Введение в современную философию

А.Н.Суворова

ВВЕДЕНИЕ В СОВРЕМЕННУЮ ФИЛОСОФИЮ

Учебное пособие

Учебное пособие посвящено проблемному рассмотрению основных философских идей ХIX-XX веков и имеет цель расширить границы обзорных (предгосэкзаменационных) лекций. Анализируются наиболее влиятельные концепции.

Предназначена для студентов-психологов, а также всех студентов, изучающих курс истории философии.

СОДЕРЖАНИЕ ПРЕДИСЛОВИЕ. ФИЛОСОФИЯ: ОСОБЕННОСТИ ПРЕДМЕТА ИССЛЕДОВАНИЯ, СПЕЦИФИКА ЗНАНИЯ 1.Становление проблемы бытия 2.Варианты решения проблемы бытия 3.О содержании понятия "бытие" 4.О содержании понятия "сущее" Литература для самостоятельной работы и вопросы для самопроверки знаний ---------------------------------------------------------------------------ФИЛОСОФИЯ АРТУРА ШОПЕНГАУЭРА 1.Что есть истина 2.Гносеология А.Шопенгауэра: мир как представление 3.Онтология и антропология А.Шопенгауэра:мир как воля 4.Природа и человек как формы объективации бессознательной воли 5.Эстетика А.Шопенгауэра 6.Этика А.Шопенгауэра Литература для самостоятельной работы и вопросы для самопроверки знаний ---------------------------------------------------------------------------ФИЛОСОФИЯ СЕРЕНА КЬЕРКЕГОРА 1.Иррационалистический характер философии 2.Учение о линейном бытии Единичного 3.Учение о вере как основании экзистенции 4.Интерпретация веры в современной психологии Литература для самостоятельной работы и вопросы для самопроверки знаний ---------------------------------------------------------------------------ФИЛОСОФИЯ ФРИДРИХА НИЦШЕ 1.Общая характеристика проблем и идей 2.Проблема бытия в лейтмотиве борьбы Диониса с Аполлоном 3.Разумность как разрушение жизни 4.Место науки в жизни человека 5.Идея возвращения человека к жизни и критика христианства 6.ZARATHUSTRA и идея сверхчеловека Литература для самостоятельной работы и вопросы для самопроверки знаний ---------------------------------------------------------------------------ФИЛОСОФИЯ ВИЛЬГЕЛЬМА ДИЛЬТЕЯ 1.Проблемное поле исследований и методология "описательной психологии" 2.Учение о сознании 3.Место психического в теории познания 4.Понятие жизненной единицы 5.Учение о целесообразности 6.Учение о душе человека как структурной связи элементов психического Литература для самостоятельной работы и вопросы для самопроверки знаний ---------------------------------------------------------------------------ФИЛОСОФИЯ АНРИ БЕРГСОНА 1.Теоретические источники философии "жизненного порыва" 2.Онтология сознания: учение о длительности 3.Размышления о цвете: цвет как физическое (пространственное) явление 4.Учение о природе цвета: цвет как восприятие (психическое) 5.Критика психологических учений о сознании 6.Учение о времени: время как абстракция и время как длительность 7.Сознание как длительность и обретение знания о свободе "я" 8.Место учения Бергсона в современной психологической науке 9.Сознание как действие Литература для самостоятельной работы и вопросы для самопроверки знаний ---------------------------------------------------------------------------ФИЛОСОФИЯ ОСВАЛЬДА ШПЕНГЛЕРА 1.Общая характеристика 2.Учение о природе человеке 3.Дом и искусство как противоположности 4.Исторические псевдоморфозы 5.Проблема культуры в историологии 6.Символ культуры как ее предпосылка 7.Культура как модель описания и объяснения мира 8.Об источнике становления новых культур Литература для самостоятельной работы и вопросы для самопроверки знаний ---------------------------------------------------------------------------ФИЛОСОФИЯ ЭДМУНДА ГУССЕРЛЯ И ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ 1.Предмет феноменологии 2.Понятие "ноэма" и учение о феноменологической редукции 3.Лозунг "Назад, к предметам!" 4.Сознание как ноэзис: смыслоформирование 5.Феноменологическая редукция смыслоформирования: сознание как переживание 6.Учение о достоверности 7.Учение о жизненном мире 8.Учение об очевидности. Развитие идей Гуссерля Литература для самостоятельной работы и вопросы для самопроверки знаний ---------------------------------------------------------------------------ФИЛОСОФИЯ МАРТИНА ХАЙДЕГГЕРА И ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ 1.Общая характеристика экзистенциализма 2.Учение о сущности человека и понятие экзистенции 3."Фундаментальная онтология": учение о бытии 4.Учение о смысле бытия человека 5.Учение о языке как истине бытия 6.Учение о герменевтичности бытия Литература для самостоятельной работы и вопросы для самопроверки знаний ---------------------------------------------------------------------------ФИЛОСОФИЯ ХАНСА ГЕОРГА ГАДАМЕРА И ФИЛОСОФСКАЯ ГЕРМЕНЕВТИКА 1.Общая характеристика герменевтической философии 2.Становление философской герменевтики 3.Учение о понимании 4.Понятие герменевтического опыта как горизонта понимания 5.Учение о предрассудке 6.Концептуальная ценность подхода Гадамера к проблеме понимания Литература для самостоятельной работы и вопросы для самопроверки знаний ---------------------------------------------------------------------------

"Блага духа обладают бесконечным преимуществом, в отличие ото всех материальных благ: они не уменьшаются от того, что многие хотят приобщиться к ним, а, наоборот, только приумножаются"

Х.-Г.Гадамер (род.1900)

ПРЕДИСЛОВИЕ

ФИЛОСОФИЯ: ОСОБЕННОСТИ ПРЕДМЕТА ИССЛЕДОВАНИЯ, СПЕЦИФИКА ЗНАНИЯ

Становление проблемы бытия

Особенность философии яснее всего проявляется на материале сугубо философской проблемы - проблемы бытия. Сложность проблемы бытия состоит в том, что для понятия "бытие" недопустим классический способ определения через род и видовое отличие: для понятия бытия невозможно подобрать более широкое по объему понятие. Выделение признаков бытия традиционно устанавливалось через выявление отношения с небытием, где бытие и небытие понимались как относительные понятия.

Древнегреческая философия прославилась постановкой таких вопросов, на которые человечество ищет ответы по сей день. Еще Парменид утверждал, что бытие есть, а небытия нет. Аргументация Парменида сводилась к следующему: бытие - это существующее, небытие - это несуществующее, следовательно, когда мы говорим, что бытие (существующее) существует, мы не впадаем в противоречие, суждение "бытие есть" является истинным, следовательно, бытие есть. Если же мы скажем, что небытие (несуществующее) существует, то такая мысль логически противоречива, а суждение "небытие есть" является ложным, следовательно, заключал Парменид, небытия нет. Но откуда возникает бытие? И во что превращается существующее? Ведь то, что сегодня обладает статусом бытия, вчера еще не существовало и, возможно, завтра тоже исчезнет.

Уже в древности сложились два варианта ответа на этот вопрос: а) бытие возникает из небытия, б) бытие возникает из первоначал (первоначал бытия).

В независимости от избрания того или иного варианта ответа, возникает новая проблема: если бытие текуче и изменчиво, то каков механизм становления бытия, как из первоначал (или небытия) возникает бытие и как существующее превращается ничто? Где те ступеньки, по которым осуществляется переход небытия в бытие и обратно? Силы войны и любви (всеобщий логос) Гераклита, логос Демокрита, перводвигатель Аристотеля, пневма (она же логос) стоиков, бог в Ветхом Завете и Иисус Христос (он же логос=слово божье) в Новом Завете, законы науки, особенно законы эволюции, все это - механизмы, позволяющие "запустить" преобразование небытия в бытие. Закон-логос античности или закон современной науки есть не что иное, как пусковой механизм "производства" бытия или установление факта такого "производства".

Проблема бытия является фундаментальной для философии: тот или иной вариант ее решения можно применить к проблеме космогенеза, антропогенеза, социогенеза, генезиса сознания, генезиса культуры и отдельных ее составляющих и многих других структурных элементов системы "человек-мир", для познания которых существенной стороной является проблема возникновения.

Варианты решения проблемы бытия

1. Рассмотрим один из двух противоположных вариантов решения проблемы бытия. Бытие и небытие сосуществуют, более того, бытие возникает из небытия, например, бог сотворил мир из ничего. Осмысление отношения бытие-небытие сквозь призму данной концепции приводит к пространственной интерпретации бытия как места, topos'a, райского уголочка. Не случайно Аристотель описывал пространство как место соприкосновения вещей, как совокупность мест, как вместилище.

Небытие (с точки зрения пространства) гомогенно, в нем равноправны потенциальные направления движения, а бытие "заключено в объятиях" небытия, как свет "заключен в объятиях" тьмы. Именно так и изображает процесс становления света (бытия) Ветхий Завет. "И тогда бог сказал: "Да будет свет!", и воссиял свет. Бог увидел свет и понял, что это хорошо. Затем бог отделил свет от тьмы" [1, Бытие, 1:3-4]. Бытие в пространстве есть своего рода островок в океане небытия.

Попытка А.Августина осмыслить соотношение бытия-небытия во времени привела к тому, что бытие стало пониматься как настоящее и рассматриваться как грань, сторона, ипостась небытия. Прошлое и будущее в такой интерпретации становятся небытием, а поскольку прошлое и будущее существуют, "есть", то и небытие существует. Комментарием указанной точки зрения могут служить слова из песни: есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется бытие.

Итак, начав с утверждения, что небытие есть, мы непротиворечиво подходим к выводу, что небытие абсолютно, а бытие относительно. Но здесь нас подстерегает иная, сугубо психологическая проблема, которая, с одной стороны, затрагивает механизм функционирования памяти, с другой, природу и способы протекания мыслительных процессов, в частности, абстрактного мышления.

С одной стороны, мы предположили, что прошлое есть небытие, равно как и будущее, но, с другой,- небытие не может на нас воздействовать по причине своего несуществования, следовательно,

- либо прошлое и будущее не должны воздействовать на настоящее человека, потому что они суть небытие (и тогда прошлые грехи не имеют влияния на судьбу человека, значит, нет кармы; не влияют на жизнь его души после смерти тела, тогда в чем смысл спасения души? аскетизма? богопослушания? и зачем искупительная жертва Иисуса Христа? и тогда нельзя учиться не только на чужих ошибках, но и на своих собственных и т.д.),

- либо прошлое и будущее не являются небытием.

Для религиозного сознания бытие (настоящее) почти небытийно, а потому несущественно. О почти что иллюзорности бытия повествуют религиозные тексты, где смыслом жизни человека объявляется спасение души, по сути узаконивается факт ничтожности человеческого бытия.

2. Автор данных строк принимает в качестве достоверного тезис, что прошлое и будущее не являются небытием.

Первая аналогичная точка зрения на проблему соотношения бытия-небытия была высказана Анаксимандром. Несмотря на известное употребление введенного Анаксимандром термина "апейрон" ("беспредельное", "промежуточное", "неопределенное"), концепция его, к сожалению, часто выпадает из историко-философского анализа. Не вводя термин "небытие", Анаксимандр считал, что бытие возникает из первоначал, но не из тех, что имеются в наличии во Вселенной, в бытии. (Традиционно понимаемые первоначала бытия это четыре стихии: огонь, вода, воздух, земля). Бытие, по Анаксимандру, возникает из первоначала - "апейрона", и это первоначало не является ни одной из стихий, ни их смесью. Анаксимадр говорит об иной природе апейрона в отличие от природы космоса. Поэтому, в отличие от возникающего и уничтожаемого космоса, апейрон, являющийся первоначалом, в том числе первоначалом самих стихий, - вечен [2, 127-128]. Аристотель - величайший эмпирик античности, недоумевал, как апейрон, обособленный и телесный, (а он, по Аристотелю, должен быть телесным, поскольку является первоначалом всех тел), не является чувственно воспринимаемым [2, 121-123]. Августин, в свою очередь, не понял другое - как вечное первоначало Вселенной не связано с ролью божественного ума [2, 123]. Неправомерно умозаключать, что Анаксимандр явился родоначальником квантовой физики, поскольку предугадал появление кварков - ненаблюдаемых элементов микромира, но его размышления действительно гениальны для VI века до н.э.

Итак, апейрон есть до-бытие и именно поэтому апейрон является действительным первоначалом бытия. Другими словами, бытие возникает из такого бытия, которого нет в бытии. В чем же состоит различие до-бытия (первоначала бытия) и собственно бытия?

Этот вопрос нужно разбить на два подвопроса и различить в проблеме бытия два аспекта - онтологический и гносеологический.

В плане онтологическом проблема бытия сводится к проблеме взаимосвязи непреходящего (бытия) и преходящего (сущего), где сущее понимается как конкретная (опредмеченная, овеществленная, наличная) форма бытия. Онтологическое различение бытия и сущего ввел Демокрит, который сущему дал имя "бытие вещей", а для онтологического противопоставления "бытию вещей" использовал понятие "атомы и пустота". Бытие вещей подвержено изменению, вечны и неизменны лишь атомы и пустота; используя современную терминологию можно сказать, что для Демокрита бытие вещей является сущим (преходящим), атомы и пустота - бытием (непреходящим).

Непреходящие характеристики бытия, т.е. неизменность бытия в пространстве и вечность во времени, рассматривались как божественные признаки (именно ими был наделен Первый человек); все то, что возникало, изменялось и уничтожалось понималось как не-божественное, греховное. Отсюда - презрение к ненасытному в своих потребностях человеку: беспокойное тело -"блудница дьявола", равно как непостоянные чувства и пульсирующий разум человека не принадлежат божественному бытию, а посему подлежат:

- сокрытию (введение понятия стыда для всего, что соотносится с человеческим, тварным). Личность - это личина, за которой прячется индивид;

- изгнанию (аскетизм как умервщление плоти);

- смерть (тела) рассматривается прощание с преходящим, бренным и тленным, как форма очищения непреходящей божественной души, как обретение вечности. Смерть, в призме данной концепции, есть благо и т.д.

Что касается использование понятия "небытие", то его анализ перенесет нас к гносеологическому аспекту проблемы бытия.

В плане гносеологическом проблема бытия сводится, во-первых, к выяснению функции и места эмпирической методологии, во-вторых, к проблеме отношения абстрактного понятия (бытия) и конкретного понятия (сущего).

Сначала - о чисто гносеологическом статусе небытия. Если осуществить историко-философский анализ понятия "небытие", можно увидеть, что под небытием понималось необнаруженное (чувством или разумом) или непознаваемое бытие. Со времен Аристотеля недосягаемый умом фрагмент окружающего мира выпадал из бытия и назывался небытием; сегодня же можно описать этот фрагмент как сплошной невидимый фон, на котором происходят все явления, внутри которого разворачиваются все процессы. Речь человека или музыкальные звуки обладают определенностью и ясностью, благодаря чему мы выделяем речь или мелодию на фоне шума, грома, грохота, треска, плеска, гула, гудения, звона, воя, скрипа, свиста, шороха, шипения, шелеста и т.п. (Названная гамма звуков заимствована у классика русского музыкознания А.Н.Серова). Это человеческая мысль, появившаяся на свет с целью упорядочения "свалившегося" на человека хаоса (об этом чуть позже), заставила его разграничить познанный (т.е. определенный и упорядоченный) мир, и принципиально непознаваемый. Последнее традиционно именуется как "непостижимое", "трансцендентное". Именно непостижимое-трансцендентное было гипостазировано и наделено онтологическим статусом с присвоением ему имени "небытие". Для облегчения указанного понимания можно перефразировать слова Эмпедокла: нет небытия, да и откуда ему взяться? М.Хайдеггер предложил свою интерпретацию: небытия нет, поскольку небытие есть просто отсутствие бытия. Гносеологическое различение бытия (первоначала) и сущего (бытия вещей) проводил Анаксимандр, закрепив за первоначалом имя "беспредельное", "неопределенное" по причине своей непознанности.

О содержании понятия "бытие"

1. Бытие не может сводиться к наличному бытию, т.е. к наглядным и наблюдаемым (чувственным) формам бытия, поскольку, во-первых, человеческий глаз видит только то, что движется относительно самого глаза, а очертания неподвижных предметов различаются в результате движения (бегания) зрачка, во-вторых, человек имеет известные пороги ощущений и восприятия. Исходя из сказанного, можно утверждать, что является недопустимой экстраполяция обнаруженных свойств, состояний, отношений на бытие вообще, другими словами, неправомерно переносить характеристики наличного бытия на бытие в целом. Невозбужденный атом, например, не излучает энергию и, если на него не воздействовать, такой атом останется ненаблюдаемым для оснащенного современными измерительными приборами исследователя, хотя электроны продолжают двигаться вокруг ядра и внутри ядра идут имманентные процессы.

2. Бытие не должно сводиться к познанным и понятным фрагментам окружающего мира: мы не имеем права отказать в бытии только на том основании, что это "нечто" остается для человека - венца Вселенной, непознанным, непонятым, абсурдным. Иначе мы совершим ошибку, свойственную антропоцентристской модели мира, и припишем небытию онтологический статус. Во-вторых, бытие до его конкретных форм существования, т.е. до возникновения сущего, является становящимся (еще не ставшим), а потому размытым, неопределенным. Какое знание может быть о таком не-определенном, не-ставшем "объекте"? Да и является ли это знанием?

3. Несколько выше было отмечено, что некорректно переносить характеристики наличного бытия на бытие в целом, тем более нельзя не различать абстрактное понятие "бытие" и конкретное понятие "сущее". Неправомерность отождествления абстрактных и конкретных предметных смыслов можно проследить по следующему диалогу. Ребенок обращается к родителю с вопросом:

- "Можно ли наказывать человека за то, что он не сделал?"

- "Конечно, нет",- отвечает взрослый.

- "Тогда меня нельзя наказывать, за то, что я не сделал домашней работы".

Или наоборот:

- "Можно ли наказывать человека за то, что он сделал?"

- "Разумеется, нет".

- "Тогда нельзя наказывать, за то, что разбили окно, порвали одежду, нагрубили и прочее".

Итак, одним из оснований эмпиристской методологии является нарушение закона тождества, а именно, отождествление абстрактного и конкретного аспектов понятия.

4. А теперь вернемся к не-определенным объектам. Прежде чем ответить на вопрос, есть ли знание неопределенности действительно знание, поразмышляем о предпосылках становления сущего, о тех объективных основаниях, которые являются действительным механизмом "производства" мира конкретных вещей, процессов, состояний.

На пороге ХХI века только по наитию можно совершить ошибку И.Ньютона, который стремился следовать принципу собственного изготовления "гипотез не измышляю", Ньютона, который удостоивал высокого звания достоверности лишь то, что можно было вывести из наблюдаемых явлений по стандартам и нормам эмпирической методологии. Тезис об отсутствии предположений в структуре деятельности (разновидностью которых являются гипотезы) явно противоречит тезису о целеполагающей функции сознания. Когда человек преследует какую-либо цель, он с необходимостью имеет предположение о результатах своей деятельности. Предположение выполняет функцию предварительного решения вопроса, позволяет вычленить главное, выстроить последовательность решения задач. Отсутствие предположений, которые тщетно стремился избежать Ньютон, превращают человека в орудие слепой игры случая.

Собирание фактов самих по себе, регистрация событий безотносительно к конкретной цели принципиально невозможно, иначе факт становится данностью органов чувств, т.е. неотличим от ощущения. С другой стороны, собирание фактов имплицитно содержит цель, а механизмом целеполагания является сознание. Поэтому если человек обходится без предположений (догадок и гипотез), то его деятельность не подчинена цели, т.е. не целесообразна, не целенаправлена. Итак, если есть цель, есть деятельность, не существует такого сущего - мира вещей, процессов, состояний, которое бы не провоцировалось целями человека, уходящими корнями в сознательную деятельность.

Небезынтересно, что с точки зрения этимологии, гипотеза - hypothesis, есть не что иное, как "основание тезиса": "hypo", с греческого, означает "внизу", "под", "в основании", т.е. то же самое, что латинское "sub" в понятии "subjectum".

О содержании понятия "сущее"

Тексты мифов, будучи первой формой рационализации, раскрывают первую попытку осознания бытия как первичного бесформенного состояния Вселенной: "...не было ни сущего, ни не-сущего; не было ни воздушного пространства, ни неба над ним... Не было ни смерти, ни бессмертия, не было различия между ночью и днем. Вначале была тьма покрыта тьмою... неразличимо текуче" [3, Ригведа, книга Х, гимн 129]. Вопросы, сформулированные ведическими авторами в ХVI-VI веках до н.э., напоминают вопросы детей, интересующихся тем, как устроен мир. Например, где находится солнце ночью и куда уходят звезды днем? Откуда и куда дует ветер и почему он поднимает на земле пыль, но не поднимает пыли на небесных дорогах? Почему солнце, ни к чему не прикрепленное, никем не поддерживаемое, не падает? В целом, ведическая космология мало чем отличается от мифической космологии в целом: этот мир не создал никто из людей, но боги, которые "приложили усилия", чтобы отделить космос от хаоса, это они укрепили солнце и подняли небо, расширили землю и осветили ее. Человек отныне должен поддерживать это устройство богов, потому что, вероятно, для человека это все и создавалось. Логично?

Кому не достаточно сказанного, предлагается следующая аргументация. Боги оставили человеку образцы для подражания и воспроизведения наличного порядка в мире. Вот она специфика мифологического сознания и мифологии в целом! С целью поддержания космического порядка человеку дарованы магические (духовные), свойственные только человеку силы, которые позволяют ему с помощью соблюдения ритуалов поддерживать и воспроизводить установленный порядок в мире.

Если вернуться к ведам. Понятие рита - закона, является центральным для всей нормативной системы Вед. Знание рита позволяет увидеть мир как упорядоченное целое, который как бы создан для человека, в связи с чем рита являлась для жителей древней Индии абсолютной истиной, в противоположность анрита - состоянию мира, лишенного порядка, миру, где отсутствует действие универсальных космических законов, миру, не пригодного для жизни человека. Мир рита - это райский уголок, где человеку остается следовать предписаниям рита. Знание рита помогает избежать опасность, помогает в голоде и холоде, в целом, обеспечивают долгую и счастливую жизнь. (Отсюда термин - "ходить под богом".)

Если предположить, что человек должен был жить в тех условиях, которые описаны в Самхитах Ригведы: тьма, покрытая тьмою; если бы эта тьма предлагалась человеку как место его обитания, очевидно, каким бы первым было его действие. Если нет точки опоры, ее необходимо найти или придумать, наделить обнаруженное адекватным восприятию содержанием.

Содержание мифов есть не что иное, как попытка упорядочения обнаруженной и актуально значимой для человека области бытия.

Тот абсолют (absolutus - безусловное), который имеет имя "Бытие" стал упорядоченным сущим. Установленный сознанием и коррелирующий с актуально функционирующими потребностями порядок в мире идентифицируется с закономерностями мира. Сущее божественно в том смысле, что оно определено, в нем гарантирован порядок. Каким бы древним ни был человек, но чтобы выжить, он с необходимостью должен был упорядочить свалившийся на него хаос, повернуть неоформленное и неопределенное бытие в русло оформленности и определенности, поставить шкалу значения для обнаруженных вещей. Иначе как бы смог он удовлетворить собственные потребности? Ставить и преследовать свои цели? Миф поэтому являлся каркасом жизнедеятельности человека, точкой опоры, от которой начинал отсчет жизни человек. Еще не была накоплена критическая масса знания, поэтому распределение функций между богами было связано с конкретными видами деятельности и прямо свидетельствовало о практико-прагматическом багаже божественного знания. Поскольку это знание сохранялось и воспроизводилось мифом, постольку миф выражал божественные законы и воплощал божественную мудрость. Миф можно и должно было воспроизводить.

Любое действие, прежде чем быть направленным на мир, должно было пройти "таможню" богов: окружающий мир сам по себе не может принести человеку добро; необходимо обращение за советом к богу, т.е. носителю социального багажа. Не случайно К.-Г.Юнг называет алгоритм становления сущего из недр бытия коллективным бессознательным. Актуальная значимость вещей, свойств, сторон окружающего мира является системообразующим фактором становления сущего и универсальным классификатором родов и видов бытия. Это означает, что любой новый фрагмент действительности, оказавшийся обнаруженным, т.е. ставший сущим, полифункционален, его использование в жизнедеятельности человека многопланово, результаты воздействия на него и взаимодействия с ним неоднозначны и подчас противоречивы. Обнаруженный человеком мир конкретных вещей, свойств, отношений есть сущее, это опредмеченный мир, это - те необходимые, актуально или потенциально значимые аспекты и стороны целостного (тотального) открытого бытия. Неопределенный и непостижимый объект может существовать не иначе, как в форме абстракции - бытия.

Определение человека как Homo sapiens содержит в себе целеполагание как основу предвзятости и пристрастности. Целеполагание предполагает наличие замкнутых целей и средств их достижения. Именно цель осуществляет "закрытие" бытия, перевод разнонаправленного по причине своей неопределенности бытия в русло строго определенной необходимости формирования сущего. Другими словами, бытие начинает говорить с человеком на человеческом языке, на языке его интересов и потребностей, т.е. на языке сущего.

В решении проблемы бытия не похожи ли мы на древнего арифметра, который не мог отделить число пальцев от самих пальцев с той лишь разницей, что мы не можем отделить понятие "бытие" от конкретных форм бытия?

Литература для самостоятельной работы

1. Библия. Современный перевод библейских текстов.- М.: Всемирный библейский переводческий центр, 1993.

2. Фрагменты ранних греческих философов.- Часть 1. От эпических теокосмогоний до возникновения атомистики.- М.: Наука, 1989.

3. Древнеиндийская философия. Начальный период.- М.: Мысль, 1972.

4. Чанышев А.Н. Трактат о небытии // Вопросы философии, 1990.- ? 10.-С. 158-165.

5. Швырев В.С. Рациональность как ценность культуры // Вопросы философии, 1992.- ? 6.-С. 91-105.

6. Том Р. Экспериментальный метод: миф эпистемологов (и ученых?) // Вопросы философии, 1992.- ? 6.-С. 106-114.

7. Бибихин В.В. Философия и религия // Вопросы философии, 1992.- ? 7.-С. 34-44.

8. Лосева Н.Н. Миф и религия в отношении к рациональному познанию // Вопросы философии, 1992.- ? 7.-С. 64-76.

9. Каган М.С. Философия как мировоззрение // Вопросы философии, 1997.- ? 9.- С. 36-45.

10. Туровский М.Б., Туровская С.В. Мифология и философия как формы знания // Философские науки, 1991.- ?10.- С. 3-20.

Вопросы для самопроверки знаний

1. В чем состоит сложность определения понятия "бытие"?

2. Воспроизведите аргументацию Парменида, что небытия нет. В чем проявляются слабые стороны данной аргументации?

3. Воспроизведите аргументацию мыслителей, что небытие существует в пространстве и во времени. В чем проявляются слабые стороны данной аргументации?

4. Каковы физиологические и психологические механизмы становления сущего? В чем проявляются слабые стороны данной аргументации?

ФИЛОСОФИЯ АРТУРА ШОПЕНГАУЭРА

(1788-1860)

Что есть истина?

Цель сочинения "Мир как воля и представление" (работа написана в 1818-1819 г.г.), писал автор в предисловии к первому изданию, состоит в том, чтобы найти "одну-единственную мысль", которая бы выразила истину, причем не любую, а истину философии. В предисловии ко второму изданию А.Шопенгауэр писал: "назло несносному Канту с его критикой разума" моя философия "не имеет спекулятивной теологии"; "мое тихое, серьезное искание истины" не имеет ничего общего с крикливостью схоластических кафедр, имеющих лишь личные интересы.

Шопенгауэр, обращаясь ко всему человечеству, с одной стороны, и к истине, которую открывает сердце, с другой, претендует на создание оригинальной философии, способной дать окончательное решение проблемы истины бытия, прежде всего бытия человека.

Вот цитата начала первой книги сочинения - "О мире как представлении", цитата, к которой мы будем периодически обращаться вслед за Шопенгауэром: "Мир есть мое представление": вот та истина, которая имеет силу для каждого живого и познающего существа ... Для него становится тогда ясным и несомненным, что он не знает ни солнца, ни земли, а знает только глаз, который видит солнце, руку, которая осязает землю ... окружающий его мир существует лишь как представление ... Если какая-нибудь истина может быть высказана a priori, то именно эта ... Итак, нет истины более несомненной, более независимой от всех других, менее нуждающихся в доказательстве, чем та, что все существующее для познания, т.е. весь этот мир, является только объектом по отношению к субъекту, созерцанием для созерцающего, короче говоря, представлением" [1; 54].

Гносеология А.Шопенгауэра: мир как представление

В работе содержится анализ основных идей и понятий философии Платона, И.Канта, И.Г.Фихте, Ф.В.Й.Шеллинга, Г.В.Ф.Гегеля: феномена (вещи-для-нас, явления) и ноумена (вещи-в-себе); человека как центра бытия и бытия как антропоморфного образования; окружающего мира как образа сознания; приоритета морально-нравственных рассуждений над чисто теоретическими; места человека в бытии и государстве; места и роли философии в жизни человека.

В качестве лейтмотива критического анализа классических систем Шопенгауэр предлагает собственную интерпретацию понимания знания и истины. Мир есть мир человека, другого мира нет и быть не может; нет истины более несомненной, чем мир, данный человеку в его представлении. Что это значит? Только то, что об объективном мире мы не можем иметь объективного знания. Истина об объекте не является знанием объекта. Истиной человек называет знание собственных представлений. Поскольку "нет объекта без субъекта", продолжает Шопенгауэр, постольку мир есть представление о мире и именно это представление о мире впоследствии познает человек. Итак, человек познает не объективный мир, а собственные представления об объективном мире.

То, что традиционно называлось знанием есть не что иное, как представление! Другими словами, мы не знаем мир, мы имеем только представление о мире. Мы еще можем сказать, что мы знаем свой глаз, руку, ухо, но не можем сказать, что мы знаем мир. Мир в его пространственно-временном измерении, во всем его многообразии есть только форма представления, способ представления представляющего мир человека.

Мир - это мой мир, восклицает Шопенгауэр. И я его вижу таким, каким мне позволяет его видеть моя собственная способность представления. Солнце и планеты невозможно увидеть без видящего глаза, невозможно познать без познающего рассудка. Без глаз и рассудка солнце и планеты можно назвать лишь словами, именами объектов - не более. Но Шопенгауэра нельзя обвинить солипсизме. Он соглашается с выводами естествознания, что животные появились раньше людей, рыбы - раньше животных суши, растения - раньше рыб, неорганическое вообще существовало раньше всего органического. Первоначальная материальная масса должна была пройти длинный ряд изменений, прежде чем мог раскрыться первый глаз, пусть этот глаз принадлежал даже насекомому. Поэтому, констатирует Шопенгауэр, мир - это не только мой мир, поскольку мир существует независимо от меня. "И все же от этого первого раскрывшегося глаза ... зависит бытие всего мира, как от необходимого посредника знания" [1; 76].

"Мир" имеет способность к самостоятельному существованию: вещество в мире существовало до каждого из нас; мир проходил этапы в своем развитии, прежде чем мог раскрыться первый человеческий глаз, увидевший этот мир. То, что мы называем "миром" имеет свою историю, где не было места человеку; мир будет существовать даже тогда, когда не будет самого человека, но мир становится миром только для взирающего на этот мир человека.

Шопенгауэр понимает, что две противоположные - Беркли и Гегеля - точки зрения на познание и знание искажают реальный процесс получения истины. Беркли недопустимо отождествил знание с данными органов чувств. Гегель неправомерно упростил ситуацию, когда сделал вывод о знании как непосредственном продукте человеческой деятельности (и самодеятельности мирового духа). Знание не является непосредственным продуктом познавательной деятельности. Между знанием и миром лежит некая невидимая пропасть. Эту пропасть Шопенгауэр называет представлением. Знание опосредовано представлением. А представление есть мостик, связывающий познающего человека и знание. Знание о мире, считает Шопенгауэр, есть не что иное как знание своих представлений о мире. В этом состоит философская истина: истиной, т.е. непосредственным (очевидным) и достоверным знанием является представление; истиной об объекте является представление (об объекте).

На фоне сказанного становится понятным, почему Шопенгауэр противопоставляет свою философию как материализму, так субъективному и объективному идеализму. Шопенгауэр прав, когда выступает против категориальной системы И.Канта, поскольку Философ подменил онтологию (учение о бытии) гносеологией (учением о познании бытия). Сквозь призму своей философии, Шопенгауэр понимает ошибку Канта: поскольку человек знает не мир сам по себе, а только свой глаз, свою руку и т.д., постольку категории И.Канта, в которых измеряется порядок в мире, - "пространство", "время", "единство", "множество", "причинность", "возможность", "действительность", "необходимость" и другие - это не само бытие, это - представления о бытии. Кант объективизировал понятия, онтологизировал собственные представления, тем самым исказил философскую истину.

В полной противоположности Канту Шопенгауэр выставляет тезис о возможности познания свойств и отношений объекта без самого объекта. Мы можем рассуждать о пространстве и времени вообще; о единичности и множественности без привязывания этих характеристик к какому-либо объекту; о причине и необходимости - без их объектного наполнения и т.д. (Почему это становится возможным, мы увидим в параграфе "Природа и человек как формы объективации бессознательной воли").

Аналогичны по характеру выпады Шопенгауэра против Гегеля. Объективный, независимый от человека мир существует не только в познании, не только в представлении. Объективность и независимость окружающего мира - это знание, полученное в результате познания. Но объективность окружающего мира и независимость его от человека - это реалии. Измерять же объективность и независимость мира в понятиях человека, и этим понятиям приписывать статус бытия, как это делал Гегель, - это непростительная ошибка.

Материализм, с точки зрения Шопенгауэра, также далек от философской истины. Материализм, несмотря на свою строгую логичность и последовательность, исходит из объекта, а потому не может называться философией. Материализм есть естествознание, т.е. наука, поэтому предлагает какую угодно, но не философскую истину. Истина науки объективна, поскольку предметом науки является объект, который существует независимо от человека. Истина философии - это истина об отношении человека к миру, поэтому истина философии - это истина человеческих отношений, это - человекомерная истина. Истина философии - это знание, которым человек измеряет окружающий мир и самого себя. Истина философии объективна и объектна по содержанию, но субъекта по характеру. И в этом Шопенгауэр прав. Не случайно со второй половины XIX века сочинение Шопенгауэра "Мир как воля и представление" приобретает широкую известность, а в самом начале ХХ века, в 1911 году, во Франкурте-на-Майне, в городе, где умер А.Шопенгауэр, организуется "Шопенгауэровское общество".

Философия в отличие от естествознания, от науки о природе, всегда обнаруживает в себе человеческий фактор уже потому, что философия рассматривает не мир сам по себе, а отношение человека к миру. Принципиальная включенность человека в философскую систему не позволяет элиминировать человека при рассмотрении чего бы то ни было ни при каких условиях. Это обнаружил и попытался донести до читателя Шопенгауэр.

Критика старших философов приводит Шопенгауэра к выводу, что идеализм и наука (материализм) демонстрируют противоречие между человеком (субъектом) и миром (объектом). Сам факт наличия такого противоречия свидетельствует о необходимости поиска той узловой точки (в бытии), где обе стороны противоречия - субъект и объект сосуществуют, находятся в состоянии некоторого единства. Познание, о котором говорила почти вся предшествующая философия, являлось звеном опосредования человека и мира. Шопенгауэр стремиться найти закон непосредственной связи субъекта и объекта. "Исхождение из субъекта" также ложно, как "исхождение из объекта",- считает Шопенгауэр, внутреннюю сущность мира необходимо искать в стороне, отличной как от субъекта, так от объекта.

Если в представлении, по Шопенгауэру, субъект и объект связаны непосредственно (в чем состоит философская истина), но противостоят друг другу, то необходимо выйти за границы самих представлений (за границу философской истины). Выход за границы представлений означает выход за границы гносеологии, в бытие. Но бытие существует не иначе, как в учении о бытии, т.е. в онтологии. У Шопенгауэра появляется потребность построить учение о бытии.

Но возможно ли построение учения о бытии? Шопенгауэр идет вслед за древнеиндийской мыслью и нащупывает источник единства, в котором субъект и объект изначально неразличены.

С помощью рассудка, рассуждает Шопенгауэр вслед за Кантом, осуществляется познание мира. Но мир как продукт теории познания отличен от мира как такового, от бытия мира. Аналогично, человек как результат собственного познавательного акта, отличен от себя как индивида.

В результате апостериорного (послеопытного, объектного) познания рассудок имеет определенные образы и имена предметов. Чтобы рассмотреть сущностную первооснову мира,- здесь Шопенгауэр соглашается с Декартом и Кантом,необходимо иметь априорное (до-опытное, субъектное) познание. Априорное познание свидетельствует, что "субъекту дано слово разгадки, и это слово воля". Именно воля открывает человеку "внутренний механизм его существа, его деятельности, его движений" [1; 132].

Шопенгауэр считает, что в бытии должна существовать единая внутренняя сущность мира, над которой не тяготеет разделенность субъекта и объекта,это неразрешимое противоречие всей западно-европейской философии. Если будет найдена точка истины, в которой мир тождественен человеку, можно будет сделать вывод о возможности истины бытия (рассуждает Шопенгауэр в стиле Гегеля).

Итак, априорное знание подводит пониманию воли как сущности мира.

Онтология и антропология А.Шопенгауэра: мир как воля

Теоретический анализ предшествующей философии приводит А.Шопенгауэра к убеждению в том, что абсолютным первоначалом бытия является мировая воля.

Воля универсальна: силы притяжения и отталкивания, механические, электрические, гравитационные и другие силы, действующие на физическом уровне существующего мира; соединение и разъединение молекул вещества в химии - это тоже силы, только так называемые химические силы; жизнь животных подчинена жизненным силам - размножению, обеспечению жизненно необходимым и т.д.

Воля стоит за всеми силами мира. Воля - главная сила мира,- утверждает Шопенгауэр. Воля есть то, что дает всему, что есть в мире силу и диктует свои законы, которые мир не может нарушить. Воля как воля к мощи (жизни), как воля к власти (в борьбе за выживание),- правит миром, воля, но никак не разум. Если бы в основании мира лежал Разум, откуда взяться безумным войнам и бессмысленной жесточайшей борьбе, риторически спрашивает Шопенгауэр. Разум способен разбудить, расшевелить или раздразнить уснувшую или уставшую волю. Воля не принимает руководства разума, наоборот, воля движется по своим собственным законам и сама руководит разумом. Миром правит слепая воля,- такова исходная установка и неутешительный вывод А.Шопенгауэра.

Мир и человек есть формы объективации воли. В мире и в человеке воля показывает себя, раскрывает свою сущность, проявляется. Здесь Шопенгауэр рассуждает в стиле Гегеля: воля полагает себя в свое иное - в мир и человека, где желание и стремление, способность и потребность, тип поведения, стиль общения, образ жизни человека не что иное, как проявление воли - внутренней сущности мира.

Какое знание о самом себе может иметь человек? Априорное и апостериорное,соглашается с Кантом Шопенгауэр.

В опыте, (апостериорно) субъект находит себя как индивида, как телесное существо. Деятельность рассудка и разума, хотя и является основанием жизни человека, составляет апостериорное знание, т.е. знание о формах объективации (проявления) воли. В опыте человек имеет представление о себе, о своем теле. Затем он познает собственное тело, которое является и исходной точкой познания рассудка, и завершающим результатом познания.

Какое представление о себе имеет человек до-опытно (априорно)? Априорное знание о теле содержит знание о воле, т.е. некоторой силы, благодаря которой тело может двигаться, действовать, т.е. как-то выражать себя. Мы открыто исповедуем, пишет А.Шопенгауэр, "то, что остается после окончательного упразднения воли для всех тех, кто еще исполнен воли, есть, конечно, ничто" [1; 378]. Воля является той "изначальной силой", которая существует всегда как нерастворимый осадок, как такое явления, которое не может в дальнейшем быть сведено ни к какой форме, не может быть редуцировано к какому-либо содержанию. Сущностью тела поэтому является воля, воля и есть априорное знание тела.

Каждый акт воли имеет свою форму проявления, свой способ преобразования в объект, т.е. объективацию. Воля, движение тела и познание - это не различные состояния индивида, объединенные причинными связями. Не тело и не цели познания заставляют действовать волю. Напротив, движение тела и движение души (чувства и познание) представляют собой различные формы одного и того же - воли. Движения тела и движение души есть не что иное, как объективированная воля, т.е. воля, ставшая объектом в представлении. Воля первична и бытийна, чувства, рассудок и разум - вторичны и функциональны.

Вслед за Гегелем, Шопенгауэр требует различать:

а) то, что является, т.е. воля;

б) то, как оно является, т.е. в объективированных формах;

в) то, как оно познается, т.е. чувством, рассудком, разумом.

Шопенгауэр не противоречит себе, полагая, что если мы говорим о сверхфеноменальном мире, т.е. о мире, который имеет внутреннюю сущность, то в нем мы не найдем ничего иного, кроме воли. "Ибо в каждой вещи в природе есть нечто такое, чему никогда нельзя найти основания, указать дальнейшую причину, чего нельзя объяснить; это - специфический способ ее (вещи) действия, т.е. образ ее бытия, ее сущность". "Правда, для каждого отдельного действия вещи можно указать причину, вследствие которой эта вещь должна была произвести свое действие именно теперь, именно здесь, но никогда нельзя объяснить, почему она вообще действует и действует именно так" [1; 151]. Шопенгауэр поясняет сказанное на конкретном примере: пылинка в солнечных лучах, имея определенную тяжесть и непроницаемость, имеет некую силу, аналогичную воле человека, эта сила, с одной стороны, не поддается объяснению, с другой, является тождественной самой вещи - пылинке, в нашем случае.

Для психологов может быть весьма интересным следующее размышление Шопенгауэра. Для каждого конкретного акта воли в данное время и в данном месте можно указать мотив, в силу которого этот акт воли должен совершиться. Так почти всегда можно предугадать, как поведет себя в той или иной ситуации тот или иной человек. Но никогда нельзя объяснить, почему этот человек обладает этим характером, почему он хочет это, а не то, почему из многих мотивов именно этот, а не тот движет его волей. По проявлениям характера можно описать способ действия, можно выявить мотивы поведения, но невозможно объяснить способ действия, поскольку этот способ не определяется ничем внешним, являясь без-основным. Поэтому, заключает Шопенгауэр, у каждого человека есть непостижимое - это его характер, коренящийся в воле человека.

Природа и человек как формы объективации бессознательной воли

Воля - "слепой бессознательный порыв", есть внутренняя сущность движения, как органических, так неорганических тел. В предшествующей философии без-основное начало имело имя "субстанции". Воля Шопенгауэра, как и субстанция, имеет причину в себе самой, но в отличие от субстанции, воля бессознательна и, как таковая, становится определяющим природу и человека принципом.

Неправомерно полагать, противоречит Шопенгауэр Гегелю, что сила, влекущая камень к земле, есть рассудок или разум: у камня, как у неорганической природы в целом, нет сознательного мотива. Воля в отличие от рассудка или разума бессознательна, поэтому можно, считает Шопенгауэр, сказать, что сила, влекущая камень к земле есть воля.

Вся множественность природных явлений и состояний, свойств и отношений есть формы проявления воли, ее "отголоски". Все иерархически упорядоченные варианты объективации воли, т.е. превращение воли в объекты, есть не что иное как укорененные в воле идеи - недосягаемые образцы,- в русле платоновской традиции пишет Шопенгауэр. Но в отличие от всей новоевропейской традиции становление природы рассматривается как бесцельная (не имеющая цели в себе) бесконечная и беспрерывная борьба воли с самой собой.

Даже человек - наивысшая форма объективация воли, не выражает сущности воли, а есть только ее проявление. Воля является сущностью человека, но не наоборот. Это положение подтверждает факт зажатости человека цепями необходимости. А необходимость символизирует слепоту, безнадежность, бессмысленность существования. Воля человека - это воля, направленная к своей цели, т.е. сознательная.

Эстетика А.Шопенгауэра

Воля человека проявляется как заинтересованность в какой-то вещи, поэтому такая воля есть воля соотнесенная с вещью, т.е. относительная. С помощью синтеза кантовой "вещи-в-себе" и платонового "эйдоса" - вечной идеи, Шопенгауэр получает безотносительную волю. Безотносительная, т.е. абсолютная воля есть воля бессознательная.

Может ли человек приблизиться к абсолютной воле? Первую видимость безотносительной воли можно наблюдать в эстетическом переживании прекрасного и возвышенного. В прекрасном и возвышенном мы имеем непреходящую волю. Критерием эстетического созерцания является идея Канта об отсутствии интереса. Шопенгауэр демонстрирует безынтересность воли следующими словами Байрона, в которых субъект настолько погрузился в созерцание природы, настолько забыл себя, что стал чистым субъектом: человек стал чувствовать природу так, как чувствует себя:

Не есть ли горы, волны, небо - часть

Меня, моей души и я не часть ли их? [1; 195]

В эстетическом познании, где отсутствует интерес, индивид становится чистым, безотносительным субъектом познания, тем самым сливается с волей. Субъект проник в сущность мира, охватил собою все, соединился с окружающим миром. Охватить все собою означает соединить свою сущность (волю как проявление мировой воли) с сущностью мира (мировой волей).

В таком эстетическом чувстве субъект как форма объективации воли сливается с иными формами объективации воли - неорганической и органической природой, что свидетельствует о прикосновении к воле-эйдосу, к сущности воли, к воле-в-себе.

Единение воли человека (формы объективации воли) с самой волей (сущностью) в эстетическом чувстве - только мостик для утверждения свободы. Свобода реализуется в морали; мораль возможна при условии реализации эйдоса воли в строго определенных - моральных действиях.

Этика А.Шопенгауэра

Что касается этики Шопенгауэра, то она предельно проста: страдание есть продукт целенаправленной воли, а именно, воли к жизни; поэтому, чтобы упразднить страдания, необходимо искоренить волю к жизни, а это со времен Августина тесно связано с аскетизмом.

В последней - четвертой книге "О мире как воле. Второе размышление: утверждение и отрицание воли к жизни при достигнутом самопознании",Шопенгауэр пишет, что "воля" и "воля к жизни" - это одно и то же. Воля это "существо мира, а жизнь, видимый мир, явление - только зеркало воли ... за волей к жизни нам обеспечена жизнь и пока мы проникнуты волей, нам нечего бояться за свое существование - даже при виде смерти ... Индивид это только явление, он существует только для познания [1; 269]. Индивид получает от воли жизнь в подарок, а смерть - это утрата этого подарка. Жизнь и смерть, поэтому, не имеют отношения к воле как идее. Боязнь смерти аналогична жалобе солнца вечером: "Горе мне! Я погружаюсь в вечную ночь".

Жизнь (или настоящее) и смерть (или прошедшее), индивида - это формы проявления воли. Смерть не оспаривает жизнь, ибо сама содержится в жизни и принадлежит жизни. Смерть не бывает без жизни, а жизнь не бывает без смерти. Противоположностью смерти является не жизнь, а рождение. Если смерти противопоставляется рождение, то жизни - действительная борьба с волей, т.е. аскетизм. Аскетизм - это борьба с объективированной волей. Индивид, утверждающий волю к жизни одновременно утверждает смерть. Индивид, который борется с волей, (а воля выражается как в жизни, так в смерти), является свободным.

Страдание есть необходимость, действие вопреки слепой воле есть свобода. Свободный выбор аскетического образа жизни, должен побороть страдания. Средством уничтожения зависимости человека являются моральные акты самого человека. Моральное действие, выраженное в аскезе, как бы указывает на выход из плена пессимизма. "Как бы" следует подчеркнуть особо, ибо выход из плена пессимизма у Шопенгауэра необычен.

История жизни отдельного индивида - это история его страданий. Индивиды есть существа страдательные, т.е. выражающие волю, ее слепую игру. Поскольку в человеке бушует воля, он хочет жить. Жажда жизни исходит не от самого человека, а от слепой воли, проявлением которой являются все человеческие желания, в том числе и желание жить. Воля реализует свое бессознательное начало и проявляется в принципе жизни каждого живого существа - "войне против всех". "Человек человеку волк",- вот естественное состояние человека, тезис теоретически отточенный еще Т.Гоббсом. Жажда жизни поэтому есть проявление несвободы человека, его подчиненности слепой воле, его зависимости. Чтобы обрести свободу, надо действовать и уничтожить волю (а заодно и саму жизнь, как форму объективации воли).

В отличие от воли (воли к жизни), проявляющейся в страдании человека, мораль относится к действию, преодолевающем страдания, но преодолевающем и саму жизнь).

Когда индивид, познавший себя как волю, начинает действовать от имени этой воли, не желая ничего, не будучи заинтересован ни в чем, он осуществляет истинное отрицание воли, т.е. аскетизм. Аскетизм, по Шопенгауэру, "незаметная и тихая жизнь человека, осененного таким познанием, в силу которого он подавляет и отвергает всеохватывающую волю к жизни ... делая его поступки противоположностью обыкновенным", т.е. противоположностью воле - хотению и желанию. Аскетизм - вот истинная противоположность истинной воли [1; 357-358].

Именно аскетизм, встречающийся в жизнеописании святых, как "преднамеренное сокрушение воли через отказ от приятного и поиски неприятного,... самобичевание ради полного умерщвления воли" [1; 362],- есть уничтожение отдельного проявления воли, значит, трансцендентное измерение человека.

Отвергнув себя от себя, взяв свой крест, воля возвращается к самой себе,почти по Гегелю заключает Шопенгауэр. Но "почти" состоит в том, что "человек Гегеля", как вершина саморазвития и самопознания мировым духом самого себя, полон жизни и творческих сил. "Человек Шопенгауэра", отрицающий волю к жизни, (предмет размышлений для практикующего психолога), предпочитает самоубийство как акт свободы от слепой воли, от всех форм подчинения и зависимостей человека.

Чтобы быть верно истолкованным, Шопенгауэр вновь напоминает, что подлинная свобода, т.е. свобода и независимость от необходимости, свойственна только воле как "вещи-в-себе", а не проявлению воли. Животное лишено всякой возможности свободы: в природе царствует необходимость, среди благодати обретает свобода. Единственный случай, когда свобода может обнаружиться в явлении, - это когда воля-сущность вступает в противоречие с волей-явлением (телом) и, отрицая последнее, уничтожает тело - свое проявление. Самоубийство, или добровольная смерть, вызванная крайним пределом аскетизма, представляет собой феномен могучего утверждения воли [1;367,370],- положение, которое позволило закрепить за Шопенгауэром имя "величайшего пессимиста".

На основе изложенного можно утверждать, что философия Шопенгауэра, несмотря на ее возможную интерпретацию как варианта мазохизма, имеет системный характер. Системообразующим фактором философии Шопенгауэра, в которой имеется четкое подразделение на онтологию, гносеологию, эстетику и этику, является учение о воли как первоначале бытия. Последнее появилось как результат критики гегелевской системы, с одной стороны, и увлечения древнеиндийской философской традицией, с другой.

Самого Шопенгауэра не без основания можно отнести к основоположникам философской антропологии.

Литература для самостоятельной работы

1. Шопенгауэр А. Собр.соч. в 5-ти томах. Т.1. Мир как воля и представление. Перевод с нем. Ю.И.Айхенвальда.-М.:Московский клуб, 1992.

2.Чанышев А.А. Человек и мир в философии Артура Шопенгауэра // Шопенгауэр А. Собр.соч. в 5-ти томах. Т.1. С.5-36.

3. Гуревич П.С. Шопенгауэр А. Энциклопедия // Философские науки. 1997, ? 1. С.109-111.

4. Философский энциклопедический словарь.- М.:Советская энциклопедия, 1983.- С.783.

5. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней.Т.4. От романтизма до наших дней.- СПб.:Петрополис, 1997.- С.143-152.

Вопросы для самопроверки знаний

1. В чем состоит иррационализм философии А.Шопенгауэра?

2. В чем состоит сходство философии А.Шопенгауэра с философией Г.В.Ф.Гегеля?

3. В чем состоит сходство философии А.Шопенгауэра с философией И.Канта?

4. Какие основные положения философии А.Шопенгауэра были развиты последующими философами?

5. В чем состоят слабости философской концепции А.Шопенгауэра?

6. В каких положениях А.Шопенгауэра проявляется системность его философии?

ФИЛОСОФИЯ СЕРЕНА КЬЕРКЕГОРА (KIERKEGAARD)

(1813-1855)

Иррационалистический характер философии

Философия С.Кьеркегора занимает особое место среди философских концепций XIX века потому, что Кьеркегор впервые откровенно выступил против рационалистической системы Гегеля. Невероятная популярность гегелевских идей в XIX веке, с одной стороны, очень короткая жизнь Кьеркегора, с другой, и замкнутый характер, повлекший за собой долгое одиночество, даже затворничество, с третьей, не позволили Кьеркегору стать ни известным мыслителем при жизни, ни иметь каких-либо учеников для продолжения размышлений "в духе Кьеркегора" или развития его идей. А "дух Кьеркегора" имел свою неповторимую особенность: "Этот Единичный",- такой текст, сформулированный самим Кьеркегором, предложил он в качестве надгробной эпитафии задолго до смерти. На философию Кьеркегора, как на Эпикура и Ницше, серьезное влияние оказали физиологические отклонения от нормы болезни с момента рождения до конца жизни. Как считал Кьеркегор, его рождение - результат преступления родителей, а потому он так и не получил божественной благодати.

"Единичность" Кьеркегора заключалась не только в резкой критике философского рационализма, который он не принял и которому противопоставил не столько систему, сколько цельность и непротиворечивость идеи веры.

Кьеркегор выдвигает идею веры в противоположность рационалистической традиции, но не отрицает возможностей разума, не умаляет познавательных склонностей и способностей человека. (Кьеркегор окончил теологический факультет Копенгагенского университета). Он только, как и Кант, ограничивает возможности разума в устройстве счастливой, подлинной жизни человека. Разуму есть место в жизни, но не разум является подлинно человеческим достоянием. Разум не в состоянии объяснить божественное чудо (чудо - единично), разум не способен охватить все богатство и уникальность единичной человеческой жизни. Разум скользит лишь по поверхности, он не в состоянии проникнуть вглубь жизни, постичь все грани ее духовности.

Кьеркегор ярко и однозначно уже в I половине XIX века выступил против всеобщих и объективных оснований человеческого бытия. Человек, в отличие от животного, не родовое, а экзистирующее существо. Родовые признаки - разум человека, являются вторичными уже потому, что человек сотворен по образу и подобию бога. (В конце анализа философии Кьеркегора мы отдельно остановимся на причинах религиозности датского мыслителя).

Поскольку жизнь у человека одна, неповторима и незаменима, постольку единичные стили и единичные образы жизни являются самым характерными свойствами "Я".

В критической литературе иногда проводят параллель философии Кьеркегора и Сократа. В отличие от Сократа, Кьеркегор главной задачей философии видит не рациональное обоснование религиозно-нравственной жизни, а, наоборот, во-первых, сверх-рациональное, даже иррациональное обоснование жизни, во-вторых, жизни не религиозно-нравственной, а сверх-нравственной, что не мешает сверх-нравственной жизни иметь основание в этике.

Разум не может служить основанием человеческой жизни уже потому, что разум универсален; он принадлежит роду человеческому и ни один человек на земле не в силах избавиться от разума, не в состоянии ослушаться разум, когда речь идет о потребностях человека, об условиях его жизни. Поэтому разум не в состоянии не то, чтобы объяснить чудо и даже уразуметь его.

Что действительно роднит философию Кьеркегора с философией Сократа - это призыв прислушаться к внутреннему голосу. Поскольку внутренний голос Кьеркегора это не сократовский "голос совести"- даймонион, а голос веры "рыцаря веры". Внутренним голосом человека говорит сам бог [2; 6]. Иррациональная вера Кьеркегора позитивна, поскольку никогда и ни при каких обстоятельствах не может быть подвержена рациональной обработке, т.е. вера не может быть рационально оформлена. Вера не трансцендентальна (как в негативном иррационализме), но трансцендентна разуму. В этом плане Кьеркегор идет вслед за Августином Блаженным, именуя "откровение" Августина "верой", а себя - рыцарем веры.

Учение о линейном бытии Единичного

В центр своих философских размышлений Кьеркегор ставит проблему бытия единичного - единого и единственного человека. Чтобы объяснить особенность своей философии, Кьеркегор последовательно описывает и анализирует три "сферы существования" человека - эстетическую, этическую, религиозную.

Сферы существования Кьеркегора не имеют ничего общего с триадой Гегеля. Для Гегеля достижение высшего, третьего уровня бытия человека - уровня духа, возможного через последовательное прохождение уровня идеи и уровня природы, свидетельствует о спиралеобразном саморазвитии и самопознании мирового духа. Движение бытия по мысли Кьеркегора, напротив, осуществляется линейно, а не спиралеобразно: высшая стадия развития человека - стадия веры, не имеет ничего общего с первой стадией - эстетической. Вера не дополняет эстетическое и этическое начало жизни, но возвышается над ними, противостоя им обоим.

Итак, жизнь человека в целом, как считает Кьеркегор, покоится на тех или иных правилах поведения, на тех или иных нормах и принципах отношения к жизни, т.е. на этике. Но этика различна и Кьеркегор различает три несводимых друг к другу типах жизни, выражающиеся в трех противоположных стадиях (уровнях) жизни. По сути, Кьеркегор говорит о трех различных этиках.

Исторически первая стадия, на которой протекает жизнь человека, это эстетическая. Она описывается Кьеркегором в двухтомной работе "Либо-либо" 1843 года. Кьеркегор в отличие от предшествующей традиции от Платона до Канта и Гегеля понимает эстетику как чувственность вообще, руководствуясь, по-видимому, лишь этимологическим аспектом слова. "На этой стадии человек обуреваем наслаждениями, одержим страстями. Это этика большинства, строящаяся на принципе: "срывай день". Крайним выражением эстетического бытия является эротика. Стремление постоянно искать чувственного наслаждения разлагает изнутри эстетического человека. Он становится пленником собственных устремлений. Неизбежно наступает пресыщение и ощущение бессмысленности существования, сопровождающееся отчаянием" [2; 6-7].

Второй стадией жизни человека является этическая. Этическая стадия противоположна эстетической. Основой этической этики является сознание ответственности и долга каждого человека перед другим человеком, перед человечеством. На этом уровне жизни культивируются постоянство и привычка, а основным требованием становится требование стать самим собой.

В своей работе "Наслаждение и долг" (понятия, соответственно коррелирующие с эстетическим и этическим началами жизни), Кьеркегор писал: "Эстетическим началом может назваться то, благодаря чему человек является непосредственно тем, что он есть; этическим же - то, благодаря чему он становится тем, чем становится" [1; 249; Цит. По: 2; 7].

Дихотомия "эстетическое-этическое", получившая полное освещение в работе 1843 года с названием "Или-или" ("Enten-eller"), и отрицательное отношение к обоим началам бытия самого автора свидетельствует, что имеется еще один вариант выбора жизненного пути, еще одна красная, но теперь и путеводная нить жизни. Это - этика религиозная.

Религиозный уровень жизни человека есть высший, богоподобный. Религиозная этика, цементирующая подлинное бытие человека, не снимает предшествующие две - эстетическую и этическую, напротив, является прямым противопоставлением как первой, так и второй.

Физиологическим основанием первой, эстетической нормы жизни (этики) являются чувства, второй, этической - разум, третьей, религиозной - сердце. Насколько несоизмеримыми и не сводимыми друг к другу являются физиологические основания трех принципов жизни - чувств, разума и сердца, настолько не соотносимы и не соизмеримы сами три образа жизни эстетический, этический, религиозный.

Мысль Кьеркегора, несмотря на популярность в те времена гегелевского метода, течет в направлении, противоположном гегельянству: речи о синтезе первых двух начал бытия религиозной этикой не идет и идти не может. Религиозная этика не имеет ничего общего с первыми двумя, она противостоит им, впервые со времени Августина, выводя человека к истинному источнику бытия - вере. Единичное бытие не может покоиться не на чем другом, кроме веры.

Учение о вере как основании экзистенции

"Вера - высшая страсть в человеке. Пожалуй, в любом поколении найдется много людей, которые даже не дошли до нее, но не найдется ни одного, который бы мог уйти дальше нее ... Я не скрываю, что мне еще далеко до веры, но я не пытаюсь на этом основании осквернять великое или обманывать себя, превращая веру в детскую болезнь, в безделицу, которую желательно поскорее оставить позади. Впрочем, и тому, кто еще не дошел до веры, жизнь ставит достаточно задач, и при честном к ним отношении и его жизнь не останется бесплодной, хотя бы и не уподобилась жизни тех, кто понял и обрел величайшее - ВЕРУ" [2; 44]. Вера является основанием высшей стадии развития человека, т.е. стадии экзистенции. А экзистенция не может не быть единичной, такой же уникальной и недоступной для разума, как вера человека.

Рассмотреть источник веры, ее специфику - задача небольшого сочинения Кьеркегора "Страх и трепет", написанного в том же, 1843 году. Кьеркегор выводит главным героем - рыцарем веры - библейского Авраама и стремиться узреть экзистенцию Авраама и его поступки сердцем. Чтобы от бессилия трепетала мысль. Рассмотрение веры, которую олицетворяет Авраам, позволяет увидеть его неповторимую единственность, несущую чудо.

Авраам, по Кьеркегору, стал обладателем сокровищницы веры, остался в памяти людей отцом веры и "не было на свете человека, подобного по величию Аврааму, и кто же в состоянии постичь его?" [2; 14]. Авраам не просто вызвал удивление, но стал путеводной звездой, спасающей робкие души [2; 20]. Кьеркегор следующим образом поясняет свой тезис. Когда Исаак, единственный сын Авраама, восприняв себя в качестве жертвы просил отца пощадить его молодую жизнь, Авраам попытался утешить и ободрить сына. Но когда Авраам осознал, что сын так и не понял веры отца в бога, представил себя отчимом, чтобы не отнять веры у сына, чтобы вера в отца сменилась на веру в бога. "Если у меня нет отца на земля, то будь бы моим отцом", господи,- затрепетал и возопил Исаак. С этими словами Авраам сказал про себя: "Пусть лучше он думает, что я чудовище, нежели утратит веру..." [2; 10-11].

Итак, вера является тем инструментом, с помощью которого человек становится отличным ото всех людей,- он становится Единичным.

Старик Авраам, стоя у подожженных дров с занесенным ножом на своего единственного сына - единственную свою надежду, Авраам "не усомнился и не озирался боязливо по сторонам, не докучал небу своими мольбами ... он знал, что от него требуется тягчайшая жертва, но знал также, что никакая жертва не должна(*) казаться слишком жестокой, раз Господь требует ее: и он занес нож" [2; 21]. Авраам "верил против всякого разума".

* Кьеркегор не противоречит себе, когда говорит о долге. Долг и ответственность имеют основание в этическом начале; последнее "есть общее, и, как общее, оно обязательно для всех и каждого. Этическое обязательно имеет значение в каждую минуту, всегда... оно само является целью для всего, находящегося вне его, и по включении этого в себя, этическому дальше идти некуда. Любое единичное лицо имеет свою внешнюю цель в общем, и этической задачей индивидуума является постоянно выражать себя в общем; отрешаться от всей единичности, чтобы стать общим" [2; 31].

Чтобы пояснить отличие общее,- этическое, (долг и ответственность) и единичное,- веру, Кьеркегор придумывает различные варианты истории Авраама. Авраам мог бы молить бога пощадить его единственного сына, а заодно и его с Саррой, которая умерла бы с горя,- и мы бы имели эстетического, чувственного Авраама.

Авраам этический, с наличием определенного долга и ответственности перед сыном, перед женой, мог бы вонзить нож себе в грудь, и таким прославился бы в мире, показав миру настоящую отеческую любовь.

И в первом, и во втором случае перед нами предстал бы обыкновенный человек, которым руководят, соответственно, чувства или разум.

Но библейский Авраам, собираясь в дорогу, оставил свой разум, но взял с собой веру и все сбылось согласно вере Авраама. Вера Авраама, и об этом постоянно твердит Кьеркегор, относилась к настоящей жизни. В этом пункте, акцентирующем внимание на настоящую веру, (настоящую уже потому, что она имеет место в настоящей жизни и в настоящее время - не в прошлом, не в будущем), Кьеркегор противопоставляет свою веру - вере христианства. Христианство XIX века стало лживым, а потому лживой и поверхностной стала вера. Вера, как учит христианство, является инструментом успокоения, обретения сладостного блаженства, порядка и покоя. Вера стала способом добывания счастья, значит, вера извращена, либо ее нет вообще, а есть лишь разум. У современного христианства, считает Кьеркегор, нет настоящей веры. Настоящей верой владеет Авраам. Если бы вера Авраама относилась к прошлой или будущей жизни, ему нужно было бы быстрее покинуть этот мир. Но Авраам по-настоящему верит и по-настоящему страдает и источником его страданий является вера. Вера не спасает человека, но делает жизнь человека исключительной, Единичной, безумной.

С этической точки зрения, Авраам хотел убить сына, поэтому его можно квалифицировать как убийцу. С точки зрения веры, Авраам просто верил, что бог не допустит зла. Явное противоречие между долгом и верой, между этическим и религиозным началами бытия выявляет страх, или чувство страха.

Что укрепило руку Авраама и что удержало ее занесенную, не дав бессильно опуститься? Что укрепило душу Авраама, что у него не помутилось в глазах? задает риторические вопросы Кьеркегор и называет Авраама вторым, после бога, отцом рода человеческого, который познал возвышенную страсть безумие.

В заключении изложения философии Кьеркегора можно отметить, что вера, как ее понимал автор "Страха и трепета", есть "высочайшая вершина", а потому является нечестным со стороны философии подменять веру чем-то другим и смотреть на веру свысока [2; 25].

Интерпретация веры в современной психологии

Насколько актуально прочтение Серена Кьеркегора сегодня, по прошествии полторы сотни лет после написания его сочинений?

Как представляется, сегодня задуматься над проблемой веры, четко описанной Кьеркегором, должен прежде всего психолог, или будущий психолог.

Так, современные исследования по психотерапевтической практике высветили неявные предпосылки субъективного ощущения выздоровления психически больных пациентов. В теоретических исследованиях по психотерапии является обоснованным тезис, что главным в терапевтической помощи является не знание механизмов функционирования психики и не знание причин, ее нарушающих: опыт психологической помощи, существовавший всегда в христианских общинах с момента их возникновения, только подтверждают исходное положение психотерапии.

В настоящее время выделяют, как минимум, две предпосылки, влияющие на эффективность психотерапевтических сеансов. Это, во-первых, вера пациента в своего психотерапевта и, во-вторых, вера в эффективность действующих методик [7; 18-24].

Субъективные ощущения больного о наступлении желаемого результата, об улучшении своего состояния и высказывания пациента о том, что "становится лучше" не являются объективными критериями. Заключение больного, что "стало лучше" рассматривается врачом как наступление "ближайшего эффекта" эффекта психологической помощи, но не собственно терапевтической или фармацевтической. "Ближайший эффект" с точки зрения самоощущения человека может действительно иметь эмоционально положительный характер: с ним общаются, если не сказать, "возятся", "нянчатся" наподобие матери, ему помогают, обсуждают его проблемы, указывают на возможные варианты решения проблем.

Не излишне будет вспомнить историю возникновения первоначального христианства, принципы функционирования первых христианских общин. Даже во времена Кьеркегора, тем более во времена начала действий первых христианских общин,- в условиях возникновения христианства, было крайне далеко до известной лишь с конца XIX века системы психологической помощи в собственном значении слова. Но уже имелись "априорные" представления об условиях формирования "невыносимых представлений" (З.Фрейд), о введении их в общую структуру сознания, о необходимости их изоляции, об осознании травматической ситуации и поиска ее источников.

Указанные три фактора: 1) психологическая поддержка и участие в чужой судьбе, 2) понимание личностных проблем и 3) помощь в решении или поиске путей решения проблем,- рассматриваются сегодня в качестве источников появления надежды. Но главным фактором возникновения и пульсирования надежды является вера, жесткое требование которой постулируется в любой религии, что прямо свидетельствует о бессознательном, интуитивном открытии механизмов функционирования психики в феномене веры в религиозно ориентированном сознании. Чтобы ждать и дождаться, надо верить. Если учесть биографические сведения о Кьеркегоре, не в этом ли причина воспевания веры, его религиозности, что только она и помогла пережить "невыносимые" ситуации, смогла оправдать сплошную "безумную" трагедию жизни? Религиозно ориентированное сознание, предложившее миру новый способ жизни - по законам межличностных отношений, демонстрирует своей философией датский мыслитель середины XIX века Серен Кьеркегор.

Литература для самостоятельной работы

1. Кьеркегор С. Наслаждение и долг.- СПб.,1894.

2. Кьеркегор С. Страх и трепет.- Л.: Грифон,1991.

3. Смирнов В.И. Рыцарь веры // Кьеркегор С. Страх и трепет.- Ленинград: Грифон,1991.- С.4-8.

4. Шестов Л. Киркегард и экзистенциальная философия.- М.:1993.

5. Философский энциклопедический словарь.- М.:Советская энциклопедия, 1983.- С.297.

6. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней.Т.4. От романтизма до наших дней.- СПб.:Петрополис, 1997.- С. 152-163.

7. Сандлер Дж.,Дэр К.,Холдер А. Пациент и психоаналитик. Основы психоаналитического процесса.- Воронеж: НПО "МОДЭК", 1993.

8. Долгов К.М. От Киркегора до Камю.- М.:Искусство, 1990.

Вопросы для самопроверки знаний

1. В чем состоит иррационализм философии С.Кьеркегора?

2. В чем состоят сходство и различия философии С.Кьеркегора и философии А.Шопенгауэра?

3. В чем состоит сходство философии С.Кьеркегора с философией Аврелия Августина (Блаженного)?

4. Какие положения философии С.Кьеркегора будут восприняты философами-экзистенциалистами?

5. В чем состоят слабости философской концепции С.Кьеркегора?

ФИЛОСОФИЯ ФРИДРИХА НИЦШЕ

(1844-1900)

Общая характеристика проблем и идей

Философия Ф.Ницше несет на себе печать, с одной стороны, западно-европейской рационалистической классики, с другой, в духе своего времени - второй половины XIX века, тяготеет к иррационалистическим направлениям мысли. Из этого противоречия и рождается гений Ницше, крупнейшего философского безумца в смысле Кьеркегора, на творчество которого не в последнюю очередь наложили отпечатки проблемы личного характера и неизлечимые болезни.(*)

* Уже в 12 лет Ницше был освобожден от летних занятий в гимназии из-за головных болей и болезни глаз, с 27 лет началось ухудшение здоровья, а с 29 лет - сильные головные боли и спазмы желудка,-"любимая собака", как именовал их сам Ницше, стали "вечными".

В 1879 году, т.е. за двадцать один год до смерти, которую он ожидал почти всю сознательную жизнь, Ницше писал: "Мое состояние - преддверие ада и ничем не отличается от состояния истязуемого животного" [1; Т.2, 820].

Последние одиннадцать с половиной лет жизни, с января 1889 года, после апоплексического удара и "окончательного помрачения", как было записано в диагнозе, Ницше мог лишь блестяще импровизировать за роялем. Последние три года апоплексические удары происходили ежегодно.

Ницше выдавал себя за "человека будущего" (в настоящем ему просто не было места), преодолевшего предрассудки старого мира. Ницше не скрывал, что на его творчество имел влияние Ф.М.Достоевский, особенно "Записки из мертвого дома", с непреходящим желанием раскрыть природу человеческого зла, со стремлением вывернуть "звериную природу" с виду покорного и безалаберного человека. Для М.Горького, наоборот, Ницше олицетворял "немецкого Данко", портретное сходство с которым говорит о стремлении Горького подражать своему Герою даже внешне.

В противоположность всей европейской традиции Ницше не создал и не стремился создать целостной философской системы, возможно поэтому в мировой философии до сих пор не сложилось сколько-нибудь целостного и непротиворечивого ницшеанского философского портрета. Чтобы понять философское творчество Ницше, необходимо хронологически проследить становление и развитие главных его идей и проанализировать стиль и характер его мышления.

Традиционно различают три этапа в творчестве Ницше: ранний (1872-1876 г.г.), в котором господствует тема А.Шопенгауэра и разрабатывается эстетическая проблематика; второй (1877-1882 г.г.), в котором Ницше, интересуясь естествознанием и позитивизмом, тяготеет к проблемам познания и морали; третий (1883-1888 г.г.), который можно условно назвать завершающим, где разрабатывается тема "воли к власти" и эволюции подлежит идея морали. Исходя разработок по последней теме, ставшей ключевой в понимании Сверхчеловека, становятся несколько понятнее ранние идеи и мыслительные импульсы Ницше. Хотя вряд ли можно утверждать, что работы позднего Ницше являются ключом к пониманию его философии в целом. Ранние темы и идеи не успевают реализоваться в трудах позднего этапа творчества, а любые поздние работы Ницше не вытекают из предыдущих.

В своих ранних работах Ницше, искренне интересуясь античной филологией, стремиться противопоставить однообразный, скучный и серый современный ему мир античному многозвучью и многоцветью; окружавшую Ницше людскую массу миру античных героев с их подвигами; рассуждения и воспоминания современников о величии - подлинному величию поступков и дел эпохи Античности.

Ницше находит, что основание жизни можно выявить посредством анализа различных видов творчества. Так, дионисийский и аполлоновский принцип творчества, соответствующие музыкальному искусству и пластическому (художественному), Ницше переводит в русло оснований самой жизни. Появляется работа "Рождение трагедии из духа музыки", написанная двадцати шестилетним Ницше на фронте, когда он добровольцем-санитаром ушел на франко-прусскую войну.

Проблема бытия в лейтмотиве борьбы Диониса с Аполлоном

История античной Греции VI века до н.э., считает Ницше, свидетельствует о преобладании "духа Диониса", выраженном в древнегреческой трагедии. Трагедия уходит корнями к хорам в честь Диониса, где каждый участник, охваченный экстазом, создавал неповторимый мелодийный колорит. Трагедию, которая по сей день рассматривается как ведущий жанр высокого искусства, античные драматурги понимали, и с ними согласен Ницше, как "прообраз мира" с его вечной борьбой идей и страстей.

Красной нитью в трагедии реализуется схема "гибель-воскресение". Скорбь по закону жанра перерастает в радость, глубокая печаль - в возвышенный восторг, ужас в благость, смерть и тема невосполнимой утраты звучит вместе с восславлением жизни и бессмертия.

Трагедия действительно философична и являет собой форму выражения фундаментальной несовершенности и незавершенности бытия. С одной стороны, гибель индивида равнозначна крушению целого мира, с другой стороны, смерть героя наряду с целой массой подвигов ничего не меняют в этом мире: с каждым новым поколением все возвращается на круги своя.

Дионисийский феномен греков, раскрытый Ницше,- это и есть настоящая жизнь и настоящий подвиг. "Чары Диониса не только обновляют союз человека с человеком, но и зовут природу, отчужденную, враждебную или порабощенную, на праздник примирения с людьми ... Земля по доброй воле приносит свои дары, а со скал и пустынь приходят миролюбивые хищники. Беззлобно шагают пантера и тигр, запряженные в колесницу Диониса, утопающую в цветах и венках ... Отныне раб обретает свободу ... Отныне, внимая благой вести о мировой гармонии, каждый чувствует, что он не только соединился, примирился и слился со своим ближним, но и просто-напросто составил с ним единое целое ... звери получили дар речи, а земля потекла млеком и медом, так и в человеке звучит теперь нечто сверхъестественное: он чувствует себя богом" [2, 139-140].

Итак, настоящая жизнь появляется тогда, когда человек становится богом! Тема человека-бога, т.е. человека. Равнозначного богу, будет с завидной периодичностью выступать то в одном, то в другом произведении Ницше на протяжении всего творчества. В разные этапы жизни эта тема будет по-разному интерпретироваться, но всегда будет пробивать дорогу стремление осветить настоящую, цельную, тотальную Жизнь, которой достоин только человек, ставший богом.

В первый период творчества по-настоящему полная жизнь ассоциируется у Ницше с дионисийством. Озноб опьянения развязал человеку творческие силы. Человек перестал быть художником, и впервые становится произведением искусства: сам Дионис ваяет из человека Человека.

Но в V-IV веках до н.э. "дух Диониса", как считает Ницше, стал вытесняться культом Аполлона, а великая трагедия с полнотой жизни уступила со временем место мещанской комедии. Вместо священного экстаза душой человека завладел холодный расчет; вместо героических поступков, совершавшихся инстинктивно "по велению сердца", общество получило трезвые сократовские размышления без геройства и без поступков. Время Аполлона - это время конкретных культурных ценностей, которые преобразуют мир по некоторым заданным эпохой алгоритмам.

Действительность, в которой протекает жизнь человека есть исступляющая борьба. Эта действительность невероятно далека от той, которую описывал Гегель,- как проявление мировой идеи, реализующей себя во все большую разумность и гармоничность. Ницше соглашается с Шопенгауэром, что действительность - неразумна, а жизнь современного ему человека бессмыслена. Человек, убегая от неразумности и бессмыслености жизни, от ее трагедийной полноты, всегда стремится к иллюзии, к логической схематизации жизни, к каким-либо формам ее упорядочения и преобразования. Человек всегда стремится упростить жизнь, чтобы как-то понять ее и выкрутится в ней и выжить. Но порядок жизни - это искусственный порядок, это порядок силлогизмов, который разрушает живую нить жизни, уничтожает ее "инстинктивную мудрость", делая жизнь ущербной.

Разумность как разрушение жизни

Сила Аполлона - в силе преобразования жизненной полноты в иллюзию жизни. Аполлон помогает привнести порядок в буйство (хаос) чувств, незамысловато раскрывает "меру всех вещей", перерождает "естественную чрезмерность радости, страдания и познания" в "призрачные звуки" своей арфы. В этом состоит красота Аполлона, которую Ницше чувствовал как "запах разложения" [2; 149,132]. Источником разложения является разумность, опасная сила которой подрывает основы жизни и начала которой Ницше связывал с именем "типичного декадента" Сократа. (Ницше интерпретировал термин "декадент" как "симптом упадка жизни").

Сократова диалектика, согласно которой "разум = добродетель = счастье", враждебна родовым характеристикам человека: диалектика есть притворство, к ней прибегают лишь за неимением других средств, поэтому она не убеждает. Диалектика Сократа выполняла функцию не только необходимой обороны, но и нападения, тирании, поэтому диалектика, заключает Ницше - это умная уловка ради самосохранения, форма унижения другого человека. Ницше даже приводит "антропологические" доказательства преступности Сократа и его диалектики. Таковы вкратце основные идеи главной ранней работы "Рождение трагедии из духа музыки".

Второй период творчества Ницше представлен работами "Человеческое, слишком человеческое", "Утренняя заря. Мысли о моральных предрассудках", "Веселая наука". Эпиграфом второго периода могут служить слова из предисловия ко второму изданию "Веселой науки":

"Один философствует от нищеты и немощи, другой - от богатства и переизбытка силы. Для первого такая философия - насущная необходимость, неважно какую роль она играет - поддержки, успокоительного средства, лекарства...; для второго - это всего-навсего приятная роскошь... понятно, куда больное тело и его немощь толкают, гонят и влекут дух - к солнцу, тишине, покою, терпению, лекарствам, бальзамам, неважно в каком смысле... я сам уже не один раз задавал себе вопрос, а не была ли вся философия, по большому счету, простым лишь толкованием тела..." [2; 252-254].

Философия Ницше второго периода, впрочем, как первого и третьего, является непосредственной реакцией на состояние души, являясь проекцией внутреннего мира. Творчество второго периода можно условно охарактеризовать как "крик души". Поэтому второй период наиболее противоречив, наиболее неуравновешен и импульсивен: уже имеется неизлечимая болезнь, но еще есть надежда, которая исчезнет после осени 1882-зимы 1883 г.г., чем знаменует начало третьего периода.

Второй период - это период накопления эмпирического материала для будущего учения о Сверхчеловеке, это период вопросов, часто без достойного ответа. Имеется духовный учитель - А.Шопенгауэр, но Ницше уже не может принять буддистскую направленность мысли Шопенгауэра на аскетизм. Ницше считает, что он призван возвестить наступление трагической эпохи - эпохи человеческой власти, власти не в современном ее политическом понимании, а в антропологическом, как власти над разумом, над жизнью, над человеческим родом в целом. Ницше полагает, что уже через сотню лет его "партия жизни" возьмет в свои руки выполнение грандиознейшей задачи облагораживания человечества, включая беспощадное истребление всего, что вырождается и паразитирует, вновь сделает избыток жизни на земле [2; 133]. Избыток жизни - это мечта Ницше, которую он отразил в "Новых просторах":

"Беспечально вдаль по водам и пучинам бытия

Заскользит под небосводом генуэзская ладья.

Будет плаванье такое восхитительно, как стих.

Но чудовище покоя омерзительней других!"

Как вернуть дионисийское начало жизни? И что значит жить? И кто, как не Философия поддержит человека в его собственной жизни - вот красная нить работ этого периода.

Сократ установил тиранию разума: "разумность любой ценой". Этот разум явился для греков суровой необходимостью и последней надеждой. Фанатизм, с которым греческая мысль устремилась к спасительной разумности, свидетельствует о крайне бедственном положении того общества. Но Ницше, чтобы выяснить роль разума в истории, начинает анализировать природу интеллекта и его функции в жизни общества, тем самым обращает свои взоры к разуму.

Место науки в жизни человека

Наука, опирающаяся на интеллект, выполняет биологическую функцию в жизни человека, если не сказать, механическую: она помогает удобнее жить, эффективнее приспособиться, максимально использовать современные достижения науки в частной жизни. Другими словами, наука способствует выживанию. Это, своего рода, рычаг, позволяющий увеличить мощь и власть над окружающим миром, а Сократ и Архимед - создатели рычагов.

Наука - действительно власть, "ибо тот, кто про себя может сказать,: "я владею истиной", готов пожертвовать всем, чем владеет, лишь бы сохранить это ощущение! Чего только не выкинет он за борт, лишь бы остаться "наверху" - это значит "над" всеми, у кого нет этой истины!" [2; 285]. Это гносеологический аспект разума и власти, который увидел Сократ. Ницше обнаруживает и этический аспект.

Вскрывая этический аспект разума и власти, а именно анализируя греческую мораль, Ницше заключает, что морализм греческих философов есть недоразумение, обусловленное патологией - "болезнью нравов". Болезнь нравов заключается в том, что греки стремились с помощью разума опровергнуть чувства. Греческая мораль после Сократа требовала всем грекам принять "мину гробокопателя", "стать мумиями" и отвергнуть чувства человека во имя разума. Ведь тело и чувства есть не что иное, как "сплошные логические ошибки"... и как у тела хватает "наглости притворяться, будто оно действительно существует" [1; Т.2,568-569]. Здесь предмет критики Ницше становится совсем прозрачным и для философии конца ХХ века, несомненно, идеи Ницше приобрели актуальный характер,- достаточно просмотреть философские и психологические журналы за последние десять лет.

Но вернемся к проблеме власти. Властолюбец может быть слабым или сильным.

- Слабый - доволен легкой добычей, предпочитает слабого врага, чтобы быстрее достичь победы, всегда благожелательно относится к страждущему, видя в последнем собственную жертву, и превозносят до небес сострадание.

- Сильного легкая добыча унижает, сильный, по мнению Ницше, предпочитает равного себе, сильные (они же рыцари), выработали по отношению друг к другу изысканную вежливость, а к страждущему часто бывают жестоки. Относительно себя Ницше заявляет, что:

"Не играю в эти игры, подло-дерзновенны,

Вот и смотрят аки тигры, а верней, гиены.

Я давно пришел к решенью: их не удостою.

Мне угодно быть мишенью, нежели стрелою."

И подобно тому, как наука сумела поднять цену лжи, чтобы оправдать истинность собственных рассуждений, так и тирания ума может породить новый вид добродетели или благородства, приспосабливая науку и мораль к своим собственным нуждам:

"Так непорочно вы развратны,

Вы так неискренне честны".

Некоторые действительные истины бывают недотрогами: их так легко вспугнуть, что завладеть ими можно только при внезапном нападении,- их нужно застать врасплох. Это своего рода аргументация Ницше собственной афористичности и последующей из этого множественности интерпретаций. "Моя стремительность (Ницше имеет ввиду подход к настоящей истине) имеет еще одно достоинство: занимаясь теми вопросами, которые волнуют меня, я многое вынужден говорить скороговорками, дабы мои слова скорее дошли до слуха моих слушателей" [2, 522]. Вот одна из таких скороговорок с названием "К Гете":

"Все быстротечное - символ, сравненье.

Бог - бесконечное недоуменье.

Цель не достигнута. Знает поэт:

Жизнь не постигнута, истины нет.

Вечная женственность - только игра

И небожественность скрипа пера!.."

Идея возвращения человека к жизни и критика христианства

О своей жизни третьего периода Ницше писал так: это ужасное время "вдоволь дало мне отведать, что значит быть в такой степени одиноким, уединенным: что значит одиночество страдающего, который лишен всякого средства хотя бы сопротивляться, хотя бы "защитить" себя" [1; Т.2,824]. Можно ли найти другое окружение, чтобы почувствовать себя человеком?

Ницше теоретически описал общество, в котором была полнота жизни, общество, в котором господствовал "дух Диониса". И такое общество имело место в человеческой истории. Оно не было продуктом воображения и голой теории. Но почему человек все дальше уходит от настоящей жизни? От идеи настоящего общества?

Ницше выявляет источник ложного движения общества: это - разум и формы воплощения разума, наука и мораль. Осталось найти механизмы возвращения человека из мира морально-оптической иллюзии в лоно естества. С нахождением средств и пути движения к истинному миру начинается вершина человечества INCIPIT ZARATHUSTRA.

В истории человечества, считает Ницше, можно написать отдельно историю чувств, или страстей, которая имеет три периода.

В первый период чувства играют роковую роль, им приписывается вся глупость человеческого рода, на них списывают все грехи и огрехи, они камнем висят на человеке, увлекая его вниз. Мораль тех времен гласила: "Страсти следует искоренять". Со страстями боролись страстно, с чувством. Но подрубать корни страстей, значит, по Ницше, подрубать корни самой Жизни.

Во второй период - расцвета христианства, чувства и страсти соединяются брачными узами с духом, чувства одухотворяются. Чувства и страсти являются предметом "обожания" разума, разуму просто нечего больше делать, как воспитывать чувства. Разум стал учителем чувств и в ответе за чувства, получив от бога соответствующий наказ: разрешить чувствам любить бога и душевный покой, который придет в другой жизни.

Третий период - эпоха Ренессанса, когда Лютер напал на христианскую мораль, требуя переоценки христианских ценностей, чтобы возвести на трон более благородные ценности - желания и глубокие потребности. Лютер ввязался в войну с христианством "в собственном гнезде", т.е. изнутри, и никогда нападение на христианство не было столь основательно, прямо и строго. Словами и делами Лютера говорила сама жизнь. Но, негодует Ницше, принцип "напрасно" было всегда делом немцев: Лютер снова восстановил церковь, а явление Ренессанса осталось без смысла, т.е. напрасным делом. Поскольку именно немцы виноваты в отсутствии жизни, Ницше принимает вызов, сделанный самой историей.

Христианство имеет несколько смертных грехов. Во-первых, утверждением, что тело является гробницей души, христианство,- пишет в заключении "Антихриста" Ницше,- показало себя как "высшее из всех мыслимых извращений... Христианская церковь ничего не оставила не тронутым в своей порче, она обесценила всякую ценность, из всякой истины она сделала ложь, из всего честного - душевную низость... она жила бедствиями, она создавала бедствия, чтобы себя увековечить" [1; Т.2,691-692].

Во-вторых, единственной практикой церкви стал паразитизм, практика, "высасывающая всю кровь, всю любовь, всю надежду на жизнь своим идеалом бледной немочи и "святости". Церковь удаляла все, что шло вразрез с ее пользой, - в этом состоит ее испорченность. Настоящая истина не может приносить пользу, истина не монета, не золотой.

Понятия "долг", "добродетель", "ответственность",- должны быть глубоко личной потребностью, а не безличным требованием. Требование веры и любви это "рецепт идиотизма". Как можно заставить человека работать, думать, верить, любить без соответствующего внутреннего состояния духа? Человек это не "автомат долга".

В-третьих, равенство людей перед богом - "эта фальшь", "этот предлог", "взрывчатое вещество мысли", ставшее принципом упадка,- таков христианский динамит, приведший к революциям. Равенство - противоприродно.

На такой ложной почве, где все естественное объявлялось смертным грехом, христианство придумало заговор против здоровья, красоты, удачливости, смелости, против душевной доброты, против самой жизни. "Инстинкту слабости" искусственно придали видимость силы. Поэтому при чтении Нового Завета, при близости "такой массы нечистоплотности" необходимо, призывает Ницше, надевать перчатки.

Разбирая некоторые изречения евангелистов, давая психологическую оценку им, Ницше заканчивает "Антихриста" следующими словами: "Я называю христианство единым великим проклятием, единой великой внутренней порчей, единым великим инстинктом мести, для которого никакое средство не будет достаточно ядовито, коварно, низко, достаточно мало,- я называю его единым бессмертным, позорным пятном человечества" [1; Т.2,653, 670,692].

ZARATHUSTRA и идея сверхчеловека

Но Ницше не разрушитель, он предлагает новую здоровую мораль, мораль, которая вырастает из жизни и подчинена жизни. Новую мораль сформулирует новый человек - сверхчеловек, и это будет утверждением жизни.

Традиционная мораль, гражданская или религиозная, описывает реальность, которая на деле реальностью не является. Моральной реальности просто нет. Моральную реальность создает конкретный индивид. Вне этого индивида морали не существует. Мораль - это язык знаков, которым описывается реальная жизнь. Но Жизнь есть вечное становление, есть непостижимый поток вещей, который не укладывается в схему кем-то заданной и сформулированной реальности.

В морали всегда закреплялось желание "улучшить" человека: улучшением называлось укрощение человека-зверя, выведение определенной людской породы. Ницше проводит аналогию с "улучшением" (укрощением) зверя в зверинце. Кто поверит, что звери могут измениться "к лучшему"? Зверь может стать слабым, вялым и не таким опасным, главное - использовать депрессивный аффект страха, боли, ударов, голода. Точно так обстоит дело с "улучшением" человека с помощью священника. Зверь может стать менее опасным, если его сделать больным. Церковь это поняла и погубила человека, она погасила индивидуальное в человеке, подчинила отдельного человека прагматическим установкам рода.

Ницше принимает метод Шопенгауэра и, соединяя индивидуальность человека с его свободой, предлагает иную мораль - мораль Заратустры.

В прошлых формах морали свобода принадлежала богу, который творил все ценности мира. Ницше предлагает убить бога и обрести свободу, т.е. обрести творческий импульс, стать источником и движущей силой процесса становления ценностей. Это будут конкретные ценности конкретного человека, которые появятся в результате осуществления воли к власти, власти над собственной жизнью. Это - высшее проявление морали. Это - лучшая моральная реальность, сродни Дионису.

Формирование каждым человеком индивидуальных ценностей исключает идею равенства: чем сильнее импульс жизни, тем сильнее власть к жизни, тем индивидуальнее человек. И, наоборот, чем слабее воля к жизни, тем сильнее потребность в равенстве.

Когда-то перед богом все были равны, но теперь бог умер. С тех пор, как бог лежит в могиле, вы впервые воскресли,- так говорил Заратустра. Главный вопрос завтрашнего дня - не как сохраниться человеку, а как превзойти человека. Это становится возможным как только человек устанавливает отношения с самим собой, со своей волей, со своей властью к жизни.

Образ сверхчеловека остался у Ницше неопределенным до конца, а потому каждый может продлить диалог с Ницше и предложить свой вариант прочтения работ немецкого безумца - таково требование самого Ницше.

Литература для самостоятельной работы

1. Ницше Ф. Сочинения в двух томах. -М.: Мысль,1990.

2. Ницше Ф. Стихотворения. Философская проза. СПб.:"Художественная литература", 1993.

3. Ницше Ф. Утренняя заря. Мысли о моральных предрассудках.- Свердловск: Изд-во "Воля", 1991.

4. Ницше Ф. Антихристианин. Опыт критики христианства // Сумерки богов.-М.:Мысль, 1989.

5. Философский энциклопедический словарь.- М.:Советская энциклопедия, 1983.- С.437.

6. Современная западная философия. Словарь.- М.: ИПЛ, 1991.- С.211-214.

7. Шестов Л. Добро в учении гр. Толстого и Ф.Нитше // Вопросы философии, 1990.- ? 7. С.59

8. Шестов Л.

9. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней.Т.4. От романтизма до наших дней.- СПб.:Петрополис, 1997.- С.265-277.

Вопросы для самопроверки знаний

1. В чем состоит иррационализм философии Ф. Ницше?

2. В чем состоит влияние философии А.Шопенгауэра на философию Ф.Ницше?

3. В чем состоит различие философии Ф.Ницше и философии А.Шопенгауэра?

4. Какие положения философии Ф.Ницше актуальны для современной философии?

5. В чем состоят слабости философской концепции Ф.Ницше?

6. Какие положения философии Ф.Ницше требуют дальнейшего развития и аргументации?

ФИЛОСОФИЯ ВИЛЬГЕЛЬМА ДИЛЬТЕЯ

(1833-1911)

Проблемное поле исследований и методология "описательной психологии"

В.Дильтей вошел в историю философии не только как последователь направления "философия жизни", но главным образом, как яркий представитель неокантианства и основоположник описательной (понимающей) психологии (1894 год), внеся существенный вклад в формирование исторического направления методологии науки.

Развитие душевной жизни каждого человека, по Дильтею, имеет универсальный общечеловеческий - характер и испытывает воздействие трех классов условий: состояния и развития тела, влияния окружающей "физической" среды и влияния окружающего духовного мира. Это значит, что можно "нарисовать картины возрастов жизни, в связи которых состояло это развитие, и совершить анализ различных возрастов по факторам, их обусловливающим. Детство, когда из структуры душевной жизни может быть выведена игра, как необходимое проявление жизни. Утренняя заря, когда выси и дали еще окутаны дымкой", когда все кажется независимым и бесконечным, свежим и подвижным, когда все еще впереди. И, наконец, в старческом возрасте душевный облик властно господствует в то время, как тело становится немощным: появляется "наджизненное настроение", где выражено господство души над духом, где проявляется душевная мощь физически слабого человека [1; 137].

Возрастные приобретения души развитого человека содержат, наряду со свойственными чертами пола, расы, нации, сословия, индивидуальности,однотипные связи, единообразно повторяющиеся во всех индивидах. Другими словами, в истории развития душевной жизни содержатся правила, по которым осуществляется формирование и развитие индивидов и индивидуальностей. Расы, нации, общественные классы, профессиональные организации и союзы, считает Дильтей, осуществляют добавочную надстройку над "единообразной человеческой природой".

В подходе к исследованию "единообразной человеческой природы" Дильтей намечает принципиальные различия между традиционной объяснительной психологией и его собственной - описательной. Описательная психология должна исследовать особенности человеческой природы сквозь призму индивидуальных особенностей человека, в то время как объяснительная психология имеет предметом человеческую природу вообще, без обращения к жизни человека, без понимания связей индивидуального и всеобщего. "Великая задача" описательной психологии состоит в том, чтобы "перекинуть мост" от объяснения природы человека к описанию истории человека, его индивидуальной, т.е. душевной жизни.

Такова главная задача и, чтобы ее решить, Дильтей выдвигает новые требования к познавательным процессам, а именно:

1. направить исследовательскую деятельность на анализ индивидуальных особенностей душевной жизни людей,- предмет описательной психологии;

2. ввести "изучение общественных продуктов" как средства получения полного и достоверного знания о душевной жизни;,

3. с этой целью изменить научный инструментарий: в процессе познания души человека ведущим сделать эксперимент, а прежние средства познания человека рассматривать исключительно как вспомогательные.

Дильтей, выступая с критикой ассоциативной психологии, психологического материализма, концепций Гербарта, Спенсера, Тэна, обвиняет представителей указанных точек зрения на человека в том, что они устанавливают систему причинной связи душевного мира человека точно так, как устанавливает систему причинной связи телесного мира экспериментальная физика и химия. С другой стороны, Дильтей стремиться отмежеваться от объяснительной "метафизической" психологии, которая объясняла феномен жизни человека как непосредственное переживание.

Дильтей следующим образом обосновывает необходимость "описательной психологии". С одной стороны, прежняя объяснительная психология, пишет Дильтей, имеет большое количество не всегда оправданных допущений: вся психическая действительность объясняется как факт внутреннего опыта, а причинная связь душевных процессов рассматривается как совокупность ассоциаций. Таким образом, психические процессы поменяются гипотетической конструкцией. Объяснительная психология, выросшая на противопоставлении восприятия и воспоминания, не охватывает все психические процессы, не анализирует "всю полноту человеческой природы". Психология, ранее находившаяся в "расчлененном" состоянии, должна стать "психологической систематикой". Поэтому предметом описательной психологии является "вся ценность душевной жизни", причем как с точки зрения формы, так содержания. [1, 34]. С другой стороны, науки о духе нуждаются в прочно обоснованной и достоверной психологии, которая сделает анализ душевной связи индивидов во всей общественной и исторической действительности - хозяйстве, праве, религии, искусстве. Анализ целостной душевной связи не должен быть искалечен односторонностью, не должен быть расчленен на неестественные составляющие. Именно такой анализ предлагает осуществить Дильтей в своей описательной психологии.

Учение о сознании

Дильтей исходит из предположения, что возможно принципиальное восприятие внутренней жизни человека уже потому, что каждый человек знает собственные душевные состояния: чувство удовольствия, волевой импульс, мыслительный акт и другие. Причем, утверждает Дильтей, "никто не подвержен опасности смешать их между собой". Из существования такого знания Дильтей делает заключение о его возможности. Можно поэтому заключить, что в этом исходном аспекте своей философии Дильтей придерживается индуктивно-эмпирического характера аргументации, что повлияет на философскую концепцию Дильтея в целом.

Если внешнее восприятие покоится на различении воспринимающего субъекта и предмета, то внутреннее восприятие "есть не что иное, как именно внутреннее сознание какого-либо состояния или процесса" [1; 95]. "Подобно тому, как везде следует избегать смешения предпосылок познания природы с предпосылками постижения фактов духовной жизни, так и здесь мы должны остерегаться перенесения того, что имеет место при наблюдении внешних предметов, на внимательное постижение внутренних состояний" [1; 96].

Итак, существует возможность постижения внутренних состояний сознания, но это постижение затрудняется непостоянством всего психического, поскольку психическое всегда есть процесс, движение, изменение. В смене этих процессов содержится лишь то, что составляет форму нашей сознательной жизни - отношение между "я" и предметным миром.

Дильтей предлагает субстанциональное, аналогично Декарту, понимание жизни, сознания, "я": если во мне связаны все процессы, тогда "я" не могу быть процессом; следовательно, "я", т.е. мое сознание, не преходяще, а пребывающе. Но субстанциональное понимание сознание Дильтея обладает одной особенностью, а именно, содержанием сознания является "отношение мира и "я", т.е. мира и сознающего этот мир человека. Окружающий человека мир существовал до человека, будет существовать после человека. Окружающий человека мир является противоположностью "я", и сознание, противостоя этому миру, отражает его. Поэтому, считает Дильтей, содержание сознания, по характеру, не будет ничем отличаться от самого отражаемого предмета, а поэтому "сознание этого мира - не процессы и не агрегаты процессов". К процессам может быть отнесено все то, что лежит за границами сознания "отношения мира и "я" [1; 102].

Уже в предыдущих двух абзацах можно обнаружить двойственную позицию Дильтея относительно понимания сознания: с одной стороны, рассмотрения сознания "как психического" - результат увлеченности психологией, с другой,- критики психологизма, в соответствии с которой сознание определяется Дильтеем как "не процесс", а как "status conscientiae", "душевное состояние", "пребывающая жизнь" в состоянии цельности.

Место психического в теории познания

В классической античной и ново-европейской философии психический аспект познавательной деятельности и знания повсеместно соотносился с субъективным началом и, как таковая, психика рассматривалась сопричастной области случайного, отрицательно значимого содержания знания. Психологическая сторона деятельности и знания подлежала обязательному преодолению в процессе движения к истине. Кульминационный момент в понимании психического как сугубо негативного содержания, мешающего, а потому недостойного аспекта познания, ярко выражен в системе Гегеля. Термин "психологизм" становится чуть ли не бранным словом для уважающего себя философа.

Представители "философии жизни", к которым непосредственно примыкает Дильтей, взяли на себя историческую миссию вернуть субъекту его исконное личностно-психологическое, "субъективное начало". Большую работу по введению личностно-психологического начала в онтологию, в структуру бытия, внесли Ф.М.Достоевский, С.Кьеркегор, Ф.Ницше.

Дильтей продолжает эту традицию и, в свою очередь, психическое начало вводит в теорию познания, но закрепив за психическим характер человечески-общезначимого, придав психическому статус положительно нагруженной познавательной ценности.

Жизнь любого человека "содержит в себе постоянные связи, единообразно повторяющиеся во всех человеческих индивидах. Наряду с такими, которые свойственны одному какому-либо полу, расе, нации, сословию и т.д., наконец, отдельному индивиду. Так как у всех людей один и тот же внешний мир, то они и создают себе одну и ту же систему чисел, те же пространственные отношения, те же грамматические и логические соотношения. Так как люди живут в условиях соответствия между этим внешним миром и общей им всем структурной связью души, то отсюда возникают одинаковые формы предпочтения и выбора, одинаковые соотношения между целями и средствами, известные единообразные соотношения между ценностями, известные единообразные черты жизненного идеала" [1, 137-138], указывающие на "факты родства". Существование такого родства людей между собой, выражающее общее состояние душевной жизни человечества, воплощенное в культурных системах, и является предметом психологической науки.

Однотипность жизненного уклада, исходных и фундаментальных целей, желаний, стремлений, идеалов всех людей, уходит корнями в душевную жизнь - основание всякой индивидуальности [1, 138].

Понятие жизненной единицы

В своих работах Дильтей стремиться обосновать, что "психологическое" является "сквозным" для всего процесса развития мышления и познания, что психическое не только ценностно нагружено, но нагружено положительно, и не только в бытийном плане, но и в познавательной сфере. Негативное отношение к психологизму в прежние времена объясняется Дильтеем как неправомерное сужение термина, закрепленное предшествующей традицией. Невозможно полностью устранить "психологическое", не уничтожив самого носителя бытия и познания.

Дильтей прав, что каждая философская система должна четко установить границы определения термина "психическое", "психологическое", проанализировать различные промежуточные уровни интенсивности "психического" и "психологического", сформулировать свой инвариант "относительного" психологизма.

Дильтей прав и в том, что рассматривает психическое как всеобщее начало развития мышления и познания, тем самым поставив проблему разведения ранее отождествлявшихся понятий "субъективное" и "психологическое". В языке, мифах, литературе и искусстве, во всем, чего касалась рука человека "мы видим перед собою как бы объективированную психическую жизнь: продукты действующих сил психического порядка, прочные образования, построенные из психических составных частей и по их законам" [1; 99]. Воспоминания, представления, фантазии, понятия, мотивы, выбор, целесообразные действия, все это сконцентрировано, по Дильтею, в душевной жизни, все это координируется душой человека - "жизненной единицей". Эта жизненная единица есть целое и есть жизнь.

Учение о целесообразности

Все психические процессы невероятно сложным образом связаны в действительной жизни и Дильтей пытается выяснить природу этих связей. "Пучок побуждений и чувств есть центр нашей душевной структуры", из которого рождается целый поток различных душевных состояний: боль, страх, гнев, тоска, жизненный подъем и прочее [1; 109]. Переливы душевных состояний из одного в другое относятся к области внутреннего опыта. Именно они, переливы, носят имя "структурной связи" и переживаются отдельным индивидом.