Все, что я хотела сказать

Глава 4 Саммер

Первые две недели учебы проходят однообразно. Я запоминаю расписание, пытаюсь понять учителей и что они от нас хотят, а по вечерам делаю домашние задания, хотя они не слишком сложные. В начале четверти нагрузку всегда увеличивают постепенно. Так принято во всех школах. Я пока не завела друзей. Пошли слухи, что Уит специально поставил мне подножку в первый учебный день, отчего у всех стали возникать вопросы. К тому же у нашей неприятной беседы после урока в тот понедельник были свидетели, и я медленно, но верно стала в школе изгоем.

Со мной никто не разговаривает. Ланкастер заткнул всем рты. Я не видела Сильви с того первого дня в библиотеке, поэтому не могу рассчитывать даже на ее дружбу. Кажется, будто я стала призраком и меня никто не видит.

Стоило знать, что так и произойдет. Как только поняла, что Уит в кампусе, мне сразу стало ясно, что я упустила свой шанс провести выпускной год хоть отчасти нормально. На второй день Уит выяснил, что я посещаю вместе с ним урок английского для отличников, но я упорно отказывалась на него оглядываться.

Он бросил на меня сердитый взгляд, как только вошел в класс, как всегда с опозданием и пренебрежительным, наплевательским отношением к Фигероа.

Наверняка весь персонал школы его терпеть не может.

Его ядовитые слова, сказанные обо мне, медленно подтачивали мою репутацию. Шаг за шагом. До такой степени, что люди начали прямо-таки насмехаться надо мной, когда проходили мимо в коридорах. Девчонки, с которыми я общалась за ланчем в свой первый учебный день, теперь делали вид, словно в упор меня не видят. Или тайком поглядывают на меня через плечо, совсем как Кейтлин несколько дней назад.

Кажется, что он пытается меня выгнать, но я отказываюсь уходить. За обедом он сидит в столовой или на улице, но всегда в окружении девушек. Всегда в сопровождении тех же трех парней. Чеда, Эллиота и Спенсера, которые, как и мы, учатся в выпускном классе и родом из известных семей, но не таких известных, как семья Уита. Я удивлена, что у этого дьявола есть друзья, но, полагаю, дьяволом становишься как раз благодаря настойчивому характеру и непомерному обаянию.

Сдается мне, нечто подобное сказала бы моя мама.

Я не рассказываю ей о происходящем. И уж точно не говорю ни слова о Уите и о том, что он творит. Мама думает, что дела в школе идут хорошо и я справляюсь. Если бы я рассказала ей, что у меня проблемы с Уитом, она бы связалась с его отцом. И тогда мне придется жестоко поплатиться.

Поэтому я помалкиваю. Я пересела в другой ряд на уроке по государственному устройству Америки, поэтому больше не сижу прямо за Уитом. Обедаю я теперь в библиотеке. Там же делаю домашние задания, потому что сразу после обеденного перерыва у меня час самоподготовки. По вечерам я беру немного еды в столовой и отношу ее в свою комнату, где остаюсь наедине с самой собой. Принимаю душ. Читаю или смотрю что-нибудь на Netflix. Все мои дни проходят одинаково. Скучно.

Одиноко.

Если делаю вид, что меня не существует, значит, так и есть. К концу второй недели учебы кажется, будто Уит тоже позабыл обо мне, и это наполняет меня безмолвным чувством облегчения.

Но это облегчение не слишком велико. Я не доверяю Уиту. Возможно, у него есть тайный план.

Однако его близость пробуждает во мне любопытство. Порой я наблюдаю за ним во время обеда, когда захожу в столовую на несколько минут. Смотрю, как он разговаривает с девушками и как они расшаркиваются перед ним, словно перед знаменитостью. На общих уроках напрягаю слух, и, когда учитель задает ему вопрос, он всегда отвечает правильно. Он умен.

А еще опасен.

Все подлизываются к нему. Полагаю, это само собой разумеется, когда фамилия и герб твоей семьи указаны на здании школы. Преподаватели и рабочий персонал. Все ученики до единого. Похоже, единственные, кого не впечатляет статус Уита, – это троица его друзей, но и они относятся к нему с безмолвным почтением, которое дает ему понять, что он главный. Девушки флиртуют с ним – с ним и тремя его ближайшими друзьями в особенности – с таким отчаянием, что остается только им посочувствовать. Они жалкие.

Я отношусь к нему так же, как и он ко мне: упорно с ним не разговариваю.

Уит назвал меня шлюхой. Ничего не изменилось. Он ненавидит меня.

А я ненавижу его.

А сейчас я за ним наблюдаю. У нас последний на сегодня урок. Пятница. Уит сидит слева впереди прямо у меня на виду. Стучит карандашом по краю парты в устойчивом раздражающем ритме. Я сверлю его сердитым взглядом.

Он даже не смотрит в мою сторону.

Волосы упали ему на лоб, губы изогнуты в едва заметной улыбке. Однако на его лице не видно радости. Одни только резкие черты и насупленные темные брови. Но какое же у него красивое лицо. Равнодушное, напряженное, как у статуй в саду на территории кампуса.

Учитель включает фильм и гасит свет, и единственным источником освещения становится большой телевизор на стене. По нему идет ролик о текущих событиях, рассказывают о состоянии мира и его печальном будущем, и я сразу перестаю слушать.

Я и так в унынии.

Как только мистер Стейн выходит из кабинета, настроение меняется. Ученики достают телефоны. Начинают болтать. Я рисую каракули на пустой странице тетради, наклонив голову, отчего волосы падают вперед и заслоняют лицо. Не хочу, чтобы меня видели. Я пишу свое имя большими объемными буквами. Рисую вокруг него цветы. А потом пишу имя Уита.

И окружаю его мордочками дьяволят с длинными и очень острыми рогами.

– Так вот что ты на самом деле обо мне думаешь?

У меня перехватывает дыхание, когда я слышу его знакомый глубокий голос, захлопываю тетрадь и, подняв голову, вижу, что Уит сидит рядом со мной. Он умудрился пересесть за стоявшую позади него пустую парту, а потом тихо пододвинуть ее к моей. И как я только не заметила?

– Думаешь, что я дьявол? – не отстает он, когда я родолжаю молчать.

Отворачиваюсь от него, желая, чтобы он оставил меня в покое.

Желая, чтобы продолжил говорить со мной.

– Полагаю, я и правда превратил твою жизнь в ад, – небрежно замечает он, будто мы ведем непринужденную беседу.

А я все так же молчу.

– Я думал, что ты уже будешь вся в слезах после того, как я настроил всех против тебя, – продолжает он. – Ты сильнее, чем я думал.

Я снова медленно поворачиваюсь к нему, мы встречаемся взглядом, и меня затягивает. Даже в приглушенном свете я вижу блеск в его светло-голубых глазах, которые будто поглощают меня. Я размыкаю губы, но не издаю ни звука.

Да и что я скажу?

– Но на самом деле тебе, видимо, плевать, кому ты нравишься, а кому нет? – Его губы изгибаются в едва заметной улыбке. – Пока ты получаешь то, что хочешь, победа за тобой.

Понятия не имею, о чем он.

– Это не игра, – шепчу я.

Уит приподнимает бровь.

– Посмотрите-ка, она разговаривает.

Отвечаю сердитым взглядом.

– Ты ошибаешься, Сэвадж. Жизнь – игра, и почти все присутствующие в этом кабинете – неудачники. – Он замолкает на мгновение. – Кроме меня.

Меня поражает его высокомерие.

– Только потому, что у тебя много денег, – напоминаю я.

– И власти. У меня столько гребаной власти, что она чуть ли не сочится из меня. – Уит наклоняется ближе, и я отодвигаюсь. – Они все боятся меня. Сделают все, что я скажу, не задавая вопросов.

– Как в тот раз, когда ты велел им игнорировать меня?

Уит ухмыляется.

– Да. Они все бараны.

– А ты пастух?

– Я засранец, которому принадлежит земля, на которой эти бараны пасутся. Одно неверное движение – и я могу перерезать их всех. – С мгновение он изучает меня взглядом, а я все молчу, заставляя себя не произносить ни слова. Я ничего не могу раздавать просто так. Ни слова, ни эмоции. – Как твоя мать уговорила моего отца зачислить тебя в последний момент?

«Понятия не имею», – хочется сказать мне, но я продолжаю хранить молчание.

– У нее есть компромат на него? Или она, как обычно, встала на колени и отсосала ему в оплату за твое обучение?

Я даже не вздрагиваю от его слов, ведь знаю, что он ждет моей реакции. Вижу это по тому, как он блуждает по мне взглядом от самой макушки. Задерживается на моих глазах. На губах. Ждет красноречивого знака.

Мое лицо ничего не выражает.

– Я могу заключить с тобой сделку. Облегчить твою жизнь в этих стенах, – произносит он, а его голос звучит еще тише и ох как убедительно.

– На каких условиях? – спрашиваю я невозмутимо. Спокойно.

Уголки губ Уита приподнимаются.

– Отсасывай мне и дай кончать на твои сиськи неделю подряд, и я сниму со всех запрет.

Господи, вот же мудак. Хочет кончить мне на грудь?

В мыслях возникает непрошеный образ. Я стою на коленях перед Уитом. Обхватываю губами его впечатляющий член. Я знаю, что он у него большой. Никак иначе. Сомневаюсь, что у Ланкастера может быть маленький член, и я помню, какой была его форма под моей ладонью в тот единственный раз, когда я к нему прикоснулась. На мне ни лифчика, ни майки, грудь на виду, как ему и нравится. Я глажу его член и позволяю ему трахать меня в рот так глубоко, что чувствую, как головка упирается в заднюю стенку горла. А когда он уже близок к разрядке, с его губ срывается грубый стон, он выходит и разбрызгивает сперму по всей моей груди так, что она капает с сосков.

После он нежно стирает ее с моей кожи слегка дрожащими пальцами, все еще сотрясаясь от оргазма. Проводит ими по моим губам и заставляет облизать их и проглотить его сперму безо всяких возражений. Я вижу, как эта сцена разыгрывается перед моим мысленным взором, и понимаю, что фантазии эти немного извращенные, в особенности учитывая мой прежний сексуальный опыт.

– Дай мне пять раз кончить тебе на лицо, и я все улажу, – предлагает он.

На долю секунды я испытываю искушение, но тут же прогоняю этот сладострастный образ из мыслей. Да что со мной не так, черт возьми?

– Нет.

– Три дня. И я смогу кончить тебе на грудь, – озвучивает Уит финальное предложение.

Я смотрю на него, не в силах совладать с голосом.

– Тогда сократим до двух, и ты позволишь мне поласкать тебя пальцами прямо сейчас в классе. – Уит улыбается так широко, что, клянусь, его белые зубы слепят меня даже в полумраке.

– Ни за что. – Я стараюсь не ерзать на стуле при мысли о том, как Уит запускает свои длинные пальцы мне под юбку. В трусики. Между моих ног, поглаживая влажную, возбужденную плоть…

– Ты думаешь об этом. – Его проницательный голос прерывает мои мысли.

– Вовсе нет.

Мы пристально смотрим друг на друга, я опускаю взгляд к его горлу. Вижу, как быстро бьется его пульс на шее и испытываю странное успокоение от того, что оказываю на него такое же сильное влияние, как и он на меня.

– Тебе же хуже, – наконец говорит Уит с пренебрежением. – Я настрою всех против тебя.

– Разве ты еще этого не сделал? – Не знаю, как мне удается сохранять спокойствие в голосе, когда внутри я вся дрожу от его близости. От его угроз сексуальным шантажом. Я должна бы оскорбиться. Почему я не оскорблена?

Потому что тебя тянет к нему. Неважно, что он сказал или сделал, тебе приятна мысль о том, чтобы быть с ним. Ты жаждешь все, что он может тебе дать.

– Ты права, – бросает он. – Сделал. Думал, ты поддашься. Пара минетов – и тебя все полюбят? Если спросишь меня, отличная сделка. Я знаю, что непросто быть новенькой в этой школе, особенно когда тебя ненавидит Ланкастер.

– Не все Ланкастеры меня ненавидят, – манерно тяну я, имея в виду Сильви.

Щеки Уита тотчас краснеют, губы поджимаются от едва сдерживаемого гнева.

– Если ты имеешь в виду моего отца, то ты еще бо́льшая шлюха, чем я думал.

Последние слова он произносит так громко, что ученики поворачивают головы в нашу сторону. Уит берет свой рюкзак, встает и выходит из кабинета, не сказав больше ни слова.

Я смотрю ему вслед, прерывисто дыша. Чувствую на себе любопытные взгляды всех присутствующих, слышу их торопливый шепот. Они слышали его. Как же иначе? Их король назвал меня шлюхой, и теперь я за это поплачусь. Даже сильнее, чем прежде.

Уит обставил все так, будто я сплю с его отцом, а я даже не знакома с этим человеком. Для меня он скорее миф. Вымышленный персонаж, который сыграл в моей жизни роль, при этом ни разу со мной не встречаясь.

Теперь Уит считает, что я спала с его отцом, чтобы обеспечить себе место в школе «Ланкастер». Неужели он правда верит, что я опустилась бы до того, чтобы переспать с мужчиной, у которого много лет был роман с моей матерью? У меня такое даже в голове не укладывается.

Но когда дело касается Уита, у меня многое не укладывается в голове.