Ёжик тем временем вскипятил самовар и разливал чай по блюдечкам. Медвежонку он поставил баночку с мёдом, а Ослику — тарелку с лопушками.
О ёлке Ёжик не думал, но его печалило, что вот уже полмесяца, как сломались его часы-ходики, а часовщик Дятел обещался, да не прилетел.
— Как мы узнаем, когда будет двенадцать часов? — спросил он у Медвежонка.
— Мы почувствуем! — сказал Ослик.
— Это как же мы почувствуем? — удивился Медвежонок. — Очень просто, — сказал Ослик. — В двенадцать часов нам будет уже ровно три часа хотеться спать!
— Правильно! — обрадовался Ёжик.
И, немного подумав, добавил: — А о ёлке вы не беспокойтесь. В уголке мы поставим табуретку, я на неё встану, а вы на меня повесите игрушки.
— Чем не ёлка? — закричал Медвежонок.
Так они и сделали. [Картинка: i_21.png]
В уголок поставили табуретку, на табуретку встал Ёжик и распушил иголки.
— Игрушки — под кроватью, — сказал он.
Ослик с Медвежонком достали игрушки и повесили на верхние лапы Ёжику по большому засушенному одуванчику, а на каждую иголку — по маленькой еловой шишечке.
— Не забудьте лампочки! — сказал Ёжик.
И на грудь ему повесили три гриба-лисички, и они весело засветились — такие они были рыжие.
— Ты не устала, Ёлка? — спросил Медвежонок, усаживаясь и отхлёбывая из блюдечка чай.
Ёжик стоял на табуретке, как настоящая ёлка, и улыбался.
— Нет, — сказал Ёжик. — А сколько сейчас времени?
Ослик дремал.
— Без пяти двенадцать! — сказал Медвежонок. — Как Ослик заснёт, будет ровно Новый год.
— Тогда налей мне и себе клюквенного сока, — сказал Ёжик-Ёлка.
— Ты хочешь клюквенного сока? — спросил Медвежонок у Ослика. Ослик почти совсем спал.
— Теперь должны бить часы, — пробормотал он.
Ёжик аккуратно, чтобы не испортить засушенный одуванчик,взял в правую лапу чашечку с клюквенным соком а нижней, притоптывая, стал отбивать часы.
— Бам! бам! бам! — приговаривал он.
— Уже три, — сказал Медвежонок. — Теперь давай ударю я!
Он трижды стукнул лапой об пол и тоже сказал:
— Бам! бам! бам!.. Теперь твоя очередь, Ослик!
Ослик три раза стукнул об пол копытцем, но ничего не сказал.
— Теперь снова я! — крикнул Ёжик. И все, затаив дыхание, выслушали последние: «Бам! бам! бам!»
— Ура! — крикнул Медвежонок, и Ослик уснул совсем.
Скоро заснул и Медвежонок.
Только Ёжик стоял в уголке на табуретке и не знал, что ему делать. И он стал петь песни и пел их до самого утра, чтобы не уснуть и не сломать игрушки.
Как Ослик, Ёжик и Медвежонок писали друг другу письма
На второй день после Нового года Ёжик получил письмо. Принесла его Белка, подсунула под дверь и убежала.
Медвежонок нацарапал на кусочке бересты:
«Дорогой Ёжик! У меня за окошком падает снег. Снежинки садятся на завалинку и разговаривают. Одна снежинка мне сказала, что видела тебя, но ты ей показался скучным. Будто сидел ты на пеньке у ручья грустный-грустный и о чём-то думал. Я тоже много думаю последнее время. А думаю я о том, что скоро весна, а у нас с тобой нет лодки. Растает снег, кругом будет одна вода, и мы долгое время не увидимся. Не о том ли и ты думал, дорогой Ёжик, сидя на пеньке у ручья? Я так и подумал, что об этом же.
Любящий тебяМ е д в е ж о н о к».
Ёжик прочитал письмо и задумался.
«Действительно, — думал Ёжик, — скоро весна, а у нас нет лодки»
Он достал из шкафа кусочек бересты, отыскал под кроватью вылинявшую иголку, придвинул поближе служивший ему лампой гриб-лисичку и принялся за письмо.
«Дорогой Ослик! — нацарапал Ёжик и кончиком языка потрогал кончик носа. — Я сижу дома, за окном падает снег, а скоро будет весна.»
Тут Ёжик немного подумал и стал царапать дальше:
«Весной много воды, а у нас нет лодки. Не об этом ли ты сейчас думаешь, Ослик?
Твой другЕ ж и к».
Письмо он отдал Снегирю, и Снегирь, быстро долетев до домика Ослика, бросил его в форточку.
Когда письмо шлёпнулось на стол. Ослик обедал.
«Хм! — подумал Ослик, разглядывая кусочек бересты. — А ведь это — письмо!»
И принялся читать. Дочтя до половины, он глянул в окно и увидел, что у него за окошком тоже падает снег.
Потом он прочитал вторую половину и решил, что Ёжик прав.
«А ведь надо написать письмо», — подумал он.
Достал кусочек бересты и угольком нарисовал на нём лодку, а внизу написал:
«Дорогой Медвежонок Я сижу за столом, а за окном у меня падает снег. Весной этот снег растает, и будет очень много воды. Если мы сейчас не построим лодку, весной мы не увидимся до самого лета. Не об этом ли ты сейчас думаешь, Медвежонок?
Любящий тебяО с л и к».
Он отдал письмо Свиристелю и прилёг после обеда отдохнуть.
Получив письмо. Медвежонок рассердился.
«Как — крикнул он. — Я только об этом и думаю. У меня даже голова стала чуть-чуть больше!»
И на обороте Ослиной бересты он тщательно нацарапал:
«Дорогой Ослик. Я самый первый подумал, что нам нужна лодка».
«Нет, — пришёл ответ. — Это Ёжик подумал самый первый»
А Ёжику Ослик написал:
«Ты самый первый подумал, что нам нужна лодка, а Медвежонок говорит, что это он?»
«Я самый первый подумал, — решил Ёжик, получив письмо Ослика. — Ведь если бы я подумал не самый первый. Ослик бы мне об этом не написал!» И он принялся выцарапывать письмо Медвежонку:
«Дорогой Медвежонок, — тихо нацарапал он и потрогал кончиком языка кончик носа. — Я сижу дома а за окошком у меня падает снег…»
Тут он немного передохнул и принялся выцарапывать дальше:
«Я получил твоё письмо, но я уже да-авно думаю, что нам нужна лодка. И не об этом ли ты сейчас думаешь, Медвежонок?
Любящий тебяЕ ж и к».
Получив послание Ёжика, Медвежонок так огорчился, что заболел и прохворал всю зиму.
«Ведь это же я первый подумал?» — шептал он, когда ему становилось лучше. И щупал голову.
А весной снег растаял и в лесу было столько воды, что Медвежонок, Ослик и Ёжик не встречались до самого лета.
Зимняя сказка
С утра падал снег. Медвежонок сидел на опушке леса на пеньке, задрав голову, и считал, и слизывал упавшие на нос снежинки. [Картинка: i_22.png]
Снежинки падали сладкие, пушистые и прежде, чем опуститься совсем, привставали на цыпочки. Ах как это было весело!
«Седьмая», — прошептал Медвежонок и, полюбовавшись всласть, облизал нос.
Но снежинки были заколдованные: они не таяли и продолжали оставаться такими же пушистыми у Медвежонка в животе.
«Ах, здравствуйте, голубушка! — сказали шесть снежинок своей подруге, когда она очутилась рядом с ними. — В лесу так же безветренно? Медвежонок по-прежнему сидитна пеньке? Ах какой смешной Медвежонок!»
Медвежонок слышал, что кто-то в животе у него разговаривает, но не обращал внимания.
А снег всё падал и падал. Снежинки всё чаще опускались Медвежонку на нос, приседали и, улыбаясь, говорили: «Здравствуй, Медвежонок!»
«Очень приятно, — говорил Медвежонок. — Вы — шестьдесят восьмая». И облизывался.
К вечеру он съел триста снежинок, и ему стало так холодно, что он едва добрался до берлоги и сразу уснул. И ему приснилось, что он — пушистая, мягкая снежинка… И что он опустился на нос какому-то Медвежонку и сказал: «Здравствуй, Медвежонок!» — а в ответ услышал: «Очень приятно, вы — триста двадцатая…»
«Лам-па-ра-пам!» — заиграла музыка. И Медвежонок закружился в сладком, волшебном танце, и триста снежинок закружились вместе с ним. Они мелькали впереди, сзади, сбоку и, когда он уставал, подхватывали его, и он кружился, кружился, кружился…
Всю зиму Медвежонок болел. Нос у него был сухой и горячий, а в животе плясали снежинки. И только весной, когда по всему лесу зазвенела капель и прилетели птицы, он открыл глаза и увидел на табуретке Ёжика. Ёжик улыбался и шевелил иголками.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Медвежонок.
— Жду, когда ты выздоровеешь, — ответил Ёжик.
— Долго?
— Всю зиму. Я, как узнал, что ты объелся снегом — сразу перетащил все свои припасы к тебе…
— И всю зиму ты сидел возле меня на табуретке?
— Да, я поил тебя еловым отваром и прикладывал к животу сушёную травку…
— Не помню, — сказал Медвежонок.
— Ещё бы! — вздохнул Ёжик. — Ты всю зиму говорил, что ты — снежинка. Я так боялся, что ты растаешь к весне…
Необыкновенная весна
— Если бы ко мне пришла Волчица и сказала: «Ёжик хочешь, я тебя сделаю волчонком?» — я бы ей сказал: «Нет!» А ты?
— Я бы ей сказал: «Только попробуй!»
— А она бы сказала: «Соглашайся, Медвежонок, мы с тобой вместе будем есть лошадей!»
— А я бы ей сказал: «А кто будет Медвежонком?»
— А она бы сказала: «А Медвежонка не будет. Будет коричневый волчонок Топотун».
— А кто будет Медвежонком?!
— Я же тебе говорю, — сказал Ёжик, — Медвежонка не будет: будет коричневый волчонок Топотун.
— Отойди! — рявкнул Медвежонок. — Или я не знаю, что я с тобой сделаю.
— Так это же не я — это же Волчица, — сказал Ёжик.
— Всё равно! — сказал Медвежонок.
И заплакал.
Необыкновенная весна
Это была самая необыкновенная весна из всех, которые помнил Ёжик.
Распустились деревья, зазеленела травка, и тысячи вымытых дождями птиц запели в лесу. Всё цвело. [Картинка: i_23.png]
Сначала цвели голубые подснежники. И пока они цвели. Ёжику казалось, будто вокруг его дома — море, и что стоит ему сойти с крыльца — и он сразу утонет. И поэтому он целую неделю сидел на крыльце, пил чай и пел песенки.
Потом зацвели одуванчики. Они раскачивались на своих тоненьких ножках и были такие жёлтые, что, проснувшись однажды утром и выбежав на крыльцо, Ёжик подумал, что он очутился в жёлтой-прежелтой Африке.
«Не может быть! — подумал тогда Ёжик. — Ведь если бы это была Африка, я бы обязательно увидел Льва!»
И тут же юркнул в дом и захлопнул дверь, потому что прямо против крыльца сидел настоящий Лев. У него была зелёная грива и тоненький зелёный хвост.
— Что же это? — бормотал Ёжик, разглядывая Льва через замочную скважину.
А потом догадался, что это старый пень выпустил зелёные побеги и расцвёл за одну ночь.
— Всё цветёт! — выходя на крыльцо, запел Ёжик.
И взял свою старую табуретку и поставил её в чан с водой.
А когда на следующее утро проснулся, увидел, что его старая табуретка зацвела клейкими берёзовыми листочками. [Картинка: i_24.png]
Весёлая сказка
Однажды Ослик возвращался домой ночью. Светила луна, и равнина была вся в туманен а звёзды опустились так низко, что при каждом шаге вздрагивали и звенели у него на ушах, как бубенчики.
Было так хорошо, что Ослик запел грустную песню.
— Передай кольцо, — тянул Ослик, — а-а-бручаль-ное…
А луна спустилась совсем низко, и звёзды расстелились прямо по траве и теперь звенели уже под копытцами.
«Ай, как хорошо — думал Ослик. — Вот я иду… Вот луна светит… Неужели в такую ночь не спит Волк?
Волк, конечно, не спал. Он сидел на холме за осликовым домом и думал: «Задерживается где-то мой серый брат Ослик…»
Когда луна, как клоун, выскочила на самую верхушку неба, Ослик запел:
И когда я умру,
И когда я погибну,
Мои уши, как папоротники,
Прорастут из земли.
Он подходил к дому и теперь уже не сомневался, что Волк не спит, что он где-то поблизости и что между ними сегодня произойдёт разговор.
— Ты устал? — спросил Волк.
— Да, немного.
— Ну, отдохни. Усталое ослиное мясо не так вкусно.
Ослик опустил голову, и звёзды, как бубенчики, зазвенели на кончиках его ушей.
«Бейте в луну, как в бубен, — думал про себя Ослик, — крушите волков копытом, и тогда ваши уши, как папоротники, останутся на земле.»
— Ты уже отдохнул? — спросил Волк.
— У меня что-то затекла нога — сказал Ослик.
— Надо растереть — сказал Волк.
— Затёкшее ослиное мясо не так вкусно.
Он подошёл к Ослику и стал растирать лапами его заднюю ногу.
— Только не вздумай брыкаться — сказал Волк. — Не в этот раз, так в следующий но я тебя всё равно съем.
«Бейте в луну, как в бубен, — вспомнил Ослик. — Крушите волков копытом!..» Но не ударил, нет, а просто засмеялся. И все звёзды на небе тихо рассмеялись вместе с ним.
— Ты чего смеёшься? — спросил Волк.
— Мне щекотно, — сказал Ослик.
— Ну, потерпи немножко, — сказал Волк. — Как твоя нога?
— Как деревянная!
— Сколько тебе лет?! — спросил Волк, продолжая работать лапами.
— 365 250 дней.
Волк задумался.
— Это много или мало? — наконец спросил он.
— Это около миллиона, — сказал Ослик.
— И все ослы такие старые?
— В нашем перелеске — да!
Волк обошёл Ослика и посмотрел ему в глаза.
— А в других перелесках?
— В других, думаю, помоложе, — сказал Ослик.
— На сколько?
— На 18 262 с половиной дня!
— Хм! — сказал Волк. И ушёл по белой равнине, заметая, как дворник, звёзды хвостом.
И когда я умру,— мурлыкал, ложась спать, Ослик, —
И когда я погибну,
Мои уши, как папоротники,
Прорастут из земли!
Чёрный омут
Жил-был Заяц в лесу и всего боялся. Боялся Волка, боялся Лису, боялся Филина. И даже куста осеннего, когда с него осыпались листья, — боялся.
Пришёл Заяц к Чёрному Омуту.
— Чёрный Омут, — говорит, — я в тебя брошусь и утону: надоело мне всех бояться!
— Не делай этого, Заяц! Утонуть всегда успеешь. А ты лучше иди и не бойся!
— Как это? — удивился Заяц.
— А так. Чего тебе бояться, если ты уже ко мне приходил, утонуть решился? Иди — и не бойся!
Пошёл Заяц по дороге, встретил Волка.
— Вот кого я сейчас съем! — обрадовался Волк.
А Заяц идёт себе, посвистывает.
— Ты почему меня не боишься? Почему не бежишь? — крикнул Волк.
— А что мне тебя бояться? — говорит Заяц. — Я у Чёрного Омута был. Чего мне тебя, серого, бояться?
Удивился Волк, поджал хвост, задумался. Встретил Заяц Лису.
— А-а-а!.. — разулыбалась Лиса. — Парная зайчатинка топает! Иди-ка сюда, ушастенький, я тебя съем.
Но Заяц прошёл, даже головы не повернул.
— Я у Чёрного Омута, — говорит, — был, серого Волка не испугался, — уж не тебя ли мне, рыжая, бояться?..
Свечерело.
Сидит Заяц на деньке посреди поляны; пришёл к нему пешком важный Филин в меховых сапожках.
— Сидишь? — спросил Филин.
— Сижу! — сказал Заяц.
— Не боишься сидеть?
— Боялся бы — не сидел.
— А что такой важный стал? Или охрабрел к ночи-то?
— Я у Чёрного Омута был серого Волка не побоялся, мимо Лисы прошёл — не заметил, а про тебя, старая птица, и думать не хочу.
— Ты уходи из нашего леса, Заяц, — подумав, сказал Филин. — Глядя на тебя, все зайцы такими станут.
— Не станут, — сказал Заяц, — все-то…
Пришла осень. Листья сыплются…
Сидит Заяц под кустом, дрожит, сам думает:
«Волка серого не боюсь. Лисы красной — ни капельки. Филина мохноногого — и подавно, а вот когда листья шуршат и осыпаются — страшно мне…»
Пришёл к Чёрном Омуту, спросил:
— Почему, когда листья сыплются, страшно мне?
— Это не листья сыплются — это время шуршит, — сказал Чёрный Омут, — а мы — слушаем. Всем страшно.
Тут снег выпал. Заяц по снегу бегает, никого не боится.
Как Ослик с Медвежонком победили Волка
Когда Ослик с Медвежонком пришли на войну, они стали думать, кто из них будет главным?
— Ты, — сказал Ослик.
— Нет, — сказал Медвежонок. — Ты!
— Почему я? — удивился Ослик. — У тебя клыки, ты будешь грызть врага…
— И у тебя уши: ты услышишь, когда он придёт.
— Кто?
— Волк.
— Но ведь тогда надо будет бежать, — сказал Ослик.
— Что ты! Как раз тогда начнётся война, и мы пойдём в атаку.
— Куда?
— В атаку. «Ура!» «Вперёд!» В атаку.
— А-а-а… — сказал Ослик и присел на пенёк. У него очень болели уши, связанные под подбородком.
— А почему вперёд? — подумав, спросил он. — Разве нельзя сбоку?
— Сбоку — лучше, но вперёд — вернее!
— И когда ты на него налетишь, ты его укусишь, а я его ударю ногой.
— Правильно, — сказал Медвежонок, удобнее устраиваясь на травке.
— А он укусит тебя — продолжал Ослик, — а я его снова ударю ногой…
— Нет. Укусит он тебя. А я его убью.
— Но если он меня укусит, он тоже меня убьёт.
— Пустяки! Я его убью раньше, чем ты умрёшь.
— Но я не хочу умирать! — сказал Ослик.
— Волк тоже не хочет, — сказал Медвежонок и сел.
— Ты думаешь?
— Ну конечно! Давай спать.
Они уснули на лесной опушке, а в это время Волк думал так: «Если они налетят на меня спереди — я укушу Медвежонка, а Ослика лягну ногой; если же сбоку, то наоборот: Ослика я укушу, а Медвежонка лягну. А лучше бы укусить их обоих сразу»
Он уснул под ёлкой в десяти шагах от лесной опушки…
Когда взошла луна. Ослик проснулся и разбудил Медвежонка.
— Волк спит под ёлкой, — сказал он.
— Откуда ты знаешь?
— Я слышу.
— А о чём он думает?
— Ни о чём, он спит.
— А-а-а… — сказал Медвежонок. — Тогда нападём на него сзади.
В это время Волк проснулся и подумал: «Вот я сплю, а на меня могут напасть сзади».
И повернулся к ёлке хвостом.
— Спит? — спросил Медвежонок.
Ослик кивнул, и они стали крадучись подходить к Волку.
«Медвежонок укусит его, а я стукну по голове, — твердил Ослик. — Медвежонок укусит, а я стукну».
— Я укушу, — шепнул Медвежонок, — а ты стукнешь!
— Угу!
И они бок о бок подошли к Волку.
— Давай! — шепнул Ослик.
— Ты первый, ты должен его оглушить.
— Зачем? Он и так спит.
— Но он проснётся, когда я его укушу.
— Вот тогда я его и стукну.
— Нет, — сказал Медвежонок. — Ты главный — ты должен первый.
Ослик осторожно стукнул Волка по голове. Волк заворочался и повернулся на другой бок.
— Ну вот и убили, — сказал Ослик.
— Действительно…
— А зачем?..
— Если б не мы его, так он бы нас!
— Ты думаешь?
— Ну конечно, — сказал Медвежонок, — он бы непременно нас съел.
— А если б не съел?
— А что бы он с тобой делал?
— Не знаю, — сказал Ослик.
Они возвращались с войны в предрассветных сумерках когда большая лесная роса лизала им ноги.
«А Волк лежит под ёлкой, — думал Ослик, — совсем убитый».
— Зачем? — сказал он. — Лучше бы сидеть дома.
— Ты же на войне, — сказал Медвежонок…
Старинная французская песенка
Лесная полянам как парным молоком, была до краёв залита лунным светом. Возле луны, как гнилушки возле старого пня, шевелились звёзды.
Заяц сидел посреди поляны и был совсем голубой.
Заяц играл на свирели старинную французскую песенку.
«Ля-ля! Ля-ля!» — мурлыкала свирель. И старый облезлый Филин улыбался.
Филину было сто лет, а может, больше, но теперь он вспоминал разные страны и улыбался.
«Как это было давно, — думал Филин. — Так же светила луна, так же сидел посреди поляны Заяц, так же осыпались звёзды и играла свирель. Потом поднялся туман. Заяц исчез, а свирель играла…»
«Играй, играй, свирель! — думал Филин. — Я бы съел твоего Зайца, но у меня осыпались перья… И потом — всё равно придёт другой Заяц, сядет посреди поляны и заиграет на скрипке».
Так думал Филин, живший в молодости во Франции, убивший полторы тысячи зайцев и составивший лучшую в мире коллекцию заячьих свирелей, скрипок и барабанов.
«И кто их тянет за уши? — снова подумал о зайцах Филин. — Кто их вытягивает на открытые лунные поляны, кто их заставляет ночи не спать — репетировать, чтобы потом пять минут играть среди лесной тишины?»
«Ля-ля! Лю-лю!» — пела свирель. И Заяц поголубел до того, что у него стали прозрачными уши. Ему было так хорошо, что он весь хотел стать прозрачным, как лунный свет;чтобы его совсем не было; чтобы была одна луна, играющая на свирели.
«Однако, — думал Филин, — этого Зайца не скоро съедят. Я его почти не вижу. Знать, много он репетировала коль может так уйти в свирель, что из неё торчат одни его уши. Знать…»
Филин прикрыл глаза, а когда через мгновение открыл их. Зайца уже не было.
Тысячи лунных зайцев скакали но поляне и у каждого из них в прозрачной лапе была свирель, скрипка или барабан из коллекции Филина.
«Ля-ля! Ля-ля!»
«Пи-пи-пи-пи!»
«Бам-бам!» — пели свирели и скрипки и бил барабан.
И каждый прозрачный Заяц на своём прозрачном инструменте играл старому Филину старинную французскую песенку.
Как Ослик шил шубу
Когда подошла зима. Ослик решил сшить себе шубу.
«Это будет чудесная шуба, — думал он, — тёплая и пушистая. Она должна быть лёгкой, но обязательно с четырьмя карманами: в карманах я буду греть копыта. Воротник должен быть широкий, как шаль: я буду заправлять за него уши. Когда у меня будет шуба, я войду в лес, и никто меня не узнает».
«Кто это, — крикнет Ворона, — такой лохматый?» — «Это Изюбрь!» — скажет Белка. «Это ПТИ-ПТИ-АУРАНГ!» — скажет Филин. «Это мой друг Ослик!» — крикнет Медвежонок, и засмеётся, и весь покувыркается в снегу, и тоже станет непохожим; а я его назову УУР-РУ-ОНГОМ, и все не поверят, кроме нас с ним…
Хорошо бы сшить шубу не из меха, а из ничего. Чтобы она была ничья: ни бобровая, ни соболья, ни беличья — просто шуба. И тогда я буду греться в ничьей шубе, и никто не будет ходить голым. А Волк скажет: «У кого ничья шуба — тот ничей». И никто не будет говорить, что я Ослик: я буду — НИКТО В НИЧЬЕЙ ШУБЕ. Тогда ко мне придёт Лис и скажет: «Послушай, НИКТО В НИЧЬЕЙ ШУБЕ, а ты кто?» — «Никто» — «А в чьей ты шубе?» — «В ничьей». — «Тогда ты — НИКТО В НИЧЬЕЙ ШУБЕ», — скажет Лис. А я посмеюсь, потому что я-то буду знать, что я Ослик.
А когда придёт весна, я пойду на Север. А когда и на Север придёт весна, я пойду на Северный полюс — там-то никогда не бывает весны…
Надо сшить шубу из облаков. А звёздочки взять вместо пуговиц. А там, где темно между облаками, будут карманы. И когда я туда буду класть копыта, я буду лететь, а в тёплую погоду ходить по земле.
Хорошо бы такую шубу сшить прямо сейчас же, вот прямо сейчас. Влезть на сосну и положить копыта в карманы. И полететь… А потом, может быть, пойти по земле… Вот прямо на эту сосну”.
И Ослик полез на старую сосну, и влез на самую верхушку, и сложил копыта в карманы, и полетел…
И сразу стал — НИКТО В НИЧЬЕЙ ШУБЕ.
Правда, мы будем всегда?
«Неужели всё так быстро кончается? — подумал Ослик. — Неужели кончится лето умрёт Медвежонок и наступит зима? Почему это не может быть вечно: я, лето и Медвежонок?
Лето умрёт раньше всех, лето уже умирает. Лето во что-то верит, поэтому умирает так смело. Лету нисколько себя не жаль — оно что-то знает. Оно знает что оно будет снова! Оно умрёт совсем ненадолго, а потом снова родится. И снова умрёт… Оно привыкло. Хорошо, если бы я привык умирать и рождаться. Как это грустно и как весело!..»
Медвежонок зашуршал опавшей листвой.
— О чём ты думаешь? — спросил он.
— Я?.. Лежи, лежи, — сказал Ослик.
Теперь он стал вспоминать, как они встретились, как под проливным дождём пробежали весь лес, как сели отдохнуть и как Медвежонок тогда сказал:
— Правда, мы будем всегда?
— Правда.
— Правда, мы никогда не расстанемся?
— Конечно.
— Правда, никогда не будет так, чтобы нам надо было расставаться?
— Так не может быть!
А теперь Медвежонок лежал на опавших листьях с перевязанной головой, и кровь выступила на повязке.
«Как же это так? — думал Ослик. — Как же это так, что какой-то дуб разбил Медвежонку голову? Как же это так, что он упал именно тогда, когда мы проходили под ним?..»
Прилетел Аист.
— Лучше?.. — спросил он.
Ослик покачал головой.
— Как грустно! — вздохнул Аист и погладил Медвежонка крылом.
Ослик снова задумался. Теперь он думал о том как похоронить Медвежонка, чтобы он вернулся, как лето. «Я похороню его на высокой-высокой горе, — решил он, — так, чтобы вокруг было много солнца, а внизу текла речка. Я буду поливать его свежей водой и каждый день разрыхлять землю. И тогда он вырастет. А если я умру, он будет делать то же самое, — и мы не умрём никогда…»
— Послушай, — сказал он Медвежонку, — ты не бойся. Ты весной вырастешь снова.
— Как деревце?
— Да. Я тебя буду каждый день поливать. И разрыхлять землю.
— А ты не забудешь?
— Что ты!
— Не забудь, — попросил Медвежонок.
Он лежал с закрытыми глазами, и если бы чуть-чуть не вздрагивали ноздри, можно было бы подумать, что он совсем умер.
Теперь Ослик не боялся. Он знал: похоронить — это значит посадить, как деревце. [Картинка: i_35.png]
— С тобой и поразговаривать нельзя, — сказал Ёжик.
Медвежонок молчал.
— Что ж ты молчишь?
Медвежонок не ответил.
Он сидел на крылечке и горько плакал.
— Глупый ты: мы же с тобой б е с е д у е м, — сказал Ёжик.
— А кто будет Медвежонком? — всхлипывая, спросил Медвежонок.
Трям! Здравствуйте!
Солнечный Заяц и Медвежонок [Картинка: i_25.png]
Медвежонок проснулся, приоткрыл один глаз и увидел, что на полу перед окном сидит огромный Солнечный Заяц.
— Здорово! — сказал Медвежонок. — Ты кто?
— Я — Солнечный Заяц, — сказал Солнечный Заяц — Я жду, когда ты проснёшься.
И Медвежонок, жмурясь, вылез из постели.
— Сперва застелим постель, — сказал Солнечный Заяц и прыгнул на кровать.
Медвежонок взбил подушку, застелил одеяло.
— Так, — сказал солнечный Заяц. — Теперь будем умываться. — И перелетел к рукомойнику.
Медвежонок умылся.
— Теперь откроем окно!
Медвежонок открыл окно.
— А теперь будем делать зарядку! Раз-два! — И Солнечный Заяц принялся скакать по всему дому.
— Ляжем на спину! — крикнул он, лёг на спину и вытянул уши.
И Медвежонок лёг на спину и постарался передними лапами вытянуть хоть немного свои уши.
«Эх, — подумал он, — мне бы такие уши, как у Зайца!»
— Ты что это делаешь? — спросил Солнечный Заяц.
— Да это я так, — сказал Медвежонок. — Что дальше?
— Переходим к водным процедурам! — сказал заяц и полез в ушат с водой.
— Подвинься, — сказал Медвежонок и сел рядом.
Когда они растёрлись мохнатым полотенцами и сели завтракать, Медвежонок вдруг стукнул лапой по столу.
— А зубы! — сказал он.
— Да, сказал Заяц. — Только я забыл щётку.
И тогда Медвежонок почистил зубы своей зубной щёткой, а Солнечный Заяц — лапой, хотя это не по правилам и у каждого должна быть своя зубная щётка, но что же делать, если Солнечный Заяц в это утро так спешил к Медвежонку, что оставил свою зубную щётку дома?
Когда они снова сели за стол, в дверь постучали и вошёл ёжик со своим Солнечным Зайцем.
— Здравствуй, Медвежонок! — крикнул Ёжик. — Вы уже завтракаете?
— Ага. Садитесь! — сказал Медвежонок.
И они вчетвером сели за стол и вкусно позавтракали.
Трям! Здравствуйте!
Посреди ромашковой поляны стоял задумчивый Ёжик, глядел перед собой серьёзными глазами и думал:
«Сегодня у Зайца день рожденья. Если я ему подарю морковку, он её съест, и ничего не останется. Если капусту — тоже… а что, если я ему подарю…»
И тут на поляне появился Медвежонок. [Картинка: i_26.png]
— Тили-мили, тили-мили! — пел Медвежонок. — Привет, Ёжик! — сказал он и встал на голову.
— Привет! — сказал Ёжик.
— Слушай! — закричал Медвежонок. — Я целую страну выдумал — волшебную, необыкновенную! Я её всю ночь выдумывал, еле-еле выговорил! Тили-мили-трямдия!
— Как?..
— Трямдия! Там все ходят на головах.
— А я ромашки собираю, — сказал Ёжик. — Раз — ромашка, два — ромашка!..
— Три — ромашка! — сорвал третью ромашку Медвежонок и запел:пять — ромашка,шесть — ромашка…
— Семь — ромашка, — подхватил Ёжик. — придумал! — Закричал он. — Надо подарить Зайцу ромашки!
— Погоди! — сказал Медвежонок. — Четвёртую надо сорвать. И потом «семь — ромашка» не пой. Пой: «Семь»! Понял?
— Нет, сказал Ёжик.
— Ну, ты поёшь: «Семь — ромашка!»
— Пою, — сказал Ёжик.
— А у нас в Тили-мили-трямдии поют:пять — ромашка,шесть — ромашка,семь….
— А зачем? — спросил Ёжик.
— Фу-ты! — рассердился Медвежонок. — Ну, чтобы песня была! Повтори.
— Фу-ты! Ну, чтобы песня была! Повтори, — сказал Ёжик. — И, знаешь, давай эту песню подарим Зайцу…
— Да погоди ты со своим Зайцем! — буркнул Медвежонок, сорвал одуванчик и… и тут же оторвался от земли. И поплыл на одуванчике, как на воздушном шаре.
Ёжик растерянно поглядел на него, но Медвежонок протянул ему лапу, и Ёжик стал подниматься в небо вместе с Медвежонком.
Они поднимались всё выше, выше…
Прям над ними плыло лёгкое облако.
— Слушай, давай поедем в Тили-мили-трямдию! — предложил Медвежонок. — Говорить по-ихнему мы умеем. Смотри, какое хорошее слово: «Трям»!
— Трям? Очень хорошее слово, — сказал Ёжик. — А что оно означает?
— Трям — по-тили-мили-трямски значит «здравствуйте!»
— Трям! Здравствуйте! — сказал Ёжик. — А кто пойдёт на день рождения к Зайцу?
— Мы пойдём. Вернёмся из Тили-мили-трямдии и — сразу к нему!
Медвежонок первым забрался на облако; Ёжик забрался следом, сладко зевнул и лёг в ромашках.
— Надо Зайца взять с собой, — сказал Ёжик, — он никогда не был в этой Тили-мили….
— Тили-мили-трямдии! — подсказал Медвежонок.
— Ага. Приедем…
— Трям! Здравствуйте!
— Отдадим ромашки…
— Нас встретят!
— Покормят!
— Спать положат, сказал Медвежонок. — А утром проснёмся и — назад.
— С Зайцем! — сказал Ёжик. — ему будет очень приятно…
Лёгкое облачко с Ёжиком и Медвежонком, тихо покачиваясь, плыло по небу.
— Что ты ко мне со своим Зайцем привязался? — рассвирепел Медвежонок. — Он лягушек боится!
— Кто? Заяц? Заяц никого не боится! Без Зайца — не поеду!
— Тили-мили-трямдию я выдумал! И… и… — Медвежонок не находил от возмущения слов. — Ты с кем дружишь — со мной или с Зайцем?
— С тобой, — сказал Ёжик. — И с Зайцем.
— А я дружу с тобой, понял?
— А со мной без Зайца дружить нельзя. Понял?
И тут с земли до них долетел голос Зайца.
— Ёжик! Медвежонок! — кричал Заяц. — Я вас целый день ищу!
— Он меня целый день ищет! — буркнул Медвежонок, взял свой одуванчик и встал на край облака. — Я пошёл.
— А… А как же Тили-ми-ли… дия?
— Без меня. С Зайцем! — рявкнул Медвежонок.
И на одуванчике, как на парашюте, поплыл к земле.
Но тут дунул ветер. Одуванчик Медвежонка в миг облетел, и Медвежонок кубарем полетел вниз.
— Ой-ой-ой-ой-ой! — закричал Медвежонок. [Картинка: i_27.png]
А на встречу на трёх одуванчиках поднимался к облаку Заяц.
— Ох! Кто-то падает! — прошептал Заяц.
Ёжик закрыл глаза лапками, а Медвежонок падал, падал, падал, и, казалось, теперь уже ничто не может спасти Медвежонка.
Но тут Заяц, который подымался ему навстречу на трёх одуванчиках, в последний момент подхватил Медвежонка и взлетел вместе с ним на облако к Ёжику.
— Ур-ра! Спасены! — заплясали все вместе на облаке и захохотали.
— Заяц! Поздравляю тебя с днём рождения! — сказал Ёжик и протянул Зайцу букет ромашек. — Ты их, Заяц, засуши, и зимой у тебя каждый день будет новое солнышко на тоненькой ножке!
— А я… А я… — сказал Медвежонок, — дарю тебе Тили-мили-трямдию! Это такая страна. Я её выдумал!
— Там все говорят друг другу: «Трям! Здравствуйте!» — сказал Ёжик.
— И ходят на головах! — сказал Медвежонок.
— А зимой, когда долго не будет солнышка, вы все придёте ко мне в гости! — сказал Заяц. — У меня всегда будет своё солнышко на тоненькой ножке. [Картинка: i_36.png]
— Ура! Ура! — снова закричали все и поплыли на облаке в Тили-мили-трямдию — выдуманную страну. Они летели над лугами, лесами на лёгком облаке и, обнявшись, пели свою любимую песню:Мимо белого яблока луны,Мимо красного яблока закатаОблака из неведомой страныК нам спешат и опять бегут куда-то.Облака — белогривые лошадки,Облака, что вы мчитесь без оглядки?Не глядите вы, пожалуйста, свысока,А по небу прокатите нас, облака.Мы помчимся в заоблачную дальМимо гаснущих звёзд на небосклоне,К нам неслышно опуститься звездаИ ромашкой останется в ладони.
Осенние корабли
Летели листья, гудел ветер, была в лесу осень…
Ёжик вышел из своего домика с коромыслом через плечо и пошёл к роднику.
Вода в роднике была синяя, холодная и блестела, как зеркало.
Ёжик сел на берегу и поглядел в воду.
Из воды на Ёжика глянул грустный Ёжик и сказал:
— Ёжик, Ёжик, ты зачем пришёл?
— За водой, сказал Ёжик, который сидел на берегу.
— А зачем тебе вода?
— Море сделаю.
— А зачем тебе море?
— Будет у меня дома своё море: проснусь, а оно шумит, засыпать буду, а оно — шевелится!
— А где твои корабли?
— Какие корабли?
— Как же? По морю обязательно должны плавать корабли.
«Верно, — подумал Ёжик, который сидел на берегу. — Про корабли я и забыл».
Он встал, набрал вода, нацепил вёдра на коромысло и пошёл домой. [Картинка: i_28.png]
Осенний лес шумел по-осеннему, ёлки стояли хмурые, с деревьев сыпались листья.
— Белка! — крикнул Ёжик, увидев Белку. — Где мне взять корабли?
— Какие корабли? — спросила Белка.
— Понимаешь, скоро зима, а я один и один — скучно мне!
— Всем скучно, — сказала Белка. — На то и зима. Чем ты лучше других?
— Я…
— Возьми нитку, — перебила его Белка, — и иголку. Как проснёшься, вдевай нитку в иголку и выдёргивай — так и день пройдёт.
— Нет, — сказал Ёжик, — у меня море будет! Проснусь, а оно — шумит, повернусь с боку на бок, а оно — шевелится!
— Значит, у тебя — море, а у всех — вдевай нитку в иголку и выдёргивай? Сам ищи свои корабли! — и убежала.
А Ёжик, печальный такой, пошёл к дому.
Из-за ёлки вылез Медвежонок.
— Здорово, Ёжик! — крикнул он. — Ты куда идёшь?
— Погоди, сказал Ёжик. Вошёл в дом, вылил воду в ушат и вышел в осенний лес.
— Где мне взять корабли, Медвежонок? — спросил он.
— Корабли? — изумился Медвежонок.
— Да.
— Где же их взять? — Медвежонок оглянулся. — В лесу-то?…
— Мне нужны Корабли, — вздохнул Ёжик и пошёл.
— А зачем они тебе? — крикнул Медвежонок и пошёл рядом с Ёжиком.
— Понимаешь, — Ёжик посмотрел на Медвежонка, — скучно!
— А ты спать ложись, — сказал Медвежонок. — Вот я, например, сейчас лягу, весной проснусь.
Они пошли к медвежачьему домику.
— Не-ет, — сказал Ёжик. — Мне корабли нужны!
— Тогда я пошёл.
Медвежонок повесил на дверь своего дома огромный замок, сам влез на крышу и сел на трубу.
— А какие они, корабли? — крикнул он сверху.
Но Ёжик не успел ответить, как Медвежонок исчез в трубе.
Ёжик обошёл вокруг дома, подошёл к окошку, но… крыша медвежачьего домика вдруг стала подыматься и опускаться, подыматься и опускаться. «У-у-у…» — загудел медвежачий домик трубой и, не то похрюкивая, не то всхрапывая, переваливаясь уточкой, пошёл по поляне.
— Куда ты!? — крикнул Ёжик.
Но медвежачий домик скрылся за деревьями.
— Куда же это он… поехал? — пробормотал Ёжик…
По лесу с драным сапогом в лапе брёл старый Волк.
— Что это у тебя в лапе, Волк? — спросил Ёжик.
— Сапог, — сказал Волк и остановился.
— А — зачем?
— Самовар раздую, шишечек сверху покрошу, чайку сварю и-и… — Волк сладко прижмурился. — Хочешь со мной чайку попить?
— Не могу: мне корабли нужны…
— Какие корабли?
— Морские, — сказал Ёжик. — Понимаешь, скоро зима, а у меня будет море, а по морю обязательно должны плыть корабли.
— Корабли… — мечтательно проговорил Волк. — Держи! — протянул Ёжику сапог. Наклонился и из щепки и кленового листа сделал кораблик.
— Ох! — охнул Ёжик. — Настоящий! Но мне… ещё нужно.
— Ага, сказал Волк. И сделал ещё два кораблика.
— Спасибо тебе, Волченька! — сказал Ёжик. — Если тебе будет скучно, приходи ко мне. Сядем, будем с тобой смотреть на море, на корабли… Придёшь?
— Приду, пообещал Волк. Взял сапог и заковылял дальше.
А Ёжик нашёл старый лопух, поставил на него три кораблика и, как на подносе, понёс к себе в дом.
Подул лёгкий ветер, паруса корабликов надулись, и сперва Ёжик побежал за лопухом, а потом и опомниться не успел, как — полетел.
— А-а-а! — закричал Ёжик. [Картинка: i_29.png]
Такую картину даже представить себе трудно, но так всё и было на самом деле: Ёжик держал перед собой лопух, по лопуху, как по зелёным волнам, мчались кораблики, а вслед за этим зелёным морем летел по воздуху Ёжик.
Он даже не испугался. Это он так, для порядка, закричал: «А-а!», потому что ему не приходилось летать над лесом, но потом он освоился и запел.
«Ля-ля! Ля-ля!» — пел Ёжик.
И тут в небе появилась страшная ворона. Ух, как она каркала! Ух, какие у неё были отвратительные когтистые гнутые лапы и зловещий клюв!
— Кар-р-р! — кричала Ворона. — Позор-р! Ёж в небе!
Тут переполошился весь лес.
А Ворона всё летела и кричала: «Позор-р-р! Кто позволил?»
И все увидели летящего Ёжика и тоже замахали лапами и вслед за Вороной закричали: «ДОЛОЙ! ПОЗОР! КТО ПОЗВОЛИЛ?»
И только Волк остановился, поставил сапог в траву и покачал головой.
А Ёжик летел по небу, уцепившись за зелёное море, по которому неслись корабли. Он вжал голову в плечи, но моря не выпустил и правильно сделал потому что ветер стих и, когда Ворона было уже совсем догнала их, Ёжик со своими кораблями опустился прямо на пороге своего дома.
Как только он очутился на земле, Ворона отпрянула, крикнула: «Кар-р-р!» — и улетела, каркая, в пустое небо.
А Ёжик поднял корабли и вошёл в дом.
То, что он увидел, так его обрадовало, что он сразу позабыл пережитый страх: возле ушата с водой, покачиваясь на солнышке и подставляя лёгкие головы морскому ветерку, росли две высокие пальмы, и на самой макушке той, что была поближе к прибою, сидел совсем крошечный, но абсолютно живой Попугай.
— Здор-р-р-рово! — крикнул Попугай. — Пускай кор-рабли! — и сел к Ёжику на плечо.
И Ёжик с Попугаем на плече стал пускать кораблики в воду.
Теперь это было настоящее море!
Шуршали пальмы, по краям ушата золотился песок, и высоко под потолком бежали лёгкие облака.
За окошком стемнело, и давно уже пора было ложиться спать, а Ёжик всё сидел над свои морем под пальмами и не мог оторвать глаз от золотых кораблей.
Наконец он встал, разобрал постель, лёг, вздохнул и сразу же услышал, как вздохнуло море и над ним зажглись звёздочки, и от ночного ветерка зашелестели пальмы.
Ёжик смотрел на одинокую звезду за окном, слушал, как шуршит в ушате прибой, и думал, что он уже не один, что теперь, в эту холодную вьюжную зиму, с ним всегда будет тёплое море.
Красота
Когда все забились по своим норкам и стали ждать зимы, неожиданно прилетел тёплый ветер. Он обнял своими широкими крыльями весь лес, и всё ожило — запело, застрекотало, зазвенело.
Вылезли греться на солнышке паучки, проснулись задремавшие лягушки. Заяц сел посреди поляны на пенёк и поднял уши. А Ёжик с Медвежонком просто не знали, что им делать.
— Пойдём искупаемся в реке, — сказал Медвежонок.
— Вода ледяная.
— Пойдём наберём золотых листьев!
— Листья-то облетели.
— Пойдём наберём тебе грибков!
— Какие грибы? — сказал Ёжик. — Откуда?
— Тогда… тогда… айда ляжем — будем лежать на солнышке!
— Земля холодная.
— Вода ледяная, земля холодная, грибов нет, листья облетели, а зачем — тепло?
— То-то и оно! — сказал Ёжик.
— То-то и оно! — передразнил Медвежонок. — А что же делать-то?
— Пойдём напилим тебе дров!
— Нет, — сказал Медвежонок. — Дрова пилить хорошо зимой. Вжик-вжик! — и золотые опилки в снег! Небо синее, солнце, мороз. Вжик-вжик! — хорошо!
— Пойдём! Попилим!
— Что ты! А зимой? Бац! — и пар изо рта. Бац! Колешь, поёшь, а сам дымишься. Это такая радость — в звонкий солнечный день колоть дрова!
— Тогда не знаю, — сказал Ёжик. — Думай сам.
— Пойдём наберём веточек, — сказал Медвежонок. — Голых ветвей. А на некоторых один или два листика. Знаешь, как красиво!
— А что с ними делать?
— Поставим в доме. Только немного, понимаешь? — сказал Медвежонок. — Если много — будут просто кусты, а если чуть-чуть…
— Пойдём, согласился Ёжик. [Картинка: i_30.png]
И они пошли, наломали красивых веток и с ветками в лапах направились к дому Медвежонка.
— Эй! Зачем это вам веники? — крикнул Заяц.
— Это не веники, сказал Ёжик. — Это — красота! Разве не видишь?
— Красота! Вон её сколько, это красоты! — сказал Заяц. — Красота — это когда мало. А здесь — вон сколько!
— Это здесь, сказал Медвежонок. — А у нас зимой дома будет красота.
— И вы эти веники потащите домой?
— Ну да, — сказал Ёжик. — И ты себе тоже набери, Заяц.
— Да что я, сдвинулся? — удивился Заяц. — Живу в лесу и голые ветки…
— Да ты пойми, сказал Медвежонок, — возьмёшь две-три веточки и поставишь дома в кувшин.
— Лучше рябину, — сказал Заяц.
— Рябину — само собой. А ветки — очень красиво!
— А куда вы их поставите? — спросил Заяц у Ёжика.
— На окно, — сказал Ёжик. — Они будут стоять прямо у зимнего неба.
— А ты? — спросил Заяц у Медвежонка.
— И я на окно. Кто ни придёт — обрадуется.
— Ну вот, — сказал Заяц. — Значит, права Ворона. Она ещё утром сказала: «Если осенью в лес приходит тепло, многие шалеют». Вы ошалели, да?
Ёжик с Медвежонком посмотрели друг на друга, потом на Зайца, а потом Медвежонок сказал:
— Глупый ты, Заяц. И твоя Ворона — глупая. Разве это ошалеть — из трёх веточек сделать для всех красоту?
Снег пошёл.
— Ну вот, — сказал Ёжик. — Вот и дождались. Снег пошёл.
Весь лес был в снегу, а снег всё падал и падал, и, казалось, никогда уже не будет ему конца. Было так красиво, что Ёжик с Медвежонком вертели головами во все стороны и не могли наглядеться. [Картинка: i_31.png]
Они стояли на опушке посреди сказочного леса, как два маленьких деревца, полузанесенных снегом.
«Я — ёлка, подумал о себе Ёжик. — а Медвежонок — кто?»
Особенно были красивы в этом белом лесу полуоблетевшие огненные осинки и золотые клёны. Просто немыслимо было их видеть среди чёрных стволов деревьев.
— Так и будут стоять до весны, — сказал Ёжик.
— Облетят.
— Как же они облетят? Зима!
— Почернеют, — сказал Медвежонок.
Ёжику не хотелось спорить, ему хотелось только смотреть, и смотреть, и, вытянув лапу, слышать, как на неё мягко садятся снежинки.
— Снежинка-снежинка, откуда ты прилетела? — спросил Ёжик у снежинки, которая легко опустилась ему на лапу.
— Откуда? — спросил Медвежонок.
Но снежинка растаяла.
— От них толку не добьёшься, — сказал Медвежонок. — Ясно откуда — с неба.
А снег всё падал и падал; вот он уже стеной отгородил от Ёжика с Медвежонком лес, а Ёжик с Медвежонком всё стояли в этом густом снегу, и никуда им не хотелось идти.
— Смотри не потеряйся, — сказал Медвежонок. — Ты меня видишь?
— Ага.
— Не «ага», а отвечай: вижу! Размечтаешься, ищи тебя потом. — И Медвежонок взял Ёжика за лапу. — Отвечай за тебя, — ворчал Медвежонок. — Никто не падает в волчьи ямы, один ты…
— Погоди, — сказал Ёжик.
Снег стал редеть, небо — чуть посветлело, и от этого красота сделалась такой невозможной, что Медвежонок сказал:
— Может, побегаем, а?
— Жалко топтать, — сказал Ёжик.
— Потопчем, а?
И они, хохоча и крича, наперегонки помчались по огромной поляне, оставляя маленькие следы.
А снег всё летел и летел. И когда Ёжик с Медвежонком, набегавшись, ушли в дом Медвежонка, на поляне совсем скоро не осталось ни одного следа.
Кто-то
— Ёжик! Медвежонок! Вы меня слышите?
Заяц стоял на холме, глядел на реку, на сверкающий лес, и синий ветерок трепал ему уши.
— Молчат, — сказал сам себе Заяц и закричал ещё громче: — Ёжи-и-ик! Медвежо-о-онок!
— Ну чего кричишь? — спросил Кто-то.
Заяц оглянулся — никого не было.
— Нечего кричать, — сказал Кто-то. — Всё равно не услышат.
— А ты — кто? — спросил Заяц. — И где ты есть, если тебя не видно?
Кто-то прошёлся туда-сюда (Заяц слышал, как шелестит трава) и остановился перед Зайцем.
— Вот что, — сказал Кто-то и уставился на Зайца невидимыми глазами. — Медвежонок теперь спит, поел и отдыхает. А Ёжик идёт к нему с песней.
— Что поёт? — спросил Заяц.
— Без слов.
— А ты откуда знаешь?
— Я всё знаю.
— А зачем я из звал?
— От радости. Солнцу обрадовался и кричишь.
— Верно, — сказал Заяц. — Уж больно хорошо! А что я им хотел сказать?
— Весна!
— Точно! А ещё?
— Давайте попрыгаем!
— А ещё?
— А больше — всё! Что ты ещё можешь сказать, если ветер в башке?
«Опять верно, — подумал Заяц. — Больше я ничего и не хотел».
Но Зайцу захотелось поговорить с Кем-то, кого не видно, как-то по-другому, чтобы Кто-то как-нибудь сказал, кто он.
— А давай побегаем! — сказал Заяц.
— Со мной неинтересно.
— Почему?
— Я — везде. Куда ни прибежишь, а я — там.
— Не верю! — сказал Заяц.
— Беги!
И Заяц, прижав уши, помчался с холма и, долетев до реки, так прыгнул в сторону, что любой — будь то сама Лиса или даже Волк — и тот бы не удержался, рухнул в воду, а Заяц залетел в ельник, скатился в овраг и, спрятавшись под вывороченную сосну, прошептал:
— Где ты?
— Да здесь я, не дрожи, — нехотя сказал Кто-то, и Заяц остолбенел.
— Кто ты? — тоненько заплакал Заяц. Его бил озноб. — Покажись!
— Не могу, — сказал Кто-то. — Не умею.
— Тебя заколдовали? — Зайцу сделалось так страшно, что он перестал дрожать.
— Заколдовывают в сказках.
— А мы где?
Кто-то немного помолчал, потом заиграл на балалайке.
— Это — что? — спросил Заяц.
— Балалайка.
Балалайка тихонько тренькала, на лес надвинулись сумерки, а Заяц сидел под вывороченной сосной, обхватив голову лапами, и, раскачиваясь из стороны в сторону, мычал, будто у него болел зуб.
— Ничего, — успокаивал его Кто-то. — Это пройдёт. Ты только помни, что есть Кто-то, кого никогда не видно.
Может, откроем глаза?
— Закройте глаза, — сказал Заяц.
Ёжик с Медвежонком закрыли.
— Заткните уши.
— Чем? — спросил Ёжик.
— Лапами.
— Я заткнул, — сказал Медвежонок.
— И я.
— Вы меня слышите?
— Плохо, — сказал Ёжик.
— Вот и хорошо. Что вы видите?
— Ничего, — сказал Медвежонок.
— Так и надо. Правда же, вам кажется, что вокруг никого нет?
— Кажется. — сказал Ёжик.
— И мне.
Заяц замолчал.
Было тихо-тихо, и Медвежонок с Ёжиком сидели в глухой темноте.
— Долго нам так сидеть? — спросил Ёжик.
Заяц молчал.
— А, Заяц?
Никто не ответил.
— Ты меня слышишь, Медвежонок?
— Ага, — сказал Медвежонок. — Заяц, наверное убежал.
— Может, откроем глаза?
— Погоди.
Они посидели ещё немного.
— А зачем он это придумал?
— Наверное, так надо, — сказал Медвежонок. — Разве бы он сам догадался?
А Заяц сидел рядом, глядел на Ёжик с Медвежонком и думал:
«Интересно, почему они не открывают глаза? Мало ли что я сказал! А если бы я сказал: прыгайте в пропасть? Взяли и прыгнули? А если б мне сказали: закрой глаза, заткни уши? Я бы, наверное, тоже заткнул и закрыл. Но почему, почему?»
— Всё, — сказал Медвежонок. — Мне надоело!
— И мне, — сказал Ёжик.
«Давно бы так!» — подумал Заяц.
Но Ёжик с Медвежонком по-прежнему сидели с закрытыми глазами, крепко зажав лапами уши.
Это чей холм?
Утром траву посеребрил иней, и сквозящие осинки, и весь лес от вспыхнувшего солнца стал серебряный и голубой.
— Видишь, как красиво! — сказал Ёжику Медвежонок. — А пойдём покажу, что устроил на холме Крот.
Они подошли к холму.
— Смотри, — сказал Медвежонок. — Ну что это, а?
Весь холм был изрыт от основания до макушки.
— И когда он успел? — сказал Ёжик. — Я ещё недавно здесь проходил: холм как холм.
— Не «холм как холм», — сказал Медвежонок, — а очень красивый наш холм. Эй, Крот! — крикнул он.
— Крот! — позвал Ёжик.
Высунулся Крот.
— Чего? — сказал он.
— Не «чего», а что ты наделал? — сказал Медвежонок.
— А что я наделал?
— А ты иди сюда, — сказал Медвежонок. — И погляди отсюда.
Крот вылез из норы и спустился с холма.
— Чего? — спросил он.
— Гляди! — сказал Медвежонок.
Крот невидящими глазами оглядел холм и остался очень доволен.
— Я люблю, когда у меня много квартир, — сказал Крот. — В верхних я живу, когда мокро, а в нижних — когда холодно.
— Ты посмотри, как ты исковырял наш холм, — сказал Медвежонок.
— Не ваш, а мой, — сказал Крот. — Это мой холм. На этом холме всегда жили кроты. И бабка, и дед — все жили тут.
— Послушай, — сказал Ёжик. — Ну что мы будем спорить, чей холм. Твой, наш — он же не посреди неба.
— А где же? — удивился Крот.
— В лесу, — сказал Медвежонок.
— А лес — общий, — сказал Ёжик.
— Это вам кажется, — сказал Крот. — Лес — ваш, холм — мой.
И полез в нору.
— Нет, погоди, — сказал Медвежонок. И схватил Крота.
— Что ты хватаешься? Что ты хватаешься? — завопил Крот.
— А я не только схвачу, я и поколочу, — сказал Медвежонок. — Чтобы к завтрашнему дню холм был, как вчера.
— А где же я буду жить? — спросил Крот.
— Где хочешь, там и живи. Построй себе хоть тыщу квартир, — сказал Медвежонок. — Но чтобы всё было красиво.
— Да вы поглядите, какие серебряные горы рассыпаны по всему холму! — завопил Крот. — Придут неизвестные и скажут: какие богатые звери живут в этом лесу — одно серебро!
— Ты мне зубы не заговаривай, — сказал Медвежонок. — иней растает, будет земля. Где твоё серебро?
— Иней растает, выпадет снег, — не сдавался Крот. — Весна придёт — всё зарастёт травой. А у меня там, внутри, — сто квартир.
— Что с ним делать? — тихо спросил у Ёжика Медвежонок.
— А что с ним сделаешь? — сказал Ёжик. — Скоро зима, а потом — весна, и всё зарастёт травой.
— Нет, — сказал Медвежонок. — Поколотить его надо.
— Оставь его, — сказал Ёжик. — Мне ещё бабушка говорила: как осень, кроты обязательно испакостят весь холм.
— Вот что, — громко сказал Медвежонок Кроту. — Скажи спасибо Ёжику: если б не он, я бы… не знаю, что с тобой сделал.
— Спасибо, Ёжик. — поклонился Ёжику Крот. — Моя бабушка дружила с твоим дедушкой и говорила, что твой дедушка всегда заступался за кротов.
— Да ладно уж, — сказал Ёжик. — Только Медвежонок прав: уж больно противно глядеть, как ты исковырял холм.
Тут солнце, которое было скрылось за облаками, вспыхнуло вновь, и весь холм засверкал грудами нежного серебра.
Осинки трепетали на синеве, трава сияла, и эти серебряные груды свежей земли вдруг сделали холм таким красивым, что Ёжик удивился, как это он сразу не увидел всей красоты.
«Уродство, а красиво, — подумал Ёжик. — Как же это может быть?»
А вслух сказал:
— А ведь красиво, а, Медвежонок?
— Всегда так, — ворчал Крот, залезая в нору. — Сперва чуть не убьют, а потом — красиво!…
Ёжик в туманеСценарий мультфильма
По вечерам Ёжик ходил к Медвежонку в гости. Они усаживались на брёвнышке и, прихлёбывая чай, смотрели на звёздное небо. Оно висело над крышей — прямо за печной трубой. Справа от трубы были звёзды Медвежонка, а слева — Ёжика… Ёжик сначала шёл по полю, потом вошёл в лес, а когда вышел оттуда — за ним уже крался Филин. Но Ёжик и не подозревал об этом. [Картинка: e_01.jpg]
Он шёл, задрав мордочку к небу, заложив лапки с узелком за спину, и вдруг так остановился, что Филин чуть не налетел на него. «Звезда!» — подумал Ёжик о звезде в небе. И поглядел на звезду так, как будто впервые её увидел. «И в луже…» — продолжал размышлять Ёжик.
И Филин вслед за ним подошёл к луже, но ничего, кроме себя, Филина, не увидел и, рассердившись, шлёпнул своей лохматой лапой по воде. [Картинка: e_02.jpg]
А Ёжик уже глядел в тёмный старый колодец: нет ли и там звезды?
— Угу! — сказал Ёжик.
— У-гуу!.. — загудел старый колодец. Ёжик послушал, спрыгнул на землю и снова, словно бросил камушек, гукнул:
— У-гу! [Картинка: e_03.jpg]
А на покосившийся колодезный сруб уже взгромоздился Филин.
— Угу! — закричал он, И тут заухали, прислушиваясь друг к другу, Филин и старый колодец.
А Ёжик со своим узелком уже шагал дальше, сам про себя как бы беседуя с Медвежонком.
— … А он мне скажет… а он мне скажет: «Вот и самовар простыл. Надо бы веточек подбросить этих… ну, как их… можжевёловых!» — А я ему скажу… а я ему скажу… а я ему скажу… [Картинка: e_04.jpg]
И вдруг застыл: прямо перед ним из тумана выплыла белая Лошадь.
«А интересно, — подумал Ёжик, — если Лошадь ляжет спать, она захлебнётся в тумане?»
И он стал медленно спускаться с горки, чтобы попасть в туман и посмотреть, как там внутри.
«Вот. Ничего не видно. И даже лапы не видно».
— Лошадь! — позвал он.
Но Лошадь ничего не сказала. [Картинка: e_05.jpg]
И тут на Ёжика, шурша и осыпаясь, обрушилась тишина. Это был всего лишь сухой лист, но Ёжик так перепугался, что обеими лапами закрыл глаза.
А когда выглянул — из-под листа, таинственно покачивая своим домиком, медленно уплыла в туман Улитка… Ёжик осторожно приподнял сухой лист…
«А-ха, а-ха!» — вздымая боками и раздуваясь до неба, задышал Слон. Или это был не Слон? Потому что через секунду уже никого не было… [Картинка: e_06.jpg]
Ёжик аккуратно положил лист на место и пятясь, на цыпочках, ушёл в туман… И сразу же из тумана выглянула большая добрая голова Лошади. Голова вкусно, по-лошадиному, пофыркивала и хрумтела травой.
— Фр-р-р, — вздохнула лошадиная голова, и сухой лист, как живой, взметнулся и отполз в сторону.
— Вз-з-з! — зазвенело где-то вдали.
— Вз-з-з! — зазвенело у Ёжика над головой.
Это, криво свернув, метнулась и пропала летучая мышь.
Ёжик даже не успел перепугаться, как зазвенели тихие колокольчики, и над ним, как тополиные листочки под ветром, засеребрилась лёгкая стайка ночных бабочек.
— Хе-хе-хе-хе-хе! — обрадовался Ёжик и даже представил себя ночной бабочкой и немного поплясал в воздухе, как вдруг из тумана, как из форточки, снова выскочил Филин.
— Угу! У-гу-гу-гу-гу-гу!.. — закричал он. [Картинка: e_07.jpg]
«Псих», — подумал Ёжик, поднял сухую палку и, взяв её наперевес, двинулся сквозь туман. Палка, как слепая, блуждала в тумане, пока не упёрлась во что-то твёрдое.
— Тук-тук-тук! — постучал Ёжик.
Положил узелок и, перебирая по палке лапами, увидел перед собой дерево с огромным дуплом. — А-га! — как бы пробуя голос, осторожно выдохнул Ёжик. [Картинка: e_08.jpg]
— А-а-а!.. — загудело дерево. Ёжик попятился и вдруг вспомнил про узелок.
Он метнулся назад, вернулся, бросился вперёд, крутнулся на месте. Узелка не было…
Ёжик сорвал травинку, на которой сидел Светлячок и, высоко подняв её над головой, как со свечой, наклоняясь и вглядываясь себе под ноги, побрёл в тумане. [Картинка: e_09.jpg]
Деревья, как мачты, тонули во мгле. Светлячок — маленький зелёный маяк, — еле-еле теплясь, покачивался в тумане, освещая дорогу. Но и он упал в траву и погас.
И вдруг:
— Е-ёж-и-и-к!.. — будто с края земли донёсся родной крик Медвежонка, Ёжик побежал на голос, но тут всё закружилось у него в голове: Слон, Улитка, Летучая мышь, бабочки, Лошадь, лист, Слон.
Ёжик упал в траву и закрыл глаза.
И тут из тумана появилась Собака. Она поставила перед Ёжиком узелок, зевнула во всю свою собачью пасть и пропала в тумане. [Картинка: e_10.jpg]
— Е-ежи-и-ик! — снова донёсся издали крик Медвежонка.
— О-го-го-го-го! — рванулся на крик Ёжик, но — бултых! — упал в воду.
«Я — в реке», — сообразил Ёжик и похолодел от страха.
«Пусть река сама несёт меня», — немного погодя решил он. И его понесло вниз по течению. [Картинка: e_11.jpg]
«Я совсем промок. Я скоро утону», — думал Ёжик.
Вдруг кто-то дотронулся до его задней лапы.
— Извините… — беззвучно спросил кто-то. — Кто вы и как сюда попали?
— Я — Ёжик, — тоже беззвучно ответил Ёжик. — Я упал в реку.
— Тогда садитесь ко мне на спину, — беззвучно проговорил кто-то. — Я отвезу вас на берег. [Картинка: e_12.jpg]
Ёжик сел на чью-то узкую скользкую спину и через минуту оказался на берегу.
— Спасибо! — вслух сказал он.
— Не за что! — беззвучно выговорил кто-то, кого Ёжик даже не видел, и пропал в волнах… [Картинка: e_13.jpg]
…Ёжик с узелком сидел на брёвнышке и смотрел прямо перед собой остановившимися глазами.
— Где же ты был? — плюхнувшись рядом, запыхавшись, спросил Медвежонок. — Я звал, звал, а ты — не откликался!..
Ёжик ничего не сказал. Он только чуть скосил глаза в сторону Медвежонка…
— …а я и самовар раздул, и веточек… этих… как их…
— Можжевёловых, — подсказал Ёжик.
— …чтобы дымок пах! И креслице придвинул! Ведь кто же, кроме тебя, звёзды-то считать будет?! Вот, думаю, сейчас придёшь, сядем… [Картинка: e_14.jpg]
… Медвежонок говорил, говорил, а Ёжик думал: «Всё-таки хорошо, что мы снова вместе».
И ещё Ёжик думал о Лошади. Как она там, в тумане… [Картинка: e_15.png]
И ещё про Ёжика
[Картинка: tiger.png]
Усатым-Полосатым
Кит
Однажды Зайцу показалось, что деревья — водоросли, небо — вода, а сам он — рыба.
И Заяц поплыл.
Заяц плыл, перебирая лапами, подгребая ушами и хвостом.
— Что это ты делаешь, Заяц? — спросила Белка.
— Плыву.
И Белка поплыла рядом.
— Что это вы делаете? — спросил Хомячок.
— Не видишь? Плывём!
И Хомячок бочком, бочком поплыл следом.
Потом стал большой рыбой Медвежонок.
Он сразу догадался, что все — рыбы, и ничего не спросил.
Медвежонок плыл, зажмурившись, поэтому всё время натыкался то на Белку, то на Хомячка.
— Не толкайся, — шепнула Белка. — Смотри, сколько воды!
— Ты почему шепчешь? — тоже шёпотом спросил Медвежонок.
— А где ты слышал, чтобы рыбы громко разговаривали?..
Ёжик сидел на крыльце и пил чай.
Ёжик сразу сообразил, что к нему плывут рыбы, и сбегал за удочкой.
Первым поймался на морковку Заяц. Он схватил морковку двумя лапами и выскочил на крыльцо.
Белка поймалась на гриб. Хомячок — на капустный листик.
А для Медвежонка пришлось привязать к леске целый горшочек с мёдом. Медвежонок долго не ловился. Но в конце концов поймался и Медвежонок.
— Здорово! — сказала Белка, когда сели на крыльце пить чай. — Так мы ещё никогда не играли!
— Ещё бы! — сказал Медвежонок. — Ведь никто из вас так и не догадался, что я был стареньким подслеповатым китом.
На всю весну
И деревья, и река, и высохшая прошлогодняя трава — все радовались солнцу.
И Медвежонок радовался. Он топал всеми четырьмя лапами и пел:Ура! Ура!Гулять пойду!За лапу Зайца поведу.И Поросёнок прибежит,И Ёжик уж в траве шуршит.
Тут Медвежонок остановился.
— Ёжик уж… — пробормотал он. — Ёжик и Уж или Ёжик уже? Нет, ужей ещё нет, они спят, а надо петь: «А Ёжик уже давно в траве шуршит», то есть бежит к нам, ко мне, Зайцу и Поросёнку, и шуршит в траве.
И Медвежонок снова затопал лапами и запел:Ура! Ура!Гулять пойду!За лапу Зайца поведу.И Поросёнок прибежит…
Здесь он на секунду остановился и спел:
И Ёжичка в траве шуршит!
— Я шуршу, — сказал Ёжик.
— А ты откуда взялся? Уходи! Я сперва Зайца за лапу поведу, потом прибежит Поросёнок, а уж потом — ты.
— А куда же я денусь? — спросил Ёжик. — Я твою песню ещё откуда слышал.
— Нет, — сказал Медвежонок. — Ты сейчас уйди, а когда поймаю Зайца, и Поросёнок…
— Где ж ты его поймаешь?
— Поймаю, — сказал Медвежонок. — Если в песне поётся, значит, поймаю. Куда он денется?
— Ладно, — сказал Ёжик. И спрятался за куст.Ура! Ура!Гулять пойду!За лапу Зайца поведу!.. —
ещё громче запел Медвежонок.
И тут выскочил Заяц.
— Привет! — сказал он. — А я слышу — кто-то про меня поёт, ну, думаю…
— Вот, — сказал Медвежонок. — Всё как в песне. — Взял Зайца за лапу и повёл к реке.
— Куда мы идём? — спросил Заяц.
— Иди-иди, — сказал Медвежонок. — Сейчас Поросёнок прибежит.
— Ха-ха! Так он тебе и прибежит! Поросёнок в город уехал. Всю зиму шарфик вязал, поехал на базар продавать.
«Не может такого быть, — подумал Медвежонок, — чтобы не как в песне».
И запел:Вот на прогулку я иду!За лапу Зайца я веду!И Поросёнок прибежит,А Ёжик уж за мной спешит!
— Тьфу! Опять этот Уж! — Медвежонок остановился. — Послушай, — обернулся он к Зайцу. — Ты ужей знаешь?
— А как же!
— А чего они теперь делают?
— Ужи? Эти — спят. А которые заречные — не знаю.
— Понимаешь, — сказал Медвежонок, — один Уж тычется в песню. Я его гоню, а он — лезет.
— Они такие, — сказал Заяц. — Где хошь пролезут.
Ёжик по кустам, по кустам незаметно бежал за Зайцем и Медвежонком и ждал, когда прибежит Поросёнок.
Ему нравилось, что вот не просто пошли гулять, а что сперва Заяц, потом Поросёнок, а уж потом он.
«Эх, скорей бы только прибежал Поросёнок! — думал Ёжик. — Выбежал бы сейчас, и тогда сразу бы выкатился я, и мы бы помчались вдоль реки и завопили на всю весну медвежью песню!..»
— Нет-нет, ты не жди, — говорил Заяц Медвежонку, когда они шли к реке. — Поросёнок не прибежит. Как прибежать, если он на базаре? И тут на реке показалась точка.
— Видишь? — крикнул Медвежонок. И запел-заплясал:Ура! Ура!Гулять идём!За лапу Зайчика ведём!И Поросёнок прибежит,И Ёжик песню подхватит!
— Подхва?тит! — поправил Заяц.
— Я бегу! — крикнул Поросёнок из лодки.
Он грёб изо всех сил, выскочил на берег и побежал к Медвежонку. И Ёжик полетел птицей, и от радости у него перехватило в груди.Ура! Ура!Весна пришла.И снова вместе,Все втроём,Мы песнюСолнышкуПоём! —
запели все.
— Видите? — сказал Медвежонок. — Всё, как в песне! Потому что иначе и не может быть!
А Уж во все глаза глядел на друзей с того берега и очень жалел, что не может переплыть реку.
Как Ёжик с Медвежонком спасли Волка
К старости у Волка стали отрастать уши. Каждый вечер он брал ножницы, садился на берегу пруда и потихонечку постригал их.
— А то неудобно, — бормотал Волк, — вырастут, как у Осла.
Была осень, стояли солнечные деньки, летели листья. Всё кругом, казалось, было из золота — столько насыпало этих свежих, шуршащих «кленовых лапок» — так Волк про себя называл листья клёна.
Волк вышел к синему-синему пруду в золотых берегах, достал ножницы и посмотрел в воду.
Из воды на Волка глянул хмурый седой Волк с пучками меха в ушах и странно торчащими, как у лошади, ушами.
«Вот если сегодня не постригу, — подумал Волк, — завтра будут, как у Осла».
Он сел на камень, свесил задние лапы и склонил голову набок.
Очень печальная это была картина — серый Волк на замшелом камне в синем пруду.
— Что ж, — вздохнул Волк, — начнём, пожалуй! — И отхватил кусочек от левого уха. Зажмурился, посидел немного с закрытыми глазами, снова глянул в воду и отстригкусочек правого.
— Отдохну, — вслух подумал Волк и поглядел на небо. По синему осеннему небу на белом облаке ехал Медвежонок и пел уже известную песню про облака.
— А-аблака-а… — вопил Медвежонок, — белогривые лошадки!..
«Хорошо ему, — подумал Волк, — уши у него не растут, стыдиться нечего, сейчас приедет на облаке к другу своему, Ежу, сядут, чай из самовара пить будут. Эх!..»
— А-аблака-а, что вы мчитесь без оглядки? — не смолкал Медведь в небе.
— Не глядите вы, пожалуйста, свысока,
А по небу прокатите нас, облака, — аккуратно так, почти про себя, спел Волк, но не успел вымолвить последнего слова, как камень, на котором он сидел, вдруг выдернулся из земли — и поплыл ввысь.
— О-о-о-о-о! — завыл Волк. Но тут в замшелом боку у камня открылся иллюминатор — и выглянул первый марсианин.
— Сиди тихо, — сказал он. — Всё о’кей! — И иллюминатор захлопнулся, и даже следа от него не осталось, а со стороны это выглядело так: старый Волк на тяжёлом замшелом камне молча ехал по небу.
— Ты куда? — спросил у него Медвежонок. Волк молчал.
— Ты на чём едешь? — крикнул Медвежонок. Волк молча показал лапой на камень и посмотрел на Медвежонка печальными глазами.
— Волченька, — сказал Медвежонок, — мы же друзья. Садись ко мне! Это же нехорошо — ехать по небу на камне.
Но тут в замшелом боку открылся другой иллюминатор, и второй марсианин сказал Медвежонку:
— Отвали!
— Что? — не понял Медвежонок.
— Сгинь! — сказал марсианин.
И Медвежонок — испарился.
А Волк летел в бесконечное синее пространство, строго сидя на камне с каменной мордой и выпученными глазами.
У Ёжика как раз вскипел самовар, когда прямо на поляну перед его домом с неба шмякнулся Медвежонок.
Некоторое время он полежал плашмя, потом повернул голову и сказал:
— Вот слушай: Волк улетел на камне!
— Мишенька! — закричал Ёжик. — Ты живой?
— Живой, живой, — сказал Медвежонок. — Волк улетел на камне, слышишь?
Ёжик подбежал к Медвежонку, ощупал его, потрогал голову.
— А в боках — дверцы! — захлёбываясь, говорил Медвежонок. — А в них — человечки такие, как картошка в мае, — в отросточках!
— Где дверцы? — спросил Ёжик.
— В камне. Волк летел — печальный такой… — Медвежонок всхлипнул. Ёжик погладил его по голове.
— И молчал… — задумчиво сказал Медвежонок. — А этот дверь открыл и говорит…
— Ты подумай, что ты говоришь? — сказал Ёжик. — Какую дверь?
— Да вот такую!!! — завопил Медвежонок и так стукнул лапой по траве, что… земля треснула, и половина всей Земли стала медленно отъезжать, и между Ёжиком и Медвежонком образовалась… пропасть.
— А-а-а!.. — закричал Ёжик.
Медвежонок прыгнул к Ёжику, они обхватили друг друга и так несколько мгновений стояли, трясясь. А вторая половина Земли, убегая всё дальше и дальше трещиной, отъезжала с тяжким кряхтением, как, лопнув, разваливается перезрелый арбуз.
Ёжик метнулся к дому, выскочил с верёвкой, накинул петлю на сучок отъезжающего дуба, обежал свой дуб у крыльца и стал изо всех сил тянуть, соединять Землю.
Медвежонок бросился помогать, и они вдвоём еле-еле стянули две половинки Земли и завязали верёвку крепким узлом. Все деревья по сторонам убегавшей трещины были связаны верёвками, когда Ёжик с Медвежонком возвращались к дому и Ёжик говорил:
— Теперь я верю. Если Земля разваливается, он вполне мог улететь на камне.
— Надо спасать Волка, — сказал Медвежонок. И они подошли к дубу возле Ёжикиного крыльца.
Волк летел на камне в вечереющем небе, марсиане открыли иллюминаторы, и камень светился, как звезда.
«Куда я лечу? — тоскливо подумал Волк. — Сперва стали отрастать уши, потом…»
— Эй! Как себя чувствуем? — крикнул первый марсианин. — О’кей?
— Кей, кей, — сказал Волк. — Куда вы меня везёте?
— Не твоя забота, — вылез второй марсианин. — Приедешь — поглядишь.
— Да зачем я вам нужен, старый такой? — спросил Волк.
— Старость не радость, хе-хе-хе! — захихикали марсиане.
Но тут в небесах появился тяжело гудящий дуб. Это был старый Ёжикин дуб у крыльца с мощной кроной, только корни его языками пламени били по синеве.
В дубе, в хорошем крепком дупле, сидел Ёжик с Медвежонком.
— Эй, вы! — закричал Ёжик. — Эй, вы, картофелины, отдавайте зверя!
— Сгинь! — высунувшись, крикнул марсианин, но дуб защитил друзей крепкими ветвями, и злое слово пролетело мимо.
— Волченька, лезь к нам! — крикнул Медвежонок.
Седой Волк на старом камне, как памятник, улетал в небеса.
— Волченька, прыгай! — крикнул Ёжик.
Тогда Волк покосился на нечистую силу, беззвучно пошамкал губами — и сиганул в самые ветви.
— Домой! — крикнул Ёжик, подхватил Волка, и дуб повернул к Земле.
Камень с погашенными огнями понёсся следом.
Уж как он свистел, как хохотали марсиане — передать трудно.
Волк, не шевелясь, с выпученными глазами сидел в дупле, Ёжик гладил его по голове лапой, а Медвежонок швырял в тёмный камень желудями и приговаривал:
— Вот вам, картошки! Вот вам за Волченьку! Запомните нас!
Один жёлудь попал марсианину в ухо, марсианин ойкнул, пропал в своём иллюминаторе, и подбитый камень со свистом пронёсся мимо и упал в пруд на прежнее место.
А Ёжик, Волк и Медвежонок сделали на своём дубе круг над прудом и полетели восвояси.
Дуб пламенными корнями вниз садился на своё место. Он весь дрожал, трясся и гудел, как сто колоколов, пока окончательно не влез в землю.
Друзья спустились по лесенке.
— Спасибо, дуб! — поклонился до земли Ёжик.
— Спасибо за Волченьку, — сказал Медвежонок.
— Не за что, — прохрипел дуб. И уставился в небо.
— Где же ты был, Волк? — спросил Ёжик, когда они тут же, под дубом, сели за стол и разлили по кружкам чай из самовара. — Тебя целых три дня не было!
Тут Волк заплакал.
— У меня стали отрастать уши, — всхлипывая, сказал он. — Мне было стыдно приходить к вам с ослиными ушами.
— Эх ты! — сказал Медвежонок. — Мы же твои друзья. Какая разница, какие у тебя уши?
Новогодняя Сказка
Перед Новым годом Ёжика с Медвежонком навестили инопланетяне.
Инопланетяне прилетели в серебряной тарелке с окошками.
Когда тарелка опустилась на поляну, Медвежонок вешал на ёлку последнюю звезду.
— Ой! — вскрикнул Ёжик.
Медвежонок дёрнулся, и звезда разбилась.
— Здравствуйте! — сказал первый инопланетянин, и Ёжик его хорошо услышал, хотя в доме были двойные рамы.
— Привет! — прошептал Ёжик.
— Ты с кем разговариваешь?
— Иди сюда! — шепнул Ёжик.
Пока Медвежонок шёл к окну, по лесенке уже спустился второй инопланетянин. Он помахал Ёжику с Медвежонком.
— Кто это?
— Маши лапой, — сказал Ёжик.
Вылез третий, и все трое пошли к домику Медвежонка.
На поляне было снегу по пояс, но инопланетяне шли, не проваливаясь. Они были в скафандрах, но шлемы оставили в тарелке, поэтому Ёжик с Медвежонком могли видеть, что головы инопланетян похожи на картошку в мае, в отросточках.
— А ведь нас не ждали! — говорил один.
Медвежонок схватил веник, подмёл. Ёжик распахнул дверь. Все трое вошли и поздоровались.
— Здравствуйте! Очень рады вас видеть! С наступающим Новым годом!
— И вас!
— И вас! — закивали Ёжик с Медвежонком.
Медвежонок поставил самовар, а Ёжик переминался с ноги на ногу — не знал, как предпожить инопланетянам раздеться.
— Ничего-ничего, нам не жарко, — беззвучно сказал первый. И все сели к столу.
«Снится мне всё это или на самом деле?» — подумал Медвежонок.
— На самом деле, на самом деле, — молча сказал второй.
«Неужто вправду?» — подумал Ёжик.
— Вправду-вправду, — сказал третий.
— Вы что любите? — спросил Медвежонок. — Мёд или клюковку?
— Клюковку-клюковку.
— И мёд, — заметил, не раскрывая рта, первый.
Ёжик быстро всё поставил на стол и налил чай из самовара.
— Очень тут у вас хорошо!
— Очень! — закивал первый.
— Так покойно-покойно!
— Ёлка красивая!
Медвежонок хотел спросить, долго ли они летели и вообще — откуда, но постеснялся.
— Мы издалека, — как бы угадав медвежьи мысли, начал первый.
— Очень издалека, — кивнул второй.
— Наша планета так далеко, — заметил третий, — что её и не видно.
— Где? — спросил Медвежонок.
— А нигде.
— Это… как? — Ёжик впервые поднял голову и прямо поглядел на картошек в отросточках.
— Нигде не видно, — улыбаясь, говорил третий. — Нигде-нигде. Мы издругой галактики. Ёжик с Медвежонком переглянулись.
— Из другой солнечной системы, — молча, пояснил первый.
— У вас… солнце другое? — выдохнул Ёжик.
— Другое-другое, — закивали инопланетяне и тихонечко засмеялись. Отсмеявшись, все трое стали пить чай из блюдец, есть клюкву и мёд.
— Вы ешьте, ешьте, — угощал Ёжик.
— Кушайте, — кивал Медвежонок.
— У нас много, — говорил Ёжик. — На всю зиму хватит!
— Это ничего, что у вас другое солнце, — подбадривал Медвежонок, захватывая ложкой побольше мёда и подкладывая инопланетянам. — А мёд везде вкусный!
— Правда-правда, — беззвучно сказал первый.
— Ага! Кисленько! — третий сморщился.
— А если смешать — будет кисло-сладко, — сказал Ёжик.
Ему хотелось как-то получше, погостеприимнее встретить инопланетян, чтобы здесь, на их с Медвежонком земле, в их лесу, инопланетянам было радостно и хорошо.
— Нам радостно!
— Нам хорошо!
— Мы очень довольны! — заговорили вместе все инопланетяне. Но Ёжик открыл люк, спустился в погреб, достал и грибков, и брусники, и орехов — всего, что было у них в доме. А Медвежонок снял со стены балалайку и заиграл.
— Эх! Эх! — Ёжик взял платочек и пошёл в пляс.
И инопланетяне, неловко толкаясь, вылезли из-за стола и заплясали вокруг Ёжика. А самый маленький, третий, пошёл вприсядку.
«Ах, вы сени, мои сени!» — играл Медвежонок.
И отросточки на головах инопланетян шевелились.
А Ёжик всё плясал, Медвежонок играл, и они даже не заметили, что, кроме них, в доме никого нет.
— Ох! — охнул Ёжик и кинулся к окну.
На том месте, где садилась тарелка, лежал ровный, нетронутый снег. Они выбежали на крыльцо — молодой месяц, как попугай, сидел на ветке. И — ни следа, ни пятнышка!
Только на столе стояло пять чашек вместо двух, а ведь если бы Ёжик с Медвежонком были вдвоём, зачем бы им понадобилось ещё три чашки? Ёжик пощупал себя, потом — Медвежонка.
— Мы есть, — сказал Медвежонок.
— Есть, — прошептал Ёжик.
И тут они увидели, как в открытую дверь влетела большая звезда и села на ёлку. Звезда вспыхнула — и стало так красиво, что Ёжик с Медвежонком зажмурились. И тут же в раскрытую дверь вошёл важный Пингвин — в чёрном фраке с галстуком-бабочкой.
— Танец маленьких лебедей! — объявил Пингвин.
Взвилась музыка, впорхнули лебеди.
Белоснежные лебеди танцевали, изогнув гибкие шеи, и танец их был так прекрасен, что Ёжик с Медвежонком заплакали.
Потом всё исчезло, и только большая бабочка Махаон кружилась, кружилась, кружилась под потолком, пока Ёжик с Медвежонком, обнявшись, не уснули на лавке.
А утром они увидели такую нарядную ёлку и столько подарков под ней — что их хватило бы на весь лес.
Тут был и барабан для Зайца, и свистулька для Хомячка, и скрипка для Комарика, и сапожки для Поросёнка — всего и не счесть.
И ещё было письмо:
ВЫ ОЧЕНЬ ДОБРЫЕ, ЁЖИК И МЕДВЕЖОНОК.
ПУСТЬ У ВАС БУДЕТ ВСЁ ХОРОШО В НОВОМ ГОДУ!
Берегите погоду!
Шумели дожди, летели листья, птицы собирались в стаи и улетали на юг, но когда появлялось солнце, было так просторно и хорошо, что казалось, нет ничего на свете лучше этих последних золотых деньков.
— Бер-р-р-регите погоду! — каркнула Ворона.
И Ёжик с Медвежонком задумались.
«Эх, если б это было возможно!» — думал Ёжик.
— Мы бы с неё пушинки сдували, — незаметно для себя вслух сказал Медвежонок.
И вдруг закричал: «Придумал! Придумал!»
— Говори.
— Надо сделать большой-пребольшой зонт! Чтобы — над всем лесом! Чтобы…
— Так-так-так… — забормотал Ёжик. — У зонта должна быть нога…
— Верно!
— Нога должна быть…
— Высокая!
— Сосна на горе!
— Согласен!
— А крыша?
— Знаю! — завопил Медвежонок. — Бежим к паучкам!
И они помчались.
— Паучки! — издали ещё крикнул Ёжик. — Берегите погоду!
— Согласны! — закивали паучки.
А Самый Маленький Паучок вышел вперёд и сказал:
— Мы очень согласны! А как?
— Подробности объяснит мой друг Медвежонок.
Медвежонок встал на пенёк и поведал план.
— Вот это да! — сказал Главный Паучок. И прослезился.
А Медвежонок посадил паучков в корзину и побежал с ними к сосне, потому что сами бы они очень долго двигались.
— Тките! — попросил Медвежонок.
И паучки забрались на верхушку и потянули сорок паутинок к разным концам леса, а Ёжик с Медвежонком стали собирать лёгкие золотые листья и набрали их целых две корзины.
— Паутинки готовы! — доложил Самый Главный Паучок.
— Начали! — сказал Медвежонок.
И паучки поползли с разных концов к верхушке сосны, волоча за собой кленовые листья.
Вот это была картина!
Будто сами собой к вершине ползли лёгкие кленовые листья, и к вечеру всё небо над лесом засияло, словно вылепленное из золота.
Кто-то потом говорил, что это закат…
«Да-да-да! — стрекотала Сорока. — Это заходящее солнце! Заходящее солнце!..»
И только Ёжик с Медвежонком знали, что это паучки подняли в небо золотые листья осени, чтобы сберечь погоду.
Голубые «Ку-Ку»
Давайте никогда-никогда не расставаться!
— С кем?
— С рекой, с лесом, друг с другом.
— Согласен, — сказал Медвежонок.
— И я, — сказал Поросёнок.
— Давайте все-все всегда будем вместе! — почти крикнул Ёжик.
И тут выскочил Заяц.
— А я? — спросил он. — Я с вами!
— Конечно, — сказал Медвежонок. — Мы все — вместе.
— Как здорово! — прошептал Поросёнок. И заплакал.
— Что же ты плачешь?
— Мне никогда ещё не было так хорошо.
— Потому что весна! — сказал Заяц.
— Потому что река синяя, — сказал Ёжик.
— И лес — в зелёном дыму, — сказал Медвежонок.
— Ах, как я люблю зелёный дым! — всхлипывая, сказал Поросёнок. — Горьковатый, лёгкий, как дымок от костра.
— От костра синий, — сказал Заяц.
— И белый, — сказал Ёжик.
— А если ёлку бросишь — чёрный повалит, — сказал Медвежонок. — Нет, весенний зелёный дым на деревьях — совсем другое.
— Всё равно горчит, — сказал Поросёнок. — И синева, в сумерках.
— В сумерках — да, — сказал Ёжик. — Согласен.
— И кукушка. Кукует и, кажется, круглое, голубое…
— Как-как?
— Голубые такие «ку-ку», — сказал Поросёнок, — плывут над лесом.
— Голубые «ку-ку». Здорово! — сказал Медвежонок.
— Голубые «ку-ку», как облачки, — сказал Ёжик, — плывут, плывут…
— А мы считаем, — сказал Заяц. — Иногда и подушечек на лапах не хватит…
— Когтей, — поправил Медвежонок.
— Копытцев, — сказал Поросёнок.
— А иногда — «ку-ку», и всё.
— И ждёшь, — сказал Ёжик. — Сидишь и ждёшь.
— Вдруг закукует! Вдруг! — пискнул Заяц. — «Ну, что же ты? — шепчешь. — Ну, что же ты?» И вдруг — «Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!..» — плывут!
— Как облака, — сказал Медвежонок.
Грабители
К полудню Заяц с Медвежонком скосили весь луг.
«Вот она лежит неживая», — подумал о траве Ёжик.
Уселись под кустом и стали глядеть, как летают стрекозы. Река — синяя-синяя — бежала мимо холма.
— Догоняй! — крикнул Заяц и понёсся к реке. Вспыхнули брызги, Ёжик прищурился и увидел радугу.
— Отдохнём! — сказал Заяц, и они с Медвежонком шлёпнулись на песок.
Ёжик подошёл и сел рядом:
— Грабли есть?
— Сделаем, — сказал Медвежонок.
Потом ворошили сено, и оно так сладко пахло, что у Ёжика кружилась голова.
Потом — солнце садилось за лес, и прямо наискосок через него летали стрекозы.
Ёжик стоял, опершись на грабли, и — глядел.
— Эй! Ёжик! Грабь! — крикнул Заяц.
— Я граблю! — сказал Ёжик. И подумал: «Ворошить граблями сено — грабить, и у кого-нибудь что-нибудь отнимать — тоже. Почему?»
— Ты грабишь? — кричал Медвежонку Заяц.
— Граблю!
— И я!
В сумерках сидели на крыльце и, причмокивая, тянули из блюдец чай.
— Завтра копним, — важно говорил Медвежонок.
— И скирдим, — кивал Заяц.
— Скирдуем, — поправил Медвежонок.
«Неужто мы грабители? — почти их не слушая, думал Ёжик. — Нет. Не может быть. Ведь если б мы были грабители — разве могло бы так сладко пахнуть сено?»
Заячьи уши
После дождичка, в пятницу, из травы показались заячьи уши.
«Зачем они здесь? — подумал Медвежонок и расколол полешко. — Обычно Заяц приходит по субботам».
Подул ветер. Заячьи уши затрепетали, а потом снова встали торчком.
— Удивительные уши! — пробормотал Медвежонок, замахиваясь топориком. — И ветер им нипочём…
«Кррык!» — раскололось последнее полешко.
Медвежонок огляделся и увидел, что рубить ему больше нечего.
Заячьи уши выросли на полвершка и не шевелились.
Медвежонок сел на колоду и стал смотреть.
Уши подросли ещё немного.
«Ничего удивительного, — думал Медвежонок. — В любую пятницу такое могло случиться!»
А уши между тем росли не останавливаясь. Вот они выросли с бузиновый куст, покачнулись и стали расти дальше.
«Прекрасные уши, — подумал Медвежонок. — С такими ушами можно слушать весь лес». И устроился поудобнее.
На левое ухо села птичка.
— Чирик! — крикнула она.
Ухо поморщилось.
— Чирик! Чирик! — закричала птичка и перепорхнула на правое. Правое ухо дёрнулось, и птичка улетела.
А уши продолжали расти.
Вот они поравнялись с сосной, потом подросли ещё чуть-чуть, строго вытянулись и упёрлись самыми кончиками в мохнатое небо.
— Уши, — сказал Медвежонок, — где ваш Заяц?
Уши насторожились.
— Где ваш Заяц, я спрашиваю? — повторил Медвежонок.
Уши потёрлись друг о друга, пошуршали что-то и снова вытянулись — от земли до неба.
— Чего только не бывает в пятницу! — пробормотал Медвежонок и встал с колоды…
Пошёл дождь.
Уши потемнели, набухли и теперь уже не казались такими стройными.
«Вот. Теперь вымокнут мои дрова! Если б не эти странные уши, я бы успел их сложить под навес…»
Уши тяжелели с каждой минутой, и по ним ручейками стекала вода.
Одно ухо покачнулось и с шумом повалилось на бузиновый куст, другое всё ещё глядело в небо.
Потом, обломив верхушку сосны, упало и оно.
— Заяц! — сказал Медвежонок. — И тебе не стыдно меня дурачить?
Заяц молчал.
— Нехорошо! — сказал Медвежонок. — Теперь из-за тебя у меня вымокли дрова.
Заяц ничего не ответил.
Шумел дождь, и заячьи уши, как поваленные бурей деревья, выглядывали из травы…
Волшебная травка зверобой
Был летний солнечный день.
— Хочешь, я тебе что-то покажу, — сказал Ёжик, когда они с Медвежонком выбежали на поляну.
— А что? — спросил Медвежонок.
— Вот смотри: это — Ромашка.
— Знаю, сказал Медвежонок. — Любит — не любит! — И стал обрывать лепестки.
— А это — Василёк! — сказал Ёжик.
— Знаю! «В голубых рубашках васильки целый день гуляли у реки».
— Правильно! — сказал Ёжик. — Я эти стихи тоже знаю. А вот это — цветок Кашка.
— Из него что, кашу варят, да?
— Нет, его так зовут.
— А это?
— Это — Колокольчик! Вот послушай! — И Ёжик лёг рядом с Колокольчиком на траву и позвонил. — Слышишь?
— Давай я попробую! — сказал Медвежонок. — Я его сорву и побегу по поляне, а ты слушай!
— Нет, — сказал Ёжик, — если Колокольчик сорвать, он не звенит. Попробуй!
— Тогда я так позвоню, — сказал Медвежонок. Лёг рядом с Ёжиком и позвонил в Колокольчик.
— Как хорошо он звенит!.. — сказал Медвежонок. — А это кто?
— Не знаю… — сказал Ёжик.
— Травка, — обратился к неизвестному цветку Медвежонок, — ты кто?
— Я — Зверобой, важно сказал Зверобой.
— Кто-кто?
— Зверобой обыкновенный.
— Слушай, — шепнул Ёжику Медвежонок, — он зверей бьёт. Бежим отсюда!
— И никого я не бью, — сказал Зверобой. — Я — полезный. Я травка от девяноста девяти болезней. Заболит живот или сердце или кашлять начнёте, а я — тут как тут.
— Мы здоровые, — сказал Медвежонок.
— А как со мной хорошо чай пить!.. — И Зверобой от удовольствия даже закрыл глаза.
— А мы только что позавтракали, — сказал Ёжик.
— Со мной хорошо зимой чай пить, — сказал Зверобой. — Вот наметёт снегу, тогда…
— А как же мы с тобой будем чай пить, если тебя заметёт снегом?
— А вы возьмите меня с собой, посадите на печку, стану я к зиме сухонький… Тогда с мёдом…
— Мёд я люблю, — сказал Медвежонок. — Давай его возьмём с собой, а? — обратился он к Ёжику. — А зимой, когда ты придёшь ко мне в гости, я тебе скажу: «А помнишь,Ёжик, мы с тобой летом бегали по поляне, по-омнишь, встретили Зверобоя, а он — вот он, на печке!» И нам сразу станет тепло и весело, как будто вернулось лето.
Как Ёжик с Медвежонком ловили осень
Весь день шёл дождь, ночью перестал, к утру похолодало.
Ёжик с Медвежонком вышли на крыльцо, постояли немного, вдыхая холодный воздух.
Всё вокруг было непонятно: деревья стояли зелёные, жёлтых листьев было ещё совсем мало, и всё равно — за каждым стволом сидела осень.
— Видишь? — сказал Ёжик.
— Ага, — сказал Медвежонок. — Так и глядит.
— Вот бы её поймать!
— А давай, — Медвежонок чуть не поперхнулся. — Давай поймаем и запрём в чулан. Представляешь? Запрём её в чулан, и сразу — лето!
— Она невидимая, — сказал Ёжик.
— Это если лапами. Лапами, конечно, не возьмёшь. Нужен загон и сеть, понял? Вот так — сеть, а оттуда — гнать.
— Надо звать Зайца, — сказал Ёжик.
— И Белку.
— А сеть какую?
— Окуньковую.
— Да ты что? Так тебе осень в окуньковую и полезет!
— А что, карась красный, и она…
— При чём здесь карась? Сеть-то окуньковая!
— Окуньковая, карасиная, — поймаем!
— Неси, — сказал Ёжик. — Я позову Зайца.
— Белку не забудь! — и Медвежонок убежал.
— Заяц! Заяц! — закричал Ёжик, колотя палкой по чёрным стволам. — Белка!
— Чего? — прибежал Заяц.
— Где Белка?
— А зачем?
— Будем осень ловить, — шёпотом сказал Ёжик. — Только — тсс!
— Здорово! Белка! — закричал Заяц. — А чем ловить?
— Сетью, — сказал Ёжик. — Сюда — сеть, а оттуда — гнать.
— Нужен барабан, — сказал Заяц. — И свистулька. Я буду барабанить, а Белка — свистеть. Белка! Белка! — снова закричал он. Прибежала Белка.
— Иди поближе, я что-то скажу! — И — зашептал.
— Осень? — удивилась Белка. — А что мы с ней сделаем?
— Запрём в чулан, — сказал Ёжик.
— И сразу — лето! — крикнул Заяц.
— Тсс!.. Тише! — сказала Белка. — Услышит и убежит. С сетью на плече прибежал Медвежонок.
— Уфф!.. — сказал он. — Помогайте!
И все вместе растянули сеть от берёзы к ёлочке.
— Камушки! Камушки! — верещал Заяц. — Камушками прижми!
— А теперь, — сказал Медвежонок, — ты с Зайцем и Белкой иди оттуда, а я…
— А барабан? — вспомнил Заяц. Прыгнул, пропал и тут же явился с барабаном и свистулькой в лапах.
— Мы все пойдём оттуда, — сказал Ёжик. — А ты, Медвежонок, прячься и, как только она попадётся, — сворачивай.
— Я крикну, — пообещал Медвежонок.
И все убежали, а Медвежонок залез под ёлочку.
Было тихо-тихо, только маленький золотой лист, трепеща, всё никак не мог сесть в траву.
И вот где-то вдали ударил барабан, залилась свистулька, и ёжикиным срывающимся голосом закричало: «а-а-а»!..
«Гонят!» — Медвежонок во все глаза стал глядеть на окуньковую сеть.
«Гонят, гонят, гонят!» — застучало у него в висках, и сердце забилось.
«Бум-бум-бум! Фью-ю! А-а-а!..» — неслось по лесу.
Медвежонок так смотрел, что у него заболели глаза, и когда «бум-бум!» и «фыо!» приблизились, ему вдруг показалось: из-за старой ёлки что-то выскочило и запуталось в окуньковой сети.
— На помощь! — закричал Медвежонок и упал животом на невидимое что-то, и это «что-то», казалось Медвежонку, шевелилось и попискивало.
— Что? Что? Где? — вылетели на поляну Заяц, Белка и Ёжик.
— Здесь, — хрипя, дышал Медвежонок. — Посвистывает.
— Это осень, — сказал Заяц. — Осень всегда свистит.
— Закатывай! — крикнула Белка.
И они закатали осень вместе с Медвежонком и поволокли в дом.
— В чулан! В чулан их! — командовал Ёжик.
— Выпустите меня! — попросил Медвежонок.
— Потерпи, — сказала Белка.
— Терпи, Медвежонок, — сказал Заяц.
И Медвежонка вместе с осенью заперли в чулан.
— Выпустите меня! — просил Медвежонок.
— Если мы тебя выпустим, вместе с тобой убежит осень, — сказал Заяц.
— Ага. И опять пойдёт дождь, — сказала Белка.
— Терпи, Медвежонок! Вот увидишь, сейчас появится солнце, — пообещал Ёжик.
Ждали до вечера, а потом устали и легли спать. А когда утром проснулись, за окном было белым-бело, а снег всё летел и летел большими лёгкими хлопьями.
— Глупые мы! — сказала Белка. — Заперли в чулан осень, а ведь после осени-то — зима!
И они выпутали Медвежонка, выбежали под летящий снег и долго-долго трясли окуньковую сеть, чтобы выпустить обратно в сентябрьский лес золотую осень.
Ни слова
— Давай с тобой договоримся вот как, — сказал Ёжик. — Давай говорить только дело, а просто так — не говорить.
— Как это? — спросил Медвежонок.
— Ну, мы говорим и говорим, — сказал Ёжик. — Болтаем. А ты лучше молчи, а уж если сказал — то в самую точку.
Была зима. Ёжик с Медвежонком шли по глубокому снегу на лыжах, и Медвежонок теперь думал, как бы так изловчиться, что бы такое сказать, чтобы не просто так, а в самую точку.
«Скажу: смотри, как красиво! — думал Медвежонок. — Скажет: сам вижу. Скажу: а здорово, Ёжик, что мы с тобой идём через лес! Скажет: угу. Нет, это не в самую точку. Но что же такое сказать?..»
И Медвежонок сжал зубы и нахмурился.
— Смотри, как красиво! — сказал Ёжик.
Медвежонок молчал.
— А здорово, Медвежонок, что мы с тобой идём через лес!
Медвежонок не ответил.
— Да что ж ты молчишь?
Медвежонок даже не посмотрел на Ёжика: он дал себе слово не болтать, и теперь молчал.
А Ёжик уже всё забыл и болтал без умолку. Пришли к Поросёнку.
Поросёнок был очень гостеприимный: он сразу пригласил всех к столу.
— Я очень рад видеть вас у себя в гостях, — сказал Поросёнок.
— Мы тоже очень рады, — сказал Ёжик.
Медвежонок молчал.
— Мне так приятно, что вы пришли, — сказал Поросёнок.
— Мы давно хотели, — сказал Ёжик, — но никак не могли собраться.
Медвежонок молчал.
— Очень вкусно, — сказал Ёжик.
— А вам, Медвежонок?
Медвежонок молчал.
— Медвежонок плохо слышит? — тихо спросил Поросёнок у Ёжика.
Ёжик толкнул Медвежонка под столом лапой.
Медвежонок ел, сжав зубы. Поросёнку стало как-то не по себе, что вот гость сидит, ест и не говорит ни слова, и он погромче, в самое ухо, сказал Медвежонку:
— Вам нравится мёд? Это — липовый! Прямо от пчёл!
Медвежонку очень хотелось сказать, что — да, мёд замечательный, что он давно уже не ел такого мёда, что, если сказать по правде, такого мёда не бывает, но он не был уверен, что это — в самую точку, и поэтому не сказал ни слова.
Солнце
Каждый листик, каждая веточка стали видны резко и отчётливо.
Небо опустилось низко-низко, и теперь стояло в обнимку с деревьями. Когда появлялось солнце, становилось так радостно и печально, как никогда не бывает летом.
— Отчего так печально? — спрашивал Ёжика Медвежонок. — Солнышко, а печально?
— Глупый, — говорил Ёжик. — Это последнее солнышко, поэтому и печально.
— Хорошо бы, чтобы оно никогда не уходило. Чтобы всегда-всегда светило, и было тепло.
— Так не бывает, — сказал Ёжик. — Дни станут тёмные, короткие, а ночи — длинные, большие.
— А что мы будем делать?
— Топить печь, глядеть на огонь и вспоминать лето.
— Хорошо бы, если б у нас дома было своё солнышко, — сказал Медвежонок. — Мы бы просыпались, а солнышко — в углу. Я бы его чистил и поливал.
— Что же оно — цветок?
— Я бы за ним ухаживал лучше, чем за цветком. Я бы с ним разговаривал, — сказал Медвежонок.
— А что б ты ему сказал?
— Я бы сказал: «Доброе утро, солнышко!»
— Это утром. А потом?
— Не перебивай, — сказал Медвежонок. — Я бы ему сказал:
«Доброе утро, солнышко! Я — Медвежонок». «Знаю», — сказало бы оно. «У меня есть друг. Он скоро придёт. Его зовут Ёжик». «Знаю», — сказало бы оно. «Вот он придёт, и мы сядем завтракать. Ты что больше любишь — мёд или грибки?» «Мёд», — сказало бы солнышко.
— Это почему? — спросил Ёжик.
— Мне так кажется. Оно — золотое, и мёд золотой. А что такое грибы?
— Что?
— Плесень, — сказал Медвежонок.
— Это грибы-то плесень?!
— А что же ещё? Самая настоящая плесень.
— Значит, я больше всего на свете люблю плесень?
— Нет, почему? Ты яблоки тоже любишь.
— Но грибы-то я люблю больше!
— Я не знал, — сказал Медвежонок. — Я думал, ты яблоки любишь больше.
— Нет уж, предложи ему грибков — вот увидишь, оно не откажется.
— Солнышко, хочешь грибков? — спросил Медвежонок.
— А какие грибы? — вдруг выглянуло Солнце.
— Постой, кто это говорит? — спросил Ёжик.
— Солнышко, — еле слышно сказал Медвежонок. — Оно с нами заговорило. — И ещё тише, Ёжику: «Какие у нас грибы?»
— Опята, — прошептал Ёжик.
— Опята, — громко сказал Медвежонок.
— Очень люблю опята, — сказало Солнце. — Я на них подолгу смотрю, когда они греются у пенька. Соберутся кучей и — молчат.
— А почему молчат? — спросил Медвежонок.
— А о чём говорить, если я на них гляжу и глажу шершавой ладонью?
— А она у вас шершавая? — спросил Медвежонок. — Мне казалось, она у вас мягкая, ласковая.
— И чуть-чуть шершавенькая, — сказал Ёжик. — Это очень приятно.
— Это мой друг Ёжик, — сказал Медвежонок.
— Знаю, — сказало Солнце.
— Как неожиданно вы появились, — сказал Ёжик. — Мы только заговорили, что скоро вы будете приходить всё реже и реже…
— А вы тут как тут! — сказал Медвежонок. — Если бы только можно было, я бы очень хотел, чтобы вы пожили у меня дома.
— Приглашаешь?
— Приглашаю, — сказал Медвежонок. — Только я не знаю… У меня очень маленький дом…
— На всю зиму?
— На всю, на всю, — закивал Медвежонок. — Только вот поместитесь ли?
Они все трое стояли на поляне перед медвежачьим домиком — Ёжик, Солнце и Медвежонок. Ёжик с Медвежонком стояли друг против друга, а Солнце как раз посерёдке.
— Идём, — сказало Солнце. — Показывай свой дом.
— Пожалуйста!
Медвежонок пошёл первым, рядом с ним — Солнце, а Ёжик чуть позади.
— Вот он, — сказал Медвежонок.
И Солнце вошло в медвежий дом, заглянуло в каждый уголок и снова появилось на крыльце.
— Очень хороший дом, — сказало Солнце. — Здесь и перезимую.
— Согласно! — прошептал Ёжик.
— Ур-ра! — закричал Медвежонок. И сразу подумал: «Теперь только бы его не обидеть, только бы ничем не огорчить».
— Ты уж теперь это… Ты постарайся, — шепнул Ёжик.
— Угу, — сказал Медвежонок.
Ты лети! Я машу крыльями
Взошло солнце, и река, и лес, и холм были так прекрасны, что от них нельзя было отвести глаз.
Поэтому с утра Ёжик выбежал на берег, глядел и глядел, дышал и дышал, и никак не мог надышаться.
— Дышишь? — спросил Заяц.
— Дышу, — сказал Ёжик.
— Дыши, — сказал Заяц. — А я побегу, потому что на ходу лучше дышится.
И убежал.
Потом пришла Мышь. Это была важная лесная Мышь с зонтом.
— Зачем тебе зонтик? — спросил Ёжик.
— Я — дама, — сказала Мышь. — А где ты видел, чтобы дама выходила из дома без зонта?
— Но ведь дождя-то нет!
— А если пойдёт? — и Мышь, повертев зонтиком, удалилась.
Потом пришёл Медвежонок. Он ничего не сказал, сел рядом с Ёжиком и зажмурился.
Ёжик тоже зажмурился, и так они посидели молча.
— Хорошо, да? — сказал Ёжик.
— Ага, — сказал Медвежонок.
— А всё-таки смотреть лучше, — и Ёжик открыл глаза.
Бледно-голубая река уходила за поворот и в дымке таяла.
Ёжику было так хорошо, что хотелось лететь. Расправить крылья, взлететь высоко-высоко и долго-долго парить, не шевеля крыльями.
«Если бы я был птицей, — думал Ёжик, — у меня обязательно были бы очень большие крылья. Один раз взмахнул, и — летишь…»
— Всё равно надо махать, — вдруг сказал Медвежонок. — Взмахивать.
— Что?
— Я говорю, даже если, как у орла, всё равно надо разика два, а взмахнуть.
— Ты о чём? — спросил Ёжик.
— О том, — сказал Медвежонок. — О чём ты думаешь.
— Откуда ты знаешь, о чём я думаю?
— А чего тут знать-то? — не открывая глаз, сказал Медвежонок. — Ты всегда думаешь об одном и том же.
— О чём же?
— «О чём же?» — передразнил Медвежонок. — О том, что надо махать. А ты — ленивый. Тебе бы только лететь. Лети и лети, а машет пусть Медвежонок.
— Ты чего ворчишь? — изумился Ёжик. — Я тебе что-нибудь сказал?
— А тебе и говорить не надо! Ему бы только лететь, видишь ли, лететь и лететь, а машет пусть Медвежонок.
— Да где ты за меня махал?
— Я всегда за тебя машу, — сказал Медвежонок. — Ты только не знаешь.
— Где? Когда?
— Везде. Всегда!
— Ты что — за меня дом убираешь?
— Причём здесь дом, когда мы говорим о крыльях?
— Ты что, за меня махал крыльями?
— Махал, — сказал Медвежонок.
— Когда?
— Всегда, — сказал Медвежонок. — Всегда, когда ты летишь, я машу крыльями.
Ёжик вдруг зажмурился и когда открыл глаза, увидел вокруг такую красоту, что в душе взлетел высоко в небо и оттуда, сверху, вдруг увидел маленького себя и Медвежонка, и Мышь с зонтиком, и реку, и холм, и лес, и совсем крошечный Медвежонок вдруг вскочил, замахал лапами и закричал: «Ты не бойся! Ты лети! Я машу крыльями!»
Чудо
Медвежонок проснулся, увидел нежных солнечных зайцев на утреннем снегу и понял, что сегодня должно произойти чудо.
Он умылся и сел завтракать. Но это было ещё не чудо.
Пробежался по лесу — что ж тут чудесного?
Встретил Белку.
— Как хорошо! — сказала Белка. — Весна!
Помог Поросёнку довезти от проруби воду.
«Нет-нет, — бормотал Медвежонок. — Это ещё не чудо!»
Перед обедом колол дрова.
Щепки разлетались, как птицы, но успевали спеть Медвежонку картавую песенку.
А одна села на крышу и прямо защебетала. Слетелись синицы.
— Подумаешь! — сказал Медвежонок. — Тоже мне чудо!
Обедали с Ёжиком.
Обед был вкусный, а на сладкое — клюковка.
«Может это, — думал Медвежонок, — и есть — чудо?»
После обеда долго ходили, заложив лапы за спину, и Ёжик что-то говорил, а Медвежонок слушал и ждал чуда.
А когда стало заходить солнце, и тени от ёлок подплыли к крыльцу, они с Ёжиком уселись в креслица и долго глядели в затухающий лес.
«Где же чудо?» — бормотал Медвежонок.
И только, когда совсем стемнело, вдруг понял, что весь этот солнечный день и был самым настоящим мгновенным чудом вспыхнувшего и погасшего весеннего дня.
Сны
Если бы ты только знал, Медвежонок, как я по тебе скучаю!
— И я.
— Я так по тебе скучаю, что стал даже с тобой говорить во сне.
— И я.
— Однажды я тебе говорю: «Эй, ты где?»
— А я?
— А ты: «Здесь я, Ёжик, здесь! Просто меня не видно».
— Как же меня может быть не видно? Вон я какой!
— Я знаю. Но так ты сказал во сне.
— А дальше?
— Я говорил: «Ты покажись! Покажись, где ты?»
«Сейчас», — говоришь и…
— Что?
— Так… Что-то промелькнуло… «Это ты?» — говорю. «Ага».
— Что — ага?
— Во сне ты сказал: «Ага».
— А меня не видно?
— Не-а. Что-то промелькнуло и всё.
— Та-ак.
— А в другой раз — будто мы с тобой идём по большому лугу. Жарко, жаворонок поёт. И я говорю: «Медвежонок, правда это как давным-давно?.. Вот так же мы шли, и ты пел, и птицы…» А ты…
— Что?
— Молчишь.
— Нет, — сказал Медвежонок. — Ты мне лучше снился. Ты мне снился так хорошо, что просто замечательно!
— А как?
— Знаешь, я даже сказать не могу. Я проснулся и целый день ходил радостный.
— А что я говорил?
— Много. Ты и говорил, и пел. Я даже смеялся во сне. И проснулся — весь радостный!
— Откуда ты знаешь?
— Лягушка сказала. Пришла утром и говорит: «Ква-а-а, говорит, ну, Медвежонок, ты и хохотал во сне!»
— Нет, мне так не снилось… А я однажды проснулся и — весь в слезах.
— Ты… не расстраивайся, знаешь? Если я потом ещё тебе приснюсь, ты мне скажи: «Медвежонок, а Медвежонок, хочешь мёду?» И я обязательно скажу: «Хочу!»
— Хорошо бы, — сказал Ёжик.
— Что ж ты думаешь — я мёда не захочу?
— Не знаю. Только ты в следующий раз не молчи, ладно?
Они, разговаривая, перешли поле, прошли лесом и вышли к реке. Было тихо-тихо.
— В следующий раз ты ни за что не молчи, Медвежонок, — сказал Ёжик.
— Нет-нет, что ты! Я обязательно что-нибудь скажу. Уж теперь ты не бойся: я — скажу.
Плеснула рыба. Кругами, на цыпочках побежала по воде тишина.
Великое имя Басё
В начале декабря, когда в лес никак не могла прийти настоящая зима и снег то падал, то таял, в гости к Ёжику с Медвежонком пришёл Кот. Через плечо у него на верёвке висела деревянная сковородка со струнами.
— Балалайка? — спросил Медвежонок.
— Банджо, — сказал Кот.
— Ты из деревни? — спросил Ёжик.
— Из города.
— Как тебя зовут?
— Басё.
— Какое странное имя!
— Это — великое имя, — важно сказал Кот.
И его пригласили к столу пить чай со сливками.
— Давно не едал таких сливок, — жмурясь, сказал Кот.
Ёжик с медвежонком глядели на него во все глаза.
— Расскажи, — попросил Медвежонок. — Расскажи про своё великое имя.
Кот доел сливки, взял в руки банджо.Сливы аромат, —
запел Кот. —От лачужки нищегоглаз не отвести!
— Красиво, — сказал Ёжик.Не бейте муху, —
пел Кот, —Руки у неё дрожат,Ноги у неё дрожат.
— А мы не бьём, — сказал Медвежонок.За ночь вьюнок обвилсявкруг бадьи моего колодца, —
тянул Кот, —У соседа воды возьму
— Правильно, — сказал Ёжик, — если бы у нас так было, мы бы обязательно сходили за водой к Хомячку.
А Кот играл и пел, и Ёжик с Медвежонком стали потихоньку ему подтягивать.Сливы аромат, —
пели они уже вместе, —от лачужки нищего, —
затянул Кот, —глаз не отвести!, —
подхватили Ёжик с Медвежонком.
— Чудно! — сказал Заяц, и все увидели в форточке его уши. — Я давно уже вас слушаю.Не бейте муху, —
завели Ёжик с Медвежонком, —Не бейте муху, —
второй пошёл Заяц…Руки у неё дрожатРуки у неё дрожат…
— Ах, — сказал Заяц, входя в дом, — Как чудесно! В лесу ни то, ни сё, а мы сидим и поём. Представьте меня.
— Это Заяц, — сказал Ёжик, — наш друг.
— Басё, — слегка привстав сказал Кот.
— Чудесное имя, очень приятно познакомиться.
И они запели про вьюн и бадью.
— Но почему тебя всё же так странно зовут? — спросил Медвежонок, когда поспел самовар и все снова сели пить чай со сливками.
— Это необъяснимо, — сказал Кот, — я толком и сам не знаю. Но это — великое имя.
Горький дым
Всю ночь Ёжику снился странный сон. Будто он вошёл в лес и стал говорить с листьями. Нет, не с одним каким-то листом — ну что тут особенного, поговорить с берёзовым листиком? — но с листьями, со всей вместе листвой, Ёжик ещё никогда не говорил. Он шёл по тропинке, шумел лес.
— Я хочу поговорить с вами, листья, — сказал Ёжик во сне.
— Говори, — прошелестела листва.
— Вот вы шумите, а потом?
Всё стихло.
— Знаю, — сказал Ёжик во сне. — Мне вас так жалко!..
— Не жалей нас, Ёжик!
— Сперва мы маленькие, глядим…
— Потом побольше — лепечем…
— Потом — шумим..
— А потом — свободны!
— И летим, летим!..
— Ты знаешь, какое это счастье — свобода?
— А в дождь? Знаешь, как это сладко, прищурившись, слушать дождь?
— Ведь ты не знаешь, что у нас есть глаза, Ёжик!
— Мы видим!
— И нас с Медвежонком?
— Конечно!
— И Зайца?
— Ещё бы! Он так боится, когда мы шуршим.
— Осенью мне бывает так грустно, — сказал во сне Ёжик. — Мне кажется, ветер вас уносит с земли.
— Не грусти!
— Ты слышишь, как мы шуршим?
— Это мы смеёмся!
— Нам смешно, что какой-то ветер хочет нас сдуть с земли.
— А вас… нельзя?
— Что ты, Ёжик!
— Кто же может листву сдуть с земли?
— Но вас… жгут! — сказал во сне Ёжик.
— Зато как сладок… Как горек наш дым!..
— Но вам же больно!
— Нет!
— Мы сгораем все вместе…
— Тесно прижавшись друг к другу.
— Страшно, — сказал Ёжик во сне.
— Страшно остаться последним листом.
— Все улетели…
— Все свободны…
— А ты один…
— И видишь, как дружно раскрываются весной новые почки…
— И появляется молодая листва…
— С ними…
— С новыми…
— Не поговорить: о чём?
— Что они видели?
— Что знают?
— А ты, ты помнишь всех своих братьев…
— И думаешь: вот на этой ветке сидел весёлый хохотун, грустный ворчун, молчаливый друг…
— И — никого!..
«Какие они удивительные, листья! — подумал во сне Ёжик. — Надо рассказать Медвежонку».
И, не просыпаясь, стал думать о том, как это можно радоваться, что после тебя останется горький дым.
Ёжикина радость
— Помоги, Медвединька, помоги!
— Что с тобой, Ёжик?
— Не знаю. Плохо мне.
Медвежонок обошёл Ёжика со всех сторон, пощупал голову:
— Здесь не болит?
— Нет.
— А тут?
— Не-а.
Было раннее утро. Пели птицы. Всё цвело.
— Посмотри, какое солнышко! — сказал Медвежонок.
— Вижу.
— Послушай! Слышишь, как птицы поют?
Ёжик кивнул.
— Ты мне расскажи поподробней, — сказал Медвежонок. — Вдвоём мы с тобой что-нибудь придумаем.
— Понимаешь, — сказал Ёжик. — Страшно мне.
— Да почему?
— Радости нет, — сказал Ёжик. — Бывало, проснусь, увижу солнце и радуюсь. А теперь — нет.
— Радости нет… Радости нет… — забормотал Медвежонок. — Да почему же это у тебя нет радости?
— Не знаю, — Ёжик закрыл глаза.
«Что же это может быть? — думал Медвежонок. — Что же это могло случиться, чтобы от Ёжика убежала радость?»
Он сказал:
— Не может такого быть! Это тебе показалось, и всё. От кого-от кого, а уж от тебя ни за что не может убежать радость. Она где-то спряталась, понял?
— Где?
— В животе.
Они вдвоём внимательно осмотрели ёжикин живот.
— Или вот под мышкой!
Ёжик поднял лапу.
— Или… знаю! — закричал Медвежонок. — Мы оставили её на реке! Помнишь, когда солнце садилось, что-то радостное-радостное перебежало на тот берег?
— Солнечный заяц, — сказал Ёжик.
— Как же! Заяц! Это была твоя радость. Бежим!
И они помчались к реке, увидели её всю-всю, сияющую в восходящем солнце, и огромная, горячая ёжикина радость, вся в остреньких иголочках, как сам Ёжик, выскочила из кустов, перебежала по воде и вернулась к Ёжику.
Падал снежок. Была оттепель
— Медвежонок, если всё плохо, плохо, плохо, то потом ведь должно стать хорошо?
— Потом — да, — сказал Медвежонок.
У Ёжика в июле утонуло ведро, в сентябре ветер сломал любимый Ёжикин вяз, в октябре шли такие дожди, что река разлилась и затопила Ёжикин домик, а в ноябре Ёжика чуть не убил сорвавшийся с горы камень.
И вот теперь какой-то грабитель забрался в дом Медвежонка и утащил все припасы.
По мягкому снегу прибежал Заяц:
— А я знаю, как поймать грабителя!
Падал мелкий снежок. И даже не падал, а всё как бы норовил пойти с левой лапы.
— Видишь? — сказал Медвежонок Зайцу. — Припадает?
— Пропадает, — поправил Заяц. — Снег в снег, и — никого.
Медвежонок поглядел на Ёжика.
Ёжик отвернулся.
— Это Рысь, — говорил Заяц. — Больше некому. У неё уши такие — с кисточками. Айда!
И зашагал по мокрому снегу.
Перешли ручей, взобрались на гору.
— Вот он! Дом Рыси! — Заяц вытянул лапу.
Рысь сидела на крыльце и ела вареники. Кисточки на ушах действительно были рыжие.
— Я же говорил! — сказал Заяц.
— Ничего ты не говорил.
— Тогда — подразумевал…
Рысь ела вареники и причмокивала.
— Эй ты! — крикнул Медвежонок. — Ты зачем ограбила мой дом?
— Унесла наши припасы… — сказал Ёжик.
Рысь пошевелила ушами, и рыжие кисточки на ушах пошевелились.
Затем ушла в дом и вернулась с лорнетом.
— Что это у неё? — спросил Заяц.
— Бинокль, — сказал Ёжик.
Рысь навела на друзей лорнет.
— Ну что? — сказала Рысь. — Будете есть вареники или — война?
— Ты зачем ограбила мой дом? — очень тихо сказал Медвежонок.
— Слушайте: грабят — это когда гребут сено. А я пришла, вошла, сварила вареники и хочу ими вас угостить.
— Дрянь! — беззвучно сказал Ёжик.
Заяц кивнул.
— Ну и дрянь! — прошептал Медвежонок. — Или ты, Рысь, сейчас же перевезёшь все мои припасы назад… — сказал он громко.
— В его кладовку, — показал на Медвежонка лапой Заяц.
— Или Заяц, — Медвежонок показал на Зайца, — сейчас же привезёт пушку…
— Большую пушку, — сказал Ёжик.
Рысь повесила лорнет на специальный гвоздик, задумалась.
«Отдавать или не отдавать?» — думала Рысь.
— А у вас пушки нет, — сказала она.
— А мы тебе сейчас и без пушки кисточки оторвём! — крикнул Ёжик.
— И хвост! — сказал Медвежонок.
— И хвост! — спрятался за Медвежонка Заяц.
— Хе-хе! — сказала Рысь и принялась за вареники.
Заяц привёз пушку.
Ёжик прочистил банником ствол.
Медвежонок засыпал пороха и навёл.
Заяц запалил фитиль.
— Ну!.. — крикнул Медвежонок.
— Сдаюсь, — Рысь утёрлась салфеточкой и пошла за припасами.
Целый день Рысь таскала в дом Медвежонка покражу, а Заяц, Ёжик, Медвежонок с пушкой стояли на холме, и фитиль в лапе Медвежонка дымился.
К вечеру снежинки стали спускаться, припадая на правую лапу.
— Видишь? Припадают, — снова показал Зайцу на снежинки Медвежонок.
— Снег в снег и — никого. Пропадают, — снова поправил Заяц.
И Ёжик с Медвежонком переглянулись.
А вечером, когда пили чай, Медвежонок сказал:
— Не знаю когда, но когда-нибудь обязательно будет лучше.
— Ещё бы! — подхватил Заяц.
А Ёжик думал:
«Не может же быть, чтобы всё плохо и плохо — ведь когда-нибудь должно стать хорошо!..»
Сиреневый лес
Заяц бегал и прыгал, прыгал и пел, и был счастлив, потому что светило солнце.
— Ну что ты прыгаешь? — зудел Комар.
— Как же мне не прыгать? — ликовал Заяц. — Солнце!
Солнце, солнце, только оно давало Зайцу эту необъятную радость. Ни капуста, ни морковка, ни кора с яблоньки — ничто так не радовало Зайца, и поэтому он прыгал и скакал с утра до вечера, забывая поесть.
— Внучек! Беги чай пить! — кричал дед.
— После.
— Помрёт с голоду, — ворчала бабка.
А Заяц только хохотал, приплясывая:Не помру,Не помру,Вы не верьте Комару!
«Я-то при чём?» — подумал Комар. Но вылезать из-под лопуха не стал.
А Заяц прыгал, пел, кувыркался, даже влез на берёзу — так ему было хорошо и привольно.
Но настал вечер, смерклось, и Заяц пошёл домой.
— Давай чаю, — сказал он бабке.
— А где — «пожалуйста»?
— Пожалуйста!
— Набегался? — спросил дед. — Напелся?
Заяц кивнул, хрумтя морковкой.
— Когда остепенишься? — спросила бабка. — Когда опомнишься?
— Скворечник сделал? — спросил дед.
— А обещал, — сказала бабка. — Капустки дать?
— Угу.
— «Угу!» — передразнила бабка и положила перед Зайцем кочерыжку. — Обещал ведь.
— Я маленький, — сказал Заяц. — Вырасту — построю.
— А я — старенький! — сказал дед.
— Я молоденька, да? — начала бабка.
«Ну, поехали!» — подумал Заяц и стал глядеть в сиреневый лес…
«Как это было давно!» — думал много лет спустя Заяц, сидя в сумерках на том же крыльце, глядя в тот же сиреневый лес, с грустью вспоминая деда, бабку, и как всё хорошо, как радостно тогда было.
Званый обед
Иностранный Слон приплыл из-за моря на большом пароходе.
Он сидел в высоком шатре за круглым столом в огромном кресле.
Два креслица поменьше ждали Ёжика и Медвежонка.
— Вилку надо держать в левой лапе, а ложку — в правой.
— Да почему же вилку — в левой?
— Потому что вилке ты будешь помогать ножом. Вилку воткнул, ножичком отрезал — и всё.
— А что резать?
— А это чем Слон угостит.
Они были приглашены на званный обед, и теперь Ёжик учил Медвежонка пользоваться ложкой, вилкой и ножом.
— Давай попробуем. На первое — суп!
И они съели воображаемый суп.
— Теперь — жареные грибы!
— А чего тут резать?
— Ничего не резать: ножичком накладывай на вилку и в рот.
— Теперь — компот! — крикнул Медвежонок.
— Выпьешь жижу, потом маленькой ложечкой — гущу.
— Она и так съедет.
— Нет, — сказал Ёжик. И показал Медвежонку, как надо есть компот.
Они шли через лес, и по дороге Ёжик учил:
— Салфетку заткни за воротник.
— У меня нет воротника.
— Повяжи вокруг шеи.
— А если маленькая?..
— Здравствуйте! Здравствуйте! — вышел навстречу гостям Слон. — Очень рад вас видеть!
— Мы тоже очень рады! — сказал Ёжик.
— Садитесь, садитесь, сейчас подадут первое. — И Слон повязал салфетку.
Ёжик помог Медвежонку повязать салфетку, и они сели в креслица.
— Расскажите что-нибудь о себе, — попросил Слон.
— Мы очень рады вас видеть, — улыбнулся Ёжик.
Большая добрая Кенгуру разлила серебряным половником суп.
— И вот пришли к вам на обед, — сказал Медвежонок и стал хлебать прямо из тарелки.
— Возьми ложку! — шикнул Ёжик. — Не хлюпай!
Высокий красавец Жираф сменил приборы. Зебры несли второе.
На второе было что-то невообразимо вкусное, и Медвежонок стал есть лапой.
— Ф-фу! — фыркнул Ёжик.
И Медвежонок взял вилку и нож.
Слон ел молча и добрыми серыми глазками глядел на Ёжика с Медвежонком.
Вошёл элегантный Крокодил, проглотил грязные тарелки и, ласково улыбнувшись, удалился.
Мартышки внесли сладкое.
— А компот? — спросил Медвежонок.
Но Ёжик толкнул его под столом лапой, и все стали есть бананы, апельсины, ананасы, финики и запивать сладким молочком из кокосовых орехов.
У медвежонка так разбежались глаза, что первый банан он съел со шкурой.