Мэри Поппинс

Глава 2. Выходной

– Каждый третий четверг, – сказала миссис Бэнкс, – с двух до пяти.

Мэри Поппинс удивленно посмотрела на нее.

– Порядочные люди, мэм, – возразила она, – всегда предоставляют каждый второй четверг, и с часу до шести. На такие же условия соглашусь и я, или… – Она выдержала паузу, и миссис Бэнкс сразу поняла, что именно эта пауза означает. А означала она то, что если Мэри Поппинс не получит, чего хочет, она не останется здесь больше ни минуты.

– Хорошо-хорошо, – поспешно согласилась миссис Бэнкс, так как не хотела, чтобы Мэри Поппинс думала о каких-то порядочных людях лучше, чем о ней самой…

А поскольку именно сегодня и был второй четверг, Мэри Поппинс, натянув белые перчатки и сунув под мышку зонтик, вышла из дома. Надо сказать, зонтик она взяла вовсе не потому, что шел дождь, а исключительно из-за его красивой ручки. Дело в том, что Мэри Поппинс не была лишена тщеславия и любила красиво выглядеть. Да и в самом деле, разве мог хоть кто-то выглядеть лучше нее, когда она шла по улице, держа в руке зонтик, ручка которого была сделана в форме головы попугая?

Джейн выглянула из окна Детской и помахала Мэри Поппинс рукой.

– Куда вы идете? – крикнула она ей.

– Закрой окно, будь добра! – прозвучало в ответ, и голова Джейн тут же скрылась.

Пройдя по садовой дорожке до ворот, Мэри Поппинс открыла их. Очутившись на улице, она сразу прибавила шагу. На углу она повернула направо, потом налево, надменно кивнула поздоровавшемуся с ней Полисмену – и почувствовала, что ее выходной начался.

Задержавшись у стоящего возле обочины автомобиля, она посмотрела на свое отражение в лобовом стекле и поправила шляпку. Перехватив зонтик так, чтобы каждый мог видеть ручку в форме головы попугая, Мэри Поппинс двинулась дальше – туда, где ее уже должен был ждать Спичечник.

Вообще-то у Спичечника было две профессии, потому что он не только торговал спичками, как остальные, обыкновенные спичечники, но еще и рисовал картины на тротуарах. Чем именно Спичечник занимался в то или иное время, полностью зависело от погоды. Если шел дождь, то он продавал спички – ведь дождь мог смыть картины, возьмись он их рисовать. Если же было ясно, то Спичечник целый день проводил на коленках, рисуя цветными мелками на асфальте. Причем рисовал он на удивление быстро. Едва вы успевали заметить его на одной стороне улицы, как он уже оказывался на другой.

День, о котором идет речь, был холодным, но ясным. Поэтому Спичечник рисовал. К длинному ряду уже готовых картин вот-вот должно было прибавиться еще три (Спичечник рисовал все три картины сразу. На первой была изображена связка бананов, на второй – яблоко, а на третьей – голова королевы Елизаветы.

Мэри Поппинс на цыпочках подошла к Спичечнику.

– Привет! – тихо сказала она.

Но Спичечник продолжал рисовать, нанося коричневым мелком штрихи сразу и на бананы, и на кудри королевы Елизаветы.

– Гм! – кашлянула Мэри Поппинс так, как это делают только настоящие леди.

Спичечник тут же обернулся и увидел ее.

– Мэри! – воскликнул он, и по тому, как он это сделал, было видно, что Мэри Поппинс в его жизни играет очень важную роль.

Посмотрев на свои туфли, она улыбнулась и тихо произнесла:

– Берт! Ведь это мой день! Разве ты забыл?

(Берт было имя Спичечника.)

– Что ты, Мэри! Я конечно же помню! – воскликнул Берт. – Но… – Он запнулся, огорченно покосившись на свою кепку. Кепка лежала на асфальте возле последней картины, и в ней было лишь две монетки по одному пенсу. Спичечник поднял ее и побренчал деньгами.

– Это все, что ты заработал, Берт? – спросила Мэри Поппинс так радостно, что никому бы и в голову не смогло прийти, будто она разочарована.

– Да, как видишь, негусто, – сказал он печально, – что-то совсем дела нынче плохи. Да и кто захочет раскошелиться, чтобы взглянуть на это? – И он махнул рукой на королеву Елизавету. – Такие вот дела, Мэри. Боюсь, что я не смогу сегодня пригласить тебя на чай.

Мэри Поппинс с грустью подумала о пирожках с начинкой из малинового варенья, которые они обычно ели по выходным, и уже хотела было вздохнуть, но вовремя увидела лицо Спичечника. Он бы не вынес этого. Подавив едва не сорвавшийся с губ вздох, она улыбнулась.

– Ничего, Берт. Не беспокойся. Я вполне могу обойтись и без чая. К тому же пирожки – такая тяжелая пища…

Да, подобный поступок по-настоящему мог оценить только тот, кто знал, как Мэри Поппинс любит пирожки с начинкой из малинового варенья! И Спичечник, видимо, оценил, потому что благодарно пожал ей руку.

А потом они вместе пошли вдоль длинного ряда картин.

– Вот здесь картины, которых ты еще не видела, – гордо сказал Спичечник, показывая на одну из них. Там была изображена покрытая снегом гора. На ее склонах росли гигантские розы, и на каждой розе сидело по кузнечику. Теперь Мэри Поппинс могла спокойно вздохнуть, не обидев его.

– Ах, Берт! Это просто чудесно! – сказала она, причем таким тоном, что становилось совершенно очевидно: этим картинам место, по меньшей мере, в Королевской Академии (Королевская Академия, как известно, это такое большое помещение, куда люди вешают нарисованные ими картины. Потом все приходят на них посмотреть, а когда насмотрятся, то говорят друг другу: «Вот это да!»).

Следующая картина, к которой подошли Спичечник и Мэри Поппинс, оказалась еще лучше. На ней была нарисована какая-то неведомая страна, страна высоких деревьев и густых трав. В просвете между зелеными кронами виднелся кусочек моря и что-то еще, похожее на едва различимые вдали старинные ворота.

– Ну и ну! – восхищенно воскликнула Мэри Поппинс, останавливаясь, чтобы получше все рассмотреть. – Что случилось, Берт?

Спичечник внезапно схватил ее за руку. Его лицо светилось радостью.

– Мэри! У меня идея! Почему бы нам не пойти прямо туда? Прямо сейчас! В картину!

И, держа ее за руку, он сделал два шага вперед. Фонарные столбы с висящими на них проводами качнулись и куда-то пропали. Ух! – и Мэри Поппинс с Бертом оказались внутри нарисованной на асфальте картины.

Было тихо. Мягкая трава едва слышно шелестела у них под ногами. Мэри Поппинс и Спичечник не верили собственным глазам. Ветви, словно играя, легонько барабанили по их шляпам, пока они пробирались вперед, а небольшие пестрые цветочки цеплялись за туфли.

Взглянув друг на друга, они внезапно увидели, что вместе с окружающим миром изменились и они сами. На Спичечнике красовался новый костюм, состоящий из зеленого в красную полоску пиджака, белых фланелевых брюк и новой соломенной шляпы. Весь он был такой чистый, такой элегантный, что, казалось, даже светится, словно новенькая монетка в три пенса.

– О, Берт! Ты прекрасно выглядишь! – воскликнула Мэри Поппинс в восхищении.

Берт некоторое время вообще не мог выговорить ни слова. Он широко разевал рот и лишь таращил глаза на свою спутницу. Наконец он выдавил из себя:

– Ей-богу!

Больше он не мог произнести ни слова, но при этом выглядел таким взбудораженным и смотрел на нее так радостно, что Мэри Поппинс невольно потянулась за зеркальцем. То, что она увидела, превзошло все ее ожидания. С ее плеч ниспадала роскошная накидка из узорчатого шелка. Шею щекотало свешивающееся со шляпы длинное пушистое перо. На ногах появились новые туфли с переливающимися всеми цветами радуги застежками из драгоценных камней. Единственное, что напоминало прежнюю Мэри Поппинс, так это белые перчатки да зонтик с ручкой в форме головы попугая.

– Бог мой! – пробормотала она. – Да у меня сегодня и впрямь Выходной!

Не переставая удивляться, они двинулись через лес и скоро вышли на залитую солнечным светом поляну. И там они увидели… Нет, это было просто невероятно! Посреди поляны стоял небольшой зеленый столик, а на нем – огромный пыхтящий медный чайник. Рядом, на столе побольше, располагалось чудовищных размеров блюдо с целой горой пирожков с начинкой из малинового варенья. Здесь же были две тарелки с маленькими бутербродиками-канапе, в каждом из которых торчала миниатюрная заостренная палочка.

– Ой, я сейчас покраснею! – сказала Мэри Поппинс. Она всегда это говорила, когда была кому-нибудь за что-то благодарна.

– Ей-богу! – повторил и Спичечник свою любимую фразу.

– Не хотите ли присесть, мэм? – услышали они вдруг чей-то голос и, обернувшись, увидели выходящего из леса человека в черном фраке. Через руку у него была перекинута белоснежная салфетка. Мэри Поппинс в удивлении плюхнулась на один из маленьких зеленых стульчиков, стоявших вокруг стола. Спичечник, изумленный ничуть не меньше, уселся на другой.

– Как вы уже, наверное, догадались, я Официант, – объяснил человек во фраке.

– Но… но я не видела вас на картине! – сказала Мэри Поппинс.

– Ах это… Меня просто не было видно из-за деревьев, – пояснил Официант.

– Не хотите ли присесть? – пригласила его Мэри Поппинс.

– Благодарю, мэм, но официантам это не положено, – ответил Официант, явно польщенный ее предложением. – Ваши бутерброды, сэр! – сказал он, пододвигая тарелку Спичечнику.

– Мы должны обязательно все съесть! – шепнула Мэри Поппинс, быстро разделавшись со своими бутербродиками и приступая к пирожкам с начинкой из малинового варенья.

– Ей-богу! – согласился Спичечник, выбирая два самых больших пирожка.

– Чаю? – осведомился Официант, все это время стоявший рядом, – и наполнил из чайника две огромные чашки.

Они выпили по одной чашке чаю, потом еще по одной и еще по две, пока от горы пирожков с начинкой из малинового варенья ничего не осталось.

Мэри Поппинс смела со стола крошки.

– Платить не нужно, – упредил их вопрос Официант. – На здоровье! Кстати, здесь неподалеку есть карусель. – И он махнул рукой в просвет между деревьями. Обернувшись, Мэри Поппинс и Спичечник увидели круглый помост и несколько деревянных коней на нем.

– Как странно, – произнесла Мэри Поппинс. – Что-то я не помню этой карусели на картине.

– Гм, – сказал Спичечник, который и сам ничего подобного не помнил, – кажется, это было на заднем плане…

Карусель замедлила свой бег, когда они подошли к ней. Мэри Поппинс села на черного коня, а Спичечник – на серого. Музыка тут же заиграла вновь, карусель завертелась, и деревянные кони понеслись вперед. Бежали они очень быстро, при этом совершенно не уставая, так что за час с небольшим проделали весь путь до Ярмута (Мэри Поппинс уже давно мечтала побывать в этом приморском городке) и обратно.

Когда они возвратились, уже почти стемнело и Официант повсюду разыскивал их.

– Прошу прощения, – вежливо сказал он, подойдя ближе, – но в семь часов мы закрываемся. К сожалению, не мы придумали эти правила… Поэтому, если вы не возражаете, я покажу вам обратную дорогу.

Мэри Поппинс и Спичечник кивнули, и Официант, взмахнув салфеткой, бодро зашагал через лес.

– Берт, это самая замечательная картина из всех, что ты нарисовал, – сказала Мэри Поппинс, поправляя накидку и беря Спичечника под руку.

– В меру сил и способностей, Мэри, – ответил тот скромно, выглядя чрезвычайно довольным собой.

Официант остановился перед большими белыми воротами, которые, казалось, состояли из толстых меловых линий.

– Пришли, – объявил он, – там путь наружу.

– До свидания! И – большое спасибо! – сказала Мэри Поппинс, пожимая ему руку.

– До свидания, мэм, – ответил Официант и поклонился так низко, что его голова едва не ударилась о колени.

Потом он кивнул Спичечнику, а тот в ответ склонил голову набок и прищурил один глаз, что, судя по всему, должно было означать «до встречи».

После всего этого они шагнули за белые ворота. И как только это произошло, перо со шляпы Мэри Поппинс исчезло, шелковая накидка соскользнула с плеч, а драгоценные камни растаяли в воздухе. Яркий костюм Спичечника полинял, а его красивая соломенная шляпа снова превратилась в оборванную кепку.

Оглянувшись, Мэри Поппинс поняла, что они вернулись. Некоторое время она, стоя на тротуаре, напряженно вглядывалась в картину, пытаясь различить там Официанта. Но на картине не было ни души. Ничто в ней не двигалось. Даже карусель куда-то исчезла. Остались только деревья, трава, да неподвижный кусочек моря вдали.

Но Мэри Поппинс и Спичечник счастливо улыбались друг другу: ведь они знали о том, что скрывается за деревьями…

Когда Мэри Поппинс возвратилась домой, Джейн и Майкл выбежали ей навстречу.

– Где, где вы были? – забросали они ее вопросами еще в прихожей.

– В Волшебной стране, – нехотя отозвалась она.

– Как?! И вы видели Золушку?! – изумилась Джейн.

– Кого? Золушку? Нет, кто угодно, но только не я! – поморщилась Мэри Поппинс. – Надо же такое спросить – Золушку! Подумать только!

– А Робинзона Крузо? – задал тогда вопрос Майкл.

– Робинзона Крузо? Фи! – презрительно бросила Мэри Поппинс, передернув плечами.

– Но тогда, значит, вы там не были! Или были, но в какой-то совсем другой стране!

Мэри Поппинс фыркнула.

– Разве вы не знаете, – сказала она, смерив их взглядом, в котором явно читалось сожаление, – что у каждого человека своя собственная Волшебная страна?

И, еще раз фыркнув, она стала подниматься по ступенькам, чтобы положить на место зонтик и перчатки…