Вторжение любви

Глава 3

– Вы... уволили ее?!

– Да, уволил, и за дело!– бесстрастно ответил он, игнорируя неодобрение девушки.

– Это тяжкое преступление, не правда ли?– холодно спросила она. Такова была ее реакция на властный голос Фила.

– Да. Потому что местные власти могут закрыть ресторан за нарушение санитарных норм.

Безапелляционный тон голоса не позволял ей оспаривать решение. Его логика оставалась железной и основательной. Похоже, что ее попытка проявить милосердие была обречена на провал.

– А вы дадите ей рекомендации, чтобы она могла устроиться куда-нибудь еще?– уныло спросила она, заранее зная ответ.

– Нет.

Он покачал головой. Казалось, что он совершенно лишен сострадания.

– Но ведь наверняка...– пылко начала она, решив не поддаваться его мрачному настроению.

Легким движением руки он прервал готовый хлынуть поток возражений.

– В вашей защите нет необходимости. Потому что после хорошей взбучки я принял ее обратно на работу.

– Сочувствие и Фил?!– Не в силах сдержать изумления, Сандра остановила взгляд на его властном лице.– Я думала, вы не способны на милосердие.

– И вы абсолютно правы.– Его ответная улыбка была как пощечина.– Я взял ее обратно, потому что она хорошая работница, а искать и обучать другую – лишняя трата времени. Кроме того, поскольку теперь она у меня в долгу, за ее дальнейшее поведение можно не беспокоиться.

– А котенок?– упрямо допытывалась Сандра.

– Вы ждете, что я и его внесу в платежную ведомость?– Он открыто издевался над ней.– Или боитесь, что его пустили на мясо и он попадет в вашу муссаку?

– Ни то ни другое.– Она приняла вызов, не скрывая неодобрительного отношения к его высказываниям.– Я надеялась, что, прогнав котенка, вы все же постараетесь подыскать ему хороших хозяев.

– Если такое обещание прояснит ваше милое личико, то я сделаю это для вас.

Неожиданно его ласковая улыбка полностью разоружила ее и заставила взять себя в руки. Он спокойно продолжал:

– Ну а теперь, когда мы устроили это дело и удовлетворили ваши гуманные чувства, можно насладиться трапезой и поближе узнать друг друга...

К счастью, появился официант с подносом, уставленным блюдами греческой кухни. По крайней мере, с одним утверждением Фила нельзя было не согласиться, философски подумала Сандра. Пища выглядела восхитительно. А что до того, чтобы поближе узнать его... нет уж, она предпочла бы поближе познакомиться с удавом, чем общаться с ним!

К ее удивлению, он больше не делал никаких попыток вовлечь ее в разговор. Они спокойно обедали.

– Как повезло вашему отцу,– прервал молчание Фил.– Должно быть, для него большое утешение, что в тяжелый для него час фирма останется под присмотром родного человека.

От нее не ускользнули ни ирония, ни его покровительственный взгляд. И все же это замечание не означало, что она оказалась совершенно бесполезной для отца, подумала Сандра.

– Да, конечно,– спокойно согласилась она.– И я постараюсь оправдать его доверие.– Не в силах подавить внезапную дрожь, пробежавшую по телу при воспоминании о том ужасе, который она испытала, когда узнала о приступе у отца, Сандра нервно добавила:– Ведь мы после помолвки с Лесли оказались в Риме, беспечно наслаждаясь жизнью и совершенно ничего не зная о том, что...

– С Лесли!– Фил так заинтересовался, что его удивленный взгляд застыл на опечаленном лице Сандры.– Кто это – Лесли?

– Он... я...– пролепетала она, понимая, что совершенно не обязательно обсуждать с ним свои личные дела. Какое отношение Фил Мелас имел к Лесли Муру и почему она должна отчитываться перед незнакомцем? Не говоря уже о том, что это крайне некрасиво по отношению к Лесли. Нельзя ни за что забывать, что под элегантным обликом хозяина ресторана скрывался настоящий диктатор. Он ворвался в ее мир со своими собственными проблемами, заставил делать все по-своему, а в довершение выбросил в ночь беспомощного котенка!..

Если бы ей понадобился исповедник, а внутренний голос подсказывал, что это было бы нелишне, то менее всего для такой роли подходил этот самовластный грек! С другой стороны, возможно, сообщение, что у нее есть жених, поможет ей, показав, что и она не лишена мужской поддержки, как могло показаться ее самоуверенному спутнику вначале.

В конце концов, на ее решение повлиял слишком уж хозяйский взгляд Фила.

– Лесли – молодой человек, за которого я собираюсь выйти замуж,– холодно сообщила она.

Черные брови Фила недоверчиво приподнялись.

– Но вы не носите его кольцо!

Дал же Бог ему такие острые глаза!– невольно подумала Сандра.

– Это вовсе не обязательно.

Она прервала изучение своей руки, сунув ее под стол. Разумеется, она не собиралась рассказывать какому-то Филу Меласу, что помолвка пока официально не объявлена. Между ней и Лесли всегда существовало более чем взаимопонимание – подсознательная уверенность, что они будут вместе. Эти мысли разделяли и их друзья.

– Если бы вы были моей нареченной, Сандра, вы бы уж точно носили кольцо!

Фил улыбнулся, и что-то в глубине души Сандры дрогнуло, а может быть, это случилось потому, что он произнес имя ее каким-то особенным голосом с глубокими и нежными интонациями.

– Но я не ваша невеста!– гордо парировала она, с ужасом ощущая, что Фил казался ей очень привлекательным мужчиной. Мгновенная подсознательная реакция не должна была выбивать ее из колеи! Но спокойствие ее было нарушено, потому что, хотя Лесли и был прекрасен, как скандинавский бог, она еще никогда не чувствовала, что тает от его улыбки.

– И где же сейчас этот Лесли?– В голосе Фила слышались насмешливые нотки.– Вы хотите сказать, что он гуляет по Риму без вас?

– Конечно, а почему бы нет?– Сандра постаралась вложить в ответ побольше энтузиазма, но и сама почувствовала, что он прозвучал фальшиво.– Лесли – инженер-электронщик, а не бизнесмен. Здесь ему нечего делать.

В отчаянии она посмотрела на пустую тарелку, припомнив муссаку – чудесную запеканку с острым мясом и сочными баклажанами, покрытую толстым слоем сыра, которую только что отведала. Может быть, там были еще какие-то особые травы, которые пробудили в ней эту странную реакцию на высокомерного грека?

– Хотите еще?

– Что?!

Сандра испуганно подняла глаза и встретилась с внимательным взглядом Фила. Она покраснела, оттого что невольно отнесла его вопрос к своим мыслям.

– Еще муссаки?– терпеливо переспросил он.– Вы смотрели на пустую тарелку с такой тоской, что мне подумалось, что вам не помешала бы добавка.

– Нет... нет, благодарю вас.– Сандра кое-как собралась с мыслями.– Хорошо бы теперь выпить кофе по-английски, если у вас так подают.

Щелчком он подозвал официанта. В этот миг свет в ресторане померк. В центр зала вынесли три стула.

– Вы предлагаете гостям и шоу?– Она поддалась внезапному желанию уколоть своего высокомерного спутника.– Попробую угадать – один из официантов танцует, а мы все швыряем тарелки.

– Нет.– Он усмехнулся и бросил на нее презрительный взгляд.– Это старинный греческий обычай, которым иностранцы часто злоупотребляют без достаточных на то оснований.

– А что, нужны основания?

– Обязательно.– В его глазах промелькнула искорка.– Мы называем это кефи. Волшебное древнее явление – трудно подобрать ему английский аналог,– оно приходит без предупреждения. Захватывает всего тебя и затем исчезает. Я думаю, что можно перевести как «снизошедшее счастье»...

Она вдруг заметила, что ее тело странно напряглось, в то время как он пристально смотрел ей в лицо.

– Кефи нельзя ни получить за деньги, ни взять силой. Некоторые за всю жизнь ни разу не испытали его. Но тот, кого посетило это чувство, знает, что жизнь создана для радости, и он становится свободен, как античный бог.

– И это состояние позволяет человеку, как дикарю, швырять об пол тарелки и стаканы?

Стараясь не замечать странную дрожь, которая, казалось, пронизывала каждую клетку ее тела, Сандра пыталась казаться невозмутимой. Ей самой становилось непонятно, почему так хотелось как можно сильнее уязвить самодовольного Фила Меласа. Она подсознательно чувствовала, что сейчас для этого самый подходящий момент.

Он равнодушно пожал широкими плечами.

– Наверное, чтобы это понять, надо родиться греком.

Он наклонился к ней и, как бы подчинив ее своим чарам, сказал ей прямо на ухо:

– Это символическое явление, оно согласуется с нашим ритмом жизни, его никогда не удается воспроизвести на потребу публике.

Его голос, ставший вдруг глубоким и нежным, проник в ее подсознание, покорив и заставив глубже понять этого странного неординарного человека.

Может быть, из-за сигаретного дыма и полумрака Сандре показалось, что его лицо стало вдруг очень близким, а его слегка раскрытые губы как бы делали приглашение, не имеющее ничего общего с его словами. Его тело излучало такую жизненную энергию и магнетизм, что это одновременно пугало и манило ее.

Понимая, что чувства к этому мужчине с каждой секундой становятся все более запутанными, девушка сделала отчаянную попытку вернуться к реальности. Она решила, что ее неожиданные ощущения вызваны усталостью. Сандра боролась со странным обаянием гостеприимного хозяина.

Испуганная и смущенная, она, повинуясь инстинкту самосохранения, сердито заявила:

– А что в этом особенно греческого? У нас в США есть похожее явление. Мы называем его вандализмом, когда все всё бьют и рушат.

Последовало долгое тягостное молчание. Фил внимательно изучал каждую черточку ее лица. Ей стало не по себе, она отвернулась.

– Мне очень жаль,– наконец сказал он столь бесстрастным голосом, что на нее как будто пахнуло арктическим холодом. Попытка уязвить его удалась, пожалуй, даже слишком, но, к ее изумлению, это не принесло ей никакого удовлетворения. Она ощутила щемящую пустоту в сердце.– Все ясно, вы не находите ничего привлекательного в моей родной стране и ее древней культуре,– тихо продолжал он.– Допивайте кофе, и я верну вас в привычную обстановку.

Если бы он влепил пощечину, ей было бы легче. Румянец, окрасивший ее щеки, говорил о многом. Она всего лишь хотела противостоять ему. Сандра бунтовала против способа, которым он вторгался в ее жизнь. И она явно преуспела в этом. Так почему же она почувствовала себя столь опустошенной?

Сандра сделала глоток и вздрогнула – кофе обжег ей язык.

Горько сожалея о сказанном, девушка не могла вынести его презрительного взгляда и стала смотреть на двух музыкантов. Каждый из них нес бузуки[1], за ними шла маленькая, пухленькая черноволосая женщина, одетая в скромное черное платье. Она встала за стулом, держась за его спинку.

Через некоторое время разговоры стихли, и музыканты заиграли, а женщина начала петь. Ее голос, хриплый и страстный, глубокий и нежный, проникал в самое сердце. Сандре не было нужды понимать слова, ее душа рыдала в такт мелодии. Она инстинктивно понимала, что внимает стонам трагедии, невыносимой для страдальца.

Фил внимательно следил за действом, предоставляя девушке возможность спокойно наблюдать за ним, оценивая красоту его строгого лица, скульптурное совершенство греческого лба, шелковистость черных, слегка вьющихся волос.

Она была предубеждена против него, ее раздражало высокомерие Фила, но сейчас в его лице было что-то подкупающее, оно выглядело торжественным и сентиментальным.

С Сандрой вдруг стали происходить странные вещи: к глазам подступили слезы – неожиданные и неотвратимые, как тропический ливень. Она плакала, оттого что отец ее серьезно болен, что его любимое дело находилось в опасности, а она очень устала, и главное – имела глупость поверить в любовь Лесли. Она осознала, что больше не чувствует к нему никакой симпатии, и он никогда не станет ей ближе...

Она плакала и оттого, что почувствовала: молодой мужчина с гордым греческим профилем, сидящий рядом, явился катализатором и проявил ее нелюбовь к самодовольному, оставившему ее в трудную минуту Лесли. Ах как бы мне хотелось никогда не встречать Фила Меласа, подумала она.

Должно быть, Сандра всхлипнула слишком уж громко, потому что Фил, заметив ее состояние, подсел к ней поближе и, пока она рылась в сумочке в поисках носового платка, обнял ее за плечи. Он ласково привлек ее к себе, нашарил в темноте чистую салфетку и промокнул ею струящиеся из глаз девушки слезы. Она почувствовала себя совсем несчастной.

Когда же последний аккорд песни замер, раздались аплодисменты. Сандра тоже стала хлопать, пытаясь совладать со своим усталым и измученным телом и стараясь не упасть в объятия Фила, ища утешения.

– Итак, вам небезразлична боль и страсть мелодии,– мягко заметил он с загадочной улыбкой на губах.– Может быть, в этом и есть ваша надежда, Сандра.

– Может быть.

Она попыталась улыбнуться, но была застигнута врасплох неожиданной нежностью, сквозившей в его глазах. И тут он снова привлек к себе девушку. Ее тело стало податливым, и Сандра прекратила инстинктивное сопротивление. В это мгновение она чувствовала лишь, что обрела спокойствие. Она спрятала лицо у него на груди, ощущая тепло сильного мужского тела.

И когда его рука ласково откинула пряди волос с ее лица, она подумала, что пришло время расставаться. Сандра собралась сообщить, что сама доберется до дома, но слова замерли на устах: он поцеловал ее в губы.

Девушка понимала, что надо протестовать, но, когда аплодисменты стихли и вновь заиграли бузуки, ритм песни в ее ушах слился с ровным биением сердца Фила. Она поняла, что говорить уже нечего.

Когда ресторан закрылся, было очень поздно. Сандра только помнила, что поощряемая благодарной публикой певица продемонстрировала обширный репертуар, а когда она допила кофе, Фил познакомил ее еще с одной достопримечательностью Греции: она отведала маленький стаканчик водки, называемой рака,– смесь огня и холода, от которой у нее сразу перехватило дыхание.

Впервые с тех пор, как заболел отец, она почувствовала, что расслабилась и успокоилась. Но все равно за всем этим скрывалось какое-то возбуждение, словно в ее жизнь впервые вошло что-то новое и удивительное.

Фил повернул голову, его губы расплылись в понимающей улыбке: он словно читал ее мысли.

– Пора идти, дорогая.– Он поднялся с ленивым изяществом человека, уверенного в своей неотразимости.– Надеюсь, вы согласитесь, что вечер был потрачен не зря.

Спорить не приходилось. Она подозревала, что легкая грусть на ее лице вызвала в нем ощущение превосходства победителя над побежденным.

Садясь в «кадиллак», она вздрогнула – как ей быть?! Фил явно не из тех, кого можно безнаказанно задевать. Его реакция на ее легкомысленное замечание, что между кефи и вандализмом нет никакой разницы, без сомнения, подтверждала это. Оставалось лишь надеяться, что его слова о сегодняшнем вечере означали, что ей все же удалось сохранить его как клиента.

Она, должно быть, заснула во время поездки, потому что почувствовала только аккуратную парковку машины и услышала голос Фила, нежно зовущий ее по имени.

– Зайдете на пару минут?– спросила она полусонно, желая быть вежливой. Самое большее, что она могла сделать,– это предложить ему чашечку кофе перед обратной дорогой домой.

Огонек желания вдруг мелькнул в его темных глазах, и с нее сразу слетела сонливость, уступив место ощущению надвигающейся опасности. Видимо, мгновенный страх отразился у нее на лице, потому что он сказал:

– Не сегодня, Сандра.– Его лицо смягчилось, в словах не было угрозы.– На сей раз был предложен только обед, а не постель с завтраком. Помните?

О, как он смел понять ее таким образом?! Она сердито отвернулась от него и, нашарив в сумочке ключ, быстро открыла входную дверь. Когда она скрылась в доме, в ее ушах все еще звучал его смешок.

Сандра проснулась за несколько минут до звонка будильника. Она поставила его на восемь утра. Затем встала и, все еще сонная, пошла в ванную, где с отвращением посмотрела на себя в зеркало.

Стыд – слишком слабое слово для описания ее чувств, хотя здравый смысл подсказывал, что это первая за неделю ночь крепкого сна и он должен пойти ей на пользу. Загнанный вид исчез, не было осунувшегося лица, а глаза блестели. Трудно было поверить, что ее вчерашнее экстравагантное поведение объяснялось лишь перебором в выпивке.

Она стоически приняла холодный душ, оделась, выпила кофе и съела пару гренков, поражаясь тому, что способна чувствовать голод после спектакля, устроенного вчера в ресторане. Если от песни плакать и не было так уж постыдно, то позволять себя прилюдно целовать Филу – это уж слишком. У нее не было даже того слабого оправдания, что она пыталась предотвратить этот поцелуй.

Сандра винила себя, что позволила губам раскрыться под натиском поцелуя Фила. А его вчерашний ответ на ее невинное приглашение! О, она не скоро это забудет! Все это не было бы таким скверным, если бы она не сделала роковой ошибки, желая проявить любезность. А он имел наглость неправильно ее понять и отказаться от того, что посмел считать приглашением в постель! Она постарается, чтобы их пути в будущем больше не пересекались, решила Сандра.

Поднявшееся было в ней раздражение улеглось. Но какое может быть будущее у фирмы «Экском»? Если она в ближайшие четыре недели не соберет деньги и не подаст апелляцию на постановление о закрытии складов, что их ждет?..

Она услышала, как в щель двери на пол падает утренняя почта. Это подняло ее настроение. Может быть, пришли какие-нибудь давно просроченные платежи. Поспешно отбросив рекламу, она собрала письма и вернулась в гостиную, чтобы просмотреть их. Ничего. Среди них не было ни одного чека. На единственном оставшемся у нее конверте красовалась причудливая марка, указывающая, что прибыл он с Дальнего Востока. «Заморские цветы» – самый крупный и престижный поставщик «Экскома». Неужели еще один счет? Схватив конверт, она почувствовала приступ тошноты, но вовремя вспомнила, как старый Брайс говорил, что перед болезнью отец оплатил все сделанные им заказы. Вроде бы ничто не предвещало беды.

Она вскрыла конверт, извлекла из него официальное письмо и охнула, потрясенная его содержанием:

Если фирмой «Экском» не будут даны в указанные сроки гарантии увеличения продаж нашего товара, мы вынуждены будем расторгнуть эксклюзивный контракт на продажу наших товаров в США, в Новой Англии и исключить вас из числа своих постоянных заказчиков.

В смятении Сандра откинулась в кресле, дрожа всем телом. Вот, значит, до чего дошло! Даже если ей чудом и удастся оспорить несправедливое постановление департамента и сохранить склады, ей все равно не удастся мгновенно увеличить клиентуру фирмы, чтобы повысить объемы продаж товаров «Заморских цветов». Это условие невозможно выполнить.