Всё под откос, или Я выпита до дна

Пролог

Я сижу на огромном кожаном диване и тупо смотрю в потолок. В руке бокал виски, я курю легкую сигарету с ментолом. Выпив последнюю каплю, я швыряю бокал об пол, и он разбивается вдребезги. Глаза мои застилают слезы, из груди вырывается глухой стон. На столе лежит старая фотография. Моя мама… Я никогда не расстаюсь с этим снимком и могу разглядывать его часами. Так получилось, что я смутно помню маму. Она умерла, когда мне было всего три годика. Интересно, какой она была? Знаю только одно: она красавица!

Тысячу раз я мысленно возвращаюсь в тот день, когда ее не стало. Отец, забирая меня из садика, подарил белого плюшевого медведя. Я несла его, счастливо улыбалась и крепко держала папу за руку. Если бы я только знала, что ждет меня впереди!

Отец открыл дверь квартиры и радостно позвал мать, но не дождался ответа. Он аккуратно разулся и направился в ванную, чтобы вымыть руки. Через несколько секунд раздался срывающийся, душераздирающий крик. Я вздрогнула, крепко прижала к себе медведя и бросилась к открытой двери. Отец стоял на коленях у ванны и причитал. В ванне, наполненной до самых краев, лежала мама. Вода была малинового цвета, словно в нее подмешали акварели. Это была кровь. Отец отрешенно взглянул на меня. Застыв от непонятного еще ужаса, я смотрела на мать. Ее лицо было белым, как полотно, пустые мертвые глаза уставились в потолок. Я выронила медведя, и он упал в воду. Отец тяжело поднялся, достал игрушку и протянул мне. Я взяла мокрую игрушку и крепко прижала к себе.

– Мама перерезала себе вены, – глухо сказал отец, достал тело матери из ванны и положил на пол.

Перестав плакать, я растерянно смотрела на отца. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы этот кошмар поскорее закончился и мамочка встала. Моя милая, нежная, добрая мамочка, каждый раз целовавшая меня перед сном и говорившая, что никогда в жизни меня не оставит.

Отец машинально гладил маму по волосам, затем перевел странный взгляд на меня:

– Ты не похожа на меня. Ты – копия своей матери. Она клялась, что не бросит меня, но не сдержала своего обещания. Она врала, она постоянно мне врала, дрянь!

Я вздрогнула и громко заплакала.

– Мамочка, пожалуйста, вставай, вставай, – сквозь слезы повторяла я, но она не отвечала.

Дотянувшись до бара, я взяла новый бокал и наполнила его виски до самых краев. Я смотрела на фото мамы, и слезы невольно набегали на глаза. Вот уж не сомневаюсь, что она была сильной женщиной! Говорят, что добровольно из жизни уходят только слабые, а сильные сопротивляются до последнего и наперекор всему продолжают жить. Это бред! Не так-то просто взять и сознательно уйти из жизни. Нужно иметь огромную силу воли и твердый характер. Суицид не для слабых людей. Моя мать была сильной, просто случилось нечто такое, что надломило ее психику.

Положив фотографию на стол, я залпом допила бокал. Я сделаю то же самое, что и мама. Лягу в ванну и вскрою вены. Это не так сложно. Нужно набраться душевных сил, а я готовилась к этому два долгих года.

Да, прошло ровно два года с того самого дня, как я узнала, что больна СПИДом. Два года сумасшедших страданий и постоянного страха. Два года я подходила к зеркалу каждый день и смотрела на свое отражение, пытаясь отыскать какие-нибудь изменения во внешности. Болезнь щадила меня. У меня длинные стройные ноги, высокая грудь и изящная шея. Правда, в последнее время шея стала выглядеть чуть толще обычного, потому что опухли лимфоузлы. Я красивая, умная девушка, но меня невозможно полюбить, так как я неизлечимо больна.

Все-таки странная болезнь этот СПИД. Вылечиться от него невозможно, но человек умирает не сразу. СПИД – это наказание, Божья кара. Это адская жизнь, жизнь в ожидании смерти. Благодаря СПИДу я имею деньги. Большие деньги. Сначала они уходили на косметику, рестораны и дорогую одежду, теперь уходят на экспериментальное лекарство АЗТ, или азидотимидин. Говорят, что это вещество, выделенное из молок сельди, оказывает подавляющее воздействие на вирус. Может, это и так, только рано или поздно наступает момент, когда АЗТ больше не помогает. Я перешагнула незримую черту… Когда-нибудь, спустя много лет, лекарство против СПИДа обязательно откроют, но я не могу ждать. Больные СПИДом вообще не могут ждать. У нас слишком мало времени до рокового звонка.

В последнее время я стала плохо себя чувствовать. Какая-то необъяснимая потеря в весе. Врачи называют это синдромом недостаточности всасывания питательных веществ. Сегодня мне стало еще хуже. Я знаю, что больше нельзя ждать, иначе СПИД меня опередит. Я должна умереть сама и умереть красиво. У красивой женщины должна быть красивая смерть. Я надену самое нарядное платье, туфли на высоких каблуках, уложу волосы и сделаю классный макияж. Смерть – это встреча с вечностью.

Я налила себе еще виски. Взгляд упал на большого плюшевого медведя, сидящего в кресле. Это мой любимый мишка. Детская игрушка. Он непонятного бурого цвета. На его шерсти кровь моей мамы. Медведя после того страшного случая не стирали. Двадцать четыре года эта шерсть постоянно напоминает мне о мамочке. Я не расстанусь с ним, ведь он всегда был со мной, всегда, с того самого страшного дня, когда мамы не стало.

СПИД изо дня в день ослаблял мою иммунную систему. Неделю назад я стала сильно кашлять, если это можно назвать кашлем. Кашель душит меня, не дает возможности спокойно дышать. Мой лечащий врач сказал, что теперь я от него не избавлюсь. Какая-то жидкость скапливается в легких и вызывает спазм. Я никогда еще так не уставала, как устала за эту неделю. Сумасшедшая слабость, ноги как ватные, и руки дрожат. Сначала я подумала, что это конец, но врач сказал, что все будет зависеть от организма. Иногда пациент сгорает за несколько дней, а иногда болезнь затягивается на неопределенный срок. Мне всегда говорят правду и не водят за нос, как других пациентов, потому что я плачу за эту правду баснословные деньги. Деньги мне больше ни к чему. Это ужасно – иметь деньги и знать, что они тебе не понадобятся. То, что ты хочешь на них купить, о чем мечтаешь, не продается. Всему есть цена, только не СПИДу. Раньше мне казалось, что за деньги можно купить все, но я ошибалась. Только теперь я поняла это.

Мое новое состояние называется пневмоцистоз. Это самое распространенное осложнение при СПИДе. Говорят, что на Филиппинах есть специальный остров для больных. Мне всегда хотелось побывать на этом острове, чтобы почувствовать себя не изгоем, а нормальным человеком, с которым просто сурово обошлась жизнь. Говорят, что СПИД поражает не только организм, но и мозг. Наверное, мой мозг тоже поражен. В последнее время я агрессивна и раздражительна. Я завидую тем, кто здоров, и сочувствую тем, кто болен. Иногда мне хочется захватить с собой в ад как можно больше людей. Такие, как я, должны быть изолированы от окружающих, подобно тому, как изолируют прокаженных. Правда, проказу, говорят, лечат, а СПИД – нет.

Голова кружилась, алкоголь сделал свое дело. Кашель сдавил грудь. Воздуха не хватало, стало трудно дышать. В криминальных кругах меня называют Чума. Я привыкла к этому прозвищу. Я и есть чума. Нужно успеть, иначе СПИД может победить.

Надев туфли на шпильках, я подошла к зеркалу. Смерть – это не страшно. СПИДом болеть страшнее. Моя мать смогла это сделать, значит, и я смогу. Я ненавижу себя, и я жалею себя. Вытерев слезы, я умылась и стала делать вечерний макияж. Я благодарна СПИДу за то, что он позволил мне пожить такой жизнью, о которой я мечтала…

Тушь не ложилась на ресницы, так как слезы застилали глаза. Наверное, мне не удастся накраситься. К черту! Я смахнула косметичку на пол, взяла медведя и направилась в ванную, прижимая его к себе. Я ненавижу СПИД, и я благодарна СПИДу, благодарна за все…