Фридрих Евсеевич Незнанский Выбор оружия

Вместо пролога «ВАЖНЯК» В ОПАЛЕ

В начале июля 1996 года, вскоре после того, как переизбранный на второй срок Президент России Б. Н. Ельцин был приведен к присяге, в небольшом южнобаварском городке Гармиш-Партенкирхен, расположенном в живописном предгорье Альп и известном тем, что в нем дважды проходили зимние Олимпийские игры, начал свою работу международный симпозиум на тему «Научно-технический прогресс и сфера обитания человека». В работе симпозиума, как явствовало из пресс-релиза, участвовали эксперты из Германии, России, США и Великобритании, основным докладчиком был профессор Мичиганского университета господин Дэвид Н. Биггерс, известный своим активным участием в деятельности движения «Гринпис».

Взгляды Биггерса на проблему были широко известны по его многочисленным выступлениям в мировой печати, сама проблема защиты окружающей среды при всей ее важности также не содержала ничего сенсационного, поэтому внимание прессы к симпозиуму в Гармише было не слишком значительным. В «Мюнхен беобахтер» в разделе хроники появилось всего несколько строк, а в местных гармишских газетах – чуть больше, при этом упор делался не на значительность международного симпозиума, а на те удобства, которые Гармиш-Партенкирхен может предоставить будущим устроителям всевозможных конференций и симпозиумов любого уровня.

На этом интерес прессы к симпозиуму был полностью исчерпан, на что, собственно, его устроители и рассчитывали. Более того, даже если бы кто-нибудь из журналистской братии решил из праздного любопытства поприсутствовать на продолжении симпозиума, ему бы это не удалось: все входы в «Президент-отель», в конференц-зале которого проходили заседания, были надежно блокированы двумя десятками молодых людей. На лацканы их корректных костюмов были прикреплены визитные карточки с названием страны, которую они представляют, и с надписью «Консультант». Они были безукоризненно предупредительны, их пиджаки не топорщились от оружия, но не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы догадаться, что это охрана, причем такого высокого класса, что ей и оружия никакого не нужно, чтобы обеспечить безопасность вверенного ее попечению объекта.

Этим объектом были участники международного симпозиума «Научно-технический прогресс и сфера обитания человека». На самом же деле тема симпозиума звучала иначе: «Актуальные проблемы международного сотрудничества по борьбе с транснациональными мафиозными структурами, терроризмом и организованной преступностью». Целью обсуждения была выработка конкретных рекомендаций по созданию международного центра, который координировал бы действия правоохранительных органов стран-участниц в борьбе с этим новым глобальным злом: сращиванием международных преступных группировок, захватом ими не только подпольных (торговля наркотиками или оружием), но и вполне легальных сфер бизнеса, проникновением мафии и ее агентов влияния не только в экономику, но и в политику.

Делегации США, России, Германии и Англии возглавляли высокопоставленные руководители служб безопасности, в состав делегаций на правах экспертов входили по три-четыре человека от каждой из стран, лучшие из лучших: американские полицейские и агенты ФБР, инспекторы Скотленд-Ярда, германские оперативники, сотрудники ФСБ и Генеральной прокуратуры России. Среди членов российской делегации был и старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре России А. Б. Турецкий.

Секретность, с которой была обставлена подготовка к этому симпозиуму, была столь велика, что лишь руководители делегаций знали, что толчок к этой работе был дан не кем иными, как лично президентами США и России Б. Клинтоном, Б. Ельциным, премьер-министрами Германии и Великобритании Г. Колем и Д. Мейджором, во время конфиденциальной встречи на юбилейной конференции Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке. США, более других обеспокоенные внедрением «русской мафии» в жизнь своей страны, настаивали на ускорении этой работы, российская сторона медлила в ожидании исхода президентских выборов и лишь после победы Б. Ельцина во втором туре дала согласие на встречу в Гармише.

Второй день симпозиума начался с доклада руководителя американской делегации, начальника разведшколы в Вашингтоне Питера Реддвея. Он длился более двух часов и был выслушан участниками симпозиума с напряженным вниманием. Факты, содержащиеся в докладе, были всем слушателям более или менее известны, но вашингтонские аналитики проделали весьма объемную и глубокую работу по их обобщению, выявили связь между событиями в разных местах планеты от Боснии и Герцеговины до Чечни и Таджикистана, от турецкого Курдистана до оккупированной части Палестины и Ливии, в итоге картина угрозы всему цивилизованному миру предстала более чем убедительной. Основная мысль Реддвея заключалась в необходимости сделать борьбу с этой новой и страшной угрозой миру приоритетной для всех правительств. И не только в плане организационном. Не меньшую роль он отводил и человеческому фактору: к этой работе должны быть привлечены самые талантливые, опытные и бесстрашные люди. Питер Реддвей был умелым оратором и позволил себе заключить свой доклад шуткой: «Нам нужны Джеймсы Бонды – и не один, не десять, а столько, сколько сможет дать каждая из стран. Только в этом случае мы можем рассчитывать на успех». Шутка имела успех – по лицам сидящих в конференц-зале пробежали улыбки.

Содоклады других руководителей делегаций дополнили картину, нарисованную Реддвеем, но не прибавили ничего принципиально нового. Обсуждение организационных вопросов и вовсе охладило интерес зала. В начале третьего дня слово для выступления было предоставлено – по его просьбе – члену российской делегации эксперту Турецкому.

Он довольно сносно говорил по-английски, но справедливо решил, что его знания языка, которого вполне хватало для общения с коллегами за стойками уютных баров отеля, все же недостаточно для выступления с трибуны симпозиума и лучше положиться на профессиональных лингвистов, ведущих синхронный перевод всего, что происходило в конференц-зале. Поэтому он говорил по-русски. Тезисы его выступления таковы.

Доклад господина Реддвея и содоклады руководителей делегаций вполне согласуются с задачами, которые от имени Б. Н. Ельцина поставил перед всеми силовыми структурами и правоохранительными органами России секретарь Совета Безопасности Российской Федерации.

Ход обсуждения организационных вопросов свидетельствует о том, что осуществляется попытка создать еще одну международную бюрократическую структуру, которая вместо реальной борьбы с трансконтинентальной мафией и терроризмом будет заниматься вопросами согласования и утряски между ведомствами разных стран. Если же идти по правильному пути, то нужно думать не о новой структуре, а о совершенствовании структур уже действующих – в частности, Интерпола и Европола, которые не справляются или плохо справляются со своими задачами именно в силу бюрократичности их организационных схем.

Господин Реддвей в шутку уподобил сотрудников нашей новой структуры Джеймсу Бонду – конечно, без придуманного романистом Иэном Флемингом права на убийство, действующему в согласии с законами той страны, в которой он в данный момент работает. Вынужден напомнить всем присутствующим, говорил Турецкий, что у легендарного супершпиона Джеймса Бонда всегда было только одно задание: найти и нейтрализовать злоумышленника – как правило, преступника примерно такого же масштаба, с какими придется иметь дело всем нам. По правилам игры, заданным романистом Иэном Ланкастером Флемингом и его киноинтерпретаторами, Джеймсу Бонду не нужно собирать доказательства для суда, выполнять несметное количество процессуальных действий, обязательных для каждого работника правоохранительных органов, ограничивать себя в личной инициативе, когда она требуется обстоятельствами, но расходится с законодательными нормами. И так далее. Каждый из вас может продолжить этот список ограничений. Я согласен с господином Реддвеем: в наших странах при соответствующей работе мы сможем найти и подготовить к активной деятельности десятки Джеймсов Бондов. Но если, как к тому ведет ход суждения, мы поставим их в положение чиновников, эффект от их работы будет минимальным, а если говорить откровенно – просто нулевым.

Из всего вышеизложенного вытекает мое главное предложение: мы должны думать и работать не над созданием еще одной межправительственной структуры, а над созданием совершенно самостоятельной организации, руководитель которой будет подотчетен единственному человеку – Генеральному секретарю ООН или одному из его уполномоченных заместителей. Вопросы финансирования, подбора и подготовки кадров, распределение стратегических, тактических и оперативных заданий должен решать единолично руководитель этой структуры, сотрудникам ее должна быть предоставлена полная свобода действий – опять же, повторил Турецкий, в рамках законов той страны, в которой они вынуждены будут работать. Внедрять своих агентов в мафиозные образования, вести агентурное наблюдение, производить все иные мероприятия, призванные в конечном счете вывести преступников на чистую воду, – все эти вопросы должен решать каждый из наших сотрудников самостоятельно, возможно, согласовывая свои решения с руководителем группы, а иногда и без этого, потому что, как показывает практика, часы, а иногда даже и минуты решают успех всего дела. «И вы все это знаете не хуже меня», – закончил Турецкий свое выступление.

Он вернулся на свое место в четвертом ряду. Рядом с ним сидел руководитель российской делегации, высокий чин из ФСБ. По всему было видно, что он недоволен выступлением соотечественника. Не то чтобы отвернулся, а как-то сжался и отпрянул от него, из чего Турецкий заключил, что его ждут неприятности – и немалые.

«Да и плевать!» – неожиданно разозлившись, подумал он.

Симпозиум был рассчитан на четыре дня, но после выступления Турецкого и выступлений горячо поддержавших его экспертов из Англии, США и Германии Питер Реддвей закрыл конференцию, сославшись на то, что в свете принципиально нового подхода, предложенного господином Турецким, руководителям делегаций необходимо проконсультироваться со своими правительствами.

На следующее утро после возвращения в Москву Турецкий был вызван к Генеральному прокурору России. В его кабинете был и заместитель прокурора по следствию, старый друг и учитель Турецкого Константин Дмитриевич Меркулов. Весь минувший вечер Турецкий пытался найти Меркулова, но безуспешно: Константин Дмитриевич, как сказали его домашние, уехал к кому-то на дачу отмечать юбилей и обещал приехать лишь утром – и сразу на работу. Так что к разговору с генеральным, который – как небезосновательно предполагал Турецкий – будет совсем нелегким, ему пришлось готовиться в одиночку.

За неполный год работы нового генерального прокурора у Турецкого сложились с ним ровные, сугубо деловые отношения. Но сейчас генеральный с трудом сдерживал раздражение. Начал он без предисловий:

– Своим выступлением на симпозиуме в Гармише вы фактически сорвали мероприятие, санкционированное высшими руководителями четырех стран, в том числе и лично Президентом России.

– Вот как? – удивился Турецкий. – Я этого не знал.

– А если бы знали? Придержали бы свой язык?

Турецкий подумал и твердо ответил:

– Нет.

– Ваша безответственность поразительна!

– Вас неправильно информировали, – возразил Турецкий. – Я всего лишь высказал свои соображения о том, что работа симпозиума пошла по принципиально неправильному пути.

– Вы были обязаны согласовать свое выступление с руководителем российской делегации.

– Регламент симпозиума предусматривал свободный обмен мнениями. Я просто воспользовался своим правом.

– Тем не менее после вашего выступления симпозиум был прерван на день раньше намеченного срока.

– Это говорит лишь о том, что мои доводы многим показались убедительными. В том числе и мистеру Реддвею. По его просьбе я изложил тезисы своего выступления письменно. Они были размножены и вручены всем руководителям делегаций.

– Почему я ничего не знаю о ваших тезисах?

– Вопрос не ко мне, – ответил Турецкий. – Но вот они.

Он положил перед генеральным прокурором три машинописные страницы, над которыми просидел почти всю минувшую ночь, стараясь сделать текст как можно более кратким и убедительным. Это была докладная записка, адресованная Президенту России и секретарю Совета Безопасности.

Генеральный прокурор внимательно проглядел и не без иронии поинтересовался:

– Вы уверены, что они будут это читать?

– Не очень на это рассчитываю, – признался Турецкий. – Для меня важно было это написать. Могу только надеяться, что мою докладную записку прочитает кто-нибудь из людей, полномочных принимать ответственные государственные решения.

– До выяснения всех обстоятельств дела я буду вынужден отстранить вас от работы.

– В этом нет необходимости. – Турецкий положил на стол генерального прокурора заявление об увольнении по собственному желанию, загодя приготовленное на случай, если разговор примет именно такой крутой оборот.

Генеральный прокурор нахмурился.

– Вы в самом деле хотите уволиться из прокуратуры?

– Нет. Но этого, как я понимаю, хотите вы.

Генеральный надолго задумался. Наконец сказал:

– Я дам вам знать о своем решении. А сейчас не смею вас больше задерживать.

Турецкий встал.

– Подожди меня в моем кабинете, – обратился к нему Меркулов. Они уже лет пятнадцать, если не больше, были друг с другом на «ты», но сейчас, в напряженной атмосфере кабинета генерального прокурора, нескрываемо дружелюбное меркуловское «подожди» могло означать лишь одно: если для Турецкого этот тяжелый разговор закончен, то для генерального вторая половина его еще впереди – и она вряд ли будет намного легче.

Ждать Турецкому пришлось не меньше часа. Когда Меркулов вернулся наконец в свой кабинет и водрузился за необъятным письменным столом, он будто не заметил вопроса, сквозившего в напряженном взгляде Турецкого. Благодушно поинтересовался:

– Ну и как, проветрился в Гармише? Как там Альпы?

Турецкий лишь пожал плечами.

– Альпы как Альпы.

– Пивка баварского попил? На лыжах покатался?

– Какие лыжи? – удивился Турецкий. – Лето в Альпах – мертвый сезон.

– Люди-то хоть интересные были?

– Были и интересные. Ханс Юнге был из Франкфурта-на-Майне – помнишь, с которым мы дело об убийстве банкира Алмазова разматывали? – См. роман Ф. Незнанского «Контрольный выстрел» (М., 1996).» Франц Шмидт из гамбургской криминальной полиции. Боб Портер из Лондона. Совершенно потрясающий малый. Семь языков. И все – на «Файф левел». На «Пятом уровне» – на уровне носителей. По-русски говорит, как коренной петербуржец из хорошей семьи. Кто еще? Кэт Вильсон из нью-йоркской полиции. Тоже – три языка, включая русский, хоть и не на «Файф левел». Афро-американка, как сама сказала. Негритянка или мулатка. В двадцать четыре года уже лейтенант, начальник отдела по расследованию убийств. Это как Володя Яковлев из МУРа. На наши деньги получается – подполковник. Чертовски красивая. Но нрав как у дикой кошки.

– Приручить не пытался? – поинтересовался Меркулов. – Или побоялся, что исцарапает?

– Слушай, Костя, кончай ты мне душу мотать! – взмолился Турецкий. – Что ты обо всем этом думаешь?

Меркулов помедлил с ответом.

– Заварил ты кашу. Ну что я могу сказать? Все правильно, Саша. Хорошо просчитано. Кроме одного. Вот твое заявление. И вот что я с ним делаю…

Он разорвал листок на четыре части и бросил обрывки в корзину для бумаг.

– Что это значит? – спросил Турецкий.

– Это значит, что с сегодняшнего дня ты находишься в отпуске. Приказ подписан генеральным прокурором. Сколько у тебя осталось неиспользованного из очередного отпуска?

– Недели три.

– Вот эти три недели ты будешь в обычном отпуске. А затем – в отпуске без содержания, по семейным обстоятельствам. Табельное оружие сдай.

– Удостоверение тоже сдать?

– Зачем? Ты же не уволен. И даже не выведен за штат. Просто находишься в отпуске. Правда, в старину такой отпуск называли опалой.

– И сколько продлится моя опала? – хмуро спросил Турецкий.

Меркулов покачал головой.

– Этого тебе сейчас не скажет никто. И чем она закончится – тоже…

Загрузка...