Выбор

Я выбралась

– У Вас есть телефон? – обернулась я к женщине.

Она непонимающе на меня взглянула… Я вытащила свой, показала пальцами перебор кнопок… Нет? Вращение диска… Нет? Поднесла руку к уху… Опять не поняла.

– Ти кува? – женщина показала рукой на рот.

Я увлеченно закивала. Это я понимаю. Есть хотелось ужасно. Она проводила меня на кухню (по крайней мере, я думаю, что эту комнату можно было так назвать). Поставила передо мной плоское блюдо с множеством маленьких тарталеток. Я кивнула с благодарностью. Сейчас мне не до того, чтобы привередничать, съем все… Тарталетки оказались крошечными бутербродами, со вкусом чего-то мясного, хлебного и овощного. Странная приправа будоражила рецепторы. Мне дали запить напитком в мягкой (изгибающейся?) емкости без крышки. Но мой мозг уже настолько отупел, что не воспринимал ничего странного. Ни чудного интерьера дома, ни экзотической внешности приютившей меня женщины, ни яркого необычного наряда на ней (на вид старушке было никак не меньше восьмидесяти).

Глаза стали слипаться. Женщина опять подхватила меня (я в очередной раз поразилась, какие сильные у нее руки, совершенно не старческие) и повела в какую-то комнату. Уже сквозь сон чувствовала, как меня раздевают, обрызгивают чем-то свежим и прохладным, обдувают (ветром?)… И я провалилась в сон.

Утро не добавило ясности. Айфон умер, часы показывали странное время – десять минут шестого… На вечер не похоже… Утра? Солнце сияло почти в зените… «Понятно, – вздохнула я, – часы тоже на свалку». Я находилась в постели совершенно раздетая, на краю кровати лежало что-то типа тонкого длинного балахона, опять яркой хипповой расцветки. «Что ж, – мысленно решила я, вставая и одеваясь, – пора разобраться во всей этой кутерьме». Сейчас, выспавшись, на ясную голову, я вспомнила все – и странный лес, и теплые деревья, и сияющие листья, и экзотическую внешность мужчин, женщины, что приютила меня… И иностранный язык, даже близко не похожий на распространенные языки Земли. Я старалась не паниковать, но получалось плохо. Сердце колотилось, внутри все мелко дрожало. Я балансировала на грани паники, боялась себе признаться и не озвучивать даже мысленно окончательный вердикт – где я оказалась.

Старушка уже поджидала меня в гостиной (прихожей?)

– Ти мроир зак? – ласково улыбнулась мне.

Я перевела, как: «Ты хорошо спала?» и с (почти) искренней улыбкой кивнула и сказала: «Да, спасибо». Меня повели завтракать. Я осматривалась и тихонько сходила с ума, погружаясь в отчаяние. Это не мой мир. Это не Москва, не Россия, и не даже не Земля… Все было другое. Чужое. Нет, даже не так. Чуждое, инородное. Испугало даже то, как женщина послала по воздуху в моем направлении тарелку с подобными вчерашним бутербродами. Я отшатнулась, но тарелка, пролетев по дуге около двух метров, четко приземлилась на стол передо мной.

После завтрака женщина повела меня за руку в другую комнату, усадила в кресло, села напротив и начала говорить. Чем дольше она говорила, тем сильнее и сильнее я впадала в отчаянье. Слезы потекли из глаз.

– Я ничего не понимаю! – всхлипнула я. – Простите, но куда я попала? Где я?! Что происходит?!

Я, уже не сдерживаясь, рыдала. Истерика, которую так тщательно загоняла глубоко внутрь, наконец, выбралась и поглотила меня целиком.

Старушка что-то сказала и погладила меня по руке. Дотронулась до щеки, провела по скуле, очертила контур ушей… Я замерла, как испуганный зверек, и ничего не хотела понимать. Я дико, до ужаса, боялась заметить, что уши у женщины чуть вытянутые и прижаты к черепу, что глаза раскосы (причем не так, как у восточных народностей на моей планете, а красиво загнуты кончиками вверх, словно кошачьи), что брови абсолютно прямые, доходят почти до висков, а из тонких губ выступают небольшие треугольные клыки. Я не хотела впустить это знание внутрь, так как это значило, что я потерялась навсегда. И я в другом мире.

Как и когда это случилось? Когда я упала в яму? Или когда рыдала о предательстве и проклинала свою несправедливую судьбу? Мысли путались, я еще цеплялась за призрачную надежду, что я ударилась головой и брежу. Возможно, сейчас лежу в больнице под капельницей и все происходящее – сон? Но нет. Прошел день, прошел второй, а я так и не «очнулась от бреда».

Несколько дней я рыдала в «своей» комнате. Ничего не ела и не разговаривала с приютившей меня женщиной. Только пила воду из странного сосуда с трубкой, регулярно появляющегося в нише, у двери. Старушка иногда заходила, гладила меня по голове, что-то успокоительно щебетала на своем языке и качала головой. Всепоглощающий страх, дикий, неконтролируемый, охватил меня всю, похоронив под собой слабые остатки разумных мыслей.

Только я вспоминала о папе и маме – слезы градом. Я выла, как раненое животное, проклинала и шашлыки, и Пашку. Прошлась злыми словами по «доброте и участии» друзей и своей собственной дурости. В полнейшем отчаянии я даже молилась, с трудом вспоминая где-то прочитанные мимоходом молитвы. Но, увы, ничего не помогало. Я, как и раньше, просыпалась в светлой, просторной комнате с гладкими теплыми стенами.

Наконец, слезы кончились. Голова гудела и пульсировала от боли. Однажды утром я встала с кровати с твердым решением – если я как-то сюда попала, значит, есть способ отсюда и выбраться. И я его найду! А для этого, как минимум, нужно найти в лесу ту яму, куда я угодила. Сама я это место не обнаружу, значит, мне нужна помощь.

Я вышла из комнаты и пошла искать хозяйку. Домик был небольшим. Одноэтажный коттедж, сложенный из желтого камня, размером на пять комнат, со странной крышей, на которой я заметила чудные приспособления, вроде флюгеров. Я нашла женщину на заднем дворе. Мне показалось, что старушка перебирала плоские, то ли металлические, то ли пластиковые пластины, складывала их рядами в отверстия решетки.

– Простите меня, – старушка обернулась и радостно улыбнулась мне, – научите меня своему языку? Для верности я показала на свой рот и махнула рукой вокруг. Потом ткнула себя в грудь и сказала: – Меня зовут Ульяна, а Вас?

Женщина чуть свела брови вместе и чирикнула:

– Илиана?

– Нет, – усмехнулась я, – Ульяна, можно Уля.

– Илья? – опять повторила она.

Я вздохнула и кивнула. Ладно, пусть будет Илья.

С этого момента я стала сознательно отсчитывать дни пребывания здесь. Женщину звали Вида. И она (бывает же такое!) работала лесником, присматривая за местным лесом.

Только через три недели я начала более-менее объясняться. И первой же просьбой было показать мне лес.

– Я хочу вернуться домой, Вида, – часто говорила я женщине и она понятливо кивала мне, – я обязана найти ту яму, в которую свалилась. Она – переход между мирами.

Вида отвечала, что лес тянется на десятки тысяч улит (один улит приблизительно тысячу шагов, как потом я посчитала), и откуда я пришла – неизвестно. Чтобы обойти его весь, потребуется много месяцев. Я ответила, что готова ждать и буду учиться. На том и порешили.

Виде было сто десять лет (по-здешнему дат). Правда, я пока еще не знала, какому количеству дней на этой планете равняется год, но судя потому, что сутки длятся почти столько же, сколько и на Земле, исчисление должно быть похоже.

Выглядела женщина отлично для своих лет. Была подвижна и энергичная. Тогда, когда она со мной не занималась, устраивала обход близлежащих участков леса (я всегда напрашивалась с ней), отмечала краской (что-то типа большого маркера) старые или больные деревья, они (объясняла мне она) предназначены для рубки. Я тщательно искала знакомую поляну, где я ночевала в первую ночь, или хотя бы пенек, где сидела – тщетно. То ли я была в таком неадеквате, что ничего не запомнила, то ли, когда убегала от мужчин, слишком запутала следы… Но я не унывала. Сколько того леса! Всего-то сотня тысяч квадратных километров!

Кстати, через неделю после моего «выхода в свет» к дому Виды пришел один из тех мужчин, что меня преследовали. Я еще плохо понимала язык, поэтому в разговоре не участвовала. Спрятавшись в доме, с тревогой выглядывала в окно, прислушиваясь к незнакомому чириканью. Вида резко и грубо отвечала мужчине, тот, склонив голову, что-то бубнил, хлопая себя ладонью по груди. После тревожного для меня разговора мужчина, бросив пристальный взгляд на дом, нехотя развернулся и потопал в лес.

Когда женщина вошла в дом, я перепугано спросила, что он хотел? То ли я не поняла, то ли Вида пошутила, но, по-моему, я расслышала: «Тебя». Я еще неуверенно себя чувствовала, периодически впадала в истерику и беспрерывно рыдала, так, что глаза тут же набухли слезами…

Вида ласково погладила меня по щеке.

– Не бойся, – произнесла она, тщательно выговаривая слова, – Бивар ничего тебе не сделает. Он просил иногда приходить в гости. Они не хотели тебя испугать, только познакомиться… И мне показалось, или она добавила слово «Охаживать? Обхаживать или ухаживать?» Я еще плохо знала язык и испугалась.

Меня окружал абсолютно непонятный новый мир, я была оторвана от привычной жизни, от родителей, от друзей. Ощущение потерянности, безысходности, откровенной чужеродности всего, что меня окружает, ужасало. Я впадала в истерику быстро, даже не нужно было серьезного повода. Жутко трусила и пугалась собственной тени. Тем паче незнакомого настойчивого мужчину. Но зато после очередного его прихода, видя мое паникерское состояние, старушка выделила мне из своих запасов темную плотную косынку и показала, как завязывать, чтобы прикрывать уши и часть скул.

– Ты не похожа на нас, – произнесла Вида, – будет лучше, если ты пока будешь прятаться.

Я с радостью согласилась. Прятаться – то основное действие, которое стало для меня актуальным на долгое время. Косынка очень помогла. Впоследствии я стала ее завязывать на манер древнерусских крестьянок. Полностью скрывая лоб, виски, скулы, оставляя открытым маленький треугольник на лице. Тяжелый узел длинных волос, забранных вверх, немного удлинил мой череп, сделав его похожим на местных. Я превратилась в пугливого, робкого мышонка, ходила за Видой, как привязанная, боясь отойти даже на пару шагов. Она стала для меня всем в этом мире – наставницей, подругой, кормилицей, защитницей.

Наши прогулки по лесу частенько превращались в лекции. Я рассказывала о своем мире, она о своем. Сначала меня интересовали теплые деревья и светящиеся листья. Потом, плита без огня, освещение дома без светильников, потом летающие предметы и много другого… Постепенно, день за днем, неделя, за неделей, я начала приобретать необходимые знания…