Вся ложь (ЛП)

Глава 23

Рейна

Атмосфера в кабинете Алекса не могла быть более удушающей.

В воздухе витает этот запах, что-то мощное и густое. Это не запах кофе перед детективом или виски в мини-баре.

Я сажусь на диван напротив детектива Дэниелса, мои руки лежат на коленях, а пульс стремительно учащается.

То, что Ашер решил присоединиться к нам, не помогает. Это первый раз, когда я вижу, как он входит в кабинет своего отца по собственной воле.

Позволяя волосам скрыть мой взгляд, я смотрю на него из-под ресниц. Он все еще в шортах после тренировки и только что накинул футболку. Обычно он смотрел бы на меня в ответ, но не сейчас.

Все его внимание сосредоточено на детективе, как будто он враждует с ним.

— Чего вы хотите от Рейны, детектив? — властно спрашивает Алекс со своего места рядом со мной.

Я чувствую на себе пристальный взгляд детектива, когда он говорит.

— У нас есть ордер для допроса мисс Эллис.

— И в чем же заключаются обвинения? — Алекс нажимает.

— Мы нашли ее браслет на месте пожара.

— Как я уже говорил, это всего лишь косвенные улики, которые не подтвердятся в суде, — обрывает Алекса детектив Дэниелс.

— У нас также есть ее ДНК.

Кровь отливает от моего лица, и голова резко выпрямляется. Первое, что я вижу, бесстрастное лицо Ашера.

Его непроницаемое выражение лица не обязательно означает что-то хорошее. Я начинаю думать, что он из тех, кто крепко скрывает свои эмоции за контролируемой маской.

Нет. Я хочу сказать ему. Я ничего не сделала.

— Пожалуйста, мисс Эллис, — говорит детектив, — Пройдите с нами в участок, чтобы мы могли задать несколько вопросов.

— Абсолютно нет. — Алекс встает. — Принесите ордер на арест.

— Вы только усложняете для нее.

Детектив встречает мой пристальный взгляд, суровый и осуждающий. Он уже думает, что я приложила руку к тому, что произошло в том коттедже, и ничто не заставит его передумать.

— Если вы признаетесь, мы подумаем о смягчении обвинений.

— Я... я... — слова застревают у меня в горле, как крошечные иглы, покалывая кожу.

— Не отвечай на это, Рейна. — Алекс подходит к двери и открывает ее. — Добровольный допрос окончен, детектив.

Дэниелс встает и хлопает блокнотом по бедру. Его глаза встречаются с моими, и дрожь пробегает по моей спине.

— Такие дети, как вы, являются раковым заболеванием для общества, и их следует подавлять.

— Этого достаточно, детектив. — Алекс провожает его. — Уходите. Сейчас.

Слезы затуманивают мое зрение, когда я сжимаю кулаки на коленях. Неважно, как сильно я хочу проигнорировать его последние слова, я просто не могу.

Что, если... что, если я действительно что-то сделала?

Старая Рейна была достаточно плоха, причиняя людям боль, но она не была преступницей, верно?

Как только детектив уходит, Алекс поворачивается ко мне с ободряющей улыбкой.

— Не волнуйся. У него нет ничего, что могло бы потянуть тебя вниз.

— Но.. — я сглатываю. — Он сказал, что они нашли мою ДНК.

— Но у них все еще нет профиля жертвы или подозреваемого. Он пытается запугать тебя. Не поддавайся на его тактику. Хорошо?

Я медленно киваю.

— Иди отдохни, Рейна.

Я на автопилоте встаю и выхожу из его кабинета. Я не останавливаюсь, чтобы посмотреть, как Ашер наблюдает за мной. Я не хочу быть свидетелем жестокости на его лице или этого «Видишь? Ты выглядишь монстром».

Мои ноги едва несут меня, а плечи сгорблены, будто их тянет вниз тяжесть. В тот момент, когда я прихожу в свою комнату, я сажусь на край кровати, моя нетвердая нога больше не может нести меня.

Мое сердце подпрыгивает и колотится в груди так сильно, что больше ничего не слышно. Давление нарастает у меня за глазами, а в носу покалывает от непролитых слез.

Боже…что я сделала?

Я поднимаю голову, и мой затуманенный взгляд сталкивается с Ашером.

Что...?

Он последовал за мной из кабинета своего отца? Потребность встать и обнять его горит внутри, и я не могу думать ни о чем, кроме этого.

Я не знаю, когда он стал таким важным, но он... важен.

Это какой-то синдром. Должно быть, это началось после того, как он спас мне жизнь.

Он приближается ко мне, пока не встает надо мной. Я поднимаю глаза, понятия не имея, что он видит на моем лице — печаль, хаос или что-то еще.

Я просто надеюсь, что он видит, как я сейчас растеряна. Как сильно мне нужно, чтобы он не вонзал нож глубже.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я прерываю его дрожащим голосом.

— Остановись.

Если он прямо сейчас порежет меня своими словами, я просто истеку кровью до смерти.

Его рука обхватывает мое горло. Она натянута, как будто он хочет задушить меня.

Мои легкие горят от потребности в воздухе.

Мои ногти впиваются в его руки, пытаясь стряхнуть его, чтобы набрать немного кислорода в легкие.

— Ты не заслуживаешь той жизни, которая тебе дана.

Он зол — нет, он в ярости, но, как ни странно, это не похоже на меня. Кажется, это больше о нем.

— Эш... ах...

Больше не произносится ни слова. Он крадет мое дыхание и запас воздуха.

— Верни то, что ты должна, — рычит он мне в лицо.

Я впервые вижу его в такой ярости.

В такой маниакальной ярости.

Настолько вышедшей из-под контроля.

Он сбросил свою смертельно спокойную внешность и надвигается на меня в полную силу.

Слезы текут по моим щекам, в рот и на его руки, пока все, что я чувствую, это соль. Я не смогла бы остановить их, даже если бы захотела, потому что я плачу не только за себя, я плачу за всех, чью жизнь я превратила в ад в прошлом.

Ашер один из них.

Он просто один из них.

Второй шанс? Я этого не заслуживаю. Люди, которые являются такими монстрами, как я, просто не заслуживают этого.

— Блядь! — он отходит от меня, будто его обжигает. — Перестань плакать.

Рыдание вырывается из моего горла, когда я перевожу дыхание, втягивая как можно больше воздуха в изголодавшиеся легкие.

Его пальцы находят мою щеку, и он вытирает слезы, на его лице появляется страдальческое выражение.

— Почему ты плачешь? Ты считаешь себя жертвой?

Я отчаянно качаю головой.

— Я плачу, потому что понимаю, что все это время была злодеем.

Выражение его лица напрягается, как и его челюсть.

— Почему ты продолжаешь говорить подобную чушь?

— Например, что?

— Как будто тебе не все равно. Будто ты чувствуешь.

— Я действительно чувствую. Так сильно, что это душит.

Что-то внутри открывается. Глубокая тоска по нему, его прощению и его... всему.

Возможно, я не смогу исправить все, что натворила в прошлом, но я не хочу, чтобы Ашер злился на меня. Он так долго злился.

Я так долго причиняла ему боль, и хочу это исправить.

Его футболка прилипает к напряженным мышцам груди и плеч, как вторая кожа. Я хочу снять эту скованность.

Расслабить.

Я не позволяю себе думать дважды, когда встаю перед ним на колени. Я ощущаю его аромат сандалового дерева на своем языке и чувствую, как он проникает в каждую пору моей кожи.

С глубоким вздохом я тянусь к резинке его шорт.

Он хватает меня за оба запястья одной из своих рук.

— Какого хрена ты делаешь?

Я смотрю на него умоляющими глазами.

— Позволь мне.

Его хватка крепче сжимает мои запястья, когда он смотрит на меня прищуренными глазами.

— Ты стоишь на коленях, — говорит он с каким-то благоговением.

Пока он все еще находится в своем созерцательном режиме, пристально наблюдая за мной, я высвобождаю свою руку из его и стягиваю с него шорты.

У меня перехватывает дыхание.

О, Боже.

Он без нижнего белья, и уже наполовину тверд.

Покалывание пробегает по моему позвоночнику и проникает в самую сердцевину.

Честно говоря, я не помню, как это делается, но надеюсь, что моя память восстановится, как во время учебы и прыжков.

Я позволяю шортам упасть вокруг его лодыжек и сжимаю основание его члена.

Рычание вырывается из задней части его горла, и мне нравится, как его член встает по стойке смирно при одном моем прикосновении.

Я влияю на него так же сильно, как он влияет на меня.

Придвигаясь ближе, я приподнимаюсь и наношу ему один длинный удар в виде облизывания. На этот раз он даже не пытается скрыть свой стон.

— Черт, Рейна.

Его полуприкрытые глаза фокусируются на мне.

Мое сердце в рукаве, когда я неуверенно улыбаюсь ему и слизываю предварительную сперму, капающую с головки.

Он пульсирующий и покрытый прожилками. Я хочу всего этого. Я хочу его всего.

Я хочу, чтобы он взял меня и поглотил, но сначала я хочу, чтобы он расслабился. Я хочу изменить эти испорченные отношения.

Если это не изменится, мы навсегда застрянем.

Я облизываю его еще раз и наслаждаюсь его низким стоном. Звук такой мужской и грубый, что у меня сжимается живот.

В последний раз лизнув, я беру его в рот, полностью.

— Бляяяядь. — его пальцы вплетаются в мои волосы, и я закрываю глаза, наслаждаясь ощущением его во рту.

Несмотря на то, что я не помню, как это делается, очевидно, у меня к этому талант. Мне не нужно думать, прежде чем я облизываю его член сбоку. Затем посасываю головку, скользя языком по кончику, пока не чувствую вкус его предварительной спермы.

Его бедра выдвигаются вперед, и его член упирается в заднюю стенку горла. У меня срабатывает рвотный рефлекс, и я давлюсь им. Вместо того, чтобы выйти, Ашер держит член прямо внутри. Мои глаза резко открываются, и я кладу обе руки ему на бедра, пытаясь оттолкнуть его.

Я не могу дышать.

Я, черт возьми, не могу дышать.

На лице Ашера написано чистое презрение. Словно он планирует задушить меня до смерти.

— Ты думала, что сможешь манипулировать мной с помощью этого?

Я отчаянно качаю головой.

Нехватка воздуха и давление заставляют слезы затуманивать мое зрение. Но он не отпускает меня.

— Это то, что у тебя получается лучше всего, не так ли, Рейна? Думаешь, что сможешь затащить меня в свою паутину и прикончить?

Я качаю головой, ощущая головокружение и близость к обмороку.

Он отстраняется. Я кашляю и отплевываюсь, хватаясь за пол для равновесия. Слюна стекает по моей щеке и подбородку.

Я хриплю, хватая ртом воздух, как умирающая женщина с последним желанием, как человек, у которого ничего не осталось.

Он наматывает мои волосы на кулак, дергая меня вверх, и я, спотыкаясь, встаю на ноги. Я жду, что он уйдет, но он несет меня на своих сильных руках и кладет на кровать на мою сторону.

— Ч-что? — спрашиваю я в замешательстве.

Мой рот кажется сухим и пустым без его члена.

Он скидывает шорты, срывает футболку через голову и снимает обувь, так что остаётся голым.

Полностью, абсолютно обнаженным.

Я смотрю на его рельефный пресс и небольшой шрам под ребрами. Такое маленькое несовершенство делает его еще более совершенным. Завитки его татуировок струятся по правому плечу и бицепсу. В середине завитков, кажется, есть предложение, написанное иностранным шрифтом. По-арабски?

Мои пальцы дергаются, страстно желая прикоснуться к этим татуировкам и спросить его, что они означают, но прежде, чем я успеваю подумать об этом, он оказывается на мне.

Его пальцы впиваются в мои бедра, когда он стягивает мои шорты и трусики одним жестоким движением.

Я задыхаюсь, от этого ощущения моя кожа горит огнем.

Нет, это не огонь. Как будто воздух наполнен только им и его присутствием.

После того, как я проснулась в больнице в тот день, я боролась с чувством принадлежности и того, что что-то — или кто-то — полностью принадлежит мне.

Теперь я признаю, что хочу, чтобы Ашер был этим кем-то. Я хочу, чтобы он принадлежал мне. Говорил со мной. Прикасался ко мне.

Может, именно поэтому его отказ причиняет боль больше всего.

Мне больно, что он так сильно ненавидит меня.

Он опускается на колени перед моим лицом, сжимая свой твердый член обеими руками.

— Ты закончишь то, что начала.

Я сглатываю, внимательно глядя на него.

— Я думала, ты сказал, что я манипулирую тобой — почему ты хочешь, чтобы я закончила?

— Потому что ты будешь делать это на моих условиях. — он прижимает головку к моим губам; с нее стекает предварительная сперма. — Открой.

Я не делаю этого.

Если я это сделаю, этот момент закончится.

Все закончится.

Секунду я просто наблюдаю за ним: за его идеальным прессом, татуировками, змеящиеся по плечам, и мрачной тенью, покрывающей его черты. Это похоть и что-то еще, что я не могу распознать.

Он ложится на бок, так что его член оказывается у моего лица, а его обнаженное твердое тело прижимается ко мне спереди.

— Открой. Этот. Рот.

В его тоне столько властности, столько... мужественности.

Конечно, я могу сопротивляться ему, но на данный момент это совершенно бесполезно. Это то же самое, что сопротивляться самой себе, и встретиться с детективом, я не могу с этим смириться.

Я приоткрываю губы и беру его, используя свою руку, направляя его.

Тихие звуки вырываются из задней части моего горла, когда он позволяет мне доставить ему удовольствие. На этот раз он не вмешивается. Он позволяет мне контролировать темп, доставляя ему удовольствие так, как я считаю нужным.

Если возможно, он еще сильнее твердеет у меня во рту. Я не могу насытиться тем, что он такой.

Я не могу насытиться тем, что он полностью принадлежит мне.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь ускориться, горячий влажный язык лижет меня от основания до вершины клитора.

Я задыхаюсь вокруг его члена, дрожь всего тела проходит через меня.

Черт. Это так приятно.

Он делает это снова, и я сжимаюсь, думая, что кончу только от этого ощущения.

— Кто сказал тебе остановиться? — он говорит против моих чувствительных складок, пока его палец дразнит мой вход.

Он проникает своим языком в меня, входя и выходя.

Мои глаза закатываются. Удовольствие гудит под поверхностью, угрожая захлестнуть меня.

Я борюсь с нарастающим внутри меня ощущением, пытаясь брать его так же сильно и глубоко, как он делает со мной.

Его язык проникает в меня и выходит с безжалостной настойчивостью, которая превращает меня в бескостную. Он дразнит мой клитор большим пальцем, посылая через меня толчки удовольствия.

— Черт, — ворчит он в мою сверхчувствительную кожу. — Ты на вкус как сладкая пытка.

Мой единственный ответ — стон вокруг его члена. Покалывание охватывает мои конечности, и я знаю, что я близка... чертовски близка к оргазму.

Поэтому я лижу, покусываю и сосу его член так сильно, как только могу.

Я хочу принести ему то, что он приносит мне.

Я также хочу, чтобы его унесло прочь.

Но больше всего я хочу, чтобы он простил меня.

Волна накатывает на меня так внезапно. В один момент я теряюсь в нем, а в следующий оказываюсь прямо в эпицентре шторма.

Я вскрикиваю, прижимаясь к его члену, моя кожа покалывает и напрягается. Возбуждение охватывает бедра, и я знаю, что он чувствует это своим языком.

Эта близость почти убивает меня.

— Перерыв для меня, — бормочет он в мои складки. — Впитай меня.

Его слова усиливают силу моего оргазма. Это продолжается и продолжается, пока я не думаю, что это никогда не прекратится.

— Открой рот пошире.

Он прижимается бедрами к моим губам, и я делаю, как мне говорят. Он толкается несколько раз, прежде чем напрягается внутри меня, а затем его сперма покрывает мой язык, губы и стекает по обе стороны моего рта и вниз по шее.

Я тяжело дышу, слишком измотана, чтобы думать или что-то делать.

Однако Ашер еще не закончил.

Его член выскальзывает у меня изо рта, когда он подтягивает меня к себе лицом. Мы стоим на коленях на кровати, лицом друг к другу.

Мои глаза опущены, но я почти вижу перемену на его лице, ускользание,... привязанность.

Прежде чем я успеваю проанализировать это дальше, его губы сталкиваются с моими в резком, карающем поцелуе.

Они твердые и грубые, его губы, всемогущие, как и все остальное в нем. Прилив желания охватывает меня, когда я встречаюсь его языком со своим.

У него такой же вкус, как у меня.

И на вкус я такая же, как он.

Мои пальцы вплетаются в его густые пряди, когда я целую его в ответ со свирепостью, которая соответствует моей.

Ашер отрывает наши губы друг от друга, хрипло дыша мне в рот.

— Какого черта ты целуешь меня в ответ, Рейна? — он дышит мне в рот.

— Я не должна этого делать? — спрашиваю я, смущение окутывает мою голову облаком.

— Ты никогда этого не делаешь, и ты никогда не становишься на колени или не отсасываешь у меня. — он на мгновение закрывает глаза. — Я больше не знаю, что, черт возьми, с тобой делать.

И с этими словами он хватает свою одежду и выходит из комнаты.

Горький привкус отвержения взрывается у меня в горле, но я не поддаюсь ему.

Надежда еще есть.

Он простит меня.

Я заставлю его.