Встречная полоса

Глава 1

Подошвы предательски скользили по скату крыши, тихий сентябрьский ветерок на высоте стал резким, обжигал лицо, пронизывал насквозь. Он трепал волосы, заставлял жмуриться и отворачиваться. Подсвеченную золотом синеву небес ранней осени застилала дрожащая пелена. Стас опустил голову и сделал еще шаг по дребезжащей кровле. Порывы ледяного ветра толкали в грудь, Стас поежился и в два прыжка оказался на шатре крыши. Здесь можно передохнуть, постоять на верхотуре, держась за мачту антенны, или присесть на корточки за широченной спутниковой тарелкой. По скату шуршали занесенные сюда ветром желтые листья, взлетели, закружились воронкой и исчезли за парапетом. Стас пригладил поднятые ветром волосы и осмотрелся. Силуэты высоток, купола и кресты храмов – все накрывала невесомая сизая дымка, за ней пряталось и солнце. Неяркое, уставшее за долгое лето, оно отдавало земле и небу последнее тепло, готовилось скрыться под одеялом облачности, что несли к городу обещанные синоптиками циклоны. Но это будет еще не скоро, не завтра и даже не послезавтра. Стас смотрел то на золотые кроны берез и кленов в парке, то в бледно-синее небо над головой.

«До отпуска осталось две недели». Он улыбнулся, повернул к солнцу лицо и зажмурился от удовольствия. Заявление подписано, новая снаряга куплена, лежит в рюкзаке, виза открыта, билет на самолет заказан. Даже Марину удалось убедить, что это последняя вылазка и дальше у них начнется настоящая семейная жизнь – тихая, размеренная, с поездками в супермаркет за продуктами и воскресными обедами у родственников. Губы она, конечно, надула, но к утру согласилась отпустить мужа на недельку в Норвегию.

Чтение мыслей на расстоянии – обычное дело в их семье, он успел к этому привыкнуть. Телефон завозился в кармане. Стас вытащил дрожащую трубку и улыбнулся, увидев определившийся номер.

– Говори! – крикнул он, отворачиваясь от ветра и балансируя на проржавевшем ребре.

– Стас?! – услышал он голос жены. – Ты в офисе?

– Да! – подтвердил он, не уточняя, в какой именно части конторы сейчас находится.

– Отлично! – ответила Марина и тут же без пауз, проглатывая от волнения слова, затараторила: – Жди меня там, сиди на месте! Я сейчас приеду к тебе! Мы с Машкой уже едем! Есть разговор! Ты меня слышишь?! – Она говорила и смеялась одновременно.

Стас отвернулся от ветра, закрыл одно ухо ладонью и тогда услышал в трубке и голос подруги жены, и музыку, и трель чужого мобильника.

– Слышу, слышу, – подтвердил он. – Что за разговор, о чем?

Вроде вчера все решили, договорились. Вдруг она опять за свое – не езди, зачем тебе эти скалы сдались, а если что случится, что она тогда делать будет?.. И так далее в том же духе. Да еще и Машку с собой тащит, в качестве подкрепления, что ли? Плохи его дела – от двух блондинок ему точно не отбиться. От платиновой голубоглазой Маши и золотистой, с зелеными глазами и ямочками на щеках Марины, жены…

Притихший ненадолго ветер поднялся вновь, ударил в плечо. Стаса мотнуло вбок, он успел повернуться к ветру спиной и на скользких подошвах поехал вниз по скату крыши к парапету.

– Узнаешь, – загадочным шепотом произнесла Марина, – потерпи. Я Машку сейчас у «Фрегата» высажу и сразу к тебе поеду. Жди меня! – капризно потребовала она, и из трубки раздались короткие гудки.

Стас врезался коленками в ограждение крыши, успел отшатнуться и застыл с зажатым в руке мобильником. Ну, это уже легче. Машка с кредиткой мужа ринется грабить магазин, и Марина приедет одна. Что там у нее стряслось, интересно? Прошло всего ничего – три с половиной часа, как они расстались, он еще на работу опоздал, сборы неожиданно затянулись. Не в первый раз, впрочем.

«Надеюсь, что не в последний». Стас улыбнулся, а пауза между порывами ветра пришлась кстати. Он перебежал по гребню крыши и присел за «тарелкой». Теперь ветер мог бесноваться сколько угодно, вогнутый кусок пластика дрожал от ударов и закрывал собой человека. Стас проверил коробку – так и есть, отошли контакты, и уже два дня офис мается без спутникового ТВ и Интернета.

– Можете наслаждаться! – Стас вытащил и вогнал разъем в гнездо еще раз, проверил прочность крепления и полюбовался делом своих рук. Все, до прилета следующей вороны коннект обеспечен, можно возвращаться. «Сколько раз Сане говорил, – подумал Стас и критически осмотрел хлипкую опору с оборудованием. – Сегодня же бригаду пришлю, пусть заменят тут все». Он оставил коробку в покое и завертел головой по сторонам. Справа поднимался шпиль «сталинской» высотки на Садовом кольце, слева и внизу шевелили ветками почти облетевшие деревья небольшого парка у станции метро. Долго наслаждаться пейзажем не пришлось – в руке ожил мобильник. Стас глянул на дисплей и нажал кнопку отбоя.

Да иду я, иду, – проворчал он себе под нос и перешагнул через ограждение крыши, повис над дорогой, упираясь подошвами в стену над окнами шестого этажа. Стас натянул веревку, подергал для верности, выбрал ее и спустился еще ниже, на пятый этаж. Коснулся носком блока кондиционера, оттолкнулся и миновал в полете одно окно. Из-за наглухо задраенных створок послышался приглушенный вскрик, мелькнула чья-то удивленная физиономия, но Стас уже завис у другого окна. Бухгалтерша и менеджеры, вылетев из-за столов, орали что-то, махали руками, приглашая его войти, но Стас помотал головой, ослабил страховку и поехал вниз по стене на четвертый этаж, затем переступил подошвами ботинок по стене, добрался до предпоследнего от угла окна и ступил на скользкий подоконник. Ступил – громко сказано, повис над белым отливом, едва касаясь подошвами металла, постучал в стекло. Крупный лысеющий мужик с недовольным лицом уставился в окно. Несколько секунд он соображал, глядя на довольного, раскрасневшегося от ветра и солнца Стаса, покрутил пальцем у виска и нехотя поднялся с кожаного кресла.

Черезов Александр Сергеевич – гендиректор фирмы собственной персоной – навалился пухлым животом на подоконник, повернул ручку и приоткрыл створку. Стас, оттолкнувшись от стены, поджал колени, влетел в кабинет директора и приземлился на матовый светлый ламинат. Одернул пиджак.

– О, я первый! – Он отстегнул страховку и закрыл окно. Директор вернулся за стол и уткнулся в монитор. Стас полюбовался на себя в зеркальную створку стенного шкафа и пригладил волосы. Да, Марина права – к загорелой коже и зеленым глазам подходит именно этот цвет рубашки, зря он упирался. Стас ухмыльнулся, вспоминая сегодняшнее утро, поправил галстук, смахнул с ботинок пыль и уселся на угол стола.

– Охота тебе по крышам лазить, – проворчал старинный друг и одноклассник Сашка, глядя на Стаса в щель между монитором и лампой над ним. – Я уже монтеров с объекта вызвал. Еще полдня потерпеть без «В контакте» не мог? Чего ты туда поперся? Что бы я Марине сказал?

– Нужны они мне, – отмахнулся Стас. – Мне за расписанием следить надо, чартер до Бергена уже два раза переносили. Да и размяться захотелось и новое снаряжение проверить заодно. А крыша – ерунда, я и не такие маршруты проходил, по неподготовленным трассам в том числе. А Марине сказал бы – улетел твой муж. Да никуда бы я не улетел со страховкой… Эй, стой! Не трогай, это мое! – Стас кинулся к окну, но было поздно. Веревка с карабинами и обвязкой взвилась вверх и исчезла за выступом на стене. Стас высунулся в окно и заорал вверх, в бледную густую синеву:

– Снарягу мою верните! Охране внизу отдайте, я потом заберу!

В ответ донеслось что-то вроде «ладно». Стас еще повисел немного в окне и вернулся в кабинет. Черезов злорадно захихикал, поглядывая на Стаса мелкими голубенькими глазенками с редкими ресницами, но осекся, закашлялся и сделал суровое лицо. Дверь открылась, в кабинет вошли сразу несколько человек, стало шумно, деловито и душно. Стас закрыл окно, уселся справа от директора и взял из рук секретаря папку с отчетом. Рядом шуршали и переговаривались, главный бухгалтер нервно покашливала и стучала по блестящей столешнице авторучкой, в кармане начальника отдела продаж завибрировал мобильник. Стас достал свой телефон, посмотрел на темный экран, убрал обратно. «Успею. Наверняка по магазинам вместе пошли». Он открыл папку и сосредоточился на таблицах и графиках.

– Попрошу внимания! – прогудел Александр Сергеевич, и совещание началось.

Прерваться пришлось через полчаса – телефон успел пискнуть дважды, а Стас, провожаемый ехидным взглядом начальства, уже был в коридоре. В трубке что-то прошелестело, потом раздался глуховатый, но уверенный и четкий голос:

– Стас, сегодня, часов в пять, приезжай за мной, – попросил отец и вздохнул глубоко, словно переводя дух после пробежки. Приступ астмы ему сняли, но в больнице заставили пролежать почти две недели, хорошо хоть удалось выбить отдельную палату. Старик стойко перенес вынужденное заключение и разлуку со своей старой крохотной квартиркой, с соседями-пенсионерами, но теперь рвался домой.

– Хорошо, заеду, – торопливым шепотом пообещал Стас. – Я тебе попозже позвоню. Все, отец, меня начальство вызывает.

Он вернулся в кабинет, но совещание уже закончилось, грохотали стулья, на пол падали ручки и исписанные листки бумаги, кто-то негромко засмеялся, но сразу умолк. Стас пропустил высокую сухопарую главбухшу, подмигнул толстой рыжей Светке, начальнице отдела кадров, и остановился в дверях. Черезов глянул мельком на своего зама и снова уткнулся в монитор.

– Отчет секретарю твоему передадут, – проворчал генеральный. – Посмотри, завтра мне верни. Или по Сети перешли, – все так же, не глядя на собеседника, распорядился директор.

Стас кивнул, снова посмотрел на молчащий телефон, развернулся на каблуках и вышел из кабинета. По длинному коридору мимо светло-шоколадных дверей направо почти до конца, потом поворот, тупик, и вот она, заветная дверь – кабинет заместителя генерального директора ООО «ТехноСервис». Стас занимал этот тихий уголок уже пятый год, менялась только табличка на двери. Менеджер, помощник руководителя, начальник отдела, заместитель генерального директора – оставалась последняя ступенька, но подниматься на нее Стас не торопился, ему было комфортно и на этом уровне.

Он уже миновал последнюю перед поворотом дверь и оказался на развилке, остановился на полпути и свернул к окну. Нашел в телефоне номер жены, нажал вызов, послушал длинные гудки и уставился в окно. «Где она, интересно? Прошло уже… – Он снова принялся просматривать список звонков. – Отец звонил сорок минут назад, а Марина… Да, прошло больше часа. «Фрегат» – очень большой магазин». Стас улыбнулся своим мыслям и направился к кабинету.

Работа не заладилась – почтовый ящик не желал открываться. Пока Стас вспомнил, что проблемы с внутренней сетью устранили только вчера, пока дозвонился ленивому сисадмину, пока тот соображал, в чем дело, и переспрашивал кого-то, прошло минут пятнадцать. Стас открыл главную страницу поисковика, пробежал взглядом страницу с новостями. Вернее, только собрался сделать это, но не успел, уставился на фотографию под заголовком главной новости: «ДТП на Ленинском проспекте».

«Полтора часа назад в результате лобового столкновения автомобилей «Ситроен» и «Мерседеса» представительского класса погибли два человека: водитель и пассажир «Ситроена». Пассажир и водитель служебного «Мерседеса» пересели в автомобиль сопровождения и покинули место дорожно-транспортного происшествия». – Стас прочел текст сообщения дважды, потом уставился на фотографию с места происшествия – нечеткую, мутную, снятую явно на мобильник. Но и этого качества было достаточно, чтобы разглядеть помятую широченную морду бронированного «мерина» без номеров, развороченный бок красного «Ситроена», машину ДПС, «Скорую» и груду обломков на дороге рядом.

– Обалдеть можно, – проговорил Стас, рассматривая снимок, – на встречку уже лезут, мало им своей полосы.

Даже на этой фотографии и еще на двух, появившихся после обновления страницы, было понятно, что «Мерседес» топил по разделительной и в какой-то момент вылетел на встречку, где снес своей тушей легкий, как елочная игрушка, «цитрончик».

– Записывайте, – произнес голос в зажатой в руке телефонной трубке.

Стас отвлекся, записал на первом попавшемся под руку обрывке пароль, а сам все не мог отвести взгляд от монитора – новость не сходила с главной страницы, записи постоянно обновлялись, появлялись новые ссылки. Стас щелкнул по самой свежей – она вела на сайт информационного агентства. «Только что стало известно, что служебный «Мерседес» принадлежал ОАО «Мега-Ойл», в машине находился вице-президент компании Анатолий Огарков, его водитель и охранник. Они получили незначительные травмы и смогли самостоятельно покинуть место происшествия, пересев в машину сопровождения. Обе женщины, находившиеся в «Ситроене», погибли в момент столкновения. Как нам стало известно…»

Дальше Стас читать не стал, полез в карман за мобильником, запутался в подкладке и, наконец, вытащил пиликающий телефон. Сбросил вызов, набрал номер жены и с минуту слушал длинные гудки. А сам свободной рукой схватил мышь и стал переходить по ссылкам. Он открывал новые окна до тех пор, пока не наткнулся на ролик, уже выложенный в Сети очевидцами. Снимали девушку с собакой на руках, лопоухий пес лаял и вырывался, а за спиной «модели» бронированный монстр с включенным проблесковым маячком вылетел на разделительную и походя снес шедший по своей полосе алый «Ситроен». Дальше грохот, крики, камера поехала в сторону и вниз, картинка оборвалась.

Телефон Марины не отвечал, длинные гудки слились в один, в Сети на новостных порталах появлялись все новые и новые фотографии с места ДТП, в кабинет несколько раз заглянула секретарь, но тут же спряталась, загремела чем-то, хлопнула дверью. Мобильник разразился оглушительной трелью. Стас сбросил звонок, не отводя глаз от монитора. Сотовый зазвонил снова, потом в третий, потом в четвертый раз. «Отвалите!» – Стас снова набрал номер жены, поднес трубку к уху и закрыл глаза. «Отвечай же, отвечай, ну, что тебе стоит», – твердил он про себя и, вскочив с кресла, подошел к окну.

– Слушаю вас, – деловито-вежливо отозвался в трубке голос. Говорил, вернее, кричал, стараясь перекрыть шум дорожного движения, крики и рев сигналов молодой и, судя по голосу, крепкий мужик.

– Я звоню Марине, Нестеровой Марине. – Стас не сразу сообразил, что сказать, ляпнул первое, что пришло ему в голову.

– Вы ей кто? Родственник? – Фоновый шум стих: говоривший то ли сел в машину, то ли просто отошел подальше от шумной трассы.

– Муж, – ответил Стас.

Ответа не последовало. Стас слышал, как хрипит рация, как переговариваются несколько человек и даже разобрал несколько слов: «труповозка» и «схема».

– Инспектор Лосев, – представился собеседник. – Ваша жена устроила ДТП, выехала на встречную полосу и врезалась в «Мерседес».

– Где она? – перебил инспектора Стас. Слов дэпээсника он не слушал, даже не вникал в их смысл, ему было достаточно того, что зафиксировала камера оставшегося неизвестным свидетеля. Мент мог бормотать, что угодно, Стасу было не до него.

– Здесь, – отозвался Лосев, – они обе пока здесь. Но скоро увезут. Номер морга можете узнать…

Стас пихнул телефон в карман, вытащил из ящика стола ключи от машины и вылетел из кабинета. Секретарь едва успела убраться в сторону, выронила пластиковую бутылку с водой, и та мягко шлепнулась Стасу под ноги.

– Извините, Станислав Андреевич. – Это последнее, что он слышал в тот момент. Исчезли звуки, краски, мир окрасился в черно-белый цвет, воздух, казалось, сгустился, стал вязким и липким, застревал в горле, опутывал руки и ноги, сковывал движения. Осталось только чувство времени, мерзкое, гнусное чувство, что он не успевает, идет слишком медленно, отстает и понимает, что опоздал уже безнадежно, если не навсегда. Вслед ему что-то орали, трезвонил в кармане пиджака телефон, шедшие навстречу сотрудники шарахались в стороны, стрелка на турникете отказывалась загораться зеленым. Стас перемахнул металлические стержни и рванул к выходу. Выскочил на парковку, нашел свою белую «Тойоту», кое-как открыл дверь, завел двигатель. Он уже промчался мимо парка и стал выруливать с боковой улицы на забитый машинами проспект, когда сообразил, что мобильник непрерывно звонит уже минут пять.

– Что? – рявкнул он в микрофон, одной рукой выкручивая руль и обходя неторопливую маршрутку. – Что тебе?

– Стас, погоди, вернись. Не психуй, что случилось-то? Хочешь, я с тобой поеду? – Голос Черезова вернул времени его нормальный ход. Стас даже успел вовремя заметить красный сигнал светофора и остановился в общем потоке. Но стоило директору замолчать, как время вновь будто сорвалось с цепи, рвануло дальше.

– Не надо, – успел проговорить Стас в трубку и коснулся подошвой ботинка педали газа. – Не надо, Саня. Спасибо. Я сам.

Все было гораздо хуже, чем он думал, – от «Ситроена» осталась половина, не пострадали лишь задние дверцы, багажник и колеса. Остальное превратилось в груду обломков, треснувшее лобовое стекло провалилось в салон, левая передняя дверца валялась на дороге метрах в пяти от машины. «Мерин» возвышался над крохотной машинкой, горбилась выгнутая крышка капота, край полуоторванного переднего бампера царапал асфальт.

– Туда нельзя. – Путь Стасу преградил молодой серьезный дэпээсник в кислотно-зеленом жилете, надетом поверх синей формы.

– Там моя жена. – Попытка обойти инспектора не удалась, серьезный юноша в форме раскинул руки в стороны и шагнул навстречу Стасу. Охнул коротко и согнулся от удара в живот, уронил с головы фуражку, но успел сдавленно проорать что-то невразумительное. Блестящее крыло новенькой красной машины было уже близко, оно сияло чистотой. Стас смотрел на яркие диски-ромашки на заднем колесе и все никак не мог заставить себя повернуть голову вправо. Там, в черно-серой мешанине пластика, он заметил много бурых, уже засохших пятен, а на заднем сиденье лежала белая, с золотой цепочкой сумка. Марина купила ее недавно на распродаже и долго хвасталась перед подругами. Стас посмотрел на оскаленную беззубую морду «мерина», на груду красных обломков у него под «носом» и отвернулся. Потом сделал шаг, еще один, вытянул руку, чтобы коснуться крыши «Ситроена», но его рванули назад, потащили прочь, к обочине.

– Тебе же сказали – нельзя! – рычал кто-то на ухо. – Куда прешь, стой тут, или я тебя оформлю…

– Я тебя сам оформлю! – дернулся Стас, но бесполезно: его держали двое, и держали крепко. А со стороны газона на обочине к ним уже бежали люди – один, в клетчатом пиджачке и узких брючках, следом торопился низкий и плотный, с камерой наперевес.

– Вы – родственник?! – прокричал тот, в пиджачке. – Отлично, у нас сейчас прямой эфир, вы очень удачно подъехали! Итак, что вы можете сказать нашим телезрителям? Как прокомментируете произошедшее? Намерены ли вы подавать в суд и требовать возмещения ущерба? – орал гладко выбритый тощий корреспондент, в экстазе подпрыгивая на месте и размахивая микрофоном перед лицом Стаса.

– Пошел ты! – Он попытался отмахнуться, привстал на носки, чтобы рассмотреть, что там делается за спинами дэпээсников и группы немногословных людей в штатском. Они побродили вокруг «мерина», сфотографировали что-то, потом двинулись к «Ситроену». Здесь никто не задержался – пара снимков, быстрый осмотр, кто-то пнул «цитрон» по заднему колесу, и группа на двух машинах уехала прочь.

– Насколько мне известно, женщин в машине было две, – продолжал наседать на Стаса юноша в клетчатом, – и одна из них – ваша жена. Что вы чувствуете сейчас, что планируете предпринять после похорон?

Реакция у корреспондента оказалась отменная, кулак прошел в сантиметре от его виска. Стас удержался на ногах, равновесия не потерял и чуть пригнулся перед следующим броском. Тварь в клеточку закрывала ему обзор – к развороченным машинам уже подъезжал эвакуатор, а гнусное прилизанное существо не желало убираться с дороги. Впрочем, соображалка у него оказалась на месте, с расспросами к Стасу он больше не лез, сосредоточился на очевидцах.

– Зачем? – заорал Стас на инспекторов и бросился к эвакуатору. – Что вы делаете? Их же трогать нельзя, прекратите…

Гайцы покосились на него и дружно отвернулись. Да еще и голос подвел, сорвался, сведенные, как судорогой, мышцы ослабли, и Стас еле-еле смог добраться до своей брошенной «Тойоты». Теперь время еле тащилось, подобно дряхлому старику, шаркающему по коридору богадельни, – стрелки наручных часов дрожали и неохотно ползли вперед. Стас вцепился в руль, положил подбородок на руки и прикрыл глаза. Пока растащили, погрузили и увезли машины, пока подобрали с проезжей части обломки автомобиля, пока убирали заграждения, прошла, казалось, целая жизнь. Силуэты зданий, деревьев и машин расплывались перед глазами, дробились, дымка сгустилась, потемнела, стала похожа на пепел. К горлу подступила тошнота, лицо и ладони стали липкими и влажными, перед глазами потемнело, и Стас не сразу заметил подошедшего к «Тойоте» уставшего инспектора.

– Ты поезжай домой, отоспись, – посоветовал он, – а завтра с утра вот сюда позвони и сюда. – Он подал Стасу через открытое окно исписанные обрывки бумаги и пояснил: – Это группа разбора, а здесь узнаешь, куда жену твою увезли, когда экспертиза, потом вещи заберешь. Сегодня даже не пытайся, поздно уже. Давай-давай, поезжай. – Он дождался, когда Стас заведет двигатель и отъедет.

Брошенный на заднем сиденье мобильник надрывался на все лады, трезвонил, не переставая. Стас прикусил нижнюю губу и сосредоточился на одном – держать дистанцию и следить за светофорами. Но пропустил свой поворот, проехал еще два перекрестка и развернуться смог только на третьем. От напряжения дрожали руки, перед глазами колыхался клок сизого тумана, застилал дорогу. «Не могу больше!» Стас повернул вправо, проехал немного по тихой улице и остановился. Надо купить воды и передохнуть, посидеть, закрыв глаза, собраться с мыслями. И заткнуть, наконец, чертов телефон, сил больше нет слушать его вопли. Мобильник словно подслушал его мысли и запиликал с новой силой.

Номер был незнакомый, звонили с городского. Стас с минуту смотрел на моргающий дисплей и не выдержал.

– Слушаю, – через силу выговорил он, но услышал только шорох бумаг и отдаленные голоса, эхом разносившиеся по гулкому помещению. – Говорите! – уже нетерпеливо повторил он и приготовился нажать «отбой», когда услышал уставший женский голос.

– Наконец-то, – выдохнула она, – два часа до вас дозвониться не могу. Завтра, с десяти до половины четвертого, можете забрать тело. Если срок хранения больше суток, то платно, прейскурант в морге есть, можете ознакомиться.

– Что – с десяти до половины четвертого? – переспросил Стас. – Почему завтра? А экспертиза? А…

– Какая экспертиза?! – уже раздраженно воскликнула женщина. – И так все понятно! Инфаркт у него был, мгновенная смерть, врач засвидетельствовал. Реанимация не помогла…

– Инфаркт? – Стас зачем-то вышел из машины, привалился к задней дверце и вцепился свободной рукой в волосы. – Инфаркт? У кого?

– Вы – Нестеров Станислав Андреевич? – неуверенно уточнила тетенька сразу ослабевшим голосом. – А Нестеров Андрей Михайлович – ваш отец?

– Да… – Уже стемнело, светились окна домов, включилось уличное освещение. Стас смотрел то на свою застывшую тень, то на яркую подсветку салона красоты на другой стороне проспекта.

– Ну вот, я же говорю вам, – оживилась женщина, – инфаркт. А забрать можете завтра. С десяти до половины четвертого. Все, молодой человек, мне некогда, меня больные ждут.

Из трубки раздались короткие гудки, а Стас все держал телефон, слушал их, как метроном, как реквием. По только что оборвавшейся жизни двоих людей и повисшей на тонкой, едва заметной ниточке третьей. «Так не бывает, – крутилось у него в голове, пока он ехал по темному городу к больнице. – Так не бывает. Это не со мной. Это ошибка, две ошибки. Пожалуйста!»

Ошибки не было. Вход в отделение давно закрыли, недовольная дежурная медсестра сказала, что она только что заступила на пост и вообще справок не дает. И попыталась захлопнуть перед Стасом дверь.

– Подождите. – Он принялся рыться в карманах костюма, улыбнулся криво и выудил, наконец, две купюры по пятьсот рублей, протянул их медсестре. Женщина молча смотрела на посетителя и часто моргала густо накрашенными ресницами.

– Узнайте, пожалуйста, когда… как… как это произошло. – Руки задрожали, и он едва не выронил деньги.

– Здесь жди. – Медсестра вытащила купюры из его пальцев и захлопнула стеклянную дверь. Стас отошел к окну на площадке, сел на низкий подоконник, уставился на никогда не спящий город. Огни, огни… Неподвижные, яркие и быстрые, едва заметные, скользящие по краю тьмы и света, сливающиеся в реки, исчезающие в общем потоке. Засмотрелся на них, словно заснул с открытыми глазами и не сразу понял смысл обращенных к нему слов.

– В три часа дня, – раздался за спиной равнодушный голос. – Новости посмотрел, ему плохо стало. Сразу не заметили, а потом поздно было.

Стас не оборачивался, он смотрел на отражение в черном стекле – свое и женщины в белом халате. Потом поднялся и пошел по ступенькам с седьмого этажа вниз. Он вышел во двор больницы, сел за руль, оперся локтями на колени и закрыл ладонями лицо. Стало тихо, темно и очень спокойно. Пять минут назад все закончилось для него навсегда, теперь можно никуда не торопиться, никого не ждать, никому не звонить. И его теперь тоже никто не ждет, не спешит навстречу. Рядом завозилось что-то, засопело, ткнулось в бедро. Стас открыл глаза – около машины сидела крупная черная дворняга, принюхивалась и внимательно наблюдала за человеком. Стас посмотрел на часы – половина первого ночи, он и сам не заметил, как заснул в открытой машине.

– Отойди! – буркнул он хриплым со сна голосом, и пес вскочил, отбежал в сторону. Стас захлопнул дверцу, завел двигатель и поехал по пустым улицам домой.

В коридорах Управления было душно и сыро, и Стасу казалось, что он уже третий час сидит в предбаннике. Вернее, не сидит, а бродит туда-сюда от торцевой стены с небольшим мутным окном до узкой лестницы на первый этаж. Чтобы не заснуть, не смотреть в одну точку перед собой, не думать, не вспоминать, не оставаться одному в пустой квартире, сейчас он был готов на что угодно. Даже просидеть здесь еще два, три часа – сколько понадобится, чтобы дождаться следователя. В остальных кабинетах дело двигалось, очередь если и успевала образоваться, то быстро рассасывалась, а на двери с цифрой «14» так и болтался подпечатник с вдавленной в пластилин ниткой.

После бессонной ночи голова была неожиданно легкой и пустой, мысли, эмоции – все потеряло остроту, но не исчезло, а словно подернулось дымкой, похожей на пепел. Поэтому на маленького, с поднятыми почти до ушей плечами старшего лейтенанта, остановившегося у дверей заветного кабинета, Стас сначала не обратил внимания. Потом долго смотрел в обтянутую синей форменной курткой спину и сообразил наконец, что следователь Кормилицын А. В. прибыл на рабочее место. Дверь закрылась перед носом. Стас постучал и толкнул створку.

– Вы ко мне? – Лейтенант уже уселся за пыльный, заваленный бумагами стол, положил перед собой портфель и втянул голову в плечи.

– К вам, – подтвердил Стас. – Я Нестеров. Мне сказали, что дело у вас.

Кормилицын посмотрел в окно, на решетку за ним, кивнул и повернулся к посетителю.

– У меня, – подтвердил он. – И вещи вашей жены тоже у меня. Вот. – Он грохнул дверцей облезлого от старости сейфа, достал черный пластиковый пакет и положил его на груду старых журналов. – Распишитесь.

Из портфеля на свет появилась опись, Стас взял листок, пробежал глазами строчки и потянулся за предложенной ручкой.

– Можете идти. – Кормилицын запихнул бумагу в портфель и включил системный блок компьютера. Надрывно загудел вентилятор, но после пинка успокоился, и в кабинете стало тихо.

Стас заглянул в пакет, положил его на стул и спросил негромко:

– Это все?

– Да, – не глядя на него, кивнул лейтенант, – все. Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела я вынес и отправил в прокуратуру. До свидания.

– Погоди, – Стас оперся ладонями о столешницу, – я не понял: почему отказ? На каком основании? А экспертиза? А схема ДТП? А…

– Обращайтесь к руководству. – Уши Кормилицына скрылись под жесткими погонами, он внимательно смотрел на покрывавший монитор слой пыли, словно читал с черного экрана.

– Обращусь, – пообещал Стас. – Обязательно обращусь! Фамилию и должность мне назови, чтобы я ничего не перепутал.

Апатию и безразличие как рукой сняло, под ребрами словно пружина сжималась – усталость и боль последних суток вот-вот вырвутся наружу. Зато руки не дрожали, строки на листе выходили четкими, только хвосты у букв получались угловатыми, острыми, а стержень рвал бумагу.

– Вот и напишите. – Кормилицын даже откинулся на спинку стула. – А вам подтвердят, что дело закрыто в связи с гибелью виновной.

– Виновной? – Голос снова подвел, и Стас пожалел, что оставил бутылку с водой в машине. В горло ничего не лезло, он не ел со вчерашнего дня, да и не смог бы, даже если бы и захотел.

Кормилицын кивнул и включил наконец монитор. Стас стоял столбом, комкал в руках исписанный лист.

– Кто виновная? Марина? Да я же сам видел съемку в Сети – эта тварь бронированная по встречке топила, Марина уйти в сторону не успела, ей некуда было… Виновная… Ты охренел, лейтенант, она пять лет за рулем, ни одного нарушения… Там дорога, как стекло, ни одной выбоины…

Орать он мог сколько угодно, следователь упорно смотрел то в монитор, то в окно. Пружина под ребрами разжалась и рывком пошла вверх, воздух закончился, и стало темно. Но все быстро вернулось в исходное состояние, только черный пакет валялся на полу, а Стас сидел на стуле. Рядом стоял Кормилицын со стаканом теплой воды в руке.

– Не ори. – Следователь протянул стакан посетителю. – Или я наряд вызову. Пей. – Он вернулся на свое место и снова поднял плечи, нахохлился, как снегирь на ветке. Отвернулся, принялся просматривать документы на экране и говорил еле слышно, словно сам с собой:

– Ты еще спасибо скажи, что дело не завели, тебе с этой конторой век не расплатиться. У того «мерса» бампер сто́ит, сколько я за год зарабатываю. Пострадавший не в претензии, предъявлять тебе ничего не будет. Ты хоть знаешь, кто в том «мерине» ехал?

– Знаю. – Стас поставил пустой стакан на черную папку. – Огарков какой-то.

– Правильно. Это вице-президент нефтяной компании и ехал он на служебной машине с включенным проблесковым маячком. Твоя жена выехала ему навстречу, так в протоколе сказано. Все, иди, мужик, – вздохнул Кормилицын, – я тебе все сказал, все отдал. Иди и не выделывайся. Если жить не надоело.

– Не все. – Два слова дались с трудом, внятно произнести их Стас смог не сразу. – Я тебя понял, только…

– Что только? – уставился на него следователь. – Что тебе непонятно? Иди уже, суда не будет, денег ты никому не должен…

– Я не об этом! – отмахнулся Стас. – Ты сказал: протокол. Будь другом, дай посмотреть. Никто не узнает.

– Для того чтобы ознакомиться с материалами дела, вам необходимо обратиться в прокуратуру, написать заявление, получить резолюцию, – заученно произнес Кормилицын и снова загремел дверцей сейфа. А когда повернулся, на столе перед ним лежала купюра приятно-оранжевого цвета. Кормилицын на всякий случай поднял плечи и положил руки на колени.

– Пожалуйста, – повторил Стас, – никто не узнает. Я не скажу. Я должен знать, как Марина… Мне очень надо. Пожалуйста…

– У тебя десять минут. – Лейтенант вытащил из портфеля скоросшиватель, положил его на стол, прихватил деньги и вышел из кабинета. Стас схватил папку, развернул ее: схема аварии на двух склеенных листах, маршруты следования обеих машин, показания очевидцев. «Автомобиль «Ситроен» под управлением 25-летней жительницы Москвы выехал на полосу встречного движения и столкнулся с «Мерседесом», принадлежащим нефтяной компании». Стас наскоро прочел текст, перевернул страницу.

«Вела транспортное средство, превышая установленный в г. Москве скоростной режим. При совершении маневра не убедилась в его безопасности. Не приняла возможные меры к снижению скорости, вплоть до остановки транспортного средства, хотя такую возможность имела. – Стас рванул папку к себе, задел рукавом ветровки стакан, тот упал и покатился, расплескивая по полу воду. – Совершила столкновение с автомобилем марки «Мерседес» гос. номер… В ходе расследования установлено, что водитель автомобиля «Ситроен» совершила преступление, предусмотренное…» Стас привалился к стене, вытер ладонью взмокший лоб.

«Бред, полный бред, она в левый ряд редко совалась, даже на пустой дороге». Он глянул на часы и открыл следующий лист.

«Комплекс повреждений, установленных при исследовании трупа Н., имеет признаки прижизненного происхождения и возник от ударного воздействия со значительной силой тупых твердых предметов с преобладающей контактировавшей поверхностью…» Стас пробежал глазами выводы эксперта, остановился на последних строках:

«Смерть гр-ки Н. наступила от тяжелой черепно-мозговой травмы и травмы грудной области. Как каждое из этих повреждений, так и их совокупность могли явиться причиной смерти Н. Повреждения, обнаруженные у Н., являются опасными для жизни в момент причинения и по этому признаку квалифицируются как тяжкий вред здоровью. Между причиненными повреждениями и смертью Н. имеется прямая причинно-следственная связь…»

– Вот! – рявкнул Стас на вернувшегося лейтенанта. – Вот, читай: прямая причинно-следственная связь! Чего тебе еще надо, чтобы завести дело! Эта сволочь должна ответить по закону…

Кормилицын вырвал у Стаса папку и пихнул ему в руки пакет. Сам бросил скоросшиватель на стол и повернулся к посетителю:

– По какому закону? Ты сам соображаешь, что говоришь? Иди отсюда, успокоительного выпей или водки – что тебе больше нравится. Сама виновата – выехала на встречку, получила в лоб, вот тебе и связь! Давай, проваливай! – Он открыл дверь и мотнул коротко стриженной белобрысой головой в сторону темного душного коридора.

Стас вышел из кабинета, остановился на пороге, наклонился к уху Кормилицына и произнес негромко:

– Это все брехня от первого до последнего слова. Он убил ее, этот Огарков, мою жену и Машку, а сам свалил с места ДТП. Но я его достану, будь уверен! Обязательно достану! Но мне сначала двоих похоронить надо.

До дома он добрался поздно вечером, долго бродил в темноте по пустой квартире. Потом поставил чайник, вернулся в коридор. В ванной свет включить все же пришлось, отблеск упал на черный бок пакета. Этот момент Стас откладывал целый день, вернее, просто было не до него. Слишком много всего – звонки, соболезнования, переговоры с родителями Марины, хлопоты о могиле отца. Удалось договориться, чтобы его положили рядом с матерью и дедом, могильщики буквально выкручивали руки, требуя денег за каждый взмах лопатой. «Капаем магыла» – от этой таблички, прибитой к столбу у въезда на кладбище, пустота внутри стала горячей, липкой, желудок отозвался спазмом, голова болью, и Стас был готов отдать любые деньги, чтобы все поскорее закончилось.

Зато сейчас у него полно времени, надо чем-то занять себя, отвлечь до завтрашнего утра, когда круговерть начнется по новой. В землю лягут сразу двое, а послезавтра… Стас сел на край ванны, расстегнул «молнию» на белой сумке. Косметичка, ключи на брелке, кошелек, мобильник с севшим аккумулятором, документы, помада, россыпь мелочи… Стас по очереди достал их из сумки, повертел в руках и убрал обратно. На кухне засвистел чайник. Стас выключил газ, налил полную чашку кипятка и вернулся в ванную. Все это надо отдать родителям Марины, ему это ни к чему. Или убрать подальше, чтобы потом, через год или больше, достать, вспомнить… Дожить бы. Да только зачем теперь?

Стас держал в руках небольшой белый конверт из плотной бумаги – он выпал из тонкой брошюрки. Открыл его, достал карточку и пригляделся к строкам, написанным мелким острым почерком, но ничего не понял. Термины, цифры перемежались обычными, человеческими словами. Стас поднес листок к глазам, но так и не смог разобрать смысл написанного. Зато разглядел дату – под пятью предложениями стояло вчерашнее число. Оборотную сторону медицинской формы заполнял кто-то другой, здесь все читалось отчетливо, так отчетливо, что не помешал ни померкший свет, ни сгустившийся перед глазами туман. «Диагноз: беременность четыре недели, полноценная, патологии не выявлено». И направление в женскую консультацию для постановки на учет, выданное на имя Нестеровой Марины Викторовны. На черно-белый, как штрихкод, квадратик распечатки Стас глянул только один раз, убрал его в сумку и ушел на кухню. И сидел перед окном почти до утра, слушая, как шумит начавшийся сразу после полуночи дождь.

Он лил целый день – ровный, монотонный, с серого низкого неба. Оскальзываясь на мокрой траве, Стас подошел к краю могилы, бросил в нее цветы. На обитую бордовой тканью крышку гроба полетели комья мокрой земли, и над могилой за несколько минут вырос аккуратный холмик. Сверху воткнули деревянный крест с фотографией отца и двумя датами под ней. Стас перекрестился, развернулся и зашагал к воротам кладбища. Зонт он бросил на заднее сиденье «Тойоты» рядом с букетом из восьми крупных снежно-белых роз, любимых цветов Марины. Сведенные, как судорогой, скулы, головная боль, звон в ушах уже стали привычными, и Стасу казалось, что исчезни они, и он без сил упадет на ровном месте. Боль подгоняла, не давала остановиться, заставляла действовать. Идти, бежать, ехать – все, что угодно, только не стоять на месте. И он ехал так быстро, как мог, но не успел – две мелких аварии надежно перекрыли проспект, поток машин еле полз, повинуясь жестам мокрого злого регулировщика.

К маленькой кладбищенской церкви Стас бежал, не обращая внимания на взгляды шедших навстречу людей. «Плевать!» Он прижал к груди мокрый букет, свернул по дорожке вправо и перешел на шаг. Первым, кого он увидел, был отец Марины – невысокий жилистый человек в черном костюме стоял на широком крыльце и смотрел в небо. Потом повернулся, прищурился и двинулся Стасу навстречу.

– Сволочь! Скотина! Ты даже сегодня не мог по-человечески. – Коротышка вцепился обеими руками в лацканы пиджака зятя. – Мерзавец! Даже сегодня…

Тесть тряс Стаса, как щенка, за шкирку и твердил одно и то же монотонным голосом. В нем не было ни злобы, ни ярости, просто жуткая усталость и отчаяние, приправленные горем.

– Не надо, Виктор Леонидович. – Стасу удалось вырваться. – Не надо так. Я отца хоронил, потом в пробку попал. Простите меня, пожалуйста.

Он обошел обессилевшего, опустившего руки тестя и направился к дверям церкви. Из-за приоткрытой створки пахло ладаном и слышался напевный речитатив молитвы.

– Сегодня же убирайся из моей квартиры! Сегодня же! Если завтра найду тебя там – сам выкину! – выкрикнул из-за спины отец Марины.

– Хорошо, – не оборачиваясь, согласился Стас и вошел в церковь.

Закрытый гроб несли ему навстречу. Стас посторонился, пропустил мать Марины, даже не взглянувшую на зятя, заплаканную старшую сестру жены и двух перепуганных племянниц. Девчонки узнали Стаса, одна попыталась сказать ему что-то, но мать дернула ее за руку, и девочка отвернулась.

– Ты сволочь, Нестеров! – произнесла вполголоса сестра Марины. – Почему ты отпустил ее одну? Как ты мог, ты же знал, что она… – И она с ненавистью глянула на Стаса такими же зелеными, как у Марины, глазами.

– Я не знал. Она не сказала мне. Не успела…

Но оправданий никто не слушал, на его слова обращали внимания не больше, чем на вой ветра в верхушках голых деревьев. Глухой стук земли по светлой крышке гроба, и все. Он ушел первым, чтобы не слышать ни рыданий, ни проклятий в свой адрес.

На переезд ушло еще два дня. Стас забрал из квартиры все, что могло напомнить о нем родственникам Марины. Кое-как разместил вещи в старой отцовской однушке, пристроил машину на платную парковку, купил в магазинчике во дворе продукты и вернулся в квартиру. Облезлые бумажные обои, древняя люстра с разбитым плафоном, волнистый линолеум в коридоре – старик упорно отказывался делать ремонт. «Вот помру, тогда делай тут все, что захочешь!» Время пришло, да только зачем теперь все это? Сладкий чай и упаковка со снотворным – вот все, что ему нужно. Стас проглотил таблетку и свалился на диван, но забытье не приходило, мысли оказались сильнее, крутились в голове, не давали отключиться.

Заявление в суде приняли без проблем, зарегистрировали, записали телефон. Даже предложили услуги адвоката, Стас согласился. Но звонков не было, предложений пока не поступало. В горло по-прежнему ничего не лезло, кое-как ему удавалось сжевать за день пару бутербродов – и все. Понимал, что на чае долго не протянуть, но пересилить себя не мог. Вот и результат – стучит сердце, колотится в висках кровь, словно не снотворное принял, а баночку энергетика выпил. Странный эффект. Может, в аптеке что-то напутали?

Нет, с таблетками все было в порядке. Стучали в дверь. Негромко, но настойчиво, даже требовательно. «Звонок же не работает». Стас сполз с дивана, натянул джинсы. Ремень нужен, он скоро их потеряет прямо на ходу. Подвернул пояс, набросил на плечи футболку и поплелся в коридор.

– Кто? – В глазок ничего не разглядеть, маячит кто-то, стоит вплотную к двери. И вроде один.

– Вы Нестеров Станислав Андреевич? – деловито поинтересовались с той стороны.

– Да, – помедлив, отозвался Стас. – Что вам нужно?

А сам все старался припомнить, кому он говорил о смене места жительства. Получалось, что никому, о переезде не знал даже Саня Черезов, хоть и звонил по три раза на дню, узнать, как дела и не надо ли чего.

– Я действую по поручению своего клиента в ваших интересах. Нам надо поговорить, – ответили из-за двери.

Хрен редьки не слаще: какой клиент, какие интересы? Или это обещанный адвокат? Они что, теперь с визитом на дом приходят?

Стас приоткрыл дверь, уставился на посетителя. Гость был ему ростом до плеча, крепкий, плотный, с круглой физиономией под загорелой лысиной и тонкой полоской усов над сочными яркими губами. Смотрел не снизу вверх, а как на равного, даже с превосходством, сразу давая понять, кто тут хозяин.

– Вы кто? – начал Стас, но гость молча перешагнул порог, огляделся в темном тесном коридоре.

– Где мы можем поговорить? – осведомился «адвокат». – Зовите меня Бирюков Евгений Николаевич, я представляю концерн «Мега-Ойл».

– Сюда проходите. – Стас захлопнул дверь и пошел в кухню. Представитель убийцы вошел следом, скептически осмотрел крохотное помещение и угнездился на табуретке рядом с холодильником.

– Присаживайтесь, – предложил он Стасу, указывая на соседний табурет. А сам брезгливо провел пальцем по чистому облупленному пластику стола и положил на него небольшой плоский портфель из мягкой коричневой кожи.

– Я постою. – Стас привалился к стене у двери, подтянул джинсы. Бирюков оглядел собеседника, закинул ногу на ногу и заявил:

– Нам известно, что вами написано заявление в суд. Хочу сказать, что ваше дело заведомо проигрышное и вы ничего не добьетесь.

– Почему это? – поинтересовался Стас. Таблетки подействовали, голова начала кружиться, и слова Бирюкова он воспринимал с трудом, как под наркозом.

– Объясню. – Представитель сменил позу, смахнул с носка лакированного ботинка невидимую пылинку и заговорил резко и отрывисто: – Родственники погибшего не имеют права возражать против закрытия уголовного дела, если следствие считает виновным погибшего. Ваша жена нарушила Правила дорожного движения, выехала на встречную полосу и спровоцировала ДТП. Следствие признало ее виновной, в связи с ее смертью дело прекращено…

– В связи с их смертью, – поправил Бирюкова Стас. – Их было двое.

– Да, там была еще одна женщина, – досадливо поморщился «адвокат», – но это к делу не относится…

– Ты не понял. – Стас отклеился от стены и уселся на табурет, посмотрел на матовую лысину гостя, попытался заглянуть в черные крохотные глазки, но безуспешно. Голова стала легкой, пружина под ребрами исчезла, только язык ворочался с трудом, как у пьяного.

– Ты не понял, их было двое – Марина и ребенок. В ней был мой ребенок, сволочь. Она бы пешком пошла, на метро поехала, на такси – как угодно, куда угодно, только не на встречку.

Лысина Бирюкова разом взмокла, он вцепился в ручку своего портфеля, открыл его, закрыл, покосился на засохший цветок на подоконнике и невозмутимо продолжил:

– В своем заявлении вы указываете, что причины аварии бездоказательны и фальсифицированы…

– Да, и тебе это прекрасно известно. Тебе и твоему хозяину. Огаркову, если я не ошибаюсь. Можешь передать, что ему придется ответить за их смерти. Пока не знаю как, но я заставлю его это сделать. А теперь пошел вон! Катись, я сказал! – Последние слова дались с трудом. Стас поднялся из-за стола, подошел к мойке и налил в кружку холодной воды. Позади что-то щелкнуло негромко, зашелестела тонкая бумага. Стас отпил глоток и обернулся.

Бирюков занес авторучку над каким-то бланком и пристально смотрел на Стаса.

– Сумму назовите, – произнес представитель. – Ту сумму, которая вас устроит. Я уполномочен решить этот вопрос немедленно, здесь и сейчас. Вы получаете чек, я скажу вам, как вы сможете его обналичить или перевести деньги на свой счет в любом банке. Я даже помогу вам сделать это. И напоминаю, что господин Огарков со своей стороны отказывается от взыскания с вас материального ущерба, причиненного вашей женой… Черт!

Круглые глазки зажмурились, раздался глухой стук – господин Бирюков врезался затылком в холодильник, выронил ручку и принялся тереть мокрое лицо рукавами пиджака. Ручейки бежали по вороту нежно-розовой рубашки, ниспадали по обтянутому дорогой тканью животику на колени и лаковые носки ботинок. Стас наполнил кружку еще раз и вылил ее содержимое Бирюкову на голову.

– Пошел в жопу вместе со своим господином Огарковым, – вяло проговорил он и бросил кружку в мойку. – И побыстрее. Меня от тебя уже тошнит. Катись, или я тебя сам выкину…

Сил осталось ровно на то, чтобы выволочь с кухни хрюкающего и стонущего Бирюкова и дать ему хорошего пинка под зад. «Адвокат», вылетев на заплеванную лестничную площадку, вцепился обеими руками в перила и, повизгивая, что-то бормотал. Потом подхватил с пола свой портфельчик и резво побежал вниз по лестнице, попискивая что-то в телефон.

Стас не выдержал, рассмеялся вслед, но получилось нехорошо – глухо, отрывисто. Как ворон среди ночи прокаркал, но неожиданно стало легче.

– Вот и поговорили. – Стас захлопнул дверь, потащился в комнату, рухнул на диван и закрыл глаза. Но сон не шел, все маячило перед глазами мокрое испуганное рыло Бирюкова, видение не отпускало, не давало отключиться. Стас нашарил на столике рядом упаковку со снотворным, кинул в рот еще одну таблетку, проглотил ее и отвернулся к стене. Это сработало, забытье накрыло его, захлестнуло, унесло в спасительную бездну. И выкинуло на поверхность от звонка мобильника – телефон трезвонил, забытый в кармане пиджака, запертого в шкафу. Стас брел к нему минуты две – пока сообразил, пока поднялся, пока определил направление. Ответил сразу, даже не попытался понять, чей это номер на экране.

– Стас, ты как? – участливо поинтересовался женский голос. – У тебя все в порядке? Может, надо что?

– Нет-нет, нормально, – отказался он от помощи и только сейчас узнал собеседницу. Светка, начальник отдела кадров «ТехноСервиса», тоже когда-то с ним в одном классе училась.

– Спасибо, Свет, все нормально, – повторил он уже осмысленно.

– Понятно, – произнесла она и тут же спросила: – Ты когда придешь? Тут дел накопилось. Или отпуск раньше возьмешь, очередной же у тебя через неделю только…

– Нет, какой там отпуск. – Стас подошел к окну, посмотрел на засыпанный желтыми листьями газон и лужи перед подъездом. – Сегодня у нас что?

– Вторник, – сообщила Светка.

– Завтра приеду, – пообещал Стас, – с утра, как положено. Спасибо тебе.

– Да не за что. Я Сане скажу, что ты завтра выходишь?

– Конечно, предупреди. Все, пока.

Стас отложил телефон и вернулся к шкафу. Завтра надо выглядеть по-человечески – одеться, причесаться. Вот эту рубашку можно надеть, она еще ничего, или эту… Он захлопнул дверцу шкафа, свалился на диван и закрыл глаза. Какая разница – какую? И уже неважно, подходит ли она ему по цвету или нет, кто теперь это оценит?

В кабинете с того дня ничего не изменилось, даже листок с записанным паролем на электронку лежал на месте. Стас включил компьютер, проверил почту, потом позвонил генеральному, но того на месте не оказалось. «Странно, машину я его вроде видел. Или показалось?» Он еще не был уверен сам в себе, поэтому раздумывать по поводу отсутствия Сани Черезова в офисе не стал. Нашел папку с отчетом, открыл и попытался сосредоточиться на цифрах. Это здорово помогло, отвлекло от тяжелых мыслей, заглушило грызущее чувство вины и собственной беспомощности. И все было хорошо до тех пор, пока в коридоре не завыла сигнализация и жутковатый голос «железной девочки» не пригласил всех пройти на выход.

– Станислав Андреевич, пожарная тревога! – придушенным от страха голосом сообщила секретарь.

– А, ерунда, закоротило что-то, – Стас даже не поднял головы от документов, – сейчас все поправят. Так что без паники!

Но секретарь не отставала:

– Нет-нет, это настоящая тревога, горит что-то! – в ужасе прошелестела она. – Нам всем сказали выйти, и бухгалтерии тоже!

А вот это уже серьезно – этих теток с места не сковырнешь, если только вместе с компами и чайником. Похоже, где-то задымление, вот сирена и надрывается. Может, покурил кто-то под датчиком, а тут шухер до небес. Но деваться некуда.

Стас быстро шел по коридорам, кивками отвечал на приветствия и все высматривал в толпе грузного Черезова. Но напрасно – генеральный выбрал удачный денек, чтобы прогулять работу. Перед офисом собралось много народу, Стас обошел их и уселся в свою «Тойоту». Покрутил ручку настройки магнитолы, пролистал телефонную книгу в мобильнике. Глухо, пусто и тихо – ни звонка, ни эсэмэски, все словно вымерли. Ладно, надо возвращаться, вникать в работу, все равно больше ничего не остается.

Сигнализация умолкла, и толпа перед офисом быстро начала редеть. Стас вошел в здание одним из последних, приложил пропуск к датчику на турникете. Но зеленая стрелка не появлялась, диод упорно горел красным светом.

– Да что такое! – Стас крутил кусок белого пластика и так и этак, но без толку.

– Открой! – крикнул он охраннику, но тот отвернулся и поднял телефонную трубку. Произнес в нее что-то и вышел из стеклянной будки.

– Вон там подождите, – не глядя на Стаса, произнес угрюмый мужик в чоповской форме и ткнул пальцем в сторону комнаты для посетителей и курьеров – крохотного закутка без окон и дверей.

– Чего подождать?! Ты там не обалдел?! – рявкнул Стас. – Открывай давай! У меня пропуск сдох, не видишь, что ли! Я сейчас себе новый сделаю!

– Не сдох, а заблокирован, – перебил его охранник и убрался на свой пост. Стас только открыл рот, чтобы спросить, в чем дело, когда услышал грохот каблуков по лестнице. По ступенькам боком осторожно спускалась толстая Светка, в руках она тащила какие-то папки, документы в прозрачных файлах и пакет в веселенький голубенький цветочек.

– Пойдем, – не глядя на Стаса, произнесла она, – в приказе распишешься, и я тебе трудовую отдам. Деньги на карточку получишь, может, уже сегодня придут.

И тяжело затопала впереди, ввалилась в комнатенку и свалила поклажу на стол.

– Здесь, теперь здесь и вот здесь, – ткнула она пальцем по строкам, указывая Стасу, где поставить подпись, и принялась поправлять кофточку с блестками.

Приказ об увольнении «по соглашению сторон» был датирован сегодняшним числом. Стас ухмыльнулся, глядя на каракули Черезова. «Вчера подготовили? Или сегодня? Не знали точно, когда приду». Он откинулся на задних ножках стула, привалился к стене и заявил, чувствуя, что губы сами растягиваются в улыбке:

– Я это не подпишу. Я не согласен.

– Не согласен – уволим по статье! – огрызнулась Светка. – За появление на рабочем месте в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Или того и другого сразу.

«Снотворное – это наркотик или нет?» – прикинул он, продолжая улыбаться. Сегодня была первая ночь, когда он спал без таблеток, ну, во всяком случае, первую ее половину. А потом до утра в потолок глядел и поднялся в пять утра, чтобы хоть чем-то заняться.

– Валяйте, увольняйте. – Стас продолжал раскачиваться на стуле, рассматривая взбешенную Светку.

Она обиженно сопела напротив и прижимала папки к могучей груди. А еще два года назад кадровичку ветром мотало, когда мыкалась по бюджетным лавочкам, да еще и после развода с мужем с двумя пацанами на руках. Стас ее сам тогда сюда привел, убедил Черезова новую единицу в штатное расписание ввести и взять одноклассницу на должность инспектора отдела кадров. Светка даже потом «отблагодарить» его пыталась, намеки разные делала и на таран перла, но он уже с Мариной встречался, потом свадьба, потом…

– Ну что? Чего молчишь?

Стас вскочил, прошелся по каморке, врезался бедром в угол стола и зашипел от боли.

Светка молча следила за ним и теребила толстыми короткими пальцами волан на вырезе блузки.

– Стас, ну зачем ты так… – начала было она воспитательную беседу, но Стас перебил ее:

– Не твое дело. Тебя, Сашки и любого другого это не касается. Это мое личное дело. Хотите увольнять – увольняйте, только… – Он снова плюхнулся на стул и посмотрел Светке в глаза. Та заморгала и принялась перебирать бумаги, в папке среди них Стас заметил свою трудовую книжку.

– Сколько вам пообещали… за меня? – спросил он негромко. – Интересно очень. И кто? Ко мне лысый приходил, лупоглазый, с наглой мордой. А к вам?

– Я не знаю, не видела, – прошептала, глядя в сторону, Светка, – с ними Саня разговаривал. Потом меня вызвал, велел приказ подготовить. А сам смылся, сказал позвонить, когда все закончится. Нам же заказ большой сделали и деньги вперед перевели, почти половину! Монтаж пожарной сигнализации в подсобных помещениях нового офиса «Мега-Ойл». Архив, комната для персонала, лифтовые и все такое. Контракт подписали, как только Сашка им пообещал тебя убрать, – в запале выболтала Светка коммерческую тайну.

Стас молчал, начальник отдела кадров шуршала бумагами, за дверью прогуливался охранник.

– Ты же сам все понимаешь, – снова заговорила Светка, но уже тихо и зло, словно отчитывала его, как неразумного ребенка. – Жаль, что так получилось, но ты сам виноват. Да, трагедия, да, Марину жалко. Но ее не вернешь, и она сама виновата, что на встречку выехала, сама! И ты хорош, тебе помочь хотели, а ты…

– Света, Марина беременная была, я потом узнал, – перебил ее Стас, и в комнатенке стало очень тихо, так тихо, что стало слышно, как звонит телефон на втором этаже офиса.

– Да ты что! – прошептала Светка. – Ужас какой! Боже мой, Стас, какой ужас! – Она захлюпала носом, деликатно высморкалась в бумажный платочек и зашептала, вытаращив круглые карие глазки: – Стас, не лезь в это дело, прошу тебя, не надо! Им человека убить, что…

– Я знаю, – усмехнулся в ответ он, – можешь мне не говорить. Ладно, ребята, я за вас рад. Работайте, а я пойду, воздухом подышу. Да не реви ты, что с тебя взять, дура подневольная.

Он поднялся со стула, взял пакет, заглянул внутрь. Все на месте – веревки, обвязка, карабины. Вот и славненько.

– Стас, ты ешь хоть что-нибудь? – сквозь слезы проговорила Светка. – На тебя же смотреть страшно. Ты как зомби, так нельзя.

– А я и есть зомби. Я умер, только этого пока никто не видит.

«Все, хватит!» Он бросил пропуск на стол, пинком распахнул дверь и вышел из каморки.

– Подожди! – Светка выбежала следом. – Постой!

– Я не буду это подписывать, – не оборачиваясь, предупредил Стас.

– Тогда денег не получишь, – прошипела Светка за его спиной.

«Подавитесь!» Он бросил пакет на заднее сиденье «Тойоты» и сел за руль. Дворники скользили по стеклу, разгоняли воду, неприятно шуршал прилипший к стеклу березовый лист. Стас завел двигатель, вырулил с парковки и не торопясь поехал к дому отца.

Две недели – шесть собеседований, и все как под копирку. Тесты, анкеты на трех листах, одинаковые вопросы, делано-вежливые улыбки менеджеров по персоналу. «Мы вам перезвоним» – все встречи заканчивались одной фразой. Но итог был предсказуем – телефон молчал, не отвечали даже те, кого Стас полтора десятка лет считал друзьями. Или мычали что-то невразумительное: кризис, падение продаж, сокращения. Впрочем, предлагались и другие варианты: подождать пару месяцев, перезвонить на недельке и остальное в том же духе. Стас вежливо прощался, от расспросов «как сам?» уходил и… стирал из телефонной книги очередное имя. До тех пор, пока список не оказался пуст.

Время остановилось, он замечал смену дня и ночи, чувствовал голод, жажду, но все потребности перебивал сон. Тяжелый, без сновидений, он стал наркотиком и спасением одновременно. Как и ноутбук – перед монитором Стас проводил все свободные часы. А их теперь было в избытке – в гробовой тишине квартиры отчетливо раздавался стук клавиш и щелчки мыши. «Мы созданы, чтобы энергию природных ресурсов обратить во благо человека. Способствовать в регионах деятельности концерна, долгосрочному экономическому росту и социальной стабильности…» – шептал Стас, прикрыв глаза. Подойди, толкни в плечо в любое время дня и ночи, спроси: а в чем, Станислав Андреевич, состоит миссия концерна «Мега-Ойл»? Что вам известно об ее истории? О социальной политике? – ответит без запинки, как на экзамене по матанализу в университете. Про биографии господ из совета директоров и говорить нечего – даты, должности от зубов отлетают. Особенно жизнеописание этого красавца – высокий, поджарый, с короткими светлыми волосами, зачесанными на загорелый лоб, – Огарков Анатолий Сергеевич, первый вице-президент по экономике и финансам собственной персоной. Родился, учился, женился – вся информация тщательно выверена, причесана, разложена по полочкам. И фотогалерея наличествует: Огарков в детском доме, Огарков на заводе в окружении улыбчивых рабочих, Огарков и попы, Огарков и жена. Ростом мужу до плеча русоволосая особа с пухлыми щеками представала всегда в одной ипостаси: на голове скромный платочек, одета во все длинное и прямое скучных цветов, стоит, глазки закатив, в одной руке свечка, другая занесена для крестного знамения. Огарков не отстает, свечку держит двумя пальцами, смотрит на огонь. Другой рукой трет глаза, словно слезы утирает, от умиления, не иначе.

«К ним, что ли, на собеседование сходить? – усмехнулся Стас, просматривая сайт компании. – Вот отличная должность – «начальник группы внедрения перспективных решений». Я им внедрю, пожалуй. Или вот: «Специалист группы тестирования», и условия прекрасные – оклад, премия, годовой бонус… Суки!»

Когда экран застилала мутная дрожащая пелена, а глаза резало так, словно в них насыпали песка, Стас выключал ноутбук и ложился спать. Вырубался мгновенно, вставал разбитый, с гудящей головой и плелся в ближайший магазин. Дальше день катился по обычной колее – завтрак, он же обед под шум дождя и ветра за окном и ночное бдение перед монитором в полной тишине и одиночестве. Время замкнулось в кольцо, новые сутки не отличались от прошедших, и Стас сам не помнил, в какой день (или ночь) он набрал в поисковике запрос «способы самоубийства».

Сеть предложила шесть миллионов ответов, осталось лишь выбрать один из множества вариантов. Отравление, повешение, выстрел в голову, выстрел в сердце, перерезание вен – все не то, все грязно, тошнотворно и не дает гарантии стопроцентного результата. Рука дрогнет или дозировку не рассчитал – и все, привет, ты растение до конца жизни. Нет, здесь надо хорошенько подумать, все предусмотреть, все взвесить. Голова стала ясной, хаос мыслей исчез, сменился сеткой аналитической таблицы. И к рассвету дождливого дня Стас уже знал, что ему делать, это будет последний полет, последний прыжок в никуда. Осталось только определиться с местом и временем. Да и ждать уже нечего – за неделю ни одного звонка, деньги на исходе, остатки сил тоже. Можно даже завещание не писать, все равно эту халупу и мокнущую под окном «Тойоту» оставить некому. Если только заправить машину на последние и врезаться на полной скорости в здание нового офиса «Мега-Ойл». А вдруг бак не взорвется? Нет, так не пойдет, нужно наверняка…

Решение созрело, оформилось, в жизни появилась цель. И сразу стало легче, теперь он точно знал, что будет дальше, и торопился. Привел в порядок квартиру, выкинул хлам, даже окна зачем-то вымыл и полил полудохлую пальму в горшке на кухонном подоконнике. Вернулся сон, аппетит и даже зазвонил мобильник. Правда, это оказался оператор из банка, сообщил, что срок действия карточки закончился, и если господин Нестеров желает…

– Спасибо, не надо, – бодрым голосом отказался Стас от услуг банка. – И вам всего хорошего, девушка. Было приятно иметь с вами дело.

Вот, собственно, и все, все счета закрыты, долгов после себя он не оставит. Банк вычеркнет его фамилию из списка клиентов, а менты, чуть позже, – из списка живых. Надо пройтись и все еще раз обдумать, прокрутить в голове алгоритм действий. На ходу думается особенно хорошо, да и погодка что надо – мелкий дождь и ветер, все условия для променада.

Закрываясь от ветра, Стас поднял воротник куртки, запихнул руки в карманы и пошел по старому району мимо уцелевших пятиэтажек. Здесь он мог гулять с закрытыми глазами, каждый поворот дороги, каждый дом он помнил с детства. Нахлынули на миг мысли об отпуске, о пропавшем билете и улеглись мгновенно, такие же пустые, никчемные, как воспоминания о школьных оценках. По тротуару Стас прошел мимо подъездов нового дома и направился к крохотному скверу посреди стиснутого каменными башнями дворика. Ни детей, ни собачников поблизости – дождь и ветер разогнали всех. Несколько чахлых деревьев, бурые листья на желтой траве, мокрые лавочки – Стас прошел мимо и направился к арке у въезда во двор. Навстречу лихо вырулила «Шевроле-Нива», подняла из лужи фонтан брызг и влетела передним колесом в яму. Стас взял правее, чтобы обойти машину, и остановился в последний момент. С той стороны пролета что-то с жутким тихим треском рухнуло на асфальт и осталось лежать посреди дороги – длинное, темное и живое. Оно шевелилось, стонало и странно булькало, рядом с тем местом, где была голова, неторопливо собиралась черная лужа, в ней лежало что-то белое и острое, расколотое на множество частей. Стас прислонился плечом к стене и смотрел, не отрываясь, на то, что осталось от человека. А тот жил – на инстинктах, на рефлексах, хрипел, плевался, его руки были странно вывернуты, из-под манжет куртки торчали белоснежные обломки костей, по луже у раздутой, как мяч, головы расходились круги от дождевых капель.

– Мать твою! – простонал кто-то за спиной. – Это ж он на мою машину мог, вот урод, дебил конченый…

Стас обернулся – за его спиной подпирал стену тучный бледный дядька лет под пятьдесят. Он непрерывно матерился сквозь зубы, терзал в волосатых пальцах мобильник и свободной пятерней зачесывал на затылок редкие волосенки.

– Кто это? – зачем-то спросил мужика Стас.

– Наркоман, наверное, – отозвался тот, – полетать решил. Уже второй раз за полгода. Там, на одиннадцатом этаже, «крокодил» варят, взрывались два раза, потом один выпал, теперь второй. Задолбали…

Тот, на асфальте, приподнялся над лужей, голова свесилась, как у сломанной игрушки, мотнулась, раздался жуткий надрывный кашель, черная, с белыми осколками, лужа росла на глазах. Стас не выдержал, развернулся и рванул через сквер к магазину и обратно, вдоль строя пятиэтажек к себе. Завыли за спиной сирены, мелькнул в темных стеклах синий свет от проблесковых маячков, но Стас уже промчался мимо магазина, влетел в свой подъезд, взбежал по лестнице, ввалился в квартиру. Первым делом ринулся в душ, потом в кухню, сел на подоконник и уставился в темное окно во двор, на свою машину внизу и на себя, на свое отражение. «Нет, сволочь, нет. Хрен ты угадал, паскуда, я умру, обязательно умру, но не так. А жить я буду, пока жив ты. И я достану тебя, пока не знаю как, но достану. А дальше все равно, мне наплевать на все, что будет дальше!» Прорвалось наконец, осенило, дало подсказку нечто, виденное у арки. Стас принес из комнаты ноутбук, включил модем и первым делом зашел на сайт «Мега-Ойл». О, да здесь обновление! Полюбопытствуем.

«Мы рады сообщить вам, что сбылась наша общая мечта – примадонна оперной сцены согласилась дать единственный концерт в Москве. Благодаря усилиям первого вице-президента по экономике и финансам господина Огаркова переговоры завершились успешно. Дива даст концерт в Москве через два месяца. Билеты можно приобрести…» Стас крутанул колесико мышки, страница поползла вниз. Отлично, это еще не все:

«Я несказанно рад, что мне удалось привезти ее в Москву. Да еще и в день рождения моей супруги. Мы с ней давние поклонники таланта певицы и с нетерпением ждем ее выступления. Я обязательно буду на этом концерте…» Короткое интервью завершала фотография Огаркова: тот, по обыкновению, одной рукой держал свечу, второй промокал глаза платочком.

– Отлично! – Стас снова посмотрел в окно. – Опера – это отлично. Я тоже буду, можешь не сомневаться.

Кольцо треснуло, раскололось, и застоявшееся время рвануло вперед. Дни, недели – Стас скоро сбился со счета, а потом бросил эту затею. Значение теперь имели только дырки в мишени – еще неделю назад их разброс заставлял краснеть и психовать от злости. Зато сейчас все было отлично – почти все пули легли в зону поражения важнейших органов. Стас с довольным видом рассматривал анатомическую мишень на мониторе, инструктор вытащил из «викинга» пустой магазин, загнал в рукоять следующий.

– А у вас неплохо получается. – Стас ухмыльнулся и взял протянутый ему пистолет. – Вы могли бы стать отличным снайпером. Реакции на выстрел у вас нет, физически развиты, темперамент близок к флегматику, эмоции контролируете.

Стасу стало даже не по себе под этим взглядом – «рентгеном» серых глаз инструктора по стрельбе. Невысокий, щуплый, он осмотрел Стаса с головы до ног еще раз и надел наушники.

– А еще что? Какие требования к снайперу? – Стас прицелился в ростовую мишень, но передумал, опустил пистолет.

– Что? Повторите. – Инструктор приподнял желтое «ухо» и стал похож на глуховатого деда.

– Требования, – повторил Стас. – Что еще, кроме темперамента и контроля эмоций?

– При отборе учитывается много параметров. Желательно наличие у кандидата разряда по спортивному ориентированию или по легкой атлетике, горная подготовка приветствуется.

– Еще, – не отставал Стас. – Что нужно, чтобы стать хорошим стрелком?

– Наблюдательность, зрительная память, выносливость. И тренировки, конечно, – перечислял инструктор, – ежедневные тренировки. У нас в подразделении еще и рукопашка была, командир отделения настоял. Прошу вас, – инструктор махнул рукой, приглашая Стаса к барьеру.

Две обоймы по восемь патронов вылетели за четверть часа, Стас забрал распечатки мишеней и расплатился с администратором. Инструктор, куривший на крыльце, кивнул Стасу на прощание.

– Завтра приду, – пообещал он, – после обеда, часа в два. И вот еще… – Он замялся: этот вопрос терзал его уже несколько недель, а ответ все не находился.

– Да? – Инструктор бросил окурок в урну и уставился на Стаса.

– Я хочу купить пистолет. Не подскажете, как можно это устроить?

– Легко, – улыбнулся инструктор. – Берете справки, что вы не псих и не алкоголик или наркоман, идете в местный ЛРО, берете разрешение и покупаете травматический пистолет. Резино-стрел или газовый, что вам больше нравится.

– Спасибо. – Стас сбежал с крыльца и зашагал к метро. Нет, это не то, сами играйте в эти игрушки. Ладно, время пока терпит, можно еще подумать. А вот рукопашка… Это можно устроить хоть сегодня. Инструктор в тире вроде знает, что говорит, к его словам надо прислушаться.

– В армии служил? – Невысокий поджарый человек, назвавшийся Игорем, смотрел изучающе, словно мерку снимал. Под его взглядом стало неуютно, Стас чуть расставил ноги и заложил руки за спину.

– Да, полтора года.

– Молодец… – протянул Игорь, дернул плечом с синей татуировкой, показавшейся из-под черной майки, и неторопливо обошел новичка.

– В каких войсках служили? – Стасу пришлось обернуться.

– Не дергайся, отвечай на вопрос! – скомандовали из-за спины.

В полуподвальном помещении клуба было сумрачно и холодно, Стас поежился и отчеканил, как на построении:

– В связи, в спецаппаратной.

– Связист, значит, – вздохнул Игорь и остановился. – Ну ладно, допустим. Назови-ка мне преимущества проводной связи перед остальными.

– Скрытность, точность, достоверность, – успел произнести Стас перед тем, как полыхнула перед глазами белая вспышка, а покрытый плотной тканью пол рванул навстречу. От удара в живот уйти удалось, он откатился в сторону и даже поймал в захват ногу инструктора, но тот вывернул Стасу запястье, наклонился, произнес на ухо:

– Верно, не врешь. Дальше поехали.

Все заняло пару минут, не больше. Стас стоял на четвереньках, вытирал разбитый нос рукавом толстовки, из прокушенной губы на пол капала кровь. Игорь присел рядом на корточки, протянул Стасу бумажный платок.

– Хреново, – констатировал он, – ничего не выйдет. Двигаешься погано, противника не видишь, руки висят, концентрации нет.

Будет – хотел сказать Стас, но вместо слов получилось мычание. Он сплюнул в платок, скомкал пропитавшуюся кровью бумагу.

– Надумаешь – приходи через недельку. – Слова Игоря донеслись словно из-под потолка. – Когда в себя придешь.

Стас кое-как поднялся на ноги, помотал разбитой головой и прижал мокрый от крови рукав к губам. Инструктор с усмешкой наблюдал за учеником, хрустел пальцами рук, перекатывался с носка на пятки.

– Я не могу через неделю, – хрипло произнес Стас, – у меня времени нет.

– Торопишься? – участливо поинтересовался Игорь и улыбнулся, увидев, что новичок кивнул в ответ.

– Тебе решать. Завтра, к десяти, будь здесь. Жду пять минут. Бинты купи для рук, по мешку работать будешь. И белка побольше ешь, а то еле ноги передвигаешь.

– Хорошо, – ответил Стас.

Он умылся в туалете, полюбовался на себя в зеркало – по левой скуле расползается кровоподтек, нос распух, верхняя губа тоже. «Красавец», – усмехнулся он и вышел на улицу, стараясь поменьше крутить головой по сторонам. Каждое неловкое движение отдавалось спазмом и болью в висках, но сейчас Стас был даже рад ей. Она глушила ту, засевшую в сердце, словно неоперабельная опухоль, отвлекала, заставляла жить дальше.

Бинты пригодились – по мешку он бил сначала голыми руками, почувствовав жжение, заматывал костяшки. И работал дальше – до изнеможения, до тумана перед глазами, почти до обморока.

– Хорош, хорош, кому говорю! – Игорь оттаскивал ученика от снаряда, выталкивал на ковер. – Сюда смотри. Удар ногами, показываю по эффективности в порядке убывания…

В пах, в колено, удар носком ботинка в голень, в ребра по лежащему противнику. Он повторял их дома и на пробежке, утром и вечером. Уход от удара головой в лицо, болевые приемы, стойки, блоки – они снились ему по ночам. В зале руки и корпус сами принимали нужное положение, опущенная голова инструктора и его взгляд исподлобья не казались угрожающими, наоборот, вызывали бешеную злость и желание пробить защиту. Это удалось через три недели, от удара снизу в подбородок Игорь грохнулся на спину и изумленно замотал головой. Стас подал ему руку, помог подняться и дойти до лавки у стены, сел рядом.

– Охренеть! – пробормотал инструктор. – Ну, это я сам виноват, расслабился, – мгновенно нашелся он и потянул с рук перчатки.

– Но все равно ты не боец, ничего у тебя не выйдет, пока не изменишься. – Игорь поднялся и, рассматривая себя в зеркало, стал ощупывать нижнюю челюсть. – Тебе оборотнем надо стать, тогда все само собой получится.

– В смысле? – Стас посмотрел на инструктора снизу вверх. Нет, не смеется, наоборот, аж перекосило – то ли от злости, то ли от досады. – Шерстью, что ли, обрасти и по ночам на луну выть? – Шутка не удалась, Игорь коротко ругнулся, бросил перчатки на лавку и пояснил:

– Не в шерсти дело. Ты внутри должен стать другим, отказаться от себя прежнего. Правильного, честного, порядочного. Как в сказках человек волком становится, знаешь?

– Читал в детстве, – ответил Стас.

– Плохо читал, – огрызнулся Игорь, – или не те сказки. Оборотнем становились, перекинувшись через нож, от этого менялась внутренняя сущность и человека, и зверя…

– На перекрестке? В полнолуние? – Стас рассматривал свои разбитые в кровь костяшки пальцев.

– Тебе сколько раз говорили – не работать голыми руками по мокрой поверхности, – вместо ответа учительским тоном завел свою песню инструктор. – Вот, получи. Но все равно не боец ты, и никогда не будешь. А удар у тебя ничего. Раньше тренировался?

– Нет, я в скалах маршруты проходил. – Стас лизнул содранную кожу.

– А чего раньше про горы не говорил? – удивился Игорь.

– Ты не спрашивал, – парировал Стас и тут же спросил, глядя инструктору в глаза: – Мне пистолет нужен. Можешь мне помочь? Цену сам назови, мне все равно.

– Пистолет? – задумался Игорь. – Какой именно? Травмат, газовый?

– Нет, обычный, – ответил Стас.

– Обычный, значит. Надо подумать. Тебе по воронам пострелять или как?

– Или как, – ответил Стас и побрел к раздевалке.

В зале, кроме них, никого не было. Неудивительно – сейчас разгар рабочего дня, зато к вечеру бойцовский клуб будет переполнен. Подтянутся офисные крысы, чтобы аккуратно настучать друг другу по разным частям тела, сбросить лишний адреналин и закончить томный вечер бокалом пива в спортбаре поблизости.

– Ты мне ТТХ хоть приблизительно назови. – Игорь шел следом и сморкался в полотенце. – А лучше обозначь конкретно. Калибр, прицельная дальность и все такое.

– На твой выбор, – обернувшись, негромко произнес Стас. – Дальность – метров тридцать или пятьдесят, больше не надо. А калибр… Чтоб башку гарантированно разнес.

– Понятно. – Игорь бросил полотенце в шкаф. – Башку не себе, надеюсь, сносить собрался?

«Как получится». Стас наклонился над раковиной и плеснул себе в лицо холодной водой.

Вечером пришлось нарушить традицию – вместо монитора Стас смотрел на исписанный лист бумаги. По привычке собрал все цифры в таблицу, в соседних столбцах расписал затраты, подвел итог. Посмотрел на результат и отложил лист в сторону. Что ж, так тому и быть, последняя гастроль того стоит. И это еще без билета. Сайт концертного зала выдал ему и схему мест, и цены на них. Хоть обозначено действо было как благотворительное, цифры оказались далеко не гуманные. От четырех нолей на хвосте где-то в дальних рядах до совсем уж неприличных значений, сопоставимых по стоимости с половиной его квартиры. Дальняя часть зала была раскрашена красным, передние ряды пустовали. За исключением нескольких мест в центре, перед сценой. «Мне сюда». Стас сверился с прайсом и внес в таблицу еще одну цифру, подбил итог, осмотрелся.

«Надеюсь, что она и впрямь хорошо поет. – Он проверил свои подсчеты еще раз. – У нее вроде сопрано? Или контральто? Я в этом не разбираюсь. Да какая разница, лишь бы не фальшивила…»

Игорь позвонил через два дня поздно вечером. Злой, раздраженный, он буркнул коротко «завтра с утра» и назвал цену. Таблица пополнилась еще одной графой, итог увеличился почти на три тысячи долларов.

– Устроит? – нелюбезно поинтересовался Игорь.

– Да, – отозвался Стас, – как договаривались. В клубе?

– В каком, на хрен, клубе! – взбесился инструктор. – Башкой думай, а не другим местом. В гараже у меня, на «Сходне». К десяти приезжай, отзвонишься, я тебя встречу.

К десяти так к десяти. Стас вернулся к монитору, еще раз просмотрел план зала, выбрал место в третьем ряду недалеко от прохода и нажал кнопку «забронировать». Оператор позвонил через пять с половиной минут, долго допытывался, уверен ли господин Нестеров в своем выборе, не передумал ли и каким образом собирается расплачиваться.

– Наличными, – предупредил Стас и продиктовал адрес для курьера.

Встречу назначили на послезавтра. «Успею!» – прикинул он и привычно, как снотворное на ночь, открыл страницу с видео. Этот сорокасекундный ролик он выучил наизусть: знал, что псина называется китайская хохлатая, девушку зовут Вика и что бронированный монстр снесет «Ситроен» на тридцать девятой секунде показа. Но вместо нечетких мутных кадров любительской съемки на экране появился черный квадрат. «Ролик удален» – предупреждала сделанная белым по черному подпись в нижнем углу.

Странно не чувствовать вообще ничего – нет боли в разбитых костяшках пальцев, разжался стискивавший голову обруч, пружина под ребрами плавно распрямилась и пропала. Пропал и мир – крохотная квартирка перестала существовать, Стас остался один среди холода и тьмы. «Еще чего. Рано, впереди еще две недели, – сказал кто-то ободряюще. – Потерпи, недолго осталось. Скоро ты снова ее увидишь. Ее и отца».

Утро нового дня выдалось холодным, с резким ветром и первым льдом на лужах. Он хрустел под подошвами ботинок, пока шли к гаражу, пока повеселевший к утру Игорь открывал калитку и пропускал гостя вперед.

– В общем, ты понял: я тебя не видел, ты меня тоже, – в сотый раз повторил инструктор и положил на капот синего «Фольксвагена» черный тяжелый пакет. – Деньги покажи.

Стас молча выложил стопку купюр, Игорь пересчитал их, бросил через опущенное стекло в салон.

– Смотри. – Он зашуршал пакетом, лязгнул чем-то негромко и вытащил пистолет. Стас потянулся к нему, но инструктор толкнул его в плечо: – Погоди. – Он взял оружие, вскинул, прицелился в дверь. – Хороша вещичка. Я бы себе такую взял не стрелять, не на разборки ходить, а просто чтобы как на картину смотреть! «Беретта», красавица, преемница старины-«кольта». Элегантное мощное оружие. Прицельная дальность – пятьдесят метров, вес – девятьсот пятьдесят граммов без магазина. Держи. – Он с сожалением передал пистолет Стасу.

Толстая рукоять легла в ладонь, Стас поднял оружие, прикинул его вес.

– Здоровый какой, – произнес он, – такой в карман не спрячешь.

– Как просил, – ответил Игорь, – сюда посмотри. Прицельная линия длинная, балансировка отличная – это обеспечит высокую точность и кучность стрельбы. Правда, живучесть у нее снижена за счет применения легких сплавов, а механизмы затвора якобы разрушаются после четырех тысяч выстрелов. Но с другой стороны – это оружие не для спорта, а для войны. Ведь на войне редко когда пистолет сделает четыре тысячи выстрелов. Или тебе неинтересно?

– Интересно, интересно. – Стас перевернул пистолет, посмотрел на рукоять.

– Все включено! – хохотнул Игорь и вытащил из нагрудного кармана куртки два полных магазина. – Здесь тридцать штук, на первое время хватит. И вот еще, бонус.

Он подал Стасу небольшой тяжелый пакет с «рассыпухой».

– Здесь еще тридцать штук. Башку разнесут гарантированно, в общем, все, как заказывал. И вот еще, – на капоте «Фольксвагена» появилась кобура, – можешь на плече носить, можешь на поясе. Советую под мышку ее повесить и одеждой прикрыть. Только пиджак или куртку свободную выбирай, чтобы не спалиться. Хотя… – Игорь с досадой махнул рукой, глядя, как Стас неловко вертит в руках кобуру, и помог пристроить ее на место.

– Спасибо. – Стас вышел из гаража, застегнул куртку. Удобно и, главное, незаметно. Висит под сердцем, и тяжести совсем не чувствуется.

– Пробовать будешь?

– Буду. – Стас загнал магазин в рукоять, щелкнул предохранителем.

Игорь вышел из гаража первым, закрыл дверь и повел Стаса за собой по лабиринтам гаражного кооператива. Замыкал цепочку строений металлический сарай с проеденной коррозией крышей. За ним громоздилась заросшая травой груда старых пластиковых мешков, а метрах в тридцати возвышались защитные экраны у дороги, здесь МКАД примыкала к гаражам почти вплотную. Стас повернулся спиной к забору, поднял руку и навел прицел на верхний, с красными и синими полосами, мешок, коснулся пальцем спускового крючка. Рука сдержала мощную отдачу, мушка в прицельной планке почти не сбилась. На белой поверхности появились рядом три дыры, звуки выстрелов пропали в реве двигателей за спиной, а ветер быстро унес облачко сизой, остро пахнущей пороховой гари. Игорь скривился, буркнул что-то вроде «сойдет». На том и распрощались. Стас убрал теплую «беретту» в кобуру и направился к метро. Впереди дел полно, вечером надо будет дома потренироваться. В новом доме и в новом костюме.

С риелтором он встретился в полдень, расписался в документах, получил наличные, отдал ключ. Вышел из отцовской квартиры и, не оглядываясь, зашагал к метро. «Тойоту» два дня назад он продал соседу, тот таксовал в свободное от основной работы время и обрадовался по дешевке идущему в руки хорошему товару. Новую квартиру – тесную двушку с низкими потолками – Стас нашел в последний момент. Выбирал по цене, она оказалась самой низкой, хоть и заплатить пришлось сразу за полгода. Место шумное, проходное – рядом сразу два торговых центра и станция метро. Все закатано в асфальт и бетон, даже кустов нет, не говоря уж о деревьях. Но это ненадолго. Какая разница, где провести две последних в жизни ночи?

Агент – ушлый юноша в обтягивающих джинсиках, черном узком пальто и остроносых ботинках – предъявил Стасу документы на квартиру. Ее хозяин, восьмидесяти трех лет от роду, доверял фирме по торговле недвижимостью сдавать свое жилье внаем и получать от сделки арендную плату.

– Как скажете. – Стас положил на стол деньги, и сделка состоялась. На кухонном столе лежал конверт с билетом, в шкафу под курткой висела кобура с «береттой». Оставался последний штрих, оттянувший на себя почти треть от суммы в таблице расходов.

В дорогой магазин в центре Москвы Стас пришел к открытию и уже минут через сорок шагал с первыми пакетами в руках мимо бутиков. Пальто, серый костюм из тонкой шерсти с шелком, тонкую белую рубашку, черные ботинки, галстук – о цене Стас не думал, во время примерки прикидывал, как поведет себя под пиджаком кобура. «Если что – локтем прикрою, а лучше портфель куплю. Или не надо? Хотя тех, кто сидит на ВИП-местах, не обыскивают на входе…» Часы он купил, ткнув пальцем в первый попавшийся «Брегет» на витрине, расплатился и был таков. На этом первая часть обязательной программы была окончена, он отвез покупки домой и снова вышел под дождь. Хорошо, что метро рядом, добежать можно за пару минут, зато ехать далеко, в разные части города.

На одной могиле он оставил шесть красных роз, нашел кладбищенского сторожа, заплатил и договорился, чтобы тот присматривал за отцовской могилой. На второй – через час – появились шесть белых лилий. Стас постоял, глядя на фотографию Марины, смахнул со стекла прилипшие листья, поправил мокрый венок.

– Подожди, – попросил он, – немного осталось. Сегодня все закончится, и я вернусь к тебе.

Расписанный по минутам день уходил, свежий и выспавшийся перед концертом Стас оделся и долго рассматривал себя в мутное зеркало в прихожей. Все отлично, его ни за что не отличить от преуспевающего ворюги, готового выложить за удовольствие послушать чарующее контральто оперной примы почти миллион рублей. Прижал левый локоть к боку – все отлично, кобура с «береттой» висит под пиджаком и со стороны совершенно незаметна. Выхватить пистолет можно одним движением, сняв с предохранителя еще в кобуре, поднять, прицелиться и выстрелить. Жалко, что пуля уйдет в затылок Огаркова и он умрет в неведении. Ничего, хорошо хоть так все получится. Он и «Ситроен»-то наверняка не заметил, видел только груду металла, когда в машину сопровождения пересаживался. И вряд ли задержался посмотреть, что произошло на дороге.

Стас схватил с подзеркальной полки мобильник – звонила диспетчер. Такси ждало у подъезда. Стас накинул пальто, взял портфель, выключил в квартире свет и присел на пустую полку для обуви. «Пять, четыре, три, два, один. Поехали!» Он захлопнул дверь, прыгая через ступеньку, сбежал по лестнице, уселся на заднее сиденье «Форда».

– Крокус-Сити, – скомандовал Стас водителю и положил портфель на колени. Хоть и выехали заранее, а все равно не рассчитали, угодили в пробку. Пока объезжали, пока стояли на светофорах, пока неслись по кольцу к концертному залу, Стас не сводил глаз с часов. Только бы успеть – вдруг в зал перестанут пускать после приезда Огаркова, вдруг его место займет кто-то другой, вдруг…

К парковке у зала они подлетели за пару минут до начала концерта. Стас кинул деньги на переднее сиденье, выскочил из машины и рванул по лестнице к дверям. Так и есть – опоздал, тут пусто, ни суеты, ни спешки, никто никуда не торопится. Стас попытался соорудить на лице свою самую обворожительную улыбку, готовясь умолять персонал пропустить его в зал, ворвался в тренькнувшие перед ним двери.

– У меня билет, куда идти?! – бросился он к важному юноше в униформе, на ходу стаскивая с себя пальто. Тот сделал грустное лицо и сообщил голосом диктора, читающего с экрана некролог:

– Концерт отменен, прима не приехала из-за болезни. Примите наши извинения за испорченный вечер.