Выбирая тебя

Глава 2

Я попыталась вытянуть из земли камень, притаившийся в высокой траве нашего заднего двора. Он поддался, и я упала назад, приземлившись прямо на попу. Бен засмеялся, но мне было все равно.

Я наклонилась над маленькой выемкой, которую оставил после себя камень, и самодовольно ухмыльнулась.

– Тут еще три. Я выигрываю.

– Неправда. Может, ты и нашла нескольких червяков на своем заднем дворе, но я принес из дома целое ведро.

Бен опустился на колени рядом со мной и осторожно положил червяков в пластиковый контейнер, который дала ему тетя Лайла.

Я звала ее тетей Лайлой, хотя она и не приходилась мне настоящей тетей. Она была лучшей подругой моей мамы, и мне казалось странным называть ее миссис Коллинз. По крайней мере, так считала моя мама.

Бен пробил дырки в крышке контейнера, чтобы червяки могли дышать. Мы уже собрали достаточно, и теперь собирались уговорить дядю Ала взять нас на рыбалку.

Бен плотно закрыл контейнер крышкой, и я взяла его в руки, наблюдая за извивающимися внутри червяками сквозь прозрачный пластик. Мне было противно к ним прикасаться, но я бы никогда не призналась в этом Бену. Не хотелось, чтобы он считал меня малявкой только потому, что мне было пять лет, а ему уже целых шесть.

– Может, нам уже хватит червяков? – Я посмотрела на Бена сквозь пластик и засмеялась над тем, каким большим казалось его лицо.

– Да, пожалуй. Давай покачаемся.

– Наперегонки!

Прижав контейнер к груди, я побежала на другую сторону двора, где папа подвесил между двух деревьев веревочный гамак. Я оказалась возле него раньше Бена, хотя он бегал куда быстрее меня. Поставив контейнер с червяками на землю, я недоверчиво прищурилась.

– Ты мне поддался?

Он плюхнулся на гамак.

– Нет. Я просто не хотел бежать наперегонки.

Я тоже запрыгнула на гамак: под весом наших тел он провис посередине, и я случайно ударила Бена локтем в глаз.

– Ой.

– Прости. Положи голову сюда, а я лягу вот так.

Наконец, мы устроились в гамаке, улегшись головами в разные стороны. Одна нога Бена лежала рядом с моей рукой, а вторую он спустил на землю, чтобы нас раскачивать. Какое-то время мы молча качались в гамаке. На листик за головой Бена села бабочка, и я тихо наблюдала за ней.

– Эй, а я узнал один секрет.

Я привстала на локтях и уставилась на него.

– Какой секрет?

Он подложил одну руку под голову и посмотрел на небо.

– Не знаю, могу ли тебе об этом рассказать.

Я пихнула его в плечо голой пяткой.

– Мы же лучшие друзья. Ты должен мне сказать.

– Ладно, но пообещай никому об этом не рассказывать.

Я провела две невидимые линии на груди.

– Клянусь жизнью.

Он оглядел задний двор, как будто хотел убедиться, что мы одни.

– Мы с мамой и папой поедем в Диснейленд на целую неделю. Думаю, они хотели устроить мне сюрприз, но я случайно подслушал их разговор.

Диснейленд. Черт. Я всегда хотела туда поехать. У меня свело желудок. Я должна была порадоваться за Бена, но мне тоже очень хотелось в Диснейленд.

– Ты мне не веришь, – обиженно сказал он.

– Нет, я тебе верю. Это очень круто.

– Может, ты тоже поедешь? Спроси у своих родителей.

Я опустила голову и уставилась на свои руки.

– Мы не сможем. Папе приходится работать все лето, потому что приезжает много богатых туристов, – я повторила то, что постоянно слышала от отца.

– Тогда я тебе что-нибудь привезу.

– Правда?

Он кивнул.

– Было бы здорово.

Он и правда был лучшим другом на свете.

– У меня тоже есть секрет, но пообещай никому не говорить.

Бен провел пальцем по груди.

– Обещаю.

– У моей мамы будет ребенок. Скоро у меня появится брат или сестра.

Бен поднялся.

– Эй, да это намного круче, чем поездка в Диснейленд. Я всегда хотел брата или сестру.

Но это не было круче, чем поездка в Диснейленд. После рождения ребенка все изменится. Ребята из школы все мне объяснили. У мамы с папой больше не будет на меня времени, ведь им придется заботиться о ребенке, который будет только плакать, какать и есть. У меня защипало в глазах, и я отвернулась. Бен не должен был увидеть, что я плачу.

Конечно, он все равно увидел.

– Что такое?

Я вытерла слезы тыльной стороной руки.

– Вдруг я стану им не нужна? Они выберут нового ребенка, а про меня забудут.

– Это просто глупо. Я уверен, что тебя они будут любить больше. Ты же появилась у них первой.

– А что, если нет?

Бен взял меня за мизинец и скрестил его со своим. Наши глаза встретились: мои были голубыми, но его радужка была даже темнее земли, в которой мы только что копались.

– Я всегда буду выбирать тебя, что бы ни случилось. Обещаю.

Эти слова волшебным образом заставили все мои страхи исчезнуть.

Я перестала играть на гармошке, но продолжала сидеть с закрытыми глазами, пытаясь ухватиться за ощущение присутствия Бена: только он мог разглядеть во мне крошечные осколки света, тускло мерцающие в темноте страхов и сомнений.

На мое лицо упали холодные капли воды.

Что это, черт возьми, такое? Я резко открыла глаза.

Наклонившись надо мной, в темноте стоял парень в мокром гидрокостюме, плотно облегающем его стройное тело, а рядом с ним, на песке, лежал каяк. Судя по всему, он был моим ровесником, может, немного старше. Мокрые волосы ниспадали ему на лицо, и он откинул их, снова обдав меня ледяными брызгами.

– Когда я увидел твой фонарь и услышал эту ужасную музыку, то первым делом подумал, что этот проклятый каяк меня все-таки убил, – он говорил немного в нос, и его акцент совсем не был похож на провинциальный выговор жителей Внешних Отмелей. – А тут ты, вся такая горячая, что я сразу понял: права была мама, когда говорила, что я попаду прямиком в ад.

Я моргнула. Этот парень просто не мог быть реальным.

Он протянул руку, и на меня снова попала вода. Его длинные пальцы выглядели достаточно реально.

– Я – Уайт Квинн.

Уайт? Такое имя больше подходило для ковбоя из какого-нибудь старого вестерна.

Я не шелохнулась, и, пожав плечами, он опустил руку.

– У нас в Техасе, когда представляешься новому человеку, принято пожимать друг другу руки. Здесь, должно быть, какие-то другие правила приличия.

Над его головой практически высветилась яркая неоновая вывеска с надписью «сарказм».

Я тяжело сглотнула.

– Я – Мередит. Мередит Холл.

– А, так она все-таки умеет говорить, – он плюхнулся на край моего пледа. – Не хочу прозвучать драматично, но ты только что спасла мне жизнь, Мередит.

– Мер, – я подтянула колени к груди.

Он повернулся вполоборота и посмотрел на меня.

– Что?

– Я предпочитаю, чтобы меня звали Мер.

– Мер? Как «море» по-французски? Очень подходящее имя, учитывая обстоятельства.

У него было худое лицо с острыми скулами, а глаза были светлыми, но я никак не могла определить их цвет во флуоресцентном свете фонаря. Мне показалось, что они были зелеными. Его волосы насквозь промокли и прилипли к голове. Наверное, мне следовало бы испугаться, но он не выглядел как убийца с топором. Скорее, как целая тонна нахального высокомерия.

Я собралась с мыслями. Все это время я просто сидела, как истукан, позволяя ему заговаривать мне зубы.

– И каким это образом я спасла тебе жизнь?

Он пнул ногой свой каяк.

– Я решил покататься на этом смертоносном устройстве, но когда стемнело, я понял, что потерялся и вся береговая линия выглядит одинаково. Я никак не мог найти место, где припарковал свою машину. Так что я просто плавал туда-сюда, отмораживая себе задницу в поисках каких-нибудь признаков жизни. И тут, о чудо, я увидел свет твоего фонаря и услышал, как ты играешь на губной гармошке. Сначала я решил, что снова оказался в Техасе, но твоя игра больше напоминала предсмертный визг раненой кошки, так что я подумал, что, скорее всего, уже умер.

Я подняла бровь и убрала губную гармошку в рюкзак. Бен был прав: мне стоило бы проехаться по ней на скутере.

– Какая-то чересчур драматичная история, тебе не кажется?

Он пожал плечами и ухмыльнулся.

– Может быть, но история-то неплохая, правда? Теперь я годами смогу рассказывать, как меня чуть не поглотил жестокий океан, но девушка с фиолетовыми волосами и сомнительными музыкальными способностями вырвала меня из холодных лап смерти. В смысле, я бы такое специально не придумал, даже если бы постарался.

Удивительно, как под весом его самоуверенности каяк сразу не пошел на дно. Я поднялась на ноги.

– Погоди… – он поднял голову и посмотрел на меня. – Что я такого сказал?

– Если ты сам не понял, то и смысла объяснять нет, – я наклонилась и потянула за плед, но не смогла выдернуть его из-под своего навязчивого собеседника. – Свали.

Он приподнялся, и я вытянула из-под него плед.

– Похоже, мы не с того начали. Как говорится, прежде чем попытаться оседлать лошадь, нужно дать ей узнать тебя получше. Наверное, я слишком поторопился.

От его слов у меня просто отвисла челюсть.

– Я – не лошадь, и ты не будешь меня… седлать.

– Вау, – тихо присвистнул он. – Не надо так злиться. Это ты отказалась пожать руки, к тому же в Техасе очень ценят лошадей. Ты должна быть польщена.

Я запрокинула голову и посмотрела на звезды. Если это была какая-то шутка, то у вселенной просто отстойное чувство юмора. Я уже открыла рот, чтобы сказать ему, куда он может засунуть свои лошадиные комплименты, но тут он снова заговорил:

– Видишь ли, я вроде как застрял здесь, и мне нужна помощь. И, хотя мне не хочется этого делать, потому что я чувствую себя оскорбленной стороной, я прошу прощения за то, что я сказал или сделал не так.

Это было самое неопределенное и вывернутое наизнанку извинение, что я когда-либо слышала, но в его голосе слышалось отчаяние, заставившее меня остановиться и еще раз взглянуть на него. Все его тело тряслось, словно одно из тех массажных кресел, что стоят в торговых центрах, и в свете фонаря его кожа казалось практически серой, а губы отливали синевой. Я сжала губы и проглотила все язвительные комментарии, рвущиеся наружу.

– Вот, – я набросила плед ему на плечи, и он вцепился в него, глубоко вздохнув, но не переставая стучать зубами.

Парень закрыл глаза, и я замешкалась, мысленно ругая себя за нерешительность. Что теперь? Я и так знала ответ на этот вопрос. Мои родители хорошо меня воспитали. Может, этот юноша и был высокомерным придурком, но ему нужна помощь. Я оглядела пустой пляж и, к своему собственному удивлению, испытала облегчение от того, что Бен уже ушел.

– Ты согреешься гораздо быстрее, если снимешь гидрокостюм и накроешься пледом.

– Само собой, – он открыл глаза, и, хотя их цвет все еще оставался для меня загадкой, в них читалось странное самодовольство. – У меня есть правило, от которого я никогда не отступаю: если девушка просит раздеться – я подчиняюсь не раздумывая.

– Да ну? – Я поковыряла песок носком ботинка. – Я, вообще-то, пытаюсь помочь.

– Я же шучу. Ты что, потеряла свое чувство юмора вместе со способностью играть на губной гармошке?

Он вопросительно поднял бровь, и я с трудом сдержала усмешку. Его слова могли бы показаться обидными, но то, что он вообще находил силы на эти нелепые подколы, странным образом вызывало у меня уважение. И все-таки я не была обязана стоять столбом и выслушивать от него оскорбления.

– Раздевайся, не раздевайся, замерзни до смерти – мне плевать. С меня хватит, – я наклонилась за рюкзаком.

– Подожди. Не уходи. Я не всегда такой раздражающий, это все от холода. Пожалуйста, останься.

Это «пожалуйста» прозвучало совершенно искренне, и я медленно выдохнула.

– Так и быть. Я подожду.

Он отпустил края пледа и расстегнул неопреновый ремешок на молнии гидрокостюма. Затем, потянул за молнию, но она не поддалась. Я переминалась с ноги на ногу. Он снова потянул за молнию, раздраженно пробормотал что-то себе под нос и бросил на меня нетерпеливый взгляд.

– Я знаю, что уже порядком тебе надоел, но…

Я вздохнула и опустилась на одно колено. Пришлось дернуть за молнию несколько раз, прежде чем она поддалась и расстегнулась, обнажая его бледную спину и плечи.

– Спасибо.

Я ожидала увидеть на его лице саркастичную ухмылку, но, к моему удивлению, оно выражало только неподдельную благодарность.

– Ага. Всегда пожалуйста.

Уайт высвободился из верхней части гидрокостюма, и, хотя я старалась не смотреть, было сложно не заметить, как с движением под его кожей перекатываются и напрягаются мышцы. Он не был большим и крепким, как Бен, но на его теле не было ни грамма жира. Я могла бы пересчитать кубики на его животе. Не то чтобы мне хотелось это делать. Я отвернулась и вытерла ладони о бедра, почувствовав укол совести, но быстро отмахнулась от этого ощущения. Просто заметила очевидную вещь – это же не преступление. Кроме того, этот парень отличался невероятно отталкивающим поведением.

По пляжу прошелся сильный порыв ветра, и Уайт прикрыл глаза рукой, пытаясь защитить их от песка.

– Боже мой, мне кажется, я еще ни разу в жизни так не замерзал.

– Тебе повезло, что у тебя нет гипотермии.

Он обернул плед вокруг верхней части своего тела и, пошатываясь, поднялся на ноги.

– Может, и есть. Я никак не могу перестать стучать зубами, – он поднял бровь. – Разве при гипотермии не нужно согреваться друг о друга?

Я покачала головой.

– Я смотрю, ты все никак не уймешься?

Он одарил меня не-такой-уж-невинной улыбкой.

Порывшись в рюкзаке, я достала свою любимую черную вязаную шапку, которую когда-то конфисковала у Бена во время посиделок на пляже. Сперва он был недоволен, но после того как я ее надела, сказал, что на мне она смотрится куда лучше, чем на нем. Мы начали целоваться, и он так и не попросил вернуть ему шапку.

– Держи. Можешь надеть шапку, но имей в виду, что я не отдаю ее тебе насовсем.

Я быстро натянула шапку ему на голову, чтобы не успеть передумать. Он был всего на полголовы выше меня, так что мне не пришлось вставать на цыпочки, как в случае с Беном.

Он натянул шапку до ушей и еще глубже закутался в плед: теперь бледная луна освещала только его лицо.

Мы еще немного постояли в полной тишине, и постепенно его перестало трясти. Глядя на меня, он усмехнулся, и я вдруг поняла, что он привык с легкостью очаровывать окружающих.

– Ты уже спасла мне жизнь, но могу ли я осмелиться на еще одну просьбу? Может, ты подвезешь меня до моей машины или хотя бы до каких-нибудь признаков цивилизации? Я полагаю, у тебя есть какой-то транспорт.

Я подняла свой фонарь между нами, и он снова улыбнулся, показав ровные белые зубы.

– Я не могу оставить тебя здесь, потому что ты замерзнешь до смерти. Похоже, у меня нет выбора, – сказала я, поджав губы.

Он выдержал мой недовольный взгляд, не отводя глаз.

– Вот видишь… ты уже начинаешь ко мне привыкать. А что насчет этого? – он снова пнул свой каяк.

– Я довезу тебя до машины, и ты сможешь за ним вернуться. Я уверена, что за это время с ним ничего не случится.

– Даже если его здесь уже не будет, мне все равно. Это оказалось не так весело, как я думал. К тому же, он, похоже, протекает.

– Звучит так, словно это не твой каяк.

Я развернулась на пятках и направилась к тропе. Он быстро поравнялся со мной и пошел рядом, не отставая.

– Он достался мне вместе с домом. Я нашел его в сарае для инструментов.

Я резко затормозила.

– Ты здесь живешь?

Он тоже остановился, кутаясь в плед, и озадаченно склонил голову набок.

– Не совсем. Я живу на Окракоке. Вот только никто не предупреждал меня, что здесь будет так чертовски холодно.

Мой разум пытался осознать его слова. Этот самоуверенный и высокомерный незнакомец, который сравнил меня с лошадью, был моим соседом. Неважно, где именно находился его дом: Окракок был таким маленьким островком, что всем приходилось жить близко друг к другу.

Я заставила себя выйти из оцепенения, потому что больше нельзя было терять здесь время.

– Можешь стоять здесь и рассуждать о погоде, сколько влезет, но мне нужно успеть на паром. Если ты идешь со мной, то пошевеливайся.

Судя по всему, мой резкий тон ничуть его не задел.

– А ты всегда вот так людьми командуешь?

– Не знаю. Обычно я не тусуюсь с теми, кому хватает ума устраивать ночные заплывы на каяке.

– Ауч. Да ты за словом в карман не лезешь, милая.

– Милая? Серьезно? – я изобразила театральное возмущение. Здесь, в Каролине, обычно говорили «сладкая» или «дорогуша», но из уст Уайта это прозвучало странно и непривычно. – И что, техасские девушки на это ведутся?

Он ухмыльнулся, словно акула в аквариуме, полном рыбы.

– Еще никто не жаловался.

– Что ж, похоже, у тебя дела идут просто отлично, но на будущее… – я снова начала идти. – Я тебе не «милая».

– Хорошо, я это запомню… на будущее.

Краем глаза я заметила, как он усмехнулся мне в спину. Он смеялся надо мной. Я подняла подбородок повыше и продолжила идти вперед.

– Итак, Мер, что ты вообще тут забыла? Встречалась с кем-то?

– Нет, – я ускорила шаг. – С чего ты взял?

– Не знаю. Может, потому, что ты сидела на пледе посреди ночного пляжа и играла на губной гармошке. Довольно романтичная картина.

Мое сердце забилось быстрее. Никто не должен был знать о нас с Беном, особенно наши родители.

– Не обижайся, но это не твое дело.

– Ауч. Да ты та еще колючка.

Мы прошли по тропинке между дюнами и вышли к дороге.

– Нет, я просто не люблю болтать о своих личных делах, и у меня есть на это полное право.

Я остановилась возле своего скутера, в ожидании очередного остроумного замечания, но, когда я оглянулась, Уайт молча смотрел на меня глазами, полными ужаса.

– Что не так? – Я убрала рюкзак и фонарь в багажный отсек под сиденьем. – Ты никогда не ездил на мотоцикле?

– Милая… в смысле, Мер, это не мотоцикл. Это велосипед с колесом для хомячка вместо двигателя. И я не боюсь ездить на мотоцикле. Я боюсь сидеть сзади, доверив свою жизнь кому-то другому, даже если этот «кто-то» очень симпатичный.

Я натянула шлем и забралась на скутер.

– Во-первых, внешность девушки никак не влияет на ее способность управлять транспортом, – сказала я, заведя мотор. – Во-вторых, я не дам тебе управлять Салли.

– Салли? – воскликнул он, все еще хмурясь.

– Да. Скутер по имени Салли. Можешь поехать со мной или идти до своей машины пешком, но, вообще-то, я собиралась успеть на одиннадцатичасовой паром. Теперь нам повезет, если мы успеем хотя бы к полуночному.

Он пробормотал что-то себе под нос, но все-таки направился к скутеру. Подобрав полы пледа, он закинул ногу на сиденье. Его грудь ударилась о мою спину, а его ноги прижались к моим бедрам. Я отодвинулась как можно дальше, но все еще чувствовала его присутствие: парень был слишком близко для того, чтобы я могла почувствовать себя комфортно.

– Здесь не за что ухватиться, – прокричал он мне в ухо.

Я сжала руль так сильно, что костяшки пальцев побелели.

– Можешь ухватиться за меня.

Его руки обвились вокруг моей талии, а грудь еще плотнее прижалась к моей спине.

Мне показалось, что мой желудок завязался узлом, и я попыталась расслабиться. В том, что Уайт был так близко, не было ничего страшного. Я просто его подвожу. Мне хотелось притвориться, что у меня за спиной сидит Бен, только вот близость Уайта не была похожа на успокаивающее и надежное присутствие Бена. Сосредоточившись на дороге, я поехала обратно к главному шоссе, а затем повернула на север – в противоположную сторону от пристани.

– Откуда ты знаешь, где моя машина? – прокричал Уайт.

Потому что за все эти годы я успела изучить каждый уголок Хаттераса и Окракока вместе с Беном и нашими семьями.

– Просто доверься мне, – крикнула я в ответ.

В свете моих фар мелькала желтая разметка, а дорога казалась заброшенной, потому что никто не ездил здесь так поздно. Холод с легкостью пробирался под мою толстовку. Руки Уайта еще крепче сжали мою талию. Мне не хотелось этого признавать, но с ним мне было не так холодно и одиноко.

В конце концов, я свернула с шоссе и остановилась неподалеку, возле черного пикапа последней модели.

Я заглушила мотор, и меня потрясла внезапная тишина. Только это была не полная тишина: как обычно, где-то вдалеке шумели волны. Кажется, они стали постоянным саундтреком к моей жизни.

Уайт спрыгнул с сиденья, и я уперлась носками ботинок в землю, удерживая скутер между ног.

– Как ты это сделала? Как будто ты знала, где я ее оставил.

Я помахала руками в воздухе.

– Это магия.

– Поверю на слово, – он дернул за край пледа. – Подожди секунду, и я тебе его верну.

Он остановился, чтобы вытащить из-под пикапа ключи, открыл дверь и завел двигатель. Спрятавшись за водительской дверью, он стянул нижнюю часть гидрокостюма, переодевшись в спортивные штаны и свитер. Затем, достал мобильный телефон и нахмурился.

Наконец, выйдя из-за двери, он протянул мне плед.

– Извини, он немного намок.

– Все в порядке, – я свернула плед и убрала его в багажный отсек, стараясь не обращать внимания на то, что теперь он немного пропах океаном и очень сильно – Уайтом. Этот запах напоминал мне свежевыстиранное белье и теплый весенний ветер. – И шапку я тоже забираю.

Его глаза широко распахнулись, а руки потянулись к голове.

– Прости, я совсем забыл, – он стянул шапку и отдал ее мне. – Я понимаю, что уже порядком тебе надоел, но мне понадобится еще одна услуга. Мой телефон разрядился, а мама убьет меня, если я не позвоню.

Я ответила не сразу. Кажется, Уайт был о себе очень высокого мнения, и я даже не подумала, что в его жизни есть что-то настолько обыденное, как родители.

– Да, без проблем.

Я протянула ему телефон и постаралась не подслушивать, но это было сложно, учитывая, что он стоял в двух метрах от меня.

– Эй, мам, это я, – он провел длинными пальцами по все еще влажным волосам. – Все в порядке, просто возникли небольшие трудности, так что я буду поздно.

Какое-то время он слушал, а потом перевел взгляд на меня.

– Прости, что из-за меня у тебя раньше времени появляются седые волосы, но, в конце концов, мне даже повезло, – он засунул руку в карман штанов и выдержал мой неодобрительный взгляд. – Да, видишь ли, меня спасла одна классная девчонка.

Мои щеки вспыхнули румянцем. Неужели он только что сказал это своей матери?

– Ага. Ее зовут Мередит Холл, но она просит называть ее Мер, и, я думаю, она одна из местных жителей, о которых ты постоянно говоришь, – он снова прислушался. – Я не знаю. Сейчас спрошу у нее.

Он убрал телефон от уха и подался в мою сторону.

– Мама спрашивает, сколько тебе лет и в каком ты классе.

Я чуть не фыркнула в ответ. Серьезно?

– Семнадцать. Предвыпускной класс.

По его лицу медленно расплылась довольная улыбка: от такого выражения точно не стоило ожидать ничего хорошего.

– Слышишь, мам? Она ходит в тот же класс. Теперь у меня официально есть друг на острове. Можешь больше не изводить меня по этому поводу.

Он слушал ответ своей матери, пока я пыталась справиться с новым откровением: Уайт будет ходить в мою школу. Кто вообще приходит в новую школу в апреле?

– Буду дома так скоро, как смогу. Да… я тоже тебя люблю.

Он положил трубку и протянул мне телефон. Я таращилась в одну точку, пытаясь отойти от эмоциональной встряски, которую получила благодаря этому звонку.

– Прием? – он помахал рукой у меня перед носом. – Земля вызывает Мер. Что теперь?

– Ты поменял школу в апреле?

Он пожал плечами, но в его взгляде я заметила знакомую вспышку боли. Как не узнать это выражение лица? Я миллион раз видела его в зеркале. Это была уязвимость, которая, как червяк, прокапывала ходы под толстой стеной, что я построила вокруг себя, пробиваясь наружу. На мгновение я испытала сочувствие к этому парню.

– Мама решила, что хочет сменить обстановку. Она всегда хотела открыть кофейню, и ей очень нравятся Внешние Отмели. Она приезжала сюда на каникулы, когда была еще ребенком. Чтобы кафе принесло какую-то прибыль, нужно было открыться до того, как начнется туристический сезон. И вот мы здесь.

Он не упомянул отца, и я не стала спрашивать.

– Но как ты справишься с уроками и экзаменами?

Он поежился: несмотря на свитер, ему все еще было холодно.

– Я должен был закончить школу в этом году, но пропустил так много занятий, что мне снова придется пойти в выпускной класс. И хотя учебный год уже почти закончился, все решили, что мне стоит походить на уроки вместе с предвыпускным классом до конца семестра, чтобы я подготовился к сентябрю. Все в порядке.

Несмотря на него заверение, я и представить себе не могла, как он себя чувствовал. Каково это – быть оторванным от всего, что тебе знакомо, и начать ходить в новую школу в абсолютно чужом для тебя месте? Я никогда не жила нигде, кроме Окракока.

Я поняла, что мне хочется узнать больше. Почему он пропустил так много уроков?

Он задрожал.

– Я не против подробнее рассказать тебе о своей жизни, но, может, это может подождать, пока мы не окажемся в каком-нибудь теплом месте? Я промерз до костей.

– Прости, – я моргнула, удивившись, что его история отвлекла меня от насущных проблем. – Если хочешь забрать каяк, можешь ехать за мной.

Он кивнул и пошел к своему пикапу. На полпути он остановился и крикнул:

– Эй!

Я обернулась.

– Будь осторожнее со своим скутером.

Мы пересеклись взглядами. Я ожидала увидеть на его лице насмешку или сарказм, но его глаза выражали лишь искреннее волнение. Как будто его действительно беспокоила моя безопасность.