Всем спасибо

2005 год

Нет пророков в своем отечестве. Рокко Сиффреди — пример для подражания. Проекты, которым не суждено. Приятного аппетита! Про коня. Порнотриллеры. Приятного аппетита. 21 Сказ о русских мужиках и тестостероне. Мастер художественной порки. Каспер. Всем спасибо!

Отчего-то захотелось порассуждать на тему популярности и популяризации, а точнее — их отечественной провальности. Почему бы и нет?

Россия не готова к появлению звезд в таком жанре, как порнография. Различные попытки искусственно популяризировать отдельных девушек тихо умирали на региональных ток-шоу, не добираясь до умов широкой аудитории. Мало кто помнит, например, Таню-Таню и её продюсера Боба Джека, мелькавших на экранах с различными вялыми сенсациями на тему своей порнозвездности.

Наш менталитет, в отличие от западного, активно защищается, не позволяя порно стать поп-культурой. А «звездность» возможна только там, где эта культура доступна и популярна. Поэтому мы дивимся западным актерам, которые, начав свою карьеру в порнографии, перешли на стезю обычного кинематографа и ничуть не стыдятся прошлого. Только в России эти подробности считаются сенсацией. В Америке же всем до лампочки, что Сталлоне, Бандерас и Джиллиан Андерсен сверкали своими причиндалами в картинах категории XXX. Это даже делает им честь, как тем рестораторам, которые начинали мойщиками посуды. Чиччолина, между прочим, вообще в итальянском парламенте подвизается, и вполне успешно.

Яркий пример, который мог бы стать началом новой эры порнографии в отечестве — всем известная участница всем известного реалити-шоу.

Мало кто из функционеров порно смотрит телевизор вообще, и реалити-шоу в частности. Поэтому когда кто-то случайно обнаружил одну из моделей среди участников самой популярной среди молодежи на тот момент передачи канала ТНТ, то все это было воспринято в качестве локального прикола. СМИ тогда еще слыхом не слыхивали о сенсации. «А-а, зырь, она у меня там-то и там-то снималась!» — раздавалось периодически от разных изготовителей контента. У меня, кстати, она тоже снималась.

А потом кто-то из владельцев сайтов, на которых были ролики с её участием, выложил их в сеть бесплатно. Не самая удачная шутка.

Вот тут-то Интернет и сделал в одночасье нашу модель знаменитой повсеместно, а все прочие средства массовой информации активно догрызали останки сенсации, украшая их дикими подробностями. Теперь девушку знали даже те, кто не имел отношения к порнографии и никогда не смотрел реалити. Её фамилия стала брендом, а все фильмы были тут же перемонтированы и переизданы под совсем другими названиями, несмотря на то, что моделью-то она была довольно посредственной, и уж точно не была даже популярной, не говоря уже про «звезду». Понимаете, о чем я говорю? Кроме как со скандалом, эту тему не популяризируешь.

Ажиотаж был страшный, и все бросились делать деньги, кроме неё самой. Она вдруг пошла на попятный, покорно приняв порицания от публичных людей, рядом с которыми порнография кажется образовательными материалами. Взяла, и публично зареклась от съемок в порнографии, попыталась стать светской девушкой. Куда уж, «с суконным-то рылом», да в московский бомонд?

Любой солидный контентщик в тот период был готов платить ей огромные гонорары за новые фильмы, и мог раскрутить её как действительно первую порнозвезду «в своем отечестве», согласись она на съемки. Ведь её признал таковой самый независимый эксперт — русский сектор Интернета.

Но, повторюсь, мы не готовы к такой революции. И пусть только в одной Москве у нас тысячи проституток, а масс-медиа проповедуют лицемерные нравы, от которых воняет похлеще, чем от места выгула собак в период таяния снегов, все равно мы — пиздец, как высокоморальны. «Пропала девочка зазря». Ну, каждому — свое.

Вообще, вся философия порнозвездности заключается в несколько иных атрибутах, нежели мы привыкли воспринимать. Она, если можно так выразиться, чище, свободней от денег, славы и прочих нюансов. Ведь в порно нет амплуа, как в классическом кино. В любом фильме ты только трахаешься, и поэтому профессиональный век актера здесь не долог.

Настоящая звезда — это актер, признанный дрочерами. На некоторых моих моделях держались целые порталы, посещаемые огромными толпами поклонников. Если бы такая модель появилась где-нибудь в Лос Анджелесе, то её бы узнавали многие, не скрывая этого. Собственно, иногда так и случалось, на каких-нибудь гей-курортах Испании, где ребят приветствовали именно как звезд.

И, наконец, последний нюанс состоит в том, что большинство моделей используются и показываются не как личности, а как пушечное мясо для онанизма. Ты просто хуй, который дерет вот эту милашку, про которую дрочер забудет через три минуты. Если бы мы могли производить субстанцию, которая вводилась бы внутривенно, и обеспечивала оргазм, то мы бы её и производили. Честно говоря, мы её и производим, только вводится она через Интернет. И большего нам не нужно, потому что у нас нет конкуренции, и мы не боремся за качество. Нас можно сравнить с российской нефтяной промышленностью, в которой нет конкурентного бизнеса, а есть только производство, четко поделенное между несколькими кампаниями. А на хера что-то больше'? Зачем делать звезд? И тот же Прянишников популярен не потому, что кто-то ждет его нового фильма, а потому что он баллотировался, судился и так далее. Он скандален.

Вот поэтому у нас не может быть звезд в порнографии. А на западе — другое дело. Там порнозвезд раскручивают, как личностей. Вокруг них создают ореол человеческого «я» и привлекательный для потребителя образ. Например, Рокко Сиффреди — общительный, компанейский, легкий на подъем парень, который трахает сотни девочек в год и может в сексе позволить себе все, без смущения и заморочек. Он узнаваем не за счет формы и длины своего члена, а за счет харизматичной манеры своего поведения. Зрителю хочется быть похожим именно на него и жить именно его жизнью.

С ним меня порносудьба тоже свела, хотя и достаточно мимолетно. Познакомил нас мой знакомый, танцор Мариинского театра, который частенько снимается у Рокко в восточной Европе, где тот производит большую часть своей хард-продукции. У него вообще снимается много русских профессиональных моделей высшей категории, если так можно выразиться о людях. Сам он в качестве актера уже не выступает, и лишь продюсирует съемки, руководя своей компанией Rocco Siffredi Produzioni, хотя в 2009-м году снова столь же энергично появился на экране. Его официальный сайт ныне общедоступен, познавателен и интерактивен.

Итак, танцор познакомил нас в одном из питерских клубов, и Рокко пригласил меня посетить грядущие съемки в Будапеште. Я согласился из вежливости, а потом подумал — почему бы и не съездить? Посмотреть, как снимает Рокко, должно было быть забавным и, возможно, поучительным. Так оно и было.

Съемки Рокко, да и других маститых продюсеров, проходят в крайне деловой атмосфере. В отличие от наших, подобного масштаба, которые больше напоминают вечеринку (я имею ввиду крупные проекты, а не мелкие каждодневные ролики-пятиминутки). В основном так происходит потому, что их модели не считают этот труд — подработкой. Их модели действительно профессиональны. Они подписывают контракты, целыми днями готовятся к съемкам и приходят на важную работу, а не на «денег по-быстрому». Рокко, во всяком случае, работает именно с такими. Излишне говорить, что такие актеры никогда не позволяют себе прийти неподготовленными, с похмелья, или опоздать.

Никто не дурачится сверх меры, не манерничает, не капризничает и не закатывает истерик.

Все эти нюансы и создают деловую атмосферу. Но это не значит, что съемочный процесс — суров. Отнюдь. Все веселы, бодры, чисты, загорелы, спортивны и подтянуты. Те же шутки и подтрунивания друг над другом, что и у нас. А еще у Рокко все люди — красивые. Не столько красотой физической, природной, сколько ухоженностью и здоровой заботой о своем тонусе. Непосредственно перед съемкой актеры посещают парикмахеров, стилистов, маникюрщиков-педикюрщиков и всех прочих создателей внешнего лоска. Никаких тебе прыщей, островков небритости, пролежней и опухших физиономий. Если что-то из вышеперечисленного присутствует и может испортить качество материала, то виновника «попросят вон».

Это при том, что гонорары там не намного выше наших. То есть они выше, но не глобально. Поэтому нельзя говорить о большой разнице в оплате, но о громадной разнице в условиях — однозначно. У них это бизнес, а у нас — вечеринка.

Отдельно стоит рассказать о кузене Рокко. Ему лет пятьдесят. Кем он является в команде — администратором или продюсером, а возможно и вообще никем — я не знаю, так как процесса подготовки к съемкам я не застал. Но непосредственно во время съемки он не делает ничего, кроме того, что сидит и дрочит. Он сидит с болтом наружу, помахивая и подрачивая им в разные стороны, весело ржет, рассказывает анекдоты и в целом является частью атмосферы. Все модели его обожают, потому что он funny. Кол у него огромный, как у Рокко. Видимо, это — семейное. И вот он сидит и наяривает его, периодически кончая. Глядя на всю эту деловую порнокартину с дрочащим кузеном на десерт, я отметил, что он, похоже, единственный, кого возбуждает все происходящее.

БДСМ (Бондаж-Доминация-Садо-Мазо) есть подниша хардкора. Суть её заключается в том, что одни участники акта подчиняют и унижают других участников по взаимному согласию и для получения взаимного сексуального удовлетворения.

На мой взгляд человека, который «не в теме», БДСМ чаще всего является элементом ролевой игры, спектаклем. Ну как можно по-настоящему унизить человека, если он получает от этого удовольствие? Тем более что количество «рабов» в этой поднише значительно превышает количество «господ». В такой ситуации предложение, например, платных услуг «господина» значительно превышает спрос на «рабов», отдаляя эту культуру от настоящего «корневого» БДСМ за счет непрофессионалов, таких как я.

Специалистом в этой области я никогда не был, и снимал подобные сюжеты лишь несколько раз, поэтому говорить об идеальной эмоциональной атмосфере не приходится. Я просто скупал множество атрибутов БДСМ в секс-шопах, сочинял нехитрый сценарий, в меру «готичный», облачал моделей во все эти кляпы, маски и плети, и мы незатейливо снимали их игрища, не имеющие близкого отношения к настоящим унижениям и боли даже на взгляд дрочера.

Я уверен, что такие сюжеты пользовались успехом лишь у тех, кого возбуждает мысль о своей причастности к БДСМ, но позволить себе этого в жизни они не могут. А поскольку спрос был велик, то можно смело сделать вывод о существовании целой армии латентных садомазохистов, довольствующихся фантазиями и онанизмом. С большой вероятностью к ней относитесь и Вы, дорогой читатель.

Но! Просто необходимо рассказать о моем опыте погружения в область БДСМ, которая раскрыла мне глаза на многие нюансы этой подниши, отодвинув на второй план составляющую простых ролевых игр. Я расскажу Вам о съемках «спанкинга».

Спанкинг (spanking) людьми слабо посвященными воспринимается как «шлепание». Сразу представляется деревянная доска-шлепалка с рукояткой, для острастки утыканная пупырышками, которой до красна обрабатывается чья-то похотливая задница. Ничего, казалось бы, интересного.

На деле все обстоит куда как жестче, и куда как сложнее.

«Спанкеры» — особая каста людей в нише садо-мазохизма. Они напоминают современных самураев — их мало, они не светятся, и они профессионалы своего дела. Их вызывают на съемки, как специалистов на работу. Никто другой не сможет делать то, что умеют делать они. Иначе никак, поскольку настоящий спанкинг является жестоким развлечением.

Истязание производится специальными орудиями, которые в умелых руках вскрывают кожу, оставляя резаные раны. Такие раны, однако, после заживления не оставляют даже шрамов. Разумеется, только если они нанесены специалистом-спанкером. Уже через пару недель истязаемая модель снова готова к съемке, и её кожа девственно чиста. Все следы предыдущего сеанса пропадают бесследно.

Внешность спанкера абсолютно не важна. В ролике имеет значение только модель-девушка. Сам специалист может сниматься в огромном количестве роликов, не требуя замены — это совершенно не вызывает претензий со стороны дрочера. Спанкер — просто инстумент, тонкий, точный и профессиональный. Мастер своего дела. Такие специалисты не взращивают себя ради съемок. Они являются представителями особой культуры, посвящая ей большую часть своей жизни.

Мне заказали всего один ролик на тему спанкинга. К заказу прилагался огромный бюджет и координаты обеих моделей. Мне оставалось только снять их взаимодействие.

Спанкер действительно пришел на съемки этаким мистером «Фикс Ит». Он сразу и четко обрисовал весь сюжет, и, по сути, являлся режиссером. Я сделал вывод, что разнообразие и сценарные изыски здесь не важны, поэтому доверить ему весь процесс было самым разумным решением. Мы определились с нюансами и приступили к съемкам.

Ничего более жестокого, с физиологической точки зрения, сквозь видоискатель своей камеры я до этих пор не видел. Бутафорская кровь и наигранные вопли — забудьте! Настоящая кровь стекала по спине привязанной модели, а сама она орала так, что по мне потоками снисходил холодный пот, и руки тряслись, как при абстинентном синдроме. Я украдкой оглядел съемочную группу — на всех лицах лежала печать животного ужаса. Нам еще не доводилось снимать настоящую, добровольную и дикую боль.

Только специалист работал, как пыточный механизм, размеренно и точно, раздавая указания модели и операторам. Съемки проходили при общем молчании, нарушаемом лишь свистом трости, командами спанкера и проникающими в глубины души криками «нижней» модели, превращавшими самую суть мою в тяжелый кусок льда.

В то же время я испытывал невольное уважение к тому, что делал этот человек. Я объективно понимал, что девушка испытывает удовольствие от истязания, хотя эмоционально был поражен этим в крайней степени. И я понимал, что мало кто на всей Земле способен доставлять это удовольствие так, чтобы оно не перешло грани, за которой были банальные увечья. Спанкер действительно был человеком не от мира сего, подобно мастерам гитары или экстремального спорта.

И вдруг, в какой-то момент, я поймал себя на четком ощущении, что снимаю не жуткое истязание, а настолько высшее проявление секса, что мне никогда не достигнуть это вершины, отгородившись от неё обывательским «это не моё!». Я увидел наслаждение в глазах девушки, страсть на лице, её затвердевшие соски и намокшую вагину, я увидел радость «причинения» удовольствия во взгляде и движениях спанкера. Эти двое не изображали страсть, как абсолютное большинство моих моделей на съемках. Спанкеры по-настоящему жили этой страстью на наших глазах и были по-настоящему прекрасны.

И тогда все сразу встало на свои места, обрело эстетику и красоту, превратилось в эротическое действо. Я обрадовался этому озарению настолько, что начал улыбаться, и бледные коллеги смотрели на меня, как на психа, пока сами не прошли эту стадию.

Насколько мы ограничены? Настолько, что не можем позволить себе даже мысли о том, что удовольствие может заключаться в боли, и что истязание — всего лишь форма, которую мы не просто не приемлем, но отрицаем и осуждаем.

После съемок мы утерли кровь, попрощались и разошлись. Клиенту, на его вопрос, я сказал, что это было «забавно». Но я, конечно, слукавил.

Был у меня заказчик, который, в период расцвета экстремальных ниш, напропалую предлагал экстравагантные проекты. Большинство из них мы осуществили, но были и окончившиеся провалом как раз в силу своей сумасбродности.

Например, проект «Карлики». Задумка заключалась в том, чтобы агрессивные злобные карлики доминантно драли обычных полнорослых мужиков, скакали по ним и вообще изображали категорически нездоровую деятельность. Кому из дрочеров это было нужно — не знаю, но клиент платил огромную сумму, и я взялся за осуществление.

Как взялся, так и застрял. Мои агенты облазали все вероятные места обитания карликов — цирки, цирковые училища, клубы по интересам и еще черт его знает что. Меня оповестили только о двух карликах, с которыми удалось связаться, да и те не поддались ни на уговоры, ни на астрономические суммы гонораров, которые в своем цирке не заработали бы и за год. Петербургские карлики категорически не втягивались в мир порнонаживы. Пришлось сдаться.

Вторым проектом, закрытым на уровне кастинга, стал «Самоотсос». Это вообще был полный мрак. Поскольку до этого я не знал, способен ли мужчина отсосать сам у себя без каких либо технических ухищрений, то я предложил своим моделям попробовать. В итоге студия напоминала общую палату психиатрической лечебницы во время занятия физиотерапией. Десять парней по всем углам комнаты старательно изгибались, раскрыв пасти, высунув языки и выпучив глаза.

С кряхтением и мычанием тянулись они к собственным фаллосам, как Брюс Уиллис на последних минутах какого-нибудь долбаного боевика тянется к кнопке «Спасти мир». Зрелище не для слабонервных. Я расхаживал от одного к другому, следя за успехами и подбадривая скрюченных моделей. Операторы тихо подыхали со смеху, периодически заглядывая в дверной проем.

Первый кастинг закончился парой растяжений и клятвенными заверениями о грядущем самоотсосе — гонорар был крайне велик. После этого еще пару недель в любое время суток мне названивали то агенты, якобы нашедшие самородка, который сосет сам у себя вот уже двадцать лет, не зная женской ласки, то сами модели:«Адик! У меня получилось! Давай скорее снимать!». Все это заканчивалось ничем и матюгами. Никто из претендентов не смог достать до заветной головки даже языком, без того, чтобы им не помогал ассистент, «догибавший» их до нужного положения. Но в кадре требовалось соло, а с уходом ассистента недоступность восстанавливалась. Легче было укусить себя за локоть.

— Не верю, что это не возможно! — вопил клиент.

— Ты сам-то пробовал? — спросил я у него.

Я знал, о чем говорил, потому что, конечно же, попробовал. Проект закрыли.

Если мы выстроим все ниши «взрослого видео» в ряд по степени тяжести и аморальности, то на одном конце этого ряда будет стоять эротика, а на противоположном — огромная и страшная ниша «Bizzare». Весь порноэкстрим, по сравнению с Биззаром, нервно курит в сторонке.

Биззар запрещен практически повсеместно. В него входят такие ниши, как зоофилия, некрофилия, снимающаяся в моргах, копрофилия и пожирание блевотины, когда модели производят, пожирают и обмазывают себя и друг друга вышеуказанными выделениями. Исходя из этих нюансов, производство Биззара стоит больших денег. Из-за скрытности контингента искать моделей трудно, не все операторы выдерживают съемочный процесс, и просят солидные гонорары в качестве моральной компенсации. Один из моих Биззар-проектов так и не был осуществлен, не смотря на солидную оплату, именно по причине отказа операторов.

Почему Биззар запрещен, я искренне не понимаю. Во всех перечисленных нишах отсутствует элемент насилия или хотя бы принуждения. Все эти «-филии» довольно распространены в обществе абсолютно безотносительно порнографии. Лично у меня была знакомая девушка, которая давала жару со своим огромным псом по кличке Рамзес. И делала она это чисто ради собственного удовольствия, да и псу тоже очень нравилось. Более того, в дальнейшем вы увидите, что удовлетворение подобных желаний поставлено на коммерческий поток, что ясно говорит об их актуальности, несмотря на закрытость информации на эту тему.

Спросите себя, что аморальней — насилие, или пожирание дерьма? Уверен, ответ будет однозначным. В первом случае мы видим причинение страданий и унижение, в то время как во втором все кушают какашки в собственное удовольствие. Вот Вам и двойственность современной морали.

Заказ на «коня» пришел неожиданно. Не потому, что застал кого-то врасплох, а потому что в целом не каждый день снимаешь секс с конем, а уж впервые так и вообще — туши свет. В который раз уже надо отдать должное моему энтузиазму, которому мог бы позавидовать террорист-смертник, благо последствия обычно разгребает не он, а эксперты-криминалисты. За что я люблю идею «бабла», так это за то, что когда за него приходится умирать, то делают это, как правило, наемные работники, и чаще всего — абсолютно бесплатно. Впрочем, я не стремлюсь к таким крайностям, и даже слегка их презираю, т. к. искренне ценю жизнь. Совокупление с конем — вот мой трудный, но более благородный и честный путь к баблу.

Представителем такого совокупления со стороны homo erectus мог стать только Михаил. Ничья другая задница не выдержала бы подобной экзекуции даже при условии полного отсутствия в ней мозгов. Михаил, ищущий, как вы помните, просветления через собственную жопу, явно не упустил бы такой возможности самореализации. Так что хотя бы этот момент был ясен.

С конем, меж тем, дело обстояло загадочно. До этого момента, большинство коней, виденных мною, либо болталось между ног у телевизионных мушкетеров, либо напоминало о себе смрадными островками навоза на Невском, вызывавшими ассоциации с деревней и парным молоком. Миша с молоком и сельской местностью увязывался в моей голове довольно сумбурно, и я решил двинуться по пути логики и здравого смысла, как бы ни чудовищно это звучало в ситуации подготовки съемок совокупления мужика с конем.

Где у нас есть ближайшие кони, да так чтобы не отнимать их у инфантильных девочек посреди города? Правильно, они есть в пригородных конюшнях. Туда мы и отправились, собрав все манатки, съемочную группу и изнывающего Мишу с гигантским тюбиком смазки, соответствующим нарисованному нашим воспаленным воображением размеру конских «причиндалов».

Сразу скажу, что ожидаемая «полоса препятствий» в лицах администрации, конюхов и самих коней, оказалась для меня полосой озарений и откровений. И сейчас я постепенно расскажу почему.

Конюшня, сошедшая прямо с лубочных картинок, встретила нас приветливо распахнутыми резными воротами, отбеленными свежими срубами стойл и административных зданий. Повсюду лежали ароматные охапки сена, по стенам были развешены различные конезаводские атрибуты, блестевшие дорогой кожей и кованой медью. Все было очень сусально, солидно, дорого и ощутимо источало дух богатого помещичества, круто замешанный на стиле «а ля Рюсс». Для полной аутентичности не хватало только крепостных девок, весело шныряющих с хлебом-солью и валяющихся в пышных скирдах с барчуками.

Отловив выглядевшего наиболее солидно конюха, я начал плести вокруг него изощренную сеть иносказаний и намеков на то, что нам бы неплохо снять, как конь присовывает мужику в задницу. Чтобы понять мое состояние, вы можете проэкспериментировать со смотрителем Чертового Колеса — объясните ему, что нужно остановить «колесико» на пять минуток, потому что вам с подругой приспичило перепихнуться в его апогее. Уверен, что это вопрос суммы, но вот решитесь ли Вы на это?

Какое-то время конюх Строил из себя блаженного идиота, наслаждаясь ситуацией. Когда я иссяк и открыто высказал наши пожелания к коню, он даже не выдал коронного «так что же вы сразу не сказали!». Видимо, конюх не знал о Станиславском, поскольку безо всякой драматической паузы он перешел к лекции. И вот это стало первым откровением. Некоторое время мы тихо впитывали нехитрую науку профессиональной ебли с конями. Фразы «берем лошадку, ножки привязываем вот к этой балке, смазываем член выделениями течной кобылы» звучали так, как будто пионерский отряд знакомился с азами спортивного животноводства под руководством бригадира-ударника. Сейчас я Вас тоже слегка посвящу, просто на всякий случай, в те тонкости, которые запомнил.

Итак, берем лошадку. Лошадка — молодой конь небольшого размера («на первый-то раз, а то мало ли…»), еще не познавший кобылы — ставится в один из загонов, вдоль которых пролегает специальная балка, где-то на уровне человеческого роста. Передние копыта коня кладутся на эту балку и аккуратно привязываются специальной гладкой веревкой. Таким образом, коня ограничивают в свободе движений, чтобы он не мог причинить вреда ни себе, ни «принимающей стороне» в лице трепещущего Михаила. Все манипуляции совершаются с большим вниманием к животному.

Когда конь «закреплен», его член смазывают теми самыми «выделениями течной кобылы». Сразу же после этого конь превращается в суровое орудие ебли. Его глаза выкатываются из орбит, он ржет и переступает с ноги на ногу, размахивая своим пенисом такого размера, что я на мгновение усомнился в моральной и физической готовности Миши к бою. В этот самый момент и нужно пристроиться под коня, и заправить его член в желаемое отверстие.

Следующим культурным шоком стал прайс-лист на сексуальные услуги лошадок, предъявленный нам конюхом. В тот момент я осознал, что секс с лошадьми — это индустрия, еще и почище нашей. Услуги животных стоят немало, и поставить их на регулярную основу могут только люди очень состоятельные. Привет тебе, питерская Рублевка!

Разговорив конюха, я узнал много интересных подробностей, начиная с «тот не конюх, кто кобылу не имел», и заканчивая тем, что состоятельные господа и дамы имеют своих любимчиков из конской братии, которых посещают часто и с охотой. Гривастые «партнеры» узнают их, и испытывают к ним откровенную симпатию, выражающуюся в пост-коитальных ласках!

Учтите, ребята, занимающиеся конным спортом, что после дневного катания вы целуете морду коня, который ночью, с большой вероятностью, мог вылизывать вагину престарелой миллионерши, только что «выдранной» его некислым шлангом.

Дело это поставлено на вполне обыденный поток, как, например, элитная проституция или продажа дорогих катеров. И я-то, после этого, аморален? Да я всего лишь честен, любознателен и трудолюбив.

Последней духовной драмой для меня стала непосредственно съемка. Как ни готовься к такому зрелищу — в первый раз никогда не готов.

Итак, конюх привязал конские ноги к балке и принес банку тех самых выделений течной кобылы, которые приводили коня в «рабочее» состояние. Дав коню понюхать выделения, он взял его член в руки, и начал обильно его умащать. Член зашевелился и начал увеличиваться в размерах практически мгновенно. Я с интересом наблюдал за выражением лица Михаила, изменявшимся под воздействием зрелища этой невероятной эрекции. Полагаю, что и моя собственная физиономия заслуживала внимания, поскольку эмоции я испытывал сильные и противоречивые.

Возбужденный конь стал совершать активные телодвижения. Съемочная группа, включая меня, была довольно растеряна, и только конюх сосредоточенно и умело делал свое дело, попутно раздавая указания.

Мы подстелили охапку сена в место предполагаемой дислокации Михаила, изначально решив, что он встанет туда в классической позе «рачком», держась за перекладину. Первой же мощной фрикцией жеребец разбил наши иллюзии вдребезги — ракообразного Михаила бы просто отфутболило. Наиболее вероятной представлялась рекомендованная конюхом поясносогбенная позиция. Из-за небольшого роста коня, при попытке вывести свою задницу на нужный уровень, у Миши стали разъезжаться ноги, и двоим помощникам пришлось держать его за руки, не попадая в кадр. Оба они были в откровенном ужасе от того, что делали — им предстояло держать живого человека, которого сейчас выебет конь. Лубочная конюшня превратилась для них в застенок из детгизовских рассказов о рыжих эсэсовцах, причем эсэсовцами здесь были именно они.

Миша с разъезжающимися ногами, помощники в предобморочном состоянии, суетливо-сосредоточенный конюх и напористо фрикционирующий конь посередине — вся подготовительная свистопляска в лучах софитов выглядела умопомрачительным бредом, который нужно было превратить в отличную видеопродукцию. Я гордо возвышался с камерой в руках над этими суровыми мужскими буднями, облаченный в защитную одежду, кепку и плексигласовую маску-очки, поскольку именно мне предстояло залезть в самый очаг «поражения» чуть ли не носом. Ловцы крабов, говорите? Канадские лесорубы? Опасная профессия? Fuck off and die!

Глядя на мечущееся в сантиметрах от Мишиной задницы генитальное чудовище длиной в добрых сорок сантиметров, я предложил нашей звезде выдавить на оба элемента будущего соития весь наш тюбик лубриканта. Михаил ответил вполне в своем духе, абсолютно охренительной фразой:

— Нет, Адя. Все должно быть натурально.

Натурально, так натурально. Михаил получил то, чего хотел, пойдя «посуху» с одними лишь течными выделениями. Он, наконец, отловил бесцельно тыкающийся в пустоту конский хуй, крепко ухватил его, пронзительно посмотрел на меня и выдал следующую охренительную фразу:

— Ну что, с Богом?

Вы считаете это богохульством? Да и чихать на Вас — не Вы стояли там, на краю пропасти, наедине с матерью-природой, бешено всхрапывающей за спиною, и готовой отодрать Вас просто потому, что вы здесь. Никому не дано судить Михаила.

— Давай, — скомандовал я.

Он направил коня в себя, промахнулся, и мощная фрикция, попав в ягодицу, к чертовой матери снесла голого Мишу вместе с обоими сомлевшими помощниками.

Растащив образовавшуюся кучу-малу, мы учли горький опыт, и снова бросились на штурм копытного хуя. На этот раз я и конюх дополнительно иммобилизовали коня, упершись в его бедра с обеих сторон, чтобы временно снизить амплитуду атаки на Мишину задницу и помочь ему попасть «в десятку». Попыток двадцать мы провели в сосредоточенном пыхтении, сопровождаемом конским топотом и тихими матюгами. Наконец Михаил замер, выпучил глазищи и сдавленно произнес:

— Да-а-а-а…

Момент истины настал. Мы все еще продолжали удерживать коня, но наш герой так же сдавленно потребовал, чтобы мы «нахуй валили от коня», и нам ничего не оставалось, как отпрянуть, предоставив их своей судьбе.

Конь стал, в буквальном смысле, «долбить» Михаила так, что тот заорал, как умеют орать только мужики — искренне и сквернословно. Слезы выступили на его глазах. Все сорок конских сантиметров исчезали в его заднице, раз за разом вгоняемые туда пусть и одной, но, все же, лошадиной силой.

Мы заранее предупредили Мишу, чтобы он отходил сразу же, как только что-то пойдет не так, или слишком круто. Но он не просто не отошел, а стал остервенело наседать на конский хуй, как на оплот и символ саморазрушения. В тот момент, когда Миша кончил, как мне показалось, удивился даже сам конь…

Миша не подвел. Скажу прямо — ему было трудно, но это того стоило для всех участников. Я впервые услышал, как Михаил орал, и впервые увидел, как он эякулировал в считанные минуты, насиускав целую лужу. После этого Миша свалился на сено, и долгое время оставался без движения, видимо пребывая в крайне просветленном состоянии.

Надо сказать, что кобыльи выделения в качестве смазки — полная фигня. Несмотря на них и феноменальную пропускную способность Мишиного анального отверстия, он был буквально порван на тот самый британский флаг, о котором принято говорить в ироничном ключе. Засуетившаяся съемочная группа, однако, была блаженно послана подальше, и мы оставили Михаила в покое, переживать новые ощущения. Позже он признался, что это действительно было полнейшим откровением. Он никогда не повторял этого. Думаю, что он просто захотел оставить этот яркий миг нетускнеющим в своей памяти.

Все это мы снимали с двух камер, и основная сложность состояла в крупных планах. Предстояло лезть, как я уже говорил, буквально в ту самую задницу, которую терзал наш жеребчик. Воняло от коня — будь здоров, и если Вы когда-нибудь попробуете поснимать в пригородном автобусе, в воскресенье вечером несущемся по проселку от садоводства к электричке в город, то Вы сможете отчасти нас понять.

Камеры ужасно дрожали и художественной съемкой абсолютно не пахло. Я так же не успел снять Мишину эякуляцию, просто потому, что она случилась неожиданно, как извержение Везувия на Помпею. Я честно попытался это сделать, выдернув себя из-под коня, и бросившись в нужный ракурс, но поскользнулся на сене и запечатлел событие в падении, что никуда не годилось…

Однако крупные планы, Мишино лицо в момент оргазма, и то, как он рухнул в сено, сползя с хуя, с лихвой компенсировали все упущения. Материал, в плане «дрочибельности», вышел просто отменный. Было видно абсолютно все, что нужно и заказчик остался крайне доволен. Особого шика добавила та самая лубочность конюшни, ухоженность коня, его породистая физиономия, широкие ноздри и выпученные глаза. Позже, когда Миша пришел в себя, мы отсняли сцены, в которых он в щегольской жокейской форме скачет на коне схожей масти (наш был маловат для скачек), заводит его в конюшню, милуется с ним, а после соития нежно треплет его по холке и целует в физиономию. Просто идиллия.

У меня до сих пор где-то хранится замечательнейший «скриншот» — огромные темные конские яйца, вплотную прижатые к белым яичкам Миши, в момент максимального проникновения. Этакий апогей соития коня и человека, вакханалий, сатурналий и всех прочих задавленных мировоззрений, которые так и прут из эпохи Возрождения, маскируясь под обезличенные копии античности. Были в Эрмитаже, говорите? Ну-ну.

В ночь после съемок мне приснился Александр Невзоров, держащий под уздцы огромного жеребца, и глядящий на меня сквозь хитрый прищур. Он протягивал мне поводья, но когда я решился их принять — резко отдернул их за спину и медленно, внушительно погрозил мне пальцем. Пока я вникал в суть происходящего, огромный жеребец Невзорова вдруг стал невыносимо похож лицом на Михаила. У меня перехватило дыхание. Жеребец посмотрел на меня и произнес: «Задница болит…»

Я проснулся в поту и долго курил на кухне.

В завершение конской истории стоит сказать, что на протяжении всего процесса к животным относятся с большим вниманием и любовью. Вопреки естественной реакции особо чувствительных особ, в этом нет никаких элементов издевательства. Во всяком случае не больше, чем в принуждении их ко взятию барьеров на конкурс или беганию по кругу циркового манежа. Любые плевки в эту сторону вызваны исключительно ханжеством и двойной моралью. Почему? Потому что даже ночные посетители конюшен днем станут это осуждать. Так что это плевки в небо. Как пророчил литературный герой — обплюешь собственную персону.

Лично я бы охарактеризовал такое действо, как банальный обман. Мы возбудили коня, но вместо кобылы подсунули ему Мишу. Уверен, что конь не обиделся, как и тот кот, которого Вы кастрировали, чтобы он не доставал Вас своими воплями.

Изучение первооснов неуклонно повышало качество эмоциональной составляющей моих рэйп-роликов. Благо как раз она и является решающим фактором подобного контента. Степень ужаса росла, и вскоре я уже сам не очень понимал, как можно дрочить на мой продукт. Мы снимали натуральные триллеры. Ради интереса я демонстрировал некоторые свои ролики знакомым девушкам. Мало кто из них был мне за это благодарен. Им было страшно спать в одиночестве или ходить по темным улицам еще долгое время после просмотра.

Но главным критерием был, конечно, клиентский спрос. Он был высок даже в трудные времена потопления экстремальных ниш, одной из которых является рэйп. Наконец случилась довольно редкая в жизни контентщика вещь. Из Голландии лично ко мне прилетел один из крупнейших клиентов, чтобы сделать огромный заказ, познакомиться и поглазеть на съемки своего контента.

Началось, правда, с того, что владелец одного крупного партнерского сайта — крайне экстравагантный тип — ворвался в мой мессенджер, наказав немедленно забыть все те добрые бабушкины сказки о насилии, которые я снимал до сих пор. Мол, его друг вкладывает огромную сумму денег в рэйп-портал, ища самого талантливого контентщика, и кто же, как не Адепт должен обрушить на мир волны животного ужаса. Я готов был обрушить волны. Хотелось бы знать суммы, и что подразумевается под «качественно новым уровнем насилия»? В ответ он назвал сумму, разлившуюся по телу приятным теплом, подобно очень дорогому алкогольному напитку, который Вы, скорее всего, не пробовали, и вряд ли попробуете. Остальное же пришло по почте в виде кратких, агрессивных и своеобразных по стилю зарисовок-сценариев. Их я с удовольствием привожу, сохраняя авторскую орфографию:

«Солярий»

Телка принимает процедуру. Заходит чел, видит шмотки бабы. Посмотрев па них, он решает дождаться ее. Она вылезает и тутonее херачит. Бьет ее по фейсу так, что выбивает ей зубы. Хз как это лучше сделать. Может закчеить ей зубы какой-то, бумагой черной или пластилином залепить. Короче, хочется показать, что чел ей зубы выбил. Можно сделать так, чтобы она что-то выплюнула. Стимороловые подушки с кровью… или еще как. Много крови во рту само собой. Есть также такая идея. У чела в руке может быть молоток или монтировка или еще что. И вот ей он будет ее бить по фейсу. Например вначале у них будет борьба, потом он ее обуздает. Сядет па нее, вставит например монтировку ей в рот и начнет зубы ломать. Короче выломает ей все к чертовой матери и начнет ее уже трахать в рот. Главное показать, что зубов типа нет, и чел ее ебет в рот, а оттуда кровь изливается, член весь в крови, по яйцам тоже хлещет кровь и т. д. Нужно чтобы он ее очень жестко в рот отодрал, со слюной, соплями, слезами и т. д. Чтоб у телки текло из всех дыр. Потом можно перейти непосредственно к совокуплению. Баба будет давиться кровью, а чел будет ее драть как козу. Потом он, надменно стоя над ней кончит па нее.

«ТВ мастер»

Девушка сидит дома и решает посмотреть телевизор. Берет пульт, жмет на кнопки, но телевизор не включается. Она подходит к нему, нажимает на все кнопки, бьет по нему кулаком, по ничего не происходит. Девушка находит по справочнику телефон ремонта и звонит по нему. Ждет ремонтника… Приезжает парень и начинает ремонтировать телевизор. Короче ему надоедает чинить там что-то и он берет проволоку, изоленту. Накидывается на бабу. Они там дерутся, наводят беспорядок. Он ее уламывает. Связывает. Руки связывает, ноги не надо, т. к. трахать будет неудобно. Проволокой и изолентой он ей груди обвязывает, такой элемент бондажа. Груди так жестко обматывает. Она визжит как резаная, его это достает. Тут нужно сделать какой-то трюк. Он берет проволоку или что там у пего. Лучше конечно цветную проволоку. Хватает ее за язык и обматывает его, чтобы она не вопила и соседей не пугала. Обматывает вокруг головы и шеи. Это будет помер. Дальше он берет 2 отвертки. Сует одну в вульву, другую в жопу. И начинает ее ебать жестко, только сует он их острием внутрь, а не ручками. Поэтому он только должен делать вид что ебет ее 2я отвертками, иначе он повредит модельку. Но по сюжету он вставляет ей 2 отвертки в обе дырки и начинает жарить ее. Конечно внутри он там ей все раздирает, хлещет кровь. Телка вопит. Он вытаскивает это дело. И начинает ее драть. Дерет жестко. Сует ей туда пальцы. Вытаскивает — они в крови как и его хер. Хер кровавый он вытирает об связанный язык. Плюет ей в лицо и т. д. унижает как может. Сует ей хер в рот, ебет ее в рот, там по идее должно места хватать чтоб хер засунуть. Жарит ее и кончает ей в рот. Баба кашляет, плюется, но т. к. язык связан, не получается. Кончив, он идет дальше копаться в телевизоре. А баба в это время дрожит как лист кленовый, от шока и ужаса.

«Автосервис»

Телка приезжает в автосервис. Ищет там чела, крутит задом. Выходит рэйпер — телка его не видит. Он в робе, с гаечным ключом и бутылкой водки и т. д. Весь грязный, чумазый и т. д. и т. п. Подходит к ней сзади, начинает ее лапать сильно. Водку ставит на стол куда-то. Начинается борьба. Он ее уламывает. Телка кричит и т. д. Он ее ставит раком. Срывает трусы, рвет их, рвет лифчик и т. д. хватает грязными руками за дойки, за ебало. Нужно показать что фейс и груди он ей запачкал, хватает грязными руками за зад, мнет ее как может. Шлепает ее по заду. Она царапается, плюется в него. Он ее херачит об стены или что там есть. Она вырывается, он ее ловит, опять трахает. То на полу, то па станке, то еще где и т. д. Потом пинает ее чутка. Идет за водкой. Берет бутылку. Отпивает, льет ей па фейс водяру, в рот пытается залить, телка выплевывает. Он ей моет водкой фейс, т. к. до этого у ней был грязный фейс. Потом вставляет бутылку в жопу и начинает ее драть бутылкой. Жестко драть. Не вынимая из жопы бутылку, жарит ее в вульву. Кончает ей в вульву. Нужно показать как оттуда вытекает сперма на бутылку, торчащую из зада. Девка валяется в грязи с вульвой в сперме, с бутыкой в жопе. Чел идет еще за одной бутылкой или типа того, можно и не отходить. Может потаскать ее по полу, попинать. Она там свернувшись лежит в грязи и тут чел отливает на нее. Было бы супер если он нассал ей на грудь, на фейс, на жопу, па вульву и т. д. Короче унизил как смог.

Оценив по достоинству широту взглядов западных партнеров, я поставил свое размашистое резюме «согласен» под всем проектом, и получил взамен контакты «летучего голландца», который незамедлительно прибыл в Петербург, живо заинтересованный делопроизводством на передовой линии своего будущего фронта унижений и боли.

Из самолета он вывалился с огромной сумкой наличных денег, успешно миновал всякую таможню по «зеленому свету» и, попахивая дорогим виски, представился на хорошем русском, тряся мою руку — Дэвид, а лучше Давид. Этнически он явно был армянином, давно и безнадежно осевшим в Нидерландах.

Первое, что он сделал, прибыв на квартиру и плюхнувшись на диван — сунул руку в карман и с искренним удивлением извлек наружу пакет какого-то сверхмодельного наркотика опиатной группы, который немедленно пустил по вене через шикарный шприц. Не удивлюсь, если на ювелирном «баяне» было выгравированно его имя. Надо же, сказал он, забыл дурь из кармана выложить. Я отметил про себя, что передо мною сидит живой ответ на вопрос «что могут позволить деньги?» и вежливо отказался, хотя понимал, что если дядя «под сорок» не подсел и не сторчался, то это действительно модельный наркотик.

Дэвид-Давид приехал на две недели, за которые мы планировали снять десяток «пилотов» для его будущего проекта, который предполагал стать, и стал впоследствии самым жестоким и ужасным рэйп-порталом в сети. Почему-то Дэвид настаивал на наличных, и сумка с деньгами осела в моих закромах. Мы отправились вкушать культурные и субкультурные излишества северной столицы. Этот этап подготовки проекта затянулся, незаметно и как-то вполне естественно. В итоге за две недели пребывания «летучего голландца» в Петербурге мы сняли всего пару роликов, посинели от пьянства и опухли от бесконечных саун. На остальное же он махнул рукой, разумно признав, что дело пойдет лучше, если нас немедленно разлучить. Расставались мы большими приятелями. Потрепанный Дэвид залез в самолет, растеряв все остатки благородною европейского акцента, и взмыл в небесные дали. А я приступил к съемкам.

В процессе нашего саммита было вынесено несколько судьбоносных решений, без преуменьшения повлиявших на мировую историю сетевого экстремального порно. Я уже упоминал, что суммы на реализацию были выделены огромные. Но, что самое важное, мне были даны неограниченные сроки для съемок. Дэвид так и сказал — забей на все, не торопись и снимай так, как считаешь нужным. И я стал снимать так, как считал нужным. Если раньше я изготавливал по двадцать ширпогребных роликов в день, то теперь тщательно работал только над одним, тратя на его съемку сутки и более. Я приглашал лучших, с моей точки зрения, актеров, а не тех, кто попадался под руку и был свободен. Я выверял каждую деталь сценария, кадра и мизансцены, уделял мною внимания драматургии и весь процесс осуществлял с позиции творчества, а не повышения производительности труда. Это в корне отличалось от привычной работы. Результат был превосходным. Эти ролики стали пиком моей творческой карьеры.

В то время у меня снималась пара замечательных актеров — Гуфи и Тоня. С их участием я создал настоящие короткометражные порнотриллеры, в которые мы вложили огромную массу труда физического и морального. Например, для того чтобы просто добиться аутентичности, усталости жертвы, Тоня перед съемкой бегала кросс в несколько километров или стояла на морозной улице, приобретая синюшный оттенок с мурашками. Она пихала себе в глаза дешевую тушь, чтобы добиться слез, и часами мерзла в чем мать родила в каком-нибудь бетонном гараже, примотанная скотчем к стулу. При всем этом Антонина играла. То есть это было настоящее лицедейство. Когда она начинала играть истерику, то мурашки появлялись даже у меня, а зрители не верили в театральную природу происходящего на экране. Эта безумная парочка со страшной силой претворяла в жизнь принцип Станиславского на съемочной площадке. Пытаясь разобраться в основах такой достоверности, я интересовался у Тони — может быть, так она реализовывала свои фантазии, связанные с изнасилованием, которые, не секрет, есть у большинства женщин? Тоня отрицала активность своего воображения в этой области, объясняя успех своим умением вживаться в образ. Тем паче, что другие жанры порнографии тоже замечательно украшались её драматургическим талантом, хотя в них его и требовалось в десятки раз меньше.

Для Гуфи я сделал исключение относительно марихуаны, потому что когда он накуривался, то начинал управлять своей точкой сборки с пугающей простотой. Во время съемок рэйпа он опускал её куда-то в область самой нижней чакры, превращаясь в мрачное, молчаливое животное. Оно питало к жертве презрение и отвращение такой силы, что крупные планы, на которых Гуфи просто сидел с косяком в руке в свете тусклой лампочки и смотрел на дрожащее тело Тони, заставляли меня затаивать дыхание и понимать — вот я вижу ужас и безысходность.

Обычно, глядя на готовый рэйп-контент, я всегда могу сказать — здесь стоит световой прибор, а вон там располагается второй оператор, да и сам снимающий выдает себя какими-то постоянными движениями. За камерой чувствуется целая толпа народу. Здесь же я видел только одиночество, освещенное шестьюдесятью ваттами, мерно покачивающимися под потолком. От этого качания тень Гуфи металась по стенам, резко перемещаясь из одной экспозиции в другую, и зрителю казалось, что это сам дьявол прыгает из стороны в сторону, довольно рассматривая мизансцену со всех сторон.

Свет тускло отражался в двух омутах Тониных зрачков, заполненных блестящей и мокрой от слез квинтэссенцией ужаса. Шум лентопротяжного механизма камеры, с которым борются производители, в этой картине был самой лучшей музыкой — однообразной и равномерной, как бесконечное вращение колеса судьбы, на спицу фатальности которого было насажено тело Тони. Язамирал, слыша только всхлипывания и потрескивание сигареты. Никто и ничто не могло нарушить это медленное умирание жизни, за которым мрачно и неподвижно наблюдал зверь-Гуфи. Он изредка затягивался и выпускал дым в Тонино лицо. Потом, например, брал маркер, рисовал на вздрагивающей спине её же портрет (он отлично рисовал) и дрочил, спуская на рисунок. Все это он проделывал в резиновых перчатках, ни разу не прикоснувшись к телу жертвы голой рукой, заставляя физически ощущать, какое омерзение он испытывает по отношению к этой жалкой твари.

Таким мощным зарядом обладал весь контент этого портала. Сеть выла от восторга. Сайт получил восторженные отзывы и одобрения сообществ любителей рэйпа, и приносил огромный доход. В данный момент он уже закончил свое существование, не выдержав давления экономического лобби. На него, по понятным причинам, «наезжали» с особым напором.

Мы снимали совершенно непримечательный рэйп-ролик с Тоней в главной роли. Выехали в пригородный лесок, располагавшийся чуть в отдалении от уже вот-вот начинавшихся садоводств. Острые крыши жилищ торчали из-за перелеска, ничуть не смущая нашу группу.

И вот мы уже где-то час «насилуем» Тоню актерскими болтами и режиссерскими указаниями, и уже решили сделать перерыв, в процессе которого сидим на капоте машины и поглощаем какие-то незатейливые бутерброды. Тоня даже не набросила ничего серьезней полотенца на бедрах, и вызывающе светит сиськами.

И вдруг в эту противоречивую идиллию, подчеркнутую обсыпанным бутербродными крошками полуэрегированным членом Гуфи, врывается из-за деревьев забрызганный неизвестно откуда взятой посреди сухого лета грязью «козелок». Агрессивно перданув двигателем, он юзит по пыльной траве и встает, как вкопанный, метрах в двадцати. Целеустремленность прибытия этого «пепелаца» указывала на то, что ехал он именно но наши души, а дистанция приземления говорила о настороженности его обитателей.

«Козелок» затих и стоял некоторое время, пока веселый ветерок разносил хуеву тучу поднятой им пыли по окружающей роще. Эффект внезапности был упущен. Тоня заржала, а Гуфи снова откусил от бутерброда, и даже член его, похоже, немного расслабился и, как сторожевой пес, прилег головой на капот.

Двери автомобиля, как по команде, распахнулись, и оттуда выскочили настоящие мужчины. Жаль, что у ребят не нашлось танка, или хотя бы БТР. Впрочем, и так неплохо получилось, учитывая, что они прихватили из своих остроконечных бункеров-коттеджей все приборы устрашения, начиная от камуфляжных штанов, и заканчивая биноклем, похожим на тот, через который Арнольд Шварценнегер в фильме «Коммандо» рассматривает злополучный остров перед тем, как пустить его по хуям со всеми обитателями.

Выскочили парни хорошо. Убедительно выскочили. Гуфи с членом вновь напряглись, а Тоня похотливо заерзала, пытаясь избавиться от полотенца, как будто её нагло торчащих в сторону «Морских Котиков» коричневых сосков было недостаточно. Но задуманная после высадки молниеносная атака захлебнулась. Прибывшие «залипли» на месте, не сделав и шагу.

Естественно, ребята, в составе трех человек и русского духа, приехали «отбивать девку» у злых насильников. Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович. Мне их даже жалко стало. Подвиг по классическому канону «Царевна и Кащей Бессмертный» был практически у них в кармане со всеми положенными ритуалами — уничтожение живой силы противника, разбивание яиц и ломание пополам твердых металлических предметов. И тут — на тебе, приехали. И девка бесстыжая ржет, сучка. А ведь её спасать и ехали!

Зная, как опасно ставить богатырскую силушку в идиотское положение, я наказал Тоне прикрыть дойки, встал с капота и направился на мирное урегулирование ситуации.

«Так вы что, фильм тут снимаете?». Нет, блин, любим на природе в изнасилование поиграть — сказал я про себя, и, конечно, ответил утвердительно. Через пару минут, ушедших на прикрывание Тониных доек, герои смогли сосредоточиться на разговоре.

Оказалось, что Алеша Попович любил с утра пораньше обозреть окрестные просторы в бинокль. То ли ему напрочь было чуждо чувство прекрасного, то ли он тупо пялился на жену соседа, голышом стряпавшую обед в застекленной кухне-веранде — в окрестностях любоваться было решительно не на что. Так или иначе, но взгляд его пал на то, как в нескольких километрах от его коттеджного рая Гуфи насилует Тоню, а я снимаю все это на видео. Суровое сердце мужчины поперхнулось пивом. Звонок и краткое совещание с Муромцем и Никитичем решили нашу судьбу в членовредительском ракурсе, а Тоню уже мысленно кутали в мужественно сдернутую куртку и несли в машину. Парни прыгнули в «козелок» и покинули поселок, поигрывая желваками и монтировками.

Тут бы и возгордиться мне русским духом и неиереведшимися на Руси богатырями, кабы не знал я, что могли ведь и так пиздюлей навалять, от отчаяния и обиды. Хорошо хоть, мужики вменяемые оказались, и решили, что сами справятся с двумя худосочными отморозками — мной и Гуфи, а не стали вызывать ментовку. Нельзя, все же, так обламывать господина Тестостерона. Впрочем, если ребята правильно использовали полученный гормональный шок, то их женщины остались довольны, а Попович, возможно, ублажил, наконец, соседскую нимфу.

Гуфи вообще очень занимательная и неоднозначная личность. Многое из привычного общественного самосознания ему глубоко чуждо. Он несомненно талантлив, но не управляет этим. Когда Гуфи накуривается, он становится машиной для производства драматургии. В ином состоянии он выйти наружу не очень способен. Кроме того он готов к самоотрицанию, и ганджубасовая откровенность, с которой он это делает, может повергнуть как в ужас, так и в отвращение, как собственно и должна делать любая творческая крайность. Это качество я использовал в рэйпах, и это же качество мы чуть было не реализовали в проекте, который условно назывался «самое отвратительное видео в сети».

Однажды мы с ним сидели и придумывали, как бы нам сделать что-нибудь абсолютно внеморальное и некоммерческое. В итоге родилась идея, которая переплевывала любые копрофилические каноны. Этот проект не купил бы ни один даже самый отпетый продавец биззарного видео, и делать мы его собирались в чистейшем виде из любви к искусству. Он должен был стать гимном всесторонним отношениям человека и его собственного кала. Если Вы впечатлительны — не читайте дальше, пропустите эту главу. Я серьезно.

Сюжет таков. Гуфи приходит в некую квартиру, раздевается догола, долго и тщательно забивает косяк и накуривается. После этого он садится орлом посреди комнаты, и наваливает кучу прямо на ковер. Он плюхается в свеженасранную кучу дерьма и старательно елозит в ней. Потом ложится, и валяется, измазываясь целиком. Параллельно он жрет его руками, облизывая пальцы.

Потом он сгребает все размазанное дерьмо воедино, несет его на кухню и начинает варить или жарить с методичностью маньяка. Потом, естественно, снова жрет. Ложкой. Блюет, измазывается в блевотине, жрет её тоже и, наконец, дрочит, спуская на весь этот дерьмовый мир. Далее следует та импровизация, которую Гуфи всегда творил, приходя в апогей своего расширенного сознания. Многообещающе.

Гуфи попросил тысячу долларов за ролик и пакет хорошего снадобья для достижения нужного состояния, что было вполне для меня реализуемо. Проблема была в другом. Я прекрасно понимал, что сам снять этот ролик я не смогу. Я переблевался и сбежал бы примерно на этапе сгребания с ковра. За отдельную плату Гуфи предложил сожрать, до кучи, и непременную операторскую блевотину. Идея была гениальна, но вызывала у меня рвотные позывы еще на этапе обсуждения. Я бы просто сдох во время съемки, что попахивало уже некрофилией, учитывая творческие и физические способности Гуфи под травой.

Я начал искать оператора, и на этом проект провалился. Никто и ни за какие деньги не согласился запечатлеть это экзистенциальное видео. И дело было не в вопросах морали, которые всегда трещали под напором гонораров. Это стало бы действительно самым отвратительным сюжетом в сети, что его и погубило еще до хоть какой-либо реализации. Позднее подобный сюжет был снят каким-то латиноамериканцем при участии двух девушек и пластикового стакана, из которого они сладострастно пожирали испражнения друг-дружки. Он широко разошелся по сети, и был бурно обсуждаем. Погуглите two girls one cup. В нем нет той глубины, которую хотели вложить мы, но степень отвратительное™ почувствовать можно.

Теперь вы можете составить себе представление о Гуфи, руководствуясь если уж не общими понятиями о творчестве, то собственными представлениями о раскрытии внутреннего мира. Просто представьте себя на его месте. Прыжки с парашютом и самопреодоление? Как же мало мы знаем о себе, предпочитая списать все на психические расстройства и крутя пальцем у виска, когда речь идет о Других.

Каспер был родом из Белоруссии и возрастом под сорок лет. Даже он сам никак не мог определить своей сексуальной ориентации, и потому употреблял оба пола с равным удовольствием. Его несомненным преимуществом была работа администратором в самой крупной петербургской гей-сауне. Он знал весь гей-бомонд поголовно, и обеспечивал меня моделями без всяких проблем.

Пришел он ко мне в качестве «деда», но я быстро обнаружил все плюсы в его административной позиции. Не смотря на отсутствие какой-либо легальной регистрации в Петербурге, он стал моим вторым администратором, заменив злосчастного Тобина. За склонность к мистике и уверенность в своих экстрасенсорных способностях его называли поначалу Кашпировским, а позже просто — Каспером.

Его агентская деятельность для меня стала неисчерпаемой сокровищницей. Внештатные агенты приводили профессиональных моделей, долго и муторно нанимали новичков в клубах и других соответствующих местах, и в большинстве своем поставляли «расходник». Гениальный Каспер решал эти вопросы прямо на улицах города. Он находил абсолютно эксклюзивных моделей — тех, кто нигде не тусуется и не сидит в Интернете. Я мог быть уверен, что его модели снимались и будут сниматься только у меня. К тому же его протеже были красавцами, на которых дрочеры валили толпами. Учитывая, что к моменту нашего знакомства я уже занимался только собственными проектами, оплата его административной деятельности окупала себя многократно. Ведь за этих сногсшибательных моделей я платил ему те же копейки, что и остальным агентам за любую шваль. Например, заплатив Касперу пятьдесят долларов за модель, я делал сайт с её участием, приносивший двести-триста тысяч долларов в год.

Администраторы съемок — мое проклятие. Несмотря на идеальный, казалось бы, вариант, Каспер закончил практически так же, как и Тобин. Причем до «ахуя» довел, опять-таки, я сам.

К 2006-му году я уже стал владельцем клуба, который полностью поглотил мои интересы и деятельность. Порносайты приносили стабильный доход, и проводить съемки я практически перестал. Каспер «сидел на проценте», без которого он стал откровенно голодать, и доставать меня бесконечными просьбами снять уже хоть что-нибудь. Поскольку все заказы, помня об отжиге Тобина, я вновь замкнул исключительно на себя, то Каспер оказался в ловушке. Снимать я ничего не хотел и не собирался, и заказов, соответственно, не брал.

И грянул гром. Прожив пару месяцев на «Дошираке», Каспер собрал аппаратуру, погрузился в поезд и исчез на просторах Белоруссии. В отличие от Тобина он рванул основательно, и я его так и не нашел. Впрочем, не особо старался. Сделал пару звонков, выяснил общее направление, да и забил болт. Тем паче что спиздил-то он, в общей сложности, тысячи на четыре долларов. Искать его на родине вышло бы куда дороже.

Ходили слухи, что он уехал в Италию, потом вернулся в Белоруссию, а потом вообще оказался вновь в Петербурге. Даже не смотря на них, я не сделал никаких движений в сторону отравления его жизни и репутации. Мне стало настолько лень решать проблемы в этой области, что я вдруг понял — вот и все. Мне надоело. У меня есть клуб, и только это мне интересно. Поэтому побег Касиера поставил жирную точку в моей карьере порнографа. Я провел еще несколько съемок для обновления своих проектов, подытожил дела и подвел черту.

За несколько месяцев до описываемых ниже событий Адепт принес мне пачку отпечатанных на принтере листов А4. На вот, прочитай. Я прочитал. Тогда я еще не знал, что в определенных кругах он носит гордый псевдоним «Адепт», и каково происхождение его капитала. Бизнесмен, как бизнесмен.

— Прикольно. А что это?

— Это я начал писать книгу, столкнулся с рядом проблем и понял, что сам я её никогда не закончу. Тебе интересно?

Я сказал что интересно и взял тайм-аут.

Написано было только самое начало. Пару дней я правил его текст и приноравливался к авторскому стилю. Получалось ничего себе так, приятно. Тогда я позвонил Адепту.

— Как будем писать? Я же наглухо не «в теме».

— Зато я «в теме» по уши. — хохотнул Адепт, — Запишем интервью на диктофон, и станешь вникать. Если что, я исправлю. Поехали?

— Поехали.

Теперь мы с Адептом сидели в VIP-ложе его клуба и курили какую-то табачную смесь с труднопроизносимым названием. Его профиль, подсвеченный мягким софитом, плавал в полутьме, окутанный ароматным дымом. Адепт выдувал его за пределы видимого, откуда он возвращался, влекомый ленивым движением воздуха, в виде перьевых облаков контрастно синего цвета. Облака застилали лицо Адепта, и он становился похожим на молодой месяц с иллюстраций к русским народным сказкам. Я почувствовал себя Иваном Царевичем и задал ему свой вопрос:

— Как быть с окончанием? Все это, конечно, здорово, но надо бы завершить чем-то массовым и популярным. Мордобой, там, или счастливое избавление от внезапной фатальной угрозы. Шучу, конечно, но все же…

Я запутался в собственных мыслях и умолк. Адепт в очередной раз выдохнул дым и потыкал самокруткой в мою сторону.

— Вот это одна из причин, по которой я попросил тебя дописать эту книгу. Я не могу создать окончания, и, более того, у меня для этого есть все основания. Например, я придумал десятки вариантов своей судьбы, которые бы украсили конец книги, и подбавили бы «перчика». Но это все срань, для меня, во всяком случае. Я же сказал в самом начале — здесь не будет ни слова вранья. И после этого выдумывать зубодробительный финал? Звучит лажово.

— Это принцип?

— Нет. Если бы это был принцип, то я и тебе сказал бы — пиши, как есть. Но это просто отсутствие интереса к выдуманной судьбе. Жизнь — намного интересней, и в ней нет никакого финала. А вот как это совместить с литературой, я не знаю. Так что если ты возьмешь на себя сочинение какой-то умопомрачительной развязки — пусть так и будет.

Мы помолчали. В моей голове сразу забегали различные варианты попсовых концовочек. Они стукались друг об друга своими нелепыми, но забавными конечностями, ссорились и верещали. Тюрьма, необитаемый остров, тот свет, монастырь в Тибете, глубокое подполье в Москве, джунгли Камбоджи и автомат Калашникова. Действительно — полная лажа. Просто вытошнит, когда стану писать.

— Чисто ради интереса, а как ты «соскочил»? Мы ведь это не обсуждали.

— А я не «соскакивал», как, например, Тобин или Каспер. Я «завершил». Без всяких резких движений и судьбоносных деяний. Никаких крахов или ярковыраженного дауншифтинга.

Вот представь, что ты строишь дома. У тебя есть два варианта — стоить одинаковые панельные коробки и бесконечно поддерживать их в рабочем состоянии, меняя трубы и проводку, или возводить разные здания, по собственному вкусу. В первом случае это просто бизнес, а во втором — еще и творчество. Коробки строить мне не интересно, а денег на панельный небоскреб или дворец совершенно других масштабов набирать уже не хотелось. Вот я и занялся другим.

— Метафора понятная, но как это выражалось в конкретных твоих действиях? Ты позвонил какому-то главному порнобоссу, или пришел в порнохрам и сказал — все, я больше на вас не работаю, аннулируйте мой пропуск?

— Типа того, и даже еще проще. Ведь в последний год я работал практически полностью на себя и свои проекты — обновлял контент на своих сайтах, сам же его и снимая. А что касается долей в других порталах, их принадлежность никого не волнует. Так что я спокойно завершил съемки и продал все сайты и доли. С кем надо было — разругался, с другими — распрощался. «Подбил» деньги и с удовлетворением оглядел плоды своих трудов.

В порнографии я действительно сделал все, что было возможно. Я самостоятельно познал ее, стоял у истоков абсолютно новых направлений и ниш, создавал моду, создавал спрос и предложение. В отечественном порно меня «знает каждая собака».

Я бы даже сказал — я сделал все, что было интересно. Это важно, потому что когда я начинал, во главе угла стояли отнюдь не только деньги. Мне было крайне любопытно постигать всю эту свистопляску, называемую «русским порно». Я пришел в него, полный тех самых стереотипов, о которых мы говорили в самом начале. Разрушая их для самого себя, я все больше понимал — мне это интересно, я нахожу в этом возможность самореализации. Я всегда любил деньги и творчество в том виде, как я их понимаю. И порно работало для меня в обоих направлениях. Я достиг именно творческого пика, после которого просто сидеть и «рефрешить статсы», дроча на бабло — да я бы с тоски подох. Поэтому нельзя говорить, что я «бросил» или «вышел». Я полностью самореализовался в этой области — «завершил».

— И что, никакой ностальгии, мостов?

— Такое может быть, если подсознательно ты строишь какие-то планы по возвращению. Допускаешь возможность снова вступить на пройденный путь. Я же совершенно четко осознаю — все завершено. И подсознание мое со мною согласно. Построил дом — пошел дальше. Дерево сажать или сына растить. Так что ностальгии или чего подобного нет вовсе. Все самое интересное — впереди.

— Ну а что такое тогда — эта книга? Разве не ментальный возврат к прошлому, к эмоциям?

— Может быть отчасти, но в очень малой степени. Основная причина, скорее — я просто считаю все это «прикольным». Рассказы о случаях из моей деятельности всегда пользовались успехом у слушателей. Почище анекдотов, да еще и на такую интригующую тему. Одна «конская» история чего стоит, согласись?

Еще один момент — реакция на слово «порнография», показывающая, какой бред творится в головах людей. Когда я читаю разную русскую публицистику о порно, меня коробит от того, как авторы и журналисты искажают сказанное теми, кто предоставил им информацию. Да и сами порнофункционеры, зачастую, двух слов связать не могут, только усугубляя двоякое к ним отношение общества. Одни стараются нарочито приукрасить эту деятельность, другие откровенно мямлят, как будто всем очень стыдно за их работу. Ебаться перед камерой им не стыдно, а народу об этом рассказать — сразу в краску. Да так, что все интервью похожи то на раскаяния, то на оправдания, мол, да — вот так вот мы нарочито не смущаемся того, что работаем в порно. Никто не рассказывает просто о том, как это — делать порнографию.

Поскольку мне не стыдно, и оправдываться не за что, то и получается, что мне просто весело написать такую вот книгу. Или, точнее, рассказать её тебе.

В доказательство Адепт радостно заухал и смачно затянулся.

— То есть ты ощущаешь некую несправедливость, и таким образом хочешь её исправить?

— А что, неплохой способ. Я-то эту кухню знаю целиком, до нюансов. В ней работает множество людей, которые не хуже и не лучше тех, кто в порно не работает. А многие из них — значительно лучше. Так почему к ним должно быть такое отношение, основанное на идиотских слухах? Поэтому я их описал такими, какие они есть, а не пытался их оправдывать или украшать.

Конечно, не все из них обрадуются этой книге. Кому-то она напомнит о том, чего вспоминать не хотелось бы. Мне стоит извиниться за это — так и напиши, пожалуйста. Мол, я прошу извинить меня, но вы же понимаете — оно того стоило. Тем более, что все рассказывается в ироничном ключе, и сам из себя я красавчика не делаю — во многих случаях я такой же говнюк и мерзавец, какими, возможно, описал многих действующих лиц. Сарказм хорош, потому что он заставляет посмеиваться, а не возмущаться.

Мы снова углубились в табачное смакование. Постепенно я пришел к выводу, что Адепт абсолютно и окончательно прав — нахер все эти блокбастардские финальные сказки. Неужели читатель еще не наелся натужно высосанными из пальца клише? Они теребят эмоции и способствуют продажам, но где в них жизнь? Она остается за экзистенциальным бортом, порождая тоску по выдуманному бытию нереальных лиц и неуловимых силуэтов. А он — Адепт — живой, ощутимый, сидит рядом и откровенно прется от процесса курения, как перся еще совсем недавно от съемок самого потаенного из жанров киноиндустрии, о котором принято говорить лишь в кругу близких друзей, да и то с ухмылками и латентным чувством стыда. Зачем делать из него клоуна, и тащить его в джунгли?

Вот он смотрит на часы и встает. До концерта остались считанные часы, и он хочет пропылесосить пол в ложе. Я наблюдаю за тем, как он достает и собирает пылесос в пустынном темном зале, с тихими матюгами распутывает провод и вкручивает друг в друга блестящие в лучах прожекторов патрубки. Наконец, он заносит палец над кнопкой питания, но вдруг застывает. Потом поворачивается ко мне и говорит:

— Знаешь, за всю свою карьеру я ни разу не заканчивал съемки тем самым «всем спасибо, все свободны». Я говорил что-то типа «всё, идите все на хуй, мне надо хоть немного поспать». И вот теперь появилась отличная возможность сказать — всем спасибо!