Выбор пути

Глава 2

Проснулся в темноте, от холода. Трясло так, что клацали зубы и ходуном ходили руки. Самое отвратительное, что с минуту, как минимум, не мог понять – где все-таки я нахожусь. Звездное небо, запах цветов и холодный ветер, пронизывающий до костей. Что за чертовщина?! И голый торс. Я по пояс голый!

Память вернулась сразу, как поленом по голове – я лежу у колодца в саду, в руке у меня статуэтка, которую я откопал в земле, и… все. Больше ничего не помню. Лег, утомленный, уснул, и вот – проснулся. Охренеть. Ну просто охренеть! Это как надо было задрыхнуть, чтобы проснуться только… когда? Да черт его знает – когда, сколько сейчас времени. Я и телефон-то дома оставил.

Вообще-то – полный идиотизм вот так лечь и уснуть в совершенно новом месте, там, где почти никого не знаешь, зато все теперь знают что в доме живет «мент поганый» и «волк позорный». Вот так втихую глотку перережут, и потом ищи-свищи, какой соловей-разбойник это сделал!

С кряхтением и матами я поднялся с покрывала все еще клацая зубами, и побрел к дому, так и продолжая держать в руке деревянную статуэтку. И как следовало ожидать (неприятности никогда не приходят по-одному!) – наступил на грабли, которыми днем сгребал скошенную траву.

Вот это был удар! Звезды из глаз! Нет не звезды – просто падение тунгусского метеорита! Хорошо – нос не сломал. А еще лучше – что ноги обуты, не босиком, а то бы точно пропорол ногу старой, потемневшей от времени и грязи деревяшкой зубца. Вот тогда бы все было гораздо, гораздо хуже! Только заражения крови и не хватало для полного комплекта.

От неожиданности после удара граблями я судорожно сжал статуэтку, и. она… вдруг развалилась! Нет, не развалилась – она жахнула так, будто я сжал не твердое дерево, а гриб-дождевик, достигший зрелости и высохший до состояния пороха!

Бах!

И все тут. Я просто прифигел. Деревяшка была прочной и твердой, как кость! Или как металл! Я же ее открывал, будь она гнилушкой – точно бы почувствовал.

Стало ужасно досадно. Статуэтка мне понравилась, и явно была старой, сделанной очень давно. Притом – искусно, настоящим мастером. Волосы на голове, кустистые брови, глаза – все было вырезано так умело, с такими подробностями, что эдакое далеко не каждый художник сможет сделать.

Еще раз выругался и побежал наверх, одеваться. Впрочем – какое там, одеваться? Ночь на дворе! Спать надо! Накрыться теплым одеялом, и спать! Благо что кровать в доме была – старая, железная, с никелированными шишечками и такая высокая, что даже мне придется на нее забираться с некоторой опаской. Вот так спросонок свалишься, да и сломаешь себе чего-нибудь выступающее. Нос, например. И зачем было делать такие высокие кровати?

Стоит отметить, сетка у этой древней кровати была еще ого-го! Хоть скачи на ней! Как сказал персонаж одного старого фильма про сицилийскую мафию, взорвав мафиози гранатой, принесенной мужем еще с первой мировой войны: «Умели делать вещи в четырнадцатом году!»

Матрас у меня был с собой, одеяло (между прочим, пуховое!) я купил перед отъездом в Кучкино, белье тоже привез, так что быстро застелил постель и мелко стуча зубами, выключил верхний свет (обычная лампочка-«сороковка» на кривом черном проводе под потолком) и запрыгнул в кровать.

Ох, хорошо! Через пару минут уже согрелся, стук зубов сменился довольным сопением, и я потихоньку начал засыпать, наслаждаясь теплом и уютом. Как мало человеку надо для счастья! Теплая кровать, крыша над головой, здоровое тело – вот и счастлив. Еще бы красивую Машу под бок – горячую, упругую… Кровать широкая, двуспальная – запросто поместится. Тем более что мы с ней не такие мы уж и толстые. (Уже и – «мы»!) С этой мыслью я и уснул.

Ночью с меня потащили одеяло. Кто-то бормотал, сопел, и дергал мое пуховое одеяло за две тыщи из супермаркета, пытаясь раздеть меня, разнежившегося.

– Пошел отсюда! Пошел! – сквозь сон завопил я, и вдруг весь сон слетел с меня, как и не бывало – какой, к черту, пошел?! Кто пошел?! Кто здесь?!

– Кто здесь?! Стоять! Стрелять буду!

Я соскочил с кровати, прыгнул к выключателю, включил свет. Стрелять мне, конечно, было нечем, вернее – не из чего. Если только из пальца. Пистолет лежал в опорном пункте, в сейфе. Положил, когда занимался домашними работами. Ну не будешь же работать во дворе, обвязавшись портупеей? Или наплечной кобурой скрытого ношения. Глупо же, правда.

И вот – нарвался! Кто-то влез в дом! Тут – только кулаки! Вот мой бокс и пригодится, как знал, когда в училище занимался!

Осмотрелся по сторонам… никого! Пусто! Никаких супостатов, набрасывающихся на меня с заточками и мачете! Никаких бывших сидельцев, мечтающих покарать проклятого мента!

Обошел комнаты, даже под кровать заглянул. Никого! И между прочим – дверь заперта на засов. Видимо когда домой забегал – автоматически закрыл. И окно закрыто. Даже форточка, и та закрыта! Хотя кто пролезет через форточку размером едва ли не с кулак?

Выключил свет, лег в постель. Привиделось. Сны снятся, кошмары – вот и привиделось. Бывает.

Минут двадцать заставлял себя уснуть (за окном-то еще темно!), наконец опять забылся тревожным сном. Время от времени просыпался, смотрел вокруг – благо что занавески на окна не успел повесить, и в комнате достаточно светло от звезд и луны, снова засыпал. И так длилось не знаю сколько времени – полчаса? Час? Но только через пяток «выныриваний» я снова уснул крепким, уже настоящим сном.

Чтобы полететь с кровати, сдернутый могучим рывком – таким, как если бы ко мне подошел здоровенный мужик не меньше меня ростом и сверзил с кровати, намереваясь занять мое место.

И грохнулся я «хорошо»! Ну прямо-таки круто грохнулся! Башкой не ударился, но бок отбил – это просто что-то! Высота, оно и понятно.

Вскочил, подбежал к выключателю. Тусклая лампочка осветила комнату, как прожектор ПВО. Ну негде здесь спрятаться, негде! Совсем негде! Ну не в стену же он уходит!

А то, что был ОН – я уже не сомневался. Был! Я почувствовал его холодные руки на своих щиколотках, когда он дергал меня с кровати. Мне кажется – я ощутил даже запах этого гада – кислый какой-то запах, исходящий будто от старого мокрого забора после дождя.

– Эй! Хватит шутки шутить! Выходи, гад! – крикнул я, чувствуя себя совершеннейшим дураком – Выходи! Драться хочешь?! Будем драться!

Молчание. Ни скрипа, ни шагов, ни звука дыхания. Никого. Совсем никого! Ах ты ж чертов барабашка!

Стоп! Вот оно! Вот о чем мне и говорили! Полтергейст?! Нет, не может быть. Этого просто не может быть! Какие, к чертям, барабашки?!

Должно быть какое-то объяснение происходящему. Простое, разумное, без всякой мистики – объяснение. Например – кто-то прячется в стенах дома и нарочно выживает участкового из деревни. Кто-то из тех, кто не любит ментов и вообще власть. У кого рыльце в пушку и он боится, что его закроют!

Ладно. Пусть так – допустим, есть какие-то тайные ходы в стенах этого дома, из них выскакивает злодей и начинает меня мучить. Не дает мне спать. Доводит до сумасшествия. Но разве он не понимает, что это не выход? Власть-то никуда не денется, не будет одного мента – пришлют другого! И вообще – дом поменяют. Будет жить в другом доме, а этот дом сожгут к чертовой матери! Кстати, вот и нужно сообщить этому козлу о таком простом и незамысловатом способе искоренить безобразие. И пусть тогда выходит из убежища, когда стены заполыхают!

– Послушай меня, придурок! – начал я громко, нарочито командирским голосом – Я не знаю, где ты прячешься, и зачем ты мне не даешь спать. Но сейчас расскажу, что дальше будет, если ты продолжишь мне пакостить. Я сложу мои вещи в машину, отгоню ее в сторону, а потом просто подпалю дом со всех сторон. И плевать мне на опорный пункт! Другой построят, если нужно! Скажу, что проводка коротнула, пока я спал – еле успел выскочить. Дом сухой, деревянный – сгорит дотла, ты и выбежать не успеешь. Сгоришь в нем. Так что подумай, прежде чем пакостить мне в очередной раз. Лучше бы порядок в доме навел! Пыль протер, полы вымыл и все такое!

Мне показалось, или я на самом деле услышал – звук был похож на то, как если бы некто испустил газы. Пукнул, проще говоря. Но скорее всего – это была просто слуховая галлюцинация на фоне ожиданий чего-то такого… странного.

Подождал еще минуты три, внимательно прислушиваясь к происходящему и выключив свет снова улегся в постель. Честно сказать, спать теперь я не собирался. Обязательно поймаю гада! Я не я, если не разберусь с подонком! Тогда и поспрошаю, как он умудряется прятаться в этих стенах!

И уснул. Спал спокойно, хотя и казалось, что сквозь сон слышу чьи-то голоса. Будто кто-то бормочет – два или три человека. Но меня никто не беспокоил, никто не сдирал с меня одеяло, и рассвет застал меня посапывающим в две дырочки.

Проспал я до восьми часов утра. А куда особо спешить? Прием в опорном с десяти часов – до двенадцати. Потом пойду на участок, раздавать визитки. Тут ведь какое дело – прежде всего нужно обойти и объехать подконтрольные мне деревни, раздать визитки с телефоном и моим именем-фамилией. Ну якобы для того, чтобы граждане могли использовать свое конституционное право на защиту их здоровья, жизни и собственности. А на самом деле ради того, чтобы начальство не могло сказать, что участковый не работает, и не вызвало его на внеочередной начальственный коитус в особо извращенных формах. Народ должен знать своего участкового, потому такие вот обходы совершенно необходимы, если ты не хочешь вечно быть в униженных и оскорбленных. И чтобы тебе не лепили выговора – с занесением или без занесения. Так-то вроде и наплевать, но очередное звание совсем мне не помешает. Это ведь прибавка к жалованию, а у нас еще не коммунизм и бесплатно продукты не дают даже участковым. Ну… почти не дают.

Утро начал с того, что слил из летнего душа ржавую, настоянную на металле «зимнюю» воду, опустил в скважину заранее купленную электрическую помпу с присоединенным к ней пластиковым шлангом, шланг протянул к баку на крыше душа и воткнул штекер шнура помпы в удлинитель, сделанный много из длинного (20 метров!) толстого провода. Я все-таки связист. А значит еще и электрик. Мне такие штучки – не то что раз плюнуть, а на уровне детской азбуки. Знал, куда еду, подготовился как следует.

Помпа заработала, вода под напором побежала в бак. Кстати – залез по лестнице на душ, попробовал на вкус воду, текущую в бак. Сладкая вода, хорошая!

Кстати – чем бурить скважину, лучше бы колодец вычистили. Впрочем, может и не лучше. Может с ним больше возни, чем пробурить скважину и обсадить ее металлическими трубами. Мне по большому счету все равно – вода есть, да и ладно. И не очень глубоко стоит, уровень где-то метров семь-восемь от поверхности – я по длине троса на котором теперь висит помпа определил.

Позавтракал яичницей, чаю себе соорудил – зеленого, и даже с лимоном. Ну, все, теперь жить можно! Перед тем как пойти в опорный, еще раз внимательно осмотрел все комнаты. Нет, никаких следов тайных дверей. Совсем никаких!

Запер дом на замок, отпер опорный пункт и первым делом проверил – на месте ли табельное оружие. «Макаров» с запасной обоймой был на месте, и я честно сказать – облегченно вздохнул. После таких ночных событий, когда в запертый дом может проникнуть какой-то там ниндзя – пропажа оружия была бы совсем не чем-то из ряда вон выходящим. Если у них (у него?) есть способ проникнуть в запертый дом, почему бы не быть способа проникнуть и в запертый опорный пункт? И в самое его сердце – сейф с оружием и документацией!

Могли ведь сделать копию ключа? Мало ли с кем бывший участковый имел здесь дело. Вдруг свел знакомство с подозрительными личностями, например с какой-нибудь круглопопой девахой, эдакой кучковской Мата-Хари? И она сняла слепок с ключей, чтобы здешний кузнец сделал ей дубликаты!

При слове «круглопопая» мне сразу привиделась нервная Маша. И кстати – ее неравность почему-то не вызывала никакого напряга, скорее наоборот – нервная, значит и в постели горячая! Эхх… у меня женщины не было… уж и не помню сколько времени! Сплошной гребаный целибат!

Но начинать свою жизнь в Кучкино следовало точно не с поисков объекта своих сексуальных вожделений. И об этом мне тут же напомнил мой телефон, благополучно запертый в сейф рядом с пистолетом еще вчерашним днем. Почему запер? Да черт его знает! Чисто автоматически! Хотя и не положено – я всегда должен быть на связи, днем и ночью, в будние дни и в выходные. Кстати – телефонный номер служебный и оплачивается ОМВД. Проводного-то телефона здесь нет! А что за полиция без телефона?

Номер был незнакомым, и я с некоторым трепетом нажал кнопку приема. Вот оно! Началось!

Да, началось. Это я понял по первым же словам звонившего, вернее – звонившей:

– Это участковый? Скорее! Тут Колька Капустин буянит! Нажрался, обещает Настьку свою порешить! Жену то есть!

– Адрес какой? – спросил я, приготовив авторучку.

– Какой адрес? Третий дом от администрации! Скорее, он там стекла бьет!

– Выезжаю! – сказал я, и нажал кнопку отбоя.

Перепоясался ремнем с кобурой (мало ли что случится?), сунул дубинку-«демократизатор» в предназначенное для нее гнездо, рядом повесил наручиники (куды ж без них?), натянул на голову фуражку-кепи, запер сейф (там нет ничего такого-ценного, но не оставлять же открытым?), и неспешно покинул опорный пункт. Поспешишь – коллег насмешишь. Вряд ли Колька до моего прибытия порешит свою благоверную Настьку, а вполне вероятно, что успокоится и мирно уснет. А тогда можно будет и порешать – что с ним делать.

Полгода стажировки со старым, опытным участковым дали мне очень, очень много дельной информации. Научил он меня, как правильно вести дела. И первое, чему научил – «не лезь на рожон!» Все нужно делать неспешно, без дерганий и переживаний. Ситуация сама рассосется, если не слишком торопиться и педалировать. Ну вот, к примеру: некий Колька Капустин. Бьет стекла, Настьку тиранит. Приезжаю я, беру Кольку в оборот. Колька получает по мордасам (а иначе как его взять?!), и в железных браслетах отправляется в комнату для задержанных опорного пункта (есть тут такая у меня, в опорном). Я составляю протокол задержания, и…

А вот ничего дальше! Никакого «И»! Заявления-то у меня нет! И Настька никогда и ни за что его не напишет! Ибо сажать своего благоверного – на это решится только совершенно доведенная до отчаяния баба. И то вряд ли – скорее она его убьет и спрячет в погребе. Потому что если его посадить – он ведь вернется. А если вернется…

Увы, к моему приходу ситуация не разрешилась. За разбитыми окнами отделанного желтым (как в Грозном) сайдингом домишки слышался пьяный басовитый рев мужика, в котором членораздельными были только матерные слова, как раз и касающиеся этого самого члена. И вообще – вся речь реципиента, которая доносилась из дома, крутилась вокруг первичных, вторичных и третичных половых признаков мужчин и женщин, а особенно – вокруг существа женского пола именуемого (согласно стиля докладчика) «Настька-сука».

– А в чем таком она провинилась? – спросил я у женщин, собравшись напротив дома у обочины дороги – Чего он вообще так возбудился? И кто меня вызывал?

– Я вызывала! – объявилась одна из женщин, в котором без труда узнал одну из тех, кого вчера встретил на дороге возле магазина – вы же визиточку-то дали! Вот я и позвонила! Не дай бог Настьку покалечит, совсем Колька с катушек съехал! Она водку вылила, говорит – хватит, задолбал уже своей пьянкой. Он уже третий день с кумом машину обмывает – купили «ниву», не новую, подержанную, но хорошую. Кума Настя взашей выгнала, а у Кольки водку вылила. Вот он и припоминает ей все обиды. Мол, смотрела не так, не на того смотрела, и вообще – из армии не дождалась, бабой ее взял. А она типа еще и кобенится. Вот! А где та армия-то? Пятнадцать лет назад та армия! И все поминает, дурак! Ну совсем дурак сделался!

Я оглянулся по сторонам – толпа была небольшой, ведь день-деньской, работают все. Стояли пятеро баб – начиная от маленькой старушонки, похожей на травницу бабу Нюру, заканчивая молоденькой девчонкой лет четырнадцати, и четверо пацанят. Трое просто любопытные, четвертый парнишка лет тринадцати – заплаканный, и с фингалом под глазом. Заметив мой взгляд, та же самая шустрая бабенка пояснила:

– Витюшке вон глаз подбил, он мамку защищал. Говорит – небось не мой сын, нажила, пока он в армии был. Да какой там не его?! Через год родился, как Колька из армии-то пришел! Дурак пьяный, чего наговорил-то! И как не стыдно?!

Ну так-то конечно не факт, что сын Колькин, даже если Настька его родила через год после Колькиного возвращения из Краснознаменной, но говорить об этом я не стал. Логика логикой, но умничать особо незачем. Не поймут соли шутки, не оценят.

Ну что же – стой, не стой, а надо что-то делать! Вон уже как странно на меня поглядывают «зрители». Мне, как настоящему киношному менту положено сейчас с лихой и придурковатой улыбкой вбежать в дом и выйти оттуда с поверженным Колькой. Или проломить стену дома элитной иномаркой – и опять же, выйти оттуда с закованным в наручники дебоширом. Так все настоящие менты делают, пуленепробиваемые, владеющие всеми видами единоборств и не боящиеся ничего – кроме своей вечно всем недовольной жены, требующей развода. Ибо мента никогда нет дома.

(Да, люблю я ментовские сериалы! Вначале просто любил, теперь смотрю – «на-поржать», Ибо такую дичь несут сценаристы – душа поет и радуется! Дебилы, одно слово)

Вздохнув, я направился к палисаднику, где болталась на одной петле открытая всем ветрам крашеная зеленой краской калитка.

Вообще, домики здешние мне нравятся. Они все обустроены в эдаком старорусском стиле – чистенькие заборы, узорчатые наличники, расписные ставенки. Больших домов, таких как у меня – мало. Больше одноэтажных, обычных. Эдакая образцово-показательная деревенька, никак не похожая на сфотографированные либеральными журналистами умирающие деревни – серые, грязные, убогие. Глубинка глубинкой, но люди здесь явно не так уж и бедствуют. Откровенной нищеты не наблюдается.

Подойдя к раскрытой двери, дождался перерыва в бурной речи реципиента и накачав в голос побольше командного металла громко завопил:

– Прекратите безобразие! Гражданин Капустин, выйдите из дома!

– Это кто еще там вякает?! – голос явно оживился в предвкушении нового развлечения. Последние минуты монолога Колька материл свою жену без энтузиазма, как-то вяло и с хрипотцой. Видать устал, сердешный. Утомительное это дело – дурных жен воспитывать.

– Я щас тебе башку-то разобью, козел!

Колька Капустин явно питался не одной капустой. Он ниже меня, но в полтора раз шире. И в плечах, и в талии. И весит раза в два больше. Я так-то не маленький парень, но и не совсем уж тощий – есть мускулы, и плечи широкие, но этот тип был каким-то монстром! Корявые кисти рук с въевшимся в них отработанным маслом были покрыты чем-то похожим на запекшуюся кровь, и я с тоской подумал о том, что возможно – к Настьке подкрался большой полярный лис, и лежит она теперь в виде остывающей свежей отбивной. И что разговаривал Колька с внимательно слушающим его трупом любимой, но якобы неверной жены. И это значит, что сюда понаедут люди из района – опер, криминалист, следак и все, кому это положено. А на участкового, допустившего беспредел и убийство, наложат – и выговор, и еще много чего неудобопахнущего. Ибо «допустил», проглядел, и не пресек. Все, как всегда. Одно радует – дальше фронта не пошлют, ниже сельского участкового не опустят. Ниже некуда.

– Стоять! Полиция! – выкрикнул я волшебные слова, надеясь, что заливший глаза кабан прислушается и забоится. Но «кабан» не забоялся и попер вперед, занося свою окорокообразную руку с кулаком-дыней. Я подался назад, наступил на незаметно подлезшую сзади собачонку, завизжавшую так, будто на нее напали волки, споткнулся о валявшуюся на траве старую зеленую эмалированную кастрюлю, и грохнулся по весь рост под визгливый хохот собравшихся на дороге ценителей жизненных спектаклей. И такая меня ярость взяла, так меня это все разозлило, что я не выдержал и выпалил в сторону набегающего на меня супостата:

– Да чтоб тебя паралич разбил, кабан ты безмозглый!

Колька вздрогнул, остановился, будто ему врезали обухом по голове, и замер так, поводя налившимися кровью глазами. Потом попытался что-то сказать, но перекошенный рот не выдал ничего, кроме струйки слюны – липкой, как секрет паука из которого получается паутина. Струйка помоталась в воздухе, и порыв ветра прилепил ее к сиреневой майке нарушителя порядка, где она и застыла, серебристо поблескивая на солнце.

Колька стоял секунды три, покачиваясь на ступнях, обутых в тапки разного размера и расцветки – одна голубая, женская, другая черная, мужская – а потом грохнулся на землю со стуком, как если бы кто-то шваркнул оземь мешок картошки ветра на четыре.

– Гля, Кольку-то кондратий хватил! – охнула женщина в толпе – теперь скорую надо вызывать! Подохнет ведь, идиот! Допился! Намучается теперь с ним Настька!

Я хотел было сказать, что возможно никакой Настьки уж и в живых-то нет, но этот персонаж внезапно появился в дверях, спокойная, как боец в окопе на отдыхе после атаки.

На вид Насте было лет тридцать пять-сорок, но судя по всему – поменьше. Деревенская жизнь старит – и труд тяжелый, и муж совсем не сахар. Пожалуй, и состаришься прежде времени, при такой-то «сладкой жизни». И деваться некуда – кому она теперь нужна, в ее-то возрасте, да и с «довеском», щупающим сейчас фингал. И это притом, что женщина была вполне себе симпатичной и даже сохранившей фигуру. Порванный на груди халат приоткрывал полную грудь третьего размера, и все у нее было пропорционально – и крепкий зад на нужной высоте, и ноги, которые она как ни странно брила и похоже что берегла. Про таких говорят: «С остатками былой красоты». В молодости была красавицей, точно. Лет в восемнадцать – «Смерть мужикам!»

Женщина посмотрела на мужа, валяющегося на земле, посмотрела на меня, обалдело созерцавшего поле битвы сидя на заднице, и негромко охнув, спросила негромким, мелодичным голосом:

– Вы его – что, застрелили?! О господи…Коля!

Она недоверчиво помотала головой, наклонилась к мужу, приложила ухо к груди, послушала сердце.

– Живой! А что такое с ним? – спросила Настя, оглядывая подошедших ближе зрителей.

– Да он хотел участкового отоварить – пояснила моя словоохотливая знакомица – А потом застыл, да и свалился! Похоже, что кондратий его шарахнул. Ну это… инсульт, называется! Надо скорую вызывать! Помрет ведь!

Следующие десять минут прошли под знаком красного креста. Пока дозвонились до скорой помощи, пока объяснили куда ехать – вот десять минут и прошло. На мой вопрос: сколько придется ждать машину? – вразумительного ответа не получил. Двадцать километров по убийственному грейдеру – это вам не по объездной вокруг Твери покататься на кабриолете. Час, не меньше.

Так оно и вышло. Скорая – видавший виды уазик-буханка с подгнившими порогами – появилась через час с небольшим. Все это время я сидел дома у Капустиных и на всякий случай опрашивал хозяйку дома на предмет происшедших событий. Объяснение отбирал. И как выяснилось – совершенно напрасно, потому что опрошенная не только категорически отказалась подписывать это самое объяснение (Мной прочитано и подписано собственноручно), но и о заявлении выразилась коротко и ясно: «Да вы что?! Какое заявление?!». Чего я с некоторой тоской и ожидал.

Бесполезная, бессмысленная работа. А еще и с этим чертовым боровом возись! Кто будет грузить эту тушу на носилки? Бабы, что ли? Небось водила скорой какой-нибудь задохлик, а вторым номером у него (или первым?) молодая худенькая фельдшерица, которая если и подымает что-то легко и приятно – так это только бокал шампанского. Или еще чего-нибудь… не такое уж и большое, но ценное-мужское. Бумажник, например.

И опять же я не ошибся. Водила был хоть и не хлюпиком, но помогать категорически отказался – «сердце больное и поясница шалит, согнешься, так и хрен разогнешься!» Предпенсионный возраст.

Фельдшерица – замученная худенькая женщина, которая смотрит на тушу Коли Капустина с тоской и толикой ненависти – «нажруцца, а мы тут их таскай!».

Первично она определила, что у Коляна на самом деле инсульт, по всем таким вот признакам – допился, несчастный. То есть кровоизлияние в мозг. И если его быстро не вывезти в больницу и не накачать лекарствами – тут ему и трындец придет. И даже если накачать – тоже не шибко восторг будет, 50 на 50, или даже меньше – что выживет. Водка – она к хорошему не приводит!

На носилки я перекладывал Колю совместными усилиями с его женой и фельдшерицей. Сын еще Колин помогал. А зрители куда-то сразу испарились, как только дело дошло до погрузочных работ. Бы-ыстро так… дела нашлись.

Потом мы подняли носилки и закатили их в салон автомобиля. Благо что носилки специальные, удобные, складывающиеся – иначе ни за что бы эту тушу не загрузили.

Настя быстро собралась в дорогу, влезла в машину, прихватив документы – паспорт, полис, и вот уже потрепанный жизнью уазик громыхая гнилым железом покатил по дороге, отвозя Колю к его, вероятно последнему при жизни пристанищу – районной больнице, большинство корпусов которой были построены из бревен еще в тридцатые годы. Бывал я там по службе, видал. И доверия эта больница у меня не вызывала.

Ну вот так и закончился мой первый день работы на новом месте службы. Достаточно бездарно и смешно. Ну как же – «участковый на задницу уселся! Колька только на него пошел, так тот чуть в штаны не наложил!» Так и вижу довольные рожи своих новых односельчан.

Впрочем – мне на это глубоко плевать. Хулигана сама судьба наказала, карма это, как назвали бы ситуацию завсегдатаи Ютуба. Хотя на душе у меня было гадко. Будто я в этом виноват. Поцапались бы в семье, отругался Коля, да и лег бы спать. Тем более что фонтан красноречия у него был явно на издыхании. А тут – я! Новый объект, новая мишень! И возбудил как следует несчастного. А того от перегрузки кондратий хватил.

Мораль: не торопись! Чуть попозже бы приехал – и ничего бы не случилось! Дрых бы Коля сном праведника, а завтра вышел на работу в гараж.

Но да ладно. Я что, кающийся праведник? Какое мне дело до запойного алкаша, гоняющего семью – что с ним случилось, и каково его здоровье? Дела надо делать!

И я пошел делать дела.

В этот день я обошел всю деревню и в каждый дом занес свою визитку. Где-то хозяева были, где-то оказалось заперто – там я сунул визитку или в почтовый ящик (если был), или на подоконник, туда, где не достанет дождь и не обгадят куры.

Ничего во время обхода не случилось – что может случиться в сонной и скучной деревухе посреди майского дня?

Уже когда собрался возвращаться к машине (я ошибку допустил, надо было идти вначале по четной стороне и вернуться по нечетной, а я перебегал через дорогу от дома к дому), заметил дом, стоящий на отшибе – небольшая изба, над трубой которой клубился дымок. Самогон варят? – первая мысль. И стало смешно – статья-то о запрете на самогоноварение давно уже отменена, а у меня вдруг включается рефлекс участкового – самогон варят! Протокол составлять!

Откуда у начинающего участкового такой рефлекс? Да наслушался старых волков, моих коллег, которые в битвах против зеленого змия все зубы сточили и когти обломали. Рассказывали, как изымали, как воевали с заводчиками браги и шинкарями-самогонщиками.

Кстати – варить-то самогон можно, а вот продавать его… это статья! Даже две статьи. Или три? Незаконная торговля спиртным – раз. Незаконное предпринимательство – два. Неуплата налогов – три. Можно и еще накрутить при желании. Если уметь, конечно.

Дай-ка я зайду в гости… попугаю! Ну так… для профилактики. Да и посмотрю, кто это тут живет. Всех же нужно знать, кто в деревне обитает!

Первый, кто меня встретил в избушке – это кот. Нет, не черный, и не со светящимися глазами – кот, как кот. Рыжий. Он завопил так, что я шарахнулся назад, будто от полицейской сирены. От неожиданности, конечно. Опасности рыжая тварь не представляла, хотя котяра и был здоровенным, как тигр. Нет – ну преувеличиваю, конечно, но котяра здоровенный! Кстати, подумалось, а может кота завести? Котенка? Раз уж в деревне живу. Веселее будет. Одному честно говоря тоскливо…

– Кто там? – послышался старушечий голос из-за двери, показавшийся мне знакомым, я шагнул в коридор, дернул на себя дверь и едва не врезался в старушку, стоявшую прямо перед порогом. Ах вот это кто! Баба Нюра!

– Простите, баба Нюра, я вас не напугал? – как можно более сердечно улыбнулся я – Вот, хожу, знакомлюсь с населением. Визиточку вам хочу оставить. Вдруг что случится – а я и приду на выручку. У вас все в порядке? Помощь не нужна?

Старуха внимательно посмотрела на мои ботинки, выше, выше… посмотрела в глаза, и… отшатнулась. Почти незаметно, но отшатнулась. Лицо ее стало строгим, брови сошлись вместе, глаза прищурились.

– Дом. Это все дом! Он все-таки тебя изменил. Ты принял силу! Теперь – дело только за тобой. Сумеешь удержаться, или не сумеешь. Если не сумеешь, падешь на темную сторону… берегись! Я сделаю все, чтобы тебя изничтожить! Мы все – сделаем все, чтобы тебя изничтожить. Если сумеем, конечно. А теперь уходи. И не приходи, пока я не разрешу. Вон!

Глаза старухи сделались огромными, яркими, как звезды, и внутри у меня захолодело, по коже пробежали мурашки как от ледяного ветра. Я попятился, споткнулся о порог, а ко всему прочему в штанину вдруг вцепился непонятно откуда выскочивший рыжий кот и с диким завыванием начал терзать, дергая, как злобный цепной пес.

Я вылетел из дома бабы Нюры придерживая на ходу слетающий полицейский кепи. Как не выронил папку с бумагой и визитками – сам не знаю. Давно я не испытывал такого страха. Иррационального, безумного, всепоглощающего страха.

К машине шагал на негнущихся ногах, не замечая, что делается вокруг. Ощущение, будто мне хорошенько врезали по башке поленом, я только-только очухался, и теперь бегу с места побоища унося ноги после разгрома. Вот только мозг после сотрясения до конца так и не заработал – только самые главные функции организма, да и те – не на полную катушку.

Открыл машину ключом – сигнализации в уазике нет. Машину я оставлял возле дома Капустиных – так она тут на обочине и стоит. Сунул ключ в замок зажигания, но прежде чем ехать – открыл боковые окна, вращая тугие допотопные ручки. Открыл – ветерок тут же бросился охлаждать вспотевшее лицо и мне сразу стало полегче.

Сбросил свой ментовский кепи, закрыл глаза, замер, отдыхая и отходя от перегрузки. Какой перегрузки? Да сам не знаю – какой именно. Меня будто вывернули наизнанку, выжали, встряхнули и снова собрали. Что она со мной сделала, эта чертова бабка – не знаю. Гипноз, наверное. Ну – типа цыганского гипноза, в который я верю на сто процентов.

Помню, какой был переполох на небольшом стихийном рынке у супермаркета в нашем райцентре. Незаконный рынок, но полиция смотрит на него сквозь пальцы – не Москва же, людям надо жить. Продают на копейки – но и то поддержка штанов. Так вот – как-то по этому рынку прошла женщина в черном и собрала деньги у всех торговцев. Собрала – и ушла. Они потом спокойно сидели еще минут пятнадцать после грабежа – вроде так все и надо, отдать деньги незнакомой женщине и остаться сидеть как истуканы. А когда очнулись – началось! Завопили, забегали, даже с заявлением в отдел пришли. А что толку? Никто ее лица не помнит, этой гипнотизерки. Только то помнят, что она среднего роста и во всем темном. Ну и… все. Все сходились только на одном – цыганка, наверное. Да только цыган на белом свете тысячи и тысячи, всем предъявлять претензии, что ли?

Завел двигатель и потихоньку (куда торопиться?) поехал к своему дому.

Вода в баке летнего душа за день успела нагреться – не так чтобы очень, но почти теплая. Я даже домой заходить не стал – въехал во двор, заглушил движок, разделся, и прямо в трусах прошлепал к строению. Я еще вчера приготовил полотенце там, мыло, шампунь, мочалку – все, что нужно. Трусы только не повесил, но это уже дома надену, как-нибудь добегу и в полотенце. Благо, что никто не увидит. Деревня!

Вытерся, опоясался полотенцем, и захватив ремень с пистолетом (я его в душ брал, оставил на вешалке), отправился в дом. Отпер замок, поднялся по лестнице, вошел в комнату, и…

Что-то не то. Что-то изменилось! Что именно?! А вот что: порядок! В комнате – порядок! Кровать ровно застелена – и не так, как я ее стелю. Не так, как делал в военном училище. Значит – это не беспамятство, мол, застелил, да забыл. Честно сказать – я бросил ее как есть, вылез, и пошел делать дела и работу работать.

Вещи стопочками разложены на скамье – тут скамья такая, крестьянская – длинная и широкая. Так вот на ней рубашки мои, штаны, носки – все стопочками, и все вроде как выглажено.

Метнулся на кухню – сковорода, в которой я сегодня жарил яичницу, и которую бросил залитую водой и фейри (чтобы отмокала!) – чистая, аж блестит! Ложки, вилки, кухонные ножи – разложены по ячейкам – не знаю как он называется, с собой привез пластиковый поддон с ячейками для ложек вилок. Так вот в нем все лежит так, как положено, а не так, как я навалил!

И ведро из-под помоев чистое. А я ведь оставил его наполовину налитым! Умывался, зубы чистил, брился. Заглянул в умывальник – он полон воды! И зеркало – зеркало отчищено так, как наверное оно не было чистым с самого момента его покупки в сельмаге!

Я обалдело посмотрел в зеркало, крепко зажмурил глаза, будто надеялся, что зеркало снова станет пыльным, забрызганным мылом и зубной пастой, но зеркало осталось совершенно, непостижимо чистым. И в нем отразилась моя физиономия, с которой смотрели два глаза. Чужих глаза! Один карий, почти черный, другой синий – ярко синий, как у проклятой бабки, которая меня сегодня напугала!

Мать-перемать! Только матерно и скажешь! Да что это за херь-то такая?! Что происходит?! Что со мной произошло?!

– Кто здесь?! Кто ты такой?! Где ты прячешься?! – мой голос был надтреснутым, сиплым, и одновременно дребезжащим. Я напуган. Искренне напуган – до самых печенок. За эти дни я был столько раз напуган, что скоро превращусь в ребенка, прячущегося под одеялом от ночных страхов.

Впрочем – почему это «превращусь»? Уже превратился! Кто ночью под одеялом прятался от «ниндзя»? Не старший лейтенант Каганов, а… хрен знает кто. Жалкий трусишка!

Молчание. Тишина. Солнечные лучи освещают комнату, и спрятаться в ней негде. Ну совсем негде! А мне страшно. Даже двинуться боюсь. И все время кажется, что за спиной кто-то стоит. Стоит – и смотрит мне в затылок. И при этом я знаю – обернусь, но никого там не увижу.

Взять себя в руки – мужик я, или баба?! Какого черта так трясусь?! Пошел к скамье, выбрал белье, оделся. Смешно, но когда снимал с чресел полотенце, невольно поежился от стыда, как если бы делал это посреди людной улицы. Кто-то за мной подглядывает? Ведь точно кто-то подглядывает!

Мдаа… если такое же пережил предыдущий жилец дома – понятно, чего у него крыша поехала. Запьешь тут, пожалуй! Хорошо, что я не любитель зеленого змия. Нет – я так-то могу употребить, и много, на меня алкоголь действует слабее, чем на большинство людей (с самой юности заметил – говорят, печень у меня очень хорошо расщепляет алкоголь), но пить я не люблю. Не испытываю от этого никакого удовольствия и не понимаю страстей по рюмке. В компании, если нальют, если надо выпить – выпью. А если есть возможность отмазаться от выпивки – я лучше сока потреблю, или минералки.

Нетипичный военный, да. Может потому и не удержался в рядах «краснознаменной»? В армии таких непьющих не любят. Белая ворона, однако! Лучше бы я бухал, чем чужую жену трахал – так мне сказал мой командир. Не знаю, наверное он все-таки был прав. Но что поделаешь – у всех свои недостатки! Мне вот чужие жены нравятся, а кому-то нравится нажраться, обоссаться и валяться в канаве с пьяной заблеванной рожей! Выбирай, что больше по душе – каждому свое.

Настроение испортилось окончательно. Дурной какой-то день. То эта история с упавшим Капустиным (как бы еще не обвинили, что это я ему по башке врезал, вот его и парализовало), то с бабой Нюрой непонятки – чего она на меня так вызверилась?! Несет какой-то бред! Хоть бы объяснила, что к чему!

А то, что происходит в доме вообще не поддается никакому объяснению. Если некто проникает в мой дом тайными ходами – какого черта он не ворует, а моет мне полы и посуду, раскладывает и гладит мои трусы?! Ну только представить – забрался ко мне ниндзя, и тут же кинулся прибираться в доме! Бу-га-га! Смешно, ага… если бы не было слегка страшно. И даже не слегка…

Ладно. Надо бы поесть, тем более что время обеда давно прошло, а у меня во рту маковой росинки не бывало. Война войной – обед по расписанью!

Готовить ничего особенного не хотелось, так что я достал из старого холодильника «Саратов» (остался от прежнего хозяина – вечный и неубиваемый, как пирамида Хеопса) пяток яиц, масло, и сварганил себе яичницу-глазунью. Универсальное блюдо холостяка. Просто и питательно. Надоедает, конечно, но зато проскакивает в пищевод легко и без проблем. Надоело есть яичницу? Тогда не ешь, а питайся. Толкай ее в себя! Заправляй себя пищей, как автомобиль бензином.

Снова отправился во двор, достал триммер и принялся «добивать» заросший сад. Ну вот такой я упрямый, как осел! Задумал сделать сад английским парком – знать, так тому и быть!

Кстати – поискал то место, где в моей руке рассыпалась странная статуэтка. Ничего не нашел, даже порошка или трухи, которые должны были остаться от фигурки. Она будто в воздухе растворилась. Будто привиделась!

Но не привиделась. Клочки кожи, в которую была завернута статуэтка – вон они, валяются возле колодца. И бумага – ветром ее, как ни странно, не унесло. Хотя и ветра-то сильного не было, так… ночные дуновения.

Походил вокруг старого колодезного сруба – может еще что-то закопано? Если была эта фигурка – возможно и еще что-то прикопали?

Нет, не прикопали. Пусто. Земля, как земля. Дерн, торчки скошенной травы, муравьи бегают и прочие букашки-таракашки. Идет нормальная деревенская жизнь. У всех идет, кроме меня – попавшего черт знает в какие обстоятельства. И самое гадкое – совершенно не понимающего, что происходит.

Ситуация настолько дурацкая, что на ум приходят всяческие конспирологические теории – типа, как некто поставил себе цель свести с ума несчастного участкового уполномоченного. Ну вот заговор такой образовался – вся деревня в курсе, и ждут, когда же я спячу и начну творить нечто непотребное. Ну как мой предшественник, решивший, что вороны за ним шпионят и начавший палить по ним из табельного оружия калибра девять миллиметров.

Никто меня до ночи не побеспокоил, никаких вызовов страждущих граждан – да если бы и захотел, за треском триммера все равно не слыхать. Хорошая штука! Заглушает и телефон, и дурные мысли. Есть в косьбе что-то от дзена – машешь своей приблудой из стороны в сторону, трава ложится под визг диска триммера, а ты думаешь о своем, впадая в состояние сосредоточения. Эдакая самадхи с элементами технического прогресса. Просветляешься с помощью китайского девайса.

Докосив (опять пришлось таскать проволоку и палки), сгреб траву в кучу и оставил ее сушиться. Потом сожгу. Или выкопаю компостную яму, и туда траву покидаю. Если ее жечь – она будет неделю дымиться и вонять, а до конца так и не сгорит. Это даже самые упертые тупые дачники знают. Но все равно жгут траву. Ибо это сродни ритуалу – приехал на дачу – воскури травой дачным богам! Иначе какой ты дачник?

Когда солнце закатилось за лес, я собрал весь инструмент, сложил его в хлеву, и пошел наверх, гадая, что же предстоит этой ночью. Дадут мне поспать, или я буду полночи бегать и разыскивать супостатов с пистолетом в руке.

Кстати – ствол взял с собой. На всякий пожарный случай. Стрелять ни в кого не собираюсь, но если… Что «если» – я не знал, но тяжесть пахнущего оружейным маслом орудия убийства придавала мне хоть малейшее, но успокоение. Иллюзорное, я понимаю, но успокоение.

Поужинал жареной картошкой. Я заранее купил на рынке десять килограммов, так что на первое время мне ее хватит. Кстати, надо посмотреть – погреб-то тут есть? Насколько понимаю – обязательно должен быть. Такой дом, да без погреба? Это было бы странно. Почему про погреб вспомнил? Да ассоциация такая: картошка – погреб. Картошку там в зиму хранить. На базар-то за ней не наездишься, да и дорогая она зимой.

Прежде чем лечь спать, занялся телевизором. Да, да – привез телевизор! Я не из тех высоколобых чудиков, которые в сети гордо пишут о том, что выкинули из дома телевизор и давным-давно его не смотрят. Смешные такие… все, что они бы посмотрели по телевизору – есть в сети. И все-то они смотрят. Те же новости, те же киношки. Только позже других, тогда, когда им о киношках расскажут те, кто смотрит «ящик».

Утрирую, конечно. Но думаю примерно так: глупо прилюдно заявлять о том, что телевизор суть зло и с его экрана несется только фейковая информация и всякая чушь. Если у зрителя не хватает ума отличить фейки от чистой информации – это его, тугодума, проблемы. Я так спокойно разделяю зерна и плевела, и смотрю то, что мне интересно. И плевать, что думают на этот счет высоколобые.

Повесить-то я телевизор повесил – на стену, так, чтобы можно было смотреть с кровати. Но вот антенну спутниковой связи придется вешать уже завтра. Телевизор у меня хороший, ЛЕД (денег не пожалел), большой плоский экран, со смарт-системой телевизор, даже с интернетом. Хороший, в общем. Потому – можно на нем смотреть киношки, транслируя их с ноутбука. Ноутбук у меня тоже неплохой, больше полтинника за него отдал. Люблю хорошие девайсы, чего уж там. Потому и в связисты пошел – всегда испытывал тягу к чему-то такому… электронному.

Фильмов я накачал кучу, спать не хотелось (вернее ужасно не хотелось выключать лампочку… ведь все бесчинство творилось именно в темноте!) – в общем, включил я телевизор, нашел на ноуте прикольный сериальчик (решил «Хэппи» пересмотреть, смешная штука. Тем более что вышел второй сезон), поработал «волшебным пультом», и через пару минут на экране появились герои смешного сериала. Роутер для инета я еще вчера подключил, мощный, с двумя антеннами, настроил под телевизор еще на прежней квартире, в райцентре, так что перенастраивать не пришлось. Инет тут слабый, едва цепляет, но на скорость передачи сигнала от ноута к телевизору это никак не влияет. Вот фильм теперь точно не скачаю, и по сайтам особо не полазишь – страница открывается едва ли не по минуте, а локальная сеть пашет без всяких таких проблем.

Смотрел минут десять. Смотрел, смотрел… и уснул. И так мне сладко спалось под сериал – слов нет! Давно так хорошо не спал! Тепло, уютно… и никто одеяло не стаскивает.

Проснулся утром – на экране все еще летает маленький голубой единорог (воспроизведение по кругу – кончилась одна серия, началась другая, и так до первой, и все заново), а на кухне лежит чистая сковорода. Кстати сказать – непонятно, чем ее вообще вымыли. В помойном ведре – помоев ни капли кроме того, что налил я вчера, когда готовил. Все страннее и страннее… Как там Алиса говорила в стране чудес? «Все чудесатее и чудесатее! Все любопытственнее и любопытственнее! Все страньше и страньше!» Ага, именно так. Любопытственнее.

Но странности странностями, а работать-то нужно! Собрался, надев форму, опоясался ремнем с пистолетом, и закрыв дом уселся за руль уазика. Сегодня поеду по деревням. Список у меня есть – сколько успею, столько и объеду. В навигатор телефона забью названия, и пошел-поехал. Прогресс, однако!

Так и сделал. До вечера я мотался по деревням, благо что от одной деревни до другой расстояние пять-шесть километров, не больше. Так что не составляет особого труда объехать с десяток деревень за день. Само собой, асфальтовых дорог туда нет, да и проселочные дороги не шибко проезжие (Ну а для чего уазик-то вездеходный давали?), но земля уже подсохла после зимы, вполне можно ездить безо всяких проблем.

Жителей в этих деревнях раз, два и обчелся. Хорошо, если в домах пяти-шести живут постоянно. А вот летом совсем другое дело. Из райцентра, и даже из самой Твери приезжают толпы дачников – кто-то ездит раз в неделю, на прополку и полив, ну и на сбор урожая, кто-то живет тут все лето. Обычно – пенсионеры. Загружают на багажник своего старенького жигуленка рассаду, узлы с барахлом (на зиму-то все увозят, иначе местные скоммуниздят!), набивают багажник крупами-сахарами, и вперед, на житье до самой поздней осени.

Ну а чем не жизнь? Тишина, покой, птички поют! Электричество есть, так что при свечах нет смысла сидеть. Телевизора нет? Так сын (внук) приедет – настроит антенну, и понеслось житье-бытье – и любимые сериалы, и тебе грядки-малины. Лепота!

Да что из Твери – летом из самой Москвы едут. Двести километров – тьфу одно для москвичей! Они в пробке по дороге на работу больше времени проводят, чем получится по времени проехать эти самые двести километров. В пятницу сюда – в воскресенье отсюда. Или в отпуск – на месяц. Озера есть, речки есть, грибы в июле пойдут, грузди и белые грибы с рыжиками – ну чем не отдых? По мне – так лучше, чем в какой-то там Турции. Ну что хорошего целый день жрать, бухать, да валяться у бассейна?

Так же – раздал визитки, тем, кого на месте застал (в основном старухи со стариками), а кого не застал – сунул визитку в почтовый ящик, либо в щелку двери. Найдут, ничего. И никто не скажет, что участкового здесь не было. В общем – как опытный волк пометил границы своей территории.

Последней посетил деревеньку Орловку – она совсем на отшибе и записано, что живут там всего десять человек. И дорога указана лесная, то есть рассчитывать на то, что я туда проеду особо не приходилось. Почему? Да потому что если дорогу не поддерживать, она зарастет подлеском, а еще – на нее обязательно напа́дают старые деревья, выворотив свои подгнившие корни. Без бензопилы черта с два проедешь. А бензопилу я с собой как на грех в этот раз не взял.

Но нет – как ни странно, дорога хоть и слегка подзаросла травой-муравой посередине и по обочинам, но никаких завалов злостным буреломом не было. Дорога как дорога. Заехал прямо в центр деревни. Вот только минут десять не мог понять – где тут живые люди. На домах – замки, окна закрыты ставнями и забиты досками. А кое-какие дома просто разграблены мародерами, как и тот дом, возле которого я остановился – окна смотрят черными прогалами, щелястые двери висят на одной петле, тоскливо поскрипывая на умирающем в этой глуши ветерке. Тоска! В таких вот брошенных деревнях меня охватывает странное ощущение… такое, какое у меня было сегодня в моем доме. Или почти такое. Кажется, что кто-то на тебя смотрит – внимательно, бесстрастно, но ожидая какой-то моей ошибки. Например – ждет, что я повернусь спиной, и тогда…

Не знаю, что – «тогда», но ощущение самое что ни на есть гадкое. Будто среди призраков бродишь, но при этом их не видишь, а только чувствуешь. Прошел сквозь тебя призрак – вот тебе и холодок по коже.

Верю ли я в призраков? Нет, конечно. Разве какой-нибудь разумный человек может верить в эту чушь? Начитался всякой ерунды, вот и… Хе хе…

Живого человек я узрил сразу после того, как учуял запах дыма. Ветер сменил направление, вот дымком-то на меня и пахнуло. Повернулся, тут и увидел – на крыльце дома (вполне справного дома!) стоит женщина. Лица разглядеть не могу, но то, что это именно женщина – точно. Платок, юбка ни же колен, жилет. Стоит и смотрит на меня. Таки-чувствую ее взгляд, как если бы меня осветили ярким фонарем.

Пошагал к ней – а что еще делать? Раз уж приехал. Подойдя, увидел – точно, смотрит на меня, внимательно так смотрит. Глаза черные, как два уголька, лицо гладкое, почти без морщин. Но лет ей прилично – не сорок, это точно. Лет шестьдесят? Волосы полуседые. Впрочем – я сам-то уже седые волосы у себя находил. Генетика такая, рано седеть начинаю. Как впрочем и многие другие люди. Время такое, наверное. Молодые старички!

– Здравствуйте! Я ваш участковый, Каганов моя фамилия. Вот моя визитка с телефоном – будете знать, куда звонить, если что.

– Если что? – женщина слегка насмешливо посмотрела мне в глаза, улыбнулась – Что именно? Помощь понадобится?

– Ну да, помощь! – смешался я, не зная, как реагировать на откровенную насмешку – Позвоните, и я вам помогу!

– Поможешь заклятие снять? Или поможешь призрака отправить туда, куда надо? Или может – поможешь порчу навести?

– Что?! – я буквально вытаращил глаза – Вы вообще, о чем? Чего такое говорите? Я полицейский!

– Да хоть библиотекарь – снова ехидно усмехнулась женщина, и вдруг приложила к бровям ребро ладони, всматриваясь в мое лицо и будто бы укрываясь от яркого солнца при взгляде вдаль.

– Ооо! Силен! – восхитилась она – Но стихийник. Нет контроля. Совсем нет контроля!

Она посмотрела мне в глаза и криво усмехнулась:

– Да ты зеленый еще, не понимаешь. И ничего не видишь. Поймешь еще. Пока что ты не готов, чтобы принять истину. Потому – вали отсюда, и не отсвечивай. Как захочешь что-то узнать, захочешь понять, кто ты, и что ты – приезжай, поговорим.

– Да кто вы такая?! – вырвалось у меня из самой души.

– Ведьма я, кто же еще? – хихикнула женщина и повернувшись ко мне спиной шагнула в дом – Не готов ты еще. Уезжай. И будь осторожнее со словами. Слова имеют силу.

Дверь хлопнула, загремев железным кольцом, стукнул то ли засов, то ли еще какой-то запор, и я остался стоять в своем привычном уже состоянии – как оплеванный. Ничего не понимаю, ничего не знаю, «дурак-дураком, и шея дугой» – как говорила одна старушка.

Домой я ехал в состоянии человека, который был безжалостно вырван из привычного мира и брошен в параллельный – в тот мир, в существование которого он не верил категорически, и самое главное – верить не желал. «Отрицание» – вот как это можно назвать. Ты видишь некие события, но не желаешь принять их как объективную реальность.

Вот интересно, что бы по этому поводу сказали известные всему просвещенному миру философы? Что бы сказал бородатый Маркс, обнаружив, что в закрытом на все запоры доме, где он живет один-одинешенек кто-то таинственный вымыл за ним сковороду из-под жареной картошки? «Доннерветтер»?

Нет, тут нужен какой-то рациональный подход к анализу накопившейся информации. В конце концов – я ведь технарь, а не какой-то там…

Хмм… кстати, вот эта самая рациональная технарская составляющая моего мировоззрения и не позволяет мне анализировать события так, как это следовало бы делать. Мой мозг, насквозь пропитанный научными постулатами и физическими законами не желает принимать ирреальное как один из аспектов моего бытия. Я сейчас как французская академия наук, которая не желала верить в камни, падающие с неба. То бишь – в метеориты. А формулировка французских ученых была такова: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!». Элегантно, бесспорно. И все объясняет.

Итак, что я имею: во-первых. две странные бабки, которые якобы являются экстрасенсами – если их не назвать так, как положено «по-старинке»: ведьмы. Одна травница, другая не знаю кто, но очень похожа на первую ведунью, только со знаком «минус». Одна белая ведьма, другая черная.

Да, да – я понимаю, что звучит глупо, что это иррационально и ненаучно! Но если научный метод не работает, надо применять те методы, которые подходят к существующим реалиям! И нефиг морщить нос, Василий Каганов! Фэнтези всякие читал? Читал! Про ведьм и колдунов знаешь? Знаешь! Сказки вообще-то не на пустом месте образовывались! И те же фэнтези, это лишь развитие народных сказок, которые в свою очередь были отголосками того, что происходило в прошлом, в совсем, очень далеком прошлом! О котором мы собственно говоря ни черта и не знаем.

Да, я знаю про теорию Дарвина (да кто про нее не знает – только если совсем уж имбецил-гидроцефал), я знаю, что в человеческому роду несколько сотен тысяч лет – двести тысяч, если верить ученым. Двести тысяч лет назад по Земле побежали первые гомо сапиенсы.

Вот только можно ли верить ученым? Которые сегодня говорят одно, а завтра скажут совсем другое. И я точно знаю о некоторых неудобных находках археологов и палеонтологов, которые в научном сообществе стараются замолчать (неприлично говорить о всяких там болтах и гайках, найденных в пластах угля или известняках возрастом в сотни миллионов лет). Я совсем о другом.

Итак, если предположить, что до гомо сапиенса на Земле жили другие люди, или можно назвать их «существа», и эти существа владели некими ментальными (то есть магическими) способностями, которые недоступны гомо сапиенсу – тогда все становится на свои места. Динозавры вымерли – вымерли и сказочные расы колдунов.

Почему это случилось? Да как теперь узнаешь! У кого спросишь! Итак, протолюди владели магией, в большей или меньшей степени. Те, кто были великими волшебниками, правили теми, кто магией почти не обладал. Или совсем не обладал. И когда случилась вселенская катастрофа (да черт ее знает, какая – ну метеорит упал на Землю, к примеру), на Земле остались жалкие остатки прежней цивилизации, практически забывшей о своих великих предках. И вот тогда эти «протолюди» смешались с гомо сапиенсами, не обладавшими магическими способностями даже в зачаточном состоянии. Ассимилировались, так сказать.

С развитием прогресса магические способности все больше и больше исчезали – во-первых потому, что люди утеряли способы развития этих самых способностей.

Во-вторых потому, что кровь «разжижалась» из-за браков с теми, кто вообще не обладал никакими такими способностями.

В-третьих потому, что люди по каким-то причинам вдруг стали воспринимать колдунов и ведьм как нечто опасное и вредоносное, служащее исключительно Злу.

История доносит до нас то, с какой безжалостностью искоренялись любые проявления магии – особенно в «просвещенной» Европе, провонявшей горелым мясом тысяч сожженных на кострах ведьм и колдунов.

На Руси все это происходило не так яростно – и костров было поменьше, и знахарки до сих пор в чести у простого народа, но гонения на ведьм и колдунов все-таки существовали всегда. Особенно усердствовала Церковь, видевшая в них конкурентов (Чудеса ведь творят! И без ведома Церкви!), а еще приложил руку к гонениям так называемое «научное сообщество», которое отрицало и отрицает любые факты проявления всего того, что похоже на магию и колдовство. Категорически отказываясь принимать факты, доказывающие существование необъяснимых чудес.

По какой-то причине человечество решило вытравить из своих рядов всех, в ком течет хоть капелька крови протолюдей, всех, кто обладает способностью к магии. Возможно потому, что в генах гомо сапиенса буквально запрограммировалось – «бояться протолюдей и ненавидеть их».

Почему? Да кто знает – почему. Может потому, что протолюди и создали гомо сапиенса, сделали человека разумного своим рабом? Рабом богов? Как там говорится в христианстве? «Раб божий». И вот если впасть в ересь и предположить, что бог был одним из протолюдей – не является ли формулировка «Раб божий» подтверждением постулата о том, что люди являлись рабами протолюдей, именуемых ими «богами»? Это уж потом гомо сапиенс пришел к единобожию, воплотил в одном боге всех богов-протолюдей, ведь удобнее молиться одному богу, а не приносить дары и жертвы сонму из сотен, а то и тысяч богов! Чистая прагматичность, и ничего более!

И все это – скорее всего бред. Бред на уровне: «Прилетели инопланетяне с магическими способностями, их называли богами». Чем хуже гипотеза?

А еще хороша гипотеза о прорыве существ из параллельного мира. Ну вот вдруг образовалось некое «окно» в другой мир, в котором все обладают магическими способностями, и на нашу Землю с Земли-икс мигрировали и магические существа, и так называемые боги!

Куда потом они делись? «Окно» заросло, исчезло, а те, кто остался на нашей Земле – ассимилировались с аборигенами, или попросту исчезли. Были выбиты землянами, которые не любят и боятся любых проявлений магии (смотрим выше о кострах инквизиции). Вот и остались только те, кто спрятался и не афиширует свои способности.

Ну… почти не афиширует. Например – та же бабка-травница не называет себя ведьмой, не говорит, что колдует, а просто потчует травками, собранными где-то там в лесу. Фактически занимается гомеопатией. Гомеопатов ведь не сжигают на кострах? Не сжигают. Хотя на мой взгляд, может бы и стоило. Но это я так, злопыхаю. Хочется людям верить в плацебо, помогает оно им – так и пусть себе помогает. Я лично – лучше вместо гомеопатической пилюльки выпью нормальный антибиотик. Я в него больше верю, потому он мне больше и помогает. Тоже своеобразное плацебо…