Примерно через сорок минут я оказываюсь в камере – дверь за мной закрывается и я берусь за мобильный телефон. Я еле дождался пока останусь один – какое-то древнее, смутное суеверие не позволяло мне озвучить мою идею при посторонних. Кто бы мог подумать, что человек в двадцать первом веке может бояться сглаза. Нужный мне номер внесен в телефонную книгу еще ночью, сразу после звонка журналисту. Вызов идет не более трех секунд и мне отвечает девушка:
– Добрый день. Адвокатская компания Меренкова. Консультант Виктория.
– Добрый день, девушка. Я хотел бы поговорить с господином Меренковым.
– Вы хотели бы записаться на консультацию?
– Да, хотел бы и как можно скорее. Скажем на завтра.
– Боюсь, Ярослав Витальевич не сможет уделить вам время так скоро. Если вы запишитесь на консультацию…
– Я вряд ли располагаю временем для ожидания, – я прерываю ее несколько грубо, но терпение мое начинает окончательно сдавать. – Какую должность вы занимаете в компании?
– Я консультант потенциальных клиентов.
– Думаю, меня можно считать VIP-клиентом, у вас есть такие консультанты? Меня зовут Виктор Иванчук. Возможно, вы слышали обо мне. Я хочу поговорить с Ярославом Меренковым лично.
– Виктор, я сообщу Ярославу Витальевичу о вашем звонке и он свяжется с вами, как только у него появится свободное время. Большего я пообещать не могу. Оставьте, пожалуйста, ваши координаты.
– Сохраните этот номер телефона. Можете звонить на него. До свиданья.
– Всего доброго, Виктор.
Я стою возле окна и размышляю о принятых нормах общения, которые давно уже потеряли смысловую нагрузку. Глупо было прощаться фразой «До свидания», вряд ли мы с ней увидимся, а вот увидеть Меренкова я надеюсь, очень надеюсь.
Сидя в камере, ты поневоле учишься терпению, но к вечеру даже мое самообладание дало трещину. До девяти вечера я безостановочно ходил по своей клетке, в голове мысли кружились одна другой бредовее – может ему не сообщили о моем звонке? А может он и не заинтересован в общении со мной? Он ведь не журналист, в конце концов. В начале десятого раздается звонок:
– Добрый вечер. Виктор?
– Ярослав Витальевич Меренков?
– Да. Я был удивлен вашим звонком. Вам нужна юридическая консультация?
– Более того, мне нужно с вами увидеться, могу я надеяться на скорую встречу?
– Да, как юрист я могу добиться свидания с вами, но в чем же цель визита?
– Вы один из лучших адвокатов по криминальным делам. Вы согласны взяться за мое дело?
Меренков некоторое время молчит, видимо обдумывая мое предложение, затем отвечает:
– Я следил за вашим процессом, приговор давно вынесен и утвержден. Вы надеетесь добиться отсрочки исполнения?
– Долгое ожидание смертной казни – это худшее из наказаний, я не собираюсь так себя истязать. Давайте обсудим наше сотрудничество при встрече. Когда я смогу вас увидеть?
– Даже у востребованных специалистов есть свободное время. Я готов пожертвовать завтрашним вечером ради разговора с вами.
– Договорились.
– Часам к семи вас устроит?
– Мой распорядок дня никем не ограничен, в рамках тюремного режима, разумеется. Я буду ждать вас. До свиданья, Ярослав Витальевич.
– Всего хорошего.
Адвокат кладет трубку. Я снова ухожу в область филологических изысканий, размышляя, насколько правильно желать всего хорошего осужденному на казнь. Первый раунд переговоров остался за мной, по крайней мере, встреча с адвокатом состоится уже через сутки. Нетерпение от этого не уменьшается и я продолжаю бродить из угла в угол, точно так же как и до этого важного разговора. Проходит еще минут двадцать, адреналин постепенно перестает бурлить в крови, я ощущаю прилив усталости и ложусь спать. В конце концов, чем больше я просплю, тем меньше придется ждать завтрашнего вечера.
Жизнь в камере-одиночке меняет человеческие привычки. К такому остроумному выводу легко прийти, даже не попав в такую камеру, но, только оказавшись здесь, начинаешь понимать, насколько твои повадки меняются. Я никогда раньше не вел дневник – ни виртуальный, в какой-нибудь социальной сети, ни даже материальный, в виде обычной тетради, исписанной вручную. Недостаток общения толкнул меня на этот шаг. Мне зачастую не с кем поговорить вживую и я излагаю краткую историю своего заключения на мониторе. Интересно, всем тем людям, которые свободное время проводят в блогах, неужели им тоже не удается поговорить с окружающими?
Подходит время обеда. Кормят здесь неплохо – количество пищи и выбор меню не дают повода жаловаться, правозащитники постарались. В сотый раз ловлю себя на мысли, что для многих людей такой санаторий был бы просто раем. Ну чего еще желать? Крыша над головой, питание, интернет…
День постепенно заканчивается и приходит время для встречи с адвокатом. Меренков выглядит солидно, впрочем, стоит ли удивляться. Среднего роста, стройный, хотя и немолодой, в волосах преобладает «благородная седина». Он одет в строгий костюм и белую рубашку, в руках кожаная папка. Хорошая осанка и уверенный взгляд дополняют картину. Он заходит в комнату, крепко пожимает мне руку и садится напротив меня на стул.
– Ну что же, будем знакомы, Виктор. Ты человек в некотором роде известный, даже знаменитый.
– Я бы с удовольствием отказался от такой славы. Для этого я вас и пригласил.
– Думаю, слава твоя от тебя уже точно никуда не денется, скоро сможешь рекламные контракты подписывать. Я внимательно следил за твоим делом. Ты не думаешь, что слишком поздно спохватился? Обратись ты ко мне за помощью, когда приговор еще не вынесли, вердикт мог бы оказаться совсем другим.
– Услуги адвоката экстра-класса стоят таких денег, каких я тогда в жизни не видел, но быть знаменитым иногда очень полезно, через несколько дней я стану достаточно состоятельным человеком.
Меренков удивленно смотрит на меня и спрашивает:
– То есть ты приглашаешь адвоката, на данный момент даже не будучи в состоянии оплатить его услуги? Несколько необдуманное действие, тебе не кажется?
– Да, – киваю я. – Это опрометчивый поступок, но можете поверить, в моей ситуации трудно сохранить рассудительность. Стану ли я богатым будет видно буквально через пару дней, если же не стану, то вы потратите на меня не так и много времени. Сегодня я хочу только заручиться вашим согласием, а начать саму работу нужно, соответственно, немного позже. Итак, я хочу, чтобы вы стали моим адвокатом.
Меренков не спешит с ответом, хотя наверняка принял решение еще до визита ко мне. Наконец он отвечает:
– Почему ты решил обратиться именно ко мне? Хороших адвокатов хватает.
– Я долго выбирал защитника. К счастью, как видите, интернет мне доступен. Вы также человек знаменитый. Я изучил не один ваш процесс и результаты меня впечатлили.
– А ты никогда не думал, как мне удалось добиться такой репутации? Я ведь выигрываю не каждое дело.
– Мне захотелось, чтобы меня защищал именно такой мастер – ваше имя на слуху, ни один громкий процесс вы не проиграли.
– Вот именно. Нужно стараться побеждать всегда, а если не удается, то хотя бы тогда, когда к тебе приковано внимание. Твое дело не из тех, которые можно проиграть и никто не заметит, а добиться успеха будет невероятно сложно.
– Было бы это просто, я бы не стал вас беспокоить. Но если человек берется за какое-нибудь невыполнимое задание и не справляется, то кто же станет его осуждать? Никто ведь не будет критиковать атлета, который попытался, но не смог поднять слона. Так почему бы не попробовать?
Адвокат усмехается:
– Оригинальное сравнение. Окружающие не упустят случая посмеяться над неудачником, даже если он не осилил дело, за которое другие не взялись, просто побоявшись провала. Пойми, люди редко руководствуются логикой, особенно если им угрожают тюрьмой. Никто из моих потенциальных клиентов не вспомнит, что твоя апелляция была почти безнадежна, зато никогда не забудут, что Меренков отправил подопечного прямиком на тот свет.
– Я понял. У адвокатов, как и у врачей, есть свое маленькое кладбище. Вам такое заметное надгробие на этом кладбище совсем ни к чему.
Он молча кивает. Это следует трактовать как отказ, но, тем не менее, зачем-то же он все-таки пришел. Просто отказаться можно было и по телефону. Не автограф же, в самом деле, ему нужен. Я смотрю на Меренкова и он прерывает затянувшееся молчание:
– Кого ты во мне видишь? Спасителя?
– Скорее авантюриста, способного рискнуть репутацией ради достижения уникального пика в своей деятельности.
Я действительно вижу его таким. Остается только надеяться, что этот авантюрист не является плодом моего воображения. Адвокат смотрит на меня. Принять мое предложение – это как гулять по тонкому льду, очень тонкому. А кого видит он? Измотанного человека, запертого в четырех стенах, который отчаянно нуждается в помощи или же большой мешок денег? Как его уговорить? Выгода, благородство, честолюбие? Он прерывает мои размышления:
– Скажи, Виктор, если я откажусь, что ты будешь делать? Вряд ли ты просто склонишь голову перед судьбой.
– Разумеется. Мир велик и в нем много хороших адвокатов. Я найду другого и продолжу борьбу. Кстати, заключенным отныне полагается иметь страницы в социальных сетях и мне тоже предложили не отставать от толпы. Буду загружать туда разную ахинею – фото, комментарии, гороскопы. Ну и конечно, расскажу историю про адвоката, который не решился меня защищать.
В глазах моего гостя удивление сменяется насмешкой, а затем заинтересованностью. Феноменальные глаза – настоящий калейдоскоп эмоций. А может мне все это только кажется, а собеседник не испытывает ко мне ничего кроме равнодушия? Сейчас узнаем.
– Ты пытаешься меня шантажировать? Надеешься испугать оглаской моего отказа?
– Я надеюсь только на то, что вы возьметесь меня защищать.
Адвокат, откашлявшись, спрашивает:
– Как ты думаешь, почему я не согласился на встречу в день твоего звонка?
Я пожимаю плечами:
– Вы были заняты.
– Да, – кивает Меренков. – А еще я хотел собрать о твоем судебном деле самые полные сведения, чем вчера и занимались мои помощники. Дело непростое, но на одних простых процессах имя себе не сделаешь. Я буду твоим адвокатом.
Это прозвучало настолько буднично, как будто между делом, что я даже не сразу осознал значение его ответа. Однако нельзя сказать, что я испытывал радость, более точным словом было облегчение. Не знаю почему, но для меня казалось очень важным добиться согласия от Меренкова, хотя он был прав, говоря, что я не склоню голову и смогу найти другого адвоката. Наверное, мне просто не хотелось начинать операцию по моему спасению с какой-либо неудачи. Я отвечаю:
– Спасибо. Как вы намерены действовать?
– Я думаю, что разные формальности и мелкие нюансы, из которых во многом и состоит моя работа, тебя не очень заинтересуют, да и вряд ли окажутся понятны. Я соберу необходимые документы, без которых в данной ситуации не обойтись, а ты пока отдыхай, скоро я сюда вернусь и набросаю примерный план действий.
– Скоро, это когда?
– Тебе не терпится, как я посмотрю, – усмехается адвокат. – Мне казалось, тюремное заключение должно вырабатывать в людях терпеливость и умение ждать.
– Ваши выводы поверхностны. Для того чтобы понять какие качества вырабатывает в человеке заключение, надежнее всего самому сесть в тюрьму. Это будет бесценным личным опытом.
– Да, ты прав, в суде умозаключения свидетелей, сделанные без каких-либо оснований, также ничего не стоят, – легко соглашается со мной Меренков. – Но, пожалуй, я обойдусь без такого опыта. Вернемся к нашему процессу. Мне нужно чуть больше времени, чтобы продумать линию твоего поведения и, можешь поверить, тебе работы тоже хватит. Я позвоню завтра и проинформирую о предпринятых мной шагах.
– Хорошо, Ярослав Витальевич. Только прошу вас пока никому не говорить, что вы беретесь за мою защиту, а то у меня появятся реальные шансы не разбогатеть вовсе. Когда деньги уже будут у меня, тогда и начнете работу.
– В таком случае, тебе и звонить мне следовало после получения денег, – говорит адвокат. – В моей команде уже все знают, что ты надеешься на мою помощь. Я, конечно, доверяю своим людям, но перестраховка еще никому не мешала. Ладно, дам им отдельное указание держать рот на замке.
– Теперь нам осталось обсудить только финансовую сторону вопроса. Так каков будет ваш гонорар?
– Этот аспект мы обсудим чуть позже. Сейчас сложно сказать, сколько времени и сил я потрачу на работу. Я не откажусь от вознаграждения, но ты же понимаешь, что я берусь за это дело не ради денег.
– Думаю, денег вам хватает. Тогда что вами движет? Хочется добиться чего-то экстраординарного, вписать свое имя в историю?
– Разве что в историю судопроизводства, – смеется Меренков. – Жди звонка, Виктор, до встречи.
Через десять минут после того как адвокат покинул мою обитель, раздался телефонный звонок Тарасова.
– Добрый вечер, Виктор, я хочу обсудить условия оплаты. Вас устроит, если гонорар будет выплачиваться частями? Первую часть еще до интервью, вторую – через пару дней после него, третью…
– А последнюю получат уже мои наследники, после моей казни, – перебиваю журналиста я. – Нет, Николай, меня устроит, если я получу всю сумму сразу, думаю, для вашей компании это будет не так и накладно.
– Ну… хорошо, – соглашается Тарасов. – Но мы с вами должны будем заключить договор. После его подписания вы получите гонорар. Я сейчас отправлю вам на почту копию контракта. Ознакомитесь, а завтра я зайду к вам в гости и подпишем оригинал.
Так мы и сделали. Время от последнего звонка журналиста до подписания договора пролетело для меня незаметно. Когда перед моими глазами оказывается оригинал бланка, я еще два раза внимательно его читаю. Заметив это, Тарасов улыбается:
– Вы же уже читали копию. Вы нам не доверяете, думаете, она не совпадает с оригиналом?
– Разумеется, не доверяю, – ворчу я. – О каком доверии может идти речь, если наши отношения мы подтверждаем документально. Вот вы мне доверяете?
– Как раз для этого и существуют контракты, – уклоняется от прямого ответа журналист. – По существу вопроса вам все понятно?
– Да, чего уж проще. Я даю вам интервью, соглашаюсь на фото- и видеосъемку и за это получаю гонорар. Больше ни на какие интервью до самой казни я уже не соглашаюсь, а в случае невыполнения этих обязательств должен буду вернуть уплаченную мне сумму и еще солидную неустойку сверху.
Тарасов удовлетворенно кивает:
– Да, суть вы поняли. Ну что же, контракт заключен, деньги будут переведены завтра. Как только вы их увидите на счету, то будьте готовы к моему визиту. Ох, я уже предвкушаю – это будет роскошный материал. Всего доброго, Виктор.
Журналист уходит, а значит, самое подходящее время опять поговорить с адвокатом. Я звоню Меренкову и приглашаю его в гости. Через пару часов он появляется на пороге моей камеры, и я вручаю ему контракт принесенный Тарасовым.
– Что это?
– Все очень просто – это и есть тот документ, который должен сделать меня богатым.
Меренков читает и затем смотрит на меня с выражением неподдельного уважения:
– Не перестаю удивляться тому, насколько изобретателен становится человек, если дело пахнет жареным. Можно сказать, что это одна из причин, из-за которых я стал адвокатом. Так ты хочешь взять у «Тристара» деньги за предсмертное интервью, а потом сделать им маленький сюрприз и добиться отмены казни? Ловко, ничего не скажешь. Только тебе следовало сначала уведомить меня, с кем нам придется бороться. Это информагентство имеет немалый вес. Ну да ладно, думаю, мы с тобой справимся.
– Да, но я хотел уточнить у вас, не смогут ли они аннулировать контракт на том основании, что… ну, не знаю, интервью потеряло актуальность или еще по какой-то причине?
Адвокат покачал головой:
– Не думаю. Как ты себе это представляешь? У вас на бумаге не прописано, что ты обязуешься умереть в ближайшее время. Предмет договора состоит в том, что ты даешь эксклюзивный материал и больше с журналистами не общаешься. Тебе деньги платят за то, что ты поговоришь с кем-то из работников «Тристара». Ты это сделаешь и все – условия контракта выполнены. Правда, если мы сможем добиться пересмотра приговора, то тебе придется отказаться от интервью на всю жизнь, так прописано в этом документе. Кто хоть этот журналист?
– Николай Тарасов, – отвечаю я.
– Слышал о таком, – кивает головой Меренков. – Да, Николай явно не ожидает, что твоя жизнь может неожиданно затянуться. Ну что, ты готов на такую жертву – никогда больше не общаться с журналистами?
– Не думаю, что для меня это будет в тягость.
– Вот и хорошо. «Тристар», разумеется, на такой поворот сквозь пальцы смотреть не будет и начнет ставить палки в колеса, может даже судебный иск подать, но у тебя есть адвокат, так что я думаю, мы отобьемся. Когда ты ждешь Тарасова в гости?
Я пожимаю плечами:
– Еще не знаю. Может быть даже завтра. Как только условия договора будут выполнены, вы сможете начать работу.
– Да, – подтверждает Меренков. – А теперь самое время поговорить о твоих дальнейших шагах. Что я обещал?
– Что я тоже не буду сидеть сложа руки.
– Правильно, – кивает адвокат. – Так и будет. Кстати, а если казнь заменят пожизненным заключением, ты останешься доволен?
– Нет, вряд ли. Но есть ведь и другие варианты.
– Разумеется. Может быть, начнется новый судебный процесс и твоя жизнь кардинально изменится. Тут кроме моего искусства нужна будет еще и твоя популярность, Виктор.
– Еще во время нашей первой встречи мы с вами пришли к выводу, что популярности мне не занимать, – отвечаю я.
Адвокат отрицательно качает головой:
– Сейчас твоя слава нейтральна – кто-то тебе сочувствует, а кто-то ненавидит. Ты же все-таки не за просто так свой приговор получил. В будущем тебе нужно будет завоевать народную любовь. Присяжные тоже живые люди и у них имеются свои симпатии и антипатии. Надеюсь, ты не сомневаешься в том, что оправдать любимого человека гораздо проще.
– Замечательно. Похоже, история действительно повторяется и меня, как и проигравшего гладиатора на римской арене в былые времена, может спасти только благосклонность публики. Хорошо, ну и что мне нужно делать?
– Выйти из подполья и начать общаться с людьми. Тебе для этого не нужно даже покидать пределы камеры. Что ты там говорил по поводу социальных сетей?
– Заключенным полагается иметь страницы в соц. сетях, – послушно цитирую я слова начальника тюрьмы.
– Так и есть, я проверил. Вот этим и пользуйся. Времени свободного у тебя хватает, к тому же, смотри какое обширное поле деятельности. Разумеется, на все сети времени даже здесь не хватит, но самые популярные уже сегодня должны принять в свои ряды нового адепта. Ну и блог заведи, конечно.
Увидев, как я хмурюсь, Меренков добавляет:
– Тебе, я смотрю, эта идея не по душе. Ну что плохого в соц. сетях?
– А что в них хорошего? – отвечаю я вопросом на вопрос. – Я видел много людей, которые проводили там почти все свободное время. Они вставали утром пораньше, чтобы перед работой успеть хотя бы пару минут посидеть «ВКонтакте», приехав на работу и включив интернет, снова лезли туда же. Если работа не была связана с компьютером, то сидели на своих страницах с телефонов или планшетов. Вернувшись вечером домой, они опять погружались в интернет-пространство. Ну ладно бы, они там хоть общались. Но этого и близко нет – большая часть диалогов сводится буквально к шести фразам: «Привет», «Как дела?», «Классная фотка», «Классная аватарка», «С Новым Годом», «С Днем Рождения». Слышали шутку о том, что если бы на всей планете вдруг стабилизировалась погода, то большая часть разговоров по всему миру умолкла бы? То же самое можно сказать и здесь. Запрети эти слова и на просторах социальных сетей образуется огромная пустота на месте текстовых сообщений. Люди будут сидеть перед мониторами и с лихорадочным отчаянием пытаться сообразить, что же еще можно написать так называемым «друзьям». Потом этот вакуум будет заполнен новыми, специально выдуманными стандартными фразами.
Меренков вставляет свою реплику в мой монолог:
– Так бывает не у всех.
– Да, вы правы. Я видел немало страниц, которые было действительно интересно читать: какие-то тематические подборки, оригинальные фотографии, остроумные шутки. Некоторые люди ведут действительно насыщенную жизнь и если им нужно сообщить какую-то новость большой группе заинтересованных лиц, то проще всего это сделать с помощью соц. сети. Но таких меньшинство. Я не говорю, что социальные сети это обязательно зло. Они всего лишь инструмент, как топор – можно дом построить, а можно кому-то череп проломить. Беда в том, что дома строить мало кто спешит.
– Вот и относись к ним как к топору, тому самому, который перережет веревку вокруг твоей шеи.
– Хорошо бы, если не вместе с шеей. Ну а блог мне зачем? Я никогда не чувствовал в себе литературного призвания.
– Сразу видно, что ты не сидишь в блогах и социальных сетях, а потому имеешь о них превратное представление, – отвечает адвокат. – Во-первых, блог это не только тексты, туда можно выкладывать целую кучу разнообразной информации. А во-вторых, можешь мне поверить – значительная часть людей, которые их ведут, также не обладает литературным талантом, что их ни в коей мере не останавливает.
Он помолчал немного и продолжил.
– Но в чем-то ты прав, твой блог и страницы в сетях должны быть по-настоящему интересными. Если хотя бы один присяжный при пересмотре дела не захочет тебя осудить на смерть только потому, что регулярно читает твой блог, то и это может качнуть чашу весов в твою пользу.
– Вы не преувеличиваете магических возможностей интернет-популярности? – скептически интересуюсь я.
– Наоборот. Это ты их недооцениваешь. Так что, я думаю, тексты для интернета тебе будет писать приглашенный мной человек. Он постарается сделать из тебя по-настоящему популярного автора.
– Вот как. Значит, вы уже и писателя нашли? Или он у вас на постоянной основе работает? Подготавливает речи для подсудимых?
Адвокат кивнул:
– Работает. Это мой пресс-секретарь Дмитрий. Правда, до сих пор ему не приходилось писать тексты для чужого блога, но это талантливый литератор.
– А журналисты не пронюхают?
– Я не первый день работаю и помощникам своим вполне доверяю, так что переживать не о чем. Вероятность утечки информации минимальна. Ты, надо полагать, согласен?
– А что мне еще остается? Только довериться своему адвокату.
Адвокат встает из кресла со словами:
– Вот и отлично. Регистрируйся в социальных сетях и жди журналиста, а потом сразу же звони мне и я начну работать.
Делать нечего – я сел за компьютер. Меренков оказался прав на сто процентов – фронт работы был очень широк. На все мне бы времени не хватило, но даже самые популярные социальные сети заняли меня до позднего вечера. Регистрация почти везде оказалась достаточно быстрой, но количество сетей, которые мне пришлось охватить вниманием, было немаленьким. Оставалось только надеяться на обещанную от адвоката помощь в поддержании всех этих страниц. Надеюсь, найденный им писатель поможет не только с текстами, но и с другими интересными составляющими для заполнения моего виртуального пространства.
Долго ждать звонка журналиста мне и вправду не пришлось. На следующее утро мой банковский счет пополнился на обещанную сумму и почти сразу же позвонил Тарасов.
– Добрый день, Виктор. Теперь вы богатый человек, так что сейчас самое время выполнить вашу часть обязательств.
– Да, я готов. Когда мы встретимся?
Как я и предполагал, Тарасов решил не откладывать дело в долгий ящик.
– Ждите нас в гости сегодня же часам к четырем.
До назначенного срока было еще далеко, так что я успел не только сходить на прогулку и пообедать, но и получить целую кучу сообщений в соц. сетях. Пока я на них отвечал, прошло довольно много времени и незаметно наступило четыре часа пополудни.
Как оказалось, в гости ко мне собралась целая компания из трех человек. Тарасов привел с собой еще фотографа и видеооператора.
– Я и не думал, что ко мне придет целая съемочная группа.
Тарасов улыбается:
– Так бывает не всегда. Часто я хожу на интервью только с одним диктофоном, но этот случай особенный, так что начальство дало указание на максимальную… – журналист замолкает, подыскивая подходящее слово.
– На максимальную отработку потраченных средств, – подсказываю я.
– Да, можно и так сформулировать, – соглашается он. – Виктор, вы когда-нибудь раньше давали интервью?
– Ну, если не считать моих выступлений во время судебного процесса, то можно сказать – нет. Честно говоря, я думал, что сейчас, во времена развитых информационных технологий, интервью, как таковое, потеряет актуальность.
Журналист кивает:
– Да, вы правы – блоги, «Твиттер» и социальные сети серьезно пошатнули монополию СМИ на высказывания знаменитых людей, но большая часть аудитории у нас осталась. На самом деле построить увлекательный диалог не так просто. В том же «Твиттере» люди зачастую пишут самые будничные вещи, которые никому особо не интересны, поэтому моя работа еще не скоро потеряет актуальность. К тому же, мы проведем еще фото- и видеосъемку, так что можете не сомневаться – этот материал станет хитом.
– Я тоже зарегистрировался в социальных сетях, тебя это не смущает?
Мой собеседник качает головой:
– Нет, еще раз повторю – они нам пока не конкуренты. Ну что, похоже, мои ассистенты уже готовы и мы можем начинать.
…
После ухода журналистов я сижу на диване, смотрю в окно и думаю о том, что начинаю понимать, почему многие знаменитости не любят давать интервью. Тарасов свою работу определенно знал – он умел задавать наиболее острые и провокационные вопросы и делал это так, что туманными ответами было не отгородиться. Перед уходом он попрощался и сказал:
– Всего доброго, Виктор. Мне было приятно с вами работать.
Я не мог ответить ему тем же, но утешился осознанием того факта что теперь у меня появился шанс избежать казни и тем самым еще и насолить компании Тристар. Я подал ему руку и ответил:
– Удачи, Николай. Ваша корпорация еще не раз обо мне вспомнит.
Он согласно кивнул, явно вкладывая в мои слова не тот смысл, что я сам, после чего ушел.
На следующий день я с самого утра звоню адвокату.
– Здравствуйте, Ярослав Витальевич. Ну что, можно начинать работу.
– Вот и хорошо, у меня уже все готово. Главное, чтобы ты не забывал о своих обязанностях. Как твоя социальная сфера?
– Все как вы и советовали. Я зарегистрировался на многих сайтах, уже даже веду кое-какую переписку. Пока что не так и много людей проявляют ко мне интерес.
– Имей терпение. Ты же создал страницы только вчера. Большая часть пользователей еще просто не узнала о том, что ты появился в соц. сетях. Могу на собственном опыте сказать, что скоро ты не будешь успевать отвечать на сообщения. Я завтра тебя навещу, сообщишь мне свои пароли, я передам их своему помощнику.
На этом мы и попрощались. Это время прошло без особых происшествий, если не считать того, что свободного времени у меня стало заметно меньше. Я, конечно, не отказывал себе в прогулках и еде, но всему остальному пришлось уделить меньше внимания, даже тренировку не удалось провести в полном объеме. В социальных сетях ко мне стало стучаться все больше людей – как известных мне, так и совершенно случайных. На удивление быстро меня нашли даже несколько настолько старых знакомых, что я с трудом уже помнил, как они выглядят. Впрочем, чему удивляться, если последний раз с некоторыми я виделся еще учась в старших классах школы. На общение с этой кучей людей нужно было выделять время, что я и делал, помня указания своего адвоката. Собственно говоря, когда он меня навестил, я как раз и сидел в «Контакте». Мы поздоровались и я опять обернулся к компьютеру.
– Одну минуту, Ярослав Витальевич, сейчас я тут пару предложений допишу…
Он садится в кресло и терпеливо ждет. Через пять минут Меренков все же решает напомнить о себе:
– Ты там что, поэму пишешь?
Я, собрав волю в кулак, выключаю компьютер.
Адвокат понимающе усмехается и спрашивает:
– Что, затягивает?
– Да, в определенной мере. Сложно вырваться – слишком много у меня страниц. Пока пересмотрел все до последней, уже нужно проверять сообщения на первых. Следую вашим советам и потому стараюсь никого не игнорировать.
– Старайся, это твоя часть работы. Ну а в целом, как впечатления? Не жалеешь, что так долго пренебрегал социальными сетями?
– Странные ощущения. Ко мне обращаются совершенно посторонние люди и просят добавить их в друзья, с такой же легкостью добавляют меня в свой список друзей, зачастую даже не спрашивая моего согласия. Простой пример – до заключения в одном подъезде со мной жил парень. Так вот мы с ним никогда даже не здоровались, просто встречались иногда возле дома, а сегодня утром он мне отправил сообщение. Предлагает дружить, зовет общаться на какой-то форум. Что ему мешало со мной познакомиться еще пару лет назад? Может дело в том, что я стал знаменитостью.
Адвокат соглашается:
– Да, может его привлекла твоя слава, но может и нет. Я в соц. сетях уже давно и часто сталкиваюсь с подобными ситуациями – соприкасаешься со случайным человеком, например по работе. Все ваше общение сводиться к словам «Привет» – «Пока», а в «Контакте» он вдруг лезет к тебе в друзья, где, правда, ограничивается зачастую теми же фразами. Зачем добавлялся – непонятно.
– Да, знакомая ситуация. Я часто слышал о таких людях, а теперь вот пополнил зал трофеев многих из них – у некоторых в списке по три-четыре тысячи друзей. Ладно, не будем о грустном, вот записка с моими логинами и паролями.
Меренков забирает поданный мной лист бумаги, прячет в карман и говорит:
– Завтра я направлю в суд документы на пересмотр твоего приговора, так что жди всплеска ажиотажа вокруг своей персоны.
– Я с куда большим нетерпением буду ждать звонка Тарасова.
Адвокат расплывается в довольной улыбке:
– Да, тут ты конечно постарался. Вот бы увидеть его лицо, когда он узнает, что такая сенсация может растаять буквально на глазах. Хорошо, я тебя покидаю. Пока что ничего не предпринимай, в соц. сетях эту новость не комментируй – этим займется мой пресс-секретарь. Лучше пока на свои страницы не лезь, не мешай ему работать – вечером зайдешь и почитаешь, что он там насочинял. И вообще помни о том, что твоя задача это расположить к себе людей, так что ни с кем не ссорься.
– Кроме Тарасова, – вставляю я.
– Да, с ним у тебя вряд ли получится дружеский разговор. До встречи, Виктор.
Адвокат уходит, а я снова сажусь за компьютер с мыслями о том, что он прав – социальные сети действительно затягивают, не зря их называют сетями. Если бы не было необходимости в таком общении, то я просто удалил бы свои страницы сл спокойной душей. А так регулярно возникало навязчивое желание зайти и посмотреть, какие новости появились за время моего отсутствия, кто что написал или как прокомментировал. В этот раз я не слишком долго просидел перед монитором, предпочтя интернету книгу.
На следующее утро я не то чтобы проснулся знаменитым. Ведь я и так был широко известным человеком, но действительно, имя мое замелькало в новостных лентах заметно чаще. Информация о том, что мой приговор может быть пересмотрен, наверняка всколыхнула и соц. сети, но туда я пока не заходил, следуя указаниям адвоката. Обед и прогулка прошли в обычном темпе, хотя пришлось по десять раз рассказывать охранникам, Сереге, Стасу, а затем и опоздавшему на встречу Антону о своих планах на спасение. Прошло уже полдня, но мне пока так и не позвонил Тарасов. Оставалось лишь догадываться почему. То ли он впал в ступор от новостей, то ли его начальство прибило. Только оказавшись снова в камере, я получил первый звонок, но это был не Тарасов, а мой адвокат.
– Привет, Виктор, ну что, как настроение?
– Здравствуйте, Ярослав Витальевич. Хорошо, что ваш секретарь принял на себя огонь из социальных сетей, я и так уже устал местным рассказывать о том, как я придумал подавать апелляцию и что собираюсь делать дальше.
– Это не совсем апелляция, ну да неважно, полагаю, юридические тонкости для тебя не слишком важны. Насчет своих социальных профилей – можешь сейчас зайти и почитать комментарии моего помощника, только сам пока ничего не пиши, оставь это дело ему.
– Ладно, сейчас так и сделаю и потом перезвоню вам.
На этом мы и закончили разговор. Я сел за компьютер и на добрый час потерялся на просторах интернета, читая новости, а также переписку на своих страницах. Пресс-секретарь моего защитника оказался настоящим мастером своего дела. Он написал короткие заявления о пересмотре дела и разместил их во всех социальных сетях, где я успел зарегистрироваться. Причем эти тексты на каждой странице были немного разными, интересными и информативными. Ему задавали много вопросов, на которые он всегда отвечал остроумно и по существу. Реагируя на оскорбления, а их было немало, Дима не конфликтовал, а старался заинтересовать написавшего каким-то нестандартным ответом. Так ссора перерастала в диалог. Работы ему действительно хватало, я бы на его месте не справился.
Прочитав всю переписку, я набрал адвоката. Он сразу взял трубку:
– Ну что, как впечатления?
– Снимаю шляпу, ваш помощник настоящий виртуоз. Долго он работал?
– Несколько часов. У него сейчас перерыв, который позволил тебе увидеть результаты его трудов.
– Теперь он может в свое удовольствие посидеть на своей странице «ВКонтакте». Кстати, а не заметит ли сходство наших литературных стилей какой-нибудь слишком внимательный журналист?
– Мой пресс-секретарь равнодушен к социальным сетям. Как видишь, ты не одинок в этом вопросе. Ну а в том, что за тебя тексты пишет другой человек, обвинения и так посыплются, даже если бы ты на самом деле самостоятельно вел записи. Тарасов не звонил?
– Нет. Как раз это интригует меня больше всего. Вы не слышали что-нибудь о нем?
– А каких новостей ты ждешь? – осведомился адвокат. – Бегущую строку во всех выпусках: «Известный журналист попал в больницу с инфарктом»? Думаю, он еще объявится.
На этом мы распрощались, а примерно через час произошло то, чего я так долго ждал – мне позвонил Тарасов. Ради такого разговора я даже отложил гантели, принял вызов и … даже не успел ничего сказать.
– Виктор, да что ты творишь?! Ты соображаешь своей головой?! Какого черта ты требуешь пересмотра дела?! Мы же с тобой договорились…
Тарасов запнулся – от возмущения моим бессовестным поведением у него перехватило дыхание. Странно, казалось бы, уже давно должен был успокоиться, переварить информацию и не орать так в телефон. Пользуясь кратким затишьем, я решил хотя бы поздороваться:
– Здравствуй, Коля. Наконец-то ты решился перейти на «ты». И то сказать, давно пора.
Это стало катализатором для нового всплеска эмоций.
– Ты! Ты! – завизжал Николай. – Чем ты думал?! Я сегодня в кое-то веки взял выходной и вдруг мне звонит шеф и начинает на меня орать, что я не проконтролировал ситуацию и теперь все полетит псу под хвост! А все из-за тебя!
Я положил телефон на стол – такого крика могли не выдержать барабанные перепонки, да и нервы тоже. Еще около минуты из динамика доносились крики, к которым я не особо прислушивался, после чего поток недовольства как будто иссяк и я снова поднес мобильный к уху.
– Алло, ты слышишь меня? Слышишь, спрашиваю?!
– Конечно, Коля, ты такой красноречивый.
Журналист опять не дал мне произнести больше одной фразы.
– Из-за твоей тупоголовой выходки у меня могут быть проблемы. Чем ты думал?
– Какие еще проблемы, Коля? Мы с тобой так мило пообщались в прошлый раз, а теперь ты так нелюбезно на меня кричишь. Ты, как я посмотрю, такой отважный по телефону. Я выполнил свою часть обязательств, вы свою, так что все в порядке, разве нет?
– А мой материал, мое интервью? Это была бы сенсация, хит, может даже «Алмазная премия», а кому оно будет интересно, если тебя не казнят?
Меня начинает разбирать смех. Чем больше Тарасов злится, тем смешнее мне становится.
– Да ладно тебе, Коля, не причитай, тошно слушать. Можно подумать, жизнь на этом закончилась. Ты же молодой, впереди наверняка еще не один хит, не одна сенсация, а чем черт не шутит – может даже не одна «Алмазная премия». Что это, кстати, такое?
– Ты из себя дурачка не строй. Это знаменитая премия, которую журналист может получить только за экстраординарный материал.
– И часто людей награждают?
– Ее вручают раз в год…
– Ух ты, как интересно, расскажи подробнее.
Я воспользовался приемом, подсмотренным у пресс-секретаря моего адвоката – пытался превратить ссору в диалог. Но мне искусства избегать конфликта не хватило – журналист хорошо помнил, что позвонил мне не для того, чтобы проводить ликбез.
– И у меня такой материал уже был в руках. Ты меня обманул, ты нарушил слово. Меня теперь начальник убить готов за те деньги, которые наша корпорация тебе выложила.
– Стоп, притормози. Деньги я получил за интервью, фото- и видеосъемку, свою часть договора выполнил и, соответственно, получил гонорар. Больше мы ни о чем не договаривались. Если мой приговор отменят и твое интервью из-за этого провалится, то можешь поверить, лично я буду просто безутешен. Ну а если начальство тебя убьет – так это же будет просто сенсация, разве не к этому ты стремишься? «Редактор выбросил в окно известного журналиста». Хорошо звучит, согласен?
– Не будет никакого пересмотра дела и отмены приговора тоже не будет, – тихо и злобно проговорил Тарасов. – Ты еще не знаешь с кем связался. Наше информагентство создаст тебе такую антирекламу, что твоим именем можно будет детей пугать. Можешь даже не мечтать о спасении. Мы за тебя возьмемся и ты сам будешь не рад жизни. О тебе не останется доброй памяти ни у одного человека в мире.
Я понял, что нового уже ничего не услышу и завершил разговор. Тарасов не стал перезванивать, да и зачем? Все было понятно – «Тристар» откопал топор войны и будет охотиться за моим скальпом. Похоже, что этот удар для журналиста оказался куда болезненнее, чем разбитый при первой встрече нос. Нужно было сообщить обо всем адвокату и я снова потянулся за телефоном.
Меренков не особо удивился новостям.
– Ну что же, этого следовало ожидать. Готовься, впереди волна, я бы даже сказал цунами, самого отборного компромата, который только можно выдумать.
Он немного помолчал и продолжил:
– Откровенно говоря, бороться с целым информагентством будет непросто, но нам с тобой отступать некуда. Я пущу в ход свои связи в СМИ, Дима поработает в социальных сетях и в блоге, ну а ты запасись терпением и ни с кем не ссорься – постараемся создать тебе хороший имидж. Кстати, я его приведу к тебе в гости на днях, пускай посмотрит на все своими глазами.
– Буду рад, хотелось бы увидеть человека, который с таким упорством пытается меня спасти.
Адвокат засмеялся:
– Ну, я его не ради этого приведу, хотя ты прав – познакомиться с ним стоит, он парень действительно интересный. Ему нужно окунуться в местную атмосферу, чтобы потом было о чем писать в блоге – он планирует целую серию заметок о жизни в тюрьме. В его изложении это наверняка будет очень занимательно.
Ближайшие дня три ничего особо интересного не происходило – окружающие уже знали о том, что я надеюсь избежать приговора, по десять раз получили ответы на одни и те же вопросы и постепенно успокоились. В соц. сетях я почти не общался, только с интересом читал переписку Димы и ждал новостей от адвоката. Компания «Тристар» лично меня не беспокоила, зато по всем каналам связи не упускала случая облить мое имя грязью. Они с поразительным упорством раскапывали какие-то такие аспекты моей жизни, о которых я и сам давно забыл, потом преподносили их в искаженном свете, добавляли парочку двусмысленных комментариев и все – компромат готов.
Мой адвокат сдержал обещание – в самом скором времени он пришел ко мне в компании молодого парня, худощавого, светловолосого и с легкой щетиной.
– Знакомься, Виктор. Это и есть мой пресс-секретарь Дима.
Мы обменялись рукопожатиями, расселись кто где, после чего Дима достал из кармана диктофон и положил его на стол. Время от времени он потирал рукой подбородок. Заметив мой взгляд, он улыбнулся и объяснил:
– Пора побриться, да все руки не доходят.
Меренков проворчал:
– Не прибедняйся, можно подумать ты сутками из-за компьютера не встаешь.
Откровенно говоря, я был склонен думать, что так оно и есть, учитывая тот факт, что переписка на моих страницах велась зачастую и ночью. Меня особенно заинтересовала принесенная аппаратура.
– Дима, а диктофон зачем? Интервью брать будешь?
– Да, можно и так сказать, – ответил он. – Хочу, чтобы ты мне рассказал о себе, я позже из этого рассказ сделаю. Ну а запись потом поможет оживить воспоминания, если я что-то сейчас пропущу.
– Ладно, но я даже не знаю, многое ли можно рассказывать о местной жизни, это же режимное заведение, как бы мне интернет не отрезали за то, что выкладываю в сеть такие сведения.
– Не бойся, я потом отредактирую и сумею различить, что можно на весь мир сообщать, а что нельзя, – успокоил меня адвокат. – Никакие тайны в публикацию не просочатся.
И я начал говорить. Сначала немного о себе: о жизни до заключения, во время судебного процесса, затем о пребывании в камере. О том, как оказавшись за решеткой, старался не деградировать, развиваться дальше. Как углубился в изучение языков и истории, добился права на личное спортивное оборудование.
– Для тебя так важно продолжать жить полноценной жизнью? – уточнил Дима.
– Да. Мне кажется, что если я сейчас махну на себя рукой, то начиная с этого момента стану медленно умирать. Если же погибнет моя личность, то стоит ли вовсе прилагать усилия для спасения тела? Поэтому я наоборот стараюсь как можно больше всего успеть. Меня толкает вперед не только жажда знаний, но и чувство того, что в таком темпе жизнь действительно продолжается. Ну, ты сам понимаешь…
– Понимаю, – кивнул Дима. – Хочется чувствовать пульс жизни.
Потом он попросил рассказать о местных жителях, всех тех, кто делил со мной эту территорию. Я поведал ему о начальнике тюрьмы и охранниках, о моих друзьях Стасе, Сереге и Антоне, потом вспомнил некоторых других зэков. Странно, многое из того что Тарасов вытягивал из меня буквально клещами, Диме я рассказывал совершенно свободно. Он слушал, кивал, иногда что-то переспрашивал, время от времени сам отвечал на поставленные мной вопросы. Мы общались довольно долго. Адвокат в разговор не вмешивался, но, похоже, и не скучал. Он тоже внимательно слушал мою историю.
Когда я закончил свой рассказ, Дима потянулся к диктофону и выключил его.
– Как ты свою серию заметок назовешь? Исповедь заключенного? – спросил я.
– Не думал еще об этом, – ответил мой собеседник. – А все ли из того что ты рассказал можно смело выложить в интернете?
– Пожалуйста, – кивнул я. – Никаких своих сокровенных тайн я тебе вроде не сообщил. У меня к тебе еще вопрос. Трудно столько времени проводить в социальных сетях?
Дима задумался, потом кивнул и сказал:
– По-своему – нелегко. Для меня это не так обременительно, потому что каждый день я захожу на твои страницы. Там меня ожидает новый вызов – какая-нибудь претензия, которую нужно превратить не в ссору, а в разговор или какая-то новость, которую нужно оригинально прокомментировать. Ну, или просто написать что-то такое, что привлечет внимание читателей. То есть моя работа – это напряженная умственная деятельность, умение быстро реагировать на любые смены настроения окружающих и приковывать к себе интерес. У меня трудная, но увлекательная задача – сделать твои страницы сверхпопулярными. А сидеть в социальных сетях или на форумах от нечего делать – перечитывать по сто раз одни и те же цитаты, обмениваться страшными оскорблениями по малейшему поводу, а то и вовсе без повода, выкладывать давно всеми виденные картинки… – Дима пожал плечами. – Я в этом ни смысла, ни интереса не вижу. У меня даже страниц своих ни в одной сети нет.
– И не появятся? – интересуюсь я.
– Думаю, что нет. Мне хватает того, что на сайте нашей компании часто приходится вести обширную переписку.
На этом мы и распрощались. Меренков обещал зайти через пару дней, а до визита держать меня в курсе событий в телефонном режиме. Я, в свою очередь, пригласил Диму еще приходить, если получится – мне было интересно с ним поговорить.
За это время ничего нового не произошло. Адвокат исправно звонил каждый день, а на третий вечер пришел в гости, но ничего нового не сообщил. По его собственным словам процесс пересмотра приговора мог затянуться надолго, так что мне оставалось только запастись терпением. Мы договорились созваниваться каждый день, и жизнь потекла своим чередом. Социальные сети вовсе не оказались для меня тяжким бременем – пресс-секретарь меня оттуда почти вытеснил, мне зачастую оставалось только читать его переписку. Зато я оказался буквально привязан к интернет-устройствам, ведь мне присылали сообщения не только новые, но и старые друзья. Поэтому когда они писали что-то такое, что было понятно только мне, Дима не рисковал отвечать отсебятиной и связывался со мной, а уже мне приходилось срочно его заменять.
От нечего делать я развлекался, наблюдая за разными странными людьми, которые добавлялись ко мне в друзья. Например, первый из добавленных в список «друзей» ограничивал все наше общение только одной фразой «Доброе утро», зато писал это с поразительной скрупулезностью каждый день. Но это было хоть какое-то проявление внимания. А хватало и таких, которые вообще никогда не писали. Многие рассматривали социальную сеть как поле для торговли. Профили таких людей напоминали арт-галерею, с той лишь разницей, что вместо картин там размещались десятки разнообразных рекламных баннеров на любую тематику. Для владельцев подобных страниц все общение зачастую сводилось к рассказу о том, какой товар или услугу можно получить с их помощью.
Дима выполнял свою работу, адвокат – свою, а я оказался в роли стороннего наблюдателя, который просто смотрел, как противники перетягивают канат. «Тристар» не спешил признавать свое поражение и по мере сил продолжал меня компрометировать, к чему я, признаться, начал привыкать. Хотя частенько в СМИ стали мелькать сюжеты, которые освещали меня с лучшей стороны. Оставалось только гадать, кому я обязан такой рекламой – то ли связям Меренкова, то ли конкурентам того же «Тристара», радовавшимся их неудаче. И в целом нужно было признать – меры, придуманные адвокатом для моей популяризации, оказались эффективными. В интернете я становился каким-то модным трендом, список друзей в соц. сетях постепенно рос. Меня теперь чаще называли не «известный преступник», а «известный блоггер» и это был весомый статус в интернет-пространстве.
«Тристар» даже пытался со мной судиться, чтобы отнять гонорар за интервью, но тут Меренков разбил их в пух и прах. Денег они не получили, процесс проиграли, в блоге были иронично и остроумно высмеяны Димой, что, конечно же, не добавило им дружелюбия.
Времени свободного хватало, и я решил заняться изучением общественного мнения в вопросах амнистии. Особенно меня интересовало отношение людей к моей персоне. Я бродил по форумам, читал комментарии и видел, что чаши весов находятся в равновесии. Далеко не все безоговорочно верили тому компромату, который стряпал «Тристар», но поверивших хватало. Приходилось констатировать, что с такой корпорацией ссориться не следовало. К сожалению, в свое время я не нашел другого способа раздобыть деньги на адвоката, а теперь пытаться мириться с ними было уже поздно.