Вульгарность хризантем

СКОРБНЫЕ ДЕНЬКИ

В Чечне состоялись президентские выборы. Мертвые не голосуют, а живые избрали духовное лицо с уголовным прошлым и туманным будущим. После официальных торжеств прошло всего лишь несколько мирных дней и ночей. Волею случая новоиспеченный президент оказался в спокойной и безопасной Швейцарии, на берегу Женевского озера, под охраной гор, высотой подражавших Кавказу. От них, однако, веяло не диким ароматом войны, а тонким запахом цивилизации. Альпы светились спокойной и величественной красотой. Склоны покрывала «зеленка», подкрашенная в бурые, желтые и кумачовые тона. На днях выпал снег, слегка припорошив вершины, и теперь методично таял подобно жизни обитателей этого парадиза.

Бывшего боевика, внезапно обретшего статус союзника, сопровождал личный банкир-охранник Хаким с небольшим кожаным саквояжем в руке, с которым, как и с президентом, тот никогда не расставался. Но роль охранника Хаким играл посредственно. В пестрой свите были также Эрик — элегантный чеченец европейской наружности, а также дипломатичный сотрудник миссии в Женеве.

Дипломата звали Василием. Он числился в бабниках, скандалистах и выпивохах, из-за чего собственно и был «прикреплен» к чеченцам. К тому же Василий Васильевич бывал в Грозном во времена второй чеченской войны и знавал нынешнего президента. Работая толмачом, переводил его пламенные речи на английский и французский заезжим демократам, стараясь пропускать слова о независимости Ичкерии. Накануне визита Вася на всякий случай решил отрастить бороду. Борода так преобразила дипломата, что его перестали узнавать очень близкие по духу дамы…

Краткий визит состоял из нескольких импровизированных встреч с общественностью, на которые никого специально не приглашали. Президент выступил с трибуны ООН, сорвал аплодисменты, но один из местных авторитетов все же назвал Ахмата-хаджи «официальным лицом, которого нам представили как президента Чечни». Женевские чеченцы, давно прожигающие свои жизни и деньги западных спецслужб, попытались «пристыдить» президента в ответной речи, но «лаяли на караван» как-то неубедительно.

По настоянию банкира высокого гостя разместили в «шестизвездной» гостинице на набережной, в «малых президентских апартаментах», поскольку в больших уже жил избранник какого-то другого народа. После официальной части гости решили подкрепиться и попросили Василия отвезти их в «приличное место».

В арабском ресторане «Мамуния»[14] заказали «королевский кус-кус» и три бутылки первоклассного бордо. Ахмат-хаджи не пил, лишь пару раз пригубил бокал вина. Здравицы в его честь — первого в истории Чечни всенародно и правильно избранного президента — прерывались смехом сидевших за соседним столом детей. Из дальнего угла комнаты, завешенной персидскими коврами, на официальных лиц постреливали глазами две женщины Востока с ярко выраженными пупками — санитары мусульманского леса…

— Можно ли спросить, какой национальности Василий? — неожиданно пробурчал молчавший до того президент.

— Я ваххабит! — с ухмылкой заявил Вася.

Президент немного насупился и промолчал.

— Тогда ты уже на небесах… — смеясь, заявил чеченский европеец. — Смело шутишь, Василий!

Гости выпили за то, «чтобы наши горы не знали позора», и перешли на чеченский. В потоке чужой речи Василий узнавал лишь имена боевиков и названия поселков на юге Чечни. Разговор, судя по всему, был серьезным. Президент говорил, чеченцы поддакивали. Сгорающий от любопытства Вася не преминул воспользоваться паузой и предложил выпить за дружбу русского и чеченского народов, а также предсказал скорую и лютую смерть всех ваххабитов… Выпили вновь, заговорили по-русски.

— Сколько он стоит? — спросил Хаким.

— Миллионов двадцать-тридцать, не больше… — спокойно ответил президент. — Надо только найти человека, кто бы это сделал.

— Да, конечно, Ахмат-хаджи, есть такие люди в Чечне и России! — уверенно выпалил Эрик. — Вася, а ты как думаешь?

— Кого найти? — слишком наивно вопрошал Василий, прекрасно понимая, что обсуждалась цена случайной, но последней встречи с бывшим президентом свободолюбивой республики.

Чеченцы рассмеялись, Хаким что-то затараторил по-чеченски президенту и похлопал Васю по плечу:

— Василий Васильевич настоящий русский дипломат! Предлагаю за него выпить! Вася, дорогой, за тебя пьем, так держать!

После ужина чеченский лидер отправился по магазинам. До закрытия оставалось совсем немного времени, но приодеться ему и всей честной компании все же удалось ценой незначительного похудания саквояжа Хакима. Лидер ограничился пиджаком «Бриони», парой брюк и галстуков приличной демократичной расцветки. Ахмат-хаджи приоделся, помолодел, похорошел… Посмотришь со стороны, и не бандит вовсе!

Потом президент решил отдохнуть по причине того, что чирей, вскочивший, как в песне, «на неудобном месте», не давал ему покоя. Скрипя сердцем и саквояжем, банкир-охранник остался вместе с боссом в гостинице. Другие участники делегации в поисках невинных развлечений отправились в кабаре, где, к небольшому удивлению Василия, встретили группу легко одетых соотечественниц. В это время года в Женеве еще тепло…

Скромно уселись на задворках заведения, в центре которого вокруг шеста, словно укрепленной вертикали народной власти, под заманчивые ритмы кружили любительницы экспрессивного танца…

— Вот этих хочу, Вася! — проорал Эрик, заглушая музыку, и нервно закивал в сторону двух блондинок.

— Олю и Юлю?

— Да! Наших девушек!

— Эрик, они того, лесбиянки…

— Ничего, мы изменим их веру!

— Как знаете! — ответил Вася и знаком пригласил родные души скрасить мужское одиночество.

Чеченский европеец заказал шампанское и с пеной у рта взялся убеждать дам «полусвета-полутьмы» в том, что необрезанный член выглядит малоэстетично. Юля тут же вспомнила, как в прежней жизни ветеринара кастрировала крокодилов московского зоопарка… Эрик принял информацию к сведению и, обняв Василия, заметил:

— Впереди Рамадан — месячник трезвости! Пей, дорогой, и радуйся жизни!

— Хорошо, обязательно выпью! За вас, за здоровье президента!

— Только бы его не убили до парламентских выборов. Только бы его не убили, понимаешь?

Посидели вместе, поговорили о повадках крокодилов, поглазели на зажигательный стриптиз — девчонки расстарались для гостей, выступили на славу…

Ранним утром заскочили в гостиницу и были готовы к новым свершениям. Вся четверка выдвинулась в аэропорт. Василий старался не дышать в сторону президента, а Эрик уже не мог обращать внимания на такие детали и все твердил: «Буду, Вася, молиться за тебя, буду молиться!» Потом долго не могли пройти предполетный контроль. Василий безбожно «звенел», поскольку вооружился до зубов презервативами в металлических упаковках, а Эрик никак не мог снять с запястья часы. Глядя на его страдания, Хаким язвительно заметил: «Ты, Эрик, совсем обрусел в Женеве». Наконец прошли к самолету, и уже на трапе Ахмат-хаджи, улыбаясь, протянул Василию руку:

— Спасибо, Василий! Счастливо оставаться.

— Не за что, Ахмат-хаджи, приезжайте к нам еще, будем очень рады.

Во взгляде президента Василий уловил какую-то обреченность на рай, как будто тот уже перешел черту мирского счастья, оставил всех и вся на грешной земле. «Не жилец, а еще этот чирей замотал, наверное», — грубо заключил Вася.

Эрик никак не мог справиться с волнением, обнимал Василия и обещал, что обязательно скоро приедет. «А этот боец еще не раз выпьет со смертью за здоровье всех христиан и мусульман. Наш человек, кремень», — подумал Василий, возвращаясь к мирной жизни.

На годовщину Победы Ахмата убили. Он, судя по всему, опоздал на очень важную встречу… Старые друзья президента на Западе смаковали эту смерть, вновь и вновь прокручивая на телеэкранах картинку с изувеченным телом в пиджаке «Бриони».

Сразу после трагических событий в Грозном Василий Васильевич сбрил бороду, публично усомнился в авторитете ООН и уехал в командировку в Нант. Там немедленно познакомился с рыжеволосой леди, которая, ничего не подозревая, сидела в машине на месте усопшего президента и чирикала что-то о восточных лакомствах. После заседаний поехали к океану, где она в черном платье, словно шахидка, гуляла по белым пескам Вандеи.