Все продается

Двадцать вторая глава

Хамилтон, Роб и я вошли в кабинет Денни. За длинным столом для совещаний уже сидели Денни, Ирвин Пайпер, Кэш и Фелисити. С портрета на нас строго взирал Денни-старший, напоминая о том, что мы находимся в офисе весьма уважаемой адвокатской конторы и потому должны вести себя соответствующим образом. Денни представил друг другу тех, кто были незнакомы, и отметил, что Фелисити уже подготовила все документы. У нее был очень усталый вид; оно и неудивительно, если учесть, какой объем работы ей пришлось проделать за такой короткий срок.

В сущности, совещание сразу превратилось в диалог между Хамилтоном и Пайпером.

– Кэш много рассказывал мне о вашей фирме, мистер Макензи, – начал Пайпер. – Признаться, его рассказ произвел на меня большое впечатление. Я знаком с несколькими аналогичными американскими компаниями, и все они добились очень больших успехов.

Хамилтон пропустил лесть мимо ушей и сразу перешел к делу.

– Расскажите о компании «Микс-н-Матч», – сказал он.

Пайпер откинулся на спинку кресла и поднял руки, обнажив накрахмаленные ослепительно белые манжеты, скрепленные золотыми запонками с монограммой.

– Вот уже двадцать лет я занимаюсь самыми разнообразными инвестициями и, могу вас заверить, кое-что понимаю в этом деле. Так вот, не чаще, чем раз в десять лет, выпадает уникальная возможность, упустить которую просто грешно. Рискуя значительной суммой, можно почти наверняка выиграть значительно большую. Подобная возможность представляется каждому, но далеко не каждый способен ее распознать. Большинство инвесторов спешит заработать несколько долларов, на большее у них не хватает ни фантазии, ни смелости. Ситуация с компанией «Микс-н-Матч» является одной из таких редчайших возможностей. Перед нами открываются блестящие перспективы. Эту компанию купят японцы... – Пайпер помедлил, чтобы все оценили важность его слов, – и тогда я просто обязан заработать массу денег.

Хамилтон бесстрастно смотрел на Пайпера.

– Хотите присоединиться ко мне? – спросил Пайпер.

Хамилтон промолчал, очевидно, ожидая продолжения. Но Пайпер сказал все, что хотел, и тем более не собирался поддаваться давлению Хамилтона. Никто из нас не осмеливался нарушить молчание, продолжавшееся, должно быть, не меньше минуты. Наконец Хамилтон задал следующий вопрос:

– Насколько мне известно, вы, мистер Пайпер, не имеете большого опыта в инвестициях среди индивидуальных покупателей, – начал он.

– Называйте меня Ирвином, – прервал его Пайпер.

– Хорошо, пусть будет Ирвин, – неохотно согласился Хамилтон. – Как я уже сказал, в этой сфере бизнеса вы не имеете большого опыта. Каким же образом вы нашли эту уникальную возможность?

Я неловко поежился. Мы оказались в опасном положении. К этому вопросу мы не подготовились заранее.

Пайпер встал, подошел к окну и посмотрел на тихую улочку. Он хочет выиграть время, подумал я.

Пайпер повернулся к нам.

– Семья моей жены прежде жила в Японии, и среди японцев у нас еще осталось много друзей. Так, подруга моей жены вышла замуж за руководящего сотрудника одной из японских инвестиционных фирм. Она была в Америке и заглянула к нам в «Таити». Она должна была встретиться во Флориде с мужем, который приехал туда по делам фирмы. Она сказала, что фирма ее мужа уже в этом году намерена приобрести в Америке крупную собственность. Мне нетрудно было догадаться, что японцы имеют в виду «Микс-н-Матч». Я поговорил с Кэшем, он изучил финансовое состояние компании, и в результате мы собрались здесь. – Пайпер предостерегающе поднял руку. – Разумеется, я был бы вам очень признателен, если бы вне стен этой комнаты вы не повторяли ни слова из всего, сказанного мной.

Опять воцарилась тишина. Хамилтон взвешивал ответ Пайпера. Мне молчание Хамилтона казалось грубым и даже оскорбительным, но Пайпер, казалось, ничего не замечал.

– Но почему мы должны действовать вместе? – сказал наконец Хамилтон. – Не выгоднее ли мне тихо удалиться и купить облигации самому?

– В таком случае я был бы очень разочарован, – ответил Пайпер, – особенно если учесть, что о возможности поглощения компании вы узнали от меня – не непосредственно, а через Кэша.

Этой фразой Пайпер как бы намекал, что предложение Хамилтона не выдерживает никакой критики с точки зрения этики финансового бизнеса. Высокий, худой Пайпер, сохраняя олимпийское спокойствие, стоял у окна и сверху вниз смотрел на сидящего Хамилтона. Меня восхитила способность Пайпера играть роль высоконравственного бизнесмена даже в столь щекотливой ситуации.

– Но объединение наших усилий целесообразно и из более прагматических соображений. Действуя как единый консорциум, мы сможем гораздо успешнее вести переговоры с будущим владельцем «Микс-н-Матч». Кроме того, мы добьемся гораздо большего успеха, если приобретем акции по единой цене. Напротив, если каждый из нас бросится покупать облигации на свой страх и риск, если мы будем соперничать друг с другом, то цена облигаций моментально взлетит, и в конце концов мы ничего не получим. Гораздо лучше делать это медленно и осторожно, соблюдая интересы всех участников консорциума.

– Это я понимаю, – сказал Хамилтон.

– Так вы присоединяетесь к консорциуму? – настаивал Пайпер. – Если вообще браться за эту операцию, то начинать следует немедленно.

– Мне нужно подумать, – ответил Хамилтон.

Кэш прокашлялся, решив, что настало время и ему вступить в дискуссию.

– Послушайте, я понимаю, что вам не хотелось бы торопиться. Но, как сказал Ирвин, если вы все же решите присоединиться к консорциуму, то действовать нужно быстро. Слухи о поглощении компании японцами вот-вот проникнут на рынок. Я знаю нескольких держателей крупных пакетов облигаций «Микс-н-Матч», которые сегодня были бы рады их продать, но мы должны обратиться к ним в течение ближайших двух дней. Значит, мы должны быть готовы документально оформить создание консорциума в любую минуту. Поэтому я предлагаю сейчас же просмотреть подготовленные документы.

Кэш кивнул в сторону лежавшей перед Фелисити стопки бумаг. Способностями Кэша можно только восхищаться, подумал я.

Но Хамилтон и на этот раз вывернулся.

– Я понимаю, что вы хотите сказать. Кэш. Я не возражаю, что просмотреть проекты документов лучше сейчас. Но не считайте это моим окончательным согласием.

Пайпер подошел к столу.

– Меня это устраивает. Я могу понять вашу осторожность. А теперь, надеюсь, вы меня простите. Мистер Денни знает мое отношение к юридическим документам. Рад был побеседовать с вами, Хамилтон. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество.

Излучая могущество и очарование, Пайпер протянул руку Хамилтону. Теперь в сравнении с Пайпером Хамилтон выглядел неуклюжим педантом, и это ему определенно не нравилось. Он встал, пожал руку Пайперу, повернулся к столу и взялся за стопку бумаг.

– Что ж, в таком случае давайте просмотрим документы.

Кэш тоже извинился и ушел, забрав с собой Кэти. Вскоре за ними последовал и Роб. Обсуждать документы остались четверо: Денни, Фелисити, Хамилтон и я. У Фелисити было слишком мало времени, чтобы тщательно подготовить проект соглашения. Я не сказал бы, что она плохо поработала, но в проекте было несколько упущений. Мы заранее договорились, что по возможности Денни будет удовлетворять все требования Хамилтона. Мы не могли тратить долгие часы на обсуждение юридических тонкостей, которые в конце концов все равно будут никому не нужны. Хамилтон не согласился с некоторыми пунктами, и Денни после непродолжительного сопротивления уступил. Через два часа у нас был готов документ, который устраивал всех. Если Хамилтон решит присоединиться к консорциуму, то он сможет тут же подписать соглашение.

Когда мы на такси возвращались в офис «Де Джонга», Хамилтон большую часть пути не проронил ни звука. Отвернувшись к окошку, он невидящим взглядом провожал проносившиеся мимо автобусы, такси и грузовики. Наконец он что-то неразборчиво пробормотал.

– Вы, кажется, что-то сказали? – спросил я.

– Мне это не нравится, – проговорил Хамилтон.

Я с минуту раздумывал над неожиданным заявлением.

– Что именно вам не нравится?

– Все слишком просто. Я чувствую, здесь что-то не так. И Пайпер лгал, когда рассказывал, как он узнал о покупке компании «Микс-н-Матч». Я не знаю, в какую игру он играет, но он определенно что-то затеял.

Мне слова Хамилтона не понравились. Я считал, что Пайпер говорил очень убедительно, однако провести Хамилтона ему не удалось. Чтобы не возбудить подозрений, я решил не уговаривать Хамилтона согласиться. С другой стороны, мне позарез нужно было его согласие.

– Что он может сделать? – спросил я. – Соглашение составлено так, что ни в чем не допускает двусмысленного толкования.

Так оно и было. Ни Пайпер, ни кто другой не могли предпринять ничего, не спросив сначала согласия у «Де Джонг энд компани». Хамилтон имел право вето на любые финансовые операции консорциума.

– Не знаю, – признался Хамилтон. – не могу понять, что он задумал. – Он погладил бородку. – В отношении кредитных операций там все в порядке? – спросил он, глядя мне в глаза.

Я выдержал его взгляд.

– Все в полном порядке. Разумеется, ни в одной компании нельзя предугадать все подводные камни, но мне представляется, что при продаже долговых обязательств по двадцать центов за доллар банкротство – наилучший выход. Цена облигаций должна вырасти в любом случае.

Хамилтон, по-прежнему не сводя с меня взгляда, улыбнулся с искренней симпатией.

– Я рад, что в этом деле вы работаете вместе со мной. Приятно иметь сотрудника, которому можно доверять.

Должно быть, на моем лице невольно отразилось удивление, и Хамилтон снова отвернулся к окошку.

– Жаль, что вы не сможете и впредь работать со мной.

Этот короткий спектакль заставил меня на минуту возгордиться. Но лишь на минуту. Про себя я тут же посмеялся над анекдотичностью ситуации: вероятно, Хамилтон действительно думает, что я – единственный человек, которому он может доверять. Скоро я ему покажу, как жестоко он ошибается.

Мы вернулись в офис и разошлись по рабочим местам. Я позвонил Кэшу.

– Признай, Пайпер сыграл просто здорово, да? – сказал он.

– Я тоже так думал, но Хамилтон что-то заподозрил.

– Так он собирается присоединяться к консорциуму?

– Судя по его настроению – нет.

– Мы в чем-то просчитались?

– Сначала все шло хорошо, – сказал я. – Он не смог устоять перед искушением заработать огромные деньги. Но он не доверяет ни Пайперу, ни тебе. Он уверен, что вы что-то затеяли, но не знает, что именно. И я не думаю, что он станет рисковать такими деньгами лишь для того, чтобы получить ответ на этот вопрос.

– Черт! – сказал Кэш. – Послушай, я наверняка смогу его уговорить.

– Ничего не выйдет. К сожалению, Хамилтон относился к тебе настороженно и в лучшие времена. Ты просто дашь ему новую пищу для сомнений и подозрений.

– Ладно. А что если с ним поговорит еще раз Пайпер? Или ты?

– Пайпера он не будет слушать. А если его стану уговаривать я, он решит, что я тронулся.

Мы помолчали, обдумывая ситуацию.

– Как продвигаются дела с «Финикс просперити»? – спросил я.

– Джеку Салмону идея понравилась, – сказал Кэш. – Но он говорит, что ему нужно подумать. То есть проконсультироваться у Хамилтона.

– А что Хамилтон ему скажет в таком настроении, нетрудно себе представить. Позвони, если у тебя появятся свежие мысли, – сказал я и положил трубку.

Я был не в духе. Казалось, все шло идеально, мы были так близки к цели, но теперь наш план грозил рухнуть из-за того, что в последнюю минуту у Хамилтона возникли неопределенные опасения.

Я безуспешно пытался найти выход, когда на телефонном пульте замигала лампочка. Это была Кэти.

– У меня есть идея, – сказала она.

– Какая? – Мое сердце заколотилось быстрей.

– Возможно, Хамилтон не поверит Кэшу, Пайперу или даже тебе, но меня он во всяком случае выслушает.

– Ты хочешь сказать, что ты посоветуешь ему вложить деньги, и он примет все за чистую монету? – засомневался я.

– Нет, он поверит мне, если я посоветую ему не вкладывать деньги.

Кэти подробно изложила мне свой план. Я его одобрил. Кэти позвонила точно в половине четвертого. Я сделал так, что именно в этот момент разговаривал с Хамилтоном в надежде, что он предложит мне послушать разговор. Так оно и случилось. Как только Хамилтон узнал, о чем хочет поговорить с ним Кэти, он жестом показал мне на вторую трубку.

Я услышал как бы нерешительный, сомневающийся голос Кэти.

– Кэш поручил мне спросить, не приняли ли вы решение относительно участия в консорциуме.

Кэти произнесла эту фразу неохотно, с ленцой, словно ей самой было вовсе неинтересно знать ответ.

– Полагаю, наше участие маловероятно, – сказал Хамилтон.

– Гм-м, хорошо, – сказала Кэти. – Я передам Кэшу. Он наверняка расстроится.

– Передайте.

Хамилтон уже собирался положить трубку, когда Кэти вдруг выпалила:

– Можно задать вам один вопрос? – В ее голосе чувствовалась нервозность.

– Да?

– Почему вы не хотите присоединиться к консорциуму?

Хамилтон немного помедлил, потом, решив, очевидно, что, сказав правду, он ничего не потеряет, ответил:

– Мне вся эта затея кажется подозрительной. Не знаю почему. Но уверен, что здесь есть какая-то подоплека, а Пайпер не хочет в этом признаться.

– О, я очень рада, что вы так думаете, – с облегчением в голосе затараторила Кэти. – Вы совершенно правы, все это не просто так. Все абсолютно уверены, что компания перейдет в другие руки. Не знаю, откуда они получили эту информацию, меня беспокоит другое – насколько это законно. Я бы ни за что на свете не стала ввязываться в такую аферу. И я не знаю, что мне делать. Может быть, лучше сообщить руководству? – Хамилтон промолчал, и Кэти продолжала: – Если я скажу и Кэш об этом узнает, он меня убьет. А ведь может оказаться и так, что во всем этом вообще нет ничего противозаконного, да?

Хамилтон чуть заметно насторожился. Он внимательно ловил каждое слово Кэти.

– На вашем месте я бы не торопился сообщать руководству банка. Раз вам неизвестен источник информации, никто не сможет предъявить вам обвинение.

– Вы в этом уверены?

– Совершенно уверен.

– Ну что же... – с сомнением в голосе проговорила Кэти.

– Что будет делать Кэш, если я откажусь от участия в консорциуме?

– На этот случай у нас есть еще один инвестор из Штатов, который пока раздумывает, а если и он откажется, то мы уже получили согласие Майкла Холла из «Уэссекс траста», он дает все сорок миллионов.

Хамилтон прищурился. Майкл Холл был известен в Сити как один из самых ловких инвесторов. Его портрет часто появлялся в журналах, где он обычно похвалялся умением точно угадывать момент, когда нужно покупать или продавать ценные бумаги. Сам Хамилтон избегал журналистов и не раз говорил, что презирает Холла за его любовь к дешевой саморекламе, но на самом деле он просто завидовал Холлу. Если компания «Микс-н-Матч» действительно дает редкую возможность сделать большие деньги и если этой возможностью воспользуется Холл, перебежав дорогу Хамилтону, то мой бывший босс будет в ярости.

– Есть еще одна деталь, которую я не вполне понимаю, – сказал Хамилтон. – Почему Пайпер .остановил свой выбор именно на мне? У него наверняка были сотни других вариантов.

– О, Пайпер здесь не при чем, – охотно объяснила Кэти. – На этом настаивал Кэш. Знаете, я думаю, что вообще вся эта операция родилась в голове Кэша. Он смотрит на нее, как на способ дать возможность своим основным клиентам заработать большие деньги. Кажется, он боится потерять связь с вашим банком, особенно после такого непростого ухода Пола. Кэш очень хочет, чтобы вы согласились участвовать в консорциуме.

– Понятно.

– Значит, мне передать Кэшу, что консорциум вас не интересует?

– Да, – подтвердил Хамилтон и положил трубку.

Проклятье, подумал я. Кэти сыграла превосходно, но похоже, что Хамилтон не торопится глотать наживку.

К нам подошел Роб.

– Так мы будем работать с этой «Микс-н-Матч»? – спросил он.

Хамилтон, откинувшись на спинку кресла, молча ласкал свою бородку.

– Эта девушка слишком много болтает, – добавил Роб.

– Мне кажется, что она просто напугана, – пояснил я. – Хорошо, что мы спустили этот проект на тормозах.

– Думаю, спускать его на тормозах мы не будем, – возразил Хамилтон. – Я склонен ей верить. Полагаю, Кэш действительно располагает какой-то информацией. Уговаривать своих клиентов на верные операции – это в его духе. И будь я проклят, если позволю этой примадонне Холлу прибрать всю операцию к рукам.

– Значит, мы присоединяемся к консорциуму? – уточнил Роб.

– Да.

– Здорово!

Хамилтон позвонил Кэшу. Услышав в трубке голос Кэша, Хамилтон прежде всего спросил:

– Кэти нас не слышит?

– Нет, – ответил Кэш.

– Думаю, вам лучше остерегаться ее. Я только что с ней говорил, и у меня создалось такое впечатление, что у нее... – он помедлил, подыскивая подходящее слово, – возникли определенные подозрения. Успокойте меня, скажите, во всей этой операции или в способах, которыми вы получали информацию, нет ничего противозаконного?

– Нет, конечно, – запротестовал Кэш. – Поверьте мне, Хамилтон, эта операция кошерна на все сто процентов, даю слово.

Конечно, Хамилтон не поверил Кэшу, но на всякий случай он хотел уберечь себя от любых возможных неприятностей.

– Хорошо. Итак, я вхожу в консорциум и даю двадцать миллионов долларов. Пришлите мне документы с курьером, я их подпишу. И сделайте так, чтобы Кэти ничего не знала о моем решении. Любыми способами отстраните ее от операции. – Хамилтон положил трубку, повернулся ко мне и улыбнулся. – У нас все получится, – сказал он. – Я уверен, все получится.

Я вернулся к своему столу и позвонил Кэти.

– Все отлично! Ты была неподражаема! – сказал я.

– Ты думаешь, теперь он не отступит?

– Ни за что на свете.

– Завтра я улетаю на четыре дня в Нью-Йорк, – сказала Кэти. – Мне нужно встретиться с несколькими клиентами, с которыми мы с Кэшем разговаривали месяц назад. Держи меня в курсе. Кэш скажет, где меня искать.

– Не волнуйся, я обязательно разыщу тебя, – сказал я. Почему-то я почувствовал смутное беспокойство. – Кэти?

– Да?

– Остерегайся Вайгеля.

– Почему?

– Просто на всякий случай остерегайся. Он опасен. Мне вовсе не хотелось бы, чтобы ты попала в неприятную ситуацию.

– Не беспокойся, я с ним не собираюсь встречаться. К тому же у него нет никаких оснований охотиться за мной.

– Ладно, будем надеяться, что ты права, – сказал я без особой уверенности.

Документы были подписаны в тот же день после обеда, и Хамилтон распорядился о переводе двадцати миллионов долларов на счет нового консорциума. Примерно в то же время свою подпись под соглашением поставил и представитель «Финикс просперити»; ссудо-сберегательный банк тоже перевел двадцать миллионов на счет консорциума. Кэш сказал, что Джек Салмон рвался в бой и был ужасно зол на своего шефа, который не дал ему разрешения сразу. Пайпер тоже подписал соглашение, но с переводом своих двадцати миллионов торопиться не стал.

Итак, в течение двадцати четырех часов консорциум стал реальностью и уже имел в своем распоряжении сорок миллионов долларов.

Следующие два дня мне было очень трудно сконцентрировать внимание на работе или хотя бы сделать вид, что я работаю. Хамилтон, как всегда, был спокоен. Он лишь раз проверил, не упал ли курс облигаций «Микс-н-Матч».

Как только Денни, будучи доверенным лицом консорциума, подтвердил, что деньги поступили на счет, я стал действовать. Времени у меня было немного. Я дождался, когда Хамилтон на четверть часа вышел за сэндвичами. Почти все сотрудники тоже ушли на ленч, и в операционной комнате кроме меня остался лишь Стьюарт, которого взяли на место Дебби. Стьюарт листал бюллетень рынка ценных бумаг. Он мог бы меня услышать. Мне приходилось рисковать.

Сначала я позвонил Денни. Я включил запись телефонных разговоров и продал консорциуму по номиналу все облигации «Тремонт-капитала», которыми распоряжался «Де Джонг» – на все двадцать миллионов. Потом я выкупил у консорциума долю «Де Джонга» – тоже по номиналу и тоже на двадцать миллионов долларов. Обе операции отняли у меня не больше минуты. Стьюарт только раз бросил на меня взгляд, потом снова углубился в изучение бюллетеня. Он не мог слышать, о чем я говорил по телефону.

Потом я достал два комплекта бланков и занес в них все детали только что совершенных операций. Теперь облигации «Тремонт-капитала», хранящиеся в банке «Чейз» как собственность компании «Де Джонг», перейдут в банк «Барклиз», принимающий на хранение ценности от консорциума. Акционерный сертификат консорциума, который компания «Де Джонг» только что получила от Денни, будет снова отослан в консорциум. Самое же важное заключалось в том, что банк компании «Де Джонг» будет поставлен в известность о предстоящем переводе сорока миллионов долларов от консорциума.

Я бросил взгляд на часы. Четверть второго. Самое время перекусить и мне.

Стоя в очереди в небольшой закусочной, я еще раз все мысленно просчитал. В результате всех этих операций «Де Джонг» получит назад свои двадцать миллионов, которые он заплатил за фиктивные облигации «Тремонт-капитала». Активы консорциума теперь включали двадцать миллионов долларов в виде облигаций «Тремонт-капитала», представляющих собой акционерный капитал «Финикс просперити». Поскольку единственными активами «Тремонт-капитала» были средства, вложенные в «Финикс просперити», или «денежный станок дядюшки Сэма», то ссудо-сберегательный банк «Финикс просперити» только что купил собственные акции. Если отбросить все несущественное, то результатом всех этих операций было возвращение тех двадцати миллионов долларов, которые компания «Де Джонг» неосторожно инвестировала в «Финике просперити» через «Тремонт-капитал». Все было прекрасно.

Сразу после ленча Хамилтон, Роб и я должны были поехать в адвокатскую контору «Денни энд Кларк». Денни обещал устроить Хамилтону особую встречу. Я с нетерпением ждал этого момента.

Я был доволен собой. Я играл с Хамилтоном на его поле и победил его. Конечно, Дебби уже не воскресить, но зато ее убийца предстанет перед судом, «Де Джонг» вернет свои деньги, а с меня будет снято подозрение в убийстве. В общем, результат неплохой.

Я вернулся к своему столу с бумажным пакетом, в котором лежал бутерброд с сыром и ветчиной, в одной руке и с пластиковой чашкой черного кофе в другой. Кофе из закусочной был намного лучше, чем та мутная жидкость, которая капала из автомата в коридоре офиса. Стьюарт тоже ушел перекусить. В операционной комнате были лишь Хамилтон, рывшийся в каких-то бумагах, и Роб, который, склонившись над «Файненшал таймс», жевал бутерброд.

Я сел и потянулся к заполненным мной бланкам.

На месте их не было.

Я порылся в бумагах, пролистал стопку проспектов. Может быть, я уже передал их для исполнения? Нет. Возможно, я сунул их в портфель? Я был уверен, что оставил бланки на столе, но на всякий случай проверил и портфель. Нет. Может быть, я их спрятал? Нет.

Я хорошо помнил, что сделал с бланками. Я их заполнил и оставил на столе, даже не потрудившись перевернуть обратной стороной кверху. Теперь их на столе не было.

У меня бешено заколотилось сердце. Я набрал полные легкие воздуха и осмотрелся.

У меня за спиной стоял Хамилтон. Он держал в руке заполненные мной бланки и читал их.

– Что это такое? – совершенно спокойно спросил он.

Я встал, повернулся лицом к Хамилтону и, стараясь говорить как можно более бесстрастно, пояснил:

– Это операции, в результате которых «Де Джонг» возвратит деньги, отданные «Тремонт-капиталу».

– Очень умно, – прокомментировал Хамилтон, оторвался от бумаг и уставился на меня.

Холодный взгляд его голубых глаз проникал в мои самые сокровенные мысли, его не могло обмануть мое показное равнодушие.

Он понял, что мне известно все.

– Вы организовали аферу с «Тремонт-капиталом», – сказал я. Мне казалось, что мой негромкий голос исходит издалека, словно это говорил не я, а кто-то другой. – И вы убили Дебби.

Хамилтон молча смотрел на меня.

Я с трудом сдерживался, чтобы не взорваться. Как мог психически нормальный человек убить Дебби? Как мог Хамилтон так поступить со мной? Хамилтон, который терпеливо обучал меня своему делу, который передавал мне свои знания, свое умение, который поощрял меня, оказался всего лишь вором и убийцей. Несмотря на свою холодность, а может быть, благодаря ей, Хамилтон стал для меня не просто шефом, а учителем, образцом для подражания, почти отцом. И все это время он манипулировал мной, а потом, когда я стал угрожать его спокойному существованию, просто выбросил меня.

– Почему вы это сделали? – спросил я сквозь стиснутые зубы. Я был настолько зол, что с трудом выдавливал из себя слова. – Почему вы наделали столько невероятных глупостей? Почему вы разрушили все, чего мы добились?! – Я невольно перешел на крик. – И почему вы убили Дебби?!

– Успокойтесь, молодой человек, – сказал Хамилтон. – Вы слишком эмоциональны.

Мое терпение лопнуло.

– Как это «успокойтесь», черт возьми?! – выкрикнул я. – Вы что, совсем не понимаете, что наделали?! Или для вас все это – продолжение той же проклятой игры?! А все мы – просто фигурки в бесконечной головоломке, которая вам так нравится?! Нет, на самом деле мы – люди, и вам не удастся просто отодвинуть нас в сторону, когда мы мешаем вам на вашем пути. – Я перевел дыхание. – Я уважал вас. Боже, как же я вас уважал. Поверить не могу, насколько я был глуп. Не понимаю, почему вы не убили меня.

Взгляд Хамилтона не дрогнул.

– Вы правы, – сказал он. – Мне следовало бы вас уничтожить. Это было моей ошибкой. Я проявил непростительную мягкотелость. Дебби не повезло, ее пришлось убрать, но тогда это было единственным решением.

Я с трудом сдерживал желание ударить Хамилтона. Чтобы соблазн был не слишком велик, я повернулся к Робу. Вытянувшись в струнку, он сидел за своим столом и молча наблюдал за нами.

– Надо полагать, он с вами заодно? – презрительно произнес я. Должно быть, именно Хамилтон посоветовал ему донести в полицию, что Дебби убил я.

– Нет, Роб – всего лишь немного напуганный мелкий нарушитель, – объяснил Хамилтон. – Он заработал пятьсот фунтов на акциях «Джипсам» и теперь очень боится потерять работу – как и вы. Поэтому я попросил его рассказать в полиции небольшую сказку. И знаете, он с удовольствием согласился. Похоже, он вас недолюбливает.

Роб покраснел и заерзал в кресле.

– И, надо полагать, это вы подбросили серьгу Дебби в мою квартиру?

Хамилтон лишь пожал плечами.

Я стал успокаиваться.

– Ладно, как бы то ни было, теперь все кончено.

На губах Хамилтона заиграла тонкая улыбка.

– Нет, не все, – уверенно заявил он.

– Что вы имеете в виду?

– Вы сами порвете и выбросите эти бланки.

Вот этого я ни за что не сделаю.

– Почему?

Хамилтон опять улыбнулся, взялся за телефонную трубку и четырнадцать раз нажал кнопки. Американский номер.

– Дик? Это Хамилтон. – Он помедлил, слушая ответ Вайгеля. – Послушай, Дик, у нас здесь возникли небольшие проблемы. Сейчас я не могу объяснить, в чем дело. Но если я не перезвоню тебе через пять минут, вызывай своего друга и приступай к выполнению плана относительно Кэти. Потом уходи из офиса и исчезай. Понял? – Хамилтон снова замолчал, слушая Вайгеля, потом бросил взгляд на настенные часы. – Хорошо, у нас сейчас тринадцать тридцать три. Если я не позвоню до тринадцати тридцати восьми, действуй.

Хамилтон положил трубку и повернулся ко мне.

– Кэти стала беспокоить меня с того момента, когда она призналась в намерении сообщить своим боссам о Кэше и Пайпере. Поэтому я предупредил Вайгеля, чтобы его человек не спускал с Кэти глаз на тот случай, если возникнет необходимость ее срочно убрать. Сначала это была простая мера предосторожности.

У меня мороз пробежал по коже. Кэти! В этот момент она должна быть где-то в Нью-Йорке, но не одна, кто-то неотступно следует за ней и ждет сигнала Вайгеля, чтобы убить ее. Сначала Дебби, теперь Кэти. Этого я не мог допустить.

Но не блефует ли Хамилтон? Меня нисколько бы не удивило, если бы он, попав в сложную ситуацию, пошел на любой обман. А если он решит блефовать, то будет это делать очень убедительно.

Хамилтон словно прочел мои мысли.

– Вы знаете, что я говорю правду, – сказал он. – Впрочем, в любом случае вы не пойдете на такой риск, не так ли? Возможно, я лгу, но просто так вы не станете рисковать жизнью Кэти.

Хамилтон был прав. Мы не раз вместе оценивали степень риска той или иной операции. С моей стороны было бы непростительной глупостью не обратить внимания на его угрозу. Хамилтон понимал, что этого я не сделаю.

Он по-прежнему не сводил с меня глаз. Он улыбался.

– Ведь вы в нее влюблены, правда? Для вас она – нечто большее, чем просто еще один сейлсмен в юбке? Так-так. Тогда вам придется порвать эти бланки.

Я был вне себя. Хамилтон опять выиграл, у меня не было выбора, и это мне вовсе не нравилось. Я почти загнал его в угол, но он опять перехитрил меня. Он стоял передо мной, чуть заметно улыбаясь, просчитывая все варианты и безошибочно находя единственно верное решение. Как всегда.

Я бросил взгляд на часы. Час тридцать пять. Не позже чем через три минуты Хамилтон должен позвонить Вайгелю.

– Теперь, когда вы сами порвали свои распоряжения, – сказал Хамилтон, – заполните другие бланки приказа. Распорядитесь о выкупе доли «Финикс просперити» в консорциуме, всех двадцати миллионов долларов, с расчетом в тот же день. Скажите, чтобы все было сделано немедленно и чтобы вам сообщили, когда деньги будут переведены. Я прослежу.

Я задумался. Приказ Хамилтона означал, что «Финикс просперити» в конце концов ничего не потеряет.

Я вздохнул. Мне ничего не оставалось, как точно выполнять все указания Хамилтона. Я сел за стол и достал несколько незаполненных бланков. В этот момент замигала лампочка. Хамилтон протянул было руку, чтобы остановить меня, но опоздал.

– Да? – сказал я.

– Пол, это Роберт Денни.

– О, здравствуйте, – отозвался я.

– Я понимаю, вы сейчас не можете говорить, – сказал Денни, – но у нас все готово. Мы ждем вас, Хамилтона и Роба. Полиция тоже здесь.

– Не Пауэлл, надеюсь? – уточнил я.

– Инспектор Пауэлл тоже у нас, но с ним его шеф, старший инспектор Дин, и два сотрудника отдела борьбы с особо опасными преступлениями. А ФБР готово схватить Вайгеля в Нью-Йорке.

Хамилтон не мог слышать, что говорил Денни, но не спускал с меня глаз. Я бросил взгляд на часы. Час тридцать семь.

– Осталась одна минута, – сказал Хамилтон, заметив мой взгляд.

– Они рядом с его кабинетом? – спросил я Денни.

– Подождите, – отозвался он. В трубке я слышал приглушенные неразборчивые голоса. Они переговаривались целую вечность. Я следил за секундной стрелкой, которая неумолимо приближалась к цифре 12. Наши часы показывали время с точностью до секунды. Мне оставалось надеяться, что часы Вайгеля не менее точны. – Да, они стоят за дверью.

– Я не стану звонить Дику Вайгелю, если вы сейчас же не положите трубку, – сказал Хамилтон.

Я посмотрел на него. Он был настроен серьезно. У меня в голове пронеслись тысячи мыслей. Мне представлялся единственный шанс остановить Хамилтона. Если я этот шанс упущу, то никто на свете не сможет поручиться за жизнь Кэти. К тому же я не мог просто так отпустить Хамилтона.

Я решился.

– Слушайте меня внимательно, – скороговоркой выпалил я Денни. – Передайте, что ФБР должно немедленно арестовать Вайгеля. И пришлите полицейских сюда. Быстро. У нас считанные секунды. Через минуту я все объясню.

– Понятно, – ответил Денни.

Я понимал, что многим рискую, и оттого мое сердце заколотилось так, что, казалось, было готово выпрыгнуть из груди. Я положил трубку, встал и повернулся к Хамилтону. Его глаза в удивлении округлились. Такого поворота событий он не ожидал.

– Я не блефовал, – сказал Хамилтон. – Считайте, Кэти нет.

Он медленно наклонился, взял свой портфель и, ни на секунду не сводя с меня взгляда, стал пятиться к двери.

Краешком глаза я заметил, как за спиной Хамилтона метнулась чья-то тень. Это Роб перемахнул через стол, сбив компьютер, и прыгнул на Хамилтона. Оба упали, сильно ударившись о пол. Роб вскрикнул и схватился за плечо. Хамилтон стал подниматься, и я бросился на него. Он отчаянно сопротивлялся, но Роб подоспел мне на помощь, и мы вдвоем пригвоздили Хамилтона к полу. Роб держал его за ноги, я – за плечи.

– Свяжи ему руки! – крикнул Роб.

Я покрутил головой, увидел валявшийся на полу разбитый компьютер и одной рукой потянул к себе его электрический шнур. Однако мои попытки связать им Хамилтону руки были безуспешны. Хамилтон извивался, выкручивался, и даже вдвоем мы никак не могли соединить его запястья хотя бы на несколько секунд.

– Не вертись! – крикнул я.

Хамилтон все еще отчаянно сопротивлялся, и каким-то образом ему даже удалось ударить Роба ногой по ребрам. Я набросил шнур Хамилтону на шею и оттянул его голову назад.

– Я сказал, не вертись!

Хамилтон резко дернулся и едва не сбросил меня с плеч. Я сильнее затянул шнур. Во мне вскипела злоба. Этот сукин сын обманул меня, предал меня, он лгал, мошенничал и убивал. Если бы ему представилась возможность, он убил бы и Кэти. В сущности, я не мог быть уверен, что это ему уже не удалось.

Я стиснул зубы и затянул шнур сильнее. У меня звенело в ушах. Распростертое на полу тело застыло. До меня словно издалека доносились крики Роба.

Потом я почувствовал, как чьи-то сильные руки схватили шнур и вырвали его у меня. Другие руки оттащили меня от , Хамилтона. Я бросил взгляд на своего врага. Его голова упала на пол, широко раскрытым ртом он с трудом ловил воздух, на губах выступила пена, лицо стало пунцовым.

Я упал в кресло. Приступ ярости миновал. Здравый смысл подсказывал мне: я должен радоваться, что не успел задушить Хамилтона. Над ним склонился полицейский, другой полицейский крепко держал меня за плечи. В комнате находилось еще двое полицейских, один из них что-то требовательно говорил по радио. Мой мозг снова обрел способность мыслить. Кэти! Я рванулся к своему столу и набрал номер Денни. Он соединил меня со старшим инспектором Дином.

За несколько секунд я изложил ему все, что здесь произошло. Дин хотел задать мне какие-то вопросы. Но мне некогда было выслушивать их. Я хотел знать, что с Кэти.

– ФБР арестовало Вайгеля? – спросил я. – Он успел позвонить своему киллеру? Вы можете узнать это прямо сейчас?

– Хорошо, – ответил Дин.

Я слышал переговоры по радио, но не мог разобрать слов. Двое полицейских надели на Хамилтона наручники и вывели его из комнаты. Мой бывший босс никак не мог восстановить дыхание. Я был рад, что его убрали с моих глаз.

Минута тянулась бесконечно долго. Наконец я снова услышал голос Дина:

– Вайгель арестован, – сообщил он.

– Он успел позвонить? – с надеждой спросил я.

– Когда агенты вошли к нему в кабинет, он как раз опускал телефонную трубку, – невесело ответил Дин. – Он не захотел сообщить, кому звонил, но парни из ФБР, судя по его реакции, считают, что он вполне мог разговаривать с киллером.

Господи! Я проиграй. О Кэти, Кэти, Кэти!

– Мистер Марри! – настойчиво звал меня голос Дина. – Нам нужно знать, где она сейчас находится.

– Конечно, я выясню.

Я тут же набрал номер Кэша.

– Алло.

– Кэш, все пошло не так. Вайгель успел дать команду киллеру. Ты знаешь, где она сейчас?

– Что происходит? Вы должны быть сейчас у Денни. Что случилось?

– Слушай, у меня нет времени объяснять. Ты только скажи, где сейчас находится Кэти, хорошо?

– Ладно, ладно. Здесь у меня ее программа. Дай посмотреть. – Мне хотелось поторопить Кэша. – Вот она. В девять часов у нее встреча в «Араб-Американ инвестмент». Это на Мэдисон-авеню, 520. Она остановилась в «Интерконе». Насколько я ее знаю, сейчас она как раз должна идти на встречу.

– Спасибо. Я позвоню тебе еще.

Я снова связался с Дином и пересказал ему все, что сообщил мне Кэш.

– Хорошо, – сказал Дин. – Сейчас у нас без десяти два, в Нью-Йорке – без десяти девять. Она уже должна быть почти на месте. Я сообщу в ФБР.

Невидящим взглядом я смотрел на экраны, не замечая зеленых цифр и букв. Мыслями я был на нью-йоркской улице, разыскивая там Кэти.

Громко тикали часы. За моей спиной хрипело радио полиции. Я сидел за своим столом и ждал телефонного звонка. Только на этот раз я ждал сообщения не о курсе облигаций, а о жизни Кэти.

Как я мог совершить такую глупость? Почему я пошел на риск? Это же не продажа пакета облигаций! Идиот! Идиот! Идиот!

На телефонном пульте замигала лампочка. Я схватил трубку и сначала услышал не голос, а лишь шум уличного движения.

– Пол! Это Кэти.

Это был не голос, а скорее настойчивый шепот. Но она была жива! Слава Богу! По крайней мере пока жива.

– Я боюсь. От меня не отстает какой-то мужчина. Я точно знаю. Он идет за мной от самого отеля.

– Что он делает сейчас?

– Прислонился к церковной стене, листает газету, делает вид, что не смотрит на меня.

– На улице многолюдно?

– Да. Я рядом с Пятой авеню. Тут везде толпы.

– Хорошо. Где именно ты находишься?

– В телефонной будке на 35-й улице, прямо у входа на станцию подземки.

– Подожди, не вешай трубку.

Я повернулся, передал слова Кэти стоявшему у меня за спиной полицейскому, который тут же повторил их по радио.

– Кэти, оставайся на месте, никуда не уходи. Полиция прибудет с минуты на минуту. Продолжай говорить по телефону.

– Кто он? Что он задумал? – недоумевала Кэти, в ее голосе слышался неподдельный страх.

– Его послал Вайгель. Но не беспокойся, на людной улице он ничего не сделает.

Я старался говорить уверенным тоном и надеялся, что не обманываю Кэти, но на самом деле я тоже ничего не знал. Мы были слишком напряжены, чтобы обмениваться ничего не значащими фразами, поэтому довольно долго молчали. До меня доносился обычный шум нью-йоркской улицы: автомобильное движение, скрип тормозов, обрывки фраз прохожих.

Я не сводил взгляда с секундной стрелки настенных часов. Теперь она еле ползла по циферблату. Откуда должна приехать полиция? Я представил себе геометрически правильную сетку улиц в центре Манхэттена. В час пик там потребуется добрых десять минут, чтобы проехать три квартала.

Я вздрогнул. Где Кэти? Почему она молчит?

– Кэти?

– Да, Пол, я здесь.

Слава Богу.

– Тот мужчина ушел?

– Нет, он еще подпирает церковную стену.

– Хорошо. Если он сделает хотя бы шаг, сразу скажи мне, ладно?

– Ладно. – Пауза. – Пол, я боюсь. – Я еле слышал тихий голос Кэти.

– Не волнуйся, ждать осталось недолго.

Потом я услышал вой сирен, постепенно набиравший силу.

– Господи! – выдохнула Кэти. – Он переходит улицу. Он идет прямо ко мне.

– Бросай трубку и беги! – крикнул я. – Беги!

Я услышал стук трубки, ударившейся о стенку телефонной будки и звук лопнувшего пластика. Секунду в трубке было тихо, потом раздались крики, визг женщин, вопли мужчин, все более громкий вой сирен, возглас: «Ее ранили!», другой: «Она истекает кровью!». Потом вой сирен заглушил все, раздались громкие, уверенные голоса полицейских. Они приказывали людям отойти, дать им возможность заняться своим делом.

– Кэти! – кричал я. – Кэти!

Потом я услышал ее голос. Милый голос Кэти. Испуганный, то и дело прерываемый всхлипываниями, но все же ее голос.

– Пол?

– С тобой все в порядке?

– Да. Он ранил другую женщину, а у меня все в порядке. Все хорошо.