Вселенная, которую потерял Бог (книга 1, часть 1)

Я с грустью и с жалостью посмотрел на него.

- Жорж, у тебя неправильное отношение к жизни. Нужно жить настоящим моментом и не забивать себе голову мыслями о будущем, оно само о себе позаботится и обеспечит тебя всем необходимым, о чем ты даже и не мечтал. Пользуясь случаем, я хочу тебе рассказать поучительную историю об одном моем знакомом, который был очень бедным, испытывал постоянную нужду в деньгах и даже не имел своего угла. Этот несчастный всю свою жизнь страстно мечтал о собственном доме и хотя бы небольшом участке земли, где он имел бы возможность счастливо и беззаботно копаться в своем огороде. Он пронес эту мечту через всю свою жизнь, лелея ее в душе каждое прожитое мгновение, и только благодаря ней, он с великим мужеством выдерживал жестокие удары судьбы и многочисленные лишения, плотными рядами, встававшими на его жизненном пути. И разве могло божье провиденье остаться безучастным и равнодушным к этой страждущей душе, настойчиво, в течение всей своей жизни молящей небо об исполнении своей сокровенной мечты? Могло ли оно, отвернувшись, пройти мимо, оставив бедного и усталого путника на пыльной обочине, в скорбном молчании созерцать его удаляющуюся спину? Ну, конечно же, нет!!! Всем нашим сокровенным надеждам и мечтам суждено когда-нибудь свершиться! Не был досадным исключением и данный случай, а скорее наоборот, являл собой ярчайший пример торжества справедливости и заботливого участия Творца в наших земных делах. Долгое и упорное ожидание моего знакомого не было напрасным, и однажды ему улыбнулось счастье. Прожив долгую и трудную жизнь, он, наконец, умер и был погребен на просторном кладбище, где и осуществилась его заветная мечта. Согласно воле Всевышнего ему была предоставлена скромная, но уютная квартирка и небольшой земельный участок, правда, чуть-чуть не тех размеров каких бы ему хотелось. Единственно, что омрачало этот счастливый финал, так это то, что счастливый новосел уже не мог в полной мере оценить проявленную к нему чуткую заботу и участие Творца. Вот такая поучительная история, Георгий! - Окончив рассказ, я поднялся и отряхнул одежду.

- Может, пойдем, пройдемся? Майкл все равно часа два еще дрыхнуть будет. - Я легонько пнул его носком туфли. Промычав что-то невразумительное, венец творения природы попытался перевернуться на другой бок, но силы оставили его, и попытка не удалась.

Жорж не стал спорить, по-видимому не найдя разумной альтернативы моему предложению, не вечно же тут торчать в конце концов! И покряхтывая, придал своему грузному телу вертикальное положение.

- Ну, и куда пойдем?

- Да хоть туда. - Я наугад ткнул пальцем.

Минут десять шли молча, посматривая по сторонам и иногда оглядываясь на оставшееся позади нас временно нетрудоспособное тело друга. Ландшафт, куда только хватало глаз, явно не страдал разнообразием, (скорее всего разнообразие было здесь не в моде и было строго-настрого запрещено какой-нибудь статьей в местной демократической конституции), ровная, бескрайняя пустыня, без единого чахлого деревца или хотя бы захудалого кустика.

Тело Майкла на таком расстоянии, а мы отошли уже прилично, представляло собой небольшую, бесформенную массу, чем-то отдаленно напоминавшую одну из бесформенных масс, в большом количестве остающихся позади любого стада крупнорогатого скота, совершающих миграции по бесконечным просторам равнин в поисках растительной пищи. Я поделился своими мыслями с Жоржем. Немного подумав, он сказал, что ничего нового он для себя не открыл, а просто в очередной раз нашел еще один убедительный пример, полностью подтверждающий правильность его хода мыслей в отношении нашего товарища, так низко павшего в глазах общественности из-за свой беспробудной любви в зеленому змею. Ветер заунывно вторил его словам, как будто переживая и сокрушаясь по поводу сказанного.

- Как все-таки чудно устроена природа! - развивал дальше он свою мысль, размеренно переставляя нижние конечности.

Я с удовлетворением отметил, что раз мой друг начал философствовать, значит ему уже значительно лучше.

- Каждый из нас, живущих на Земле, является олицетворением какой-либо божественной тенденции, существующей в Единой Реальности. Причем, эта тенденция, проявляясь в нашем мире, находит свое выражение не только в человеке, но и во множестве других тел, одушевленных и неодушевленных, имеющих самое различное происхождение, предназначение и время пребывания на Земле. И, как следствие, все эти многочисленные тела, вещи, предметы и т.д. обнаруживают очень сильное сходство между собой во внешней форме, а иногда и во внутреннем содержании. Говоря доступным языком, они все очень похожи друг на друга, и при недостатке внимания существует опасность их перепутать, что, в принципе, сейчас и произошло, - закончил Жорж свой философский пассаж.

"Так, - подумал я про себя. - Жорж окончательно пришел в себя, теперь можно не беспокоиться о его психическом состоянии. Перед нами веселый и жизнерадостный человек, с которым интересно провести весь остаток жизни".

- И какую же тенденцию выражают собой эти бесформенные и порой дымящиеся массы и так гармонично сочетающийся с ними Майкл? - решил поинтересоваться я.

- А тенденция эта очень проста и доступна даже для младенца дошкольного возраста: из праха ты взят и в прах возвратишься. Иначе говоря, откель мы все пришли туда, в конце концов, и вернемся, а вернемся на свою историческую родину мы все. Только вот вопрос - когда? А Майкл, своей жизнью, исполненной глубокого смысла, особенно в те моменты, когда он основательно набирается и ложей ему служит первое подвернувшееся под руку место, на его трудном пути домой, еще при жизни, гордо возлежа где-нибудь на груди заботливой матери Земли, все ближе и ближе приближается к осуществлению этого великого закона жизни.

- Н да... Ну, ты и закрутил. Эта встряска явно пошла тебе на пользу. Я, честно говоря, так и не понял, о чем конкретно ты хотел сказать.

- А ты особо и не переживай, я и сам не возьму в толк, к чему я это все наговорил. Скорее всего, это реакция организма на слишком быструю смену обстановки. Ладно, Федька, закончим осмотр местности, вне всяких сомнений, ничего нового мы не увидим, везде одно и тоже. А то еще ненароком можно и заблудиться. - Жорж остановился, всматриваясь в поддернутую призрачной дымкой даль. - Везде одно и тоже, - повторил он, растягивая слова. - Надо скорее возвращаться назад, приводить Майкла в чувство и с ним уже идти хоть куда-нибудь, иначе мы помрем от голода и жажды.

- Нет, вначале от жажды, а потом уже и от голода. - Поправил я его, хотя какая в принципе разница, - добавил я через минуту.

Жорж поднял печальные глаза к небу и посмотрел на низко плывущие облезлые облака.

- Черт, хоть бы солнце выглянуло, или как тут оно называется.

Да, если бы облачность не покрывала небосвод сплошным покрывалом можно было хоть как-то сориентироваться по светилу, определив стороны горизонта. Это позволило бы нам постоянно держаться одного направления и, по крайней мере, не ходить кругами.

Мы развернулись и бодро зашагали назад, держа в поле зрения в качестве ориентира Майкла, пребывающего в состоянии алкогольной нирваны. Подойдя на достаточно близкое расстояние, Жорж и я увидели, что активный борец с зеленым Змием, проснувшись после очередного боя, уже сидел, уронив голову в ладони, и, издавая жалобные стоны, слегка покачивался из стороны в сторону. Весь его вид недвусмысленно выражал настойчивую просьбу сжалиться над ним и, проявив чувство милосердия, поскорее его пристрелить из любого вида огнестрельного оружия(желательно, конечно, калибром покрупнее) дабы прекратить эти невыносимые мучения. После таких страшных страданий ад, куда Майкл, несомненно, попадет после смерти, покажется ему раем, санаторием, где в целях нормализации здоровья, под непосредственным наблюдением ведущего медицинского специалиста - Сатаны он буде проходить полезные для здоровья процедуры.

- Доброе утро Майкл! - радостно воскликнул Жорж, улыбаясь во весь рот. - Как твое самочувствие, друг мой?! Посмотри, какая неземная красота вокруг, глаз не оторвать!

За что мне нравится Жорж, так это за его тонкое чутье настроения и самочувствия ближнего.

- А мы с Федькой решили немного прогуляться, - продолжил он. - Хотели тебе купить пивка, я думаю, ты бы не отказался от пивка, да? Но к несчастью нас постигла неудача, все торговые точки закрыты, и мы с Федей так и не узнали почему. Может быть, у них сегодня выходной день, а может быть и переучет, - Жорж недоуменно пожал плечами и сочувственно вздохнул.

- Заткнись, ирод, - раздалось в ответ глухое рычанье.

Я опустился рядом с ни живым, ни мертвым Майклом.

- Дорогой мой друг, ты не заметил ничего необычного, когда проснулся?

- А что я собственно должен был заметить? - простонал он.

- Ну-у-у... не знаю, может быть несколько иная обстановка, чем та, к которой ты привык видеть каждый раз, просыпаясь утром в чистой и приятно пахнущей постели рядом с красавицей женой.

- Федя, отстань от меня. Выпил бы ты с мое, ничему бы тогда не удивлялся. Лучше дайте-ка мне воды. О боже, как у меня болит голова!

- Жорж у тебя есть вода? - я лукаво ему подмигнул.

- В принципе есть, только мне сейчас еще не хочется. Ты уж извини меня Майкл, но как раз в данный момент и проявляется извечная трагедия жизни чего у нас нет, того мы больше всего и хотим.

Издав в отчаянье жалобный стон, и обхватив голову руками, Майкл рухнул на землю, немного подергался и затих.

- Живешь, мой друг, ты уже почти тридцать лет, но как был, так и остался балбесом, - решил пожурить его Жорж. - Водку пьешь, а законы, по которым живет и здравствует Вселенная, не знаешь, да и, наверное, не узнаешь, олух ты царя небесного. Жизнь тебя совершенно ничему не учит. Ведь насколько тебе было хорошо вчера, настолько тебе плохо сегодня. А, наблюдая за твоим пробуждением, когда ты посвежевший, бодрый, в хорошем расположении духа и с радостной улыбкой на лице вошел в наступивший день можно с большой уверенностью предположить, что вчера было тебе как никогда раньше хорошо и прекрасно. За все, Майкл, нужно в жизни платить. Пойми ты это, наконец.

- Ладно, Жорж, хватит молоть чепуху, Майкл, - я положил руку ему на плечо, по нему, словно рябь по поверхности небольшого водоема, пробегала мелкая дрожь - мы, кажется, влипли в неприятности, причем, по моему мнению, довольно серьезные. Ты надеюсь, помнишь, что вы с Жоржем были вечером у меня. Как обычно, ты, презрев опасность, грозящую утром твоему здоровью, вступил в неравный бой с Зеленым Змием, опустошая его стратегические запасы зелья, находящиеся у меня дома (следует отметить, для повышения эрудиции читателя, что зелье, то есть все виды спиртных напитков от пива до чистого спирта, является основным видом оружия, которое может применять зеленая гадина в нашей земной реальности для борьбы с лучшими сынами человечества). После того, как ты основательно потрудился над этим вопросом, и неравная схватка подходила к своему логическому завершению, а именно к твоей полной и безоговорочной капитуляции, мы с Жоржем, посоветовавшись, решили отвести тебя домой. Почему мы решили это сделать? Ну, во-первых, потому что сам ты ни за что на свете не справился бы со столь трудной для тебя в тот момент задачей, слишком уж много сил духовных и физических было потрачено тобой в смертельном поединке с врагом всего человечества, а во-вторых, наше желание поскорее доставить твой бездыханный труп к месту его постоянной дислокации объяснялось еще и тем, что вчера вечером происходили вещи странные и загадочные. Мы с Жоржем даже не на шутку обеспокоились, поэтому и приняли решение оттащить тебя домой, а самим поскорее разойтись по домам, дабы за их надежными стенами, в мягкой и теплой постели переждать странное явление природы. Последнее, что я помню, это как, взвалив тебя на плечи, мы подошли к калитке. Помню, видел в мертвенно-бледном мерцании молний блестящую ручку на ней. А потом вдруг стало неестественно ярко от негаснущей вспышки, зигзагообразно пробороздившей небо от края до края. И все... больше ничего не помню, как будто выключили меня, как выключают телевизор. Очнулся уже здесь, вон в той воронке, увидел Жоржа, вдвоем с ним раскопали тебя, там же - кивком головы я указал на яму, слегка окутанную исходящим из нее туманом.

- Майкл! Бог свидетель, я не хотел тебя раскапывать. Наоборот, я предлагал тебя полностью закопать в этой яме, чтоб ты уже раз и навсегда отмучился, тем более что представилась такая уникальная возможность - никем не занятая свежевыкопанная могилка, - не унимался Жорж.

- Если ты заметил, - продолжал я, игнорируя Жоржа, - то место, где мы сейчас находимся, довольно сильно отличается от местности, где мы имели честь проживать.

- Все именно так и произошло!!! - с пылом подтвердил мои слова Жорж. Готов присягнуть под этими словами перед представителями самых высоких судебных инстанций, держа руку на стопе священных писаний всего мира и, так уж и быть - на российской Конституции.

Майкл с трудом оторвал голову от горизонтальной поверхности. Видя, каких усилий ему это стоит, и с каким напряжением он открывает глаза, болезненно щурясь даже от такого неяркого света, излучаемого серым и тусклым небом, где-то под сердцем тихо шевельнулся червь жалости и сострадания. Как же нужно так не любить себя, чтобы издеваться над собой столь изощренным по жестокости способом.

- Так мы, кажется, этого и хотели, - заключил Майкл после непродолжительного обследования унылых окрестностей. - Вспомните, нам же хотелось чего-нибудь яркого, запоминающегося, необычного..., вот и дохотелись, получите, пожалуйста.

Тихо и расстановкой произнося свою речь, Майкл медленно, с осторожностью попытался придать своему телу вертикальное положение. Словно в замедленной съемке поднялся он на четвереньки, упираясь в колючую траву локтями и коленками, затем плавно, продолжая стоять на коленях установил свой торс, в плоскости перпендикулярной поверхности равнины, и заключительным аккордом, будто возрождаясь из праха, в коем до нынешнего момента прибывал, неимоверно напрягая все свои застывшие от долгой неподвижности мышцы, Майкл выпрямился во весь рост. Улыбнувшись, он с шумом выдохнул воздух, обдав нас с Жоржем запахом преисподней.

- Итак, я готов, господа! Каков наш дальнейший план действий? - Налитые кровью глаза вопросительно смотрели на нас.

Да, нелегко ему далось это возрождение из пепла. Он, можно сказать, совершил невозможное - достойным уважения героическим усилием вдохнул утекающую жизнь в почти уже бесформенный сгусток материи, называемый по старой памяти человеческим телом.

Коротко изложив свои позиции, мы после недолгой дискуссии пришли к общему мнению, что оставаться на месте без пищи и еды не имеет никакого смысла. Намного разумнее будет отправиться на поиски более приветливой к посетителям территории, на которой бы имели место определенного рода заведения, столь необходимые странствующим рыцарям - постоялый двор, трактир, гостиница и т. д., где усталый путник мог бы найти ночлег, утолить жажду и заморить червячка.

Что меня радует в этой ситуации, - Жорж все-таки не упустил случая уколоть Майкла, - так это, что мне с Федором не придется тащить тебя на себе, и ты, наконец, пойдешь сам, без посторонней помощи, что случается очень редко и тебя совсем не характеризует.

Майкл пропустил это замечание мимо ушей, развернулся и пошел прочь. Мы поспешили за ним, не став забивать себе голову вопросами о том, почему он выбрал именно это направление, а не другое. А какая в принципе разница куда идти? По всему периметру горизонта не было ничего, за что бы мог зацепиться глаз, и, что могло бы послужить в качестве ориентира.

Минут двадцать мы шли молча. Только сухое шуршание травы у нас под ногами и заунывная песня ветра вносили скудное разнообразие в наше начавшееся путешествие. С каждым шагом мы все дальше и дальше удалялись в неведомые дали и пространства от места, которое пусть и призрачно, но связывало нас с родным миром. Наверное, каждый из нас сейчас понял это, и поэтому был погружен в мрачные раздумья. Что ожидает нас впереди? Какие еще сюрпризы и неожиданные повороты запасла в своих обширных арсеналах бесстыжая злодейка судьба? Сможем ли мы найти дорогу, ведущую домой, или до конца своих дней будем вынуждены скитаться по неизвестной и чужой земле?

Низкие облака сопровождали наше движение, плавно плывя в том же направлении, что и мы. В одном из них мне вдруг почудилось человеческое лицо, с неподдельным интересом наблюдающее за нами. Причем, выделялось оно на фоне остальных облаков так рельефно и четко, что и впрямь можно было подумать о существовании некоего небесного великана, мирно возлежащего на мягкой перине, набитой облаками, и взирающего на наши жалкие потуги разобраться в произошедшем. Закрыв глаза, я потряс головой, пытаясь отогнать наваждение, и на какое-то время шел с закрытыми глазами, ориентируясь по шуму, производимому движением моих приятелей. Выждав, как мне показалось достаточный промежуток времени, я распахнул глаза и обомлел. Моему взору предстало огромное, фантасмагорическое лицо, с усмешкой пялящиеся сверху вниз на меня и, чтобы вы думали, показывающее мне здоровенный язык! Я попытался, но не смог даже на йоту отвести взгляд. Ноги чисто автоматически несли меня вперед, перейдя на автоматический режим управления. Внутри меня подымался леденящий ужас. Неужели я сошел с ума? Неужели я теперь, как личность, буду потерян для общества? Неужели я теперь лишусь святого для каждого полноценного гражданина избирательного права и не смогу принимать участие в свободных и демократических выборах? Сердце, словно отбойным молотком сотрясало все имеющиеся у меня в наличии внутренности. Наглая же до безобразия физиономия и не думала исчезать с небосвода, а продолжала усмехаться над моим смятением и, ко всему прочему, стала корчить самые невообразимые рожи. Вдруг справа, несколько в стороне от нее, в гуще плывущих облаков, будто бы от нескольких легких взмахов кисти талантливого художника вырисовалась гигантская по локоть рука. Пошевелив пальцами, словно проверяя свою способность управлять их движением, рука сжала их в кулак, за исключением одного - указательного, и, придвинувшись к голове покрутила пальцем у виска, по-видимому констатируя мой интеллектуальный потенциал и мое настоящее психическое состояние. Тут, конечно, я уже не выдержал. Все мои системы отказали, функциональная связь между ними разрушилась и, застыв как вкопанный, я с широко раскрытым ртом и дико выпученными глазами стал тупо взирать на фантастическое представление, разыгранное для меня небесным актером

Отойдя от меня на метров пятьдесят-семьдесят, Майкл и Жорж почуяв что-то неладное, резко обернулись назад. Завидев меня в столь живописной позе, они, посовещавшись несколько секунд, решили подойти поближе, и убедиться, я ли это или какой-нибудь одинокий пограничный столб.

- Федор, что случилось? Ты вспомнил, что не выключил утюг? - озабоченно спросил Жорж.

Проигнорировав вопрос, я продолжал пялиться неизвестно куда.

- Хм, что же тебя там так заинтересовало, - в недоумении почесав затылок, продолжил он.

И в тот момент, когда Жорж, а вместе с ним и Майкл поворачивали головы, чтобы наконец узнать, что же так поразило мое воображение и заставило уподобиться пограничному столбу, видение исчезло. Исчезло так же внезапно, как и появилось, как будто его никогда и не было. Те же серые, уныло плывущие облака. Может, это все мне померещилось, привиделось? Или разыгранное представление предназначалось только моим глазам, и поэтому попытка моих друзей стать невольными свидетелями тут же включило механизм опускания занавеса, и спектакль скоропостижно закончился?

Спустя некоторое время, когда я вновь обрел способность двигаться и говорить, и мы продолжили путь, я рассказал о своем видении и о том, откуда у меня взялась дурацкая привычка ни с того ни с сего изображать из себя пограничный столб, открывать во всю возможную ширину рот и дико вытаращенными глазами пялиться непонятно куда.

Дорогой читатель, ты, наверное, уже догадываешься о том, какая реакция последовала после моего сбивчивого объяснения? Жорж тут же не упустил случая упомянуть, что, согласно божьему замыслу, всех нас на закате земного существования, как правило, ждет старческое слабоумие и изнуряющие галлюцинации. Но он никогда не думал и не предполагал, что этот печальный процесс деградации у меня начнет прогрессировать столь рано, а именно в дни, когда по идее должны расцвести мои творческие способности. Он выразил свое сожаление и скорбь относительно предстоящей скорой смерти, ибо галлюцинации такого характера свидетельствуют о близкой кончине.

Майкл же прокомментировал последние свежие события так.

- Федя, в данном случае я бессилен, и поставить диагноз не смогу, даже используя весь накопленный жизненный опыт, - произнес он и замолчал.

Жорж с интересов взглянул на него, открыл, было, рот, но Майкл продолжил дальше.

- Я мог ты тебе посоветовать бросить пить, но так как ты не злоупотребляешь спиртным, совет становится бессмысленным. Тогда остается только посоветовать начать пить.

- Да, ладно вам, - тяжко вздохнул я. - Не видел я ничего, так померещилось что-то, я уже и не помню. - И чтобы убедить себя в этом я еще раз посмотрел в ту часть неба, где меня посетило видение. То, что я увидел, я запомню на всю оставшуюся жизнь. А если такую чертовщину я буду наблюдать каждый день, то меня к концу недели обязательно похоронят.

Из всей прожитой жизни мы помним далеко не все, только лишь отдельные моменты, мгновения, в которых мы испытали самые яркие, радостные или наоборот - трагические чувства и эмоции. И именно эти чувства и эмоции оставляют неизгладимый след в нашей душе и остаются с нами вместе до самых последних дней. Картина, представшая перед моим очами, останется в моей памяти навечно. Ее не сотрут ни время, ни новые впечатления и ощущения. Последним видением в этой жизни, когда придет неотвратимый час смерти и старуха с тупой косой будет стоять у изголовья, будет видение, посетившие меня в эти несколько секунд. А если все-таки существует жизнь после смерти и бытие каждого из нас имеет свое логическое продолжение, я пронесу, заключив в нежные объятия, это полученное мной бесценное откровение в загробный мир. И там, представ пред светлым ликом Великого Судьи, я положу это откровение к его лотосным стопам, как самое важное приобретение моего земного существования.

Широко открытыми глазами в течение нескольких секунд я видел, как вслед нам, занимая чуть ли не полнеба, из облаков вылезла самая обыкновенная человеческая рука, только гигантских размеров, и, произведя комбинацию из пяти пальцев, скрутила мне кукиш. Да-да, самый обыкновенный кукиш, так горячо любимый нами с детства и по доброте душевной раздариваемый налево и направо.

Спустя мгновение кукиш исчез. Только голубой кусочек неба в разорванном сером покрывале облаков недвусмысленно намекал на то, что это мне не почудилось. Обдумывая увиденное, я продолжал идти. Стоило ли говорить о кукише моим друзьям? Как и в первом случае, кроме моих личных заверений у меня ничего нет, и наверняка они, вновь не поверят, только еще раз заподозрят в хронической ссоре с собственным рассудком. Таким образом, поразмыслив, я решил ничего им не говорить, а стал смотреть себе под ноги, не рискуя больше поднимать глаза, дабы не увидать еще какую-нибудь чертовщину.

- Вы заметили, что здесь совсем нет птиц? - нарушил, было затянувшиеся молчание Жорж. - Кажется, кроме редких насекомых другая живность тут отсутствует.

Эту особенность местного ландшафта заметили все, и, конечно, это было несколько странно, ведь мы прошли уже довольно много, судя по усталости, тяжестью наполняющей наши ноги.

Чем дальше мы шли, тем все сильнее хотелось есть и пить. По пути нам стали попадаться россыпи камней, от мелкой гальки до увесистых булыжников явная работа ледника в далекие геологические эпохи. Мы даже чуть повеселели, увидев хоть что-то новое в однообразном пейзаже. Я поднял один из камней и подкинул его в руке. Камень как камень, вес примерно такой же, как и у сотни тех, которые я от нечего делать забросил в мутные воды Утоплинки. Жорж подозрительно на меня посмотрел.

- Федя, а может не стоит нас убивать? Может, мы тебе еще пригодимся. Хотя знаешь, - он скосился на мрачного и, судя по виду, не вполне еще пришедшего в себя Майкла, - вот этого типа можно убить. Польза будет всем: и ему, и нам, и всему оставшемуся человечеству. Ну, во-первых, - по лбу Жоржа пробежала сеть морщин - Майкл избавится от тяжких страданий, в коих сейчас прибывает и, обретя долгожданный мир и спокойствие, отойдет на заслуженный отдых в мир иной. Во-вторых, позавтракав им, мы с тобой восстановим тающие с каждой минутой силы, к тому же бренных останков нашего друга нам хватит еще на несколько дней пути. И, в-третьих, выйдя, в конце концов, к людям и обретя, таким образом, спасение, мы расскажем им о твоем героическом поступке, мужеством и силой самопожертвования превосходящем все героические подвиги в истории земной цивилизации. Весть о тебе, Майкл, разнесется по всей планете, заглядывая в самые укромные уголки, будоража сердца людей и вдохновляя их на великие свершения и поступки. Тебя канонизирует церковь, одухотворенный лик твой изобразят на миллионах иконах и развешают в тысячах церквей. Как святому великомученику тебе буду молиться миллионы прихожан, покупая бесчисленное множество свечей, чтобы поставить их перед твоей иконой, тем самым принося церковной братве весьма ощутимый доход.

Майкл, не удостоив тираду Жоржа не только словом, но даже и взглядом, продолжал идти в глубокой похмельной задумчивости.

Я укоризненно посмотрел на Жоржа. Но он не сдавался.

- Что, ребята, приуныли! А мне лично эта прогулка нравится. Не всегда предоставляется такая возможность нагуляться вволю. Кстати, это очень полезно для здоровья. Об этом мне как-то рассказывал один знакомый доктор, правда, через несколько дней после нашей встречи он скоропостижно скончался.

-Это почему же? - Спросил я удивленно.

- Во время одной из прогулок он был насмерть задавлен каким-то мимо проезжающим грузовиком. А жаль, очень хороший был человек. Всегда следил за своим здоровьем и надеялся дожить до ста лет.

Между тем начало сереть, и мы столкнулись с перспективой заночевать в открытой всем ветрам пустыне, не имея ни воды, ни еды. Не знаю как у Жоржа с Майклом, а у меня горло пересохло еще давно, и я бы не отказался от пары кружек воды. Да в животе подозрительно урчало, словно напоминая мне о забытой мной обязанности периодически заниматься его наполнением.

Когда идти стало уже совсем невозможно от навалившейся кромешной тьмы, мы с облегчением попадали на жесткую растительность, колющуюся даже через одежду. Уверен, никому из нас раньше не приходилось с ходу преодолевать столь большие расстояния. Пройденного пути, наверняка, с лихвой хватило бы на то, что бы намотать пять - шесть кругов вокруг Захмыреновска.

Стало заметно холоднее, и мы, одетые по-летнему почувствовали себя неуютно. Свежий ночной воздух прохладными щупальцами трогал обнаженные участки кожи, вызывая неприятную дрожь.

- Если так пойдет и дальше, дела наши не важны, долго мы не протянем. Все согласны со мной? - клацая зубами, протарахтел Жорж.

- Как ни странно, ты прав - не протянем, - успокоил я его, похлопывая себя по плечам. - Вот так и сдохнем без воды и пищи, неизвестно где, у черта на куличках. И никто не похоронит нас согласно христианским обычаям и не прочтет молитвы за упокой наших душ.

- И не проронит ни единой слезинки, - замогильным голосом отозвался Жорж.

- А давайте, попробуем прижаться друг к другу, может, и сумеем хоть как-то согреться и немного отдохнуть. Только, мне кажется, кому-то из нас придется дежурить. Так, на всякий случай, вдруг какому-нибудь неизвестному представителю местной фауны захочется с нами поближе познакомиться. Надо бы хоть напоследок, в целях общего развития узнать, кто соизволит нами поужинать.

- Вот ты и начинай, Майкл. Ты спал дольше нас. Пока мы, рискуя жизнью, обследовали местность, ты нагло дрых, и теперь твоя очередь бодрствовать, со знанием дела сказал Жорж и, плотно прижавшись, ко мне затих.

- Да... - вновь мы услышали голос Жоржа, - Майкл, мы тебя завтра все равно съедим, так что давай, наслаждайся жизнью, пока есть такая возможность, подаренная тебе заботливой судьбой. Вот так... - сладкий зевок Жоржа подвел итоговую черту под его выступлением.

Земля на удивление оказалась теплой, как будто целый день нещадно палило Солнце, нагревая ее своими лучами, или где-то внутри, под землей был специально спрятан мощный обогреватель. Хотелось еще сильнее прижаться к ней, ощущая каждой клеточкой тела живительное тепло. Закрыв глаза, положив руки под голову и прижавшись друг к другу, мы с Жоржем погрузились в спокойный и здоровый сон.

Ночь полностью вошла в свои права. По черному небу еле угадываемыми силуэтами продолжали свое вечное странствование небесные странники - облака. Тихо выл ветер.

Посидев, обняв руками колени, несколько минут в одиночестве, прислушиваясь к редким звукам уснувшей пустыни и замерзнув, Майкл махнул рукой, уверенно пристроился рядом с нами и через несколько минут в пустыне появился новый звук - характерное для глубокого сна громкое посапывание.

Все-таки способность нашего друга к самопожертвованию переходит все разумные границы. И то, что он, несмотря на грозящую нам опасность быть съеденными представителями местной фауны, пренебрег ею и нагло завалился спать, подтверждает данный вывод. Ведь учитывая тот факт, что завтра мы с Жоржем его съедим, он позаботился о вкусовых качествах пищи. Далеко не секрет, что мясо всегда вкуснее и полезнее, если жертва перед окончанием земного бытия хорошо отдохнет и проснется бодрой и оптимистически настроенной. А бодрствование, переживание, переутомление, гнетущие мысли могут только навредить вкусовой гамме продукта, сделать ее безвкусной и неудобоваримой.

Проснулись все одновременно, как только брызнуло утро, от нестерпимого холода, острыми иголками пронизывающего все тело. Под утро выпала обильная роса, увлажнив все, что только можно: грунт, колючую растительность, одежду, волосы. Но самое печальное заключалось в том, что, несмотря на это, как раз туда, где ощущалась острая необходимость в ее присутствии, а именно, в наши иссохшие внутренности попасть она не могла. Невыносимо хотелось пить. Язык, став шершавым и тяжелым, сильно распух, и, казалось, занимал весь объем ротовой полости, нагло захватив в личное пользование не принадлежащую ему жилплощадь. В желудке, и я уверен не только в моем, короткие локальные бои местного значения разрослись в настоящее сражение с применением тяжелой артиллерии, и тактического ядерного оружия. Громко ухали взрывы, приводя в неописуемый ужас итак уже достаточно напуганное коренное население внутренностей моего организма. Боевая авиация ракетными залпами с большой точностью поражала наземные цели, поднимая и разбрасывая далеко вокруг радужные брызги желудочного сока, орошая ими театр военных действий. Иной раз так сильно бабахало, что закрадывалось подозрение о применении враждующими сторонами межконтинентальных баллистических ракет с разделяющимися боеголовками. Тяжелая бронетехника безжалостно утюжила стенки кишок, вынуждая их судорожно сжиматься, провоцируя легкую тошноту. В общем, ощущения были не из приятных.

Чтобы хоть как-то согреться, мы стали подпрыгивать, махать руками и дрыгать ногами, похлопывать себя, приседать, то есть выполнять тот комплекс упражнений, который условно можно было бы назвать утренней зарядкой. Мало-помалу кровь быстрей побежала по сосудам, разнося с собой тепло и энергию .

Жорж первым заметил какое-то движение на резко очерченном горизонте.

-Уважаемые джентльмены, кажется у нас гости. Что-то движется, но очень далеко, вон там. - Жорж взмахнул рукой в том направлении где, по его мнению, происходило нечто заслуживающее внимание.

Он оказался прав. По пустыне, и кажется в нашу сторону, медленно и печально двигалось несколько неопознанных объектов, с этого расстояния выглядевших точками. После скрупулезного подсчета и сложных математических вычислений выяснилось, что их примерно около трех. Мы с тревогой посмотрели друг на друга. Для нас это могло означать одно из двух: или спасение, или героическая смерть. Будучи оптимистами мы решили не думать о грустном, но на всякий случай каждый взял по увесистому булыжнику.

Ожидая приближающую процессию, мы размышляли о бренности человеческого существования. Жорж задумчиво ковырялся в ухе, тщетно пытаясь достать какое-то назойливое насекомое, случайно обнаружившее очень подходящее место для жительства и с удовольствием поселившееся в нем. Майкл, с хмурым и застывшим лицом походил скорее на каменного истукана, которому когда-то, на заре человечества поклонялись представители давно исчезнувшей цивилизации. А я не нашел ничего лучшего, как нервно ходить взад вперед и мурлыкать под нос первую пришедшую в голову мелодию.

По мере приближения неизвестных объектов стали проясняться некоторые детали их внешнего устройства. Как выяснилось, в нашу сторону двигалось три всадника с вертикально торчащими какими-то штуками, по-видимому, выполняющих роль копий. Когда, в конце концов, они оказалось в непосредственной близости от нас, и мы смогли увидеть их во всех деталях и подробностях, нашему удивлению не было предела. Причем, эти эмоции спровоцировали у нас не внешний вид седоков, как раз он и не вызывал никаких нареканий и замечаний, а то, на чем они имели честь восседать.

Майкл впоследствии рассказывал, что примерно таких же исчадий ада он как-то, раз видел в одном из многочисленных приступов белой горячки и потом вспоминал об этом только с содроганием и страхом. Он даже с перепугу, совершенно не думая о последствиях, решил бросить пить. Но потом вовремя одумался и весь следующий день нагонял упущенное.

Конечно, вид этих чудовищ мог напугать кого угодно. И если эту мерзость, так же как и всех остальных тварей, сотворил мудрый и милосердный Господь Бог, то не остается ничего другого, как заподозрить нашего Творца или в хроническом алкоголизме, или в тяжелом расстройстве психики вследствие перенесенного в детстве тяжелого душевного потрясения.

Форма и общие контуры тела чудовища напоминали средних размеров корову, покрытую редкой, но длинной шерстью, с мощным свиным рылом, издающим громкие чавкающие звуки. С двигающихся челюстей до самой земли свисали тонкие нити липкой на вид слюны. Сзади волочился длинный хвост с костяным набалдашником на конце, оставляя за собой извилистую полосу, начало которой терялось где-то за горизонтом. Вся эта причудливая конструкция покоилась на шести куриных лапах с острыми полупрозрачными когтями. Довершала живописную картину густая шелковистая грива, беря свое начало между свиных ушей и заканчиваясь, все больше сходя на нет, где-то в области ответвления хвоста.

Согласно моему категорическому мнению, в тех краях, где родилась и провела детство созерцаемая нами тварь, не все в порядке с уровнем радиации и загрязнением окружающей среды мутагенными веществами. Взрывы атомных электростанций с выбросом в атмосферу радиоактивных элементов были там делом, по-видимому, привычным и обыденным. Как, например, для нас смена дня и ночи. Ибо откуда еще эти исчадия ада могли взяться? Своим происхождением они скорее всего обязаны обширному мутационному процессу, охватившему местную живую природу, возникшему в результате халатного обращения с атомной энергетикой.

В принципе, можно предположить еще одну рабочую гипотезу, объясняющую существование на белом свете столь поражающих воображение всякого нормального и трезвого человека созданий. Где-нибудь в далеком государстве или королевстве в результате систематических занятий черной магией и сознательного игнорирования десяти заповедей, полученных Моисеем на священной горе Синай лично от Господа Бога, грань между адом и земным миром стерлась. В образовавшуюся брешь стали проникать и вольготно разгуливать по окрестностям полчища порождений дьявола, наводя ужас на местных жителей. Но некоторые предприимчивые дельцы не растерялись и, проявив здоровый экономический интерес, приручили их, подвергли искусственному осеменению и, увеличив поголовье во много раз, принялись бойко торговать ими, рекламируя свой товар как совершенно новое средство передвижения. Но вернемся к нашему повествованию.

На спинах этих винегретов из различных видов животных гордо и с достоинством восседали три славных воина, сжимая в руках древки длинных копий с железными наконечниками. Одеты славные воины были в просторные шерстяные куртки болотного цвета с высоким воротником и шаровары, из того же материала. А на ногах красовались башмаки, пошитые из грубой коричневатой кожи и по периметру украшенные серебристыми овальными пластинками. Довершал дорожный костюм, натянутый до самых ушей кожаный колпак с пушистым белым бубоном на верху. На центральном всаднике, помимо всего прочего, на плечи был накинут темный плащ, причудливо собирающийся в складки на спине местного аналога лошади, и на его цилиндре вместо одного бубона присутствовало целых два. Скорее всего, он числился начальником над этими двумя рядовыми бойцами. К седлу каждого из них были привязаны тусклые медные щиты овальной формы.

Минуты две мы молча рассматривали друг друга, строя различные предположения, теории и гипотезы. Какой черт их сюда принес? Откуда, черт побери, они здесь взялись?! - столь глубокомысленные вопросы одновременно читались и в их, и в наших глазах. Первым нарушил молчание один из незнакомцев, тот, которого я определил в ранг военноначальника.

- Мы приветствуем вас, о достопочтенные путники, на бескрайних просторах великой пустыни Боха, где небо всегда затянуто облаками, а дождя не видели и наши самые древние предки! Какая нужда заставила вас пешком и налегке, бросив родной дом, любимую жену, любимых детишек и с таким трудом нажитое добро и хозяйство, отправиться в столь рискованное и опасное путешествие?

Жорж решил взять инициативу в свои руки. Он вышел вперед, учтиво поклонился и, придав лицу, какое только мог серьезное выражение, с достоинством сказал.

- Уважаемые господа! Мы трое бедных странствующих рыцарей, волею злодейки судьбы оказавшиеся в незнакомой местности без пищи воды и средств личной гигиены. Уже почти вторые сутки мы бесцельно бродим по бескрайней пустыне в надежде найти хоть какие-нибудь признаки цивилизации, а в лучшем случае встретить таких добропорядочных и благовоспитанных рыцарей, как вы. Будьте добры, назовите Ваши славные имена, что бы мы могли с подобающей учтивостью и уважением преклонить колени пред столь высокими персонами.

Снизошедший до разговора с нами всадник как-то странно на нас посмотрел и на несколько мгновений задумался. По-видимому, он размышлял, стоит ли тратить попусту драгоценное время для ответа на поставленный вопрос или в целях его экономии просто убить нас, и, как говорится, дело с концом, быть может его ждут дела более важные и перспективные в плане получения очередного воинского звания. Но потом он все же решил посмотреть, что будет дальше, и поэтому ответил.

- Мы принадлежим к самому могущественному и великому племени Бахурей, имя которого, теряясь в длинной череде столетий, приводит в смертельный ужас и трепет всех существующих в объективной реальности врагов, а друзей заставляет безмерно ликовать и громогласно торжествовать, прославляя на весь мир наш несравненный и бесстрашный народ. А вы кто? - Его глаза пристально всматривались в нас, и, как мне показалось, в них зародилось еще не вполне осознанное чувство подозрительности. Скорее всего, с нашей стороны не последовало подобающей реакции, которая предполагалась в данной ситуации.

- Я Жорж, - Жорж указательным пальцем ткнул себя в грудь, - это - палец смотрел в мою сторону - Федька, - ну, а это Майкл. Кажется, никого я не пропустил? - обернувшись, спросил Жорж.

- Пить у них попроси, сил больше нет терпеть, - выдавил из себя Майкл заметив, что к седлам всадников привязаны сшитые из кожи бурдюки, по всем признакам наполненные водой.

- Милостивый государь, учитывая наше бедственное положение, не соблаговолите ли поделиться с нами хотя бы небольшим глотком воды, дабы немного освежить наши пересохшие уста. Созерцая ваш благородный вид, мы искренне надеемся на то, что высказанная просьба не останется без ответа.

Удерживаемые в вертикальном положении длинные пики вдруг стремительно опустились и нацелились нам в грудь. Одновременно воины славного племени Бахурей, показывая хорошую военную выучку, рассредоточились таким образом, что отрезали нам все пути к отступлению. Лицо главного исказила злорадная усмешка. Глаза повеселели, в них зажегся веселый огонек.

- Ха-ха-ха! Ну, наконец-то, а я то голову ломаю - ну кто они такие! Да, видно сильно пить захотелось, что решили попросить воды, или вы не знаете, что без воды только беглые рабы бродят? То-то я смотрю, где же ваши бурдюки с водой подевались. А ее просто у вас нет! Ха-ха-ха! Теперь я отличусь перед главным ответственным Бахурем экспедиции. Три здоровых, молодых, полных сил раба, не каждый день подворачивается такая удача! Он будет несказанно рад, и может быть в этот раз, учитывая все мои прошлые заслуги, пожалует мне третий бубон на круг моего цилиндра. - Он нежно пощупал два своих бубона, как я понял играющих здесь роль воинских знаков отличия, словно в очередной раз, желая убедиться в наличии необходимого места для третьего.

Слушая его у нас, все больше вытягивалась лица, выражая безграничное удивление. Вот это да! Оказывается, разгуливая без воды в этой чертовой пустыне, мы безоговорочно попадали под категорию беглых рабов, которых без промедления необходимо схватить и продать рабовладельцу. Мне вдруг захотелось от всей души, от всего сердца и остальных не менее важных органов въехать кулаком в эту в течение нескольких секунд ставшую ненавистной физиономию.

- Сразу предупреждаю, всякое сопротивление не только бесполезно, но и опасно различными осложнениями для вашего здоровья. Мои орлы - он кивнул по сторонам, имея в виду тех недоносков, которые его сопровождали, - быстро сделают из вас какое-нибудь национальное блюдо, или, в лучшем случае, скормят страхаузам. - Главарь банды террористов волосатой рукой похлопал за ухом безобразного чудовища, на котором разместил свое грузное тело. Советую вам вести себя смирно, дать себя связать и не дергаться, пока вас не доставят в лагерь. А за это, ха-ха-ха, вам дадут миску какой-нибудь вонючей похлебки и кружку тепло вонючей воды, пополам с песком, чтобы вы не подохли от голода и жажды. - Тут он вовсю залился идиотским хохотом, брызгая во все стороны слюной и широко, до самых ушей разевая недосчитывающуюся нескольких зубов пасть.

Два его подчиненных, желая выразить свою собачью преданность, перекосили свои лица ужасными гримасами, что, по их мнению, должно было выразить некое подобие улыбки. Глядя на их страшные образины, я подумал, что если бы они были моими близкими друзьями, то я бы посоветовал им предложить свои услуги какому-нибудь режиссеру, снимающему самые страшные и ужасные фильмы ужасов. И этот день стал бы самым счастливым в его жизни, ибо он теперь бы имел возможность сократить до минимума бешеные расходы на очень дорогой грим для актеров и с успехом снимал бы их в том самом виде, в котором они явились на свет божий.

Я ошалело взирал на надменно гогочущий рот и испытывал непреодолимое желание заткнуть его чем-нибудь подходящим. Словно угадав мое желание, в непосредственной близости от моего уха нежно пропел увесистый булыжник, спеша превратить мою мечту в действительность. До этого момента я и не подозревал, что Майкл владеет искусством метко бросать куски магматической горной породы. А может быть он и не умел, и этот бросок вышел чисто случайно. Но факт остается фактом - булыжник, брошенный твердой недрогнувшей рукой Майкла с точностью до сотых долей миллиметра поразил цель, плотно и наглухо заткнув источник звуковых волн, уже изрядно потрепавших наши барабанные перепонки.

Достоин удивления и тот факт, с какой точностью совпали размеры, и форма булыжника с аналогичными характеристиками во всю ширь разинутого рта, естественно, без учета пространства, занимаемого зубами верхней и нижней челюстей. У меня промелькнула мысль, что если в этом мире отсутствует такая нужная и необходимая профессия как зубной техник, то у пострадавшего в самом ближайшем будущем начнутся проблемы с пищеварением, потому как необходимый для нормальной работы желудочно-кишечного тракта процесс пережевывания пищи станет для него делом весьма затруднительным.

Энергии, с которой был произведен запуск каменного снаряда, оказалось достаточно не только для того, чтобы ликвидировать отверстие в определенной части тела, сконструированной Богом для ношения головных уборов, но и эффектно и красиво вышибить его из седла наземь, оставив страхауза в гордом одиночестве. Мелькнувшие подошвы башмаков явились необходимым тому подтверждением. Вместо трех славных воинов из племени Бахурей стало два! Осиротевшая же ошибка эволюционного процесса стояла, как ни в чем не бывало, нисколько не расстроившись по поводу скоропостижной потери своего седока. Оставшиеся в седлах бойцы вместо предпринятия решительных действий тупо уставились на свалившегося со страхауза своего командира, удивленно рассматривая торчащий булыжник из его неестественно раскрытого рта. Наверное, им в первый раз в жизни пришлось видеть своего командира в такой оригинальной ситуации, и поэтому возникшее у них чувство безмерного удивления завладело всем их существом, не позволяя даже пошевелить пальцем.

Жорж быстро оценил ситуацию. Воспользовавшись замешательством врага, он перешел к активным действиям. Выхватив из рук у остолбеневшего воина копье, Жорж молниеносно взмахнув, обрушил его на голову противника, вложив в удар всю силу. Древко копья надрывно хрустнуло и разлетелось на две равные половинки. Деформированный цилиндр отлетел далеко в сторону. Не издав ни звука, боец как подкошенный рухнул под ноги животного, молча в душе выразив недовольство по поводу подобного неучтивого с ним обращения.

Внезапность атаки принесло нам почти полную победу над врагом. Но сломавшееся древко копья все же не дало довести ее до победного завершения. Сжимая в руке обломок копья, Жоржу пришлось затратить больше времени на то, чтобы приступить к атаке последнего, оставшегося в рабочем состоянии воина славного племени Бахурей. И этого потраченного времени все-таки хватило на то, чтобы всаднику опомнится, дернуть поводья и с криком "Урукхай!" рвануть в паническое бегство.

Страхауз, несмотря на его несуразную внешность, оказался на удивление резвым и быстрым на подъем. Словно почуяв нависшую опасность, грозившую его хозяину от неизвестно откуда взявшихся товарищей, отличающихся неуравновешенным и драчливым характером, он с энтузиазмом "делал ноги", все дальше и дальше удаляясь от места происшествия. Да, до чего же порой бывает обманчива внешность. Думаешь одно, а на деле выходит совершенно противоположное.

- Чего же вы, черт побери, стоите! - в сердцах закричал Жорж, убедившись, что не сможет догнать беглеца, и с нескрываемой злостью зашвырнул в сторону обломок древка. - Мне одному что ли за вас отдуваться!?

С некоторым опаданием полетел вдогонку очередной булыжник, запущенный Майклом, не нанеся, однако никакого урона противнику. Гулко стукнувшись о песчаный грунт и, подняв еле заметное облачко пыли он с завидным спокойствием принялся осваивать новое место жительство, ничем впрочем, не отличающееся от массы других в этой бескрайней пустыне.

Только сейчас до меня дошел смысл неадекватности моего поведения в нынешней ситуации. Жорж, героически сражаясь за нашу независимость голыми, можно сказать, руками произвел нападение на вооруженного до зубов противника, завладел его оружием и путем самоотверженного подвига сумел повергнуть его на землю. И по чистой случайности чуть не повторил аналогичный пассаж с еще одним славным воином из племени Бахурей. Майкл тоже внес весомый вклад в общее дело, метким броском он вышиб из седла командира, лишив тем самым воинское подразделение руководящего центра. А я в это время, когда они, не покладая рук, трудились во имя торжества мира справедливости, стоял с разинутым ртом и тупо взирал на происходящее.

Слишком неожиданно и нелепо все случилось. Да и вообще, все, что с нами происходило в последнее время, походило скорее на несуразный сон, чем на реальные события. Невозможно было поверить, что все, что с нами происходит, не является плодом разбушевавшейся фантазии или галлюцинаций, возникших в результате чрезмерного употребления спиртных напитков. Мне казалось, что я сплю, безмятежно развалившись на уютной постели, под убаюкивающий стук настенных часов и шепот нежно трогаемых ветром листьев деревьев, с интересом заглядывающих в открытые окна дома. И казалось, что стоит только мне проснуться, как мигом разрушатся колдовские чары волшебницы снов, развеются, как дым, навеянные ею сказочные грезы, а населяющие их целые сонмы чудовищ, порожденных моим подсознанием, испуганно попрячутся в самых потаенных уголках души в ожидании прихода новой ночи. И сонно протерпев глаза, сладко зевнув во весь рот, одновременно потягиваясь аж до хруста в костях, я возвращусь в свой родной и привычный мир, где все знакомо, понятно и предсказуемо, вплоть до самых незначительных мелочей. А ночной кошмар, заставивший меня дрожать от страха, забудется сразу же, с самым первым впечатлением утра.

Я с силой ущипнул себя за щеку, ее пронзила дикая боль, вернув меня к действительности. Нет, как бы мне не хотелось, но это, к сожалению, не сон, иначе не было бы так больно. Я потер ни за что ни про что пострадавшую часть лица и печально вздохнул. Господи! Зачем мне такое испытание!? Где мой дом родной!? Где мой единственный и неповторимый Захмыреновск? Как я хочу оказаться в его идиотском хитросплетении жалких подобий улиц под густыми кронами садов и скверов. Как я хочу не спеша побродить по живописным, обрывистым берегам Утоплинки, с упоением слушая нежный и призывный плеск ее мутных вод, зовущих вас в свои холодные объятия. Как хочу тихим теплым вечером, выйдя за околицу покормить захмыреновских комаров свежей и вкусной кровью, резво бегущей по пульсирующим сосудам, с удовлетворением сознавая, что капелька моей крови, от потери которой мне не жарко, не холодно, может быть спасет какую-нибудь бедствующую комариную семью перебивающуюся изо дня в день с хлеба на воду. И если бы кто-нибудь несколькими днями раньше мне сказал, что эти вполне естественные и легко выполнимые желания, спустя самое непродолжительное время, станут несбыточными и нереальными мечтами, недосягаемыми словно сверкающая вершина Эвереста для навозного червя, я просто бы рассмеялся ему прямо в лицо, искренне сожалея о непроходимой тупости и ярко выраженной степени слабоумия выскочки прорицателя.

Принадлежащий к славному и бесстрашному племени Бахурей отважный воин поспешно уносил ноги и печальную весть о позорном поражении. Его ставший уже почти неразличимый силуэт окончательно растворился и пропал в еле заметной утренней дымке плывущей над пустыней. Оставшись без присмотра, уцелевшие страхаузы лениво пощипывали жесткую растительность, изредка пощелкивая своими длинными хвостами, украшенными на концах грозного вида шарообразными вздутиями. Интересно, подумал я, а если вдруг по неосторожности угодить под такую штуковину, то какие чувства и эмоции станут доминировать в ощущениях человека? Утруждать себя поиском ответа на этот вопрос я не стал, ибо чисто интуитивно уже о нем догадывался. Но самым интересным и заслуживающим внимания являлось то, что страхаузы вели себя так, словно бы знали, или хотя бы догадывались, обладателями какого грозного оружия они являлись. В непосредственной близости от них находились Майкл и Жорж, в данный момент они, уложив друг подле друга находящихся в бессознательном состоянии бахуристских воинов и присев рядом с ними, увлеченно о чем-то беседовали. И эти несколько необычного вида животные могли при желании, взмахнув своими хвостами, предоставить моим друзьям возможность пережить самые яркие ощущения при близком знакомстве со стремительно летящими шарообразными набалдашниками на их концах. Таким образом, они могли бы хоть как-то отомстить за своих бесславно поверженных в честном поединке наездников. При желании и меня можно было бы достать, дабы не оставлять в стороне от справедливого возмездия. Но, несмотря на предоставленную возможность, милые проявления единой жизни, интуитивно выбрали такую диспозицию для своего грозного оружия, которая имела бы самую минимальную опасность для наших хрупких жизней.

Немного поразмыслив, я пришел к выводу, что эти животные, перед тем как поступить на вооружение действующей бахуристической армии, предварительно проходят соответствующую подготовку в секретных военно-учебных центрах племенного министерства обороны.

Между тем Жорж и Майкл развели бурную дискуссию, оживленно жестикулируя и пытаясь перекричать собеседника, они пытались доказать друг другу, что-то, по их мнению, очень важное. Дискуссия грозила закономерно перерасти в открытый военный конфликт, так как накал страстей неуклонно повышался. Заинтересовавшись предметом спора, вызвавший столь активный обмен мнениями, я подошел поближе и попытался вникнуть в суть проблемы.

Камнем преткновения оказался обыкновенный булыжник, вернее не сам конкретно булыжник, а его местонахождение. Если у вас, уважаемый читатель, отсутствуют проблемы с памятью, то из предыдущего повествования вы, надеюсь, помните о необычной судьбе куска магматической породы, нашедшего себе приют в ротовом отверстии командира отряда славных воинов из племени Бахурей. Вся развернутая дискуссия сводилась к следующему: вынимать булыжник для возвращения его в естественные условия обитания или оставить на месте в назидание потомкам, как напоминание о существующей опасности широко разевать рот при беседе с уважаемыми людьми.

Майкл с жаром доказывал необходимость удаления продукта выветривания горной породы, указывая на то, что в окружающем мире повсюду царит порядок и гармония, и, как следствие, из данного извечного закона Вселенной - все должно лежать на своих местах. Торчащий же из ротового отверстия аномальный предмет, не предусмотренный технической документацией и божьим замыслом, слишком уж нарушал мировую гармонию и вносил хаос в мироощущение каждого высоконравственного человека. Поэтому, с жаром убеждал Майкл, долг каждого честного патриота, используя все подручные средства, извлечь и возвратить камень преткновения в места его компактного проживания.

Жорж же придерживался противоположного мнения и на возникшую проблему смотрел с другой точки зрения. Брызгая в лицо слюной и надрывая голосовые связки, он обвинял Майкла в закостенелом консерватизме, оголтелом догматизме и непробиваемой ортодоксии. Оказывается, Майкл не только не обладал свежим взглядом на жизнь, но и был обречен на скорейшее вымирание, олицетворяя собой слепую и бесперспективную ветвь на древе эволюции. Жорж даже привел, правда я так и не понял к чему, цитату из Библии, в которой авторитетно заявлялось о печальной судьбе виноградной лозы и безжалостном и жестоком фермере, недрогнувшей рукой отсекающий ее всего лишь за то, что она, по какой-то неуважительной причине, на свою беду, не потрудилась принести плодов. Дабы не затруднять читателя и не ставить его в затруднительное положение, а также сделать чтение легким, радостным и доступным, я привожу данную цитату в оригинале: "Я есмь истинная виноградная лоза, А Отец Мой виноградарь. Всякую у Меня, не приносящую плода, Он отсекает...". Да, до чего же некоторые товарищи порой бывают мелочными. Как видно из священного писания, на эту особенность человеческого характера обратили внимание еще древние составители Библии.

Жорж продолжал аргументировать свою позицию. Он высказал утверждение, что булыжник очень даже находится на своем месте, причем цвет его как нельзя лучше подходит к лицу и, особенно к глазам сурового воина, и перед тем как принять решение об экспроприации камня, надо, по крайней мере, дождаться, пока его счастливый обладатель очнется, и у него появится возможность взглянуть на свой несколько изменившийся имидж в зеркало. И где гарантия того, что он не останется довольным проведенным осмотром и не пожелает оставить все как есть. Ведь прокалывают же многие модницы мочки ушей для золотых и прочих серег, а некоторые племена даже вдевают в носы металлические кольца, что, по их мнению, являет собой вершину изящества и красоты. Так чем же плох этот, столь неожиданно открытый способ украшения внешности? Может быть, он найдет самый горячий отклик у местных законодателей моды и станет одним из важных событий в ее истории. А первооткрывателю после долгий чествований еще при жизни поставят бронзовый, а может и подороже памятник, на стену его дома повесят мемориальную доску, вручат авторское свидетельство с золотым тиснением, а его биографию включат в школьный курс мировой художественной культуры. К тому же булыжник вытянуть легко, а вот для того, чтобы вставить его обратно, потребуется повторить весь тонкий и сложный технологический процесс, проведенный Майклом, что сейчас практически невозможно. Выслушав их аргументацию я пришел к выводу, что завелись они крепко и вряд ли придут к согласию в обозримом будущем, скорее произойдет нечто невозможное, например, Майкл бросит пить, чем они с Жоржем найдут общие точки соприкосновения. А время, надо сказать, было самое неподходящее для проведения подобных научных дискуссий. По моему мнению, мы должны скорее отсюда уносить ноги и чем, скорее, тем лучше. Все, тщательно взвесив и проанализировав, я решил вмешаться. Набрав в легкие побольше воздуха я, что было сил, крикнул:

- Молчать! Слушай мою команду! Всем срочно и незамедлительно заткнуться до моего специального распоряжения.

Мои друзья оглушенные звонким командирским голосом осеклись на полуслове и чисто рефлекторно выполнили мою команду.

- Хватит вам на самом деле! Не ко времени ваш спор. Вы что не понимаете, что сейчас здесь будет уже не три, а целый полк славных воинов из племени Бахурей? И твое мастерство Майкл в метком метании булыжников, как и твое Жорж в фехтовании в этом случае вряд ли уже помогут. Тебе Майкл попросту камней не хватит для того, чтобы заткнуть всем рты, да и смеяться уж точно они не будут, а тихо и молча проткнут тебя своими копьями, и ты станешь дырявым словно сито. И единственно на что ты будешь, годен, так это использование тебя в качестве ситечка для процеживания чая. Кстати, и ты Жорж не думай, что тебе удастся так же виртуозно орудовать древком копья, а твои противники специально, дабы только угодить тебе, с величайшей преданностью станут подставлять свои головы, одновременно осведомляясь: "Удобно ли вам, Ваша светлость, в такой вот позиции от души шандарахнуть меня по макушке, или мне отойти чуть в сторону, чтобы Вам было сподручней"? Так что бросайте заниматься ерундой и давайте лучше обсудим дальнейший план действий.

Жорж с интересом взглянул на Майкла, тот в свою очередь на Жоржа. Затем они пожали друг другу руки, хлопнули по плечам, улыбнулись и обнялись. Я не скрывал своего удовлетворения свершившимся актом примирения.

- Ну вот, молодцы, я рад за вас. В нужный момент, перед лицом нависшей опасности вы всегда можете, забыв все свои разногласия, споры и обиды, сплотиться в мощный единый кулак для выполнения поставленной задачи.

- Ты прав, Федор, решение данной задачи мы оставим нашим потомкам. Пусть они, осваивая новые горизонты научного познания Вселенной, найдут истинное и единственно правильное решение извечного вопроса, которое бы устроило всех, - ответил Жорж.

- Полностью присоединяюсь ко всему вышесказанному, - поспешно добавил Майкл и продолжил. Ну, и у кого будут какие предложения?

Немного поразмыслив, я сказал.

- Ребята, мне кажется драпать пешком несколько проблематично, если не сказать больше. Тогда уж лучше прямо здесь сесть и хотя бы немного отдохнуть перед смертью, ожидая трагического и печального финала нашей несчастной жизни. Это, по крайней мере, намного лучше, чем бежать из последних сил, задыхаясь и непрестанно потея, ради безуспешной попытки состязаться в скорости с конным воином, в данном случае со страхаузным воином. Карающее острее возмездия все равно настигнет нас и сделает ряд дополнительных отверстий для лучшей вентиляции внутренностей. Не знаю как вам, а мне совсем не улыбается перспектива проститься с жизнью взмыленным и потным, чтобы потом, стоя пред светлым ликом великого Судьи рода человеческого и испуская тяжелый запах немытого тела, заставлять Его брезгливо морщиться и отворачиваться в сторону. Пред святым ликом Господа Бога нужно всегда быть чисто вымытым, опрятно одетым, тщательно выбритым и, что самое главное, благоухать каким-нибудь дорогим одеколоном. Только в этом случае можно с уверенностью рассчитывать на положительное решение небесной канцелярии и получить за усердную службу тепленькое и доходное место в раю.

- А-а-а..., я тебя понял, Федор! Ты намекаешь вот на этих страшилищ. Жорж кивнул в сторону жертв неосторожного использования радиоактивных материалов.

Бесценные шедевры чьего-то пьяного воображения настороженно подняли головы, на несколько мгновения перестав двигать челюстями, словно уразумев, что речь идет о них.

- А что? - Жорж вопросительно поднял бровь. - Можно и попробовать, может что-нибудь и получится. Ведь ездили же на них эти двое голубков. - Мы посмотрели на двух представителей местной цивилизации, мирно почивающих после трудового дня.

- Но только вот кто первым попробует оседлать эту скотину? - вполне резонно поинтересовался Жорж.

Я не стал тянуть время и быстро изложил свое мнение.

- Тут и думать нечего, конечно же, Майкл!

- Почему это вдруг я? - мрачно спросил он. - Объяснить можешь?

- Ну, конечно же, мой дорогой друг! Ответ очевиден и доступен каждому. Он плавает на поверхности и практически не тонет, как бы это лучше сказать..., ага вот - как дерьмо в проруби. Пожалуйста, бери его, не ленись, только протяни руку. Дело в том Майкл, что мы с Жоржем еще полны неизрасходованной энергии, пред нами лежат сотни нерешенных вопросов и задач, тысячи дорог замерли в ожидании, когда подошвы наших ботинок окажут честь и проследуют по ним, десятки тысяч подвигов толкутся в длинной очереди в страстной надежде, что когда-то мы совершим их, сияющие вершины творческих побед и великих духовных свершений до боли в глазах всматриваются вниз, надеясь увидеть нас, карабкающихся по их крутым склонам для того, чтобы их покорить их и т.д. А тебя Майкл впереди уже ничего не ждет. Твое основное предназначение в земной жизни полностью реализовано. Ни один человек в мире не сможет сравниться с тобою по части выпивки. Осилить такое количество алкоголя за столь короткий, по сравнению с вечностью, срок, задача поистине фантастическая и невыполнимая на все сто процентов для каждого из ныне живущих на планете Земля. Но несмотря на всю нечеловеческую сложность этой задачи ты ее осилил и, кроме того, даже перевыполнил, хотя это и не требовалось по условиям задачи. Единственным твоим соперником остался ты сам. А состязание с самим собой дело, поверь мне, неблагодарное и, тем более, очень скучное. А раз так, то пора и честь знать. Пора, брат мой, в путь дорогу, к Отцу нашему в обитель Его, поди, уж заждался Отец то наш. И в данный момент у тебя есть уникальный шанс наконец-то завершить утомительный земной путь и с радостью вернуться на свою историческую родину. Так что дерзай, дщерь! - закончил я речь и ободряюще улыбнулся Майклу.

Майкл, мой бедный Майкл! Ни слова не говоря, он проследовал к пасущимся животным. Лишь только тень печали промелькнула в его глазах, словно тень от крыла стремительно летящей птицы. И в этом был весь Майкл. Именно в таких ситуациях и проявлялась его истинная натура, сокровенное естество его индивидуальности. В самые трудные и напряженные моменты жизни, когда казалось, что весь мир летит в тартарары и все вокруг окончательно рушится, грозя похоронить вас под своими обломками, самую трудную, опасную, неблагодарную, но в то же время необходимую для спасения всего человечества работу выполнял он. Выполнял тихо и незаметно, без ожидания похвалы и обязательных в таких случаях вопросов: "А че, я крайний?".

Мы молча наблюдали, как Майкл не спеша и с достоинством, с таким видом как будто он проделывал это уже сотни раз, подошел к одному из страхаузов и стал гладить его по редкой зеленой шерсти, одновременно что-то ласково и негромко приговаривая ему в ухо. Животное подняло свиную морду, несколько секунд смотрело на Майкла, затем, потеряв к этому интерес, довольно хрюкнуло и вернулось к прерванному занятию. Выждав некоторое время, по-видимому, собираясь духом, Майкл вдруг резко присел, затем, стремительно оттолкнувшись от земли, забросил свое тело на обширную спину местного средства передвижения. Я инстинктивно закрыл глаза и вжал голову в плечи, Жорж издал испуганное "Ой!", но... ничего не произошло. Страхауз мирно пощипывал траву, а на его спине, самодовольно улыбаясь и гордо выпрямив спину, восседал самый искусный наездник во Вселенной, самый талантливый приручитель и усмиритель всех известных и неизвестных науке верховых животных - Майкл!

Факт остается фактом, аналогу земной лошади было глубоко наплевать, что за тип сидит на нем верхом. Или это бесстрашный и отважный воин славного племени Бахурей, или какой-нибудь экзотический абориген из соседнего параллельного мира, или в данном случае Майкл. Какая, в принципе, разница! Спина подобных животных для того и создана Творцом, чтобы кто-нибудь восседал на ней и творил богоугодные дела во имя торжества добра и справедливости, а вопрос о том, кто именно удостоится такой чести, является вопросом второстепенным и не отражающим сущности дела.

Став невольными свидетелями столь умело проведенной нашим дорогим и бесценным другом опасной для жизни операции, мы с Жоржем, издав торжествующие восклицания, со всех ног бросились обнимать победителя. Облобызав его, мы, первым делом, проверили содержимое прикрепленного к седлу кожаного бурдюка. К великой нашей радости там оказалась вода! Теплая мутная горьковатая на вкус, издаивающая специфический запах, но все же вода, так необходимая человеческому организму и, вообще, всему живому. Стараясь не пролить ни капли, мы принялись с наслаждением опустошать его содержимое.

Еще одну емкость, замеченную на втором страхаузе, мы решили не трогать, а оставить на потом, ведь путь, вне всяких сомнений, предстоит еще долгий, и неизвестно еще будет ли угодно коварной судьбе подарить нам такой ценный подарок.

Животворящая влага, издавая громкое шипение(особенно громкое шипение наблюдалось у Майкла, как будто от соприкосновения с раскаленной плитой) весело бежала по нашим жаждущим внутренностям, искренне удивляясь беспечности и нерадивости их хозяев, позволившим так долго оставаться им без ее жизненно важного присутствия.

Ощутив долгожданного гостя, обрадовались и возликовали все имеющиеся у меня в наличии органы, независимо от социального статуса, положения в местной иерархии власти и степени здоровья или болезни. Вода одинаково нужна всем, не беря в расчет то, кем ты являешься: солдатом или генералом, подчиненным или начальником, варваром или цивилизованным человеком, мусульманином или христианином, дураком или гением (что, в принципе, одно и то же), злодеем или законопослушным гражданином и т. д.. В этом смысле вода уравнивает всех, являясь ярким выражением самых светлых и сокровенных идей мирового коммунизма.

От души наполнив желудки жидким соединением водорода с кислородом, мы счастливо заулыбались и с любовью посмотрели друг на друга. До чего же хорошо жить, друзья! Какая великолепная эта штука - жизнь! Это самое дорогое и бесценное, что у нас есть! И чтобы это понять, и как следует осознать, нужно лишить нас на некоторое время чего-то мало заметного в нашей повседневной жизни, но, тем не менее, очень важного, как, например, вода, пьем которую мы по несколько раз в день и даже не задумываемся над тем, что произойдет, если ее вдруг не станет.

Утолив жажду, мы решили продолжить наше путешествие, использовав в качестве транспортного средства местных аналогов лошади - страхаузов. Воодушевленный смелым поступком Майкла Жорж бесстрашно подошел к другому животному и предпринял попытку с ходу оседлать его, показывая тем самым, что и мы, мол, не лыком шиты. Первый блин, как известно, всегда комом. Не стал исключением и этот случай. Немного не рассчитав свои силы и, не придав своему телу должного ускорения, Жорж, не долетев до цели, грузно свалился под ноги страхаузу. Но неудача не обескуражила лихого ковбоя. Отойдя метров на пять, он с разбега совершил вторую попытку. На этот раз Жорж явно переусердствовал, и поэтому, взмахнув на прощанье ногами, он оказался по ту сторону барьера, издав характерное "хрясь" при внезапном соприкосновении с твердой поверхностью планеты. Я и Майкл с интересом наблюдали за его сложными акробатическими этюдами. Даже равнодушный ко всему и спокойный как пень страхауз и тот повернул голову, дабы выяснить, что это там за идиот скачет вокруг него и никак не может успокоиться. Может, ему что-нибудь нужно?

Показавшаяся из-за спины животного физиономия Жоржа уже выражала некоторую утомленность и озабоченность происходящим. Но слава Всевышнему! Третья попытка оказалась удачной. Проанализировав две предыдущие, аварийные посадки, Жорж точно рассчитал все основные характеристики своего прыжка и в конечном итоге оказался верхом на страхаузе, счастливый и сияющий. Обрадовавшись успешному завершению операции, я с первого раза, учтя все промахи и ошибки Жоржа, запрыгнул к нему за спину, но тем не менее больно ударился о выступающий край седла.

- Ну что, друзья, в путь! - с пафосом, и с рыцарским достоинством воскликнул Майкл, когда наконец-то дождался нашей несколько затянувшейся посадки.

Если бы не комически несуразный вид страхауза, Майкла можно было бы принять за благородного рыцаря при дворе короля Артура, в момент когда он взывает к своим братьям по оружию отправиться в священный поход для защиты слабых и угнетенных.

- Конечно же, сограждане мои! И в вечный бой, покой нам только снится! - с не меньшим пафосом продекламировал Жорж и с чувством дернул поводья, призывая страхауза приступить к своей основной функции - движению.

Собственно на этом все и закончилось. Тот, от которого зависело наше спасение, остался глух и слеп к нашему патриотическому настроению, и желанию побыстрей унести отсюда ноги. Аналогичная ситуация наблюдалась и у Майкла. Он беспрерывно кричал "но", дергал поводья, бил воображаемыми шпорами по бокам упрямого представителя местной фауны, но все было тщетно. Животное невозмутимо занималось трапезой и слегка пошевеливало своим уникальным хвостом с таким видом, будто ничего не происходит.

Ну вот, кажется, приехали! - в отчаянье подумал я, эти твари, наверное, приучены реагировать на какую-то другую команду, которую нам не разгадать и до конца своих дней, к счастью их не так много и осталось.

Жорж тем временем спрыгнул на землю и пытался что-то втолковать тупой скотине, активно жестикулируя руками. Та, не переставая двигать челюстями, внимательно слушала, иногда покачивала головой и даже похрюкивала, как бы сопереживая рассказчику. Жорж начал потихоньку выходить из себя. Пальцы правой руки побелели, сжавшись в кулак, и он уже вполне созрел для того, чтобы в сердцах съездить по свиной морде. Внезапно меня осенила догадка. Тот третий славный воин, перед тем как с позором покинуть место сражения, что-то прокричал, и после этого слова страхауз, до этого мирно стоящий, вдруг резко подорвался и помчался во всю прыть, только мы его и видели. Жорж как раз в это время героически сражался и, конечно же, ничего не слышал. Майкл выбирал подходящий булыжник в россыпи камней, дабы угостить еще кого-нибудь из своих новых друзей, и, соответственно, тоже был занят, а я должен, да! да! да! должен был запомнить это слово. Ведь я со стороны созерцал панораму развернувшейся баталии, и в памяти должны были отпечататься так необходимые нам сейчас слова. Мой мозг работал в усиленном и напряженном режиме, пытаясь проверить все кладовые памяти и выудить на свет божий нужную информацию. Вдруг один из контактов замкнулся, что-то щелкнуло, и по всему телу разлилось приятное чувство удовлетворения от успешно проведенной работы. Кажется, я вспомнил! Сейчас проверю, гожусь ли я еще на что-нибудь или уже пора на свалку мирового прогресса. Если же не повезет, то нам тогда придется склонить головы в общей скорбной молитве и вымаливать у Отца Небесного его милостивого разрешения жариться в аду на одной сковородке. Шкварча на ней, мы, по крайней мере, сможем рассказывать друг другу различные поучительные истории и анекдоты, что позволит нам хоть как-то скоротать вечность.

- Жорж, быстрей карабкайся обратно! Майкл, перестань, наконец, мучить ни в чем неповинное животное и слушай меня. Если повезет, и мы тронемся с места, действуй алогично и догоняй. Жорж да не стой ты как истукан, я же сказал, залезай быстрей!

Жорж не стал выяснять причину резкой перемены моего настроения и резво вскарабкался на страхауза.

- Держи поводья, смотри крепче держи, бог даст сейчас поедем. - Я изо всех сил вцепился в седло, прижался коленями к бокам животного и что было мочи выкрикнул - "Урукхай!"

Если бы я не предпринял мер предосторожности, то без всяких сомнений в два счета очутился бы на земле и печально бы взирал на удаляющуюся процессию.

Одна из многочисленных форм живой материи резво и с большим ускорением рванула с места, унося нас на поиски новых приключений. Мое восклицание оказалось как раз тем самым волшебным словом, произнесение которого заставляло этих живых агрегатов заняться их непосредственными обязанностями, а именно служить средством передвижения. Но даже я, казалось бы, самый подготовленный к такому развитию событий, совершенно не ожидал такой сногсшибательной прыти от нелепых с виду созданий. Ветер пронзительно свистел в ушах, чахлые островки пустынной растительности слились в одно сплошное покрывало от бешеной скорости, с какой мы неслись по пустыне. Возникало ощущение, что вы несетесь не на спине животного, а приятно проводите время за рулем комфортабельного и сверхмощного джипа, с легкостью щелкающего километр за километром, с практически полным отсутствием характерной в подобных случаях тряски. Все шесть куриных лап опускались на землю мягко, амортизируя все неровности пустыни, и поэтому определенная часть вашего тела, непосредственно контактирующая с седлом, пребывала в приятном недоумении, впервые в жизни встретившись со столь трогательной заботой о своей персоне.

Крепко обхватив рукой Жоржа, я, проявив чувство здорового оптимизма, оглянулся назад, дабы выяснить, как обстоят дела с Майклом. Проведенным осмотром я остался доволен. Ухватившись за развевающуюся от встречного потока воздуха пышную гриву страхауза и почти возлежа на его спине, в двух-трех десятках метров от нас с Жоржем "скакал" Майкл. Судя по маске сковавшей его лицо, наш друг еще никак не мог привыкнуть к случайно открывшейся счастливой возможности несколько ускорить наше путешествие по неизведанным и загадочным землям пустыни Боха. Куринообразные конечности жертвы генных мутаций мелькали как спицы во вращающемся велосипедном колесе - быстро и незаметно. М да, движемся где-то километров под сто, подумал я и с уважением похлопал по мускулистому боку дитя чернобыльской катастрофы. Видно было, как под толстенной кожей играют могучие мышцы, с легкостью перемещая в пространстве довольно тяжелое тело животного. Да, видно зря я наговаривал на нашего досточтимого Создателя, обвиняя Его в неконструктивном и нерациональном подходе к процессу творения данной формы жизни. Поистине, замыслы Творца нам, простым смертным, увы, не понять.

Немного освоившись с новым способом передвижения, я вдруг с ужасом понял, что движемся мы в ту сторону, куда исчез от праведного гнева Жоржа уцелевший всадник. "Да откуда ты можешь знать"!? говорил мне внутренний голос. "Как ты мог запомнить направление, если вокруг по всему периметру горизонта однообразный пейзаж, глазу зацепиться не за что?" Но каким-то шестым чувством я был уверен, что мы "скачем" не в ту сторону, в которую бы следовало.

- Жорж! - пытаясь перекричать шум ветра, заорал я ему в ухо. - Мы, кажется, едем не туда, если, конечно, мы не хотим угодить прямо в лапы славных воинов из племени Бахурей. Не знаю как ты, а мне эта перспектива не очень нравится.

- С чего ты взял? - донеслось до меня.

- Да только что позвонили и предупредили!

- Я серьезно спрашиваю.

- А я серьезно и отвечаю. Не знаю почему, но я уверен в этом.

-Откуда ты знаешь, я спрашиваю?!

- Да, черт его знает, откуда! Знаю и все!

- Хм, надо подумать! - прокричал Жорж и отвернулся

Несколько минут мы ехали молча. Какое-то местное насекомое, выразив желание расширить свои знания относительно крепости моей черепной коробки, с треском врезалось в лоб, пожертвовав своей жизнью ради торжества научной истины. Я потер ушибленное место. Больно, черт возьми! Не зря же говорят, что чрезмерное любопытство до добра не доводит. Жаль только, что эта прописная аксиома не станет достоянием любопытного насекомого, потому что от него осталась только утихающая боль в ушибленном месте.

- Жорж! - позвал я его опять. - Так что будем делать? Поворачивать надо, а ты сидишь, как на именинах.

- Так бери и поворачивай, если умеешь, - огрызнулся Жорж.

- А как надо поворачивать?

- Вот-вот, в том то и дело, что как! Слушай Федька, ты когда-нибудь на лошади ездил?

Я на некоторое время задумался. Ездил ли я на лошади? Есть ли у меня хотя бы один эпизод в жизни, где бы я, гордо восседая на грациозном животном и с вальяжной небрежностью держа поводья, презрительно, сверху вниз, посматривал бы на оставшуюся безлошадную часть населения? Да, кажется, припоминаю - был. Только уж не знаю, можно ли его считать полноценным опытом верховой езды. С одной стороны верхом на лошади я какое-то время был, меня туда засунули мои друзья, предварительно принудив залпом осушить пару стаканчиков для храбрости, иначе бы я на это и под страхом смертной казни через четвертование не согласился.

Дружно взяв меня за руки и за ноги, они водрузили меня на спину мирно стоящего животного и сунули в руку какой-то потертый ремень, как я потом выяснил, он назывался поводом. Следуя их советам, я робко дернул за него, но этого оказалось достаточным для того, чтобы экологически безопасное средство передвижение тронулось с места. Не стану вас утомлять, дорогой мой читатель, своими воспоминаниями, скажу только, что прогулка на лошади оказалась весьма непродолжительной. Лошади явно что-то в персоне моей не понравилось, не прошло и нескольких секунд, как я "слез" с нее, естественно, не прилагая к этому абсолютно никаких усилий. Быстро и эффектно!

Вытащив меня, изрядно поцарапанного, из колючих кустов и убедившись в целостности и сохранности всех частей опорно-двигательной системы, мои "учителя" по верховой езде заставили меня опрокинуть еще один или два, уже не помню, стаканчика, как они выразились, дабы отметить рождение новой звезды конного спорта и свою причастность в сему великому событию. Закусывая бутербродом и с досадой рассматривая многочисленный ссадины и царапины, причудливым орнаментом украшающие открытые участки тела, я слушал их разглагольствования по поводу того, что ни одному из них еще ни разу в жизни не приходилось быть свидетелями столь искусство и виртуозно выполненному приему верховой езды, а, именно, слезанию с лошади. В конце концов они пришли к выводу, что раз Господу Богу было угодно сделать их свидетелями великого чуда, то значит жизнь прожита не зря и будет, что рассказать внукам. Осталось только дождаться их рождения, что высшей степени было затруднительно, так как у всех в паспорте, в графе семейное положение значилось холост.

Так что же мне ответить Жоржу? Если исходить из слов вышеописанных товарищей, то я являлся просто непревзойденным чемпионом в конном виде спорта. А если подойти к вопросу реально да и, ко всему прочему, вспомнить одну из десяти заповедей божьих, то...

- Так, приходилось, но...

- Ну так, тогда поделись опытом.

Справа по курсу промелькнула беспорядочная россыпь серых валунов. Я оглянулся назад, Майкл с уверенностью следовал за нами, оставляя за собой постепенно опадающую пелену поднятой пыли.

- А ты пробовал тянуть за повод? - встречный ветер с интересом заглядывал в мой рот, пытаясь залезть поглубже и узнать, что у меня там внутри.

- Пытался, но ничего не получается, прет словно танк. Слушай, может он только словесным командам подчиняется, тогда, как же нам его повернуть? Наверное, придется ждать, пока бензин не кончится.

- А ты еще раз попробуй, только не тяни, а с усилием дергай. Вдруг получится.

Жорж, ухватившись обеими руками за повод, стал изо всех сил ритмично тянуть его на себя. Ура!!! Кажется, получилось. Огромная, стремительно несущаяся масса страхауза начала забирать вправо, наконец-то направляя свой бег в нужную нам сторону. Отклонившись от первоначального курса где-то, по нашим меркам, градусов на сто пятьдесят, мы оставили животное в покое. Теперь можно было расслабиться и спокойно насладиться отдыхом и быстрой ездой.

Испытав легкий укол тревоги, я быстро обернулся назад, о Боже! Как же мы забыли о Майкле! Но все было в порядке, постная и унылая физиономия Майкла мерно покачивалась на том же самом расстоянии, что и раньше. Скорее всего, он и не заметил нашего с Жоржем маневра, а если и заметил, то на его лице это никак не отразилось. Значит, о Майкле можно не беспокоится, можно менять направление движения, поворачивать в какую угодно сторону, страхауз Майкла будет неотступно следовать за нами.

Мило беседуя на самые отвлеченные темы и иногда прикладываясь к кожаному бурдюку с водой, чтобы хоть на чуть-чуть заглушить жалобные стоны изголодавшегося желудка, а также изредка помахивая Майклу рукой, мол все нормально, мы на приличной скорости двигались вперед.

К вечеру, когда небо уже начало темнеть, а встречное движение воздуха стало приобретать ночную свежесть, я проникся мыслью, что пора бы уже сделать остановку и организовать небольшой привал. Все тело невыносимо ломило от однообразного положения, застывшие мышцы с завидной настойчивостью и без перерыва на обед посылали срочные сигналы, в мозг, требуя в срочном порядке провести серию гимнастических упражнений для восстановления, нарушенного в них кровообращения. Особенно активное недовольство своим нынешним положением проявляла та часть тела, которая непосредственно соприкасалась с твердой спиной страхауза. И что самое удивительное, я был на все сто процентов солидарен с ней в ее законных и обоснованных существующими реалиями требованиях и также готов был оказать всяческое содействие в решении ее проблем. Но для этого было необходимо, в первую очередь, остановить работающий на полную мощность живой агрегат, что, конечно, являлось задачей отнюдь не из легких, и, прежде всего потому, что мы не знали, как это сделать.

Я похлопал Жоржа по плечу.

- Жорж, как ты относишься к перспективе немного передохнуть самим, и также предоставить аналогичную возможность этим чудесным животным? - я с нежностью стукнул кулаком по мускулистой спине мутанта, кулак со звоном отлетел обратно, как будто от туго накачанной камеры. - Лично я уже устал, да и эта штуковина отмахала уже немалое количество километров, прямо как заводная, шпарит только пыль столбом.

Да, этот факт обращал на себя самое пристальное внимание. К концу дня, в течение которого страхауз, по всей видимости, несся на максимальной скорости, он был на вид также свеж и бодр, как и утром. Поистине феноменальная выносливость! Так что, уважаемый читатель, радиоактивное заражение местности имеет и свои положительные стороны. Поэтому, высшая мудрость состоит в том, чтобы ко всему относиться с философским спокойствием, и в каждом событии или явлении научиться видеть свои плюсы и минусы.

- Полностью с тобой согласен, ибо, как сказал один видный политический деятель, - согласился со мной Жорж, с увлечением ковыряя в носу, - Джава Харлау Неру - все хорошо в меру! Только, дружище, есть одна трудность... вытащив палец, Жорж с интересом его рассматривал.

- Какая, Жорж, - я тоже заинтересовался одним из элементов его пятипалой конечности.

- За все время, что я здесь нахожусь, я еще ни разу не находил что-нибудь похожее на педаль тормоза или на худой конец ручник. А, наблюдая за окрестностями, я не заметил ни одного дерева, столба или опоры линии электропередачи, которые могли бы послужить приспособлениями для остановки данного транспортного средства. - Не найдя ничего съестного на пальце, Жорж со вздохом продолжил поиски.

- Но не вечно же нам ехать на этой коросте! Я уже давно и пи-пи хочу! Да и пройтись бы не помешало, поразмять застывшие члены, интересно, а, сколько эта штуковина, вот так, без перерыва на отдых может фунциклировать? Ей что, подкрепиться не надо, воды попить, отдохнуть, наконец? - я поежился от холода.

- Да откуда я знаю! Ты не у меня спрашивай, а у Генерального Конструктора, который эту образину проектировал! - в сердцах воскликнул Жорж, натягивая на себя повод. Но все его усилия не имели никакого результата. - Наверняка это чудное создание запрограммировано на какую-то особую команду. Хотя бы халтурщики инструкцию оставили, как управлять этой посудиной. Так прет уже сколько, хоть бы намек появился на усталость!

- Слушай, Жорж, а я, кажется, знаю, что делать.

- Ну, и что? - он повернул ко мне свою физиономию, на которой внимательный наблюдатель заметил бы легкий проблеск заинтересованности. Волосы у него на голове, обработанные ветровым феном, торчали как у панка строго вертикально к земной поверхности.

- Эта чертова машина питается энергией из Космоса. А ее, как известно, вагон и маленькая тележка, и ехать на ней мы будем, поэтому, до скончания времени, пока не наступит конец света. И встретим мы его, мой дорогой друг, в пути. Кстати, тебе никогда не приходилось встречать конец света в дороге?

- Не а, не приходилось. - ответил Жорж после некоторых раздумий - О! вдруг издал он радостное восклицание.

- Федор, а ну скажи мне кодовую фразу, которой ты заставил двигаться эту рухлядь, - он указал пальцем на вполне еще пригодное для эксплуатации средство передвижения славных воинов из племени Бахурей.

- Урукхай. - медленно проговорил я. Какая-то шальная мысль-искорка пробежала по извилинам мозга, но к сожалению не нашла там себе достойного места.

- А если... - он понизил голос, чуть ли не до шепота и прошипел мне в ухо, - ...а если скомандовать Хайурук?

Целый рой искорок на этот раз пронеслись в моей голове, и, кажется, некоторым там из них понравилось. А что если? Молодец Жорж! Если выгорит я его расцелую.

-Умница, Жорж, - ответил я. - Оказывается, ты еще на что-то способен.

- Ну-ну, не перехвали. Ну, так что, попробуем?

- А как же Майкл? - я кивнул в сторону угрюмо маячившей невдалеке фигуре нашего друга.

- А что ему будет? Повернул же он тогда за нами, и сейчас, я уверен, его агрегат среагирует на остановку, да и преждевременно еще волноваться, может ничего еще не получится.

- Ладно, уговорил, держись покрепче, сейчас узнаем, умеет ли эта штуковина тормозить.

Тормозить местный аналог лошади умел просто превосходно. Я бы даже сказал - восхитительно! Как только до его стоящих торчком поросячьих ушей донесся клич "Хайурук", система торможения сработала мгновенно, заблокировав движение всех шести конечностей. Подымая густую пыль и вспарывая грунт острыми когтями куриных лап, страхауз заставил нас с Жоржем до боли в пальцах удерживаться за все неровности и уступы на его просторной спине и не менее обширных боках, дабы не продолжить самостоятельное движение, оставив страхауза в гордом одиночестве. Через несколько секунд вся эта конструкция, включая, в том числе и нас с Жоржем, оставив за собой целую гору оседающей пыли, с шумом остановилась. Стало непривычно тихо. Привыкнув, в течение дня, к шуму, издаваемому встречным потоком воздуха, барабанные перепонки утратили способность воспринимать все звуки, которые по децибелам уступали ему. Поэтому пустыня, в этот момент, для нас была наполнена беспросветным молчанием. Глаза радостно взирали на ставший вдруг неподвижным ландшафт, словно бы они только что впервые узнали о том, что во Вселенной есть неподвижные объекты, на которых можно остановить взгляд и даже различить некоторые мелкие детали. Мы с Жоржем радостно переглянулись и пожали друг другу руки. Все-таки удалось, сработало! Второй день путешествия окончился удачно.

Но данное утверждение, дорогой мой читатель, относилось только к нам с Жоржем, и никоим образом не касалось нашего третьего товарища. По всей видимости, Майкл еще не собирался останавливаться на привал, а был склонен еще, некоторое время попутешествовать. К тому же его, вне всяких сомнений, задел тот факт, что мы приняли решение остановиться на ночлег, не посоветовавшись с ним, тем самым, не признавая его права активно участвовать в общественной жизни нашего коллектива. Поэтому, когда страхауз, на котором ехал Майкл, с зеркальной точностью повторил все манипуляции своего собрата и в конечном счете остановился, Майкл еще некоторое время продолжал перемещаться в пространстве, только уже самостоятельно.

Пролетев над нашими головами, словно пикирующий бомбардировщик, он совершил посадку где-то в сгустившихся сумерках. Отчетливо услышав отчаянные крики и некоторые, обычно неупотребляемые в литературе выражения, мы с Жоржем пришли к выводу, что это произошло относительно недалеко. С большим трудом, слезая на землю и еле двигая закостенелыми конечностями, я подумал, что местному ландшафту в какой-то степени повезло. Не каждый день над ним летают субъекты неизвестного происхождения, оглашая окрестности чарующими звуками русского народного фольклора.

- Все-таки Майкл - тщеславный человек и самый настоящий выскочка, прокомментировал Жорж достойную книги Гиннеса попытку Майкла освоить своими силами воздушное пространство, став, таким образом, первым в мире летающим человеком, выполняя комплекс приседаний.

- На каких неопровержимых фактах основано твое столь серьезное обвинение? - Приняв упор лежа, я отжимался, желая восстановить кровообращение и согреться.

Страхаузы, как ни в чем не бывало, словно и не было изнуряющей гонки длинной в день, увлеченно пощипывали чахлую траву и, похрюкивая от удовольствия, пощелкивали своими грозными хвостами. Я вдруг осознал, что эти животные начинали мне нравиться все больше и больше.

-Да, как бы тебе сказать, - закончив приседания, Жорж принялся интенсивно размахивать руками, - все у него не как у людей. Вечно он хочет повыпендриваться, показать мол, я не я! Вот какой я весь неординарный, загадочный и неожиданный. Вы от меня ждали вот этого? Ну, так получите нечто совершенно противоположное. И вот, пожалуйста, конкретный пример. Что он, не мог как нормальный человек, как все порядочные люди, и в том числе мы, степенно остановиться, не спеша и с достоинством слезть с лошади..., тьфу! со страхауза и присоединиться к нашей компании, дабы мы втроем наслаждаясь чудесным вечером, смогли обсудить план дальнейших действий.

Жорж перестал, наконец, молотить руками ни в чем неповинный вечерний воздух и, шумно вздохнув, уселся на землю.

- Ты прав, Жорж, Господь Бог свидетель - ты прав. Ты прав, Жорж, как моя правая рука, которая всегда справа. Не отойду далеко от истины, если скажу, что я тоже стал замечать за Майклом некоторые странности и наклонности к необоснованному возвеличиванию своей личности.

Я подошел к страхаузу и отвязал от седла уже полегчавший бурдюк с водой. Пить не хотелось, но желудок сводило голодной судорогой, быть может, глоток воды хоть чем-то поможет ему, принесет временное облегчение и надежду на радостные и веселые времена, когда сверху в него будет падать не только жидкое соединение водорода с кислородом, но и продукты более питательные и калорийные.

В этот миг из сгустившихся сумерек тусклым и кошмарным привидением материализовался Майкл. Глядя на него, у меня тут же сложилось впечатление, что он прибыл к нам с дружеским визитом из соседнего с нами загробного мира для обмена опытом и подписания взаимовыгодного договора о дружбе и сотрудничестве между нашими мирами. Подойдя ко мне, он выхватил у меня из рук бурдюк и с жадностью принялся поглощать его содержимое.

Вид он имел, конечно, неподражаемый, и, я даже бы сказал несколько вызывающий. Майкл и раньше не обладал особой статью и интеллигентной внешностью, а сейчас, учитывая все последние события, он вообще походил на один из самых страшных персонажей голливудских фильмов ужасов. Одежда, состоящая из потертых джинсов и клетчатой фланелевой рубахи, всегда застегнутой только на нижние пуговицы, безвозвратно утратив былую славу, чистоту и элегантность, грязными лохмотьями свисала с его исцарапанного тела. Густые волосы на груди, обычно весело закручивающие в замысловатые кренделя и блестящие черным отливом, теперь напоминали свалку мусора. При взгляде на лицо в исчезающем свете наступающей ночи неизбежно возникала уверенность в том, что им пытались распахать местные целинные земли для засевания с/х культурами, и в чем, надо сказать, весьма преуспели, ибо лицо его выглядело потерто и изношено. А жидкие, слегка вьющиеся волосы, произрастающие на верхней части черепа, имели вид чахлой, отравленной чрезмерным внесением пестицидов пустынной растительности, не видевшей дождя, по крайней мере, уже лет двести.

- Ну, что, Гагарин, налетался? - Спросил Жорж, когда Майкл опустил бурдюк и перевел дух, вытирая остатками рукава рубашки рот. - Не сочти за трудность, поделись-ка с нами испытанными ощущениями свободного полета, когда ты, не стесненный никакими рукотворными неуклюжими механизмами, гордо паришь в воздушном океане, находясь во власти головокружительного и неподдельного восторга и, конечно же, ликующего торжества победы над силой гравитации.

Проигнорировав вопрос, "летчик-испытатель" молча развалился на ближайшем пятачке растительности, подложил руки под голову и невозмутимо уставился в ночное небо.

- Не трогай его, Жорж, он думает и размышляет сейчас над проектом своей книги.

- Над книгой!? - удивленно воскликнул Жорж.

- Да, над книгой! - торжественно сказал я. - Когда вся эта чертовщина уляжется, и мы вернемся к себе на историческую родину, Майкл, в свободное от работы время и в краткие промежутки времени между периодами усталости, напишет мировой бестселлер, осчастливив, тем самым, все человечество. А называться она будет примерно так: "Практическое руководство по свободному воздухоплаванию".

- Или "Записки пикирующего бомбардировщика". - с готовностью поддержал меня Жорж.

- Да-да, или на худой конец "Лебединая песня падающей звезды". Ну, как Майкл, названия подойдут?

Будущий писатель продолжал невозмутимо всматриваться в мрачный небосвод, словно бы где-то в его бездонных глубинах невидимая нам муза вдохновения любезно нашептывала ему строки будущего гениального произведения.

Привязав бурдюк на место, я уселся рядом с Жоржем.

- Есть очень хочется, - печально вздохнул Жорж.

- И не говори, Жорж. Не могу я спать на голодный желудок, кажется, дай мне возможность, я сейчас бы столько съел, что хватило бы всему Захмыреновску на три неурожайных года.

- Э-э-э..., слабоват ты стал, дружище, в последнее время. Вот если бы мне сейчас представился случай покушать вволю, то после моего ужина по всей России начался бы страшный голод, какой еще не видели со времен оккупации суверенной России Мамаем.

Несколько минут длилось молчание.

- Слушай, Жорж, что ты обо всем этом думаешь? Если честно, то мне до сих пор все это кажется кошмарным сном, и стоит только закукарекать утреннему петуху как он исчезнет и все вернется на круги своя. Я у себя дома, ты у себя, а Майкл, как обычно, где-нибудь на природе под забором. То, что с нами происходит, отдает чем-то нереальным, ненастоящим. Не могу я в это поверить. - Я взял горсть песка и пропустил его сквозь пальцы. - Хм, песок, как песок, вроде бы настоящий, и трава как будто бы тоже, тьфу! Кажется слишком. - Я выплюнул кусок стебелька, он оказался на вкус чрезвычайно горьким. Жорж, а ты не мираж?

- Не знаю, не знаю. Но лучшее для меня доказательство реальности происходящего - это мой живот. - Он с нежность погладил его. - А он в данный момент, как никогда раньше, пуст, словно голова Майкла, и всячески мне об этом напоминает, разрази его гром! И насколько я знаю во снах, обычно есть не хочется, следовательно, это не мираж. О тебе же не могу сказать ничего определенного, вид у тебя слишком глупый. Такое же точно лицо было у привидения моей троюродной бабушки, умершей в дни своей молодости в припадке буйного умопомешательства.

Скосив глаза на Майкла еле различимого в ночной темноте, я после недолгого раздумья сказал.

- Но как бы нам не было плохо, мой дорогой Жорж, ни на минуту не нужно забывать, что Майклу втройне хуже. Ему не только нестерпимо хочется заморить червячка, но еще во много раз сильнее хочется опрокинуть стаканчик другой для повышения жизненного тонуса, который, практически у него приблизился к нулевой отметке. Вот поэтому он такой хмурый и неразговорчивый, и даже удачный полет в низших слоях атмосферы его не развеселил.

- Майкл, - Жорж положил руку ему на плечо, - выпить, наверное, ох как хочется? Червяк твой, поди, совсем извелся, а может, и издох уже?

Как-то однажды, отдыхая после трудового дня и потихоньку потягивая холодное пиво (в то время Жорж завел роман с одной пассией из пиворазливочного цеха) мы с Жоржем завели разговор о причине сильного пристрастия Майкла ко всему спиртному. После продолжительной дискуссии и тщательного анализа всей имеющийся у нас информации мы пришли к заключению или, если хотите, диагнозу о том, что в желудке у нашего друга завелся алкогольный червь, со всеми отсюда вытекающими последствиями. Червь этот питался исключительно жидкостями, содержащими в своем составе алкоголь, принуждая бедного и больного Майкла всеми правдами и неправдами, всеми возможными путями и средствами добывать для своей ненасытной утробы спиртное. То есть Майкл, в сущности, был абсолютно не виноват, когда по несколько раз в день лакал хмельное зелье, а затем валялся где-нибудь на природе, уткнувшись носом в панующую молоком грудь матери Земли. И зря его ругала семья, попрекали близкие и друзья, ставила на вил и выносила многочисленные порицания захмыреновская общественность, бедный Майкл был совсем не причем. Единственным виновником всех происходящих с Майклом бед являлся червь-паразит, незаконно основавший себе резиденцию внутри его желудка. Обманным путем, захватив власть, он нагло диктовал свою волю, подавляя и подчиняя себе поведение, желания, стремления и весь жизненный уклад, и распорядок человека, отвлекая его от истинной цели, поставленной перед ним Господом Богом.

День ото дня, близкий родственник зеленого змея рос, жирея "прямо на глазах", и требовал все большее и большее количество алкоголя. И если вдруг по каким-то причинам запаздывала очередная доза, то он устраивал такой бедлам и тартарарам, нарушая нормальное функционирование всего организма, что измученному Майклу приходилось в экстренном порядке удовлетворять выдвинутые требования, поднося дрожащими руками ко рту стакан, наполненный водкой. В таких случаях Майкл говорил, что у него горят трубы.

Тем не менее, когда мы предложили ему обратиться к врачу и хирургическим путем удались обнаглевшего эксплуататора и угнетателя, таким образом, обретя свободу и независимость, Майкл категорически отказался, заявив, что он как-то уже к нему привык, привязался и, расставшись с ним, он, тем самым, потеряет некоторую, и может быть самую важную часть самого себя. То есть, уточнил он, произойдет распад личности, разрушится его самобытная и целостная индивидуальность, и он станет совершенно другим человеком, не таким, каким мы его привыкли воспринимать и оценивать. А учитывая его чувства к нам, он не может допустить, чтобы мы с Жоржем хотя бы на миг расстроились и опечалились. И вообще, может быть эта поселившаяся в его желудке гадина оказалась там далеко не случайно, а ниспослана Всевышним в наказание за грехи, допущенные в прошлой жизни. И его долг искупить это наказание до последней капли, и пусть ему станет плохо, но волю Бога он не нарушит!

- Смотрите, здесь оказывается есть звезды, - нарушил молчание Майкл.

Мы с Жоржем подняли головы, прямо над нами образовался большой разрыв в сплошной, покрывающей весь небосвод облачности, и сквозь него, словно в сруб гигантского колодца заглядывали мерцающие точки далеких, но почему-то таких родных звезд. По телу разлилось приятное тепло и умиротворение. В призрачном свете, упавшем от звезд, я увидел, что Жорж улыбается и подозрительно трет рукой щеку. Оказывается, все не так уж и плохо, мы не одни в этой бесконечной пустыне, неприветливой и практически безжизненной. Там далеко-далеко, за многие сотни и тысячи световых лет, в холодной пустоте космического пространства, так же как и мы странствовали некие загадочные объекты, прозванные людьми звездами. Им тоже, наверное, было очень тяжело осознавать беспредельный ужас своего одиночества. И может быть сейчас, неведомым образом преодолевая кошмарные для людского сознания расстояния, они внезапно ощутили присутствие родственных душ и бурный прилив положительных эмоций, охвативших нас, когда, подняв глаза к небу, мы увидели их в бездонной пропасти Космоса. Будто маленькие кусочки органической материи, в которых едва-едва, теплится жизнь, и исполинские шарообразные сгустки энергии вдруг, не сговариваясь, одновременно вышли в Единое Энергоинформационное Поле Вселенной и, срезонировав на одной частоте, зазвучали в унисон извечной песней великого единства жизни.

- Не знал я, что так буду рад, увидев звезды, - печально произнес Жорж.

- Ты прав, и я, кстати, тоже. Знаешь..., а мы этого никогда бы не поняли и не прочувствовали, не попади сюда. Наверное, Господу Богу было угодно забросить нас сюда, дабы мы могли познать еще одну сторону многогранной жизни. А может быть, даже и не одну, а целую дюжину, хотя, конечно, Ему виднее.

- Нет. Скорее всего, Господь подверг нас такому испытанию, потому что мы недостаточно религиозны. Не живем, так сказать, согласно религиозным принципам. Вот кто из вас последний раз читал Библию? - Выдвинул я свою версию

- Я как-то знал одну очень порядочную набожную престарелую семью, начал рассказывать Жорж. - В те времена я уже был женат. Тихими теплыми вечерами, сидя в увитой зеленым плющом веранде, а долгими зимними вечерами, расположась в мягких креслах в жарко натопленной уютной гостиной, под заунывное завывание ветра и тихий шелест снежинок бьющихся в замерзшие стекла, эта милая парочка, напустив на себя самое серьезное выражение и водя старческими пальцами по строчкам, дрожащими от волнения голосами читали в слух главы Священного Писания. И такие в этот момент у них были счастливые лица, а их изношенные временем тела, трепещущие в религиозном экстазе, светились таким одухотворенным светом, что казалось не только на Земле, но и во всей бесконечной Вселенной не найдется более счастливой и богоугодной семьи. О, Федор, как я им завидовал, и всем сердцем мечтал о том времени, когда моя семья станет такой же проникнутой атмосферой святости, взаимоуважения и всепоглощающей любви к своему Создателю. Как-то однажды, я поведал старикашке о своем сокровенном желании. Его старушенция в это время хлопотала на кухне, занимаясь приготовлением ароматного чая. Посмотрев на меня немигающим, пронизывающим на сквозь взглядом, в котором недвусмысленно читалась вселенская жалость, он медленно, четко выговаривая слова, произнес: "Молодой человек, если бы мне сейчас было бы столько же лет как и вам, то ни за какие богатства мира я не остался бы столь прекрасным вечером прозябать в этой до смерти наскучившей кампании, а тем более, как последний дурак читать вслух эту надоевшую до чертиков книгу. Бог свидетель, найдя самый убедительный предлог для своей ревнивой жены, я был бы уже в каком-нибудь уютном местечке в компании красивых и сговорчивых девочек, предварительно засунув Библию в такое укромное место, что самому Господу Богу вместе со всеми его ангелами не хватило бы целой вечности, дабы ее отыскать. И поверь мне, молодой мой друг, минуты жизни, проводимые вместе с прекрасной половиной человечества, по моему глубокому убеждению, являются самой приятной и придающей максимум жизненных сил частью земного бытия. Но, увы, дни моей молодости ушли безвозвратно, и я имею то, что имею. Вот такая вот история, - закончил свой рассказ Жорж.

- Весьма поучительная история, - согласился Майкл. - Но я уже хочу спать. Кто против того чтобы немного вздремнуть?

Через несколько минут спали все. Три прижавшихся друг к другу беззащитных человеческих существа на чужой земле, расположенной неизвестно в каких далях и просторах. Казалось, будто весь мир являл собой полное равнодушие к судьбе этих несчастных комочков жизни. И если по какой-то вдруг причине мы решили бы сразу все втроем покончить жизнь самоубийством и, не откладывая дело в долгий ящик, привели это решение в исполнение, то вряд ли бы кто-нибудь во Вселенной не то, что бы опечалился, а всего-навсего хотя бы заметил наше исчезновение из мира живых.

Но смею вам заметить, что ни я, ни Жорж, ни Майкл нисколько не переживали бы по этому поводу, а скорее наоборот - возликовали и возрадовались бы. Вы спросите почему? Отвечу Вам со всей серьезностью и ответственностью, на какую только способен. Дело в том, что мы, сами того не подозревая, оказались под самым пристальным вниманием сил могущественных и таинственных. Каждый наш шаг, жест, взгляд фиксировался и подвергался самому тщательному анализу. На основе наблюдений формировались выводы, существенным образом влияющие на разработку стратегии и тактики будущих действий мировых сил, столкнувшихся между собой в жестоком поединке. Ими нам была уготована почетная, великая, но вместе с тем трудная, опасная, печальная и во много раз превышающая пределы человеческих возможностей и разумения роль. Роль, которая только под силу богам, да и то не всем, а только самым способным и выдающимся. Но именно на нас выпал жребий, именно мы оказались в точке пересечения магистральных потоков, великого Дыхания Жизни. Но это все потом, чуть позже. А пока мы спокойно спали, ни о чем, не подозревая, видели прекрасные сны, в радужных сияниях которых угадывались прозрачные контуры самого чудесного уголка во Вселенной - улиц нашего родного Захмыреновска.

Глава 4

С радостным упоеньем окованный металлом носок сапога врезался мне в ребра, вернув меня из мира сновидений в реальный мир. Попутно с этим вызывающим самые положительные эмоции событием, раздался громогласный голос.

- Живее вставай, падаль, рабское отродье! Иначе я тебя сейчас так пришибу, что никакая медицина не поможет!

Словно бы в подтверждение данного пророчества, тяжелый сапог еще раз вошел в тесное соприкосновение с принадлежащим мне бренным телом, вызвав массу не очень приятных ощущений. Именно вот в такие моменты и начинаешь понимать, как все-таки беззащитно человеческое тело перед слепыми силами природы. Протирая глаза и пребывая в полном недоумении относительно происходящего, я резво вскочил, но тут же был отправлен обратно в исходное положение мощным ударом кулака в грудь. Мгновенно перехватило дыхание, и я судорожно стал хватать ртом воздух, чем-то напоминая рыбу, вытащенную безжалостной рукой браконьера из ее естественной среды обитания.

- Чего скачешь как мяч резиновый, здоровья много!? Так сейчас в миг поубавим.

Сумев, наконец, проглотить необходимую порцию воздуха, я с недоумением подумал, что у типа, решившего познакомиться со мною столь оригинальным способом, не все в порядке с логическим мышлением. Он никак не может уразуметь, что все же он от меня хочет, или чтобы я продолжал оставаться в горизонтальном положении, или чтобы я встал на ноги. Так как я был очень воспитанным человеком, то без колебаний решил, что вести беседу с незнакомым джентльменом лежа, прежде всего не этично, и поэтому, морщась от нанесенных ударов, поднялся.

Было уже почти светло. Над пустыней плыла полупрозрачная вуаль утреннего тумана, а прямо перед мной громоздилась самая настоящая гора мяса в человеческом обличье.

Взгляд уперся в толстенные ляжки, одетые в тяжелые до колен башмаки, с победной уверенностью попирающие голую землю, а потом скользнул вверх - по широкому поясу, стягивающему гигантских размеров брюхо, свободно бы уместившего у себя в утробе целого бегемота, заросшей рыжими волосами груди и круглой с обвисшими щеками и покрытой недельной щетиной физиономии. Одежда, в которую был облачен данный явно не страдающий дистрофией субъект, не смотря на все свои старания и размеры, еле-еле справлялась со своими прямыми обязанностями - удержать в себе обширные телеса ее обладателя, и грозилась с треском вот-вот разлететься по швам.

"Ого!" про себя присвистнул я, чтобы содержать целую армию подобных экземпляров, нужно быть сказочно богатым человеком, ибо то количество пищи, которое необходимо для прокорма этих утилизаторов органики, только в течение одного дня должно стоить целого состояния. Тем более, что окружающий ландшафт, как мы убедились, далеко не изобиловал живыми объектами, пригодными для пропитания.

Красное мясистое лицо толстяка выражало смесь злорадства, брезгливости и обиды на весь окружающий мир. Густо поросшие растительностью руки с вызовом уперлись в бока, недвусмысленно демонстрируя полную уверенность в своих силах. Рядом с ним, держа одну руку у рта, а другой опираясь на древко копья, стоял субъект с очень знакомой внешностью. Внимательно присмотревшись, я узнал в нем нашего недавнего знакомого, имевшего неосторожность неучтиво и опрометчиво высказаться в наш адрес, а так же, в далеко не радужных тонах, обрисовать наше недалекое будущее. Как вы, надеюсь, не забыли, уважаемый читатель, Майкл тогда посчитал своим долгом прекратить творящееся безобразие и надлежащим образом приструнил нахала, тактично указав ему на его неподобающее для настоящего джентльмена поведение. И вы также не должны были еще забыть, что после этой поучительной беседы мы оставили наглеца отдыхать на земле с наглухо перекрытым для общения с внешним миром куском горной породы ротовым отверстием, дабы он имел прекрасную возможность, не спеша и в спокойной обстановке обдумать свое плохое поведение. Перекошенное от злобы лицо и дикая ярость, горящая в его глазах, убедительно свидетельствовали о том, что потраченное время не пропало даром, а было использовано с пользой, и коренным образом преобразовало его душевные и нравственные качества, привнеся в духовный багаж много свежих мыслей, идей и соображений. И судя по тому, как он смотрел на меня, можно было с уверенностью сказать, что он изо всех сил стремился побыстрее поделиться с нами полученными знаниями и приобретениями.