Встречи и расставания

Глава 16. Ловля Наполеона на живца.

Глава 16. Ловля Наполеона на живца.

Погода стояла ясная, морозная, и Миша с удовольствием дышал этим чистым воздухом, не сравнимым с воздухом будущего. Рядом кто-то заворочался, и Миша насторожился, достал пистолет:

- Кто тут?

- Я это, ваше благородие, Прохор, на часах стою.

- Как тут? Все в порядке ? Что у соседей в заимке?

- Все тихо, коней обиходили, поели каши- им Авдеич сварил, да спать легли.

- А ты откуда знаешь?

- Да приходил он недавно, опять туда ушел, следить за порядком.

- И ты в оба глаза гляди, я пойду вздремну, потом тебя сменю. Не зевай, часовой!

- Так точно, ваше благородие, я больше не буду, - голос детский, виноватый.

- Эх, Проша, совсем ты молод, дите- дитем. Тебе бы с девками деревенскими в салочки играть, а не на посту стоять, - и с этими мыслями Миша зашел в дом.

И вдруг ему так захотелось прижаться к Полине, обнять ее, послушать, как толкается его дочь - а он мечтал только о девочке, Сонечке, что сердце невольно защемило от тоски по близким. И Мише вдруг вспомнилась старая советская песня, очень близкая этой ситуация, и ему очень захотелось ее спеть. И, присев перед печкой, он тихим голосом начал петь шепотом, почти про себя, стараясь не разбудить спящих:

Бьется в тесной печурке огонь,

На поленьях смола, как слеза.

И поет мне в заимке любовь

Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты

В белоснежных полях под Москвой.

Я хочу, чтобы слышала ты,

Как тоскует мой голос живой.

Ты сейчас далеко, далеко,

Между нами снега и снега.

До тебя мне дойти не легко,

А до смерти - четыре шага.

Пой, гитара же, вьюге назло,

Заплутавшее счастье зови.

Мне в холодной землянке тепло

От моей негасимой любви. (Музыка Константина Листова, стихи Алексея Суркова.)

Миша и не заметил, как к нему подошел Давыдов и так же тихо сказал:

- Чудо песня, кто написал? Даже не знаю, кто мог сочинить такое – «до тебя мне дойти не легко, а до смерти четыре шага». Автор явно наш, военный, - и Миша только смог пожать плечами и развести руками.

- Пожалуйста, запишите мне ее, Михаил Иванович, я ведь не успокоюсь, пока автора не найду.

Тут, на счастье Миши, в избу вошел Прохор и начал громко:

- Ваше благородие, - но увидев кулак Миши, продолжил уже шепотом:

- Там из Славково крестьянин пришел. У них в деревне какой-то важный французский генерал расположился. И офицеров много с ним, а охраны мало.

- Что за Славково?- уточнил Давыдов.

- Да деревушка тут в трех верстах. Важный генерал говоришь? А как выглядит, не расспросили?

- Да такой, не сильно высокий, полный, одутловатый, волос темный.

- Наполеона напоминает по описанию,- Миша вспомнил, что где-то читал о том, что Наполеон действительно останавливался ненадолго в этой деревушке. - Вот было бы здорово поймать его!

- Вы как Александр Самойлович Фигнер, он тоже все мечтает самолично Наполеона словить. Но попробовать можно. Вы эти места хорошо знаете?

- Конечно, рядом с моим домом.

- Тогда собирайте своих крестьян, будем ловить Наполеона.

- На живца!- с улыбкой добавил Миша.

Маленький отряд, в который входил Миша, неразлучный Никита, Авдеич и несколько служащих Давыдова с ним во главе, быстро подошел к деревушке, занесенной снегом. Было тихо, место казалось пустым и вымершим. Лишь один дом светился тусклым огоньком, к нему-то и подошли потихоньку.

Окно было замершим, увидеть что-либо не предстояло возможности, а подойти ближе было опасно - вокруг дома ходили два часовых навстречу друг другу, что подтверждало слова крестьянина о важных военных, расположившихся там. Надо было придумать, как обмануть часовых. Тогда Никита одел заранее приготовленный маскарадный наряд - широкую юбку, которую он натянул прямо сверху брюк и большую цветную шаль -получилась такая толстая «баба на чайник».

Он подошел к крылечку и его сразу же заметили часовые:

- Attends, où tu vas! Qui es-tu? (Стой, куда идешь! Кто ты такая?).

- Не понимаю ничего, чего лопочут! Баба я местная, живу здесь, а в этом доме кум мой, я к нему в гости иду. Кум, понимаешь! Эх, немтыри какие, прости Господи!

- Kum! Qu'est-ce qu'un Kum? ( Кум! Что есть кум?)

- Крестный это сына моего, Егорки, экий ты непонятливый,- и он перекрестился и показал крестик.

Часовые что-то стали обсуждать, а пользуясь этой задержкой, Миша и Давыдов за их спиной на цыпочках пробрались в сени и тихонько приоткрыли дверь в избу. Оставив Давыдова караулить в сенях, Миша на правах хозяина заглянул в комнату. За столом сидел, действительно, какой-то невысокий человек полноватого телосложения с худым лицом и маленькими белыми руками, в синем мундире. Было темно, понять, действительно ли это Наполеон, точно было невозможно. Рядом на лавках расположились офицеры, которые чутко дремали.

Миша поднял заряженный пистолет и направил его на Наполеона- все-таки он чувствовал, что этот человек - именно знаменитый «маленький капрал», как его звали в гвардии. Он задержал дыхание и хотел выстрелить, но не смог - он чувствовал, что этого делать нельзя, тут не только история России, но и всего мира изменится, слишком это большая «бабочка», да к тому же мужчина повернулся спиной - а так стрелять вообще позорно.

Миша с Давыдовым переглянулись - они не знали, что делать дальше, время уходило, было слышно, что часовые уже теряют терпение, они все громче говорили и готовы были поднять всех на ноги. Выстрелить сейчас - это погубить себя и своих друзей, уйти так - тоже не возможно. И тут Мишу осенило - он закрыл верь и подпер ее какими-то дровами, сваленными в сенях, и потихоньку выскользнув во двор. Ее он тоже закрыл, да еще и привалил каким-то огромным деревом, валявшимся рядом.

Он уже хотел поджечь все это, но остановился - уж очень жестоко это выглядело. Так фашисты поступали в другую войну, но они же не такие. Ладно, пусть поспят, авось угорят от закрытой печки - а в избе действительно чувствовался угарный запах. А он руки марать не будет. И он чувствовал, что и Давыдов мыслит также, хотя они не обменялись ни словечком. И тут же мужчины вышли во двор, а Миша, войдя в роль пьяного крестьянина, закричал грубым голосом:

- Эй, кума, ты что тут делаешь? А ну иди на двор, вот я твоему мужику-то расскажу, что ты тут по чужим избам шляешься. Пошла, пошла,- да еще и тычков надавал, стараясь быстрее уйти с глаз часовых. Те опомнившись, закричали:

- Attends, аttends! (Стой, стой)

Услышав шум, заворочались и в избе, тщетно пытаясь открыть двери, а вся компания - ноги в руки, бросились бежать, едва сдерживая смех. Так и пробежали все три версты, а ввалившись в избушку, уже не сдержавшись, стали хохотать во весь голос:

- Ай да наживка, хороша! Такую добрую куму всякий рад в гости пригласить! Ну и артисты!

- Что, Михаил Иванович, посмотрели на Наполеона? Почему не выстрелили? Не могли?

- Не смог, Денис Васильевич, увы, - Миша вздохнул с облегчением.- А вы почему не стали стрелять?

- И я не смог. Понимаете, в открытом бою, в атаке, так можно и нужно убить врага, но вот так, исподтишка, в спину- как-то нечестно, неправильно,- согласился с ним Давыдов и продолжил:

- Ладно, прогулялись, половили Наполеона на живца, пора и честь знать. Давайте собираться, пойдем еще раз в гости, как вы сказали - в Деревенькино?

- В Деревенщики. Там уж нас хорошо примут, можете не сомневаться, - и Миша с удовольствием стал собирать свой отряд, приказав навести в избушке порядок до следующего раза.