XVI



БЕРЕГИТЕ СЕБЯ, РОДНЫЕ



Лейтенанты добросовестно колотили кулаками по створкам двери до тех пор, покуда не щёлкнул замок.

Дверь открылась, и на пороге появился майор Кочетов.

— Хватит, хватит, товарищи, — сказал он. — Дети у соседей уже спят, разбудите.

Он прошёл в комнату, посмотрел на разбросанные по столу карты и спросил:

— Кому везло?

— С переменным успехом, товарищ майор, — вытянул руки по швам Рудницкий.

— Отлично. Первая часть как будто удалась нам. Во всяком случае, Павлюк поверил, что ему представился удобный случай бежать из-под ареста, и воспользовался им. Он так спешил, что едва не свалился с крыши, но потом благополучно добрался по лестнице до земли и без оглядки побежал. Что ж, — с сожалением вздохнул майор, — он сам выбрал себе судьбу.

— Прямо за шиворот хотелось схватить подлеца, когда он с ключом в кулаке уходил из комнаты, — закипел Шовгенов и, растопырив пальцы, брезгливо поморщился: — Где бы руки помыть? Я вообще не терплю карт, а тут ещё, как назло, попались грязные, засаленные.

— Ты ведь знаешь, — улыбнувшись, напомнил Рудницкий, — вода в прихожей.

— Ах, верно, — засмеялся Шовгенов и обратился к Кочетову: — Разрешите, товарищ майор.

— Мойте, только быстрее. Нам нужно торопиться...


— Расчёты наши оправдываются, — сообщил полковник Чумак, когда майор и лейтенанты вошли для доклада в его кабинет. — Павлюк уже на железнодорожной станции и прячется за поленницами дров. Один поезд он пропустил. Видимо, ожидает какой-то другой.

— Через тридцать шесть минут отправляется местный, затем Ленинградский, — взглянув на часы, пояснил Рудницкий.

— Возможно он их и ждёт. Так что вам, товарищи, надлежит быть готовыми к поездке.

— Слушаюсь, товарищ полковник, — за себя и за лейтенантов ответил майор.

— Пока вы занимались Афанасием Павлюком, — продолжал Чумак, — я побывал у Забелиной. Могу сообщить для всех нас приятную весть. Жизнь девушки вне всякой опасности.

Лейтенанты удовлетворённо переглянулись.

— Но она ещё настолько слаба, — полковник достал из портсигара папиросу, — что профессор разрешил мне очень короткое свидание. Мы разговаривали минут пять-шесть. К сожалению, ничего существенного к тому, что мы уже знаем, Забелина добавить не смогла. Но одно стало ясным: не явись она к нам с повинной, её бы не было в живых. Встретиться с мерзавцем, который звонил, ей всё равно пришлось бы, но при таких обстоятельствах, когда помочь было бы некому или помощь пришла бы слишком поздно.

— То есть так, как это получилось с Рогулиным, — продолжая мысль полковника, добавил Кочетов.

— Совершенно верно, — подтвердил Чумак и многозначительно улыбнулся. — В срочном вызове скорой помощи к внезапно заболевшей Забелиной лейтенант Шовгенов в достаточной мере проявил присущую ему расторопность.

— Товарищ полковник, — вспыхнул лейтенант, но Чумак прервал его:

— Вы правильно поступили, лейтенант. Тогда нельзя было терять ни секунды. А то, что вы напомнили медикам об их обязанностях и ответственности, дело не лишнее. Зато теперь жив человек... Учитывая уже известные нам обстоятельства, — обратился он к Кочетову, — вашей группе, товарищ майор, придаётся врач. В схватке всё может произойти. Отправится с вами подполковник медицинской службы Герасимов. Он уже предупреждён, за ним послана машина.

— Всё ясно, товарищ полковник.

— Добро.

Чумак отпустил лейтенантов, взял со стола папку и, направляясь к двери, сказал:

— Ты бы, Григорий Иванович, позвонил пока домой. Кстати, передай, пожалуйста, привет от меня Зое Васильевне и Евдокии Григорьевне.

Благодарно взглянув на полковника, который в этот момент выходил из кабинета, Кочетов подошёл к телефону и набрал номер.

— Алло! Верочка? — обрадовался он, услышав голос дочки. — А мама где?

— Здесь, — последовал ответ.

— Передай ей трубочку.

— А ты мне краски купил?

— Нет, не купил. Но зато я тебе купил куклу.

— Куклу? восторженно взвизгнула Верочка и с беспокойством спросила: — Красивую?

— Очень красивую.

Девочка взволнованно ойкнула и что-то непонятно и глухо затараторила, очевидно передавая кому-то свой разговор с отцом.

Немного погодя в трубке послышалось короткое, но полное скрытой тревоги:

— Да.

— Зоенька, — с напускной бравадой заговорил Григорий Иванович. — Вы ужинать меня не ждите.

— Почему? — холодно и даже как-то отчуждённо спросила жена.

— Д-дежурю, — чуть заикнувшись, ответил он.

Она не отозвалась. Всего две-три секунды продолжалось молчание, но оно показалось Кочетову особенно тягостным.

— Тебе и маме Алексей Александрович... — начал было он, но жена прервала его:

— Берегите себя, родные, — тихо сказала она, и голос её потонул в коротких, отрывистых гудках.

Григорий Иванович посмотрел на трубку и бережно положил её на рычаг. Он знал, с этой минуты в его квартире наступила гнетущая, полная напряжённого ожидания тишина, нарушаемая только беззаботным щебетанием дочурки. Мать и бабушка, конечно, постараются уложить её пораньше в постель, а сами будут сидеть допоздна — одна за школьными тетрадями, другая с вязанием в руках. Они будут молчать и прислушиваться, не донесутся ли знакомые шаги с лестницы.

Не позвонить было ещё хуже...

В кабинет вернулся полковник.

— Ну как, передали привет?

— Разговор состоялся, — слабо улыбнулся Кочетов. — Но с тех пор, как я, позвонив вот точно так же вечером, утром оказался в госпитале с простреленным плечом, доверием в семье не пользуюсь.

— Быть матерью или женой чекиста нелегко, — вздохнул Чумак.

Загрузка...