Вся собачья жизнь

Глава 2

Идея квасить капусту пришла мне в голову неожиданно. Раньше и без этого прекрасно обходилась, в крайнем случае, покупала эту несчастную капусту у бабушек на рынке. А тут вдруг захотелось. Да нет, не захотелось, а просто жить оказалось невозможно без капустных запасов. Чтобы все, как у людей – чтобы борщи из своей собственной капустки, а не непонятно откуда взявшейся.

Я боролась со странными желаниями целую неделю, но к субботе сдалась. Купила шесть здоровенных кочанов, притащила, оттягивая руки, домой, и остановиться уже не смогла. Тут ведь главное начать, а дальше хозяйственные хлопоты множатся сами собой, затягивая тебя все глубже. Остаток субботы я потратила на поиски достаточного количества банок, шинковки для капусты и тазика внушительных размеров.

Главный трудовой подвиг – собственно квашение – был назначен на воскресенье.

Проснулась я, полная энтузиазма, рано. Не терпелось приступить к незнакомому для меня процессу. Даже завтракать не стала, только кофе выпила наскоро. Вот ребенок часика через два-три проснется, тогда вместе и позавтракаем.

– Ну, приступим, – сказала я решительно, надевая фартук.

Еще раз проверила, все ли необходимое под рукой, и водрузила на стол первый кочан.

Звонок в дверь прозвучал как выстрел, подбивающий утку на взлете. Я чуть капусту не выронила. Нехорошие предчувствия зашевелились в душе. Приятных новостей в восемь утра в воскресенье ждать бессмысленно. Кто в это время может так настойчиво звонить в дверь? Телеграмма? Милиция? МЧС с известием о срочной эвакуации в связи с обнаруженной в подвале бомбой? Маловероятно, к сожалению. А вот наиболее вероятный вариант хуже всего. Милиции можно не открывать, крикнув через дверь, что их не вызывали, от эвакуации гордо отказаться… А вот что делать с той напастью, которая, скорее всего, поджидает меня за дверью?

Я обреченно посмотрела в глазок. Так и есть – на площадке стояла сияющая Ларка.

Этой через дверь не крикнешь. Пропала моя капустная вакханалия.

Я рывком открыла дверь и уставилась на Ларку мрачным взглядом. Может, испугается и передумает заходить?

– Наташка, какая ты в фартуке смешная! – Она и не думала пугаться. Напрасно я злое лицо корчила.

Ларка впорхнула в прихожую и сунула мне в руки букет осенних листьев.

Я стояла матрешка матрешкой – в фартуке, с листьями и глупым выражением лица.

Букет, надо признать, выглядел просто роскошно. Золото и багрянец, пара зеленых, чуть тронутых желтизной, бликов – умела Ларка создавать красоту из ничего. Это же она где-то в сквере бродила с утра пораньше – рядом с моим домом рябины не растут, а тут, пожалуйста, и рябиновая веточка – собирала эти листья, друг к другу прикладывала, оценивала. Чтобы все красиво и гармонично, чтобы мне настроение с утра поднять. Чтобы осень не ощущалась только нудным холодным дождем, ветром в лицо и промокшими ногами. Чтобы вот эту роскошь багряно-золотую на стол поставить и понять вдруг, что жизнь прекрасна не смотря ни на что. Ларка умеет сделать из ничего праздник. А я…

Стало стыдно за злое лицо, с которым я встретила свою непутевую подругу. А еще больше – за раздражение и недовольство, которых Лариска видеть не могла.

– Чего тебе в такую рань не спится?

– Да какая рань? Ты что! – Ларка была бодрой и полной энтузиазма.

Даже слишком бодрой, по-моему. Не к добру это.

Вид капустных кочанов привел ее в полный восторг. Конечно, сразу же оказалось, что Лариска капусту квасит просто мастерски, и может в два счета, прямо здесь, научить меня этому нехитрому делу.

– Когда это ты квасила? – не поверила я. – Что-то не помню я у тебя капусты.

– Ну, не у меня, – легко согласилась эта врушка. – Но я видела, как бабушка квасит. Сто раз видела. Там ничего сложного и нет. Вот смотри…

Я отобрала у нее на всякий случай ножик и силой усадила на стул.

– Давай лучше кофе выпьем!

Ларка согласилась и на кофе. Она вообще человек компанейский – хоть кофе пить, хоть ремонтом заниматься, хоть поехать на другой конец города за какой-нибудь срочной надобностью. На Лариску всегда можно рассчитывать. Главное, не дать ей понять, что то, о чем ты ее просишь, очень важно и необходимо. В этом случае она развивает деятельность, пугающую масштабами. Дай ей волю, она не остановится на моих жалких шести кочанах. Порубит в мелкую труху их, а потом сбегает на рынок за новыми. Да еще и меня прихватит в качестве тягловой силы. В результате я буду иметь промышленные запасы капусты и досаду по поводу потраченного непонятно на что воскресенья. А еще надо будет придумать, куда деть ту прорву капусты, которую я буду иметь, если вовремя не нейтрализую Ларку.

Кочаны я спрятала под стол, от греха подальше, убрала с глаз долой все ножики-шинковки и выставила на стол чашки и вазочку с печеньем.

Лариска цапнула печенюшку и начала, глядя на меня невинными глазами:

– Наташ, а ты Димыча своего давно видела?

Нехорошие предчувствия заворочались в душе с удесятеренной силой. Неспроста это все: и ранние визиты, и интерес к моей личной жизни. Когда все по отдельности, еще ничего. А вот когда все разом, да еще в воскресенье утром, да еще спустя всего неделю после убийства, невольными свидетелями которого мы стали…

– Давно, – я налила кофе в чашку и подвинула ее ближе к Ларке. – И видела давно, а когда разговаривала, вообще не помню. И расспрашивать ни о чем не буду, предупреждаю сразу. Он все равно ничего мне не расскажет. А ты пей кофе, пока не остыл. Пей, не отвлекайся.

Пару минут помолчали. Я придумывала, как увильнуть от непростого разговора, а Ларка – как половчее меня в этот разговор втянуть.

Знакомство с капитаном Захаровым снова начинало осложнять мне жизнь. Я потому и не афиширую особо его место работы, что все знакомые, узнав, что мой близкий друг работает в милиции, начинают передавать ему разные просьбы. От «сделать техосмотр» до «посадить соседа-пьяницу». Димыч за много лет научился от таких просьб отмахиваться, а я не могу. Я сначала ломаю голову, какими словами передать это Димычу, чтобы он не послал меня сразу, а потом, когда пошлет, придумываю, как передать отказ просителю, чтобы не сильно обидеть. И то, и другое обычно получается плохо, я чувствую себя виноватой и стараюсь не попадаться на глаза недовольным знакомым.

Отказывать Ларке особенно неприятно – очень уж она искренний и бесхитростный человек. Но придется. Я ведь знаю, зачем она пришла ко мне с утра пораньше. Наверняка, попросит, чтобы я узнала у Димыча, как идет расследование убийства фигуранта Юры. Есть ли уже подозреваемые, и когда схватят убийцу?

– Значит так! – сказала я решительно и посмотрела ей прямо в глаза. – Я у Димыча ничего узнавать не буду. И не проси. Он мне ничего не расскажет. К тому же, если помнишь, мы с тобой не стали дожидаться милицию. Сбежали с места преступления, можно сказать. Как ты думаешь, Димка нас за это похвалит?

Ларка смотрела на меня жалобно и даже не напомнила, что «сбежали с места преступления» мы по моей инициативе. Она-то готова была принимать активное участие в следственных действиях, если бы ее к этому допустили. Уж по крайней мере, рассказать все, что видела. Но я малодушно решила, что видеть мы толком ничего не видели, свидетели из нас бесполезные, а связываться лишний раз с милицией ни к чему. Поэтому я решительно схватила за руки сына и Лариску и потащила их к остановке.

Бегства нашего никто не заметил – на соревнованиях мы были людьми случайными. Кроме Светланы нас никто не знал, а ей было в тот момент не до того. Самой Светлане пришлось все же иметь дело с милицией, хоть она этого и не любила. Ее, как и всех остальных участников «Русского ринга», записали в свидетели и уже несколько раз допрашивали. При этом вопросы задавали все время одни и те же, а в ответ ничего не рассказывали. Такое ощущение, что убийцу и не ищет никто, а свидетелей таскают на допросы просто так, чтобы создать видимость работы.

Все это мне рассказала Ларка со слов Светы. Теперь понятно, откуда ветер дует! Отчаявшись добиться подробностей от правоохранительных органов, свидетели преступления решили выведать все окольным путем. Тем более, что Лариска широко распространила информацию о моих связях в милиции.

– Кто тебя за язык тянет? – не выдержала я. – Сколько раз уже об этом говорили. Не рассказывает мне Димка ничего про работу. Иногда только, когда уже дело закроют, преступника посадят, может рассказать в общих чертах. А пока следствие идет, он будет дурака валять и говорить, чтобы не лезли не в свое дело. Ты же его знаешь!

– Знаю, – согласилась Ларка. – А давай признаемся, что тоже там были. Тогда это будет уже наше дело. Может, он тогда что-нибудь расскажет.

– Тогда он нас сам убьет. Лично. Чтобы не портили картину раскрываемости. И как мы будем признаваться? «Ах, простите! Мы сначала сбежали, а потом передумали»? Поздно теперь признаваться, надо было сразу.

Солнце припекало совсем по-летнему. Не грело толком, но обещало, манило. Хотелось снять куртку, а заодно и свитер, и брести куда-то, загребая ногами листья. Жмуриться, подставив лицо солнцу, и ни о чем не думать.

С последним было труднее всего. Не думать не получалось. Потому что сын испытывал те же чувства, но решил все эти внезапно возникшие желания тут же и осуществить. Снял и куртку, и свитер, и шапку куда-то ухитрился закинуть так, что мы с Ларкой безуспешно искали ее битых полчаса. Ребенок делал вид, что не помнит, в какой момент лишился шапки, делал честные глаза и в поисках совсем не помогал. Скорее мешал, потому что был самой незаинтересованной в успехе стороной.

Принес шапку Гектор. Может, сам, а может, Светлане надоело наблюдать, как мы мечемся по лесу с перепуганными лицами. В общем, умная псина ткнулась мордой в землю, покружила для виду немного неподалеку, а потом подошла спокойно к куче листьев и, разрыв ее лапами, явила миру злополучный головной убор.

Я приняла обмусоленную шапку, отряхнула ее, как могла, от осеннего древесного мусора и нахлобучила на голову своему малолетнему балбесу.

– Ну что, все еще хочешь собаку? – поинтересовалась Света у моего насупленного отпрыска.

Тот подумал немного и молча кивнул.

Вот еще напасть на мою голову! Я, конечно, готовила себя морально к тому, что рано или поздно ребенок попросит завести какую-нибудь животину. Но надеялась, что удастся сойтись на хомячке или, на худой конец, морской свинке. Места занимает немного, прокормить не сложно, да и выгуливать ежедневно не надо. Красота! Или черепашка какая-нибудь. Те вообще, говорят, на зиму в спячку впадают. Или это ежики? Неважно. Главное, я надеялась удовлетворить детскую любовь ко всему живому чем-то мелким и необременительным.

А возникли Светлана с Гектором.

И если после соревнований ребенок ограничивался тонкими намеками, то сегодня заявил открытым текстом, что больше всего на свете хочет собаку, причем непременно овчарку. И даже предательство Гектора, отыскавшего тщательно спрятанную ненавистную шапку, его мнения не изменило. Только овчарку. Обязательно. И лучше прямо завтра.

Да еще Ларка влезла с неожиданной поддержкой.

– Наташ, а правда, почему бы вам собаку не завести? Это же такая красота!

– Лара, ты думай, что говоришь. – Я постучала себя кулаком по лбу, пытаясь донести до нее всю абсурдность подобных заявлений. – Какая собака? Кто с ней гулять будет? А воспитывать? Это один раз хорошо по лесу прогуляться, палочки побросать, – я посмотрела вслед убегающим за одной палкой Гектору и сыну, – а содержать собаку постоянно – совсем другое дело.

– Вечно ты все усложняешь, – вздохнула Ларка. – Боишься чего-то заранее. А собака – это друг. И защитник. Если у тебя будет собака, к тебе никто в темном переулке не пристанет.

– А если у меня не будет собаки, я не окажусь в том темном переулке. Зачем мне туда ходить?

– Нет, ты не понимаешь. А я вот решила завести собаку.

Я даже остановилась от неожиданности. Ларка и собака – это совершенно несовместимые понятия. Как, впрочем, не совместима моя подруга ни с чем, требующим хоть какой-то ответственности.

– У тебя даже тамагочи сдох, – напомнила я ей мстительно. – Не помнишь? У тебя цветы засыхают все время. А тут собака. Живое существо, между прочим. Ее кормить надо каждый день.

– А вот собаки, кстати, очень хорошо дисциплинируют, – подала голос до этого молчавшая Светлана. – Совершенно безалаберные люди иногда меняются в лучшую сторону.

– Вот именно, что иногда. А если в нашем случае этого не произойдет? Не жалко собаку?

– Ну, собака так просто не сдастся, – засмеялась Света. – Это вам не тамагочи. Она хозяйке расслабляться не даст. Будет наша Лариса и кормить, и гулять как миленькая. Еще и на дрессировку пойдет. Без дрессировки приличной собаке никак нельзя.

Лариска, кажется, слегка испугалась предстоящих хлопот, и Светлана поспешила ее успокоить.

– Нет, можно, конечно и без особой дрессировки обойтись. Так, по мелочи, курс послушания пройти и все. Если собаку завести не крупную. Сейчас очень много пород есть.

– Я не хочу некрупную, – заупрямилась вдруг Ларка. – Я овчарку хочу.

Очень она в этот момент была похожа на моего сынулю. Со своей дурацкой решимостью и желанием настоять на своем во что бы то ни стало. Но тот хоть ребенок еще. Там я могу сказать свое веское родительское слово. А вот Ларке не запретишь – она сама уже взрослая и самостоятельная. Чего доброго, и правда собаку заведет.

Светлана тем временем продолжала красочно расписывать все преимущества жизни с собакой. Начиная от всем известного «ты домой приходишь – оно тебе радуется» и заканчивая исключительной пользой для здоровья ежедневных прогулок на свежем воздухе.

– Вы только представьте, – говорила она с жаром, – нельзя передумать или не захотеть. В любую погоду, при любом самочувствии, утром и вечером. А еще лучше три раза в день. Берешь себя в охапку и выгоняешь на улицу. На часик-полтора. Потому что нельзя иначе. В дождь и в мороз, в выходные и в праздники – каждый день утром и вечером.

Мне не по себе стало от таких перспектив. А Ларка ничего – со всем заранее согласна. И кормить, и гулять, и тащиться в дождь на улицу даже в выходные. И на дрессировку готова ходить. Света ей уже и телефон инструктора диктует.

– Лара, опомнись! – взвыла я. – Не сходи с ума! Какая тебе собака? Ты не справишься.

– А давай вместе заведем. Овчарок. Будем на занятия ходить. И гулять вместе будет веселее. Правда, Свет?

– Правда. Щенкам полезно вдвоем гулять. Они играть смогут и нормально развиваться физически. Кстати, скоро неплохой помет ожидается. Родители очень достойные. Если хотите, могу поговорить с хозяевами. Можно и в рассрочку купить, если сразу всей суммы нет…

Сумасшедший дом на прогулке! Они обе меня как будто не слышат. Уже предстоящие расходы обсуждают.

– Мне прямо не терпится щеночка домой принести, – мечтательно сказала Ларка. – Будет у меня свой маленький Гектор. А потом вырастет, поумнеет…

– Тебе, кстати, лучше суку заводить, – охладила ее пыл Света.

– Почему? Я не хочу суку. Я хочу, чтобы он меня защищал, вот как Гектор твой.

– Защитить тебя и сука сможет, мало не покажется. Ты вот не обратила внимание на соревнованиях, как Гюрза работала. Вот уж точно, имя определяет характер. Получше многих кобелей. А умница какая! Да если на то пошло, я своего Гектора взяла из-за матери. Специально ждала, пока Дана щениться будет, заранее записывалась. Такая мамашка у нас героическая, что ты! Она за хозяина на нож ходила. Сейчас уже старая совсем, болеет… Так что, зря ты так скептически к сукам относишься.

– Да я не скептически… просто, хотелось такого как Гектор.

– Кобеля неопытному владельцу лучше не заводить. Тем более, порода серьезная. Начинающему собачнику сука – в самый раз. Они дрессируются легче, и не агрессивные, и ужиться с ними проще – не придется выяснять, кто из вас двоих главный. С кобелем у тебя могут проблемы возникнуть. Ты человек мягкий, неопытный – он тебе на голову сядет.

Я уж было обрадовалась, что Лариска, напуганная возможным усаживанием любимца на голову, откажется от своей безумной затеи. Но она неожиданно легко согласилась на суку.

А Света продолжала, как птица Сирин, петь о счастье и радости, которые обязательно настигнут того, кто решится завести собаку.

– Девочки, а как они нас любят! Вот нигде такой искренней любви не найдете. Для собаки хозяин – это все, вся ее собачья жизнь. Им не важно, какой он человек. Главное, что он есть. И в нем весь смысл существования.

Света вдруг задумалась, глядя сквозь редеющие кроны невысоких липок, и сказала совсем по-другому, задумчиво, словно сама не до конца верила:

– Вот странно, собаки любят даже тех, кого любить совсем не за что. Взять хоть Юрку, царство ему небесное, обормоту. Ведь дерьмовый человек был. А собаки его любили. За что – непонятно.

– Ты же сама говоришь, что собака хозяина любит ни за что, а потому, что в нем смысл собачьей жизни. Чему же ты удивляешься?

– Так в том-то и дело, что Юрку не только его собаки любили! – Света оживилась, и мне вдруг подумалось, что не просто так она вывела разговор на убитого Юру. – Его и чужие собаки признавали. Он же индивидуальной дрессировкой занимался. Брался за совсем уж безнадежных – и агрессивных, и совсем трусливых. Любого лентяя мог растормошить.

Света рассказывала о Юриных способностях взахлеб, как будто не она совсем недавно говорила, что человек он был так себе. Даже дерьмовым называла. А теперь выходило, что погибший был дрессировщиком от бога, внимательным, терпеливым. Просто чудеса творил. И хозяева к нему чуть ли не в очередь становились, чтобы хоть несколько занятий провел с проблемными питомцами.

– Ну да, – согласилась Света, – человек он был неприятный. А вот кинолог – талантливый. Это и обидно, что такие способности достались такому балбесу. Он собак чувствовал как-то. Щенков когда выбирал, так даже обнюхивал их, представляете. Ему все эти тесты дурацкие с ключами не нужны были. Он в глаза щеникам смотрел и понимал, что из кого вырастет.

– Что за тесты с ключами? – оживилась Ларка.

– Да есть такой знаменитый тест. Якобы, когда щенка выбираешь, надо бросить перед ним на пол связку ключей и посмотреть на реакцию. Вроде сразу будет понятно, кто трусливый, кто любознательный, а кто агрессивный. На самом деле фигня это все. Ничего там нельзя понять с одного раза. Чтобы определить, кто есть кто, за щенками наблюдать надо долго. Как едят, как играют. А ключами этими только напугать можно собачьих детей. Про этот способ во всех книжках про собак написано. Их же сейчас все пишут, кому не лень. Вот народ и кидается ключами, специалистов из себя корчат. А надо просто наблюдать. Или вот, как Юрка, в глаза смотреть. Он никогда не ошибался. Его часто просили помочь щенка выбрать… Неплохие деньги Юрик на этом делал.

– Так он что, за деньги помогал?

– А он вообще бесплатно ничего не делал. Он только с собаками хорошим был. А с людьми не церемонился. Если где можно было заработать, никогда мимо не пройдет. Поговаривали, что со щенками этими мог и два раза денежку взять – и с хозяина, и с заводчика.

– С кого?

– Ну, с хозяина суки. Заводчику щенков надо продать, вот он Юрику денежку и платит, чтобы тот покупателя к нему вел. А Юрик и с него возьмет, и с покупателя за экспертные советы. Ничего не стеснялся. Иногда откровенно плохих собак впаривали новичкам. Люди ему доверятся, возьмут щенка, на которого он покажет. А потом на первой же выставке такое описание получат, что хоть плачь.

– А потом? Что они потом делают, когда понимают, что их обманули?

– Да многие и не понимают, что их обманули. Юрик же только неопытных собачников так разводил. Опять же, всегда можно списать плохую кондицию собачкину на то, что владелец ее неправильно выращивал. А начинающего собачника в этом убедить проще всего. И тут уже зависит от того, что за человека Юрик с заводчиком облапошили. Чаще всего, успевают к собаке привязаться, полюбить. Тогда просто забывают о выставочной карьере и держат собаку для души. Как у нас говорят, «на диван». Ну, а если владелец слишком амбициозный, то может и усыпить не оправдавшую надежды псину. Или на улицу выбросить. Знала я и таких.

Я взглянула на Ларку и чуть не ахнула. Таких суровых фактов из жизни собаковладельцев она явно не ожидала. Мне даже показалось, что она вот-вот заплачет.

– Лар, ты чего? – осторожно позвала я.

– Я своего никогда не выброшу, – шепотом сказала она. – И не усыплю. Не нужны нам эти выставки. Без них обойдемся. Я своего любить буду просто так.

Утешили, как смогли, Ларку. Света заверила ее, что большинство собачников как раз такие, как она – любят своих питомцев любыми. А брошенных собак обычно пристраивают в добрые руки. И вообще, не надо думать о плохом.

– А дрессировщиком Юрка был классным, – вернулась Света к прерванному разговору. – Чему хочешь мог научить. Даже собак-телохранителей готовил. Его отговаривали многие, а он не слушал никого. Говорю же, для Юрика деньги все затмевали. Какие там уговоры? Какой здравый смысл? Главное – денег побольше заработать. Ну, и себя показать, какой он классный кинолог.

– А почему отговаривали?

– Да не дело это – телохранителей готовить всем желающим. Это, девочки, страшно. И опасно. По-настоящему опасно.

– Да что страшного в том, что собака защищает хозяина? – не поняла Лариска. – Гектор твой разве нее телохранитель для тебя?

– Упаси бог! – Замахала руками Света. – Гектор мой просто хорошо обученная собака. Плюс «Русский ринг». Он людей как потенциальную опасность не воспринимает. Вон смотри, с Наташкиным пацаном носится, чуть ли не верхом на себе разрешает кататься. С ним по улице ходить не опасно.

– А как же тот мужик? – напомнила Лариска. – Ему-то было очень даже опасно.

– Вот тут-то и главное отличие! Обученная собака нападает только по команде. Хозяин решает, нужно это или нет. Это я тогда его пустила на задержание. Я решила, что мужик опасен. А Гектор просто выполнял команды. По команде схватил, по команде отпустил. А собаки-телохранители решают сами, на кого нападать. Они не ждут команды. Устраняют любую угрозу для хозяина. Подошел человек слишком близко – опасность. Поднял рядом с хозяином руку – опасность. Для этого щенков отбирают с определенными качествами, доминантных, тех, кто готов самостоятельно все решать. И делают из них автоматы для убийства. В городе такую собаку держать нельзя. В девяностых это модно было, время такое. Юрка тогда как раз начинал. Потом мода прошла, но желающие все равно были. Кинологи в основном отказываются за такую работу браться. А Юрка соглашался… Я когда вижу по телевизору сюжет о том, как собака ребенка покусала ни с того ни с сего, или на прохожего набросилась без причины, всегда боюсь, что это кто-то из Юркиных воспитанников. Слушайте, а может, его и убили из-за этого? Может, отомстил кто?