Введение в марксистскую философию

Каковы же доказательства того, что все в мире развивается?

Как были открыты законы развития?

На какие вопросы должно отвечать общее учение о развитии?

О всесторонней взаимосвязи.

1. Как совершается развитие?

2. Развитие как «снятие». Что это такое?

3. Что движет развитие вперед?

Мы познакомились с законами, которые объясняют, как и в каком направлении совершается развитие материального мира. Теперь же мы хотим исследовать вопрос о движущих силах развития, чтобы еще глубже проникнуть в процессы развития в природе и обществе и научиться их лучше понимать. Тем самым мы подбираемся к ядру диалектики, к закону единства и борьбы противоположностей во всех вещах и явлениях. Эти проти- воположности представляют собой источник, побудительную силу движения и развития.

За всем, что движется, изменяется и развивается, наши далекие предки усматривали особые божественные существа, которые по своей воле могли вызывать эти изменения. Зевс (верховный бог у греков) в гневе метал молнии и заставлял греметь гром; Посейдон (повелитель морей) к погибели людей напускал на море бурю и заставлял землю сотрясаться; Афина (тоже греческая богиня) покрывала густым туманом суда, которым угрожали враги, и т. д.

Но уже с давних пор люди учились распознавать естественное происхождение факторов, которые непрерывно приводят в движение и изменяют окружающий нас мир. Электрическое напряжение в атмосфере вызывает молнию. Сдвиги отдельных участков земной коры, выбросы газа при извержении вулканов или обвалы в подземных пустотах являются причинами землетрясений и цунами. Конденсация водяных паров в воздухе приводит к возникновению тумана.

В состоянии ли мы, исходя из наших научных знаний и практического опыта, объяснить, какие естественные силы действуют в различных процессах развития и форсируют их? Мы сумели бы сделать это, если бы исследовали каждый процесс развития в отдельности. Само собой понятно, что на такой труд не способен какой-то один человек. Наука уже много веков зани- мается этой задачей, а конца ее деятельности не видно. Ибо по мере того как человеческий дух все глубже проникает в природу, она непрерывно раскрывается дальше, а значит, перед наукой вырастают все новые задачи.

Благодаря научным исследованиям материального мира были познаны движущие силы развития не только того или иного отдельного предмета, но вообще всех вещей и явлений материального мира. Эти общие знания, синтезированные из громадного числа отдельных научных достижений, дают нам возможность объяснить движущие силы, действующие в различных процессах развития.

Диалектический материализм усматривает движущую силу всякого развития в диалектическом противоречии, присущем всем вещам и явлениям. Это положение нуждается в дальнейших пояснениях. Обыкновенно, говоря о противоречии, подразумевают высказывание, которое прямо отрицает другое высказывание. Такое противоречие мы называем логическим. И наука с полным правом не допускает логического противоречия. Я не могу об одном и том же предмете в одном и том же отношении одновременно что-то утверждать и отрицать. Так, неверно говорить, что солнце в одном и том же месте в одно и то же время светит и не светит, что в одном и том же месте в одно и то же время стоит день и ночь и т. д. Но суть диалектического противоречия совсем в другом. Речь идет о противоречии в самих вещах.

В ответ нам кто-нибудь может сказать: «Я вижу вот там цветок, гвоздику. Она красная, я чувствую ее запах. Но внутреннего противоречия в ней я не могу разглядеть». При простом, поверхностном наблюдении мы действительно не можем открыть внутренних противоречий. Но если мы тщательнее исследуем вегетативные процессы в цветке или в любых других растениях, то столкнемся с взаимно противоположными процессами: формированием и распадом клеток, ростом и отмиранием.

Стало быть, когда мы берем растения в их движении, в их изменении, в их развитии, мы находим также их противоположные «стороны», открываем внутренне присущие им противоречия. Понятие «сторона» взято здесь в кавычки, поскольку оно употребляется для наглядности и его не следует принимать буквально. Различные области науки, да и наш собственный опыт, учат, что подобная внутренняя противоречивость никоим образом не ограничивается какой-нибудь одной областью материального мира.

Физики-атомники изучают взаимно противоположные силы атома: силы внутриядерного сцепления и силы, которые отталкивают частички ядра друг от друга. Эти силы обладают колоссальной энергией, которая может быть использована в атомных электростанциях.

Астрономы (ученые, изучающие звезды) открывают в бесчисленных светящихся солнцах различные «стороны», которые оказывают противоположное воздействие друг на друга. Например, есть направленная внутрь сила притяжения (гравитация) и действующее вовне давление звездного излучения.

Каждый физик, разрабатывая проблемы механики (наука о движении твердых тел), имеет дело с действием и противодействием, притяжением и отталкиванием, с положительными и отрицательными электрическими зарядами.

И наконец, разве мы не вынуждены на каждом шагу считаться с тем, что любая вещь имеет свою положительную и отрицательную сторону, что одно в них связано с прошлым, а другое указывает в будущее? Этому каждый день вновь и вновь учит нас жизненный опыт, опыт, который мы приобретаем и в наших внутренних переживаниях. Гёте вложил в уста Фауста слова: «...две души живут во мне, и обе не в ладах друг с другом». В поэтическом образе здесь выражен характер нашего сознания, нашего мышления, воли и чувств с их раздвоением на противоположные тенденции.

Если мы обратимся к обществоведению, то убедимся, что и здесь при исследовании всех явлений мы обнаруживаем в них противоположные «стороны», внутренние противоречия. Так, в общественном производстве существует противоречие между производительными силами и производственными отношениями. (Об этом вопросе мы будем подробнее говорить дальше.) Во всех общественных системах, основанных на частной собственности на средства производства, где господствует эксплуатация человека человеком, общество расколото на классы, интересы которых несовместимы и сталкиваются между собой. В капиталистическом обществе рабочий класс и класс капиталистов образуют два главных класса, а борьба между ними определяет всю специфику данного общественного строя.

Число примеров, которые мы взяли из разных областей материального мира, можно было бы умножить. Но сколько бы примеров мы ни приводили, результат будет один. Раскол вещей и явлений на противоположные «стороны» присущ всему материальному миру. Всем предметам свойственны внутренние противоречия, которые мы открываем, рассматривая предметы в их развитии. Отсюда диалектический материализм делает принципиальный вывод о том, что противоречие имеет всеобщий характер, что во всех процессах развития вещей и явлений содержится противоречие, пронизывающее их от начала до конца.

Мы знаем, что предметы и явления окружающего нас мира известное время существуют, прежде чем погибнуть, прежде чем из них возникнут другие вещи. Они существуют во всей своей противоречивости как нечто единое — как цветок или животное, как звезда или планета, хотя их пронизывают внутренние противоречия. Каждая вещь — это единство противоположностей. Но мы знаем, что ни одна вещь не существует вечно. Все в нашем материальном мире имеет свое начало и свой конец. Цветы осенью увядают, животные, достигнув определенного возраста, умирают, угасшие звезды через миллиарды лет распадаются. Важнейшая причина того, что все вещи материального мира существуют лишь определенное время, состоит в их внутренней противоречивости.

Дело в том, что противоположные «стороны» в вещах находятся не в спокойном и безразличном отношении между собой. Они воздействуют друг на друга, непрерывно борются между собой. Например, процессы формирования и распада в растении протекают не в отрыве друг от друга, не без взаимного воздействия. Пока доминируют процессы формирования, растение развивается. Оно начинает увядать, как только перевес получают процессы распада. Оно гибнет и разлагается, когда процессы распада охватывают все растение, когда полностью исчезает другая «сторона» внутреннего противоречия, а значит, прекращает существовать и само внутреннее противоречие. Борьба противоположностей ведет к разрушению единства противоположностей. Но разрушение этого единства одновременно становится гибелью данной вещи.

Все это мы наблюдаем и в общественном развитии. Капиталистическое общество расколото на классы, важнейшими из которых являются рабочий класс и класс капиталистов. Противоположные интересы названных классов сталкиваются между собой в ходе классовой борьбы, пока социалистическая революция не уничтожает господство капиталистов, буржуазии. Но вследствие этого гибнет и прежний общественный строй. На его месте начинает расти новый, социалистический строй.

Какие бы процессы развития мы ни исследовали, мы всегда сталкиваемся с тем же самым явлением: борьба противоположностей в вещах и явлениях материального мира через определенное время приводит к разрушению существующего единства, а вместе с тем и данной формы развития материи, данного качества вещи. Прежнее качество уничтожается и переходит в другое качество. В нем развиваются новые противоречия. Развитие продолжается без конца, ибо с каждым новым противоречием начинается вновь и борьба. В. И. Ленин пишет: «Единство... противоположностей условно, временно, преходяще, релятивно. Борьба взаимоисключающих противоположностей абсолютна, как абсолютно развитие, движение».

Борьба противоположностей впервые делает для нас понятным, что такое развитие. Противоборство между противоположными «сторонами» в вещах, между противоположными силами в них и противоположными направлениями развития как раз и есть живая и неисчерпаемая движущая сила, которая толкает развитие вперед. И поскольку эта борьба противоположностей непрерывно происходит во всех вещах и явлениях, все время возникают новые вещи, старое постоянно гибнет, освобождая место новому. Данное положение диалектического материализма Ленин резюмирует следующими словами: «Развитие есть «борьба» противоположностей».

Если бы в вещах не было противоречия, борьбы противоположностей в них, то все вещи вечно оставались бы неизменными. Не было бы никакого развития.

Впрочем, не все философы-идеалисты, подобно Гегелю, принимают, что борьба противоположностей представляет собой внутреннюю движущую силу развития всех вещей. Однако при этом они вынуждены прибегать к предположениям такого рода, которые с научной точки зрения неприемлемы.

Что мы имеем в виду? В принципе существует лишь два возможных объяснения движения. Либо оно является самодвижением, вызываемым внутренними противоречиями, либо оно сообщается материи извне, неким духовным, божественным существом. Поэтому идеалисты выдумывают сверхъестественные силы как источник естественного движения. Так, все религии считают бога творцом мира и развития в нем. Они объясняют это следующим образом. Повсюду, где что-нибудь движется, оно приводится в движение чем-то другим. Последнее опять-таки имеет источником своего движения нечто третье. Такая цепочка не может быть бесконечной. Следовательно, должен существовать перводвигатель (бог). Если бы никакого перводвигателя не было, то не существовало бы и, так сказать, «втородвигателя» и т. д., а значит, не существовало бы и движения. Однако движение налицо, следовательно, должен существовать и бог. Таково одно из доказательств бытия бога у Фомы Аквинского, схоласта XIII века, которое пускается в ход и в наши дни.

Почему же в логическом, научном смысле оно не является доказательством? Потому что оно, как и все доказательства бытия бога, с самого начала молчаливо предполагает то, что только еще должно быть доказано. Хотя его сторонники и признают, что сегодня мир находится в движении, но затем утверждается, что так было не всегда, что мир существует не вечно и не всегда находился в движении. Разумеется, если пола- гать, что мир и движение имеют начало, то у них должна быть и первопричина, то есть бог. Таким образом, «доказательство» основывается на тезисе, что сверхъестественный бог должен существовать, потому что мир (а это молчаливо предполагалось) не может быть вечным.

Данное «доказательство» бытия бога отрывает материю от движения, в то время как наука показывает нам, что материя и движение неразделимы. Наука не только говорит о том, что мир, какой он существует сегодня, находится в движении, но она с помощью закона сохранения массы и энергии неопровержимо доказывает, что хотя материя и движение существуют в многообразных формах, но при этом они всегда лишь превращаются из одних форм в другие, никогда не возникая из ничего и не исчезая бесследно. Они несотворимы и неразрушимы. Данные естествознания показывают, что не существует материи без движения и движения без того, что движется. Они доказывают, что мир вечно был и всегда будет движущейся материей. Изобретатели «доказательств бытия бога» не в ладах с результатами естествознания.

Впрочем, суть дела станет еще яснее, если мы представим себе примерно такой разговор между сторонником марксистской философии, то есть диалектическим материалистом, и защитником существования бога.

Марксист. Откуда взялся бог, перводвигатель?

Теолог. Бог ниоткуда не взялся, он существовал всегда!

Марксист. Но почему мир, который мы изучаем, который мы познаем, не может быть бесконечным, в то время как бог, о котором никто не может сказать ничего вразумительного, что можно было бы проверить, должен быть бесконечным?

Теолог. Потому, что мир несовершенен, а бог совершенен. Бог совершенен в любом отношении, он неподвижен и не подвержен никакому развитию.

Марксист. Но это же абсурдно в двояком отношении. Во-первых, до того, как бог привел мир в движение, мир был неподвижен. Коль скоро неподвижное совершенно, то некогда совершенный мир стал несовершенным только вследствие вмешательства бога.

Теолог. Вы забываете, что бог создал мир как раз одновременно с его движением.

Марксист. Но в таком случае как раз и получается, что материя и движение составляют единство. То же самое говорили и мы. Только вы утверждаете, что мир, материя и движение имели начало. Мы же оспариваем это. И законы сохранения, открытые физикой, подтверждают нашу правоту. Однако я сказал уже, что ваши высказывания парадоксальны (абсурдны) в двояком смысле. Согласно вашему взгляду, бог является совершенно неподвижным. Но тогда каким образом он создал весь мир, да еще сообщил ему первотолчок, по-видимому довольно сильный? Как он сумел это сделать, оставаясь неподвижным? Это же чистая нелепость.

Здесь можно и закончить данный спор. Теология (то есть учение о боге) утверждает, как мы показали в первом разделе, что бог не имеет ни пространственной, ни временной протяженности. Такой бог представлял бы собой пространственное и временное ничто, лишенное движения. Подобное абсолютное ничто, естественно, не может быть творцом чего-либо, а тем более мира в целом.

Нематериальный (имматериальный), неподвижный перводвигатель, это самое настоящее ничто — оно-то и должно как всемогущий (абсолютный) дух или бог создать материю и движение? Но такое утверждение несовместимо с данными науки. В подобного бога можно только верить, но нельзя доказать его существование логическими, научными доводами.

Итак, при научном объяснении процессов становления и исчезновения в мире надо искать движущую силу развития в самом материальном мире. Движение следует понимать как самодвижение материи. Не существует сверхъестественных движущих сил. Изменение и развитие возможны лишь как раздвоение единого в результате борьбы противоположностей во всех вещах и явлениях.

На научность может притязать лишь такое учение (теория), которое способно объяснить, где в самом материальном мире следует искать движущие силы развития. Иначе говоря, научна лишь такая теория (учение), которая исходит из самодвижения и саморазвития материи. Всякая другая теория вынуждена искать движущие силы развития вне материи и вследствие этого желает она того или нет, становится на ненаучный путь. Это касается, например, всех теорий возникновения жизни на Земле, которые не согласны с тем, что движущие силы перехода от неживой к живой природе следует искать в естественных условиях земного существования. Такие теории должны исходить из каких-то таинственных «жизненных сил», о которых они не могут сказать, в чем они должны состоять. Или же эти теории предполагают существование сверхъестественного «творца» жизни на Земле. Научные теории возникновения жизни на Земле, например теория английского марксиста Д. Бернала или советского ученого А. И. Опарина, которые находят все большее признание среди ученых многих стран и отчасти уже получили экспериментальные подтверждения, исходят из того, что движущие силы перехода от неживой к живой природе существуют в самом материальном мире.

В полном согласии с наукой диалектический материализм утверждает положение о саморазвитии материального мира.

Вот мы и познакомились с еще одним всеобщим законом развития материального мира. В обобщенной форме его можно сформулировать так: все вещи, явления и процессы имеют противоречивые стороны и тенденции развития, которые постоянно борются между собой. Эта борьба противоположностей ведет к обострению противоречий, которые в конце концов разрешаются тем, что старое гибнет и возникает новое. В борьбе противоположностей состоит внутренняя движущая сила развития.

Закон диалектического противоречия (он называется также законом единства и борьбы противоположностей) , как и закон перехода количественных изменений в качественные,— общезначимый закон. Данному закону подчиняется весь материальный мир (и наше сознание). Знание этого закона, как и других законов диалектики, позволяет нам правильно понимать развитие вещей и явлений и воздействовать на него.

Не следует при этом забывать, что в различных вещах противоречия возникают и выражаются по-разному. Мы повсюду видим борьбу противоположных «сторон» в вещах, ускоряющую развитие, но эта борьба, скажем, при формировании и распаде клеток растений протекает совершенно по-другому, чем в процессах, определяющих экономическое развитие той или иной страны. Поэтому недостаточно знать закон единства и борьбы противоположностей лишь в общей форме. Надо изучать, как он действует в определенных условиях. Нужно познавать противоречия в вещах и явлениях в их конкретной форме. Каждое такое противоречие имеет свои особенности, которые надо учитывать, чтобы не допустить ошибок.

Скажем несколько слов о борьбе противоположностей в общественном развитии. В наше время, когда в человеческом обществе существуют классы с различными или противоположными интересами и стремлениями, очень важно точно знать особенности этих противоположностей.

Противоречия существуют не только в каждой вещи и в каждом явлении. Поскольку все в мире взаимосвязано, то существуют также противоречия между вещами и явлениями. Следовательно, существуют внутренние и внешние противоречия. Чтобы судить о том, что в данном случае является внутренним, а что внешним противоречием, следует в точности знать, о какой вещи, о каком явлении идет речь. Например, решающим внутренним противоречием капитализма является противоречие между буржуазией и пролетариатом. В мировом масштабе сегодня решающее противоречие — это противоречие между капитализмом и социализмом. Данное положение не может изменить то обстоятельство, что в определенные исторические периоды особенно тяжелую, ожесточенную, героическую борьбу против сил мирового капитализма (империализма) ведут молодые освободившиеся государства. Эта борьба, как и социалистическое рабочее движение в развитых капиталистических странах, является антиимпериалистической борьбой, которая протекает в разных формах. Но как сильно она зависит от главного противоречия нашей эпохи, от противоречия между капитализмом и социализмом, показывает тот факт, что лишь после изменения сил на мировой арене в пользу социализма империалисты больше не решаются потопить в крови такое освободительное движение.

Диалектика показывает нам, что внутреннее противоречие в данных конкретных условиях является решающим. Конечно, и внешние противоположности оказывают свое влияние, которое может быть очень значительным. Однако сами по себе они не могут вызвать изменения вещей. Помощь извне, которая может быть оказана антиимпериалистическим силам какой-либо страны, не способна разрешить главных задач революции, так как развитие каждой страны в конечном счете предопределяется тем, как развиваются в ней внутренние классовые силы и классовая борьба.

Таким образом, решающее значение для развития имеют внутренние противоречия. Например, если между живым существом (организмом) и его средою вследствие изменения последней возникает внешнее противоречие, то данный организм либо приспосабливается к таким изменениям, либо погибает. Внешние воздействия, стало быть, оказывают пусковое, стимулирующее или тормозящее влияние. Однако такую роль они играют лишь в связи с соответствующими внутренними противоречиями.

Антиимпериалистическая борьба народов развивающихся стран оказывает позитивное влияние на империалистические «метрополии» лишь в той мере, в какой рабочий класс воспринимает это влияние и связывает его с собственными революционными действиями. Революция всегда порождается конкретными внутренними противоречиями. Ее невозможно экспортировать, подобно товару. Это означает также, что не- обходимая солидарность с молодыми освободившимися государствами, отстаивающими свою независимость, не должна быть понята так, будто именно там сейчас главное поприще нашей, коммунистов ФРГ, борьбы. Кто так думает, тот уходит от своих собственных главных задач. Мы помогаем себе и, например, народам Анголы гораздо больше, когда накапливаем силы, нужные нам в ФРГ для борьбы против реакционных кругов. Ибо «наши» собственные враги прогресса осуществляют неприкрытое вмешательство в дела народов Африки. Если мы победим их здесь, у себя, то они не смогут противодействовать и прогрессу в Африке.

Мы сталкиваемся с двумя существенно отличающимися друг от друга видами противоречий между классами. В ФРГ противоречия между интересами крупного капитала, аппаратом его господства, с одной стороны, и интересами прочих классов и слоев населения, с другой, являются принципиально непримиримыми (такие противоречия называют антагонистическими, от греческого слова antagonisma, что в переводе означает «спор», «борьба»). Ибо крупный капитал в интересах собственного господства все более ограничивает демократические права трудящихся, проводит политику, направленную на изменение положения в Европе с помощью ядерного шантажа. Эта политика чревата опасностью смертоносной атомной войны, угрожающей самому существованию нашего народа. А народ, напротив, стремится к политике мира, взаимопонимания, к политике, гарантирующей социальную обеспеченность, демократизацию жизни. Невозможно вечно скрывать диаметральную противоположность этих интересов.

Такие противоречия, в которых выражается непримиримая и непреодолимая противоположность интересов и устремлений враждебных друг другу социальных сил и классов, мы называем антагонистическими противоречиями. Антагонистические противоречия с течением времени по большей части обостряются и ведут к ожесточенной борьбе между противоположными сторонами. Вместе с тем между классами и социальными слоями или силами возникают и такие противоречия, которым несвойственна непримиримая острота, которые не являются враждебными, антагонистическими. В подобных случаях то общее, что связывает, обусловливает обе «стороны» противоречия, играет большую роль, чем то, что их противопоставляет друг другу. При капитализме, а также при социализме такое противоречие существует, например, между рабочими и крестьянами. Особый характер отношений между ними обусловливается тем, что оба эти класса являются трудящимися классами народа, что оба они (хотя и по-разному) при капитализме эксплуатируются крупным капиталом.

Вместе с тем в отличие от рабочего класса крестьянство представляет собой класс, обладающий средствами производства, хотя собственность крестьян, как правило, является незначительной. И все-таки на этом различии, а также на несходном характере труда в городе и деревне как раз и основывается противоречие между рабочими и крестьянами. Однако это противоречие намного слабее, нежели общая заинтересованность рабочих и крестьян в том, чтобы защитить себя от давления больших концернов, от ограбления крупными заводчиками и банкирами. Точно так же и те и другие заинтересованы в сохранении мира, так как ни рабочие, ни крестьяне не принадлежат к социальным силам, которые могут нажиться на войне. Война приносит им лишь жертвы и смерть.

На практике это означает, что антагонистические противоречия могут быть разрешены лишь в борьбе классов, что освобождение трудящихся классов невозможно без преодоления капитализма и устранения капиталистической собственности на решающие средства производства. А неантагонистические противоречия могут быть разрешены путем их постепенного сглаживания и устранения. Но и в процессе их преодоления все дело состоит в том, чтобы старое заменить новым. Главное средство здесь — терпеливое убеждение на основе положительного примера и убедительных доказательств.

Есть еще и другие причины, побуждающие нас детально исследовать противоречия. Нельзя представлять себе дело таким образом, будто любая вещь — это единство только пары противоположных «сторон». При капитализме существует не только противоположность между трудом и капиталом, но также противоречие между крестьянами, ремесленниками, интеллигенцией, с одной стороны, и капиталом — с другой, между этими социальными слоями и рабочим классом и т. д. Равноценны ли все эти противоречия? Одинаковое ли влияние оказывают они на происходящие процессы? Какое из них является определяющим, главным противоречием?

Известно, что при капитализме таковым является противоречие между рабочими и капиталистами. Это значит, что рабочий класс может заключить с другими общественными силами важные политические союзы. Более того, для современного капитализма характерно то, что в конечном счете немногочисленные предприятия, господствующие в сфере производства и обмена (их мы называем монополиями), держат в своих руках и политическую власть. Следовательно, в некоторых пунктах могут возникнуть противоречия между монополистическим капиталом и прочими капиталистами. Конечно, очень важно использовать такие противоречия в борьбе против власти крупных боссов. Германская коммунистическая партия, организация «Социалистическая немецкая рабочая молодежь» и марксистский студенческий союз «Спартак» считают такую политику правильной. «Левые» критики ругают их за это. Они считают признаком особого ума действовать по принципу «Чем больше врагов, тем больше чести!» А то, что в результате борьба становится для трудящихся более тяжелой, не беспокоит бахвалов от революции.

Учение о диалектическом противоречии, о котором шла речь в данном разделе, занимает чрезвычайно важное место в марксизме. В. И. Ленин назвал его «ядром» марксистской диалектики, ключом к пониманию всех сторон и моментов развития.

4. Важнейшие диалектические категории

Вот мы и подошли к следующему пункту, к так называемым категориям. Эта область философского исследования пока еще не вполне удовлетворительно разработана в марксизме. И тем не менее ясно, что диалектику совершенно недостаточно представлять себе только в виде некоторого каркаса, составленного из трех ее основных законов. Нам не следует превращать ее в косную схему. И когда мы в данном разделе будем рассматривать диалектические категории (что это такое, мы объясним позже), то речь пойдет только о примерах, хотя и имеющих основополагающее значение. На самом же деле существует гораздо больше таких диалектически взаимосвязанных категорий.

Слово «категория» происходит из греческого языка. Буквальный его перевод не совпадает с принятым в философии значением этого понятия.

Возьмем, например, общее понятие «цвет» и слова, обозначающие отдельные цвета,— «красный», «желтый» и т. д. Или возьмем общее понятие «фрукты» и такие термины, которые обозначают отдельные виды фруктов, скажем «яблоки» и «груши». Эти понятия и термины находятся между собой в отношении общего и особенного. Точно так же существуют понятия, которыми в отличие от понятий, относящихся к особенным вещам, обозначают всеобщие и существенные явления или взаимосвязи природы, общества и мышления. Среди этих всеобщих понятий имеются в свою очередь понятия совершенно особого рода. Так, вышеназванное понятие «цвет» представляет собой общее понятие по отношению к отдельным цветам, и таких общих понятий существует очень много. Мы взяли примеры с «цветом» или «фруктами» лишь как отправные, чтобы подвести к главной мысли: философские категории (основные понятия) суть понятия всеобщие.

Существуют понятия, которые как-то связаны со всеми вещами и явлениями. Например, не все имеет цвет. Аккорд, который я беру на гитаре, не имеет цвета. Таким образом, цвет не всеобщее понятие, имеющее такую значимость, что оно связано со всеми вещами и явлениями. Однако возьмем теперь понятие причины и следствия. Нет ничего в мире, что не имело бы причины и что не было бы следствием. Или же возьмем понятие сущности. Явление «аккорд» — это звук, который мы слышим, но сущность данного явления — колебания струн гитары. Не бывает вещей, к которым нельзя было бы приложить пару понятий — сущность и явление.

Другими словами, существуют такие общие понятия, которые связаны со всеми вещами и явлениями, которые имеют еще более общий характер, чем понятия «цвет», «фрукты» и т. д. Когда мы ведем речь о категориях, то подразумеваем именно такие действительно всеохватывающие, всеобщие понятия. Это основ- ные понятия, с помощью которых мы приобщаемся к определяющим в мировоззренческом плане проблемам: материя или идея, знание или незнание, движение или покой. Именно поэтому столь важно правильное понимание значения и действительного соотношения того, что обозначается понятием «категория».

Противоречивость (диалектика) действительности выражается в целом ряде взаимосвязанных и соотносительных основных понятий (категорий). В качестве примера можно назвать сущность и явление, содержание и форму, причину и следствие, необходимость и случайность, необходимость и свободу, возможность и действительность. Каково же взаимное соотношение таких основных понятий? Это нам покажет более обстоятельное изложение.

При рассмотрении вещей, отношений и процессов в природе и обществе мы должны различать сущность и явление. Сущность вещей не обнаруживается непосредственно, она скрыта за их внешними проявлениями. Например, мы не воспринимаем вращения Земли в его сущности, а «видим» ежедневное обращение Солнца вокруг Земли с его восхода на востоке до его заката на западе. Или другой пример. Без телескопа Солнце кажется людям по величине не большим, чем футбольный мяч. А вот еще один пример. При капитализме заработная плата кажется платой за весь труд, проделанный за определенный период, тогда как, по сути дела, рабочий получает в качестве зарплаты лишь часть созданной им за этот срок стоимости. Другая часть остается капиталисту как прибыль.

Куда бы мы ни обратились, повсюду мы видим, что сущность и явление вещей и процессов не совпадают между собой. «...Если бы форма проявления и сущность вещей непосредственно совпадали,— говорит К. Маркс,— то всякая наука была бы излишня...»

Однако сущность и явление не разделены между собой непреодолимой пропастью. В явлениях всегда выражена сущность вещи. Только поэтому мы способны, начиная изучать явления, сравнивая, отыскивая взаимосвязи и т. д., дойти до их ядра, сущности, то есть в конце концов узнать, что вращается именно Земля и поэтому возникает впечатление движения Солнца вокруг Земли. Итак, отношение между сущностью и явлением диалектично. Оно противоречиво в том смысле, что хотя категории сущности и явления соотносятся между собой, но одновременно они отличны друг от друга. Следовательно, мы не имеем права отождествлять сущность чего-либо с ее проявлениями.

Возьмем такой пример. В ФРГ большая часть рабочих все еще некритично относится к капитализму. Можно ли поэтому сказать: «Рабочие уже больше не революционны?» В таком случае историческая роль рабочего класса (сущность) была бы смешана с обыденным сознанием рабочих (явление). Но было бы не менее ложным, если бы мы отрывали сущность от явления, например обособляли сущность. Это произошло бы в том случае, если бы мы полагались лишь на историческую роль рабочего класса, недооценивая конкретное состояние сознания рабочих. Правильное решение данной проблемы предполагает признание противоречивого единства сущности и явления. Точно так же обстоит дело и с соотношением всех диалектических категорий: они находятся между собой в отношении как противоположности, так и единства, так что категория не может существовать без своей диалектической противоположности. Но в этом единстве они одновременно и противостоят друг другу.

Эти основные отношения всякого бытия и становления тоже диалектически связаны между собой. Нигде не бывает содержания без формы или формы без содержания. Так, содержание общественного производства определяется наличными производительными силами (инструментами, техникой и трудовым опытом, знаниями — стало быть, прежде всего людьми), в то время как его формой являются производственные отношения, отношения собственности. Приведенный пример (к нему мы еще вернемся в следующем разделе) показывает, в каком отношении друг к другу находятся форма и содержание.

В процессе производства люди умножают свои производительные силы, они учатся, улучшают свои орудия труда. Все это начинает изменяться. В результате в конце концов возникает противоречие между содержанием (производительными силами) и формой (производственными отношениями), которое препятствует дальнейшему развитию производительных сил. Первоначально, когда капитализм вытеснял феодализм, капиталистические производственные отношения соответствовали новым, растущим производительным силам, были формой, содействующей их совершенствованию. Но в дальнейшем с развитием производительных сил капитализм впал в аналогичное противоречие: капиталистические производственные отношения стали слишком узкими для современных производительных сил. В качестве примера можно назвать атомную энергию, микропроцессы, достижения современной химии, которые становятся проклятием, когда применяются капиталистами. Они должны быть поставлены на службу народу, а это возможно лишь при социализме.

Таким образом, мы опять имеем дело с диалектическим отношением. Содержание и форма образуют противоречивое единство. При этом содержание является определяющей стороной данного отношения. Но и форма не представляет собой что-то пассивное. Ибо она способна оказывать стимулирующее или тормозящее воздействие на содержание. Данное противоречивое единство в процессе развития, определяемого его содержанием, взрывается революцией и сменяется новым противоречивым единством содержания и формы.

Здесь следует опять предостеречь от ошибки, связанной с обособлением и противопоставлением пары противоположностей. Подобную ошибку совершают, например, те реакционные силы, которые цепляются за формальную сторону буржуазного общественного строя. Существуют десятки проектов «реформ», которые должны сохранить его форму — капиталистическую собственность. Надо только немножко «трансформировать» ее в направлении «социального партнерства», «народного капитализма» и т. д. Тем самым должно быть предотвращено разрушение самого содержания буржуазного общества, создание необходимого нового единства содержания и формы, социалистического общественного строя.

В области искусства попытки поставить форму над содержанием часто приводят к тому, что многие не замечают антигуманного содержания, если оно воплощено в «совершенную форму».

И в том случае, когда ведутся дискуссии о «революционном» или «ревизионистском» характере форм борьбы «как таковых», независимо от их содержания (то есть о Советах «как таковых», парламентской системе «как таковой», соучастии в управлении «как таковом»), форма отрывается от содержания, то есть при- меняется антидиалектический метод исследования и рассуждения.

Ничто не существует без причины, в силу которой оно существует. Все вещи и явления представляют собой следствия определенных причин и причинно связаны с другими вещами и явлениями. Поэтому отношение «причина — следствие» (каузальность) следует рассматривать как существенный способ реализации всеобщей взаимосвязи вещей и явлений. Между при- чиной и следствием наличествует определенная взаимосвязь. При одинаковых условиях определенные причины всегда вызывают одинаковые, определенные следствия. Очень важно обратить здесь внимание на слова «при одинаковых условиях». Если, например, сильно изменяется атмосферное давление, то изменяется также и температура, при которой закипает вода. Применение современной техники при капитализме имеет другие последствия для рабочих, чем при социализме, так как совершенно различными являются социальные условия ее применения.

Далее, следует проводить различие между главными и побочными причинами или между опосредствованными и непосредственными причинами. Приход нацистов к власти в 1933 году прежде всего объясняется тем, что не было достигнуто единства действий в общей борьбе рабочего класса. Разобщенность в немецком рабочем движении была вызвана — и здесь мы имеем перед собой главную причину — антикоммунизмом социал-демократических партийных и профсоюзных вождей. Побочными же причинами были политические ошибки, допущенные тогда КПГ. На политику КПГ, в свою очередь, как опосредствованная причина оказывал воздействие тот факт, что Веймарская республика возникла в борьбе против Ноябрьской революции в Германии и была обагрена кровью Карла Либкнехта и Розы Люксембург, тысяч лучших работниц и рабочих.

Но и здесь было бы неверно противопоставлять друг другу причину и следствие. Каждая причина бывает следствием других причин, всякое следствие, в свою очередь, есть причина другого следствия. То, что в одном отношении представляет собой причину, в другом отношении является следствием. Причина и следствие могут даже превращаться друг в друга. Если бы мы провели всеохватывающее исследование бесконечного многообразия мира, его вещей, его явлений и процессов с точки зрения отношения между причиной и следствием, то мы поднялись бы до познания всеобщего взаимодействия, в рамках которого отношение «причина — следствие» (каузальность) является лишь одной из разновидностей всесторонней диалектической взаимосвязи, которую лишь условно можно выделить из последней.

Эта концепция стоит в прямой противоположности к религиозным телеологическим или финалистским («телос» — цель, «финис» — конец) воззрениям. Религия исходит из того, что во всякой причине кроется цель, что всякая причина ведет к определенной цели. Следовательно, должна существовать первая, целеполагающая сила и конечная цель мирового процесса. Тем и другим для нее является бог.

Подобные воззрения сложились в результате того, что целеполагающая человеческая деятельность была перенесена на природные процессы для их объяснения. Телеология в области биологии (науки о живых существах) была опровергнута дарвиновской теорией происхождения видов. Применительно же к неживой природе телеология сегодня уже не отстаивается даже богословами (теологами). А в социальной области она оказывается несостоятельной уже потому, что не способна объяснить «цель зла» в человеческой и общественной жизни. Для чего всемогущий и всеблагой бог создал или допустил «зло»? Почему существовали Освенцим, Хиросима и Вьетнам? Что это за бог, который допускает такие вещи? Здесь мы совершенно отвлекаемся от того обстоятельства, что наличие перводвигателя, первого формотворца, первого целеполагателя и т. д., то есть бога, доказать невозможно.

Необходимость и случайность также представляют собой соотносительные категории, обозначающие существенные взаимосвязи между вещами и явлениями. Мир — это не бесформенная груда разрозненных вещей и явлений. Напротив, между ними существуют необходимые взаимосвязи. Все, что существует, порождается соответствующими причинами и постольку наступает с необходимостью. Но нельзя просто пере- вернуть этот правильный тезис. Из того факта, что все существующее имеет причину, не следует, что все является необходимым. Фашизм имел причины, но он не был необходимым. Фашизма можно было избежать.

При оценке отношения необходимости и случайности совершаются две ошибки. Первая состоит в обособлении случайности. Эта ошибка допускается тогда, когда отрицают общую взаимосвязь между вещами v явлениями: все, мол, существует само собой и исходя из себя самого, без всякого основания и причин.

Но такое утверждение противоречит всем нашим знаниям о вещах и явлениях в природе и обществе. Если бы что-нибудь произошло без причины, то свершилось бы чудо. Правда, немало людей верит в чудеса, но наука не признает чудес и стремится познать причины и следствия всех явлений и вещей, которыми она занимается. Несколько сложным для усвоения, но правильным является следующее рассуждение. Между тем, что не стоит ни в каком отношении друг с другом, не существует и никакой взаимосвязи практического или познавательного рода. Следовательно, о вещах и явлениях, которые ни с чем не связаны, существуют лишь сами по себе, мы не можем и ничего узнать, ибо они никак не связаны с нами.

Вторая ошибка состоит в том, что признается только «железная необходимость». Ф. Энгельс метко опровергает подобный взгляд: «Согласно этому воззрению, в природе господствует лишь простая, непосредственная необходимость. Что в этом стручке пять горошин, а не четыре или шесть, что хвост этой собаки длиною в пять дюймов, а не длиннее или короче на одну линию, что этот цветок клевера был оплодотворен в этом году пчелой, а тот — не был, и притом этой определенной пчелой и в это определенное время, что это определенное, унесенное ветром семя одуванчика взошло, а другое — не взошло, что в прошлую ночь меня укусила блоха в 4 часа утра, а не в 3 или в 5, и притом в правое плечо, а не в левую икру,— все это факты, вызванные не подлежащим изменению сцеплением причин и следствий, незыблемой необходимостью, и притом так, что уже газовый шар, из которого произошла солнечная система, был устроен таким образом, что эти события должны были случиться именно так, а не иначе. С необходимостью этого рода мы тоже еще не выходим за пределы теологического взгляда на природу. Для науки почти безразлично, назовем ли мы это, вместе с Августином и Кальвином, извечным решением божьим, или, вместе с турками, кисметом, или же необходимостью. Ни в одном из этих случаев нет и речи о прослеживании причинной цепи. Поэтому как в том, так и в другом случае мы ничуть не становимся умнее. Так называемая необходимость остается пустой фразой, а вместе с этим и случай остается тем, чем он был. До тех пор, пока мы не можем показать, от чего зависит число горошин в стручке, оно остается случайным; а оттого, что нам скажут, что этот факт предусмотрен уже в первоначальном устройстве солнечной системы, мы ни на шаг не подвинемся дальше. Более того: такая наука, которая взялась бы проследить случай с этим отдельным стручком в его каузальном сцеплении со все более отдаленными причинами, была бы уже не наукой, а простой игрой; ибо этот самый стручок имеет еще бесчисленные другие индивидуальные свойства, являющиеся случайными: оттенок цвета, толщину и твердость оболочки, величину горошин, не говоря уже об индивидуальных особенностях, доступных только микроскопу. Таким образом, с одним этим стручком нам пришлось бы проследить уже больше каузальных связей, чем сколько их могли бы изучить все ботаники на свете.

Таким образом, случайность не объясняется здесь из необходимости; скорее, наоборот, необходимость низводится до порождения голой случайности. Если тот факт, что определенный стручок заключает в себе шесть горошин, а не пять или семь, представляет собой явление того же порядка, как закон движения солнечной системы или закон превращения энергии, то на деле не случайность поднимается до уровня необходимости, необходимость снижается до уровня случайности. Более того. Можно сколько угодно утверждать, что многообразие существующих бок о бок на определенной территории органических и неорганических видов и индивидов покоится на нерушимой необходимости,— для отдельных видов и индивидов оно остается тем, чем было, т. е. случайным. Для отдельного животного случайно, где оно родилось, какую среду оно находит вокруг себя для жизни, какие враги и сколько именно врагов угрожают ему. Для материнского растения случайно, куда ветер разносит его семена, для дочернего растения случайно, где находит себе почву для прорастания то зерно, из которого оно вырастает, и уверение, что и здесь все покоится на нерушимой необходимости, является очень жалким утешением. Пестрое скопление различнейших предметов природы в какой-нибудь определенной местности или даже на всей Земле остается, при всей извечной, первичной детерминированности его, все же таким, каким оно было, — случайным»

Короче говоря, единственно правильное понимание отношения между необходимостью и случайностью состоит в признании их диалектического единства.

И эти две фундаментальные категории нельзя не- диалектически противопоставлять друг другу. Ввиду разнообразных злоупотреблений словом «свобода» особенно необходимо внести ясность в вопрос о ней.

Что такое свобода, если рассматривать ее независимо от всех наших «возвышенных чувств»? Состоит ли свобода в том, чтобы делать и позволять себе все, что угодно? Однако ни один человек не может летать только потому, что он этого хочет. При строительстве самолетов надо знать и учитывать определенные законы, иначе можно брякнуться оземь, как тот портной из Ульма, который прыгнул вниз с колокольни. Нет, свобода есть нечто другое: она является нашей способностью осуществить то, что мы предприняли (запланировали). Могли бы мы что-нибудь планировать, если бы в поведении вещей и явлений царила неразбериха и не было бы никакой регулярности и закономерности? Конечно, нет. Следовательно, свобода связана с наличием и познанием объективных законов. Это познание в значительной степени обусловлено социально. В частности, хотя бы тем, что средства познания (школа, другие образовательные учреждения и т. д.) находятся в ФРГ в подчинении у капиталистического государства. Поэтому знания преподносятся учащимся в тусклом свете желательных для буржуазии представлений.

Но существует и другое широко распространенное недоразумение относительно понимания свободы. Немало людей думают, что свобода означает возможность делать все, что захочешь. Отвлечемся сейчас от того, что мы уже объяснили выше, а именно что в моих желаниях и действиях я свободен (например, достигаю желательной цели) лишь тогда, когда я хорошо знаю и учитываю важнейшие условия (законы), нужные для осуществления моей цели. Сейчас речь идет о другом условии свободы. Чтобы делать и позволять себе то, что хочешь, надо располагать экономической и политической властью. Эту мысль можно выразить еще более просто, наглядно: чтобы делать и позволять себе все, что угодно, надо быть миллионером. А если ты не миллионер, то ты не можешь делать и позволять себе все, что угодно, то есть не ты свободен, а миллионеры делают с тобой все, что им угодно, что они хотят. Таким образом, если отказаться от точки зрения отдельного человека и взять в качестве масштаба для нашего суждения весь трудящийся народ, то мы можем сказать: пока миллионеры, точнее, капиталисты имеют в своей собственности источники человеческого существования — землю, фабрики, рабочие места, трудящийся народ не может быть действительно свободным. Народная собственность на важнейшие средства производства, то есть социализм, является, следовательно, важнейшим социальным условием свободы на- рода.

Тем самым мы никоим образом не хотим преуменьшать значение тех демократических свобод, которые трудящиеся массы вырвали у господствующих классов в ходе своей борьбы: свободы объединяться в союзы, свободы иметь и выражать свое мнение и т. д. Напротив, мы должны делать все, чтобы помешать ограничению этих свобод со стороны власть имущих. Германская коммунистическая партия, организация «Социалистическая немецкая рабочая молодежь» и марксистский студенческий союз «Спартак» стоят в первых рядах борцов против контроля за мыслями, против запретов на профессии, против травли профсоюзов предпринимателями. Кроме того, нам не следует забывать, что названные здесь права в большей мере остаются на бумаге, чем воплощаются в действительность.

Борьба за свободу народа, за условия свободной жизни необходима по многим социальным причинам. Вся человеческая деятельность зависит от природных и общественных законов, а вследствие этого подчиняется необходимости. Но в деятельности заключается и свобода, если эта деятельность опирается на действующие независимо от нашей воли законы (то есть на объективные законы), если они сознательно применяются для совершенствования человеческой жизни. «Свобода, следовательно, состоит в основанном на познании необходимостей природы господства над нами самими и над внешней природой; она поэтому является необходимым продуктом исторического развития» 1 ,— писал Ф. Энгельс.

И здесь снова возможны две ошибки. Одна возникает, когда мы отделяем свободу от необходимости. Эта ошибка основана на ложной вере в то, будто мы способны изменить мир без учета его объективных законов, то есть произвольно.

Другая ошибка допускается тогда, когда человека рассматривают как безвольную игрушку слепых природных законов. Но сущность общественных законов в том и состоит, что они возникают и осуществляются лишь благодаря деятельности людей. Таким образом, без человеческой активности не существует ни общественной необходимости, ни свободы.

В ходе развития новое сначала коренится в старом только как возможность. И лишь когда складываются определенные, необходимые условия, такая возможность осуществляется. Такую осуществимую (реальную) возможность следует отличать от формальной, выдуманной возможности. Выдуманная, чисто формальная возможность не имеет под собой действительной основы. Например, некоторые из социалистов-утопистов верили в возможность достижения социализма без классовой борьбы. Они рассчитывали на возможность убедить государей и богатых людей в превосходстве социализма, а затем осуществить его с их помощью. Но такая возможность не имела под собой почвы в действительных экономических отношениях, она не была реальной. Возможность является реальной, когда она опирается на объективные, от нашей воли и знания независимые основания, то есть когда имеются объективные предпосылки для ее осуществления.

Итак, возможность и действительность тоже диалектически связаны между собой. Но обе эти категории нужно тщательно отличать одну от другой. В условиях данной действительности имеются разные возможности. Например, живое существо после изменения окружающей среды может так или иначе измениться. В историческом процессе в определенной степени от ума и деятельности людей зависит, какая из возможностей осуществится. Ни одна из них не реализуется в ходе исторического развития сама собой. Хотя капитализм несет в себе возможность своего преобразования в социализм, это превращение совершается не самотеком, а благодаря сознательным действиям людей. Марксистская философия, диалектический и исторический материализм, подчеркивает большую роль деятельности людей при превращении реальных возможностей в действительность.

Материалистическая диалектика требует не только того, чтобы мы открывали реальные возможности, но чтобы мы решительно боролись за победу нового, против всех негативных, реакционных возможностей. В современных условиях существует реальная возможность сохранения мира на нашей планете, мирного сосуществования стран с различным социальным строем. Но пока существует империализм, мы не должны недооценивать также реальной возможности развязывания новой, ужасной, опустошительной мировой войны и вытекающей отсюда задачи борьбы за мир. Осуществление той или другой из этих возможностей зависит от деятельности людей. Во власти народов не допустить третьей мировой войны, обеспечить прочный мир.

5. О значении диалектики в практическом поведении

Итоги