Всегда возвращающиеся

Глава 1

При свете дня кладбище выглядело совсем не зловещим, а скорее грустным. Каменные кресты печально выглядывали из поросших высокой травой холмиков, статуи святых со скорбными лицами молчаливо склонили головы над старыми могилами людей, имен которых уже давно никто не помнит, с корявого, много лет назад высохшего и потемневшего от времени дерева, хрипло каркали вороны, переговариваясь между собой, навевая хандру и размышления о никчемности своей жизни…

— Все всегда бывает впервые и нечто подобное было лишь делом времени.

— К сожалению, хотя это кладбище, несмотря на вьющиеся вокруг слухи, одно из самых спокойных в моей практике.

— Поэтому-то и следует как можно быстрее выяснить причины этого феномена.

— Уничтожить, если это нежить, заблокировать, если это искривление пространственно-магического поля.

— Не только. Меня больше интересует, что могло вызвать столь мощный выброс магической энергии, имеющей такие последствия.

— Или кто…

Два мага, теоретик и практик, неспешно прогуливались между старых могил, обсуждая свои дела. После того как стало известно о произошедшем в последнее полнолуние несчастном случае, Орден спешно выделил (а точнее, прислал случайно оказавшихся поблизости) двух опытных магистров — преподавателя теоретической магии 2-й степени Роя Красногорского и боевого мага из Надзорного отдела, некогда тоже преподавателя, но уже оборонной магии, Мьянека Белодрива, тоже магистра 2-й степени.

— Очевидно дети своим присутствием пробудили некую, очень сильную нежить. — Теоретик подкинул на ладони бесполезный уже кристалл, взял двумя пальцами и посмотрел на просвет мутные внутренности. — Камень Присутствия, позволяет проникнуть в сущность нежити, узнать ее желания. Однако, если нежить обладает телепатическими способностями, это может сыграть злую шутку с неопытным магом.

Он вспомнил того паренька, поседевшего и онемевшего, с вплавленным в грудь медальоном. Лечивший его знахарь, на вопрос можно ли будет с ним пообщаться, хмуро покачал головой, ответив, что потрясение было настолько сильным, что надежд на выздоровление очень и очень мало.

— Из шести пятеро пропали бесследно, — произнес практик. — И учитывая, что случилось с шестым, живыми мы их больше не увидим.

— Его спас амулет, — пояснил Рой Красногорский. — Хоть воздействие темных сил было таким, что он разрушился. Причем, не дешевая поделка, а очень хороший оберег. У меня почти такой же.

— Откуда они только их взяли?

— Украли у кого-нибудь.

За этим разговором они вышли к неприметному, если б не охранный знак над входом, каменному "домику." У открытой двери-решетки, в большой бренчащей суме, копошился оборванный дедок с всклокоченной шевелюрой, украшенной загорелой плешью, невнятно бурча и ругаясь при этом себе под нос.

— Вы, простите, кто будете? — после недолгого молчания спросил Мьянек, не сумев самостоятельно определить, что тому тут надо.

Мужичок обернулся, глянул сердито из-под кустистых бровей.

— Сторож я тутошний. За порядком слежу, чтоб, значица, могилки порчуны всякие не тревожили.

— И часто тревожат? — поинтересовался теоретик.

— Да не то, чтобы… Нынче-то тут почти не хоронят и поживиться ворам нечем. Разве, что в склепах пошуровать, да и то, все уже украдено до них. Замки поломают, двери сымут, а мне потом нагоняй от покойницкой родни — не уследил. А как же мне уследить, ежели эти гробокопатели ночью приходят? А я за такие гроши, извините, по ночам сторожить не нанимался. — разошелся дедок.

— Ну, хорошо, хорошо, — Рой примирительно поднял руки. — Ваша позиция нам понятна. Позволите, взглянуть на этот склеп?

— А, пожалуйста. Ходите, куда надобно, — разрешил сторож. — Прибьете эту упыриху, — он кивнул на склеп, — жалеть не буду. Чтоб ей на том свете икалось.

— А почем вы знаете, что она упыриха? — спросил практик.

Небыло никаких фактов, указывающих, что именно Костычиха повинна в гибели тех ребят. Уцелевший подросток, которого нашли вообще-то в дали от кладбища, ничего не смог рассказать. Свидетелей не оказалось, а маги отправились сюда, только как в одно из мест, которые следовало бы проверить.

— Упыриха она и есть, — убежденно ответствовал дедок. — Дед мой рассказывал, как она отца его, прадеда моего, то бишь, до смерти замучила ради колдовства своего богомерзкого.

С шумом втянув носом воздух, дедок всхрапнул и смачно плюнул в темноту склепа.

Мьянек поднял голову, что бы прочесть имена покоящихся тут людей, высеченные над дверью. Отдельной строкой шло: "Костычевская Елань Руеновна, княгиня Белозерская." Последнее слово говорило, что дама принадлежала к королевскому роду. Наверное только поэтому ее останки до сих пор не сожгли на костре.

Несколько разноцветных пульсаров осветили мрачное убранство склепа, холодными лучами заставив тени испуганно попрятаться по углам. Маги неспешно обошли помещение, заглянули за колонны, привычно исследовали пол на наличие магических следов и вернулись к гранитному дольмену — одному из нескольких каменных саркофагов, сильно выделяющемуся своими размерами.

— Охранный знак выломан.

— Кладбищенские воры, — отозвался теоретик, на короткий миг презрительно скривив губы.

— Чувствуешь что-нибудь? — Мьянек тоже мог попробовать применить соответствующие заклинания, но с меньшим успехом. Это была не его специальность.

— Нет, — помедлив ответил теоретик. — Магический фон несколько выше, но в пределах нормы.

— И источник колебаний?

Вместо слов Рой похлопал ладонью по крышке саркофага.

— Поднимай.

Маг-практик положил ладони на холодный камень, сосредоточился и, вздохнув, поднял руки. Плита, как приклеенная, поднялась вместе с ними. Легко отведя крышку в сторону, он поставил ее у стены.

— М-да, хоть в учебниках рисуй, — прокомментировал открывшееся перед ним зрелище Рой.

На упыря Костычиха не была похожа нисколько. В гробу лежал высохший скелет, туго обтянутый черной, словно бы обугленной кожей. Такого же цвета было и истлевшее платье. Рот так и остался открытым в немом крике, безглазое лицо уставилось в потолок, а руки со скрюченными когтистыми пальцами, в последний миг, казалось, пытались защититься, но так и застыли поднятыми в момент смерти. Из груди торчал короткий меч, пронзивший сердце и прочно засевший между ребер.

— Это она при жизни что ли такой была? — удивленно спросил практик, глядя на здоровенные клыки Костычихи.

— Про нее мало, что известно. — Рой медленно провел рукой над скелетом. — Кроме ее «славных» деяний. Как и про ее смерть. Считается, что столь сильную колдунью могли убить лишь несколько магов: Редерик Паук, темный эльф Талий или Вольга Серый. Все трое, что интересно, исчезли примерно в то же время, когда умерла Костычиха.

Маг ткнул кончиком ножа в лоб Костычихи. Череп качнулся с сухим шелестом, иссохшая плоть раскрошилась тонкими хлопьями.

— Нет, это не она. Мы оказались в плену слухов и предубеждений. Ни упыря, ни умертвия, ни просто оживленного мертвеца из нее не сделаешь, как ни старайся. А повышенный магический фон часто встречается вокруг могил колдунов. К тому же она тут далеко не единственная похороненная ведьма.

Мьянек поднял плиту и поставил ее на место.

— Что ж, одним вариантом меньше.

— Ну, что, прикончили упыриху? — Дедок, с нетерпением ожидавший возвращения магов, подался вперед.

— Вынужден вас разочаровать, но она не упыриха, — ответствовал Рой. — А всего лишь старый высохший скелет.

И не оглядываясь на разочарованного дедка, пошел прочь от этого места. Несмотря на то, что он привык сталкиваться с самой разной нежитью, а здесь не оказалось ничего опасного, маг был рад выйти из склепа на свежий воздух. Пока он находился внутри, неясное чувство беспокойства шевелилось в душе, заставляя сердце щемить тоской… "Нервы," — решил маг.

А сторож еще долго ворчал позади, крепя на дверь новый замок.

— Как же, не упыриха… Упыриха она и есть. Сколько людей погубила. Кровопийца.

— Зря мы в его присутствии в склеп спускались, — сказал наконец Мьянек. — Теперь распустит слух, что тот мальчик ее клыков дело.

— Да, наверное, — согласился его напарник. — Ну, да сделанного не воротишь. Займемся дальнейшими поисками.

— Куда теперь?

— В лес. — Рой показал направление рукой. — Пара верст отсюда. Там старый Ведьмин Круг был, неработающий, но кто знает… Иногда они сами по себе активируются, даже если с этой стороны это сделать никак не возможно.

2 месяца спустя.

Дверь с легким скрипом отворилась, выпуская на улицу шатающегося человека, и звучно захлопнулась, отсекая вырвавшийся вместе с ним свет и гомон голосов. Человек сделал несколько неуверенных шагов, соображая кто он и куда ему сейчас следует отправиться. Так и не сумев прийти к нужному выводу, он принял единственное верное в данной ситуации решение — вытянул из кармана оплетенную пенькой бутыль и задрав голову шумно забулькал, глядя на полную луну, мелькающую среди редких прорех в облаках. Чуть правее медленно покачивалась вывеска с не слишком умело намалеванным черным единорогом, больше похожим на проткнутого копьем мохнатого козла, с ехидной усмешкой взирающего на припозднившегося пьянчужку. Вывеска была порядком покоцана, а краска облупилась — раздраженные выражением морды "единорогого козла", посетители имели привычку швыряться в него всем, что подвернется под руку. Старый кобель, призванный создавать корчме впечатление почтенного заведения, охраняемого от всяких лиходеев злыми собаками, кряхтя выбрался из конуры, волоча за собой длинную звенящую цепь, замер освещенный луной, тревожно прислушиваясь к чему-то. Пьянчужка, занятый сражением с притяжением Земли и удержанием равновесия на широко расставленных ногах, абсолютно его не интересовал. Кобель робко гавкнул, настороженно крутя лобастой башкой, а потом вдруг вздрогнул всем телом и заголосил, громко и испуганно, безнадежным воем, сразу же подхваченным соседскими кабысдохами.

— А-а ну, заткнись! — гнусаво прикрикнул пьянчужка. — Мррракобесина.

И добавил парочку привычных ругательств. Затем, вспомнив о бутылке, отвернулся, намереваясь повторить глоток "на дорожку", что б, значит, легче путешествовать, да так и замер, остановленный весьма кстати напомнившим о себе внутренним голосом. В дальней стороне улицы показалась высокая фигура в длинном черном одеянии. Бесшумно шла она, словно бы плывя над землей, по ночным улицам, безучастная ко всему, лишь изредка поворачивая голову в сторону закрытых дверей, как будто могла видеть сквозь дерево и камень. Но эта одинокая фигура внушала такой мистический ужас… Наверное так могла выглядеть сама Смерть решившая прогуляться по спящему городу. Горлышко выскользнуло из ослабевших пальцев и с оглушительным, в наступившей вдруг тишине, звоном разбилась; следом, не удержавшись на подкашивающихся ногах, шлепнулся мужичок.

— Эй, ты, псина блохастая, а ну заткнись! — На улицу, немного запоздало, вышел корчмарь, с грязным полотенцем, для протирания кружек, на плече.

Удивленно замолчал, заметив, что пес больше не лает, а, забившись в конуру, скулит от ужаса. Перевел взгляд на сидящего на земле пьянчужку. Позади толпились посетители, с интересом выглядывая из-за плеча корчмаря, что бы тоже увидеть, на что это так выл трактирский пес. Ничего более интересного не предвиделось, а тут может загрызли кого…

— А ну, пропустите. — К выходу пробился обвешенный чародейским инструментом колдун.

Пошатываясь вышел вперед, сжимая одной рукой кружку, а другой пытаясь вычертить в воздухе колдовские знаки. За движением пальца оставался бледно-золотистый светящийся след, складывающийся в незамысловатый рисунок заклинания поиска. Посетители, затаив дыхание, следили за колдующим магом. Вот он, закончив рисунок, взмахнул ладонью и тот растаял. Шатаясь на подгибающихся ногах как березка на ветру, маг осушил кружку, утер губы рукавом, и вытянул перед собой руку. Возле ладони снова едва заметно полыхнул рисунок — поисковый импульс вернулся, — и колдун, внезапно переменившись в лице, выронил кружку, развернулся и побежал прочь, спотыкаясь и оскальзываясь.

Вид убегающего мага послужил лучшим поводом покинуть корчму еще до того, как в карманах кончатся деньги, а штатный вышибала поможет найти дверь, схватив за шкирку и кинув в нужном направлении. Заплатить за выпитое и съеденное никому не пришло в голову.

Темная фигура неслышно скользила по улицам ночного города, направляясь одним известным ей маршрутом, заставляя собак биться в истерике, а кошек забиваться в самые дальние углы. Даже птичьи стаи снимались с деревьев, с криком разлетаясь в стороны. Небыло человека, не чувствовавшего приближение зла. Люди испуганно замирали, когда охраняющие дома псы, вдруг замолкали, ощущая как могильный холод касается их сердец, и облегченно переводили дух, когда фигура удалялась. Отдельные смельчаки даже подкрадывались к окнам, чтобы посмотреть вслед из-за приоткрытых ставень. Долго брела она между домов, вызывая лишь страх в сердцах всех живых тварей, пока, наконец, не выбрала один, приглянувшийся по какой-то, известной лишь ей одной, прихоти.

Волдынь Лоза, перебиравший в погребе припасы, недовольно и вместе с тем тревожно, прислушался к заливающемуся лаем дворовому псу.

— Вот разлаялся, зараза. — проворчал он, прижимая к груди маленький бочонок с солеными огурцами. Как раз в этот момент вой сошел на испуганное повизгивание, сменившееся тишиной.

— Что это там? — Волдынь посмотрел наверх, хотя, конечно, ничего не мог увидеть сквозь доски.

Ответом ему был грохот выламываемой двери. Бочонок выскользнул из рук и, ударившись о землю, лопнул, залив все вокруг кисло пахнущим рассолом. Волдынь даже не заметил этого. Наверху что-то бухнуло, сквозь щели между досками посыпалась пыль. Затем послышались тихие неторопливые шаги.

— Спасайся, хозяин, — шепотом крикнул выглянувший из-за бочек домовичок.

Бесенок покрутил головой, махнул хвостом, и с шелестом сгинул, прихватив с собой взятый наугад с полки горшочек.

Опомнившись, Волдынь бросился к лестнице, прихватив по пути топор, которым он обычно разделывал туши. На втором этаже осталась молодая жена, и сейчас все мысли были только о ней. На одном дыхании мужчина взлетел наверх. Жена стояла посреди комнаты, безвольно опустив руки и запрокинув голову. Лба касалась хрупкая женская ладонь с изящными тонкими пальцами, заканчивающимися длинными, больше смахивающими на когти, ногтями, поблескивающими дорогим эльфийским лаком. Из-под ногтей тянулась тоненькая дорожка крови. Перед ей стояла высокая, кажущаяся очень красивой женщина в черном платье.

— А ну, отойди от нее! — крикнул Волдынь, замахиваясь топором. — Велина!

Женщина обернулась. Бледное лицо ее было больше похоже на маску, выражающую лишь холодное аристократическое презрение, а отсвечивающие алым глаза смотрели с превосходством самой смерти. Мужчина попятился, не в силах вынести этого взгляда. Спустя бесконечно долгое мгновение она отвернулась, направившись к другой двери. Жена Волдыня не сопротивляясь последовала за ней, словно загипнотизированная.

— Стой! — в слепой ярости заорал Волдынь, кидаясь следом.

Женщина в черном обернулась с такой скоростью, что, казалось, даже ее собственная тень не поспела за ней, сбив голову с плеч так же легко, как шляпку с гриба. Никак не отреагировав на смерть мужа и залитую кровью стену, молодая жена Велина равнодушно перешагнула через труп, прошла мимо, и исчезла в темноте со своей новой хозяйкой.

Спустя четверть часа улицы наводнили стражники на лошадях и отряды копейщиков из ополчения. То тут, то там видели спешащих куда-то магов и знахарей, но не смотря на все их усилия никаких следов отыскать не удалось.