал на миловидное лицо девушки, и Агафонов, раньше не особенно к ней приглядывавшийся, содрогнулся в ужасе.

За исключением цвета волос, медсестра как две капли воды была похожа на...

Перехватив взгляд Петра, девушка странно улыбнулась, вынула из кармана изящный вороненый «вальтер» и... протянула пистолет Агафонову. Рукояткой вперед!!!

– Возьмите, пожалуйста. В случае чего вы не сумеете отбиться одной рукой!

– Но ты, ты... – ошарашенно бормотал Агафонов.

– Но я здорово смахиваю на ту мегеру, которая с бандой подонков напала на вас минувшей ночью! – с печальной усмешкой продолжила за него Галя. – Ничего удивительного. Мы ведь двойняшки!

– Что-о-о-о?!! – задохнулся Петр.

– Ну да. Это моя сестра Анюта! Одержимая дьяволом стерва! – в серебристом голоске блондинки зазвучала неподдельная ненависть; хрупкие кулачки сжались, на глазах блеснули слезы.

Секунд сорок Агафонов просидел как громом пораженный, не в силах вымолвить ни слова. Потом, опомнившись, принялся подробно расспрашивать девушку и вот что выяснил. Сестры никогда особенно не ладили. Уж слишком разными отличались характерами! А окончательно рассорились после знакомства Анюты с «духом Хуан-Чин-Фу». Вступив в тесный контакт с инфернальной[17] сущностью, она мгновенно превратилась в подлинную ведьму: исключительно злобную, надменную, агрессивную, а также начала усердно заниматься половыми извращениями с некой Ларисой Гусаковой, студенткой медицинского института. (По совместительству – убежденной лесбиянкой, лидерствующей в одном из феминистских движений.) Когда Лариса внаглую переехала к ним на квартиру, Галя ушла из дома, сняла угол у какой-то сердобольной старушки и, дабы прокормиться, устроилась медсестрой в городскую клинику. (Благо успела, по окончании школы, отучиться на соответствующих курсах.)

Однако Анюта не пожелала оставить сестру в покое. Отлавливала на улицах, силком рассказывала о своих кровавых похождениях во славу Хуан-Чин-Фу и в придачу откровенно измывалась: «Слушай, слушай, чистюля долбаная! Запоминай детали! Можешь даже заяву накатать! Наши менты тебя живо в психушку упрячут! Они поголовно в кармане у Васьки Иудушкина, которым я управляю, как паяцем на ниточках!» И несчастная девушка понимала – это истинная правда! Именно так и получится! Дикий, животный ужас стал неизменным спутником Гали, натуры впечатлительной и пугливой. А две недели назад лесбиянка Гусакова объявилась в больнице в качестве практикантки на должности медсестры в реанимации. С тех пор жизнь девушки сделалась совершенно невыносимой!

Днем ее доставали то ведьма-сестра, то гнусная Лариска, а по ночам душили мучительные кошмары. Вероятно, она вскоре сошла бы с ума от безысходности (чего, похоже, и добивалась садистка-Анюта), если бы не воскресное происшествие!

Когда Игорь с Петром вырвали Галю из лап насильников, она вдруг осознала: есть на свете настоящие мужчины, способные противостоять злу. Особенно ей почему-то понравился Верстаков – «Такой благородный! Такой бесстрашный! Настоящий лев!» и т.д. и т.п.

– Чего же ты удрала со скоростью ветра? – вдоволь наслушавшись восторженных эпитетов в адрес Игоря, хмуро поинтересовался Агафонов. (По правде говоря, слегка задетый за мужское самолюбие.) – Могла бы познакомиться со своим кумиром!

– Перепугалась до безумия! – грустно усмехнулась девушка. – Я же, как вы знаете, отпетая трусиха!.. Между прочим, я узнала рожи тех, двоих. Приятели Анюты по секции ушу. Наверняка меня выбрали не случайно! Им же хорошо известны наши с сестрой взаимоотношения!!! – Галя громко всхлипнула.

– Ну ладно, с твоей сеструхой вроде ясно, – сказал Петр. – Фаворитка Иудушкина, особа неприкосновенная! Но поясни – с какой стати бояться двух пальцем деланных обормотов? Тем паче – конкретно вырубленных!!!

– Вы до сих пор ничегошеньки не поняли! – подняла заплаканные глаза Галя. – Они секта. И абсолютно безжалостны. Даже к своим. Один из насильников, по имени Томаз, до сегодняшнего дня лежал у нас в травматологии. Но в обеденный перерыв его забрали из больницы собственные дружки и увезли на машине в неизвестном направлении. Видимо, убивать за какую-то провинность! Я слышала, как Лариска (оставшаяся после ночной смены на дневную) звонила по мобильнику Анюте и сказала дословно следующее: «Баран к тебе отправлен... Да. Ни фига не подозревает! Лыбится, кретин. Воображает, будто за поощрением поехал!.. Ага, в ближайшее время займусь вчерашним недобитком. Только пришли ребят. Могу не справиться в одиночку».

Я догадалась, что речь идет о вас, улучив момент стащила у Гусаковой пистолет из сумочки и пулей понеслась в вашу палату. Остальное вы знаете!

– К сожалению, не все! – отрицательно покачал головой Агафонов. – Кто, интересно, умертвил в реанимации первого потерпевшего?!

– А я! Собственноручно! И с величайшим удовольствием! – прогремел под сводами пещеры зычный женский голос. Петр с Галей порывисто обернулись. У входа стояли пятеро: красивая шатенка не старше двадцати лет в коротком, облегающем фигуру халате и четверо парней с капюшонами на головах, вооруженные короткоствольными «калашниковыми». Девица сжимала в ладони новенький «макаров».

– Сперла, сучка, мой любимый «вальтер»! – обращаясь к Гале, сварливо прошипела она. – Зря старалась! Оружие не спасет твоего хахаля!

Изумрудно-зеленые, страшные глаза Гусаковой пристально уставились на Петра, видимо гипнотизируя. Дуло «макарова» нацелилось точно ему в грудь.

– Ты обычное жертвенное животное! – прошелестел завораживающий змеиный голос. – Ты должен умереть во славу Духа Хуан-Чин-Фу!

Агафонов оцепенел, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. Лицо покрыла смертельная бледность. Внизу живота появился противный, сосущий холодок. «Из-под земли достали!» – промелькнула в опустевшей голове одна-единственная мысль.

– Видишь, сопливка, никакой он не герой! – продолжая пристально глядеть в глаза Петра, издевательски ухмыльнулась Лариса. – Ты рисковала жизнью ради трусливого скота, даже неспособного брыкаться перед смертью!

Наманикюренный палец начал плавно давить спуск.

– Не-е-ет!!! – отчаянно вскрикнула Галя, бросаясь на грудь Агафонова.

Тупоносая девятимиллиметровая пуля, ударив девушке в спину, повалила обоих на пол.

Грязно выругавшись, лесбиянка снова прицелилась, но выстрелить повторно не успела. Жуткий стыд, огнем опаливший душу Петра, вернул ему волю к сопротивлению. Здоровая рука, нырнув в карман больничной пижамы, выхватила «вальтер».

– Хлоп! – во лбу Гусаковой образовалась аккуратная, круглая дырочка.

– Хлоп, хлоп! – двое из «капюшонов», выронив автоматы, рухнули как подрубленные деревья.

Оставшиеся на миг растерялись, чем предоставили Агафонову возможность надежно укрыться за камнем-«пирамидой». Опомнившиеся сектанты тоже залегли и принялись бесцельно поливать кусок мрамора длинными очередями.

Губы Петра растянулись в жестокой усмешке.

Выждав, когда рожки «калашей» опустеют, он стремительно выскочил из-за укрытия и, почти не целясь, расстрелял по «капюшонам» остаток патронов. Одному сектанту пули продырявили башку, но второй ухитрился отделаться легким ранением в мякоть правой руки и, утробно подвывая, юркнул в известный читателю тоннель-коридор. Его оружие осталось в пещере. Послышался быстро удаляющийся топот ног.

– Смылся, паскуда! – в сердцах сплюнул Агафонов, уронил ставший бесполезным «вальтер» и склонился над Галей, неподвижно лежавшей на прежнем месте. Хорошенькое личико медсестры покрывала восковая бледность. Носик заострился. Щеки запали. Грудь подергивалась в редком, неровном дыхании. Из пробитой пулей спины натекала лужа крови. Внезапно девушка открыла глаза, словно проснулась.

– Ваш... друг... женат? – прошептала она немеющими губами.

– Да-а-а! – сквозь слезы выдавил Петр.

– Передайте... ему... пусть... будет... счастлив!!! – Тут Галин голос прервался, глаза остановились, худенькое тельце сильно содрогнулось и застыло навеки. Агафонов механически проверил пульс на шее. Сердце не билось. Тогда он медленно поднялся, прошел несколько шагов, упал на колени и глухо, надрывно зарыдал...

Впоследствии Петр не помнил, сколько времени провел в таком состоянии. Может, минуту, может, час или два...

Когда слезы иссякли, к нему постепенно вернулась ясность рассудка.

Агафонов подобрал «вальтер», тщательно обтер полой пижамы, вложил рукоять пистолета в левую ладонь убитой лесбиянки и, заметив в дальнем конце пещеры еще один тоннель, устало побрел к нему. Этот ход оказался бетонированным и вел куда-то вбок, наискосок. «Авось выведет на поверхность», – вяло подумал Петр, тяжело шагая вперед. Подземное путешествие растянулось в сознании Агафонова на целую вечность. Идти с каждым шагом становилось все труднее. Измученное тело слабело, ноги подкашивались, голова кружилась... Иногда Петр обессилено падал на холодный бетон, но пробудившаяся сегодня жажда жизни неизменно заставляла подниматься и упорно гнала дальше.

В конце концов он уткнулся в покрытую зеленой краской железную дверь, присмотрелся и понял – перед ним запасный выход из бомбоубежища. Агафонов повернул нужный рычаг, минут десять пробродил по залитому сточными водами подвалу жилого дома, миновал вторую такую же дверь, потом третью, поднялся по грязноватым ступенькам и... очутился в небольшом, безлюдном дворике, густо заросшем старыми тополями. Неподалеку от парка Победы и того самого «круглосуточного» гастронома где прошлым вечером собирался приобрести выпивку.

На улице начинало темнеть.

В небе тускло поблескивала редкая россыпь звезд. Дул прохладный, освежающий ветерок. Сам не зная зачем, Агафонов вышел из дворика и, шатаясь, двинулся в сторону магазина. Пронзительно завизжали тормоза. Из окна резко остановившейся «восьмерки» выглянула жена Верстакова, Татьяна.

– Петя, ты?! – изумленно воскликнула она. – Боже Праведный! Ну и видок у тебя! Садись скорее в машину, а то менты загребут!

Агафонов послушно забрался на переднее сиденье.

– Куда тебя отвезти? – спросила Верстакова.

– Только не в больницу! – чуть слышно ответил Петр и потерял сознание...

Пятнадцатью минутами позже.

Подъезд дома Агафоновых.

– Давай, Валя, заноси в квартиру... Господи! Ну и тяжеленный!

– Где ты его нашла?

– Неподалеку от гастронома «Зарница». Дома хлеб закончился, поехала купить, а тут он навстречу. Едва живой!

– Я два раза приходила в больницу! – всхлипнула Валентина. – В обед Петя спал как убитый, а к ужину – бесследно исчез! Думала, с ума сойду от беспокойства!

– Осторожнее! Голову об косяк не задень! – перебила подругу Татьяна. – Ага, вот и диван... Укла-а-а-адываем! У-фф! Ну Слава Богу! Пуская отлеживается, бедолага. Видать, крепко ему досталось!

– Может, посидишь, кофейку попьешь? – предложила Агафонова.

– Ни-ни! Ни в коем случае! – замахала руками Верстакова. – Поеду лучше домой! Муж тоже с утра где-то пропадает. Звонила в спортзал – говорят «отправился по делам» По каким – неизвестно! Господи Иисусе! Хоть бы с Игорем было все в порядке!!!