Вулкан страстей

6

– Милая Джулия! – воскликнула Моника, летящей походкой спускавшаяся по ступеням крыльца.

За ней семенили две черные кудрявые девочки с ярко-красными розочками в распущенных волосах.

– Тетя Джулия, тетя Джулия приехала! – наперебой кричали они, пытаясь обогнать друг друга.

– Флор и Катарина, ведите себя как воспитанные девочки, – без строгости в голосе сказала Моника, распахивая калитку перед гостьей. – Джулия! Наконец-то ты приехала! – Моника бросилась к подруге, крепко обняла ее и расцеловала в обе щеки. – Дай-ка взглянуть на тебя.

– Алоха! – радостно воскликнула Джулия, чем вызвала искреннее удивление подруги.

– Алоха! Откуда ты знаешь, как здороваются гавайцы? – спросила Моника, слегка приподняв брови.

Джулия рассмеялась.

– Подружка, ты никогда не умела скрывать свои эмоции. Что удивительного в том, что я выучила одно-единственное слово, проведя на Гавайях уже больше часа?

– Одно это слово стоит десятка английских, – гордо вздернув подбородок, ответила Моника. – Ну да бог с ним. Дай-ка я погляжу на тебя, милая.

Моника чуть отклонилась назад и оценивающе осмотрела подругу с ног до головы.

– Ну как? Сойдет? – с улыбкой поинтересовалась Джулия, которой показалось, что фейс-контроль успешно пройден.

– Ну-у-у, – протянула Моника. – Немного бледновата, маникюр давно пора обновить, сережки старомодные, но в целом такая же красавица, что и в молодости, – заключила Моника.

– Спасибо, подружка. – Джулия преувеличенно надула губы. – И вообще, что значит «в молодости»? А сейчас я, по-твоему, в глубокой старости?

Моника улыбнулась и задорно подмигнула своим дочкам, которые стояли по обе стороны от нее и с интересом разглядывали незнакомую тетю сквозь развевавшуюся на ветру шифоновую юбку матери.

– Ладно уж, не придирайся к словам. Все мы не молодеем, – сказала Моника с претензией на философскую глубину мысли.

– Да, конечно, тридцать лет – уже далеко не первая молодость, – столь же трагическим тоном сказала Джулия.

Моника глубоко вздохнула, но тут же снова широко улыбнулась и, взяв Флоранс и Катарину за пухлые ручки, подвела их к Джулии.

– Познакомьтесь, это тетя Джулия из Лос-Анджелеса, о которой я вам столько рассказывала.

Джулия смущенно улыбнулась.

– Моника, неужели ты и правда говорила дочкам обо мне?

– Говорила много-много раз! – Флоранс задорно вздернула носик и поджала губки, отчего стала еще больше походить на фарфоровую куклу.

– Каждый день! – подтвердила слова матери Катарина.

Джулия залюбовалась двумя очаровательными смеющимися мордашками. Девочки были похожи друг на друга как две капли воды. Как Моника их различает? А как буду различать их я? – с ужасом подумала Джулия. Сейчас она знала только то, что Катарина – это кукла в бело-розовом кружевном платье, стоящая справа от Моники, а Флоранс – кукла, стоящая слева в бело-голубом платье. Черные шустрые глазки, пухлые щечки с ямочками, смуглая кожа и яркий цветок в черных волосах – вот и все основные приметы обеих девочек. Стоит их переодеть, и Джулия никогда не угадает, кто из них кто.

– Моника, как ты их различаешь? – озабоченно спросила Джулия.

– Не волнуйся, милая. Через пару часов ты будешь с этим справляться не хуже меня. Флор гораздо шустрее, чем Катарина. Я уже сейчас беспокоюсь за ее судьбу. В ней слишком много прыти. – Моника глубоко вздохнула.

Джулия с трудом сдержала улыбку.

– Ты заговорила словами своей матери. Сколько помню миссис Джойс, она всегда беспокоилась о твоем будущем. А все вышло как нельзя лучше. Ты заботливая мать и верная жена.

– И не говори, Джулия. Твои родители всегда были спокойны: умница, красавица, хозяйка. Уже лет в пять в тебе проявился материнский инстинкт и любовь к домашнему хозяйству. Казалось, твоя судьба предрешена. Дом – полная чаша и десяток ребятишек. Предсказания – неблагодарная вещь, – заключила Моника.

Джулия пожала плечами.

– Не всем удается отыскать свою вторую половинку.

– Особенно если ее не искать, – возразила Моника. – Если ты и дальше будешь сидеть у окна, ожидая принца на белом коне…

– Моника, не говори глупостей. Ты же знаешь, что я вовсе не витаю в облаках и не мечтаю о сказочных принцах и замках. Если я до сих пор не создала семью, так это вовсе не оттого, что предъявляю к претендентам на руку и сердце какие-то чрезмерные требования. Да, конечно, я хочу иметь ребенка, семью. Но мне прежде всего надо чувствовать уверенность в завтрашнем дне, уважать близкого человека, пожелавшего разделить свою судьбу с моей.

Моника снова обняла приунывшую подругу.

– Что же мы стоим на улице? Соседи решат, что я плохая хозяйка, раз заставляю гостей топтаться перед порогом. – Она подхватила оба чемодана, прежде чем Джулия успела что-либо сказать.

Джулия поднималась по крутым ступенькам следом за Моникой, а обе малышки с чинным видом завершали процессию.

– А куда подевался Энрике? – спросила вдруг Моника. – Я видела его машину.

– Он сказал, что очень торопится на работу, – ответила Джулия.

Моника вздохнула.

– Как всегда. У него на уме одна лишь работа.

Ну и ну! Одна работа, значит, на уме! Джулия была возмущена неведением подруги. Неужели она не замечает, что ее разлюбезный Энрике не пропускает ни одной юбки? А она, бедняжка, сидит дома, на ее плечах хозяйство и две маленькие непоседы, и она еще сочувствует мужу, который убивается на работе. А она, Джулия, удивлялась поведению Элен! Все жены одинаковы. Не желают замечать очевидное.

Джулии внезапно стало смешно. Ха! Хозяйство! Достаточно посмотреть на ухоженные, гладкие руки Моники, французский маникюр и драгоценные кольца, унизывающие длинные пальцы, чтобы сделать вполне однозначный вывод о любви Моники к домашнему труду.

К тому же Джулия знала, что все хозяйственные заботы возложены на плечи пожилой гавайки Хуаниты. Моника как-то даже обмолвилась, что Хуанита заменила ей мать. Конечно, это было очередное преувеличение, но Джулия отметила, что Моника всегда отзывалась о своей помощнице с большой теплотой.

Однако то, что Моника предпочитала заниматься собой, а не домашним хозяйством, вовсе не повод для Энрике бегать на сторону, заключила Джулия. Это же надо: у него жена красавица, две прелестные дочки-близняшки, а он… Волочится за другими женщинами, даже не брезгуя подругами собственной жены!

Джулия не знала, стоит ли рассказывать Монике о том, как с ней обошелся ее муж. После недолгих колебаний она все же решила не расстраивать Монику подобными откровениями. В конце концов, если подруга считает свой брак счастливым, а Энрике – идеальным мужем и отцом, то зачем ее расстраивать? Может быть, это она ошиблась, приняв темперамент гавайца за флирт? Впрочем, как бы там ни было, сейчас не самый подходящий момент для объяснений и разоблачений коварного изменника.

Разрушать семейный очаг подруги только из-за собственных глупых фантазий… Нет, нет и нет. Джулия улыбнулась и вошла за Моникой в холл.

– Проходи и чувствуй себя как дома, – сказала Моника, поставив чемоданы на пол. – Девочки, сбегайте на кухню и поторопите Хуаниту с обедом. Джулия, ты наверняка ужасно проголодалась.

– Честно говоря, я только сейчас, после твоих слов осознала, что у меня во рту не было маковой росинки со вчерашнего обеда.

Моника закатила глаза.

– Я так и знала! Нисколько не сомневалась, что ты плохо питаешься. Мне сразу показалась подозрительной твоя бледность. Я за тебя возьмусь. Пока ты у меня в гостях – настраивайся есть шесть раз в день как минимум. Особенно налегай на фрукты. Гавайи – рай для любителей сочных тропических плодов. Половину из них ты вряд ли даже видела. Плоды хлебного дерева, гуава, «фрукты страсти», папайя, личи и рамбутан, орехи макадамия и гавайские апельсины… Уф! Я даже немного тебе завидую: столько новых впечатлений.

– «Фрукты страсти» – это еще что за чудо? – спросила Джулия.

– Предполагается, что, отведав лиликои, как их здесь называют, в человеке пробуждается ураган страсти. Хотя гавайцы и без того удивительно любвеобильны.

Вот уж точно, про себя согласилась с подругой Джулия.

– Не волнуйся, милая, все попробуешь в свое время. Твое питание я беру на себя.

– Моника, ты снова собралась играть роль моей мамочки? – с улыбкой спросила Джулия.

– Может быть, и так. Что мне еще остается, если ты сама не желаешь заботиться о себе? Тысячу раз говорила, что ты должна воспитывать в себе здоровый эгоизм!

Джулия рассмеялась.

– Ох, Моника, прекрати! Здоровый эгоизм – нонсенс!

– Чепуха, милая. Каждый человек, особенно женщина, должен любить себя чуточку больше, чем всех остальных. Поверь моему опыту. Во-первых, так ему самому станет легче по жизни. Во-вторых, он осчастливит себя и близких людей. Что может доставить большее удовольствие, чем видеть, что любимый тобой человек счастлив? Как только ты это осознаешь, все твои проблемы решатся сами собой.

– Моника, тебя послушать, так ты – самая великая эгоистка в мире!

– Вряд ли я дотягиваю даже до среднего уровня, – с сожалением заметила Моника. – Знаешь, мне бы часа по три в день сидеть перед зеркалом и твердить: «Я самая прекрасная и восхитительная женщина в мире».

Джулия помотала головой, как бы говоря: ох, Моника, ты так и осталась маленькой девочкой, мечтающей о всеобщем поклонении и обожании.

После обеда Моника показала Джулии ее комнату. Довольно скромная, по словам Моники, спальня была едва ли не больше всей квартиры Джулии в Лос-Анджелесе, на содержание которой уходила добрая половина ее заработка. Кроме того, эта комната удивительным образом сочетала в себе стиль, новомодные тенденции и домашний уют. Полу так и не удалось создать ничего подобного в квартире Джулии. Видимо, у него попросту не хватило духу посоветоваться с женой по поводу декора спальни любовницы, горько заметила про себя Джулия. А сам Пол как дизайнер – ничто. Джулия иной раз поражалась тому, что даже ее дилетантские находки в обустройстве интерьера куда оригинальнее, чем «профессиональные» рекомендации Пола.

Комната, которую Моника предложила Джулии, была выдержана в теплых бежевых и персиковых тонах. Огромная кровать с высоким резным изголовьем была покрыта атласным покрывалом. Сверху расчетливо небрежно были брошены две атласные подушки. А в ногах… Джулия замерла в восхищении, увидев белое пушистое чудо на полу. Мягкий, если не сказать воздушный, белый ковер с длинным ворсом покрывал все пространство вокруг поистине королевского ложа. Джулии не терпелось скинуть босоножки и ощутить уставшими за день ступнями нежное прикосновение пушистых ворсинок.

Напротив кровати висело большое зеркало в старинной резной раме. Столик перед зеркалом был заставлен всевозможными косметическими средствами. Чего здесь только не было! Нельзя сказать, что Джулия не следила за собой вовсе. Она старалась ежедневно подпитывать кожу легким увлажняющим кремом, раз в неделю делала очищающие и освежающие цвет лица маски… Но сейчас перед ее глазами предстал чуть ли не весь ассортимент крупного косметического магазина.

Моника, заметив удивление подруги, проворковала:

– Я знала, что тебе понравится моя забота. Я решила, что ты не потащишь с собой много косметики, поэтому поделилась своей. Это, безусловно, далеко не все, что имеется в моем арсенале. – Моника улыбнулась. – Так что если я забыла что-нибудь из необходимого, то не стесняйся. Я буду рада помочь.

– Не все? – Джулия удивилась еще сильнее. – Вот уж не думала, Моника, что ты злоупотребляешь разными дамскими примочками.

– Милая, нам уже не пятнадцать лет, когда кожа молода и здорова. – Грустные нотки в голосе Моники давали понять, что тема ушедшей юности не лучшая для обсуждения.

– Моника, ты дашь фору любой юной красотке. Они не умеют так выгодно использовать свои достоинства, как это дано зрелым женщинам, – подбодрила подругу Джулия. – Поверь мне, мужчинам больше по душе осознанная красота.

– Не пытайся меня успокоить рассказами о мужских предпочтениях. Мне теперь абсолютно все равно, что думают обо мне мужчины. Вернее все, кроме моего мужа. Энрике любит меня такой, какая я есть. – Моника загадочно улыбнулась. – Вот поэтому я и решила законсервировать, так сказать, свою красоту при помощи всех этих косметических средств.

Джулия отошла от зеркала и еще раз оглядела комнату. На этот раз более внимательно.

Первое впечатление ее не обмануло: спальня действительно была обставлена со вкусом. Маленькие резные тумбочки по обе стороны кровати, светильники под шелковыми абажурами, несколько пейзажей, выполненных в спокойных тонах. Все дышало покоем и умиротворенностью. После шума гавайских улиц этот тихий уголок манил к себе и приглашал ко сну. Джулия едва сдерживала зевоту. Она внезапно ощутила, что действительно устала. К тому же масса новых впечатлений… и любвеобильный гаваец со жгучими оливковыми глазами. Его магнетизм, страстность, сквозившая в каждом движении, в каждой фразе… Джулия закрыла глаза, пытаясь восстановить образ Родриго. Правда, закрывать глаза вовсе не было необходимости. Джулии, наоборот, стоило неимоверных усилий изгнать запретные фантазии из своей головы.

Моника заметила, что подруга помрачнела.

– Если тебе здесь не понравилось, скажи сразу. Я постараюсь к вечеру приготовить другую комнату для гостей. Она больше по размеру, но я решила, что здесь тебе будет уютнее. Главное достоинство этой спальни в том, что из окна открывается великолепный вид на океан. К тому же будь уверена: тебе никто не помешает. Девочки обычно встают рано, пока еще не слишком печет солнце, и играют на лужайке перед домом. Так что они вряд ли разбудят тебя своими криками.

– Ерунда! Даже если бы они разбудили меня посреди ночи, я и не подумала бы на них злиться. Дети есть дети. Пусть играют, как им заблагорассудится. Радостный детский смех будет напоминать мне о моих подопечных.

– Но, Джулия, если им дать волю… – начала было возражать Моника.

Джулия не дала ей закончить, сказав с улыбкой:

– Разве ты не хотела, чтобы я чувствовала себя, как дома?

Моника согласно кивнула.

– Дело твое. А сейчас по твоим сонным глазам, я вижу, что тебе надо прилечь отдохнуть. Душевая вон за той дверью. Тебе даже нет необходимости надевать халат и тапочки: в этой части дома ты – единственная хозяйка, а пушистый ковер – настоящая мечта.

– Вот уж точно! – подтвердила Джулия. – Мне уже не терпится походить по нему босиком.

– Так чего же ты ждешь? Скидывай свои босоножки – и вперед!

– Ой! – вскрикнула Джулия. – Я совсем забыла о подарках Флоранс и Катарине.

– Думаю, они подождут еще пару часов. Им не привыкать. Они наслышаны о тете Джулии с самого своего рождения, – съязвила Моника.

– Если бы ты знала, как я сожалею о том, что не выбралась к вам раньше! Я начинаю и впрямь думать, что Гавайи – это настоящий рай.

Моника довольно подбоченилась.

– Это только начало, милая. Что ты скажешь после того, как погуляешь по Гонолулу?

– А я уже…

Джулия резко замолчала, чувствуя, что ляпнула лишнее. Может быть, не стоило говорить Монике о том, что Энрике уже показал ей центральную часть столицы? Хотя, с другой стороны, вечером он сам наверняка ей об этом расскажет, и тогда Монике может показаться подозрительной скрытность подруги.

– Что ты уже? – спросила с удивлением Моника.

Джулия помедлила, но все-таки решилась на откровенность.

– Твой муж устроил мне мини-экскурсию по Гонолулу. Мы сделали небольшой круг на машине по центральной части города. Конечно, это был лишь беглый осмотр, но я уже всей душой заочно люблю Оаху, да и весь Гавайский архипелаг.

– Энрике как всегда поступил совершенно правильно и оригинально! – Моника подпрыгнула и хлопнула в ладоши. – Какой же он молодец! То-то я смотрю, что вы припозднились. Я думала, что рейс задержался, а оказывается, ты уже прокатилась по городу. Ну и как впечатление? Впрочем, что за глупый вопрос? – не дав ответить гостье, продолжила Моника. – Тебе не могло не понравиться!

– Мне не понравилось, – ответила Джулия.

Моника так и осталась стоять с открытым ртом. Она не находила слов, чтобы отреагировать на замечание подруги. Через некоторое время она с трудом выдавила из себя:

– Как это?

Джулия рассмеялась и, подойдя к Монике, обняла ее за плечи.

– Я в полном восторге! Гонолулу как кипящий котел. Жизнь бурлит, бьет ключом… Господи, я говорю банальности! Однако ничего более подходящего не приходит на ум. Жду не дождусь, когда смогу детально осмотреть все достопримечательности.

– Не торопи события. Всему свое время. Сейчас тебе следует отдохнуть. Вечером у нас торжественный ужин, посвященный твоему приезду. Я уже попросила Хуаниту приготовить что-нибудь из национальной кухни. Скажу по секрету, скорее всего это будет черная фасоль и деликатесное филе меч-рыбы. Энрике его обожает, а Хуанита всегда стремится ему угодить. Впрочем, меч-рыбу обещать не стану. Во всяком случае сегодня. Кухня – целиком и полностью владение Хуаниты. У плиты, как известно, двум хозяйкам не место!

– Снова узнаю твою маму.

– Что поделать, я ее дочь.

– Во сколько приедет Энрике? – неожиданно спросила Джулия, опасаясь, что голос выдал ее волнение.

– С его работой никогда не знаешь заранее, – с досадой ответила Моника. Похоже, она ничего не заметила и сочла вопрос подруги вполне закономерным. – Но, думаю, не позже восьми он уже будет дома.

– Так у нас уйма времени! – воскликнула Джулия.

– Не забывай, что нам еще предстоит обсудить с тобой миллион вопросов. Мы не виделись пять лет! Думаешь, пяти часов нам хватит?

– Зная твои способности в области болтологии, мы не уложимся и в пять дней, чтобы обсудить самые важные в нашей жизни события.

– Хорошо, тогда сначала мы обсудим только твою жизнь, – сказала Моника и повернулась в сторону двери. – А теперь отдыхай и набирайся сил. Они тебе наверняка понадобятся. К тому же ночь на Гавайях предназначена для более интересных вещей, нежели сон.

Моника вышла, аккуратно притворив за собой дверь. Джулия сняла босоножки и легла на кровать. Какое блаженство! Даже ванная теперь казалась недосягаемой вершиной, добраться до которой под силу не каждому.

Джулия закрыла глаза, и снова перед ней возник образ молодого загорелого мужчины с игривыми искорками в глазах и обаятельной широкой улыбкой на мужественном лице. Джулия ругала себя за то, что не может выкинуть его из головы. Вот уж правду говорят: запретный плод сладок. И что ее вечно тянет к чужим мужьям?

Как же это странно: Моника считает мужа непорочным агнцем божьим. Неужели он так умело скрывал свои похождения на стороне? Или дальше флирта он не заходил, не опускался до физической измены жене? В любом случае можно только позавидовать его конспирации. У Моники нет даже тени сомнения в его честности, преданности и любви. А у Энрике Контареса получалось вести двойную жизнь.

Джулия открыла глаза. Необходимо настроиться и встать, чтобы принять контрастный душ. С его помощью ей всегда удавалось очистить мозги от всяких пустяков. А муж подруги для нее – не более чем пустяк, засоривший освободившуюся после разрыва с Полом душу. Теперь главное – не выдать свои эмоции перед Моникой на ужине. Ревность подруги ей ни к чему. Особенно в тропическом раю.

Джулия со вздохом поднялась, но встать с кровати сразу не смогла. Она поправила чуть сбившееся покрывало и в следующий момент заметила на тумбочке телефон. Удивительно, что она не обратила на него внимания раньше. Джулии нестерпимо захотелось позвонить Полу и рассказать ему о том, как ей понравилось в Гонолулу, как хорошо ее встретила Моника и какие очаровательные у нее дочурки. Джулия желала уязвить самолюбие Пола, доказать, что она прекрасно может обойтись и без него.

Джулия потянулась к телефонной трубке, однако, едва коснувшись прохладного пластика, отдернула руку. Ну почему? Почему она такая идиотка? Пусть Пол сам решает, нужна ли она ему. Тем более что она оставила пути к отступлению, не стала сжигать мосты. Пол знает номер ее мобильного телефона, так что если соскучится или примет окончательное решение, то позвонит.

Ей даже думать не хотелось о том, как она будет жить дальше, если так и не дождется покаянного звонка Пола. Этот вариант она никогда не рассматривала. То ли потому что считала его совершенно невероятным, то ли из-за боязни сглазить и навлечь на себя беду.

Джулия все-таки встала с кровати и пошла в ванную.

Свобода.

Разве не этого она добивалась?

– Ну теперь рассказывай, почему ты так неожиданно прилетела на Гавайи? – прямо спросила Моника, когда Джулия спустилась в гостиную.

– Моника, ты же столько раз меня приглашала! Должна же я была когда-нибудь согласиться?

– Да, но еще три дня назад ты и слышать ничего не желала. И вдруг – такие перемены. Должно было случиться что-то неординарное, что вынудило тебя бросить все дела и сбежать из Лос-Анджелеса.

– Я вовсе не сбежала.

Джулия поразилась резкости своего тона. Уж не пыталась ли она убедить в этом прежде всего саму себя? Ее поспешный отъезд действительно походил на позорное бегство с поля боя перед решающим сражением, которое грозило завершиться разгромным поражением.

– Неужели ты наконец-то рассталась с Полом? – мягко спросила Моника и взяла подругу за руку.

– Не совсем, – пробормотала Джулия, опустив глаза. Она с самого начала знала, что разговор о Поле неминуем, но легче он от этого не становился.

– То есть? – Моника пристально посмотрела на подругу.

– Я предложила ему расстаться на время, – пояснила Джулия.

– На время?

– Да, на время.

– И на какое, позволь тебя спросить, время вы расстались?

– Пока не знаю. Полагаю, до тех пор, пока Пол не осознает, что не может без меня жить. Ну или… – Джулия сглотнула слюну, – или если решит остаться со своей семьей. В любом случае я не стану его торопить и дам столько времени, сколько ему понадобится.

Моника крепко сжала ее руку.

– Эй, осторожнее, мне больно! – вскрикнула Джулия.

– А тебе не больно оттого, что ты делаешь с собой? Тебе не надоело издеваться над Джулией Уиллкс? Если ты еще помнишь такую. Или, может быть, ты совсем забыла о себе и своих желаниях, мечтах, надеждах? Джулия, очнись! Пол никогда не бросит своих жену и сына. Почему ты всегда ставишь во главу угла его интересы? Пора бы уже тебе побеспокоиться и о собственной жизни!

– Ты его не знаешь, – попыталась защитить любимого Джулия.

– Ох, я знаю его предостаточно! – отмахнулась Моника. – Ты мне все уши прожужжала о супермене Поле. Джулия, обещай мне, что не будешь думать о нем, хотя бы пока ты на Гавайях, – попросила Моника, моментально сменив тон. Теперь в ее голосе слышались ласковые, по-матерински заботливые нотки.

– Моника, я ведь не могу абсолютно контролировать свои переживания! Вдруг я вспомню Пола случайно, когда увижу на улице похожего мужчину. Или… или вдруг он позвонит, – сказала Джулия с затаенной надеждой.

– Джулия, если захочешь, ты сможешь все, – категорично заявила Моника. – Мы с Энрике и девочками сделаем все возможное для того, чтобы у тебя не осталось ни одной свободной минуты на глупые пустые мечтания.

Да уж, Энрике и правда смог бы изгнать из моей памяти Пола, но лишь заняв его место в моем сердце, с горечью подумала Джулия. Так есть ли смысл менять одну неприятность на другую? Более того, роман с Полом хотя бы не грозил концом дружбы с лучшей подругой.

– Милая, только не обижайся на то, что я тебе сейчас скажу, – деликатно начала Моника, – но я рада, что твои отношения с Полом на грани разрыва. Главное – сделать первый шаг. Я горжусь тем, что ты наконец на него решилась. Я уж боялась, что ты до старости будешь лелеять мечту о том, что Пол вырвется из заточения жены-ведьмы и увезет тебя в сказочное королевство.

Моника обняла Джулию, погладила по распущенным пушистым волосам, шаловливо, как в детстве, потрепала завитки на макушке.

– Эй, ну что ты делаешь? Ты же знаешь, я терпеть этого не могу!

– Зато я обожаю портить тебе прическу, – без намека на укоры совести заявила Моника. – Могу я быть эгоисткой и получить маленькое удовольствие, от которого тебе нет особого вреда?

– Я начинаю подозревать, что ты все-таки занимаешься аутотренингом перед зеркалом. Во всяком случае, эгоизм ты в себе потихоньку воспитала, – с улыбкой ответила Джулия.

Она и не думала злиться и обижаться на подругу. Дружба гораздо ценнее подобной ерунды, из-за которой ссориться уж точно не стоит. Джулия считала, что истинная дружба даже важнее любви. Любовь, страсть, влечение приходят и уходят, оставляя по себе далеко не всегда приятные воспоминания. А настоящие друзья сопровождают тебя на протяжении всей жизни, не оставляя ради минутных увлечений и удовольствий.

Именно поэтому Джулия сейчас с ужасом думала о том, как бы она поступила, если оказалась бы перед выбором: любовь или дружба. Оставалось лишь надеяться, что ей никогда не придется жертвовать любимыми и близкими людьми.

– Если тебе действительно станет от этого легче… можешь пощекотать меня. Я постараюсь стерпеть и эту пытку, – сказала Джулия с улыбкой.

Боже, как же она соскучилась по Монике: по ее детским выходкам, непосредственности и жизнерадостности.

– Ну смотри, я тебя за язык не тянула!