Всё для тебя

Последний желтый лист, очертив несколько кругов, неслышно опустился на землю. От раскидистого яркого клена теперь остались ствол да голые черные ветви. Это летом и ранней осенью он радует глаз, а сейчас…

Дождь косыми черточками пронизал воздух и громко застучал по оконному отливу. Внезапный порыв холодного ветра окончательно вывел из задумчивости стоявшую у окна Анну. Она закрыла форточку и задернула штору.

«Пора, — подумала Анна, — пора возвращаться в Питер. Сколько может продолжаться этот отдых?»

Отдых или мука, — она не могла решить. Знала только, что больше так продолжаться не может.

Ее карьера. Первые премии на конкурсах в Италии и Германии. Казалось, вот они: признание, успех! А потом — все к черту. И все из-за какого-то мужа. Эгоистка! Такого положительного для других и тирана для нее. Задыхающегося от зависти к успехам собственной жены. Жаждущего видеть ее только на кухне и в грязном халате.

«Хватит! Кончено! Может, хоть на этот раз нас разведут?!» — думала Анна, торопливо бросая вещи в чемоданчик.

Через полчаса дачный домик остался позади. Холодный ноябрьский дождь с треском лупил по окну электрички. Вдалеке, за стволами тополей, темнел свинцовой полосой волнующийся Финский залив. Быстротечное время наматывалось на оси колес. Вот и город…

Выскочив на перрон, Анна побежала к стоянке такси.

— На Васильевский! — громко сказала женщина, подбежав к свободной машине.

Коренастый водитель в клетчатой кепке молча кивнул и приоткрыл дверцу.

— Спасибо!

Машина дала задний ход; развернувшись, помчалась по проспекту. Огни реклам замелькали за окном. Впереди то и дело показывался багажник иномарки. Номер: «RBH-331» блестел в свете фонарей.

— Вот проклятый «мерс», — рявкнул таксист. — Кидает его то влево, то вправо. И не обгонишь, как разогнался!

— А вы не торопитесь! — посоветовала Анна, одарив крепыша ослепительной театральной улыбкой.

— Да они все такие. Купят и гоняют на всех парах! Того и гляди — влепишь ему в зад.

Резкий визг тормозов идущего впереди «мерседеса» заставил прервать разговор.

— Вот черт! Я же говорил, чуть не влепили!

И водитель, привычно поругиваясь, сбавил скорость, резко вырулил влево, объехал иномарку. Такси легко помчалось по освободившейся дороге.

— Возьмите! — Анна протянула несколько шуршащих бумажек таксисту и захлопнула за собой дверцу.

— Дамочка, сдачу!..

— Не стоит, благодарю, — ответила она, уже поднимаясь по ступенькам подъезда.

Борис был дома, Да и где же ему еще быть в столь поздний час?

— Привет, — бросил он ей небрежно. — Как отдохнула?

— Хорошо, — ответила Анна. — У нас в Мариинском скоро премьера.

Она знала, что ее дела мало волнуют мужа. Но о чем с ним еще говорить, не могла придумать. Да и надоело ей все это. Постоянная ревность. То к успеху, то к поклонникам, даже к подаренным цветам.

— Повестка не приходила из загса? Когда идти на развод.

— Через две недели, — сухо ответил он. — Звонили по поводу обмена.

— Очень хорошо, — вяло ответила Анна.

Она вошла в ванную, закрыла за собой дверь.

«Как он безразличен! Наверное, у него кто-то появился. А как ухаживал за мной! «Анечка, этого хочешь? Посмотри, что я тебе принес!» А потом: «Оставь меня в покое со своей оперой! Выбрось эти цветы. Их подарил тот, черный. Ходит, между прочим, на все твои концерты!» Первый раз на развод не явился. Испугался, что потеряет «звезду». Теперь-то, надеюсь, явится? И когда только это все кончится?» — думала она, погружаясь в теплую воду и зарываясь в белую душистую пену.

Утро следующего дня было ничуть не лучше предыдущего. Дождь, правда, превратился в моросящий. Но это не делало более привлекательным все то же серое небо, напоминающее кусок грязной ткани.

Анна торопилась к десяти часам утра на репетицию.

«Маргарита» в «Фаусте», — это так важно, — еще одна ступенька на лестнице успеха. Так, по ступеньке, — на вершину Парнаса!»

Ветер обрушивался просто шквальный. Хрупкий зонтик метался из стороны в сторону. Казалось, что его спицы переломятся пополам, ручка вырвется, и оранжевый купол змеем взметнется в дымчатое небо. Задевая прохожих, Анна быстро шла к метро. Оставалось завернуть за угол.

И тут прямо на нее вывернул ярко-синий «мерседес».

Взвизгнули тормоза.

Реакция водителя была потрясающей. Опоздай он на одно мгновение, и случилось бы непоправимое. Анна застыла на месте. Стук ее сердца, казалось, заглушил все: движение транспорта на дороге, шум толпы. На минуту все смешалось, сознание куда-то провалилось. Был шок — молниеносный, надолго запоминающийся.

— Куда вы так несетесь?!

Перепуганная женщина очнулась от резкого окрика.

— Что-о?! — с возмущением закричала она. — Это вы не видите, где дорога! Почти заехали на тротуар и готовы передавить всех людей!

Водитель «мерседеса» не желал пререкаться, тем более что вокруг стала собираться толпа зевак, а милиционер, стоявший на соседнем перекрестке, уже торопился к месту происшествия.

Молодой мужчина подошел к Анне, деликатно взял ее за локоть и тихо произнес:

— Садитесь, пожалуйста, в салон. Договоримся в машине.

— И вы еще смеете мне это предлагать?!

— Умоляю вас. Я виноват.

— Но увольте!

— Очень вас прошу, садитесь!

Вкрадчивый голос незнакомца все-таки подействовал на нее. Водитель открыл заднюю дверцу, усадил даму, быстро перешел к другой стороне машины, уселся за руль и нажал на газ. Подоспевший милиционер хотел было ухватиться за ручку автомобиля, но та ускользнула от него. Послышалась пронзительная трель милицейского свистка. Но беглец со своей жертвой уже мчался по шоссе.

— Слава Богу! — тихо выдохнул незнакомец.

— Что значит «Слава Богу»? — нервно переспросила Анна.

— Слава Богу, что я вовремя вас увидел и вовремя нажал на тормоза.

— A-а… И еще слава Богу, что вы вовремя улизнули от милиционера, да еще и меня с собой прихватили!

— Не сердитесь. Я готов стоять на коленях, только бы вы меня простили. Вам куда?

— К театру. К Мариинскому театру, — был недовольный ответ.

Водитель сосредоточился на дороге. Анна почти пришла в себя. Теперь она могла, воспользовавшись паузой в разговоре, взглянуть на того, кто чуть не лишил ее жизни.

Внушительные плечи скрывались под кожаной курткой. Длинноватые черные волосы спадали на воротник и повязанную на шею косынку.

«Имидж человека свободной профессии», — подумала она. В зеркальце отражалось серьезное лицо водителя.

«Какое оно мужественное и загорелое! Глаза карие; губы плотно сжатые, чуть пухлые; волевой подбородок. Ну прямо Тарзан какой-то!»

Тут ее резко бросило на спинку переднего сиденья. Машина внезапно остановилась.

— Боже! Вы совершенно никудышный водитель! Выпустите меня! — закричала женщина.

— Пожалуйста, не кипятитесь, — взмолился незнакомец. Зеленый быстро сменился на красный. — Один квартал — и вы на месте… Скажите лучше, как вас зовут?

Анна не отвечала. Ее часы показывали пятнадцать минут одиннадцатого.

— Из-за вас я еще и опоздала!

— Извините, я не хотел.

«Мерседес» подкатил к служебному входу театра.

— Благодарю, — Анна выскочила из машины. — Всего доброго!

Она захлопнула дверцу и побежала в театр. Машина развернулась. В последний момент женщина обернулась и увидела, что незнакомец пристально смотрит на нее. Их глаза встретились. В какое-то мгновение она почувствовала, будто ее пронзил огонь, который таился в его глазах, но она тут же постаралась отделаться от этого ощущения. Легкая улыбка скользнула по его губам. Он нажал на газ, и машина, мелькнув номером на багажнике «RBH-331», быстро скрылась.

Увидев номер, Анна вздрогнула.

«Это он мелькал вчера перед глазами почти всю дорогу от вокзала до дома. Это в него, как сказал таксист, чуть не вляпались!»

И вдруг ощущение чего-то нового, таинственного возникло в ее сердце — чего-то такого, что и не появлялось, исчезнув в юности. Из груди Анны вырвался неожиданный глубокий вздох. Она опустила глаза, глянула на голые стволы деревьев, бесконечное серое небо над ними. Дождь моросил, не переставая. Она захотела раскрыть зонт, но, — о, боже! — его не было! Анна вдруг вспомнила, что ее оранжевый зонтик остался на заднем сиденьи «мерседеса».

«Как я могла!»

Часы показывали десять тридцать.

«И плюс ко всему — полчаса репетиции!»

От этой мысли по спине пробежал холодок. Спустя мгновение Анна уже вбегала в двери служебного входа.

«Театр! Ах, театр! Как я люблю его высокие своды и мягкие занавесы! Громоздкие и даже аляповатые люстры! Он всегда полон торжественности! Толпа охающих зрителей. Аплодисменты! Аплодисменты! И цветы… Гвоздики, тюльпаны, хризантемы и, наконец, розы. Розы!.. Такие мягкие и пахучие. Они на вид шелковые и бархатные, и такие благоухающие! А эти забавные поклонники! Они кидают цветы к ногам целыми букетами. Иногда они смущенно заходят в гримерную и протягивают цветы, в бутонах которых можно найти любовные записки. Иногда они ждут на выходе и просят автограф, и смотрят, пожирают, проглатывают обожающими глазами. А ты раздариваешь ослепительные улыбки, посылаешь воздушные поцелуи и мир вертится, будто в головокружительном калейдоскопе, и мир звучит миллионами голосов и подголосков, тысячами звуков. И ты знаешь, что во всем этом бесконечном многоголосии твоя партия сольная. Ты — прима, ты — героиня, и все это — для тебя!..»

Анна стояла перед зеркалом. Здесь, в театре, можно было отвлечься, забыть о повседневной жизни. Остановиться, взглянуть на себя внимательным взглядом. За последние годы было много пережито: головокружительные успехи на сцене, замужество. Правда без любви. Борис взял ее измором. А она, уставшая от гастролей, от постоянных влюбленностей я фейерверков, вдруг захотела нормальной семейной жизни. Тишины, покоя. Но, как выяснилось, это все-таки не для нее. С трудом домучивали они второй год супружества. Заявление о разводе он отнес первым. Она пыталась выяснить причину, но потом, как оказалось, причиной было все: ее карьера, красота, ум, независимость и талант. Просто быть вместе стало невозможным.

Но сегодня что-то произошло. Что-то шевельнулось в ее на время уснувшем сердце. Неприятная сторона утреннего происшествия не всплывала в ее памяти. Ощущение, или даже предчувствие новой жизни проникло в душу Анны и пело там сладким голосом.

Зеркало ответило ей улыбкой. Правильный овал лица, открытый лоб.

«Еще гладкий, без морщин, — она провела по нему рукой. — Нет, одна едва-едва пробивается, но она столь мала, что ее можно и не считать».

Шпильки долой! Шелковистыми волнами упали на плечи золотистые волосы и скатились потоком на спину и грудь. Так и сяк поворачивалась она перед зеркалом и не могла не признать, что очень, нет — слишком хороша. Казалось бы, что еще нужно женщине, если у нее бездна вкуса и море поклонников. Но она-то знала. Ей не хватало любви! Жаркого, взаимного чувства. Женщины к мужчине и наоборот. Вот чего она ждала много лет.

— Анна! Анюта! — в гримерную забежала Катерина, молодая девушка, еще не успевшая сделать громкое имя. У нее было неплохое сопрано, но главные партии ей пока не доверялись.

— Что? — Анна поставила крем на столик и вопросительно взглянула на Катю.

— Матильда ждет нас в четверг в семь вечера!

— Хорошо, что ты напомнила. А какая программа? — поинтересовалась Анна, нанося крем на лицо и глядя в зеркало.

— О! Она для нас что-то приготовила!

— Ты говоришь загадками.

— Я говорю о сюрпризе. Наконец-то она покажет нам своего племянника, о котором так много болтала. Помнишь? Он художник, а главное — красавец и живет в Париже.

— Где-е?

— Ну что ты, не помнишь? Матильда последнее время только о нем и щебечет. Как же его зовут?..

— Неужели ты можешь себе представить, что…

— А почему бы и нет! Разве я непривлекательная? — девушка рассмеялась звонким задорным смехом, тряхнув каштановыми волосами.

— Ну хорошо, я не спорю.

— Значит, до четверга?

— До четверга!

Катя выбежала из гримерной.

После репетиции Анна собиралась домой.

Спустившись на первый этаж, она прошла к выходу.

Дождь прекратился. Серая пелена неба разорвалась на множество туч, наслаивающихся одна на другую и метущихся под порывами ветра.

— Постойте! — послышалось вдруг за ее спиной.

Анна обернулась. И тут ее словно пронзило током. Сама не зная почему, она едва не выронила сумочку, а сердце забилось громко и быстро.

Перед ней стоял тот самый незнакомец, который утром внезапно появился в ее жизни. Ветер играл его волосами, из-под распахнутой куртки выбилась цветная косынка и ее концы свободно гуляли по свитеру грубой вязки. Он пристально смотрел на Анну. Она думала, что утонет в его чувственных и бездонных глазах. Тот же огонь, что и утром, горел в них и звал за собой. Мужчина неторопливо измерил ее взглядом, и она чувствовала прикосновение этого взгляда, мягкое и обжигающее. Время остановилось, а земля раскололась на части и уплывала из-под ног.

— В чем дело? — Анна постаралась сказать это как можно строже и безразличнее.

Мужчина, казалось, ждал этого вопроса.

— Вот, — он протянул ей оранжевый зонт. — Вы забыли у меня в машине.

Она улыбнулась.

— Спасибо. А я уже собиралась покупать новый. Не могу понять, как могла его забыть.

— Вы торопились… Еще сердитесь?

— Я?.. Да… то есть нет, в общем-то не сержусь. Я постаралась прогнать от себя неприятные ощущения и…

— И позволите вас проводить?

Анна совсем растерялась.

«Такое неожиданное появление и неожиданное предложение».

Она пыталась показать себя равнодушной, но сила, с которой тянуло ее к нему, требовала подчиниться.

— Но…

— Но этому что-то мешает? — спросил незнакомец, и грустная улыбка появилась на его лице.

— Нет.

«Но что со мной? Я не могу отказать! И готова ехать с ним хоть на край света!»

— Проводите, — нерешительно сказала Анна.

Он предложил ей сесть в машину, которая стояла возле театра.

— Вы не слишком спешите? — произнес он тихо и посмотрел на Анну.

Она смущенно пожала плечами.

«Лучше бы он на меня не смотрел! Голова кружится от его взгляда».

— Хотите, я угадаю, как вас зовут? — спросил мужчина, когда автомобиль тронулся.

— Угадайте, — улыбаясь ответила Анна.

— Наверное, Елена.

— Нет. Почему Елена?

— Тогда Изольда или Джульетта?

— Ну что вы? — она засмеялась. — Почему выбираете такие имена?

Незнакомец внимательно посмотрел на нее.

— Елена, потому что Прекрасная. Изольда, потому что ее любил Тристан, Джульетту — Ромео. Такую женщину, как вы, непременно должен любить настоящий мужчина.

— Вы так думаете? — Анна разочарованно вздохнула. — Не угадали! Зовут меня Анна, и с рыцарем я не знакома.

— Вот как? — он опять пристально посмотрел на нее.

Обвел взглядом стройную фигуру. Высокая грудь женщины взволнованно вздымалась.

Анна почувствовала, что он просто проглатывает ее взглядом. Она повернулась к нему лицом.

— Светлоокая Анна… — задумчиво произнес мужчина.

— А вы поэт!

— Нет. Разве только в душе.

За окном мелькали дома, люди, скверы.

«Я чувствую себя так уютно и спокойно, словно знаю этого человека сто лет».

— А ваше имя? — поинтересовалась Анна. — Наверное, Ричард Львиное Сердце или Тиль Уленшпигель?

— Почти угадали!

— Правда?

— Эдуард.

Они рассмеялись.

Машина остановилась у одного из кафе. Эдуард вышел и подал Анне руку.

— Я предлагаю немного перекусить.

— С удовольствием, — ответила она.

Интерьер кафе был с претензией. На стенах красовались подсвечники с канделябрами и картины в скромных багетных рамах. Пол, выложенный узорчатыми плитками, блестел в свете люстр, как мраморный. В зале квартет играл регтаймы, развлекая публику…

Они расположились за столиком у окна. Ваза с апельсинами и крупным виноградом украшала стол.

— Не люблю, когда кто-то стесняет, — сказал Эдуард улыбнувшись. — Что предпочитаете: коньяк, ликер, шампанское?

— Шампанское.

Официант в черном смокинге с белой бабочкой уже стоял возле них.

— Шампанское, два медальона с красной икрой и шоколад! — заказал Эдуард.

— Вы здесь часто бываете? — спросила Анна, взяв большой апельсин.

— Нет, но иногда захожу.

— А чем вы вообще занимаетесь? Поражаете женские сердца своей таинственностью?

— Что вы? — он рассмеялся, обнажив красивые белые зубы. — Хотите знать?

Он сделал Анне жест рукой, чтобы она к нему приблизилась.

— Terra incognita, — шепнул ей на ухо и загадочно улыбнулся.

— Даже так?

Принесли шампанское, тарелочки с медальонами и шоколадом.

Он откупорил бутылку и налил вино в бокалы.

— А вы одна из жриц искусства?

— Да, попали в цель.

Эдуард достал ручку и быстрыми движениями что-то набросал прямо на салфетке, лежащей на столе, затем поднял ее, развернул и показал Анне.

— О! — воскликнула она. — Мой портрет! Вот вы и раскрылись!

Регтаймы сменились старинными городскими романсами. Виолончель вела мелодию, а две скрипки и альт аккомпанировали ей.

Эдуард не сводил с Анны глаз.

— У вас красивые руки, — сказал он. — Дайте мне одну.

Анна нерешительно протянула руку.

— Очень красивые. И холодные, как у Снежной Королевы.

— А вы держали руку Снежной Королевы?

Он улыбнулся в ответ.

Женщина вся трепетала. От его прикосновений бросало в жар.

— Пустите, — прошептала она.

Он нехотя отпустил руку.

Возникла пауза.

Потягивая из бокалов холодное шампанское, они думали друг о друге.

— У вас еще не кружится голова от шампанского? — Эдуард первым нарушил молчание.

— От шампанского? — Анна произнесла это так робко, что даже сама удивилась.

Эдуард немного смутился.

Они желали друг друга. У обоих кружилась голова, но не шампанское было тому причиной, и они это прекрасно понимали.

Подъехав к дому Анны и выйдя из машины, Эдуард подошел к ларьку с надписью «Цветы». Через минуту он стоял перед ней.

— Это вам, — сказал он, протягивая букет алых роз.

Она просияла, с благодарностью приняв цветы.

Эдуард подошел к ней так близко, что Анна почувствовала его горячее дыхание. У нее замерло сердце.

— Когда я смогу вас увидеть? — спросил он тихо, страстно глядя на нее.

Анна была готова упасть в его объятия.

— Завтра, — ответила она и посмотрела ему в глаза.

Он осторожно наклонился и коснулся своими губами ее губ. Дрожь охватила тело Анны. Эдуард нежно обнял ее за талию и прижал к себе. Они слились в долгом жарком поцелуе.

Проезжающие мимо машины сигналили, а прохожие оборачивались. Но влюбленные никого не замечали. Насладившись поцелуем, они обменялись нежными взглядами.

— До завтра! — прошептал он.

Анна помахала рукой и скрылась за дверями подъезда.

«Я не встречала раньше таких мужчин! — думала она, поднимаясь по ступенькам. — В нем столько шарма! Когда он взял мою руку в свои, я почувствовала, что они у него горячие и сильные».

Она представила, будто он гладит ее тело. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

«Он очень нежный. Сильный и нежный, я чувствую это на расстоянии».

На следующий день, выйдя из театра, Анна увидела, что Эдуард ждет ее.

— Перейдем на «ты»? — спросил он, подойдя к ней.

Анна одобрительно кивнула.

— Я отвезу тебя в Райские кущи!

— Так далеко? — Анна рассмеялась.

— Нет, это рядом!

Он обнял ее и поцеловал в губы…

«Мерседес» мчался по загородной дороге. Холмы и перелески оставались позади. Эдуард свернул вправо, выехал на лесную дорогу. Машина остановилась у шикарного особняка.

— Вот это домик! — удивилась Анна, когда они вышли из машины.

— Нравится? — Эдуард поднял с тропинки шишку и подбросил ее вверх. — Сейчас мы зайдем туда, и моя красавица увидит, какой он изнутри.

Особняк представлял собой потрясающее зрелище. Его три этажа воплощали неординарный замысел архитектора. Он был абсолютно белым с высокой асимметричной крышей и напоминал гигантскую взлетающую птицу. Вход украшала причудливая арка. Большие окна пестрели рисунком витража. Третий этаж был полностью обнесен балконом с резными перилами.

Зайдя внутрь, Анна ахнула.

Несколько комнат на первом этаже были выдержаны в стиле «модерн». Светильники свешивались почти до пола. Их лампочки можно было повернуть в любую сторону. Под каждым светильником стоял столик с двумя креслами. Стены украшали абстрактные картины и графика. Уютная кухня была оснащена по последнему слову техники.

— Идем выше!

Эдуард взял Анну за руку и повел по винтовой лестнице на второй этаж.

— Мы расположимся здесь.

Он снял с Анны норковую шубку и кивнул на кожаный диван.

— Я сейчас!

Эдуард спустился на первый этаж.

Анна огляделась.

Кожаная мебель черного цвета была со вкусом расставлена по комнате.

«Это гостиная, — подумала Анна. — Большой стол, мягкие кресла вокруг него. Изысканная посуда за стеклами высоких шкафов. Гобелены от потолка до пола».

Она уютно устроилась на диване.

Декольтированное желтое платье обтягивало ее стройную фигуру. Серьги с изумрудами поблескивали в ушах. Два перстня разной формы украшали тонкие пальчики.

— Вот и наш скромный ужин!

Эдуард вошел с подносом и принялся расставлять кушанья на столе.

Анна замерла.

— И это скромный ужин? — улыбка озарила ее лицо. — Лангет, утка с яблоками и черносливом, бутерброды с черной икрой, орехи в шоколаде и множество различных фруктов!

Пока она рассматривала блюда, на столе появились высокие хрустальные фужеры на тонких ножках и графин красного вина.

— Прошу! — сказал Эдуард, заглянув Анне в глаза, и разлил вино по фужерам.

Они выпили.

У Анны закружилась голова…

Закат вползал в окно оранжевыми лучами. Они преломлялись в калейдоскопе витража, и вся комната наполнялась разноцветными солнечными зайчиками.

Эдуард сел рядом с Анной, одну руку легонько положил ей на колени, а другой погладил по лицу.

— Анна, моя светлоокая Анна!

Он целовал ее лицо и прижимал к себе.

«Никто еще меня так не называл! Как нежны его объятия! Разве могут с ними сравниться объятия моего мужа? Нет, не надо об этом. Только он, мой Эдуард! Больше никого не существует теперь для меня!»

Анна обвила его шею руками и закрыла глаза, страстно отвечая на поцелуи.

Последний солнечный зайчик скользнул по яркому рисунку гобелена и растаял, уступив место слабому, едва проникающему в комнату мерцанию звезд.

Эдуард гладил колени Анны.

— Эдуард… — тихо сказала она.

Он взял ее на руки и отнес на третий этаж.

Анна не успела оглянуться, как оказалась на широкой, мягкой софе.

— Мы взлетели сюда как птицы, — промолвила она.

— Да, под покровом наступившей ночи. В этом уютном и теплом гнезде нам никто не может помешать.

Анна улыбнулась, глядя на Эдуарда. Она давно заметила, что в его глазах появились огоньки страсти. Теперь они разгорались и начинали кружить в бешеном танце.

— Какая у тебя бархатная кожа! — восхищался Эдуард. — Как ты красива!

Анна ничего не могла ответить. Она только вздыхала.

— Я люблю тебя! — признался мужчина.

Они были счастливы.

Утром Анна проснулась в объятиях Эдуарда. Как только она открыла глаза, он приник к ее губам своими.

— Доброе утро, моя королева! — нежно произнес он, блуждая руками по ее телу. — Как спалось?

Анна обняла его и ответила поцелуем.

Через минуту Эдуард в роскошном велюровом халате отправился вниз. Анна, лежа в постели, рассматривала спальню.

«Надо же, — думала она, — каждая комната выдержана в определенном стиле. Приземистые шкафчики из дуба на кривых ножках, такой же столик, огромное зеркало в золоченой раме, тумбочка, — все это, видимо, работы одного и того же мастера. Кругом подсвечники со свечами, а из центра высокого потолка свисает огромная люстра со множеством лампочек-свечек. Как красиво! Стены обиты бордовым шелком и от этого — естественная затемненность в комнате».

Анна лениво потянулась и раскинулась на софе, которая занимала почти все свободное пространство. Ее окружала легкая прозрачная ткань, свисающая с потолка, приподнятая и заколотая с одной стороны.

Эдуард подкатил маленький столик на колесиках, уставленный вазами с фруктами и кофейным сервизом.

Анна приподнялась, придерживая одеяло на груди.

— Так быстро?

— Да. Но прежде чем пить кофе, закрой глаза.

Она закрыла.

Эдуард осторожно взял ее левую руку.

— А теперь открой!

Анна была изумлена. На ее безымянном пальчике сияло кольцо с бриллиантом.

Потом Эдуард проводил ее до дома. Они договорились о встрече на следующий день.

Так полетело время. Анна совсем потеряла голову от любви.

«Как бы не пропустить четверг! — беспокоилась она. — Ведь я обязательно должна быть у Матильды».

Матильда Везендок по происхождению была немкой. Когда-то у ее предков перед фамилией красовалось «фон», и полностью ее имя звучало бы так: баронесса Матильда фон Везендок. Еще маленькой девочкой она со своими родителями и старшей сестрой Элеонорой уехала во Францию, где, уже после войны, познакомилась с русским генералом. Их любовь и привела Матильду на его родину, в Россию. Генерал, который стал ее мужем, умер. Детей у них не было, и теперь вдова Везендок (свою фамилию она не меняла) жила в шикарной квартире из четырех комнат на Невском проспекте.

У старшей сестры, вышедшей замуж за парижского миллионера, много лет не было детей, но однажды все-таки родился сын. Элеоноре недолго пришлось наслаждаться материнским счастьем. Она отошла в мир иной, и бремя заботы о ребенке легло на плечи сестры. Богатый папа мальчика, известный во Франции архитектор, регулярно навещал сына, щедро оделял деньгами и на каждое лето забирал в Париж. Впоследствии Клод Рашель, так звали отца, женился на другой женщине, и у них родилась дочь.

Прошло двадцать лет. Клод Рашель умер, оставив детям в наследство по дому под Парижем, по комфортной квартире в самом городе, десятки миллионов франков, а сыну еще и два выставочных зала, так как всю жизнь мечтал видеть его «новым Пикассо».

Сын, уже взрослый мужчина, постоянно жил в Париже, но любимую тетушку Матильду, вторую мать, не забывал и регулярно наведывался в Питер. Он был талантливым художником. Некоторые из его картин уже купил Лувр, а персональные выставки видели во многих странах мира. Так что с полной уверенностью можно было сказать, что «новый Пикассо» состоялся.

Сама Матильда Везендок была потрясающей женщиной. Она нисколько не стеснялась своего преклонного возраста. Была весела, остроумна, а своей экстравагантностью шокировала всех. В свое время она увлекалась реставрацией музейных картин. Сейчас, когда глаза уже стали не те, она стала устраивать художественные вечера. Поскольку эти вечера приходились на четверги, их называли «четвергами Матильды». В этот день недели у нее собирался весь цвет Петербурга.

Блистательная публика: артисты, художники, музыканты вели светские беседы, угощались лучшими винами, изысканными блюдами. Обычно царила самая непринужденная обстановка.

Сегодня был четверг, и неунывающая Матильда Везендок готовилась к традиционному приему. Насвистывая мелодию немецкого марша, она расхаживала из комнату в комнату.

«Главная задача сегодняшнего вечера, — представить обществу моего любимого племянника».

Скоро один за другим последовали звонки у двери.

Публика начала собираться.

Анна была постоянной посетительницей «четвергов». Вот и сегодня она торопилась на прием. Поднявшись на четвертый этаж, позвонила.

Дом Матильды был полон гостей. Из зала доносились звуки рояля, смех и голоса.

Анна вошла в зал.

Одна стена огромного зала представляла собой собрание картин-подлинников различных современных художников. Другая — собрание антиквариата. На полках от пола до потолка разместились всевозможные статуэтки из серебра и бронзы, старинная посуда, ордена и медали времен Наполеона. Мягкие кресла, стеклянные столики и большой белый рояль отражались в паркете, словно в зеркале.

Приход Анны вызвал всеобщее оживление, восторженные возгласы. Кое-кто из мужчин бросился целовать ей руки.

Она была неотразима. Длинное вечернее платье темно-вишневого цвета очень шло к ее белокурым волосам. Такие же, как платье, атласные туфли… Анна улыбалась. Мужчины сразу окружили ее.

Катерина стояла у окна и кокетничала с уже немолодым актером. Увидев Анну, она прервала разговор и подбежала к ней.

— Привет, как я рада тебя видеть! А какое платье! Просто королевское! Сегодня все мужчины будут твои!

Анна засмеялась:

— Когда ты перестанешь говорить глупости?

Они присоединились к общим разговорам.

Матильда дымила как паровозная труба. Из одной руки она не выпускала сигарету, из другой — фужер вина. Среди общего шума ее хриплый бас выделялся как гул самолета.

У двери позвонили.

— Алле! — закричала Матильда и прищелкнула языком. — Это он, мой племянничек!

И она пошла встречать своего любимчика.

Через пять минут Матильда вернулась в зал. Ее веснушчатое лицо расплылось в довольной улыбке. За ней следом вошел красивый мужчина и стройная юная брюнетка, держащая его под руку.

Все притихли.

Любопытные взгляды обратились в сторону вошедших.

— Мой дорогой племянник, известный художник Эдуард Рашель.

У Анны перехватило дыхание.

— И Жаннет. Красавица Жаннет!

Все одобрительно закивали головами.

«Эдуард?!» — пронеслось в голове Анны.

Эдуард и Жаннет стояли рядом, улыбаясь и поглядывая друг на друга.

Анна смотрела то на мужчину, то на хорошенькую брюнетку.

«Эдуард!! А с ним эта девушка!»

Эдуард отпустил Жаннет, нежно поцеловав ее в щеку, и подошел к Матильде.

Катерина толкала Анну в бок.

— Анна, посмотри какой красавец! А?! Тебе нравится?

Но Анна не слышала ее. Оцепенение охватило женщину.

«А безумные ночи? Или это игра воображения? Сон?.. Нет, я не верю собственным глазам! Что будет, когда он увидит меня? Сделает вид, что не узнал, или, как ни в чем не бывало начнет болтать со мной о всякой ерунде?»

— Как он шикарно одет! — не унималась Катя. — Элегантный костюм, черный со стальным отливом; белая бабочка вместо галстука, приколотая к белой рубашке. Вот только эта девчонка все портит!

Анна не отвечала. Она смотрела в одну точку.

— Ну, что с тобой, Аня? На тебе лица нет, тебе плохо?

Анна молча вышла из зала.

В дверях она с кем-то столкнулась. Подняв глаза, обомлела.

Это был Эдуард.

— Анна! — воскликнул он и схватил ее за руку.

Она вырвалась, метнув в него презрительный взгляд, схватила шубку и убежала.

Эдуард кинулся за ней.

На пустынной улице никого не было.

Приехав домой на такси, Анна почувствовала себя уставшей и легла спать.

Проснувшись утром, она посмотрела на часы. Было ровно девять. Солнце ярко светило в окно. Первое, что бросилось ей в глаза, это были алые розы, стоявшие в вазе из цветного стекла.

Образ Эдуарда сразу возник перед ней.

«Хорошо, что Борис в командировке, а то надоел бы со своими упреками».

Она перевела взгляд с цветов на кольцо, подаренное Эдуардом.

«Быстро развеялась иллюзия счастья».

От мысленного сравнения мужа с Эдуардом, Анну охватило чувство волнения.

«Я не любила Бориса, а теперь, после знакомства с Эдуардом, просто ненавижу его! Как хочется вернуть те безумные ночи! Сказочный коттедж! И его, любимого мужчину! — она залилась слезами. — Я чувствую себя совсем разбитой и измученной!»

Раздался телефонный звонок.

Анна взяла трубку.

— Але! Анечка?

— Привет, Катерина.

— Как себя чувствуешь? Тебе лучше?

— Да… Передай, что я сегодня не приду на репетицию.

— Хорошо… Чуть не забыла. Я познакомилась с этим Эдуардом! Ты знаешь, такой интересный мужчина, я в него просто влюбилась. У него куча денег! Эта брюнетка, правда, так и вьется вокруг него. Но я все равно своего не упущу, ты же знаешь!..

Задорный смех раздался на другом конце провода.

Анне хотелось бросить трубку, разбить телефон, только не продолжать разговор.

— Он завтра улетает в Париж.

— Катерина…

— Но скоро вернется.

— Пока, Катерина.

— Пока, попр…

Анна бросила трубку, не дослушав, и отключила телефон.

«Вот и хорошо, что уезжает!»

И вдруг ее взволновало воспоминание о том, что у них с Эдуардом на сегодня назначена встреча.

«Нет! Никаких встреч! Никогда!»

Она пошла на кухню варить кофе.

На следующий день, едва только Анна вошла в театр, ее остановил вахтер.

— Вам тут передачка небольшая.

Старик прокашлялся и подошел к столу.

— Вот, — промямлил он. — Записочка и букетик.

Он подал Анне конверт и огромный букет белых хризантем.

Женщина поблагодарила старика, поднялась в гримерную и дрожащими руками распечатала конверт.

На обратной стороне открытки с видом на Монмартр, было написано: «Анна, я тебя ждал! Почему ты не пришла? А на вечере у Матильды просто не захотела меня видеть! Я уезжаю в Париж. Когда вернусь, обязательно тебя найду. Эдуард».

«Ждал! — подумала она усмехнувшись. — А где была брюнетка, в то время, когда он ждал блондинку?»

Она скомкала открытку и бросила ее в урну.

«Вот тебе, любитель разнообразия!»

Сердце ее ужасно ныло, на глаза наворачивались слезы. Она подошла к столику. Небрежно брошенные цветы рассыпались по нему. Анна решительно собрала хризантемы и вышла из гримерной.

В коридоре встретилась Катерина.

— Анюта, ты выздоровела? — пролепетала она. — Какие цветы! Кто он, этот щедрый поклонник? Смотри, какие мохнатые шапки, — лепесток к лепестку!

Она принялась наслаждаться ароматом.

— Хватит! Мне некогда! — сердито сказала Анна.

Она спустилась на первый этаж и, подойдя к вахтеру, протянула ему букет.

— Это вам.

Старик, недоумевая, взглянул на женщину.

— Да, вам. Возьмите! — Анна попыталась улыбнуться.

— Ну спасибо, дорогая, спасибо, — сказал старик, сильно покраснев.

Всю репетицию Анна не могла успокоиться. Лицо Эдуарда стояло перед глазами.

«Как хочется, чтобы он был рядом! Чувствовать его внимательный взгляд и слышать голос. Как хочется его любить!»

Ноябрь подходил к концу. Снег давно выпал. Нева подернулась первым ледком.

Наступила зима.

Для Анны начался тяжелый период.

Каждодневные репетиции давали себя знать. Она немного похудела, постоянно болела голова. Дома невозможно было находиться. Борис измучил ее. На развод в назначенный срок опять не явился, — был в командировке. В результате все переносилось на неопределенное время.

Обмен квартиры затянулся.

Пожилая женщина и преклонных лет мужчина хотели пожениться и жить вместе. Посмотрев квартиру Анны и Бориса, пенсионер выразил удовольствие, а вот его невесте она показалась слишком темной.

— Да и с Финского залива дует! — капризно заявила она.

Таким образом претенденты отпали, а других пока не было.

Анна пыталась не раз уезжать на дачу. Но это нисколько не развеяло ее уныния. Одинокий двухэтажный дом среди шумящих сосен и ледяные волны Балтики наводили еще большую тоску.

«Образ Эдуарда меня не покидает, наоборот — все больше и больше мучает. Неужели наша встреча была случайной? Никто не дарил мне таких ночей до него. Мы понимали друг друга с полуслова! Эдуард, как мне вернуть тебя? — Анна вздыхала. — Чтобы хоть как-то отвлечься, остается полностью окунуться в работу. Она поможет мне забыть о нем. Хотя, конечно, как можно забыть о счастье? Воспоминания о нем терзают, заставляют ныть мое сердце, а Катерина только подливает масла в огонь. Ну что она все время суется ко мне с разговорами о любви? Все Эдуард и Эдуард! Сколько боли доставляет она мне своим легкомыслием! А может, он ей что-нибудь пообещал, тогда, на вечере у Матильды? Мужчины, у которых много денег, любят шиковать и менять женщин. И я только одна из них?! Нет, невозможно смириться с этой мыслью!»

Театр готовился к премьере. Оставалось всего несколько репетиций. Афиши пестрели на всех перекрестках. Слово «Фауст» не сходило у артистов с уст.

Анна полностью отдалась работе. Временами замечала, как изменилась Катерина.

«Стала не такой общительной, какой-то напыщенной. И откуда столько важности? Всем своим видом старается показать, что у нее есть большая тайна. И ведь ни перед чем не остановится, пока своего не добьется!»

На одной из репетиций Анна заметила, что Катерина особенно взволнована.

— Матильда в панике! — шепнула она Анне в перерыве. — Ее племянник должен был приехать два дня назад, но его до сих пор нет. Один банкир заказал ему портрет сказочной женщины, и Эдуард в поисках молодой красавицы.

— Вот почему ты так загадочна все это время?

— Да, — Катерина засмеялась, выставив грудь и качнув бедрами. — А я ничего, правда? Могу поспорить с его брюнеткой?

Анна почувствовала, как на нее нахлынула обида.

— Ты действительно очень симпатичная девушка. Желаю тебе удачи!

Чтобы не выдать слезы, навернувшиеся на глаза, Анна отвернулась и скрылась за кулисами.

Наступил долгожданный день премьеры.

Зал был забит до отказа.

За пять минут до начала спектакля в гримерную Анны забежала Матильда.

— Анна, почему ты не появляешься у меня все это время? Эдуард звонил из Парижа несколько раз и приглашал тебя к телефону.

Анна зарделась.

— Сегодня со своей сестрой Жаннет он будет на премьере!

— С сестрой?!

Анна готова была разрыдаться.

Матильда обняла ее, выдохнув дым.

— Жаннет его сестра?!.. — переспросила Анна. — А я думала…

— Он любит тебя, глупышка! — попыталась успокоить ее Матильда.

У Анны закружилась голова.

«Неужели я вновь обрела счастье?! Мой Эдуард! Ты снова со мной!»

— Маргарита! Где Маргарита? — голосило театральное радио за кулисами. — Маргарита! Твой выход!..

Анна вышла на сцену.

Она блистала!

Голос ее лился как никогда! Она поражала зрителей своей красотой, артистичностью. Когда-то закрепленное на сцене первенство теперь подтверждалось с новой силой, и все ценители вокала были у ее ног.

После того, как закрылся занавес, в зале началось нечто невероятное. Публика повставала со своих мест. Овациям не было конца. Едва занавес снова открылся, цветы посыпались на сцену сплошным потоком. Анна сдержанно кланялась, ослепительная улыбка сияла на ее лице, а сердце выстукивало: «Э-ду-ард!»

За кулисами стояла толпа поклонников. Они забрасывали ее цветами, просили автограф, но Анна видела только одного человека.

Эдуард стоял неподалеку от толпы с огромным букетом разноцветных роз и улыбался.

Наконец ей удалось пробраться через толпу возбужденных поклонников к тому, о ком она думала все это время.

Эдуард подхватил ее на руки, вынес на улицу и усадил в машину.

— Теперь ты от меня никуда не убежишь! — сказал он, целуя Анну.

Они стремительно мчались по шоссе.

Огни засыпающего города остались далеко позади.

Они хотели быть вдвоем, только вдвоем, — это был их самый большой праздник.

Остановив «мерседес» у своего загородного коттеджа, Эдуард на руках внес Анну прямо на третий этаж.

— Сегодня фейерверк будет подаваться прямо в постель! — торжественно заявил он.

Анна, такая уставшая и одновременно счастливая, возлежала на софе, как Клеопатра перед ожиданием сладостной ночи.

Люстра с лампочками-свечками переливалась множеством разноцветных огоньков, отбрасывая мягкие тени на матовые бордовые стены. Легкая музыка доносилась из встроенного в стену магнитофона.

Эдуард достал из бара бутылку французского шампанского. Фрукты, орехи, шоколад уже лежали на столе. Откупоренное шампанское фонтаном ударило в легкую ткань, окутывающую их любовное ложе.

Они громко рассмеялись.

— Я люблю тебя, моя Примадонна! — прошептал он, целуя ей руки. — Ты самая восхитительная! Я поражен тобой!

Они не могли насмотреться друг на друга.

— Не понимаю, как между нами могло произойти такое недоразумение?!

— Я ничего не помню, — ответила Анна. — Я люблю тебя!

Эдуард погасил свет и зажег свечи.

От прикосновения его рук Анна застонала. Он аккуратно снимал с нее платье. Целуя ложбинку на ее шее, расстегивал кружевной бюстгальтер.

«Я никому его не отдам! — думала она, обхватив плечи Эдуарда. — За то, чтобы это мгновение не кончалось, я готова отдать все на свете!»

— Мы всегда будем вместе? — спросил Эдуард, переведя дыхание.

Анна утвердительно кивнула.

Свечи давно погасли, но горел огонь страсти и оба наслаждались этим огнем до утра.

Анна проснулась от ослепительного солнечного света.

Эдуарда рядом не было.

Она подошла к окну. Сквозь узоры витража проглядывали деревья, покрытые инеем. Ей захотелось получше рассмотреть эту зимнюю сказку. Она оделась и вышла на балкон.

Эдуард подошел сзади и нежно обнял ее за плечи.

— Ты не замерзнешь? — заботливо спросил он. — Посмотри, как красиво! Царство Снежной Королевы!

Их взору открывались бесконечные дали, окутанные белым покрывалом. Извилистая змейка замерзшей реки, застывший лес, ровные заснеженные поля…

— Скоро Новый год! — задумчиво произнес Эдуард.

— А где-то лето! — Анна мечтательно улыбнулась.

Он взглянул на нее.

— Представь, что я — Дед Мороз! — бодро сказал Эдуард. — И могу исполнить любое твое желание. Чего ты хочешь?

Анна немного помолчала, подумав, потом громко рассмеялась:

— Я хочу, чтобы Новый год был летом!

— Хорошо! — весело ответил он. — Для тебя он будет летом!

Эдуард подхватил ее на руки и отнес в спальню, где они долго наслаждались любовью.

Расставаясь, уже возле дома Анны, он купил ей букет сиреневых с белым гвоздик.

— Завтра я заеду за тобой в пять вечера, — прошептал он, выпуская Анну из объятий.

Придя домой, она застала Бориса лежащим на диване и читающим газету.

— Здесь во всех красках описывается твой триумф, — недовольным тоном заявил он. — Примадонна!

— Тебя же больше не волнуют мои дела!

— А где ты провела ночь после своего триумфа?

— Разве это имеет какое-нибудь значение?

— Пока я твой муж, — имеет!

— Ты мой муж?

Анна была удивлена его тоном.

«Сидел бы в своих командировках и не приезжал обратно! Как спокойно, когда его нет!»

— Где же все-таки ты была?

Наглый тон Бориса не волновал Анну. Мужа для нее уже давно не существовало.

— Если ты пытаешься чего-нибудь добиться своими вопросами, то зря стараешься!

Она прошла в свою комнату и легла спать.

На следующий день в назначенное время синий «мерседес» стоял возле подъезда..

Анна спустилась к Эдуарду.

Он радостно встретил ее и протянул два билета.

— Что это? — удивилась Анна.

— Посмотри!

— Петербург — Сидней. Рейс двадцать пятьдесят, — прочитала она. — Австралия?

Удивление и радость смешались в ее глазах.

— Новый год будет летом! — рассмеялся Эдуард.

Анна вернулась домой, чтобы собрать вещи.

Три часа спустя большой белый самолет уносил их в далекую солнечную страну.

Нет, пожалуй, страны более загадочной, чем Австралия. Попав туда, удивляет абсолютно все: выжженные солнцем саванны, непроходимые тропические леса, состоящие из гигантских эвкалиптов, фикусов, пальм и панданусов с узкими серыми длинными листьями, огромные города с вросшими в землю стройными стенами ультрасовременных небоскребов и маленькие пригородные домики в викторианском, готическом и модерновом стилях. Все здесь полно контрастов. В одной части страны господствуют непроходимые заросли колючек, а в другой — вечнозеленые деревья, залитые солнцем пляжи оттеняются снежными вершинами Австралийских Альп.

Анна не могла оторвать восторженного взора от бесконечно прекрасных австралийских просторов, видных в иллюминатор. Еле заметные поселения сменялись более внушительными городами, песок сменялся деревьями.

Через некоторое время показалась голубая кромка залива Порт-Джексон, а с ней и высокие дома, сверкающие на солнце своими прозрачными глазами-окнами.

Это был Сидней.

Анна сразу заметила огромный арочный мост, переброшенный через залив и соединяющий две части города, представляющий собой одно из наиболее значительных инженерных сооружений мира.

— Эдуард, ты устроил для меня настоящий праздник, — обратилась она к своему спутнику.

Он нежно посмотрел на Анну и прижал к себе.

«Я предчувствую десять счастливых дней», — подумала она, закрыв глаза и положив голову на плечо Эдуарда.

Пятизвездочный отель, в котором они остановились, представлял собой высотное здание. Им достался номер на двадцать первом этаже.

Восторгу Анны не было предела.

«С высоты птичьего полета весь Сидней как на ладони! Океан разливается безбрежным синим пятном, плавно переходя на горизонте в такое же синее небо».

Две комнаты с большим балконом окнами выходили на побережье. Полы — застланы мягкими коврами, по ним приятно было ходить босиком. Вазы с южными фруктами, расставленные по столикам и тумбочкам, наполняли комнату экзотическим ароматом.

Анна, сидя в удобном кресле, взяла манго и откинулась на высокую спинку. Легкий кружевной пеньюар, слегка распахнувшись, обнажил ее красивую грудь.

Эдуард подошел к ней.

— Я не могу пройти мимо твоей красоты!

Он наклонился и слизнул капельки сока манго, скатывающиеся по ее груди.

Она доела плод и взяла со столика, стоявшего рядом, красочный проспект, дающий информацию об отеле.

— Анна, положи.

Эдуард присел рядом на корточки и совсем распахнул ее пеньюар.

— Какие у твоего тела изящные линии, как будто выточенные! — он сейчас смотрел глазами художника. — Мне нужен образ такой прекрасной женщины как ты.

— Для чего?

— Я должен выполнить один дорогой заказ. Изобразить сказочно красивую женщину.

— Фею?

— Почему? Не обязательно! Можно, например, валькирию или ту же Снежную Королеву! Твое лицо и тело красивы. Ты в любых одеждах будешь прекрасна!

Анна внимательно посмотрела на Эдуарда.

«Он говорит мне то, о чем так мечтает Катерина. Глупышка, если бы она знала о наших с ним отношениях!»

— Ты о чем задумалась, моя принцесса? — он осыпал поцелуями ее лицо.

— Эдуард, — тихо сказала Анна. — Мы с тобой здесь уже два дня, а занимаемся только любовью!

— У нас еще много времени, — перебил он. — Мы успеем объехать всю Австралию!

Он снял рубашку и шорты, потянул Анну на себя и принялся ласкать ее ноги, поднимаясь выше. От сильного возбуждения у женщины перехватило дыхание. Он проник в нее, и стон вырвался из его груди. Они не заметили, как оказались на ковре. Лицо Анны покрылось капельками пота. Любовники не могли остановиться.

Анна очнулась в постели. Эдуард склонился над ней в ожидании ее пробуждения.

— Что случилось? — спросила она, открыв глаза и увидев улыбающееся лицо Эдуарда.

— С Новым годом! — поздравил он ее. — Сегодня в России первое января!

Анна рассмеялась.

— А я уже потеряла счет времени!

Эдуард достал из шкафчика небольшой футляр, подал его Анне.

— А это даме моего сердца!

Анна ахнула, открыв коробочку.

Золотое колье с бриллиантами и такие же серьги лежали на бархатной подушечке рубинового цвета.

— Ты не перестаешь меня удивлять! — воскликнула она. — У тебя потрясающие возможности! Ты, наверное, властелин мира?

— Нет, я всего лишь барон по маме, а по папе граф.

Он рассмеялся и заключил Анну в объятия.

Вечером они сидели в ресторане.

Звуки блюза тягуче разливались по всему залу. Саксофонист выводил замысловатую мелодию, импровизируя на ходу. Тихие аккорды рояля и быстрый бег контрабаса поддерживали гармонию.

— Прекрасная музыка! — сказал Эдуард, выстукивая пальцами по столу ритм ударника. — Мягкий свет, аромат цветов… Очень интимная обстановка!

Анна улыбнулась.

Они любовались друг другом. Их молодые лица светились счастьем.

Эдуард взял руку Анны.

— Теперь они теплые! — сказал он. — Уже оттаяли?

— Давно! — смутилась она. — Как только ты прикоснулся к ним!

Он поцеловал ее тонкие пальчики.

— Такие нежные и мягкие!

— Эдуард, — нетерпеливо сказала Анна. — Я хочу коньяку.

Он разлил коньяк по рюмочкам:

— За исполнение желаний!

Следующие десять дней прошли во всевозможных поездках. Это были экскурсии в другие города, на лучшие пляжи, катания на катерах и яхтах по океану.

Австралия, ежедневно залитая солнцем, поражала своей необычностью.

«Здесь все наоборот! — восхищалась Анна. — Когда у нас ночь, здесь день; когда у нас зима, здесь лето!»

Ее зачаровывали не только такие города, как, например, Канберра, со своим знаменитым мостом Ватерлоо, перекинутым через озеро, которое находится в самом центре города; с широкими тенистыми аллеями, садами и парками, деревья которых поражают своим разнообразием (здесь можно встретить канадские ели, пальмы, японские сакуры, березы и черемуху). Но и Сидней. Насколько это был деловой город, настолько он был предназначен и для отдыха. В любом парке, состоящем из тропических и субтропических растений, можно было встретить площадки для спортивных игр. Здесь же, в центре города, находились и зоологические парки, где свободно прогуливались важные страусы эму, прыгали кенгуру и перелетали с ветки на ветку попугаи какаду. Множество художественных галерей, различных музеев, располагались по всему городу. Но особенно Анну поразил новый оперный театр Сиднея, расположенный в самом центре порта, на берегу скалистого мыса, и возвышающийся над волнами залива. Его крыша по форме была уникальна. Она состояла из десяти раковинообразных сводов, покрытых белыми керамическими плитками. Если смотреть на это здание со стороны залива, то создается впечатление, что армада яхт под белоснежными, раздуваемыми ветром парусами, стремительно несется в море. На широких каменных террасах и многочисленных балконах можно было любоваться заливом в любое время суток.

Влюбленным доставляло удовольствие лазить по скалистым утесам, чередующимся с отлогими пляжами живописных морских курортов вблизи Сиднея. Они купались в небольших озерах, скрытых среди склонов Восточно-Австралийских гор и наслаждались музыкой бурных водопадов. Но над всеми прелестями этого восхитительного материка господствовал, конечно же, безбрежный океан. Эдуард подхватывал Анну на руки и бежал по желтому прибрежному песку далеко-далеко, разбрызгивая прохладную воду. Он клал Анну на песок, торопливо сбрасывал с нее легкое платье и осыпал поцелуями ее всю. Небо кружилось у них над головой, небо и земля объединялись в них, и прибой вторил их чувственным стонам.

Близилось время возвращения.

Анну передергивало при мысли о Борисе.

«Эдуард ничего не знает о нем, а я не могу омрачать наше счастье разговорами об этом человеке.

Катерина мало волнует меня. За все время Эдуард ни слова не сказал о ней. Конечно же, между ними ничего не было, я уверена. Она ослеплена его красотой и богатством. Он не будет обращать на нее внимания и она оставит его в покое. Глупая девочка!»

Анна не находила причин для волнения. Эдуард не расстраивал ее, наоборот, постоянными сюрпризами приводил в восторг.

«Я люблю его, — думала женщина. — Очень люблю!»

Петербург был во власти зимы.

«Какой контраст! — недоумевала Анна. — Теплый, залитый солнцем песчаный берег и холодные, покрытые снегом проспекты».

Борис, увидев ее загорелой и похорошевшей, был вне себя от гнева.

— Мы давно уже не муж и жена, — оправдывалась Анна.

— Пока нас не развели, ты должна сидеть дома! — кричал он.

— Но ты не являешься на развод!

«Сколько можно с ним бороться? Ничего не понимает! Или он нарочно мучает меня?»

Все доводы были бесполезны.

Борис по-прежнему сильно ревновал и первым подходил к телефону.

— Кто еще? — недовольным тоном спрашивал он, снимая трубку.

А звонить было кому…

Звонили российские и зарубежные фоторепортеры, корреспонденты из разных газет. Анну засыпали предложениями выступить по телевидению, предлагали различные контракты.

Вокруг ее имени царил ажиотаж.

Восхищенный Эдуард, под видом неизвестного художника, тайно передал для Анны ее портрет, написанный маслом на большом холсте и заключенный в золоченую раму.

Они долго смеялись, когда тайна раскрылась.

— Это и есть портрет сказочной женщины? — поинтересовалась Анна.

— Нет, — ответил художник. — Это женщина сказочная, но здесь она не во всей своей красе.

Анна повесила портрет над своей тахтой.

Ревность Бориса накалилась до предела.

Как-то позвонили из театра, попросив Анну как можно быстрее прийти туда.

«Опять отвечать на вопросы для разных газет, — подумала она, отложив в сторону книгу. — Только захочешь отдохнуть, как тебя тут же начинают искать».

Однако ничего не оставалось делать. Несмотря на усталость, певица оделась и пошла в театр.

Фойе театра было заполнено людьми с фотоаппаратами и видеокамерами.

Несколько корреспондентов взяли у нее интервью. Когда разговор с ними был окончен, к Анне подошел невысокий сухощавый мужчина и девушка-переводчица.

— Я восхищен синьорой Анной, — перевела она с итальянского. — Мы предлагаем вам контракт для работы в «Ла Скала» с выдающимися мастерами сцены.

Анна не ожидала такого предложения.

«Об этом я даже и не мечтала! Нет, конечно же, я хотела, но никогда не признавалась в этом никому, даже себе!»

— Я польщена, — ответила Анна. — И с радостью принимаю ваше предложение.

— Отъезд намечен на конец февраля, — перевела девушка, когда итальянец целовал Анне руку.

«Остается месяц. За это время я должна подтянуть итальянский, чтобы как-то общаться с артистами.

А как же Эдуард? Его не будет со мной! Как я буду по нему скучать! — при мысли о разлуке с Эдуардом, Анна чуть не заплакала. — Он неотделим от моей карьеры. Я не могу жить без него!»

Матильда не уставала рассказывать о своем племяннике. На всех приемах она твердила о каком-то сказочном портрете, который будет куплен у Эдуарда за бешеную цену, но который еще не написан.

— Для этого нужна непревзойденная красавица лицом и телом, — уведомляла она всех гулким басом.

И число таких красавиц росло.

Фотографии сыпались на стол Матильды одна за другой.

— Я должна помочь своему племяннику выбрать самую достойную! — беспокоилась тетушка.

Катерина не могла упустить такого случая. Она в различных позах, нарядах и просто обнаженная — вышла в настоящий тираж. Ее изображения подавляли числом. На предстоящем «четверге» она решила во что бы то ни стало завоевать расположение известного художника.

В назначенное время, как всегда, в доме Матильды собралась самая изысканная публика.

Разодетые балерины и актрисы, каждая из которых лелеяла мечту быть запечатленной на холсте; художники и поэты, искоса поглядывающие на красивых женщин, — расхаживали по просторным комнатам квартиры.

Анна не хотела навязывать свой образ Эдуарду, однако среди присутствующих она выделялась особенной красотой. Узкое черное платье с глубоким разрезом, доходящим до самого бедра и оголяющим стройную ногу, облегало ее фигуру.

Мужчины обращали внимание на грациозность ее походки: «Тебе, Анюта, корону на голове надо носить!» — восхищались одни. «Это — женщина-мечта!» — вздыхали другие.

Эдуард не скрывал своей привязанности к Анне. Он ухаживал за ней на глазах у всех, что не замедлило сказаться на настроении публики. Красавицы уже не с таким удовольствием веселились и перестали заигрывать с художником. Иначе повела себя и Катерина.

— Аня, — девушка нервно перебирала пальцами свои каштановые волосы. — У тебя с ним какие-то отношения? А Жаннет?

Катя ехидно улыбнулась.

— Жаннет — сестра Эдуарда!

— Сестра? — огонь надежды вспыхнул в глазах Кати. — И ты воспользовалась моментом? Такая молчаливая и спокойная оказалась избранницей этого красавца?

Надежда в ее глазах сменилась негодованием.

— Я тебя не узнаю, Катерина! — удивилась Анна, поставив фужер с шампанским на крышку рояля. — Тебе что-то не нравится?

Перемены в настроении Кати были налицо. Весь вечер она кружила вокруг Эдуарда, бросая на него кокетливые взгляды, нечаянно задевая его локтем и сталкиваясь с ним при выходе из комнаты. Улучив минуту, когда Анна стояла одна у окна, девушка подбежала к ней.

— А Борис?

— Что Борис? — Анну стали раздражать ее вопросы.

— Так он ничего не знает о муже? — в улыбке нескрываемой радости обнажились белые зубки молодой певицы.

Анна отошла в сторону.

«Еще не хватало мне сплетен в театре о моей личной жизни».

— Мы просим вас спеть! — элегантно одетый дирижер, поцеловав Анне руку, сел за рояль, откинув фалды фрака, и поправил бабочку на шее.

— Просим, просим! — подхватила многочисленная публика зааплодировав.

Анна улыбнулась и, после вступительных аккордов рояля, запела.

— Наконец-то мы остались одни! — возбужденный Эдуард сжимал Анну в своих объятиях.

— А Матильда?

— Она уехала продолжать пиршество к Эйзенштейну.

— Кто это? — Анна почти задыхалась от страстных поцелуев Эдуарда.

— Дирижер, который аккомпанировал тебе на рояле.

Он подхватил Анну на руки.

— Я теряю голову от твоей красоты!

— Эдуард, перестань меня кружить!

— Мы танцуем вальс, — раскружившись на одной ноге и потеряв равновесие, он упал на диван, не выпуская Анну из объятий. — Какой скользкий паркет!

Анна громко рассмеялась.

— Ты раскачал люстру! Она сейчас упадет нам на голову!

— Ну и пусть!

Он отнес Анну в спальню и положил на кровать.

— Такие узкие платья трудно снимаются.

— Ты так думаешь? — Анна опять рассмеялась. — Наоборот очень просто!

Она расстегнула молнию на спине — от шеи до талии.

— Я люблю тебя! — тонкие руки Анны обвили его шею. — Слышишь?

— Твои слова поражают меня, как молния, в самое сердце.

— Стрелы Амура?

— Именно.

Он прижал ее к себе, страстно целуя и постанывая. Ощущение сладостного томления полностью овладело влюбленными. Огонь любви разгорелся и не угасал всю ночь.

Утром Анна пошла в душ.

Обмотавшись полотенцем, с еще невысохшими капельками воды на волосах, она вернулась в спальню и подошла к Эдуарду. Тот лежал на спине. Сладкий утренний сон еще не покинул его.

— Эдуа-ард! — тихо позвала Анна, наклонившись над его лицом.

Он повернулся на бок.

«Пусть поспит, пока я оденусь и приготовлю завтрак».

Анна пошла на кухню.

«Многочисленные эскизы и этюды лежат в комнате Матильды, — подумала она, ставя кофе на огонь. — Он обещал мне их показать, но я могу и сама посмотреть. Прямо сейчас!»

Она подождала, пока закипит кофе. Поставив горячий напиток на стол, Анна пошла в комнату Матильды.

Комната была вся заставлена холстами и мольбертами и пропахла краской. Эдуард, когда приезжал в Петербург, работал здесь. Большое окно давало много света, и художник оборудовал комнату под мастерскую.

Анна с любопытством разглядывала свежие наброски, и вдруг взгляд ее упал на стол.

Разбросанные фотографии обнаженных женщин привели ее в неприятное удивление. Она взяла одну из них.

— Катерина?! — невольно вырвалось из ее груди.

Молодая девушка лениво разлеглась на кровати, повернувшись к фотографу. Голову она подпирала правой рукой, а в левой держала зеркальце, в котором отражалось ее лицо.

— Еще одна Даная!

Анна нетерпеливо перебирала цветные и черно-белые снимки. Красивые женщины, среди которых была представлена и Катерина, в различных позах, с улыбкой на лицах смотрели на Анну. Холодная дрожь пробежала по ее телу.

— Но откуда? Эдуард! — закричала она и вбежала в спальню.

Эдуард лежал в постели, протирая глаза руками.

— Вот! — Анна разложила перед ним фотографии.

Он посмотрел ничего не понимающими глазами на них, потом на Анну.

— Что это? — выдавил он.

— Мне это тоже интересно! И спросить об этом я хотела у тебя, — она указала на него пальцем. — Весь стол мастерской завален ими.

Эдуард потянул ее за руку к себе.

— Пусти! — возмутилась Анна, высвободив руку. — Я устала от твоих сюрпризов. За красивой маской богатого любовника скрывается сексуальный маньяк!

— Но…

— Я ничего не хочу слышать! Меня ты тоже щелкнул в какой-нибудь позе?

Эдуард вскочил с кровати.

— Я ничего не понимаю! Откуда этот мусор? — раздраженно спросил он, надевая рубашку.

Анна была уже в прихожей. Она скинула туфли, обула сапожки и схватила шубу.

— Не хочу тебя больше видеть! — крикнула она и, хлопнув дверью, выбежала из квартиры.

Пока растерянный Эдуард натягивал брюки, Анна уже мчалась в такси за город.

«На дачу, в пустыню, где нет людей и обмана. Несчастный маньяк! Как я легко попалась на его удочку», — думала она, утирая слезы кружевным платочком.

Пять дней Анна провела на даче.

«Сначала я убегала сюда от мужа, теперь — от любовника. Это же надо меня так использовать! «Любовь, райские кущи!» Каких только слов я не наслушалась за это время! А какие дорогие подарки! К чему все это?»

Бурная жизнь предыдущего месяца: Австралия, безудержный секс, триумф на сцене, все это смешалось в голове Анны в сплошной поток событий.

«Я ничего больше не хочу. Ни-че-го!»

Возвратившись в театр, Анна старалась как можно реже вступать в контакт с Катериной. Но та от нее не отставала.

— Как дела? — спросила Катя, встретив Анну на репетиции. — Любовь продолжается?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь?

Анна отвернулась и подошла к зеркалу расправить складки на своем театральном костюме.

— Есть проблемы? Наверное, они связаны с твоим мужем? — девушка ехидно улыбнулась. — Ну ничего, впереди Италия, там развлечешься!

Анна вышла из гримерной.

«Представляю ее в объятиях Эдуарда. Превосходная парочка! — она грустно посмотрела в окно. — Портрет сказочной женщины с зеркальцем в руке!»

Обида и тоска душили Анну.

Борис, приехав из командировки, прочитал всю прессу за последнее время. Одна из газет сообщала о тайной связи известной певицы с преуспевающим художником и даже сочла нужным поместить их общую фотографию с подписью: «На одном из приемов у госпожи Везендок». Анна и Эдуард, подняв наполненные бокалы, улыбались и смотрели друг на друга.

Борис набросился на Анну в новом приступе ревности.

— Так вот чьей кисти принадлежит этот портрет! Роман художника с замужней женщиной!

— Я тебе не жена!

— А кому ты жена? Ему?

Анна закрылась в комнате и не отвечала ни на один вопрос.

Разъяренный Борис ходил под дверью, оскорбляя бедную женщину.

«Совсем все стало плохо! — переживала Анна. — Дома Борис, в театре Катерина!»

Она не подходила к телефону. В театре задерживалась до его закрытия, чтобы не столкнуться при выходе с Эдуардом. На все уговоры Матильды появиться на очередном «четверге», отвечала отказом.

Однажды, когда Анна возвращалась с репетиции домой, возле подъезда ее окликнули:

— Анна!

Услышав знакомый голос, Анна вздрогнула.

Она обернулась.

Эдуард стоял с букетом роз и улыбался.

— Я искал тебя очень долго. Днем из театра ты не выходишь. Тебе не дозвониться. Куда ты исчезла?

Анна отвернулась и хотела войти в подъезд, но столкнулась с человеком, выходящим из подъезда.

— Анна, почему ты до сих пор не дома? — нервно спросил он.

Она замерла на месте.

Это был Борис.

— Что вам нужно? — поинтересовался Эдуард.

— Как что? — возмутился Борис. — Она моя жена!

Эдуард потерял дар речи.

Анна повернулась к нему. Художник смотрел то на Анну, то на Бориса полными недоумения глазами.

— Анна!.. — начал было он.

Но разъяренный Борис схватил ее в охапку и втолкнул в подъезд, закрыв за собой дверь на защелку.

Дома он устроил истерику.

Анна ни на что не реагировала. Стоя у окна, она молча проводила глазами отъезжающий от подъезда синий «мерседес».

Следующий день прошел в душевных муках.

«Жизнь кончилась», — решила она.

Анна допоздна гуляла по городу, но наступающая ночь заставила подумать о ночлеге.

«На дачу не поехать, так как завтра нужно быть в театре. Телефоны подруг не отвечают. Остается только вернуться домой».

Она открыла ключом дверь и вошла в квартиру.

Борис был на редкость мягок и смирен.

— Аня, я тебя ждал! Хочу поговорить.

«Что еще за новость?» — подумала женщина.

— Нам не о чем говорить! — ответила Анна, разделась и прошла в свою комнату.

— Помнишь, было время, когда мы с тобой любили друг друга? — не унимался последовавший за ней Борис.

— Такого не было. Ты прекрасно знаешь, что я поддалась на твои уговоры.

Она с отвращением посмотрела на его толстый живот и жирные, как сардельки, волосатые руки.

«Всегда был немного полный, а сейчас растолстел просто до неузнаваемости. Ел бы целыми днями, да командовал».

Борис подошел к ней очень близко и обнял за талию.

— Не трогай меня! — Анна попыталась высвободиться.

— Но я твой муж!

— Ты давно мне не муж!

Он наклонился, чтобы поцеловать Анну, но она размахнулась и дала ему пощечину.

— Ну это уж слишком! — завопил Борис, бросив ее на тахту. — Я покажу тебе как изменять законному мужу!

Он стал резко и грубо расстегивать кофточку на ее груди. Анна вырывалась, пыталась его укусить, но он сильно прижал ее к тахте своим телом.

— Я тебе покажу! — орал он, стягивая с нее юбку.

Анна извивалась, как могла, уклоняясь от его поцелуев. Кофточка не снималась, и Борис резким движением разорвал ее, приник с поцелуями к груди. Омерзение охватило Анну. Она билась под его тяжелой рыхлой массой, а он жирными волосатыми руками все сильнее сжимал ее тело, кричал и брызгал слюной.

Анна, собрав последние силы, уперлась руками в его потную волосатую грудь и столкнула с себя. Свалившись на пол, Борис вскочил и снова кинулся на нее, но Анна успела запустить в него вазой и убежала в ванную, закрылась там.

Звон разбитого фарфора и вопль Бориса заставили ее вздрогнуть. Она включила душ и встала под теплые струйки воды.

«Ничего, успокоится. Как животное, накинулся на меня. Давно пора развестись, а он все еще на что-то надеется».

На следующий день в театр пришла Матильда.

— Анечка, наконец-то я увидела тебя. С твоим Борисом невозможно разговаривать по телефону, а ты на звонки не подходишь.

— Что случилось? — поинтересовалась Анна.

— Я хотела пригласить тебя на очередной «четверг»! Ты совсем забыла старую Матильду. Эдуард уехал в Париж.

Анна ничего не ответила.

— Почему ты молчишь? Что-нибудь произошло?

— Ничего.

— Общество ждет тебя, моя дорогая. Приходи!

Анна пообещала прийти.

«Эдуарда не будет, так что можно хоть как-то забыться и пообщаться со старыми друзьями».

Анна чувствовала себя очень плохо. «Четверги» уже не радовали ее. Жизнь превратилась в сплошной кошмар.

Анна старалась задерживаться в театре, чтобы не видеть Бориса. На выходные уезжала на дачу и тосковала там одна.

Успех ей был уже не в радость.

Корреспонденты и поклонники просто замучили ее. Заставляли сниматься для журнальных обложек, а один какой-то режиссер предложил ей главную роль в своем фильме.

— Вы очень сексуальны, у вас яркая внешность и шикарный голос. У вас есть все, что нужно моей героине, — повторял он.

В конце концов, он начал за ней настойчиво ухаживать, что приводило Анну в негодование.

Прием за приемом назначались в ее честь. То у министра культуры, то у невесть откуда приехавшего арабского атташе.

Шоколадного цвета атташе целовал ей руки и, покачивая тюрбаном на голове, восклицал: «Как я люблю блондинок!»

Богато обставленные покои, потрясающие обеды; публика, среди которой были имена с мировой известностью, проносились мимо Анны не затрагивая сколько-нибудь ее души.

«Если раньше банкеты и приемы веселили меня, то теперь, кроме скуки, я там ничего не нахожу. Когда все тосты за твое здоровье, все внимание присутствующих обращено только на тебя, в конце концов, это надоедает».

Она понимала, что находится в зените славы. И всеобщее внимание, в том числе и к ее личной жизни, начало тяготить Анну.

«Нервы мои расшатаны. Я расстраиваюсь по любому поводу. Может, поездка в Италию как-то успокоит, все-таки смена обстановки!»

Воображение женщины рисовало прекрасные средиземноморские пейзажи, белоснежные пики Альп, апельсиновые рощи Сицилии, золотые россыпи бесчисленных памятников многовековой итальянской культуры. Она представляла себя идущей вниз по каменной лестнице, перила и ступени которой сплошь увиты виноградом. Анна мысленно подходила к ослепительному синему морю. Останавливаясь у самой его кромки, так, чтобы прибой слегка ласкал оголенные ноги, она собирала отшлифованные водой камешки и бросала их в синие с белыми гребнями волны. Анна гуляла по прекрасным улицам Рима, красота которого воплощена прежде всего в камне. По дороге попадались архитектурные памятники, Капитолий и многочисленные фонтаны.

Анна сгорала от нетерпения. Ей хотелось увидеть все наяву, хотелось забыть неприятности и почувствовать впереди новую, интересную жизнь.

Но вот долгожданный день отъезда в Италию настал.

Вылетев из Петербурга, через несколько часов Анна была в Риме. Представитель, встречавший в аэропорту, отвез ее на красном «порше» в Милан.

Отдельный номер, предоставленный ей в гостинице, был класса «люкс».

Каждая комната имела свое назначение.

Здесь был не только рабочий кабинет со множеством красочных альбомов по искусству, но и шикарно обставленная гостиная, поражавшая невероятным мебельным гарнитуром белого цвета и выделявшимся на его фоне красным роялем. Спальня была рассчитана на двоих, что немного действовало Анне на нервы. Здесь она еще больше ощущала свое одиночество.

Репетиции уже начались.

Спектакль был назначен на май.

В первые дни пребывания в Милане, Анна не могла отделаться от переполнявшего ее чувства восторга. Казалось, что многие архитектурные памятники непревзойденной красоты собраны именно в этом городе: церковь Санта-Мария-делле-Грация со знаменитой фреской Леонардо да Винчи «Тайная вечеря», замок Сфорца, галереи Брера и Амброзиана, базилика Сант Амброджо, но и конечно же самый главный памятник города, считающийся его символом — Миланский собор. Анна могла очень долго любоваться красотой собора. Да и не только одна она. Туристы подолгу не отходили от этого грандиозного и сложнейшего сооружения готической архитектуры. Облицованный снаружи мрамором, собор отражал солнечные лучи, а благодаря бесчисленным статуям, башенкам и шпилям, он кажется издали кружевным. Анна была очень удивлена, зайдя внутрь собора. Если снаружи он полон великолепия и блеска, то внутри — мрачен и суров. Единственным его освещением является дневной свет, льющийся через сооруженные еще в 15 веке цветные витражи.

Все эти многочисленные соборы, музеи, памятники, фонтаны и здания в банковском стиле казались еще более выразительными и неповторимыми, когда Анна прогуливалась по современным кварталам. Небоскребы американского типа напомнили ей Сидней. Однако в этих сооружениях из стекла, алюминия и бетона тоже была своя прелесть. Иллюминация, мигающая и переливающаяся разноцветными огнями, витрины магазинов, полные искушения, безусловно, радовали глаз. В супермаркетах можно было купить напиток на любой вкус или облачиться в платье такого фасона и стиля, какой пожелаешь.

Но главным в Милане для Анны был все-таки театр.

То, о чем мечтает каждая певица, для нее стало теперь осуществимым — она пела на знаменитой миланской сцене.

«До сих пор не могу поверить, что это произошло, — думала Анна. — Столько лет репетиций, мучений, и вот я здесь. Лучшие певцы мира — мои партнеры. На этой сцене пели Шаляпин, Карузо и Мария Каллас. У меня сердце замирает, когда я подхожу к этим волшебным сводам, где несколько лет царствовал гений Тосканини».

Театр «Ла Скала» ежегодно принимал по нескольку зарубежных трупп, а солисты становились всемирно известными именно благодаря его оперной сцене.

Каждый день у Анны были репетиции. Сначала солисты пели под аккомпанемент рояля, но затем начались репетиции с оркестром.

Возвращалась она в гостиницу уставшая и измученная.

Как-то вечером в номере раздался телефонный звонок.

Анна взяла трубку.

— Алло! Анечка? Это я, Матильда!

— Вас трудно не узнать, — сказала Анна, присаживаясь в кресло.

— Эдуард уже в Италии? — поинтересовалась вдова Везендок.

— Почему вы меня об этом спрашиваете? Мы с ним давно не встречались.

При упоминании об Эдуарде сердце Анны неожиданно сильно забилось.

— Анечка, послушай!..

Матильда сделала паузу. Было слышно, как она затянулась сигаретой.

— Во всем виновата я!

— Что вы имеете в виду?

— Эти фотографии с голыми девками собирала я. Хотела как лучше, а получилось…

Анна молчала.

— Катерина мне принесла целую пачку своих снимков. Так уж ей хотелось покорить Эдуарда, — Матильда закашлялась. — Но он даже об этом ничего не знал! А я, старая, оставила их на столе в его мастерской.

Анна не могла разговаривать с Матильдой.

«Фотографии являются первой причиной нашей ссоры, а второй — Борис, — она вздохнула. — Не могу же я пересказывать ей все, что произошло за это время!»

— Анечка, ты меня слышишь?

— Да, — растерянно ответила Анна.

— Эдуард должен быть в Италии. Вы скоро встретитесь. Не сердись на него. Он так нервничал и ругал меня. Все будет хорошо, вот увидишь! Передай Эдуарду привет от его тетушки. Он знает, где тебя искать. Пока.

Анна положила трубку и облокотилась на столик, на котором стоял телефон.

«Эдуард… Смогут ли наши отношения возобновиться с той же страстью, что и раньше? Как он воспринял появление Бориса?

Боже мой, как все запуталось! Эта Катерина со своей навязчивостью, грубый Борис. Эдуард о нем ничего не знал. Что он теперь думает обо мне? В его глазах я обманщица. Вожу за нос мужа и его. Неизвестно что получается!»

Анна пошла в спальню.

«Нет, он все поймет, — она откинула одеяло и легла в постель. — Матильда же сказала, что все будет хорошо!

Как я люблю его! Как я хочу его! Мой Эдуард!»

Дни в ожидании любимого тянулись невыносимо долго.

«Может, Матильда ошиблась, и он не собирается приезжать в Италию? Наверное, он вообще забыл обо мне? Иногда кажется, что я не могу оставить след в его жизни. До меня было много прекрасных женщин, которые сначала волновали сердца мужчин, а потом об этих женщинах мужчины с легкостью забывали. Нефертити, например, муж изменял. Она страдала от этого и тяготилась своей семейной жизнью.

А что делать мне? Сидеть одной или раздаривать свою любовь?»

Анну мучило одиночество. Чем больше проходило времени, тем сильнее разгоралась ее любовь к Эдуарду.

«Какие у него руки! Сильные, и в то же время нежные! Горячие губы и страстный взгляд. Я сойду с ума, если он не появится в ближайшее время!»

Выйдя в очередной раз после репетиции из театра, Анна не поверила своим глазам.

Рядом с подъездом остановился синий «мерседес».

Из него вышел мужчина.

«Эдуард?!»

Анна уже хотела броситься ему навстречу, но вовремя остановилась.

Это был не он.

Такие же черные волосы, рост, как и у ее любимого, но лицо было чужим.

Однако незнакомец внимательно посмотрел на нее и даже помахал ей рукой.

— Синьора! — крикнул он.

Анна отвернулась и быстро пошла прочь.

Ее догнали быстрые шаги и чьи-то сильные руки схватили сзади за плечи. Она вывернулась и размахнулась, чтобы дать наглецу пощечину, но те же сильные руки схватили ее запястье.

Она увидела перед собой Эдуарда.

Все потемнело у нее перед глазами, и она рухнула ему в объятия.

Он целовал ее волосы, руки, лицо. А она заливалась слезами у него на груди.

Они стояли посреди улицы, не говоря друг другу ни слова.

Когда Анна начала понемногу успокаиваться, Эдуард показал на мужчину, стоявшего возле «мерседеса».

— Это Луиджи.

Она хотела пройти к машине, но Эдуард остановил ее.

— У меня теперь другая машина, она стоит вон там.

И он подвел ее к белому «линкольну».

Они сели в новенький автомобиль и поехали по улицам Милана. Синий «мерседес» не отставал от них.

— Ты знаешь, куда мы едем? — спросил Эдуард Анну.

— Нет, — робко ответила она, вытирая слезы на глазах.

«Мне все равно куда ехать. Лишь бы он был рядом!»

Машины выехали за город и помчались по гладкой дороге. Через некоторое время вдалеке показалась лазурная полоска моря. Проехав еще немного, они остановились.

Эдуард вышел из машины и подошел к Луиджи. Они о чем-то переговорили, после чего Луиджи пересел в красный «форд», оставив «мерседес» во дворе, и укатил в сторону Милана.

Эдуард подал Анне руку. Она вышла из машины.

Перед ним открывалась удивительно красивая панорама.

Большой двухэтажный дом с арками, колоннами и всевозможными башенками стоял на берегу моря, окруженный фруктовым садом, в котором многочисленные дорожки вели к фонтанам. Гипсовые скульптуры стояли на пересечении дорожек, а в каждом укромном уголке прятались беседки и скамеечки. Бассейн и площадка для большого тенниса располагались на части огромного поля за садом, остальную часть поля, обрамленного каймой леса, занимали конюшни и беговые дорожки. Перед самим домом расстилалось море.

— Эта вилла принадлежит Луиджи, — сказал Эдуард, когда они с Анной поднимались по мраморным ступенькам в дом. — Он владелец крупной фабрики по изготовлению мебели, кроме того, он коллекционер современной живописи и неплохой наездник.

Они вошли в фойе первого этажа, представлявшее собой настоящую оранжерею.

— Мы с тобой можем распоряжаться этим домом.

— А Луиджи? — поинтересовалась Анна.

— У Луиджи есть еще одна вилла, которая пока принадлежит его отцу, и целый дом в Риме.

Он помог Анне раздеться и пригласил пройти в комнату.

Двери распахивались одна за другой, пока наконец не показалась гостиная.

Эдуард усадил Анну в кресло.

— Сейчас принесут обед, — сказал он. — Я распорядился.

Вошла горничная. Перед собой она катила небольшой столик с горячими и холодными закусками.

Эдуард налил вино в бокалы.

— Вы свободны, — сказал он прислуге.

Они остались одни.

— Эдуард…

— Я все знаю. Ты ни в чем не виновата. Матильда мне рассказала о твоих отношениях с мужем. Почему ты никогда о нем не говорила?

— Это не нужно нам с тобой.

— Ты права, — он посадил ее к себе на колени. — Для меня никого не существует, кроме тебя.

— И для меня есть только ты.

Они поцеловались.

Вечер застал их в спальне.

Мягкий лунный свет лежал на спокойной поверхности моря.

Башня, в которой находилась спальня, была одним из украшений виллы. Она возвышалась над вторым этажом, и через ее полукруглые окна были видны небо и море, поэтому казалось, что вокруг больше ничего не существует.

Стены от пола до потолка и весь потолок были сплошь покрыты зеркалами, и синее море с лунной дорожкой отражались в каждом из них.

Любовники лежали на широкой кровати, стоявшей посреди комнаты.

— Я все время думал о тебе, — сказал Эдуард, гладя Анну по лицу и любуясь ее отражением в зеркалах. — Ты нужна мне.

Анна жадно ловила его слова.

«Я бы все отдала, только бы с ним никогда не расставаться».

— Я мечтал о тебе, хотел тебя каждый день и каждую ночь.

Анна чувствовала прикосновения его рук и тело ее трепетало.

Он медленно раздевал ее.

— Эдуард, я люблю тебя. Ни один мужчина не доставлял мне такого наслаждения, как ты.

Он любовался ее обнаженным телом, его отражением и огонь страсти разгорался в его груди.

Он разделся.

— Ты моя королева и моя мечта! — Эдуард нежно припал к ее губам.

Анна почувствовала силу его тела.

Они качались на волнах, разлитых по всей комнате, и лунный свет был свидетелем их любви.

На следующий день Эдуард преподнес Анне какой-то подарок в небольшой коробке, перетянутой розовой атласной лентой.

Анна развязала ленту и открыла коробку.

Прозрачный пеньюар розового цвета лежал в ней. Она достала его из коробки, и легкая ткань заструилась по ее телу.

— Но он совершенно прозрачный!

— Ну и что! Здесь никого нет, кроме нас. Я хочу наслаждаться видом твоей фигуры ежечасно, ежеминутно, каждое мгновение!

Анна примерила подарок.

— В зеркалах, на фоне солнца и моря, ты выглядишь настоящей русалкой! Я должен запечатлеть тебя такой!

— Прямо сейчас?

— Только сейчас!

Через минуту он стоял перед Анной с мольбертом и красками.

Легкими быстрыми движениями художник набросал ее портрет.

Анна, изображенная русалкой, была совершенно обнаженной, окутанной лишь прозрачной розовой вуалью. Она выходила из морской воды и загадочно улыбалась.

— Вот он, портрет сказочной женщины! — Эдуард поднял руку вверх и щелкнул пальцами. — Эта картина откроет мою выставку в Венеции.

— У тебя будет выставка?

— Да. Через месяц. Мы с тобой обязательно поедем туда, — сказал восхищенный художник.

— Может хватит любоваться? — нежно произнесла Анна, подойдя к нему сзади и положив руки на плечи.

Он перевел взгляд с картины на нее.

— Как насчет программы? Может, пора что-нибудь придумать? — она кокетливо смотрела на него.

Художник улыбнулся.

Анна потянулась. Облегающее платье ясно очерчивало ее фигуру. Эдуард протянул руку, дотронувшись до груди женщины.

— Нет-нет! — смеясь сказала она и увернулась. — Какие мысли по поводу программы?

Он сделал сосредоточенное лицо.

— Считаю до трех, — произнесла Анна. — Раз, два…

— Мы едем в Альпы! — радостно воскликнул Эдуард.

Белый «линкольн» несся по трассе.

Вилла Луиджи осталась в воспоминаниях, а впереди были горы. Высокие заснеженные горы.

Они остановили машину у небольшой расщелины и отправились прогуляться.

— Вон, видишь этот хребет? — крикнул Эдуард. — Это голова, это плечи, руки. Настоящий великан!

— А на голове шляпа! — рассмеялась Анна. — Какое здесь эхо!

Они вышли на поляну, окруженную высокими горами.

— Я тебя люблю! — крикнул Эдуард.

«Люблю, люблю, люблю…» — подхватило эхо.

Он помогал ей взбираться на высокие склоны. Снег комьями скатывался вниз. Комья рассыпались, ударяясь о камни.

Они поднялись на небольшую площадку.

— Прямо как Столовая гора! — восхитилась Анна.

Эдуард прижал ее к себе. Они посмотрели вниз.

— Как высоко! — лицо Анны выражало испуг. — У меня кружится голова!

— И у меня! — подхватил Эдуард. — Но не из-за высоты.

Анна вопросительно посмотрела на него.

— А вот из-за этой женщины, которую я держу в объятиях.

Он целовал ее холодные раскрасневшиеся щеки, губы. Согревал своим дыханием ее руки.

— Эдуард, — шептала Анна. — Остановись, иначе я полечу вниз!

— А я давно лечу! — отвечал он.

Они смеялись, продолжая целоваться.

Солнце клонилось к закату, оставляя на снегу багровые отблески. Горы превращались в черных застывших великанов.

— Нам пора возвращаться, — заволновалась Анна.

— А что, страшно?

Она толкнула Эдуарда в сугроб.

— А ты хочешь ночевать в сугробе?

— Почему бы и нет? — рассмеялся он, отряхиваясь от снега.

Она надула свои розовые губки:

— Хочу в тепло.

Эдуард смотрел, как тает на его ладони комочек снега.

— Хорошо… — протянул он.

Любовники возвращались на теплую уютную виллу.

Новый день начался с телефонных звонков.

Звонили по поводу предстоящей выставки, еще по каким-то неотложным делам.

— Эдуард, — возмутилась Анна. — Отключи телефон!

Он только хотел это сделать, как телефон зазвонил снова.

Переговорив, Эдуард вернулся расстроенный.

— Заболела Матильда. Нужно ехать в Питер.

Анна тревожно посмотрела на него и обвила шею руками.

— А любовь? — тихо спросила она, заглядывая ему в глаза.

Эдуард не мог устоять.

— Как только я вижу перед собой тебя, сразу все проблемы отпадают. Даже если бы начался всемирный потоп, я бы этого не заметил, пока вода не поглотила бы нас обоих! — он взял ее на руки. — А любовь прежде всего!

Они лежали в зеркальной спальне.

Анна гладила Эдуарда по смуглой груди, а он любовался ее отражением в зеркалах.

— Твои волосы похожи на морскую пену, груди — на бутоны, а бедра — на распустившийся цветок.

Он гладил ее по белокурым волосам, запутывал их и вновь разбрасывал по подушке.

— Твоя талия тоньше самого тоненького стебелька, губы твои слаще и пьяней вина, а лоно хранит тайну.

— Но эту тайну можно разгадать, — кокетливо намекнула Анна. — Если, конечно, ты этого хочешь!

— Хочу ли я?..

Он заключил ее в объятия и начал страстно целовать.

От его большого и сильного тела Анна сходила с ума. Она ощущала на себе всю его тяжесть, и ее желание от этого усиливалось.

Он обхватил руками ее бедра и нежно овладел ею. Она лежала, раскинув руки, и вторила его движениям.

Они плыли на лодке любви до самого утра, пока сон не остановил их.

Эдуард уехал в Петербург, оставив любимой ключи от виллы, чтобы она в любое время могла приехать туда отдохнуть.

Но у Анны не было свободного времени. С утра до вечера она находилась в театре. После репетиций бежала в кафе перекусить и затем — в гостиницу. Единственным развлечением Анны был просмотр альбомов, которыми пестрели полки ее кабинета.

Газеты и телефонные звонки надоедали даже в Милане.

Имя русской примадонны было разрекламировано настолько, что уже в Италии у нее появились поклонники, тем более, что готовилось представление «Травиаты» Верди, излюбленной оперы итальянцев. Партию Виолетты Анна должна была исполнять на итальянском языке, изучению которого она посвятила немало времени. Газеты помещали ее портреты и прогнозировали успех оперы.

Как-то раз, придя домой после репетиции, уставшая Анна сразу же легла отдыхать.

Ее разбудил телефонный звонок.

Анна подняла трубку.

Услышав знакомый голос, сильно разволновалась.

Звонил Борис.

— Анна, мы должны быть вместе..

— Ты о чем, Борис?

— Ты моя жена, и я не намерен с тобой расставаться!

Анна была поражена его тоном и манерой разговора. Он приказывал ей вернуться! Возмущению женщины не было предела. Она бросила трубку.

«Конечно, он понял, что я его флаг. Он хочет использовать мое имя в своих целях. «Моя жена — мировая знаменитость. Может, и мне что-нибудь перепадет?» Он знает о моих гонорарах, и что после премьеры «Травиаты» гонорар будет особенно большим».

Весь день она ходила под впечатлением этого звонка, пыталась собраться с силами и забыть.

Но вечером ее ждал еще более неприятный сюрприз.

— Вас вызывают вниз, — известила Анну вошедшая горничная.

Анна спустилась и не поверила своим глазам.

В фойе гостиницы на банкетке сидел ее муж.

Она опешила.

Борис подошел к ней:

— Я прилетел на самолете. В Риме у меня кое-какие дела. Ночевать негде. Думаю, как законный муж, я имею право остановиться у тебя?

Анна была вне себя от гнева.

— Убирайся вон! Иначе я вызову полицию!

— Никто из цивилизованных людей не выгонит меня отсюда. Я твой муж!

И он последовал за ней.

Анна предложила ему разместиться в гостиной.

— Но только на одну ночь! — сказала она.

Всю ночь Анна просидела в кабинете, не сомкнув глаз.

Прошло три дня.

«Напрасно я надеялась, что он уедет в Рим. Никаких дел, как оказалось, у него там нет. Он целыми днями просиживает в моем номере!»

— Может ты перестанешь за мной следить? — допытывалась она у Бориса.

Но тот не отступал. Более того, он стал к ней приставать, так что Анна решила куда-нибудь переехать.

В один из дней позвонила Матильда, сообщив, что ей стало лучше и Эдуард, покинув ее, отлучился на время в Париж.

— Он будет звонить тебе из Парижа, — сказала Матильда.

Анне пришлось повременить с переездом, пока не позвонит Эдуард.

Вторая неделя была на исходе, а звонка все не было.

Анна забирала телефон в кабинет и запиралась там. Борис сначала пытался как-то проникнуть к ней, но потом решил терпеливо ждать.

«Опять измор!» — думала женщина.

Эдуард все-таки позвонил.

Услышав его голос, Анна расплакалась.

— Анна, моя Анна! — его голос выдавал волнение. — Я спешу к тебе!

Было так плохо слышно, что Анна дальше ничего не разобрала.

— Анна, слышишь? Я хочу, чтобы ты…

— Эдуард!

В трубке раздались короткие гудки.

Анна опустилась в кресло.

«Я сейчас сойду с ума! Если бы Эдуард знал, что мне здесь приходится переживать!»

На следующий день она немедленно покинула гостиницу.

Джулия, одна из солисток театра, предложила ей комнату в своей квартире.

Каждый день, выходя из театра, Анна оглядывалась по сторонам: не появится ли Эдуард или хотя бы Луиджи.

О Борисе она ничего не хотела знать. Однако в газетах стали появляться заметки о кем с броскими названиями, например: «Скучающий муж русской примадонны» или «Верность мужа». В них во всех красках расписывался Борис, который, якобы, очень заинтересован делом своей жены, любит ее и всячески помогает.

Анна комкала эти газеты и выбрасывала, но слухи начали проникать в театр и многие желали познакомиться с любящим и самоотверженным человеком.

«Ему ничего не надо, только бы обратить на себя внимание».

В одном из вечерних номеров Анна прочла, что в Венеции открывается выставка Эдуарда Рашеля. Это ее очень обрадовало, ибо означало, что Эдуард должен приехать со дня на день.

Белый «линкольн» стоял у театра.

Анна бежала к нему со всех ног.

— Эдуард!..

Он заключил ее в объятия.

Жар поцелуев обжигал губы Анны.

«Как я ждала этого дня! Кажется, прошла целая вечность! Ничто мне не заменит его руки и губы. Никакой ангел не сравнится с ним по красоте, никакой волшебник не подарит таких ночей, какие дарит он!»

— Анна! Мы едем с тобой к Луиджи!

— Да!

— Мы будем вместе!

— Да!

— А потом — в Венецию!

— Да! Хоть на край света, лишь бы с тобой и подальше отсюда!

— Тебе надоел Милан?

Анна молчала.

«Я ничего не скажу о Борисе. Не хочу, не люблю, ненавижу его!»

И вдруг она вспомнила, что ключи от виллы Луиджи остались у нее в номере.

— Эдуард, мне нужно забежать в гостиницу, там ключи от виллы.

— Нет проблем! А почему это тебя так расстроило?

— Нет, нет. Что ты!

Анна не хотела новой встречи с Борисом, но ничего не оставалось делать, как ехать за ключами.

Они остановились у гостиницы.

— Я сейчас.

Анна поднялась к своему номеру, позвонила. Никто не открывал. Она спустилась вниз.

«Может, он куда-нибудь вышел, оставив ключ от номера?»

Но ключа не было.

— Он никуда не выходил! — сказали Анне.

Пришлось снова подниматься и звонить у двери.

Наконец послышались шорохи и голос Бориса:

— Кто еще?

Анна молчала.

Ключ повернулся в замке, и дверь открылась.

То, что увидела Анна, превзошло все ее ожидания.

Борис полураздетый стоял в гостиной, а в спальне, на разобранной кровати лежала обнаженная незнакомая женщина.

— Эмилия… — лениво протянула та, пытаясь познакомиться с Анной.

Ничего не отвечая, Анна схватила ключи и выбежала из номера.

Всю дорогу она старалась быть как можно спокойнее.

«Только бы Эдуард ничего не заметил!»

Она улыбалась, говорила ему ласковые слова, но успокоилась только тогда, когда они подъехали к вилле.

«Здесь я чувствую себя в безопасности».

Он шутил, смеялся и не мог насмотреться на свою любимую.

В постели Анна окончательно забыла о своих волнениях, полностью отдавшись любви.

Два дня спустя в Венеции открылась выставка Эдуарда.

Он и Анна прибыли сюда на автомобиле, оставив его в огромном гараже на площади Рима.

В одном из дворцов, украшающих берега Большого канала главной «улицы» Венеции, разместилась выставка работ Эдуарда Рашеля.

«Какой красивый город! Бесконечная вода, каналы и гондольеры. Такое ощущение, будто попадаешь в другое время, в другой мир, и ничего больше не существует, кроме красивейших соборов и воды, плещущейся о фундаменты домов».

На черной гондоле, миновав несколько горбатых мостиков, Анна и Эдуард прибыли к самой большой площади Венеции — пьяцца Сан-Марко.

Анна ахнула, увидев открывшийся ее взору собор потрясающей красоты.

— Это собор Святого Марка, — пояснил Эдуард, заметив ее удивление. — Он построен в византийском стиле с элементами венецианской готики.

Анна не могла оторвать восторженного взора от его золотых куполов.

— Ничего подобного я не встречала, — тихо сказала она, заслоняя рукой солнце, светящее в глаза. — По своей грандиозности он не уступает Миланскому собору.

Эдуард улыбнулся.

— На свете много чудес. Но не стоит так высоко поднимать свою голову. Она может закружиться.

Он попытался привлечь внимание Анны к себе, обняв ее за плечи и отняв ее руку от лица.

— Через пятнадцать минут открытие моей выставки. Если мы немедленно запрыгнем вон в ту гондолу, то еще можем успеть.

Анна смутилась.

— У нас еще будет предостаточно времени, чтобы полюбоваться прелестями «города на воде», — сказал Эдуард.

Он привел Анну в выставочный зал.

— Эдуард! — Анна покраснела от смущения.

В первом же зале, почти в полный рост, висел ее портрет. Тот самый, который Эдуард написал с нее на вилле Луиджи.

— Нравится? — он улыбаясь смотрел на нее.

«Конечно же нравится, — думала Анна, — вот только теперь все увидят мое обнаженное тело, скрывающееся под прозрачной розовой тканью».

Публика любовалась картиной, а кое-кто уже начал замечать явное сходство между Анной и портретом.

Анне стало неловко.

— Эдуард, пойдем в другой зал!

Они прошли, и она наконец-то смогла восхититься талантом своего возлюбленного.

Многочисленные пейзажи, море в тающей дымке, очертания каких-то незнакомых лиц, абстрактные фигуры были исполнены в совершенно свободной манере. Необычность техники и приемов поразили Анну. Она засыпала Эдуарда вопросами: «А это как? А это?»

Он терпеливо объяснял ей и всячески старался намекнуть, что публика не сводит с нее глаз.

Анна прекрасно это видела.

Когда были пройдены все залы, к ним подошел фоторепортер местной газеты.

— Пожалуйста, попозируйте мне, — обратился он к Анне и Эдуарду. — Вы просто замечательная пара! Я уже запечатлел портрет этой синьоры, теперь мне хочется сфотографировать вас обоих.

Анна принялась отказываться, но было поздно.

— Вот так. Грация, грация. Очень хорошо! — он раскланялся и вышел из зала.

На следующий день венецианские газеты напечатали не только фотографию Эдуарда и Анны, но и картину, открывающую выставку. Заголовки типа: «Тайная любовь французского художника и русской примадонны» или «Муж «звезды» в проигрыше», украшали газетные полосы. А один, падкий на сенсации умник, выдвинул предположение, что Анна — женщина легкого поведения и имеет в Италии контакты со многими мужчинами: «… так что, кому не лень, — заканчивал он, — добро пожаловать! Травиата есть Травиата!»

Анну тошнило от всего этого.

Никакие уговоры Эдуарда не могли подействовать на нее, и она решила на некоторое время покинуть Милан.

Театр был наводнен сплетнями, многие откровенно жалели Бориса. Премьера была на грани срыва.

Эдуард отвез Анну на виллу Луиджи.

«Как здесь хорошо! Цветут сады. Красота необыкновенная! Можно отдохнуть и отвлечься от газетной шумихи».

Она выбрала себе коня и успешно обучалась верховой езде под руководством Луиджи, иногда наведывавшегося сюда вместе с Эдуардом.

Шли дни.

«Нет места лучше этого! — думала Анна. — Как будто не существует ни театра, ни Бориса, ни этих надоедливых репортеров и корреспондентов. Я не хочу ни славы, ни почестей. Хочется только тишины и уединения. Единственный человек, которого приятно видеть, это Эдуард. Как я люблю его!»

И Эдуард не забывал о ней.

Как только он заканчивал свои дела, сразу же приезжал на виллу.

— Я приехал к тебе надолго! — сказал он, появившись в очередной раз.

— Навсегда?

— А ты не хочешь отсюда уезжать?

Анна кивнула в ответ.

— Ничего, ты им еще покажешь! Это будет самая прекрасная Виолетта из всех Виолетт, когда-либо стоявших на миланской сцене!

— Ты думаешь? Но у меня уже нет никаких сил! Я устала всем что-то доказывать. Для всех я теперь настоящая Травиата!

— А для меня ты самая чистая и прекрасная женщина! — он взял ее под руку, и они вошли в дом.

Весь стол был завален фруктами.

— Я буду вишни, — Анна брала по ягодке и отправляла в рот.

— Апельсиновый сок? — Эдуард подал ей бокал с соком.

— Спасибо! Он похож на солнце!

— А вишневый — на твои губы!

— Эдуард, откуда у тебя столько ассоциаций?

Он засмеялся.

— Это ты такая! Ты состоишь из самых вкусных фруктов и самых красивых цветов. Разве ты об этом не знаешь?

Анна смутившись посмотрела на него.

— А твой взгляд — это солнечные лучи. Как только ты посмотришь, сердце мужчины сразу тает, а голова кружится, как от солнечного удара.

Он подсел к ней и обнял за талию.

— Я засыплю тебя поцелуями, — нежно сказал он.

Эдуард встал, поцеловал Анну и подал ей розовый прозрачный пеньюар.

Анна улыбнулась:

— Сколько неприятностей из-за него!

— Не из-за него, а из-за твоей красоты и славы. Окажись он на другой женщине, никто не обратил бы внимания. Сейчас мы позвоним Луиджи и узнаем, что происходит в Риме и Милане.

Позвонив, он вернулся в гостиную.

Анна кушала фрукты, запивая их клубничным ликером. Хрустальная вазочка стояла перед ней с клубничным мороженым.

— Все в порядке? — поинтересовалась она.

— Да, все нормально, — ответил Эдуард. — Газеты успокоились на наш счет, но возник какой-то другой казус.

Анна вопросительно посмотрела на него.

— Оказывается, твой муж в Милане.

Анна покраснела.

— Ты знала об этом?

— Да. Он мне уже доставил много неприятностей, пока ты отсутствовал. Но я не хотела тебя огорчать.

— Почему ты ничего не говорила?

— Что о нем пишут? — поинтересовалась Анна.

— У него, якобы, роман с какой-то Эмилией.

— Да, я застала их вместе, когда ходила за ключом от виллы. Это к лучшему. Надеюсь, теперь он оставит меня в покое?

— А еще Луиджи сказал, что в Милан приезжает труппа Мариинского театра.

Анна вздохнула:

— Пора возвращаться.

— Выше нос! — Эдуард подсел к ней и откусил от яблока, которое она держала в руке. — Ты должна вернуться и въехать в триумфальные ворота на белом коне!

Приезд труппы. Мариинского театра в Милан не оставил равнодушной итальянскую прессу.

«Нам предстоит увидеть и услышать не только примадонну этого театра, но еще и оперу «Снегурочка» в исполнении его артистов. Прямо-таки русский наплыв на итальянскую сцену!» — освещала культурные события одна из миланских газет.

Катерина, прибывшая вместе с труппой, должна была исполнять роль Снегурочки.

Анна встретилась с ней в театре.

— Катерина, ты тоже здесь?

— Да. А почему это тебя так удивляет? — она стояла, гордо вскинув голову. — У меня дебют!

— Поздравляю! Надо радоваться, что дебют проходит на такой знаменитой сцене.

— Я радуюсь! — Катя прищурила глаза. — Твоим портретом пестрят итальянские газеты и журналы. Он всем вскружил голову!

— Катерина, не место и не время говорить об этом! — Анна начала сердиться. — Забудь об Эдуарде. У тебя начинается новая жизнь.

— Вот именно! Моя новая жизнь начнется с того, что он будет моим. Теперь я открыто могу тебе об этом сказать, — она засмеялась и взяла под руку проходящего мимо артиста. — Не так ли, Миша?

— Я не знаю, о чем вы тут, девочки, щебечете, — сказал смущенный Миша. — Но если ты, Катенька, этого очень хочешь, то, конечно же, так.

Они удалились по ковровой дорожке в зал.

«Теперь пребывание в Милане будет настоящим испытанием, — решила Анна. — С одной стороны Борис, с другой — Катерина. Кто знал, что из-за любви можно попасть в такое нелепое положение? Никогда не бывает все гладко. Обязательно откуда-нибудь выползет змея и начнет жалить.

Но моя любовь принадлежит мне, и я никому не собираюсь ее отдавать!»

Эдуард не отпускал от себя свою возлюбленную.

— Только в театр, и обратно!

— Но почему? — притворно сопротивлялась Анна.

— Потому что тебя здесь не достанет никакой Борис. Вообще его нужно исключить из своей жизни!

— Я уже давно исключила!

Анна стояла перед зеркалом и расчесывала волосы.

— Но он все еще напоминает о себе. Значит — существует!

— Но Эдуард!

Он подошел к Анне и нежно обнял ее.

— Тебе нравится квартира, которую я снял для нас?

— Ничего.

— И всего лишь? Тебе мало пяти комнат, со всей мебелью и шикарным роялем?

— Да нет, — Анна засмеялась. — С милым рай и в шалаше!

— Ах вот как? Значит Ева недовольна?

Анна прижалась к нему.

— Наоборот! — сказала она, поцеловав его в губы.

— Здесь, в Милане, ты так занята репетициями, что нам не хватает времени для любви!

— Неправда! — возмутилась Анна.

Он схватил ее на руки.

— Ах ты проказник! — она чмокнула его в нос. — Мы занимались любовью не далее как вчера!

— А сегодня еще нет!

И Эдуард понес ее в комнату, где они спали.

— Сейчас моя Виолетта обнимет меня и я растаю в ее объятиях.

— Не называй меня так!

— Разве я не достоин любви такой женщины?

Он положил ее на кровать и лег рядом.

Солнце светило в окно, доставая длинными косыми лучами до постели. Свежий теплый воздух струился в приоткрытое окно.

— Эдуард, здесь бывает дождь?

— Я не помню, — нежно прикасаясь губами к ее лицу, прошептал он. — Когда я вижу тебя, то обо всем забываю.

Любовники были во власти страсти.

— Эдуард, открыто окно!

— Ну и что? Пусть все знают о нашей любви!

Заходящее солнце бросало последние отблески на постель влюбленных, но им потребовалось еще много времени, чтобы насладиться друг другом.

Сильный ветер распахнул приоткрытое окно, скрутил занавеску и подбросил ее вверх.

Молния осветила лица спящих любовников, гром, казалось, расколол небо. Хлынул теплый весенний ливень.

— Эдуард! — Анна вскочила с постели. — Дождь!

Огромные теплые капли хлестали по подоконнику, проникали в комнату. Кружевная занавеска металась по ветру.

Эдуард встал и закрыл окно.

— Ты соскучилась по дождю?

Анна обвила его шею руками.

— Да. Пойдем на балкон!

Удар грома оглушил их, шум ливня усилился.

Они оделись и вышли на балкон.

Ветер раскачивал персиковые деревья, шумел листвой. Небо, почти черного цвета, разрывалось стрелами молний. Струйки воды бежали по тротуарам, унося с собой оборвавшиеся листья. Воздух наполнился ароматом цветов и свежестью.

Анна подняла голову и глубоко вздохнула, стараясь втянуть в себя как можно больше свежего воздуха.

— Вот видишь, — сказал Эдуард, — ты можешь вызывать дождь.

— А что еще я умею?

Он прижал ее к себе.

Дождь стекал по их волосам на плечи, одежда уже совсем намокла и начала прилипать к телу.

— Ты настоящая русалка! — сказал он, целуя ее мокрые губы. — Только не уплывай от меня никогда!

— Никогда! — Анна мотнула головой и залезла руками под его мокрую рубашку.

Первые лучи солнца пробились сквозь черную толщу туч. Ливень ушел в сторону, повиснув над горизонтом синей полосой.

— Когда твои волосы высыхают, они превращаются в золотые пряди.

— Эдуард, дай мне расчесаться! Я тороплюсь в театр.

— Какими духами ты будешь пользоваться сегодня?

— Вот этими, — Анна потянулась к маленькому синенькому флакончику.

Эдуард откупорил бутылку шампанского, и пенистая струя хлынула прямо на платье Анны.

— Эдуард!

Он засмеялся.

Анна не успела увернуться от хлынувшей струи.

— Ты знаешь, какой сегодня день? — спросил Эдуард и принялся раскручивать бутылку вокруг своей головы, поливая шампанским стены и мебель комнаты.

— Эдуард, ты сошел с ума! Забрызгал меня и все вокруг.

— Давай скорее бокалы, а то в бутылке ничего не останется!

Анна схватила первые попавшиеся.

Остатки шампанского были разлиты по бокалам.

— И какой же сегодня день? — Анна сделала глоток и уставилась на Эдуарда.

Он вскочил на стул и голосом оратора произнес: «Сегодня я прошу вашей руки!» Спрыгнув со стула и подойдя ближе, тихо добавил: «Будь моей женой!»

Анна смотрела в его переполненные любовью и нежностью глаза.

«Как тогда! Как в первый раз! Такие же чувственные и бездонные! Неужели я, утонув в них один раз, уже не выплыву никогда в жизни?»

— На всю жизнь, — промолвил Эдуард, целуя ее руки. — На всю!

Потом он целовал ее в губы, не оставив на них и пятнышка помады; распускал ее волосы, бросая шпильки на пол; брал ее на руки и кружил по комнате.

— Я куплю тебе новое платье, а это нужно снять!

— Эдуард!

— Да-да! И не сопротивляйся!

Анна и не могла сопротивляться.

Едва к ней прикасались его руки, она всякий раз была готова отдаться безумству любви.

— А театр?

— Я отвезу тебя на машине. Мы долетим быстрее птицы!

Они опустились на ковер.

Анна протянула к нему руки.

— Ты согласна быть моей женой? — спросил Эдуард, целуя ее.

Он нежно провел рукой по груди Анны.

Она, вся облитая шампанским, больше не могла произнести ни слова. Только томные стоны вырывались из ее груди. От ощущения реальности не осталось и следа. Губы и руки любимого уносили ее в царство любви, наслаждаться которой они оба могли без конца.

В театре все шло своим чередом.

Премьера «Снегурочки» должна была состояться на три недели раньше «Травиаты».

Катерина ходила с высоко поднятой головой, бросая на окружающих презрительные взгляды.

— Я видела твоего мужа в театре, — сказала она Анне на одной из репетиций.

— Ну и что?

— Он искал тебя. Здорово раздражен, между прочим.

— Пусть, — равнодушно сказала Анна.

«С каких это пор он стал интересоваться театром? Как мне хочется от него избавиться! И от Катерины заодно».

— Твой роман не дает ему покоя.

— У него свой роман.

— Ну это, сама понимаешь, — сегодня есть, завтра нет.

— Он не собирается возвращаться в Петербург?

— Нет, с нетерпением ждет твоей премьеры. Эмилия снабжает его деньгами.

— Так он еще и альфонс?

Катерине явно не понравился этот вопрос. Она хмыкнула и поправила парик.

Анна пошла на сцену.

Катерина так резко схватила ее за руку, что женщина от неожиданности чуть не упала.

— Тебе будет лучше, если ты вернешься к мужу, а Эдуарда оставишь мне.

Анна рассмеялась ей в лицо.

— Ты нисколько не изменилась! — сказала она, вырвав свою руку.

Автомобиль ждал Анну у театра.

Она вышла навстречу Эдуарду.

Они обнялись и поцеловались.

Катерина выходила из театра следом за Анной. Поравнявшись с любовниками, она посмотрела на Эдуарда, подмигнула ему и улыбнулась.

Он отвернулся.

— Что это значит? — Анна удивленно взглянула на художника.

Эдуард не ответил на ее вопрос, а предпочел сменить тему:

— Ты знаешь, Луиджи ждет нас в гости. Мы так давно не были на вилле!

— Ты предлагаешь поехать туда сейчас?

— Да, не будем терять времени. Нас ждет шикарный обед и интересные люди.

— Ну что ж, — Анна попыталась улыбнуться. — Если ты настаиваешь, я согласна.

Они сели в машину.

Анна почувствовала в своем настроении перемены.

«Как я раньше радовалась каждой нашей встрече! Но что произошло сейчас? Эдуард стал каким-то другим или это мне только показалось?»

Невольно в ее памяти всплыли фотографии, найденные на столе в комнате у Матильды.

«Матильда так уверяла меня, что это она виновата в нашей прошлой ссоре. Эдуард об этом ничего не знал. Но Катерина ведет себя очень смело».

— О чем задумалась? — поинтересовался Эдуард, положив руку на колено Анны.

Она опустила глаза.

— Так, всякие мысли…

Эдуард убрал руку, он внимательно смотрел на дорогу.

«Сосредоточенное лицо, плотно сжатые губы, волевой подбородок… Все как в первый раз, — Анна посмотрела в окно. — Быть его женой? Такой человек не будет разбрасываться словами. Он говорил об этом серьезно.

Я все придумываю.

Но что все-таки меня мучает?»

Эдуард включил радио.

Жесткий ритм рэпа нарушил тишину в салоне автомобиля.

«Жизнь такая же однообразная, как этот ритм, — подумала Анна. — Да что я в самом деле? Сама себе порчу настроение!»

Улыбнувшись, она повернулась к Эдуарду и поцеловала его в щеку. Он ответил ей поцелуем в губы.

— Смотри на дорогу, — смеясь, посоветовала она.

Синее море показалось на горизонте.

Эдуард остановил машину прямо у ступенек, ведущих в дом.

Луиджи с улыбкой на лице вышел навстречу.

— О, Эдуард! Синьора! — он наклонился и поцеловал Анне руку.

— Прошу, — произнес он на ломаном русском, показав на дверь.

Войдя в дом, Анна увидела много людей. На лицах присутствующих сияли какие-то особенные улыбки.

— Сегодня у Луиджи день рождения, — шепнул Эдуард Анне. — Здесь собрались его родственники и друзья, в том числе и тот человек, который претендует на твой портрет. Это он заказал его.