Вторая половина олигарха

Глава 2

Мы с Алиной переглянулись.

– Кого найти? – уточнила она и стрельнула в меня глазами.

– Девочки, вы только не смейтесь. Я слышала, есть такая девушка, примерно ваша ровесница. Все зовут ее мисс Робин Гуд, потому что она помогает таким, как я, которым официально помочь нельзя. Ну, там доказательств вины нет или преступник – крутой бизнесмен… А она за такие дела берется и помогает даже бесплатно. Ну, что вы на меня так смотрите? Не верите, что такая девчонка существует? А я знаю, что она в нашем городе есть. Мне одна знакомая по секрету шепнула…

– И ты хочешь ее найти? Думаешь, она все твои проблемы решит? – спросила я Марину.

– Не знаю, решит или нет, но, похоже, она – моя последняя надежда…

Мы с Алиной снова переглянулись. Золотова на нас не смотрела, она уставилась в одну точку и задумчиво потягивала свой эспрессо.

– Ты сейчас где живешь? – спросила я.

– У одной знакомой. У нее однокомнатная квартира, так я на кухне на раскладушке сплю. А она в комнате с мужем…

– Понятно. А прописана где?

– Пока нигде. Корнил меня из своего дома выписал… Потому мне и с работой трудно. Без прописки же никуда не берут. Я теперь бомжиха… Пока вот дворником в парк устроилась. Временно. На пять тысяч. А там видно будет…

– А почему к родителям в Закукуевск не едешь? – допытывалась Алина.

– В Захолмовск? А дети? Нет, уезжать мне пока нельзя, мне детей вернуть надо. Как они без меня с этим уродом?.. Вы даже не представляете, как он их воспитывает! Сыну внушает, что надо быть жестким и крутым, забыть слова «любовь», «милосердие», «сострадание»… Это шестилетнему мальчику! Муштрует его, как солдата. Говорит, мол, если тебя обидели, надо сразу в морду давать, тогда тебя все бояться будут и уважать. А дочку уже сейчас заставляет подчиняться беспрекословно. Как собаке: дал команду – должна выполнить. Иначе – наказание. Представляете, кого он вырастит такими методами?! Так что мне обязательно надо у него детей забрать! Вот найду мисс Робин Гуд, она мне обязательно поможет.

– Ты в это так веришь? – усмехнулась я.

– А ты не смейся, Полина. Да, я верю. Вся моя надежда на эту девчонку. Ментов мой муж подкупил, свидетелей, которые на суде подтвердили, что я плохая мать, – тоже…

Мы с Алиной переглянулись.

– А в свидетели кто пошел? – уточнила я.

– Бывшие наши няни и домработницы. Те, которые сначала сбежали от невыносимых условий и унижений… Корнил их нашел и заплатил, как видно, столько, что они на меня ванну грязи вылили. Оказывается, я просто никудышная мать: и пью беспробудно, и любовника имею, и за детьми совсем не слежу, избиваю их…

Золотова вдруг снова заплакала.

– Мальвин, ну ты того… кончай пирожные подмачивать, – начала успокаивать ее Алина, – мы понимаем, что тебе сейчас плохо…

– Понимаете?! – вскипела та. – Разве вы можете понять?! У вас детей не забирали! Вас так, как меня, не оклеветали! Да меня на суде такой грязью полили!.. А муж меня всего лишил, всего! Я семь лет с ним прожила – а ушла нищая. Даже все, что он мне подарил, себе оставил. И машину тоже… Говорит, такой матери, как ты, даже объедки со стола не стоит давать. А какой такой? Я что, плохой матерью была? Да я своих детей в зубах таскала! Да я дочку с четырех лет французскому учила, а сына – математике… Да я их рисованию… и в бассейн…

Мальвина уронила голову на руки и разрыдалась. Я оглянулась. За соседними столиками на нас поглядывали.

– Вот что, девчонки, давайте-ка отсюда выбираться. Время позднее, все равно кафе скоро будут закрывать и всех выпроваживать.

– А с этой что делать? – кивнула Алина на рыдающую Мальвину.

– Слушай, пусть она сегодня у тебя переночует, а завтра мы с ней разберемся, – предложила я.

– Да пусть, жалко, что ли? Моего Жорика все равно сегодня не будет: он на неделю в командировку слинял… Эй, Мальвина, слышишь? Поехали ко мне, переночуешь…

Та подняла голову и посмотрела на нас своими большими красивыми карими глазами, мокрыми от слез.

– Зачем к тебе? Меня подруга Маша с Пашей ждут…

– Ничего, одну ночь переночуешь у меня, а твои Маша с Пашей пусть эту ночь побудут наедине…

Я высадила девчонок возле подъезда Алины и отправилась к себе домой, в коттеджный поселок. Мы с дедом жили в большом доме, где было три гостиных – в стиле хай-тек, кантри и рококо – и просторная кухня с русской печкой. После гибели моих родителей дед Ариша воспитывал меня один. Мне тогда шел пятнадцатый год. Сейчас мне уже двадцать восемь. Многие мои ровесники успели сходить замуж, некоторые не по одному разу. Но я пока не встретила того единственного и неповторимого, с кем захотела бы связать свою жизнь навсегда. Дед считал своим долгом время от времени напоминать мне о необходимости завести семью и даже старался помочь мне подобрать очередную кандидатуру… Но я отвергала все его поползновения в этом направлении. Надо сказать, что никто из молодых людей в нашем Горовске до сих пор не смог тронуть моего сердца, о чем, впрочем, я совершенно не жалела. Да и опыт окружающих как-то не вдохновлял.

Ариша был дома.

– Поздновато ты, Полетт. Ужинать будешь?

– Нет, не хочу.

– Что, и чай не попьем?

– Чай, конечно, не помешает, хотя… я недавно была в кафе и…

– С кем?

Я внимательно посмотрела на Аришу. Мой любимый дед, Аристарх Владиленович Казаков, похоже, просто спал и видел, чтобы я пошла в какое-нибудь кафе с каким-нибудь молодым человеком. И еще чтобы этот молодой человек сделал мне какое-нибудь признание в любви, а я дала бы ему какой-нибудь положительный ответ. Очень не хотелось огорчать старика, но горькая правда, я считаю, лучше, чем самая сладкая ложь.

– Дед, не радуйся. В кафе я была с подругами.

Арише плохо удалось скрыть тяжелый вздох, вырвавшийся из его груди.

– Да? А я подумал, что, может, тебя пригласил кто-то из кавалеров?

– Дед, ну зачем мне какие-то кавалеры? Разве нам с тобой плохо вдвоем в нашем замечательном доме?

– Полетт, извини, что опять затрагиваю эту тему, но в твоем возрасте пора подумать о замужестве. Смею заметить, что многие твои подруги уже успели создать семью и родить ребятишек. Ты же до сих пор не только не замужем, но даже не имеешь кандидата в женихи. Ma chere, это более чем легкомысленно!

– Дедуль, ты же самый классный дед в мире! Зачем ты меня торопишь? Хочешь, чтобы я бездумно выскочила за первого встречного, родила от него, а потом бегала по судам, разводилась с ним и делила имущество и детей?

– Полетт, что ты говоришь?! Почему сразу разводиться?

– Ну, не сразу… Лет через семь…

Ариша недоуменно посмотрел на меня:

– Через семь лет?! Что за вздор?! Почему именно через семь?

– Хорошо, дед, слушай… Помнишь, когда я училась в школе, я неоднократно рассказывала тебе об одной девочке – Марине Золотовой? Она занималась в школьном театральном кружке. Еще учась в третьем классе, она сыграла куклу Мальвину в школьном спектакле…

Ариша поднял глаза в потолок:

– Да-да, припоминаю… Кажется, ты тогда восхищалась ее актерским талантом? И еще ты говорила, что эта девочка очень красива… Я прав?

– Молодец, дедуля! Пятерку тебе по «одноклассникам»! Так вот. Сегодня вечером мы с Алиной встретили ее в нашем городском парке. Точнее сказать, заметили случайно – она подметала там дорожки…

И я подробно рассказала Арише о том, как мы с Нечаевой отдыхали в парке и увидели там Золотову с метлой в руках, как догнали ее и заставили рассказать, как она докатилась до такой жизни. Надо сказать, что Ариша слушал очень внимательно, ни разу не перебил меня, пока я не закончила. И только когда я дошла до того места, когда Марина-Мальвина высказала желание найти мисс Робин Гуд и попросить ее о помощи, дед вздохнул:

– Значит, у тебя опять новое дело! Хорошенькое дело! Так ты никогда не выйдешь замуж, Полетт! Чужие проблемы, чужие дети… Когда наконец у тебя появятся свои?

– Проблемы или дети?

– Не притворяйся дурочкой, тебе не идет.

– Дедуль, ты же понимаешь, что я не могу бросить нашу Мальвину в таком положении!

– Я, конечно, все понимаю, ведь я, как ты говоришь, самый классный дед в мире! Я только боюсь, что так и умру, не увидев своих правнуков.

Ариша встал и, притворно кряхтя, вышел из кухни.

Утром я позволила себе удовольствие поспать подольше. Как хорошо, когда не надо ходить на работу! Можно валяться в кровати сколько хочешь, а потом встать и, не торопясь, принять душ или ванну. А еще можно долго сидеть на кухне, попивать кофеек, сваренный в джезве, и лакомиться горячими тостами с сыром. Когда-то я ударно трудилась на кирпичном заводе в должности юрисконсульта, но мизерная зарплата совсем не способствовала моему желанию делать карьеру. Тем более что в деньгах мы с дедом особо не нуждались. Я ушла с завода и занялась тем, что стала помогать таким, как Золотова. Если я узнавала, что кто-то совершил преступление или сделал другому большую гадость, но сумел уйти от возмездия по каким-либо причинам, то тут же бралась за дело. Моим девизом стали слова древнего персидского поэта Фирдоуси Абулькасима: «Чтоб быть справедливым возмездье могло, обидчику злом воздавайте за зло». Разумеется, Мальвина сама ничего не может сделать с бывшим мужем, поступившим с ней низко и подло. Но это не значит, что этот гад останется безнаказанным. Золотова права: детей у него надо забрать, и как можно быстрее. Если он воспитывает их такими методами, о которых она говорила, то из них могут вырасти только моральные уроды. Нужно немедленно вернуть их матери. Уж она-то не будет учить сына лупить сверстников по физиономии за отобранный мячик, а дочку – беспрекословно подчиняться отцу-деспоту. Равно как и всем остальным придуркам.

Я ехала к Алине домой в своем «Мини-Купере». Вот так с легкой руки подруги у меня появилось новое дело. Если бы мы с Нечаевой не пошли вчера в парк посидеть в тени деревьев и поесть мороженое, если бы Алина не увидела там Золотову с метлой, то сейчас я преспокойно сидела бы дома в гостиной в стиле рококо, в уютном кресле с гнутыми ножками, читала бы книгу и переживала за вымышленных героев. Или лежала бы в саду в шезлонге в тени деревьев, наслаждаясь прохладой и пением птиц. Но теперь мне надо ломать голову, думать, как разобраться с Маринкиным бывшим мужем и забрать у него детей, да и обеспечить материально это семейство тоже не помешало бы. На что они будут жить и где? Вряд ли папашка с радостью поделится с ними своими материальными ценностями. А еще было бы неплохо Карабаса-Барабаса, как остроумно назвала вчера Алина бывшего благоверного нашей Мальвины, самого поместить в такие условия, в какие он загнал свою бывшую жену. Чтобы на своей, так сказать, шкуре прочувствовал, каково это – быть бездомным и нищим, чтобы больше неповадно ему было издеваться над слабой женщиной…

Алина открыла сразу. На плече у нее была навалена куча каких-то тряпок.

– Шифоньер свой разбираю, – пояснила она, заметив мой удивленный взгляд, – ты не поверишь, Полина, но мне совершенно нечего надеть!

Мы прошли в комнату, в которой повсюду были разбросаны ее вещи – на диване, на кресле, на столе… висели на плечиках на дверце комода. Алина перебирала их, критически осматривала и бросала обратно.

– Это я уже надевала… Это вышло из моды… Это вообще – отстой… Как я могла это купить?!

– А что, нашей безвинно пострадавшей дома нет? – удивилась я.

– Она рано утром на работу ушла, парк дометать. К обеду обещала быть, – доложила Нечаева, продолжая ревизию своих вещей.

Я посмотрела на часы, висевшие на стене.

– Уже одиннадцать. Подождем.

– Кофе будешь?

– Только что дома пила.

– А квас?

– Холодный?

– Почти ледяной.

– Такой буду. А то жарко – сил нет…

Алина наконец оставила в покое свой гардероб, и мы прошли на кухню. Она достала из холодильника двухлитровую бутылку, которая быстро запотела в комнате, и два высоких стакана. Налила нам кваса по самые края и тут же пригубила свой.

– Ну, и что ты собираешься делать с этим уродом?

– Ты так лестно отзываешься о Мальвинином муже?

– О нем, о ком же еще?! По-моему, его стоит проучить, причем как следует, – Алина зло сузила глаза. – Это надо же такое сотворить?! Выгнать из дома такую красавицу-жену!

– Тогда для начала надо проникнуть в его хоромы. Все посмотреть своими глазами, все разузнать и разведать. Только я пока не знаю как.

– Полина, по-моему, сделать это будет очень трудно. Там охрана, камеры, наверняка и собака. И забор – в пять с половиной метров высотой. Ты же знаешь этих предпринимателей… Они воров боятся хуже налоговой.

– Нет, брать штурмом его крепость я не собираюсь. Буду действовать другим способом.

– Каким?

– Честно говоря, пока не знаю. Надо все хорошо продумать. Попасть в дом к этому Корнилу действительно будет нелегко. Сейчас придет Марина, расскажет, какие у них там, в доме, прибамбасы: сигнализация и прочее.

– Ага, сейчас придет Марина, и опять начнутся слезы и причитания: ой, как там мои детки?! Ой, как они там с папочкой-уродом?.. Она мне часов до трех спать не давала. То рассказывала, как он ее из дома выгонял на глазах всей прислуги, то как в подвале ее запирал на два дня без еды и воды…

– Зачем?

– Издевался так. Хотел сломить ее волю, я так думаю. Но Маринка наша не из того теста, чтобы духом падать! Нет, то есть она, конечно, упала, но… Она мне вчера сказала, что у нее остались еще силы для борьбы и мести.

– Уже хорошо.

– Хотя, знаешь, Полина, плачет она все-таки много.

– А что ты хотела? Так разочароваться в любимом человеке!

– Я вот одного не пойму: он ей дарил столько подарков! Брюлики там, машину, норковое манто… Зачем? Рисовался?

– Может, он делал это не для нее, а для себя? Чтобы поднять себя в собственных глазах. Так сказать, для самооценки. Эх, раскопать бы его прошлое…

В это время раздался звонок в дверь.

– О! Мальвина явилась!

Алина пошла открывать.

Она вернулась в кухню, следом зашла Золотова с пакетом в руке.

– Ты что так долго? – строго спросила Алина.

– Девочки, я сначала в парке убиралась, а потом мне зарплату выдали, я положила деньги на мобильник и позвонила няне детей, справилась, как они там…

– И как они? – поинтересовалась Алина.

Марина вздохнула, села на стул и придвинула к себе мой стакан с квасом.

– Плохо. Танечка все время плачет, просится ко мне. Корнил запрещает ей вспоминать маму, наказывает за это. Ванечка держится, молчит, но няня говорит, что он тоже все время вспоминает меня… Я долго говорила с ними по телефону… Я чувствую, что им без меня очень плохо… Девочки, я не могу так больше… Я умру…

Марина уронила голову на руки и зарыдала в голос.

– Ну, вот! Что я говорила? – Алина победно посмотрела на меня.

– Слушай, Золотова… Кстати, а как теперь твоя фамилия, по мужу? – спросила я, пытаясь хоть как-то отвлечь девчонку от грустных мыслей.

Она подняла лицо, вытерла слезы и сказала:

– Я осталась Золотовой.

– Это почему? Не захотела брать фамилию своего благоверного?

– Нет. Это он взял мою фамилию.

Мы с Алиной переглянулись.

– Вот это номер! А почему он взял твою?

– Так ведь его фамилия – Кóзел.

– Что? – дружно вскрикнули мы с Алиной.

– Прямо вот так – Кóзел? – уточнила я.

– Подкупающая откровенность, – восхитилась Алина. – Представляю, как бы звучало – Марина… Как тебя по-батюшке?

– Владимировна.

– О! Марина Владимировна Козел. Упасть – не встать! А он еще лучше – Корнил Козёл. Даст же бог такую фамилию!

– Он говорил, у него предки из Чехии. Кажется, дед еще в Первую мировую к нам сюда попал…

– Да, я его понимаю: жить в России с такой фамилией… Так теперь он Золотов? Что ж, разумно. Если у жены такая замечательная фамилия, почему бы не воспользоваться случаем? – сказала я.

– Девочки, я все время думаю: как мне найти эту мисс Робин Гуд? Может, вы у своих знакомых поспрашиваете? Я своих всех уже опросила…

– Да зачем нам какая-то мисс Робин Гуд? – наигранно удивилась я. – Может, сами попробуем как-нибудь…

– Нет! – вскрикнула Марина. – Мне точно сказали, что она в таких делах – супер! Без нее – никак… Девочки, ну, поспрашивайте своих знакомых…

– О боже! – застонала Алина и вышла из кухни.

Должно быть, отправилась снова перебирать свой гардероб. Мы с Золотовой остались в кухне одни. Она посмотрела на меня как-то затравленно:

– Полина, ты тоже не веришь, что эта девушка нам поможет?

– Не знаю, – пожала я плечами, – может, и поможет…

– Ты о ней, наверное, просто не слышала. А вот мне рассказывали…

Слушать о собственных подвигах меня не прельщало. Я пока еще не страдала манией величия.

– Знаешь, Марина, я вот что думаю: давай мы пока начнем сами, а попутно, так сказать, будем искать твою мисс Робин Гуд. Я обещаю тебе, что спрошу всех своих знакомых и заставлю их спросить их знакомых. Найдем мы ее, не переживай. Ты мне лучше вот что скажи: как в доме твоего мужа поставлено дело с сигнализацией, камерами и тому подобным?

– Камеры есть. Во дворе, по периметру.

– А в доме?

– В доме – нет. А зачем они в доме?

– Некоторые ставят, так, на всякий случай… Хорошо. А сигнализация?

– Есть, конечно. А зачем тебе это? Хочешь пробраться к нему в дом? Сразу говорю – ничего не выйдет. Сигнализация сработает. Да и охранник Дорик – лучше любого цепного пса.

– Что за Дорик такой? Расскажи поподробнее. Он что, нерусский?

Марина отхлебнула из моего стакана еще несколько глотков кваса.

– Почему нерусский? Как раз самый что ни на есть… Его полное имя – Дормидонт.

– Как? – не удержалась я. – Дормидонт? Что, серьезно? У вас там что, сборище детей старосветских помещиков? Корнил, Дормидонт…

– Не поверишь, я сама так же отреагировала, когда услышала его имя в первый раз. Потом привыкла… Дор-ми-донт. Странное, конечно, имя. Но все зовут его Дориком – так короче и проще.

– И что же представляет собой этот Дорик?

– Амбал «два на два». Гора мускулов. Владеет какими-то видами борьбы… я плохо в этом разбираюсь. Качается каждый день по три с половиной часа. У моего мужа… бывшего, в доме есть тренажеры. Что еще сказать?

– М-да… Ничего себе Дорик. А как у него с головой?

– В смысле?

– Соображает хорошо?

– Даже не знаю, что сказать…

– Мальвина, я не спрашиваю, какое у него образование или IQ. Просто скажи, умный он человек или тормоз?

– Скорее последнее. Но он очень силен и предан мужу, и тот это ценит.

– Хорошо платит?

– Да, неплохо. К тому же он живет вместе с ним в доме, так сказать, и охранник, и водитель, и личный телохранитель в одном лице. И заметь: круглосуточный. Есть у него еще один охранник, приходящий. Этого Корнил недавно взял. А до этого был другой, но тот в чем-то прокололся, и муж его тут же уволил. А Дорик бессменный, уже лет пять.

– У него что же, семьи нет? – спросила Алина, заходя в кухню в такой откровенной маечке, что мы с Мальвиной невольно приклеились к ней глазами.

– Нет, он холостой…

– Девочки, как вам такой прикид? – Алина, подбоченясь, повернулась к нам спиной, потом боком.

– Слишком откровенный, – сказала я, – с таким же успехом можно носить рыболовную сеть.

– Вот это и хорошо. А я про эту майку совсем забыла… Так, оставляем, буду надевать…

Узнать подробности о Золотове Корниле Борисовиче я могла только у одного человека – дяди Сережи, а точнее, у полковника ФСБ Курбатова Сергея Дмитриевича. Он был другом моего отца. Когда папы не стало, он практически заменил мне его. Помогал нам с дедом решать наши проблемы и часто заходил в гости «на огонек». Я набрала его номер телефона и вскоре услышала знакомый приятный баритон:

– Курбатов слушает.

– Дядя Сережа, это Полина. Здравствуйте!

– А, мисс Робин Гуд! Рад слышать. Как твои успехи в деле борьбы за торжество справедливости?

– Ничего, справляемся. Дядя Сережа, нужна ваша помощь.

– Готов помогать всеми силами.

– Мне нужны сведения о Золотове Корниле Борисовиче. В девичестве – Козел.

– Как, как?

– Козел. Фамилия такая, чешская, с ударением на «о».

– А-а… А то я уж было подумал, что ослышался…

– Все так думают. Потому он и взял фамилию жены, семь лет назад. Все, что можно про него, пожалуйста… И еще, дядя Сережа, обратите внимание: несколько лет назад при загадочных обстоятельствах погиб его компаньон по бизнесу, правда, фамилии я не знаю. Говорят, от сердечного приступа. Но это под большим вопросом.

– Хорошо, Полиночка, накопаю, что смогу. Потом сам перезвоню.

Да, дядя Сережа ни в чем никогда мне не отказывал.